Форсайт Фредерик. Переговоры

   — Вы хотите сказать, что британцы также слушают все разговоры, как и мы? — спросил Браун мрачно.
   — Только телефонные разговоры, — сказал Сеймур. — Мы должны сотрудничать с ними в вопросах телефона, ведь они хозяева подстанций. И, кроме того, они хорошо разбираются в голосах, дефектах речи и местных акцентах. И, конечно, они должны отслеживать звонки, прямо здесь на кенсингтонской подстанции. У нас нет линии, защищенной от подслушивания, от квартиры до этого подвала.
   Коллинз кашлянул:
   — Нет, есть. Но она работает только для «жучков». В этом доме у нас две квартиры. Все «жучки» в комнатах работают на внутренних проводах, идущих к нашей второй квартире в подвале. Сейчас там находится наш человек. В подвале речь кодируется, передается по ультракоротковолновому передатчику сюда в подвал, здесь раско-дируется и подается прямо сюда.
   — Вы передаете по радио на расстояние всего в одну милю? — спросил Браун.
   — Сэр, у моего агентства очень хорошие отношения с британцами, но ни одна секретная служба в мире не станет передавать секретную информацию по линиям связи, идущими под городом, который они не контролируют.
   Браун обрадовался этому. «Значит, британцы могут слушать телефонные разговоры, а разговоры в комнате не могут».
   На самом деле он был не прав. Как только МИ 5 узнала о кенсингтонской квартире, о том, что двум старшим инспекторам полиции столицы не было разрешено жить там, и их «жучки» были сняты, там немедленно рассчитали, что где-то в другом месте должна быть вторая американская квартира для передачи информации от опросов советских граждан в ЦРУ. В течение одного часа на чертеже здания они нашли небольшую комнату в подвале. К полуночи бригада сантехников обнаружила провода, пропущенные через систему центрального отопления и подсоединились к ней в квартире на первом этаже. Жильца квартиры любезно попросили взять краткий отпуск и тем помочь Ее Величеству. К восходу солнца все могли слушать всех.
   Работник электронной разведки Коллинза, сидевший у панели, снял наушники.
   — Куинн только что закончил разговор по телефону, сейчас говорят между собой. Хотите послушать сэр?
   — Конечно, — сказал Браун.
   Инженер перевел разговор в гостиной с наушников на динамик на стене.
   Послышался голос Куинна:
   — ...прекрасно. Спасибо, Сэм. Молоко и сахар.
   — Вы думаете, он позвонит еще раз, мистер Куинн? — это был МакКри.
   — Нет. Возможно, и позвонит, но что-то в нем не то.
   Люди в подвале посольства собрались уходить. В соседних кабинетах разместили койки. Браун намеревался быть на посту все время. Он назначил двух своих людей на ночное дежурство. Было 2 часа 30 минут утра.
   Та же самая беседа по телефону и в гостиной была услышана и записана в центре связи Ми 5 на Корк-стрит. На телефонной станции в Кенсингтоне полиция услышала только телефонный звонок и за восемь секунд определила, что говорили из автомата в Паддингтоне, за двести ярдов от полицейского участка. Посланный туда офицер в штатском арестовал старика с психическим заболеванием.
   На третий день, в девять утра одна из женщин на Гроувенор-сквер приняла еще один звонок. Голос был английский, грубый и говорил звонивший отрывисто.
   — Свяжите меня с посредником.
   Девушка побледнела. До этого никто не произносил это слово.
   «Соединяю, сэр».
   Не успел закончиться звонок, как Куинн уже схватил трубку. Девушка быстро зашептала: «Кто-то просит посредника. Это все».
   Через полсекунды она соединила их. В динамиках послышался глубокий, убеждающий голос Куинна:
   — Привет, приятель, вы хотели поговорить со мной?
   — Вы хотите получить Саймона Кормэка обратно. Это будет стоить вам. И много. Теперь послушайте меня...
   — Нет, друг, вы меня послушайте. За один день сегодня у меня была дюжина фальшивых звонков. Вы понимаете, как много психов в нашем мире.
   Так что сделайте мне одолжение — один простой вопрос...
   В Кенсингтоне установили место звонка за восемь секунд. Хитчин, Хертфордшир, автомат на железнодорожной станции. Через девять секунд эту информацию получил Крэмер. Полицейский участок в Хитчине был не настолько оперативен. Их человек отправился к машине, через тридцать секунд, выскочил из машины за два квартала до телефона и пошел к будке, через 141 секунду после начала звонка. Звонивший говорил тридцать секунд и к этому времени уже затерялся в утренней толпе далеко от будки.
