Когда они поднялись на нужный этаж, Лизендир предупредила Хана:
- Позвони. Только держись как можно дальше от двери. Я поддержу тебя.
Хан сделал так, как потребовала она: позвонил, затем резко рванулся
назад. Она схватила его за руку. Хан удивился - у нее была мягкая холодная
женская рука, и в ней совершенно не ощущалось сверхъестественной силы.
Пальцы узкой ладони держали его за руку без напряжения, но Хан понимал, что
вырваться их этого захвата он не сможет.
Приятный голос сказал: "Пожалуйста", - и дверь бесшумно отворилась. Хан
пошел было вперед, но Лизендир, не слишком ласково, потянула его обратно. Он
посмотрел на нее. Девушка жестикулировала ему: она приложила палец к губам,
показала на глаза, на лоб и повертела пальцем. Хан понял смысл сигнализации:
молчи, слушай и смотри.
Лизендир подошла к двери, легла на пол и просочилась - невозможно было
подобрать другого слова для ее движения - в дверь. Затем она приподнялась и
сделала легкое движение рукой. Тотчас же в комнате что-то зашипело, и в
стену коридора что-то ударилось с мягким звуком. Хан хотел было подойти к
Лизендир, но она тихо сказала:
- Нет. Стой на месте!
Прошло несколько долгих минут. Лизендир лежала, распластавшись на полу.
Снова послышалось шипение, и снова мягкий удар в стену. Девушка одним легким
движением поднялась на ноги и метнулась в комнату. Вскоре Хан услышал ее
голос:
- Теперь можешь войти.
Он осторожно вошел в комнату. Лизиндир стояла против двери с
пистолетом, какого Хан никогда не видел. Он был отлит из одного куска
темного, тяжелого металла. В корпусе пистолета слышалось шипение. Ствол был
длинный и узкий, расширяющийся на конце наподобие башмака. Возле стены лежал
труп.
- Это дьявольская штука, - сказала Лизендир. - Спусковой механизм
пистолета был соединен с дверью. Кроме того, он приводился в действие
таймером. Правда, я не смогла найти здесь ни радара, ни сонора. - Она
показала на дуло. В нем было маленькое отверстие. - Я уже разрядила его.
Пистолет стреляет с помощью сжатого газа маленькими ампулами,
растворяющимися в теле. В ампулах содержится сильнодействующий яд. Это
ужасное оружие, но, к счастью для нас обоих, оно пригодно для стрельбы
только на небольших расстояниях.
Девушка открыла магазин пистолета, достала оттуда тонкую прозрачную
иглу и положила ее на стол, чтобы Хан мог рассмотреть ее. Хан протянул к
игле руку, но Лизендир остановила его:
- Не нужно. Это опасно. Она может сработать от прикосновения. Хан
кивнул и повернулся к трупу.
- Нет, - сказала она, - возможно, он тоже попал в ловушку. От него мы
ничего не узнаем. Мы можем вызвать полицию прямо с корабля, хотя лучше было
бы позвонить Хетрусу, во всяком случае, нам нужно поскорее убраться отсюда.
Я чувствую опасность. Эта комната вся наполнена ловушками.
Они осторожно вышли.
- Может, взять пистолет с собой? Он мог бы нам пригодиться.
- Если хочешь, возьми. Но не проси, чтобы я прикоснулась к нему еще
раз. Я потом тебе все объясню... Но не здесь. Нам нужно торопиться. Кто-то
хотел заманить тебя в эту комнату. Может, для того, чтобы убить, а может,
для того, чтобы обвинить в убийстве.
Хан согласился с ней. Он сунул пистолет в карман, и они быстро вышли из
квартиры.
Лизендир была напряжена все время, пока они добирались до космопорта.
Она не смогла полностью расслабиться, даже когда они поднялись на корабль и
взлетели. Перед взлетом она тщательно осмотрела весь корабль, проверила все
отсеки, трапы и прочее. Но только через несколько дней полета она сказала,
что "Палленбер" чист. Хан согласился с ней, хотя в душе сомневался. В свете
того, что произошло, это казалось маловероятным.
Однако он был занят все эти дни, проверяя запасы провизии, количество
товаров для торговли и оценивая состояние оружия. Несколько раз он выходил
на связь с Хетрусом, в результате чего они узнали, что в квартире оказался
труп Ефрема. Что касается лера, то о нем ничего не удалось выяснить, как и о
западне, устроенной в квартире. Хетрус был очень заинтересован и проделал
большую работу. Однако он так ничего и не смог выяснить. Леры, которые
присутствовали во время беседы, тоже ничего не знали.
Тем временем корабль вошел в субпространство. Хан установил курс, и
потянулась рутинная работа. Было решено, что во время полета один из них
всегда будет бодрствовать. Лизендир не была в восторге от того, что ей
пришлось учиться управлению кораблем, но она перенесла это стоически. Она
даже согласилась, поступившись своим высокомерием, разбудить Хана, если
произойдет что-то необычное. Хан, разумеется, не . ждал ничего, что
потребовало бы его вмешательства, но осторожность никогда не помешает.
Интересно, подумал он, как она будет будить его, если возникнет
необходимость? Может, она использует свое искусство, после чего он уже будет
не в состоянии что-либо сделать? Да нет. Вряд ли она пойдет на это без
особых причин. Она будет действовать в полном соответствии с общепринятыми
правилами поведения.
Однако через несколько дней он выяснил то, что его волновало. Была его
очередь спать, но он проснулся раньше и лежал в полусне в своей каюте. И
вдруг он ощутил, что в каюте находится кто-то, и этот кто-то молча смотрит
на него. Он лежал и ждал. Спустя некоторое время, которое показалось ему
вечностью, Лизендир наклонилась над ним и мягко, даже нежно, положила ему
руку на плечо. Хан почувствовал слабый запах. Это был ее запах, а не запах
ароматических веществ. От него кружилась голова. Он кивнул, стараясь сделать
вид, что он спал, и она разбудила его. Хан надеялся, что она ничего не
заметила.
- Уже пора?
- Нет. Я разбудила тебя раньше. Мне стало скучно и захотелось
поболтать. Мы не приспособлены для одиночества. Понимаешь?
- Да-да, конечно. Я чувствую то же самое. Но я не хотел оскорблять
тебя, предлагая то, чего ты не хочешь.
Это был намек на ее высокомерие. Если она и поняла его, то не показала
виду.
- Хорошо. Я буду ждать тебя в рубке корабля.
