бы вдруг и произошло, то клан кончился бы на них. Им пришлось бы идти в
другие кланы или начинать новые кланы, под новыми именами. Но с нами так не
случилось.
- Да, я понимаю.
- Это прекрасно. А теперь вернемся к тебе.
Хан ответил не сразу. Что говорить? Он не знал, что с кораблем, где
Лизендир, что будет с его миссией. Дрожь прошла по его телу.
- О, у меня долгий рассказ. Я больше буду спрашивать, чем отвечать.
- Ага! - воскликнул Дарденглир. - Я вижу, ты ученик мудреца-лера.
- Нет, нет. Почему ты так решил?
- Потому что мудрецы всегда спрашивают и никогда не отвечают. Разве не
потому их считают мудрецами? - Он рассмеялся.
Хан почувствовал себя идиотом. Он - член высокоразвитой человеческой
цивилизации, которая простиралась в галактике на огромное пространство,
которая завоевала двадцать пять миров. И тем не менее этот фермер с ребенком
на руках смог в одно мгновение поставить его в тупик. Теперь он понял,
почему люди неохотно вступают в контакт с лерами, хотя они были довольно
миролюбивы. С лерами никогда не будешь чувствовать себя спокойно. Так бы
чувствовал себя неандерталец, внезапно попавший в пещеры кроманьонцев.
- Нет, я не мудрец. Более того, во многом я ощущаю себя дураком.
Впрочем, я расскажу вам все, когда вы соберетесь все вместе. Я расскажу, что
я могу делать, чтобы оказать вам помощь, и чему могу быстро научиться.
- Прекрасно! Ты ответишь на наши вопросы. А работа? Ее здесь очень
много!
И утром следующего дня Хан вышел на сельскохозяйственные работы - самые
простейшие. Петмириан показала ему, что делать, и он стал собирать бобы и
грузить их на тележки. Конечно, он не мог сравниться в работе с Петмириан,
пальцы которой летали в воздухе, как маленькие птички, но он учился.
К вечеру пошел ленивый дождь, больше похожий на теплый душ, но Хан и
Петмириан забрались в сарай, где уже укрылся Бразингиль,и начали очищать
бобы, которые они успели собрать. К ним забрел Дар-денглир, который немного
поговорил, а затем ушел. Вскоре наступил вечер, дождь кончился, и все леры
пошли к ручью. Они полностью разделись и мыли тело и одежду. Хан
присоединился к ним. Он не был стыдлив, однако ощущал смущение при виде
голых женщин. И разница между людьми и лерами теперь была более заметна.
Дарденглир руководил приготовлением пищи. Это тоже смутило Хана, но он
вспомнил, что в обществе леров принято полное равенство полов, и это
достигало у них крайних пределов.
Когда ужин был готов и все поели, началась беседа. Дарденглир рассказал
Хану несколько анекдотов леров. Вступали в разговор и другие леры. Хан уже
начал присматриваться к ним. Он заметил, что между отдельными лерами
существуют различия, хотя общество в целом было довольно однородным. Одни из
леров обладали чувством юмора, реагировали на шутки других и сами охотно
шутили. Другие совершенно не имели чувства юмора. Например, Петмириан. Она
была небольшая, смуглая и почти все время молчала. Однако глаза ее были
внимательными и вдумчивыми.
Дарденглир был скользким, как теплое масло, хитрым, как змея,
всевидящим и всеслышащим. Если бы он жил в человеческом обществе, он,
несомненно, стал бы дипломатом. Танзернан оказалась довольно легкомысленной,
смешливой девушкой, постоянно поддразнивающей других.
Хан рассказал им свою историю, не скрыв ничего, даже странных отношений
с Лизендир. Они выслушали его и стали задавать вопрос за вопросом,
любопытные, как дети. Когда все было спрошено, они умолкли, глядя в огонь
глазами с огромными зрачками. Теперь стал спрашивать Хан. О налете, о
Воинах, о том, как быстрее пройти к горам севернее Столицы, где будет ждать
его Лизендир.
Они не сказали ничего нового. В той местности, где они жили, грабители
не появлялись. Но они слышали рассказы, видели огни в небе, видели много
метеоритов. И это было все, что они знали.
Они знали те горы, о которых упомянул Хан. Это была самая высокая точка
планеты. По их расчетам, до них было две недели ходьбы, что означало
двадцать восемь земных дней. Хан объяснил, почему ему нужно идти туда. Все
леры выразили недоумение, и Дерденглир объяснил, почему.
- Там же нет ни городов, ни деревень. Там никто не живет, это абсолютно
необитаемая местность. Там тебе даже нечего будет поесть. А если эта
девушка, Лизендир, победит, она будет искать тебя там. После того, как она
тебя не обнаружит, она начнет разыскивать тебя по всей планете и неминуемо
придет сюда. Так что тебе лучше остаться и дожидаться ее здесь. Кроме того,
наверное, для тебя опасно возвращаться а Столицу.
Хану не хотелось допускать даже и мысли о тбм, что Лизендир может
проиграть, но тем не менее он спросил:
- А что, если она погибнет?
Ему ответил Бразингиль, очень серьезно и без тени шутки:
- Тогда ты будешь просто колонистом, как все мы. На Чалседон прилетают
корабли, но крайне редко. Найди силы посмотреть правде в лицо. Если ты
согласен, то мы сходим в ближайшую деревню к людям и подберем для тебя
девушку. Здесь места хватает всем! Живи и расти детей!
Хан не ответил ему. Он не хотел даже думать о таком будущем. Уже
наступил вечер. Один за другим леры расходились, собираясь лечь спать. Хан
пошел спать с маленькой девочкой Химерлин, которой чрезвычайно понравилась
мягкая и теплая борода Хана. Но она лягалась во сне и мешала спать Хану.
Итак, Хан начал жизнь среди изолированных от цивилизации леров.
Погруженные в состояние, которое они называли мудростью незнания, они учили
Хана, терпеливо и непрерывно. Сначала дни протекали медленно, в трудной
работе, но постепенно Хан втягивался в этот неторопливый ритм. Хан сначала
ждал появления Лизендир, но с каждым днем надежды его таяли, как озеро
высыхает под жаркими лучами солнца.
Особое внимание леры уделили обучению Хана синглспичу. Сначала этот
язык показался землянину очень сложным, но постепенно понимание стало
приходить к нему. Это был странный язык, абсолютно правильный, без
каких-либо идиом и эмоциональных выражений. Ноэто можно было понять: это
язык был искусственным.
Он узнал, что Лизендир на этом языке означает "огонь", а "Хан" -
последний, причем это определение как-то связано с водой. С тех пор его
стали называть "Санхан" - "Последняя вода". Каждое слово в синглспиче имело
четыре значения, в зависимости от контекста. И только четыре . слова: "Пан"
- огонь, "Тан" - земля, "Кан" - воздух, "Сан" - вода - имели только одно,
четко определенное значение. Однако Хан не стал выяснять причину этого.
