Страница:
— Собрание состоится в спортивном зале, а туда явятся сотни родителей!
— Вот это меня как раз не больно-то радует.
— Потому что один из них может оказаться Майклом? Вы это имеете в виду? Ну так что же? Неужели ему взбредет в голову у всех на глазах совершать преступление? При таком количестве свидетелей?
Доремус мрачно разглядывал потухший окурок.
— Я уже сказал, можете идти. Только никуда не отпускайте от себя Пэгги.
— Разумеется.
— Машину припаркуйте как можно ближе к школе и попросите кого-нибудь из знакомых проводить вас после собрания. О причинах желательно не распространяться.
— Ну, хорошо, — вздохнув, согласилась, наконец, Элен. Ее уже начало одолевать сомнение, правильно ли она поступает и сулит ли ей это собрание то радостное и приподнятое настроение, о котором она последнее время так мечтала. Стоит ли рисковать и собой и Пэгги?
— Позвоните мне сразу, если...
— Как же вы мне напоминаете отца!
— Понял, понял. Уже молчу. — Доремус виновато улыбнулся.
Однако уже через пять минут следователь убедился в своем полном одиночестве и вернулся в дом, потушив фонарь у входа на веранду. Он отыскал в библиотеке какой-то ковбойский роман и устроился в кабинете, предвкушая приятный вечер. Доремус успел вникнуть во все жизненные перипетии героев, с головой погрузившись в чтение, когда вдруг зазвонил телефон.
Он неохотно оторвал взгляд от книги и, что-то прикинув в уме, снова увлекся романом. Однако телефон не умолкал. Насчитав восемь звонков, Доремус отложил, наконец, книгу и поднялся. Когда раздался десятый звонок, следователь уже находился в полной уверенности: человеку на другом конце провода непременно надо поговорить.
— Магазин Коннелли, — хрипло произнес следователь.
— Вы хотите встретиться со мной, так?
Прошло несколько секунд, и губы Доремуса скривились в ледяной усмешке.
— Совершенно верно, радость моя.
— Мы можем увидеться через полчаса на мельнице у фермера Хока.
— Полчаса. А тебе хватит этого времени, чтобы материализоваться, или что там еще с вами, призраками, происходит?
— И приходите один, иначе вы меня не увидите.
Прежде чем Доремус сумел сообразить, как же заставить мальчишку разговориться, связь оборвалась. Следователь медленно опустил трубку на рычаг и в задумчивости посмотрел на свои часы. Начало десятого. Мальчик говорил быстро, в его голосе чувствовалось напряжение. Видимо, он не меньше Доремуса жаждал этой встречи.
— Так, значит, на той старой мельнице? — вполголоса пробормотал следователь. — Похоже, ты что-то задумал, парень.
Он снова потянулся к трубке и решительно набрал домашний номер Инока Милса.
— Говорит Доремус, — представился следователь, услышав знакомый голос. — Мне только что звонил Майкл Янг.
Тут Доремус вспомнил, что мальчик не назвался, однако его это почему-то нисколько не смутило, и он продолжал:
— Майкл уже что-то припас и для меня, только вот я никак пока не могу сообразить, что именно... Да, помощь мне может понадобиться. Элен Коннелли увезла Пэгги на какое-то родительское собрание. Час тому назад. Наверное, неплохо было бы послать кого-нибудь из ваших людей в школу: пусть приглядывает за нами, но только осторожно, не привлекая внимания. Ну, а я никак не могу отказать себе в удовольствии посетить старую мельницу, ту, что стоит на ферме у Хока... примерно через двадцать пять минут я уже должен быть на месте. Похоже, я буду там впритык. Нет, этого не надо. Выжди, ну, скажем, часок, а потом мчись туда на всех парах. Час-то я продержусь в любом случае. К тому же он должен думать, что я один. Иначе мы его не увидим.
Доремус несколько раз бывал в этих краях, здесь, на берегу, он загорал и купался в реке, каждый раз поражаясь обилию водорослей.
Следователь без труда вспомнил эту старинную мельницу, окруженную довольно высоким забором. До сих пор ее содержали в идеальном порядке. Со стороны пастбища, находившегося на севере, проникнуть на мельницу было несложно. У самой водной кромки клубился туман, сверкавший в лунном сиянии. Постепенно он окутывал пастбище. Сюда вела и еще одна дорога. Однако пролегала она по отвесному берегу. Тропа брала начало у самого моста и, круто уходя вверх, петляла, повторяя береговые изгибы. Бродить по такой тропинке было весьма опасно. Именно этот путь и выбрал Доремус. А сделал он это вовсе не потому, что собирался подкрасться незаметно — нет, ведь даже глухой услышал бы в полной тишине шум его мотороллера. Просто здесь, вдоль всего берега, тянулась полоса густого кустарника вперемешку с высокими деревьями. Поэтому Доремус сколько угодно мог оставаться в укрытии.
Притормозив на обочине, он слез с мотороллера и по тропинке направился к реке, освещая дорогу фонарем. Левой рукой следователь крепко сжимал девятизарядный пистолет.
Кустарник здорово мешал движению, но Доремус не торопился. Следователь еще раз убедился, что тропа, по которой бредет, — верная. Он неплохо знал эту дорогу, поэтому выключил фонарь и дальше пробирался уже в темноте. Внезапно над его головой показалось гигантское мельничное колесо.
Доремус остановился, прислушиваясь к плеску воды под колесом. Сделав несколько шагов вперед, он принялся внимательно изучать расчищенную площадку перед входом на мельницу. Вдали, на пастбище, шелестела сухая трава, уже тронутая желтизной. В лунном свете Доремус без труда мог разглядеть мельницу. Он на глаз прикинул ее высоту и заметил, что самые верхние окна заколочены досками. Пристегнув фонарь к ремню, следователь двинулся к входной двери. На всякий случай он слегка пригнулся. Набрав в легкие побольше воздуха, Доремус одним прыжком преодолел последние метры. Прислонившись к прохладной стене, он опустился на колени.
На двери висел замок. Вернее, тот как-то беспомощно болтался на засове. Здесь, на этом пустыре рядом с мельницей, Доремус являлся отменной мишенью. Следователь даже поежился, представив себе, как четко выделяется его силуэт на фоне звездного неба. Он толкнул дверь и, как змея, вполз внутрь. Очутившись в темноте, Доремус почувствовал себя уверенней и снова встал на четвереньки. Легкие распирало, однако руки не дрожали. Все вокруг обволакивала густая — хоть глаз коли — тьма. В нос ударила резкая смесь запахов плесени, гниющего зерна и крысиного помета. Медленно и осторожно отползая от двери, Доремус двигался вправо.
