Страница:
– Мужики! Бегом сюда!
Я подскочил.
– Чего там?
– Слушай! – Сергей протянул мне наушники. Сквозь треск помех я услышал:
– Всем, кто меня слышит! Я – крепость! Я – крепость! Веду бой!..
Саня Букварь
Сергей Олегович
Ника
Сергей Олегович
Олег Соджет
Док
Сергей Олегович
Саня Букварь
Ника
Док
Саня Букварь
Я подскочил.
– Чего там?
– Слушай! – Сергей протянул мне наушники. Сквозь треск помех я услышал:
– Всем, кто меня слышит! Я – крепость! Я – крепость! Веду бой!..
Саня Букварь
На второй привал остановились мы в роще недалеко от перекрестка. Ехать надо было прямо.
– Надо бы прошвырнуться по дороге на пару километров в сторону, – сообщил я Нике.
– Ты же устал, наверное?
– Нормально, я на ходу подремал… Немчика возьми?
Сгрузил ей пленного офицера и попросил на этот раз все-таки допросить его. Вернувшись в броневик, поставил задачу экипажу, который теперь кроме меня и водителя состоял еще и из белобрысого в офицерских сапогах:
– Сейчас прокатимся по этой дорожке пару-тройку километров в сторону, посмотрим, что там есть.
– Товарищ лейтенант, а почему мы на запад едем, а не к своим?
– Как тебя зовут? По имени? – спросил я у водителя. – Андрей? А тебя? Тоже? Ну, так вот, товарищи Андреи, мы сейчас выполняем важную задачу, от которой будет зависеть, возможно, весь ход войны. Это не громкие слова. Мы угрохали большого немецкого генерала. Очень большого. Теперь нас ищут. Очень сильно ищут. Они думают, что мы будем пробиваться к своим. И они ждут нас. А мы с вами их обманем, мы сначала свою задачу выполним, потом сделаем вид, что не хотим никуда идти, а потом неожиданно прорвемся. Я понятно рассказал?
Бойцы закивали.
И мы покатили по боковой дороге. Несколько раз сильно тряхнуло на ухабах, у меня выскочило:
– Как не было дорог, так и не будет.
Белобрысый Андрей посмотрел на меня недоуменно, но ничего не спросил. За очередным поворотом мы чуть не налетели на то, о чем пару раз говорили, – в кузове трехосного грузовика без крыши над кабиной, со странным коротким и низким капотом стояла зенитка! Нечто подобное я сам видел в Ханкале во время службы в армии, но здесь такое встретить не ожидал. Расчет бродил рядом, видимо, подавая советы водителю, занятому заменой колеса. Мы подкатили метров на двадцать, когда я открыл огонь. Троих артиллеристов положил сразу, а водитель забился под машину. Выйдя из брони, я просто достал пистолет и выпустил в него обойму. Проверил колесо, подтянул уже закрученные гайки. Белобрысый Андрей собрал и отнес в НАГ оружие и документы зенитчиков. И с новым трофеем мы неспешно покатились к колонне – впереди два Андрея на броневике, сзади я на трехоснике. Уже в лагере, порывшись в ноутбуках, я определил, что мне попалось – FlaK 30/38 в кузове трехосного грузовика «Крупп». На привалах Змей взял у меня несколько уроков езды на мотоцикле.
– Надо бы прошвырнуться по дороге на пару километров в сторону, – сообщил я Нике.
– Ты же устал, наверное?
– Нормально, я на ходу подремал… Немчика возьми?
Сгрузил ей пленного офицера и попросил на этот раз все-таки допросить его. Вернувшись в броневик, поставил задачу экипажу, который теперь кроме меня и водителя состоял еще и из белобрысого в офицерских сапогах:
– Сейчас прокатимся по этой дорожке пару-тройку километров в сторону, посмотрим, что там есть.
– Товарищ лейтенант, а почему мы на запад едем, а не к своим?
– Как тебя зовут? По имени? – спросил я у водителя. – Андрей? А тебя? Тоже? Ну, так вот, товарищи Андреи, мы сейчас выполняем важную задачу, от которой будет зависеть, возможно, весь ход войны. Это не громкие слова. Мы угрохали большого немецкого генерала. Очень большого. Теперь нас ищут. Очень сильно ищут. Они думают, что мы будем пробиваться к своим. И они ждут нас. А мы с вами их обманем, мы сначала свою задачу выполним, потом сделаем вид, что не хотим никуда идти, а потом неожиданно прорвемся. Я понятно рассказал?
Бойцы закивали.
И мы покатили по боковой дороге. Несколько раз сильно тряхнуло на ухабах, у меня выскочило:
– Как не было дорог, так и не будет.
Белобрысый Андрей посмотрел на меня недоуменно, но ничего не спросил. За очередным поворотом мы чуть не налетели на то, о чем пару раз говорили, – в кузове трехосного грузовика без крыши над кабиной, со странным коротким и низким капотом стояла зенитка! Нечто подобное я сам видел в Ханкале во время службы в армии, но здесь такое встретить не ожидал. Расчет бродил рядом, видимо, подавая советы водителю, занятому заменой колеса. Мы подкатили метров на двадцать, когда я открыл огонь. Троих артиллеристов положил сразу, а водитель забился под машину. Выйдя из брони, я просто достал пистолет и выпустил в него обойму. Проверил колесо, подтянул уже закрученные гайки. Белобрысый Андрей собрал и отнес в НАГ оружие и документы зенитчиков. И с новым трофеем мы неспешно покатились к колонне – впереди два Андрея на броневике, сзади я на трехоснике. Уже в лагере, порывшись в ноутбуках, я определил, что мне попалось – FlaK 30/38 в кузове трехосного грузовика «Крупп». На привалах Змей взял у меня несколько уроков езды на мотоцикле.
