Фэйзер Джейн. Алмазный башмачок

   — Я так боюсь причинить тебе боль. Я хочу ласкать тебя, но мне надо знать, позволишь ли ты мне это.
   — Пожалуйста, — прошептала она. — Пожалуйста, ласкай меря.
   Сейчас она не могла даже пошевелиться, тело ее совершенно расслабилось, как у задремавшей на солнце кошки, лишь под кожей все быстрее и быстрее струилась по жилам кровь.
   Пальцы Лео спустились к ее слегка раздвинутым ногам.
   И снова он приостановился, боясь, что она судорожно сожмет их, но Корделия, доверяя ему, осталась недвижимой, хотя тело ее пылало любовным жаром, грудь вздымалась и опускалась, а чувствительный бугорок внизу живота затвердел и поднялся навстречу его нежным пальцам. Он посмотрел ей в лицо. Глаза ее были закрыты, но алые губы трепетали, а на щеках играл нежный румянец.
   — Милая!
   Глаза ее открылись. Она изогнулась от его ласк.
   — Я люблю тебя, Лео.
   Он улыбнулся, погладил Корделию своей увлажнившейся ладонью по животу, поудобнее усадил на коленях, так, чтобы голова пришлась на сгиб его руки, потом поцеловал ее, на этот раз с растущим нетерпением. Язык Лео коснулся ее губ, прося, но не требуя пустить его дальше. Губы ее тут же приоткрылись, давая ему дорогу в сладостный грот зева. Она изогнулась в объятиях Лео, и ее язык сплелся с его.
   Корделия испытала странное состояние, тело как бы перестало принадлежать ей. Оно само знало, что ему делать, как отвечать на ласки Лео. В глубине ее чрева вздымалась жаркая волна, отзывающаяся теплой влажностью в чреслах.
   Она повернулась в его объятиях и прижалась к нему всей своей обнаженной плотью.
   Лео встал, держа Корделию на руках. Она взглянула на него и робко улыбнулась:
   — Пора?
   — Только если ты хочешь этого, — тихо ответил он, прижимая ее к груди и наблюдая за выражением лица.
   Она протянула руку и провела по его губам подушечкой пальца, и этот чувственный жест сказал все, что он хотел знать. Лео снова опустил ее на диван и быстро снял с себя одежду. До этого момента Корделия ни разу не видела обнаженного мужчину. Она не могла оторвать взгляда от его стройного мускулистого тела, плоского живота и узких бедер, от длинных сильных ног. И тут же все ее тело плотно сжалось, отпрянуло от него, словно стараясь не допустить в себя непрошеного гостя.
   Лео присел на диван и принялся поглаживать Корделию по животу, пока не почувствовал, как расслабились ее мышцы, а все тело снова стало отвечать на его ласки. Теперь он только ждал знака, и она дала его. Полузакрыв глаза, она протянула руку и коснулась его восставшей плоти, познавая ее форму и строение. Делая это, она снова как бы со стороны удивилась тому, как прекрасно и естественно все происходящее. Направляя его плоть к самому сокровенному уголку своего тела, она знала, что хочет слиться с этим человеком телом и душой.
   Он пристально посмотрел ей в лицо, словно хотел, заглянуть в самую душу.
   — Скажи мне, что ты чувствуешь, милая.
   Она поняла Лео. Он хочет услышать, что она жаждет его всем своим исстрадавшимся телом, это ей просто необходимо сейчас, без этого она никогда не поправится, никогда не обретет себя вновь.
   — Ты так мне нужен. Я очень люблю тебя; — повторила она, облизнув внезапно пересохшие губы. — И я так хочу, чтобы ты взял меня, Лео.
   Он положил ее ноги себе на плечи, провел по ним руками, остановившись на ягодицах. Потом одним сильным, но нежным движением вошел в нее.
   И, ощутив его внутри себя, Корделия словно взмыла ввысь с какого-то высоченного обрыва. Она как будто кувыркалась в воздухе, легче перышка невесомо паря в золотистом эфире.
