Флевелинг Линн. Близнец тряпичной куклы

   Здесь похитители в своих плащах и париках выглядели не так глупо.
   — Это старый тронный зал, запретный покой, — начал вещать Корин. — Здесь безумная Агналейн казнила сотню предателей ежедневно и пила их кровь. Здесь она выбирала себе одного супруга за другим, а потом обрекала их на смерть. Сидя на этом самом троне, она приказала воздвигнуть пять сотен клеток у дороги из Эро в Илани и заточить в них несчастных, тела которых, умерших от голода, клевали вороны. Она все еще ходит по этим залам и все еще сидит на своем троне. — Корин поднял выкрашенную белым руку и ткнул пальцем в Тобина. — Здесь, на глазах свидетелей, ты и твой оруженосец должны встретиться с ней. Вы должны войти в тронный зал и посидеть на коленях у безумной царицы — иначе вы не одни из нас и не воины!
   Шутники втащили Тобина и Ки в длинную комнату с узким окном, которое оказалось открыто. Через него Тобин и Ки должны были вылезти на широкий карниз, нависающий над садом, и проникнуть в тронный зал, ставень на окне которого был сломан.
   Сделать это было нетрудно, однако, когда мальчики спрыгнули с подоконника, они словно упали в темную пропасть. Сначала они не видели абсолютно ничего, и каждое слово, произнесенное шепотом, и каждый робкий шаг будили гулкое эхо в бесконечном пространстве.
   Тобин слышал движение на карнизе за окном и знал, что за ними наблюдают. Кто-то бросил в окно светящийся камень, однако такой маленький, что он освещал зал всего на несколько футов. Впрочем, это было лучше, чем ничего.
   — Тобин, сын Риуса! — прошептал из темноты женский голос.
   Тобин чуть не подпрыгнул, когда Ки вцепился ему в плечо.
   — Ты слышал? — прошептал Ки.
   — Да.
   — Ты думаешь, это она? Царица Агналейн?
   — Не знаю. — Тобин попытался сравнить свои ощущения с тем, что чувствовал, когда рядом бывал Брат, но зал казался только продуваемым сквозняками и заброшенным.
   — Пойдем, они нас просто разыгрывают. Если бы здесь на самом деле был призрак, готовый нас убить, они не потащили бы нас сюда.
   — Ты думаешь? — с сомнением прошептал Ки, но когда Тобин вручил ему светящийся камень, последовал за другом в темноту.
   Сначала Тобину показалось, что он вот-вот упадет в пропасть, но благодаря светящемуся камню и просачивающемуся сквозь щели в ставнях свету звезд он скоро начал различать ряды колонн, тянущихся по обеим сторонам огромного зала.
   Это и был зал для аудиенций царицы Агналейн, ее тронный зал. Тобин помедлил, представив себе подобный же зал в Новом дворце. Трон там находился в самом дальнем от дверей конце. Двери должны были быть справа, значит, к трону нужно идти налево.
   — Принц Тобин! — опять раздался призрачный голос. Он раздавался справа.
   Тобин снова остановился, вспоминая сделанный для него отцом игрушечный дворец. Он представлял собой всего лишь коробку со съемной крышей, но внутри имелся тронный зал царицы Агналейн. Этот самый зал. И трон находился посередине, а не в конце, и рядом с ним имелась золотая доска с пророчеством оракула. Прищурившись, Тобин разглядел темное пятно справа от себя, это могло быть возвышение для трона. Неожиданно ему ужасно захотелось увидеть трон, коснуться золотой доски. Даже если на троне и сидит призрачная царица, она его бабушка.
   Тобин повернулся и наткнулся на Ки, который снова вцепился в него.
   — Что такое? Ты что-нибудь увидел?
   Тобин нащупал руку друга. Как и следовало ожидать, Ки дрожал.
   Прижав губы к уху Ки, Тобин прошептал:
   — Никаких призраков здесь нет. Корин и остальные просто пытались испугать нас своими рассказами, чтобы мы поверили в их выдумку. Я хочу сказать: ты только посмотри, что они на себя напялили! Уж кто лучше меня знает, как выглядят настоящие призраки!