Сергей Олегович
Доварил Петрович эту конструкцию, высыпал шлак из газогенератора и говорит:
– Все, писец котенку! Карбида больше х…! Мы как раз должны были получать в понедельник, двадцать третьего на склады ехать. Да и кислорода в баллоне совсем немного осталось… Так что варить или там резать больше нечем…
– Блин… И где все это теперь брать? – задумался я. – Хоть к немцам иди просить взаймы…
– Все, писец котенку! Карбида больше х…! Мы как раз должны были получать в понедельник, двадцать третьего на склады ехать. Да и кислорода в баллоне совсем немного осталось… Так что варить или там резать больше нечем…
– Блин… И где все это теперь брать? – задумался я. – Хоть к немцам иди просить взаймы…
Ника
Колоть пленного – дело нудное и неинтересное. Офицер смотрел в землю и боялся поднять на меня глаза. Видно, ему немного не так рассказывали о войне. Немецкая агитка была направлена на то, что они, Великая Германия, будут радостно шагать строем, изредка постреливая в совсем уже обнаглевших комиссаров. Такой блицкриг… А на самом деле – кровь, грязь, смерть, – и вот уже бравый воин боится лишний раз дернуться, чтобы эти русские не пустили его в расход, как всех предыдущих.
– Ты откуда? – Олег перевел.
– Аугсбург.
Тут перевод не требовался.
– Я была в Аугсбурге – хороший городок, – это я Олегу.
Он кивнул, не отвечая. Видно, мой спокойный тон, выбранный к разговору с немцем, ему не сильно нравился.
– Рассказывай… – предложила я. – Тогда останешься мужчиной, нет – отрежу яйца.
Немец сначала не поверил и замотал головой. То, что убивают, – это он понимал, то, что бьют, – это как-то естественно. Но вот то, что женщина спокойно обещает отрезать и при этом даже не кричит… Эх, парень, ломка сознания – вещь жестокая. Более жестокая, чем когда ломают тело.
Я достала эсэсовский кинжал. Как тогда трофеем разжилась, так и оставила себе. Немец все еще не верил, но уже боялся. Олег придержал пленного за плечи, а я приблизила кинжал к дорогому месту. И «тут Остапа понесло»…
Лагерь военнопленных, вернее, сборный пункт, они устроили возле Березы. Селение такое – Береза. Немец так и сказал. Олег перевел – возле дерева березы. Я сначала тоже не въехала.
«Но если туп, как дерево, – родишься баобабом…»
Веселые, однако, названия деревенек в Белоруссии. Только потом сообразила, что Березу на карте видела. Точно. Она на пятьдесят километров ближе к Бресту, чем мы сейчас сидим.
Про лагерь он тоже наплел немного. Какие лагеря в первые дни войны? Так – нашли поле, огородили двойной колючкой, собак пустили, караулы выставили. Изнутри решиться на побег – гиблое дело, а вот снаружи… Приятная мысль, надо обмозговать. Тем более, как он сказал – с дороги видно. Оно-то видно, но стоит ли нам туда соваться? По карте – место уж больно оживленное. Ладно, будем ближе – подумаем.
Основные силы, как мы и предполагали, грозной волной ушли дальше. Бои идут уже в районе Слуцка – двести километров на восток. Сейчас в этом районе работают только подразделения технического обеспечения наступательной армии. И конечно, всякие там эсэс.
Как я поняла, мы оказались за гребнем стальной волны. Причем, если идти на восток, нас разобьет этот вал об своих да еще и накроет сверху. У боевых пловцов есть понятие «уйти под волну» – это когда работается в нижней точке колебания волн, а высокие пропускаются над собой.
В общем, офицер пел, но от этого пения легче не становилось. Все, что надо – имелось в ноутбуках. А нового – что нового может быть за день пребывания?
Особой ценности немец для нас не представлял, что я и сказала Олегу. Тот согласился. Таскать за собой лишний груз в данной обстановке – непозволительная роскошь. Так что Олежек, недолго думая, поднял немца, и они ушли…
– Ты откуда? – Олег перевел.
– Аугсбург.
Тут перевод не требовался.
– Я была в Аугсбурге – хороший городок, – это я Олегу.
Он кивнул, не отвечая. Видно, мой спокойный тон, выбранный к разговору с немцем, ему не сильно нравился.
– Рассказывай… – предложила я. – Тогда останешься мужчиной, нет – отрежу яйца.
Немец сначала не поверил и замотал головой. То, что убивают, – это он понимал, то, что бьют, – это как-то естественно. Но вот то, что женщина спокойно обещает отрезать и при этом даже не кричит… Эх, парень, ломка сознания – вещь жестокая. Более жестокая, чем когда ломают тело.
Я достала эсэсовский кинжал. Как тогда трофеем разжилась, так и оставила себе. Немец все еще не верил, но уже боялся. Олег придержал пленного за плечи, а я приблизила кинжал к дорогому месту. И «тут Остапа понесло»…
Лагерь военнопленных, вернее, сборный пункт, они устроили возле Березы. Селение такое – Береза. Немец так и сказал. Олег перевел – возле дерева березы. Я сначала тоже не въехала.
«Но если туп, как дерево, – родишься баобабом…»
Веселые, однако, названия деревенек в Белоруссии. Только потом сообразила, что Березу на карте видела. Точно. Она на пятьдесят километров ближе к Бресту, чем мы сейчас сидим.
Про лагерь он тоже наплел немного. Какие лагеря в первые дни войны? Так – нашли поле, огородили двойной колючкой, собак пустили, караулы выставили. Изнутри решиться на побег – гиблое дело, а вот снаружи… Приятная мысль, надо обмозговать. Тем более, как он сказал – с дороги видно. Оно-то видно, но стоит ли нам туда соваться? По карте – место уж больно оживленное. Ладно, будем ближе – подумаем.
Основные силы, как мы и предполагали, грозной волной ушли дальше. Бои идут уже в районе Слуцка – двести километров на восток. Сейчас в этом районе работают только подразделения технического обеспечения наступательной армии. И конечно, всякие там эсэс.
Как я поняла, мы оказались за гребнем стальной волны. Причем, если идти на восток, нас разобьет этот вал об своих да еще и накроет сверху. У боевых пловцов есть понятие «уйти под волну» – это когда работается в нижней точке колебания волн, а высокие пропускаются над собой.
В общем, офицер пел, но от этого пения легче не становилось. Все, что надо – имелось в ноутбуках. А нового – что нового может быть за день пребывания?
