Страница:
– А у тебя, кажется, появился соперник, – мысленно хихикнул Вайрес, указывая на трагги. – Глянь, как он на нее смотрит! Просто пожирает глазами!
Талат насупился.
– Мне это надоело, – пробормотал он. – Пора вмешаться.
– Нет! Ну я прошу тебя, Талат! Разве тебе не интересно, сумеет ли она справиться с таким отменным воином, как трагги? Подойдем поближе, встанем вот здесь у кухни.
Внезапно коротко свистнула стрела. Мьюла вскрикнула, и одновременно с ней закричал трагги:
– Не стреляй! Оставь ее мне!
Дейвы обернулись и увидели стоящего у входной двери джигли с арбалетом в руках.
– Ну вот! Ее подстрелили! Все из-за тебя, придурок! – обозлился Талат на Вайреса и вскинул руку, целя молнией в чернокожего арбалетчика.
– Стой! Начинается самое интересное! Жива твоя Мьюла, жива, успокойся! – воскликнул Вайрес, невидимой тенью встав между Талатом и джигли. – Давай посмотрим, как она будет выкручиваться.
Талат заколебался.
– Тебе же и самому интересно, не так ли? – вкрадчиво прошептал Повелитель Иллюзий.
– Ну…
– Еще несколько мгновений – и вмешаемся, обещаю!
А Мьюла тем временем вытолкнула из своего тела стрелу и осела, закрыв глаза. Трагги заговорил с джигли.
– Кошка! – фыркнул слушающий их диалог Вайрес. – Он верно подметил: эта Мьюла и впрямь как дикая кошка. И он прав: остроты у него с ней будет хоть отбавляй.
– Я не позволю ему забрать ее себе! – отрезал Талат и решительно двинулся к лестнице. И в этот миг трагги завопил и покатился по ступеням наперегонки со своими отрубленными конечностями.
– Эт-т-то что б-было? – заикаясь, пробормотал Повелитель Иллюзий.
– Призрачный клинок… вроде, – растерянно ответил Талат и дернулся от боли: предназначавшаяся Мьюле стрела джигли вонзилась в его невидимое плечо. – Вот гад! – вызверился Талат.
– Погоди, сейчас я вытащу стрелу и подлечу тебя, – засуетился Вайрес.
Пока он возился, Мьюла успела освободить сестру, погрузить ее в сон, одеться, спуститься вниз и выбежать из дома.
– Слушай, а ведь она опять побежала драться, – удивленно протянул Вайрес. – Прикинь, того, что уже было, ей показалось мало! И откуда у нее только силы берутся? А ты хотел защищать ее! Да она сама кого хочешь…
– Пойдем за ней, – перебил Талат. – Мешать ей не станем. Хочет, пусть дерется. Но и убить ее мы не позволим!
17
18
19
20
21
22
23
Талат насупился.
– Мне это надоело, – пробормотал он. – Пора вмешаться.
– Нет! Ну я прошу тебя, Талат! Разве тебе не интересно, сумеет ли она справиться с таким отменным воином, как трагги? Подойдем поближе, встанем вот здесь у кухни.
Внезапно коротко свистнула стрела. Мьюла вскрикнула, и одновременно с ней закричал трагги:
– Не стреляй! Оставь ее мне!
Дейвы обернулись и увидели стоящего у входной двери джигли с арбалетом в руках.
– Ну вот! Ее подстрелили! Все из-за тебя, придурок! – обозлился Талат на Вайреса и вскинул руку, целя молнией в чернокожего арбалетчика.
– Стой! Начинается самое интересное! Жива твоя Мьюла, жива, успокойся! – воскликнул Вайрес, невидимой тенью встав между Талатом и джигли. – Давай посмотрим, как она будет выкручиваться.
Талат заколебался.
– Тебе же и самому интересно, не так ли? – вкрадчиво прошептал Повелитель Иллюзий.
– Ну…
– Еще несколько мгновений – и вмешаемся, обещаю!
А Мьюла тем временем вытолкнула из своего тела стрелу и осела, закрыв глаза. Трагги заговорил с джигли.
– Кошка! – фыркнул слушающий их диалог Вайрес. – Он верно подметил: эта Мьюла и впрямь как дикая кошка. И он прав: остроты у него с ней будет хоть отбавляй.
– Я не позволю ему забрать ее себе! – отрезал Талат и решительно двинулся к лестнице. И в этот миг трагги завопил и покатился по ступеням наперегонки со своими отрубленными конечностями.
– Эт-т-то что б-было? – заикаясь, пробормотал Повелитель Иллюзий.
– Призрачный клинок… вроде, – растерянно ответил Талат и дернулся от боли: предназначавшаяся Мьюле стрела джигли вонзилась в его невидимое плечо. – Вот гад! – вызверился Талат.
– Погоди, сейчас я вытащу стрелу и подлечу тебя, – засуетился Вайрес.
Пока он возился, Мьюла успела освободить сестру, погрузить ее в сон, одеться, спуститься вниз и выбежать из дома.
– Слушай, а ведь она опять побежала драться, – удивленно протянул Вайрес. – Прикинь, того, что уже было, ей показалось мало! И откуда у нее только силы берутся? А ты хотел защищать ее! Да она сама кого хочешь…
– Пойдем за ней, – перебил Талат. – Мешать ей не станем. Хочет, пусть дерется. Но и убить ее мы не позволим!
17
Мьюла выскочила из дома и на миг остановилась, прижавшись спиной к дощатой стене. Она была еле жива от усталости и потери крови. Больше всего на свете ей хотелось забиться в какой-нибудь укромный уголок и переждать, пока страшные налетчики не покинут остров. Но там, среди домов, еще сражались из последних сил ее земляки, и она была обязана драться вместе с ними. Тут взгляд ее упал на Свена. Мертвый дарианец застыл с широко раскрытыми глазами и искаженным от боли и ненависти ртом.
Мьюла беззвучно заплакала от бессилия и обреченности. Они все погибнут, это ясно. Единственное, что ей остается, – захватить с собой как можно больше врагов, и прежде всего ненавистного джигли по имени Люгг-ари, который привел смерть в ее дом.
Девушка оттолкнулась от шершавой стены, перехватила поудобнее меч, ставший вдруг неподъемным, и бросилась разыскивать главаря.
Мьюла беззвучно заплакала от бессилия и обреченности. Они все погибнут, это ясно. Единственное, что ей остается, – захватить с собой как можно больше врагов, и прежде всего ненавистного джигли по имени Люгг-ари, который привел смерть в ее дом.