   Горло ее сразу же пересохло, откуда-то издалека до нее доносились не то всхлипы, не то вскрики, и она с удивлением поняла, что эти звуки исходят от нее самой. Потом, когда тело вновь обрело под собой опору, на нее обрушилась волна блаженства, и она прильнула к своему любовнику, который неутомимо двигался в ней, разделяя с любимой это блаженство, вскоре разрешившееся живительной теплой волной.
   Когда он, обессилев, бездыханным упал на нее, она погладила его по спине. Раскинув ноги, она лежала с глухо бьющимся сердцем, слабая, как только что появившийся на свет котенок.
   Но вот Лео перекатился на бок, освободив ее от тяжести своего тела. Он лег на спину, распластав одну руку поперек ее живота и прикрыв ее глаза другой. Лео ждал, что будет испытывать упреки совести, грызущее презрение к самому себе, но его душу заполняла только неимоверная радость, как будто он преподнес чудесный подарок и тут же получил ответный дар.
   — Я смогу вынести все, если ты любишь меня, — прошептала Корделия, гладя его руку, лежащую на ее животе. — Ты сделал меня снова сильной, Лео. Ты возродил меня к жизни.
   Он неотрывно смотрел на лепку сводчатого потолка, его радость внезапно иссякла, как вода, ушедшая в песок. Если он любит, то как же сумеет вынести ее возвращение к Михаэлю?
   — Я заберу тебя у Михаэля, — сказал он. — Но мне нужно все продумать. Если мы будем спешить, ничего не получится. Он начнет преследовать нас и сможет сделать все, что угодно, с бежавшей женой. Ты меня понимаешь, Корделия?
   Он сел на диване, взял ее за плечи и повернул к себе, потом обнял дорогое лицо. Она кивнула в ответ и доверчиво улыбнулась ему.
   — Да. Я подожду. И я все выдержу. — Она погладила его по щеке. — И уверяю тебя, что теперь, когда я знаю о твоей любви, мне не будет так тяжело. Отныне уже ничто не способно победить меня, Лео. Ничто и никто.
   Он покачал головой, плохо веря, что чувства могут служить надежным щитом.
   — А теперь ты должна вернуться домой, — с трудом произнес он. — Я буду делать все возможное, и как можно быстрее, но сейчас…
   — Да, я понимаю, — сказала она со знакомой робкой улыбкой, которую он долго не хотел понимать. — Если бы мне только удалось узнать, что же случилось с Матильдой. — Улыбка исчезла с ее лица, сменившись страхом. — Не мог же он велеть убить ее… или… засадить в тюрьму?
   — Нет, конечно, не мог, — произнес Лео с уверенностью, которой на самом деле не испытывал.
   Вряд ли Михаэль стал бы марать руки убийством, но для него не составляло труда упечь непокорную служанку в какой-нибудь застенок.
   Он быстро оделся, Корделия накинула на себя халат. Цвета жизни снова вернулись к ней, и белый бархат теперь оттенял се нежную прелесть, а не подчеркивал, как прежде, мертвенную бледность лица.
   — Я понесу тебя. Ты замерзнешь босиком.
   Мраморные полы Версаля были задуманы не для босых ног, и Корделия не стала возражать, когда он взял ее на руки.
   Теперь она чувствовала себя совершенно по-другому. Куда более сильной, твердой.
   — Я смогу победить Михаэля, — прошептала Корделия ему на ухо. — Я сильнее его. И мне нет необходимости терзать людей, чтобы почувствовать Свою силу. Я выиграю у него в его собственной игре, Лео.
   — А что получилось, когда ты попробовала сделать это? — сухо спросил он. Радуясь внутреннему возрождению Корделии, он в то же время до боли боялся за нее.
   — Я буду осторожна, — через какое-то время ответила она. — И не повторю тех ошибок, что уже наделала.
