Страница:
Еще не начало смеркаться, а Мартин уже ехал верхом на юго-юго-запал, когда же надвинулась холодная ночь, он был уже один в безлюдной пустыне, далеко от последних обитаемых мест.
Путь до тайника, в котором он хранил радиостанцию, занял четыре часа вместо обычного часа. Отметкой Мартину служил выпотрошенный и проржавевший остов автомобиля, который, очевидно, давным-давно сломался и был оставлен в пустыне.
Мартин спрятал радиостанцию под кипами газет, которыми он заполнил корзины. Этот груз был намного легче того запаса оружия и боеприпасов, что он вез в Кувейт девять недель назад.
Если верблюдица и была благодарна хозяину, то внешне этого никак не проявляла, по-прежнему недовольно урчала и плевалась за то, что ее лишили удобного загона на ферме. Тем не менее она ни на минуту не замедляла своего бега вразвалку.
Однако октябрьское путешествие Мартина по пустыне отличалось от августовского. По мере приближения к южной границе Кувейта он встречал все больше и больше признаков присутствия бесчисленных иракских дивизий, которые продвигались дальше на запад, к иракской границе.
Обычно он издалека замечал сияние факелов над нефтяными вышками, там и тут рассеянными по пустыне, и, зная, что их скорее всего охраняют иракские солдаты, уходил подальше в пески.
Иногда до него доносился запах дыма костров; тогда он успевал свернуть и обойти военный лагерь стороной. Однажды Мартин едва не натолкнулся на танковый батальон, укрывшийся за подковообразной песчаной стеной и стоявший лицом к южной границе, к американским и саудовским войскам. Мартин вовремя услышал клацанье металла, резко дернул правой уздечкой и скрылся среди песчаных дюн.
Когда он переходил границу в августе, к югу от Эль-Кувейта стояли только две дивизии иракской Республиканской гвардии, да и те занимали позиции восточнее, только к югу от столицы.
Теперь же к тем двум присоединилась дивизия Хаммурапи, а чтобы сохранить равенство сил по отношению к растущей день ото дня армии коалиции, Саддам Хуссейн приказал передислоцировать в южный Кувейт еще одиннадцать дивизий, главным образом части регулярной армии.
Четырнадцать дивизий – это очень много, даже в бескрайней пустыне. К счастью для Мартина, иракские солдаты, кажется, чувствовали себя в полной безопасности, не выставляли часовых и храпели под своими машинами. Впрочем, даже спокойно спящая огромная иракская армия заставляла Мартина отклоняться все дальше и дальше на запал.
Кратчайший, всего пятидесятикилометровый путь от саудовской деревни Хаматийят до кувейтской верблюжьей фермы исключался. Мартин поневоле приближался к иракской границе, отмеченной глубокой расщелиной Вади-эль-Батин, но ему совсем не хотелось ее пересекать.
Рассвет застал его к западу от нефтяного месторождения Манагиш, но все еще севернее полицейского поста Аль-Муфрад, находившегося на одном из пограничных разъездов еще до оккупации Кувейта.
Местность понемногу становилась более холмистой, и Мартин нашел группу скал, среди которых можно было переждать день. Когда взошло солнце, он стреножил верблюдицу; та, недовольно обнюхав голые камни и песок, не нашла себе на завтрак даже любимых колючек. Мартин завернулся в одеяло из верблюжьей шерсти и заснул.
Вскоре после полудня его разбудил совсем близкий лязг танковых гусениц. Мартин сообразил, что он устроился совсем рядом с главной автомагистралью, которая начинается в Кувейте у Эль-Джахры, тянется в юго-западном направлении и пересекает границу с Саудовской Аравией возле таможенного поста Эль-Салми. Зашло солнце, но Мартин ждал почти до полуночи. Теперь он знал, что граница находится не больше, чем в двенадцати милях к югу.
Начав последний ночной переход около полуночи, Мартин сумел незаметно проскользнуть между иракскими патрулями примерно в три часа утра, когда внимание человека притупляется в наибольшей мере, а часовых тянет подремать.
В лунном свете Мартину было хорошо видно, как сбоку от него остался полицейский пост Каимат Субах, а еще через две мили исчезли последние сомнения в том, что он уже пересек границу. На всякий случай он не остановился и продолжал путь до тех пор, пока не вышел к рокадной дороге, которая тянулась с востока на запад между поселками Хаматийят и Ар-Руги. Здесь он остановился и собрал антенну радиопередатчика.
Поскольку иракские войска окопались в нескольких милях к северу от кувейтско-саудовской границы, а план генерала Шварцкопфа предусматривал создание «Щита в пустыне» к югу от этой границы – чтобы в случае иракской агрессии не оставалось сомнений в том, что иракцы действительно вторглись на территорию Саудовской Аравии, – то Мартин оказался на довольно широкой полосе ничейной земли. Позже через эту полосу стремительным потоком ринутся вооруженные силы США и Саудовской Аравии, направляясь на север, в Кувейт. Но в предрассветные часы 24 октября здесь не было никого, кроме Мартина.
Саймона Паксмана разбудил один из младших сотрудников бригады Сенчери-хауса, расположившейся на вилле.
– Саймон, Черный медведь вышел на связь. Он перешел границу.
Паксман вскочил и в пижаме помчался в комнату радиосвязи. Перед огромным приборным щитом, протянувшимся вдоль всей стены комнаты, которая когда-то была уютной спальней, во вращающемся кресле сидел оператор. Поскольку уже наступило 24 октября, коды были изменены.
– Тело Христово вызывает Техасского рейнджера. Где вы? Повторяю, сообщите, пожалуйста, ваши координаты.
Из громкоговорителя приборного щита раздался странный металлический голос; впрочем, слышимость была отличной.
– К югу от Каимат Субаха, на дороге, соединяющей Хаматийят и Ар-Руги.
Оператор повернулся и бросил вопросительный взгляд на Паксмана. Тот нажал кнопку «передача» и сказал:
– Рейнджер, оставайтесь на месте. К вам подойдет такси. Подтвердите прием.
– Понял вас, – ответил голос из громкоговорителя. – Буду ждать черный лимузин.
На самом деле через два часа над рокадной дорогой появился не черный лимузин, а американский вертолет «блэкхок». Рядом с пилотом у открытой дверцы сидел привязанный ремнями офицер; в бинокль он внимательно следил за пыльной полосой, которую почему-то называли дорогой. С высоты двухсот футов офицер заметил верблюда и стоявшего рядом мужчину и уже готов был дать команду лететь дальше, как вдруг мужчина махнул рукой.