Особой ценности немец для нас не представлял, что я и сказала Олегу. Тот согласился. Таскать за собой лишний груз в данной обстановке – непозволительная роскошь. Так что Олежек, недолго думая, поднял немца, и они ушли…
Сергей Олегович
Я решил перебрать свои диски, посмотреть, чего же у меня с собой есть. Достал футляр, открыл его, смотрю. Тут Ника подошла, тоже смотрит на мои сокровища, я не отвлекаюсь, перебираю. Так, «Справочник военной авиации», потом «Вся авиация России», дрова к ноуту, софтовые диски, «Сталкер «Чистое небо», «Сталкер «Тени Чернобыля», «Энциклопедия Брокгауза и Евфрона», кино «Грозовые ворота», три чистые двухсторонние ДВД болванки, одна записанная ДВД двухсторонняя с некоторыми выпусками документального фильма «Ударная сила»…
– А это чего? – спросила Ника, указывая на двухсторонний ДВД с какой-то неразборчивой надписью возле самой дырки. Я тут же покраснел и стал убирать диски.
– Ничего там интересного нету больше, – пробурчал я.
– Порнуха, что ли? – поинтересовался подошедший Степан.
– Нет, не порнуха, – снова буркнул я и покраснел еще сильнее. – Аниме… – и с этими словами попытался скрыться…
Но скрыться не вышло. Услышав про аниме, меня перехватил Олег.
– Еще один… А какое? – полюбопытствовал он. – Сам посматриваю. Ой! Дошло до меня. Мы ж в сорок пятом с япами воевать будем… Поосторожнее надо будет. Чтоб предки тех, кто этим в будущем заниматься станет, войну пережили…
– Всякое разное… – ответил я, явно не желая продолжать эту тему, опасаясь возможных насмешек, и стал отмазываться: – Это вообще не мое, это… сестры моей диски! Вот!
Но отмазки выглядели неубедительно…
– Так, повеселились, и хватит… – сказал я, пытаясь сменить тему разговора. – Там есть среди трофеев какой-нибудь пистолет примерно с ПМ размером? Чтоб в карман-кобуру на техничке влез мне. А то ТТ не влезает, здоровый больно…
– Угу… Сестры… Ну, тогда у меня на винте вообще соседа, – улыбнулся Олег. – Что до пистолета… Отдай «тэтэшку» тогда.
– А это чего? – спросила Ника, указывая на двухсторонний ДВД с какой-то неразборчивой надписью возле самой дырки. Я тут же покраснел и стал убирать диски.
– Ничего там интересного нету больше, – пробурчал я.
– Порнуха, что ли? – поинтересовался подошедший Степан.
– Нет, не порнуха, – снова буркнул я и покраснел еще сильнее. – Аниме… – и с этими словами попытался скрыться…
Но скрыться не вышло. Услышав про аниме, меня перехватил Олег.
– Еще один… А какое? – полюбопытствовал он. – Сам посматриваю. Ой! Дошло до меня. Мы ж в сорок пятом с япами воевать будем… Поосторожнее надо будет. Чтоб предки тех, кто этим в будущем заниматься станет, войну пережили…
– Всякое разное… – ответил я, явно не желая продолжать эту тему, опасаясь возможных насмешек, и стал отмазываться: – Это вообще не мое, это… сестры моей диски! Вот!
Но отмазки выглядели неубедительно…
– Так, повеселились, и хватит… – сказал я, пытаясь сменить тему разговора. – Там есть среди трофеев какой-нибудь пистолет примерно с ПМ размером? Чтоб в карман-кобуру на техничке влез мне. А то ТТ не влезает, здоровый больно…
– Угу… Сестры… Ну, тогда у меня на винте вообще соседа, – улыбнулся Олег. – Что до пистолета… Отдай «тэтэшку» тогда.
Олег Соджет
Мы остановились на ночлег. Все-таки пятнадцать часов марша – это долго. Но что делать – чем дальше уйдем, тем спокойнее. Ну, в общем, стали мы, технику замаскировали. Народ дозорных рассылает. А мне что делать? Спать не хочется, хоть и устал, как собака. Решил побродить по окрестностям. Взял эсвэтэшку и пошел. Бродил часа два где-то, когда вдруг голоса услышал. Прислушался я – по-нашему говорят. Ну, думаю, надо глянуть, кто там. Подполз к источнику шума… Погранцы, пять человек. Из оружия – сиротливая трехлинейка. Ну, может, у кого пистолет есть. Все ранены, но легко. Окликнул я их. Народ напрягся сначала, но потом прикинули, видно, что немцы их бы не звали, а стрелять сразу бы и начали. Позвали меня, чтобы я вышел к ним, значит. Я и вышел. Поговорили. Они сказали, что в крепости были. В Брестской. Но когда фрицы поперли, их от отряда отрезали. Вот они и пошли помощь искать. Ну, я им тоже рассказал, что мы сами окруженцы.
– Слушай, – начал один и тут знаки различия увидел. – Извините, товарищ военинженер. Разрешите обратиться?
– Обращайся. И без чинов.
– А вы нашим помочь не можете? Сами они из крепости не выйдут. И в ней не отсидятся. Артиллерией их побьют там. Да и немцы что-то большое подтянули. Там такие разрывы от снарядов, что о-го-го.
– Помочь? – я призадумался. – Хм… Для атаки нас мало. Хотя… Пара танков есть… Разве что пошуметь нам, чтоб немцы отвлеклись… Если ваши в это время на прорыв пойдут, то, может, и выскочат. Сколько до места осталось?
– Да километров пятнадцать.
«Два часа марша. Может, три, – подумал я, – нормально. Подойдем затемно. Не должны фрицы насторожиться».
Тут меня осенило – большие разрывы. Брест… тысяча девятьсот сорок первый год. Я аж дыхание задержал, чтоб удачу не спугнуть.
– И вот еще что, боец, – когда будем к врагу подходить, ты мне покажешь, где орудия стоят и где это нечто большое, по твоим прикидкам. Хоть сторону укажи.
– Есть!
Привел я погранцов в лагерь и с ходу кричу: «Подготовиться к выдвижению!»
Ну, местные даже не спросили, зачем. Дисциплина и чиноподчинение, однако. А вот попаданцам пришлось сказать, что надо бы попробовать народу в крепости помочь, раз шанс есть…
– Олег, ты бы поменьше объяснял, а лучше сразу задачи ставил бы! – заметил Саня.