Она повернулась и вышла так же бесшумно, как и вошла. Хан в очередной
раз восхитился ее грацией. Сначала он не замечал ее совсем, но время шло, и
легкость, бесшумность ее движений все чаще привлекали его внимание. Она
двигалась без всяких видимых усилий, как течет ручей среди стволов
деревьев... Но Хан понимал, что ее движения не были бы так отработаны, если
бы многие поколения до нее не отрабатывали их.
Мысли Хана потекли дальше. Это была вовсе не такая девушка, с которыми
он имел короткие и ни к чему не обязывающие связи. У Лизендир были
женственные, соблазнительные формы тела, в чем он имел уже возможность
убедиться. Хотя ее одежда была предназначена все скрывать, на самом деле она
только открывала, вернее, намекала, возбуждала эротические желания. Он был
уверен, что, с точки зрения леров она была хороша, молода, соблазнительна. И
конечно, легко доступна - разумеется, при обоюдном желании сторон. Однако
для него все обстояло совсем не так.
Тут Хан прервал себя. У него были сильные подозрения, что в этом плане
ему с Лизендир ничего не светит. Он даже не знал, может ли что-нибудь быть
между ними, эмоционально или физически. Сексуальность леров была хорошо
известна людям, но о связях между ними говорили редко. А те немногие
рассказы, которые он слышал, носили отпечаток детских выдумок. Ведь
воображение детей, особенно в области сексуальных отношений, совершенно
оторвано от реальности.
Хан оделся, причесал бороду и направился в рубку. Одна из стен комнаты,
самая большая, была экраном преобразователя, на котором высвечивалось
реальное пространство, когда корабль двигался в субпространстве.
Преобразователь мог перестраиваться в широком диапазоне частот и сейчас был
настроен на спектр зрения леров. Рубка освещалась только свечением экрана и
других приборов. В экране была видна тьма космоса, усыпанная звездами,
которые в углах экрана заметно перемещались. Лизендир сидела в кресле пилота
и смотрела на открывающийся перед ней спектакль. Если она и заметила Хана,
то не подала виду.
- Ты когда-нибудь летала раньше? - спросил он, чтобы начать разговор.
Он прекрасно знал, что она летала, ведь как-то же она должна была добраться
в систему Сибрайт.
- О, много раз. Но еще никогда я не видела таких чудес, - восторженно
сказала она. После короткой паузы она продолжала:
- Эта бесконечность и притягивает меня и беспокоит. В ней заключено
столько, сколько никто узнать не сможет. Сейчас я понимаю, насколько я
ничтожна.
Хан согласился, но только частично. Он не мог понять, почему на нее так
подействовала бесконечность пространства. Какая разница, где ты находишься,
в глубинах бесконечного космоса или же на поверхности планеты, если ты все
равно существо, живущее и работающее в ограниченном интервале времени. Но он
ответил:
- Да, это потрясающее ощущение. И тем не менее мы должны делать то, что
нам предназначено.
- У меня дома, на Кентене, наш иос, где живет наше племя, находится
возле моря. Вокруг иоса громоздятся горы, дикие, непроходимые. Я часто
смотрю на море из нашего сада. Волны, игра света, постоянно меняющийся ветер
- все это создает ощущение безвременности. Море говорит мне: я здесь, меня
ласкает ветер, меня любит свет. Я была здесь до того, как леры пришли на эту
планету, и буду здесь после того, как они уйдут отсюда. Волны развлекают
меня своей бесконечной игрой.
И она снова замолчала, поглощенная бескрайним мраком космоса и
мириадами сверкающих звезд. Хан попытался представить ее родную планету, но
не смог. Он знал о клановой структуре общества леров, но не мог вообразить
себе это.
Клановая структура общества леров, так называемая "брейд", диктовалась
низкой рождаемостью - примерно два ребенка на весь период способности
женщины производить детей, длящийся десять лет. Но здесь играли важную роль
и другие элементы: например, долгий период высокой сексуальной активности
без рождения детей, который делал отдельного индивидуума независимым и
одиноким по своей природе, или короткий период деторождения с длительным
сроком беременности в восемнадцать месяцев. А кроме того, в построении
структуры общества сыграли большую роль их первоначальная малая численность
и бедный набор генов. Существующие на Земле модели общества не удовлетворяли
леров, и они изобрели свою, которая позволяла расширить набор генов и как
можно более полно использовать возможности деторождения. Эта модель была
совсем не похожа на человеческие, основанные на наследственности, кровном
родстве. Модель леров объединяла социальную структуру общества весьма
сложным способом.
Клан начинался с пары - мужчины и женщины одного возраста в периоде
деторождения. Они производили на свет ребенка - нера - старшего. В возрасте
тридцати пяти лет мужчина и женщина находили себе партнеров. Каждая пара
производила ребенка - тура - среднего. После этого первоначальная пара
соединялась и производила на свет последнего ребенка - теса - младшего. Все
они жили вместе под одной крышей.
В период деторождения те дети, которые не были кровно связаны между
собой, составляли ядро следующих поколений. Неры и тесы образовывали другие
кланы. Таким образом, каждое поколение разделялось на три ветви. Этот
процесс расширял набор генов и предотвращал вырождение.
Как только новое поколение вступало в период деторождения,
первоначальная пара могла оставить все дела в клане в руки молодых и жить по
своему усмотрению. Некоторые оставались в клане, некоторые уходили.
Вот так строилась структура общества леров, и лишь немногие из землян
могли похвастаться, что понимают все сложные взаимоотношения между лерами.
На некоторых планетах люди пытались воспроизводить модель общества леров, но
это никогда долго не продолжалось. Слишком различными были эмоциональные,
сексуальные и, в особенности, материальные отношения. Структура,
изобретенная лерами, служила максимальному использованию деторождаемости. В
случае людей эта структура действовала как бензин, подливаемый в огонь.
- Расскажи мне о своих друзьях, своей семье, своем клане. Что ты
изучала в школе? Мне кажется, что ты обо мне знаешь намного больше, чем я о
тебе.
Она отвернулась от него.
- Ты знаешь, что я - нер. Я закончила школу, но я еще не достигла
возраста, когда могу начать новый клан. Я была главой дома - как у вас
старшая сестра для младших детей. Но моя главенствующая роль постепенно
сходит на нет. Мои младшие братья - Деллиран и Фоллиран - слушаются меня, но
они прекрасно знают, что им нужно только ждать. У вас старшие руководят
всеми. У нас младшие завладевают всем - домом, титулом. Даже родителям
приходится уходить, когда дети вступают в период деторождения.