Пока не снижаясь, «блэкхок» завис в воздухе, и офицер попытался рассмотреть бедуина. С точки зрения пилота, они находились в опасной близости от границы. Но бедуин стоял именно в том месте, которое указал офицер разведки, а, кроме бедуина, нигде не было ни души.
Чип Барбер договорился с командованием американской части, стоявшей на военном аэродроме Эр-Рияда, чтобы те выделили вертолет и забрали британского офицера, который должен был перейти кувейтскую границу. Для этого «блэкхок» имел достаточную дальность полета. Но экипажу никто не говорил о бедуине-кочевнике с верблюдом.
Пока летчики наблюдали с высоты двухсот футов за бедуином, тот уложил на песке несколько камней и отошел в сторону. Офицер направил бинокль на камни; оказалось, бедуин выложил английское «ПРИВЕТ».
Офицер сказал в микрофон, обращаясь к пилоту:
– Должно быть, это наш человек. Берем его на борт.
Пилот кивнул. Вертолет спустился по спирали и завис в футе от земли, ярдах в двадцати от мужчины и его верблюда.
Мартин уже снял с верблюдицы корзины и тяжелое седло и положил их у обочины дороги. Радиостанция и его личное оружие, особенно любимый в частях специального назначения тридцатизарядный «браунинг» калибра 9 миллиметров, уже лежали в сумке, которая висела на плече Мартина.
Спускавшийся вертолет напугал верблюдицу, и она галопом потрусила в пустыню. Несмотря на скверный характер, она хорошо послужила Мартину. В пустыне она не пропадет и без человека, ведь тут ее дом. Она будет бродить по пескам, найдет себе пропитание и воду; потом ее увидит какой-нибудь бедуин, заметит, что на ней нет клейма владельца, и с удовольствием возьмет с собой.
Мартин нырнул под вращающиеся лопасти и побежал к открытой дверце. Офицер, стараясь перекрыть рев двигателей, крикнул:
– Сэр, назовите вашу фамилию!
– Майор Мартин.
Из дверцы протянулась рука, помогая Мартину подняться на борт вертолета.
– Добро пожаловать, майор.
Из-за шума никакой разговор был невозможен. Офицер дал Мартину противошумные наушники, и вертолет взял курс на Эр-Рияд.
На подходе к городу пилот изменил курс и направил вертолет к отдельной вилле на окраине. Рядом с виллой на пустыре кто-то выложил ярко-оранжевыми диванными подушками большую букву Н. «Блэкхок» повис в трех футах от земли, из него выпрыгнул мужчина в арабской одежде, повернулся, чтобы поблагодарить летчиков, и зашагал к вилле. Вертолет улетел, и двое рабочих собрали подушки.
Мартин прошел через сводчатые ворота в стене и оказался в вымощенном плитами дворе. Из двери дома навстречу ему вышли двое мужчин. Одного из них Мартин узнал: много недель назад он видел его в штаб-квартире войск специального назначения в западном Лондоне.
– Саймон Паксман, – представился знакомый Мартину, протягивая руку. – Чертовски рад, что вы благополучно вернулись. – Он кивнул в сторону своего старшего спутника. – Это Чип Барбер, наш коллега из Лэнгли.
Барбер пожал руку Майкла и удовлетворенно осмотрел его: грязный, некогда белый халат от подбородка до пят, на одном плече висит полосатое одеяло, два черных шнурка удерживают на голове куфию в красную и белую клетку, многодневная черная щетина на суровом, исхудавшем лице, темные глаза.
– Рад познакомиться с вами, майор. Наслышан о вас, – сказал Барбер и сморщил нос. – Думаю, вам не помешает горячая ванна, а?
– О, конечно, я сейчас же распоряжусь. – спохватился Паксман.
Мартин кивнул, сказал: «Благодарю» и вошел в прохладную виллу. Паксман и Барбер последовали за ним. Барбер старался не слишком демонстрировать приподнятое настроение.
Черт побери, подумал он, теперь я склонен поверить, что этот сукин сын способен на многое.
Чтобы смыть с Мартина многонедельную грязь и пот, в мраморной ванне виллы, предоставленной британцам принцем Хале-дом бин Султаном, пришлось трижды менять воду. Потом Мартин сидел, обернув вокруг талии полотенце, а специально вызванный парикмахер мучился с его спутанными волосами. Наконец, воспользовавшись туалетными принадлежностями Саймона Паксмана, Мартин побрился.
Его куфию, одеяло, халат и сандалии унесли в сад, где слуга-саудовец все это сжег. Два часа спустя Мартин в легких хлопчатобумажных брюках Паксмана и рубашке с короткими рукавами сидел за обеденным столом, созерцая обед из пяти блюд.
– Ну, а теперь скажите, пожалуйста, – спросил Мартин, – почему мне приказали убираться из Кувейта?
Ему ответил Чип Барбер:
– Хороший вопрос, майор. Чертовски хороший вопрос. Заслуживает не худшего ответа. Я прав? Дело в том, что мы хотели бы направить вас в Багдад. На следующей неделе. Вам салат или рыбу?
Путь до тайника, в котором он хранил радиостанцию, занял четыре часа вместо обычного часа. Отметкой Мартину служил выпотрошенный и проржавевший остов автомобиля, который, очевидно, давным-давно сломался и был оставлен в пустыне.
Мартин спрятал радиостанцию под кипами газет, которыми он заполнил корзины. Этот груз был намного легче того запаса оружия и боеприпасов, что он вез в Кувейт девять недель назад.
Если верблюдица и была благодарна хозяину, то внешне этого никак не проявляла, по-прежнему недовольно урчала и плевалась за то, что ее лишили удобного загона на ферме. Тем не менее она ни на минуту не замедляла своего бега вразвалку.
Однако октябрьское путешествие Мартина по пустыне отличалось от августовского. По мере приближения к южной границе Кувейта он встречал все больше и больше признаков присутствия бесчисленных иракских дивизий, которые продвигались дальше на запад, к иракской границе.
Обычно он издалека замечал сияние факелов над нефтяными вышками, там и тут рассеянными по пустыне, и, зная, что их скорее всего охраняют иракские солдаты, уходил подальше в пески.
