Страница:
Локлейн организовал уроки по деревообработке, которые проводил в своем доме, хотя Циара так жаловалась на остающиеся повсюду опилки и стружку, что Мюйрин выделила место в светлой теплой кухне и для мужчин.
Раз в неделю они производили капитальную уборку, зажигали свечи и ждали, когда более теплая погода возвестит о приходе весны. Коттеджи один за другим ремонтировались, а несколько самых опытных строителей тщательно исследовали особняк и составили список того, что больше всего нуждалось в ремонте.
Женщины без особых талантов стирали, мыли посуду, ухаживали за детьми, а также приводили в порядок старый дом, отмывая его от пыли и грязи сантиметр за сантиметром. Локлейн удивлялся тому, что Мюйрин вполне устраивает жизнь в практически пустом доме, но она была слишком занята и слишком утомлена, чтобы это ее волновало. По правде говоря, она почти не спала из-за страха перед ночными кошмарами, которые посещали ее, стоило только закрыть глаза. Правда, признаться в этом она не решалась даже самой себе.
Локлейн забеспокоился, когда однажды застал ее дремлющей на стуле.
– Простите, – зевая, промолвила она, затуманенным взглядом обводя кабинет. – Похоже, мне так и не удалось поспать ночью. Кажется, это весьма странное место, и, когда столько мыслей вертится у меня в голове, я не могу отдохнуть.
– Вас угнетает, что вы одна? – мягко предположил Локлейн. Мюйрин взглянула на его приятное лицо, ей было интересно, помнит ли он проведенные вместе ночи в Дублине так же отчетливо, как она. Теперь это казалось таким далеким. Было бы нелепо предполагать, что он помнит это после всего, что они пережили.
– И это тоже, – нехотя признала она. – Этот дом такой большой, к тому же здесь постоянные сквозняки и очень шумно.
– Может быть, вы хоть на несколько дней переберетесь в коттедж ко мне и Циаре? Мы будем вам очень рады. Я уверен, и моя сестра думает так же.
Мюйрин натянуто улыбнулась.
– Я бы не хотела доставлять вам неудобство. Уверена, что ваша сестра не придет в восторг от такого незваного гостя, как я.
До сих пор двум женщинам удавалось быть вежливыми друг с другом, но не более того, несмотря на все усилия Локлейна сдружить их.
– Вы бы не хотели покинуть это помещение на пару дней, пока не почувствуете себя более комфортно? – настаивал Локлейн, втайне ища возможности снова остаться с Мюйрин наедине.
– Нет, правда же, это очень мило с вашей стороны, но я взрослая женщина. Глупо чувствовать себя неуютно в собственном доме. В мои годы пора бы перестать бояться ночных кошмаров.
Впервые она заговорила о кошмарах. Он вспомнил ночь, которую она провела в его доме, ворочаясь в постели.
– Ни в отеле, ни в гостинице у вас не было никаких кошмаров.
– Да, но, думаю, не стоит беспокоиться. Я, наверное, просто что-то не то съела перед сном.
Она устало улыбнулась и снова уткнулась в свои расчеты. Локлейн заметил ее нервозность, но решил пока оставить ее в покое.
– В следующий раз, когда буду в городе, попрошу у доктора Фредриксона снотворного для вас.
Мюйрин залилась румянцем.
– Нет, не нужно. Со мной все будет в порядке. Простите, что я вообще об этом упомянула.
Локлейн снова и снова мысленно прокручивал этот разговор, направляясь к сараю, чтобы поработать над столом, который ему заказал полковник Лоури. Когда он решил сделать небольшой перерыв, то направился к своему коттеджу и взял с кровати несколько одеял и подушку. Прокравшись в кухню и увидев, что Мюйрин там нет, он прошагал наверх и открыл дверь соседней с Мюйрин комнаты. Это была большая роскошная спальня с отслоившимися обоями в золотом цвете. Он устроил себе некое подобие постели и попросил Шерон зажечь камин, чтобы спальня немного прогрелась.
Позже он съездил в город за мукой, сахаром, солью и овощами. По пути он зашел и к доктору. Там ему удалось достать снотворное, для чего доктору пришлось рассказать, какими напряженными были для Мюйрин последние дни:
– Я знаю, что вообще-то не рекомендуется принимать слишком много лекарств такого рода, но в последнее время она сильно переутомляется. Ей нужен покой. Она плохо ест и спит, а работы при этом выполняет больше, чем любой человек в поместье.
Доктор Фредриксон нахмурился.
– Если она действительно так много работает, странно, почему она вечером не падает в постель как убитая.
– Вы правы. Но, возможно, слишком много мыслей мешают ей отдохнуть.
Локлейн принес лекарство домой и умудрился незаметно добавить его ей в пищу.
Он с облегчением увидел, как уже через час ее одолел сон и она уронила голову на стол. Он положил ее на кровать и укрыл одеялами, изо всех сил борясь с желанием лечь рядом, как сделал тогда в Дублине. Интересно, что бы она подумала, проснувшись и обнаружив его рядом с собой?
Он нежно поцеловал ее в бровь и вышел. Затем он поспешил в свою комнату, чтобы подбросить торфа в огонь, и просмотрел несколько документов прямо там, а не внизу – на случай, если он понадобится Мюйрин.
Локлейн слышал вначале постанывание, но через некоторое время Мюйрин успокоилась, и он посчитал излишним заходить к ней. Наконец он сдался подступившему сну, довольный тем, что его план сработал, и крепко уснул до утра.
На следующий день Мюйрин проснулась значительно посвежевшая и спустилась вниз, едва ли не подпрыгивая, так бодро она себя чувствовала. Локлейн с облегчением заметил, что она выглядит намного лучше, и решил, что в этот вечер снова даст ей снотворное.
Как только она закончила утренний туалет, в кухню вбежал Марк.
– Мюйрин! Мюйрин! Там корабль причаливает!
Накинув шаль поверх темно-синего платья, она побежала к берегу.
Ее двоюродный брат Майкл как раз сходил на берег. Он крепко обнял ее и покружил, когда она буквально впорхнула в его объятия.
– Вижу, ты получил мое письмо, – засмеялась она, заметив загоны для животных, прикрепленные на палубе.
– Конечно, хотя твой отец уже пообещал выслать твоего жеребца и кобылу, как только ты обустроишься как следует, – живо ответил Майкл, разглядывая сестренку. – Мне очень жаль, что у тебя все так вышло.
Мюйрин отмахнулась от его соболезнований:
– Он умер. Больше не о чем говорить. Мне остается жить дальше. Это поместье будет процветать, как только у нас появится новый скот, – сказала она и прошлась вдоль загонов, пересчитывая коров, овец и кур. – Надеюсь, Финтри не осталось совсем без живности? – засмеялась она через миг, с восхищением глядя на зверинец.