В той деревне не было необходимости что-либо писать. Однако Дарденглир
принес Хану несколько книг, чтобы тот мог познакомиться с письменностью
леров. Хану показалось, что каждое слово обозначается одним знаком. Примерно
то же самое, насколько можно вспомнить, было и в древней китайской
письменности.
Хан учился и работал, делая все, что требовалось делать на ферме. И
если бы не мысли о Лизендир, эта жизнь была бы ему вполне по душе:
спокойная, размеренная, полная смысла. Правда, он прекрасно понимал, что он
здесь чужой и не может оставаться вечно среди леров. И ему хотелось
оказаться среди своих. Ему хотелось любви я секса. Даже вечерние купания
среди голых девушек вовсе не помогали ему усмирять требования плоти.
Он потерял счет времени, но был уверен, что прошло много дней. Хан уже
настолько овладел языком, что мог общаться с лерами без помощи Дарденглира.
Однако Лизендир все не появлялась. Поэтому он сказал Дарденглиру, что ему
пора уходить, хотя ему совсем не хочется этого. Было решено, что он с
Дарденглиром и Бразингилем пойдут на местный рынок, а затем он вернется в
свое время и в свой мир. Леры были честны с ним, и хотя они раньше
уговаривали его остаться, и даже обещали подыскать ему девушку, они
согласились, что Хан принял мудрое решение. Они предложили ему часть
вырученных на рынке денег, так как он много сделал для них. Сначала Хан
отказывался, но затем согласился. Началась подготовка к отправлению.
Через несколько дней, на рассвете, Хан, Дарденглир и Бразингиль
нагрузили повозку и, распрощавшись со всеми, покинули деревню. Повозку
тащили четверо животных, похожих на огромных волов. Ехали они по извилистой
тропе, огибающей холмы. Это была единственная дорога из деревни.
Спали они по очереди. Причем, пока один спал, другой правил повозкой, а
третий следил за окрестностями. Хан поинтересовался, зачем это, что грозит
им? И Бразингиль рассказал, что ходят слухи о злобных привидениях, жестоких
бандитах, страшных хищниках. Однако за все время пути они не встретили
ничего подобного. Только были слышны щорохи в ночном лесу да отдаленные
крики. Ничего больше, страна казалась пустыней. Да, на Чалседоне
действительно было много места. Его хватило бы на всех.
На пятый день пути они прибыли в город, где устраивался рынок. Город
назывался Ховзар, но Дарденглир рассказал, что это старый город людей, и
раньше он назывался Базар Хобба. Теперь здесь живут леры, и назвали они
город по-своему.
Базар Хобба служил центром торговли этого района, здесь происходил
обмен продуктами. Дарденглир очень возбудился при подъезде к городу. Он даже
выкрикнул: "Назад, к цивилизации!" - и начал барабанить по крыше повозки.
Бразингиль явно недолюбливалэтот город, потому что он бормотал что-то сквозь
зубы. Хану удалось расслышать только "скопище воров и шакалов". Бразингиль
исподлобья смотрел на улицы, по которым они проезжали.
Хану город показался чрезвычайно старым. Он состоял из деревянных
угловатых домов с острыми крышами, которые служили, видимо, просто для
украшения, так как здесь не бывало сезонов сильных дождей.
Улицы были вымощены булыжниками, выкрашенными в яркий цвет.
Неизвестно, были ли здесь воры или нет, но торговали леры весьма
выгодно. И большую помощь оказывал им Хан, который уже недурно говорил на
синглспиче, хотя и с сильным акцентом. Навыки коммерсанта оказались не
лишними в торговле с местными перекупщиками, постоянно имевшими дело только
с фермерами, которых легко было обдурить. К вечеру они распродали все свои
товары и нагрузили повозку тем, что им было нужно.
После подсчета выручки леры предложили Хану половину. Хан начал
отказываться, говоря, что с него достаточно и пятой доли. Однако Дарденглир
заявил, что клан считается как одно лицо, и его долю разделить нельзя. В
конце концов Хан был вынужден согласиться, и после дележа они пошли в
ресторан, из дверей которого валил дым и пахло чем-то жареным. Хан уже
забыл, когда в последний раз ел жареное мясо. Леры ели мало мяса. Но не
потому, что они были вегетарианцами, а потому, что животный белок усваивался
гораздо хуже, чем растительный. Да, Хану казалось, что он живет среди леров
уже много лет, хотя на самом деле прошло не больше стандартного полугода.
В ресторане они заказали еду, взяли три кружки пива и уселись за
столик. На планету спускался вечер, и они сидели и ели, изредка наполняя
свои кружки. От мяса осталось уже совсем немного, когда Хан заметил в углу
чью-то фигуру. Он посмотрел сквозь пыль и сгущавшуюся темноту. Это была
Лизендир.
Он вскочил, торопливо извинился и бросился к ней. Она была совсем не в
себе и не видела Хана, пока тот не подошел совсем близко. Хан видел, что она
измучена, истощена, и руки свои держала она как-то странно, как будто в
ладонях у нее были горячие угли или сверхнежные цветы. Не обращая внимания
ни на кого, Хан тронул ее за плечо и раскрыл объятия. Она упала в руки Хана,
спрятала голову на его груди и прижималась к нему, как дитя. Наконец она
отпустила его и выпрямилась. Глаза ее были красными, но слез в них не было.
Разговаривать сейчас они не стали.
Хан повел ее к столу, где для девушки немедленно приготовили место и
блюдо с жареным мясом. Пока она ела, Хан представил ее. Ела Лизендир очень
медленно и осторожно, но к концу вечера перед ней стояли три пустых тарелки
из-под мяса, две из-под овощей и три пустые кружки пива. Она почти не
говорила, лишь изредка кивая в ответ на отдельные замечания. Она удивленно
поднимала брови, слыша, как Хан бегло говорит на синглспиче.
Наконец с пищей было покончено. Все четверо немного поговорили, а затем
Дарденглир и Бразингиль отправились спать, сказав, что им нужно завтра рано
отправляться в дорогу. Хан и Лизендир остались одни. Она сидела тихо, глядя
в никуда, погруженная в свои мысли. Глаза ее затуманились и затем закрылись.
Она откинулась на спинку грубого кресла. Хан оплатил счет, поднял ее и понес
в комнату. Девушка была легка, как перышко.
Она проспала три дня. Спала она очень глубоко, и только по ее дыханию
можно было сказать, что она еще жива. Пока она спала, Хан промыл и смазал ее
раны и царапины. Помогал ему в этом аптекарь, живший в соседнем доме.