Иногда до него доносился запах дыма костров; тогда он успевал свернуть и обойти военный лагерь стороной. Однажды Мартин едва не натолкнулся на танковый батальон, укрывшийся за подковообразной песчаной стеной и стоявший лицом к южной границе, к американским и саудовским войскам. Мартин вовремя услышал клацанье металла, резко дернул правой уздечкой и скрылся среди песчаных дюн.
Когда он переходил границу в августе, к югу от Эль-Кувейта стояли только две дивизии иракской Республиканской гвардии, да и те занимали позиции восточнее, только к югу от столицы.
Теперь же к тем двум присоединилась дивизия Хаммурапи, а чтобы сохранить равенство сил по отношению к растущей день ото дня армии коалиции, Саддам Хуссейн приказал передислоцировать в южный Кувейт еще одиннадцать дивизий, главным образом части регулярной армии.
Четырнадцать дивизий – это очень много, даже в бескрайней пустыне. К счастью для Мартина, иракские солдаты, кажется, чувствовали себя в полной безопасности, не выставляли часовых и храпели под своими машинами. Впрочем, даже спокойно спящая огромная иракская армия заставляла Мартина отклоняться все дальше и дальше на запал.
Кратчайший, всего пятидесятикилометровый путь от саудовской деревни Хаматийят до кувейтской верблюжьей фермы исключался. Мартин поневоле приближался к иракской границе, отмеченной глубокой расщелиной Вади-эль-Батин, но ему совсем не хотелось ее пересекать.
Рассвет застал его к западу от нефтяного месторождения Манагиш, но все еще севернее полицейского поста Аль-Муфрад, находившегося на одном из пограничных разъездов еще до оккупации Кувейта.
Местность понемногу становилась более холмистой, и Мартин нашел группу скал, среди которых можно было переждать день. Когда взошло солнце, он стреножил верблюдицу; та, недовольно обнюхав голые камни и песок, не нашла себе на завтрак даже любимых колючек. Мартин завернулся в одеяло из верблюжьей шерсти и заснул.
Вскоре после полудня его разбудил совсем близкий лязг танковых гусениц. Мартин сообразил, что он устроился совсем рядом с главной автомагистралью, которая начинается в Кувейте у Эль-Джахры, тянется в юго-западном направлении и пересекает границу с Саудовской Аравией возле таможенного поста Эль-Салми. Зашло солнце, но Мартин ждал почти до полуночи. Теперь он знал, что граница находится не больше, чем в двенадцати милях к югу.
Начав последний ночной переход около полуночи, Мартин сумел незаметно проскользнуть между иракскими патрулями примерно в три часа утра, когда внимание человека притупляется в наибольшей мере, а часовых тянет подремать.
В лунном свете Мартину было хорошо видно, как сбоку от него остался полицейский пост Каимат Субах, а еще через две мили исчезли последние сомнения в том, что он уже пересек границу. На всякий случай он не остановился и продолжал путь до тех пор, пока не вышел к рокадной дороге, которая тянулась с востока на запад между поселками Хаматийят и Ар-Руги. Здесь он остановился и собрал антенну радиопередатчика.
Поскольку иракские войска окопались в нескольких милях к северу от кувейтско-саудовской границы, а план генерала Шварцкопфа предусматривал создание «Щита в пустыне» к югу от этой границы – чтобы в случае иракской агрессии не оставалось сомнений в том, что иракцы действительно вторглись на территорию Саудовской Аравии, – то Мартин оказался на довольно широкой полосе ничейной земли. Позже через эту полосу стремительным потоком ринутся вооруженные силы США и Саудовской Аравии, направляясь на север, в Кувейт. Но в предрассветные часы 24 октября здесь не было никого, кроме Мартина.
Саймона Паксмана разбудил один из младших сотрудников бригады Сенчери-хауса, расположившейся на вилле.
– Саймон, Черный медведь вышел на связь. Он перешел границу.
Паксман вскочил и в пижаме помчался в комнату радиосвязи. Перед огромным приборным щитом, протянувшимся вдоль всей стены комнаты, которая когда-то была уютной спальней, во вращающемся кресле сидел оператор. Поскольку уже наступило 24 октября, коды были изменены.
– Тело Христово вызывает Техасского рейнджера. Где вы? Повторяю, сообщите, пожалуйста, ваши координаты.
Из громкоговорителя приборного щита раздался странный металлический голос; впрочем, слышимость была отличной.
– К югу от Каимат Субаха, на дороге, соединяющей Хаматийят и Ар-Руги.
Оператор повернулся и бросил вопросительный взгляд на Паксмана. Тот нажал кнопку «передача» и сказал:
– Рейнджер, оставайтесь на месте. К вам подойдет такси. Подтвердите прием.
– Понял вас, – ответил голос из громкоговорителя. – Буду ждать черный лимузин.
На самом деле через два часа над рокадной дорогой появился не черный лимузин, а американский вертолет «блэкхок». Рядом с пилотом у открытой дверцы сидел привязанный ремнями офицер; в бинокль он внимательно следил за пыльной полосой, которую почему-то называли дорогой. С высоты двухсот футов офицер заметил верблюда и стоявшего рядом мужчину и уже готов был дать команду лететь дальше, как вдруг мужчина махнул рукой.
Пока не снижаясь, «блэкхок» завис в воздухе, и офицер попытался рассмотреть бедуина. С точки зрения пилота, они находились в опасной близости от границы. Но бедуин стоял именно в том месте, которое указал офицер разведки, а, кроме бедуина, нигде не было ни души.
Чип Барбер договорился с командованием американской части, стоявшей на военном аэродроме Эр-Рияда, чтобы те выделили вертолет и забрали британского офицера, который должен был перейти кувейтскую границу. Для этого «блэкхок» имел достаточную дальность полета. Но экипажу никто не говорил о бедуине-кочевнике с верблюдом.
Пока летчики наблюдали с высоты двухсот футов за бедуином, тот уложил на песке несколько камней и отошел в сторону. Офицер направил бинокль на камни; оказалось, бедуин выложил английское «ПРИВЕТ».
Офицер сказал в микрофон, обращаясь к пилоту:
– Должно быть, это наш человек. Берем его на борт.
Пилот кивнул. Вертолет спустился по спирали и завис в футе от земли, ярдах в двадцати от мужчины и его верблюда.
