Страница:
Весь гигантский революционный авторитет нашей партии вы поставили на службу Перселю через Англо-Русский комитет. Агитпроп МК, громящий оппозицию за "социал-демократический" уклон, проповедует, что Англо-Русский комитет должен сыграть громаднейшую роль в борьбе со всякого рода интервенциями, направленными против СССР, что он станет организующим центром борьбы мирового пролетариата против империализма... Это все вы говорили, товарищи! Под суд надо отдать за такие вещи.
Что вы сделали из большевизма? Весь авторитет его, весь опыт, -- теория Маркса и Ленина, - что вы из всего этого сделали за несколько лет? Вы говорили рабочим всего мира и нашим московским рабочим прежде всего, что в случае войны, Англо-Русский комитет будет центром, организующим борьбу против империализма. А мы говорили и говорим, что в случае войны Англо-Русский комитет будет готовым окопом для всех дезертиров из породы фальшивых полудрузей, для всех перебежчиков в стан врагов Советского Союза, Томас открыто поддерживает Чемберлена. Но ведь Персель поддерживает Томаса, и это самое главное. Томас держится рукой капитала. Персель держится обманом массы и поддерживает Томаса. А вы поддерживаете Перселя. Вы нас обвиняете в том, что мы поддерживаем Чемберлена. Нет, это у
вас получается на правом фланге цепь с Чемберленом. Это вы стоите в одном фронте с Перселем, который поддерживает Томаса, и вместе с ним Чемберлена. Вот что говорит политический анализ, а не кляуза.
На собраниях, особенно на рабочих и крестьянских ячейках, говорят уже об оппозиции черт знает что, спрашивают, на какие де "средства" оппозиция ведет свою "работу"; рабочие, может быть, темные, несознательные, а, может быть, подосланные вами, задают такие вопросы, подают такие черносотенные записки... И есть подлецы-докладчики, которые смеют на эти записки уклончиво отвечать. Эту грязную, дрянную, гнусную, чисто сталинскую кампанию против оппозиции вы обязаны были бы прекратить, - если бы вы были ЦКК. Мы же не кляузами занимаемся, а делаем открытое политическое заявление: в одном фронте стоят Чемберлен и Томас, их поддерживает Персель, без его поддержки они - ничто, а вы поддерживаете Перселя, вы ослабляете этим СССР и укрепляете империализм. Вот это есть честное политическое заявление! И вес его вы сами сейчас чувствуете.
Теперь относительно китайской революции. Ярославский говорит, что Мартынов стал хорошим большевиком. Прекрасно! Но ведь за ним стоит Дан. В "Социалистическом вестнике" от 23 апреля и затем от 9 мая Дан целиком солидаризируется с Мартыновым и Сталиным насчет китайской революции. Дан называет нашу позицию "левым ребячеством", линию Радека называет "прикрытым ликвидаторством" совершенно так же, как и вы. Почему вы это скрываете, почему вы прячете от партии эти факты? Вы говорите, что Мартынов был меньшевиком, но ведь Дан и сейчас меньшевик. Почему же он солидаризируется с Мартыновым и Сталиным по основному вопросу о китайской революции? И почему вы это скрываете?
Я говорю, что курс на Англо-Русский комитет есть курс на раскол Коминтерна, ибо этот курс ведет к Амстердаму. Генсовет есть часть Амстердама, а Амстердам ведет ко 11 Интернационалу. Сейчас смешно по-ребячески (или плутовски) проводить принципиальную разницу между Амстердамом и II Интернационалом; в смысле характера рабочего движения, в смысле политической линии, в смысле руководства они едино суть, - там сидят одни люди, - один блок против большевиков. Линия на Амстердам есть линия на II Интернационал. Вы заявляете, что это "клевета". Нет, это есть политический вывод из ваших позиций. И вы к нему идете. В самое последнее время были, по-видимому, какие-то переговоры Удегеста с нашими делегатами в Женеве. Были они или нет? Я спрашиваю вас, я - член ЦК, - пока вы меня еще не "вывели", -- я имею право знать все, что касается партии, я спрашиваю вас, были эти переговоры или нет? Удегест сначала заявлял, что были, и что большевики сейчас относятся к вхождению в Амстердам совсем иначе, чем год-два тому назад. В голландской печати это было напечатано. Во множестве газет перепечатано. Пролетариат всего мира читал это. Почему вы не скажете, что это неправда? Почему вы не опровергнете сообщение, которое читал весь международный рабочий класс? Почему вы все это скрываете от партии в бюллетенях ТАССа "не для печати"? Разве при
Ленине было возможно, чтобы социал-демократы заявляли на весь мир, что мы идем на объединение с ними, а мы бы не поиздевались над ними, не заявили, что это есть гнусная ложь? Почему это скрывается? Тут что-то есть. После своих первых заявлений Удегест стал дипломатично "опровергать" факт переговоров. Но вот что говорит об этом вчерашняя телеграмма ТАССа "не для печати": "Несмотря на это опровержение, "Де Стрид" печатает статью Стенгейса, руководителя голландских реформистских профсоюзов, в которой говорится: "Во время Международной Экономической Конференции в Женеве Удегест и Жуб вели переговоры с советской делегацией в Женеве. Эти переговоры имели для рабочего движения по меньшей мере, такое значение, как сама экономическая конференция. По-видимому, однако, было решено воздержаться от всяких сообщений по поводу этих переговоров. По нашему убеждению, это решение ошибочно. Международное единство имеет самое крупнее значение для европейского рабочего движения. Союз между пролетариатом Европы и Азии настоятельно необходим. В первую очередь необходимо заключить союз с русскими профсоюзами. Мы не принадлежим к числу тех, которые собираются применять русскую тактику в Западной Европе и мы не пойдем на союз на любых условиях. Мы также против тех переговоров, которые предназначены "для галерки". Если Жуб и Удегест действительно вели переговоры с советской делегацией, вовсе не исключено, что переговоры вели к практическим результатам. Об этом рабочее движение должно быть поставлено в известность. Большинство организованных рабочих требует единства с русскими профсоюзами. Нам должны сообщить, содействовали ли переговоры с советской делегацией этому единству, а если нет, то почему они были безуспешными". (ТАСС.)
Орджоникидзе: Сокольников бы мог сказать все, он вел переговоры.
