Фёдоров Виктор. Бенефис двойников, или Хроника неудавшейся провокации

   "Во-первых, - рассудил он, - про Малахов курган уже что-то было, а во-вторых, что значит "будто не было жены"? Была она, всегда была, сколько себя помню. За одной партой в школе сидели. И ветчину она не присылала, жаль, конечно, ведь в ней пилку для ногтей спрятать можно, но жена и не знает даже, что я здесь, откуда ей знать? Следовательно, и я не могу писать о том, о чем она не знает."
   Козлов был приверженцом социалистического реализма, а потому решил начать заново, оставив лишь первую строчку:
   Над Матросской Тишиной - тишина.
   Капитан глянул в зарешеченное окошко: темно.
   "Ладно, - подумал он. - Если бы был день, то я наверняка увидел бы птиц."
   И поэтому вторая строчка получилась такой:
   А над ней парит табун голубей.
   "Хорошо, - подбодрил себя Козлов. - Давай дальше. Думаю, немного романтизма реализму не повредит."
   Снится мне в тюрьме не дом, не жена, Снится мне далекий город Бомбей.
   "Вот это другой разговор," - капитан удовлетворенно потянулся. Он достал из подкладки пиджака чудом уцелевшую при обыске "Стрелу" и стал разминать ее в пальцах. Спички у Козлова отобрали.
   "Ладно, - утешил он себя. - Без курева, женщин и водки прожить можно. Без стихов - труднее."
   Капитан уже знал, что второе четверостишие он посвятит Родине.
   - Сми-и-ирно!!! - гулко и раскатисто донеслось вдруг из тюремного коридора.
   Повинуясь многолетней привычке, Козлов соскочил с нар и вытянулся, зажав "Стрелу" в согнутых по Уставу пальцах. Не успело еще смолкнуть в коридоре эхо, как до ушей Козлова долетил сбивчивый рапорт дежурного:
   - Товарищ генерал-майор, во время моего... То есть за время вашего... Ой... Присшествий не приключилось...
   - Не приключилось, говоришь? - Козлов узнал опереточный бас Скойбеды. - А на посту кто дрых? Может и приключилось шо, да только ты все проспал! Как фамылия?
   - Я не спал, - заблеял дежурный.
   - Фамылия?! - рявкнул Скойбеда.
   - Прапорщик Дундурей.
   - Так вот, товарищ прапорщик, - Скойбеда сбавил тон. - Через пять мынут вижу вас сидящим в моей машине внизу. Трое суток аресту за сон на посту и незнание рапорта!
   - За что, товарищ генерал, - захныкал дежурный.
   - Повторяю: за сон и рапорт. Пятеро суток. Еще вопросы есть?
   - Никак нет.
   - Тогда, товарищ прапорщик, откройте мне камеру под нумером 15 и бегом делать то, шо я казал.
   Дробью застучали сапоги по бетонному полу, и в замке козловской камеры заходил ключ. Капитан все еще стоял по стойке "смирно", не зная радоваться ему или наоборот.
   Открылась тяжелая дверь, и на пороге показался Скойбеда в парадной шинели. Густые брови его были насуплены.
   - Товарищ генерал-майор, - высунулся из-за спины его дежурный.
   - Ну? - Скойбеда не шевелился.
   - Разрешите обратиться?
   - Ну?
   Дежурный, протиснувшись между косяком и Скойбедой, забежал во фронт:
   - С праздником вас, товарищ генерал-майор!
   - Ура! - гаркнул было Скойбеда, но вовремя остановился. Его лицо потеплело, брови несколько расправились.
   - Спасибо, сынок, - он похлопал дежурного по щеке. - Подхалимов терпеть ненавижу, а вот тебя, сынок, прощу. Ради светлой даты. Беги, занимайся своим делом.
   - Есть! - дежурный прошмыгнул у Скойбеды под рукой и исчез в коридоре.
   Скойбеда и Козлов остались вдвоем. На лоб генерала вновь спустились тучи, Козлов решил их разогнать.
   - С семидесятой годовщиной вас, - пробормотал, улыбаясь, он.
   Скойбеда молчал. Козлов растерялся. Он разжал кулак и посмотрел на свою измятую "Стрелу".
   - Что это там? - мрачно спросил Скойбеда.
   - Да вот, - капитан протянул ракрытую ладонь. - Спичечки не будет?
