— Уведите ее.
Шинид закрыла глаза, и солдаты, что держали ее, быстро отдернули руки, потирая обожженные ладони.
— Жжется, — извиняющимся тоном сообщил Юстасу один из них.
Шинид спокойно встретила взгляд принца.
— Я пойду по доброй роле, сэр, — заявила она и с гордо поднятой головой вышла из комнаты.
Иоанн стряхнул осколки с рукавов и взглянул на О'Брайана.
— Ты говорил, она может перемещаться между мирами?
— Я готов поставить все золото, что получил от вас, на то, что вы ее в коридоре не найдете.
— Тогда как нам удержать эту женщину?
— Я найду способ, — дрожащим голосом сообщил Юстас, хотя, по правде говоря, весьма сомневался в том, что эта задача ему по плечу.
— Должен быть какой-то способ, а если его нет, то ее остается только убить. Похоже, она на стороне Ричарда. Это решает дело. — Иоанн взглянул на О'Брайана. — Как можно убить ведьму?
Тот пожал плечами.
— Как любого из нас, сэр.
— Я с тобой не согласен. — Иоанн подошел к ирландцу вплотную, и О'Брайан прочитал в его глазах смертный приговор. — Мы не можем к ней прикоснуться, она нас спалит. Если мы разозлим ее, она разрушит этот замок и бог знает что еще натворит. Как я должен ее убить?
— Отравленная стрела не смогла ее убить, сэр, — заикаясь заговорил О'Брайан. — Я думаю, может… Я не знаю, сэр, — беспомощно пролепетал он.
— Тогда какая мне от тебя польза?
Принц Иоанн выхватил нож, висевший у него на поясе, и с размаху воткнул его ирландцу в сердце. О'Брайан с удивленным выражением лица сполз на пол — и умер.
— Боже, как я ненавижу этих ирландцев! — пробормотал Иоанн и вышел из комнаты, давя сапогами осколки бокалов.
В тот миг, когда охранник повернул ключ в замке, Шинид прошептала заклинание и оказалась в каморке в конце коридора. Она деликатно покашляла, и женщина, находившаяся там, быстро обернулась.
— Кто вы? Как вы сюда попали? — Она бросила взгляд на дверь, потом вновь уставилась на таинственную гостью.
— Это не важно, но…
— Еще как важно! Если вы можете входить через запертую дверь, значит, мы можем через нее и выйти.
Марианна бросилась к двери и принялась трясти ручку.
— Я — Шинид, леди Марианна, — со вздохом объяснила гостья.
— Жена Пендрагона? — уточнила Марианна. — И все же как вы сюда попали?
— Чудом.
— Простите, я, наверное, не расслышала?
— Прошу вас, не пугайтесь.
— Я не боюсь.
— Ну и отлично.
— Но я не верю в чудеса. Шинид пожала плечами:
— Как вам будет угодно, миледи. Собственно, я пришла к вам, чтобы попросить вас немного потерпеть. Мой муж спешит к нам на помощь.
— Если вы действительно колдунья, то почему бы вам не явиться к нему тем же способом, каким вы явились ко мне? — Марианна с подозрением смотрела то на дверь, то на гостью. Принять чудо как данность она пока не могла.
— Я бы могла, но не хочу. Моя служанка здесь в заложницах, и, если я исчезну, они могут сделать с ней что-нибудь ужасное. — Шинид уже пожалела о том, что продемонстрировала перед принцем и Юстасом свои способности, и на чем свет ругала себя за вспыльчивый характер.
Марианна вздохнула и опустилась на придвинутую к стене кровать.
— Я здесь по той же причине. Как заложница. Приманка для Роберта или Ричарда.
— А Роберт не хочет вас спасать?
— Для того чтобы меня вызволить и не попасться, нужно разработать план, а я, честно говоря, не могу придумать способ, как это сделать, особенно не рискуя.
— Ему не придется сильно рисковать. Марианна с недоумением посмотрела на Шинид.
— Когда Коннал приедет в замок, я вас освобожу.
— Сделайте это сейчас.
— Нет, сейчас здесь слишком много охраны. Четверо только на лестнице. Юстас спит этажом ниже, как раз под нами. Рано или поздно они явятся за нами, но я существенно облегчу им задачу.
— Как?
Шинид хотела ответить, но Марианна прикрыла ей рот рукой.
— Знаю, чудом. — Марианна задумалась. — Почему бы вам просто не усыпить охрану, Юстаса и принца и не вытащить нас всех из этой дыры?
Шинид, подбоченившись, нетерпеливо притопнула ногой.
— Я не могу и не хочу причинять вред невинным.
— Ничего себе невинным! Но ведь вы позволяете им причинять вред мне!
Шинид окинула Марианну оценивающим взглядом.
— Вы выглядите вполне пристойно. Не исхудали, да и следов побоев не видно. Но если, миледи, вы хотите, чтобы я защитила ваше тело, вы должны попросить.
— Попросить, чтобы вы меня заколдовали? Да вы, видно, считаете меня сумасшедшей!
Шинид пожала плечами.
— Ваше право. А кто такой Роберт? Марианна улыбнулась мечтательно и нежно.
— Роберт Локсли известен под прозвищем Робин Гуд. Марианна принялась вводить Шинид в курс их с Робертом отношений, когда в коридоре послышались голоса.
— Ко мне кто-то идет, — прошептала Шинид. «Наверное, они принесли снотворное зелье», — подумала она про себя.
— Чего от вас хочет принц Иоанн?
— Как и большинство сильных мира сего, он хочет моей волшебной силы.
— Но это же смешно!
— Думаю, принц считает меня способной перемещать армии и добывать золото из воздуха, — хихикнула Шинид.
Марианна изумленно воззрилась на нее.
— А вы это можете?
— Я всего лишь умею повелевать стихиями — больше ничего.
С этими словами Шинид щелкнула пальцами и исчезла, оставив после себя красноватый дымок.
Марианна ошеломленно смотрела туда, где только что была гостья, потом принялась рубить ладонью воздух. Дым вел себя вполне поземному — он рассеивался.
— Вот так: всего лишь повелевать стихиями! — проговорила она вслух и хмыкнула.
День клонился к вечеру. Сумерки наступили быстро, игра света и тени способствовала успеху неожиданного нападения. Одетые, словно простые крестьяне, несколько разбойников Роберта и рыцарей Коннала вошли в Ноттингем. Большинство людей Коннала остались в лесу, ибо ирландский акцент мог выдать их с головой. По команде Монро должна была начаться атака на замок.
Следуя за Робертом, люди Монро рассредоточились вдоль западной стены замка.
— Ну что ж, подождем.
Коннал скрипел зубами от нетерпения. Те, кто был уже во дворе, должны были отпереть им ворота. Коннал надеялся, что они снимут часовых без шума, поскольку если в замок они не попадут — все пропало. Коннал был в панике, ибо больше не ощущал присутствия Шинид так же ясно, как до сих пор. Она ни разу не появилась рядом с ним в лесу, и он не знал, что думать, терзаясь всевозможными подозрениями.
За воротами послышался шум, словно по ним кто-то барабанил. Коннал взглянул на Роберта. Тот пожал плечами и попытался их отворить. Бесполезно. Ворота были заперты.
— Спокойно, Робин, — послышалось с той стороны, и створка чуть-чуть приоткрылась. Роберт заглянул внутрь и увидел, что Иоанн и Вилли оттаскивают в сторону не подающих жизни часовых.
Они проскользнули во двор и спрятались под телегой.
— Я слышал, что она в башне.
— Ты хочешь сказать — они? — спросил Коннал.
Малютка Иоанн покачал головой:
— Леди Марианна — да, а вот ваша жена…
— Господи! — ужаснулся Робин, посмотрев вверх, куда показывал Вилли.
Коннал скользнул взглядом по башне и замер.
— Я убью его, — прошептал он, но Робин схватил его за плечо, чтобы Коннал не наделал глупостей.