– Не совсем. Мы с Нилом взяли по несколько животных из наших поместий. Ты заплатила за них ценными бумагами, которые Нил мог незаметно перевести для тебя в наличные. Я никому ничего не рассказывал, клянусь. Но кое-какие пожилые тетушки и дядюшки прислали тебе кур и гусей в качестве свадебных подарков, а остальные прислали наличные, и им даже ничего не пришлось объяснять.
– А мама, папа и Элис не догадываются, что здесь все не так безоблачно?
– Они, конечно, хотели и сами приехать. Но Элис беременна, а твоего отца снова беспокоит подагра, поэтому вопрос отпал сам собой. Ты прекрасно знаешь, каким бурным бывает море в это время года, хотя, честно говоря, мы удивительно легко добрались. Нил бы тоже приехал, но ему надо разобраться с целой грудой твоих бумаг и с несколькими очень важными судебными делами, находящимися в рассмотрении, из-за чего он не смог вырвать для поездки даже несколько дней. Но он передал привет и обещал связаться с Энтони Лоури в Дублине в связи с судебным процессом тринадцатого марта, – сказал Майкл.
Мюйрин вздохнула:
– Мне ужасно неловко из-за того, что я ввела их в заблуждение, будто здесь все прекрасно. Но что мне еще остается? Ты не представляешь себе, каковы они на самом деле.
– Как бы то ни было, я знаю дядюшку Алистера, – горько рассмеялся Майкл. – Он абсолютно нетерпим к неудачам, и у него всегда было свое представление о том, как тебя следует воспитывать и как тебе себя вести. Ему стоило только взглянуть на твое платье, на твои руки – и он бы сразу же настоял на твоем возвращении в Финтри, даже если бы для этого ему пришлось силой тащить тебя на борт «Андромеды».
– Но я же не настолько ужасно выгляжу? – взволнованно спросила Мюйрин.
– Учитывая все, что с тобой произошло, нет. Но это не руки благородной сестрицы Грехем, – он на миг сжал ее руку в своей, прежде чем предложить ей взять его под руку и пройти на судно. – Нил взял на себя обязанность заказать тебе все необходимое для начала весенней посевной. Он также решил снабдить вас основными продуктами питания – крупами, мукой, сахаром и так далее.
– Какая-то странная эта его идея с продуктами, – рассмеялась она, наткнувшись на несколько ящиков с вином и клубничным вареньем.
– Он просто хочет тебе помочь. Он ведь не может знать, как обстоят здесь дела на самом деле.
Она нахмурилась, разглядывая большой контейнер наверху.
– Что ж, зато у нас есть много кофе, значит, не все так ужасно.
– Нил предупредил, что, если мы пойдем ко дну, это самое главное, что я должен спасти, – пошутил он.
– Это очень мило с его стороны. Он знает, во что я превращаюсь, если не выпью хотя бы три чашки кофе в день.
Мюйрин снова засмеялась. Она носилась по палубе со своим старым школьным товарищем, гоняясь за канистрой, которую он раскачивал как раз на расстоянии ее вытянутой руки.
Как раз в этот момент Локлейн вошел на палубу, и она представила его своему кузену. Она заметила, что Локлейн выглядит особенно угрюмо и разглядывает ее высокого, симпатичного, молодого кареглазого двоюродного брата с долей подозрительности.
– Посмотрите, что прислал Нил на мою часть денег. Локлейн смотрел на кофе и варенье и на ее кузена Майкла, такого учтивого и утонченного, в дорогой одежде, и почувствовал, что Мюйрин вдруг начала ускользать от него.
– Как мило, – уклончиво ответил он.
– Что ж, играя в прятки, работу не сделаешь. Локлейн, позовите мужчин, чтобы они перегнали животных в наши загоны, а потом мы подготовим к погрузке лесоматериал. – Она повернулась к Майклу: – Как долго ты можешь здесь побыть?
– Боюсь, нам надо будет отправляться уже в конце дня. Это одно из судов Филипа Бьюкенена. Нил смог нам его дать только потому, что его брат оставил их под его присмотром, пока сам в отъезде в Канаде. Мы бы приехали раньше, да суда были заняты – на них перевозили груз на Западные острова. Нам нужно вернуться, чтобы успеть в очередной рейс. Нил просил узнать, что тебе еще нужно, и мы тебе все привезем, когда приплывем за очередной партией леса. Вот все документы на груз и бумаги с указанием стоимости акций. А вот оставшиеся деньги, – он вручил ей небольшой кожаный кошелек. – Нил сказал, чтобы ты вела учет лесоматериала, который продаешь, в этой книге, чтобы все было честно и открыто.
Мюйрин открыла книги и какое-то время консультировала по ним Локлейна.
– Все это впечатляет, – заметил Локлейн, не в состоянии оторвать глаз от великолепного домашнего скота, который выгружали с корабля.
Жеребец Мюйрин, Бред, был вороной, и, наверное, это был самый большой конь, которого Локлейн видел за тридцать шесть лет своей жизни. Кобыла Мисти была удивительно похожа на жеребца, и Локлейн не удивился, узнав, что это арабские полукровки. Были среди них и обычные тягловые лошади, все подтянутые и чрезвычайно хорошо сложенные, с лоснящейся кожей, что свидетельствовало о тщательном уходе.
Коровы были в основном фрезианские, а также по паре симменталов и харолесских, овцы – все лестерские и шевиотские, даже пара коз и большие белкширские кабан и свинья.
Что же касается домашней птицы, она тоже была высочайшего класса. Локлейн был уверен, что в поместье сразу же удвоится количество яиц.
– Вы проследите, чтобы обеспечить этим животным хорошие места, пока я займусь лесоматериалом? – спросила у Локлейна Мюйрин.
– Конечно. Патрик, помогите миссис Колдвелл разобраться с лесоматериалом. А я пойду к конюшням.
Локлейн старался подавить в себе ощущение, будто его оставили без внимания, но был расстроен. А что если Майкл убедит Мюйрин вернуться с ним в Шотландию, сдав все дела управляющему? У него защемило в груди и перехватило дыхание. Он понимал, что неправ, но ничего не мог с собой поделать. Они с Мюйрин работали бок о бок и днем, и ночью с тех пор как встретились в Дублине. Чем больше он узнавал ее, тем сильнее чувствовал, как страстно желает ощутить хотя бы легкое прикосновение ее руки или поймать взгляд ее аметистовых глаз.
Он давно перестал думать о Таре, разве что иногда с грустью думал о том, как непостоянно большинство женщин. Ведь и Мюйрин может оказаться такой же. Но пока он не мог найти в ней ни единого недостатка, и их взаимное влечение росло, с каждой минутой.