   Они повернули в коридор, в который выходили апартаменты князей Саксонских, и Лео почувствовал, как напряглось в его объятиях тело Корделии. Губы его сжались. При мысли о том, что ему придется вернуть ее обратно в эту адскую обитель, все его существо содрогнулось. Но другого выхода не было. Во всяком случае, пока.
   Когда они приблизились к двери, из тени портьеры навстречу метнулась какая-то тень.
   — Матильда! — вскрикнула Корделия, не веря, своим глазам.
   Она попыталась высвободиться из объятий Лео. Он поставил ее на ноги, и она босиком Побежала навстречу протягивающей к ней руки женщине.
   — Девочка, моя девочка, — мурлыкала Матильда, гладя ее по волосам и по спине.
   Взор ее, острый, ясный и пронзительный, впился в лицо виконта поверх головы воспитанницы. Выражение этого лица, надо полагать, сказало ей все необходимое, потому что она кивнула головой, и мрачная усмешка тронула ее губы.
   — Что он сделал с тобой, Матильда? — Корделия выпрямилась, отвела рукой волосы с лица, снова становясь взрослой. — Он бил тебя?
   — Господь с тобой, девочка, нет, — живо ответила Матильда. — Просто выгнал меня на улицу, не дав ни копейки, без рекомендательного письма. Но не терзай себя, Корделия, ему не удастся разлучить нас.
   — Но что ты будешь делать? И куда пойдешь? Разумеется, я дам тебе денег, но…
   — Ну, в этом дворце есть много мест, куда я смогу приткнуться, — сообщила ей Матильда. — Это целый город, здесь хватает укромных уголков — под лестницами, в разных закоулках. Где-нибудь спрячусь, дорогая. И буду присматривать за тобой, не попадаясь ему на глаза.
   Она не сказала, щадя чувства Корделии, что князь предложил ей на выбор — либо исчезнуть, не поднимая шума, либо провести остаток жизни в тюрьме по обвинению в воровстве. Угроза заключения продолжала висеть над ней, и попадаться на глаза князю не следовало.
   Она не сказала всего этого, но Корделия поняла без слов.
   Она взглянула на Лео с безмолвным вопросом.
   — Я позабочусь о Матильде, — сказал он, поворачиваясь к пожилой женщине. — Вы понадобитесь Корделии, когда я заберу ее от мужа. Я спрячу вас и постараюсь устроить так, чтобы вы почаще виделись с ней.
   Матильда пристально посмотрела на Корделию, потом перевела взгляд на виконта. Затем кивнула, но теперь уже с явным удовлетворением.
   — Что ж, все шло к тому, — сказала она. — Я всегда знала, что так оно и будет. Моя малышка может любить только раз в жизни. Как и ее мать.
   Она притянула Корделию к себе и поцеловала ее.
   — Я припасла для тебя кое-что. Это позволит тебе на время избавиться от жестокости мужа.
   — А что это такое? — сразу же заинтересовалась Корделия.
   — Тебе не надо этого знать.
   — Послушай меня, Корделия, — быстро произнес Лео. — Ты должна обещать мне, что не будешь снова провоцировать его.
   — Я не могу показать ему, что он победил меня, — неприязненно ответила она.
   — Забудь на время про свою гордость. До тех пор, пока я все не устрою. — Он взял ее пальцами за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза.
   — Я буду очень осторожна, — уступила она ему.
   — Этого мало! Ты любишь меня?
   — Ты прекрасно знаешь, что люблю.
   — Кроме того, во всей этой мерзкой ситуации ты положилась на меня. Разве не так?
   — Да, но…
   Она заколебалась, желая ответить согласием, но зная в то же время, что ее гордость никогда не позволит дать Михаэлю хотя бы видимость победы.
   Позади них в коридоре послышались шаги. Каблуки звонко цокали по мрамору пола. Голоса приближались. Корделия, подобно белому призраку, метнулась к двери апартаментов и исчезла, а Матильда словно растворилась в тени портьеры, хотя сам Лео не успел даже пошевелиться.
