Страница:
– И вот теперь появился еще один, – задумчиво сказал молодой Люш. – И этот тоже вырастет и будет держать своих родных в вечном страхе, пока ему наконец не удастся сделать то, чего они все от него ожидают. Впрочем, может быть, кровь Бенбоу будет хоть немного его сдерживать. Они ведь тихие люди… эта девушка… да и Хорес тоже… к тому же и воспитывать его будут одни только женщины.
– Но кровь Сарторисов в нем тоже есть, – проворчал отец.
Когда мисс Дженни вернулась домой, вид у нее был немного усталый, и Нарцисса попеняла ей и уговорила отдохнуть после обеда. Лениво ползущий день навеял на мисс Дженни сонливость, и когда тени начали удлиняться, ее разбудили доносившиеся снизу тихие звуки рояля.
– Я проспала целый день, – в ужасе сказала она себе, но все-таки полежала еще немножко, между тем как на окнах легонько колыхались занавески, а звуки рояля поднимались в комнату вместе с запахом жасмина из сада и вечерним щебетаньем воробьев в ветвях шелковиц на заднем дворе. Она встала и, пройдя через прихожую, заглянула в комнату Нарциссы, где спал в колыбели ребенок. Рядом спокойно дремала кормилица. Мисс Дженни на цыпочках вышла, спустилась по лестнице, вошла в гостиную и выдвинула из-за рояля свой стул. Нарцисса перестала играть.
– Вы отдохнули? – спросила она. – Сегодня вам еще не надо было выходить.
– Чепуха! – возразила мисс Дженни. – Мне всегда бывает очень полезно посмотреть, как все эти напыщенные дурни лежат там под своими мраморными эпитафиями. Слава богу, что никому из них не удастся похоронить меня. Господь Бог, конечно, свое дело знает, но иногда, по правде говоря… Сыграй что-нибудь.
Нарцисса тихонько коснулась клавиш, и мисс Дженни некоторое время сидела и слушала. Незаметно подкрадывался вечер, и в комнате все больше сгущались тени. За окном крикливо сплетничали воробьи. Ровный, как дыхание, в комнату вливался аромат жасмина, и вскоре мисс Дженни оживилась и заговорила о ребенке. Нарцисса продолжала тихонько играть; ее белое платье с черной лентой на поясе смутно светилось в полутьме, переливаясь как матовый воск. Аромат жасмина волна за волною вливался в окна; воробьи умолкли, и мисс Дженни, сидя в сумерках, все толковала о маленьком Джонни, а Нарцисса с увлечением играла, словно вовсе ее не слушая. Потом, не переставая играть и не оборачиваясь, она сказала:
– Он вовсе не Джон. Он Бенбоу Сарторис.
– Что?
– Его зовут Бенбоу Сарторис, – повторила Нарцисса.
Мисс Дженни с минуту сидела неподвижно. Из соседней комнаты доносились шаги Элноры, которая накрывала на стол к ужину.
– Ты думаешь, это поможет? – спросила мисс Дженни. – Ты думаешь, что кого-нибудь из них можно переделать, если дать ему другое имя?
Музыка все еще мягко звучала в сумерках; сумерки были населены призраками блистательных и гибельных былых времен. И если они были достаточно блистательными, среди них непременно оказывался один из Сарторисов, и тогда они непременно оказывались гибельными. Пешки. Однако Игрок и партия, которую Он разыгрывает… Впрочем, Он ведь должен называть свои пешки какими-то именами. Но быть может, Сарторис – это и есть сама игра – старомодная игра, разыгранная пешками, которые были сделаны слишком поздно и по старому мертвому шаблону, порядком наскучившему даже самому Игроку. Ибо в самом звуке этого имени таится смерть, блистательная обреченность, как в серебристых вымпелах, которые спускают на закате, как в замирающих звуках рога на пути в долину Ронсеваль[90].
– Ты думаешь, – повторила мисс Дженни, – что, если его зовут Бенбоу, он будет в меньшей степени Сарторисом, негодяем и дураком?
Нарцисса продолжала играть, как будто совсем ее не слушая. Потом она обернулась и, не поднимая рук от клавиш, улыбнулась мисс Дженни – спокойно, задумчиво, с безмятежной и ласковой отчужденностью. За аккуратно причесанной поблекшей головою мисс Дженни недвижно висели коричневые шторы, а за ними, словно тихий сиреневый сон, стояла вечерняя полутьма, приемная мать мира и покоя[91].