Когда всех животных благополучно разместили в загоны, Локлейн пошел к пристани, чтобы помочь проследить за погрузкой леса.
Он подошел к Мюйрин и обнял ее за плечи. – Почему бы вам не пойти в дом, чтобы немного согреться? Мюйрин улыбнулась ему и почувствовала удивительное спокойствие и комфорт оттого, что он стоял рядом с ней, высокий и широкоплечий. Она вдохнула его мужской мускатный аромат, и ноги ее чуть не подкосились. Неконтролируемой волной на нее нахлынуло желание, когда она вдруг вспомнила их поцелуй в постели в Вирджинии в то роковое утро, когда она только похоронила Августина и поклялась начать новую жизнь. И вот теперь, спустя месяц или чуть больше, она стояла рядом с этим загадочным мужчиной, который прошел вместе с ней каждый сантиметр этого пути, где-то споря и возражая, но помогая и подбадривая. Он поддерживал каждую ее идею, даже когда ей казалось, что он сомневается в ее замыслах. Какая-то частица ее души тосковала по старой благополучной жизни в Финтри, по красивому, комфортабельному дому, где она выросла. Но другая ее половина подсказывала ей, что, хоть это и трудный путь, она движется в правильном направлении. Разве ей может не повезти, если рядом Локлейн? Однако жизнь не должна ограничиваться лишь тяжелым тру – дом, ведь так? Должно же оставаться время и для любви. Мюйрин слегка напряглась, когда это слово всплыло у нее в голове. Она серьезно задумалась над ним в контексте своих отношений с Локлейном и решила, что, в конце концов, не так уж странно это слово напомнило о себе. Что для нее означало замужество? Ее идеалом были отношения на равных, партнерство, настоящая близость и тепло, разделенные с любимым.
Она достаточно насмотрелась неудачных браков, да и сама приобрела хоть короткий, но ужасный опыт такого замужества, чтобы осознать: ей нужно что-то иное, не то, что у ее родителей или у Элис с Нилом. Элис с восторгом рассказывала Мюйрин, какие невероятные вещи она должна выделывать на брачном ложе. Мюйрин снова вздрогнула, отчего Локлейн покрепче сжал ее руку и предложил свой пиджак.
– Нет, спасибо, я в порядке. Просто мурашки пробежали, – быстро сказала она.
Она попыталась отвлечься от этих мыслей и ринулась помогать в переноске особо неподатливого бревна, которое вдруг разломилось пополам и с хрустом упало ей на руку. Она подхватила его и вскрикнула от боли, Локлейн мгновенно подбежал к ней.
– Дайте-ка я взгляну! – скомандовал он, взяв ее руку и мягко разгибая ее локоть. – У вас тут приличный ушиб, но, думаю, перелома нет.
– Все будет нормально. От такой ерунды у меня следов не остается, – легкомысленно отозвалась Мюйрин.
Локлейн недоуменно нахмурился. Когда он впервые ее встретил…
Мюйрин же охватила вспышка ярости, и она гордо прошествовала в дом.
– Идемте, поедите чего-нибудь горячего и выпьете, пока совсем здесь не окоченели, Майкл, – бросила она через плечо. – И ты, и вся твоя команда.
– Мы подойдем через пару минут, – крикнул ей Майкл.
– Патрик присмотрит за лодкой, чтобы она не уплыла без вас.
Локлейн отметил ее напряженность. Беспокоясь, что она снова переутомляется от работы, он решил, что ей нужно хорощр выспаться хотя бы еще одну ночь, и начал придумывать, как бы вечером снова подсыпать порошок ей в кофе. Если он принесет ей чашечку кофе в кабинет, это будет хорошим поводом остаться с ней наедине.
Команда «Андромеды» и рабочие Барнакиллы вместе теснились на лавках, дружески болтая и поедая сытную мясную похлебку с клецками. Закончив обед, Майкл попросил провести для него маленькую экскурсию по дому и поместью. Когда по ее окончании они вернулись в кухню, чтобы погреться, он сказал:
– – Конечно, ты не должна заниматься такой работой, кузина. Но в то же время я понимаю, ты не можешь сдаться. Ты, наверное, наслаждаешься каждой минутой, проведенной здесь, даже если тебе приходится все время что-то чистить, мыть и вести такой образ жизни, как будто ты разбила лагерь под открытым небом.
– Конечно, это не слишком весело, – согласилась Мюйрин. – Но сейчас, после того, что ты мне столько привез, да еще с помощью Нила, я уже верю в успех. Единственное, что меня беспокоит, – это деньги, которые мы должны банку, а сумма эта немалая. Правда, они согласились ничего не предпринимать, пока не закончится рассмотрение дела против бухгалтера и юриста. Но все же, если мне не повезет, нам все еще придется нелегко.
– Нил говорит, что купит столько леса, сколько вы можете ему поставить, а Филип, я убежден, не будет возражать против пары рейсов в месяц. Так что мы будем видеться довольно часто.
– Ты хочешь сказать, что так вы все сможете меня подстраховать, – отрезала Мюйрин.
– Нет, что ты, – возразил он. – Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы сомневаться в тебе. Я уверен, в конце концов ты убедишься в том, что Локлейн прекрасный человек. Он мне очень нравится.
– Я рада. Он действительно прекрасный человек, – тепло сказала Мюйрин. – Передай от меня горячий привет своим родителям и братьям, и, конечно, Нилу и моим родителям. Я буду очень признательна, если тебе удастся разубедить моих родителей ехать сюда.
– Я понимаю, Мюйрин. Не бойся, я представлю все в самом лучшем свете.
– Но не переусердствуй. Если мне придется продать поместье в случае отказа банка, они точно узнают, какие мы ужасные вруны – ты, я и Нил.
– У тебя все получится. На что хочешь спорю.
– У меня нет денег, и ставок я не делаю, – резко ответила она.
– Тогда спорю на твой поцелуй, – пошутил Майкл.
– Чтобы я тебя поцеловала, вовсе не обязательно спорить, – рассмеялась Мюйрин и поцеловала двоюродного брата в щеку.
– Береги себя.
– Конечно, ты тоже.
Она проводила его до пристани и смотрела, как отчаливает корабль. Размышляя, почему ей так одиноко, она махала рукой вслед уплывающей «Андромеде», пока та не превратилась в крошечную точку на горизонте, а потом и вовсе скрылась из виду на тусклом сумеречном свете.
Глава 13
Раз в неделю они производили капитальную уборку, зажигали свечи и ждали, когда более теплая погода возвестит о приходе весны. Коттеджи один за другим ремонтировались, а несколько самых опытных строителей тщательно исследовали особняк и составили список того, что больше всего нуждалось в ремонте.