- Куда ты решила уйти? Почему они не дали тебе остаться?
Она рассмеялась - тихо, спокойно. Хан впервые слышал ее смех. Это
доставило ему удовольствие.
- О, это зависит только от меня. Я свободна и могу делать, что хочу.
Старшие тоже свободны. Некоторые собираются в маленькие общины, коммуны,
хотя это не совсем то, что у землян. Другие занимают посты в правительстве
или занимаются бизнесом. И лишь немногие становятся Мнатами - мудрецами. Эти
живут поодиночке, реже парами, в лесах или горах.
Хан слушал все это с удивлением. Он всегда считал, что у леров
существует понятие брака, совместного проживания. Оказалось, что все не так,
что отношения между лерами регулируются более сложными и жесткими правилами.
Однако он все еще не был удовлетворен.
- Все это хорошо, - сказал он, - но как насчет бедных и богатых? Или у
вас их нет?
Она ответила, не задумываясь. Видимо, она или не замечала сарказма, или
же вообще не воспринимала его.
- О, у нас есть и бедные, и богатые. Но это относится не к отдельным
личностям, а к клану. Когда ты уходишь из клана, ты берешь только немногие
личные вещи. Мы знаем, что собственность порабощает... Иногда некоторые леры
приобретают очень много, но в конце концов все переходит в общую
собственность.
Теперь относительно правительства. Ты знаешь, что каждый клан у нас
выполняет определенную функцию? Одни пекут хлеб, другие строят дома, и так
далее. Существует клан, члены которого занимают определенные ключевые посты
в правительстве. Они специально готовятся к этому. А мы, Карены, выполняем
функции, подобные тем, чем у вас занимаются полиция и суд. Законы у нас
просты, так как мы, как и все, презираем нечестность. Поэтому я изучала
законы и различные методы наказания. А кроме того, философию, так как только
умный человек может взять на себя обязанность судить и наказывать.
- Значит, ты хорошо знаешь структуру общества леров?
- Конечно. А ты любишь, когда тебе читают? - неожиданно спросила она.
-- Я могу почитать, тебе "Книгу Закона", "Путь мудрости", "Комментарии
четырнадцати мудрецов". В ней собраны высказывания четырнадцати поколений
моих предков. Я могу назвать тебе их имена.
Хан засмеялся:
- А что еще?
Лизендир задумалась на мгновение. Затем лицо ее прояснилось, и она
сказала:
- Если наше путешествие будет долгим, я могу научить тебя нашему языку
синглспич - обычному языку. Мультиспич тебе не постигнуть, но я могу
рассказать тебе о нем, так как я специалист и в том, и в другом языке. Кроме
того, я могу научить тебя скользящим цифрам, которые бывают очень полезны.
- Скользящие цифры.
- У нас нет фиксированной системы исчисления, как у вас десятичная и
двоичная. Мы меняем систему в зависимости от необходимости. Мы не
последователи Аристотеля, и поэтому мы уверены, что действительность не
может быть характеризована конечным числом категорий. Теоретически мы можем
использовать любую систему, но мы ограничиваем себя лишь несколькими:
шестеричная, десятичная, четырнадцатиричная... Наиболее распространена
система с основанием девяносто четыре.
- Но к чему это?
- На это есть две причины. Во-первых, чтобы распространить
неаристотелизм на все, и во-вторых, чтобы дети не считали по пальцам. Мы
хотим, чтобы они с самого начала полностью абстрагировались, тогда потом им
будет легче.
Она протянула свою руку, чтобы Хан смог рассмотреть ее. Это была
красивая, сильная рука. Она была похожа на руку человека, только гораздо
уже, и мизинец двигался, как большой палец. Лизендир не имела на пальцах
никаких украшений. Розовые ногти были коротко и аккуратно подстрижены. У
основания среднего пальца виднелась татуировка - чем-то похожая на древние
китайские иероглифы Инь и Янь.
- Что это означает? - спросил Хан.
- Она означает степень, которой я достигла в своем ремесле.
- Знак очень похож на китайский иероглиф. Вы что-то взяли от них?
- Да. Кое-что мы заимствовали. Например, язык. Синглспич - это модель
китайского языка, но мы, разумеется, не копировали их грамматику и фонетику.
Каждый корень в синглспиче имеет три части: согласованная - гласная -
согласная. И каждая такая комбинация имеет четыре значения. Но, в основном,
мы базировались на английском, так как на нем говорит большинство людей. К
тому же нам не нравится интонирование, без которого китайский язык
невозможно понимать однозначно. Можно сказать, что мы использовали их идеи,
но на другом материале. Говорят, что рассматривался даже русский язык,
который одно время был распространен на Земле, но затем стал мертвым языком.
Однако сам строй этого языка, его структура оказались слишком примитивными,
как и народ, говоривший на этом языке.
Хан хотел возразить, но она не дала ему возможности, продолжая
говорить:
- Мы взяли от китайцев очень много. Главное - веру в то, что все
меняется, в то, что все, имеющее начало, должно иметь конец. Их на Земле
считали отсталыми, но их общество существует гораздо дольше, чем любое из
обществ, верящих в металл и камень, верящих в неизменность. Кто имеет
надежды, тот будет жить вечно.
Хан поднялся, прошел на кухню, заложил программу в кухонный автомат и
вернулся. Теперь они говорили о людях. Хан сразу ощутил некоторую неловкость
из-за того, что он ничего не знал о своих предках. А Лизендир помнила о
своих все. Странно: ведь общество леров считалось старомодным,
консервативным, статичным, примитивным. И тем не менее они создали без
всяких усилий такую технологию, уровня которой на Земле все еще не могли
достичь. Но как общество они совершенно не менялись со временем. Их общество
было на удивление однородным, леры с разных планет говорили на одном и том
же языке и придерживались одинаковой социальной структуры. Люди же
непрерывно менялись и мало походили друг на друга.
Своих предков Хан знал только до прадеда, который неизвестно откуда
прибыл в Бумтаун и стал коммерсантом. Кажется, что он прибыл с Терсинга. Но
где его предки жили до этого, Хан не имел понятия. Впрочем, какая разница?
Хан смотрел на Лизендир и понимал, что, хорошо узнав девушку, он сможет
предугадать поведение любого лера. Конечно, леры, как и люди, отличаются
друг от друга, но в гораздо меньшей степени. Спектр характеров людей гораздо
шире, чем у леров.