ПРИМЕЧАНИЯ
Первый из романов Фолкнера, действие которых происходит в Йокнапатофе, был написан в период с осени 1926 по сентябрь 1927 года. По словам Фолкнера, обратившись к «южному» материалу, он стремился «воссоздать мир, который уже готов был потерять и оплакать». Основные темы романа (гибель старого, традиционного Юга, противопоставление мифологизированных представлений о Гражданской войне истории, оппозиция «природа – цивилизация» и др.) писатель впоследствии использовал в других произведениях йокнапатофского цикла.
Роман, которому Фолкнер первоначально дал название «Флаги в пыли» («Flags in the Dust»), был отвергнут его издателем Ливрайтом, а затем еще одиннадцатью издательствами. В сентябре 1928 года издательство «Харкур и Врейс» дало согласие на публикацию романа под названием «Сарторис» и при условии значительного его сокращения. По-видимому, основную работу по редактированию рукописи проделал с помощью Фолкнера его литературный агент Вен Уоссон. Купюры затронули преимущественно сюжетные линии, прямо не связанные с семейством Сарторисов. Сокращенный примерно на одну четверть вариант романа вышел в свет 31 января 1929 года.
В 1973 году американский исследователь Д.Дей издал реконструированный им полный текст романа под первоначальным названием «Флаги в пыли». Однако в распоряжении публикатора не было утраченной рукописи окончательного варианта «Флагов в пыли», представленной Фолкнером в издательство, и поэтому его реконструкция, сделанная по трем различным рукописям с неясной датировкой, не может считаться текстологически достоверной.
Как писал Фолкнер, некоторых персонажей романа он «выдумал, а других сотворил из рассказов, которые слышал от слуг-негров, кухарок и конюхов… Именно сотворил, ибо они лишь наполовину таковы, какими были в действительности, а наполовину – какими они должны были быть, но в действительности не были…» Среди главных прототипов – прадед писателя, Уильям Фолкнер (1825-1889), бурная биография которого имеет много общего с биографией предка героев романа, полковника Джона Сарториса (1823-1876). Как и Сарторис, Уильям Фолкнер во время Гражданской войны командовал полком в армии конфедератов, а затем был смещен со своего поста; после окончания войны он построил железную дорогу, связавшую его родной город Рипли с линией Мемфис – Чарльстон, был избран в законодательное собрание штата Миссисипи и в тот же день убит бывшим компаньоном. История семейства Сарторисов до некоторой степени напоминает историю фолкнеровской семьи, а военные эпизоды романа восходят к биографической легенде о боевых подвигах Фолкнера-авиатора, которую в двадцатые годы распространял сам писатель, успевший к концу первой мировой воины пройти лишь начальный курс обучения в канадском летном училище.
Многие герои романа перешли из «Сарториса» в другие произведения Фолкнера: близнецы Джон и Баярд стали персонажами нескольких новелл о военных летчиках («Ad Astra», «Все они мертвы, эти старые пилоты» и др.); полковник Джон Сарторис и его сын Баярд вновь появляются в повести «Непобежденные»; от лица «старого Баярда» написан рассказ «Моя бабушка Миллард, генерал Бедфорд Форрест и битва при Угонном ручье»; дальнейшая судьба Хореса Бенбоу прослежена в романе «Святилище»; оборванная сюжетная линия, связанная с Байроном Сноупсом с его любовными письмами к Нарциссе Бенбоу, найдет свое завершение в рассказе «Жила-была королева»; история клана Сноупсов, «завоевавшего Джефферсон», будет подробно описана в романах «Поселок», «Город», «Особняк» и т. д.
Роман посвящен известному американскому писателю Шервуду Андерсону (1876-1941), с которым Фолкнер часто встречался в 1925 году, когда оба они жили в Нью-Орлеане. По рекомендации Андерсона его издатель Ливрайт опубликовал первый роман Фолкнера «Солдатская награда» (1926). Как с благодарностью вспоминал много лет спустя Фолкнер, именно Андерсон посоветовал ему обратиться к местному, «южному» материалу: «Он научил меня… что… писатель прежде всего должен оставаться самим собой – тем, что он был и есть. И что никогда нельзя забывать, где ты рожден и кем ты рожден. Он говорил мне: «… Вы, Фолкнер, сельский парень и не знаете ничего, кроме вашего клочка земли там, в Миссисипи, откуда вы родом. И этого достаточно. Ведь это тоже Америка. Крошечная, никому не ведомая, но Америка. Попробуйте обойтись без нее, выньте ее как кирпич из стены, и вся стена развалится» [92].