– Задача проста, как табуретка, – нашим помочь. А вот как… Пока что план таков: подойти с тыла. Разбиться на три группы – одна броня с третью пехоты в каждой. В пулеметник придется Дока посадить главным. Его теперешний командир еще не готов к одиночному плаванью. После чего я мотнусь давить крупняк. Вторая группа с пулеметником – на позиции артиллерии. Третья с броневиком займет позицию возле выхода из крепости и прикроет наших, когда – и если – они на прорыв пойдут. Водители и прочий техперсонал – оборона лагеря с машинами. Встречаемся возле них, и сразу ходу оттуда. Вот примерная диспозиция. А там на месте прикинем, как фриц стоит, и подкорректируем.
– Мотоцикл с пулеметом себе в прикрытие возьми, вдруг чего… – порекомендовал Саня.
– Не стоит… Не бэтээр он… Пулеметов у нас много, вот и поделим между группами поровну. А «максим» в лагере оставим, как и «пачку». Тяжело с ними быстро маневрировать. Да и «максик», если что, охране пригодится.
Не успел я набросать план, как выяснилось, что связь с крепостью возможна. Да и погранец сказал, что немцев у крепости намного больше, чем я думал.
– Ну, народ, что делать-то будем? – спросил я у товарищей по несчастью. – Грузовозы, я думаю, все равно тут оставить и тут же встречаться. А вот как действовать будем? Мне б десяток солдат с парой пулеметов и «двадцать шестой» мой. Есть у меня мысль одна, но какая, пока не скажу – удачу не хочу спугнуть. Отпустите нас?
– Езжай. Только не в Брест, а давить тот самый крупняк. Больше мы ничего не сделаем здесь. А мы, наверное, пока немного в порядок себя приведем да передохнем. Вы же вымотанные вернетесь, а нам еще много чего сделать надо, – выразил общее мнение Степан.
– Езжай, действительно, – подтвердил Саня, – а мы, вместо того чтоб в лагере сидеть, по окрестностям пошаримся вместе с Доком.
В общем, отпустили меня поохотиться. Взял я с собой одного из погранцов как проводника. Часа два ехали, и тут он мне машет, чтобы я остановился.
– Что случилось? Чего стоим? – спросил я.
– Скоро из лесу выйдем. Можно нарваться.
– Да… Правильно. Посмотреть надо бы. Далеко до опушки?
– Не, метров триста осталось.
Ну я, взяв с собой погранца и одного пулеметчика, двинул вперед. Остальные с танком остались нас ждать.
– Ох… Вот это дура… – сдавленно просипел погранец. – Что это такое?
– Это… Это писец… Вот только кому, я еще не знаю, – ответил я.
«Таки нашел! – мелькнула радостная мысль. – Но почему одна? Вторую еще не привезли или она уже стрельнула в свой первый и последний для этого обстрела раз? Жаль, я-то думал обе поймать, когда погранца услышал. Не судьба, видать».
Тут меня дернул пулеметчик, показав в сторону. Оттуда приближался весьма знатный автопоезд.
«А! – обрадовался я. – Так вторую только привезли. Совсем хорошо. Может, вообще с собой заберу. Ту, что на позиции, с собой не утянешь – придется разбивать».
– Ну что, сколько насчитали? – спросил я, когда мы вернулись к основной группе.
– Около шестидесяти человек, – сказал погранец.
– Под полсотни, – не согласился пулеметчик.
На самом деле врагов было семьдесят три человека. НО! Нам дико повезло. Это были только водилы и артиллеристы. То есть из оружия у них только пистолеты были. Хотя и узнали мы это после боя. Когда вместо того, чтобы воевать, они драпать попытались, отстреливаясь из пукалок по танку.
«Странно, что охраны нет», – мелькнула мысль.
Нам повезло, что рота, которая должна была обеспечить охранение на марше, столкнулась с группой окруженцев, в результате чего пришли они в точку назначения с опозданием в шесть часов и нашли там только мусор и трупы.
– Доложить о потерях! – скомандовал я после боя.
– Погиб один, ранено трое, но все легко. Взято тридцать один пленный. Убито сорок два. Убежавших нет. Докладывал рядовой Дорошев Степан.
– Вообще? – переспросил я.
– А куды они денутся-то посреди поля? От леса-то мы их отрезали, а драпать по полю под пулеметами…
– Прелестно. Ну, я пойду, с пленными разберусь, а ты охранение пока выставь. Если все выйдет, как я думаю, нам тут минут тридцать-сорок позагорать надо. Как думаешь, сможем или они помощь позвали?
– Нет, не успели, – сказал Степан, – я им рацию в самом начале прострелил. Охотник я. Не промахнулся, – дополнил он свое пояснение, видя, что я сомневаюсь.
Поспрашивав пленных, я выяснил, что нам досталось двадцать пять артиллеристов и шесть водителей.
Водителей я приказал отвести пока в сторонку, а с артиллеристами поговорил по душам. Суть разговора сводилась к тому, что им надо пострелять по железной дороге и мостам возле Бреста. Благо стояли орудия удачно, в шести километрах от предложенной мной цели. Вначале они не соглашались. Но после того, как в качестве убеждения я положил четверых особо несогласных под танк и очень медленно на них поехал, они сломались. Только один из них все про Женевскую конвенцию напоминал.
Ну бойцы меня спросили, что это фриц лопочет. Я им перевел. А потом и объяснил, что это за зверь такой, «конхвенкция ента». Призадумались бойцы, а потом один из них подошел и лопотавшему с размаха в ухо. Бамм. И говорит: «А что ж вы с нами тогда так себя не ведете, как сами просите? У меня, когда нас в плен гнали, сослуживца, когда он сам идти не смог, ваши застрелили…» И лицо у него злое такое стало. Я и это перевел фрицам. Смотрю, а они уже совсем «поплыли», на все готовы, только бы выжить.
Пока пленные артиллеристы ворочали пушку и готовили ее к стрельбе, прошло пятнадцать минут. Благо снаряд был уже заряжен. Я же в это время говорил с водителями. На тему того, что они ведут то, что я скажу, туда, куда я укажу, а я за это их не стану убивать.