Еще одним барьером, препятствующим взаимоотношениям Хана и Лизендир,
была религия. Он описал религиозные воззрения людей, надеясь узнать
что-нибудь о религии леров. Правящий класс в человеческом обществе всегда
более или менее терпимо относился к религии, которая в данный момент
занимала умы людей. Религия была как бы константой в человеческих отношениях
со времен Гильгамеша. Правда, религия, как и само человеческое общество,
менялась со временем.
О религии леров - или ее отсутствии - люди почти ничего не знали.
Правда, время от времени появлялись труды о предположительных верованиях
леров, но более тщательное изучение их указывало, что представленные теории
в большей степени характеризуют воззрения авторов, чем истинное положение
вещей. Хан не смог ничего узнать и от Лизендир, которая искусно уклонялась
от обсуждения этого вопроса. Единственное, что он выяснил, - это почти
религиозное отвращение к оружию, действующему на расстоянии. Вроде
пистолета, который они нашли в квартире Ефрема. Хан вспомнил, с каким
нежеланием она держала его в руках, а когда Хан захотел взять его с собой,
она только пожала плечами, явно не желая иметь с пистолетом ничего общего.
Она сказала:
- Ни один лер не может касаться нечистой вещи. И особенно Карен.
При этом она сделала любопытный знак левой рукой - видимо, аналогичный
тому, какой делали люди при упоминании дьявола. И это было все, что смог
узнать Хан.
После этого разговор перешел на сексуальные темы. Хан вовсе не хотел
касаться их, но это оказалось неизбежным. Напряжение между ними росло, и
источник его был очевиден. Хан не был новичком в этом деле, и он вовсе не
стыдился того, чем занимался, но говорить об этом... Однако девушка с
большим оживлением обсуждала свою жизнь со всеми подробностями.
Сначала они просто обменивались невинными историями, но становилось все
яснее и яснее, что они во многом отличаются друг от друга.
- Я удивляюсь тому, что вы, люди, ждете так долго. У нас все наоборот.
Я расскажу тебе, как было со мной, но не для того, чтобы удовлетворить твое
любопытство, а для того, чтобы кое-что прояснить для себя. Видишь ли, по
нашим понятиям, я слишком задержалась в сексуальном развитии. Дети у нас
совершенно свободны, они могут желать, чего хотят, и ни в чем не знают
запрета. В хорошую погоду мы все ходим голые. И всегда можно увидеть голых
юношей и девушек, играющих в любовь на песчаном пляже. И никого это не
интересует. Но приходит время, и тебе самому хочется попробовать этого.
Она замолчала, как бы пробуя на вкус свои воспоминания, и слабо
улыбнулась.
- Как я сказала, я несколько задержалась. Все мои друзья буквально
упивались своими новыми ощущениями, которые они получали от своих подруг. Но
я еще не могла понять их. Однажды мы купались в море. Было очень жарко. И
один мальчик, Фитгвин, очень красивый, взял меня за руку и повел на пляж. Я
чувствовала себя очень странно. Я видела, что он тоже был не таким, каким я
видела его всегда. Но я только ждала.
Он сказал: "Лизенди, давай делать любовь вместе". Впервые меня назвали
любовным именем. Ведь до этого мы пользовались только первым слогом имени. Я
сказала, что я не умею. Он ответил, что покажет. Мы поцеловались, и легли на
теплый песок. Некоторые смотрели на нас, некоторые нет. В этом не было
ничего интересного. Всего лишь двое, которые занимались любовью. Но для меня
это было совершенно новым ощущением. Я не могла понять, как жила до этого,
не зная столь сладостных ощущений. И я, конечно, любила Фитгвина.
Потом я хотела рассказать о своих ощущениях. Но кому? Мои друзья
посмеются надо мной, ведь они давно знают это. Тогда мне было уже десять
лет, а они начинали лет с девяти. Поэтому я рассказала матери. Та была
счастлива. Ее очень беспокоило мое позднее развитие. Но я быстро научилась.
Сначала это была просто игра, забава. Затем ты влюбляешься, раз за разом.
Это чудесно, это прекрасно, это как сон.
Вендьор был моим последним любовником. Мы долго жили вместе и
надеялись, что сможем остаться вместе навсегда. Правда, и у меня, и у него
были и другие любовные связи, и мы не скрывали их друг от друга. Ведь когда
мы будем взрослыми, мы не должны ревновать - в иосе не может быть места
ревности. Нужно научиться преодолевать ее в юности.
Школа была закончена, Вендьор уехал домой, где его ожидали. Я сначала
ждала его, но время шло, и мои иллюзии кончились. Я больше никогда не смогла
обнять его.
Она глубоко вздохнула.
Хан, в свою очередь, рассказал ей историю своего любовного приключения,
когда он думал, что жизнь для него на земле кончилась. Правда, потом были и
другие связи, но дальше было легче. Однако он признал, что начал гораздо
позже ее, и не смог сравниться с ней количеством связей.
- Я понимаю, почему вы столь осторожны. Для нас это просто развлечение,
ведь в этом возрасте мы не можем родить. Мы расплачиваемся за расставания
лишь своим сердцем. У вас же совсем другое дело. Одна ошибка - и вся жизнь
может оказаться мучением, да?
- Да, - единственно, что мог ответить Хан.
- Твое имя очень похоже на имена леров. И я могла бы назвать тебя Хан.
Но твое односложное имя обычно носят у нас дети. Должна признать, что в тебе
нет ничего детского.
- Я солгу тебе, если скажу, что не считаю тебя очень привлекательной,
несмотря на все наши отличия, - нерешительно сказал Хан.
Лизендир откинулась в кресле, лицо ее стало лукавым, и она посмотрела
на Хана таким взглядом, что он потерял контроль над собой. Она в одно
мгновение стала прекрасной, в мягком свете звезд и экрана. Хан не мог
преодолеть желания держать в своих объятиях это стройное гибкое тело,
которое не могла скрыть свободная одежда.
Она заговорила мягким голосом, какого он никогда не слышал от нее и
который удивительно сочетался с ее лицом, обещавшим таинства любви, с ее
широким чувственным ртом.
- Да, я ощущаю то же, что и ты... Но это меня пугает, хоть мы физически
и совместимы с тобой. У нас говорят, что не следует заниматься любовью с
людьми, и это правильно, так как леры гораздо более сексуальны, чем люди, и
им нужно гораздо больше любви. Но все же ты мужчина, и довольно
привлекательный, несмотря на твою волосатость. - Она коротко рассмеялась,
затем посерьезнела.