Поскольку в конце двадцатых годов отношения между писателями были практически прерваны из-за опубликованной Фолкнером пародии на Андерсона посвящение к «Сарторису» можно рассматривать как примирительный жест.
– Но кровь Сарторисов в нем тоже есть, – проворчал отец.
Когда мисс Дженни вернулась домой, вид у нее был немного усталый, и Нарцисса попеняла ей и уговорила отдохнуть после обеда. Лениво ползущий день навеял на мисс Дженни сонливость, и когда тени начали удлиняться, ее разбудили доносившиеся снизу тихие звуки рояля.
– Я проспала целый день, – в ужасе сказала она себе, но все-таки полежала еще немножко, между тем как на окнах легонько колыхались занавески, а звуки рояля поднимались в комнату вместе с запахом жасмина из сада и вечерним щебетаньем воробьев в ветвях шелковиц на заднем дворе. Она встала и, пройдя через прихожую, заглянула в комнату Нарциссы, где спал в колыбели ребенок. Рядом спокойно дремала кормилица. Мисс Дженни на цыпочках вышла, спустилась по лестнице, вошла в гостиную и выдвинула из-за рояля свой стул. Нарцисса перестала играть.
– Вы отдохнули? – спросила она. – Сегодня вам еще не надо было выходить.
– Чепуха! – возразила мисс Дженни. – Мне всегда бывает очень полезно посмотреть, как все эти напыщенные дурни лежат там под своими мраморными эпитафиями. Слава богу, что никому из них не удастся похоронить меня. Господь Бог, конечно, свое дело знает, но иногда, по правде говоря… Сыграй что-нибудь.
Нарцисса тихонько коснулась клавиш, и мисс Дженни некоторое время сидела и слушала. Незаметно подкрадывался вечер, и в комнате все больше сгущались тени. За окном крикливо сплетничали воробьи. Ровный, как дыхание, в комнату вливался аромат жасмина, и вскоре мисс Дженни оживилась и заговорила о ребенке. Нарцисса продолжала тихонько играть; ее белое платье с черной лентой на поясе смутно светилось в полутьме, переливаясь как матовый воск. Аромат жасмина волна за волною вливался в окна; воробьи умолкли, и мисс Дженни, сидя в сумерках, все толковала о маленьком Джонни, а Нарцисса с увлечением играла, словно вовсе ее не слушая. Потом, не переставая играть и не оборачиваясь, она сказала:
– Он вовсе не Джон. Он Бенбоу Сарторис.
– Что?
– Его зовут Бенбоу Сарторис, – повторила Нарцисса.
Мисс Дженни с минуту сидела неподвижно. Из соседней комнаты доносились шаги Элноры, которая накрывала на стол к ужину.
– Ты думаешь, это поможет? – спросила мисс Дженни. – Ты думаешь, что кого-нибудь из них можно переделать, если дать ему другое имя?
Музыка все еще мягко звучала в сумерках; сумерки были населены призраками блистательных и гибельных былых времен. И если они были достаточно блистательными, среди них непременно оказывался один из Сарторисов, и тогда они непременно оказывались гибельными. Пешки. Однако Игрок и партия, которую Он разыгрывает… Впрочем, Он ведь должен называть свои пешки какими-то именами. Но быть может, Сарторис – это и есть сама игра – старомодная игра, разыгранная пешками, которые были сделаны слишком поздно и по старому мертвому шаблону, порядком наскучившему даже самому Игроку. Ибо в самом звуке этого имени таится смерть, блистательная обреченность, как в серебристых вымпелах, которые спускают на закате, как в замирающих звуках рога на пути в долину Ронсеваль[90].
– Ты думаешь, – повторила мисс Дженни, – что, если его зовут Бенбоу, он будет в меньшей степени Сарторисом, негодяем и дураком?
Нарцисса продолжала играть, как будто совсем ее не слушая. Потом она обернулась и, не поднимая рук от клавиш, улыбнулась мисс Дженни – спокойно, задумчиво, с безмятежной и ласковой отчужденностью. За аккуратно причесанной поблекшей головою мисс Дженни недвижно висели коричневые шторы, а за ними, словно тихий сиреневый сон, стояла вечерняя полутьма, приемная мать мира и покоя[91].