Девушка оттолкнулась от шершавой стены, перехватила поудобнее меч, ставший вдруг неподъемным, и бросилась разыскивать главаря.
18
Люгг-ари был уверен, что последней стрелой прикончил настырную дарианку. Он не стал терять время на проверку, а поспешно побежал в глубь острова, к складам розового нефрита, где уже трудились его люди, нагружая тележки драгоценным камнем.
Сражение на Таваге практически закончилось – почти все дарианцы были мертвы. Правда, и от банды Люгг-ари осталось меньше трети.
«Ну ничего, – думал джигли, заходя внутрь склада, – главное – забрать как можно больше нефрита, а войско – дело наживное».
– Много погрузили? – спросил он у помощника, человека по имени Торк.
– Три кула уже отправили через портал, – ответил Торк и смерил оценивающим взглядом остаток. – Еще кулов восемь наберется.
– Итого будет одиннадцать. Отлично! – повеселел главарь и прикрикнул на своих людей, занимающихся погрузкой: – Давайте, ребята, шустрее! Не спите!
Внезапно снаружи раздался крик. И еще. Еще. Люгг-ари бросился к выходу, но перед ним выросла плотная стена огня. Джигли отшатнулся.
– Что происходит?! – завопил Торк.
– Ломайте стену! – приказал Люгг-ари своим людям. Но они не успели ничего предпринять – внезапно все стены склада охватил огонь.
Сражение на Таваге практически закончилось – почти все дарианцы были мертвы. Правда, и от банды Люгг-ари осталось меньше трети.
«Ну ничего, – думал джигли, заходя внутрь склада, – главное – забрать как можно больше нефрита, а войско – дело наживное».
– Много погрузили? – спросил он у помощника, человека по имени Торк.
– Три кула уже отправили через портал, – ответил Торк и смерил оценивающим взглядом остаток. – Еще кулов восемь наберется.
– Итого будет одиннадцать. Отлично! – повеселел главарь и прикрикнул на своих людей, занимающихся погрузкой: – Давайте, ребята, шустрее! Не спите!
Внезапно снаружи раздался крик. И еще. Еще. Люгг-ари бросился к выходу, но перед ним выросла плотная стена огня. Джигли отшатнулся.
– Что происходит?! – завопил Торк.
– Ломайте стену! – приказал Люгг-ари своим людям. Но они не успели ничего предпринять – внезапно все стены склада охватил огонь.
19
Мьюла сразу догадалась, куда отправился Люгг-ари. Тот первый минотавр-арбалетчик на допросе рассказал ей, что цель нападения на Тавагу – розовый нефрит. Мьюла шла по поселку в сторону склада, смотрела на трупы знакомых, родных и друзей, детей и взрослых, и в ней росла и клокотала ненависть, притупляя боль и придавая сил. Когда же ненависть достигла наивысшего предела, на смену ей вдруг пришло холодное, расчетливое спокойствие. Усталость отступила, как и боль. Все способности Мьюлы достигли пика, обострились. Все человеческое в ее душе уснуло, она превратилась в живое воплощение самой Смерти – жестокое и беспощадное. Ей стала безразлична собственная судьба. Теперь ей хотелось одного – убивать, и она твердо знала, что ни один из виновников страшной трагедии не покинет Тавагу живым.
По поселку шатались десятка два налетчиков – добивали раненых и разыскивали спрятавшихся дарианцев. Мьюла убила их всех, стараясь наносить такие раны, чтобы смерть была неотвратимой, но не мгновенной, и крики бьющихся в конвульсиях налетчиков звучали в ее ушах сладчайшей музыкой. На ее теле добавилось несколько новых ран, но она не чувствовала боли, она вообще сейчас не чувствовала ничего, кроме ненасытной, всепоглощающей жажды убивать. Ее слух, зрение и скорость движений обострились до предела. Она двигалась мягко и стремительно, так, что враги замечали ее лишь тогда, когда она наносила смертельный удар. Ей казалось, что враги еле движутся, что они неповоротливы и неуклюжи, она могла предугадать каждый их шаг, настолько обострилась в этот миг ее интуиция.
Приблизившись к складу, она мимоходом расправилась с троими, толкающими тележки с нефритом налетчиками, и увидела, что Люгг-ари находится внутри склада вместе с последним десятком оставшихся в живых врагов. Мьюла некоторое время раздумывала, какую смерть для них избрать, а потом вспомнила строчки Скрижалей: «…повстречаешь Огонь и погибнешь в Огне». Мьюла улыбнулась, что ж, пусть будет огонь. Она сформировала на кончике указательного пальца крохотный золотистый огонек, немного полюбовалась на него и дунула в сторону бревенчатых стен склада.
По поселку шатались десятка два налетчиков – добивали раненых и разыскивали спрятавшихся дарианцев. Мьюла убила их всех, стараясь наносить такие раны, чтобы смерть была неотвратимой, но не мгновенной, и крики бьющихся в конвульсиях налетчиков звучали в ее ушах сладчайшей музыкой. На ее теле добавилось несколько новых ран, но она не чувствовала боли, она вообще сейчас не чувствовала ничего, кроме ненасытной, всепоглощающей жажды убивать. Ее слух, зрение и скорость движений обострились до предела. Она двигалась мягко и стремительно, так, что враги замечали ее лишь тогда, когда она наносила смертельный удар. Ей казалось, что враги еле движутся, что они неповоротливы и неуклюжи, она могла предугадать каждый их шаг, настолько обострилась в этот миг ее интуиция.
Приблизившись к складу, она мимоходом расправилась с троими, толкающими тележки с нефритом налетчиками, и увидела, что Люгг-ари находится внутри склада вместе с последним десятком оставшихся в живых врагов. Мьюла некоторое время раздумывала, какую смерть для них избрать, а потом вспомнила строчки Скрижалей: «…повстречаешь Огонь и погибнешь в Огне». Мьюла улыбнулась, что ж, пусть будет огонь. Она сформировала на кончике указательного пальца крохотный золотистый огонек, немного полюбовалась на него и дунула в сторону бревенчатых стен склада.
20
– Ущипни меня, я, наверное, сплю, – пробормотал Талат, ошарашенно наблюдая за Мьюлой. – Ты видел? Она использовала Пляшущий Огонь! Таким заклинанием при желании можно уничтожить не только этот жалкий склад, но и весь остров, не говоря уж о парочке соседних! Смертные волшебники не могут оперировать магией ТАКОГО уровня!!!
– Как будто смертные женщины могут практически в одиночку уложить такое количество не самых плохих бойцов! – отозвался Вайрес.
