Фэйзер Джейн. Алмазный башмачок

   Что это с ним такое? — спросил Лео, беря под уздцы лошадь Корделии и ведя ее к мосту.
   Корделия пробурчала что-то неразборчивое и выхватила уздечку Из рук виконта. Она понимала, что Лео вряд ли одобрит то, что события прошлой ночи стали предметом обсуждения. И он совершенно не принял бы во внимание ее потребность поделиться с кем-нибудь, будь это даже такой близкий друг, как Кристиан.

Глава 9

   Князь Михаэль остался недоволен апартаментами, отведенными ему с супругой в Компьенском замке. Но, принимая во внимание, что отделка соседних апартаментов для супруги наследника престола еще не была полностью закончена, потому что рабочим вовремя не заплатили, он счел бестактным жаловаться на недостаточно роскошную меблировку своих покоев.
   Князь прибыл в Компьен, чтобы вместе с королем и наследником престола встретить Марию Антуанетту. Приезд супруги дофина ожидался на следующий день. Людовик решил оказать честь своей новой внучке, встретив ее здесь. Он был в отличном расположении духа и пришел в восторг от мысли, что князь Михаэль может составить ему компанию, встречая свою жену. Князь с приличествующей случаю радостью выразил благодарность за приглашение, хотя предпочел бы встретить ее дома. Выехать навстречу Корделии значило бы оказать ей чересчур большую честь. В конце концов, девчонке всего лишь шестнадцать лет, и ему не следовало баловать ее чрезмерным вниманием.
   Тем не менее он приехал в Компьен и на следующий день после обеда собирался выехать вместе с королем и двором километров за четырнадцать к опушке леса, чтобы встретить там свою вторую жену.
   Он снова достал из кармана миниатюру и, нахмурившись, посмотрел на нее. Юная девушка выглядела прелестно, но теперь князь различил в ее облике нечто такое, что ему решительно не понравилось. В посадке ее головы определенно чувствовался вызов, она смотрела из усыпанной жемчугом рамки смело и независимо.
   Брови князя Михаэля сошлись почти вплотную.
   Он раздраженно щелкнул пальцами слуге, распаковывающему княжеские кофры с одеждами. Слуга поспешил поднести к вытянутой руке своего господина бокал вина.
   Михаэль отхлебнул вина, не отводя взгляда от миниатюры. Когда он впервые взглянул на нее, то не обнаружил никакого сходства с Эльвирой. Но тогда он сосредоточил внимание прежде всего на цвете волос и чертах лица. Теперь же он разглядел в выражении лица девушки что-то до боли ему знакомое и тревожащее. Впрочем, Корделия была куда моложе, чем Эльвира в момент венчания, вдобавок она воспитана в строгих правилах чопорного австрийского двора. Как она могла быть похожа на ветреную, живую, легкомысленную англичанку, которая едва не разрушила его мир?
   Пальцы его сжали ножку бокала. Происшедшее с ним не должно повториться. Он, безусловно, берет в жены неопытную, неискушенную в жизни простушку и воспитает ее на свой лад. Если он увидит в ней хотя бы одну черточку характера Эльвиры, то без всякого угрызения совести уничтожит подобное зло в ней. Тем более что проделать это будет куда проще с таким юным существом, нежели со зрелой Эльвирой. И у него будет покорная, честная, преданная своему долгу жена, знающая свои обязанности и старающаяся во всем угодить мужу.
   — Ваше сиятельство… рука!
   Голос слуги прервал его раздумья. Михаэль взглянул на свою кисть. Видимо, он так сильно сжал в пальцах стеклянную ножку бокала, что она треснула, и острые осколки порезали кожу.
   — Боже мой! — воскликнул он, бросив разбитый бокал в камин. — Быстрее перевяжи мне руку! И не стой чурбаном!
 
   — Завтра мы приедем в Компьен, где король и наследник престола будут встречать Марию Антуанетту. — Говоря это, Лео пытался сохранить абсолютно спокойное выражение лица.
   Их процессия расположилась в Суассоне, местечке в тридцати восьми километрах от Компьена. Сейчас он стоял рядом с Корделией у двери ее спальни в небольшом постоялом дворе, где разместилась на ночь царственная компания.
   — Я знаю, — безучастно ответила Корделия, наматывая на палец черный локон и отправляя волосы в рот.
   До конца путешествия оставался один дневной переход верхом, и ее обычная запальчивость почти сошла на нет.