Постепенно краска вернулась на ее кожу, а мышцы стали более упругими. К
вечеру третьего дня она проснулась.
Долго она ничего не говорила и лишь смотрела в окно, выходящее на
площадь, где располагался базар и где торговали люди и леры. Она видела
перед собой сцену, которой по меньшей мере десять тысяч лет. Наконец она
заговорила.
- Ты, наверное, сам понял, что я проиграла, и это стоило нам корабля.
- Сказать по правде, меня больше беспокоило твое состояние, а не
корабль.
- Ты очень добр. Но, увы, корабля у нас нет. Но он вернется сюда. Нас
могут взять в плен, а если не найдут, то мы навсегда останемся здесь. Кроме
того, я теперь калека.
Она вытянула руки вперед. Кисти ее распухли, и Хан ощутил, как в нем
шевельнулась острая жалость - обе кисти ее были сломаны.
- Да. Вот так.
После этого она снова надолго замолчала. Но постепенно она начала
говорить, и Хан узнал, что же произошло.
После того, как Хан улетел, она начала охотиться за Хатингаром,
стараясь поймать его в ловушку. И это ей удалось. Она даже обезоружила его,
но не воспользовалась пистолетом. А затем Хатингар застал ее врасплох И
сломал ей кисти. Нечеловеческим усилием ей удалось вырваться от него. Но
оназнала, что теперь ей пришел конец. Она не сможет убить его. Поэтому при
первой же возможности она покинула корабль с помощью спасательной гондолы.
Хатингар не воспрепятствовал ей. Он понимал, что Лизендир не выживет.
Однако она выжила. Она приземлилась где-то на западе, в необитаемой
дикой степи. Пищевые концентраты оказались для нее неподходящими. Или в пище
было что-то лишнее, или чего-то не хватало. И она начала охотиться, хотя для
нее, с ее сломанными кистями, это было трудным делом. Черви, корни, листья,
плоды, мелкие животные - вот что было ее пищей. И, наконец, она добралась до
одинокой деревушки, гдеуслышала рассказ о потерпевшем крушение космопилоте,
который некоторое время жил здесь. Она не стала ждать, а сразу отправилась в
путь, идя напрямик, чтобы сократить расстояние. К тому времени, как она
добралась до города, на уже полностью выдохлась. Ведь ей пришлось пройти по
бездорожью почти полторы тысячи миль. Однако она прошла их и выдержала,
несмотря на плохую пищу. Под конец она сказала:
- Больше я ничего не узнала. У Хатингара мне ничего не удалось
выяснить. Я даже думаю, что это не настоящее его имя. Но мы проиграли. И нам
нужно улетать с планеты, как только появится возможность. Люди знают, что мы
оба живы, и когда Хатингар вернется сюда, он не оставит нас в покое. -
Впервые Хан услышал от нее признание в поражении и страх.
Она приподняла простыни и посмотрела на свое обнаженное тело. Оно было
чистым. Раны промыты и смазаны, некоторые уже совсем. затянулись, и остались
только небольшие шрамы.
- Это ты сделал?
- Да. Тебе пришлось много перенести. Я думал, что лучше я позабочусь о
тебе, чем кто-нибудь из посторонних. Я и сейчас плохо знаю твой народ, но
все же гораздо лучше, чем тогда, когда мы встретились с тобой впервые.
Он говорил на ее языке и, запинаясь и спотыкаясь, рассказал ей все, что
произошло с ним за время их разлуки. Наконец он закончил.
Она внимательно слушала и затем сказала:
- Да, ты многое узнал, многое понял. Хотя у тебя ужасный акцент, мне
приятно слушать тебя.
Она протянула к нему руки, крепко обняла его. Хан был смущен таким
внезапным всплеском эмоций у Лизендир. Это было нетипично для нее. Видимо,
долгие лишения вконец ослабили ее волю и умение владеть собой.
Она поняла, о чем думает Хан.
- Я была одна, абсолютно одна. Никогда раньше я не была так одинока. У
меня перед глазами всплывали воспоминания. Старые друзья, старые любимые.
Ты. И вот я нашла тебя. И теперь ты не просто человек, ты говоришь на моем
языке, ты лечишь меня, моешь мое тело. Теперь нам осталось только вместе
лечь в постель, и тогда ты станешь самым близким для меня, и я даже смогу
назвать тебе свое имя, которое знают только мои самые близкие друзья.
Он позволил ей выговориться, и она постепенно снова погрузилась в
размышления. Хан поднялся, покопался в гардеробе и нашел одежду, которую
купил для Лизендир. Одежда была украшена вышитыми цветами и листьями.
- Я знаю, что это не твой стиль, Лизендир, но я решил, что эта одежда
не привлечет ничьего внимания, когда мы отправимся в путь. Может быть, тебя
примут за местную. Впрочем, такая пара, как мы с тобой, не может не привлечь
к себе внимания.
Она откинула голову, расхохоталась. Затем резко замолчала. Она снова
стала сама собой, приобрела уверенность.
- Так что мы будем делать?
- Я знаю, что вероятность появления корабля здесь чрезвычайно мала.
Вряд ли мы сможем покинуть Чалседон в обозримом будущем. Наш "Палленбер" был
первым кораблем, прилетевшим сюда после Ефрема. Чалседон слишком далек от
грузовых линий. Но нам все равно не остается ничего другого, как дожидаться
корабля.
- Где?
- Я думаю, что лучше всего в горах, где мы договаривались встретиться.
- Да. Мы не можем ждать корабля в Столице, но в горах нам пока ничего
не грозит. У нас нет другого выхода, пока я в таком состоянии. Нам нужно
выиграть время.
- А если мы не дождемся корабля, Лизендир?..
Он не закончил. Он хорошо знал, что будет тогда. Им придется идти
каждому своим путем, путем своего народа. Что-то неопределенное
сформировалось в их отношениях.
- Я знаю. - Это было все, что она ответила ему.
Хан и Лизендир оставались в гостинице несколько дней, чтобы Лизендир
смогла восстановить силы для путешествия. В пути ее руки зажили, хотя и не
полностью восстановили свои функции. Видимо, такими они и останутся до конца
жизни. Лизендир больше не создавала ситуаций, могущих привести к интимным
отношениям, да Хан и сам старался избегать их.
Они отправились в путь, погрузив продовольствие, купленное Ханом, на
вьючное животное. Это животное, меньшего размера, чем те, что тащили повозку
с товарами на рынок, обладало весьма своенравным характером.
Ни Лизендир, ни Хан не имели опыта в обращении с животными, но
постепенно им удалось заставить упрямца делать то, что они хотят. Однако
поначалу он доставил им немало хлопот. Лизендир в ярости даже сказала Хану:
"От него, по крайней мере, будет польза. Когда у нас кончатся запасы, мы
сможем съесть его!"- и вол по тону замечания понял, что ничего хорошего его
не ждет. Он поднял голову, опустил уши и с тех пор стал вести себя более или
менее прилично.