Выстрелили мы из орудия всего три раза. Четвертый снаряд, который должен был быть для второго орудия первым, благополучно застрял в стволе, как и в нашей истории. Правда, теперь уже у другого орудия. Куда мы попали, я так и не узнал. Но после второго выстрела полыхнуло там на совесть. Дым даже мы увидели.
– Так, – скомандовал я, – этого, – показал на «Адама», – облить горючкой и поджечь. Я ему еще и пару снарядов в двигатель вкатаю для гарантии. А там и снаряд в стволе от жара рвануть должен. Водителей распределить по обеим зарядным машинам и всем четырем автопоездам. Жаль, вторая мортира без транспортных платформ тут, восьмидесятитонную я б с собой забрал.
Кроме того, мы еще и тягач с краном на прицепе с собой прихватили. Повезло, что один из артиллеристов водить умел. А то водителей бы не хватило.
Убрались мы оттуда без приключений. Артиллеристов с собой забрали. Пригодятся еще. Едем к лагерю. А через десять минут и снаряд в «Адаме» рванул.
«Вот и все, – мелькнула мысль. – Его уже не восстановят. А в Кубинке вместо мальчика девочку придется ставить. И что народ на сию добычу скажет-то? Как отреагируют?»
– Слушай, – начал один и тут знаки различия увидел. – Извините, товарищ военинженер. Разрешите обратиться?
– Обращайся. И без чинов.
– А вы нашим помочь не можете? Сами они из крепости не выйдут. И в ней не отсидятся. Артиллерией их побьют там. Да и немцы что-то большое подтянули. Там такие разрывы от снарядов, что о-го-го.
– Помочь? – я призадумался. – Хм… Для атаки нас мало. Хотя… Пара танков есть… Разве что пошуметь нам, чтоб немцы отвлеклись… Если ваши в это время на прорыв пойдут, то, может, и выскочат. Сколько до места осталось?
– Да километров пятнадцать.
«Два часа марша. Может, три, – подумал я, – нормально. Подойдем затемно. Не должны фрицы насторожиться».
Тут меня осенило – большие разрывы. Брест… тысяча девятьсот сорок первый год. Я аж дыхание задержал, чтоб удачу не спугнуть.
– И вот еще что, боец, – когда будем к врагу подходить, ты мне покажешь, где орудия стоят и где это нечто большое, по твоим прикидкам. Хоть сторону укажи.
– Есть!
Привел я погранцов в лагерь и с ходу кричу: «Подготовиться к выдвижению!»
Ну, местные даже не спросили, зачем. Дисциплина и чиноподчинение, однако. А вот попаданцам пришлось сказать, что надо бы попробовать народу в крепости помочь, раз шанс есть…
– Олег, ты бы поменьше объяснял, а лучше сразу задачи ставил бы! – заметил Саня.
– Задача проста, как табуретка, – нашим помочь. А вот как… Пока что план таков: подойти с тыла. Разбиться на три группы – одна броня с третью пехоты в каждой. В пулеметник придется Дока посадить главным. Его теперешний командир еще не готов к одиночному плаванью. После чего я мотнусь давить крупняк. Вторая группа с пулеметником – на позиции артиллерии. Третья с броневиком займет позицию возле выхода из крепости и прикроет наших, когда – и если – они на прорыв пойдут. Водители и прочий техперсонал – оборона лагеря с машинами. Встречаемся возле них, и сразу ходу оттуда. Вот примерная диспозиция. А там на месте прикинем, как фриц стоит, и подкорректируем.
– Мотоцикл с пулеметом себе в прикрытие возьми, вдруг чего… – порекомендовал Саня.
– Не стоит… Не бэтээр он… Пулеметов у нас много, вот и поделим между группами поровну. А «максим» в лагере оставим, как и «пачку». Тяжело с ними быстро маневрировать. Да и «максик», если что, охране пригодится.
Не успел я набросать план, как выяснилось, что связь с крепостью возможна. Да и погранец сказал, что немцев у крепости намного больше, чем я думал.
– Ну, народ, что делать-то будем? – спросил я у товарищей по несчастью. – Грузовозы, я думаю, все равно тут оставить и тут же встречаться. А вот как действовать будем? Мне б десяток солдат с парой пулеметов и «двадцать шестой» мой. Есть у меня мысль одна, но какая, пока не скажу – удачу не хочу спугнуть. Отпустите нас?
– Езжай. Только не в Брест, а давить тот самый крупняк. Больше мы ничего не сделаем здесь. А мы, наверное, пока немного в порядок себя приведем да передохнем. Вы же вымотанные вернетесь, а нам еще много чего сделать надо, – выразил общее мнение Степан.
– Езжай, действительно, – подтвердил Саня, – а мы, вместо того чтоб в лагере сидеть, по окрестностям пошаримся вместе с Доком.
В общем, отпустили меня поохотиться. Взял я с собой одного из погранцов как проводника. Часа два ехали, и тут он мне машет, чтобы я остановился.
– Что случилось? Чего стоим? – спросил я.
– Скоро из лесу выйдем. Можно нарваться.
– Да… Правильно. Посмотреть надо бы. Далеко до опушки?
– Не, метров триста осталось.
Ну я, взяв с собой погранца и одного пулеметчика, двинул вперед. Остальные с танком остались нас ждать.
– Ох… Вот это дура… – сдавленно просипел погранец. – Что это такое?
– Это… Это писец… Вот только кому, я еще не знаю, – ответил я.
«Таки нашел! – мелькнула радостная мысль. – Но почему одна? Вторую еще не привезли или она уже стрельнула в свой первый и последний для этого обстрела раз? Жаль, я-то думал обе поймать, когда погранца услышал. Не судьба, видать».
Тут меня дернул пулеметчик, показав в сторону. Оттуда приближался весьма знатный автопоезд.
«А! – обрадовался я. – Так вторую только привезли. Совсем хорошо. Может, вообще с собой заберу. Ту, что на позиции, с собой не утянешь – придется разбивать».
– Ну что, сколько насчитали? – спросил я, когда мы вернулись к основной группе.
– Около шестидесяти человек, – сказал погранец.
– Под полсотни, – не согласился пулеметчик.