   Всю дорогу Лео выказывал любезность и расположение, но его отношение к Корделии было подчеркнуто родственным, к тому же он тщательно избегал оставаться с ней наедине, за исключением переездов верхом. Любые ее попытки заговорить об их будущих взаимоотношениях наталкивались на ледяное молчание с его стороны. Но ей было необходимо общение с ним, и Корделия быстро научилась вести себя так, как он настаивал. Пока перспектива встречи с законным мужем маячила где-то вдали, такое поведение не составляло для нее груда. Но сейчас времени почти не оставалось. Как только она окажется под покровительством мужа, обязанности Лео будут исчерпаны, а ей предстоит окунуться в совершенно неизвестную сферу жизни.
   — Вам приходило в голову, что ваш супруг тоже может ждать вас в Компьене?
   — Да. — Она пожевала кончик локона. В последнее время это приходило ей в голову не раз. — Хотя я предпочла бы, чтобы он ждал меня в Париже.
   — Вполне может быть и так. Но у меня такое чувство, что он будет в Компьене.
   — Я не хочу делить с ним ложе, пока не будет официального венчания, — тихо произнесла она скорее для себя с полным волос ртом.
   Но Лео услышал ее, и эти невнятные слова напомнили ему, в какой степени она принадлежит другому человеку.
   Корделия глубоко вздохнула. У нее оставалась единственная возможность.
   — Лео, я знаю, что вы не хотите взять меня в любовницы… Нет… нет, пожалуйста, выслушайте меня, — молила она, видя, что он намерен заставить ее замолчать. — Позвольте мне в последний раз все высказать до конца.
   — Не позволю, если вы хотите сказать именно то, что намереваетесь сказать, — резко ответил он. — Я уже много раз говорил вам, что не желаю слышать подобную ерунду…
   — Нет, это вовсе не ерунда, — перебила она его. — Я ведь замужем за князем не по-настоящему, только по доверенности. Обряд не был завершен, поэтому брак может быть аннулирован, не правда ли?
   — Что? — в изумлении воззрился он на нее. — Вы что, совершенно сошли с ума? Вы столь же законно замужем за князем Михаэлем, как если бы вас венчал сам папа римский в соборе Святого Петра. Все обязательства подписаны, ваше приданое здесь… Боже мой, да у вас голова просто забита нелепыми фантазиями.
   Он провел ладонью по своим темным волосам, которые этим вечером не были покрыты париком.
   — Я все равно не поверю, что этого нельзя сделать, — упрямо повторила она. — И никогда не поверю, что не могу выйти замуж за вас.
   — Ну а теперь выслушайте меня. — Он взял ее за плечи и заговорил, едва разжимая стиснутые губы:
   — И как следует запомните. Я не женился бы на вас, даже если бы вы были единственной женщиной на всем белом свете.
   Он встряхнул ее, чтобы придать большую убедительность этим резким словам, и испытал какое-то извращенное удовлетворение, видя, как в ее взоре исчезают надежда и страстный пыл, сменяясь неприкрытой болью.
   — Похоже, вы думаете, что стоит вам лишь возжелать кого-нибудь, и ваше желание тут же исполнится. Но вы забываете, Корделия, что ваши прихоти затрагивают и других людей, имеющих свои собственные мнения и желания. Я не хочу быть жертвой ваших причудливых капризов. Вы поняли? Достаточно ли ясно я выразился?
   И он снова встряхнул ее. Корделия остолбенела от той энергии, с которой были произнесены эти слова, от страстности его отрицания.
   — Я… мне казалось, я вам нравлюсь, — пробормотала она с полными слез глазами, сдерживаясь, чтобы не зарыдать.
   Лео пробурчал под нос себе ругательство.
   — Нравитесь вы мне или нет, не имеет к делу никакого отношения. Мне до смерти надоело, что вы втягиваете меня в свои фантастические планы будущего устройства вашей жизни.
   — Неужели вы не останетесь мне даже другом? — с болью в голосе произнесла она. — Разве не могу я с вами просто разговаривать, как с Кристианом?
   — Вы обсуждаете с Кристианом подобные вещи?
 
   — Я все рассказываю Кристиану. Мы знаем все тайны друг друга.
   Лео на секунду прикрыл глаза.
   — И как я могу догадываться, вы рассказали вашему другу про Мельк?
   Он не стал дожидаться ее признания. Конечно, рассказала! Молодой музыкант волком смотрел на него с тех самых пор, как они переправились через Штайр. Корделия ничего не ответила, но не отводила от него потемневших серых глаз, полных боли.