   МакКри удивленно посмотрел на Куинна.
   — Вы не дали ему договорить.
   — Так надо было, — ответил лаконично Куинн. — К тому времени, как я закончил, мы уже исчерпали лимит.
   — Если бы вы подольше продержали его на линии, то полиция могла бы поймать его, — сказала Сэм Сомервиль.
   — Если это тот, кто нам нужен, я хочу придать ему уверенность, а не запугать сверх меры — пока, — сказал Куинн и умолк. Он казался совершенно расслабленным, а его коллеги были напряжены до предела и смотрели на телефон, как бутто он может позвонить в любой момент опять. Куинн знал, что человек этот не сможет позвонить с другого автомата по крайней мере еще два часа. Давно еще, в условиях боевых действий он узнал: если вы ничего не можете сделать, а только ждать, то нужно расслабиться. На Гроувенор-сквер Кевина Брауна разбудил его сотрудник, он успел на пост прослушивания и застал конец разговора.
   — ...название этой книги? Ответьте на этот вопрос и позвоните мне. Я буду ждать, приятель. Пока.
   Коллинз и Сеймур присоединились к нему и все трое слушали магнитофонную пленку с разговором.
   Затем они включили динамик на стене и услышали слова Сэм Сомервиль.
   — Она права, — проворчал Браун. Они услышали ответ Куинна.
   — Вот жопа, — сказал Браун, — еще пара минут и они могли бы поймать этого ублюдка.
   — Они поймают одного, а мальчик останется у них, — сказал Сеймур.
   — Так надо этого одного убедить раскрыть их убежище, — сказал Браун и стукнул кулаком по ладони.
   — У них, вероятно, есть лимит времени. Что-то вроде этого мы используем, когда члена какой-нибудь нашей группы арестовывают. Если он не приходит в убежище в течение полутора часов, учитывая движение на улице, остальные знают, что он схвачен. Они убивают мальчика и испаряются.
   — Смотрите, сэр, этим людям нечего терять, — сказал Сеймур к раздражению Брауна. — Даже если они придут сами и приведут мальчика, им обеспечено пожизненное заключение. Ведь они убили двух агентов секретной службы и британского полицейского.
   — Лучше пусть этот Куинн знает, что он делает, — сказал Браун, выходя из комнаты.

***

   В 10 часов 15 минут в дверь камеры, где сидел Саймон, постучали три раза. Он натянул капюшон на голову. Когда он его снял, он увидел карточку, прислоненную к стене у двери. КОГДА ТЫ БЫЛ МАЛЕНЬКИМ НА КАНИКУЛАХ В НЭНТАКЕТЕ, ТВОЯ ТЕТЯ ЭМИЛИЯ ЧИТАЛА ТЕБЕ СВОЮ ЛЮБИМУЮ КНИГУ.
   ЧТО ЭТО ЗА КНИГА?
   Он долго смотрел на карточку. Он сразу почувствовал облегчение.
   Значит, кто-то связался с похитителями, кто-то говорил с его отцом в Вашингтоне. Кто-то старается освободить его. Он пытался побороть слезы, но они сами лились из глаз. За ним наблюдали через глазок. Он шмыгнул носом, так как платка у него не было. Он вспомнил тетю Эмилию, старшую сестру отца, с ее прямой осанкой, в простом платье, застегнутом до шеи, их прогулки по берегу, как они сидели на траве, и она читала ему о маленьких животных, которые говорили и действовали как люди. Он еще раз шмыгнул носом и крикнул ответ в глазок. Глазок закрылся. Дверь чуть приоткрылась, просунулась рука в черной перчатке и забрала карточку.
   Человек с грубым голосом позвонил снова в час тридцать дня. Его немедленно соединили с Куинном. Место телефона определили за одиннадцать секунд. Автомат в большом торговом центре в Милтон-Кейнс, Бакингемшир. К тому времени, когда офицер в штатском из местной полиции подошел к будке, звонивший ушел полторы минуты назад. Связавшись с Куинном он не стал тратить времени.
   — Книга, — сказал он скрипучим голосом, называется «Ветер в ивах».
   — Хорошо, друг, вы тот человек, с которым я хочу поговорить. Теперь запишите этот номер, закончите разговор и позвоните мне из другой будки.
   Этот номер мой и только мой. Три, семь, ноль, ноль, ноль четыре, ноль.