На самом деле врагов было семьдесят три человека. НО! Нам дико повезло. Это были только водилы и артиллеристы. То есть из оружия у них только пистолеты были. Хотя и узнали мы это после боя. Когда вместо того, чтобы воевать, они драпать попытались, отстреливаясь из пукалок по танку.
«Странно, что охраны нет», – мелькнула мысль.
Нам повезло, что рота, которая должна была обеспечить охранение на марше, столкнулась с группой окруженцев, в результате чего пришли они в точку назначения с опозданием в шесть часов и нашли там только мусор и трупы.
– Доложить о потерях! – скомандовал я после боя.
– Погиб один, ранено трое, но все легко. Взято тридцать один пленный. Убито сорок два. Убежавших нет. Докладывал рядовой Дорошев Степан.
– Вообще? – переспросил я.
– А куды они денутся-то посреди поля? От леса-то мы их отрезали, а драпать по полю под пулеметами…
– Прелестно. Ну, я пойду, с пленными разберусь, а ты охранение пока выставь. Если все выйдет, как я думаю, нам тут минут тридцать-сорок позагорать надо. Как думаешь, сможем или они помощь позвали?
– Нет, не успели, – сказал Степан, – я им рацию в самом начале прострелил. Охотник я. Не промахнулся, – дополнил он свое пояснение, видя, что я сомневаюсь.
Поспрашивав пленных, я выяснил, что нам досталось двадцать пять артиллеристов и шесть водителей.
Водителей я приказал отвести пока в сторонку, а с артиллеристами поговорил по душам. Суть разговора сводилась к тому, что им надо пострелять по железной дороге и мостам возле Бреста. Благо стояли орудия удачно, в шести километрах от предложенной мной цели. Вначале они не соглашались. Но после того, как в качестве убеждения я положил четверых особо несогласных под танк и очень медленно на них поехал, они сломались. Только один из них все про Женевскую конвенцию напоминал.
Ну бойцы меня спросили, что это фриц лопочет. Я им перевел. А потом и объяснил, что это за зверь такой, «конхвенкция ента». Призадумались бойцы, а потом один из них подошел и лопотавшему с размаха в ухо. Бамм. И говорит: «А что ж вы с нами тогда так себя не ведете, как сами просите? У меня, когда нас в плен гнали, сослуживца, когда он сам идти не смог, ваши застрелили…» И лицо у него злое такое стало. Я и это перевел фрицам. Смотрю, а они уже совсем «поплыли», на все готовы, только бы выжить.
Пока пленные артиллеристы ворочали пушку и готовили ее к стрельбе, прошло пятнадцать минут. Благо снаряд был уже заряжен. Я же в это время говорил с водителями. На тему того, что они ведут то, что я скажу, туда, куда я укажу, а я за это их не стану убивать.
Выстрелили мы из орудия всего три раза. Четвертый снаряд, который должен был быть для второго орудия первым, благополучно застрял в стволе, как и в нашей истории. Правда, теперь уже у другого орудия. Куда мы попали, я так и не узнал. Но после второго выстрела полыхнуло там на совесть. Дым даже мы увидели.
– Так, – скомандовал я, – этого, – показал на «Адама», – облить горючкой и поджечь. Я ему еще и пару снарядов в двигатель вкатаю для гарантии. А там и снаряд в стволе от жара рвануть должен. Водителей распределить по обеим зарядным машинам и всем четырем автопоездам. Жаль, вторая мортира без транспортных платформ тут, восьмидесятитонную я б с собой забрал.
Кроме того, мы еще и тягач с краном на прицепе с собой прихватили. Повезло, что один из артиллеристов водить умел. А то водителей бы не хватило.
Убрались мы оттуда без приключений. Артиллеристов с собой забрали. Пригодятся еще. Едем к лагерю. А через десять минут и снаряд в «Адаме» рванул.
«Вот и все, – мелькнула мысль. – Его уже не восстановят. А в Кубинке вместо мальчика девочку придется ставить. И что народ на сию добычу скажет-то? Как отреагируют?»
Док
Только выслали охранение, как Олег, бродивший по окрестностям, приказал готовиться к выдвижению. Местные вопросов не задавали, а нам Олег сообщил о встреченных им пограничниках из крепости. После услышанного радио вопросов не было – пусть к самой крепости нам не пробиться, это ежу понятно, но помочь, чем можем, – должны. Олег, взяв пушечный «двадцать шестой» и несколько пехотинцев с погранцами, отправился выяснять, что ж это такое большое бьет по крепости.
Я гонял пехоту, пытаясь донести до них важность движения в современном бою. Ну, удачи мне в этом деле. Местные-то пулеметчики о смене позиции, похоже, и не слышали. Хотя с «максимом» не особо и побегаешь, что правда, то правда. Вот в прошедшем лесном бою его и накрыло. Пулемет-то починили, а расчет весь…
Сейчас у нас МГ побольше, так что «максим» мы оставили в резерве, а расчеты «эмгэшников» я по матчасти поднатаскал за время перехода. Теперь пусть Степан им тактику вбивает. Я в это время пытался сообразить, куда будем двигать дальше. На восток хода нет, это очевидно. Пока немцы не успокоятся после исчезновения Гудериана, они тылы перекроют намертво. А когда они успокоятся?..
Можно было махнуть дальше на запад – но там Польша. С одной стороны, плюсы – дороги лучше, войск меньше. Основная масса, я так думаю, уже ушла на восток. Там же были и аэродромы, с которых могла работать немецкая авиация. А как известно, лучшее средство ПВО – танк на ВПП. Не помню, кто сказал, но мысль правильная. Правда, в первые же дни немецкая авиация уже летала с наших аэродромов – по-моему, это еще у Симонова в «Живых и мертвых» проскакивало… Источник, правда, не документальный, но уж что вспомнилось…
Одно плохо в Польше – поляки. РККА там не особенно любят. Мигом сдадут. Так что большого рейда не получится. Разве заглянуть по-быстрому, и назад. Можно было, конечно, уйти на север или на юг, но нам вроде бы и группы армий «Центр» хватает.