После долгой паузы она сказала:
- Позвони. Только держись как можно дальше от двери. Я поддержу тебя.
Хан сделал так, как потребовала она: позвонил, затем резко рванулся
назад. Она схватила его за руку. Хан удивился - у нее была мягкая холодная
женская рука, и в ней совершенно не ощущалось сверхъестественной силы.
Пальцы узкой ладони держали его за руку без напряжения, но Хан понимал, что
вырваться их этого захвата он не сможет.
Приятный голос сказал: "Пожалуйста", - и дверь бесшумно отворилась. Хан
пошел было вперед, но Лизендир, не слишком ласково, потянула его обратно. Он
посмотрел на нее. Девушка жестикулировала ему: она приложила палец к губам,
показала на глаза, на лоб и повертела пальцем. Хан понял смысл сигнализации:
молчи, слушай и смотри.
Лизендир подошла к двери, легла на пол и просочилась - невозможно было
подобрать другого слова для ее движения - в дверь. Затем она приподнялась и
сделала легкое движение рукой. Тотчас же в комнате что-то зашипело, и в
стену коридора что-то ударилось с мягким звуком. Хан хотел было подойти к
Лизендир, но она тихо сказала:
- Нет. Стой на месте!
Прошло несколько долгих минут. Лизендир лежала, распластавшись на полу.
Снова послышалось шипение, и снова мягкий удар в стену. Девушка одним легким
движением поднялась на ноги и метнулась в комнату. Вскоре Хан услышал ее
голос:
- Теперь можешь войти.
Он осторожно вошел в комнату. Лизиндир стояла против двери с
пистолетом, какого Хан никогда не видел. Он был отлит из одного куска
темного, тяжелого металла. В корпусе пистолета слышалось шипение. Ствол был
длинный и узкий, расширяющийся на конце наподобие башмака. Возле стены лежал
труп.
- Это дьявольская штука, - сказала Лизендир. - Спусковой механизм
пистолета был соединен с дверью. Кроме того, он приводился в действие
таймером. Правда, я не смогла найти здесь ни радара, ни сонора. - Она
показала на дуло. В нем было маленькое отверстие. - Я уже разрядила его.
Пистолет стреляет с помощью сжатого газа маленькими ампулами,
растворяющимися в теле. В ампулах содержится сильнодействующий яд. Это
ужасное оружие, но, к счастью для нас обоих, оно пригодно для стрельбы
только на небольших расстояниях.
Девушка открыла магазин пистолета, достала оттуда тонкую прозрачную
иглу и положила ее на стол, чтобы Хан мог рассмотреть ее. Хан протянул к
игле руку, но Лизендир остановила его:
- Не нужно. Это опасно. Она может сработать от прикосновения. Хан
кивнул и повернулся к трупу.
- Нет, - сказала она, - возможно, он тоже попал в ловушку. От него мы
ничего не узнаем. Мы можем вызвать полицию прямо с корабля, хотя лучше было
бы позвонить Хетрусу, во всяком случае, нам нужно поскорее убраться отсюда.
Я чувствую опасность. Эта комната вся наполнена ловушками.
Они осторожно вышли.
- Может, взять пистолет с собой? Он мог бы нам пригодиться.
- Если хочешь, возьми. Но не проси, чтобы я прикоснулась к нему еще
раз. Я потом тебе все объясню... Но не здесь. Нам нужно торопиться. Кто-то
хотел заманить тебя в эту комнату. Может, для того, чтобы убить, а может,
для того, чтобы обвинить в убийстве.
Хан согласился с ней. Он сунул пистолет в карман, и они быстро вышли из
квартиры.
Лизендир была напряжена все время, пока они добирались до космопорта.
Она не смогла полностью расслабиться, даже когда они поднялись на корабль и
взлетели. Перед взлетом она тщательно осмотрела весь корабль, проверила все
отсеки, трапы и прочее. Но только через несколько дней полета она сказала,
что "Палленбер" чист. Хан согласился с ней, хотя в душе сомневался. В свете
того, что произошло, это казалось маловероятным.
Однако он был занят все эти дни, проверяя запасы провизии, количество
товаров для торговли и оценивая состояние оружия. Несколько раз он выходил
на связь с Хетрусом, в результате чего они узнали, что в квартире оказался
труп Ефрема. Что касается лера, то о нем ничего не удалось выяснить, как и о
западне, устроенной в квартире. Хетрус был очень заинтересован и проделал
большую работу. Однако он так ничего и не смог выяснить. Леры, которые
присутствовали во время беседы, тоже ничего не знали.
Тем временем корабль вошел в субпространство. Хан установил курс, и
потянулась рутинная работа. Было решено, что во время полета один из них
всегда будет бодрствовать. Лизендир не была в восторге от того, что ей
пришлось учиться управлению кораблем, но она перенесла это стоически. Она
даже согласилась, поступившись своим высокомерием, разбудить Хана, если
произойдет что-то необычное. Хан, разумеется, не . ждал ничего, что
потребовало бы его вмешательства, но осторожность никогда не помешает.
Интересно, подумал он, как она будет будить его, если возникнет
необходимость? Может, она использует свое искусство, после чего он уже будет
не в состоянии что-либо сделать? Да нет. Вряд ли она пойдет на это без
особых причин. Она будет действовать в полном соответствии с общепринятыми
правилами поведения.
Однако через несколько дней он выяснил то, что его волновало. Была его
очередь спать, но он проснулся раньше и лежал в полусне в своей каюте. И
вдруг он ощутил, что в каюте находится кто-то, и этот кто-то молча смотрит
на него. Он лежал и ждал. Спустя некоторое время, которое показалось ему
вечностью, Лизендир наклонилась над ним и мягко, даже нежно, положила ему
руку на плечо. Хан почувствовал слабый запах. Это был ее запах, а не запах
ароматических веществ. От него кружилась голова. Он кивнул, стараясь сделать
вид, что он спал, и она разбудила его. Хан надеялся, что она ничего не
заметила.
- Уже пора?
- Нет. Я разбудила тебя раньше. Мне стало скучно и захотелось
поболтать. Мы не приспособлены для одиночества. Понимаешь?
- Да-да, конечно. Я чувствую то же самое. Но я не хотел оскорблять
тебя, предлагая то, чего ты не хочешь.
Это был намек на ее высокомерие. Если она и поняла его, то не показала
виду.
- Хорошо. Я буду ждать тебя в рубке корабля.