Женщины без особых талантов стирали, мыли посуду, ухаживали за детьми, а также приводили в порядок старый дом, отмывая его от пыли и грязи сантиметр за сантиметром. Локлейн удивлялся тому, что Мюйрин вполне устраивает жизнь в практически пустом доме, но она была слишком занята и слишком утомлена, чтобы это ее волновало. По правде говоря, она почти не спала из-за страха перед ночными кошмарами, которые посещали ее, стоило только закрыть глаза. Правда, признаться в этом она не решалась даже самой себе.
Локлейн забеспокоился, когда однажды застал ее дремлющей на стуле.
– Простите, – зевая, промолвила она, затуманенным взглядом обводя кабинет. – Похоже, мне так и не удалось поспать ночью. Кажется, это весьма странное место, и, когда столько мыслей вертится у меня в голове, я не могу отдохнуть.
– Вас угнетает, что вы одна? – мягко предположил Локлейн. Мюйрин взглянула на его приятное лицо, ей было интересно, помнит ли он проведенные вместе ночи в Дублине так же отчетливо, как она. Теперь это казалось таким далеким. Было бы нелепо предполагать, что он помнит это после всего, что они пережили.
– И это тоже, – нехотя признала она. – Этот дом такой большой, к тому же здесь постоянные сквозняки и очень шумно.
– Может быть, вы хоть на несколько дней переберетесь в коттедж ко мне и Циаре? Мы будем вам очень рады. Я уверен, и моя сестра думает так же.
Мюйрин натянуто улыбнулась.
– Я бы не хотела доставлять вам неудобство. Уверена, что ваша сестра не придет в восторг от такого незваного гостя, как я.
До сих пор двум женщинам удавалось быть вежливыми друг с другом, но не более того, несмотря на все усилия Локлейна сдружить их.
– Вы бы не хотели покинуть это помещение на пару дней, пока не почувствуете себя более комфортно? – настаивал Локлейн, втайне ища возможности снова остаться с Мюйрин наедине.
– Нет, правда же, это очень мило с вашей стороны, но я взрослая женщина. Глупо чувствовать себя неуютно в собственном доме. В мои годы пора бы перестать бояться ночных кошмаров.
Впервые она заговорила о кошмарах. Он вспомнил ночь, которую она провела в его доме, ворочаясь в постели.
– Ни в отеле, ни в гостинице у вас не было никаких кошмаров.
– Да, но, думаю, не стоит беспокоиться. Я, наверное, просто что-то не то съела перед сном.
Она устало улыбнулась и снова уткнулась в свои расчеты. Локлейн заметил ее нервозность, но решил пока оставить ее в покое.
– В следующий раз, когда буду в городе, попрошу у доктора Фредриксона снотворного для вас.
Мюйрин залилась румянцем.
– Нет, не нужно. Со мной все будет в порядке. Простите, что я вообще об этом упомянула.
Локлейн снова и снова мысленно прокручивал этот разговор, направляясь к сараю, чтобы поработать над столом, который ему заказал полковник Лоури. Когда он решил сделать небольшой перерыв, то направился к своему коттеджу и взял с кровати несколько одеял и подушку. Прокравшись в кухню и увидев, что Мюйрин там нет, он прошагал наверх и открыл дверь соседней с Мюйрин комнаты. Это была большая роскошная спальня с отслоившимися обоями в золотом цвете. Он устроил себе некое подобие постели и попросил Шерон зажечь камин, чтобы спальня немного прогрелась.
Позже он съездил в город за мукой, сахаром, солью и овощами. По пути он зашел и к доктору. Там ему удалось достать снотворное, для чего доктору пришлось рассказать, какими напряженными были для Мюйрин последние дни:
– Я знаю, что вообще-то не рекомендуется принимать слишком много лекарств такого рода, но в последнее время она сильно переутомляется. Ей нужен покой. Она плохо ест и спит, а работы при этом выполняет больше, чем любой человек в поместье.
Доктор Фредриксон нахмурился.
– Если она действительно так много работает, странно, почему она вечером не падает в постель как убитая.
– Вы правы. Но, возможно, слишком много мыслей мешают ей отдохнуть.
Локлейн принес лекарство домой и умудрился незаметно добавить его ей в пищу.
Он с облегчением увидел, как уже через час ее одолел сон и она уронила голову на стол. Он положил ее на кровать и укрыл одеялами, изо всех сил борясь с желанием лечь рядом, как сделал тогда в Дублине. Интересно, что бы она подумала, проснувшись и обнаружив его рядом с собой?
Он нежно поцеловал ее в бровь и вышел. Затем он поспешил в свою комнату, чтобы подбросить торфа в огонь, и просмотрел несколько документов прямо там, а не внизу – на случай, если он понадобится Мюйрин.
Локлейн слышал вначале постанывание, но через некоторое время Мюйрин успокоилась, и он посчитал излишним заходить к ней. Наконец он сдался подступившему сну, довольный тем, что его план сработал, и крепко уснул до утра.
На следующий день Мюйрин проснулась значительно посвежевшая и спустилась вниз, едва ли не подпрыгивая, так бодро она себя чувствовала. Локлейн с облегчением заметил, что она выглядит намного лучше, и решил, что в этот вечер снова даст ей снотворное.
Как только она закончила утренний туалет, в кухню вбежал Марк.
– Мюйрин! Мюйрин! Там корабль причаливает!
Накинув шаль поверх темно-синего платья, она побежала к берегу.
Ее двоюродный брат Майкл как раз сходил на берег. Он крепко обнял ее и покружил, когда она буквально впорхнула в его объятия.
– Вижу, ты получил мое письмо, – засмеялась она, заметив загоны для животных, прикрепленные на палубе.
– Конечно, хотя твой отец уже пообещал выслать твоего жеребца и кобылу, как только ты обустроишься как следует, – живо ответил Майкл, разглядывая сестренку. – Мне очень жаль, что у тебя все так вышло.
Мюйрин отмахнулась от его соболезнований:
– Он умер. Больше не о чем говорить. Мне остается жить дальше. Это поместье будет процветать, как только у нас появится новый скот, – сказала она и прошлась вдоль загонов, пересчитывая коров, овец и кур. – Надеюсь, Финтри не осталось совсем без живности? – засмеялась она через миг, с восхищением глядя на зверинец.
– Не совсем. Мы с Нилом взяли по несколько животных из наших поместий. Ты заплатила за них ценными бумагами, которые Нил мог незаметно перевести для тебя в наличные. Я никому ничего не рассказывал, клянусь. Но кое-какие пожилые тетушки и дядюшки прислали тебе кур и гусей в качестве свадебных подарков, а остальные прислали наличные, и им даже ничего не пришлось объяснять.