— Не торопись, старина.
Коннал стряхнул руку Робина с плеча. Он неотрывно смотрел вверх. С парапета свисала веревка. А к веревке было привязано тело. Коннал сразу понял, что это Шинид. Только страх мог заставить человека совершить такое. Она была спеленута — так на Востоке готовили к похоронам покойников, — вся в белом, только волосы ее остались на свободе. Коннал где угодно узнал бы эти волосы и серебристые ленты-обереги, вплетенные в косицы у висков.
— Господи, — простонал он, — как же я ее оттуда достану?
— Погодите, ребята. Придумаем что-нибудь, — шепнул Малютка Иоанн. Стянув одежду с часового, он протянул ее Вилли. — Для меня великовата, — пояснил он. — Пошли за мной, только ради Бога, Коннал, придержи язык.
Коннал шел за Робином и Иоанном не чуя под собой ног. То и дело взгляд его устремлялся ввысь, туда, где висела Шинид. «Вот почему она не пришла ко мне», — думал он. Одно его успокаивало: он все еще чувствовал биение ее сердца.
Прижимаясь к стене, все четверо неслышно скользили в сторону западного входа, мимо кухни и маслобойни. Коннал подобрал ведро и, стараясь держаться как можно увереннее, зашагал к замку. Он молил Бога о том, чтобы никто из местных с ним не заговорил. Робин подхватил мешок с зерном и последовал за ним. Иоанн и Вилли отделились от группы и направились к другому входу.
Коннал вошел в замковую кухню, поставил ведро в угол, удивленный тем, что его появления словно бы никто и не заметил. Робин снял капюшон, и кухарка расплылась в улыбке. Легонько подтолкнув локтем девушку-помощницу, она кивнула в сторону гостя.
— Робин Гуд, — прошептала девушка и, ахнув, прикрыла рот рукой.
— Где леди Марианна?
— Думаю, в башне.
Роберт подошел к девушке и насыпал ей в ладонь горсть монет, а потом поцеловал ее в лоб. Коннал наблюдал за ними, приподняв бровь. Он видел, как жадно молоденькие служанки смотрели на него. Дай им волю, они бы так на него и набросились.
— Вот как, Робин? Девушек задабриваешь?
— Что поделаешь, я обаятельный, а быть разбойником в их глазах очень романтично. А деньги я им даю те, что отнимаю у лордов. Это из их налога принцу Иоанну.
Коннал усмехнулся и покачал головой. Робин дал ему знак молчать, и оба прижались к стене. Двое часовых вошли в зал. Робин надвинул капюшон и заступил одному из них путь. Коннал проделал то же самое с другим часовым, и через мгновение стражники без единого звука лежали на полу бездыханные. Затащив часовых в нишу, друзья быстро избавили несчастных от их одежды.
— Вот так-то лучше, — проворчал Робин, с довольным видом оглядев свое новое облачение.
Теперь красться смысла не было, и друзья быстро направились по коридору к башне.
— Что там за помещения на самом верху? — спросил Коннал.
Робин нахмурился.
— Личные апартаменты Юстаса.
— Вот туда мне и придется идти, чтобы вызволить Шинид.
Робин нахмурился, но кивнул в знак согласия, и приятели пошли дальше. Первую схватку пришлось выдержать у часовни.
— Всем бросить оружие! — приказал Робин. — С вами я драться не хочу.
Но стража принца была настроена агрессивно. Робин отбил первый выпад, меч его проткнул стражника чуть ниже живота, а Коннал тем временем сбил с ног другого и воткнул свой меч в его грудь. Еще двое пали от рук их друзей. На звук боя прибежали другие, но их ждала та же незавидная участь. Коннал знал, что выигрывает тот, кто нападает первым, и эта тактика всегда приносила плоды.
— Коннал, — наконец позвал его Робин с другого конца коридора. — Там две лестницы, и обе ведут наверх: одна в башню, другая к Юстасу.
Коннал растерялся, не зная, как поступить. Бросать друга одного ему не хотелось.
— Я иду к Марианне. — Робин стремительно обернулся, услышав шаги — невесть откуда взявшийся солдат едва не сбил его с ног, но Робин ловко увернулся и ударил стража головой о каменную стену. Оставив его стонать на полу — Робин не захотел его добивать, — он побежал наверх.
Шум поднял Юстаса с постели и выманил в коридор. Там было пусто, ни одного часового. Он побежал вниз и нос к носу столкнулся с Робином Гудом.
— Вы в осаде, — с улыбкой сообщил ему Робин.
— Не может быть!
— Понимаю ваше недоумение. Вы ведь не ожидали, что мы с Пендрагоном найдем общий язык, не так ли?
Опять Пендрагон! Юстас выхватил меч.
— Я должен был догадаться, что этот ирландский выродок сумеет выжить! Надо было мне самому его прикончить!
— Где она? — Робин приставил меч к его сердцу. Ноттингем нанес ответный удар, и зазвенела сталь.
— Она мертва.
— Лжешь! — Робин Гуд сделал выпад, и на груди Юстаса появилась кровь.
Он, скривившись от боли, зажал рану рукой.
— Разве я лгал тебе насчет твоего отца? Насчет твоих владений, которые теперь мои? — Последние слова Юстас произнес с такой глумливой улыбочкой, что Робин едва не потерял голову от ярости. А если он еще убил и Марианну… Нет, она не может умереть. Коннал поклялся, что Шинид ее защитит.
И тут Марианна громко позвала возлюбленного по имени, и Робин, только на миг взглянув наверх, улыбнулся. С утроенной силой он стал прижимать Юстаса к стене. Звон мечей гулко раздавался в пустом коридоре, и каждый удар мог оказаться смертельным.
— Сегодня ты умрешь.
— В самом деле? — Юстас схватил Робина Гуда за тунику и повалил на пол.
Робин Гуд ударился о каменный пол, но крик Марианны мгновенно подбросил его вверх, и, не дав Юстасу времени воспользоваться заминкой, он бросился на него и проткнул ему грудь.
Юстас смотрел на него широко распахнутыми глазами, не смея поверить, что смерть так быстро настигла его. Роберт отшвырнул еще полуживого врага ногой, тот упал навзничь и через несколько мгновений был уже мертв. Не медля, Роберт помчался наверх и за очередным поворотом лестницы увидел Марианну.
— Я знала, что ты придешь, — сквозь слезы прошептала она и упала в его объятия.
— Марианна, мое сокровище!
Он целовал ее и был счастлив. Наконец-то она была рядом с ним.
— Шинид, она…
— Нет! — успокоила его Марианна. — За нее бояться не надо. Она все может! Она освободила меня, как обещала, хотя после этого я ее не видела…
— Тогда еще не все потеряно! А теперь, любовь моя, я должен позвать своих товарищей.
Коннал распахнул дверь, ведущую в спальню Юстаса, и выглянул в окно.
— Шинид!
Она не отвечала, тело ее болталось, как шар на веревке. Коннал вылез на подоконник, попытался до нее дотянуться, но не смог. Он вернулся в комнату и принялся с лихорадочной поспешностью искать что-нибудь, чем он мог бы ее зацепить. За стенами вовсю шло сражение. Коннал догадался, что Робин успел дать сигнал Монро. Он послал горящую стрелу — знак того, что Марианна жива и здорова. Он был, конечно, рад за друга, но своя печаль тяжело давила ему на сердце. Надо попытаться достать Шинид. Коннал выбежал из спальни, пронесся мимо Марианны, выбил дверь, ведущую на парапет, да так, что она слетела с петель. Он сделает из принца Иоанна отбивную, если Шинид погибнет!
Коннал помчался к доске, лежащей на парапете и придавленной тяжелыми камнями. Как же они боялись Шинид, если обрекли ее на подобную пытку, лишь бы обезопасить себя! Коннал свесился через парапет. Сердце его сжалось. Туго спеленутая простынями, обвязанная бечевой поперек туловища, Шинид болталась на веревке, беспомощная, как младенец.