Они ехали в горы, туда, где у них была назначена встреча. Странно, но
Лизендир вовсе не хотелось покидать город, однако она не возражала, понимая
необходимость этого. Ведь они привлекали слишком много внимания, возбуждали
слишком много любопытства. Леры и люди жили в мире на Чалседоне, но все же
совместного проживания еще не получалось.
Хан и Лизендир не были в интимных отношениях между собой, однако юноша
заметил, что с тех пор, как вернулась Лизендир, между ними возникла новая,
духовная близость. Теперь Лизендир была более мягкой, менее требовательной,
менее уверенной в себе. Иногда своими неожиданными капризами, неожиданными
поворотами в разговоре она напоминала ребенка. Но Хан заметил, что
изменилась не только она, он ощущал перемены в себе.
Дорога, по которой они двигались, была пустынной. Изредка им
встречались на дороге повозки и путники, и эти случайные встречные с
изумлением смотрели на столь странную пару.
Пока они шли. Хан разрабатывал свой план:
- Мы не можем жить в Столице. Совершенно очевидно, что там есть шпионы.
И тем не менее, мы должны жить где-то поблизости, чтобы не прозевать
корабль. Мы могли бы заниматься сельским хозяйством, но ни с^ы, ни я не
обладаем достаточными познаниями для этого. Я полагаю, что было бы лучше
заниматься добычей золота в горах. Здесь оно мало ценится, но прокормиться
этим можно. Пищу можно покупать на окраинах города.
- А что если корабль так и не появится? - спросила она, с тревогой
глядя на Хана.
Он долго не отвечал, хотя ответ был ему известен. Наконец он заговорил:
- Если так случится, то через-несколько лет ты станешь чьей-то женой.
Войдешь в клан...
Они оба замолчали и долго не говорили после этого.
Вскоре дорога пошла в гору. Еще несколько дней пути - и они увидели две
вершины, к которым направлялись. В последний раз они их видели, когда были
еще в городе. Это было, казалось, несколько лет назад. В этом мире долгих
суток и отсутствия времен года время искажалось.
Они свернули с дороги и поехали через рощу, отыскивая место, пригодное
для стоянки. К своему удивлению, они скоро наткнулись на заброшенную хижину.
Она была небольшая, но довольно крепкая и не лишенная некоторого комфорта.
Вблизи, по песчаному руслу, протекал ручеек. В песке поблескивали крупинки
золота. По всему было видно, что тот, кто построил эту хижину, давно покинул
эти места.
Хан предположил, что здесь был один из первых поселенцев, который решил
добывать золото. Но этот промысел на Чалседоне не был прибыльным - ведь
золота здесь было много, и ценилось оно только в порту, да и то лишь тогда,
когда прибывали торговые корабли. Так что обогатиться этим здесь было
невозможно. Вероятно, одинокий золотоискатель заболел и, не имея помощи,
умер. Лизендир согласилась с этой версией, но добавила:
- Я не боюсь, что он вернется. Совершенно ясно, что здесь давно никто
не живет. Он ушел - или умер - много лет назад. К тому же мы не знаем,
сколько лет назад заселен Чалседон. Я думала, что совсем недавно, но
кажется, что это не так.
- Да. Даже в той деревушке леров, где я жил, никто не знает общий язык.
Это не значит, что они забыли его - память у леров очень хорошая - нет, они
его просто не изучали.
- Ты говоришь такое, о чем я не рискну даже подумать.
- О, посуди сама. Нас послали сюда, ничего не объяснив. Дальше: Хетрус
был главой людей на той встрече. А кто был главным у леров? Разумеется, не
ты - ты слишком молода. И не Вальваркой, и не Линкуриан. И не тот, кого
мысчитаем шпионом и который стремился уничтожить нас. Кто же остается?
Дефтерхард Сирт. Кто она, и что она знает?
- Дефтерхард Сирт - старая и мудрая женщина. Но кроме этого, я ничего о
ней не знаю. Скоро ее возведут в ранг мудреца, и она будет пятнадцатым из
них. Сейчас их четырнадцать.
- Значит, мы просто открыли дверь на эту планету, но куда идти дальше,
мы не знаем.
Следующие несколько дней они старались сделать хижину, пригодной для
обитания. В часы отдыха они исследовали окрестности. В одну из этих
экспедиций, вблизи истока ручья, Лизендир нашла скелет. Она внимательно
исследовала его и объявила, что это человек, а не лер. У леров отсутствуют
зубы мудрости. Хан не был суеверен, но ему все же было не по себе. Лизендир
же, напротив, сочла это добрым предзнаменованием. Настроение ее заметно
улучшилось. Хан был удивлен этим.
- Это хороший знак, - сказала она. - Я потом объясню. Хан приготовился
слушать, думая, что это будет долгий разговор. Он начал подозревать, что
общество леров потому так статично, что леры тратят всю энергию на
производство следующего поколения и сохранение его для будущего. Лизендир
продолжала:
- Ты знаешь, что после того, как у лера появились дети и он вырастил
их, он становится свободен и может делать все, что хочет. Многие выбирают
одиночество. И когда такой лер чувствует, что конец близок, он делает над
собой цанзираф. Иногда он выживает - и это означает, что время его еще не
пришло. Иногда лер умирает, и так избавляется от всех проблем. При этом он
остается лежать там, где упал. Мы не хороним своих мертвых - они
распоряжаются собой сами. Такова наша высшая религия. Тело возвращается
земле. Найти скелет -это хороший знак, так как это значит, что кто-то
успешно завершил свой жизненный путь.
- Но это же скелет человека, а не лера. И он не был удовлетворен
жизнью; Скорее всего, он спятил тут.
Она отмахнулась от его возражения:
- Ну и что? Подумай сам, разве может человек, живущий в мире с самим
собой, путешествовать в космосе, а затем уйти в необитаемую пустыню? Я знаю,
что такое страсть к золоту. Но даже и она не может изменить природу
человека. Ты можешь жить один? Нет, скажешь ты и приведешь тысячу причин: ты
молод, ты хочешь жить в обществе, иметь подруг, друзей... Я знаю, потому что
чувствую то же самое. Я не могла бы жить одна. - Она замолчала, задумалась.
Затем продолжала: - Может быть, он был жаден и неудовлетворен. Но раз он
остался здесь, значит, он сумел заглянуть в себя: люди иногда тоже умеют это
делать, хотя и не так часто, как мы. В противном случае он не остался бы
здесь, он вернулся бы в город, чтобы умереть там.