Троцкий: Я не знаю, вел ли переговоры Сокольников, или кто другой, но знаю, что если переговоры велись, то не иначе, как по поручению ЦК. Если же не велись, то надо открыто сказать, что это ложь.
Орджоникидзе: Никакого поручения нет.
Троцкий: Тогда я спрашиваю: почему же и первая, и вторая, и третья телеграммы ТАССа на этот счет -- я одну оглашал в Комиссии, -- почему эти телеграммы ТАССа по вопросу, где дело идет о жизни и смерти международного большевизма, скрываются от партии? Почему весь международный рабочий класс читает в газетах, что ВЦСПС идет к Амстердаму и не знает, правда это или неправда? Почему вы это скрываете? Ни у кого нет ясного представления о том, правда это или неправда.
Орджоникидзе: Я заявляю, что ничего подобного.
Троцкий: Тогда надо немедленно, завтра же напечатать в "Правде" статью, где должно быть разъяснено, что вся эта история - ложь. Ведь этими сообщениями совершается сейчас воспитание рабочих всего мира. Международный пролетариат считает, что ввиду приближения войны, большевики идут на сближение с Амстердамом. (Реплика.) А разве вы заслужили такого доверия, чтобы они заранее считали это ложью? Чем
Генсовет лучше Амстердама? Остальные части Амстердама отличаются только тем, что за последний год не имели случая так нагло и подло предавать своих рабочих, как Генсовет предал генеральную стачку и стачку горняков. Английский Генсовет есть сейчас самая гнусная часть Амстердама. А вы им пишете "дорогие товарищи". Почему же международный пролетариат должен всерьез думать, раз вы сами молчите об этом, что вы не идете в Амстердам? Разве вы сейчас такое доверие заслужили? И во времена Ленина никогда партия не рассчитывала на слепое доверие, а всегда опровергала ложь (если это была ложь). А сейчас вы, скрывая телеграмму, спекулируете на слепом доверии? Нет, тут что-то не так. И во всяком случае вы не укрепляете этим завоеванное Лениным доверие партии, а расходуете его и проматываете.
Если бы вы серьезно имели в виду опасность войны, как вы говорите, так разве возможны были бы те бешеные внутрипартийные репрессии, которые у нас сейчас разнуздываются все более и более? Разве можно сейчас швыряться первоклассными работниками, которые сбрасываются с военной работы, потому что, хотя они и готовы и умеют сражаться за социалистическое отечество, но считают ложной и гибельной теперешнюю политику ЦК. Смилга, Мрачковский, Лашевич, Бакаев - много у вас таких военных работников? Я слышал, что вы собираетесь снять Муралова с военной Инспекции за то, что им подписано заявление 83-х. С Перселем и с другими подобными "борцами против войны" вы вместе, а Муралова хотите снять с военной Инспекции. (Шум в зале.) (Реплика: кто вам докладывал?) Мне никто не "докладывал", но разговор идет широко.
Орджоникидзе: Вы спешите.
Троцкий: Вот это вы правильно сказали: я на 48 часов говорю раньше о том, что вы сделаете немного спустя, как и в июле прошлого года мы дали вам вперед весь маршрут вашей борьбы против нас. Теперь на очереди новый этап.
А слушатели Военной Академии и Академии воздушного флота? За оппозицию вы вышвыриваете лучших. Я успел собрать краткие биографии тех четырех слушателей, которых вы на днях выбросили накануне окончания ими военных академий. Одна биография Охотникова, вторая -- Кузьмичева, третья --Бройдта, четвертая -- Капеля. Вот первая. Охотников. Родился в 1897 г. Отец и мать крестьяне (из Бессарабии); земли собственной не имели, работали на помещичьей земле. Образование - низшее. До 1915 г. работал у отца в хозяйстве и по найму извозничал. С 1915 года служил солдатом в царской армии. Во время февральского переворота был в Г. Екатеринославе; от запасной батареи был избран в Совет солдатских депутатов, но в мае месяце за большевистское настроение был выслан на фронт в 4 армию, где был в дивизионном и корпусном комитете от 14 артиллерийской бригады. Во время Октябрьской революции, будучи контужен в бою, находился на излечении в госпитале. Выйдя из госпиталя в декабре 1917 г, организовал партизанский отряд и дрался против оккупантов-румын, действовал под руководством большевистской партии, а в 1918 году вступил в
подпольную организацию Бессарабии. Состоял председателем подпольного ревкома Телецкой волости и командиром партизанского отряда, за работу был дважды судим румынским Военно-полевым судом и приговорен к смертной казни, но скрылся. В 1919 году прибыл с партизанами на Украину, где вступил в 45 красную дивизию. Работал на различных командных должностях. Всю войну был на фронте, а по окончании неоднократно участвовал в борьбе против белых бандитов. В 1924 году прибыл в Военную Академию и, как не имеющий общего образования, был вначале определен на подготовительный курс. Перешел с 1 курса на 2-й курс с учебной оценкой "хорошо". Партийному взысканию подвергся в первый раз в феврале 1927 года за оппозиционные взгляды. Отчислен из Академии "за проводы Смилги".
Таких у меня пока четыре биографии, в основном друг от друга отличающиеся. Это - солдаты революции, солдаты партии, получившие ранения, награжденные грамотами ЦИКа, орденами Красного Знамени, закаленные революционеры, которые будут верны Октябрю, которые будут до конца бороться за Октябрь, -- а вы их выгоняете из военных академий. Разве так готовятся к военной обороне революции?
Нас обвиняют, как известно, в пессимизме и маловерии. С чего началось обвинение в "пессимизме"? Это глупенькое, пошленькое словечко было выпущено, кажись, Сталиным. Между тем, для того, чтобы так плыть против течения, как мы плывем, нужно побольше веры в международную революцию, чем у многих из вас. С чего началось это обвинение в маловерии? С пресловутой теории о построении социализма в одной стране. Мы не поверили в эту теорию Сталина.
Зиновьев: Орджоникидзе в 1925 г. говорил мне: "пиши против Сталина".
Троцкий: Мы не поверили в это откровение, которое имеет своей тенденцией исказить в корне Маркса и Ленина. Мы не поверили в это откровение, и поэтому мы -- пессимисты и маловеры.
А кто был предшественником "оптимиста" Сталина, знаете ли вы?