Она повернулась и вышла так же бесшумно, как и вошла. Хан в очередной
раз восхитился ее грацией. Сначала он не замечал ее совсем, но время шло, и
легкость, бесшумность ее движений все чаще привлекали его внимание. Она
двигалась без всяких видимых усилий, как течет ручей среди стволов
деревьев... Но Хан понимал, что ее движения не были бы так отработаны, если
бы многие поколения до нее не отрабатывали их.
Мысли Хана потекли дальше. Это была вовсе не такая девушка, с которыми
он имел короткие и ни к чему не обязывающие связи. У Лизендир были
женственные, соблазнительные формы тела, в чем он имел уже возможность
убедиться. Хотя ее одежда была предназначена все скрывать, на самом деле она
только открывала, вернее, намекала, возбуждала эротические желания. Он был
уверен, что, с точки зрения леров она была хороша, молода, соблазнительна. И
конечно, легко доступна - разумеется, при обоюдном желании сторон. Однако
для него все обстояло совсем не так.
Тут Хан прервал себя. У него были сильные подозрения, что в этом плане
ему с Лизендир ничего не светит. Он даже не знал, может ли что-нибудь быть
между ними, эмоционально или физически. Сексуальность леров была хорошо
известна людям, но о связях между ними говорили редко. А те немногие
рассказы, которые он слышал, носили отпечаток детских выдумок. Ведь
воображение детей, особенно в области сексуальных отношений, совершенно
оторвано от реальности.
Хан оделся, причесал бороду и направился в рубку. Одна из стен комнаты,
самая большая, была экраном преобразователя, на котором высвечивалось
реальное пространство, когда корабль двигался в субпространстве.
Преобразователь мог перестраиваться в широком диапазоне частот и сейчас был
настроен на спектр зрения леров. Рубка освещалась только свечением экрана и
других приборов. В экране была видна тьма космоса, усыпанная звездами,
которые в углах экрана заметно перемещались. Лизендир сидела в кресле пилота
и смотрела на открывающийся перед ней спектакль. Если она и заметила Хана,
то не подала виду.
- Ты когда-нибудь летала раньше? - спросил он, чтобы начать разговор.
Он прекрасно знал, что она летала, ведь как-то же она должна была добраться
в систему Сибрайт.
- О, много раз. Но еще никогда я не видела таких чудес, - восторженно
сказала она. После короткой паузы она продолжала:
- Эта бесконечность и притягивает меня и беспокоит. В ней заключено
столько, сколько никто узнать не сможет. Сейчас я понимаю, насколько я
ничтожна.
Хан согласился, но только частично. Он не мог понять, почему на нее так
подействовала бесконечность пространства. Какая разница, где ты находишься,
в глубинах бесконечного космоса или же на поверхности планеты, если ты все
равно существо, живущее и работающее в ограниченном интервале времени. Но он
ответил:
- Да, это потрясающее ощущение. И тем не менее мы должны делать то, что
нам предназначено.
- У меня дома, на Кентене, наш иос, где живет наше племя, находится
возле моря. Вокруг иоса громоздятся горы, дикие, непроходимые. Я часто
смотрю на море из нашего сада. Волны, игра света, постоянно меняющийся ветер
- все это создает ощущение безвременности. Море говорит мне: я здесь, меня
ласкает ветер, меня любит свет. Я была здесь до того, как леры пришли на эту
планету, и буду здесь после того, как они уйдут отсюда. Волны развлекают
меня своей бесконечной игрой.
И она снова замолчала, поглощенная бескрайним мраком космоса и
мириадами сверкающих звезд. Хан попытался представить ее родную планету, но
не смог. Он знал о клановой структуре общества леров, но не мог вообразить
себе это.
Клановая структура общества леров, так называемая "брейд", диктовалась
низкой рождаемостью - примерно два ребенка на весь период способности
женщины производить детей, длящийся десять лет. Но здесь играли важную роль
и другие элементы: например, долгий период высокой сексуальной активности
без рождения детей, который делал отдельного индивидуума независимым и
одиноким по своей природе, или короткий период деторождения с длительным
сроком беременности в восемнадцать месяцев. А кроме того, в построении
структуры общества сыграли большую роль их первоначальная малая численность
и бедный набор генов. Существующие на Земле модели общества не удовлетворяли
леров, и они изобрели свою, которая позволяла расширить набор генов и как
можно более полно использовать возможности деторождения. Эта модель была
совсем не похожа на человеческие, основанные на наследственности, кровном
родстве. Модель леров объединяла социальную структуру общества весьма
сложным способом.
Клан начинался с пары - мужчины и женщины одного возраста в периоде
деторождения. Они производили на свет ребенка - нера - старшего. В возрасте
тридцати пяти лет мужчина и женщина находили себе партнеров. Каждая пара
производила ребенка - тура - среднего. После этого первоначальная пара
соединялась и производила на свет последнего ребенка - теса - младшего. Все
они жили вместе под одной крышей.
В период деторождения те дети, которые не были кровно связаны между
собой, составляли ядро следующих поколений. Неры и тесы образовывали другие
кланы. Таким образом, каждое поколение разделялось на три ветви. Этот
процесс расширял набор генов и предотвращал вырождение.
Как только новое поколение вступало в период деторождения,
первоначальная пара могла оставить все дела в клане в руки молодых и жить по
своему усмотрению. Некоторые оставались в клане, некоторые уходили.
Вот так строилась структура общества леров, и лишь немногие из землян
могли похвастаться, что понимают все сложные взаимоотношения между лерами.
На некоторых планетах люди пытались воспроизводить модель общества леров, но
это никогда долго не продолжалось. Слишком различными были эмоциональные,
сексуальные и, в особенности, материальные отношения. Структура,
изобретенная лерами, служила максимальному использованию деторождаемости. В
случае людей эта структура действовала как бензин, подливаемый в огонь.
- Расскажи мне о своих друзьях, своей семье, своем клане. Что ты
изучала в школе? Мне кажется, что ты обо мне знаешь намного больше, чем я о
тебе.
Она отвернулась от него.
- Ты знаешь, что я - нер. Я закончила школу, но я еще не достигла
возраста, когда могу начать новый клан. Я была главой дома - как у вас
старшая сестра для младших детей. Но моя главенствующая роль постепенно
сходит на нет. Мои младшие братья - Деллиран и Фоллиран - слушаются меня, но
они прекрасно знают, что им нужно только ждать. У вас старшие руководят
всеми. У нас младшие завладевают всем - домом, титулом. Даже родителям
приходится уходить, когда дети вступают в период деторождения.