   - Будут тебе спичечки, будут тебе яичечки! Что, доигрался, Козел!
   Козлов побледнел.
   - Валерий Михайлович... - начал он.
   - Я тебе не Михалыч! - прорычвл генерал.
   - Товарищ генерал-майор, это ошибка!
   - Ошибка, говоришь? - Скойбеда прошел вглубь камеры и остановился у рукомойника. - И шо оружие без моего ведома на задание взял, тоже ошибка? И шо пол-Москвы академиков переловил? И шо народному депутату по твоей милости два зуба выбили, это шо?! За ошибки надо отвечать. Собирайся!
   - Куда? - у Козлова ныло сердце.
   - На кудыкину гору, ха-а-а-а... Собирайся, я сказал.
   Козлов взял свой плащ, служивший в камере подушкой, и пробормотал:
   - Я готов.
   - Не слышу, - оттопырил ухо Скойбеда.
   - Я готов.
   - Не слышу?!
   - Я готов!!!
   Они пошли к выходу: капитан впереди, Скойбеда сзади. Прошли мимо соседних камер, мимо вытянувшегося в струну прапорщика Дундурея, мимо штрафного изолятора. На выходе Скойбеда расписался в каком-то журнале, и дав Козлову пинка, вытолкнул на темную предутреннюю улицу. У ворот тюрьмы стоял защитного цвета газик. Увидев генерала, из машины выскочил шофер-казах, ефрейтор внутренних войск, и засуетился, открывая дверь.
   - Залазь! - Сккойбеда указал Козлову на заднее сиденье, сам сел рядом с водителем.
   - Поехали, Жапузанов, - кивнул он казаху.
   - Куда, товарищ генераль?
   - На губу! - Скойбеда рукой указал направление.
   Газик тронулся. Козлова знобило, не то от холода, не то от страха. Скойбеда посмотрел на часы:
   - Четверть семого, мне еще сегодня парад принимать. Жми, Жапузанов!
   - Куда,товарищ генераль?
   - На губу, твою мать! - выругался Скобеда и, повернувшись к Козлову, проговорил:
   - Посидишь у меня там, милок, подумаешь, может, уму-разуму наберешься.
   Вдруг Козлова ожгло:
   -Товарищ генерал-майор!
   - Че орешь? - Скойбеда вздрогнул.
   - Товарищ генерал-майор, это очень важно, а я чуть не забыл. Надо срочно связаться с полковником Семинардом.
   - Говно твой Семинард, - Скойбеда широко зевнул. - Выкладывай мне.
   - Товарищ генерал-майор, - капитан говорил скороговоркой, отчего смысл половины слов невозможно было уловить. - Прошлой ночью... Я прошлой ночью видел Фрайера, который Свинья... Про которого говорил Евлампий, который полковник Бабель.
   - Да что ты мелешь? - наморщил лоб Скойбеда. - Который, не который... Что ты видел?
   Козлов набрал побольше воздуха и выпалил:
   - Я видел двойника Ленина.
   - Опять двойники? - побагровел Скойбеда. - Отставить двойников! Мало вам с Семинардом скандала с академиками! В двух газетах ужо, мать их ити, материал прошел! Щас не 37-й год, чтоб все по-людски. Разрешили им гласность на свою голову!
   - Но, товарищ генерал, - умояюще шептал Козлов. - Это же и вправду Фрайер, он и говорил-то не по-нашему.
   - Во-во, - Скойбеда откинулся на сидении. - Только международного скандала нам и не хватало. Все, Козлов, на губе теперь двойников ловить будешь. А я постараюсь, чтоб и этот Семинард твой гребанный туда же попал. В одну камеру.
   - Но товарищ...
   - Рот закрой! - посоветовал Скойбеда.
   Козлов так и сделал. Генерал же закурил сигарету с золотым мундштуком, стряхивая пепел прямо себе под ноги. Водитель молча крутил баранку.
   - А ты шо такой хмурый, Жапузанов? - обратился к нему Скойбеда. - Дедовщина замучила? Дедовщины у нас нет.
   - Не, товарищ генераль, - мотнул головой Жапузанов. - Не выспался просто, дежурный рано разбудиль, сон досмотреть не даль, а я во сне мама видель.