Мартин уже снял с верблюдицы корзины и тяжелое седло и положил их у обочины дороги. Радиостанция и его личное оружие, особенно любимый в частях специального назначения тридцатизарядный «браунинг» калибра 9 миллиметров, уже лежали в сумке, которая висела на плече Мартина.
Спускавшийся вертолет напугал верблюдицу, и она галопом потрусила в пустыню. Несмотря на скверный характер, она хорошо послужила Мартину. В пустыне она не пропадет и без человека, ведь тут ее дом. Она будет бродить по пескам, найдет себе пропитание и воду; потом ее увидит какой-нибудь бедуин, заметит, что на ней нет клейма владельца, и с удовольствием возьмет с собой.
Мартин нырнул под вращающиеся лопасти и побежал к открытой дверце. Офицер, стараясь перекрыть рев двигателей, крикнул:
– Сэр, назовите вашу фамилию!
– Майор Мартин.
Из дверцы протянулась рука, помогая Мартину подняться на борт вертолета.
– Добро пожаловать, майор.
Из-за шума никакой разговор был невозможен. Офицер дал Мартину противошумные наушники, и вертолет взял курс на Эр-Рияд.
На подходе к городу пилот изменил курс и направил вертолет к отдельной вилле на окраине. Рядом с виллой на пустыре кто-то выложил ярко-оранжевыми диванными подушками большую букву Н. «Блэкхок» повис в трех футах от земли, из него выпрыгнул мужчина в арабской одежде, повернулся, чтобы поблагодарить летчиков, и зашагал к вилле. Вертолет улетел, и двое рабочих собрали подушки.
Мартин прошел через сводчатые ворота в стене и оказался в вымощенном плитами дворе. Из двери дома навстречу ему вышли двое мужчин. Одного из них Мартин узнал: много недель назад он видел его в штаб-квартире войск специального назначения в западном Лондоне.
– Саймон Паксман, – представился знакомый Мартину, протягивая руку. – Чертовски рад, что вы благополучно вернулись. – Он кивнул в сторону своего старшего спутника. – Это Чип Барбер, наш коллега из Лэнгли.
Барбер пожал руку Майкла и удовлетворенно осмотрел его: грязный, некогда белый халат от подбородка до пят, на одном плече висит полосатое одеяло, два черных шнурка удерживают на голове куфию в красную и белую клетку, многодневная черная щетина на суровом, исхудавшем лице, темные глаза.
– Рад познакомиться с вами, майор. Наслышан о вас, – сказал Барбер и сморщил нос. – Думаю, вам не помешает горячая ванна, а?
– О, конечно, я сейчас же распоряжусь. – спохватился Паксман.
Мартин кивнул, сказал: «Благодарю» и вошел в прохладную виллу. Паксман и Барбер последовали за ним. Барбер старался не слишком демонстрировать приподнятое настроение.
Черт побери, подумал он, теперь я склонен поверить, что этот сукин сын способен на многое.
Чтобы смыть с Мартина многонедельную грязь и пот, в мраморной ванне виллы, предоставленной британцам принцем Хале-дом бин Султаном, пришлось трижды менять воду. Потом Мартин сидел, обернув вокруг талии полотенце, а специально вызванный парикмахер мучился с его спутанными волосами. Наконец, воспользовавшись туалетными принадлежностями Саймона Паксмана, Мартин побрился.
Его куфию, одеяло, халат и сандалии унесли в сад, где слуга-саудовец все это сжег. Два часа спустя Мартин в легких хлопчатобумажных брюках Паксмана и рубашке с короткими рукавами сидел за обеденным столом, созерцая обед из пяти блюд.
– Ну, а теперь скажите, пожалуйста, – спросил Мартин, – почему мне приказали убираться из Кувейта?
Ему ответил Чип Барбер:
– Хороший вопрос, майор. Чертовски хороший вопрос. Заслуживает не худшего ответа. Я прав? Дело в том, что мы хотели бы направить вас в Багдад. На следующей неделе. Вам салат или рыбу?
Глава 10
И в Лэнгли, и в Сенчери-хаусе спешили. Хотя об этом предпочитали молчать и в то время и позднее, но в Эр-Рияде к концу октября ЦРУ сконцентрировало очень большие силы и развернуло активнейшую деятельность.
Присутствие ЦРУ уже давно ощущалось в среде высших военных чинов, зарывшихся в лабиринте штабных помещений под зданием министерства ВВС Саудовской Аравии в миле от эр-риядского бюро управления. Среди военных, особенно генералов авиации, преобладало убеждение, что при разумном использовании имевшегося в их распоряжении поразительного комплекса технических средств они могут выяснить все необходимое об обороне Ирака и даже о приготовлениях Саддама.
А технические средства сбора информации и в самом деле поражали воображение. Помимо спутников, с которых лился нескончаемый поток фотографий земли Саддама Хуссейна, помимо разведывательных самолетов «аврора» и U-2, собиравших такую же информацию, но с меньшей высоты, были задействованы и другие невероятно сложные системы и устройства, предназначенные для сбора разведывательных данных с воздуха.
Над Средним Востоком неподвижно висели геостационарные спутники; они прослушивали небо над территорией Ирака и ловили каждое слово, сказанное в «открытом» эфире. Увы, они не могли перехватить те слова, которые говорились на совещаниях по планированию военных операций, передававшиеся по сорока пяти тысячам миль подземных волоконно-оптических систем связи.
Среди средств воздушной разведки королем была система воздушного предупреждения и контроля АВАКС. Она представляла собой огромный купол радара, установленный на «спине» авиалайнера «Боинг-707». Самолеты с системой АВАКС, сменяя друг друга, медленно кружили над северным регионом Персидского залива все двадцать четыре часа в сутки и могли за считанные секунды информировать Эр-Рияд о появлении над иракской территорией любого летательного аппарата. Если в воздух поднимались иракские самолеты, в Эр-Рияде тотчас же становилось известно их число курс, скорость и высота.
Самолеты системы АВАКС дополняли другие воздушные разведчики, тоже на базе одного из вариантов «Боинга-707», модели Е8-А. Их называли Джей-СТАР; они выполняли ту же задачу, что и АВАКСы, только следили за движущимися целями не в воздухе, а на земле. Джей-СТАР были оснащены большими радарами бокового обзора типа «Норден», которые просматривали иракскую территорию, не нарушая воздушное пространство Ирака, и могли обнаружить едва ли не любой движущийся металлический предмет.