Я принес вам и врачу, если пожелаете, важный документ. Это статья Фольмара, известного впоследствии немецкого социалпатриота, написанная в 1879 году. Называется эта статья "Изолированное социалистическое государство". Ее следовало бы перевести и разослать всем членам ЦК и ЦКК, да и всем членам партии.
Орджоникидзе: Читали мы.
Троцкий: Ах, читали, - тем хуже, вы, значит, скрыли и это от партии.
Мы, марксисты, не привыкли так поступать. Как Маркс и Ленин подходили к делу, когда они находили у старых мыслителей, утопистов, анархистов какую-нибудь фразу, которая была намеком на позицию Маркса или Ленина в дальнейшем? Они с благодарностью открывали своих предшественников, писали о них, популяризировали их. У вас тоже есть предшественник. Почему же у вас нет благодарности по отношению к нему, почему вы не печатаете вашего первоучителя Фольмара, который, кстати сказать, гораздо серьезнее, умнее, экономически более прилично обосновал ту "идею", которой теперь так гордятся Сталин и
Бухарин? В чем же существо работы Фольмара? Эта работа была направлена против Маркса и Энгельса. Он не полемизировал с ними прямо -слишком большие авторитеты! - но для всякого марксиста абсолютно понятно, против кого направлены его речи. Он не называет фамилии, а говорит "некоторые". Сталин тоже сначала полемизировал против "некоторых" и "иных", когда выступал с самобытной мудростью. "Вопрос вот в чем, - пишет Фольмар, - должен ли социализм, для осуществления своих хозяйственных планов, восторжествовать одновременно во всем цивилизованном мире (у всех экономически передовых народов), или же возможно существование и отдельного социалистически организованного государства?"
Далее он приводит мнение тех "некоторых", которые говорят о невозможности построения социализма в одной стране. "Я придерживаюсь, продолжает Фольмар, - противоположного взгляда. Я думаю - и в дальнейшем постараюсь доказать это, -- что окончательная победа социализма в одном лишь (на первых порах) государстве не только исторически вероятна, но что для существования и процветания изолированного социалистического государства нет решительно никаких препятствий". ("Изолированное социалистическое государство" в "Ярбух фюр социальвиссеншафт унд социальполитик", 1879, сс. 54-74, Цюрих.)
Таким образом, немецкий социал-демократ Фольмар развивал теорию национального социализма еще в 1879 г., тогда как его эпигон, Сталин, стал создавать свою "самобытную" теорию только в 1924 году. Почему в 1879 году? Да потому, что это было время реакции, период большого сползания европейского рабочего движения вниз. Французская коммуна была разбита в 1871 году. До 1879 года не было во Франции революционного движения. В Англии либеральный тред-юнионизм, либеральная рабочая политика торжествовали по всей линии. Это было время самого глубокого упадка и английского, и континентального революционного движения. В Германии социал-демократия в это время развивалась довольно быстро. Вследствие этого противоречия Фольмар и прибег к самобытной теории социализма в одной стране. А знаете ли вы, чем кончил Фольмар? Он кончил архиправым баварским социал-демократом, шовинистом. Вы скажете, что сейчас обстановка не та? Конечно, общая обстановка сейчас не та. Но поражения пролетариата в европейских странах были за последние годы большие. Надежды на -международную революцию, на ее непосредственную победу, как это было в 18-19 годах, - сейчас отодвинуты, и кое-кто из "оптимистов" большинства эту надежду вообще потерял, а потому и тянет к выводу, что можно обойтись без международной революции. Вот это и есть предпосылка для оппортунистического сползания к национально-ограниченной фольмаровщине, начиная с его теории социализма в одной стране.
Вы обвиняете нас, в связи с этой теорией и без связи с нею, в пессимизме и маловерии. Мы, оппозиция, - "небольшая кучка" пессимистов и маловеров. Партия - едина, и в ней все - оптимисты и многоверы.
Не слишком ли просто? Позвольте поставить вопрос таким образом: карьерист, т. е. человек, который домогается личных успехов, войдет ли сейчас в оппозицию? Разве лишь такой хитрец, который войдет, а потом сейчас же отойдет, чтобы тут же быть причисленным к "Лучшим представителям" нашей партии и страны. Но это, так сказать, исключительно гнусные фигуры. Если же взять карьериста, как среднюю фигуру, то я спрашиваю: пойдет ли такой карьерист при нынешних условиях искать свою карьеру через оппозицию? Вы знаете, - не пойдет. Шкурник пойдет ли в настоящих условиях в оппозицию, когда за оппозиционность выгоняют с фабрик и заводов в ряды безработных, таких пролетариев-большевиков, которые будут драться в случае нужды не хуже, чем все здесь присутствующие? Шкурник не пойдет. На примере рабочих-оппозиционеров мы видим, что, -несмотря на репрессии, в рядах партии есть еще мужество бороться за свои взгляды. Первое качество всякого революционера - сметь плыть и против течения, уметь бороться и в самых худших условиях за свои взгляды. Я спрашиваю еще раз: обыватели, чиновники, шкурники пойдут в оппозицию? Нет, не пойдут. А многосемейные, уставшие рабочие, разочарованные в революции, по инерции остающиеся в партии, пойдут в оппозицию? Нет, не пойдут. Они скажут: режим, конечно, плохой, но пускай их делают, что хотят, я соваться не буду. А какие качества нужны для того, чтобы при нынешних условиях войти в оппозицию? Нужна очень крепкая вера в свое дело, т. е. в дело пролетарской революции, настоящая революционная вера. А вы требуете только веры защитного цвета, - голосовать по начальству, отождествлять социалистическое отечество с райкомом и равняться по секретарю. Если ты хозяйственник, если ты администратор, -- страхуйся через райком, или через секретаря губкома.
Через что проверяется ваше многоверие? Через голосование на 100%. Кто в таком подневольном голосовании не хочет участвовать, тот старается иной раз ускользнуть через дверь. Секретарь не пускает, -- ты должен голосовать, и именно так, как приказывают, - а уклоняющихся от голосования берет на учет. Что же, вы думаете, все это от самого пролетариата скрыть? с кем вы шутки шутите? Я спрашиваю вас: с кем шутки шутите? Вы шутите плохие шутки с собой, с революцией и с партией! Кто голосует всегда на 100% с вами, кто вчера по приказу "крыл" Троцкого, сегодня Зиновьева, завтра будет крыть Бухарина и Рыкова, тот никогда не будет стойким солдатом в трудный час революции. А оппозиция доказывает свою верность и свое мужество именно тем, что в труднейший период сползания и зажима не сдается, а собирает вокруг себя наиболее ценные боевые элементы, которых нельзя ни подкупить, ни запугать.