   — Великий Боже! — прошептал он в полном отчаянии.
   Он не мог перенести, когда она на него так смотрела.
   Она и в самом деле нуждается в дружеской поддержке как в ее новой семейной жизни, так и в первых шагах по зеркальным паркетам Версаля. И отказать ей в этом он не мог, как бы ни желал сделать это.
   — Я останусь вашим другом, — тем же тоном произнес он.
   С этими словами он повернулся и открыл дверь в ее спальню.
   — Спокойной ночи, Корделия.
   — Спокойной ночи, милорд.
   Она проскользнула в спальню, не глядя на него. Ее встретил испытующий взгляд Матильды. Ее воспитанница была очень бледна, глаза подернуты поволокой.
   — Мне кажется, скоро мы встретимся с князем, — вскользь бросила она, расстегивая платье и распуская корсет Корделии.
   — Возможно, даже завтра. — Корделия вытащила шпильки из прически. Голос ее дрожал от сдерживаемых слез. — Но я не намерена ложиться на супружеское ложе, пока церемония венчания не закончена.
   — Угу. — Матильда позволила себе лишь согласно хмыкнуть.
   Воспитанница ее сейчас была особенно чувствительна ко всем замечаниям, и не надо было ломать голову, по какой причине. Виконт скорее всего вдребезги разбил все надежды Корделии, и Матильда отнюдь не собиралась залечивать ей сердечную рану своими утешениями и соболезнованиями.
   Сейчас обязанностью верной служанки было подготовить Корделию к первой брачной ночи. Но она успеет посвятить ее в тайны брачных отношений накануне самой ночи, когда Корделия сможет лучше воспринять мудрые слова.
   Она бережно уложила Корделию в постель, как будто та снова вернулась в детство, поцеловала ее на ночь, задула свечи и тихонько вышла из комнаты.
   Оставшись одна, Корделия накрылась одеялом с головой, как будто укрываясь от мира. Она не хотела выходить замуж ни за кого, кроме Лео. При мысли о том, что кто-то другой прикоснется к ней, Корделию охватили страх и отвращение. Как вытерпеть то, что ей предстояло?
   Она решительно откинула с головы одеяло и легла на спину. Жалость к себе не давала облегчения.
   Она должна понять, чего боится, и взглянуть в лицо своим страхам.
   Неожиданно подумалось, что Лео относится к ее мужу отнюдь не по-родственному. Осознание этой истины мгновенно как вспышка молнии высветило ее смутные подозрения. Лео никогда ничего не говорил об этом, но каждый раз при упоминании князя в глазах его появлялось тяжелое, задумчивое выражение, которое исчезало так быстро, что порой казалось, будто ей мерещится. Может, это как-то связано с сестрой Лео? Неужели в супружестве князь Михаэль оказался тираном?
   Тогда, может быть, ей следует бояться чего-то более серьезного, чем плотская любовь? Не следует ли ей страшиться самого этого человека?
   Эта мысль так взволновала ее, что Корделия даже села в постели. Безусловно, Лео предупредил бы ее, если бы знал что-либо плохое про князя Михаэля. И разумеется, он не стал бы поощрять этот брак, принимая в нем самое деятельное участие. Лео, будучи безупречно честным, не смог бы пойти против своих убеждений, это она хорошо усвоила на собственном опыте.
   Корделия снова улеглась, свернувшись калачиком под пуховым одеялом. Девушка чувствовала, что ей еще предстоит многое узнать. Она отправилась в это путешествие, как в чудесную сказку. Восторги пришедшей к ней любви окрашивали все окружающее в волшебный розовый цвет. Впереди ее ждали золотой дворец Версаля и новая жизнь, свободная и полная наслаждений. И что ж? Эта сверкающая картина разлетелась осколками от соприкосновения с действительностью.
   Она больше не нежилась в живой воде прекрасного будущего, но трепетала от нервной дрожи, замерзшая и испуганная, в первый раз после отъезда из Вены ясно осознав свое положение.
   Она перевернулась на бок, подогнув ноги, и постаралась расслабиться. Ей просто необходимо было выспаться, но сон не приходил. Она крутилась с боку на бок, в ее голове теснились обрывочные мысли и неясные страхи. Корделии подумалось, не происходит ли то же самое с Тойнет, и захотелось провести ночь вместе с ней, как они часто делали в детстве, забираясь в одну кровать и делясь сокровенными тайнами и мечтами.