   Корделия закрыла дверь, ведущую в салон; В дверях кухни стоял месье Брион, с изумлением глядя на босоногую княгиню в одном только домашнем халате. Корделия невозмутимо встретила его взгляд. Она прекрасно понимала, что он, как и все остальные слуги в доме, великолепно осведомлен о том, что произошло предыдущим вечером за дверями ее спальни. Она знала также, как дурно обращался со слугами Михаэль в угоду своим садистским наклонностям. И вот теперь, устремив на месье Бриона кристально-ясный взор, она предлагала мажордому дружественный союз.
   Месье Брион поклонился.
   — Доброе утро, мадам. Его сиятельство еще не требовал кофе к себе в спальню.
   — Спасибо. Попросите Элси через десять минут принести мне чашку шоколада.
   Месье Брион снова поклонился, и Корделия прошла в свою комнату. Здесь она сбросила халат и забралась в постель. Простыни были прохладны. Она натянула одеяло и улыбнулась своим мыслям. Теперь она не даст себя сломить.
   Она обрела любовь на всю жизнь. Теперь она знает, что такое любовь. И сила любви
   защитит ее от всех невзгод.

Глава 15

   Корделия оставалась в постели до десяти часов утра. После всего происшедшего она испытывала изрядную слабость, хотя ей совершенно не хотелось спать. Не хотелось ей и вставать, ведь лежать в полудреме было так приятно. Но около десяти часов пришел слуга с запиской, что супруга наследника престола просит Корделию навестить ее. При одной только мысли о том, что она сможет поболтать наедине с подругой после напыщенных официальных встреч последних недель, всю слабость Корделии сняло как рукой. Ей не терпелось узнать, как чувствует себя Тойнет в новом качестве, услышать ее впечатления о муже, наследнике престола.
   Полуодетая, она поспешила в салон, чтобы поставить в известность своего мужа. Он сидел за завтраком и при появлении жены с интересом воззрился на нее.
   Она поняла, что он всматривается в следы, которые предыдущей ночью оставил на ее коже. Михаэль внимательно изучал взглядом кровоподтек на скуле, царапины на шее, оставленные им, когда он прижимал се к кровати. Она заметила, как в глазах его зажглось торжествующее удовлетворение.
   Она выдержала этот осмотр с холодным достоинством и, к своей радости, заметила, как померкло в его взоре довольство, сменившись недоумением. Он ожидал увидеть ее дрожащей от страха, истерзанной, смирившейся со своей участью. Но увидел совсем другого человека. Что бы там ни было, но она чувствовала себя сейчас сильнее, чем когда-либо, и знала, что буквально излучает эту силу.
   Намеренно не торопясь, она присела в реверансе.
   — Доброе утро, милорд.
   С этими словами она протянула ему принесенную слугой записку.
   — Я должна навестить сегодня утром супругу наследника престола. Мне кажется, вы захотите узнать про это.
   Он взял лист бумаги из ее рук и пробежал глазами, после чего бесстрастно произнес:
   — Это хорошо, что она продолжает питать к вам расположение. Мне не хотелось бы, чтобы вы стали одной из ее приближенных — придворные обязанности отнимают слишком много времени, — но вы можете теперь быть уверены, что она по-прежнему благосклонна к вам.
   — Она моя подруга, милорд. И наши отношения не имеют ничего общего с придворными интригами.
   Сказав это, она сверкнула глазами и вздернула подбородок. Пусть убедится, что она ненавидит и презирает его.
   Он потемнел лицом.
   — Неужели вы еще не поняли, Корделия, сколь неразумно будить мой гнев?
   — Есть вещи, которые мне чересчур трудно понять, милорд, — ответила она, снова вызывающе приседая перед ним в реверансе.
   Он встал из-за стола, подошел к ней, и с мрачным восторгом она прочитала в его взгляде растерянность.
   — Вы научитесь этому, — тихо произнес он. — Только не наделайте ошибок, дорогая.
   — Эльвира тоже вызывала ваш гнев, милорд?