И тут в темноте послышался торжествующий детский смех. Точно так же внезапно он стих — словно кто-то зажал рукой рот. Доремус застыл на месте, нащупывая большим пальцем выключатель на фонаре.
— Ну ладно, — негромко начал он, — давай поговорим. Однако мне бы хотелось взглянуть на тебя.
Он снова передвинулся вправо, на этот раз более проворно. Пол на мельнице был земляной, во всяком случае, в том месте, где находился сейчас Доремус. Мимо прошмыгнула крыса, шлепая лапами по грязи. Доремус не обратил на нее внимания. Он прислушивался к другим звукам. К тем, которые мог издать только человек.
И снова раздался смех — громкий и злорадный. Резко вскочив на ноги, Доремус включил фонарь. Луч света описал дугу, выхватив из мрака поленья, старые жернова, лестницу, ведущую наверх... И тут на ступеньках Доремус увидел мальчика, одетого в спортивную форму.
Мальчик, застигнутый врасплох этой внезапной вспышкой, прикрыл лицо руками, что было не удивительно, ведь в глаза ему бил такой яркий свет, словно исходил он от прожектора локомотива. Доремус и сам невольно прикрыл ладонью глаза, приближаясь к мальчику. Но тот быстро пришел в себя и рванулся вверх по ступенькам. Он так стремительно взлетел по лестнице на второй этаж, что следователь не успел удержать его в луче своего мощного фонаря.
Добравшись до лестницы, Доремус остановился и направил пучок света вверх. Опять наступила полная тишина.
Сверху медленно осыпалась пыль, словно кто-то внезапно потревожил покой старой мельницы.
— Майкл!
Доремус начал медленно подниматься по лестнице, останавливаясь на каждой ступеньке. Да, конечно же, фонарь безусловно сделал свое дело, но теперь-то его уже не имело смысла использовать, и следователь прекрасно понимал это. Мальчик настолько поразил его воображение — ведь Доремус рассчитывал встретиться здесь с кем угодно, но только не с этим цыпленком.
— Я не собираюсь играть с тобой в прятки, Майкл! — крикнул Доремус. — Давай поговорим!
Он добрался до лестничной площадки, откуда ступеньки резко уходили влево. Да, Майкл находился сейчас, конечно же, в более выгодном положении. Однако выбирать не приходилось — надо было двигаться дальше.
Пара ступенек отделяла Доремуса от заветного второго этажа, когда вдруг сверху на него свалились вилы. Они упали совершенно вертикально. Произошло это так внезапно, что, казалось, злой умысел здесь совершенно ни при чем. Вилы ударили Доремуса по запястью, и он выронил фонарь, пытаясь тут же подхватить его. Это ему не удалось, и фонарь грохнулся где-то на первом этаже. И тогда Доремус наугад три раза выстрелил. У него и в мыслях не было задеть мальчика. Следователь хотел лишь напугать его. Затем Доремус быстро взобрался на второй этаж и, наткнувшись на стенку, остановился, чтобы перевести дыхание.
— Ты выиграл, — немного погодя произнес следователь. Он уже успел прийти в себя.
Мальчик рассмеялся, но Доремус тут же смекнул, что и он изрядно вымотался от всей этой беготни.
Стараясь не издать ни звука, следователь достал из нагрудного кармана маленький фонарик, напоминавший по форме карандаш.
Мальчик снова хихикнул. Доремусу показалось, что звук этот приблизился, хотя он не мог бы сказать этого наверняка. Следователю не терпелось зажечь фонарик, однако тот, похоже, оставался единственным «сюрпризом» в его защитном арсенале. Поэтому Доремус решил все-таки повременить с фонариком.
Глаза уже успели привыкнуть к темноте. Кроме того, лунное сияние непостижимым образом просачивалось внутрь мельницы — вероятно, сквозь трещины в крыше или щели между досками.
Пол заскрипел у него под ногами, и Доремус застыл как вкопанный. И тут пол опять скрипнул. Но на этот раз уже не под ним. Доремус вытянул вперед правую руку, ощупывая стену. Внезапно рука повисла в воздухе: стена здесь заканчивалась. Что же это перед ним? Дверной проем? Сердце заныло в тревожном предчувствии. А если там впереди какая-то клетушка, где и прячется сейчас мальчишка? Тут Доремус вспомнил вилы, просвистевшие всего в нескольких дюймах от его головы, и следователя передернуло. Но другого выхода не было, как, впрочем, и времени на обдумывание ситуации.
Доремус включил фонарик и, шагнув в пустое пространство, направил луч прямо перед собой.
Мальчик стоял неподалеку — футах в десяти от следователя. В глазах его застыл страх. Приоткрыв рот, он, как загипнотизированный, уставился на фонарик. Вдруг мальчик пошатнулся и исчез.
Доремус стремительно рванулся с места и, молниеносно перебросив пистолет в правую руку, левой наугад хватанул пространство, где только что стоял мальчик. Пальцы вцепились в детскую курточку. Но уже в следующий момент мальчику удалось вывернуться.
И тут Доремус почувствовал страшный удар по голове. Теряя сознание, он рухнул на пол.
Придя в себя, он попытался встать, но не смог. Мозг лихорадочно работал. Доремуса охватила паника. Что произошло? И где сейчас его пистолет? Все еще в руке или он его выронил? Следователь попытался перевернуться на спину. Чудовищная боль моментально прострелила его, и Доремус опять потерял сознание. Вновь очнувшись, он мысленно выругался, проклиная себя за беспечность. Боль в затылке мучила, не давая сосредоточиться.
Рядом послышались шаги. И еще какие-то булькающие звуки. Словно где-то отвернули кран с водой. Доремус инстинктивно свернулся калачиком, прикрывая руками голову. Внезапно он почувствовал, что кто-то поливает его ноги. В нос ударил резкий запах.
«Бензин, — пронеслась в голове жуткая мысль, и Доремус вновь сделал попытку подняться на ноги. — Бензин».
Следователь закашлялся и отвел руки подальше от лица, потому как бензиновые нары начинали разъедать глаза. Горючее уже стекало с его волос. Доремус громко застонал.
В дверном проеме появился дрожащий оранжевый язычок пламени, осветивший каморку. Увидев спасительный выход, Доремус тут же метнулся к нему. И в тот же миг ужас сковал его тело.