   Наконец, уже под утро, она впала в тяжелый сон и проснулась неотдохнувшей и разбитой от того, что Матильда распахнула занавеси кровати.
   — Достань, пожалуйста, мой верховой костюм, Матильда. Лишь свежий воздух воскресит меня. Тогда, может быть, наконец проснусь.
   Зевнув, она села на краю кровати, все ее тело болело и ломило. Матильда понимающе взглянула на нее:
   — Плохо спала?
   — Да, не выспалась и совершенно разбита. — Корделия подалась вперед и прижалась лицом к груди Матильды, ища у нее утешения. — Я несчастна и боюсь грядущего.
   Матильда обняла ее и погладила по голове.
   — Ну, будет, будет, дорогая.
   Корделия прильнула к ней всем телом, как часто делала в детстве, и, как всегда, силы Матильды влились в нее. Спустя минуту она выпрямилась и улыбнулась повлажневшими глазами:
   — Теперь мне лучше.
   Матильда кивнула и потрепала ее по щеке:
   — Дела всегда обстоят лучше, чем это кажется со стороны. Я тут припасла для тебя немного сока алоэ.
   Она протянула тряпочку, пропитанную соком, и Корделия, вытянувшись на спине, положила ее на свои покрасневшие глаза, а Матильда принялась приводить в порядок костюм для верховой езды из голубого бархата, отделанный серебряным позументом.
   Вскоре, выходя из комнаты, Она, несмотря на бледность, чувствовала себя гораздо лучше. Лео стоял в гостиничной конюшне, наблюдая, как конюх седлает их лошадей. Заметив Корделию краем глаза, он повернулся и приветствовал ее кивком головы. Брошенный украдкой на него взгляд сказал ей, что вряд ли он провел ночь лучше, чем она. Он также выглядел бледным и усталым. Возможно, и ему вчерашний разговор дался нелегко. Но как могла она после всего, сказанного им, утешиться этим? Надо было перестать витать в мечтах.
   — Мне кажется, я могу ехать сегодня верхом, милорд?
   С этими словами она щелкнула хлыстом по своему высокому сапогу. Она решила, что будет разговаривать с ним, словно ничего не произошло, как будто между ними не было того ужасного разговора и она не слышала его страшных слов. Но ее голос прозвучал слишком неестественно, в горле стоял тугой комок, и она поняла, что не сможет взглянуть ему в глаза.
   — С утра можете. Но после обеда вам придется пересесть в карету. Ваш муж должен видеть, что вы путешествуете в соответствии с распорядком, — ответил он без выражения.
   — Потому что иное не вязалось бы с моим положением?
   — Именно так.
   Лео едва справился с желанием погладить Корделию по щеке, чтобы смягчились ее напряженно сжатые губы и пропало горькое выражение лица. Но это было бы чистым сумасшествием. Он должен удержаться на занятых позициях, иначе вся его жестокость по отношению к ней будет лишена смысла.
   — Неужели князя так заботят статус, престиж и тому подобные условности? — Она обвела взглядом процессию, готовящуюся покинуть Суассон.
   — Этому придают значение в Версале.
   Почему он не отвечает прямо на ее вопрос?
   — А мой муж? — настойчиво повторила она.
   — Думаю, он тоже, — ответил виконт, поднимаясь в седло. — Как я вам уже говорил, Версаль придает чрезвычайно большое значение правилам этикета.
   Корделия поставила ногу на сложенные ладони грума, который ждал момента, чтобы помочь ей сесть на Люсетту.
   — Но князь в этом смысле даже больший педант, чем версальские придворные? — Она натянула поводья, направляя лошадь рядом с аргамаком виконта к выезду со двора.
   Лео похолодел. Эльвира как-то пожаловалась ему, что Михаэль оказался человеком очень суровых правил. Он, по ее словам, терпеть не мог никаких отклонений от неписаных законов благопристойности и придерживался неизменных ритуалов. Но когда Лео стал настаивать на подробностях, сестра рассмеялась и сменила тему. Этот разговор оставил У него совершенно определенное ощущение какой-то мрачной тайны. Сказать по правде, многие из разговоров, которые велись им с сестрой незадолго до ее смерти, приводили его в недоумение. Тревожило и то, что Эльвира отказывалась разъяснять, что дает ей повод для этих разговоров.
   — Милорд? — поторопила его с ответом Корделия.
   Он потряс головой, освобождаясь от теней былого, и резко ответил:
   — Я не знаю. Михаэль прежде всего дипломат, политик.