Янсон: Есть карьеристы и шкурники и среди оппозиционеров тоже.
Троцкий: Назовите. Тогда мы вместе с вами их выгоним, назовите только. Где они? Основное ядро оппозиции состоит из элементов, которых нельзя ни запугать, ни подкупить.
Партийный режим приглушает, удушает и сковывает партию и маскирует тот глубокий классовый процесс, который происходит в стране,
и с которым мы сталкиваемся при первых слухах о военной опасности, и столкнемся еще резче - при наступлении войны.
Ярославский: Прямо, как в 1910 году. Тогда вы то же самое говорили.
Троцкий: Вы на партийной ячейке несколько недель тому назад говорили, что Фын Юйсян - настоящий революционер.
Ярославский: Неправда.
Троцкий: Вы лжете, так же, как вы лгали насчет 1910 года. Я заявляю, раз вы поднимаете этот вопрос: я делал большие ошибки против Ленина и против партии, но никогда, и в самые острые минуты старой борьбы против Ленина я не был так далек от Ленина, как Ярославский сегодня.
Нынешний режим обезличивает авангард пролетариата, потому что не дает возможности сказать открыто и честно, откуда надвигается опасность, - а опасность угрожает пролетариату от непролетарских классов, весь последний период состоит в том, что пролетариат политически свертывается, а остальные классы развертываются, - кто этого не хочет понять, того, по-моему, скорее уж надо "выводить" в этот же момент из руководящих учреждений. И это свертывание и развертывание имеет свое выражение всюду. Каждый спец, каждый чиновник, каждая барыня, советская или полусоветская, знает, что рабочему теперь "не 18 год". Это вы услышите и в лавке, и на улице, и в трамвае. Это чувствует рабочий, чувствует работница. Устрялов является идеологом буржуазного наступления на пролетариат методом тихой сапы. У нас были съезды ученых, был съезд инженеров-химиков. Там веет новым духом. Один инженер сказал в речи: "Власть на местах, да не на месте". Ему аплодируют. Другой говорит о каких-то местных безобразиях. Коммунист ему успокоительно говорит: это-де головотяпство. На это инженер отвечает: "Да, но тяпают по головам нас, а не вас". Третий на этом же съезде химиков говорит с трибуны хозяйственнику-коммунисту: "Уберите красных директоров-коммунистов. Если вас за это выгонят, мы через два дня поставим вас снова на ваш пост". Вот черты, которые лучше характеризуют перемену обстановки, чем всякие рассуждения.
Я говорил прошлой осенью с одним партизаном-кавказцем. Он жаловался на недовольство партизан. "Чем недовольны, голодаете?" - "Нет, не голодаем, у нас край богатый, а оттерли нас от власти". -- "Кто же у власти, кулаки, что ли?" -- "Нет, кулаки еще не дошли до власти, а какая-то серединка, ни то ни се". Это буквально партизан говорит: "Кулак, - продолжает он, - тоже недоволен: "сила уже моя, а власть еще не моя". Если понадобится, я назову, когда, где и какой партизан мне это говорил. Это, товарищи, характеризует обстановку на Северном Кавказе. Но это же есть и в Москве.
С этим связан вопрос о рабочем государстве. Одна из многих постыдных лжей, которые через "Правду" систематически распространяются, состоит в том, будто бы я сказал, что наше государство не рабочее. Это сделано на основании фальсификаторского использования моей невыправленной стенограммы, где я просто излагал ленинское отношение к
советскому государству и противоспоставлял его молотовской позиции. Ленин говорил, что мы взяли многое худшее из царского аппарата. А что вы говорите сейчас? Вы создаете фетиш рабочего государства и хотите освятить данное государство, как своего рода государство "божьей милостью". Кто является наиболее законченным теоретиком такого освящения? Молотов. Это его заслуга. Я вам еще раз прочитаю его слова. Мою критику Молотова вы скрыли, а "Правда" извратила. Но вот что говорил Молотов против Каменева на XIV Московской губпартконференции ("Правда", 13 декабря 1925 г.): "Наше государство - рабочее государство... Но вот нам преподносят формулу, что наиболее правильным было бы сказать так: приблизить рабочий класс к нашему государству еще ближе... как это так? Мы должны поставить перед собой задачу приближать рабочих к нашему государству, а государство-то наше какое, - чье оно? Не рабочих ли? Государство не пролетариата разве? Как же можно приблизить к государству, т. е. самих же рабочих приближать к рабочему классу, стоящему у власти и управляющему государством?" Вот слова Молотова. Это есть, товарищи, самая тупоумная критика ленинского понимания данного рабочего государства, которое может стать подлинно и до конца рабочим лишь при гигантской работе критики, исправления, улучшения. А у Молотова говорится, что данное государство есть некоторый рабочий абсолют, который нельзя уже приблизить к массам. И к этому бюрократическому фетишизму относится мое возражение, вернее, мое изложение ленинского анализа советского государства. А про меня партии говорили, что я отрицаю рабочий характер нашего государства. Неверно это. (Реплики.)
Здесь говорят: "Что нужно сделать?" Если вы впрямь считаете, что против указанных мною явлений ничего поделать нельзя, значит вы признаете революцию погибшей. Потому что на нынешнем пути она должна погибнуть. Значит, вы то и есть настоящие пессимисты, хотя и самодовольные. Между тем, поправить положение, изменив политику, вполне возможно. Но прежде, чем решать, что делать, надо сказать, что есть, в какую сторону идут процессы. Если вы возьмете такой больной вопрос, как жилищный, то окажется, что тут происходит два процесса, выражающиеся в цифрах, которые вы легко можете проверить: пролетариат суживается в жилищах, а другие классы расширяются. Я уже не говорю о деревне, которая широко строится. Конечно, строятся не бедняки, а верхушка, кулак и крепкий середняк. А в городах? Так называемые "кустари", т. е. мелкая буржуазия, хозяйчики, торговцы, спецы, - на каждого из них больше кубатуры в этом году. А на рабочего в этом году меньше кубатуры, чем в прошлом году. Прежде чем говорить о том, что сделать, надо честно констатировать факты. И точно так же, как в жилищном вопросе, так и в быту, в литературе, в театре, в политике: нерабочие классы расширяются, раздвигают локти, а проле-тариат свертывается, сжимается.