– Она сейчас не женщина, – покачал головой Талат. В его голосе зазвучали ужас и восхищение.
– Не женщина? – переспросил Вайрес.
– Ты что, еще не понял? – восторженно откликнулся Талат. – Она воплощение самой Битвы! Ты разве не почувствовал? Она призвала на помощь одну из стихий, стихию Битвы!
– Но это невозможно! – закричал Вайрес. – Смертные не могут призвать на помощь стихию, да еще одну из самых сильных! Призывать стихии – это привилегия Высших!
– И тем не менее она сделала это, – засмеялся Талат. – Во время боя она была одной из нас – она была Высшей!
– Как будто смертные женщины могут практически в одиночку уложить такое количество не самых плохих бойцов! – отозвался Вайрес.
– Она сейчас не женщина, – покачал головой Талат. В его голосе зазвучали ужас и восхищение.
– Не женщина? – переспросил Вайрес.
– Ты что, еще не понял? – восторженно откликнулся Талат. – Она воплощение самой Битвы! Ты разве не почувствовал? Она призвала на помощь одну из стихий, стихию Битвы!
– Но это невозможно! – закричал Вайрес. – Смертные не могут призвать на помощь стихию, да еще одну из самых сильных! Призывать стихии – это привилегия Высших!
– И тем не менее она сделала это, – засмеялся Талат. – Во время боя она была одной из нас – она была Высшей!
21
Заклинание Пляшущего Огня отняло у Мьюлы остаток сил. Подпитывающая ее ненависть исчезла, растворилась в танцующем на стенах склада пламени. Мьюла бессильно опустилась на землю и выпустила из рук оружие. Она выложилась полностью, до конца, и теперь не могла шевельнуть даже пальцем, но зато последние из налетчиков будут вот-вот мертвы. Ни один не вырвется из огненного кольца – заклинание не выпустит их, не позволит миновать очерченную магией границу. И их смерть не будет легкой.
Мьюла как завороженная смотрела на огонь, слушала крики горящих заживо бандитов и чувствовала, что в ее сердце поселяется пустота – холодная, бездушная пустота.
Внезапно раздались чьи-то торопливые шаги – из портала выскочили два минотавра, которые находились на том конце межмирового тоннеля и принимали груз. Не дождавшись очередной тележки с нефритом, они забеспокоились и решили посмотреть, из-за чего задержка. Они сразу увидели трупы соратников, охваченный пламенем склад и заметили лежащую на земле дарианку. Вряд ли они сопоставили пожар, убитых союзников и слабую, покрытую пятнами крови девушку, но у них был приказ: убивать всех дарианцев, не оставлять в живых никого. Один из них машинально потянул из ножен меч и равнодушно замахнулся на Мьюлу. Талат опередил его на долю мгновения – короткая молния пробила минотавру грудь. Не успело тело коснуться земли, как вторая молния поразила в затылок его напарника. Не издав ни звука, минотавры рухнули замертво, а Талат резким хлопком закрыл портал и цыкнул на Открывающего:
– Ну-ка, букашка, брысь отсюда!
Открывающий Порталы взвизгнул и бросился прятаться за ближайшей кучей камней. А Талат сорвал с себя плащ невидимости и склонился над неподвижной Мьюлой.
– Ты жива? – Он взял ее холодные руки в свои. – Девочка моя, я все видел. То, что ты сделала, – это чудо!
– Ты видел?! – Мьюла села и уставилась на него. Пришедшая ей в голову мысль была слишком чудовищна, чтобы быть правдой. – Что ты видел?
– Почти все, – восторженно отозвался Талат. – И Пляшущий Огонь. И как ты расправилась с трагги…
– Погоди, – перебила Мьюла. – Ты давно здесь?
– С того самого момента, как ты летала на Пламенный остров, – ухмыльнулся Вайрес, тоже скидывая плащ. – Может, расскажешь, что именно сообщили тебе Скрижали?
– Скрижали? – машинально переспросила Мьюла и потерла лоб. Ее мысли метались огненными блохами, обжигая душу страшной догадкой. – Вы оба были здесь во время нападения?!
– Были, – поддакнул Вайрес, – и хочу сказать, что в моем лице ты приобрела еще одного горячего поклонника. Теперь меня будет просто преследовать это великолепное видение, когда ты, обнаженная, с окровавленными клинками в руках, танцевала среди толпы воинов, и они падали один за другим…
– Замолчи! – закричала Мьюла и вцепилась в руку Талата. – Скажи мне, что это неправда! Скажи, что вы прибыли на Тавагу вот только что!
– Мьюла, – растерянно пробормотал Талат, – что с тобой? Ты плачешь? Но почему? Что плохого в том, что мы видели, как ты сражаешься? Уверяю тебя, зрелище было достойно восхищения, я никогда не видел ничего более прекрасного!
– Не видел ничего более прекрасного?! – Мьюла смеялась и плакала одновременно. – Так я покажу тебе! Пойдем! – Она вскочила и потянула его в поселок. – Смотри, это лежит мой брат. Ему было всего двадцать пять. Его звали Урфин. Он месяц назад женился… А его жена в доме. Ее убили прямо на супружеской постели, после того как изнасиловали… А это Акад. Ему было шестьдесят. Он работал учителем в нашей школе. Я училась у него читать и писать. Он готовил меня к поступлению в Академию. Ругался, помню, страшно. Обзывал лентяйкой, неучем, а у самого глаза были добрые, смеющиеся… У него было двое внуков, мальчишек-близнецов семи лет. Видишь вон тех мертвых серебристых дракончиков? Это они. Кун и Старг. Сорванцы и озорники. У них были магические способности. В будущем году они поступили бы в Академию. А теперь они мертвы… Смотри на них, разве это не прекрасно?!
– Мьюла! – Талат попытался обнять ее, прижать к себе. – У тебя истерика. Это естественно после такого боя…
Мьюла вырвалась из его рук и посмотрела ему в глаза:
– Ты мог остановить все это. Они все были бы живы. Но ты предпочел смотреть и не вмешиваться. Почему, Талат? Почему?!
– Ладно, хватит, – вмешался Вайрес. – Мне надоела эта истерика. Давай, девочка, возьми себя в руки. Я сейчас открою портал, и мы заберем тебя отсюда. Поживешь во дворце у Талата, отдохнешь, придешь в себя и забудешь все как кошмарный сон. Встретишься с Дирой. Поболтаете. Она расскажет тебе, как ей хорошо со мной. – Вайрес самодовольно улыбнулся. – А завтра мы вчетвером отправимся на праздник в Акбенд.