– А мама, папа и Элис не догадываются, что здесь все не так безоблачно?
– Они, конечно, хотели и сами приехать. Но Элис беременна, а твоего отца снова беспокоит подагра, поэтому вопрос отпал сам собой. Ты прекрасно знаешь, каким бурным бывает море в это время года, хотя, честно говоря, мы удивительно легко добрались. Нил бы тоже приехал, но ему надо разобраться с целой грудой твоих бумаг и с несколькими очень важными судебными делами, находящимися в рассмотрении, из-за чего он не смог вырвать для поездки даже несколько дней. Но он передал привет и обещал связаться с Энтони Лоури в Дублине в связи с судебным процессом тринадцатого марта, – сказал Майкл.
Мюйрин вздохнула:
– Мне ужасно неловко из-за того, что я ввела их в заблуждение, будто здесь все прекрасно. Но что мне еще остается? Ты не представляешь себе, каковы они на самом деле.
– Как бы то ни было, я знаю дядюшку Алистера, – горько рассмеялся Майкл. – Он абсолютно нетерпим к неудачам, и у него всегда было свое представление о том, как тебя следует воспитывать и как тебе себя вести. Ему стоило только взглянуть на твое платье, на твои руки – и он бы сразу же настоял на твоем возвращении в Финтри, даже если бы для этого ему пришлось силой тащить тебя на борт «Андромеды».
– Но я же не настолько ужасно выгляжу? – взволнованно спросила Мюйрин.
– Учитывая все, что с тобой произошло, нет. Но это не руки благородной сестрицы Грехем, – он на миг сжал ее руку в своей, прежде чем предложить ей взять его под руку и пройти на судно. – Нил взял на себя обязанность заказать тебе все необходимое для начала весенней посевной. Он также решил снабдить вас основными продуктами питания – крупами, мукой, сахаром и так далее.
– Какая-то странная эта его идея с продуктами, – рассмеялась она, наткнувшись на несколько ящиков с вином и клубничным вареньем.
– Он просто хочет тебе помочь. Он ведь не может знать, как обстоят здесь дела на самом деле.
Она нахмурилась, разглядывая большой контейнер наверху.
– Что ж, зато у нас есть много кофе, значит, не все так ужасно.
– Нил предупредил, что, если мы пойдем ко дну, это самое главное, что я должен спасти, – пошутил он.
– Это очень мило с его стороны. Он знает, во что я превращаюсь, если не выпью хотя бы три чашки кофе в день.
Мюйрин снова засмеялась. Она носилась по палубе со своим старым школьным товарищем, гоняясь за канистрой, которую он раскачивал как раз на расстоянии ее вытянутой руки.
Как раз в этот момент Локлейн вошел на палубу, и она представила его своему кузену. Она заметила, что Локлейн выглядит особенно угрюмо и разглядывает ее высокого, симпатичного, молодого кареглазого двоюродного брата с долей подозрительности.
– Посмотрите, что прислал Нил на мою часть денег. Локлейн смотрел на кофе и варенье и на ее кузена Майкла, такого учтивого и утонченного, в дорогой одежде, и почувствовал, что Мюйрин вдруг начала ускользать от него.
– Как мило, – уклончиво ответил он.
– Что ж, играя в прятки, работу не сделаешь. Локлейн, позовите мужчин, чтобы они перегнали животных в наши загоны, а потом мы подготовим к погрузке лесоматериал. – Она повернулась к Майклу: – Как долго ты можешь здесь побыть?
– Боюсь, нам надо будет отправляться уже в конце дня. Это одно из судов Филипа Бьюкенена. Нил смог нам его дать только потому, что его брат оставил их под его присмотром, пока сам в отъезде в Канаде. Мы бы приехали раньше, да суда были заняты – на них перевозили груз на Западные острова. Нам нужно вернуться, чтобы успеть в очередной рейс. Нил просил узнать, что тебе еще нужно, и мы тебе все привезем, когда приплывем за очередной партией леса. Вот все документы на груз и бумаги с указанием стоимости акций. А вот оставшиеся деньги, – он вручил ей небольшой кожаный кошелек. – Нил сказал, чтобы ты вела учет лесоматериала, который продаешь, в этой книге, чтобы все было честно и открыто.
Мюйрин открыла книги и какое-то время консультировала по ним Локлейна.
– Все это впечатляет, – заметил Локлейн, не в состоянии оторвать глаз от великолепного домашнего скота, который выгружали с корабля.
Жеребец Мюйрин, Бред, был вороной, и, наверное, это был самый большой конь, которого Локлейн видел за тридцать шесть лет своей жизни. Кобыла Мисти была удивительно похожа на жеребца, и Локлейн не удивился, узнав, что это арабские полукровки. Были среди них и обычные тягловые лошади, все подтянутые и чрезвычайно хорошо сложенные, с лоснящейся кожей, что свидетельствовало о тщательном уходе.
Коровы были в основном фрезианские, а также по паре симменталов и харолесских, овцы – все лестерские и шевиотские, даже пара коз и большие белкширские кабан и свинья.
Что же касается домашней птицы, она тоже была высочайшего класса. Локлейн был уверен, что в поместье сразу же удвоится количество яиц.
– Вы проследите, чтобы обеспечить этим животным хорошие места, пока я займусь лесоматериалом? – спросила у Локлейна Мюйрин.
– Конечно. Патрик, помогите миссис Колдвелл разобраться с лесоматериалом. А я пойду к конюшням.
Локлейн старался подавить в себе ощущение, будто его оставили без внимания, но был расстроен. А что если Майкл убедит Мюйрин вернуться с ним в Шотландию, сдав все дела управляющему? У него защемило в груди и перехватило дыхание. Он понимал, что неправ, но ничего не мог с собой поделать. Они с Мюйрин работали бок о бок и днем, и ночью с тех пор как встретились в Дублине. Чем больше он узнавал ее, тем сильнее чувствовал, как страстно желает ощутить хотя бы легкое прикосновение ее руки или поймать взгляд ее аметистовых глаз.
Он давно перестал думать о Таре, разве что иногда с грустью думал о том, как непостоянно большинство женщин. Ведь и Мюйрин может оказаться такой же. Но пока он не мог найти в ней ни единого недостатка, и их взаимное влечение росло, с каждой минутой.
Когда всех животных благополучно разместили в загоны, Локлейн пошел к пристани, чтобы помочь проследить за погрузкой леса.