На пороге стоял Майкл и равнодушно смотрел на следователя. В руке мальчик сжимал горящий факел.
Похолодев, Доремус отступил назад. Он вцепился в пуговицы промокшей рубашки, пытаясь расстегнуть ее. Пуговицы не поддавались, и Доремус разорвал ткань. Но бензин, просочившись сквозь нее, уже стекал по телу.
— Послушай, приятель, — вымолвил следователь, продолжая отступать, — ведь мы сейчас оба полыхнем. Так что лучше не подходи.
Казалось, Майкл не слышит его. Он медленно и неотвратимо приближался, шаг за шагом, и в глазах его словно плясали дьявольские искры.
— Ты что, рехнулся? Сейчас бензиновые пары вспыхнут! — выпалил Доремус. — Немедленно брось факел, затопчи его ногами, слышишь?
Следователь уперся спиной в стену и шагнул в сторону. Майкл на секунду замешкался, будто раздумывая, правильно ли он поступает. А потом, криво ухмыльнувшись, решительно двинулся на Доремуса, выбросив вперед руку с факелом. Губы у него затряслись. Казалось, он что-то хочет и не может сказать Доремусу.
Следователь забился в угол. Дальше отступать было некуда. Факел пылал так близко от него, что Доремус всей кожей ощущал его жар.
— Нет! — в отчаянье выкрикнул он.
Внезапно старые, насквозь прогнившие доски позади Доремуса хрустнули и через мгновение затрещали, словно поленья, брошенные в костер. В ту же секунду следователь потерял равновесие. Упругий поток свежего воздуха, а также ощущение невесомости исторгли из его горла отчаянный вопль. Старая мельница, покачнувшись, начала заваливаться куда-то вбок, как показалось Доремусу, и вскоре вовсе исчезла. Небо стремительно закружилось, потом невесть откуда взялись кроны деревьев, и в следующий миг он камнем рухнул в спокойные воды пруда.
С головы до ног облепленный скользкими водорослями, Доремус выбрался на берег. Запах тины смешивался с резким запахом бензина. Следователь был до того потрясен всем происшедшим, что в изнеможении повалился на холодную землю. Сильнейший озноб охватил Доремуса, он дрожал всем телом.
Так он и лежал, то проваливаясь в забытье, то вновь приходя в сознание. Он даже не пытался отодрать от себя налипшую корку из водорослей и почти подсохших осенних листьев.
Внезапно Доремус услышал голоса. Собрав последние силы, он пополз. К горлу то и дело подкатывался тошнотворный комок, тело не слушалось, но Доремусу удалось добраться до расчищенной площадки перед мельницей.
В глаза ударил яркий свет фонаря.
— Лежите спокойно, мистер, и не шевелитесь. У нас тут два обреза!
— Вы его видели? — чуть слышно пробормотал Доремус. — Он еще там, внутри? Я имею в виду мальчика.
— По-моему, с ним что-то стряслось, отец. Нюхни-ка. Кажется, он весь в бензине!
— Что это вы тут химичите у моей мельницы? — послышался грозный голос старшего Хока.
Из кустов появился юноша и, подойдя ближе, воскликнул:
— Па, кого это вы тут выловили?
— Какой-то придурок, Виллис, — проворчал Хок. — Ну вы, вставайте, что ли...
— Я же пытаюсь вам все объяснить! — не унимался Доремус. — Здесь только что был маленький мальчик. Вот он-то как раз и собирался спалить вашу мельницу... а заодно и меня. Ему примерно лет десять, темные волосы, бледное лицо. Одет в кроссовки и спортивную куртку. Не знаю, куда он убежал, но мы должны его найти!
— Па! — вмешался вдруг один из сыновей Хока. — По-моему, этот старый хрыч вывалился из окна. Вон там в пруду доски плавают.
Второй сын почесал в затылке и неуверенно обратился к Доремусу:
— Маленький мальчик, говорите?
— Да-да, вы его видели?
— Какой-то парнишка пару минут назад улепетывал отсюда, как заяц через пастбище. Только я его не успел хорошенько разглядеть.
— А в какую сторону? — Доремус напрягся.
— На север. К ферме Овермейера. Па, тебе не кажется, что он тут нам лапшу на уши вешает?
Целая вечность понадобилась Доремусу, чтобы объяснить, кто он такой, но стоило ему упомянуть Инока Милса, у мистера Хока в тот же момент отпало пламенное желание пристрелить Доремуса на месте, и фермер заговорил, растягивая слова:
— Ну-у, до фермы Оверме-ейера я с вами, пожалуй, прогуляюсь. Вреда не бу-удет. Джек, вы с Виллисом пока сгоняйте на мельницу, гляньте, все ли там в порядке. Да, Виллис, одолжи-ка этому мистеру свою куртку, а то он, чего доброго, околеет от холода.
— Па, но это же совсем новая куртка.
— Ничего, он тебе ее вернет в целости и сохранности. Пойдемте со мной, мистер, а вы двое — делайте то, что я сказал.
Поблагодарив, Доремус застегнул куртку, отороченную овчиной, и последовал за фермером. Хок нес фонарь, точь-в-точь напоминавший тот, что принадлежал следователю.
До пастбища было рукой подать, и они очень скоро добрели до луга. Полная лука заливала все вокруг своим сиянием. Здесь они перевели дыхание и осмотрелись по сторонам. Насколько хватало взгляда, вокруг не было видно ни одной коровы.
— Вот это и есть владение Овермейера, — объявил старый Хок, вытянув вперед грязный указательный палец.
— А чьи земли там дальше, внизу у дороги?
— Некоего Брюннеля. Он то ли художник, то ли скульптор, черт его знает.
С этими словами Хок повернулся лицом к владениям Овермейера.
— Сдается мне, что нам в эту сторону, хотя, похоже, все это как мертвому припарки.
— А почему бы нам не разделиться? — предложил Доремус. — Скорее всего мальчишка побежал к Брюннелю: я помню, там ведь густые деревья, где можно надежно спрятаться.
— Да, конечно, хотя вряд ли. Если он хорошо знает эти края, то уж точно туда не сунется — вон там, за старым амбаром — сплошное болото.
— А может, он вообще никогда не бывал на этом пастбище. А если он решился заскочить к Брюннелю? Разрешите мне воспользоваться вашим фонариком?
— Что? Ну, конечно же, а то вы еще, чего доброго, извозите курточку Виллиса. Мистер, послушайте, я надеюсь, что вы точно знаете, за какое дело взялись.