Мьюла почти не слышала, что он говорит. Она не отрываясь смотрела на Талата, и в ее глазах метался мучительный вопрос: почему?
– Мьюла… – Талат откашлялся. Внезапный спазм сдавил ему горло, а сердце вдруг защемило непонятной болью. – Не я убил твоих родных и близких. И не я прислал сюда налетчиков. Я не понимаю, в чем виноват перед тобой.
– Ты не понимаешь?! Не понимаешь?! – Ей не хватало воздуха. Она задыхалась от невозможности исправить непоправимое.
– Мьюла, пойдем со мной, – горячо попросил Талат.
– С тобой? – Она не поверила своим ушам. – Ты что, серьезно? Ты… ты… – Мьюла никак не могла найти слова, способные выразить ее чувства. – Ты стоял и смотрел, как умирают мои близкие, и не сделал ничего, чтобы спасти их. И теперь ты предлагаешь мне пойти с тобой?! Что ж, я отвечу тебе…
– Погоди! Подумай, прежде чем ответить! – торопливо перебил ее Талат. – Вначале выслушай меня… Я захотел тебя сразу, с первого же мгновения, как только увидел в кабинете ректора. Вообще, мне несвойственны такие порывы. Вайрес не даст соврать, я не очень-то влюбчив. Оружие интересует меня куда больше, чем женщины, и любовницы у меня бывают не так уж часто. Но ты… Ты потрясла меня до глубины души. Ты показалась мне живым воплощением клинка, самой сутью боя. Если бы ты была рождена Высшей, твоей стихией, несомненно, была бы Битва… Я ни разу еще не встречал такой женщины, как ты. Мне хотелось драться с тобой и обладать тобой одновременно… – Талат запнулся, подыскивая слова. – Ты знаешь, почему я до сих пор не хотел звать тебя с собой? Почему делал вид, что ты не очень-то интересна мне?
Мьюла промолчала. Он ответил сам:
– Да потому, что, если бы ты сказала «нет», мне пришлось бы убить тебя.
– Убить меня?! – Мьюла расхохоталась и обвела сумасшедшим взглядом следы побоища. – Убить? Ты что, еще не понял? Я УЖЕ МЕРТВА!
– Мьюла, я понимаю, у тебя страшное горе, и только время способно залечить его. Пойдем со мной, и я сделаю для тебя все что захочешь. Я помогу тебе забыть смерть твоих близких. Ты будешь жить в моем доме как королева…
Мьюла усмехнулась и поглядела на него странным взглядом – веселым и отчаянным одновременно. Талат осекся, смутился и торопливо сказал:
– Мы будем жить в одном доме, но не беспокойся, я не стану принуждать тебя к близости, пока ты сама не будешь готова к этому. Я буду терпелив, я дам тебе столько времени, сколько потребуется…
– А я уже готова, – перебила Мьюла. В ее раскосых глазах раскаленным золотом плескалось веселье… или… безумие?
Талат растерялся:
– Готова? Ты… уверена?
– Конечно! Не будем откладывать. Сделаем все прямо сейчас.
– Сейчас?!
– Да, дорогой, – промурлыкала Мьюла и прикоснулась губами к его губам. Талат в первый момент замер, а потом стал жадно целовать ее, позабыв и про Вайреса, и про окружающие их следы побоища.
Повелитель Иллюзий напомнил о себе деликатным кашлем.
– Ну не буду вам мешать, – с легким смешком сказал он. – Я ухожу.
– Погоди! – Мьюла высвободилась из объятий Талата и подошла к Вайресу: – Останься. Я хочу сейчас подарить вам обоим то, что вы желаете больше всего на свете.
– Обоим? – нахмурился Талат.
– И чего же, по-твоему, мы желаем? – игриво откликнулся Вайрес.
– Боя, чего ж еще, – усмехнулась Мьюла. – Вы любите смотреть, как сражаются и умирают другие. Вы любите сражаться сами, зная, что противник почти наверняка слабее вас. Что вы, девять шансов из десяти, останетесь в живых в любой схватке. Ну а теперь вам придется испытать на себе этот крохотный единственный шанс – шанс быть убитыми. Вы разделите судьбу тех, кого могли, но не пожелали спасти.
– А ты не много ли берешь на себя, девочка? – прищурился Вайрес.
– В самый раз, – улыбнулась Мьюла.
– Погодите! – взмолился Талат. – Я ничего не понимаю! Мьюла, мы же с тобой только что… Ты же сказала, что…
– Тот поцелуй был ответом на твои чувства ко мне, а бой будет расплатой за равнодушие к ним. – Она обвела рукой трупы дарианцев.
– Я не буду драться с тобой, – покачал головой Талат.
– Тогда я просто убью тебя.
– Это вряд ли, – процедил Вайрес.
Мьюла как завороженная смотрела на огонь, слушала крики горящих заживо бандитов и чувствовала, что в ее сердце поселяется пустота – холодная, бездушная пустота.
Внезапно раздались чьи-то торопливые шаги – из портала выскочили два минотавра, которые находились на том конце межмирового тоннеля и принимали груз. Не дождавшись очередной тележки с нефритом, они забеспокоились и решили посмотреть, из-за чего задержка. Они сразу увидели трупы соратников, охваченный пламенем склад и заметили лежащую на земле дарианку. Вряд ли они сопоставили пожар, убитых союзников и слабую, покрытую пятнами крови девушку, но у них был приказ: убивать всех дарианцев, не оставлять в живых никого. Один из них машинально потянул из ножен меч и равнодушно замахнулся на Мьюлу. Талат опередил его на долю мгновения – короткая молния пробила минотавру грудь. Не успело тело коснуться земли, как вторая молния поразила в затылок его напарника. Не издав ни звука, минотавры рухнули замертво, а Талат резким хлопком закрыл портал и цыкнул на Открывающего:
– Ну-ка, букашка, брысь отсюда!
Открывающий Порталы взвизгнул и бросился прятаться за ближайшей кучей камней. А Талат сорвал с себя плащ невидимости и склонился над неподвижной Мьюлой.
– Ты жива? – Он взял ее холодные руки в свои. – Девочка моя, я все видел. То, что ты сделала, – это чудо!
– Ты видел?! – Мьюла села и уставилась на него. Пришедшая ей в голову мысль была слишком чудовищна, чтобы быть правдой. – Что ты видел?
– Почти все, – восторженно отозвался Талат. – И Пляшущий Огонь. И как ты расправилась с трагги…
– Погоди, – перебила Мьюла. – Ты давно здесь?
