Наконец, посчитав, что достаточно нас просветила и уже можно, она подхватила меня под руку и уединилась со мной в комнату, где сразу, как только закрыла дверь, спросила без обиняков:
– Ты спишь с ним?
– Нет.
– Так я и знала, ты круглая идиотка.
Я пожала плечами.
– Да ты посмотри на него, он же красив как бог и втрескался в тебя по уши. Что тебе еще надо?
Мои плечи опять пришли в движение. Я бы и сама хотела это знать
– А я так радовалась, когда увидела его здесь. Ну, думаю, проснулась спящая красавица. А ты! – горестно воскликнула Нэнси и решительно добавила: – Все, я сегодня же зайду к доктору посоветоваться о твоем феномене.
– Прекрати, ты забываешь, что я уже давно выросла и знаю, что мне делать, лучше скажи, как твои дела.
Нет вернее средства переключить Нэнси, как напомнить о ней самой.
– Прекрасно, выхожу замуж за Тома Глебски.
– Надеюсь, он не очень моложе меня?
– Увы, на целых пять лет старше твоей матери.
– О, не может быть, что тебя заставило сделать такой невероятный выбор?
– Сама не знаю, может, захотелось прислониться к надежному плечу старого друга, мы с ним знакомы бездну лет, он еще помнит, как я выступала, а может, для разнообразия, учитывая, что два последних были несколько моложе меня (легко сказано), или из-за денег, он богат и, кажется, любит меня!
– Поздравляю.
– Кстати, он познакомил меня с твоим мужем; я, конечно, не призналась, что я твоя мать и, пользуясь случаем, присмотрелась к нему. Он бесспорно недурен, но этого мало, в нем есть что-то настоящее мужское, он умеет добиваться своего, если захочет; там был такой скандальчик из-за него. Энтони соблазнил молоденькую жену местного воротилы, тот узнал, что рогат, и велел своим парням проучить счастливого любовника. И что ты думаешь? Энтони уложил этих монстров, а их было трое. Правда, и ему досталось, но тем бедолагам больше. Том очень хорошо отзывался о нем как о дельце, он считает, что у него мертвая хватка и большое будущее, а уж Том кое-что понимает в этом. Лиз, милая, может, тебе стоит поближе познакомиться со своим мужем, а?
– Нет, я его видела, и потом подвиги этого супермэна не располагают к близкому знакомству.
– Ну, тебя, я вижу, ничем не переубедишь, как была старой девой, так и останешься. Ах, черт, опять здесь затикало, теперь голова будет раскалываться сутки, а все из-за тебя, дрянная девчонка.
Перед тем как хлопнуть дверью, Нэнси сердито посмотрела на меня и более милостиво на Рэя. Но он все равно виновато спросил:
– Она рассердилась из-за меня?
– Нет, напротив, ты ей ужасно понравился, мы поспорили об Энтони.
– Кто это? – насторожился он.
– Мой муж.
– Я забыл, что он есть у тебя, – лицо Рэя на глазах мрачнело.
– К сожалению.
– Зачем ты за него вышла?
– По слабости, мне не надо было, но так уж случилось.
– Он что, – Рэй сглотнул, – принуждал тебя?
Я рассмеялась.
– Вовсе нет, я ему была так же не нужна, как и он мне.
– Не могу в это поверить.
– И не надо, я не хочу больше говорить о нем, давай лучше обедать.
– Лиз, а ты не могла бы развестись с ним? – с надеждой спросил Рэй.
– Пока нет, а там посмотрим, – утешила я его.
Кто бы мог подумать, что деловые способности Энтони мне придется ощутить на собственной шкуре, и притом очень скоро…
В тот же день приятный женский голос прожурчал мне нижайшую просьбу мистера Камерона посетить его в офисе завтра часов эдак в три после полудня.
В назначенное время та же нахальная девица проводила меня в знакомый кабинет.
Энтони был не один, там находился худой лысый мужчина с неприятным взглядом маленьких буравчиков.
– Добрый день, – сказала я.
– Добрый день, Лиз, позвольте представить вам моего адвоката Дональда Кребса.
Мы обменялись с ним положенными любезностями. После небольшой паузы Энтони начал:
– Лиз, мне неприятно говорить, но у меня есть свидетельские показания и фотографии, уличающие вас в супружеской измене, этого достаточно, чтобы развестись с вами.
Если бы не очки, которые скрывали вытаращенные глаза, у меня был бы законченный вид ошарашенной идиотки, а так только отвисшая челюсть свидетельствовала, насколько сильно я была поражена.
– Что?! – вырвалось у меня.
– Вот, смотрите.
Он протянул мне пачку фотографий, где я увидела Рая и себя: мы выходим из дома, мы в магазине, Рэй склонился ко мне и нежно смотрит на меня (что-то не припомню, чтобы он был так близко). Вот еще одна: моя голова покоится на его плече (кажется, машину тогда занесло и меня прижало к нему), но ни за что не скажешь, что все так прозаично: судя по снимку, мы просто блаженствуем. А вот и окно, в котором видна комната Рэя, и он сам в известном платье короля. Себя, к счастью, в таком же изысканно простом наряде я не обнаружила, и на том спасибо. Я отодвинула фотографии и призналась:
– Убедительно.
– И даже очень, – поддакнул Энтони.
– Я согласна на развод.
– Но вы будете виновной стороной и потеряете все деньги.
– Мне все равно, я подпишу что нужно, лишь бы это было побыстрее, без огласки и волокиты.
– Вы не собираетесь бороться?
Я мотнула головой.
Моя стремительная капитуляция поразила их настолько, что мистер Кребс заерзал в кресле от сомнений, а Энтони подозрительно воззрился на меня и, кажется, хотел попросить, чтобы я сняла очки, дабы не пропустить подвоха, но я опередила.
– У вас есть необходимые бумаги?
– Нет, мы не думали, что они прямо сейчас понадобятся, но завтра бумаги будут готовы и ваш адвокат сможет ознакомиться с ними.
– Хорошо.
Всю обратную дорогу домой я размышляла о человеческой подлости и лицемерии, и не то чтобы жалела эти деньги, нет, я не считала их своими, но Энтони Камерон стал мне омерзителен. На настойчивые попытки Рэя узнать, в чем дело, я отговорилась тем, что все прекрасно и ерунда, просто у меня голова разболелась, и чтобы он оставил меня в покое.