Хан был вынужден признать, вне зависимостиот того, хороший это знак,
другие кланы или начинать новые кланы, под новыми именами. Но с нами так не
случилось.
- Да, я понимаю.
- Это прекрасно. А теперь вернемся к тебе.
Хан ответил не сразу. Что говорить? Он не знал, что с кораблем, где
Лизендир, что будет с его миссией. Дрожь прошла по его телу.
- О, у меня долгий рассказ. Я больше буду спрашивать, чем отвечать.
- Ага! - воскликнул Дарденглир. - Я вижу, ты ученик мудреца-лера.
- Нет, нет. Почему ты так решил?
- Потому что мудрецы всегда спрашивают и никогда не отвечают. Разве не
потому их считают мудрецами? - Он рассмеялся.
Хан почувствовал себя идиотом. Он - член высокоразвитой человеческой
цивилизации, которая простиралась в галактике на огромное пространство,
которая завоевала двадцать пять миров. И тем не менее этот фермер с ребенком
на руках смог в одно мгновение поставить его в тупик. Теперь он понял,
почему люди неохотно вступают в контакт с лерами, хотя они были довольно
миролюбивы. С лерами никогда не будешь чувствовать себя спокойно. Так бы
чувствовал себя неандерталец, внезапно попавший в пещеры кроманьонцев.
- Нет, я не мудрец. Более того, во многом я ощущаю себя дураком.
Впрочем, я расскажу вам все, когда вы соберетесь все вместе. Я расскажу, что
я могу делать, чтобы оказать вам помощь, и чему могу быстро научиться.
- Прекрасно! Ты ответишь на наши вопросы. А работа? Ее здесь очень
много!
И утром следующего дня Хан вышел на сельскохозяйственные работы - самые
простейшие. Петмириан показала ему, что делать, и он стал собирать бобы и
грузить их на тележки. Конечно, он не мог сравниться в работе с Петмириан,
пальцы которой летали в воздухе, как маленькие птички, но он учился.
К вечеру пошел ленивый дождь, больше похожий на теплый душ, но Хан и
Петмириан забрались в сарай, где уже укрылся Бразингиль,и начали очищать
бобы, которые они успели собрать. К ним забрел Дар-денглир, который немного
поговорил, а затем ушел. Вскоре наступил вечер, дождь кончился, и все леры
пошли к ручью. Они полностью разделись и мыли тело и одежду. Хан
присоединился к ним. Он не был стыдлив, однако ощущал смущение при виде
голых женщин. И разница между людьми и лерами теперь была более заметна.
Дарденглир руководил приготовлением пищи. Это тоже смутило Хана, но он
вспомнил, что в обществе леров принято полное равенство полов, и это
достигало у них крайних пределов.
Когда ужин был готов и все поели, началась беседа. Дарденглир рассказал
Хану несколько анекдотов леров. Вступали в разговор и другие леры. Хан уже
начал присматриваться к ним. Он заметил, что между отдельными лерами
существуют различия, хотя общество в целом было довольно однородным. Одни из
леров обладали чувством юмора, реагировали на шутки других и сами охотно
шутили. Другие совершенно не имели чувства юмора. Например, Петмириан. Она
была небольшая, смуглая и почти все время молчала. Однако глаза ее были
внимательными и вдумчивыми.
Дарденглир был скользким, как теплое масло, хитрым, как змея,
всевидящим и всеслышащим. Если бы он жил в человеческом обществе, он,
несомненно, стал бы дипломатом. Танзернан оказалась довольно легкомысленной,
смешливой девушкой, постоянно поддразнивающей других.
Хан рассказал им свою историю, не скрыв ничего, даже странных отношений
с Лизендир. Они выслушали его и стали задавать вопрос за вопросом,
любопытные, как дети. Когда все было спрошено, они умолкли, глядя в огонь
глазами с огромными зрачками. Теперь стал спрашивать Хан. О налете, о
Воинах, о том, как быстрее пройти к горам севернее Столицы, где будет ждать
его Лизендир.
Они не сказали ничего нового. В той местности, где они жили, грабители
не появлялись. Но они слышали рассказы, видели огни в небе, видели много
метеоритов. И это было все, что они знали.
Они знали те горы, о которых упомянул Хан. Это была самая высокая точка
планеты. По их расчетам, до них было две недели ходьбы, что означало
двадцать восемь земных дней. Хан объяснил, почему ему нужно идти туда. Все
леры выразили недоумение, и Дерденглир объяснил, почему.
- Там же нет ни городов, ни деревень. Там никто не живет, это абсолютно
необитаемая местность. Там тебе даже нечего будет поесть. А если эта
девушка, Лизендир, победит, она будет искать тебя там. После того, как она
тебя не обнаружит, она начнет разыскивать тебя по всей планете и неминуемо
придет сюда. Так что тебе лучше остаться и дожидаться ее здесь. Кроме того,
наверное, для тебя опасно возвращаться а Столицу.
Хану не хотелось допускать даже и мысли о тбм, что Лизендир может
проиграть, но тем не менее он спросил:
- А что, если она погибнет?
Ему ответил Бразингиль, очень серьезно и без тени шутки:
- Тогда ты будешь просто колонистом, как все мы. На Чалседон прилетают
корабли, но крайне редко. Найди силы посмотреть правде в лицо. Если ты
согласен, то мы сходим в ближайшую деревню к людям и подберем для тебя
девушку. Здесь места хватает всем! Живи и расти детей!
Хан не ответил ему. Он не хотел даже думать о таком будущем. Уже
наступил вечер. Один за другим леры расходились, собираясь лечь спать. Хан
пошел спать с маленькой девочкой Химерлин, которой чрезвычайно понравилась
мягкая и теплая борода Хана. Но она лягалась во сне и мешала спать Хану.
Итак, Хан начал жизнь среди изолированных от цивилизации леров.
Погруженные в состояние, которое они называли мудростью незнания, они учили
Хана, терпеливо и непрерывно. Сначала дни протекали медленно, в трудной
работе, но постепенно Хан втягивался в этот неторопливый ритм. Хан сначала
ждал появления Лизендир, но с каждым днем надежды его таяли, как озеро
высыхает под жаркими лучами солнца.
Особое внимание леры уделили обучению Хана синглспичу. Сначала этот
язык показался землянину очень сложным, но постепенно понимание стало
приходить к нему. Это был странный язык, абсолютно правильный, без
каких-либо идиом и эмоциональных выражений. Ноэто можно было понять: это
язык был искусственным.
Он узнал, что Лизендир на этом языке означает "огонь", а "Хан" -
последний, причем это определение как-то связано с водой. С тех пор его
стали называть "Санхан" - "Последняя вода". Каждое слово в синглспиче имело
четыре значения, в зависимости от контекста. И только четыре . слова: "Пан"
- огонь, "Тан" - земля, "Кан" - воздух, "Сан" - вода - имели только одно,
четко определенное значение. Однако Хан не стал выяснять причину этого.