   - Сон - это хорошо, - согласился Скойбеда. - Мне вот тут давеча такой сон снился, похлеще любого детектива. Снилось, будто меня агенты иностранной разведки похитили. Привезли они меня на свою дачу и давай спытать, как, мол, в Мавзолей Ленина проникнуть. Ну, я им, ясное дело, говорю: режьте, мол, меня на куски, ничего не скажу, ха-а-а...
   Скойбеда замолчал, выпуская дым в форточку.
   - А дальше что быль, товарищ генераль? - спросил водитель.
   - Дальше?.. - Скойбеда чуть смутился. - Ты, Жапузанов, давай за дорогой смотри. Дальше... Что дальше... Обезвредил я их, кочнечно, и сдал на Лубянку, такие вот сны бывают.
   Козлов тоже вспомнил свой давешний сон про Скойбеду, но промолчал.
   - Приехаль, товарищ генераль, - Жапузанов затормозил у сурового здания с решетками на окнах. Скойбеда с удивительной для своей комплекции легкостья выпрыгнул из машины и открыл заднюю дверь:
   - Вылазь, Козел, да побыстрее, у меня времени в обрез.
   Капитан подчинился. Огляделся: вокруг ни души, только-только начинает светать, на небе бледными искорками догорают звезды.
   - Ну, чего застопорился, сказано: швидче шевелись!
   Скойбеда стоял широко расставив ноги, полы его шинели быди распахнуты...
   И тут на Козлова нашло. Он вспомнил, как в детстве играли они на пустыре в футбол, вспомнил, как хорошо получались у него удары по мячу слета... Он смотрел на то место, где сходились воедино масластые ноги генерала:
   "Вот он, мяч только бы не промахнуться."
   Капитан прицелился, закрыв один глаз.
   - Ты шо это, спятил? - забеспокоился Скойбеда.
   Козлов воровато зыркнул на Жапузанова: тот сидел за рулем и, казалось, спал, и, размахнувшись, с правой ударил генерала острым носом туфли между ног, метя попасть тугим мячом прямо в "девятку".
   - А-а-а-а! - Скойбеда взмахнул руками и осел на кузов газика.
   Козлов бросился бежать.
   - Стреляй, Жапузанов! - услышал он рев генерала. - Стреляй, уйдет!
   - Куда, товарищ генераль?
   - А, чурбан тупорылый! - послышался глухой удар и жалобный крик Жапузанова. Козлов растворился в сумерках зарождавшегося утра.
   ГЛАВА 21
   Москва. Красная Площадь. 7 ноября. 70-я годовщина Великой Октябрьской Социалистической революции. Идет проаздничная демонстрация. 11-30 утра.
   На трибуне Мавзолея - крупные деятели Партии и Правительства. Напротив, у витрин ГУМа, среди народа, - Эдуард Стерлингов и Сэм Стадлер, оба в приподнятом настроении. В руке Стерлингова - воздушный шарик желтого цвета, наполненный углекислым газом. Падает первый снег.
   - Интересно будет почитать наши завтрашние газеты, - потер руки советолог. - Сенсация выйдет отменная!
   - Да, - согласился Стерлингов. - Сожалею, что лишен такой возможности.
   - Я вам перешлю, - пообещал Стадлер. - Какой у вас номер телефакса?
   - У меня аудиовокс, - улыбнулся Стерлингов. - Вы, кстати, когда улетаете?
   - Завтра утром. Билеты уже заказал. А сегодня, - Стадлер сладко зажмурился, - рассчитаюсь с вами, а после - прощальный банкет, я угощаю. Надеюсь, вы не будите возражать против того, что я пригласил в нашу компанию консула Хэриса. О! Вот и он. Легок на помине.
   Пробивая локтями дорогу сквозь колонну трудящихся от завода им. Лихачева, к ним пробирался Хэрис. Брови его были насуплены.
   - Эй, мне чертовски не нравится твоя манера звонить ни свет ни заря, - вместо "здрасте" начал он. - Что у тебя опять за неотложные дела?
   Стадлер принял его тон:
   - Ты порядочная свинья, Джим, но я тебя прощаю. Сегодня у меня замечательный день.
   - Как же, семдесят лет советской власти, - пробурчал консул.
   - Ты можешь язвить, сколько угодно, - усмехнулся Стадлер. - Мимо денег ты уже проехал, теперь рискуешь пролететь и мимо банкета.