Через неделю я была разведена и Энтони сделался единоличным владельцем отцовых миллионов. Нэнси я позвонила, когда все уже было позади. Она минут пятнадцать метала громы и молнии, норовя испепелить меня подчистую, а если не удастся, то хотя бы обжечь как следует, но я была начеку и в безопасности, отложив трубку подальше от себя. Затем, когда там поутихло, я посоветовала ей самой быть благоразумнее и крепче держаться за нового мужа, иначе ей придется держаться за мою зарплату. От Нэнси вырвался вздох, стон, шипение, а затем и вовсе гудки.
Я облегченно вздохнула. Кажется, пронесло. Восторг Рэя, когда он услышал о разводе, несколько приободрил меня. Сразу подумалось, как это люди по-разному реагируют на одно и то же событие.
ГЛАВА 8. ПЕРВЫЙ ВЫХОД В СВЕТ, ИЛИ ТРЕТЬЯ РАЗБИТАЯ ГОЛОВА
ГЛАВА 9. ЭНТОНИ, КОТОРЫЙ ВЗБЕСИЛСЯ ОТ МОЕГО ЯДА
– Ты спишь с ним?
– Нет.
– Так я и знала, ты круглая идиотка.
Я пожала плечами.
– Да ты посмотри на него, он же красив как бог и втрескался в тебя по уши. Что тебе еще надо?
Мои плечи опять пришли в движение. Я бы и сама хотела это знать
– А я так радовалась, когда увидела его здесь. Ну, думаю, проснулась спящая красавица. А ты! – горестно воскликнула Нэнси и решительно добавила: – Все, я сегодня же зайду к доктору посоветоваться о твоем феномене.
– Прекрати, ты забываешь, что я уже давно выросла и знаю, что мне делать, лучше скажи, как твои дела.
Нет вернее средства переключить Нэнси, как напомнить о ней самой.
– Прекрасно, выхожу замуж за Тома Глебски.
– Надеюсь, он не очень моложе меня?
– Увы, на целых пять лет старше твоей матери.
– О, не может быть, что тебя заставило сделать такой невероятный выбор?
– Сама не знаю, может, захотелось прислониться к надежному плечу старого друга, мы с ним знакомы бездну лет, он еще помнит, как я выступала, а может, для разнообразия, учитывая, что два последних были несколько моложе меня (легко сказано), или из-за денег, он богат и, кажется, любит меня!
– Поздравляю.
– Кстати, он познакомил меня с твоим мужем; я, конечно, не призналась, что я твоя мать и, пользуясь случаем, присмотрелась к нему. Он бесспорно недурен, но этого мало, в нем есть что-то настоящее мужское, он умеет добиваться своего, если захочет; там был такой скандальчик из-за него. Энтони соблазнил молоденькую жену местного воротилы, тот узнал, что рогат, и велел своим парням проучить счастливого любовника. И что ты думаешь? Энтони уложил этих монстров, а их было трое. Правда, и ему досталось, но тем бедолагам больше. Том очень хорошо отзывался о нем как о дельце, он считает, что у него мертвая хватка и большое будущее, а уж Том кое-что понимает в этом. Лиз, милая, может, тебе стоит поближе познакомиться со своим мужем, а?
– Нет, я его видела, и потом подвиги этого супермэна не располагают к близкому знакомству.
– Ну, тебя, я вижу, ничем не переубедишь, как была старой девой, так и останешься. Ах, черт, опять здесь затикало, теперь голова будет раскалываться сутки, а все из-за тебя, дрянная девчонка.
Перед тем как хлопнуть дверью, Нэнси сердито посмотрела на меня и более милостиво на Рэя. Но он все равно виновато спросил:
– Она рассердилась из-за меня?
– Нет, напротив, ты ей ужасно понравился, мы поспорили об Энтони.
– Кто это? – насторожился он.
– Мой муж.
– Я забыл, что он есть у тебя, – лицо Рэя на глазах мрачнело.
– К сожалению.
– Зачем ты за него вышла?
– По слабости, мне не надо было, но так уж случилось.
– Он что, – Рэй сглотнул, – принуждал тебя?
Я рассмеялась.
– Вовсе нет, я ему была так же не нужна, как и он мне.
– Не могу в это поверить.
– И не надо, я не хочу больше говорить о нем, давай лучше обедать.
– Лиз, а ты не могла бы развестись с ним? – с надеждой спросил Рэй.
– Пока нет, а там посмотрим, – утешила я его.
Кто бы мог подумать, что деловые способности Энтони мне придется ощутить на собственной шкуре, и притом очень скоро…
В тот же день приятный женский голос прожурчал мне нижайшую просьбу мистера Камерона посетить его в офисе завтра часов эдак в три после полудня.
В назначенное время та же нахальная девица проводила меня в знакомый кабинет.
Энтони был не один, там находился худой лысый мужчина с неприятным взглядом маленьких буравчиков.
– Добрый день, – сказала я.
– Добрый день, Лиз, позвольте представить вам моего адвоката Дональда Кребса.
Мы обменялись с ним положенными любезностями. После небольшой паузы Энтони начал:
– Лиз, мне неприятно говорить, но у меня есть свидетельские показания и фотографии, уличающие вас в супружеской измене, этого достаточно, чтобы развестись с вами.
Если бы не очки, которые скрывали вытаращенные глаза, у меня был бы законченный вид ошарашенной идиотки, а так только отвисшая челюсть свидетельствовала, насколько сильно я была поражена.
– Что?! – вырвалось у меня.
– Вот, смотрите.
Он протянул мне пачку фотографий, где я увидела Рая и себя: мы выходим из дома, мы в магазине, Рэй склонился ко мне и нежно смотрит на меня (что-то не припомню, чтобы он был так близко). Вот еще одна: моя голова покоится на его плече (кажется, машину тогда занесло и меня прижало к нему), но ни за что не скажешь, что все так прозаично: судя по снимку, мы просто блаженствуем. А вот и окно, в котором видна комната Рэя, и он сам в известном платье короля. Себя, к счастью, в таком же изысканно простом наряде я не обнаружила, и на том спасибо. Я отодвинула фотографии и призналась:
– Убедительно.
– И даже очень, – поддакнул Энтони.
– Я согласна на развод.
– Но вы будете виновной стороной и потеряете все деньги.
– Мне все равно, я подпишу что нужно, лишь бы это было побыстрее, без огласки и волокиты.
– Вы не собираетесь бороться?
Я мотнула головой.
Моя стремительная капитуляция поразила их настолько, что мистер Кребс заерзал в кресле от сомнений, а Энтони подозрительно воззрился на меня и, кажется, хотел попросить, чтобы я сняла очки, дабы не пропустить подвоха, но я опередила.
– У вас есть необходимые бумаги?
– Нет, мы не думали, что они прямо сейчас понадобятся, но завтра бумаги будут готовы и ваш адвокат сможет ознакомиться с ними.
– Хорошо.