   Он следует правилам своих игр. Его волнует произведенное впечатление, как и всех остальных в Версале. Да вы и сами со временем поймете это.
   У Корделии не хватило духу продолжать свои расспросы, и всю первую половину дня они скакали в напряженном молчании пока не остановились для полуденного отдыха и обеда на правом берегу одного из притоков Эны.
   Местные жители окружили столы, живописно расставленные для супруги наследника престола и ее свиты. Мария Антуанетта была очарована пейзажем и отсутствием сковывающего протокола. Она пригласила Корделию сесть за свой столик и трещала как сорока.
   Тойнет явно не была ничем озабочена, и маловероятно, что она провела бессонную ночь. Корделия отметила про себя, что удрученная разлукой девушка исчезла, а ее место заняла восхитительная и восхищенная принцесса, принимающая знаки внимания и преданности окружающих как само собой разумеющееся.
   — Пойдем поговорим с народом. — Тойнет, вся в облаке розоватого шелка, поднялась из-за стола. — Надо поприветствовать их. Теперь это мои подданные, поэтому я хочу, чтобы они полюбили меня.
   И в самом деле, было похоже, что люди очень расположены к своей будущей королеве и, когда пришло время занять места в каретах, не хотели расставаться с ней.
   Люсетта была расседлана и вернулась на свое место в хвосте процессии, а карета с гербом князей Саксонских уже ждала их. У подножки кареты стоял Лео. Когда Корделия направилась в его сторону, из толпы появился Кристиан, ведя в поводу лошадь.
   Лицо Корделии вспыхнуло от радости. В обществе Кристиана она могла быть совершенно открытой и уверенной в полном понимании. Его дружба с оттенком влюбленности много значила для нее. Она подхватила свои пышные юбки и бросилась ему навстречу.
   — Кристиан, как ты? — Не обращая внимания на окружающих, она привстала на цыпочки и поцеловала его. — Я озабочена тем, где ты остановишься в Париже.
   — Корделия, вы прекрасно знаете, что такое выражение чувств на публике не принято, — упрекнул ее Лео, приближаясь к ним. — И к вам это тоже относится, Кристиан. Вы отлично осведомлены, что близкие чувства лучше не демонстрировать всем и каждому.
   Кристиан покраснел.
   — Я прекрасно знаю, где проходят границы дружбы, милорд, — ответил он.
   — Милорд, вы представляете, а куда должен направиться Кристиан, когда мы прибудем в Париж? — быстро спросила Корделия.
   — Мне не нужна помощь виконта, Корделия, — упрямо возразил Кристиан. — Я прекрасно позабочусь о себе сам.
   — Но это такой странный город, а лорд Кирстон покровительствует тебе. И он, конечно, поможет найти пристанище, не так ли? — Она повернулась к виконту, взглянув на него громадными фиолетовыми глазами. — Надеюсь, вы не откажетесь от нашей договоренности, милорд?
   Почти с облегчением он прочитал в этих огромных глазах гневный вызов, а не растерянность человека, доверие которого было внезапно обмануто. Не обращая внимания на вызов, он холодно произнес, обращаясь к Кристиану:
   — Я дам вам адрес приличного и недорогого пансионата.
   Там будет вполне удобно, пока вы не устроитесь.
   Лео открыл дверцу кареты.
   — Пора садиться, процессия уже трогается.
   Он подал Корделии руку, помог ей сесть и занял свое место в карете.
   Корделия высунулась из окошка.
   — Мы еще поговорим об этом, когда прибудем в Компьен, Кристиан.
   Она проводила его взглядом и откинулась на спинку сиденья.
   — Ведь вы поможете ему, не правда ли?
   — Если он примет мою помощь.
   Лео отвернулся и стал смотреть в окно. Его миссия по отношению к Корделии и Михаэлю была окончена. Не однажды он едва удерживался от искушения, но все же устоял перед ним, хотя это было чуть ли не самое трудное испытание в его жизни. Теперь искушение не грозило ему. С того самого момента, как он представит Корделию супругу, она будет душой и телом принадлежать Михаэлю. Но эта мысль почему-то делала его глубоко несчастным.
   К трем часам дня они приблизились к небольшому городку Бернюиль неподалеку от Компьенского леса. Двое всадников из свиты короля уже поджидали их с известием, что его величество решил лично сопровождать свою новую внучку в Компьен. Он и наследник престола находились всего в пяти минутах верхом от этого места.