Он подошел к Мюйрин и обнял ее за плечи. – Почему бы вам не пойти в дом, чтобы немного согреться? Мюйрин улыбнулась ему и почувствовала удивительное спокойствие и комфорт оттого, что он стоял рядом с ней, высокий и широкоплечий. Она вдохнула его мужской мускатный аромат, и ноги ее чуть не подкосились. Неконтролируемой волной на нее нахлынуло желание, когда она вдруг вспомнила их поцелуй в постели в Вирджинии в то роковое утро, когда она только похоронила Августина и поклялась начать новую жизнь. И вот теперь, спустя месяц или чуть больше, она стояла рядом с этим загадочным мужчиной, который прошел вместе с ней каждый сантиметр этого пути, где-то споря и возражая, но помогая и подбадривая. Он поддерживал каждую ее идею, даже когда ей казалось, что он сомневается в ее замыслах. Какая-то частица ее души тосковала по старой благополучной жизни в Финтри, по красивому, комфортабельному дому, где она выросла. Но другая ее половина подсказывала ей, что, хоть это и трудный путь, она движется в правильном направлении. Разве ей может не повезти, если рядом Локлейн? Однако жизнь не должна ограничиваться лишь тяжелым тру – дом, ведь так? Должно же оставаться время и для любви. Мюйрин слегка напряглась, когда это слово всплыло у нее в голове. Она серьезно задумалась над ним в контексте своих отношений с Локлейном и решила, что, в конце концов, не так уж странно это слово напомнило о себе. Что для нее означало замужество? Ее идеалом были отношения на равных, партнерство, настоящая близость и тепло, разделенные с любимым.
Она достаточно насмотрелась неудачных браков, да и сама приобрела хоть короткий, но ужасный опыт такого замужества, чтобы осознать: ей нужно что-то иное, не то, что у ее родителей или у Элис с Нилом. Элис с восторгом рассказывала Мюйрин, какие невероятные вещи она должна выделывать на брачном ложе. Мюйрин снова вздрогнула, отчего Локлейн покрепче сжал ее руку и предложил свой пиджак.
– Нет, спасибо, я в порядке. Просто мурашки пробежали, – быстро сказала она.
Она попыталась отвлечься от этих мыслей и ринулась помогать в переноске особо неподатливого бревна, которое вдруг разломилось пополам и с хрустом упало ей на руку. Она подхватила его и вскрикнула от боли, Локлейн мгновенно подбежал к ней.
– Дайте-ка я взгляну! – скомандовал он, взяв ее руку и мягко разгибая ее локоть. – У вас тут приличный ушиб, но, думаю, перелома нет.
– Все будет нормально. От такой ерунды у меня следов не остается, – легкомысленно отозвалась Мюйрин.
Локлейн недоуменно нахмурился. Когда он впервые ее встретил…
Мюйрин же охватила вспышка ярости, и она гордо прошествовала в дом.
– Идемте, поедите чего-нибудь горячего и выпьете, пока совсем здесь не окоченели, Майкл, – бросила она через плечо. – И ты, и вся твоя команда.
– Мы подойдем через пару минут, – крикнул ей Майкл.
– Патрик присмотрит за лодкой, чтобы она не уплыла без вас.
Локлейн отметил ее напряженность. Беспокоясь, что она снова переутомляется от работы, он решил, что ей нужно хорощр выспаться хотя бы еще одну ночь, и начал придумывать, как бы вечером снова подсыпать порошок ей в кофе. Если он принесет ей чашечку кофе в кабинет, это будет хорошим поводом остаться с ней наедине.
Команда «Андромеды» и рабочие Барнакиллы вместе теснились на лавках, дружески болтая и поедая сытную мясную похлебку с клецками. Закончив обед, Майкл попросил провести для него маленькую экскурсию по дому и поместью. Когда по ее окончании они вернулись в кухню, чтобы погреться, он сказал:
– – Конечно, ты не должна заниматься такой работой, кузина. Но в то же время я понимаю, ты не можешь сдаться. Ты, наверное, наслаждаешься каждой минутой, проведенной здесь, даже если тебе приходится все время что-то чистить, мыть и вести такой образ жизни, как будто ты разбила лагерь под открытым небом.
– Конечно, это не слишком весело, – согласилась Мюйрин. – Но сейчас, после того, что ты мне столько привез, да еще с помощью Нила, я уже верю в успех. Единственное, что меня беспокоит, – это деньги, которые мы должны банку, а сумма эта немалая. Правда, они согласились ничего не предпринимать, пока не закончится рассмотрение дела против бухгалтера и юриста. Но все же, если мне не повезет, нам все еще придется нелегко.
– Нил говорит, что купит столько леса, сколько вы можете ему поставить, а Филип, я убежден, не будет возражать против пары рейсов в месяц. Так что мы будем видеться довольно часто.
– Ты хочешь сказать, что так вы все сможете меня подстраховать, – отрезала Мюйрин.
– Нет, что ты, – возразил он. – Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы сомневаться в тебе. Я уверен, в конце концов ты убедишься в том, что Локлейн прекрасный человек. Он мне очень нравится.
– Я рада. Он действительно прекрасный человек, – тепло сказала Мюйрин. – Передай от меня горячий привет своим родителям и братьям, и, конечно, Нилу и моим родителям. Я буду очень признательна, если тебе удастся разубедить моих родителей ехать сюда.
– Я понимаю, Мюйрин. Не бойся, я представлю все в самом лучшем свете.
– Но не переусердствуй. Если мне придется продать поместье в случае отказа банка, они точно узнают, какие мы ужасные вруны – ты, я и Нил.
– У тебя все получится. На что хочешь спорю.
– У меня нет денег, и ставок я не делаю, – резко ответила она.
– Тогда спорю на твой поцелуй, – пошутил Майкл.
– Чтобы я тебя поцеловала, вовсе не обязательно спорить, – рассмеялась Мюйрин и поцеловала двоюродного брата в щеку.
– Береги себя.
– Конечно, ты тоже.
Она проводила его до пристани и смотрела, как отчаливает корабль. Размышляя, почему ей так одиноко, она махала рукой вслед уплывающей «Андромеде», пока та не превратилась в крошечную точку на горизонте, а потом и вовсе скрылась из виду на тусклом сумеречном свете.
Глава 13
Примерно часом позже Локлейн обнаружил Мюйрин в кабинете. Он сел напротив, но она даже не подняла на него взгляд, с головой уйдя в расчеты.
– С вами все в порядке, Мюйрин? – мягко спросил Локлейн.
– Да, конечно. А что?
Его серые глаза сосредоточенно смотрели на нее.
– По-моему, вы какая-то грустная.
– Но ведь для грусти нет повода, не так ли? Благодаря под креплению, которое мы получили, дела обстоят как нельзя лучше, – живо ответила она.
– Я думал, что судебные дела, которые все еще находятся на рассмотрении, и проблема оплаты закладной вас продолжают угнетать.
Она покачала головой.