Всю обратную дорогу домой я размышляла о человеческой подлости и лицемерии, и не то чтобы жалела эти деньги, нет, я не считала их своими, но Энтони Камерон стал мне омерзителен. На настойчивые попытки Рэя узнать, в чем дело, я отговорилась тем, что все прекрасно и ерунда, просто у меня голова разболелась, и чтобы он оставил меня в покое.
Через неделю я была разведена и Энтони сделался единоличным владельцем отцовых миллионов. Нэнси я позвонила, когда все уже было позади. Она минут пятнадцать метала громы и молнии, норовя испепелить меня подчистую, а если не удастся, то хотя бы обжечь как следует, но я была начеку и в безопасности, отложив трубку подальше от себя. Затем, когда там поутихло, я посоветовала ей самой быть благоразумнее и крепче держаться за нового мужа, иначе ей придется держаться за мою зарплату. От Нэнси вырвался вздох, стон, шипение, а затем и вовсе гудки.
Я облегченно вздохнула. Кажется, пронесло. Восторг Рэя, когда он услышал о разводе, несколько приободрил меня. Сразу подумалось, как это люди по-разному реагируют на одно и то же событие.
ГЛАВА 8. ПЕРВЫЙ ВЫХОД В СВЕТ, ИЛИ ТРЕТЬЯ РАЗБИТАЯ ГОЛОВА
Однажды ко мне подкатился Гарри Форман и коварно спросил, патриотка ли я своей школы? Я опрометчиво, тряхнула головой.
– В таком случае вы, Лиз, должны помочь ей, – безапелляционно заявил он.
– Как? – не удержалась я.
– Сегодня вам необходимо пойти со мной на вечеринку.
– Что?!
– Выслушайте, не торопитесь. Это будет почти официальный вечер, на котором ожидается присутствие очень влиятельных людей, в их власти дать или не дать нам дополнительные средства из фондов «Прескотт» и других.
– Но зачем я вам?
– Лиз, вы очень хороши, и одно ваше присутствие может склонить чашу весов в нашу пользу, заметьте, у нас много конкурентов.
– Гарри, это совершенно невозможно.
– Лиз, вам ничего не придется делать, вы только будете сопровождать меня.
– Нет.
– Что вас смущает?
– Все, и потом кто-нибудь станет мне надоедать.
– Никто, я гарантирую, это будет костюмированный вечер, я представлю вас под вымышленным именем, как мою приятельницу, которая прилетела на несколько дней из Европы и скоро улетает обратно.
– Нет, я не могу.
– Если б вы знали, Лиз, сколько изобретательности и труда стоило мне раздобыть приглашения на этот вечер, а все ради чего? Ради наших детей. Святое дело.
– Но…
– К сожалению, Рэй не сможет пойти с нами.
Я остолбенела, а Гарри улыбнулся.
– Я давно заметил, что сей юноша сделался чем-то вроде тени для вас. Я не осуждаю, помилуй бог, вы подходите друг другу, вы самая красивая пара в городе.
– Никакая мы не пара, просто живем рядом, и все, – с досадой сказала я и добавила, отпираясь: – При чем здесь он, я его и спрашивать не стану, он посторонний. У меня нет костюма, значит, я поэтому не могу идти на этот ваш вечер.
– Это не проблема, – просиял Гарри, почувствовав мою слабину. – Я достану самый шикарный и пришлю его вам.
Промаявшись с полчаса, я, наконец, решилась и как бы между прочим сказала:
– Рэй, ты сегодня ужинаешь без меня.
В комнате повисла тишина.
– У меня сегодня с мистером Форманом деловая встреча.
Тишина стала сгущаться, и если так пойдет дальше, ее можно будет потрогать.
– Послушай, Рэй, – не выдержала я, – мы не можем взять тебя туда, просто нет еще одного билета. Это будет официальный вечер с влиятельными людьми, которые либо дадут, либо нет деньги для школы из своих фондов.
– И ты будешь приманкой, – мрачно констатировал он.
– Не говори глупостей. Я буду просто сопровождать Гарри для представительности и даже не под своим именем.
Рэй отвернулся.
– Ты можешь отвезти меня туда и подождать, если хочешь, – подсластила я пилюлю, но он стоял как каменный.
– Ну как знаешь, – в сердцах сказала я и пошла к себе.
И почему я должна его уговаривать? Мальчишка!
Навязался на мою голову, мало ему, что мелькает у меня все время перед глазами, так еще и оправдываться заставляет. Конечно, ни одно доброе дело не остается безнаказанным, так мне и надо. Я еще некоторое время продолжала в том же духе, но не могла избавиться от прескверного чувства, что поступила не по-товарищески.
В дверь позвонили, это принесли коробки.
Платье было великолепное, и даже мое не охочее до нарядов сердце вздрогнуло в восхищении. К нему были присовокуплены парик, фальшивые драгоценности, перчатки, веер, переливчатая крохотная сумочка, туфли и чулки. Удивительно, но все оказалось впору.
Когда Гарри просигналил, я была готова снаружи и совершенно не готова внутри, потому что отчаянно трусила. Это был мой первый выход в свет, усугубленный необычным костюмом. Просто сказать, что я млела – значит ничего не сказать, я находилась на грани обморока. Пришлось по научной методике посчитать до двадцати и обратно и для закрепления результата топнуть ногой, как учила меня когда-то Кэти. Это уж самое верное средство от робости и неуверенности. Зеркало подтвердило, что с привидением меня уже не спутаешь, и я открыла дверь, у которой на корточках сидел Рэй.
Он приподнялся, но не успел выпрямиться, так и застыл, когда увидел меня. Я отчаянно покраснела, это от дурацкого характера: я не люблю, когда на меня обращают внимание, мне становится очень не по себе. Его восхищение не доставило мне никакого удовольствия. Я с тоской подумала, что мне еще предстоит, но делать нечего. Гарри устоял, хотя и не без труда, присвистнул и осчастливил кучей комплиментов, которые я пропустила мимо ушей, чтобы совсем не расстраиваться.
Следом за машиной Гарри (я села к нему), двинулась машина Рэя, но ей не удалось въехать за чугунные в завитушках ворота, которые охраняли дюжие ребята, внимательно проверяющие билеты.
Подъезд к особняку был ярко освещен и утопал в зелени, музыке и роскошных лимузинах, из которых выходила не менее роскошная публика.
Слава богу, мы были не одни такие чудные. Забыла сказать, Гарри вырядился джентльменом позапрошлого века. В роль свою он еще не вошел и не знал, куда ему деть массивную трость с золотым набалдашником, как, впрочем, и я свой веер и сумочку.