– С того самого момента, как ты летала на Пламенный остров, – ухмыльнулся Вайрес, тоже скидывая плащ. – Может, расскажешь, что именно сообщили тебе Скрижали?
– Скрижали? – машинально переспросила Мьюла и потерла лоб. Ее мысли метались огненными блохами, обжигая душу страшной догадкой. – Вы оба были здесь во время нападения?!
– Были, – поддакнул Вайрес, – и хочу сказать, что в моем лице ты приобрела еще одного горячего поклонника. Теперь меня будет просто преследовать это великолепное видение, когда ты, обнаженная, с окровавленными клинками в руках, танцевала среди толпы воинов, и они падали один за другим…
– Замолчи! – закричала Мьюла и вцепилась в руку Талата. – Скажи мне, что это неправда! Скажи, что вы прибыли на Тавагу вот только что!
– Мьюла, – растерянно пробормотал Талат, – что с тобой? Ты плачешь? Но почему? Что плохого в том, что мы видели, как ты сражаешься? Уверяю тебя, зрелище было достойно восхищения, я никогда не видел ничего более прекрасного!
– Не видел ничего более прекрасного?! – Мьюла смеялась и плакала одновременно. – Так я покажу тебе! Пойдем! – Она вскочила и потянула его в поселок. – Смотри, это лежит мой брат. Ему было всего двадцать пять. Его звали Урфин. Он месяц назад женился… А его жена в доме. Ее убили прямо на супружеской постели, после того как изнасиловали… А это Акад. Ему было шестьдесят. Он работал учителем в нашей школе. Я училась у него читать и писать. Он готовил меня к поступлению в Академию. Ругался, помню, страшно. Обзывал лентяйкой, неучем, а у самого глаза были добрые, смеющиеся… У него было двое внуков, мальчишек-близнецов семи лет. Видишь вон тех мертвых серебристых дракончиков? Это они. Кун и Старг. Сорванцы и озорники. У них были магические способности. В будущем году они поступили бы в Академию. А теперь они мертвы… Смотри на них, разве это не прекрасно?!
– Мьюла! – Талат попытался обнять ее, прижать к себе. – У тебя истерика. Это естественно после такого боя…
Мьюла вырвалась из его рук и посмотрела ему в глаза:
– Ты мог остановить все это. Они все были бы живы. Но ты предпочел смотреть и не вмешиваться. Почему, Талат? Почему?!
– Ладно, хватит, – вмешался Вайрес. – Мне надоела эта истерика. Давай, девочка, возьми себя в руки. Я сейчас открою портал, и мы заберем тебя отсюда. Поживешь во дворце у Талата, отдохнешь, придешь в себя и забудешь все как кошмарный сон. Встретишься с Дирой. Поболтаете. Она расскажет тебе, как ей хорошо со мной. – Вайрес самодовольно улыбнулся. – А завтра мы вчетвером отправимся на праздник в Акбенд.
Мьюла почти не слышала, что он говорит. Она не отрываясь смотрела на Талата, и в ее глазах метался мучительный вопрос: почему?
– Мьюла… – Талат откашлялся. Внезапный спазм сдавил ему горло, а сердце вдруг защемило непонятной болью. – Не я убил твоих родных и близких. И не я прислал сюда налетчиков. Я не понимаю, в чем виноват перед тобой.
– Ты не понимаешь?! Не понимаешь?! – Ей не хватало воздуха. Она задыхалась от невозможности исправить непоправимое.
– Мьюла, пойдем со мной, – горячо попросил Талат.
– С тобой? – Она не поверила своим ушам. – Ты что, серьезно? Ты… ты… – Мьюла никак не могла найти слова, способные выразить ее чувства. – Ты стоял и смотрел, как умирают мои близкие, и не сделал ничего, чтобы спасти их. И теперь ты предлагаешь мне пойти с тобой?! Что ж, я отвечу тебе…
– Погоди! Подумай, прежде чем ответить! – торопливо перебил ее Талат. – Вначале выслушай меня… Я захотел тебя сразу, с первого же мгновения, как только увидел в кабинете ректора. Вообще, мне несвойственны такие порывы. Вайрес не даст соврать, я не очень-то влюбчив. Оружие интересует меня куда больше, чем женщины, и любовницы у меня бывают не так уж часто. Но ты… Ты потрясла меня до глубины души. Ты показалась мне живым воплощением клинка, самой сутью боя. Если бы ты была рождена Высшей, твоей стихией, несомненно, была бы Битва… Я ни разу еще не встречал такой женщины, как ты. Мне хотелось драться с тобой и обладать тобой одновременно… – Талат запнулся, подыскивая слова. – Ты знаешь, почему я до сих пор не хотел звать тебя с собой? Почему делал вид, что ты не очень-то интересна мне?
Мьюла промолчала. Он ответил сам:
– Да потому, что, если бы ты сказала «нет», мне пришлось бы убить тебя.
– Убить меня?! – Мьюла расхохоталась и обвела сумасшедшим взглядом следы побоища. – Убить? Ты что, еще не понял? Я УЖЕ МЕРТВА!
– Мьюла, я понимаю, у тебя страшное горе, и только время способно залечить его. Пойдем со мной, и я сделаю для тебя все что захочешь. Я помогу тебе забыть смерть твоих близких. Ты будешь жить в моем доме как королева…
Мьюла усмехнулась и поглядела на него странным взглядом – веселым и отчаянным одновременно. Талат осекся, смутился и торопливо сказал:
– Мы будем жить в одном доме, но не беспокойся, я не стану принуждать тебя к близости, пока ты сама не будешь готова к этому. Я буду терпелив, я дам тебе столько времени, сколько потребуется…
– А я уже готова, – перебила Мьюла. В ее раскосых глазах раскаленным золотом плескалось веселье… или… безумие?
Талат растерялся:
– Готова? Ты… уверена?
– Конечно! Не будем откладывать. Сделаем все прямо сейчас.
– Сейчас?!
– Да, дорогой, – промурлыкала Мьюла и прикоснулась губами к его губам. Талат в первый момент замер, а потом стал жадно целовать ее, позабыв и про Вайреса, и про окружающие их следы побоища.
Повелитель Иллюзий напомнил о себе деликатным кашлем.
– Ну не буду вам мешать, – с легким смешком сказал он. – Я ухожу.
– Погоди! – Мьюла высвободилась из объятий Талата и подошла к Вайресу: – Останься. Я хочу сейчас подарить вам обоим то, что вы желаете больше всего на свете.
– Обоим? – нахмурился Талат.