   — Неслыханная честь, — заметил Лео. — Король обычно куда более сдержан.
   Видя, что Корделия никак не реагирует на это, Лео вышел из кареты.
   — Прошу вас. — И он протянул ей руку.
   Корделия едва коснулась его руки, когда спустилась на землю. Выйдя наружу, она подняла лицо и огляделась по сторонам. Во всем облике девушки была такая явная попытка обрести силу духа перед неизбежным, что сердце Лео рванулось к ней.
   — Ваш муж вполне сможет понять, что вы устали от путешествия, Корделия. Вам не обязательно говорить не умолкая, но следует постараться хранить улыбку на лице.
   — Я не желаю выходить за него замуж, — яростным шепотом произнесла она. — Я люблю вас, Лео.
   — Довольно! — резко приказал он, — Такие разговоры ни к чему хорошему для вас не приведут.
   Корделия изо всех сил закусила губу. Они приблизились к супруге наследника престола и ее свите, которые стояли рядом с каретами, ожидая прибытия короля. Тойнет оглянулась через плечо и поймала взгляд Корделии. Она притянула ее к себе, и на какой-то момент обеим показалось, что их прежняя озорная дружба вернулась, хотя Корделия и не могла найти в своей душе отклика на нее. Потом стук копыт и грохот окованных железом колес по немощеной дороге заполнили все вокруг, и супруга наследника престола поспешно отвернулась, расправляя плечи.
   Королевская процессия въехала на городскую площадь под торжественные звуки барабанов, труб, цимбал и гобоев.
   Она представляла собой пеструю смесь стражников, солдат, кавалеров и карет.
   Из первого экипажа вышел король, за которым следовал молодой человек, выглядевший напряженным и нервным посреди этой веселящейся компании.
   — Это наследник престола? — шепотом спросила Корделия у Лео, отвлекаясь от собственных переживаний.
   — Да. Он очень застенчив.
   Корделия хотела было заметить, что молодой человек весьма мало располагал к себе, но удержалась от комментариев, заметив, что Тойнет опустилась на колени перед королем, который поспешил поднять ее, тепло поцеловал и подвел к своему внуку. Луи Август смущенно расцеловал свою супругу в обе щеки под одобрительные аплодисменты окружающих.
   Князь Михаэль Саксонский пробирался сквозь толпу к своему шурину. Через несколько минут он уже различил юную девушку, стоявшую рядом с виконтом. Она была облачена в весьма элегантное платье, как он и ожидал. Выражение ее лица было очень серьезное, почти сердитое.
   Что ж, в своей семейной жизни он видел чересчур много ветрености, ее хватило бы на несколько браков, отметил мысленно князь, отнюдь не разочарованный ее мрачным видом Может быть, ей и удастся пресечь ту склонность его дочерей к легкомыслию, на которую сетовала Луиза де Неври. Правда, он не мог представить, чтобы какая-нибудь из дочерей позволила себе хотя бы улыбнуться, но полагался на мнение гувернантки.
   — Виконт Кирстон, — церемонно приветствовал он своего шурина.
   Лео следил за его приближением и поклонился в ответ со словами:
   — Князь Саксонский. Позвольте мне представить вам княгиню Саксонскую.
   Корделия глубоко присела в церемонном придворном реверансе. Муж поцеловал ее руку, затем легонько прикоснулся губами к щеке.
   — Мадам, я приветствую вас.
   — Благодарю вас, ваше сиятельство. — Никакие другие слова не пришли Корделии в голову.
   Князь был очень похож на свой портрет. Михаэля нельзя было назвать несимпатичным. Волосы его скрывал парик, но брови уже поседели. Фигура князя слегка расплылась, но отнюдь не чрезмерно, хотя, глядя на стройного, атлетически сложенного Лео Бомонта, поневоле хотелось оспорить это мнение.
   Корделия заставила себя улыбнуться и взглянула в его светлые глаза. Лео, стоявший рядом с ней, смотрел куда-то между ними. Князь неожиданно нахмурился, в глубине его глаз мелькнула какая-то тень. Очевидно, ему что-то не понравилось.
   — Мы остановимся на сегодняшнюю ночь в Компьене, — сообщил князь ровным, несколько в нос голосом, в котором не слышалось ни одной теплой нотки. — Я устроил так, что обряд венчания будет завершен в Париже, куда мы доберемся завтра вечером. Событие это будет отмечено скромно, но я надеюсь, Лео, что вы почтите нас своим присутствием.