Высокий хорошо сохранившийся пират и юная дама в розовом встречали прибывающих гостей. Гарри шепнул мне, что это сам знаменитый Стив Гордон.
Я спросила:
– Чем он знаменит?
Оказалось – редкой удачливостью, крутым характером и деньгами, и, как следствие, успехом у женщин.
Эта знаменитость впилась в меня своим разбойным взглядом. Потом он уверенно завладел моей рукой, которую медленно со значением поцеловал, я смутилась от этого его пристального взгляда и оттого, что он, похоже, решил весь вечер так простоять. Гарри пришлось раза два позвать его, прежде чем он заметил моего спутника. Пользуясь этим, я вернула свою правую (все-таки она мне еще понадобится) и посмотрела на его даму, которая на мою растерянную улыбку как-то очень странно, кисло улыбнулась.
Наконец мы оторвались от четы Гордонов. В зале было полно народа. Гарри довольно хихикнул, что-то пробормотал и лихо принялся за дело, переходя от одной компании к другой. Мужчины оживлялись при нашем появлении, сыпали комплиментами, я мило улыбалась, Гарри представлял меня как Мюриэл Фицджеральд, художницу, опрокидывал в себя виски, острил, нес чушь и ни слова о школе. Я не выдержала и спросила:
– Гарри, почему вы ни разу не обмолвились о действительной нашей цели?
– Лиз, вы новичок и не знаете всех правил игры. Здесь не принято говорить о делах, но будьте покойны, мы выиграли, эти акулы не забудут вас, вы только посмотрите, как они пялятся на вас, вы произвели фурор, их красотки ничто перед вами, представляю, как поносят бедные дамы вас про себя.
– Не выдумывайте.
– Нет, Лиз, правда.
– Но даже если и так, вам-то что с того?
– А то, что боссы не забудут вас и меня заодно, и когда я обращусь к ним, они не смогут отказать, не позволит ваш светлый образ и смутная надежда снова увидеться с вами.
– Гарри, я с вами больше никуда не пойду, мне все это не нравится, я хочу домой.
– О, Лиз, потерпите еще немного; тихо, к нам направляется сам мистер Гордон.
Этот пират действительно держал курс прямо на нас.
– Мисс Фицджеральд, – сказал он, – позвольте проводить вас в галерею, там кое-что есть для настоящего ценителя.
Я на минуту заколебалась, но соблазн был слишком велик, и я оперлась на предложенную мне руку.
Подумать только, Матисс, Сезанн, Ван Гог и другие великие! Они привели меня в восторг и заставили забыть обо всем на свете, в том числе о мистере Гордоне, пока он не напомнил о себе.
– Мюриэл, а вы действительно художница, признаться, я не поверил, вы слишком хороши, чтобы быть ею. Ваши глаза не только прекрасны сами по себе, но и способны видеть прекрасное. Это не так часто встречается в жизни. Ни одна из моих жен не была способна на это, они замечали только себя. Мюриэл, выходите за меня замуж.
– Нет, – ответила я без всякой дипломатии.
– Почему?
Он, кажется, не поверил собственным ушам.
– Вы женаты уже.
– Это не проблема, я стану опять холостым, мне не привыкать.
– Все равно я не пойду за вас.
– Мюриэл, вы, наверное, не знаете меня и не знаете, сколько у меня денег.
– Знаю, много.
– Нет, не много, их очень много, я способен купить все, что захочу.
– Но не меня, давайте прекратим этот бессмысленный разговор, я ценю ваше предложение, но нет, извините, я пойду.
Я повернулась, но он вдруг грубо схватил меня за руку, и глаза его вспыхнули нехорошим огнем.
– Стойте, ни одна женщина еще не отказывала Стиву Гордону.
– Мне-то что за дело, отпустите.
– Вы удивительны даже в гневе.
– Отпустите сейчас же, – топнула я.
– Я не могу этого сделать, это выше моих сил.
Он рванул меня к себе и, когда добрался до меня, моя рука добралась до вазы, и она опустилась на голову мистера Гордона. Похоже, это было сделано профессионально, но все равно я очень испугалась и еле удержала его тело, которое с трудом опустила на пол и привалила к стене. После чего примчалась к Гарри и сразу покаялась.
– Гарри, я разбила вазу об его голову, он там в галерее валяется вместе с осколками.
До него не сразу дошло, о чем собственно речь, а я не обратила внимание на его собеседника. В возникшую паузу мы поправились, до него дошел смысл моего сообщения, а я увидела, что стою перед Энтони, который восхищенно уставился на меня, но сейчас мне было не до него.
Молодчина Гарри не стал задавать лишних вопросов, а повернул прямо в галерею.
Мистер Гордон, к сожалению не испарился, на что втайне я надеялась, а сидел там, где я его оставила.
Гарри оттянул ему веко, ощупал голову (крови и в этот раз, к счастью, не было), посмотрел на меня и спросил:
– Он что, приставал к вам?
Судорожно вздохнув, я кивнула.
– Старый козел, – выругался он и растерянно спросил: – Но что же нам с ним делать?
– Оставлять хозяина дома на полу невежливо, тем более сюда могут войти, лучше, если он окажется в постели, она здесь, в двух шагах.
Это был голос Энтони. Мы с Гарри удивленно взглянули на него. Он чуть поклонился и сказал:
– Я думаю, что буду полезен вам.
Они перетащили мистера Гордона в спальню и уложили на громадную кровать, в которой можно было заблудиться.
– Может быть, вызвать врача? – неуверенно предложила я.
– Не стоит, парень он крепкий, очухается, пойдемте, – сказал Энтони.
– Вы идите, а я останусь, ему может сделаться дурно, кто-то должен быть рядом с ним, пока он не придет в себя, – уныло произнесла я.
– Ну уж нет, здесь останусь я, – решительно заявил Гарри.
– Но…– слабо запротестовала я.
– Никаких но, я втравил вас в эту историю, я и буду отвечать, Энтони отвезет вас домой, вы не должны оставаться в доме этого разбойника, у него слишком буйный нрав, он может еще что-нибудь выкинуть, а со мной он ничего не сделает, тем более сам в дерьме и не решится поднимать лишнего шума. Идите, Лиз.
В дверях я оглянулась, Гарри помахал мне рукой, после чего плюхнулся в кресло, вытянул ноги и, закурив, отдался судьбе в лице потерпевшего.
Когда мы вошли в зал, к Энтони подбежала высокая хорошенькая девушка и промурлыкала:
– Тони, дорогой, я на тебя сердита, сам завез меня сюда, а потом бросил ни за что. Кто это?
Что уж он ей ответил, я не слышала, потому что не стала дожидаться.
Он нагнал меня, когда я уже выходила.