Эти и многие другие чудеса техники, на которые Вашингтон потратил миллиарды и миллиарды долларов, убедили генералов в том, что они могут слышать каждое произнесенное в Ираке слово и видеть каждую движущуюся цель, а значит, и своевременно ее уничтожить. Больше того, эти чудеса техники давали информацию не только днем, но и ночью, не только в ясную погоду, но и в туман или дождь. Теперь противник уже не сможет укрываться под листвой тропических деревьев, оставаясь незамеченным. От внимания вездесущего воздушного ока не ускользнет ничто.
Специалисты из Лэнгли были настроены более скептично и не скрывали своих сомнений. Генералов лишь раздражала позиция ЦРУ. Эти гражданские всегда во всем сомневаются. Перед армией была поставлена трудная задача, но она была готова ее выполнить, и холодный душ был генералам совсем ни к чему.
У британцев все обстояло несколько иначе. Операция, развернутая Интеллидженс сервис в районе Персидского залива, не шла ни в какое сравнение с крупномасштабной деятельностью ЦРУ, но все же по британским меркам была довольно значительной и выполнялась в обычной манере Сенчери-хауса: скрытно и без лишней шумихи.
Кроме того, Великобритания назначила командующим всеми британскими вооруженными силами в районе Персидского залива и заместителем генерала Шварцкопфа нетипичного солдата с необычной биографией.
Норман Шварцкопф был крупным, солидным мужчиной, человеком незаурядной отваги, прирожденным солдатом. Генерала не зря прозвали «бушующим Норманом» или «медведем»: его обычное добродушие могло в любую минуту смениться вспышкой гнева, впрочем, всегда непродолжительной. В таких случаях окружающие говорили, что генерал «взорвался». Его британский коллега был полной противоположностью ему.
Генерал-лейтенант Питер де ла Бильер прибыл в Саудовскую Аравию и принял командование британскими войсками в первых числах октября. Он был невысоким, худым, жилистым, молчаливым мужчиной с обманчиво робкими манерами. Большой, шумный американец и худой, застенчивый британец на первый взгляд казались странной парой, но на самом деле они великолепно ладили и без труда находили общий язык, так как давно знали друг друга и понимали, что скрывается за внешностью коллеги.
У сэра Питера, которого в армии называли Пи-Би, было больше наград, чем у любого другого офицера британской армии, однако сам генерал никогда и ни при каких обстоятельствах не говорил о своих орденах и медалях. Лишь товарищи генерала по различным кампаниям изредка за кружкой пива вполголоса обсуждали, за что именно генералу на мундир навесили все эти «побрякушки». Одно время сэр Питер командовал также войсками специального назначения и потому хорошо знал район Персидского залива, арабский язык и операции в тылу противника, что в сложившейся ситуации было чрезвычайно полезным.
Поскольку командующий британскими войсками и прежде работал со службами безопасности, он внимательнее прислушивался к сомнениям сотрудников Сьнчери-хауса, чем американские генералы к голосу гражданских разведчиков из ЦРУ.
Британские войска специального назначения уже давно обосновались в Саудовской Аравии, устроившись отдельным лагерем в углу большой военной базы на окраине Эр-Рияда. Как бывший командир этих солдат, генерал Пи-Би понимал, что бессмысленно растрачивать их незаурядные способности для выполнения рядовых задач, с которыми справятся десантники или пехота. Солдаты войск специального назначения предназначались для выполнения операций в глубоком тылу противника и по освобождению заложников.
Одно время обсуждалась возможность их использования для освобождения британцев, которых Саддам хотел использовать в качестве «живого щита», но вскоре заложники были рассеяны по всему Ираку, и эти планы пришлось оставить.
В последнюю неделю октября на вилле в пригороде Эр-Рияда сотрудники ЦРУ и Сенчери-хауса разработали операцию, которая была как раз по зубам частям специального назначения с их неординарными возможностями и способностями. Разработка была представлена командиру эр-риядского отряда, и тот принялся за детальное планирование операции.
Всю вторую половину первого дня пребывания Майка Мартина на вилле ему рассказывали, как англо-американским союзникам стало известно о существовании в Багдаде ренегата по кличке Иерихон.
Пока за Мартином сохранялось право отказаться от операции и вернуться в полк. Весь вечер он размышлял, а потом сказал:
– Я согласен. Но у меня есть свои условия, и я пойду только в том случае, если эти условия будут выполнены.
Все пришли к единому мнению, что самая сложная проблема – найти надежную «крышу». Речь шла не о молниеносной операции, когда за счет одной лишь быстроты можно перехитрить контрразведку противника. В Ираке нельзя было рассчитывать и на тайную помощь местного населения, какую Мартин нашел в Кувейте. Не мог Мартин и бродить по пустыне вокруг Багдада в обличье кочевника-бедуина.
К тому времени весь Ирак превратился в гигантский военный лагерь. Армейские патрули регулярно прочесывали даже совершенно незаселенные – если верить карте – районы. Сам Багдад буквально кишел нарядами военной полиции, которые вылавливали дезертиров, и патрулями Амн-аль-Амма – они хватали всех, кто казался им подозрительными.
О том, что Амн-аль-Амм держит страну в страхе, знали все собравшиеся на вилле. Сообщения бизнесменов и журналистов, британских и американских дипломатов (еще до того, как их выслали из страны) красноречиво говорили о том, что граждане Ирака трепещут при одном упоминании о вездесущей секретной полиции. Если Мартину удастся проникнуть в Багдад, он должен будет там остаться на несколько месяцев. Работать с таким агентом, как Иерихон, нелегко. Прежде всего нужно будет через тайники сообщить ему, что затишье кончилось, снова начинается работа. Но тайники могут находиться под наблюдением. Не исключено, что Иерихона схватили и заставили во всем признаться.
Больше того, Мартину нужно где-то жить, понадобится какое-то место, где можно было бы принимать и передавать сообщения. Ему придется рыскать по всему городу, извлекая из тайников письма Иерихона и оставляя там задания для него – конечно, при условии, что удастся возобновить прежний поток информации, хотя и предназначенной теперь для других хозяев.
Наконец – и это хуже всего – в Багдаде не может быть дипломатической «крыши», того надежного щита, который спас бы Мартина от ужасов иракской тюрьмы в случае провала и ареста. Для такого человека в Абу Граибе всегда найдется следственная камера.