В той деревне не было необходимости что-либо писать. Однако Дарденглир
принес Хану несколько книг, чтобы тот мог познакомиться с письменностью
леров. Хану показалось, что каждое слово обозначается одним знаком. Примерно
то же самое, насколько можно вспомнить, было и в древней китайской
письменности.
Хан учился и работал, делая все, что требовалось делать на ферме. И
если бы не мысли о Лизендир, эта жизнь была бы ему вполне по душе:
спокойная, размеренная, полная смысла. Правда, он прекрасно понимал, что он
здесь чужой и не может оставаться вечно среди леров. И ему хотелось
оказаться среди своих. Ему хотелось любви я секса. Даже вечерние купания
среди голых девушек вовсе не помогали ему усмирять требования плоти.
Он потерял счет времени, но был уверен, что прошло много дней. Хан уже
настолько овладел языком, что мог общаться с лерами без помощи Дарденглира.
Однако Лизендир все не появлялась. Поэтому он сказал Дарденглиру, что ему
пора уходить, хотя ему совсем не хочется этого. Было решено, что он с
Дарденглиром и Бразингилем пойдут на местный рынок, а затем он вернется в
свое время и в свой мир. Леры были честны с ним, и хотя они раньше
уговаривали его остаться, и даже обещали подыскать ему девушку, они
согласились, что Хан принял мудрое решение. Они предложили ему часть
вырученных на рынке денег, так как он много сделал для них. Сначала Хан
отказывался, но затем согласился. Началась подготовка к отправлению.
Через несколько дней, на рассвете, Хан, Дарденглир и Бразингиль
нагрузили повозку и, распрощавшись со всеми, покинули деревню. Повозку
тащили четверо животных, похожих на огромных волов. Ехали они по извилистой
тропе, огибающей холмы. Это была единственная дорога из деревни.
Спали они по очереди. Причем, пока один спал, другой правил повозкой, а
третий следил за окрестностями. Хан поинтересовался, зачем это, что грозит
им? И Бразингиль рассказал, что ходят слухи о злобных привидениях, жестоких
бандитах, страшных хищниках. Однако за все время пути они не встретили
ничего подобного. Только были слышны щорохи в ночном лесу да отдаленные
крики. Ничего больше, страна казалась пустыней. Да, на Чалседоне
действительно было много места. Его хватило бы на всех.
На пятый день пути они прибыли в город, где устраивался рынок. Город
назывался Ховзар, но Дарденглир рассказал, что это старый город людей, и
раньше он назывался Базар Хобба. Теперь здесь живут леры, и назвали они
город по-своему.
Базар Хобба служил центром торговли этого района, здесь происходил
обмен продуктами. Дарденглир очень возбудился при подъезде к городу. Он даже
выкрикнул: "Назад, к цивилизации!" - и начал барабанить по крыше повозки.
Бразингиль явно недолюбливалэтот город, потому что он бормотал что-то сквозь
зубы. Хану удалось расслышать только "скопище воров и шакалов". Бразингиль
исподлобья смотрел на улицы, по которым они проезжали.
Хану город показался чрезвычайно старым. Он состоял из деревянных
угловатых домов с острыми крышами, которые служили, видимо, просто для
украшения, так как здесь не бывало сезонов сильных дождей.
Улицы были вымощены булыжниками, выкрашенными в яркий цвет.
Неизвестно, были ли здесь воры или нет, но торговали леры весьма
выгодно. И большую помощь оказывал им Хан, который уже недурно говорил на
синглспиче, хотя и с сильным акцентом. Навыки коммерсанта оказались не
лишними в торговле с местными перекупщиками, постоянно имевшими дело только
с фермерами, которых легко было обдурить. К вечеру они распродали все свои
товары и нагрузили повозку тем, что им было нужно.
После подсчета выручки леры предложили Хану половину. Хан начал
отказываться, говоря, что с него достаточно и пятой доли. Однако Дарденглир
заявил, что клан считается как одно лицо, и его долю разделить нельзя. В
конце концов Хан был вынужден согласиться, и после дележа они пошли в
ресторан, из дверей которого валил дым и пахло чем-то жареным. Хан уже
забыл, когда в последний раз ел жареное мясо. Леры ели мало мяса. Но не
потому, что они были вегетарианцами, а потому, что животный белок усваивался
гораздо хуже, чем растительный. Да, Хану казалось, что он живет среди леров
уже много лет, хотя на самом деле прошло не больше стандартного полугода.
В ресторане они заказали еду, взяли три кружки пива и уселись за
столик. На планету спускался вечер, и они сидели и ели, изредка наполняя
свои кружки. От мяса осталось уже совсем немного, когда Хан заметил в углу
чью-то фигуру. Он посмотрел сквозь пыль и сгущавшуюся темноту. Это была
Лизендир.
Он вскочил, торопливо извинился и бросился к ней. Она была совсем не в
себе и не видела Хана, пока тот не подошел совсем близко. Хан видел, что она
измучена, истощена, и руки свои держала она как-то странно, как будто в
ладонях у нее были горячие угли или сверхнежные цветы. Не обращая внимания
ни на кого, Хан тронул ее за плечо и раскрыл объятия. Она упала в руки Хана,
спрятала голову на его груди и прижималась к нему, как дитя. Наконец она
отпустила его и выпрямилась. Глаза ее были красными, но слез в них не было.
Разговаривать сейчас они не стали.
Хан повел ее к столу, где для девушки немедленно приготовили место и
блюдо с жареным мясом. Пока она ела, Хан представил ее. Ела Лизендир очень
медленно и осторожно, но к концу вечера перед ней стояли три пустых тарелки
из-под мяса, две из-под овощей и три пустые кружки пива. Она почти не
говорила, лишь изредка кивая в ответ на отдельные замечания. Она удивленно
поднимала брови, слыша, как Хан бегло говорит на синглспиче.
Наконец с пищей было покончено. Все четверо немного поговорили, а затем
Дарденглир и Бразингиль отправились спать, сказав, что им нужно завтра рано
отправляться в дорогу. Хан и Лизендир остались одни. Она сидела тихо, глядя
в никуда, погруженная в свои мысли. Глаза ее затуманились и затем закрылись.
Она откинулась на спинку грубого кресла. Хан оплатил счет, поднял ее и понес
в комнату. Девушка была легка, как перышко.
Она проспала три дня. Спала она очень глубоко, и только по ее дыханию
можно было сказать, что она еще жива. Пока она спала, Хан промыл и смазал ее
раны и царапины. Помогал ему в этом аптекарь, живший в соседнем доме.