   Ки ухмыльнулся, и на мгновение Тобин испытал искушение вызвать Брата, чтобы показать шутникам, на что действительно способен дух. Все же вместо этого он громко, чтобы слышали наблюдатели, сказал:
   — Пошли, Ки, трон должен быть вон там. Давай поздороваемся с моей бабушкой.
   Их решительные шаги отдались эхом под невидимым сводом потолка, потревожив каких-то существ, заметавшихся в неподвижном воздухе на мягких крыльях. Может быть, это и были духи мертвых, но если так, они держались на расстоянии.
   Как Тобин и предполагал, трон стоял на широкой платформе в середине зала. Чтобы подойти к задрапированному чем-то темным трону, нужно было подняться на две ступени.
   — Мы должны посидеть на троне, — напомнил Тобину Ки. — Но я — только после тебя, благородный принц.
   Тобин отсалютовал Ки в ответ на его шутливый поклон жестом, которого Нари не одобрила бы, и поднялся по ступеням к трону. Когда он протянул руку, чтобы откинуть закрывающую его темную ткань, она вдруг поднялась, и на Тобина глянула фигура с белым лицом. Она кинулась на Тобина, размахивая мечом и восклицая:
   — Предатель! Предатель! Казните его!
   Скорее удивленный, чем испуганный, Тобин скатился бы со ступеней, если бы его не поддержал Ки. Оба они узнали голос, хотя он и был изменен.
   Перед ними была Алийя.
   — Добрый… добрый вечер, бабушка! — проговорил Тобин. Остальные «призраки» вбежали в зал и окружили их. Тобин попытался схватить руку «царицы» и поцеловать ее, но Алийя отстранилась.
   — Ну, с ним совсем неинтересно! — воскликнула девушка, капризно топнув ногой.
   — Я же говорил, что он не испугается! — Корин так прижал к себе Тобина, что ноги младшего принца оторвались от пола. — Ты проспорил мне десять сестерциев, Албен. Клянусь Пламенем, ни один мой родич не может быть трусом. Ты тоже, Ки, выдержал испытание, хоть я и видел, как ты дрожал, входя в зал. Да не смущайся: видел бы ты Гарола! — Корин протянул руку и сдернул парик с оруженосца. — Он свалился со ступеней и чуть не вышибил себе мозги!
   — Я споткнулся, — пробормотал Гарол.
   — Я тоже чуть не упал, — сказал Тобин, — правда, только потому, что Алийя застала меня врасплох. Она прячется лучше, чем изображает призрака.
   — Можно подумать, что ты знаешь, как выглядит призрак! — фыркнула девушка.
   — Да, знаю. Корин, могу я увидеть золотую доску?
   Наследник престола склонил голову к плечу.
   — Что увидеть?
   — Золотую доску с пророчеством Афранского оракула. Она должна быть где-то рядом с троном.
   — Здесь ничего такого нет, — сказал Корин, взял Тобина за руку и повел вокруг возвышения. Как он и сказал, никакой доски в зале не оказалось. — Пошли отсюда, нам предстоит еще отпраздновать ваш триумф.
   Как ни радовался Тобин тому, что выдержал испытание, он был ужасно разочарован тем, что не смог найти доску с пророчеством. Как может быть, что о ней ничего не знает Корин, который вырос здесь? Неужели отец ошибался?
   Когда они двинулись обратно к окну, Тобин обернулся, чтобы бросить последний взгляд на трон, и тут же вырвал у Корина руку и воскликнул:
   — Ох, смотри! Смотри, Корин!
   Призрак здесь все-таки был. Резной трон больше не был накрыт темной тканью, и на нем сидела женщина. Тобин взглянул на нее, и голоса и шаги компаньонов словно растаяли вдалеке. Лицо женщины было ему незнакомо, но он знал, кто она: Одна Из Тех, Кто Пришел Раньше — не фигурка из шкатулки, не имя из книги, да и не одна из глупых ряженых Корина. Это был призрак такой же настоящий и много знающий, как его собственный близнец.