   - Какого банкета? - навострил уши консул.
   - Прощального. Банкета по поводу моего отбытия на родину.
   - Чего-то я не понял, - наморщил лоб Хэрис. - Ты что, уже улетаешь? А как же задание?
   - Задание я решил перепоручить тебе, - хлопнул консула по плечу Стадлер.
   - Как это мне? - испугался тот. - Мне нельзя. У меня семья, дети. Я на подхвате, в обеспечении.
   - Вот как? - советолог почесал нос. - Я и не знал. Бумага на тебя уже ушла в центр, так что машину не остановить. Ты уж извени.
   - Ты... Да ты сволочь! - Хэрис попытался взять советолога за грудки. - Ты - гад, жидовская морда!
   - Э, э, полегче! - Стадлер одним движением стряхнул с себя консула. Ты тут последние мозги пропил, шутки понимать разучился. Ну неужели я и вправду миллионное дело такому рохле, как ты, доверил бы?
   - Я думаю, что нет, - робко заметил Хэрис.
   - Вот и я думаю, - Стадлер поправил ворот плаща. - Нет уже никакого задания. Выполнил я его, пока ты со своими послами водку жрал. Вот так-то, старик.
   - Ух ты, Господи! - выдохнул Хэрис. - Ну ты меня и напугал. Нет, ты пойми, я... - Он вытащил из кармана фляжку и судорожными глотками осушил где-то на треть. - Я не против задания. А кстати, в чем оно заключалось?
   - Тебя, дурака, разыграть. - Стадлер нахально блеснул глазами.
   - Да ну...- обиделся консул.
   Стерлингов, стоявший доселе молча пряча улыбку, сказал:
   - Филипп, я тут отойду на минутку в одно место, вы шарик не подержите?
   - О чем разговор.
   - Кто это? - спроил Хэрис, когда Стерлингов ушел.
   - Агент КГБ! - засмеялся Стадлер.
   - Ну и шуточки у тебя, - снова надулся консул.
   Поток демонстрантов тем временем иссякал. Все реже мелькали красные флаги, все глуше звучало "ура". Засобирались и люди на трибуне.
   - Смотри, - подтолкнул Хэриса советолог. - Ну ща будет круто! Где же Эд? Такое зрелище пропустит!
   Он завертел головой в поисках Стерлингова, но того нигде не было.
   - А что будет-то? - консула снедало любопытство.
   - Сейчас увидишь, - подмигнул Стадлер. - Оперетта Кальмана под названием...
   Он не договорил. Его тонкий нюх почувствовал вдруг необычайно сильный запах цветочного одеколона. Настолько сильный, что закружилась голова. Запах шел со всех сторон, казалось, всю Красную Площадь полили грошевой парфюмерией, и что вместо снега с неба сеется одеколон. Стадлер скосил глаза влево. Метрах в трех от себя он увидел странного человека. Человек этот в чудовищно мешковатых брюках стоял на полусогнутых ногах и читал газету, источая тот самый приторный аромат.
   Советолог посмотрел вправо и увидел точно такого же человека, только вместо газеты в руках у него был журнал. Еще двое с книгами стояли у него за спиной.
   "Самая читающая в мире страна", - промелькнула в голове мысль. Он уже все понял, медлить было нельзя. Стадлер развернулся на носках и прынгул прямо на человека с газетой. Расчет оказался верным: человек не ожидал такого поворота событий, и газета выпала у него из рук вместе со спрятанными в ней наручниками. Стадлер размахнулся и что есть силы стукнул противника шариком по голове. Шарик от удара оглушительно лопнул, приведя человека в состояние легкой контузии. Он на мгновение потерял ориентацию, и этого советологу хватило чтобы, проскочив мимо него, броситься бежать вдоль главного универмага столицы. Сзади слышались хрип и возня: это консул Джим Хэрис тщетно бился в цепких руках кэгэбистов, как треска на крючке. Стадлер почти добежал до угла, когда на его пути вырос мощный мужик с 12-м томом собрания сочинений Л.Н.Толстого в руке. Стадлер наклонил голову и с разбегу боднул того в солнечное сплетение. Кэгэбэшник охнул, осел на бок, выдавив могучим задом два толстых витринных окна. Звякнули стекла, дико завыла сигнализация.