   Держите связь. Пока.
   Он снова положил трубку. На этот раз он поднял голову и обратился к стене:
   — Коллинз, сообщите Вашингтону мы нашли этого человека, Саймон жив.
   Они хотят вести переговоры. Можете закрыть телефонную подстанцию в посольстве.
   Все они хорошо слышали его. В течение нескольких минут телефонисток отправили с Гроувенор-сквер домой. Был последний звонок, плаксивый голос ныл:
   — Мы пролетарская армия освобождения. Саймон Кор-мэк находится у нас.
   Если Америка не уничтожит все свое ядерное оружие...
   Телефонистка медовым голосом ответила: «Иди, дорогой, и потрахай сам себя».
   — Вы опять это сделали, — сказал МакКри, — вы повесили трубку.
   — В этом может быть свой резон, — сказала Сэм. — Правда, эти люди могут быть неуравновешены. Не может ли подобное обращение вызвать у них такое раздражение, что они что-то сделают с Саймоном Кормэком?
   — Возможно, — ответил Куинн. — Но я надеюсь, что я прав, и я думаю, что я прав. Они не похожи на политических террористов. Молю Бога, чтобы это был просто профессиональный убийца.
   Они были шокированы.
   — А что хорошего в профессиональном убийце? — спросила Сэм.
   — Ничего хорошего нет, — признал Куинн, почувствовавший странное облегчение. — Но профессионал работает ради денег, а сейчас их у него нет.

Глава 7

   Похититель не позвонил до шести вечера. В это время Сэм Сомервиль и Данкен МакКри смотрели, не отрываясь, на «горячий» телефон, моля Бога, чтобы этот человек, кто бы он ни был, позвонил и не порывал бы контакт.
   Кажется, только Куинн сохранил способность расслабиться. Он лежал в полный рост на софе в гостиной, сняв ботинки, и читал книгу. — «Анабасис»
   Ксенофонта <* Ксенофонт (ок. 430-355 или 354 до н э ) — древнегреческий писатель и историк>, — Сэм тихо сообщила об этом из своей спальни. — Он привез ее из Испании.
   — Никогда не слыхал о такой книге, — проворчал Браун в подвале посольства.
   — Это о военной тактике, — объяснил ему Сеймур, желая помочь, — написал ее греческий полководец.
   Браун хмыкнул. Он знал, что Греция — член НАТО, и это было, пожалуй, все.
   У британской полиции дел было гораздо больше. Тихие и неприметные работники Скотланд-Ярда посетили две телефонные будки — одну в Хитчине, небольшом красивом провинциальном городке в северной части Хартфордшира, а другую в большом Милтон-Кейнсе — и исследовали их на отпечатки пальцев. Их там было множество, и хотя они не знали этого, отпечатков пальцев похитителя не было, так как на руках у него были хирургические перчатки телесного цвета.
   В районе будок полицейские ненавязчиво опрашивали людей — не видел ли кто, как кто-то пользовался телефоном в определенное время, когда звонил похититель, во всяком случае, в те секунды. Обе будки стояли в группах по три или четыре, и во всех были звонившие люди. Кроме того, в обоих местах в это время была толпа людей. Крэмер проворчал: «Он использует часы пик — утро и обеденный перерыв».
   Пленки с голосом звонившего отвезли профессору филологии, эксперту по особенностям речи и происхождению акцентов. Но поскольку больше говорил Куинн, ученый покачал головой.
   — Он прикрывает микрофон несколькими слоями папиросной бумаги или тонкой тканью, — сказал он. — Это грубо, но достаточно эффективно.
   Конечно, это не обманет осциллятор для различения манеры речи, но мне, как и машине, нужно больше материала.
   Следователь Уильяме пообещал принести больше материала, когда этот человек позвонит еще раз. В течение дня над шестью домами было установлено негласное наблюдение. Один дом в Лондоне, остальные пять в ближних графствах. Все они были взяты в аренду на шесть месяцев. К вечеру два дома отпали — один снимал французский банковский чиновник с женой и двумя детьми, работавший в Лондонском отделении «Сосьете женераль». В другом доме жил немецкий профессор, занятый научной работой в Британском музее.
   К концу недели остальные четыре дома будут также проверены, но рынок недвижимой собственности постоянно создавал все больше таких «возможностей». И все они будут проверяться.