Что вы сделали из большевизма? Весь авторитет его, весь опыт, -- теория Маркса и Ленина, - что вы из всего этого сделали за несколько лет? Вы говорили рабочим всего мира и нашим московским рабочим прежде всего, что в случае войны, Англо-Русский комитет будет центром, организующим борьбу против империализма. А мы говорили и говорим, что в случае войны Англо-Русский комитет будет готовым окопом для всех дезертиров из породы фальшивых полудрузей, для всех перебежчиков в стан врагов Советского Союза, Томас открыто поддерживает Чемберлена. Но ведь Персель поддерживает Томаса, и это самое главное. Томас держится рукой капитала. Персель держится обманом массы и поддерживает Томаса. А вы поддерживаете Перселя. Вы нас обвиняете в том, что мы поддерживаем Чемберлена. Нет, это у
вас получается на правом фланге цепь с Чемберленом. Это вы стоите в одном фронте с Перселем, который поддерживает Томаса, и вместе с ним Чемберлена. Вот что говорит политический анализ, а не кляуза.
На собраниях, особенно на рабочих и крестьянских ячейках, говорят уже об оппозиции черт знает что, спрашивают, на какие де "средства" оппозиция ведет свою "работу"; рабочие, может быть, темные, несознательные, а, может быть, подосланные вами, задают такие вопросы, подают такие черносотенные записки... И есть подлецы-докладчики, которые смеют на эти записки уклончиво отвечать. Эту грязную, дрянную, гнусную, чисто сталинскую кампанию против оппозиции вы обязаны были бы прекратить, - если бы вы были ЦКК. Мы же не кляузами занимаемся, а делаем открытое политическое заявление: в одном фронте стоят Чемберлен и Томас, их поддерживает Персель, без его поддержки они - ничто, а вы поддерживаете Перселя, вы ослабляете этим СССР и укрепляете империализм. Вот это есть честное политическое заявление! И вес его вы сами сейчас чувствуете.
Теперь относительно китайской революции. Ярославский говорит, что Мартынов стал хорошим большевиком. Прекрасно! Но ведь за ним стоит Дан. В "Социалистическом вестнике" от 23 апреля и затем от 9 мая Дан целиком солидаризируется с Мартыновым и Сталиным насчет китайской революции. Дан называет нашу позицию "левым ребячеством", линию Радека называет "прикрытым ликвидаторством" совершенно так же, как и вы. Почему вы это скрываете, почему вы прячете от партии эти факты? Вы говорите, что Мартынов был меньшевиком, но ведь Дан и сейчас меньшевик. Почему же он солидаризируется с Мартыновым и Сталиным по основному вопросу о китайской революции? И почему вы это скрываете?
Я говорю, что курс на Англо-Русский комитет есть курс на раскол Коминтерна, ибо этот курс ведет к Амстердаму. Генсовет есть часть Амстердама, а Амстердам ведет ко 11 Интернационалу. Сейчас смешно по-ребячески (или плутовски) проводить принципиальную разницу между Амстердамом и II Интернационалом; в смысле характера рабочего движения, в смысле политической линии, в смысле руководства они едино суть, - там сидят одни люди, - один блок против большевиков. Линия на Амстердам есть линия на II Интернационал. Вы заявляете, что это "клевета". Нет, это есть политический вывод из ваших позиций. И вы к нему идете. В самое последнее время были, по-видимому, какие-то переговоры Удегеста с нашими делегатами в Женеве. Были они или нет? Я спрашиваю вас, я - член ЦК, - пока вы меня еще не "вывели", -- я имею право знать все, что касается партии, я спрашиваю вас, были эти переговоры или нет? Удегест сначала заявлял, что были, и что большевики сейчас относятся к вхождению в Амстердам совсем иначе, чем год-два тому назад. В голландской печати это было напечатано. Во множестве газет перепечатано. Пролетариат всего мира читал это. Почему вы не скажете, что это неправда? Почему вы не опровергнете сообщение, которое читал весь международный рабочий класс? Почему вы все это скрываете от партии в бюллетенях ТАССа "не для печати"? Разве при
Ленине было возможно, чтобы социал-демократы заявляли на весь мир, что мы идем на объединение с ними, а мы бы не поиздевались над ними, не заявили, что это есть гнусная ложь? Почему это скрывается? Тут что-то есть. После своих первых заявлений Удегест стал дипломатично "опровергать" факт переговоров. Но вот что говорит об этом вчерашняя телеграмма ТАССа "не для печати": "Несмотря на это опровержение, "Де Стрид" печатает статью Стенгейса, руководителя голландских реформистских профсоюзов, в которой говорится: "Во время Международной Экономической Конференции в Женеве Удегест и Жуб вели переговоры с советской делегацией в Женеве. Эти переговоры имели для рабочего движения по меньшей мере, такое значение, как сама экономическая конференция. По-видимому, однако, было решено воздержаться от всяких сообщений по поводу этих переговоров. По нашему убеждению, это решение ошибочно. Международное единство имеет самое крупнее значение для европейского рабочего движения. Союз между пролетариатом Европы и Азии настоятельно необходим. В первую очередь необходимо заключить союз с русскими профсоюзами. Мы не принадлежим к числу тех, которые собираются применять русскую тактику в Западной Европе и мы не пойдем на союз на любых условиях. Мы также против тех переговоров, которые предназначены "для галерки". Если Жуб и Удегест действительно вели переговоры с советской делегацией, вовсе не исключено, что переговоры вели к практическим результатам. Об этом рабочее движение должно быть поставлено в известность. Большинство организованных рабочих требует единства с русскими профсоюзами. Нам должны сообщить, содействовали ли переговоры с советской делегацией этому единству, а если нет, то почему они были безуспешными". (ТАСС.)
Орджоникидзе: Сокольников бы мог сказать все, он вел переговоры.
Троцкий: Я не знаю, вел ли переговоры Сокольников, или кто другой, но знаю, что если переговоры велись, то не иначе, как по поручению ЦК. Если же не велись, то надо открыто сказать, что это ложь.
Орджоникидзе: Никакого поручения нет.