— Абсолютно точно, — подтвердил Доремус, бросившись по тропинке вниз, пока Хок не спеша двинулся в сторону фермы. Фонарь помог Доремусу обойти топь и, миновав трясину, тот с легкой душой зашагал к большому амбару с заостренной крышей, расположенному на вершине холма.
Казалось, в этих Богом забытых местах не должна обитать ни одна живая душа. Однако ярдах в ста в крохотной хибарке мерцал огонек. Ни собачьего лая, ни возни скота в сарае не доносилось оттуда. Доремус взглянул вверх и в его сознании возникло смутное недоброе предчувствие. На противоположной стороне крыши сарая был установлен прожектор, но поначалу Доремус почему-то не заметил его.
Следователь медленно выключил фонарь и подошел к амбару, пытаясь все время оставаться в тени. Главные ворота были заперты. На стене рядом с ними Доремус заметил небольшую табличку, и, осторожно приблизившись к ней, прочел: «Галерея Брюннеля, вход сзади».
Доремус окинул дом быстрым цепким взглядом. Внимание его привлекло единственное освещенное окошко. Следователю вдруг показалось, что там, внутри, кто-то метнулся. Здание окружали густые заросли кустарника и невысоких деревьев, и уж если Майкл решил проведать здешний уголок, то он без труда найдет себе тут укромное местечко. Следователь прикинул в уме, что за это время мальчик вполне мог отмахать полмили.
Изнутри амбара доносились странные звуки, напоминавшие лязг металла.
Доремус обогнул дом, пройдя мимо темных окон, и очутился у двери. Перед ней находилась широкая, вымощенная каменными плитами площадка. На стене висела еще одна табличка. Но Доремус даже не удосужился прочесть ее, потому что дверь оказалась распахнутой настежь. Включив фонарь, следователь решительно шагнул вперед. Первое, что бросилось ему в глаза, было огромное металлическое изваяние обнаженной женщины. Оно смахивало на четырехфутового морского льва, застывшего на гранитном пьедестале. За этим шедевром выстроились другие, изображавшие то ли женщин, то ли тюленей — во всяком случае, с первого взгляда определить это было непросто. А еще дальше располагалась целая армия металлических мужей — шагающих, бегущих, стоящих на коленях. Сплошь и рядом высились какие-то фантастические конструкции, выполненные либо из медной проволоки, либо из почерневших, угрожающе торчащих штырей. Очевидно, они символизировали город будущего с его таинственными и многочисленными лабиринтами.
Доремус направил пучок света вверх и заметил здоровенные куски металла — выкрашенные в яркие цвета, они свисали со стропил на верхнем этаже галереи. Там же находилась подвижная скульптура, которая то и дело покачивалась, лязгая гигантскими ножами, изображавшими, по всей вероятности, конечности.
Следователь опустил луч фонаря и сразу же разглядел на верхней ступеньке лестницы мальчугана. С ног до головы перепачканный, мальчик притаился и тяжело дышал, не мигая уставившись на фонарь.
Доремус вздохнул:
— Ну ладно. А теперь спускайся.
Внезапно мальчик вскочил и бросился прочь из освещенного круга. По дороге он задел гигантскую статую, и белая гипсовая голова, рухнув откуда-то сверху, покатилась к ногам Доремуса. Тот отшатнулся и, пытаясь удержать равновесие, вцепился в толстый канат, висевший рядом. Гулко ударил колокол, звон его эхом отразился от стен.
— Что ж, мне придется подняться к тебе, — заявил Доремус и двинулся по лестнице на верхний этаж галереи, тщательно высвечивая каждую ступеньку. Колокол прозвонил еще три раза.
Мальчик попятился. Доремус чуть опустил фонарь, чтобы не слепить его.
— Ну, хватит играть в кошки-мышки... Майкл.
Но мальчик продолжал отступать, прячась то за одну, то за другую статую. Каждый раз, когда луч света падал на него, он прыгал в сторону в поисках очередного укрытия. Сейчас он походил на маленького загнанного зверька. Даже мысль о том, что он чуть было не спалил Доремуса живьем, не могла убить в следователе жалость к этому несчастному.
— Успокойся, я не сделаю тебе ничего плохого.
Захныкав, мальчик весь съежился: галерея закончилась.
Отступать было некуда. Оставалось только прыгать вниз.
— Даже не пытайся, — предупредил Доремус. В этот момент опять прозвонил колокол, и мальчик с ужасом взглянул вниз — пол первого этажа находился футах в двадцати отсюда.
Еще один удар колокола. Мальчик вздрогнул и, потеряв равновесие, упал. В последний момент ему удалось уцепиться своими худенькими ручонками за какой-то выступ, и он повис, вот-вот готовый рухнуть. Не колеблясь, Доремус подскочил к мальчонке и, подхватив за талию, втащил того обратно на второй этаж галереи. Оказавшись в руках следователя, мальчик начал отчаянно сопротивляться. Он извивался, брыкаясь и царапаясь, и в конце концов ему удалось вырваться. Он помчался к лестнице сломя голову. Доремус рванулся было за ним, но тут вдруг в амбаре вспыхнул яркий свет, и на пороге показались двое мужчин. Один из них — лысеющий толстяк с прямо-таки фантастических размеров бородой — судя по всему являлся владельцем студии. Другой — им оказался Крэг Янг — с трудом удерживал насмерть перепуганного рыдающего мальчугана. Психолог в недоумении уставился на Доремуса.
— Слава Богу, вам удалось поймать его, — пробормотал следователь, медленно спускаясь вниз по лестнице.
— Питер, — обратился Крэг к мальчугану, — Питер, что стряслось? Что ты здесь делаешь, и вообще, как ты сюда попал?
— Так вы его знаете? — нахмурился Доремус.
— Разумеется. Это один из моих подопечных. Его зовут Питер Мэтис.
— Сдается мне, что именно он-то и разыгрывал всех нас по телефону... Его изобретательности, похоже, и конца не видно: сегодня вечером он пытался убить меня.
— Вот это меня как раз не больно-то радует.
— Потому что один из них может оказаться Майклом? Вы это имеете в виду? Ну так что же? Неужели ему взбредет в голову у всех на глазах совершать преступление? При таком количестве свидетелей?
Доремус мрачно разглядывал потухший окурок.
— Я уже сказал, можете идти. Только никуда не отпускайте от себя Пэгги.
— Разумеется.
— Машину припаркуйте как можно ближе к школе и попросите кого-нибудь из знакомых проводить вас после собрания. О причинах желательно не распространяться.