Время шло, и она, должно быть, уже задыхалась в своих тугих путах. Скорее всего ее опоили, лишив возможности применить колдовство. Коннал не придумал ничего лучше, кроме как поднять ее, перехватывая веревку. Он боялся, что, цепляясь за неровную поверхность дерева, веревка может истереться и лопнуть. То, что Шинид была легкой как пушинка, дела не меняло.
— Шинид! — позвал он.
Она не отзывалась, тело ее вращалось, как веретено. Коннал мысленно призывал ее очнуться, он кричал ей о своей любви, но весь мир его сейчас сосредоточился на куске дерева и на веревке. Он медленно, дюйм за дюймом, тянул ее вверх; он старался делать это осторожно, без рывков, чтобы не перетереть веревку.
«Коннал», — услышал он где-то в глубине сознания.
Он замер. «Шинид, ты ведь знаешь, что я здесь».
«Коннал, не надо ничего делать».
— Ты упадешь! — закричал он и лег плашмя на доску. Мускулы его натянулись как канаты, рана на боку открылась. Он проклинал принца. Обречь ее на такую жестокую смерть!
Вот он почти у цели. «Доверься мне, любовь моя!»
— Я верю! Но тебе для колдовства нужны руки!
«Верь в мою чудесную силу, Коннал! Я люблю тебя. Ты — моя душа».
Глаза его жгло огнем.
— Я люблю тебя, — шептал Коннал и молил Бога о том, чтобы он мог еще очень долго говорить ей слова любви.
Доска треснула и повисла, веревка дернулась и выскользнула из его рук. Коннал схватился за конец, торчащий из-под камня, и его бросило к стене, сильно ударив о нее всем телом. В ужасе он смотрел, как Шинид несется к земле.
— Нет! — дико закричал он.
За мгновение до того, как удариться, пелены взмыли ввысь, и Коннал, не веря своим глазам, смотрел, как из-под них выпорхнула голубка и стрелой взмыла в небо. А ткань мягко опустилась на землю.
Коннал посмотрел вниз, туда, где шел бой. Голубки там не было. Тогда он задрал голову и увидел на крыше Робина.
— О, Коннал! Мне так жаль! — крикнул сверху Робин.
— Где птица?
Леди Марианна нахмурилась и показала на камень, удерживающий доску.
— Стойте здесь! — рявкнул Коннал и обошел камень. Он заплакал, не стыдясь своих слез, и опустился на колени перед бедной белой голубкой.
— Шинид!..
И тут вокруг голубки возникло серебристо-белое мерцание. И вдруг крылья ее стали удлиняться, принимая форму рук, клюв стал менять очертания, и возникло лицо, а оперение на головке превратилось в рыжие кудри. Коннал схватил ее и прижал к себе.
Она улыбалась, а он, целуя ее, повторял ее имя как заклинание.
Она целовала его шею, подбородок, губы, и тело ее было нагим и теплым в его объятиях. Они стояли на коленях на парапете замка, и Шинид плакала, целуя его и прижимая к груди его голову.
— Я не могу поверить, что ты жива. Когда ты упала, я подумал… Боже милостивый!
— Я знаю, знаю, — ласково повторяла она и гладила его по волосам.
— Я думал, тебе нужны руки для колдовства.
— Как видишь, не всегда, — говорила она, пытаясь его успокоить. — Не всегда.
— Слава Богу!..
Позже, думала Шинид, она расскажет ему, как ее опоили зельем, и о том, какой она была беспомощной, и как тишина и прохлада прочистили ее мозг и она вновь обрела способность колдовать. Но все это будет потом, позже.
Кто-то позади них деликатно покашлял.
Коннал с трудом оторвался от ее губ и обернулся. Леди Марианна протягивала им свой плащ. Коннал благодарно кивнул и завернул в него Шинид.
— Со всеми бедами покончено, — объявил Робин. — И по-моему, вернулся Ричард.
Шинид свесила голову вниз, чтобы посмотреть, что происходит, и у Коннала от страха захолонуло сердце — а вдруг она свалится вниз? А там, на земле, бой стих, и во двор замка торжественно въезжал король Ричард.
— Теперь Иоанн за все ответит.
— Он удрал, — презрительно процедила Шинид.
— В самом деле? — удивился Робин.
— Да. Он сказал, что если Ричард хочет, пусть берет меня, ему не жалко.
Коннал расхохотался.
— Мне кажется, леди Шинид, что даже Коннал не в силах с вами справиться. — Робин посмотрел на Марианну. — Пойдем, поприветствуем твоего кузена.
Роберт повел Марианну за собой, но она все оглядывалась, смотрела на чудесную пару и не могла поверить в чудеса, какие только что видела. И главное — все это произошло не во сне, а наяву! И она не знала, что больше ее поразило: чудеса, коим она была свидетельницей, или чудесная любовь этих двух ирландцев. Впрочем, она решила, что теперь будет верить в чудеса. И всегда будет верить.
Шинид подняла глаза на мужа и улыбнулась, а Коннал засмеялся, глядя в небо, и прижал ее голову к своей груди. Он творил заклинания о том, чтобы любовь их была вечной. Он благодарил стихии за то, что любовь Шинид сделала его сильным и добрым. И какая жизнь его ждала! Чудесная, полная неожиданных поворотов. Ведь жена его могла править всем миром! Он отодвинул ее от себя и посмотрел на любимое лицо.
— Я люблю тебя, Коннал. Он улыбался:
— Ричард будет рад с тобой познакомиться.
— Ну тогда давай как можно быстрее спустимся вниз. — Вдруг она нахмурилась. — Моя единственная одежда осталась внизу. Ты ведь не хочешь, правда, чтобы король увидел меня в таком виде? — Она распахнула плащ, демонстрируя ему красоту своего тела, и Коннал, засмеявшись, прижал ее к себе.
Он смотрел на нее горящим взглядом. Он готов был любить ее прямо здесь, на парапете стены.
— Я люблю тебя, люблю! — повторял он, сжимая ее плечи.
Она коснулась его руки.
— Да, Коннал, сила моя в твоей любви, ибо твоя душа — это и моя душа. Я тоже люблю тебя.
Он целовал ее и целовал, и не мог насытиться, и поклялся себе жить полной жизнью, не теряя впустую ни единого мгновения дарованного ему счастья.
— Ну, вот так дела! — раздался у них за спиной голос Мерфи. Она держала в руках чистое платье. Бог знает где она его раздобыла. — Король приехал, а наша леди голая, как молодая в брачной постели. Какой позор, милорд.
Мерфи протиснулась между ними, и они увидели слезы в ее глазах. Она помогла Шинид одеться. Коннал с улыбкой наблюдал за суетой служанки, и сердце его пело от счастья.
— Знаешь, — вдруг сказала Шинид, — я немножко устала от Англии.
— Тогда мы едем домой, — кивнул Коннал, а Мерфи всхлипнула, затягивая на платье шнуровку.
— Хорошо, но тогда вы должны как можно скорее подарить мне деток, чтобы я их нянчила.
Шинид приподняла бровь и улыбнулась. Коннал протянул руку, и его жена подошла к нему, подняв к нему лицо.
— Да, давай поедем домой и займемся этим.
Коннал целовал свою жену, не обращая внимания на причитания Мерфи. И тут с лестницы раздался голос Наджара и грозный рев короля.
Но Конналу было все равно, кто там кричит. Ему было важно лишь то, что жена его снова с ним, в его объятиях, и он готов был излить на нее свое счастье еще тысячей поцелуев.
Вдруг поднялся ветер, он трепал их волосы, одежду, и этот ветер принес запах мха и моря, запах родины. Внизу, на земле, горели костры, и пламя взлетало вверх, и люди с благоговейным страхом взирали на чудо. И зеленый плющ, покрытый цветами, покрыл голые камни, он стлался вдоль парапета, ластился к их ногам, свивая вокруг них живой шатер.