   — Если преступники на самом деле купили собственность, — Крэмер сообщил комитету КОБРА, — или сняли его у законных владельцев, боюсь, это будет невозможно. В последнем случае не остается никаких следов, а в первом количество купленных домов за год в юго-восточном районе просто съест все наши ресурсы и потребует несколько месяцев для проверки.
   В душе Крэмер был согласен с доводом Куинна (который он слышал на пленке), что звонивший разговаривал скорее как профессиональный преступник, а не политический террорист. И тем не менее шла постоянная проверка обеих групп нарушителей закона, которая будет продолжаться до закрытия дела. Даже если похитители были уголовниками, они могли раздобыть свой чешский автомат у какой-нибудь террористической группы.
   Иногда эти две категории встречались и обделывали свои дела.
   Если британские полицейские были перегружены работой, то проблемой американской команды в подвале посольства было безделье. Кевин Браун ходил по длинной комнате, как лев в клетке. Четверо его работников лежали на кроватях, а четверо следили за огоньком, который должен загореться, когда будет звонок по единственному телефону в кенсингтонской квартире, номер которого был известен похитителю. Огонек загорелся в две минуты седьмого.
   К всеобщему удивлению, Куинн взял трубку только после четвертого звонка. Он первый заговорил со звонившим:
   — Привет, рад, что вы позвонили.
   — Как я уже говорил, вы хотите получить обратно Кормэка живым и это будет вам стоить кое-чего. Это был тот же голос, глубокий, грубый, горловой и искаженный папиросной бумагой.
   — Что ж, давайте говорить, — сказал Куинн дружелюбно. Меня зовут Куинн. Просто Куинн. А вы можете назвать себя?
   — Пошел в задницу.
   — Давайте, давайте, я же не прошу настоящее имя. Мы же с вами не дураки. Назовите любое имя, с тем чтобы я мог сказать «Привет, Смит или Джонс...».
   — Зэк, — сказал голос.
   — 3-Э-К? Хорошо. Зэк, говорите не больше двадцати секунд, понятно? Я не волшебник. Агенты слушают нас и пытаются определить, откуда вы говорите. Позвоните мне через пару часов, и мы продолжим наш разговор.
   Хорошо?
   — Да, — сказал Зэк и положил трубку.
   Инженеры из Кенсингтона засекли номер через семь секунд. Еще один телефон-автомат в центре городка Грейт-Данмоу в графстве Эссекс, в девяти милях к западу от шоссе М 11 из Лондона в Кэмбридж и, как другие два города — к северу от Лондона. Маленький город с маленьким полицейским участком. Агент в штатском прибыл к трем будкам через восемьдесят секунд после того, как говоривший положил трубку. Слишком поздно. В этот час, когда закрываются магазины и открыты пивные бары, на улице было полно народа, но нигде не было видно человека, выглядевшего испуганным или в рыжеватом парике, с усами и затемненных очках, Зэк выбрал третий час пик — ранний вечер, когда уже смеркается, но еще не темно, так как с наступлением темноты в телефонных будках зажигаются лампочки. В подвале посольства Кевин Браун взорвался:
   — На чьей стороне работает Куинн? Он относится к этому подонку как к герою месяца!
   Четверо его агентов кивнули в унисон.
   В Кенсингтоне Сэм Сомервиль и Данкен МакКри задавали тот же вопрос.
   Куинн, лежавший на спине на софе, пожал плечами и вернулся к своей книге. В отличие от новичков он знал, что ему нужно сделать две вещи: попытаться понять образ мыслей этого человека и завоевать его доверие.
   Он уже знал, что Зэк не дурак. До сих пор по крайней мере он сделал мало ошибок, иначе его бы поймали. Так что он должен был знать, что его звонки будут перехватываться и прослеживаться. Куинн не сказал ему ничего такого, чего бы он сам не знал. Давая ему совет, как обеспечить свою безопасность и свободу, он знал, что Зэк и так предпримет эти меры предосторожности.
   Куинн лишь наводил мосты, как бы ему не была противна эта работа, закладывал первые кирпичи отношений с убийцей, которые, как он надеялся, заставят его невольно поверить, что у него и у Куинна одна цель — совершить обмен и что власти — скверные ребята.
   По своему многолетнему опыту жизни в Англии Куинн знал, что британскому уху американский акцент может показаться самым дружелюбным в мире. Видимо, протяжная манера говорить легче воспринимается, чем короткие фразы британской речи. Куинн усилил слегка свою протяжную речь.