– И чего же, по-твоему, мы желаем? – игриво откликнулся Вайрес.
– Боя, чего ж еще, – усмехнулась Мьюла. – Вы любите смотреть, как сражаются и умирают другие. Вы любите сражаться сами, зная, что противник почти наверняка слабее вас. Что вы, девять шансов из десяти, останетесь в живых в любой схватке. Ну а теперь вам придется испытать на себе этот крохотный единственный шанс – шанс быть убитыми. Вы разделите судьбу тех, кого могли, но не пожелали спасти.
– А ты не много ли берешь на себя, девочка? – прищурился Вайрес.
– В самый раз, – улыбнулась Мьюла.
– Погодите! – взмолился Талат. – Я ничего не понимаю! Мьюла, мы же с тобой только что… Ты же сказала, что…
– Тот поцелуй был ответом на твои чувства ко мне, а бой будет расплатой за равнодушие к ним. – Она обвела рукой трупы дарианцев.
– Я не буду драться с тобой, – покачал головой Талат.
– Тогда я просто убью тебя.
– Это вряд ли, – процедил Вайрес.
22
Открывающий Порталы был глуп, но любопытен. Испугавшись Талата, он некоторое время просидел в норке за камнями, а потом осмелел и вылез наружу. Он увидел яркую зарницу, заинтересовался и пошел взглянуть. Увиденное потрясло его.
Тяжелые жгуты молний щупальцами обвивались вокруг огненных колец. Узкое пространство между горами и морем сотрясалось от падающих с неба острых игл мрака. Прямо в воздухе распускались невообразимо прекрасные цветы изо льда, рассыпались лепестками острейших лезвий и злыми осами летели к танцующей с мечами женщине. Но на пути ледяного роя внезапно встал плотный черный щит тьмы, и призрачные лезвия раскрошились, растеклись по щиту холодными капельками дождя, а женщина выписала в воздухе мечами замысловатую фигуру. Раздался стон, на клинках появилась кровь, а на женщину двинулась плотная стена огня. Внезапно море всколыхнулось, прибрежная волна встала на дыбы и покатилась по камням навстречу огню.
Открывающий Порталы взвизгнул от восторга и приблизился, боясь упустить хоть мгновение столь захватывающего зрелища. Но внезапно камни под ним зашевелились, задрожали, он потерял равновесие и кубарем вкатился прямиком в эпицентр бушующей схватки. Огненный язык жадно лизнул его тело.
– Бигу больно! – взревел Открывающий и отпрянул в сторону, но там его встретил жалящий частокол молний. Биг заплакал от ужаса и начал поспешно открывать портал. Он торопливо нащупал связь с первым попавшимся миром и протянул невидимый тоннель, но тут его магия вошла в соприкосновение с магией дейвов, образовав горючую смесь, а детонатором послужило Дыхание Звезды Мьюлы.
Чудовищной силы взрыв потряс округу. Часть острова срезало будто ножом, искрошило в пыль и разметало в пространстве. Вода у берега закипела и отступила, выдавленная небывалой силы воздушной волной. Ураганный ветер пронесся над островом, разбрасывая камни будто пушинки и вырывая с корнем сосны, как травинки.
Вайрес и Талат оказались как раз на пути урагана. Будучи в облике Огня, Талат умер мгновенно – воздушный вихрь за считаные мгновения разметал его на мельчайшие искорки, а Вайресу повезло меньше. Жесткая рука ветра подхватила его и бросила на острый обломок скалы. Каменный зуб пронзил тело Повелителя Иллюзий, и он еще долго дергался в агонии, словно гигантская, насаженная на иглу бабочка.
А Мьюлу утащило в портал. Огненная волна взрыва подхватила ее, закрутила бешеной юлой и втянула в тоннель межреальности.
Пламя выплеснулось из воронки в морозную зиму. Перед глазами Мьюлы мелькнули заснеженные ветки дубов и сосен, белые пушистые охапки кустов и синие вершины гор. Несмотря на снег, пожар занялся резко и сразу, жадно набрасываясь на кусты и деревья. Взрывной волной Мьюлу отбросило немного в сторону от основного пожара. Она влетела спиной в мягкую снежную перину, несколько снежинок осело на лице, и их холодное прикосновение оказалось чрезвычайно приятным. Мьюла не сделала попытки подняться на ноги. Она лежала в сугробе там, где упала, а вокруг бушевал пожар. Его пламя постепенно подбиралось к толстому, полумертвому стволу лиственницы, возле которой лежала Мьюла. Вероятно, некогда в дерево ударила молния – его ствол раскололся возле самой верхушки, и ветви больше не росли. Дерево засыхало, умирало и являлось лакомой добычей для бушующего вокруг огня.
Мьюла лежала неподвижно и не отрываясь смотрела на лиственницу. Девушка не умела предсказывать будущее, но сейчас точно знала, что произойдет уже через несколько мгновений: пламя доберется-таки до дерева, раскаленными ручейками пробежит по засохшей древесине, подтачивая изнутри, пока наконец лиственница не рухнет, погребая ее под собой.
«Дважды коснешься Огня… Если не сгоришь, познаешь счастье…» Она сгорела. Счастье не для нее.
Мьюла смотрела на лиственницу и ждала. Уже скоро. Огонь вот-вот сделает то, что так и не сумел сделать Талат.
С громким треском оторвалась подточенная огнем пылающая ветка и рухнула рядом с Мьюлой, огненной крупой обжигая левую кисть и щеку. Мьюла не шевельнулась, у нее не осталось ни единого чувства, ни боли, ни страха, ни ненависти. Только ожидание – сейчас, уже скоро, вот-вот… осталось подождать совсем немного… еще чуть-чуть…
Лиственница заскрипела, наклоняясь…
Внезапно чьи-то руки выдернули девушку из-под падающего огня и отбросили в сторону.
– Зачем? – слабо удивилась Мьюла. – Не надо…
– Еще как надо, дура! – злобно откликнулся незнакомый мужской голос. – Ты совсем спятила, да? Лежишь как бревно! Ослепла или оглохла? Я кричу тебе, кричу… Еле успел… Уф! В жизни так быстро не бегал!
Мьюла молча зарылась лицом в снег и свернулась клубком, обхватив колени ладонями. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы ее оставили в покое. Чтобы она могла просто остаться здесь, в снегу, и уснуть. Но у нежданного спасителя были на ее счет другие планы. Он грубо перекинул девушку через плечо и потащил куда-то в глубь леса, обходя стороной бушующий пожар. Висящая вниз головой Мьюла невольно уткнулась носом в белый мех его дохи. Мех приятно пах домашним теплом и уютом. Домашним – тем, чего у нее уже никогда больше не будет…
Непоправимое горе обожгло ее почище огня.