- Куда ты решила уйти? Почему они не дали тебе остаться?
Она рассмеялась - тихо, спокойно. Хан впервые слышал ее смех. Это
доставило ему удовольствие.
- О, это зависит только от меня. Я свободна и могу делать, что хочу.
Старшие тоже свободны. Некоторые собираются в маленькие общины, коммуны,
хотя это не совсем то, что у землян. Другие занимают посты в правительстве
или занимаются бизнесом. И лишь немногие становятся Мнатами - мудрецами. Эти
живут поодиночке, реже парами, в лесах или горах.
Хан слушал все это с удивлением. Он всегда считал, что у леров
существует понятие брака, совместного проживания. Оказалось, что все не так,
что отношения между лерами регулируются более сложными и жесткими правилами.
Однако он все еще не был удовлетворен.
- Все это хорошо, - сказал он, - но как насчет бедных и богатых? Или у
вас их нет?
Она ответила, не задумываясь. Видимо, она или не замечала сарказма, или
же вообще не воспринимала его.
- О, у нас есть и бедные, и богатые. Но это относится не к отдельным
личностям, а к клану. Когда ты уходишь из клана, ты берешь только немногие
личные вещи. Мы знаем, что собственность порабощает... Иногда некоторые леры
приобретают очень много, но в конце концов все переходит в общую
собственность.
Теперь относительно правительства. Ты знаешь, что каждый клан у нас
выполняет определенную функцию? Одни пекут хлеб, другие строят дома, и так
далее. Существует клан, члены которого занимают определенные ключевые посты
в правительстве. Они специально готовятся к этому. А мы, Карены, выполняем
функции, подобные тем, чем у вас занимаются полиция и суд. Законы у нас
просты, так как мы, как и все, презираем нечестность. Поэтому я изучала
законы и различные методы наказания. А кроме того, философию, так как только
умный человек может взять на себя обязанность судить и наказывать.
- Значит, ты хорошо знаешь структуру общества леров?
- Конечно. А ты любишь, когда тебе читают? - неожиданно спросила она.
-- Я могу почитать, тебе "Книгу Закона", "Путь мудрости", "Комментарии
четырнадцати мудрецов". В ней собраны высказывания четырнадцати поколений
моих предков. Я могу назвать тебе их имена.
Хан засмеялся:
- А что еще?
Лизендир задумалась на мгновение. Затем лицо ее прояснилось, и она
сказала:
- Если наше путешествие будет долгим, я могу научить тебя нашему языку
синглспич - обычному языку. Мультиспич тебе не постигнуть, но я могу
рассказать тебе о нем, так как я специалист и в том, и в другом языке. Кроме
того, я могу научить тебя скользящим цифрам, которые бывают очень полезны.
- Скользящие цифры.
- У нас нет фиксированной системы исчисления, как у вас десятичная и
двоичная. Мы меняем систему в зависимости от необходимости. Мы не
последователи Аристотеля, и поэтому мы уверены, что действительность не
может быть характеризована конечным числом категорий. Теоретически мы можем
использовать любую систему, но мы ограничиваем себя лишь несколькими:
шестеричная, десятичная, четырнадцатиричная... Наиболее распространена
система с основанием девяносто четыре.
- Но к чему это?
- На это есть две причины. Во-первых, чтобы распространить
неаристотелизм на все, и во-вторых, чтобы дети не считали по пальцам. Мы
хотим, чтобы они с самого начала полностью абстрагировались, тогда потом им
будет легче.
Она протянула свою руку, чтобы Хан смог рассмотреть ее. Это была
красивая, сильная рука. Она была похожа на руку человека, только гораздо
уже, и мизинец двигался, как большой палец. Лизендир не имела на пальцах
никаких украшений. Розовые ногти были коротко и аккуратно подстрижены. У
основания среднего пальца виднелась татуировка - чем-то похожая на древние
китайские иероглифы Инь и Янь.
- Что это означает? - спросил Хан.
- Она означает степень, которой я достигла в своем ремесле.
- Знак очень похож на китайский иероглиф. Вы что-то взяли от них?
- Да. Кое-что мы заимствовали. Например, язык. Синглспич - это модель
китайского языка, но мы, разумеется, не копировали их грамматику и фонетику.
Каждый корень в синглспиче имеет три части: согласованная - гласная -
согласная. И каждая такая комбинация имеет четыре значения. Но, в основном,
мы базировались на английском, так как на нем говорит большинство людей. К
тому же нам не нравится интонирование, без которого китайский язык
невозможно понимать однозначно. Можно сказать, что мы использовали их идеи,
но на другом материале. Говорят, что рассматривался даже русский язык,
который одно время был распространен на Земле, но затем стал мертвым языком.
Однако сам строй этого языка, его структура оказались слишком примитивными,
как и народ, говоривший на этом языке.
Хан хотел возразить, но она не дала ему возможности, продолжая
говорить:
- Мы взяли от китайцев очень много. Главное - веру в то, что все
меняется, в то, что все, имеющее начало, должно иметь конец. Их на Земле
считали отсталыми, но их общество существует гораздо дольше, чем любое из
обществ, верящих в металл и камень, верящих в неизменность. Кто имеет
надежды, тот будет жить вечно.
Хан поднялся, прошел на кухню, заложил программу в кухонный автомат и
вернулся. Теперь они говорили о людях. Хан сразу ощутил некоторую неловкость
из-за того, что он ничего не знал о своих предках. А Лизендир помнила о
своих все. Странно: ведь общество леров считалось старомодным,
консервативным, статичным, примитивным. И тем не менее они создали без
всяких усилий такую технологию, уровня которой на Земле все еще не могли
достичь. Но как общество они совершенно не менялись со временем. Их общество
было на удивление однородным, леры с разных планет говорили на одном и том
же языке и придерживались одинаковой социальной структуры. Люди же
непрерывно менялись и мало походили друг на друга.
Своих предков Хан знал только до прадеда, который неизвестно откуда
прибыл в Бумтаун и стал коммерсантом. Кажется, что он прибыл с Терсинга. Но
где его предки жили до этого, Хан не имел понятия. Впрочем, какая разница?
Хан смотрел на Лизендир и понимал, что, хорошо узнав девушку, он сможет
предугадать поведение любого лера. Конечно, леры, как и люди, отличаются
друг от друга, но в гораздо меньшей степени. Спектр характеров людей гораздо
шире, чем у леров.