   Со всех сторон к Стадлеру бежали люди, размахивая газетами и книгами, брошюрами и буклетами. Советолог нырнул в образовавшуюся брешь ГУМовской витрины и, перемахнув через прилавок, скрылся в подсобном помещении. Сзади доносился топот и сиплое сопение, крики: "Марадян, второй этаж, Стаценко налево, остальные за мной!" Остальных оказалось человек десять. Все они пробежали мимо того места, где прятался Стадлер, бухая тяжелыми сапогами, и скрылись за поворотом. Советолог осторожно высунул голову: прямо на него глядел молоденький паренек с расширившимися от страха глазами. Стадлер двинулся ему навстречу.
   - Стой! - пропищал паренек. - Стрелять буду!
   - Не стрелять! - донеслось откуда-то издалека. - Он нам живым нужен!
   Молодой особист растерялся. Советолог же выхватив пистолет из-за пазухи и, сняв его с предохранителя, прошипел:
   - Прочь с дороги. Мне стрелять можно.
   - Нет! - замахал руками паренек. - Так нечестно! Вы не посмеете!
   - Я не посмею? - Стадлер прицелился ему в голову и нажал на курок.
   Тонкая струйка подкрашенной воды, вылетев из дула пистолета, расплылась чернильным пятном на лбу паренька. Он вскрикнул и, закрыв лицо руками, упал ничком под прилавок.
   - Что за черт! - Стадлер отбросил пистолет. Из дальнего конца отдела к нему уже бежало несколько человек. Советолог юркнул обратно в подсобку, а оттуда через дверь еще в одну. Следующая дверь оказалась изнутри заперта на щеколду. Стадлер откинув засов и, толкнув дверь, оказался в каком-то дворе. В лицо ударил свежий ветер. Сквозь арку Стадлер выскочил на улицу. Прямо перед ним находился белый рафик с двумя нарисованными на борту пингвинами. Толстый водитель сидел в кабине и курил.
   - Эй, браток, сигаретки не будет? - прохрипел, задыхаясь, советолог.
   - Да что за тобой, волки гнались, что-ли? - добродушно пробасил толстяк. - На, кури.
   Он приоткрыл дверцу и протянул Стадлеру пачку "Явы". Тот схватил водителя за кисть и со всей силы рванул на себя. Толстяк как шарик перекатился на тротуар. Стадлер прыгнул в кабину. Ключ торчал в замке зажигания, остальное было делом техники. Мотор дико взревел и "рафик" рванулся вперед, взяв рекордную стартовую скорость. Из арки высыпали кэгэбисты.
   - По колесам, стрелять по колесам! - раздался визгливый голос.
   Пули защелкали по жестяной обшивке "рафика".
   - Егор Глебыч, уйдет же! - вопил сзади. - Уйдет же, Егор Глебыч!..
   - Я сказал: по колесам!!!
   Стадлер свернул в ближайший переулок.
   "Только б до посольства добраться, - работала мысль. - А там лягу на дно, попрошу политического убежища..."
   Стадлер глянул в зеркало заднего вида: погони не было. Оторвался, облегченно подумал он. До посольства оставалось уже совсем близко. Лишь бы засады не было! Стадлер вывернул на прямую. Вот уже и серое здание со звездно-полосатым флагом... Четыреста метров. Триста. Двести. Сто пятьдесят...
   И тут из боковой улицы наперерез ему выскочила машина "мерседес"! Стадлер узнал этот широкий серебристый капот с круглой эмблемой посередине. Машину развернуло и бросило навстречу советологу. Тот до отказа надавил на тормоз, но было уже поздно. Визг тормозов, лязг мнущегося железа, звон лопнувших стекол, - все смешалося для Стадлера в один общий гул. Советолога швырнуло на руль, острая боль пронзила груднуя клетку. Сознание на миг оставило его, но вернулось от резкого воя милицейской сирены. Стадлер застонал и, собрав последние силы, рванул ворот пиджака. Пробормотав отходную молитву, советолог надавил зубами на едва заметный бугорок под материей. Хрустнуло стекло и во рту появился приторный вкус касторки. Закрыв глаза, Стадлер приготовился к смерти. Прошло какое-то время, и некто возник рядом с ним. Ткнув его в бок чем-то твердым, этот некто нежно пропел:
   - Приехали, мистер Стадлер.
   Тот открыл глаза: над ним нависло красное обветренное лицо.