   Но только слегка, так как было жизненно важно, чтобы у Зэка ни коим образом не сложилось впечатление, что его разыгрывают или смеются над ним. Было также очень важно, чтобы Куинн не дал понять Зэку как он его ненавидит за то, что тот мучает отца и мать мальчика, находящихся за тысячи миль от него. Он был настолько убедителен, что смог обмануть Кевина Брауна.
   Но не Крэмера.
   — Было бы хорошо, если бы он поговорил с подонком немного дольше,сказал следователь Уильяме. — Кто-нибудь из наших коллег в графствах мог бы увидеть его или его машину.
   Крэмер покачал головой.
   — Пока еще рано, — сказал он. — Беда в том, что констебли в маленьких городках не умеют скрытно следить за людьми. Куинн позже увеличит время разговора, и, надеюсь, Зэк этого не заметит.
   В этот вечер Зэк не позвонил. Он позвонил на следующее утро.

***

   Энди Лэинг взял выходной и полетел на внутренней саудовской линии в Эр-Рияд, где попросил и получил аудиенцию у генерального менеджера Стива Пайла.
   Здание банка в столице Саудовской Аравии резко отличалось от здания банка в Джидде, построенного в стиле форта иностранного легиона. Было видно, что в Эр-Рияде банк потратил немало денег, построив башню цвета буйво-линой кожи из мрамора, песчаника и полированного гранита. Лэинг пересек большой центральный двор на уровне первого этажа. Единственный звук, сопровождавший его, был шум его шагов по мраморному полу и плеск воды в фонтанах.
   Даже в середине октября на улице было страшно жарко, но во дворе банка было, как в весеннем саду. После тридцатиминутного ожидания его провели в кабинет генерального менеджера. Кабинет размещался на верхнем этаже и был настолько шикарным, что даже президент «Рокман-Куинз», остановившийся по пути в Эр-Рияде шесть месяцев тому назад, нашел, что он более шикарен, чем его собственный пентхауз в Нью-Йорке.
   Стив Пайл был крупный человек, грубовато-добродушный, гордившийся тем, что по-отечески относился к молодым работникам всех национальностей. Красноватый цвет его лица указывал на то, что, хотя для простых смертных в Саудовской Аравии существовал сухой закон, его собственный бар всегда был полон.
   Он приветствовал Лэинга с искренней теплотой, но и с долей удивления.
   — Мистер Аль-Гарун не предупредил меня о вашем приезде, я бы прислал за вами машину в аэропорт.
   Мистер Аль-Гарун был менеджер в Джидде, саудовский начальник Лэинга.
   — Я не сказал ему, что еду, сэр, я просто взял выходной день. Я думаю, у нас там проблема, и я хочу довести ее до вашего сведения.
   — Энди, Энди, мое имя Стив, хорошо? Рад, что вы приехали. Так что же это за проблема?
   Лэинг не взял с собой распечатки, если кто-то в Джидде замешан в махинациях, то их исчезновение могло бы выдать все расследование. Но у него были подробные записи. Целый час он объяснял Пайлу, что он обнаружил.
   — Это не может быть совпадением, Стив, — убеждал он, — Эти цифры нельзя объяснить не чем иным, как крупной банковской аферой.
   Добродушное настроение Стива Пайла исчезло, когда Лэинг объяснил ему его трудное положение. Они сидели в глубоких креслах, обитых испанской кожей и расставленных вокруг низкого кофейного столика из кованой меди.
   Пайл встал и подошел к стене из дымчатого стекла, через которое можно было видеть прекрасную картину пустыни на много миль кругом. Наконец он повернулся и подошел к столу. Широкая улыбка снова была на его лице. Он протянул Лэингу руку.
   — Энди, вы очень наблюдательный молодой человек. Вы очень умный и преданный. Я это очень ценю. Я ценю, что вы обратились ко мне с этой... проблемой.
   Он проводил Лэинга до двери.
   — Я хочу, чтобы вы положились в этом деле на меня. Не думайте больше о нем, я займусь им лично. Поверьте мне — вы далеко пойдете.
   Энди Лэинг вышел из здания банка и направился в Джидду. Он чувствовал полное удовлетворение. Он сделал все, что нужно, а уж теперь генеральный менеджер положит конец этой афере.
   Когда Лэинг ушел, Стив Пайл постучал пальцами по столу и набрал номер телефона.