   Женщина была в золотой короне и в старинных доспехах. Глядя на Тобина глазами такими же темными и загадочными, как у Брата, она поднялась, обнажила меч, а потом протянула его на ладонях Тобину.
   И теперь у ведущих к трону ступеней стояла золотая доска высотой в человеческий рост. Свет отражался от нее, как от зеркала, а надпись на ней мерцала и вспыхивала, словно написанная пламенем. Тобин не мог прочесть надпись, но слова знал наизусть.
   Тобин хотел заговорить с царицей, узнать ее имя и коснуться меча, который она ему протягивала, но оказался не в силах двинуться с места. Оглянувшись, он обнаружил, что компаньоны вытаращили на него глаза, их лица под шутовской раскраской стали настороженными. Когда Тобин снова взглянул на трон, там была только тьма. Он не увидел ни царицы, ни золотой доски, да и вообще находился слишком далеко, чтобы различить хоть что-нибудь.
   Тут Ки ухмыльнулся и сказал:
   — Ты их всех провел, мой принц. Ты даже меня заставил оглянуться.
   Корин расхохотался.
   — Клянусь Четверкой, кузен! Ну и ловкач же ты! Ты нашу шутку обратил против нас же!
   — Маленький обманщик! — Алийя схватила Тобина и поцеловала в губы. — Вот ужасный ребенок! Ты даже меня испугал!
   Тобин не смог удержаться от того, чтобы украдкой снова не взглянуть на трон, выходя из зала. Впрочем, сделал это не он один.
   Победу Тобина праздновали в саду, закусывая вино пирожными, которые компаньоны стащили с кухни.
   Входить в старый тронный зал запрещалось, и печати на его дверях были самыми настоящими, хотя никто и не знал, почему. Корин и Калиэль придумали игру много лет назад и испытывали так каждого нового компаньона, назло царю и наставнику Пориону.
   Корин и его ряженые отвели Тобина и Ки в укромное местечко на берегу пруда, скрытое разросшимися кустами роз. Лежа на мягкой влажной траве, компаньоны передавали друг другу бурдюки с вином и пирожные.
   — Значит, ты ничуть не испугался? — насмешливо протянул Албен.
   — А ты не испугался, когда была твоя очередь? — бросил в ответ Тобин.
   — Испугался, испугался! Не верь, если он будет отрицать! — фыркнула Алийя.
   Все, кроме Албена, рассмеялись, тот только надулся и обиженно отбросил за спину свои длинные черные волосы.
   — Дело в том, что ты уже знаешь все про призраков, правда? — спросил расхрабрившийся от вина Лисичка. — Я не хочу тебя обидеть, принц Тобин, но все мы знаем ту старую историю. Говорят, мертворожденная девочка — твой близнец — родилась с открытыми глазами и превратилась в демона, поэтому твоей семье и пришлось покинуть город. Говорят также, что демон последовал за тобой в ваш горный замок. Это правда? У тебя и в самом деле есть близнец-демон?
   Тобин пожал плечами.
   — Да ничего особенного, просто дух, который бродит по замку.
   Ки фыркнул, но Тобин толкнул его ногой, и тот промолчал.
   — Мой отец говорит, что такое случается, если вступить в брак с волшебником, — встрял в разговор Зуштра. — Если слишком много заниматься магией, появляются существа, которых иметь рядом не хотелось бы.
   — Ты не обрадовался бы, если бы такие разговоры услышал благородный Нирин, — сказал кто-то, и Тобин только теперь заметил, что его несостоявшийся оруженосец, Мориэль, все время был среди ряженых. Принц не узнавал его под париком и в гриме, пока тот не заговорил. — Нирин полагает, что волшебники могут укрепить трон Скалы. Что скажешь, Корин? Ты часто встречаешься с Нирином?
   Корин сделал большой глоток вина и положил голову на колени Алийи.