И луна, плывя по небу, светила только для них и только на них изливала свое серебряное сияние.
Шинид и Коннал вздохнули, и сила их любви осветила небо и землю.
Земля, вода, огонь и ветер — все шептали об их любви, рассказывая миру то, что узнали о любви эти двое. И Коннал улыбался, целуя свою колдунью.
И боль предательства, и горечь потерь и обид — все забылось, все излечило чудо, — но не чудо волшебства, а чудо любви, рожденной между суровым рыцарем и женщиной с горячим сердцем, щедро поделившейся с ним жаром и нежностью своей души. И он знал, что посреди его мира, в самой его сердцевине, живет заветный дух, первый элемент, изначальная стихия, рожденная за много веков до него и теперь наконец нашедшая свое место.
Эпилог
Замечание автора
Шинид закрыла глаза, и солдаты, что держали ее, быстро отдернули руки, потирая обожженные ладони.
— Жжется, — извиняющимся тоном сообщил Юстасу один из них.
Шинид спокойно встретила взгляд принца.
— Я пойду по доброй роле, сэр, — заявила она и с гордо поднятой головой вышла из комнаты.
Иоанн стряхнул осколки с рукавов и взглянул на О'Брайана.
— Ты говорил, она может перемещаться между мирами?
— Я готов поставить все золото, что получил от вас, на то, что вы ее в коридоре не найдете.
— Тогда как нам удержать эту женщину?
— Я найду способ, — дрожащим голосом сообщил Юстас, хотя, по правде говоря, весьма сомневался в том, что эта задача ему по плечу.
— Должен быть какой-то способ, а если его нет, то ее остается только убить. Похоже, она на стороне Ричарда. Это решает дело. — Иоанн взглянул на О'Брайана. — Как можно убить ведьму?
Тот пожал плечами.
— Как любого из нас, сэр.
— Я с тобой не согласен. — Иоанн подошел к ирландцу вплотную, и О'Брайан прочитал в его глазах смертный приговор. — Мы не можем к ней прикоснуться, она нас спалит. Если мы разозлим ее, она разрушит этот замок и бог знает что еще натворит. Как я должен ее убить?
— Отравленная стрела не смогла ее убить, сэр, — заикаясь заговорил О'Брайан. — Я думаю, может… Я не знаю, сэр, — беспомощно пролепетал он.
— Тогда какая мне от тебя польза?
Принц Иоанн выхватил нож, висевший у него на поясе, и с размаху воткнул его ирландцу в сердце. О'Брайан с удивленным выражением лица сполз на пол — и умер.
— Боже, как я ненавижу этих ирландцев! — пробормотал Иоанн и вышел из комнаты, давя сапогами осколки бокалов.
В тот миг, когда охранник повернул ключ в замке, Шинид прошептала заклинание и оказалась в каморке в конце коридора. Она деликатно покашляла, и женщина, находившаяся там, быстро обернулась.
— Кто вы? Как вы сюда попали? — Она бросила взгляд на дверь, потом вновь уставилась на таинственную гостью.
— Это не важно, но…
— Еще как важно! Если вы можете входить через запертую дверь, значит, мы можем через нее и выйти.
Марианна бросилась к двери и принялась трясти ручку.
— Я — Шинид, леди Марианна, — со вздохом объяснила гостья.
— Жена Пендрагона? — уточнила Марианна. — И все же как вы сюда попали?
— Чудом.
— Простите, я, наверное, не расслышала?
— Прошу вас, не пугайтесь.
— Я не боюсь.
— Ну и отлично.
— Но я не верю в чудеса. Шинид пожала плечами:
— Как вам будет угодно, миледи. Собственно, я пришла к вам, чтобы попросить вас немного потерпеть. Мой муж спешит к нам на помощь.
— Если вы действительно колдунья, то почему бы вам не явиться к нему тем же способом, каким вы явились ко мне? — Марианна с подозрением смотрела то на дверь, то на гостью. Принять чудо как данность она пока не могла.
— Я бы могла, но не хочу. Моя служанка здесь в заложницах, и, если я исчезну, они могут сделать с ней что-нибудь ужасное. — Шинид уже пожалела о том, что продемонстрировала перед принцем и Юстасом свои способности, и на чем свет ругала себя за вспыльчивый характер.
Марианна вздохнула и опустилась на придвинутую к стене кровать.
— Я здесь по той же причине. Как заложница. Приманка для Роберта или Ричарда.
— А Роберт не хочет вас спасать?
— Для того чтобы меня вызволить и не попасться, нужно разработать план, а я, честно говоря, не могу придумать способ, как это сделать, особенно не рискуя.
— Ему не придется сильно рисковать. Марианна с недоумением посмотрела на Шинид.
— Когда Коннал приедет в замок, я вас освобожу.
— Сделайте это сейчас.
— Нет, сейчас здесь слишком много охраны. Четверо только на лестнице. Юстас спит этажом ниже, как раз под нами. Рано или поздно они явятся за нами, но я существенно облегчу им задачу.
— Как?
Шинид хотела ответить, но Марианна прикрыла ей рот рукой.
— Знаю, чудом. — Марианна задумалась. — Почему бы вам просто не усыпить охрану, Юстаса и принца и не вытащить нас всех из этой дыры?
Шинид, подбоченившись, нетерпеливо притопнула ногой.
— Я не могу и не хочу причинять вред невинным.
— Ничего себе невинным! Но ведь вы позволяете им причинять вред мне!
Шинид окинула Марианну оценивающим взглядом.
— Вы выглядите вполне пристойно. Не исхудали, да и следов побоев не видно. Но если, миледи, вы хотите, чтобы я защитила ваше тело, вы должны попросить.
— Попросить, чтобы вы меня заколдовали? Да вы, видно, считаете меня сумасшедшей!
Шинид пожала плечами.
— Ваше право. А кто такой Роберт? Марианна улыбнулась мечтательно и нежно.
— Роберт Локсли известен под прозвищем Робин Гуд. Марианна принялась вводить Шинид в курс их с Робертом отношений, когда в коридоре послышались голоса.
— Ко мне кто-то идет, — прошептала Шинид. «Наверное, они принесли снотворное зелье», — подумала она про себя.
— Чего от вас хочет принц Иоанн?
— Как и большинство сильных мира сего, он хочет моей волшебной силы.
— Но это же смешно!
— Думаю, принц считает меня способной перемещать армии и добывать золото из воздуха, — хихикнула Шинид.
Марианна изумленно воззрилась на нее.
— А вы это можете?
— Я всего лишь умею повелевать стихиями — больше ничего.
С этими словами Шинид щелкнула пальцами и исчезла, оставив после себя красноватый дымок.
Марианна ошеломленно смотрела туда, где только что была гостья, потом принялась рубить ладонью воздух. Дым вел себя вполне поземному — он рассеивался.
— Вот так: всего лишь повелевать стихиями! — проговорила она вслух и хмыкнула.
День клонился к вечеру. Сумерки наступили быстро, игра света и тени способствовала успеху неожиданного нападения. Одетые, словно простые крестьяне, несколько разбойников Роберта и рыцарей Коннала вошли в Ноттингем. Большинство людей Коннала остались в лесу, ибо ирландский акцент мог выдать их с головой. По команде Монро должна была начаться атака на замок.
Следуя за Робертом, люди Монро рассредоточились вдоль западной стены замка.
— Ну что ж, подождем.
Коннал скрипел зубами от нетерпения. Те, кто был уже во дворе, должны были отпереть им ворота. Коннал надеялся, что они снимут часовых без шума, поскольку если в замок они не попадут — все пропало. Коннал был в панике, ибо больше не ощущал присутствия Шинид так же ясно, как до сих пор. Она ни разу не появилась рядом с ним в лесу, и он не знал, что думать, терзаясь всевозможными подозрениями.