— Ну, хорошо, — вздохнув, согласилась, наконец, Элен. Ее уже начало одолевать сомнение, правильно ли она поступает и сулит ли ей это собрание то радостное и приподнятое настроение, о котором она последнее время так мечтала. Стоит ли рисковать и собой и Пэгги?
— Позвоните мне сразу, если...
— Как же вы мне напоминаете отца!
— Понял, понял. Уже молчу. — Доремус виновато улыбнулся.
* * *
Итак, дом теперь находился в полном распоряжении Доремуса. Следователь принял горячий душ, натянул новехонькие джинсы «Левис» и, набросив свежую сорочку, вышел во двор. Вечерняя прохлада начала обволакивать городок, и ложбины уже курились легким туманом. Доремус бросил взгляд в сторону городского центра. Тот находился всего в четырех кварталах отсюда. Однако клубы тумана заволокли и его. Доремус неторопливо обошел двор, разглядывая каждое деревце. Внезапно в сизой пелене возник здоровый котище. Он застыл на месте, словно замешкавшись, а потом, воровато оглядевшись, дал деру. Доремус решил немного постоять — в надежде увидеть и других существ, которые столь таинственно и чарующе являются из тумана.Однако уже через пять минут следователь убедился в своем полном одиночестве и вернулся в дом, потушив фонарь у входа на веранду. Он отыскал в библиотеке какой-то ковбойский роман и устроился в кабинете, предвкушая приятный вечер. Доремус успел вникнуть во все жизненные перипетии героев, с головой погрузившись в чтение, когда вдруг зазвонил телефон.
Он неохотно оторвал взгляд от книги и, что-то прикинув в уме, снова увлекся романом. Однако телефон не умолкал. Насчитав восемь звонков, Доремус отложил, наконец, книгу и поднялся. Когда раздался десятый звонок, следователь уже находился в полной уверенности: человеку на другом конце провода непременно надо поговорить.
— Магазин Коннелли, — хрипло произнес следователь.
— Вы хотите встретиться со мной, так?
Прошло несколько секунд, и губы Доремуса скривились в ледяной усмешке.
— Совершенно верно, радость моя.
— Мы можем увидеться через полчаса на мельнице у фермера Хока.
— Полчаса. А тебе хватит этого времени, чтобы материализоваться, или что там еще с вами, призраками, происходит?
— И приходите один, иначе вы меня не увидите.
Прежде чем Доремус сумел сообразить, как же заставить мальчишку разговориться, связь оборвалась. Следователь медленно опустил трубку на рычаг и в задумчивости посмотрел на свои часы. Начало десятого. Мальчик говорил быстро, в его голосе чувствовалось напряжение. Видимо, он не меньше Доремуса жаждал этой встречи.
— Так, значит, на той старой мельнице? — вполголоса пробормотал следователь. — Похоже, ты что-то задумал, парень.
Он снова потянулся к трубке и решительно набрал домашний номер Инока Милса.
— Говорит Доремус, — представился следователь, услышав знакомый голос. — Мне только что звонил Майкл Янг.
Тут Доремус вспомнил, что мальчик не назвался, однако его это почему-то нисколько не смутило, и он продолжал:
— Майкл уже что-то припас и для меня, только вот я никак пока не могу сообразить, что именно... Да, помощь мне может понадобиться. Элен Коннелли увезла Пэгги на какое-то родительское собрание. Час тому назад. Наверное, неплохо было бы послать кого-нибудь из ваших людей в школу: пусть приглядывает за нами, но только осторожно, не привлекая внимания. Ну, а я никак не могу отказать себе в удовольствии посетить старую мельницу, ту, что стоит на ферме у Хока... примерно через двадцать пять минут я уже должен быть на месте. Похоже, я буду там впритык. Нет, этого не надо. Выжди, ну, скажем, часок, а потом мчись туда на всех парах. Час-то я продержусь в любом случае. К тому же он должен думать, что я один. Иначе мы его не увидим.
* * *
Мельница на речушке Айронуолл была выстроена еще в сороковые годы прошлого столетия, и хотя ее жернова по-прежнему изо дня в день перемалывали муку, тем не менее эта старинная мельница служила теперь приманкой для падких на старину туристов. Время от времени сюда наведывались и художники, охочие до разного рода экзотики. Мельница эта располагалась ярдах в ста от проселочной дороги, в верхнем течении реки. Схороненная за густыми кронами древних вязов, она словно растворялась ночью.Доремус несколько раз бывал в этих краях, здесь, на берегу, он загорал и купался в реке, каждый раз поражаясь обилию водорослей.
Следователь без труда вспомнил эту старинную мельницу, окруженную довольно высоким забором. До сих пор ее содержали в идеальном порядке. Со стороны пастбища, находившегося на севере, проникнуть на мельницу было несложно. У самой водной кромки клубился туман, сверкавший в лунном сиянии. Постепенно он окутывал пастбище. Сюда вела и еще одна дорога. Однако пролегала она по отвесному берегу. Тропа брала начало у самого моста и, круто уходя вверх, петляла, повторяя береговые изгибы. Бродить по такой тропинке было весьма опасно. Именно этот путь и выбрал Доремус. А сделал он это вовсе не потому, что собирался подкрасться незаметно — нет, ведь даже глухой услышал бы в полной тишине шум его мотороллера. Просто здесь, вдоль всего берега, тянулась полоса густого кустарника вперемешку с высокими деревьями. Поэтому Доремус сколько угодно мог оставаться в укрытии.
Притормозив на обочине, он слез с мотороллера и по тропинке направился к реке, освещая дорогу фонарем. Левой рукой следователь крепко сжимал девятизарядный пистолет.
Кустарник здорово мешал движению, но Доремус не торопился. Следователь еще раз убедился, что тропа, по которой бредет, — верная. Он неплохо знал эту дорогу, поэтому выключил фонарь и дальше пробирался уже в темноте. Внезапно над его головой показалось гигантское мельничное колесо.
Доремус остановился, прислушиваясь к плеску воды под колесом. Сделав несколько шагов вперед, он принялся внимательно изучать расчищенную площадку перед входом на мельницу. Вдали, на пастбище, шелестела сухая трава, уже тронутая желтизной. В лунном свете Доремус без труда мог разглядеть мельницу. Он на глаз прикинул ее высоту и заметил, что самые верхние окна заколочены досками. Пристегнув фонарь к ремню, следователь двинулся к входной двери. На всякий случай он слегка пригнулся. Набрав в легкие побольше воздуха, Доремус одним прыжком преодолел последние метры. Прислонившись к прохладной стене, он опустился на колени.