   Она пожалела об этих словах сразу же, как только они сорвались с ее губ. Она пообещала Лео, что не будет специально злить Михаэля, но было уже слишком поздно. Он шлепнул ее рукой по губам.
   — Вы испытываете мое терпение, мадам.
   Шлепок этот не был настолько сильным, чтобы причинить ощутимую боль, но неожиданность и унижение пронзили Корделию до глубины души. Она не смогла скрыть мелькнувший в ее взоре страх и поняла, что он заметил это. Ей не оставалось ничего, как отступить, оставив поле битвы за ним — Прошу извинить, милорд, мне надо одеться для визита к супруге наследника престола.
   Ничего не ответив, он повернулся к ней спиной и возобновил прерванный завтрак. Корделия вышла из комнаты.
   Уединившись в спальне, Корделия мельком коснулась кончиками пальцев губ и внимательно рассмотрела их в зеркале. С губами все в порядке, но кровоподтек на скуле весьма заметен. Как лучше сделать — постараться закрыть его косметикой или оставить все как есть и придумать какую-нибудь отговорку? Тойнет постесняется спросить о его происхождении.
   — Какое платье вы наденете, миледи?
   Корделия вздрогнула. Она совершенно забыла про Элси.
   — Давай-ка я сама посмотрю.
   Она подошла к шкафу, быстро обежала взглядом висевшие там платья. Сегодня ей нужен туалет, закрывающий шею.
   Она отыскала шифоновое платье с нижней юбкой из зеленого атласа и с муслиновой пелеринкой, под которой удалось бы скрыть следы «нежных» объятий Михаэля. Элси почтительно достала платье.
   — Вы будете пудрить волосы, миледи?
   — Нет, к этому наряду не буду, — ответила Корделия. — Это принято на официальных церемониях, но не к повседневному платью.
   — Как плотно я должна шнуровать вас, миледи? — Элси предстала перед ней с корсетом в руках.
   Корделия снова подавила вздох раздражения.
   — Я скажу тебе, когда будет достаточно. Но сначала — чулки.
   — Белого шелка?
   — Да, белого шелка, — подтвердила Корделия.
   После часа бесконечных вопросов и поиска необходимых частей туалета она наконец была голова к выходу. Элси не произнесла ни слова по поводу царапин, лишь молча протянула Корделии коробочку пудры телесного цвета, Корделия припудрила синяк на скуле. Скрыть совсем его не удалось, но по крайней мере ссадины, на шее и на руках были незаметны под платьем, а про щеку она сможет что-нибудь придумать.
   Месье Брион уже ждал ее в салоне, чтобы проводить к апартаментам супруги наследника на первом этаже дворца.
   Она не видела его с момента того странного молчаливого союза, заключенного сегодняшним утром. Она совершенно естественно улыбнулась ему и пожелала доброго утра. Он поклонился в ответ, и едва заметная заговорщическая улыбка скользнула по его лицу, обычно хранящему торжественно-напыщенное выражение.
   — Надеюсь, вы хорошо спали, мадам?
   — Хорошо спится тогда, когда знаешь, что окружен друзьями, месье Брион.
   — Сущая правда, миледи.
 
   Тойнет все еще была в утреннем неглиже и порывисто поднялась с кресла, когда служанка объявила о появлении Корделии.
   — О, Корделия, как я скучала по тебе. Пойдем в мой будуар, там мы сможем поговорить наедине.
   Сказав это, она взглянула на графиню де Нуалли с вызовом и в то же время с мольбой во взоре. Несмотря на свое новое положение супруги наследника престола Франции, она все еще испытывала страх перед этим суровым арбитром придворного ритуала.
   — У вас не более получаса, мадам, потом надо будет одеваться для посещения оперы.
   — Там будут давать «Персея», если не ошибаюсь? — Тойнет сморщила носик. — Это такая серьезная вещь, и музыка там на редкость скучна.
   — Выбор сделан его величеством, — сообщила графиня, кладя конец дискуссии.