   — У волшебника моего отца глаза, как две обкатанные морем гальки. Я никогда не могу понять, что выражают эти холодные жесткие глаза. Я ничего не имею против того, чтобы он снабжал нас светящимися камнями и развлекал фокусами, но когда я стану царем, мне не потребуются волшебники, чтобы выигрывать войны или охранять трон. Мне будет достаточно вас! — Корин взмахнул бурдюком, щедро облив вином тех, кто был рядом. — Да здравствуют скаланские стальные мечи и скаланцы, которые ими сражаются!
   После такого тоста необходимо было спеть, а потом снова промочить глотки вином. Даже Тобин позволил себе немного опьянеть, прежде чем недовольный Ки отвел его в спальню.

Глава 42

   Через несколько дней, когда Тобин и Ки возвращались после учебного боя, они увидели ожидающих их Фарина и дюжину солдат. Тобин не сразу узнал их: Кони и остальные были в новых мундирах, похожих на мундиры царских гвардейцев, только с серебряными бляхами на груди, а не золотыми. Фарин облачился в богатый наряд, хотя и неяркий из-за траура, серебряная цепь на груди говорила о его высоком ранге.
   — Мой принц, — сказал Фарин, — управитель прислал известие: дом готов, чтобы ты его осмотрел. Он спрашивает, не посетишь ли ты его сегодня.
   Тобин подбежал к нему и хотел обнять — он был так рад увидеть знакомое лицо, — но Фарин мягко удержал его и еле заметно покачал головой. Ки тоже кинулся к Фарину, но остановился, заметив его предостережение.
   Получив разрешение наставника, мальчики следом за Фарином углубились в лабиринт садов и богатых резиденций, заполнявших пространство между Старым и Новым дворцами.
   Дом, принадлежавший матери Тобина, был на самом деле небольшим флигелем, примыкавшим к наружной стене Старого дворца и окруженным вместе с дворами собственной стеной. Сад, разбитый перед парадным входом, был хорошо ухожен, но в доме Тобин ощутил странную пустоту, хотя прекрасная резная мебель и яркие росписи стен были в полном порядке. Полдюжины слуг в ливреях склонились перед Тобином, когда он вошел. Управителем оказался пожилой человек, которого Фарин представил как Улиеса, сына старого Минира.
   — Я сочувствую твоей потере, — сказал ему Тобин. Улиес снова поклонился.
   — А я — твоей, мой принц. Я почитаю за честь, что мой отец служил тебе и твоей семье, и надеюсь, что мне выпадет такая же участь.
   Тобин медленно повернулся, оглядывая просторный зал с его старинной мебелью, гобеленами на стенах и изящной резьбой на поддерживающих потолок балках. Слева на второй этаж вела широкая лестница.
   — Твой отец спустился с тобой на руках по этой лестнице в тот день, когда тебе было наречено имя, — сказал Тобину Фарин. — Видел бы ты этот зал, полный всей скаланской знати! Сам царь стоял у подножия лестницы с принцем Корином на плечах. Клянусь Четверкой, как же мы тобой гордились!
   Тобин бросил на него внимательный взгляд.
   — А где была моя мать? Она… она тогда была здорова?
   Фарин вздохнул.
   — Нет, Тобин, она не была здорова. С той ночи, когда ты родился, она уже не была самой собой, только твоей вины в этом нет. Она оставалась в своей комнате.
   — Можно мне туда пойти?
   — Конечно. Дом теперь — твой, и ты можешь ходить всюду, куда пожелаешь. Однако в комнатах верхнего этажа никто не жил с тех пор, как их покинула твоя мать. Твой отец и я пользовались комнатами на первом этаже, когда бывали в Эро, а для солдат во дворе имеется казарма. Пойдем.
   Тобин оглянулся, ища взглядом Ки.
   — Пошли!
   Когда они начали подниматься по лестнице, на верхней площадке появился Брат.
   Быть здесь ему не полагалось бы: Тобин в этот день его не вызывал.
   На самом деле он не вызывал его с той первой ночи во дворце, виновато подумал Тобин. Нужно было так много всего увидеть и сделать, что он совсем забыл о Брате.