Я гонял пехоту, пытаясь донести до них важность движения в современном бою. Ну, удачи мне в этом деле. Местные-то пулеметчики о смене позиции, похоже, и не слышали. Хотя с «максимом» не особо и побегаешь, что правда, то правда. Вот в прошедшем лесном бою его и накрыло. Пулемет-то починили, а расчет весь…
Сейчас у нас МГ побольше, так что «максим» мы оставили в резерве, а расчеты «эмгэшников» я по матчасти поднатаскал за время перехода. Теперь пусть Степан им тактику вбивает. Я в это время пытался сообразить, куда будем двигать дальше. На восток хода нет, это очевидно. Пока немцы не успокоятся после исчезновения Гудериана, они тылы перекроют намертво. А когда они успокоятся?..
Можно было махнуть дальше на запад – но там Польша. С одной стороны, плюсы – дороги лучше, войск меньше. Основная масса, я так думаю, уже ушла на восток. Там же были и аэродромы, с которых могла работать немецкая авиация. А как известно, лучшее средство ПВО – танк на ВПП. Не помню, кто сказал, но мысль правильная. Правда, в первые же дни немецкая авиация уже летала с наших аэродромов – по-моему, это еще у Симонова в «Живых и мертвых» проскакивало… Источник, правда, не документальный, но уж что вспомнилось…
Одно плохо в Польше – поляки. РККА там не особенно любят. Мигом сдадут. Так что большого рейда не получится. Разве заглянуть по-быстрому, и назад. Можно было, конечно, уйти на север или на юг, но нам вроде бы и группы армий «Центр» хватает.
Сергей Олегович
– Олегыч, а откуда вы, честно? – спросил меня Петрович, когда мы вместе зашли в мастерскую по делам. – Не похожи вы на наших, совсем не похожи…
– Как догадался? – ответил я вопросом на вопрос.
– Ну смотри, слова вы какие-то непонятные употребляете, один, вот, вообще командиров офицерами назвал. Вещи у вас не наши, да вот сигареты эти твои нерусские хотя бы… Я уже даже про то, что у вас в сумках, не говорю… Я, когда твою адскую машину помогал разбирать, посмотрел немного, твоя сумка незакрыта была… Да много еще чего такого… Кто вы такие вообще?
– Ну, в общем, слушай: мы сюда из будущего попали – погодь, не перебивай, – добавил я, видя, что Петрович готов высказаться о том, что он не верит. – Дослушай сначала. Войну СССР выиграет. В тысяча девятьсот сорок пятом году.
После чего я рассказал Петровичу сильно отредактированную версию краткого развития событий в будущем, старательно обойдя распад СССР и прочие гадости. «Надо не забыть мужикам сказать, чтоб тоже не проговорились», – промелькнула мысль.
– А что до доказательства… Смотри сам. – Я достал из сумки ноутбук и включил ему самодельный клип про нашу «Тушку», сделанный кем-то из ее экипажа, на песню Барыкина «Летучий голландец». – …Но запомни, Петрович, остальным догадливым расскажи по секрету, что мы, к примеру, товарищи из Коминтерна или в Испании воевали, понял?
– Понял, чего ж не понять, – ответил он…
– Как догадался? – ответил я вопросом на вопрос.
– Ну смотри, слова вы какие-то непонятные употребляете, один, вот, вообще командиров офицерами назвал. Вещи у вас не наши, да вот сигареты эти твои нерусские хотя бы… Я уже даже про то, что у вас в сумках, не говорю… Я, когда твою адскую машину помогал разбирать, посмотрел немного, твоя сумка незакрыта была… Да много еще чего такого… Кто вы такие вообще?
– Ну, в общем, слушай: мы сюда из будущего попали – погодь, не перебивай, – добавил я, видя, что Петрович готов высказаться о том, что он не верит. – Дослушай сначала. Войну СССР выиграет. В тысяча девятьсот сорок пятом году.
После чего я рассказал Петровичу сильно отредактированную версию краткого развития событий в будущем, старательно обойдя распад СССР и прочие гадости. «Надо не забыть мужикам сказать, чтоб тоже не проговорились», – промелькнула мысль.
– А что до доказательства… Смотри сам. – Я достал из сумки ноутбук и включил ему самодельный клип про нашу «Тушку», сделанный кем-то из ее экипажа, на песню Барыкина «Летучий голландец». – …Но запомни, Петрович, остальным догадливым расскажи по секрету, что мы, к примеру, товарищи из Коминтерна или в Испании воевали, понял?
– Понял, чего ж не понять, – ответил он…
Саня Букварь
Проводил я Олега с группой охотиться, а сам пошел смотреть, чего там набралось у меня в трофеях. Нехватка горючего и водителей ставила вопрос о нашей дальнейшей судьбе. Пока дошел до своего экипажа, в голове сформировался простенький план: сыграть в «гаишника» на дороге – глядишь, и бензовоз попадется, а чтобы не рисковать попусту, решил сначала стрелять, а потом задавать вопросы.
Два Андрея тем временем набивали ленты к пулемету.
– Надо бы проехаться по дороге, может, найдем чего хорошего.
– Товарищ лейтенант, нас ведь в плен гнали, да? – спросил мой земляк.
– Да, наверное.
– Тогда, наверное, и лагерь для пленных где-то рядом должен быть? Ведь не пешком же через пол-Германии топать?
– Логично. Вас было слишком мало для того, чтоб специально вагоны подавать, значит, где-то есть накопитель!
С этими мыслями я пошел к Доку, посовещаться. Рядом с ним оказались и Змей с Тэнгу. Я им и пересказал наш диалог с белобрысым. Мужики загорелись идеей налета на лагерь. А тут как раз и Ника с Соджетом раскололи пленного. Поставив оставшихся в известность, мы выехали на поиски. Двигаться решили группой из трофейного броневика, пулеметного Т-26 и мотоцикла в сторону Березы.
Дорога шла несколько в объезд крепости. Отмахав около десяти километров, мы выехали из лесного массива на открытое место и увидели вдалеке прямоугольный загон, плотно забитый людьми. На глаз пленных было около восьмисот человек. По углам огражденной территории располагались пулеметные точки, брустверы которых были выложены мешками с землей. Рядом виднелись железнодорожный тупик и несколько палаток. Метрах в двухстах от забора я остановился и открыл люк, Док сделал то же самое. Убедившись, что со стороны лагеря за башней бронеавтомобиля не видно моих рук, показал Доку на него, изобразил палатку и крест на груди.