   — Может быть, опера ему и нравится, но я все равно думаю, что это скучная и тяжелая вещь, — с улыбкой заявила Тойнет, закрывая за собой дверь в будуар и обнимая подругу. — Мне так хотелось поболтать с тобой. Что обо мне говорят?
   Ты слышала что-нибудь?
   — Люди не сводят с тебя глаз, — ответила Корделия, довольная тем, что может сообщить своей подруге то, что та хочет знать. — Все только и говорят о твоей красоте, прелести и грации. Считают, что Луи Августу очень повезло.
   Тойнет опустилась в шезлонг.
   — Как прошла твоя брачная ночь, Корделия?
   Корделия села в соседнее кресло. Вопрос, ответить на который ей было не так-то просто.
   — Точно так же, как и твоя, полагаю, — без особой охоты ответила она.
   Тойнет отрицательно покачала головой:
   — У меня она прошла никак! Просто никак. Муж поцеловал меня у дверей спальни, ушел и не вернулся.
   Корделия недоверчиво уставилась на подругу.
   — Ты так и не стала по-настоящему его супругой, Тойнет?
   — Именно так, — бессильно пожала плечами та. — Что же мне делать?
   — Твои придворные дамы знают об этом, разумеется.
   — Конечно. Точно так же, как и приближенные моего мужа. Полагаю, кто-нибудь из них известит короля. Но разве я виновата, Корделия? — схватила подругу за руку Тойнет. — Что ты делала для того, чтобы соблазнить своего мужа? Ты ведь знаешь, что я должна родить ребенка.
   — Мне не приходится ничего делать, чтобы соблазнить мужа, — с горькой ноткой в голосе ответила Корделия. — Он и так чересчур активен.
   — Тогда я просто не нравлюсь своему мужу, — простонала Тойнет.
   — Чепуха, — поспешно сказала Корделия. — Даже если бы это и соответствовало истине, он мог бы делить с тобой ложе, чтобы подарить тебе ребенка.
   — И я так думаю. Тогда в чем же дело?
   — Не могу себе представить, — протянула Корделия. — Возможно, он еще девственник и боится.
   — Может быть, мне следует написать madame ma mere? — подумала вслух Тойнет. — Но это все так трудно объяснить, Корделия. Я подозреваю, что мне чего-то не хватает.
   — Вовсе нет, — заверила ее Корделия. — Если кому-то и не хватает, то это Луи Августу.
   — Tсc! — Тойнет прижала пальцы к губам, чтобы заглушить смешок. — Ты не должна так говорить про наследника престола.
   Корделия улыбнулась:
   — Наедине мы можем говорить обо всем.
   — Только не оставляй меня. — Тойнет вцепилась в руку Корделии, смех ее тут же пропал. — Я так одинока здесь. Не знаю, как мне поступать. От мадам Нуалли нет никакой помощи. Она только крутится вокруг меня, вынюхивает все и выслушивает, сует нос во все щелки. Вся трещит от крахмала, мне кажется, она все свободное время проводит с утюгом.
   Корделия, услышав за вымученной шуткой слезы в голосе подруги, обняла ее.
   — Все будет хорошо, вот увидишь.
   — Только в том случае, если муж будет делить со мной ложе и я понесу ребенка, — с мрачной усмешкой поправила ее Тойнет.
   Несмотря на то что едва вышла из детства, она уже понимала, почему ее выдали замуж за наследника престола Франции. Ей предстояло родить детей, которые должны были скрепить собой альянс между Аварией и Францией и похоронить давнюю неприязнь, существовавшую между двумя странами.
   — Ну а что ты? Расскажи мне про своего мужа. — Тойнет, забыв все мрачные мысли, перенесла свое внимание на Корделию. — Что у тебя со щекой? Ты обо что-тo ударилась?
   Она осторожно прикоснулась кончиками пальцев к полускрытому под слоем пудры синяку.
   Что ж, откровенность за откровенность.
   — Если уж ты заметила, — решительно произнесла Корделия, — то знай, что я ударилась о руку своего мужа.