– Какие.., э-э.., условия вы имеете в виду? – спросил Паксман, когда Мартин выдвинул свои требования.
– Если я сам не могу иметь дипломатический статус, то мне нужно быть каким-то образом связанным хотя бы с домашним хозяйством дипломата.
– Это не так просто, старина. Все посольства находятся под надзором.
– Я сказал не посольство, а домашнее хозяйство дипломата.
– Вы хотите стать кем-то вроде шофера? – уточнил Барбер.
– Нет. Шофер постоянно на виду. Он должен всегда оставаться за баранкой. Шофер возит дипломата, и потому за ним следят, как и за самим дипломатом.
– Тогда кем же?
– Если только в Багдаде все не перевернулось вверх дном, то многие высокопоставленные работники посольств живут не в здании миссии, а дипломаты достаточно высокого уровня имеют в своем распоряжении отдельный особняк. Как правило, он стоит в саду, окруженном высокой стеной. Так вот, раньше на таких виллах всегда нанимали садовника, который заодно выполнял и всякие мелкие поручения.
– Садовника? – удивленно воскликнул Барбер. – Избави Бог, ведь он неквалифицированный рабочий. Его сразу же схватят и мобилизуют в армию.
– Нет. Садовник не только смотрит за садом, он выполняет все поручения вне виллы. На велосипеде он ездит на рыбный рынок за рыбой, на базар – за фруктами и овощами, хлебом и маслом. Он живет в какой-нибудь лачужке в глубине сада.
– К чему вы клоните, Майк? – спросил Паксман.
– Я клоню к тому, что такой человек незаметен. Он настолько обычен, что на него никто не обращает внимания. Если его остановят, то удостоверение личности у него всегда в полном порядке, а еще он не расстается с письмом на бланке посольства, в котором на арабском языке разъясняется, что предъявитель сего работает на дипломата, освобожден от воинской повинности и что властей просят не препятствовать ему заниматься своими делами. Если только он не будет уличен в чем-то противозаконном, любой задержавший его полицейский рискует долго и нудно оправдываться, отвечая на официальную жалобу посольства.
Профессиональные разведчики обдумали предложение Мартина.
– Что ж, этот план может сработать, – признал Барбер. – Обычный незаметный человек. Саймон, как вы думаете?
– Видите ли, – возразил Паксман, – тогда мы должны посвятить в детали операции и дипломата.
– Лишь отчасти. – сказал Мартин. – Нужно только сделать так, чтобы он получил от своего правительства недвусмысленный приказ принять на работу такого-то человека (тот сам подойдет к нему), а затем закрыть на все глаза и как ни в чем ни бывало заниматься своими делами. Что дипломат будет подозревать, это его личное дело. Если он не хочет лишиться теплого местечка и сломать свою карьеру, то будет молчать. Но лишь в том случае, если приказ будет отдан очень высокопоставленным чиновником.
– Британское посольство исключается, – сказал Паксман. – Иракцы из кожи вон вылезут, лишь бы причинить неприятность нашим людям.
– Нам тоже, – сказал Барбер. – Что вы предлагаете, Майк?
Когда Мартин объяснил, Паксман и Барбер сначала не поверили своим ушам.
– Должно быть, вы шутите, – сказал американец.
– Нет, я говорю совершенно серьезно, – возразил Мартин.
– Черт побери, Майк, тогда нам нужно будет обращаться с просьбой.., к премьер-министру.
– И президенту, – добавил Барбер.
– Что ж, почему бы и нет? Мы же теперь стали вроде бы друзьями. Но главное в другом: если информация Иерихона спасет жизнь многим солдатам коалиции, разве телефонный разговор – это слишком большая плата?
Чип Барбер бросил взгляд на часы. В Вашингтоне время отстает от средневосточного на семь часов, значит, в Лэнгли заканчивается обеденный перерыв. В Лондоне сейчас лишь на два часа меньше, но старших чиновников, возможно, еще удастся застать на рабочих местах.
Барбер помчался в американское посольство и послал срочное шифрованное сообщение заместителю директора ЦРУ по оперативной работе Биллу Стюарту. Тот прочел его и тут же пошел к директору Уилльяму Уэбстеру, который, в свою очередь, позвонил в Белый дом и попросил президента принять его.
Саймону Паксману повезло. Он связался по линии секретной телефонной связи с Сенчери-хаусом и застал Стива Лэнга на рабочем месте. Тот выслушал Паксмана и немедленно позвонил шефу домой.
Сэр Колин поразмышлял и связался с секретарем кабинета министров сэром Робином Батлером.
В Британии существует неписаное правило: если шеф Сенчери-хауса полагает, что сложилась чрезвычайная ситуация, он имеет право просить премьер-министра принять его, и эта просьба всегда удовлетворяется. Общеизвестно также, что Маргарет Тэтчер никогда не отказывала руководителям служб безопасности и войск специального назначения. Она согласилась принять шефа Интеллидженс сервис в своем кабинете на Даунинг-стрит, 10 на следующий день, в восемь часов утра.
Как обычно, миссис Тэтчер была на своем рабочем месте до рассвета и почти закончила разборку неотложных дел, когда пришел шеф Сенчери-хауса. Удивленно нахмурившись, она выслушала его необычную просьбу, потребовала кое-каких уточнений, потом подумала и в своей обычной манере тут же приняла решение.
Присутствие ЦРУ уже давно ощущалось в среде высших военных чинов, зарывшихся в лабиринте штабных помещений под зданием министерства ВВС Саудовской Аравии в миле от эр-риядского бюро управления. Среди военных, особенно генералов авиации, преобладало убеждение, что при разумном использовании имевшегося в их распоряжении поразительного комплекса технических средств они могут выяснить все необходимое об обороне Ирака и даже о приготовлениях Саддама.
А технические средства сбора информации и в самом деле поражали воображение. Помимо спутников, с которых лился нескончаемый поток фотографий земли Саддама Хуссейна, помимо разведывательных самолетов «аврора» и U-2, собиравших такую же информацию, но с меньшей высоты, были задействованы и другие невероятно сложные системы и устройства, предназначенные для сбора разведывательных данных с воздуха.
Над Средним Востоком неподвижно висели геостационарные спутники; они прослушивали небо над территорией Ирака и ловили каждое слово, сказанное в «открытом» эфире. Увы, они не могли перехватить те слова, которые говорились на совещаниях по планированию военных операций, передававшиеся по сорока пяти тысячам миль подземных волоконно-оптических систем связи.