– Надеюсь, он меня правильно понял, – пробурчал я, спускаясь в люк.
Два Андрея тем временем набивали ленты к пулемету.
– Надо бы проехаться по дороге, может, найдем чего хорошего.
– Товарищ лейтенант, нас ведь в плен гнали, да? – спросил мой земляк.
– Да, наверное.
– Тогда, наверное, и лагерь для пленных где-то рядом должен быть? Ведь не пешком же через пол-Германии топать?
– Логично. Вас было слишком мало для того, чтоб специально вагоны подавать, значит, где-то есть накопитель!
С этими мыслями я пошел к Доку, посовещаться. Рядом с ним оказались и Змей с Тэнгу. Я им и пересказал наш диалог с белобрысым. Мужики загорелись идеей налета на лагерь. А тут как раз и Ника с Соджетом раскололи пленного. Поставив оставшихся в известность, мы выехали на поиски. Двигаться решили группой из трофейного броневика, пулеметного Т-26 и мотоцикла в сторону Березы.
Дорога шла несколько в объезд крепости. Отмахав около десяти километров, мы выехали из лесного массива на открытое место и увидели вдалеке прямоугольный загон, плотно забитый людьми. На глаз пленных было около восьмисот человек. По углам огражденной территории располагались пулеметные точки, брустверы которых были выложены мешками с землей. Рядом виднелись железнодорожный тупик и несколько палаток. Метрах в двухстах от забора я остановился и открыл люк, Док сделал то же самое. Убедившись, что со стороны лагеря за башней бронеавтомобиля не видно моих рук, показал Доку на него, изобразил палатку и крест на груди.
– Надеюсь, он меня правильно понял, – пробурчал я, спускаясь в люк.
Ника
Мужики постоянно куда-то слынивают. То одно чудо на колесах приволокли, то другое. Довольные как черти. Все им, как детям малым, игрушки подавай, и побольше, побольше. А бедной женщине что остается? Вот именно – хозяйство. Жрать хотят все, и наши, и ваши. То есть и мои мальчишки, и солдатики местные. Вот и организовала я команду поваров-самоучек. Однако мои мальчишки натаскали всяких запчастей, а котелков бы еще где достать? Хлеба – нет, соли – нет, населена роботами… М-да, клиника…
Из нормальной еды – двенадцать банок тушенки, еще восемь без этикеток и двадцать восемь галет. И все это – на нашу дружную гоп-компанию! Бывшие пленные голодными глазами смотрят. Теперь я поняла, почему они так на нас с Олегом косились после боя, тоже жрать хотели, а сказать – субординация, мать ее!
С горем пополам кое-как поделила, заныкав для своих «исчезающих Джо» по полбанки тушенки и одной галете.
А потом объявила командирский произвол: если жрачку с очередного рейда не притянут – будут жрать собственные кроссовки! Все!
Из нормальной еды – двенадцать банок тушенки, еще восемь без этикеток и двадцать восемь галет. И все это – на нашу дружную гоп-компанию! Бывшие пленные голодными глазами смотрят. Теперь я поняла, почему они так на нас с Олегом косились после боя, тоже жрать хотели, а сказать – субординация, мать ее!
С горем пополам кое-как поделила, заныкав для своих «исчезающих Джо» по полбанки тушенки и одной галете.
А потом объявила командирский произвол: если жрачку с очередного рейда не притянут – будут жрать собственные кроссовки! Все!
Док
Саня, вернувшийся из очередного вояжа раньше Олега, предложил порыскать по окрестностям в поисках лагеря-накопителя для пленных. Логично – колонну, которую мы отбили, не могли гнать через всю Польшу пешком. Где-то здесь обязан быть накопитель. Да и людей у нас уже катастрофически не хватает. Убьем двух зайцев одним выстрелом. Район поиска мы знали из допросов пленных немцев, так что, предупредив Нику, вышли на охоту. Саня, как водится, на «Бюссинг-НАГе», я занял пулеметный Т-26, а Змей с Тэнгу – на мотоцикле. Обзор в «двадцать шестом» никуда не годится, поэтому я открыл люк и дальше пошел, высунувшись из башни, по старой привычке еще из той жизни.
Мы отошли где-то километров десять от нашего лагеря, когда, выбравшись из лесного массива, броневик остановился и сдал назад.
Вышли на поле. Рядом с лагерем виднелись железнодорожный тупик и несколько палаток. Саня притормозил, открыл люк и, указав мне на тупик, изобразил палатку и крест на груди. Так, ну, палатки, надо полагать, – гарнизона. Кроме тех, что сейчас на вахте, немцам заняться нечем, дрыхнут наверняка. Ну, сейчас вам будет пробуждение!
– Экипажу приготовиться! Сергей, работаем по палаткам, – крикнул я башнеру и мехводу. – Леша, идем на полном, и дави всех на фиг!
Мы отошли где-то километров десять от нашего лагеря, когда, выбравшись из лесного массива, броневик остановился и сдал назад.
Вышли на поле. Рядом с лагерем виднелись железнодорожный тупик и несколько палаток. Саня притормозил, открыл люк и, указав мне на тупик, изобразил палатку и крест на груди. Так, ну, палатки, надо полагать, – гарнизона. Кроме тех, что сейчас на вахте, немцам заняться нечем, дрыхнут наверняка. Ну, сейчас вам будет пробуждение!
– Экипажу приготовиться! Сергей, работаем по палаткам, – крикнул я башнеру и мехводу. – Леша, идем на полном, и дави всех на фиг!
Саня Букварь
Слава богу, Док понял правильно. Т-26 рванул по направлению к палаткам. Я ударил короткой очередью из пушки по ближайшему пулеметному гнезду, затем по второму. Не промахнулся. Охрана, увидев такое дело, даже не пыталась отстреливаться – только пятки засверкали, они даже оставшиеся пулеметы бросили. От отдельно стоящей большой постройки к припаркованному рядом с ней легковому автомобилю побежали четверо, причем один из них явно сопротивлялся, но безуспешно. Я продолжал истреблять убегающих, Док вплотную занялся теми, кто был около палаток. А Змей на мотоцикле погнался за легковушкой. Мне даже показалось, что Тэнгу наклоняется в люльке, как заправский колясочник в мотогонках.