ПРИМЕЧАНИЯ
(автор не указан)
Первый из романов Фолкнера, действие которых происходит в Йокнапатофе, был написан в период с осени 1926 по сентябрь 1927 года. По словам Фолкнера, обратившись к «южному» материалу, он стремился «воссоздать мир, который уже готов был потерять и оплакать». Основные темы романа (гибель старого, традиционного Юга, противопоставление мифологизированных представлений о Гражданской войне истории, оппозиция «природа – цивилизация» и др.) писатель впоследствии использовал в других произведениях йокнапатофского цикла.
Роман, которому Фолкнер первоначально дал название «Флаги в пыли» («Flags in the Dust»), был отвергнут его издателем Ливрайтом, а затем еще одиннадцатью издательствами. В сентябре 1928 года издательство «Харкур и Врейс» дало согласие на публикацию романа под названием «Сарторис» и при условии значительного его сокращения. По-видимому, основную работу по редактированию рукописи проделал с помощью Фолкнера его литературный агент Вен Уоссон. Купюры затронули преимущественно сюжетные линии, прямо не связанные с семейством Сарторисов. Сокращенный примерно на одну четверть вариант романа вышел в свет 31 января 1929 года.
В 1973 году американский исследователь Д.Дей издал реконструированный им полный текст романа под первоначальным названием «Флаги в пыли». Однако в распоряжении публикатора не было утраченной рукописи окончательного варианта «Флагов в пыли», представленной Фолкнером в издательство, и поэтому его реконструкция, сделанная по трем различным рукописям с неясной датировкой, не может считаться текстологически достоверной.
Как писал Фолкнер, некоторых персонажей романа он «выдумал, а других сотворил из рассказов, которые слышал от слуг-негров, кухарок и конюхов… Именно сотворил, ибо они лишь наполовину таковы, какими были в действительности, а наполовину – какими они должны были быть, но в действительности не были…» Среди главных прототипов – прадед писателя, Уильям Фолкнер (1825-1889), бурная биография которого имеет много общего с биографией предка героев романа, полковника Джона Сарториса (1823-1876). Как и Сарторис, Уильям Фолкнер во время Гражданской войны командовал полком в армии конфедератов, а затем был смещен со своего поста; после окончания войны он построил железную дорогу, связавшую его родной город Рипли с линией Мемфис – Чарльстон, был избран в законодательное собрание штата Миссисипи и в тот же день убит бывшим компаньоном. История семейства Сарторисов до некоторой степени напоминает историю фолкнеровской семьи, а военные эпизоды романа восходят к биографической легенде о боевых подвигах Фолкнера-авиатора, которую в двадцатые годы распространял сам писатель, успевший к концу первой мировой воины пройти лишь начальный курс обучения в канадском летном училище.
Многие герои романа перешли из «Сарториса» в другие произведения Фолкнера: близнецы Джон и Баярд стали персонажами нескольких новелл о военных летчиках («Ad Astra», «Все они мертвы, эти старые пилоты» и др.); полковник Джон Сарторис и его сын Баярд вновь появляются в повести «Непобежденные»; от лица «старого Баярда» написан рассказ «Моя бабушка Миллард, генерал Бедфорд Форрест и битва при Угонном ручье»; дальнейшая судьба Хореса Бенбоу прослежена в романе «Святилище»; оборванная сюжетная линия, связанная с Байроном Сноупсом с его любовными письмами к Нарциссе Бенбоу, найдет свое завершение в рассказе «Жила-была королева»; история клана Сноупсов, «завоевавшего Джефферсон», будет подробно описана в романах «Поселок», «Город», «Особняк» и т. д.
Роман посвящен известному американскому писателю Шервуду Андерсону (1876-1941), с которым Фолкнер часто встречался в 1925 году, когда оба они жили в Нью-Орлеане. По рекомендации Андерсона его издатель Ливрайт опубликовал первый роман Фолкнера «Солдатская награда» (1926). Как с благодарностью вспоминал много лет спустя Фолкнер, именно Андерсон посоветовал ему обратиться к местному, «южному» материалу: «Он научил меня… что… писатель прежде всего должен оставаться самим собой – тем, что он был и есть. И что никогда нельзя забывать, где ты рожден и кем ты рожден. Он говорил мне: «… Вы, Фолкнер, сельский парень и не знаете ничего, кроме вашего клочка земли там, в Миссисипи, откуда вы родом. И этого достаточно. Ведь это тоже Америка. Крошечная, никому не ведомая, но Америка. Попробуйте обойтись без нее, выньте ее как кирпич из стены, и вся стена развалится» [92].
Поскольку в конце двадцатых годов отношения между писателями были практически прерваны из-за опубликованной Фолкнером пародии на Андерсона посвящение к «Сарторису» можно рассматривать как примирительный жест.