Среди средств воздушной разведки королем была система воздушного предупреждения и контроля АВАКС. Она представляла собой огромный купол радара, установленный на «спине» авиалайнера «Боинг-707». Самолеты с системой АВАКС, сменяя друг друга, медленно кружили над северным регионом Персидского залива все двадцать четыре часа в сутки и могли за считанные секунды информировать Эр-Рияд о появлении над иракской территорией любого летательного аппарата. Если в воздух поднимались иракские самолеты, в Эр-Рияде тотчас же становилось известно их число курс, скорость и высота.
Самолеты системы АВАКС дополняли другие воздушные разведчики, тоже на базе одного из вариантов «Боинга-707», модели Е8-А. Их называли Джей-СТАР; они выполняли ту же задачу, что и АВАКСы, только следили за движущимися целями не в воздухе, а на земле. Джей-СТАР были оснащены большими радарами бокового обзора типа «Норден», которые просматривали иракскую территорию, не нарушая воздушное пространство Ирака, и могли обнаружить едва ли не любой движущийся металлический предмет.
Эти и многие другие чудеса техники, на которые Вашингтон потратил миллиарды и миллиарды долларов, убедили генералов в том, что они могут слышать каждое произнесенное в Ираке слово и видеть каждую движущуюся цель, а значит, и своевременно ее уничтожить. Больше того, эти чудеса техники давали информацию не только днем, но и ночью, не только в ясную погоду, но и в туман или дождь. Теперь противник уже не сможет укрываться под листвой тропических деревьев, оставаясь незамеченным. От внимания вездесущего воздушного ока не ускользнет ничто.
Специалисты из Лэнгли были настроены более скептично и не скрывали своих сомнений. Генералов лишь раздражала позиция ЦРУ. Эти гражданские всегда во всем сомневаются. Перед армией была поставлена трудная задача, но она была готова ее выполнить, и холодный душ был генералам совсем ни к чему.
У британцев все обстояло несколько иначе. Операция, развернутая Интеллидженс сервис в районе Персидского залива, не шла ни в какое сравнение с крупномасштабной деятельностью ЦРУ, но все же по британским меркам была довольно значительной и выполнялась в обычной манере Сенчери-хауса: скрытно и без лишней шумихи.
Кроме того, Великобритания назначила командующим всеми британскими вооруженными силами в районе Персидского залива и заместителем генерала Шварцкопфа нетипичного солдата с необычной биографией.
Норман Шварцкопф был крупным, солидным мужчиной, человеком незаурядной отваги, прирожденным солдатом. Генерала не зря прозвали «бушующим Норманом» или «медведем»: его обычное добродушие могло в любую минуту смениться вспышкой гнева, впрочем, всегда непродолжительной. В таких случаях окружающие говорили, что генерал «взорвался». Его британский коллега был полной противоположностью ему.
Генерал-лейтенант Питер де ла Бильер прибыл в Саудовскую Аравию и принял командование британскими войсками в первых числах октября. Он был невысоким, худым, жилистым, молчаливым мужчиной с обманчиво робкими манерами. Большой, шумный американец и худой, застенчивый британец на первый взгляд казались странной парой, но на самом деле они великолепно ладили и без труда находили общий язык, так как давно знали друг друга и понимали, что скрывается за внешностью коллеги.
У сэра Питера, которого в армии называли Пи-Би, было больше наград, чем у любого другого офицера британской армии, однако сам генерал никогда и ни при каких обстоятельствах не говорил о своих орденах и медалях. Лишь товарищи генерала по различным кампаниям изредка за кружкой пива вполголоса обсуждали, за что именно генералу на мундир навесили все эти «побрякушки». Одно время сэр Питер командовал также войсками специального назначения и потому хорошо знал район Персидского залива, арабский язык и операции в тылу противника, что в сложившейся ситуации было чрезвычайно полезным.
Поскольку командующий британскими войсками и прежде работал со службами безопасности, он внимательнее прислушивался к сомнениям сотрудников Сьнчери-хауса, чем американские генералы к голосу гражданских разведчиков из ЦРУ.
Британские войска специального назначения уже давно обосновались в Саудовской Аравии, устроившись отдельным лагерем в углу большой военной базы на окраине Эр-Рияда. Как бывший командир этих солдат, генерал Пи-Би понимал, что бессмысленно растрачивать их незаурядные способности для выполнения рядовых задач, с которыми справятся десантники или пехота. Солдаты войск специального назначения предназначались для выполнения операций в глубоком тылу противника и по освобождению заложников.
Одно время обсуждалась возможность их использования для освобождения британцев, которых Саддам хотел использовать в качестве «живого щита», но вскоре заложники были рассеяны по всему Ираку, и эти планы пришлось оставить.
В последнюю неделю октября на вилле в пригороде Эр-Рияда сотрудники ЦРУ и Сенчери-хауса разработали операцию, которая была как раз по зубам частям специального назначения с их неординарными возможностями и способностями. Разработка была представлена командиру эр-риядского отряда, и тот принялся за детальное планирование операции.
Всю вторую половину первого дня пребывания Майка Мартина на вилле ему рассказывали, как англо-американским союзникам стало известно о существовании в Багдаде ренегата по кличке Иерихон.
Пока за Мартином сохранялось право отказаться от операции и вернуться в полк. Весь вечер он размышлял, а потом сказал:
– Я согласен. Но у меня есть свои условия, и я пойду только в том случае, если эти условия будут выполнены.
Все пришли к единому мнению, что самая сложная проблема – найти надежную «крышу». Речь шла не о молниеносной операции, когда за счет одной лишь быстроты можно перехитрить контрразведку противника. В Ираке нельзя было рассчитывать и на тайную помощь местного населения, какую Мартин нашел в Кувейте. Не мог Мартин и бродить по пустыне вокруг Багдада в обличье кочевника-бедуина.
К тому времени весь Ирак превратился в гигантский военный лагерь. Армейские патрули регулярно прочесывали даже совершенно незаселенные – если верить карте – районы. Сам Багдад буквально кишел нарядами военной полиции, которые вылавливали дезертиров, и патрулями Амн-аль-Амма – они хватали всех, кто казался им подозрительными.