На двери висел замок. Вернее, тот как-то беспомощно болтался на засове. Здесь, на этом пустыре рядом с мельницей, Доремус являлся отменной мишенью. Следователь даже поежился, представив себе, как четко выделяется его силуэт на фоне звездного неба. Он толкнул дверь и, как змея, вполз внутрь. Очутившись в темноте, Доремус почувствовал себя уверенней и снова встал на четвереньки. Легкие распирало, однако руки не дрожали. Все вокруг обволакивала густая — хоть глаз коли — тьма. В нос ударила резкая смесь запахов плесени, гниющего зерна и крысиного помета. Медленно и осторожно отползая от двери, Доремус двигался вправо.
И тут в темноте послышался торжествующий детский смех. Точно так же внезапно он стих — словно кто-то зажал рукой рот. Доремус застыл на месте, нащупывая большим пальцем выключатель на фонаре.
— Ну ладно, — негромко начал он, — давай поговорим. Однако мне бы хотелось взглянуть на тебя.
Он снова передвинулся вправо, на этот раз более проворно. Пол на мельнице был земляной, во всяком случае, в том месте, где находился сейчас Доремус. Мимо прошмыгнула крыса, шлепая лапами по грязи. Доремус не обратил на нее внимания. Он прислушивался к другим звукам. К тем, которые мог издать только человек.
И снова раздался смех — громкий и злорадный. Резко вскочив на ноги, Доремус включил фонарь. Луч света описал дугу, выхватив из мрака поленья, старые жернова, лестницу, ведущую наверх... И тут на ступеньках Доремус увидел мальчика, одетого в спортивную форму.
Мальчик, застигнутый врасплох этой внезапной вспышкой, прикрыл лицо руками, что было не удивительно, ведь в глаза ему бил такой яркий свет, словно исходил он от прожектора локомотива. Доремус и сам невольно прикрыл ладонью глаза, приближаясь к мальчику. Но тот быстро пришел в себя и рванулся вверх по ступенькам. Он так стремительно взлетел по лестнице на второй этаж, что следователь не успел удержать его в луче своего мощного фонаря.
Добравшись до лестницы, Доремус остановился и направил пучок света вверх. Опять наступила полная тишина.
Сверху медленно осыпалась пыль, словно кто-то внезапно потревожил покой старой мельницы.
— Майкл!
Доремус начал медленно подниматься по лестнице, останавливаясь на каждой ступеньке. Да, конечно же, фонарь безусловно сделал свое дело, но теперь-то его уже не имело смысла использовать, и следователь прекрасно понимал это. Мальчик настолько поразил его воображение — ведь Доремус рассчитывал встретиться здесь с кем угодно, но только не с этим цыпленком.
— Я не собираюсь играть с тобой в прятки, Майкл! — крикнул Доремус. — Давай поговорим!
Он добрался до лестничной площадки, откуда ступеньки резко уходили влево. Да, Майкл находился сейчас, конечно же, в более выгодном положении. Однако выбирать не приходилось — надо было двигаться дальше.
Пара ступенек отделяла Доремуса от заветного второго этажа, когда вдруг сверху на него свалились вилы. Они упали совершенно вертикально. Произошло это так внезапно, что, казалось, злой умысел здесь совершенно ни при чем. Вилы ударили Доремуса по запястью, и он выронил фонарь, пытаясь тут же подхватить его. Это ему не удалось, и фонарь грохнулся где-то на первом этаже. И тогда Доремус наугад три раза выстрелил. У него и в мыслях не было задеть мальчика. Следователь хотел лишь напугать его. Затем Доремус быстро взобрался на второй этаж и, наткнувшись на стенку, остановился, чтобы перевести дыхание.
— Ты выиграл, — немного погодя произнес следователь. Он уже успел прийти в себя.
Мальчик рассмеялся, но Доремус тут же смекнул, что и он изрядно вымотался от всей этой беготни.
Стараясь не издать ни звука, следователь достал из нагрудного кармана маленький фонарик, напоминавший по форме карандаш.
Мальчик снова хихикнул. Доремусу показалось, что звук этот приблизился, хотя он не мог бы сказать этого наверняка. Следователю не терпелось зажечь фонарик, однако тот, похоже, оставался единственным «сюрпризом» в его защитном арсенале. Поэтому Доремус решил все-таки повременить с фонариком.
Глаза уже успели привыкнуть к темноте. Кроме того, лунное сияние непостижимым образом просачивалось внутрь мельницы — вероятно, сквозь трещины в крыше или щели между досками.
Пол заскрипел у него под ногами, и Доремус застыл как вкопанный. И тут пол опять скрипнул. Но на этот раз уже не под ним. Доремус вытянул вперед правую руку, ощупывая стену. Внезапно рука повисла в воздухе: стена здесь заканчивалась. Что же это перед ним? Дверной проем? Сердце заныло в тревожном предчувствии. А если там впереди какая-то клетушка, где и прячется сейчас мальчишка? Тут Доремус вспомнил вилы, просвистевшие всего в нескольких дюймах от его головы, и следователя передернуло. Но другого выхода не было, как, впрочем, и времени на обдумывание ситуации.
Доремус включил фонарик и, шагнув в пустое пространство, направил луч прямо перед собой.
Мальчик стоял неподалеку — футах в десяти от следователя. В глазах его застыл страх. Приоткрыв рот, он, как загипнотизированный, уставился на фонарик. Вдруг мальчик пошатнулся и исчез.
Доремус стремительно рванулся с места и, молниеносно перебросив пистолет в правую руку, левой наугад хватанул пространство, где только что стоял мальчик. Пальцы вцепились в детскую курточку. Но уже в следующий момент мальчику удалось вывернуться.
И тут Доремус почувствовал страшный удар по голове. Теряя сознание, он рухнул на пол.
Придя в себя, он попытался встать, но не смог. Мозг лихорадочно работал. Доремуса охватила паника. Что произошло? И где сейчас его пистолет? Все еще в руке или он его выронил? Следователь попытался перевернуться на спину. Чудовищная боль моментально прострелила его, и Доремус опять потерял сознание. Вновь очнувшись, он мысленно выругался, проклиная себя за беспечность. Боль в затылке мучила, не давая сосредоточиться.
Рядом послышались шаги. И еще какие-то булькающие звуки. Словно где-то отвернули кран с водой. Доремус инстинктивно свернулся калачиком, прикрывая руками голову. Внезапно он почувствовал, что кто-то поливает его ноги. В нос ударил резкий запах.
«Бензин, — пронеслась в голове жуткая мысль, и Доремус вновь сделал попытку подняться на ноги. — Бензин».
Следователь закашлялся и отвел руки подальше от лица, потому как бензиновые нары начинали разъедать глаза. Горючее уже стекало с его волос. Доремус громко застонал.
В дверном проеме появился дрожащий оранжевый язычок пламени, осветивший каморку. Увидев спасительный выход, Доремус тут же метнулся к нему. И в тот же миг ужас сковал его тело.
На пороге стоял Майкл и равнодушно смотрел на следователя. В руке мальчик сжимал горящий факел.
Похолодев, Доремус отступил назад. Он вцепился в пуговицы промокшей рубашки, пытаясь расстегнуть ее. Пуговицы не поддавались, и Доремус разорвал ткань. Но бензин, просочившись сквозь нее, уже стекал по телу.
— Послушай, приятель, — вымолвил следователь, продолжая отступать, — ведь мы сейчас оба полыхнем. Так что лучше не подходи.
Казалось, Майкл не слышит его. Он медленно и неотвратимо приближался, шаг за шагом, и в глазах его словно плясали дьявольские искры.
— Ты что, рехнулся? Сейчас бензиновые пары вспыхнут! — выпалил Доремус. — Немедленно брось факел, затопчи его ногами, слышишь?
Следователь уперся спиной в стену и шагнул в сторону. Майкл на секунду замешкался, будто раздумывая, правильно ли он поступает. А потом, криво ухмыльнувшись, решительно двинулся на Доремуса, выбросив вперед руку с факелом. Губы у него затряслись. Казалось, он что-то хочет и не может сказать Доремусу.
Следователь забился в угол. Дальше отступать было некуда. Факел пылал так близко от него, что Доремус всей кожей ощущал его жар.
— Нет! — в отчаянье выкрикнул он.
Внезапно старые, насквозь прогнившие доски позади Доремуса хрустнули и через мгновение затрещали, словно поленья, брошенные в костер. В ту же секунду следователь потерял равновесие. Упругий поток свежего воздуха, а также ощущение невесомости исторгли из его горла отчаянный вопль. Старая мельница, покачнувшись, начала заваливаться куда-то вбок, как показалось Доремусу, и вскоре вовсе исчезла. Небо стремительно закружилось, потом невесть откуда взялись кроны деревьев, и в следующий миг он камнем рухнул в спокойные воды пруда.
С головы до ног облепленный скользкими водорослями, Доремус выбрался на берег. Запах тины смешивался с резким запахом бензина. Следователь был до того потрясен всем происшедшим, что в изнеможении повалился на холодную землю. Сильнейший озноб охватил Доремуса, он дрожал всем телом.
Так он и лежал, то проваливаясь в забытье, то вновь приходя в сознание. Он даже не пытался отодрать от себя налипшую корку из водорослей и почти подсохших осенних листьев.
Внезапно Доремус услышал голоса. Собрав последние силы, он пополз. К горлу то и дело подкатывался тошнотворный комок, тело не слушалось, но Доремусу удалось добраться до расчищенной площадки перед мельницей.
В глаза ударил яркий свет фонаря.
— Лежите спокойно, мистер, и не шевелитесь. У нас тут два обреза!
— Вы его видели? — чуть слышно пробормотал Доремус. — Он еще там, внутри? Я имею в виду мальчика.
— По-моему, с ним что-то стряслось, отец. Нюхни-ка. Кажется, он весь в бензине!
— Что это вы тут химичите у моей мельницы? — послышался грозный голос старшего Хока.
Из кустов появился юноша и, подойдя ближе, воскликнул:
— Па, кого это вы тут выловили?
— Какой-то придурок, Виллис, — проворчал Хок. — Ну вы, вставайте, что ли...
— Я же пытаюсь вам все объяснить! — не унимался Доремус. — Здесь только что был маленький мальчик. Вот он-то как раз и собирался спалить вашу мельницу... а заодно и меня. Ему примерно лет десять, темные волосы, бледное лицо. Одет в кроссовки и спортивную куртку. Не знаю, куда он убежал, но мы должны его найти!
— Па! — вмешался вдруг один из сыновей Хока. — По-моему, этот старый хрыч вывалился из окна. Вон там в пруду доски плавают.
Второй сын почесал в затылке и неуверенно обратился к Доремусу:
— Маленький мальчик, говорите?
— Да-да, вы его видели?
— Какой-то парнишка пару минут назад улепетывал отсюда, как заяц через пастбище. Только я его не успел хорошенько разглядеть.
— А в какую сторону? — Доремус напрягся.
— На север. К ферме Овермейера. Па, тебе не кажется, что он тут нам лапшу на уши вешает?
Целая вечность понадобилась Доремусу, чтобы объяснить, кто он такой, но стоило ему упомянуть Инока Милса, у мистера Хока в тот же момент отпало пламенное желание пристрелить Доремуса на месте, и фермер заговорил, растягивая слова:
— Ну-у, до фермы Оверме-ейера я с вами, пожалуй, прогуляюсь. Вреда не бу-удет. Джек, вы с Виллисом пока сгоняйте на мельницу, гляньте, все ли там в порядке. Да, Виллис, одолжи-ка этому мистеру свою куртку, а то он, чего доброго, околеет от холода.
— Па, но это же совсем новая куртка.
— Ничего, он тебе ее вернет в целости и сохранности. Пойдемте со мной, мистер, а вы двое — делайте то, что я сказал.
Поблагодарив, Доремус застегнул куртку, отороченную овчиной, и последовал за фермером. Хок нес фонарь, точь-в-точь напоминавший тот, что принадлежал следователю.
До пастбища было рукой подать, и они очень скоро добрели до луга. Полная лука заливала все вокруг своим сиянием. Здесь они перевели дыхание и осмотрелись по сторонам. Насколько хватало взгляда, вокруг не было видно ни одной коровы.
— Вот это и есть владение Овермейера, — объявил старый Хок, вытянув вперед грязный указательный палец.
— А чьи земли там дальше, внизу у дороги?
— Некоего Брюннеля. Он то ли художник, то ли скульптор, черт его знает.
С этими словами Хок повернулся лицом к владениям Овермейера.
— Сдается мне, что нам в эту сторону, хотя, похоже, все это как мертвому припарки.
— А почему бы нам не разделиться? — предложил Доремус. — Скорее всего мальчишка побежал к Брюннелю: я помню, там ведь густые деревья, где можно надежно спрятаться.
— Да, конечно, хотя вряд ли. Если он хорошо знает эти края, то уж точно туда не сунется — вон там, за старым амбаром — сплошное болото.
— А может, он вообще никогда не бывал на этом пастбище. А если он решился заскочить к Брюннелю? Разрешите мне воспользоваться вашим фонариком?
— Что? Ну, конечно же, а то вы еще, чего доброго, извозите курточку Виллиса. Мистер, послушайте, я надеюсь, что вы точно знаете, за какое дело взялись.
— Абсолютно точно, — подтвердил Доремус, бросившись по тропинке вниз, пока Хок не спеша двинулся в сторону фермы. Фонарь помог Доремусу обойти топь и, миновав трясину, тот с легкой душой зашагал к большому амбару с заостренной крышей, расположенному на вершине холма.
Казалось, в этих Богом забытых местах не должна обитать ни одна живая душа. Однако ярдах в ста в крохотной хибарке мерцал огонек. Ни собачьего лая, ни возни скота в сарае не доносилось оттуда. Доремус взглянул вверх и в его сознании возникло смутное недоброе предчувствие. На противоположной стороне крыши сарая был установлен прожектор, но поначалу Доремус почему-то не заметил его.
Следователь медленно выключил фонарь и подошел к амбару, пытаясь все время оставаться в тени. Главные ворота были заперты. На стене рядом с ними Доремус заметил небольшую табличку, и, осторожно приблизившись к ней, прочел: «Галерея Брюннеля, вход сзади».
Доремус окинул дом быстрым цепким взглядом. Внимание его привлекло единственное освещенное окошко. Следователю вдруг показалось, что там, внутри, кто-то метнулся. Здание окружали густые заросли кустарника и невысоких деревьев, и уж если Майкл решил проведать здешний уголок, то он без труда найдет себе тут укромное местечко. Следователь прикинул в уме, что за это время мальчик вполне мог отмахать полмили.
Изнутри амбара доносились странные звуки, напоминавшие лязг металла.
Доремус обогнул дом, пройдя мимо темных окон, и очутился у двери. Перед ней находилась широкая, вымощенная каменными плитами площадка. На стене висела еще одна табличка. Но Доремус даже не удосужился прочесть ее, потому что дверь оказалась распахнутой настежь. Включив фонарь, следователь решительно шагнул вперед. Первое, что бросилось ему в глаза, было огромное металлическое изваяние обнаженной женщины. Оно смахивало на четырехфутового морского льва, застывшего на гранитном пьедестале. За этим шедевром выстроились другие, изображавшие то ли женщин, то ли тюленей — во всяком случае, с первого взгляда определить это было непросто. А еще дальше располагалась целая армия металлических мужей — шагающих, бегущих, стоящих на коленях. Сплошь и рядом высились какие-то фантастические конструкции, выполненные либо из медной проволоки, либо из почерневших, угрожающе торчащих штырей. Очевидно, они символизировали город будущего с его таинственными и многочисленными лабиринтами.
Доремус направил пучок света вверх и заметил здоровенные куски металла — выкрашенные в яркие цвета, они свисали со стропил на верхнем этаже галереи. Там же находилась подвижная скульптура, которая то и дело покачивалась, лязгая гигантскими ножами, изображавшими, по всей вероятности, конечности.
Следователь опустил луч фонаря и сразу же разглядел на верхней ступеньке лестницы мальчугана. С ног до головы перепачканный, мальчик притаился и тяжело дышал, не мигая уставившись на фонарь.
Доремус вздохнул:
— Ну ладно. А теперь спускайся.
Внезапно мальчик вскочил и бросился прочь из освещенного круга. По дороге он задел гигантскую статую, и белая гипсовая голова, рухнув откуда-то сверху, покатилась к ногам Доремуса. Тот отшатнулся и, пытаясь удержать равновесие, вцепился в толстый канат, висевший рядом. Гулко ударил колокол, звон его эхом отразился от стен.
— Что ж, мне придется подняться к тебе, — заявил Доремус и двинулся по лестнице на верхний этаж галереи, тщательно высвечивая каждую ступеньку. Колокол прозвонил еще три раза.
Мальчик попятился. Доремус чуть опустил фонарь, чтобы не слепить его.
— Ну, хватит играть в кошки-мышки... Майкл.
Но мальчик продолжал отступать, прячась то за одну, то за другую статую. Каждый раз, когда луч света падал на него, он прыгал в сторону в поисках очередного укрытия. Сейчас он походил на маленького загнанного зверька. Даже мысль о том, что он чуть было не спалил Доремуса живьем, не могла убить в следователе жалость к этому несчастному.
— Успокойся, я не сделаю тебе ничего плохого.
Захныкав, мальчик весь съежился: галерея закончилась.
Отступать было некуда. Оставалось только прыгать вниз.
— Даже не пытайся, — предупредил Доремус. В этот момент опять прозвонил колокол, и мальчик с ужасом взглянул вниз — пол первого этажа находился футах в двадцати отсюда.
Еще один удар колокола. Мальчик вздрогнул и, потеряв равновесие, упал. В последний момент ему удалось уцепиться своими худенькими ручонками за какой-то выступ, и он повис, вот-вот готовый рухнуть. Не колеблясь, Доремус подскочил к мальчонке и, подхватив за талию, втащил того обратно на второй этаж галереи. Оказавшись в руках следователя, мальчик начал отчаянно сопротивляться. Он извивался, брыкаясь и царапаясь, и в конце концов ему удалось вырваться. Он помчался к лестнице сломя голову. Доремус рванулся было за ним, но тут вдруг в амбаре вспыхнул яркий свет, и на пороге показались двое мужчин. Один из них — лысеющий толстяк с прямо-таки фантастических размеров бородой — судя по всему являлся владельцем студии. Другой — им оказался Крэг Янг — с трудом удерживал насмерть перепуганного рыдающего мальчугана. Психолог в недоумении уставился на Доремуса.
— Слава Богу, вам удалось поймать его, — пробормотал следователь, медленно спускаясь вниз по лестнице.
— Питер, — обратился Крэг к мальчугану, — Питер, что стряслось? Что ты здесь делаешь, и вообще, как ты сюда попал?
— Так вы его знаете? — нахмурился Доремус.
— Разумеется. Это один из моих подопечных. Его зовут Питер Мэтис.
— Сдается мне, что именно он-то и разыгрывал всех нас по телефону... Его изобретательности, похоже, и конца не видно: сегодня вечером он пытался убить меня.