   И все же Брат стоял на площадке, глядя на Тобина обвиняющим взглядом. Тобин вздохнул и позволил ему остаться.
   — Ты видел моего близнеца, Фарин? — спросил он. — Того, который умер?
   — Нет, в ту ночь я был в Атийоне. К тому времени, когда я вернулся, все было уже кончено.
   — Почему отец никогда не говорил со мной об этом? Почему не рассказал, кто на самом деле демон?
   — Не знаю. — Фарин помедлил на верхней площадке, не зная, что его рука касается плеча Брата. — Может быть, из уважения к твоей матери… Она не выносила никакого упоминания об этом, особенно в первые дни. Такие разговоры делали ее… совсем безумной. К тому же по городу ходили всякие слухи насчет призрака… Через некоторое время никто из нас уже не заговаривал о тех событиях. — Фарин покачал головой. — Я полагал, что Риус сам все тебе рассказал. Мне не подобало вмешиваться. — Он открыл дверь, выходящую на площадку. — Вот это и есть комната, где ты родился, Тобин… по крайней мере мне так говорили.
   Пол на втором этаже был покрыт свежесрезанным тростником, там пахло курениями и маслом для ламп, но в комнате Тобин ощутил холодный затхлый запах нежилого помещения. Ставни были распахнуты, но это не добавляло тепла и света. Когда Тобин вошел, по спине его побежали мурашки.
   Когда-то это явно была спальня знатной дамы. На стенах еще сохранились выцветшие гобелены с изображениями морских рыб и охотничьих сцен. Камин украшали дельфины, очень искусно вырезанные из камня, но очаг был полон холодной золы, а на каминной полке отсутствовали куклы или какие-то иные украшения.
   У высокой кровати под балдахином, на которой лежал лишь голый матрац, стоял Брат. Теперь он был нагим, и Тобин снова смог увидеть покрытый запекшейся кровью ряд стежков у него на груди. На глазах у Тобина Брат влез на кровать и вытянулся на матраце. Потом он исчез.
   — Ты знаешь, как умер мой брат? — тихо спросил Тобин, все еще глядя на кровать.
   Фарин удивленно посмотрел на него.
   — Ребенок был мертворожденным, как говорила Нари. Не начал дышать. Только это был не мальчик, Тобин, а девочка.
   Ки вопросительно посмотрел на друга, может быть, следует открыть Фарину правду? Но тут снова повился Брат и встал между ними, прижав палец к губам. Тобин взглянул на Ки, покачал головой и промолчал.
   Отвернувшись от Брата, Тобин стал осматривать пустую комнату, пытаясь найти что-то, что осталось здесь от его матери. Если она так ужасно переменилась в ту ночь, когда он родился, может быть, остался какой-то след того, какой она была раньше, — что-то, что помогло бы ему понять, почему она переменилась.
   Однако ничего не нашлось, и Тобин неожиданно почувствовал. что не хочет больше здесь находиться.
   Остальные комнаты на втором этаже выглядели так же — давно заброшенными, откуда забрали все, кроме мебели. Чем больше Тобин смотрел, тем более одиноким себя чувствовал: как чужак, попавший в дом, где быть ему не полагалось.
   Фарин, должно быть, заметил это. Обняв Тобина за плечи, он сказал:
   — Пойдем вниз. Там есть местечко, которое, я думаю, тебе понравится.
   Пройдя через зал и по короткому коридору, они оказались в уютной комнате с темными панелями на стенах. Тобин сразу понял, что это спальня его отца. Риус не был здесь уже много месяцев и никогда не вернется, но комната все еще казалась обитаемой. Тяжелые темно-красные занавеси вокруг постели были точно такими же, как в замке. Рядом с комодом стояла пара знакомых сапог. На письменном столе рядом с портретом Тобина в рамкe из слоновой кости лежало незаконченное письмо. Мальчик вдохнул знакомую смесь ароматов: воска, смазанной маслом кожи, трав — теплый и мужественный запах его отца. На полке рядом со столом Тобин увидел коллекцию сделанных им из воска или дерева фигурок — его подарки отцу. Они бережно хранились, как сам Тобин хранил все мелочи, которые присылал ему отец.