– Я доберусь сама, вам нет необходимости сопровождать меня, – сказала я.
– Но я обещал Гарри, он надеется на меня, сейчас поздно, и с вами опять может что-нибудь приключиться.
Я не стала тратить лишнее время на бесполезные споры, мне сейчас больше всего хотелось домой, и села к нему в машину.
Рэй чуть-чуть опередил нас. И помог мне выбраться из машины.
– Спасибо, вы можете возвращаться, прощайте, – сказала я Энтони.
Он как-то странно посмотрел на Рэя, потом на меня, опять на Рэя и опять на меня и вдруг неудержимо расхохотался.
– О, боже, вы моя жена, – задыхаясь, выговорил он.
– Теперь уже нет, отчего вы смеетесь?
Его смех действовал на мои и без того расстроенные нервы.
– Кажется, я был настоящим ослом.
Я пожала плечами, ему виднее, и пошла к дому.
Конечно, это было не очень гостеприимно, но я не стала возражать, когда Рэй перед самым носом Энтони захлопнул дверь, просто у меня для этого не осталось сил, я прошла к себе в комнату, сбросила роскошный наряд и рухнула на кровать. «Хорошо еще хоть завтра не на работу», – подумала я, проваливаясь в черную пустоту. Мгновенно засыпать при всяких жизненных неурядицах было счастливым свойством моей натуры.
– В таком случае вы, Лиз, должны помочь ей, – безапелляционно заявил он.
– Как? – не удержалась я.
– Сегодня вам необходимо пойти со мной на вечеринку.
– Что?!
– Выслушайте, не торопитесь. Это будет почти официальный вечер, на котором ожидается присутствие очень влиятельных людей, в их власти дать или не дать нам дополнительные средства из фондов «Прескотт» и других.
– Но зачем я вам?
– Лиз, вы очень хороши, и одно ваше присутствие может склонить чашу весов в нашу пользу, заметьте, у нас много конкурентов.
– Гарри, это совершенно невозможно.
– Лиз, вам ничего не придется делать, вы только будете сопровождать меня.
– Нет.
– Что вас смущает?
– Все, и потом кто-нибудь станет мне надоедать.
– Никто, я гарантирую, это будет костюмированный вечер, я представлю вас под вымышленным именем, как мою приятельницу, которая прилетела на несколько дней из Европы и скоро улетает обратно.
– Нет, я не могу.
– Если б вы знали, Лиз, сколько изобретательности и труда стоило мне раздобыть приглашения на этот вечер, а все ради чего? Ради наших детей. Святое дело.
– Но…
– К сожалению, Рэй не сможет пойти с нами.
Я остолбенела, а Гарри улыбнулся.
– Я давно заметил, что сей юноша сделался чем-то вроде тени для вас. Я не осуждаю, помилуй бог, вы подходите друг другу, вы самая красивая пара в городе.
– Никакая мы не пара, просто живем рядом, и все, – с досадой сказала я и добавила, отпираясь: – При чем здесь он, я его и спрашивать не стану, он посторонний. У меня нет костюма, значит, я поэтому не могу идти на этот ваш вечер.
– Это не проблема, – просиял Гарри, почувствовав мою слабину. – Я достану самый шикарный и пришлю его вам.
Промаявшись с полчаса, я, наконец, решилась и как бы между прочим сказала:
– Рэй, ты сегодня ужинаешь без меня.
В комнате повисла тишина.
– У меня сегодня с мистером Форманом деловая встреча.
Тишина стала сгущаться, и если так пойдет дальше, ее можно будет потрогать.
– Послушай, Рэй, – не выдержала я, – мы не можем взять тебя туда, просто нет еще одного билета. Это будет официальный вечер с влиятельными людьми, которые либо дадут, либо нет деньги для школы из своих фондов.
– И ты будешь приманкой, – мрачно констатировал он.
– Не говори глупостей. Я буду просто сопровождать Гарри для представительности и даже не под своим именем.
Рэй отвернулся.
– Ты можешь отвезти меня туда и подождать, если хочешь, – подсластила я пилюлю, но он стоял как каменный.
– Ну как знаешь, – в сердцах сказала я и пошла к себе.
И почему я должна его уговаривать? Мальчишка!
Навязался на мою голову, мало ему, что мелькает у меня все время перед глазами, так еще и оправдываться заставляет. Конечно, ни одно доброе дело не остается безнаказанным, так мне и надо. Я еще некоторое время продолжала в том же духе, но не могла избавиться от прескверного чувства, что поступила не по-товарищески.
В дверь позвонили, это принесли коробки.
Платье было великолепное, и даже мое не охочее до нарядов сердце вздрогнуло в восхищении. К нему были присовокуплены парик, фальшивые драгоценности, перчатки, веер, переливчатая крохотная сумочка, туфли и чулки. Удивительно, но все оказалось впору.
Когда Гарри просигналил, я была готова снаружи и совершенно не готова внутри, потому что отчаянно трусила. Это был мой первый выход в свет, усугубленный необычным костюмом. Просто сказать, что я млела – значит ничего не сказать, я находилась на грани обморока. Пришлось по научной методике посчитать до двадцати и обратно и для закрепления результата топнуть ногой, как учила меня когда-то Кэти. Это уж самое верное средство от робости и неуверенности. Зеркало подтвердило, что с привидением меня уже не спутаешь, и я открыла дверь, у которой на корточках сидел Рэй.
Он приподнялся, но не успел выпрямиться, так и застыл, когда увидел меня. Я отчаянно покраснела, это от дурацкого характера: я не люблю, когда на меня обращают внимание, мне становится очень не по себе. Его восхищение не доставило мне никакого удовольствия. Я с тоской подумала, что мне еще предстоит, но делать нечего. Гарри устоял, хотя и не без труда, присвистнул и осчастливил кучей комплиментов, которые я пропустила мимо ушей, чтобы совсем не расстраиваться.
Следом за машиной Гарри (я села к нему), двинулась машина Рэя, но ей не удалось въехать за чугунные в завитушках ворота, которые охраняли дюжие ребята, внимательно проверяющие билеты.
Подъезд к особняку был ярко освещен и утопал в зелени, музыке и роскошных лимузинах, из которых выходила не менее роскошная публика.
Слава богу, мы были не одни такие чудные. Забыла сказать, Гарри вырядился джентльменом позапрошлого века. В роль свою он еще не вошел и не знал, куда ему деть массивную трость с золотым набалдашником, как, впрочем, и я свой веер и сумочку.
Высокий хорошо сохранившийся пират и юная дама в розовом встречали прибывающих гостей. Гарри шепнул мне, что это сам знаменитый Стив Гордон.