За воротами послышался шум, словно по ним кто-то барабанил. Коннал взглянул на Роберта. Тот пожал плечами и попытался их отворить. Бесполезно. Ворота были заперты.
— Спокойно, Робин, — послышалось с той стороны, и створка чуть-чуть приоткрылась. Роберт заглянул внутрь и увидел, что Иоанн и Вилли оттаскивают в сторону не подающих жизни часовых.
Они проскользнули во двор и спрятались под телегой.
— Я слышал, что она в башне.
— Ты хочешь сказать — они? — спросил Коннал.
Малютка Иоанн покачал головой:
— Леди Марианна — да, а вот ваша жена…
— Господи! — ужаснулся Робин, посмотрев вверх, куда показывал Вилли.
Коннал скользнул взглядом по башне и замер.
— Я убью его, — прошептал он, но Робин схватил его за плечо, чтобы Коннал не наделал глупостей.
— Не торопись, старина.
Коннал стряхнул руку Робина с плеча. Он неотрывно смотрел вверх. С парапета свисала веревка. А к веревке было привязано тело. Коннал сразу понял, что это Шинид. Только страх мог заставить человека совершить такое. Она была спеленута — так на Востоке готовили к похоронам покойников, — вся в белом, только волосы ее остались на свободе. Коннал где угодно узнал бы эти волосы и серебристые ленты-обереги, вплетенные в косицы у висков.
— Господи, — простонал он, — как же я ее оттуда достану?
— Погодите, ребята. Придумаем что-нибудь, — шепнул Малютка Иоанн. Стянув одежду с часового, он протянул ее Вилли. — Для меня великовата, — пояснил он. — Пошли за мной, только ради Бога, Коннал, придержи язык.
Коннал шел за Робином и Иоанном не чуя под собой ног. То и дело взгляд его устремлялся ввысь, туда, где висела Шинид. «Вот почему она не пришла ко мне», — думал он. Одно его успокаивало: он все еще чувствовал биение ее сердца.
Прижимаясь к стене, все четверо неслышно скользили в сторону западного входа, мимо кухни и маслобойни. Коннал подобрал ведро и, стараясь держаться как можно увереннее, зашагал к замку. Он молил Бога о том, чтобы никто из местных с ним не заговорил. Робин подхватил мешок с зерном и последовал за ним. Иоанн и Вилли отделились от группы и направились к другому входу.
Коннал вошел в замковую кухню, поставил ведро в угол, удивленный тем, что его появления словно бы никто и не заметил. Робин снял капюшон, и кухарка расплылась в улыбке. Легонько подтолкнув локтем девушку-помощницу, она кивнула в сторону гостя.
— Робин Гуд, — прошептала девушка и, ахнув, прикрыла рот рукой.
— Где леди Марианна?
— Думаю, в башне.
Роберт подошел к девушке и насыпал ей в ладонь горсть монет, а потом поцеловал ее в лоб. Коннал наблюдал за ними, приподняв бровь. Он видел, как жадно молоденькие служанки смотрели на него. Дай им волю, они бы так на него и набросились.
— Вот как, Робин? Девушек задабриваешь?
— Что поделаешь, я обаятельный, а быть разбойником в их глазах очень романтично. А деньги я им даю те, что отнимаю у лордов. Это из их налога принцу Иоанну.
Коннал усмехнулся и покачал головой. Робин дал ему знак молчать, и оба прижались к стене. Двое часовых вошли в зал. Робин надвинул капюшон и заступил одному из них путь. Коннал проделал то же самое с другим часовым, и через мгновение стражники без единого звука лежали на полу бездыханные. Затащив часовых в нишу, друзья быстро избавили несчастных от их одежды.
— Вот так-то лучше, — проворчал Робин, с довольным видом оглядев свое новое облачение.
Теперь красться смысла не было, и друзья быстро направились по коридору к башне.
— Что там за помещения на самом верху? — спросил Коннал.
Робин нахмурился.
— Личные апартаменты Юстаса.
— Вот туда мне и придется идти, чтобы вызволить Шинид.
Робин нахмурился, но кивнул в знак согласия, и приятели пошли дальше. Первую схватку пришлось выдержать у часовни.
— Всем бросить оружие! — приказал Робин. — С вами я драться не хочу.
Но стража принца была настроена агрессивно. Робин отбил первый выпад, меч его проткнул стражника чуть ниже живота, а Коннал тем временем сбил с ног другого и воткнул свой меч в его грудь. Еще двое пали от рук их друзей. На звук боя прибежали другие, но их ждала та же незавидная участь. Коннал знал, что выигрывает тот, кто нападает первым, и эта тактика всегда приносила плоды.
— Коннал, — наконец позвал его Робин с другого конца коридора. — Там две лестницы, и обе ведут наверх: одна в башню, другая к Юстасу.
Коннал растерялся, не зная, как поступить. Бросать друга одного ему не хотелось.
— Я иду к Марианне. — Робин стремительно обернулся, услышав шаги — невесть откуда взявшийся солдат едва не сбил его с ног, но Робин ловко увернулся и ударил стража головой о каменную стену. Оставив его стонать на полу — Робин не захотел его добивать, — он побежал наверх.
Шум поднял Юстаса с постели и выманил в коридор. Там было пусто, ни одного часового. Он побежал вниз и нос к носу столкнулся с Робином Гудом.
— Вы в осаде, — с улыбкой сообщил ему Робин.
— Не может быть!
— Понимаю ваше недоумение. Вы ведь не ожидали, что мы с Пендрагоном найдем общий язык, не так ли?
Опять Пендрагон! Юстас выхватил меч.
— Я должен был догадаться, что этот ирландский выродок сумеет выжить! Надо было мне самому его прикончить!
— Где она? — Робин приставил меч к его сердцу. Ноттингем нанес ответный удар, и зазвенела сталь.
— Она мертва.
— Лжешь! — Робин Гуд сделал выпад, и на груди Юстаса появилась кровь.
Он, скривившись от боли, зажал рану рукой.
— Разве я лгал тебе насчет твоего отца? Насчет твоих владений, которые теперь мои? — Последние слова Юстас произнес с такой глумливой улыбочкой, что Робин едва не потерял голову от ярости. А если он еще убил и Марианну… Нет, она не может умереть. Коннал поклялся, что Шинид ее защитит.
И тут Марианна громко позвала возлюбленного по имени, и Робин, только на миг взглянув наверх, улыбнулся. С утроенной силой он стал прижимать Юстаса к стене. Звон мечей гулко раздавался в пустом коридоре, и каждый удар мог оказаться смертельным.
— Сегодня ты умрешь.
— В самом деле? — Юстас схватил Робина Гуда за тунику и повалил на пол.
Робин Гуд ударился о каменный пол, но крик Марианны мгновенно подбросил его вверх, и, не дав Юстасу времени воспользоваться заминкой, он бросился на него и проткнул ему грудь.
Юстас смотрел на него широко распахнутыми глазами, не смея поверить, что смерть так быстро настигла его. Роберт отшвырнул еще полуживого врага ногой, тот упал навзничь и через несколько мгновений был уже мертв. Не медля, Роберт помчался наверх и за очередным поворотом лестницы увидел Марианну.
— Я знала, что ты придешь, — сквозь слезы прошептала она и упала в его объятия.
— Марианна, мое сокровище!
Он целовал ее и был счастлив. Наконец-то она была рядом с ним.
— Шинид, она…
— Нет! — успокоила его Марианна. — За нее бояться не надо. Она все может! Она освободила меня, как обещала, хотя после этого я ее не видела…
— Тогда еще не все потеряно! А теперь, любовь моя, я должен позвать своих товарищей.
Коннал распахнул дверь, ведущую в спальню Юстаса, и выглянул в окно.
— Шинид!