Еще одним барьером, препятствующим взаимоотношениям Хана и Лизендир,
была религия. Он описал религиозные воззрения людей, надеясь узнать
что-нибудь о религии леров. Правящий класс в человеческом обществе всегда
более или менее терпимо относился к религии, которая в данный момент
занимала умы людей. Религия была как бы константой в человеческих отношениях
со времен Гильгамеша. Правда, религия, как и само человеческое общество,
менялась со временем.
О религии леров - или ее отсутствии - люди почти ничего не знали.
Правда, время от времени появлялись труды о предположительных верованиях
леров, но более тщательное изучение их указывало, что представленные теории
в большей степени характеризуют воззрения авторов, чем истинное положение
вещей. Хан не смог ничего узнать и от Лизендир, которая искусно уклонялась
от обсуждения этого вопроса. Единственное, что он выяснил, - это почти
религиозное отвращение к оружию, действующему на расстоянии. Вроде
пистолета, который они нашли в квартире Ефрема. Хан вспомнил, с каким
нежеланием она держала его в руках, а когда Хан захотел взять его с собой,
она только пожала плечами, явно не желая иметь с пистолетом ничего общего.
Она сказала:
- Ни один лер не может касаться нечистой вещи. И особенно Карен.
При этом она сделала любопытный знак левой рукой - видимо, аналогичный
тому, какой делали люди при упоминании дьявола. И это было все, что смог
узнать Хан.
После этого разговор перешел на сексуальные темы. Хан вовсе не хотел
касаться их, но это оказалось неизбежным. Напряжение между ними росло, и
источник его был очевиден. Хан не был новичком в этом деле, и он вовсе не
стыдился того, чем занимался, но говорить об этом... Однако девушка с
большим оживлением обсуждала свою жизнь со всеми подробностями.
Сначала они просто обменивались невинными историями, но становилось все
яснее и яснее, что они во многом отличаются друг от друга.
- Я удивляюсь тому, что вы, люди, ждете так долго. У нас все наоборот.
Я расскажу тебе, как было со мной, но не для того, чтобы удовлетворить твое
любопытство, а для того, чтобы кое-что прояснить для себя. Видишь ли, по
нашим понятиям, я слишком задержалась в сексуальном развитии. Дети у нас
совершенно свободны, они могут желать, чего хотят, и ни в чем не знают
запрета. В хорошую погоду мы все ходим голые. И всегда можно увидеть голых
юношей и девушек, играющих в любовь на песчаном пляже. И никого это не
интересует. Но приходит время, и тебе самому хочется попробовать этого.
Она замолчала, как бы пробуя на вкус свои воспоминания, и слабо
улыбнулась.
- Как я сказала, я несколько задержалась. Все мои друзья буквально
упивались своими новыми ощущениями, которые они получали от своих подруг. Но
я еще не могла понять их. Однажды мы купались в море. Было очень жарко. И
один мальчик, Фитгвин, очень красивый, взял меня за руку и повел на пляж. Я
чувствовала себя очень странно. Я видела, что он тоже был не таким, каким я
видела его всегда. Но я только ждала.
Он сказал: "Лизенди, давай делать любовь вместе". Впервые меня назвали
любовным именем. Ведь до этого мы пользовались только первым слогом имени. Я
сказала, что я не умею. Он ответил, что покажет. Мы поцеловались, и легли на
теплый песок. Некоторые смотрели на нас, некоторые нет. В этом не было
ничего интересного. Всего лишь двое, которые занимались любовью. Но для меня
это было совершенно новым ощущением. Я не могла понять, как жила до этого,
не зная столь сладостных ощущений. И я, конечно, любила Фитгвина.
Потом я хотела рассказать о своих ощущениях. Но кому? Мои друзья
посмеются надо мной, ведь они давно знают это. Тогда мне было уже десять
лет, а они начинали лет с девяти. Поэтому я рассказала матери. Та была
счастлива. Ее очень беспокоило мое позднее развитие. Но я быстро научилась.
Сначала это была просто игра, забава. Затем ты влюбляешься, раз за разом.
Это чудесно, это прекрасно, это как сон.
Вендьор был моим последним любовником. Мы долго жили вместе и
надеялись, что сможем остаться вместе навсегда. Правда, и у меня, и у него
были и другие любовные связи, и мы не скрывали их друг от друга. Ведь когда
мы будем взрослыми, мы не должны ревновать - в иосе не может быть места
ревности. Нужно научиться преодолевать ее в юности.
Школа была закончена, Вендьор уехал домой, где его ожидали. Я сначала
ждала его, но время шло, и мои иллюзии кончились. Я больше никогда не смогла
обнять его.
Она глубоко вздохнула.
Хан, в свою очередь, рассказал ей историю своего любовного приключения,
когда он думал, что жизнь для него на земле кончилась. Правда, потом были и
другие связи, но дальше было легче. Однако он признал, что начал гораздо
позже ее, и не смог сравниться с ней количеством связей.
- Я понимаю, почему вы столь осторожны. Для нас это просто развлечение,
ведь в этом возрасте мы не можем родить. Мы расплачиваемся за расставания
лишь своим сердцем. У вас же совсем другое дело. Одна ошибка - и вся жизнь
может оказаться мучением, да?
- Да, - единственно, что мог ответить Хан.
- Твое имя очень похоже на имена леров. И я могла бы назвать тебя Хан.
Но твое односложное имя обычно носят у нас дети. Должна признать, что в тебе
нет ничего детского.
- Я солгу тебе, если скажу, что не считаю тебя очень привлекательной,
несмотря на все наши отличия, - нерешительно сказал Хан.
Лизендир откинулась в кресле, лицо ее стало лукавым, и она посмотрела
на Хана таким взглядом, что он потерял контроль над собой. Она в одно
мгновение стала прекрасной, в мягком свете звезд и экрана. Хан не мог
преодолеть желания держать в своих объятиях это стройное гибкое тело,
которое не могла скрыть свободная одежда.
Она заговорила мягким голосом, какого он никогда не слышал от нее и
который удивительно сочетался с ее лицом, обещавшим таинства любви, с ее
широким чувственным ртом.
- Да, я ощущаю то же, что и ты... Но это меня пугает, хоть мы физически
и совместимы с тобой. У нас говорят, что не следует заниматься любовью с
людьми, и это правильно, так как леры гораздо более сексуальны, чем люди, и
им нужно гораздо больше любви. Но все же ты мужчина, и довольно
привлекательный, несмотря на твою волосатость. - Она коротко рассмеялась,
затем посерьезнела.
После долгой паузы она сказала: