Страница:
Девочка упала и замерла, завороженно глядя на Тэнгу. Я тем временем подобрал оружие и стал ждать развития событий.
– Ой, какая красивая собака, – внезапно выдала синеглазка. Пароль был принят, Тэнгу завилял хвостом и полез лизаться.
– Извините, дяденька, я ошиблась. Меня зовут Наташа. Наташа Горбунова, – девушка, вряд ли ей было больше восемнадцати, радостно мне улыбнулась, – у фашиста не может быть такой собаки. Это же туркменская овчарка! Мы с папой жили в Туркмении, я там их видела.
– Меня зовут Сергей, – представился я, возвращая ей СВТ. – Ты что здесь делаешь?
– Охочусь.
– На «фашистских гадин»? – съехидничал я.
– Нет. У нас там, в шалаше, четверо раненых и Ольга Павловна, а есть нечего. Вот я и пошла, больше-то некому.
– Пошли, проводишь. Еда будет. – Я продемонстрировал заячью тушку.
Возле и внутри конструкции из веток, именуемой шалашом, было пять человек. Четверо раненых (двое бойцов, сержант и капитан-артиллерист) и Ольга Павловна, врач-хирург.
Один из бойцов забрал у меня зайца, занялся разделкой и готовкой. Капитан оказался другом и сослуживцем Наташиного отца, в Туркмении он тоже был, так что после знакомства с Тэнгу я и для него стал своим. Оружия у них практически не было, «мосинка» и ТТ на шестерых. Свою СВТ Наташа добыла в «страшном месте», о котором не захотела рассказывать. Сказала только, что там есть оружие и машины. Показать, впрочем, не отказалась.
«Страшное место» было действительно страшным. Поляна возле заброшенной мельницы, заставленная поврежденными и целыми машинами, три десятка грузовиков, БА-20, дырявый как решето, «Ворошиловец» с размотанной гусеницей и трупы, сотни полторы. Мне поплохело.
– Здесь только наши, – сказала девушка, – и они убивали друг друга. Это гипноз? Их заставили?
Я подошел к стоящему в сторонке грузовику с целой кабиной и, задержав дыхание, заглянул внутрь. Моей добычей стали новенький ППД и документы убитого офицера. Беглый взгляд на сапоги и документы мертвеца прояснил ситуацию – «Бранденбург».
– Эти, с автоматами, – переодетые в нашу форму немцы. Диверсанты, – сказал я Наташе и пошел искать транспорт. На краю поляны лежал человек в энкавэдэшной форме с тремя шпалами в петлицах, под ним оказалась полевая сумка с картой и документами. На карте были обозначены склады, полевые лагеря, аэродромы и еще много чего. Выделялся знак, похожий на мишень, стрелка от которого вела к надписи на полях карты: «Фронт. рез. скл.». «Судя по карте – это где-то у Припяти», – подумал я.
Завести с помощью ручки мы смогли лишь стоящий с краю бензовоз. К счастью, Наташа умела водить машину. На ней мы втроем с Тэнгу и приехали в наш лагерь.
Машина и оружие пригодились вооружить и вывезти бывших пленных, которых привели Саня с Доком. Карта тоже пригодилась, она дополняла, но не совпадала с картой Карбышева. Про «Фронт. рез. скл.» у генерала ничего не было. А Ольга Павловна возглавила впоследствии нашу медслужбу.
Ника
Олег Соджет
Степан
Сергей Олегович
Ника
Змей
Саня Букварь
Змей
Д. М. Карбышев
– Ой, какая красивая собака, – внезапно выдала синеглазка. Пароль был принят, Тэнгу завилял хвостом и полез лизаться.
– Извините, дяденька, я ошиблась. Меня зовут Наташа. Наташа Горбунова, – девушка, вряд ли ей было больше восемнадцати, радостно мне улыбнулась, – у фашиста не может быть такой собаки. Это же туркменская овчарка! Мы с папой жили в Туркмении, я там их видела.
– Меня зовут Сергей, – представился я, возвращая ей СВТ. – Ты что здесь делаешь?
– Охочусь.
– На «фашистских гадин»? – съехидничал я.
– Нет. У нас там, в шалаше, четверо раненых и Ольга Павловна, а есть нечего. Вот я и пошла, больше-то некому.
– Пошли, проводишь. Еда будет. – Я продемонстрировал заячью тушку.
Возле и внутри конструкции из веток, именуемой шалашом, было пять человек. Четверо раненых (двое бойцов, сержант и капитан-артиллерист) и Ольга Павловна, врач-хирург.
Один из бойцов забрал у меня зайца, занялся разделкой и готовкой. Капитан оказался другом и сослуживцем Наташиного отца, в Туркмении он тоже был, так что после знакомства с Тэнгу я и для него стал своим. Оружия у них практически не было, «мосинка» и ТТ на шестерых. Свою СВТ Наташа добыла в «страшном месте», о котором не захотела рассказывать. Сказала только, что там есть оружие и машины. Показать, впрочем, не отказалась.
«Страшное место» было действительно страшным. Поляна возле заброшенной мельницы, заставленная поврежденными и целыми машинами, три десятка грузовиков, БА-20, дырявый как решето, «Ворошиловец» с размотанной гусеницей и трупы, сотни полторы. Мне поплохело.
– Здесь только наши, – сказала девушка, – и они убивали друг друга. Это гипноз? Их заставили?
Я подошел к стоящему в сторонке грузовику с целой кабиной и, задержав дыхание, заглянул внутрь. Моей добычей стали новенький ППД и документы убитого офицера. Беглый взгляд на сапоги и документы мертвеца прояснил ситуацию – «Бранденбург».
– Эти, с автоматами, – переодетые в нашу форму немцы. Диверсанты, – сказал я Наташе и пошел искать транспорт. На краю поляны лежал человек в энкавэдэшной форме с тремя шпалами в петлицах, под ним оказалась полевая сумка с картой и документами. На карте были обозначены склады, полевые лагеря, аэродромы и еще много чего. Выделялся знак, похожий на мишень, стрелка от которого вела к надписи на полях карты: «Фронт. рез. скл.». «Судя по карте – это где-то у Припяти», – подумал я.