Я спросила:
– Чем он знаменит?
Оказалось – редкой удачливостью, крутым характером и деньгами, и, как следствие, успехом у женщин.
Эта знаменитость впилась в меня своим разбойным взглядом. Потом он уверенно завладел моей рукой, которую медленно со значением поцеловал, я смутилась от этого его пристального взгляда и оттого, что он, похоже, решил весь вечер так простоять. Гарри пришлось раза два позвать его, прежде чем он заметил моего спутника. Пользуясь этим, я вернула свою правую (все-таки она мне еще понадобится) и посмотрела на его даму, которая на мою растерянную улыбку как-то очень странно, кисло улыбнулась.
Наконец мы оторвались от четы Гордонов. В зале было полно народа. Гарри довольно хихикнул, что-то пробормотал и лихо принялся за дело, переходя от одной компании к другой. Мужчины оживлялись при нашем появлении, сыпали комплиментами, я мило улыбалась, Гарри представлял меня как Мюриэл Фицджеральд, художницу, опрокидывал в себя виски, острил, нес чушь и ни слова о школе. Я не выдержала и спросила:
– Гарри, почему вы ни разу не обмолвились о действительной нашей цели?
– Лиз, вы новичок и не знаете всех правил игры. Здесь не принято говорить о делах, но будьте покойны, мы выиграли, эти акулы не забудут вас, вы только посмотрите, как они пялятся на вас, вы произвели фурор, их красотки ничто перед вами, представляю, как поносят бедные дамы вас про себя.
– Не выдумывайте.
– Нет, Лиз, правда.
– Но даже если и так, вам-то что с того?
– А то, что боссы не забудут вас и меня заодно, и когда я обращусь к ним, они не смогут отказать, не позволит ваш светлый образ и смутная надежда снова увидеться с вами.
– Гарри, я с вами больше никуда не пойду, мне все это не нравится, я хочу домой.
– О, Лиз, потерпите еще немного; тихо, к нам направляется сам мистер Гордон.
Этот пират действительно держал курс прямо на нас.
– Мисс Фицджеральд, – сказал он, – позвольте проводить вас в галерею, там кое-что есть для настоящего ценителя.
Я на минуту заколебалась, но соблазн был слишком велик, и я оперлась на предложенную мне руку.
Подумать только, Матисс, Сезанн, Ван Гог и другие великие! Они привели меня в восторг и заставили забыть обо всем на свете, в том числе о мистере Гордоне, пока он не напомнил о себе.
– Мюриэл, а вы действительно художница, признаться, я не поверил, вы слишком хороши, чтобы быть ею. Ваши глаза не только прекрасны сами по себе, но и способны видеть прекрасное. Это не так часто встречается в жизни. Ни одна из моих жен не была способна на это, они замечали только себя. Мюриэл, выходите за меня замуж.
– Нет, – ответила я без всякой дипломатии.
– Почему?
Он, кажется, не поверил собственным ушам.
– Вы женаты уже.
– Это не проблема, я стану опять холостым, мне не привыкать.
– Все равно я не пойду за вас.
– Мюриэл, вы, наверное, не знаете меня и не знаете, сколько у меня денег.
– Знаю, много.
– Нет, не много, их очень много, я способен купить все, что захочу.
– Но не меня, давайте прекратим этот бессмысленный разговор, я ценю ваше предложение, но нет, извините, я пойду.
Я повернулась, но он вдруг грубо схватил меня за руку, и глаза его вспыхнули нехорошим огнем.
– Стойте, ни одна женщина еще не отказывала Стиву Гордону.
– Мне-то что за дело, отпустите.
– Вы удивительны даже в гневе.
– Отпустите сейчас же, – топнула я.
– Я не могу этого сделать, это выше моих сил.
Он рванул меня к себе и, когда добрался до меня, моя рука добралась до вазы, и она опустилась на голову мистера Гордона. Похоже, это было сделано профессионально, но все равно я очень испугалась и еле удержала его тело, которое с трудом опустила на пол и привалила к стене. После чего примчалась к Гарри и сразу покаялась.
– Гарри, я разбила вазу об его голову, он там в галерее валяется вместе с осколками.
До него не сразу дошло, о чем собственно речь, а я не обратила внимание на его собеседника. В возникшую паузу мы поправились, до него дошел смысл моего сообщения, а я увидела, что стою перед Энтони, который восхищенно уставился на меня, но сейчас мне было не до него.
Молодчина Гарри не стал задавать лишних вопросов, а повернул прямо в галерею.
Мистер Гордон, к сожалению не испарился, на что втайне я надеялась, а сидел там, где я его оставила.
Гарри оттянул ему веко, ощупал голову (крови и в этот раз, к счастью, не было), посмотрел на меня и спросил:
– Он что, приставал к вам?
Судорожно вздохнув, я кивнула.
– Старый козел, – выругался он и растерянно спросил: – Но что же нам с ним делать?
– Оставлять хозяина дома на полу невежливо, тем более сюда могут войти, лучше, если он окажется в постели, она здесь, в двух шагах.
Это был голос Энтони. Мы с Гарри удивленно взглянули на него. Он чуть поклонился и сказал:
– Я думаю, что буду полезен вам.
Они перетащили мистера Гордона в спальню и уложили на громадную кровать, в которой можно было заблудиться.
– Может быть, вызвать врача? – неуверенно предложила я.
– Не стоит, парень он крепкий, очухается, пойдемте, – сказал Энтони.
– Вы идите, а я останусь, ему может сделаться дурно, кто-то должен быть рядом с ним, пока он не придет в себя, – уныло произнесла я.
– Ну уж нет, здесь останусь я, – решительно заявил Гарри.
– Но…– слабо запротестовала я.
– Никаких но, я втравил вас в эту историю, я и буду отвечать, Энтони отвезет вас домой, вы не должны оставаться в доме этого разбойника, у него слишком буйный нрав, он может еще что-нибудь выкинуть, а со мной он ничего не сделает, тем более сам в дерьме и не решится поднимать лишнего шума. Идите, Лиз.
В дверях я оглянулась, Гарри помахал мне рукой, после чего плюхнулся в кресло, вытянул ноги и, закурив, отдался судьбе в лице потерпевшего.
Когда мы вошли в зал, к Энтони подбежала высокая хорошенькая девушка и промурлыкала:
– Тони, дорогой, я на тебя сердита, сам завез меня сюда, а потом бросил ни за что. Кто это?
Что уж он ей ответил, я не слышала, потому что не стала дожидаться.
Он нагнал меня, когда я уже выходила.
– Я доберусь сама, вам нет необходимости сопровождать меня, – сказала я.