   Неожиданно боль потери, которую Тобину до сих пор удавалось заглушить, обрушилась на него в полную силу. Он стиснул зубы, но горячие слезы все равно хлынули из глаз, ослепив его. Тобин опустился на пол, но сильные руки подхватили его. Пусть это были не отцовские руки, но Фарин так же нежно прижал мальчика к себе и стал похлопывать по спине, как делал, когда Тобин был совсем маленьким. Еще одна рука легла ему на плечо, и на этот раз Тобин не стал стыдиться того, что обнаруживает слабость перед Ки. Он теперь верил друзьям: даже воин должен скорбеть.
   Он плакал долго, так что грудь начала болеть, а нос распух, но в результате почувствовал облегчение, освободившись от груза печали, который прятал так глубоко. Отвернувшись от Фарина и Ки, Тобин вытер глаза рукавом.
   — Я не посрамлю честь своего отца, — сказал он, с благодарностью оглядывая комнату. — Я понесу его имя, как знамя в битве, и стану таким же великим воином, каким был он.
   — Он это знал, — сказал Фарин. — Он всегда говорил о тебе с гордостью.
   — Можно, эта комната станет моей, когда я буду здесь оставаться?
   — Тебе не нужно спрашивать, Тобин. Все здесь принадлежит тебе.
   — Поэтому и Кони, и остальные теперь носят другие мундиры?
   — Да. Как единственный наследник, ты получаешь титул своей матери и все владения своего отца.
   — Мои владения… — пробормотал Тобин. — Ты можешь их мне показать?
   Фарин открыл ящик и вытащил карту. Тобин узнал очертания Скаланского полуострова и северных территорий. Маленькая корона на восточном побережье обозначала Эро. Тобин видел подобные карты раньше, но на этой было много пометок красной тушью. На севере лежал Атийон, маленькая точка на узком перешейке, соединяющем Скалу с материком, изображала Цирну. Красные точки испещряли и северные земли, были они и в горах на северо-запад-ном побережье, где почти не имелось городов. Тобин задумался: какое из поместий больше всего понравилось бы Ки?
   — Все они, конечно, принадлежат короне, пока ты не достигнешь совершеннолетия, — хмурясь, сказал Фарин.
   — И это тебя беспокоит.
   — Не стоит думать об этом сейчас. — Фарин попытался улыбнуться, убирая карту на место. — А теперь пойдем, я покажу вам свою комнату.
   Он распахнул следующую дверь комнаты Риуса.
   По сравнению со спальней князя здесь все выглядело скромно, почти сурово: простые занавеси вокpyr постели, никаких украшений. Единственным исключением была прекрасная коллекция оружия — трофеев многих битв — на стене и на столе у окна — фигурки, подаренные Тобином. Тобин подошел к столу, взял в руки кособокого воскового человечка сo щепкой вместо меча в круглом кулаке и сморщил нос.
   — Я помню эту фигурку. Я ее выбросил.
   Фарин ласково усмехнулся.
   — А я ее спас. Это мой единственный портрет. А остальные — твои подарки. Помнишь? — Воин вытащил грубо вырезанную фигурку посвященной Сакору лошадки, которую носил на шнурке вокруг шеи. Эта — самая первая, которую ты для меня сделал. У всех солдат тоже есть такие. Мы носим их на счастье.
   — Попросил бы ты Тобина сделать тебе новую лошадку, — со смехом сказал Ки. — Он за последнее время очень усовершенствовался.
   Фарин покачал головой.
   — Это был подарок от чистого сердца. Я не променяю его на всех коней Атийона.
   — А когда я смогу побывать в Атийоне? — спросил Тобин. — Я всю свою жизнь слышу рассказы о нем, даже Ки его видел, а я нет! И Цирну, и все остальные владения?