Постепенно краска вернулась на ее кожу, а мышцы стали более упругими. К
вечеру третьего дня она проснулась.
Долго она ничего не говорила и лишь смотрела в окно, выходящее на
площадь, где располагался базар и где торговали люди и леры. Она видела
перед собой сцену, которой по меньшей мере десять тысяч лет. Наконец она
заговорила.
- Ты, наверное, сам понял, что я проиграла, и это стоило нам корабля.
- Сказать по правде, меня больше беспокоило твое состояние, а не
корабль.
- Ты очень добр. Но, увы, корабля у нас нет. Но он вернется сюда. Нас
могут взять в плен, а если не найдут, то мы навсегда останемся здесь. Кроме
того, я теперь калека.
Она вытянула руки вперед. Кисти ее распухли, и Хан ощутил, как в нем
шевельнулась острая жалость - обе кисти ее были сломаны.
- Да. Вот так.
После этого она снова надолго замолчала. Но постепенно она начала
говорить, и Хан узнал, что же произошло.
После того, как Хан улетел, она начала охотиться за Хатингаром,
стараясь поймать его в ловушку. И это ей удалось. Она даже обезоружила его,
но не воспользовалась пистолетом. А затем Хатингар застал ее врасплох И
сломал ей кисти. Нечеловеческим усилием ей удалось вырваться от него. Но
оназнала, что теперь ей пришел конец. Она не сможет убить его. Поэтому при
первой же возможности она покинула корабль с помощью спасательной гондолы.
Хатингар не воспрепятствовал ей. Он понимал, что Лизендир не выживет.
Однако она выжила. Она приземлилась где-то на западе, в необитаемой
дикой степи. Пищевые концентраты оказались для нее неподходящими. Или в пище
было что-то лишнее, или чего-то не хватало. И она начала охотиться, хотя для
нее, с ее сломанными кистями, это было трудным делом. Черви, корни, листья,
плоды, мелкие животные - вот что было ее пищей. И, наконец, она добралась до
одинокой деревушки, гдеуслышала рассказ о потерпевшем крушение космопилоте,
который некоторое время жил здесь. Она не стала ждать, а сразу отправилась в
путь, идя напрямик, чтобы сократить расстояние. К тому времени, как она
добралась до города, на уже полностью выдохлась. Ведь ей пришлось пройти по
бездорожью почти полторы тысячи миль. Однако она прошла их и выдержала,
несмотря на плохую пищу. Под конец она сказала:
- Больше я ничего не узнала. У Хатингара мне ничего не удалось
выяснить. Я даже думаю, что это не настоящее его имя. Но мы проиграли. И нам
нужно улетать с планеты, как только появится возможность. Люди знают, что мы
оба живы, и когда Хатингар вернется сюда, он не оставит нас в покое. -
Впервые Хан услышал от нее признание в поражении и страх.
Она приподняла простыни и посмотрела на свое обнаженное тело. Оно было
чистым. Раны промыты и смазаны, некоторые уже совсем. затянулись, и остались
только небольшие шрамы.
- Это ты сделал?
- Да. Тебе пришлось много перенести. Я думал, что лучше я позабочусь о
тебе, чем кто-нибудь из посторонних. Я и сейчас плохо знаю твой народ, но
все же гораздо лучше, чем тогда, когда мы встретились с тобой впервые.
Он говорил на ее языке и, запинаясь и спотыкаясь, рассказал ей все, что
произошло с ним за время их разлуки. Наконец он закончил.
Она внимательно слушала и затем сказала:
- Да, ты многое узнал, многое понял. Хотя у тебя ужасный акцент, мне
приятно слушать тебя.
Она протянула к нему руки, крепко обняла его. Хан был смущен таким
внезапным всплеском эмоций у Лизендир. Это было нетипично для нее. Видимо,
долгие лишения вконец ослабили ее волю и умение владеть собой.
Она поняла, о чем думает Хан.
- Я была одна, абсолютно одна. Никогда раньше я не была так одинока. У
меня перед глазами всплывали воспоминания. Старые друзья, старые любимые.
Ты. И вот я нашла тебя. И теперь ты не просто человек, ты говоришь на моем
языке, ты лечишь меня, моешь мое тело. Теперь нам осталось только вместе
лечь в постель, и тогда ты станешь самым близким для меня, и я даже смогу
назвать тебе свое имя, которое знают только мои самые близкие друзья.
Он позволил ей выговориться, и она постепенно снова погрузилась в
размышления. Хан поднялся, покопался в гардеробе и нашел одежду, которую
купил для Лизендир. Одежда была украшена вышитыми цветами и листьями.
- Я знаю, что это не твой стиль, Лизендир, но я решил, что эта одежда
не привлечет ничьего внимания, когда мы отправимся в путь. Может быть, тебя
примут за местную. Впрочем, такая пара, как мы с тобой, не может не привлечь
к себе внимания.
Она откинула голову, расхохоталась. Затем резко замолчала. Она снова
стала сама собой, приобрела уверенность.
- Так что мы будем делать?
- Я знаю, что вероятность появления корабля здесь чрезвычайно мала.
Вряд ли мы сможем покинуть Чалседон в обозримом будущем. Наш "Палленбер" был
первым кораблем, прилетевшим сюда после Ефрема. Чалседон слишком далек от
грузовых линий. Но нам все равно не остается ничего другого, как дожидаться
корабля.
- Где?
- Я думаю, что лучше всего в горах, где мы договаривались встретиться.
- Да. Мы не можем ждать корабля в Столице, но в горах нам пока ничего
не грозит. У нас нет другого выхода, пока я в таком состоянии. Нам нужно
выиграть время.
- А если мы не дождемся корабля, Лизендир?..
Он не закончил. Он хорошо знал, что будет тогда. Им придется идти
каждому своим путем, путем своего народа. Что-то неопределенное
сформировалось в их отношениях.
- Я знаю. - Это было все, что она ответила ему.
Хан и Лизендир оставались в гостинице несколько дней, чтобы Лизендир
смогла восстановить силы для путешествия. В пути ее руки зажили, хотя и не
полностью восстановили свои функции. Видимо, такими они и останутся до конца
жизни. Лизендир больше не создавала ситуаций, могущих привести к интимным
отношениям, да Хан и сам старался избегать их.
Они отправились в путь, погрузив продовольствие, купленное Ханом, на
вьючное животное. Это животное, меньшего размера, чем те, что тащили повозку
с товарами на рынок, обладало весьма своенравным характером.
Ни Лизендир, ни Хан не имели опыта в обращении с животными, но
постепенно им удалось заставить упрямца делать то, что они хотят. Однако
поначалу он доставил им немало хлопот. Лизендир в ярости даже сказала Хану:
"От него, по крайней мере, будет польза. Когда у нас кончатся запасы, мы
сможем съесть его!"- и вол по тону замечания понял, что ничего хорошего его
не ждет. Он поднял голову, опустил уши и с тех пор стал вести себя более или
менее прилично.