   — Что ты хочешь этим сказать? — непонимающе воззрилась на нее Тойнет. — Он грубо обходится с тобой?
   Корделия пожала плечами:
   — Скажем так, если бы князь Михаэль не питал интереса к супружескому ложу, я была бы самой счастливой женщиной.
   — Ох! — Тойнет схватила ее за руку и прижала к себе. — Может быть, мне надо сказать об этом королю?
   — Нет, ни в коем случае! — в ужасе воскликнула Корделия. — Король не станет вмешиваться в супружеские дела.
   Муж может обращаться с женой, как он считает нужным.
   Если король скажет хоть слово Михаэлю, не знаю, чем все это закончится для меня.
   — Но это же ужасно. — Тойнет с яростью посмотрела на ни в чем не повинную хрустальную вазу с орхидеями, стоявшую на столике. — Мы должны что-то предпринять. А как его дети? Он так же жесток и с ними?
   — Нет, не думаю. Они целиком и полностью на попечении гувернантки, — нахмурилась Корделия. — И здесь еще один камень преткновения, Тойнет. Он запрещает мне заменить им мать. Я должна учить их и готовить к замужеству, но не могу играть с ними или стать им подругой.
   — Ты не должна заменять им мать? — в негодовании воскликнула Тойнет.
   Ее мать всегда была для нее самым значительным человеком в жизни, да и теперь во многих отношениях оставалась главным авторитетом.
   Корделия сокрушенно покачала головой.
   — Они такие чудные дети, Тойнет. Похожи как две капли воды и очень забавные. Я знаю, они любят смеяться, но не могут себе этого позволить в том сумрачном склепе, где ими командует тощая мадам де Неври.
   Лицо Тойнет внезапно просветлело.
   — У меня есть идея. Почему бы не привезти их сюда?
   — Сюда? В Версаль? Михаэль никогда этого не позволит.
   — Но я как-никак супруга наследника престола. И первая леди Версаля, — заявила Тойнет, гордо вскинув голову. — Я могу приказывать любому, даже твоему мужу.
   — И что ты предлагаешь? — с горящими от нетерпения глазами спросила Корделия.
   — Я скажу твоему мужу, что хотела бы познакомиться с его дочерьми. Скажу, что ты много рассказывала мне о своих падчерицах и теперь я, как твоя подруга, хочу с ними познакомиться.
   — Ты хочешь сказать, что велишь ему привезти девочек в Версаль?
   Тойнет не всегда была изобретательна во взаимоотношениях с людьми, но сегодня она превзошла самое себя.
   — Именно.
   — Тойнет, ты гений. — Корделия обняла подругу и звонко чмокнула ее в щеку. — Это может получиться.
   — Ну конечно, получится, — безапелляционно заявила Тойнет. — А поскольку король любит меня, он поддержит мою просьбу. Я сейчас же напишу твоему мужу записку с соответствующими указаниями — А вот это вряд ли стоит делать, — с сомнением произнесла Корделия. — Я не хотела бы стать вестником неприятностей. Эта идея ему не понравится, а получив свою записку из моих рук, он разозлится еще больше.
   — Да, ты, пожалуй, права. — Тойнет задумалась, потом вдруг захлопала в ладоши:
   — Я сообразила. — Она вся загорелась от возбуждения. — Сегодня в опере я приглашу вас обоих навестить меня в ложе, а там вроде бы случайно заведу разговор с князем о детях и попрошу его представить их. Как тебе такой план?
   — Отлично, — кивнула головой Корделия. — Ты настоящая подруга, Тойнет.
   — Разве есть что-то, чего я не сделала бы ради тебя? — страстно спросила Тойнет, — Как только ты можешь быть замужем за человеком, которому нравится причинять тебе боль?
   Ее возмущение было искренним, и Корделия понимала, что это в самом деле мучает Тойнет. Она уже собиралась сказать, что теперь все в порядке и недалек тот день, когда Лео освободит ее от супружеских уз. Однако что-то удержало ее от желания поделиться с подругой своей тайной.