О том, что Амн-аль-Амм держит страну в страхе, знали все собравшиеся на вилле. Сообщения бизнесменов и журналистов, британских и американских дипломатов (еще до того, как их выслали из страны) красноречиво говорили о том, что граждане Ирака трепещут при одном упоминании о вездесущей секретной полиции. Если Мартину удастся проникнуть в Багдад, он должен будет там остаться на несколько месяцев. Работать с таким агентом, как Иерихон, нелегко. Прежде всего нужно будет через тайники сообщить ему, что затишье кончилось, снова начинается работа. Но тайники могут находиться под наблюдением. Не исключено, что Иерихона схватили и заставили во всем признаться.
Больше того, Мартину нужно где-то жить, понадобится какое-то место, где можно было бы принимать и передавать сообщения. Ему придется рыскать по всему городу, извлекая из тайников письма Иерихона и оставляя там задания для него – конечно, при условии, что удастся возобновить прежний поток информации, хотя и предназначенной теперь для других хозяев.
Наконец – и это хуже всего – в Багдаде не может быть дипломатической «крыши», того надежного щита, который спас бы Мартина от ужасов иракской тюрьмы в случае провала и ареста. Для такого человека в Абу Граибе всегда найдется следственная камера.
– Какие.., э-э.., условия вы имеете в виду? – спросил Паксман, когда Мартин выдвинул свои требования.
– Если я сам не могу иметь дипломатический статус, то мне нужно быть каким-то образом связанным хотя бы с домашним хозяйством дипломата.
– Это не так просто, старина. Все посольства находятся под надзором.
– Я сказал не посольство, а домашнее хозяйство дипломата.
– Вы хотите стать кем-то вроде шофера? – уточнил Барбер.
– Нет. Шофер постоянно на виду. Он должен всегда оставаться за баранкой. Шофер возит дипломата, и потому за ним следят, как и за самим дипломатом.
– Тогда кем же?
– Если только в Багдаде все не перевернулось вверх дном, то многие высокопоставленные работники посольств живут не в здании миссии, а дипломаты достаточно высокого уровня имеют в своем распоряжении отдельный особняк. Как правило, он стоит в саду, окруженном высокой стеной. Так вот, раньше на таких виллах всегда нанимали садовника, который заодно выполнял и всякие мелкие поручения.
– Садовника? – удивленно воскликнул Барбер. – Избави Бог, ведь он неквалифицированный рабочий. Его сразу же схватят и мобилизуют в армию.
– Нет. Садовник не только смотрит за садом, он выполняет все поручения вне виллы. На велосипеде он ездит на рыбный рынок за рыбой, на базар – за фруктами и овощами, хлебом и маслом. Он живет в какой-нибудь лачужке в глубине сада.
– К чему вы клоните, Майк? – спросил Паксман.
– Я клоню к тому, что такой человек незаметен. Он настолько обычен, что на него никто не обращает внимания. Если его остановят, то удостоверение личности у него всегда в полном порядке, а еще он не расстается с письмом на бланке посольства, в котором на арабском языке разъясняется, что предъявитель сего работает на дипломата, освобожден от воинской повинности и что властей просят не препятствовать ему заниматься своими делами. Если только он не будет уличен в чем-то противозаконном, любой задержавший его полицейский рискует долго и нудно оправдываться, отвечая на официальную жалобу посольства.
Профессиональные разведчики обдумали предложение Мартина.
– Что ж, этот план может сработать, – признал Барбер. – Обычный незаметный человек. Саймон, как вы думаете?
– Видите ли, – возразил Паксман, – тогда мы должны посвятить в детали операции и дипломата.
– Лишь отчасти. – сказал Мартин. – Нужно только сделать так, чтобы он получил от своего правительства недвусмысленный приказ принять на работу такого-то человека (тот сам подойдет к нему), а затем закрыть на все глаза и как ни в чем ни бывало заниматься своими делами. Что дипломат будет подозревать, это его личное дело. Если он не хочет лишиться теплого местечка и сломать свою карьеру, то будет молчать. Но лишь в том случае, если приказ будет отдан очень высокопоставленным чиновником.
– Британское посольство исключается, – сказал Паксман. – Иракцы из кожи вон вылезут, лишь бы причинить неприятность нашим людям.
– Нам тоже, – сказал Барбер. – Что вы предлагаете, Майк?
Когда Мартин объяснил, Паксман и Барбер сначала не поверили своим ушам.
– Должно быть, вы шутите, – сказал американец.
– Нет, я говорю совершенно серьезно, – возразил Мартин.
– Черт побери, Майк, тогда нам нужно будет обращаться с просьбой.., к премьер-министру.
– И президенту, – добавил Барбер.
– Что ж, почему бы и нет? Мы же теперь стали вроде бы друзьями. Но главное в другом: если информация Иерихона спасет жизнь многим солдатам коалиции, разве телефонный разговор – это слишком большая плата?
Чип Барбер бросил взгляд на часы. В Вашингтоне время отстает от средневосточного на семь часов, значит, в Лэнгли заканчивается обеденный перерыв. В Лондоне сейчас лишь на два часа меньше, но старших чиновников, возможно, еще удастся застать на рабочих местах.
Барбер помчался в американское посольство и послал срочное шифрованное сообщение заместителю директора ЦРУ по оперативной работе Биллу Стюарту. Тот прочел его и тут же пошел к директору Уилльяму Уэбстеру, который, в свою очередь, позвонил в Белый дом и попросил президента принять его.
Саймону Паксману повезло. Он связался по линии секретной телефонной связи с Сенчери-хаусом и застал Стива Лэнга на рабочем месте. Тот выслушал Паксмана и немедленно позвонил шефу домой.
Сэр Колин поразмышлял и связался с секретарем кабинета министров сэром Робином Батлером.
В Британии существует неписаное правило: если шеф Сенчери-хауса полагает, что сложилась чрезвычайная ситуация, он имеет право просить премьер-министра принять его, и эта просьба всегда удовлетворяется. Общеизвестно также, что Маргарет Тэтчер никогда не отказывала руководителям служб безопасности и войск специального назначения. Она согласилась принять шефа Интеллидженс сервис в своем кабинете на Даунинг-стрит, 10 на следующий день, в восемь часов утра.
Как обычно, миссис Тэтчер была на своем рабочем месте до рассвета и почти закончила разборку неотложных дел, когда пришел шеф Сенчери-хауса. Удивленно нахмурившись, она выслушала его необычную просьбу, потребовала кое-каких уточнений, потом подумала и в своей обычной манере тут же приняла решение.