Троцкий: Тогда я спрашиваю: почему же и первая, и вторая, и третья телеграммы ТАССа на этот счет -- я одну оглашал в Комиссии, -- почему эти телеграммы ТАССа по вопросу, где дело идет о жизни и смерти международного большевизма, скрываются от партии? Почему весь международный рабочий класс читает в газетах, что ВЦСПС идет к Амстердаму и не знает, правда это или неправда? Почему вы это скрываете? Ни у кого нет ясного представления о том, правда это или неправда.
Орджоникидзе: Я заявляю, что ничего подобного.
Троцкий: Тогда надо немедленно, завтра же напечатать в "Правде" статью, где должно быть разъяснено, что вся эта история - ложь. Ведь этими сообщениями совершается сейчас воспитание рабочих всего мира. Международный пролетариат считает, что ввиду приближения войны, большевики идут на сближение с Амстердамом. (Реплика.) А разве вы заслужили такого доверия, чтобы они заранее считали это ложью? Чем
Генсовет лучше Амстердама? Остальные части Амстердама отличаются только тем, что за последний год не имели случая так нагло и подло предавать своих рабочих, как Генсовет предал генеральную стачку и стачку горняков. Английский Генсовет есть сейчас самая гнусная часть Амстердама. А вы им пишете "дорогие товарищи". Почему же международный пролетариат должен всерьез думать, раз вы сами молчите об этом, что вы не идете в Амстердам? Разве вы сейчас такое доверие заслужили? И во времена Ленина никогда партия не рассчитывала на слепое доверие, а всегда опровергала ложь (если это была ложь). А сейчас вы, скрывая телеграмму, спекулируете на слепом доверии? Нет, тут что-то не так. И во всяком случае вы не укрепляете этим завоеванное Лениным доверие партии, а расходуете его и проматываете.
Если бы вы серьезно имели в виду опасность войны, как вы говорите, так разве возможны были бы те бешеные внутрипартийные репрессии, которые у нас сейчас разнуздываются все более и более? Разве можно сейчас швыряться первоклассными работниками, которые сбрасываются с военной работы, потому что, хотя они и готовы и умеют сражаться за социалистическое отечество, но считают ложной и гибельной теперешнюю политику ЦК. Смилга, Мрачковский, Лашевич, Бакаев - много у вас таких военных работников? Я слышал, что вы собираетесь снять Муралова с военной Инспекции за то, что им подписано заявление 83-х. С Перселем и с другими подобными "борцами против войны" вы вместе, а Муралова хотите снять с военной Инспекции. (Шум в зале.) (Реплика: кто вам докладывал?) Мне никто не "докладывал", но разговор идет широко.
Орджоникидзе: Вы спешите.
Троцкий: Вот это вы правильно сказали: я на 48 часов говорю раньше о том, что вы сделаете немного спустя, как и в июле прошлого года мы дали вам вперед весь маршрут вашей борьбы против нас. Теперь на очереди новый этап.
А слушатели Военной Академии и Академии воздушного флота? За оппозицию вы вышвыриваете лучших. Я успел собрать краткие биографии тех четырех слушателей, которых вы на днях выбросили накануне окончания ими военных академий. Одна биография Охотникова, вторая -- Кузьмичева, третья --Бройдта, четвертая -- Капеля. Вот первая. Охотников. Родился в 1897 г. Отец и мать крестьяне (из Бессарабии); земли собственной не имели, работали на помещичьей земле. Образование - низшее. До 1915 г. работал у отца в хозяйстве и по найму извозничал. С 1915 года служил солдатом в царской армии. Во время февральского переворота был в Г. Екатеринославе; от запасной батареи был избран в Совет солдатских депутатов, но в мае месяце за большевистское настроение был выслан на фронт в 4 армию, где был в дивизионном и корпусном комитете от 14 артиллерийской бригады. Во время Октябрьской революции, будучи контужен в бою, находился на излечении в госпитале. Выйдя из госпиталя в декабре 1917 г, организовал партизанский отряд и дрался против оккупантов-румын, действовал под руководством большевистской партии, а в 1918 году вступил в
подпольную организацию Бессарабии. Состоял председателем подпольного ревкома Телецкой волости и командиром партизанского отряда, за работу был дважды судим румынским Военно-полевым судом и приговорен к смертной казни, но скрылся. В 1919 году прибыл с партизанами на Украину, где вступил в 45 красную дивизию. Работал на различных командных должностях. Всю войну был на фронте, а по окончании неоднократно участвовал в борьбе против белых бандитов. В 1924 году прибыл в Военную Академию и, как не имеющий общего образования, был вначале определен на подготовительный курс. Перешел с 1 курса на 2-й курс с учебной оценкой "хорошо". Партийному взысканию подвергся в первый раз в феврале 1927 года за оппозиционные взгляды. Отчислен из Академии "за проводы Смилги".
Таких у меня пока четыре биографии, в основном друг от друга отличающиеся. Это - солдаты революции, солдаты партии, получившие ранения, награжденные грамотами ЦИКа, орденами Красного Знамени, закаленные революционеры, которые будут верны Октябрю, которые будут до конца бороться за Октябрь, -- а вы их выгоняете из военных академий. Разве так готовятся к военной обороне революции?
Нас обвиняют, как известно, в пессимизме и маловерии. С чего началось обвинение в "пессимизме"? Это глупенькое, пошленькое словечко было выпущено, кажись, Сталиным. Между тем, для того, чтобы так плыть против течения, как мы плывем, нужно побольше веры в международную революцию, чем у многих из вас. С чего началось это обвинение в маловерии? С пресловутой теории о построении социализма в одной стране. Мы не поверили в эту теорию Сталина.
Зиновьев: Орджоникидзе в 1925 г. говорил мне: "пиши против Сталина".
Троцкий: Мы не поверили в это откровение, которое имеет своей тенденцией исказить в корне Маркса и Ленина. Мы не поверили в это откровение, и поэтому мы -- пессимисты и маловеры.
А кто был предшественником "оптимиста" Сталина, знаете ли вы?
Я принес вам и врачу, если пожелаете, важный документ. Это статья Фольмара, известного впоследствии немецкого социалпатриота, написанная в 1879 году. Называется эта статья "Изолированное социалистическое государство". Ее следовало бы перевести и разослать всем членам ЦК и ЦКК, да и всем членам партии.
Орджоникидзе: Читали мы.
Троцкий: Ах, читали, - тем хуже, вы, значит, скрыли и это от партии.
Мы, марксисты, не привыкли так поступать. Как Маркс и Ленин подходили к делу, когда они находили у старых мыслителей, утопистов, анархистов какую-нибудь фразу, которая была намеком на позицию Маркса или Ленина в дальнейшем? Они с благодарностью открывали своих предшественников, писали о них, популяризировали их. У вас тоже есть предшественник. Почему же у вас нет благодарности по отношению к нему, почему вы не печатаете вашего первоучителя Фольмара, который, кстати сказать, гораздо серьезнее, умнее, экономически более прилично обосновал ту "идею", которой теперь так гордятся Сталин и
Бухарин? В чем же существо работы Фольмара? Эта работа была направлена против Маркса и Энгельса. Он не полемизировал с ними прямо -слишком большие авторитеты! - но для всякого марксиста абсолютно понятно, против кого направлены его речи. Он не называет фамилии, а говорит "некоторые". Сталин тоже сначала полемизировал против "некоторых" и "иных", когда выступал с самобытной мудростью. "Вопрос вот в чем, - пишет Фольмар, - должен ли социализм, для осуществления своих хозяйственных планов, восторжествовать одновременно во всем цивилизованном мире (у всех экономически передовых народов), или же возможно существование и отдельного социалистически организованного государства?"
Далее он приводит мнение тех "некоторых", которые говорят о невозможности построения социализма в одной стране. "Я придерживаюсь, продолжает Фольмар, - противоположного взгляда. Я думаю - и в дальнейшем постараюсь доказать это, -- что окончательная победа социализма в одном лишь (на первых порах) государстве не только исторически вероятна, но что для существования и процветания изолированного социалистического государства нет решительно никаких препятствий". ("Изолированное социалистическое государство" в "Ярбух фюр социальвиссеншафт унд социальполитик", 1879, сс. 54-74, Цюрих.)
Таким образом, немецкий социал-демократ Фольмар развивал теорию национального социализма еще в 1879 г., тогда как его эпигон, Сталин, стал создавать свою "самобытную" теорию только в 1924 году. Почему в 1879 году? Да потому, что это было время реакции, период большого сползания европейского рабочего движения вниз. Французская коммуна была разбита в 1871 году. До 1879 года не было во Франции революционного движения. В Англии либеральный тред-юнионизм, либеральная рабочая политика торжествовали по всей линии. Это было время самого глубокого упадка и английского, и континентального революционного движения. В Германии социал-демократия в это время развивалась довольно быстро. Вследствие этого противоречия Фольмар и прибег к самобытной теории социализма в одной стране. А знаете ли вы, чем кончил Фольмар? Он кончил архиправым баварским социал-демократом, шовинистом. Вы скажете, что сейчас обстановка не та? Конечно, общая обстановка сейчас не та. Но поражения пролетариата в европейских странах были за последние годы большие. Надежды на -международную революцию, на ее непосредственную победу, как это было в 18-19 годах, - сейчас отодвинуты, и кое-кто из "оптимистов" большинства эту надежду вообще потерял, а потому и тянет к выводу, что можно обойтись без международной революции. Вот это и есть предпосылка для оппортунистического сползания к национально-ограниченной фольмаровщине, начиная с его теории социализма в одной стране.
Вы обвиняете нас, в связи с этой теорией и без связи с нею, в пессимизме и маловерии. Мы, оппозиция, - "небольшая кучка" пессимистов и маловеров. Партия - едина, и в ней все - оптимисты и многоверы.
Не слишком ли просто? Позвольте поставить вопрос таким образом: карьерист, т. е. человек, который домогается личных успехов, войдет ли сейчас в оппозицию? Разве лишь такой хитрец, который войдет, а потом сейчас же отойдет, чтобы тут же быть причисленным к "Лучшим представителям" нашей партии и страны. Но это, так сказать, исключительно гнусные фигуры. Если же взять карьериста, как среднюю фигуру, то я спрашиваю: пойдет ли такой карьерист при нынешних условиях искать свою карьеру через оппозицию? Вы знаете, - не пойдет. Шкурник пойдет ли в настоящих условиях в оппозицию, когда за оппозиционность выгоняют с фабрик и заводов в ряды безработных, таких пролетариев-большевиков, которые будут драться в случае нужды не хуже, чем все здесь присутствующие? Шкурник не пойдет. На примере рабочих-оппозиционеров мы видим, что, -несмотря на репрессии, в рядах партии есть еще мужество бороться за свои взгляды. Первое качество всякого революционера - сметь плыть и против течения, уметь бороться и в самых худших условиях за свои взгляды. Я спрашиваю еще раз: обыватели, чиновники, шкурники пойдут в оппозицию? Нет, не пойдут. А многосемейные, уставшие рабочие, разочарованные в революции, по инерции остающиеся в партии, пойдут в оппозицию? Нет, не пойдут. Они скажут: режим, конечно, плохой, но пускай их делают, что хотят, я соваться не буду. А какие качества нужны для того, чтобы при нынешних условиях войти в оппозицию? Нужна очень крепкая вера в свое дело, т. е. в дело пролетарской революции, настоящая революционная вера. А вы требуете только веры защитного цвета, - голосовать по начальству, отождествлять социалистическое отечество с райкомом и равняться по секретарю. Если ты хозяйственник, если ты администратор, -- страхуйся через райком, или через секретаря губкома.
Через что проверяется ваше многоверие? Через голосование на 100%. Кто в таком подневольном голосовании не хочет участвовать, тот старается иной раз ускользнуть через дверь. Секретарь не пускает, -- ты должен голосовать, и именно так, как приказывают, - а уклоняющихся от голосования берет на учет. Что же, вы думаете, все это от самого пролетариата скрыть? с кем вы шутки шутите? Я спрашиваю вас: с кем шутки шутите? Вы шутите плохие шутки с собой, с революцией и с партией! Кто голосует всегда на 100% с вами, кто вчера по приказу "крыл" Троцкого, сегодня Зиновьева, завтра будет крыть Бухарина и Рыкова, тот никогда не будет стойким солдатом в трудный час революции. А оппозиция доказывает свою верность и свое мужество именно тем, что в труднейший период сползания и зажима не сдается, а собирает вокруг себя наиболее ценные боевые элементы, которых нельзя ни подкупить, ни запугать.