***

   Четвертый звонок Зэка, второй по «горячей» линии, был без четверти девять утра. Определили, что он сделан из Ройстона на северной границе Хертфордшира, где графство подходит близко к Кэмбриджу. Полицейский офицер, прибывший туда через две минуты, опоздал на девяносто секунд.
   Отпечатков пальцев в кабине не было.
   — Куинн, не будем тратить время. Я хочу пять миллионов долларов быстро, в мелких, не новых купюрах.
   — Бог мой, Зэк, это же огромная сумма! Вы знаете, сколько это весит?
   Пауза. Зэк был удивлен неожиданной ссылкой на вес денег. — Вот так, Куинн. Не спорь. И никаких трюков, или я пришлю вам пару отрезанных пальцев как аргумент.
   В Кенсингтоне МакКри подавился и помчался в уборную. По пути он задел кофейный столик.
   — Кто это с тобой? — прорычал Зэк.
   — Агент, — сказал Куинн. — Вы знаете, как это бывает. Эти задницы не хотят оставить меня в покое, вы сами видите.
   — Я имею в виду то, что я сказал.
   — Слушайте, Зэк, в этом нет необходимости. Ведь мы оба профессионалы, не так ли? Так что давайте останемся на этом уровне. Мы делаем то, что нам приходится делать, не больше и не меньше. Сейчас время истекает, кончайте разговор.
   — Ваше дело достать деньги, Куинн.
   — По этому вопросу я должен говорить с отцом. Позвоните мне через сутки. Кстати, а как там мальчик?
   — Хорошо. Пока что. — Зэк повесил трубку и вышел из будки. Он говорил тридцать одну секунду. Куинн положил трубку. МакКри вернулся в комнату.
   — Если вы еще раз это сделаете, — мягко сказал Куинн, — я вышвырну вас обоих отсюда сию же минуту, и срать я хотел на ЦРУ и ФБР.
   МакКри был готов заплакать.
   В подвале посольства Браун посмотрел на Коллинза.
   — Ваш человек все испортил, что это был за грохот на линии?
   Не дожидаясь ответа, он снял трубку прямого провода квартиры. Сэм Сомервиль взяла трубку и рассказала об угрозе отрезать мальчику пальцы и о том, как МакКри задел коленом кофейный столик.
   Когда она положила трубку, Куинн спросил: «Кто это был»?
   — Мистер Браун, — ответила она официально, — мистер Кевин Браун, — зная, что тот слушает.
   — Кто он такой? — Сэм посмотрела на стены.
   — Заместитель директора отдела уголовного розыска ФБР. Куинн сделал жест, означающий отчаяние, Сэм пожала плечами.
   В полдень в квартире состоялось совещание. Считалось, что Зэк не позвонит раньше следующего утра, что даст американцам время обдумать его требование.
   Кевин Браун пришел с Коллинзом и Сеймуром. Най-джел Крэмер взял с собой следователя Уильямса. Кроме Брауна и Уильямса всех остальных Куинн встречал раньше.
   — Можете сказать Зэку, что Вашингтон согласен, — сказал Браун. — Мне передали об этом двадцать минут назад. Мне это дело ненавистно, но там согласились. Пять миллионов долларов.
   — Но я не согласен, — заявил Куинн.
   Браун уставился на него, как бы не веря своим ушам.
   — О, вы не согласны. Именно вы. Правительство США согласно, а мистер Куинн нет. Могу я узнать почему?
   — Потому что соглашаться на первое требование похитителя крайне опасно, — сказал спокойно Куинн. — Согласитесь с ним, и он подумает, что нужно было запрашивать больше. А человек, который так рассуждает, подумает, что его в чем-то обманули, а если он психопат, то это его рассердит. И у него не на ком сорвать свою злость, как на заложнике.
   — Вы думаете, Зэк психопат? — спросил Сеймур.
   — Возможно, а, может быть, и нет, — ответил Куинн. — Но психопатом может оказаться один из его сообщников. Даже если Зэк считается руководителем, а, может быть, это и не так, психи могут выйти из-под его контроля.
   — В таком случае что вы советуете? — спросил Коллинз. Браун недовольно хмыкнул.
   — Пока еще рано говорить, — ответил Куинн, — самый большой шанс Саймона Кормэка остаться целым и невредимым состоит в том, чтобы похитители поверили в две вещи, во-первых, в то, что они выкачали из семьи абсолютно все, что она может заплатить, и в то, что они получат деньги только если представят Саймона живым и невредимым. За несколько секунд они не придут к такому выводу. Ну и, кроме того, полиции может повезти и она их обнаружит.