   Фарин снова нахмурился и ответил:
   — Тебе придется поговорить об этом с благородным Оруном. Это он ведает всеми поездками за пределы столицы.
   — Ох… — Перед друзьями Тобин не стал скрывать своей неприязни к вельможе. — Когда, как ты думаешь, вернется царь? Я хочу попросить его, прежде чем он уедет снова, назначить мне нового опекуна. Пусть Орун богатый и могущественный, я видеть его не могу!
   — Знаешь, я как раз собирался поговорить с тобой… это была одна из причин, почему я привез тебя сегодня сюда. — Фарин закрыл дверь и прислонился к ней, поглаживая бороду. — Ты очень молод, Тобин, и не имеешь опыта придворной жизни. Я и сказать не могу, как мне жаль, что все так обернулось, но раз уж ты тут, нужно, чтобы ты не нажил неприятностей из-за того, что не знаешь, как делаются дела. Видит Иллиор: у нас совсем не было времени поговорить о начинающихся переменах… Орун застал нас врасплох. И теперь, раз мы оказались разлучены, я должен тебе кое-что сказать. Я поклялся твоему отцу, что буду оберегать тебя, и я не знаю никого, кто мог бы предостеречь тебя от того, от чего собираюсь предостеречь я. Ты, Ки, тоже слушай внимательно, но запомни: никому ни слова о том, что я сейчас скажу.
   Он усадил мальчиков на свою постель, а себе придвинул стул.
   — Я тоже не слишком высокого мнения о благородном Оруне, но говорю об этом только вам. Он друг царя и принадлежит к его самым доверенным лицам, поэтому ничего хорошего вас не ждет, если первое, что царь услышит от тебя, Тобин, будет жалоба на Оруна. Вы поняли?
   Тобин кивнул.
   — Принц Корин говорит, что я должен быть осторожен, потому что Орун обладает большой властью.
   — Он прав. При дворе следует говорить, что думаешь, только если это может принести тебе пользу. Боюсь, что этому мы тебя не научили, но ты всегда хорошо умел помалкивать о важных вещах. Что касается тебя, Ки…
   Ки покраснел.
   — Я знаю… Обещаю держать рот на замке.
   — Так нужно ради Тобина. Теперь, хоть это и ранит мою гордость, должен сказать вам вот что: вы оба должны быть в хороших отношениях с Оруном, пока в этом сохраняется необходимость.
   — Уж не боишься ли ты его? — выпалил Ки.
   — Можно сказать и так. Орун был уже влиятельным вельможей, когда мы с Риусом стали компаньонами Эриуса. Орун был всего лишь третьим сыном князя, зато его отец накопил огромные богатства и пользовался доверием царицы. Не хочу проявить неуважения к твоей семье, Тобин, но твоя бабушка Агналейн под конец была безумна, как взбесившаяся кошка, но Орун сумел и остаться в живых, и сохранить власть. Эриус тоже хорошо к нему относился, чего мы с твоим отцом никогда не могли понять. Так что перечить Оруну — только себе же вредить. Сохраняйте с ним мир. И еще… — Фарин замялся, как будто неуверенный, стоит ли говорить дальше. — Вот что: если у кого-нибудь из вас начнутся с ним неприятности, сразу приходите ко мне. Обещайте!
   — Ты же знаешь, что мы так и сделаем, — ответил Тобин, хотя ему показалось, что, говоря это, Фарин смотрел на Ки.
   Раздался стук в дверь, и Фарин вышел, чтобы взять письмо у гонца. Тобин еще немного посидел на постели, обдумывая услышанное, потом поднялся, собираясь пройти в зал. Однако когда они с Ки вышли в коридор, тот тронул Тобина за плечо и прошептал:
   — Мне кажется, наш приятель здесь. Я чувствую его рядом с тех пор, как мы были в комнате наверху.
   Тобин удивленно повернулся, поняв, что Ки имеет в виду Брата.
   — Ты можешь чувствовать его присутствие? — прошептал он в ответ. Сам он потерял духа из виду в комнате наверху и больше его не видел.