Она не отвечала, тело ее болталось, как шар на веревке. Коннал вылез на подоконник, попытался до нее дотянуться, но не смог. Он вернулся в комнату и принялся с лихорадочной поспешностью искать что-нибудь, чем он мог бы ее зацепить. За стенами вовсю шло сражение. Коннал догадался, что Робин успел дать сигнал Монро. Он послал горящую стрелу — знак того, что Марианна жива и здорова. Он был, конечно, рад за друга, но своя печаль тяжело давила ему на сердце. Надо попытаться достать Шинид. Коннал выбежал из спальни, пронесся мимо Марианны, выбил дверь, ведущую на парапет, да так, что она слетела с петель. Он сделает из принца Иоанна отбивную, если Шинид погибнет!
Коннал помчался к доске, лежащей на парапете и придавленной тяжелыми камнями. Как же они боялись Шинид, если обрекли ее на подобную пытку, лишь бы обезопасить себя! Коннал свесился через парапет. Сердце его сжалось. Туго спеленутая простынями, обвязанная бечевой поперек туловища, Шинид болталась на веревке, беспомощная, как младенец.
Время шло, и она, должно быть, уже задыхалась в своих тугих путах. Скорее всего ее опоили, лишив возможности применить колдовство. Коннал не придумал ничего лучше, кроме как поднять ее, перехватывая веревку. Он боялся, что, цепляясь за неровную поверхность дерева, веревка может истереться и лопнуть. То, что Шинид была легкой как пушинка, дела не меняло.
— Шинид! — позвал он.
Она не отзывалась, тело ее вращалось, как веретено. Коннал мысленно призывал ее очнуться, он кричал ей о своей любви, но весь мир его сейчас сосредоточился на куске дерева и на веревке. Он медленно, дюйм за дюймом, тянул ее вверх; он старался делать это осторожно, без рывков, чтобы не перетереть веревку.
«Коннал», — услышал он где-то в глубине сознания.
Он замер. «Шинид, ты ведь знаешь, что я здесь».
«Коннал, не надо ничего делать».
— Ты упадешь! — закричал он и лег плашмя на доску. Мускулы его натянулись как канаты, рана на боку открылась. Он проклинал принца. Обречь ее на такую жестокую смерть!
Вот он почти у цели. «Доверься мне, любовь моя!»
— Я верю! Но тебе для колдовства нужны руки!
«Верь в мою чудесную силу, Коннал! Я люблю тебя. Ты — моя душа».
Глаза его жгло огнем.
— Я люблю тебя, — шептал Коннал и молил Бога о том, чтобы он мог еще очень долго говорить ей слова любви.
Доска треснула и повисла, веревка дернулась и выскользнула из его рук. Коннал схватился за конец, торчащий из-под камня, и его бросило к стене, сильно ударив о нее всем телом. В ужасе он смотрел, как Шинид несется к земле.
— Нет! — дико закричал он.
За мгновение до того, как удариться, пелены взмыли ввысь, и Коннал, не веря своим глазам, смотрел, как из-под них выпорхнула голубка и стрелой взмыла в небо. А ткань мягко опустилась на землю.
Коннал посмотрел вниз, туда, где шел бой. Голубки там не было. Тогда он задрал голову и увидел на крыше Робина.
— О, Коннал! Мне так жаль! — крикнул сверху Робин.
— Где птица?
Леди Марианна нахмурилась и показала на камень, удерживающий доску.
— Стойте здесь! — рявкнул Коннал и обошел камень. Он заплакал, не стыдясь своих слез, и опустился на колени перед бедной белой голубкой.
— Шинид!..
И тут вокруг голубки возникло серебристо-белое мерцание. И вдруг крылья ее стали удлиняться, принимая форму рук, клюв стал менять очертания, и возникло лицо, а оперение на головке превратилось в рыжие кудри. Коннал схватил ее и прижал к себе.
Она улыбалась, а он, целуя ее, повторял ее имя как заклинание.
Она целовала его шею, подбородок, губы, и тело ее было нагим и теплым в его объятиях. Они стояли на коленях на парапете замка, и Шинид плакала, целуя его и прижимая к груди его голову.
— Я не могу поверить, что ты жива. Когда ты упала, я подумал… Боже милостивый!
— Я знаю, знаю, — ласково повторяла она и гладила его по волосам.
— Я думал, тебе нужны руки для колдовства.
— Как видишь, не всегда, — говорила она, пытаясь его успокоить. — Не всегда.
— Слава Богу!..
Позже, думала Шинид, она расскажет ему, как ее опоили зельем, и о том, какой она была беспомощной, и как тишина и прохлада прочистили ее мозг и она вновь обрела способность колдовать. Но все это будет потом, позже.
Кто-то позади них деликатно покашлял.
Коннал с трудом оторвался от ее губ и обернулся. Леди Марианна протягивала им свой плащ. Коннал благодарно кивнул и завернул в него Шинид.
— Со всеми бедами покончено, — объявил Робин. — И по-моему, вернулся Ричард.
Шинид свесила голову вниз, чтобы посмотреть, что происходит, и у Коннала от страха захолонуло сердце — а вдруг она свалится вниз? А там, на земле, бой стих, и во двор замка торжественно въезжал король Ричард.
— Теперь Иоанн за все ответит.
— Он удрал, — презрительно процедила Шинид.
— В самом деле? — удивился Робин.
— Да. Он сказал, что если Ричард хочет, пусть берет меня, ему не жалко.
Коннал расхохотался.
— Мне кажется, леди Шинид, что даже Коннал не в силах с вами справиться. — Робин посмотрел на Марианну. — Пойдем, поприветствуем твоего кузена.
Роберт повел Марианну за собой, но она все оглядывалась, смотрела на чудесную пару и не могла поверить в чудеса, какие только что видела. И главное — все это произошло не во сне, а наяву! И она не знала, что больше ее поразило: чудеса, коим она была свидетельницей, или чудесная любовь этих двух ирландцев. Впрочем, она решила, что теперь будет верить в чудеса. И всегда будет верить.
Шинид подняла глаза на мужа и улыбнулась, а Коннал засмеялся, глядя в небо, и прижал ее голову к своей груди. Он творил заклинания о том, чтобы любовь их была вечной. Он благодарил стихии за то, что любовь Шинид сделала его сильным и добрым. И какая жизнь его ждала! Чудесная, полная неожиданных поворотов. Ведь жена его могла править всем миром! Он отодвинул ее от себя и посмотрел на любимое лицо.
— Я люблю тебя, Коннал. Он улыбался:
— Ричард будет рад с тобой познакомиться.
— Ну тогда давай как можно быстрее спустимся вниз. — Вдруг она нахмурилась. — Моя единственная одежда осталась внизу. Ты ведь не хочешь, правда, чтобы король увидел меня в таком виде? — Она распахнула плащ, демонстрируя ему красоту своего тела, и Коннал, засмеявшись, прижал ее к себе.
Он смотрел на нее горящим взглядом. Он готов был любить ее прямо здесь, на парапете стены.
— Я люблю тебя, люблю! — повторял он, сжимая ее плечи.
Она коснулась его руки.
— Да, Коннал, сила моя в твоей любви, ибо твоя душа — это и моя душа. Я тоже люблю тебя.
Он целовал ее и целовал, и не мог насытиться, и поклялся себе жить полной жизнью, не теряя впустую ни единого мгновения дарованного ему счастья.
— Ну, вот так дела! — раздался у них за спиной голос Мерфи. Она держала в руках чистое платье. Бог знает где она его раздобыла. — Король приехал, а наша леди голая, как молодая в брачной постели. Какой позор, милорд.
Мерфи протиснулась между ними, и они увидели слезы в ее глазах. Она помогла Шинид одеться. Коннал с улыбкой наблюдал за суетой служанки, и сердце его пело от счастья.
— Знаешь, — вдруг сказала Шинид, — я немножко устала от Англии.
— Тогда мы едем домой, — кивнул Коннал, а Мерфи всхлипнула, затягивая на платье шнуровку.