Они ехали в горы, туда, где у них была назначена встреча. Странно, но
Лизендир вовсе не хотелось покидать город, однако она не возражала, понимая
необходимость этого. Ведь они привлекали слишком много внимания, возбуждали
слишком много любопытства. Леры и люди жили в мире на Чалседоне, но все же
совместного проживания еще не получалось.
Хан и Лизендир не были в интимных отношениях между собой, однако юноша
заметил, что с тех пор, как вернулась Лизендир, между ними возникла новая,
духовная близость. Теперь Лизендир была более мягкой, менее требовательной,
менее уверенной в себе. Иногда своими неожиданными капризами, неожиданными
поворотами в разговоре она напоминала ребенка. Но Хан заметил, что
изменилась не только она, он ощущал перемены в себе.
Дорога, по которой они двигались, была пустынной. Изредка им
встречались на дороге повозки и путники, и эти случайные встречные с
изумлением смотрели на столь странную пару.
Пока они шли. Хан разрабатывал свой план:
- Мы не можем жить в Столице. Совершенно очевидно, что там есть шпионы.
И тем не менее, мы должны жить где-то поблизости, чтобы не прозевать
корабль. Мы могли бы заниматься сельским хозяйством, но ни с^ы, ни я не
обладаем достаточными познаниями для этого. Я полагаю, что было бы лучше
заниматься добычей золота в горах. Здесь оно мало ценится, но прокормиться
этим можно. Пищу можно покупать на окраинах города.
- А что если корабль так и не появится? - спросила она, с тревогой
глядя на Хана.
Он долго не отвечал, хотя ответ был ему известен. Наконец он заговорил:
- Если так случится, то через-несколько лет ты станешь чьей-то женой.
Войдешь в клан...
Они оба замолчали и долго не говорили после этого.
Вскоре дорога пошла в гору. Еще несколько дней пути - и они увидели две
вершины, к которым направлялись. В последний раз они их видели, когда были
еще в городе. Это было, казалось, несколько лет назад. В этом мире долгих
суток и отсутствия времен года время искажалось.
Они свернули с дороги и поехали через рощу, отыскивая место, пригодное
для стоянки. К своему удивлению, они скоро наткнулись на заброшенную хижину.
Она была небольшая, но довольно крепкая и не лишенная некоторого комфорта.
Вблизи, по песчаному руслу, протекал ручеек. В песке поблескивали крупинки
золота. По всему было видно, что тот, кто построил эту хижину, давно покинул
эти места.
Хан предположил, что здесь был один из первых поселенцев, который решил
добывать золото. Но этот промысел на Чалседоне не был прибыльным - ведь
золота здесь было много, и ценилось оно только в порту, да и то лишь тогда,
когда прибывали торговые корабли. Так что обогатиться этим здесь было
невозможно. Вероятно, одинокий золотоискатель заболел и, не имея помощи,
умер. Лизендир согласилась с этой версией, но добавила:
- Я не боюсь, что он вернется. Совершенно ясно, что здесь давно никто
не живет. Он ушел - или умер - много лет назад. К тому же мы не знаем,
сколько лет назад заселен Чалседон. Я думала, что совсем недавно, но
кажется, что это не так.
- Да. Даже в той деревушке леров, где я жил, никто не знает общий язык.
Это не значит, что они забыли его - память у леров очень хорошая - нет, они
его просто не изучали.
- Ты говоришь такое, о чем я не рискну даже подумать.
- О, посуди сама. Нас послали сюда, ничего не объяснив. Дальше: Хетрус
был главой людей на той встрече. А кто был главным у леров? Разумеется, не
ты - ты слишком молода. И не Вальваркой, и не Линкуриан. И не тот, кого
мысчитаем шпионом и который стремился уничтожить нас. Кто же остается?
Дефтерхард Сирт. Кто она, и что она знает?
- Дефтерхард Сирт - старая и мудрая женщина. Но кроме этого, я ничего о
ней не знаю. Скоро ее возведут в ранг мудреца, и она будет пятнадцатым из
них. Сейчас их четырнадцать.
- Значит, мы просто открыли дверь на эту планету, но куда идти дальше,
мы не знаем.
Следующие несколько дней они старались сделать хижину, пригодной для
обитания. В часы отдыха они исследовали окрестности. В одну из этих
экспедиций, вблизи истока ручья, Лизендир нашла скелет. Она внимательно
исследовала его и объявила, что это человек, а не лер. У леров отсутствуют
зубы мудрости. Хан не был суеверен, но ему все же было не по себе. Лизендир
же, напротив, сочла это добрым предзнаменованием. Настроение ее заметно
улучшилось. Хан был удивлен этим.
- Это хороший знак, - сказала она. - Я потом объясню. Хан приготовился
слушать, думая, что это будет долгий разговор. Он начал подозревать, что
общество леров потому так статично, что леры тратят всю энергию на
производство следующего поколения и сохранение его для будущего. Лизендир
продолжала:
- Ты знаешь, что после того, как у лера появились дети и он вырастил
их, он становится свободен и может делать все, что хочет. Многие выбирают
одиночество. И когда такой лер чувствует, что конец близок, он делает над
собой цанзираф. Иногда он выживает - и это означает, что время его еще не
пришло. Иногда лер умирает, и так избавляется от всех проблем. При этом он
остается лежать там, где упал. Мы не хороним своих мертвых - они
распоряжаются собой сами. Такова наша высшая религия. Тело возвращается
земле. Найти скелет -это хороший знак, так как это значит, что кто-то
успешно завершил свой жизненный путь.
- Но это же скелет человека, а не лера. И он не был удовлетворен
жизнью; Скорее всего, он спятил тут.
Она отмахнулась от его возражения:
- Ну и что? Подумай сам, разве может человек, живущий в мире с самим
собой, путешествовать в космосе, а затем уйти в необитаемую пустыню? Я знаю,
что такое страсть к золоту. Но даже и она не может изменить природу
человека. Ты можешь жить один? Нет, скажешь ты и приведешь тысячу причин: ты
молод, ты хочешь жить в обществе, иметь подруг, друзей... Я знаю, потому что
чувствую то же самое. Я не могла бы жить одна. - Она замолчала, задумалась.
Затем продолжала: - Может быть, он был жаден и неудовлетворен. Но раз он
остался здесь, значит, он сумел заглянуть в себя: люди иногда тоже умеют это
делать, хотя и не так часто, как мы. В противном случае он не остался бы
здесь, он вернулся бы в город, чтобы умереть там.
Хан был вынужден признать, вне зависимостиот того, хороший это знак,