Однако Локлейн видел ее усталое бледное лицо и темные круги под глазами. – Вы хорошо спали этой ночью? – Прекрасно, – солгала она. Локлейн не сомневался в том, что она лжет. Из своей комнаты, расположенной по соседству с комнатой Мюйрин, он слышал, как ночью она время от времени всхлипывала. В чем же дело? Почему она так странно ведет себя?
Были ли ее бессонница и вялость в течение последних нескольких дней симптомом недавно пережитого горя или что-то другое не давало ей покоя?
Он пошел в кухню и принес оттуда чашку кофе, в которую предварительно добавил снотворное. Вскоре она начала клевать носом, и Локлейн перенес ее в постель. Ослабив ее платье, он подоткнул под нее одеяло. Он поцеловал долгим поцелуем ее губы, но тут же выругал себя за своеволие. Несомненно, она придет в ужас, если узнает о его мыслях …
И снова ночью из ее комнаты доносились стоны и всхлипывания. Обхватив голову руками, он заставил себя не заходить к ней. Заснуть рядом с ней было абсолютно невозможно. Ведь она доверяет ему. Он просто не имеет права разрушить это доверие. Он подошел к двери и тихонько разговаривал с ней, стоя у порога и не смея подойти ближе, боясь прикоснуться к ней, любить ее…
Следующий день был не особенно богат событиями, за исключением того, что Мюйрин получила деньги за все свои предприятия, когда Патрик приехал из города. Она сразу же выплатила вторую половину долга до единой копеечки кредиторам в городе, а затем обдумала дальнейшие планы относительно сбыта сельскохозяйственной продукции и лесоматериалов. В тот вечер Локлейн отметил, что она выглядела намного лучше, чем в последний раз, когда он ее видел, хотя оставалась очень уставшей, с темными кругами под глазами. Он знал, что она по-прежнему встает каждый день в пять-шесть часов утра. Даже принимая снотворное, она отдыхала все же недостаточно.
– Идемте, дорогая, вы же едва держитесь на ногах, – сказал он, взяв ее за руку и уводя из коровника, где она помогала с дойкой. – У меня есть для вас снотворное. Я хочу, чтобы вы его приняли и хорошенько выспались этой ночью.
Глаза Мюйрин тревожно распахнулись.
– Нет, что вы, я не хочу!
– Мюйрин, это смешно. Никому из нас не станет лучше, если у вас будет упадок сил. Ну пожалуйста, ради меня, примите лекарство.
Мюйрин все еще выглядела взволнованно, но в конце концов последовала его совету и быстро все проглотила.
– Умница, – похвалил ее Локлейн, целуя в лоб. Мюйрин порывисто обняла его. Она не осмелилась признаться, как боится ночных кошмаров. Это прозвучало бы глупо, и ей пришлось бы сознаться в том, что она сама не желала при знать.
Она только собралась отпустить Локлейна, как вдруг ее колени подкосились и его лицо поплыло перед ее глазами.
– Господи, я так устала, – сонно пробормотала она. Он подхватил ее на руки и отнес наверх. Откинув одеяла, он уложил ее в постель, затем расстегнул верхние пуговицы ее платья и укрыл ее.
– Теперь спите, моя дорогая. Она нежно взглянула на него, проводя рукой по его гладко выбритой щеке.
– Спасибо тебе, Локлейн.
– Не стоит. Он мягко поцеловал ее в губы, затем поднялся с кровати, чтобы задернуть шторы, и оставил ее мирно дремлющей одну. И Локлейну казалось, что сам он едва заснул, когда вдруг услышал крик из-за соседней двери. Снова кошмары, подумал он, натягивая брюки и схватив рубашку, и помчался в спальню Мюйрин, Она отчаянно металась по кровати. Локлейн испугался, что она может удариться.
– Мюйрин, это я, Локлейн! – закричал он, тряся ее за плечи.
Но она продолжала метаться, кричала, стонала и выла как одержимая, так что ему пришлось держать ее.
– Нет, не надо! Нет! Ты не смеешь! Ты еще пожалеешь, вот увидишь! – выкрикивала она снова и снова. Один раз она даже крикнула: «Отпусти!» На какой-то миг Локлейн воспринял ее слова буквально, но она вдруг с бешеными глазами вскочила с кровати и принялась дергать ручку двери, словно пытаясь убежать от невидимого ужаса.
Она так и не проснулась, но в конце концов, когда сильные руки Локлейна обняли Мюйрин, ее крики стали утихать. Она несколько раз хватала ртом воздух и будто всхлипывала, но вскоре дыхание стало более ровным.
Локлейн положил ее на кровать и лег рядом, но уснуть так и не смог. Его потрясло ее поведение. Почему ее так мучили кошмары? Может, она снова и снова переживала ужас от несчастного случая в гостинице?
Локлейн стал даже подумывать, а был ли то на самом деле несчастный случай, как он сказал отцу Бреннану? Тогда так ему преподнесла это Мюйрин. Наверное, ей нечего было скрывать, и в чем ее можно упрекнуть?
Как нелепо, ругал он себя, когда, оставив тщетные попытки уснуть, встал с кровати. Просто невозможно в чем-то ее обвинять. Пристрелила его…
Он вернулся в комнату, в которой коротал последние ночи, и снял с соломенного матраса одеяла. Он обернулся ими, прежде чем вернуться в соседнюю спальню и придвинуть стул к кровати. Затем тяжело опустился на стул и убрал с ее лица спутавшиеся волосы.
Глядя на молодую красавицу в тусклом свете огня, он понимал, что она совершенно невиновна. Должно быть, шок оттого, что ей довелось увидеть своего любимого мужа мертвым, так подействовал на ее разум. Днем она старалась не замечать возникающую вновь и вновь перед глазами жуткую картину с зияющей в голове раной, но ночью это видение возвращалось к ней и не давало покоя.
Локлейн все больше злился на себя за то, что мог подумать, будто ему удастся за один день добиться ее взаимности. Разве сможет он так легко стереть любовь, которую она, очевидно, испытывала к Августину? Может быть, этот неотесанный пьяница такой любви и не заслуживал, но Августину и Кристоферу Колдвеллам всегда чертовски везло. Увы, это везение не распространялось на него и на его сестру Циару, которая снова начала вести себя очень странно, устало отметил он. У нее часто менялось настроение, и вся она стала какой-то отчужденной после того, как он сказал ей, что какое-то время должен находиться в доме, чтобы не оставить без внимания Мюйрин.
– С вами все в порядке, Мюйрин? – мягко спросил Локлейн.
– Да, конечно. А что?
Его серые глаза сосредоточенно смотрели на нее.
– По-моему, вы какая-то грустная.