— Хорошо, но тогда вы должны как можно скорее подарить мне деток, чтобы я их нянчила.
Шинид приподняла бровь и улыбнулась. Коннал протянул руку, и его жена подошла к нему, подняв к нему лицо.
— Да, давай поедем домой и займемся этим.
Коннал целовал свою жену, не обращая внимания на причитания Мерфи. И тут с лестницы раздался голос Наджара и грозный рев короля.
Но Конналу было все равно, кто там кричит. Ему было важно лишь то, что жена его снова с ним, в его объятиях, и он готов был излить на нее свое счастье еще тысячей поцелуев.
Вдруг поднялся ветер, он трепал их волосы, одежду, и этот ветер принес запах мха и моря, запах родины. Внизу, на земле, горели костры, и пламя взлетало вверх, и люди с благоговейным страхом взирали на чудо. И зеленый плющ, покрытый цветами, покрыл голые камни, он стлался вдоль парапета, ластился к их ногам, свивая вокруг них живой шатер.
И луна, плывя по небу, светила только для них и только на них изливала свое серебряное сияние.
Шинид и Коннал вздохнули, и сила их любви осветила небо и землю.
Земля, вода, огонь и ветер — все шептали об их любви, рассказывая миру то, что узнали о любви эти двое. И Коннал улыбался, целуя свою колдунью.
И боль предательства, и горечь потерь и обид — все забылось, все излечило чудо, — но не чудо волшебства, а чудо любви, рожденной между суровым рыцарем и женщиной с горячим сердцем, щедро поделившейся с ним жаром и нежностью своей души. И он знал, что посреди его мира, в самой его сердцевине, живет заветный дух, первый элемент, изначальная стихия, рожденная за много веков до него и теперь наконец нашедшая свое место.
Эпилог
Коннал наблюдал за тем, как народ празднует возвращение в свой замок лорда О'Малли. Диллон веселился вовсю, отплясывая со своей сестрой Мойрой, и Коннал не знал, что радует его больше: возвращение собственности законному владельцу или улыбка Мойры, которая ни одного из мужчин на празднике не оставила равнодушным.
— Ты выглядишь весьма довольной собой, любовь моя.
— Я тут ни при чем, это ты уговорил Ричарда вернуть земли в Ирландии их законным владельцам.
— Ричард не так плох, как ты о нем думала.
Коннал едва заметно улыбнулся. Шинид очаровала Ричарда, но при этом король если и произвел на нее впечатление, то не такое уж сильное. Шинид знала, что муж ее Коннал куда привлекательнее во всех отношениях. Впрочем, Коннал ничего не имел против, ибо он считал, что над Шинид должен иметь власть только один мужчина — он сам.
— Ты хочешь быть с ним? Коннал засмеялся.
— Нет, любовь моя, — произнес он, окидывая ее нежным взглядом.
Шинид почувствовала приближение схваток.
— Коннал, пожалуйста, не смотри на меня так…
Он опустил глаза на ее располневший живот, провел по нему ладонью и услышал, как внутри толкнулся ребенок.
— Она шевелится.
— Ты уверен, что будет девочка?
— Конечно! — Коннал широко улыбнулся. — Рыжеволосая и с зелеными глазами.
Он осторожно усадил ее в кресло, махнув Мерфи, которая теперь всегда крутилась подле Шинид. Он заметил, как Наджар побледнел от волнения.
— Я кое-что должна сказать тебе, любовь моя. Пожалуй, надо сделать это прямо сейчас.
— Что? В чем дело? Ты больна? Пришел твой срок?
— Да, пришел мой срок. О, не нервничай так, она чуть-чуть подождет.
— Значит, ты тоже уверена, что у нас будет девочка?
— Да, и именно о ней нам надо поговорить. — Она очень волновалась.
— Говори, любовь моя, у нас нет секретов друг от друга.
— Ну, это не секрет, но…
— Шинид, не тяни!
— Если у нас родится девочка, Коннал, она будет очень похожа на меня.
Коннал усмехнулся:
— Ну, это-то я знаю.
— Нет, ты не понял — она будет сильнее меня. — Коннал побледнел, и глаза его расширились от благоговейного ужаса.
Шинид поморщилась от боли. Ребенок просился на свет.
— Да, и каждый ребенок, который родится от нее, будет все сильнее.
— О Боже! — Коннал бессильно опустился на пол у ее ног. Она погладила его по волосам. — Это касается только девочек?
Шинид пожала плечами:
— Не знаю. Мой дядя Куинн очень сильный волшебник.
— Шинид!
— Но вообще-то у девочек их волшебный дар проявляется более ярко, чем у мальчиков.
— Вот-вот начнется?
— Нет, подожди еще. Слушай. Ты помнишь, что происходило, когда мы любили друг друга?
Улыбка его была улыбкой соблазнителя и соблазненного. И Шинид любила его еще сильнее за те воспоминания, что читала в его глазах.
— Конечно.
— Если бы я тебя не любила, я бы умерла, и род прервался бы — по женской линии. Если колдунья из рода друидов выходит замуж не по любви, род обрывается.
— И что тогда?
— И тогда надо ждать века, пока сила вновь не восстановится.
Коннал погрустнел.
— Но нам пока об этом не стоит волноваться. Шинид согнулась пополам. Боль становилась невыносимой.
— Ты должен быть со мной, когда она появится на свет. Коннал содрогнулся от ужаса.
— Пойми, ты должен быть первым, кто возьмет ее на руки. Ты должен благословить ее своей любовью. Моя мать не получила любви и благословения родителей, и жизнь ее многие годы была лишена радости. — Шинид схватила Коннала за руку. — Нам уже пора.
Несколько часов спустя, уже за полночь, Коннал присутствовал при появлении на свет своего ребенка. Ему было больно, ибо он видел, что Шинид страдает, но он радовался, что стал свидетелем самого таинственного из таинств и чудесного из чудес. Мерфи протянула ему ребенка, завернутого в чистое полотно, и Коннал услышал, как дочь его сделала первый вздох, а потом издала первый крик. И крик этот был достаточно громким.
Личико ее скривилось и покраснело.
— У нее твой характер, — улыбнулся он сквозь слезы и посмотрел на Шинид. Волосы ее были влажными от пота, лицо измученное.
Мерфи суетилась с уборкой, и Коннал подошел к ней и благодарно поцеловал. Шинид погладила девочку.
— У нее еще нет имени, — напомнил ей Коннал.
— Имя ей должен дать ты.
— Я?
— Ты.
— Нет, ты сама назови ее.
Шинид вздохнула и закрыла глаза. Она не желала сдаваться, и Коннал, внимательно наблюдая за ней, размышлял, когда можно отступить с достоинством. Он подошел к окну, распахнул его, и летняя ночь ворвалась в комнату, наполнив ее своим ароматом. Воздух за окном мерцал: это эльфы и феи захотели порадоваться рождению новой волшебницы. Коннал ткнул пальцем в небо, показывая его своей дочери.
Девочка уткнулась ему в грудь и засопела, и Коннал вдруг почувствовал, как что-то огромное и чудесное расцветает в нем. Это была любовь, большая как мир.
— Мы назовем ее Этейн, — прошептал он. — Сияющая.
Довольный своим выбором, он вернулся к Шинид, сел на краешек кровати и протянул ей младенца, прошептав ей слова любви. Он обнял своих женщин, свою семью, и ему показалось, что крестовые походы вместе с королями были где-то когда-то в другой жизни. Он вернулся на родину с мешком, полным золота, и сердцем, полным тоски по Ирландии. А еще с мечтой назвать кусочек ирландской земли своим домом. Но он нашел гораздо больше того, о чем мечтал. В его руках было доказательство существования чуда — чуда любви, и оно через века, через тьму поколений взывало к нему. И он знал, что они будут лелеять это чудо, ибо богатство его и удача заключались не в волшебстве, не в магии, которой он стал сопричастен, но в любви, что расцветает в двух сердцах и заставляет их биться как одно.
Он посмотрел на свою дочь и мысленно попросил ее никогда никого не превращать в козла.
— Ты выглядишь весьма довольной собой, любовь моя.
— Я тут ни при чем, это ты уговорил Ричарда вернуть земли в Ирландии их законным владельцам.
— Ричард не так плох, как ты о нем думала.
Коннал едва заметно улыбнулся. Шинид очаровала Ричарда, но при этом король если и произвел на нее впечатление, то не такое уж сильное. Шинид знала, что муж ее Коннал куда привлекательнее во всех отношениях. Впрочем, Коннал ничего не имел против, ибо он считал, что над Шинид должен иметь власть только один мужчина — он сам.
— Ты хочешь быть с ним? Коннал засмеялся.
— Нет, любовь моя, — произнес он, окидывая ее нежным взглядом.
Шинид почувствовала приближение схваток.
— Коннал, пожалуйста, не смотри на меня так…
Он опустил глаза на ее располневший живот, провел по нему ладонью и услышал, как внутри толкнулся ребенок.
— Она шевелится.
— Ты уверен, что будет девочка?
— Конечно! — Коннал широко улыбнулся. — Рыжеволосая и с зелеными глазами.
Он осторожно усадил ее в кресло, махнув Мерфи, которая теперь всегда крутилась подле Шинид. Он заметил, как Наджар побледнел от волнения.
— Я кое-что должна сказать тебе, любовь моя. Пожалуй, надо сделать это прямо сейчас.
— Что? В чем дело? Ты больна? Пришел твой срок?
— Да, пришел мой срок. О, не нервничай так, она чуть-чуть подождет.
— Значит, ты тоже уверена, что у нас будет девочка?
— Да, и именно о ней нам надо поговорить. — Она очень волновалась.
— Говори, любовь моя, у нас нет секретов друг от друга.
— Ну, это не секрет, но…
— Шинид, не тяни!
— Если у нас родится девочка, Коннал, она будет очень похожа на меня.
Коннал усмехнулся:
— Ну, это-то я знаю.
— Нет, ты не понял — она будет сильнее меня. — Коннал побледнел, и глаза его расширились от благоговейного ужаса.
Шинид поморщилась от боли. Ребенок просился на свет.
— Да, и каждый ребенок, который родится от нее, будет все сильнее.
— О Боже! — Коннал бессильно опустился на пол у ее ног. Она погладила его по волосам. — Это касается только девочек?
Шинид пожала плечами:
— Не знаю. Мой дядя Куинн очень сильный волшебник.
— Шинид!
— Но вообще-то у девочек их волшебный дар проявляется более ярко, чем у мальчиков.
— Вот-вот начнется?
— Нет, подожди еще. Слушай. Ты помнишь, что происходило, когда мы любили друг друга?
Улыбка его была улыбкой соблазнителя и соблазненного. И Шинид любила его еще сильнее за те воспоминания, что читала в его глазах.
— Конечно.
— Если бы я тебя не любила, я бы умерла, и род прервался бы — по женской линии. Если колдунья из рода друидов выходит замуж не по любви, род обрывается.
— И что тогда?
— И тогда надо ждать века, пока сила вновь не восстановится.
Коннал погрустнел.
— Но нам пока об этом не стоит волноваться. Шинид согнулась пополам. Боль становилась невыносимой.
— Ты должен быть со мной, когда она появится на свет. Коннал содрогнулся от ужаса.
— Пойми, ты должен быть первым, кто возьмет ее на руки. Ты должен благословить ее своей любовью. Моя мать не получила любви и благословения родителей, и жизнь ее многие годы была лишена радости. — Шинид схватила Коннала за руку. — Нам уже пора.
Несколько часов спустя, уже за полночь, Коннал присутствовал при появлении на свет своего ребенка. Ему было больно, ибо он видел, что Шинид страдает, но он радовался, что стал свидетелем самого таинственного из таинств и чудесного из чудес. Мерфи протянула ему ребенка, завернутого в чистое полотно, и Коннал услышал, как дочь его сделала первый вздох, а потом издала первый крик. И крик этот был достаточно громким.
Личико ее скривилось и покраснело.
— У нее твой характер, — улыбнулся он сквозь слезы и посмотрел на Шинид. Волосы ее были влажными от пота, лицо измученное.
Мерфи суетилась с уборкой, и Коннал подошел к ней и благодарно поцеловал. Шинид погладила девочку.
— У нее еще нет имени, — напомнил ей Коннал.
— Имя ей должен дать ты.
— Я?
— Ты.
— Нет, ты сама назови ее.
Шинид вздохнула и закрыла глаза. Она не желала сдаваться, и Коннал, внимательно наблюдая за ней, размышлял, когда можно отступить с достоинством. Он подошел к окну, распахнул его, и летняя ночь ворвалась в комнату, наполнив ее своим ароматом. Воздух за окном мерцал: это эльфы и феи захотели порадоваться рождению новой волшебницы. Коннал ткнул пальцем в небо, показывая его своей дочери.
Девочка уткнулась ему в грудь и засопела, и Коннал вдруг почувствовал, как что-то огромное и чудесное расцветает в нем. Это была любовь, большая как мир.
— Мы назовем ее Этейн, — прошептал он. — Сияющая.
Довольный своим выбором, он вернулся к Шинид, сел на краешек кровати и протянул ей младенца, прошептав ей слова любви. Он обнял своих женщин, свою семью, и ему показалось, что крестовые походы вместе с королями были где-то когда-то в другой жизни. Он вернулся на родину с мешком, полным золота, и сердцем, полным тоски по Ирландии. А еще с мечтой назвать кусочек ирландской земли своим домом. Но он нашел гораздо больше того, о чем мечтал. В его руках было доказательство существования чуда — чуда любви, и оно через века, через тьму поколений взывало к нему. И он знал, что они будут лелеять это чудо, ибо богатство его и удача заключались не в волшебстве, не в магии, которой он стал сопричастен, но в любви, что расцветает в двух сердцах и заставляет их биться как одно.
Он посмотрел на свою дочь и мысленно попросил ее никогда никого не превращать в козла.
Замечание автора
Спасибо, что прочли «Невесту рыцаря». Надеюсь, вам понравилась последняя книга ирландской трилогии. Несмотря на то что вся книга является продуктом моего воображения, в ней есть и частица правды. В качестве справочного материала я использовала «Историю средневековой Ирландии». В ней я черпала информацию о реальных событиях и персонажах Ирландии того времени. «История» утверждает, что принц Иоанн назначал на руководящие посты людей по своему выбору, не считаясь с мнением отца, Генриха. В то время как вверенная Иоанну Ирландия страдала, принц находился в Англии и был занят в основном дворцовыми интригами, готовя переворот с целью занять трон, покуда Ричард гнил в тюрьме Леопольда. В марте Иоанн был смещен с поста самим Ричардом, но легенда приписывает эту заслугу некоему Робин Гуду. Как я выяснила, легендарный Робин совмещает в себе черты сразу многих людей, а был ли благородный разбойник в Ноттингеме на самом деле или нет — никто не знает. Хотя, как мне показалось, больше всего в нем взято от Роберта Локсли, реально существовавшего человека: графа Ноттингемского.
Что касается шерифа, то хроники не донесли до нас его настоящего имени, и я взяла на себя смелость назвать его Юстасом Лоудхамом, реально существовавшим шерифом тринадцатого века. Кроме того, шериф был человеком мерзким и вполне заслужил такое мерзкое имя.
Бог храни Ирландию!
Что касается шерифа, то хроники не донесли до нас его настоящего имени, и я взяла на себя смелость назвать его Юстасом Лоудхамом, реально существовавшим шерифом тринадцатого века. Кроме того, шериф был человеком мерзким и вполне заслужил такое мерзкое имя.
Бог храни Ирландию!