– Но я обещал Гарри, он надеется на меня, сейчас поздно, и с вами опять может что-нибудь приключиться.
Я не стала тратить лишнее время на бесполезные споры, мне сейчас больше всего хотелось домой, и села к нему в машину.
Рэй чуть-чуть опередил нас. И помог мне выбраться из машины.
– Спасибо, вы можете возвращаться, прощайте, – сказала я Энтони.
Он как-то странно посмотрел на Рэя, потом на меня, опять на Рэя и опять на меня и вдруг неудержимо расхохотался.
– О, боже, вы моя жена, – задыхаясь, выговорил он.
– Теперь уже нет, отчего вы смеетесь?
Его смех действовал на мои и без того расстроенные нервы.
– Кажется, я был настоящим ослом.
Я пожала плечами, ему виднее, и пошла к дому.
Конечно, это было не очень гостеприимно, но я не стала возражать, когда Рэй перед самым носом Энтони захлопнул дверь, просто у меня для этого не осталось сил, я прошла к себе в комнату, сбросила роскошный наряд и рухнула на кровать. «Хорошо еще хоть завтра не на работу», – подумала я, проваливаясь в черную пустоту. Мгновенно засыпать при всяких жизненных неурядицах было счастливым свойством моей натуры.
ГЛАВА 9. ЭНТОНИ, КОТОРЫЙ ВЗБЕСИЛСЯ ОТ МОЕГО ЯДА
Утром следующего дня, разлепив глаза, я сразу вспомнила вчерашние прискорбные события и бросилась к телефону. Гарри не отзывался, я позвонила Энтони в контору, может быть, он что-нибудь знает, но его секретарша ответила, что мистера Камерона нет. Я положила трубку, посидела несколько минут и отправилась в ванную, рассудив, что если меня арестуют, то за решетку идти лучше чистой. Иногда я очень здорово рассуждаю, вот только нечасто. Я была еще там, когда Гарри и Энтони ввалились в дом. Им пришлось подождать.
Когда я вошла в мастерскую, Гарри и Рэй сидели, а Энтони сравнивал портрет Рэя с оригиналом.
– Доброе утро, – сказала я.
– Привет, – вразнобой отозвались они.
На мой вопросительный взгляд Гарри ответил:
– Все в порядке, Лиз. Стив как очухался, не поверишь, дико хохотал и сказал, что ты сказочная девушка, что никто в жизни не осмеливался разбивать о его голову антикварные вещицы. Кстати, ваза была действительно уникальная.
– У меня не оставалось времени выбирать подходящую, – пыталась оправдаться я.
– Он тебя прощает, но не прощает себя и надеется загладить неблагоприятное впечатление, он еще долго говорил о тебе всякие хорошие вещи, не забывая выспрашивать о прекрасной незнакомке, похоже, ты поразила беднягу не только в голову.
– И ты? – похолодела я.
– Не волнуйся, я не сказал ему ни слова правды, я сказал, что ты испугалась и в ту же ночь улетела к себе домой в Париж. Он тотчас успокоился, когда я заверил его, что передам тебе его извинения. Так что все в порядке. Кстати, гости ничего не узнали.
Я облегченно вздохнула и случайно посмотрела на Рэя. Он был бледен как полотно, а глаза его горели тем же диким огнем, как тогда в баре, когда он чуть не забил до смерти двух парней, осмелившихся сказать мне пару не очень пристойных комплиментов.
– Рэй, ты что? – встревожилась я.
– Я убью эту старую скотину, – задумчиво пообещал он.
– Рэй, не смей! – выпалила я.
– Как он решился дотронуться до тебя? И ты, Гарри, как ты мог отпустить ее одну? – взорвался он, яростно глядя на Гарри.
– Рэй, немедленно прекрати, одна я во всем виновата, мне захотелось посмотреть его картины, я пошла с ним, но он не сразу полез ко мне, сначала он предложил мне выйти за него замуж, но я отказалась и слишком резко, он рассердился и поцеловал меня. Мне надо было отказаться поделикатнее, но уж так вышло. Он ничего мне не сделал, только поцеловал.
– Если б ты его не остановила, то у него возникли бы другие желания.
В этом бреде надо было немедленно ставить точку, но у меня сорвалась безобразная клякса.
– Не все такие, как ты, – сказала и прокляла себя: на него стало страшно смотреть, повернувшись, он деревянной походкой вышел из мастерской. Я бросилась за ним.
– Рэй, милый, прости меня, прости, – умоляла я, пытаясь заглянуть ему в глаза, но он не смотрел на меня. – Рэй, я не хотела, я сказала глупость, я так не думаю, прости меня.
Я протянула руки, наклонила его голову и в первый раз поцеловала его. Он вздрогнул, схватил меня и впился в мой рот, но потом вдруг оторвался от меня, круто повернулся и ушел к себе в комнату.
Я постояла, повздыхала и пришла в себя.
В мастерской никого уже не было. Я покраснела, когда поняла, что они, верно, видели, как мы целовались. Это было неприлично и неприятно.
От Рэя мне удалось добиться обещания, что он ничего не сделает мистеру Гордону и выкинет все это из головы. Отношения наши не изменились, то есть, мы больше не целовались. Я уже стала забывать эти неприятности, жизнь вошла в прежнюю колею. Энтони я не видела, правда, пару раз я как будто замечала в самых неожиданных местах его машину, впрочем, мне скорее всего показалось, я не очень хорошо запомнила ее.
Но однажды в дверь позвонили, я открыла и увидела на пороге улыбающегося Энтони с замечательным букетом цветов. С места в карьер он сунул его мне и сказал:
– Вам привет от вашей матушки.
Как впоследствии я узнала, это была его излюбленная тактика с ходу ошеломить противника и, пока тот приходит в себя, занять подходящий плацдарм. Он его занял в комнате в любимом кресле Мэрфи, пока я ставила цветы в воду.
– Лиз, присядьте, мне многое вам надо сказать, я долго ждал, пока ваш цербер уберется отсюда (Рэй действительно уехал к Фрэнку). Мне не хотелось причинять вреда этому парнишке. Лиз, Нэнси мне все рассказала.
– Как вы узнали, что она моя мать?
– Когда я очень захочу, для меня нет невозможного, – скромно ответил он.
– Что вы знаете?
– Все с момента вашего рождения и до настоящего времени. Она рассказала м… о некоторых особенностях вашего характера.
Я покраснела от ярости и от стыда, потому что знала безжалостный язычок Нэнси, и, не соображая, что говорю, выпалила:
– Она вам сказала, что я бесчувственная колода, зануда, романтическая дура и старая дева?
Он кивнул, хотя мог бы из приличия опровергнуть это, и я взорвалась:
– Это правда, за исключением последнего. Она еще не знает, но я уже не девственница.
Я не могла не соврать в эту минуту. Это, похоже, его не обрадовало, во всяком случае, сияние его несколько померкло.
– Это не имеет значения, – сказал он, не глядя на меня.
– Врете, имеет.
– Вы правы, я бы предпочел, чтобы вы принадлежали только мне одному.
– Что?!
– Да, Лиз, я прошу вас стать моей женой.
– Но я уже была ею и не имею ни малейшего желания повторять свою ошибку. И потом, по-моему, это вы были инициатором нашего развода.
– Лиз, я кретин, но вы не дали мне ни одного шанса узнать вас.
– Ха, вы не очень-то и старались заполучить его. Помнится, тогда вы были полностью поглощены изучением прелестей вашей секретарши.
– Лиз, я виноват, но вы уж были очень хорошо замаскированы, а я предубежден против навязанной мне жены и от этого так глупо вел себя.
Когда я вошла в мастерскую, Гарри и Рэй сидели, а Энтони сравнивал портрет Рэя с оригиналом.
– Доброе утро, – сказала я.
– Привет, – вразнобой отозвались они.
На мой вопросительный взгляд Гарри ответил:
– Все в порядке, Лиз. Стив как очухался, не поверишь, дико хохотал и сказал, что ты сказочная девушка, что никто в жизни не осмеливался разбивать о его голову антикварные вещицы. Кстати, ваза была действительно уникальная.
– У меня не оставалось времени выбирать подходящую, – пыталась оправдаться я.
– Он тебя прощает, но не прощает себя и надеется загладить неблагоприятное впечатление, он еще долго говорил о тебе всякие хорошие вещи, не забывая выспрашивать о прекрасной незнакомке, похоже, ты поразила беднягу не только в голову.
– И ты? – похолодела я.
– Не волнуйся, я не сказал ему ни слова правды, я сказал, что ты испугалась и в ту же ночь улетела к себе домой в Париж. Он тотчас успокоился, когда я заверил его, что передам тебе его извинения. Так что все в порядке. Кстати, гости ничего не узнали.
Я облегченно вздохнула и случайно посмотрела на Рэя. Он был бледен как полотно, а глаза его горели тем же диким огнем, как тогда в баре, когда он чуть не забил до смерти двух парней, осмелившихся сказать мне пару не очень пристойных комплиментов.
– Рэй, ты что? – встревожилась я.
– Я убью эту старую скотину, – задумчиво пообещал он.
– Рэй, не смей! – выпалила я.
– Как он решился дотронуться до тебя? И ты, Гарри, как ты мог отпустить ее одну? – взорвался он, яростно глядя на Гарри.
– Рэй, немедленно прекрати, одна я во всем виновата, мне захотелось посмотреть его картины, я пошла с ним, но он не сразу полез ко мне, сначала он предложил мне выйти за него замуж, но я отказалась и слишком резко, он рассердился и поцеловал меня. Мне надо было отказаться поделикатнее, но уж так вышло. Он ничего мне не сделал, только поцеловал.
– Если б ты его не остановила, то у него возникли бы другие желания.
В этом бреде надо было немедленно ставить точку, но у меня сорвалась безобразная клякса.
– Не все такие, как ты, – сказала и прокляла себя: на него стало страшно смотреть, повернувшись, он деревянной походкой вышел из мастерской. Я бросилась за ним.
– Рэй, милый, прости меня, прости, – умоляла я, пытаясь заглянуть ему в глаза, но он не смотрел на меня. – Рэй, я не хотела, я сказала глупость, я так не думаю, прости меня.
Я протянула руки, наклонила его голову и в первый раз поцеловала его. Он вздрогнул, схватил меня и впился в мой рот, но потом вдруг оторвался от меня, круто повернулся и ушел к себе в комнату.
Я постояла, повздыхала и пришла в себя.
В мастерской никого уже не было. Я покраснела, когда поняла, что они, верно, видели, как мы целовались. Это было неприлично и неприятно.
От Рэя мне удалось добиться обещания, что он ничего не сделает мистеру Гордону и выкинет все это из головы. Отношения наши не изменились, то есть, мы больше не целовались. Я уже стала забывать эти неприятности, жизнь вошла в прежнюю колею. Энтони я не видела, правда, пару раз я как будто замечала в самых неожиданных местах его машину, впрочем, мне скорее всего показалось, я не очень хорошо запомнила ее.
Но однажды в дверь позвонили, я открыла и увидела на пороге улыбающегося Энтони с замечательным букетом цветов. С места в карьер он сунул его мне и сказал:
– Вам привет от вашей матушки.
Как впоследствии я узнала, это была его излюбленная тактика с ходу ошеломить противника и, пока тот приходит в себя, занять подходящий плацдарм. Он его занял в комнате в любимом кресле Мэрфи, пока я ставила цветы в воду.
– Лиз, присядьте, мне многое вам надо сказать, я долго ждал, пока ваш цербер уберется отсюда (Рэй действительно уехал к Фрэнку). Мне не хотелось причинять вреда этому парнишке. Лиз, Нэнси мне все рассказала.
– Как вы узнали, что она моя мать?
– Когда я очень захочу, для меня нет невозможного, – скромно ответил он.
– Что вы знаете?
– Все с момента вашего рождения и до настоящего времени. Она рассказала м… о некоторых особенностях вашего характера.
Я покраснела от ярости и от стыда, потому что знала безжалостный язычок Нэнси, и, не соображая, что говорю, выпалила:
– Она вам сказала, что я бесчувственная колода, зануда, романтическая дура и старая дева?
Он кивнул, хотя мог бы из приличия опровергнуть это, и я взорвалась:
– Это правда, за исключением последнего. Она еще не знает, но я уже не девственница.
Я не могла не соврать в эту минуту. Это, похоже, его не обрадовало, во всяком случае, сияние его несколько померкло.
– Это не имеет значения, – сказал он, не глядя на меня.
– Врете, имеет.
– Вы правы, я бы предпочел, чтобы вы принадлежали только мне одному.
– Что?!
– Да, Лиз, я прошу вас стать моей женой.
– Но я уже была ею и не имею ни малейшего желания повторять свою ошибку. И потом, по-моему, это вы были инициатором нашего развода.
– Лиз, я кретин, но вы не дали мне ни одного шанса узнать вас.
– Ха, вы не очень-то и старались заполучить его. Помнится, тогда вы были полностью поглощены изучением прелестей вашей секретарши.
– Лиз, я виноват, но вы уж были очень хорошо замаскированы, а я предубежден против навязанной мне жены и от этого так глупо вел себя.