Янсон: Есть карьеристы и шкурники и среди оппозиционеров тоже.
Троцкий: Назовите. Тогда мы вместе с вами их выгоним, назовите только. Где они? Основное ядро оппозиции состоит из элементов, которых нельзя ни запугать, ни подкупить.
Партийный режим приглушает, удушает и сковывает партию и маскирует тот глубокий классовый процесс, который происходит в стране,
и с которым мы сталкиваемся при первых слухах о военной опасности, и столкнемся еще резче - при наступлении войны.
Ярославский: Прямо, как в 1910 году. Тогда вы то же самое говорили.
Троцкий: Вы на партийной ячейке несколько недель тому назад говорили, что Фын Юйсян - настоящий революционер.
Ярославский: Неправда.
Троцкий: Вы лжете, так же, как вы лгали насчет 1910 года. Я заявляю, раз вы поднимаете этот вопрос: я делал большие ошибки против Ленина и против партии, но никогда, и в самые острые минуты старой борьбы против Ленина я не был так далек от Ленина, как Ярославский сегодня.
Нынешний режим обезличивает авангард пролетариата, потому что не дает возможности сказать открыто и честно, откуда надвигается опасность, - а опасность угрожает пролетариату от непролетарских классов, весь последний период состоит в том, что пролетариат политически свертывается, а остальные классы развертываются, - кто этого не хочет понять, того, по-моему, скорее уж надо "выводить" в этот же момент из руководящих учреждений. И это свертывание и развертывание имеет свое выражение всюду. Каждый спец, каждый чиновник, каждая барыня, советская или полусоветская, знает, что рабочему теперь "не 18 год". Это вы услышите и в лавке, и на улице, и в трамвае. Это чувствует рабочий, чувствует работница. Устрялов является идеологом буржуазного наступления на пролетариат методом тихой сапы. У нас были съезды ученых, был съезд инженеров-химиков. Там веет новым духом. Один инженер сказал в речи: "Власть на местах, да не на месте". Ему аплодируют. Другой говорит о каких-то местных безобразиях. Коммунист ему успокоительно говорит: это-де головотяпство. На это инженер отвечает: "Да, но тяпают по головам нас, а не вас". Третий на этом же съезде химиков говорит с трибуны хозяйственнику-коммунисту: "Уберите красных директоров-коммунистов. Если вас за это выгонят, мы через два дня поставим вас снова на ваш пост". Вот черты, которые лучше характеризуют перемену обстановки, чем всякие рассуждения.
Я говорил прошлой осенью с одним партизаном-кавказцем. Он жаловался на недовольство партизан. "Чем недовольны, голодаете?" - "Нет, не голодаем, у нас край богатый, а оттерли нас от власти". -- "Кто же у власти, кулаки, что ли?" -- "Нет, кулаки еще не дошли до власти, а какая-то серединка, ни то ни се". Это буквально партизан говорит: "Кулак, - продолжает он, - тоже недоволен: "сила уже моя, а власть еще не моя". Если понадобится, я назову, когда, где и какой партизан мне это говорил. Это, товарищи, характеризует обстановку на Северном Кавказе. Но это же есть и в Москве.
С этим связан вопрос о рабочем государстве. Одна из многих постыдных лжей, которые через "Правду" систематически распространяются, состоит в том, будто бы я сказал, что наше государство не рабочее. Это сделано на основании фальсификаторского использования моей невыправленной стенограммы, где я просто излагал ленинское отношение к
советскому государству и противоспоставлял его молотовской позиции. Ленин говорил, что мы взяли многое худшее из царского аппарата. А что вы говорите сейчас? Вы создаете фетиш рабочего государства и хотите освятить данное государство, как своего рода государство "божьей милостью". Кто является наиболее законченным теоретиком такого освящения? Молотов. Это его заслуга. Я вам еще раз прочитаю его слова. Мою критику Молотова вы скрыли, а "Правда" извратила. Но вот что говорил Молотов против Каменева на XIV Московской губпартконференции ("Правда", 13 декабря 1925 г.): "Наше государство - рабочее государство... Но вот нам преподносят формулу, что наиболее правильным было бы сказать так: приблизить рабочий класс к нашему государству еще ближе... как это так? Мы должны поставить перед собой задачу приближать рабочих к нашему государству, а государство-то наше какое, - чье оно? Не рабочих ли? Государство не пролетариата разве? Как же можно приблизить к государству, т. е. самих же рабочих приближать к рабочему классу, стоящему у власти и управляющему государством?" Вот слова Молотова. Это есть, товарищи, самая тупоумная критика ленинского понимания данного рабочего государства, которое может стать подлинно и до конца рабочим лишь при гигантской работе критики, исправления, улучшения. А у Молотова говорится, что данное государство есть некоторый рабочий абсолют, который нельзя уже приблизить к массам. И к этому бюрократическому фетишизму относится мое возражение, вернее, мое изложение ленинского анализа советского государства. А про меня партии говорили, что я отрицаю рабочий характер нашего государства. Неверно это. (Реплики.)
Здесь говорят: "Что нужно сделать?" Если вы впрямь считаете, что против указанных мною явлений ничего поделать нельзя, значит вы признаете революцию погибшей. Потому что на нынешнем пути она должна погибнуть. Значит, вы то и есть настоящие пессимисты, хотя и самодовольные. Между тем, поправить положение, изменив политику, вполне возможно. Но прежде, чем решать, что делать, надо сказать, что есть, в какую сторону идут процессы. Если вы возьмете такой больной вопрос, как жилищный, то окажется, что тут происходит два процесса, выражающиеся в цифрах, которые вы легко можете проверить: пролетариат суживается в жилищах, а другие классы расширяются. Я уже не говорю о деревне, которая широко строится. Конечно, строятся не бедняки, а верхушка, кулак и крепкий середняк. А в городах? Так называемые "кустари", т. е. мелкая буржуазия, хозяйчики, торговцы, спецы, - на каждого из них больше кубатуры в этом году. А на рабочего в этом году меньше кубатуры, чем в прошлом году. Прежде чем говорить о том, что сделать, надо честно констатировать факты. И точно так же, как в жилищном вопросе, так и в быту, в литературе, в театре, в политике: нерабочие классы расширяются, раздвигают локти, а проле-тариат свертывается, сжимается.