– Отпусти меня, придурок! – зашипела Мьюла. Она ненавидела его. Если б не он, для нее уже все было бы позади. И боль, и страдания, и жизнь.
– Помолчи, а, – раздраженно откликнулся спаситель. – Думаешь, мне легко бежать по снегу, да еще с тобой на плече?
– Отпусти, иначе я ударю тебя!
Он выругался и поставил девушку на ноги. Только теперь Мьюла смогла как следует рассмотреть его. Молодой – ее ровесник или чуть постарше. Огромный – высокая Мьюла едва доставала ему до плеча. Широкоплечий. С грубыми, словно вырубленными из камня чертами лица и маленькими, глубоко посаженными темными глазками. Словом, кем-кем, а красавцем он точно не был. А с точки зрения дарианки, представительницы самой красивой расы вселенной, он был просто уродлив. Самым привлекательным в нем была его доха из белоснежного с темными вкраплениями меха и такая же шапка. Девушку передернуло от отвращения, а спаситель, напротив, впился в нее восхищенным взглядом.
– Уходи! – процедила сквозь зубы Мьюла. – Оставь меня в покое! Убирайся прочь!
Он сморгнул, приходя в себя, и сердито прищурился:
– Ты что, не видишь? Пожар вокруг. Лес старый, сухостоя много. А мы в лощине. Нас, того и гляди, отрежет. Погибнем. Надо идти. Быстро идти. Ты не сможешь. Давай я понесу тебя, так получится гораздо быстрее.
– Уходи! Оставь меня! – повторила девушка. – Я хочу остаться здесь!
Он покачал головой и сделал движение к ней. Мьюла ударила призрачным клинком, распоров рукав на его дохе. Он отскочил:
– Ты совсем обалдела?!
– Убирайся! – заплакала Мьюла. – Ну что ж ты ко мне привязался-то, а?
Он снова шагнул к ней. Мьюла угрожающе вскинула руку. На этот раз она шутить не станет. Если он не оставит ее в покое, она его убьет. Он запнулся на мгновение, словно понял ее намерение, но все же сделал еще шаг. И еще.
Что ж… Она его предупреждала! Мьюла взмахнула рукой, которая вновь обернулась призрачным разящим клинком. Но тут ей навстречу полетел огромный кулак, и тотчас перед глазами закрутился хоровод из припорошенных снегом, еще не тронутых огнем деревьев, а потом земля и небо поменялись местами.
Тяжелые жгуты молний щупальцами обвивались вокруг огненных колец. Узкое пространство между горами и морем сотрясалось от падающих с неба острых игл мрака. Прямо в воздухе распускались невообразимо прекрасные цветы изо льда, рассыпались лепестками острейших лезвий и злыми осами летели к танцующей с мечами женщине. Но на пути ледяного роя внезапно встал плотный черный щит тьмы, и призрачные лезвия раскрошились, растеклись по щиту холодными капельками дождя, а женщина выписала в воздухе мечами замысловатую фигуру. Раздался стон, на клинках появилась кровь, а на женщину двинулась плотная стена огня. Внезапно море всколыхнулось, прибрежная волна встала на дыбы и покатилась по камням навстречу огню.
Открывающий Порталы взвизгнул от восторга и приблизился, боясь упустить хоть мгновение столь захватывающего зрелища. Но внезапно камни под ним зашевелились, задрожали, он потерял равновесие и кубарем вкатился прямиком в эпицентр бушующей схватки. Огненный язык жадно лизнул его тело.
– Бигу больно! – взревел Открывающий и отпрянул в сторону, но там его встретил жалящий частокол молний. Биг заплакал от ужаса и начал поспешно открывать портал. Он торопливо нащупал связь с первым попавшимся миром и протянул невидимый тоннель, но тут его магия вошла в соприкосновение с магией дейвов, образовав горючую смесь, а детонатором послужило Дыхание Звезды Мьюлы.
Чудовищной силы взрыв потряс округу. Часть острова срезало будто ножом, искрошило в пыль и разметало в пространстве. Вода у берега закипела и отступила, выдавленная небывалой силы воздушной волной. Ураганный ветер пронесся над островом, разбрасывая камни будто пушинки и вырывая с корнем сосны, как травинки.
Вайрес и Талат оказались как раз на пути урагана. Будучи в облике Огня, Талат умер мгновенно – воздушный вихрь за считаные мгновения разметал его на мельчайшие искорки, а Вайресу повезло меньше. Жесткая рука ветра подхватила его и бросила на острый обломок скалы. Каменный зуб пронзил тело Повелителя Иллюзий, и он еще долго дергался в агонии, словно гигантская, насаженная на иглу бабочка.
А Мьюлу утащило в портал. Огненная волна взрыва подхватила ее, закрутила бешеной юлой и втянула в тоннель межреальности.
Пламя выплеснулось из воронки в морозную зиму. Перед глазами Мьюлы мелькнули заснеженные ветки дубов и сосен, белые пушистые охапки кустов и синие вершины гор. Несмотря на снег, пожар занялся резко и сразу, жадно набрасываясь на кусты и деревья. Взрывной волной Мьюлу отбросило немного в сторону от основного пожара. Она влетела спиной в мягкую снежную перину, несколько снежинок осело на лице, и их холодное прикосновение оказалось чрезвычайно приятным. Мьюла не сделала попытки подняться на ноги. Она лежала в сугробе там, где упала, а вокруг бушевал пожар. Его пламя постепенно подбиралось к толстому, полумертвому стволу лиственницы, возле которой лежала Мьюла. Вероятно, некогда в дерево ударила молния – его ствол раскололся возле самой верхушки, и ветви больше не росли. Дерево засыхало, умирало и являлось лакомой добычей для бушующего вокруг огня.
Мьюла лежала неподвижно и не отрываясь смотрела на лиственницу. Девушка не умела предсказывать будущее, но сейчас точно знала, что произойдет уже через несколько мгновений: пламя доберется-таки до дерева, раскаленными ручейками пробежит по засохшей древесине, подтачивая изнутри, пока наконец лиственница не рухнет, погребая ее под собой.
«Дважды коснешься Огня… Если не сгоришь, познаешь счастье…» Она сгорела. Счастье не для нее.
Мьюла смотрела на лиственницу и ждала. Уже скоро. Огонь вот-вот сделает то, что так и не сумел сделать Талат.