Завести с помощью ручки мы смогли лишь стоящий с краю бензовоз. К счастью, Наташа умела водить машину. На ней мы втроем с Тэнгу и приехали в наш лагерь.
Машина и оружие пригодились вооружить и вывезти бывших пленных, которых привели Саня с Доком. Карта тоже пригодилась, она дополняла, но не совпадала с картой Карбышева. Про «Фронт. рез. скл.» у генерала ничего не было. А Ольга Павловна возглавила впоследствии нашу медслужбу.
Ника
– Товарищ генерал! Разрешите обратиться?
На лице генерала, бледном, с тонкими, заострившимися после контузии чертами, удивление выдали только глаза. Подходит к вам неизвестно что и требует вашего внимания, когда оно как раз занято совершенно другим.
– Слушаю. Кто вы?
– Товарищ Иванова… пока. Дмитрий Михайлович, вы хотите узнать, где вы и что здесь происходит?
– Да! – четкий и быстрый ответ. Впрочем, по-другому невозможно.
Рядом с ним я почувствовала себя девчонкой, влезшей во взрослые разборки и требующей конфет.
Я присела рядом с носилками, установленными специально для Карбышева. На пеньке лежал выпрошенный мной у мальчиков ноутбук. Закрытый. Пока.
– Товарищ генерал. Пожалуйста… секундочку. – Я зашторила висящей палаткой «комнату для переговоров» и подумала, что все фото и памятники врут. Карбышев был не так молод, как на фотографиях с военных сайтов. Седеющий уставший мужчина с мешками под глазами.
– Я слушаю вас, товарищ Иванова.
Я вздохнула и резко выдохнула:
– А ведь мы с вами родились в один день. Только вы раньше. На сто лет.
Он недоверчиво прищурился:
– Сто лет? Девушка, вы, наверное, контужены?
– Позвольте, я расскажу вам сказку? Коротенькую…
– Я выслушаю, но боюсь – в следующий раз. Сейчас мне надо принять командование…
– … у меня.
– Не понял.
– Командование этим подразделением вы будете принимать у меня. Потому что я – командир этой группы.
– Ваше звание?
– После того, как вы выслушаете мою сказку.
Секундная, почти незаметная пауза.
– Хорошо. Слушаю вас, товарищ-без звания-Иванова.
– Однажды на земле была война. Совсем как теперь. Между хорошими и плохими. Хорошие – в конце концов победили. Но ценой жизни многих и многих людей. Память об этой войне у хороших сохранилась на долгие годы. Их дети помнили и завещали помнить и учить ошибки прошлого своим детям. А те своим. А вот внуки – они уже выросли без войны – захотели сделать так, чтобы войну хорошие выиграли быстро и без потерь. Они долго думали, как это сделать. И вот – придумали. Они сделали машину, которая может перенести их в то время, когда шла война. И они бы, зная действия двух армий, могли бы подсказать самому главному Хорошему, что надо делать. Но все несовершенно. Машина допустила ошибку и сбила район прицела. Так они оказались не у хороших, а у плохих. И решили они тогда все равно помогать хорошим воевать. Но так, как воевали уже у них, в будущем.
Я замолчала, давая возможность генералу сказать свою реплику.
– Хорошая сказка. А в чем ее смысл?
– В том, что это – правда…
Он замолчал. Минуты на две. Я не мешала ему думать.
– Значит, вы родились в тысяча девятьсот восьмидесятом году? – наконец, он поднял голову.
– Да, четырнадцатого октября тысяча девятьсот восьмидесятого года.
– Когда закончилась война?
– Девятого мая тысяча девятьсот сорок пятого года.
– Почти четыре года… Я вам не верю.
– Я была готова, что вы так и скажете, Дмитрий Михайлович. Вы воевали в Первую мировую. Скажите, вы бы могли с теперешним опытом оценить ошибки той войны?
– Да.
– Впрочем, это был риторический вопрос, начальник кафедры Генштаба не может не знать историю войны, в которой принимал участие.
– Вы слишком много знаете обо мне. А я о вас – ничего. Вы хотите, чтобы я поверил в то, что вы из будущего? Я больше склоняюсь к версии, что вы – немецкие диверсанты.
– Которые убивают немцев и вытаскивают из плена советских солдат и генералов?
– Масштабная акция.
– Вы правы. Масштабная акция, но вы неверно определили ее вектор. В данный момент он прямо противоположен интересам нацистской Германии.
– ?
– Вы ведь инженер. Военный инженер. Вы не только в курсе всех последних разработок Советского Союза, но и многие из них реализовывали. Если я вам, как доказательство своих слов, покажу вещь, которая не может быть сделана в условиях нынешних технологий ни в Советском Союзе, ни в Германии, ни в какой-либо другой стране мира?
– Покажите.
– Принцип работы этой вещи я вам объяснять не буду, это так же, как я бы объясняла вам устройство волшебной палочки – пока для вас это все из разряда сказки…
– Но вы реальны, товарищ Иванова?
– Сейчас – да. Пока вы мне верите – я реальна.
– А если я перестану вам верить?
– Мы умрем.
– Значит, вас держит здесь только моя вера.
– По сути – да. Мы не планировали попасть в эпицентр боевых действий. Поэтому мы не успели предупредить ни своих, ни ваших о том, что мы здесь. Есть такой термин: «один на льдине». Человек, предоставленный самому себе для выживания в экстремальных условиях. Когда против него все. Если мы не сработаемся – нас просто убьют. Откуда бы мы ни были, наше решение – организовать борьбу в тылу врага, но без вас мы не сможем использовать все свои знания и ресурсы наиболее оптимальным способом. Мы применяем тактику индивидуальных диверсионных рейдов с использованием техники противника. Но общее руководство мы бы хотели передать вам…
– Вы действуете без согласования со штабом фронта?
– Рано или поздно мы планируем связаться с ними и представить ставке свою команду. Но тут уже возникают проблемы иного рода. Поверит ли она нам? Как вы думаете, что будет, если мы ИМ скажем, кто мы?
– Вас будут проверять.
– Вам же, товарищ генерал, хорошо знакома процедура проверки? Как будут реагировать спецслужбы, если выяснят, что таких людей просто не существует? Предположат, как и вы, что мы шпионы. Правильно?
– По сути – да.
– Как бы вы посоветовали нам поступить в этом случае?
– Что вы хотите?
– Дмитрий Михайлович, вы должны понять, что ситуация, сложившаяся на данный момент, очень играет на руку Советскому Союзу и не очень – нам. В том плане, что нас никто не знает. Вас знают и доверяют. Поэтому мы перейдем под ваше командование целиком и полностью, но вы должны учесть и наш опыт ведения боевых действий и вам еще незнакомую тактику.
– Вы хотите моего ответа прямо сейчас? Вы понимаете, что я, советский человек, не могу поверить в сказки, которые вы мне сейчас рассказываете?
– Дмитрий Михайлович, посмотрите сюда. Это то, что я вам обещала раньше.
Я открыла ноутбук. В глазах генерала удивление. «То ли еще будет», – подумала я и включила коротенький ролик «Парад Победы на Красной площади».
– У вас много еще такого кино?
– И не только кино. Здесь – книги, статьи, схемы и многое другое… то, что нам удалось взять с собой из своего времени. Это то, на что мы опираемся в наших планах.
– Интересно…
– Я вас заинтересовала, товарищ генерал?
– Да.
– Сейчас наша первостепенная задача – отойти в глубь лесов и сформировать свою базу. Немцы не готовы к нашим креативам, но вскоре против нас бросят свои силы. И мы должны быть к этому готовы.
– Креативы – это что?
Я вздохнула. Сорвалась немного… использование терминов, незнакомых генералу, не очень хороший подход.
– Креатив – это термин, обозначающий индивидуальное решение, основанное на личном опыте и возможностях. Нестандартное решение.
– Кажется, я понял. Вы пытаетесь этим «креативом» противостоять шаблонному мышлению нашей эпохи.
– Именно так, товарищ генерал.
– Ну что ж. Я думаю, что если все так, как вы мне красиво расписали, то я буду командовать вами, используя ваш опыт и… «креатив».
Я улыбнулась. Кажется, разговор можно считать законченным. На данном этапе. Продолжим мы его обязательно. Но уже не стесненные по времени.
– Товарищ Иванова, вы так и не сказали ваше звание…
– Боюсь, что в данном случае мое звание можно только частично приравнять к майорскому. Поэтому мы с ребятами сошлись на том, что обращение «товарищ Иванова» будет оптимальным.
– Ну что ж, оставим тогда так, как есть, товарищ Иванова. Но с этой минуты вы будете под моим командованием.
– Так точно, товарищ генерал!
На лице генерала, бледном, с тонкими, заострившимися после контузии чертами, удивление выдали только глаза. Подходит к вам неизвестно что и требует вашего внимания, когда оно как раз занято совершенно другим.
– Слушаю. Кто вы?
– Товарищ Иванова… пока. Дмитрий Михайлович, вы хотите узнать, где вы и что здесь происходит?
– Да! – четкий и быстрый ответ. Впрочем, по-другому невозможно.
Рядом с ним я почувствовала себя девчонкой, влезшей во взрослые разборки и требующей конфет.
Я присела рядом с носилками, установленными специально для Карбышева. На пеньке лежал выпрошенный мной у мальчиков ноутбук. Закрытый. Пока.
– Товарищ генерал. Пожалуйста… секундочку. – Я зашторила висящей палаткой «комнату для переговоров» и подумала, что все фото и памятники врут. Карбышев был не так молод, как на фотографиях с военных сайтов. Седеющий уставший мужчина с мешками под глазами.
– Я слушаю вас, товарищ Иванова.
Я вздохнула и резко выдохнула:
– А ведь мы с вами родились в один день. Только вы раньше. На сто лет.
Он недоверчиво прищурился:
– Сто лет? Девушка, вы, наверное, контужены?
– Позвольте, я расскажу вам сказку? Коротенькую…
– Я выслушаю, но боюсь – в следующий раз. Сейчас мне надо принять командование…
– … у меня.
– Не понял.
– Командование этим подразделением вы будете принимать у меня. Потому что я – командир этой группы.
– Ваше звание?
– После того, как вы выслушаете мою сказку.
Секундная, почти незаметная пауза.
– Хорошо. Слушаю вас, товарищ-без звания-Иванова.
– Однажды на земле была война. Совсем как теперь. Между хорошими и плохими. Хорошие – в конце концов победили. Но ценой жизни многих и многих людей. Память об этой войне у хороших сохранилась на долгие годы. Их дети помнили и завещали помнить и учить ошибки прошлого своим детям. А те своим. А вот внуки – они уже выросли без войны – захотели сделать так, чтобы войну хорошие выиграли быстро и без потерь. Они долго думали, как это сделать. И вот – придумали. Они сделали машину, которая может перенести их в то время, когда шла война. И они бы, зная действия двух армий, могли бы подсказать самому главному Хорошему, что надо делать. Но все несовершенно. Машина допустила ошибку и сбила район прицела. Так они оказались не у хороших, а у плохих. И решили они тогда все равно помогать хорошим воевать. Но так, как воевали уже у них, в будущем.
Я замолчала, давая возможность генералу сказать свою реплику.
– Хорошая сказка. А в чем ее смысл?
– В том, что это – правда…
Он замолчал. Минуты на две. Я не мешала ему думать.
– Значит, вы родились в тысяча девятьсот восьмидесятом году? – наконец, он поднял голову.
– Да, четырнадцатого октября тысяча девятьсот восьмидесятого года.
– Когда закончилась война?
– Девятого мая тысяча девятьсот сорок пятого года.
– Почти четыре года… Я вам не верю.
– Я была готова, что вы так и скажете, Дмитрий Михайлович. Вы воевали в Первую мировую. Скажите, вы бы могли с теперешним опытом оценить ошибки той войны?
– Да.
– Впрочем, это был риторический вопрос, начальник кафедры Генштаба не может не знать историю войны, в которой принимал участие.
– Вы слишком много знаете обо мне. А я о вас – ничего. Вы хотите, чтобы я поверил в то, что вы из будущего? Я больше склоняюсь к версии, что вы – немецкие диверсанты.
– Которые убивают немцев и вытаскивают из плена советских солдат и генералов?
– Масштабная акция.
– Вы правы. Масштабная акция, но вы неверно определили ее вектор. В данный момент он прямо противоположен интересам нацистской Германии.
– ?
– Вы ведь инженер. Военный инженер. Вы не только в курсе всех последних разработок Советского Союза, но и многие из них реализовывали. Если я вам, как доказательство своих слов, покажу вещь, которая не может быть сделана в условиях нынешних технологий ни в Советском Союзе, ни в Германии, ни в какой-либо другой стране мира?
– Покажите.
– Принцип работы этой вещи я вам объяснять не буду, это так же, как я бы объясняла вам устройство волшебной палочки – пока для вас это все из разряда сказки…
– Но вы реальны, товарищ Иванова?
– Сейчас – да. Пока вы мне верите – я реальна.
– А если я перестану вам верить?
– Мы умрем.
– Значит, вас держит здесь только моя вера.
– По сути – да. Мы не планировали попасть в эпицентр боевых действий. Поэтому мы не успели предупредить ни своих, ни ваших о том, что мы здесь. Есть такой термин: «один на льдине». Человек, предоставленный самому себе для выживания в экстремальных условиях. Когда против него все. Если мы не сработаемся – нас просто убьют. Откуда бы мы ни были, наше решение – организовать борьбу в тылу врага, но без вас мы не сможем использовать все свои знания и ресурсы наиболее оптимальным способом. Мы применяем тактику индивидуальных диверсионных рейдов с использованием техники противника. Но общее руководство мы бы хотели передать вам…
– Вы действуете без согласования со штабом фронта?
– Рано или поздно мы планируем связаться с ними и представить ставке свою команду. Но тут уже возникают проблемы иного рода. Поверит ли она нам? Как вы думаете, что будет, если мы ИМ скажем, кто мы?
– Вас будут проверять.
– Вам же, товарищ генерал, хорошо знакома процедура проверки? Как будут реагировать спецслужбы, если выяснят, что таких людей просто не существует? Предположат, как и вы, что мы шпионы. Правильно?
– По сути – да.
– Как бы вы посоветовали нам поступить в этом случае?
– Что вы хотите?
– Дмитрий Михайлович, вы должны понять, что ситуация, сложившаяся на данный момент, очень играет на руку Советскому Союзу и не очень – нам. В том плане, что нас никто не знает. Вас знают и доверяют. Поэтому мы перейдем под ваше командование целиком и полностью, но вы должны учесть и наш опыт ведения боевых действий и вам еще незнакомую тактику.
– Вы хотите моего ответа прямо сейчас? Вы понимаете, что я, советский человек, не могу поверить в сказки, которые вы мне сейчас рассказываете?
– Дмитрий Михайлович, посмотрите сюда. Это то, что я вам обещала раньше.
Я открыла ноутбук. В глазах генерала удивление. «То ли еще будет», – подумала я и включила коротенький ролик «Парад Победы на Красной площади».
– У вас много еще такого кино?
– И не только кино. Здесь – книги, статьи, схемы и многое другое… то, что нам удалось взять с собой из своего времени. Это то, на что мы опираемся в наших планах.
– Интересно…
– Я вас заинтересовала, товарищ генерал?
– Да.
– Сейчас наша первостепенная задача – отойти в глубь лесов и сформировать свою базу. Немцы не готовы к нашим креативам, но вскоре против нас бросят свои силы. И мы должны быть к этому готовы.
– Креативы – это что?
Я вздохнула. Сорвалась немного… использование терминов, незнакомых генералу, не очень хороший подход.
– Креатив – это термин, обозначающий индивидуальное решение, основанное на личном опыте и возможностях. Нестандартное решение.
– Кажется, я понял. Вы пытаетесь этим «креативом» противостоять шаблонному мышлению нашей эпохи.
– Именно так, товарищ генерал.
– Ну что ж. Я думаю, что если все так, как вы мне красиво расписали, то я буду командовать вами, используя ваш опыт и… «креатив».
Я улыбнулась. Кажется, разговор можно считать законченным. На данном этапе. Продолжим мы его обязательно. Но уже не стесненные по времени.
– Товарищ Иванова, вы так и не сказали ваше звание…
– Боюсь, что в данном случае мое звание можно только частично приравнять к майорскому. Поэтому мы с ребятами сошлись на том, что обращение «товарищ Иванова» будет оптимальным.
– Ну что ж, оставим тогда так, как есть, товарищ Иванова. Но с этой минуты вы будете под моим командованием.
– Так точно, товарищ генерал!
Олег Соджет
Когда пришли первые машины, посланные Саней, я озадачил народ тем, что транспорта на всех не хватит. Благо ничего взорвать мы еще не успели. И пока народ выдвигал идеи, я, высказав свои, решил глянуть, что ж в ящике-то. Поскольку сей ящик занимал много места и если там что-то не очень нам нужное, то его бы стоило выкинуть, чтобы освободить грузовик для перевозки людей. Хотя сей аппарат доверия у меня не вызывал из-за своей не очень хорошей проходимости. Но что подано, то и жрите, как говорится…
Открыл я ящик и офигел: там два мотоцикла было. Причем не простых, а SdKfz-2. То есть гусеничных. Точнее, полугусеничных. Но при этом с неплохой проходимостью. А учитывая, что они могли тянуть небольшое орудие типа нашей сорокапятки или легкий самолет типа «У-2», то вообще прелесть. Правда, ни орудий, ни самолетов у нас пока что не наблюдалось, но, учитывая, сколько сорокапяток было раскидано в округе, шанс найти одну или две был. Да и немецкие орудия тоже могли попасться.
Поделился я с народом инфой об этом чуде техники и предупредил, что их с собой берем. Пока как разведчиков, а там видно будет.
А когда машину с ящиком разгрузили, у меня мысля мелькнула – надо бы Сане помочь. Конечно, разгружать грузовики с продуктами долго, но вот отправить ему навстречу машины, что свободны полностью или частично…
Что я и приказал сделать. Благо у нас со свежеприехавшими пять грузовиков (без продуктовых), относительно свободных для перевозки людей, стало. Вот только один из «Опелей» с Олегычем ушел. Но как замену ему решил я послать туда второй «Опель». Тот, что с орудием. Да и зенитку тоже. И мест больше будет – «ЗиСы»-то груженые. Много в них не сядет. И прикрытие дополнительное.
Открыл я ящик и офигел: там два мотоцикла было. Причем не простых, а SdKfz-2. То есть гусеничных. Точнее, полугусеничных. Но при этом с неплохой проходимостью. А учитывая, что они могли тянуть небольшое орудие типа нашей сорокапятки или легкий самолет типа «У-2», то вообще прелесть. Правда, ни орудий, ни самолетов у нас пока что не наблюдалось, но, учитывая, сколько сорокапяток было раскидано в округе, шанс найти одну или две был. Да и немецкие орудия тоже могли попасться.
Поделился я с народом инфой об этом чуде техники и предупредил, что их с собой берем. Пока как разведчиков, а там видно будет.
А когда машину с ящиком разгрузили, у меня мысля мелькнула – надо бы Сане помочь. Конечно, разгружать грузовики с продуктами долго, но вот отправить ему навстречу машины, что свободны полностью или частично…
Что я и приказал сделать. Благо у нас со свежеприехавшими пять грузовиков (без продуктовых), относительно свободных для перевозки людей, стало. Вот только один из «Опелей» с Олегычем ушел. Но как замену ему решил я послать туда второй «Опель». Тот, что с орудием. Да и зенитку тоже. И мест больше будет – «ЗиСы»-то груженые. Много в них не сядет. И прикрытие дополнительное.
Степан
По мере сбора техники и людей меня все больше охватывало ощущение нереальности. Ну не бывает так!!! А еще – безнадежность. Мы уже выполнили все, что могли, и даже больше. Так что пора судьбе нас мочить, жаль, что сделанное нами мало чем поможет СССР.
Хмм, мало. Мысль интересная и, кажется, здравая. Гудериан? Сколько там Саня ездил – час? Полчаса? Не суть, но километров пятнадцать-тридцать, если не больше, он прошел. А пушки раздолбали в районе Бреста – километров этак много от места пропажи Быстрого Гейнца. Свяжут немцы эти два события с одной группой? Может, да, а может, и нет. Довольно далеко. Поэтому вполне могут списать одного – на окруженцев, других – на страшных диверсантов из ГПУ. Лагерь и колонна? Вы таки видали, чтобы диверсанты ездили на танках? Вот и я не видел. Спишут на окруженцев, причем совсем не тех, которые уперли «быстроходного».
Конечно, немцы будут искать нехороших людей, отобравших у них такие красивые цацки, но искать-то будут диверсантов, а не колонну разнокалиберной техники. Хотя если обнаружат – капец по-любому. Срочно требуется место для того, чтобы спрятаться.
Тем временем Ника закончила беседовать с генералом и знаком подозвала нас поближе к носилкам. Генерал выглядел, гм… не очень, но держался бодро.
– Докладывайте, товарищи из будущего, – сказал он.
У народа случился приступ немоты. Коллективный, ага. Черт, придется самому.
– Товарищ генерал-лейтенант, на данный момент сводная группа красноармейцев насчитывает не менее пятисот человек. На вооружении состоит: танков – два, бронеавтомобилей – один, противотанковых орудий – одно, малокалиберных зенитных орудий – одно, стрелкового оружия – около ста единиц. Боеприпасов – не более одного комплекта. Транспорт – в наличии большое количество автотехники, в основном трофейной. Горючего – две заправки. Продовольствия хватит на двое суток.
– И какой вывод? – поинтересовался генерал. «Щютник, аднака».
– Необходимо покинуть район, оторваться от противника и привести себя в порядок.
– И как вы это хотите осуществить? – опять издеваемся, ага. А вот хрен тебе.
– Понятия не имею. Отрыв мы, наверное, организуем, а вот куда…
– Карта у вас есть? – перебил Дмитрий Михайлович.
– Так точно, – ответил я, передавая карту.
– В этом квадрате, – показал он, – находится один из складов. Его не обозначали по понятным, надеюсь, причинам. Двигаемся туда, если товарищ Иванова не возражает. И, на будущее, избегайте расплывчатых формулировок.
Еще и подкалывает.
Стащили детали «Карла» с прицепов, сбросили снаряды, загрузились и пошли. Полили горючкой качественно и оставили броник с Саней. После того, как мы отошли на приличное расстояние, ребята подожгли шнур и быстренько смылись. Спустя минут десять там здорово бабахнуло.
Для снижения вероятности обнаружения двигались параллельными колоннами, чтобы меньше следить. Следы замели в прямом смысле, привязав дерево к замыкающей машине в каждой из колонн. Плюс дорогу выбирали потверже и отправили в сторону от маршрута грузовик с парой дисков на оси с дышлом, обернутых траками. На них положили груз, чтобы давил посильней. След похожим получился.
Хмм, мало. Мысль интересная и, кажется, здравая. Гудериан? Сколько там Саня ездил – час? Полчаса? Не суть, но километров пятнадцать-тридцать, если не больше, он прошел. А пушки раздолбали в районе Бреста – километров этак много от места пропажи Быстрого Гейнца. Свяжут немцы эти два события с одной группой? Может, да, а может, и нет. Довольно далеко. Поэтому вполне могут списать одного – на окруженцев, других – на страшных диверсантов из ГПУ. Лагерь и колонна? Вы таки видали, чтобы диверсанты ездили на танках? Вот и я не видел. Спишут на окруженцев, причем совсем не тех, которые уперли «быстроходного».
Конечно, немцы будут искать нехороших людей, отобравших у них такие красивые цацки, но искать-то будут диверсантов, а не колонну разнокалиберной техники. Хотя если обнаружат – капец по-любому. Срочно требуется место для того, чтобы спрятаться.
Тем временем Ника закончила беседовать с генералом и знаком подозвала нас поближе к носилкам. Генерал выглядел, гм… не очень, но держался бодро.
– Докладывайте, товарищи из будущего, – сказал он.
У народа случился приступ немоты. Коллективный, ага. Черт, придется самому.
– Товарищ генерал-лейтенант, на данный момент сводная группа красноармейцев насчитывает не менее пятисот человек. На вооружении состоит: танков – два, бронеавтомобилей – один, противотанковых орудий – одно, малокалиберных зенитных орудий – одно, стрелкового оружия – около ста единиц. Боеприпасов – не более одного комплекта. Транспорт – в наличии большое количество автотехники, в основном трофейной. Горючего – две заправки. Продовольствия хватит на двое суток.
– И какой вывод? – поинтересовался генерал. «Щютник, аднака».
– Необходимо покинуть район, оторваться от противника и привести себя в порядок.
– И как вы это хотите осуществить? – опять издеваемся, ага. А вот хрен тебе.
– Понятия не имею. Отрыв мы, наверное, организуем, а вот куда…
– Карта у вас есть? – перебил Дмитрий Михайлович.
– Так точно, – ответил я, передавая карту.
– В этом квадрате, – показал он, – находится один из складов. Его не обозначали по понятным, надеюсь, причинам. Двигаемся туда, если товарищ Иванова не возражает. И, на будущее, избегайте расплывчатых формулировок.
Еще и подкалывает.
Стащили детали «Карла» с прицепов, сбросили снаряды, загрузились и пошли. Полили горючкой качественно и оставили броник с Саней. После того, как мы отошли на приличное расстояние, ребята подожгли шнур и быстренько смылись. Спустя минут десять там здорово бабахнуло.
Для снижения вероятности обнаружения двигались параллельными колоннами, чтобы меньше следить. Следы замели в прямом смысле, привязав дерево к замыкающей машине в каждой из колонн. Плюс дорогу выбирали потверже и отправили в сторону от маршрута грузовик с парой дисков на оси с дышлом, обернутых траками. На них положили груз, чтобы давил посильней. След похожим получился.
Сергей Олегович
После разговора с Никой генерал на вопрос о складах указал-таки один, что был недалеко от нас и не успел попасть на карту. То есть о нем, скорее всего, никто из немцев не знал и вряд ли мог узнать в ближайшем будущем. Узнав об этом, я созвал «кабмин».
– Значит, так, народ, наследили мы качественно. И мортирами, и пленными, и убитым Гудерианом. Но благодаря рассказанному генералом я предлагаю уйти на склад, который на карту не нанесен, и там пересидеть пару недель, пока буча не подутихнет. Заодно и с пополнением разберемся. Что оно из себя представляет и что может. Да, еще одно – учитывая, сколько нас теперь, шасси от «Евы» не взрывать. Нам надо убираться поскорее. Так что шасси используем, как транспорт. Остальные части мортиры с трейлеров сдернем с помощью танков и транспортеров и подорвем с помощью снарядов от «Евы». Трейлеры и тягач с краном на прицепе использовать для перевозки людей.
– Да, Ника, я тебе подарок привез! – сказал я. – Вот, держи! – и вручил ей тот самый Sauer 38H и две обоймы к нему…
Док тем временем перевязывал генерала, а Петрович занялся ремонтом грузовика…
– Значит, так, народ, наследили мы качественно. И мортирами, и пленными, и убитым Гудерианом. Но благодаря рассказанному генералом я предлагаю уйти на склад, который на карту не нанесен, и там пересидеть пару недель, пока буча не подутихнет. Заодно и с пополнением разберемся. Что оно из себя представляет и что может. Да, еще одно – учитывая, сколько нас теперь, шасси от «Евы» не взрывать. Нам надо убираться поскорее. Так что шасси используем, как транспорт. Остальные части мортиры с трейлеров сдернем с помощью танков и транспортеров и подорвем с помощью снарядов от «Евы». Трейлеры и тягач с краном на прицепе использовать для перевозки людей.
– Да, Ника, я тебе подарок привез! – сказал я. – Вот, держи! – и вручил ей тот самый Sauer 38H и две обоймы к нему…
Док тем временем перевязывал генерала, а Петрович занялся ремонтом грузовика…
Ника
– Спасибо… – рассеянно проговорила я, беря «зауэр» в руки. У меня уже были «вальтер» и ТТ, а тут еще и этот! Жалко отказываться от чего-то… придется от «вальтера» – тяжеловат немного по сравнению с «зауэром». Да и кучность… В общем, решив эту дилемму (ну не люблю я выбирать!), я, наконец, поняла, что Сергей Олегович ведь ждет, и мое холодное спасибо его обидело.
– Олегович! Спасибочки! – воскликнула я и повесилась ему на шею. – Прости бабу-дуру! Не могла решить, что оставить!
– Олегович! Спасибочки! – воскликнула я и повесилась ему на шею. – Прости бабу-дуру! Не могла решить, что оставить!
Змей
Мортира особых эмоций у меня не вызвала, беспокоили последствия ее появления. Точнее, то, что активность немцев, озабоченных нашей поимкой, перекроет активность свежеотпущенного с поводка Тэнгу, и нас в результате поймают. Эмоции по поводу нашей удачливости у меня кончились еще после «зверского убийства Героя Германского Рейха». Это о Гудериане, если кто не понял, филейную часть которого, оставленную Саней на месте преступления, опознали по штанам с лампасами. Вообще-то, мой четвертьвековой опыт ролевых игр подсказывал мне, что «попаданцы», неважно куда, выживают, будучи либо суперменами, либо обладая невъ…ым везением. Поскольку в суперменстве никто из нас замечен не был, оставалось везение. Я с ужасом думал о том моменте, когда оно кончится. Впрочем, было понятно – вместе с везением кончимся и мы. Поэтому перебазирование меня обрадовало – поживем еще.
Саня Букварь
Генерал вывел нас на один из складов, затерянный в глубине леса. К нему вела единственная дорога, а местность вокруг была практически непроходима. Лес перемежался болотами. Судя по размерам, хранилище было рассчитано на развертывание дивизии, причем здесь присутствовал весь спектр военного снаряжения: боеприпасы, оружие, запас продовольствия, даже некоторое количество горючего.
Только вот заполнен склад был менее чем на пятую часть. Я очень удивился, увидев, что это место никак не обозначено на карте.
– Не успели. Его только начали создавать, – пояснил генерал, – а по карте мы сможем на другие склады выходить.
Здесь мы и обосновались. Тщательно замаскировали технику, даже часть завели внутрь бетонных капониров. В одном из боксов организовали мастерскую, где в течение недели весь транспорт прошел ТО. Для зенитки и «пачки» обустроили позиции у дороги примерно в километре от базы. При пушках организовали сменное дежурство. Еще на километр впереди них организовали секрет с телефоном. Использовали старую свою технику, так как новоприобретенную надо было сначала расконсервировать.
А вот это список того, что на складе было из оружия, боеприпасов, ГСМ и прочего, согласно описи в бункере-штабе:
– топливо дизельное – 36 тонн в бочках по 200 литров;
– бензин А-60 – 10 тонн;
– бензин Б-78 – 35 тонн, упакованы аналогично;
– масло моторное – 2,2 тонны;
– нигрол – 800 литров;
– винтовок и карабинов 400, из них 40 снайперских;
– револьверы и пистолеты – 50;
– пистолеты-пулеметы – 50;
– ручные пулеметы – 30;
– станковые пулеметы – 20;
– крупнокалиберные пулеметы – 5;
– противотанковые ружья – 10;
– 50-мм минометы – 20;
– 82-мм минометы – 5;
– 45-мм противотанковые пушки – 15;
– 152-мм гаубицы-пушки – 4;
– стереотрубы – 10;
– бинокли – 10;
– комплекты формы и обуви на 1000 человек;
– продукты – 30 тонн в крупах и консервами;
– боеприпасы к имеющимся на складе стволам;
– по цинку на винтовку, по два ящика на пулемет;
– по ящику на пистолет-пулемет;
– по цинку на каждые два пистолета;
– пять ящиков на каждый ДШК;
– цинк на ПТР;
– снаряды:
– 45 мм 1270 штук всего (каких сколько – в описи не обозначено);
– 152 мм 320 выстрелов (так же);
– 107 мм 20 штук (зачем – не знаю, орудий такого калибра на складе не оказалось);
– 203 мм 4 штуки (зачем – тоже непонятно);
– мины для минометов:
– 50 мм 300 штук;
– 82 мм 1500 штук;
– гранаты – 10 ящиков с Ф-1 и 5 ящиков с РПГ-40.
Все винтовки – дореволюционного производства, но ни разу не использовавшиеся.
А в одном из ангаров непонятно как оказались 7ТР в пушечной однобашенной компоновке с тридцатисемимиллиметровым орудием и пулеметом «Браунинг» 7,7 мм (патронов к пулемету не оказалось, но зато к пушке был полный БК в танке и ящик снарядов в грузовике) и ЯГ-10 (где и лежали снаряды), по словам генерала – давно стояли, их привезли откуда-то сотрудники НКВД, обеспечивавшие охрану строительства.
Только вот заполнен склад был менее чем на пятую часть. Я очень удивился, увидев, что это место никак не обозначено на карте.
– Не успели. Его только начали создавать, – пояснил генерал, – а по карте мы сможем на другие склады выходить.
Здесь мы и обосновались. Тщательно замаскировали технику, даже часть завели внутрь бетонных капониров. В одном из боксов организовали мастерскую, где в течение недели весь транспорт прошел ТО. Для зенитки и «пачки» обустроили позиции у дороги примерно в километре от базы. При пушках организовали сменное дежурство. Еще на километр впереди них организовали секрет с телефоном. Использовали старую свою технику, так как новоприобретенную надо было сначала расконсервировать.
А вот это список того, что на складе было из оружия, боеприпасов, ГСМ и прочего, согласно описи в бункере-штабе:
– топливо дизельное – 36 тонн в бочках по 200 литров;
– бензин А-60 – 10 тонн;
– бензин Б-78 – 35 тонн, упакованы аналогично;
– масло моторное – 2,2 тонны;
– нигрол – 800 литров;
– винтовок и карабинов 400, из них 40 снайперских;
– револьверы и пистолеты – 50;
– пистолеты-пулеметы – 50;
– ручные пулеметы – 30;
– станковые пулеметы – 20;
– крупнокалиберные пулеметы – 5;
– противотанковые ружья – 10;
– 50-мм минометы – 20;
– 82-мм минометы – 5;
– 45-мм противотанковые пушки – 15;
– 152-мм гаубицы-пушки – 4;
– стереотрубы – 10;
– бинокли – 10;
– комплекты формы и обуви на 1000 человек;
– продукты – 30 тонн в крупах и консервами;
– боеприпасы к имеющимся на складе стволам;
– по цинку на винтовку, по два ящика на пулемет;
– по ящику на пистолет-пулемет;
– по цинку на каждые два пистолета;
– пять ящиков на каждый ДШК;
– цинк на ПТР;
– снаряды:
– 45 мм 1270 штук всего (каких сколько – в описи не обозначено);
– 152 мм 320 выстрелов (так же);
– 107 мм 20 штук (зачем – не знаю, орудий такого калибра на складе не оказалось);
– 203 мм 4 штуки (зачем – тоже непонятно);
– мины для минометов:
– 50 мм 300 штук;
– 82 мм 1500 штук;
– гранаты – 10 ящиков с Ф-1 и 5 ящиков с РПГ-40.
Все винтовки – дореволюционного производства, но ни разу не использовавшиеся.
А в одном из ангаров непонятно как оказались 7ТР в пушечной однобашенной компоновке с тридцатисемимиллиметровым орудием и пулеметом «Браунинг» 7,7 мм (патронов к пулемету не оказалось, но зато к пушке был полный БК в танке и ящик снарядов в грузовике) и ЯГ-10 (где и лежали снаряды), по словам генерала – давно стояли, их привезли откуда-то сотрудники НКВД, обеспечивавшие охрану строительства.
Змей
За грузовиками отправилась рембригада, во главе которой был Олег, который Соджет. И бригада трофейщиков, возглавляемая Никиным помощником. Но сначала мы все вместе рыли могилу и хоронили погибших. Потом Олег подошел к «Ворошиловцу» и с тяжким вздохом вопросил пространство:
– Может, у него движок разбит?
Двигатель оказался исправным и заработал сразу. Пришлось ребятам при помощи лома, кувалды и какой-то матери натягивать гусеницу. В результате мы привели в лагерь еще один наливняк с дизтопливом, тягач, восемь груженых машин и четырнадцать пустых. Из оружия: более сотни «мосинок», восемь ДП, тридцать ППД и шестнадцать СВТ. Неплохой улов.
– Может, у него движок разбит?
Двигатель оказался исправным и заработал сразу. Пришлось ребятам при помощи лома, кувалды и какой-то матери натягивать гусеницу. В результате мы привели в лагерь еще один наливняк с дизтопливом, тягач, восемь груженых машин и четырнадцать пустых. Из оружия: более сотни «мосинок», восемь ДП, тридцать ППД и шестнадцать СВТ. Неплохой улов.
Д. М. Карбышев
Сегодня я позволил себе немного прогуляться перед сном и осмыслить наблюдаемое явление.
Прошло шесть суток с момента, как я узнал, кому обязан освобождением из плена. Из них трое суток ушли на переход из-под Бреста к лагерю отряда, сутки на размещение личного состава, маскировку, первичную организацию боевого охранения и работы тыла. Двое суток ушли на расконсервацию склада.
За это время удалось провести организационные мероприятия – учесть личный состав, назначить командиров подразделений, заложить основы будущего штаба. По причине моей контузии организацию перехода в основном взяли на себя наши гости из будущего, или, как они сами себя называли, «попаданцы».
Странное наименование. Странные молодые люди, странная мимика и странный язык. Я даже не говорю о фантастической истории, породившей целую цепь событий, и что еще будет, что нас ожидает впереди?
Двигались мы ночами, но несколько раз – в том числе сразу от Бреста – двигались днем. Значительную часть бойцов удалось посадить на транспорт. Могу констатировать – авантюра от безвыходности принесла свои плоды, пронесло.
Сейчас, глядя на наших молодых людей, поражаюсь, как все же разительно изменилась культура, а прошло-то немногим более полувека. М-да, невероятно!
В первый момент, когда я увидел моих спасителей, мелькнула мысль об эмигрантах, но буквально минутами позже стало очевидно – в памяти никаких соответствий с наблюдаемым феноменом не находится. Второе впечатление было, что я нахожусь на спектакле гениальных фигляров. Ясно же было, что наши герои стараются быть серьезными, но от их мимики, жестов, полунамеков сквозило неуловимой и непрерывной игривостью. Таких отношений в моем мире просто нет. Хотя нет, немного есть, но совсем иначе и по большей части в фильмах. Кстати, любопытно – это всеобщее явление или поведение социально-возрастного слоя? Наверное, и то, и другое, однако, скорее всего, в их армии и структурах власти наблюдаемое панибратство наверняка отсутствует, кстати, не забыть бы спросить Иванову, каким термином определяется такое поведение, у нас это именуется подшучиванием.
Прошло шесть суток с момента, как я узнал, кому обязан освобождением из плена. Из них трое суток ушли на переход из-под Бреста к лагерю отряда, сутки на размещение личного состава, маскировку, первичную организацию боевого охранения и работы тыла. Двое суток ушли на расконсервацию склада.
За это время удалось провести организационные мероприятия – учесть личный состав, назначить командиров подразделений, заложить основы будущего штаба. По причине моей контузии организацию перехода в основном взяли на себя наши гости из будущего, или, как они сами себя называли, «попаданцы».
Странное наименование. Странные молодые люди, странная мимика и странный язык. Я даже не говорю о фантастической истории, породившей целую цепь событий, и что еще будет, что нас ожидает впереди?
Двигались мы ночами, но несколько раз – в том числе сразу от Бреста – двигались днем. Значительную часть бойцов удалось посадить на транспорт. Могу констатировать – авантюра от безвыходности принесла свои плоды, пронесло.
Сейчас, глядя на наших молодых людей, поражаюсь, как все же разительно изменилась культура, а прошло-то немногим более полувека. М-да, невероятно!
В первый момент, когда я увидел моих спасителей, мелькнула мысль об эмигрантах, но буквально минутами позже стало очевидно – в памяти никаких соответствий с наблюдаемым феноменом не находится. Второе впечатление было, что я нахожусь на спектакле гениальных фигляров. Ясно же было, что наши герои стараются быть серьезными, но от их мимики, жестов, полунамеков сквозило неуловимой и непрерывной игривостью. Таких отношений в моем мире просто нет. Хотя нет, немного есть, но совсем иначе и по большей части в фильмах. Кстати, любопытно – это всеобщее явление или поведение социально-возрастного слоя? Наверное, и то, и другое, однако, скорее всего, в их армии и структурах власти наблюдаемое панибратство наверняка отсутствует, кстати, не забыть бы спросить Иванову, каким термином определяется такое поведение, у нас это именуется подшучиванием.