   - Ю ар эн энджел? - спросил советолог.
   - Ангел, ангел, - обветренное лицо улыбалось. - Вылезайте.
   Стадлер хотел задать еще вопрос, но не успел: сознание вновь покинула его, на этот раз надолго.
   * * *
   Эдуард Стерлингов шел по Садовому кольцу. Ветер развевал полы его дорогого английского плаща, снежинки падали на русые волосы и надолго застревали в них.
   - Товарищ майор! - услышал он знакомый до боли голос.
   Стерлингов удивленно обернулся. Перед ним стоял полковник Семинард.
   - Да-да, не удивляйся, - майор, - улыбнулся Семинард. - Так и быть, открою секрет: пришел приказ о присвоении тебе очередного звания. Шутка ли, такое дело раскрутил! - Семинард многозначительно поднял палец вверх.
   - Значит, поймали? - спросил Стерлингов.
   - Обижаешь, - хмыкнул полковник. - Куда же он денется? Поймали, конечно. Правда, поломанного слегка. Сотрясение мозга, два ребра пополам, но, главное, - живой. Будет теперь на кого Исаева обменять.
   - А где Лупиньш? - снова спросил Стерлингов.
   - Лупиньш - герой, - Семинард смахнул слезу. - В критический момент пошел на таран, как Гостелло. Сейчас в больнице в тяжелом состоянии. Здесь, кстати, недалеко, можем зайти.
   Они дошли до госпиталя, поднялись по мраморной лестнице на второй этаж. Лупиньш лежал на специально оборудованной койке под капельницей, вокруг него толпились светила медицины, человек двадцать, почти все лысые и в очках.
   Лупиньш открыл глаза.
   - Доктор, - слабо прошептал он. - Скажите, я буду жить?
   - Ну что вы, голубчик, - успокоил его самый старый професор. - Мы еще все на свадьбе у вас погуляем.
   Лупиньш обвел взглядом весь консилиум, склонившийся на ним, прикидывая, во сколько же обойдется свадьба, и ему стало еще хуже.
   - Пойдемте, - потянул Стерлингова за рукав Семинард. - Ему сейчас не до нас.
   ГЛАВА 22
   Москва. Лубянка. Кабинет начальника контрразведки. За огоромным окном падает ноябрьский снег...
   В кабинете трое: Стерлингов, пока еще капитан, напротив, развалившись в кресле, - генерал-майор Скойбеда и полковник Семинард. Последний стоит у сделанного почти в натуральную величину глобуса и с увлечением выбирает место проведения очередного отпуска.
   - Слухай, где-то я тебя видел? - Скойбеда в упор разглядывал Стерлингова.
   Тот пожал плечами:
   - В Андервиле, Монтевидео, Дюссельдорфе..
   - Да ты шутник! - заржал Скойбеда.
   Открылась дверь, и бесшумно вошел хозяин кабинета - шеф контрразведки. Большие генеральские звезды его сияли золотом.
   - Товарищи офицеры! - подал команду Семинард.
   Стерлингов вскочил, Скойбеда остался сидеть.
   - Почему не приветствуете старших по званию? - спросил у него шеф.
   - Ну, здорово, - закинул ногу на ногу Скойбеда.
   Шеф не ответил. Он оглядел собравшихся:
   - Почему я не вижу здесь капитана Козлова? Я же распоряился, чтоб были все. Где Козлов?
   При упоминании о капитане Скойбеда посерел.
   - Убег, паскуда, - процедил он. - Я его на губу хотел, на пять суток, а он убег. Меня ударил, ефрейтору Жапузанову челюсть сломал, найду - под требунал пойдет!
   - Товарищ генирал, - подал голос Семинард. - Здесь Козлов, у меня в кабинете. Третьи сутки в стенном шкафу сидит, Скойбады боится.
   Скойбеда бросил в полковника тяжелый взгляд:
   - Ах вот оно шо! Пригрел стало быть гадюку. Ну-ну полкан, смотри...
   Как бы в подверждении семинардовских слов приоткрылась дверь, и в кабинет просунулась голова Козлова.
   - Разрешите? - его глаза забегали по помещению и, наткнувшись на Скойбеду, расширились от ужаса.
   - Входите, капитан, - разрешил шеф. - Не бойтесь.
   Козлов вошел как-то боком и встал у двери, готовый в любой момент убежать. Вид его был страшен: прорезиненный плащ заляпан грязью, брюки порваны, трехдневная щетина на впалых щеках, под глазами - филетовые круги.
   - Иди сюда, сынок, не дрейфь, - лаского позвал его Скойбеда. - Чуток погутарим.
   Козлов попятился назад.
   - Ну куда ж ты, родной? - Скойбеда почесал подбородок.
   - Отставить, товарищ генерал-майор! - вмешался шеф. - Ведите себя, как положено.
   Скойбеда побагравел.
   - Ты мной не командуй! - прошипел он. - Не на того напал. Дома Дунькой своей командывать будешь!
   - А вы мне не тычь! - шеф побагровел тоже, но старался говорить спокойно. - Проходите, капитан, - бросил он Козлову. - Выглядите вы, конечно, неважно, но времени у нас нет. Приведете себя в порядок потом. Садитесь в угол. Так, чтобы я вас не видел.
   Козлов мышью прошмыгнул мимо Скойбеды в дальний конец кабинета, где спрятался за аквариум с гупиями.
   - Ну что ж, товарищи, - объявил шеф. - Теперь, когда все в сборе, можно начинать. Я собрал вас здесь для того, чтобы подвести итог, так сказать, определенной проделанной работе.
   Шеф улыбнулся в усы, погладил лысину и продолжал.
   - А работа, смею заметить без ложной скромности, была проделана большая, даже, можно сказать, немалая.
   Шеф выдержал паузу, после чего сообщил:
   - Два дня назад при непосредственном участии нашего Управления была полностью изоблечена и арестована преступная группа, готовившая теракт на территории города Москва. Была на корню пресечена попытка крупномасштабной идеологической диверсии с участием инстранных спецслужб.
   Шеф перевел дух и приступил к самому главному:
   - Слово для доклада по этому вопросу имеет мой заместитель, хорошо всем вам известный полковник Семинард. Пожалуйста, Георгий Андреевич.
   Семинард встал, одернул парадный китель и, откашлявшись, начал:
   - Все началось с того, что к нам в руки попала кассета с записью разговора, смысл которого...
   - Георгий Андреевич! - перебил его шеф. - Это уже и без того все известно, не так ли? - Он обвел взглядом присутствующих. - Вы начинайте с самой сути.
   - Хорошо, - Семинард откашлялся по-новой. - Вначале у нас было две версии: версия капитана Козлова, - полковник указал на аквариум, - и версия Евлампию, то есть полковника Бабеля. По версии Козлова выходило, что Евлампий спятил, по версии Евлампия - что спятили все остальные. Этот этап расследования, условно назовем его аналитическим, был, пожалуй, самым тяжелым. Сравнивая две данные версии, было решено не отдавать предпочтения ни первой, ни, тем более, второй, а поискать
   компромиссный вариант. При последнем разговоре со мной Евлампий упомянул о некой пушной корпорации, представляющей собой товарищество с ограниченной ответственностью, это меня насторожило. Раз люди, состоящие в этом синдикате, боятся взять на себя весь груз ответственности, ограничившись лишь ее частью, значит у них нечиста совесть. На таможне мы выяснили, что именно в этот день, когда прилетел из Америки Евлампий, пасспортный контроль проходил некий Филипп Розенблюм, являющийся одним из учредителей этой самой пушной корпорации. Было решено установить за ним наблюдение. Для этого были задействованны младший лейтенант Лупиньш и капитан Стерлингов.
   Все посмотрели на Стерлингова. Скойбеда вдруг хлопнул себя по лбу и закричал:
   - Ба! Вспомнил! Во сне я тебя видел!
   Стерлингов слегка наклонил голову, дав тем самым понять, что польщен.
   - Ну, вот, - продолжил Семинард. - Одновременно, но со значительно более раннего срока, мы вели наблюдение за американским консулом Джимом Хэрисом. Было у нас предположение, что он - резидент. И если наши предположения верны, эти два человека обязательно должны были бы встретиться. Так оно и случилось. Разговор, который они вели в "фольксвагене", а мы благодаря сверхсекретной микроминиатюрной аппаратуре слушали, еще раз подтвердил нашу версию. Стало окончательно ясно, что Филипп Розенблюм и Сэм Стадлер, ведущий советолог американской разведки, - одно и то же лицо.