– Но ведь для грусти нет повода, не так ли? Благодаря под креплению, которое мы получили, дела обстоят как нельзя лучше, – живо ответила она.
– Я думал, что судебные дела, которые все еще находятся на рассмотрении, и проблема оплаты закладной вас продолжают угнетать.
Она покачала головой.
Однако Локлейн видел ее усталое бледное лицо и темные круги под глазами. – Вы хорошо спали этой ночью? – Прекрасно, – солгала она. Локлейн не сомневался в том, что она лжет. Из своей комнаты, расположенной по соседству с комнатой Мюйрин, он слышал, как ночью она время от времени всхлипывала. В чем же дело? Почему она так странно ведет себя?
Были ли ее бессонница и вялость в течение последних нескольких дней симптомом недавно пережитого горя или что-то другое не давало ей покоя?
Он пошел в кухню и принес оттуда чашку кофе, в которую предварительно добавил снотворное. Вскоре она начала клевать носом, и Локлейн перенес ее в постель. Ослабив ее платье, он подоткнул под нее одеяло. Он поцеловал долгим поцелуем ее губы, но тут же выругал себя за своеволие. Несомненно, она придет в ужас, если узнает о его мыслях …
И снова ночью из ее комнаты доносились стоны и всхлипывания. Обхватив голову руками, он заставил себя не заходить к ней. Заснуть рядом с ней было абсолютно невозможно. Ведь она доверяет ему. Он просто не имеет права разрушить это доверие. Он подошел к двери и тихонько разговаривал с ней, стоя у порога и не смея подойти ближе, боясь прикоснуться к ней, любить ее…
Следующий день был не особенно богат событиями, за исключением того, что Мюйрин получила деньги за все свои предприятия, когда Патрик приехал из города. Она сразу же выплатила вторую половину долга до единой копеечки кредиторам в городе, а затем обдумала дальнейшие планы относительно сбыта сельскохозяйственной продукции и лесоматериалов. В тот вечер Локлейн отметил, что она выглядела намного лучше, чем в последний раз, когда он ее видел, хотя оставалась очень уставшей, с темными кругами под глазами. Он знал, что она по-прежнему встает каждый день в пять-шесть часов утра. Даже принимая снотворное, она отдыхала все же недостаточно.
– Идемте, дорогая, вы же едва держитесь на ногах, – сказал он, взяв ее за руку и уводя из коровника, где она помогала с дойкой. – У меня есть для вас снотворное. Я хочу, чтобы вы его приняли и хорошенько выспались этой ночью.
Глаза Мюйрин тревожно распахнулись.
– Нет, что вы, я не хочу!
– Мюйрин, это смешно. Никому из нас не станет лучше, если у вас будет упадок сил. Ну пожалуйста, ради меня, примите лекарство.
Мюйрин все еще выглядела взволнованно, но в конце концов последовала его совету и быстро все проглотила.
– Умница, – похвалил ее Локлейн, целуя в лоб. Мюйрин порывисто обняла его. Она не осмелилась признаться, как боится ночных кошмаров. Это прозвучало бы глупо, и ей пришлось бы сознаться в том, что она сама не желала при знать.
Она только собралась отпустить Локлейна, как вдруг ее колени подкосились и его лицо поплыло перед ее глазами.
– Господи, я так устала, – сонно пробормотала она. Он подхватил ее на руки и отнес наверх. Откинув одеяла, он уложил ее в постель, затем расстегнул верхние пуговицы ее платья и укрыл ее.
– Теперь спите, моя дорогая. Она нежно взглянула на него, проводя рукой по его гладко выбритой щеке.
– Спасибо тебе, Локлейн.
– Не стоит. Он мягко поцеловал ее в губы, затем поднялся с кровати, чтобы задернуть шторы, и оставил ее мирно дремлющей одну. И Локлейну казалось, что сам он едва заснул, когда вдруг услышал крик из-за соседней двери. Снова кошмары, подумал он, натягивая брюки и схватив рубашку, и помчался в спальню Мюйрин, Она отчаянно металась по кровати. Локлейн испугался, что она может удариться.
– Мюйрин, это я, Локлейн! – закричал он, тряся ее за плечи.
Но она продолжала метаться, кричала, стонала и выла как одержимая, так что ему пришлось держать ее.
– Нет, не надо! Нет! Ты не смеешь! Ты еще пожалеешь, вот увидишь! – выкрикивала она снова и снова. Один раз она даже крикнула: «Отпусти!» На какой-то миг Локлейн воспринял ее слова буквально, но она вдруг с бешеными глазами вскочила с кровати и принялась дергать ручку двери, словно пытаясь убежать от невидимого ужаса.
Она так и не проснулась, но в конце концов, когда сильные руки Локлейна обняли Мюйрин, ее крики стали утихать. Она несколько раз хватала ртом воздух и будто всхлипывала, но вскоре дыхание стало более ровным.
Локлейн положил ее на кровать и лег рядом, но уснуть так и не смог. Его потрясло ее поведение. Почему ее так мучили кошмары? Может, она снова и снова переживала ужас от несчастного случая в гостинице?
Локлейн стал даже подумывать, а был ли то на самом деле несчастный случай, как он сказал отцу Бреннану? Тогда так ему преподнесла это Мюйрин. Наверное, ей нечего было скрывать, и в чем ее можно упрекнуть?
Как нелепо, ругал он себя, когда, оставив тщетные попытки уснуть, встал с кровати. Просто невозможно в чем-то ее обвинять. Пристрелила его…
Он вернулся в комнату, в которой коротал последние ночи, и снял с соломенного матраса одеяла. Он обернулся ими, прежде чем вернуться в соседнюю спальню и придвинуть стул к кровати. Затем тяжело опустился на стул и убрал с ее лица спутавшиеся волосы.
Глядя на молодую красавицу в тусклом свете огня, он понимал, что она совершенно невиновна. Должно быть, шок оттого, что ей довелось увидеть своего любимого мужа мертвым, так подействовал на ее разум. Днем она старалась не замечать возникающую вновь и вновь перед глазами жуткую картину с зияющей в голове раной, но ночью это видение возвращалось к ней и не давало покоя.
Локлейн все больше злился на себя за то, что мог подумать, будто ему удастся за один день добиться ее взаимности. Разве сможет он так легко стереть любовь, которую она, очевидно, испытывала к Августину? Может быть, этот неотесанный пьяница такой любви и не заслуживал, но Августину и Кристоферу Колдвеллам всегда чертовски везло. Увы, это везение не распространялось на него и на его сестру Циару, которая снова начала вести себя очень странно, устало отметил он. У нее часто менялось настроение, и вся она стала какой-то отчужденной после того, как он сказал ей, что какое-то время должен находиться в доме, чтобы не оставить без внимания Мюйрин.