С громким треском оторвалась подточенная огнем пылающая ветка и рухнула рядом с Мьюлой, огненной крупой обжигая левую кисть и щеку. Мьюла не шевельнулась, у нее не осталось ни единого чувства, ни боли, ни страха, ни ненависти. Только ожидание – сейчас, уже скоро, вот-вот… осталось подождать совсем немного… еще чуть-чуть…
Лиственница заскрипела, наклоняясь…
Внезапно чьи-то руки выдернули девушку из-под падающего огня и отбросили в сторону.
– Зачем? – слабо удивилась Мьюла. – Не надо…
– Еще как надо, дура! – злобно откликнулся незнакомый мужской голос. – Ты совсем спятила, да? Лежишь как бревно! Ослепла или оглохла? Я кричу тебе, кричу… Еле успел… Уф! В жизни так быстро не бегал!
Мьюла молча зарылась лицом в снег и свернулась клубком, обхватив колени ладонями. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы ее оставили в покое. Чтобы она могла просто остаться здесь, в снегу, и уснуть. Но у нежданного спасителя были на ее счет другие планы. Он грубо перекинул девушку через плечо и потащил куда-то в глубь леса, обходя стороной бушующий пожар. Висящая вниз головой Мьюла невольно уткнулась носом в белый мех его дохи. Мех приятно пах домашним теплом и уютом. Домашним – тем, чего у нее уже никогда больше не будет…
Непоправимое горе обожгло ее почище огня.
– Отпусти меня, придурок! – зашипела Мьюла. Она ненавидела его. Если б не он, для нее уже все было бы позади. И боль, и страдания, и жизнь.
– Помолчи, а, – раздраженно откликнулся спаситель. – Думаешь, мне легко бежать по снегу, да еще с тобой на плече?
– Отпусти, иначе я ударю тебя!
Он выругался и поставил девушку на ноги. Только теперь Мьюла смогла как следует рассмотреть его. Молодой – ее ровесник или чуть постарше. Огромный – высокая Мьюла едва доставала ему до плеча. Широкоплечий. С грубыми, словно вырубленными из камня чертами лица и маленькими, глубоко посаженными темными глазками. Словом, кем-кем, а красавцем он точно не был. А с точки зрения дарианки, представительницы самой красивой расы вселенной, он был просто уродлив. Самым привлекательным в нем была его доха из белоснежного с темными вкраплениями меха и такая же шапка. Девушку передернуло от отвращения, а спаситель, напротив, впился в нее восхищенным взглядом.
– Уходи! – процедила сквозь зубы Мьюла. – Оставь меня в покое! Убирайся прочь!
Он сморгнул, приходя в себя, и сердито прищурился:
– Ты что, не видишь? Пожар вокруг. Лес старый, сухостоя много. А мы в лощине. Нас, того и гляди, отрежет. Погибнем. Надо идти. Быстро идти. Ты не сможешь. Давай я понесу тебя, так получится гораздо быстрее.
– Уходи! Оставь меня! – повторила девушка. – Я хочу остаться здесь!
Он покачал головой и сделал движение к ней. Мьюла ударила призрачным клинком, распоров рукав на его дохе. Он отскочил:
– Ты совсем обалдела?!
– Убирайся! – заплакала Мьюла. – Ну что ж ты ко мне привязался-то, а?
Он снова шагнул к ней. Мьюла угрожающе вскинула руку. На этот раз она шутить не станет. Если он не оставит ее в покое, она его убьет. Он запнулся на мгновение, словно понял ее намерение, но все же сделал еще шаг. И еще.
Что ж… Она его предупреждала! Мьюла взмахнула рукой, которая вновь обернулась призрачным разящим клинком. Но тут ей навстречу полетел огромный кулак, и тотчас перед глазами закрутился хоровод из припорошенных снегом, еще не тронутых огнем деревьев, а потом земля и небо поменялись местами.
23
Огонь… Он был повсюду. Он лез в глаза, вызывая резь и слезы. Он обжигал душу, вырывая из ее сведенного судорогой рта сухие, беззвучные рыдания.
Мьюла из последних сил боролась с Огнем, гасила его Водяной Чашей, била молнией, но он загорался вновь и вновь, и Мьюла снова гасила его, пока были силы, а потом, когда сил не стало, с облегчением нырнула в блаженное, студеное забытье.
Пришла в себя она от холода. Ее трясло, зубы колотились друг о дружку так, что отлетала эмаль. А вокруг была враждебная хищная темнота без единого огонька. Мьюла испытала ужас и облегчение одновременно: она все-таки победила Огонь, а что до остального – будь что будет. Да и чем теперь ее можно напугать? Смертью? Болью? Мьюла презрительно скривила трясущиеся губы. Трудно представить себе боль сильнее той, которую она уже пережила, а смерть… Смерть теперь для нее желанна… Но до чего же холодно! Холод мучил ее пострашнее любого палача, и она встала, пошатываясь, с заледеневшей кровати и пошла босиком по нестерпимо холодному полу в дальний угол комнаты – туда, где едва заметно белело в темноте меховое пятно уюта и спокойствия.
Пятно шевельнулось. Засветились в темноте зеленые огоньки звериных глаз. Барс настороженно прижал уши, с беспокойством наблюдая за приближающейся девушкой. Мьюла подхалимски забормотала:
Мьюла из последних сил боролась с Огнем, гасила его Водяной Чашей, била молнией, но он загорался вновь и вновь, и Мьюла снова гасила его, пока были силы, а потом, когда сил не стало, с облегчением нырнула в блаженное, студеное забытье.
Пришла в себя она от холода. Ее трясло, зубы колотились друг о дружку так, что отлетала эмаль. А вокруг была враждебная хищная темнота без единого огонька. Мьюла испытала ужас и облегчение одновременно: она все-таки победила Огонь, а что до остального – будь что будет. Да и чем теперь ее можно напугать? Смертью? Болью? Мьюла презрительно скривила трясущиеся губы. Трудно представить себе боль сильнее той, которую она уже пережила, а смерть… Смерть теперь для нее желанна… Но до чего же холодно! Холод мучил ее пострашнее любого палача, и она встала, пошатываясь, с заледеневшей кровати и пошла босиком по нестерпимо холодному полу в дальний угол комнаты – туда, где едва заметно белело в темноте меховое пятно уюта и спокойствия.
Пятно шевельнулось. Засветились в темноте зеленые огоньки звериных глаз. Барс настороженно прижал уши, с беспокойством наблюдая за приближающейся девушкой. Мьюла подхалимски забормотала: