Страница:
- самый лучший в мире?" Не существует такой вещи, как лучший или просто
хороший ход вне конкретной ситуации в игре и личности противника. То же
самое верно для человеческой жизни. Не следует искать абстрактного смысла
жизни. У каждого есть свое особое призвание или миссия, конкретное
предназначение в жизни, которое требует выполнения. Во всем этом ему нет
замены, и его жизнь не может быть прожита заново. Таким образом, задача
каждого уникальна, как и его специфическая возможность ее выполнить.
Так как каждая ситуация в жизни представляет собой вызов человеку,
ставя задачу, которую ему надо решить, вопрос о смысле жизни следует
повернуть в обратном направлении. В конечном итоге, не человек должен
задавать этот вопрос; напротив. он должен признать, что спрашивают его.
Одним словом, это жизнь задает человеку вопрос, и он может ответить только
одним способом - отвечая за свою собственную жизнь, взяв на себя
ответственность за свои поступки. Итак, логотерапия видит в ответственности
саму сущность человеческого существования.
Сущность существования
Это подчеркивание особого значения ответственности отражено в
категорическом императиве логотерапии: "Живите так, как будто вы живете уже
второй раз, и как будто вы совершили в первый раз ту же ошибку, которую
собираетесь совершить сейчас!" Мне кажется, что этот принцип, как никакой
другой, способен пробудить в человеке чувство ответственности; сначала он
позволяет вообразить, что настоящее - это прошлое, а потом - что прошлое еще
можно изменить и исправить. Такая инструкция ставит его лицом к лицу перед
конечностью жизни, а также перед окончательностью того, что он делает со
своей жизнью и с собой.
Логотерапия старается помочь пациенту полностью осознать свою
собственную ответственность; поэтому она должна оставить за ним выбор - за
что, перед чем, или перед кем он считает себя ответственным. Вот почему
логотерапевт в наименьшей степени из всех психотерапевтов склонен навязывать
свои оценочные суждения пациентам - он никогда не позволит пациенту
возложить на врача ответственность за свои решения.
Итак, это дело пациента - решать, как он будет понимать задачу своей
жизни, неся ответственность перед обществом или своей собственной совестью.
Многие люди считают, что несут ответственность и перед высшим существом; они
не воспринимают свою жизнь лишь через возложенные на них задачи, но и несут
в душе образ руководителя, возложившего на них эти задачи.
Логотерапия - это не учение и не проповедь. Она так же далека от
логических рассуждений, как и от моралистических увещеваний. Образно говоря,
логотерапевт скорее играет роль глазного врача, чем художника. Художник
старается передать нам картину мира, как он ее видит; офтальмолог старается
дать нам возможность увидеть мир своими глазами. Роль логотерапевта состоит
в расширении и прояснении поля зрения пациента, чтобы он смог увидеть и
осознать весь спектр потенциального смысла.
Провозглашая, что человек отвечает за потенциальный смысл своей жизни и
его реализацию, я хочу подчеркнуть, что истинный смысл жизни надо найти во
внешнем мире, а не внутри человека и его собственной души, как в какой-то
замкнутой системе. Я дал определение этой существенной характеристике "выйти
за пределы себя " (self-transcedence). Она указывает, что бытие человека
всегда направлено к чему-то или кому-то иному, чем он сам - будь это смысл,
который надо осуществить, или другой человек, с которым надо встретиться.
Чем больше человек забывает себя - отдавая себя служению важному делу или
любви к другому человеческому существу - тем более он человечен и тем более
он реализует себя. То, что называют самореализацией, не должно быть целью,
по той простой причине, что чем больше за ней гонишься, тем вернее ее можно
упустить. Другими словами, самореализация возможна как побочный эффект
"выхода за свои пределы".
Итак, мы показали, что смысл жизни все время меняется, но никогда не
исчезает. Согласно логотерапии, мы можем обнаружить этот смысл на трех
разных направлениях: (1) занимаясь творчеством или работой, или совершая
подвиг; (2) переживая нечто или встретив кого-то; (3) заняв достойную
позицию по отношению к неизбежному страданию. Первое направление, путь
достижений и свершений, не нуждается в объяснениях; второе и третье требуют
уточнения.
Второй путь нахождения смысла жизни - это переживания, познание чего-то
- доброты, истины и красоты, природы и культуры, и наконец - познание
другого человеческого существа в его предельной уникальности, единственности
- полюбив его.
Смысл любви
Любовь - это единственный способ понять другое человеческое существо в
глубочайшей сути его личности. Никто не может полностью понять саму сущность
другого человеческого существа, если он не будет его любить. Любовь придает
нам способность увидеть особенности и самые существенные черты любимого
человека, и даже больше - увидеть его еще не реализованный потенциал. Более
того, своей любовью любящий человек помогает любимому реализовать этот
потенциал. Заставив любимого осознать, чем он может стать, можно помочь ему
осуществить свои возможности.
В логотерапии любовь не интерпретируется как простой эпифеномен
(вторичное явление) сексуальных побуждений и инстинктов в смысле так
называемой их сублимации. В норме секс - это способ выражения любви. Секс
оправдан, даже освящен постольку, и только в той мере, в какой он является
средством любви. Итак, любовь не рассматривается как простой побочный эффект
секса; скорее секс - это способ выразить ощущение той предельной близости,
которая называется любовью.
Третий путь найти смысл жизни - через страдание.
Смысл страдания
Мы не должны забывать, что найти смысл жизни можно и тогда, когда мы
находимся в безнадежной ситуации, во власти судьбы, изменить которую
невозможно. Именно тогда предоставляется возможность проявить качества, на
которые способен только человек - превратить личную трагедию в триумф,
превратить приговор судьбы в подвиг. Когда мы больше не в состоянии изменить
ситуацию, такую как неизлечимая болезнь, от нас требуется изменить себя.
Я приведу яркий пример: однажды пожилой врач-терапевт стал советоваться
со мной по поводу своей тяжелой депрессии. Он не мог справиться с горем по
поводу смерти жены, умершей два года назад, которую он любил больше всего на
свете. Как я могу ему помочь? Что я должен ему сказать? Я воздержался от
прямых утешений, а вместо этого спросил: "Что было бы, доктор, если бы вы
умерли первым, и вашей жене суждено было бы пережить вас?" "О, - сказал он.
- Для нее это было бы ужасно; она бы так страдала!" Я ответил: "Вот видите,
доктор, такое страдание ее миновало, и это вы избавили ее - ценой того, что
пережили ее и оплакиваете ее." Он не сказал ни слова, только пожал мне руку
и вышел из кабинета. В какой-то мере страдание перестает быть страданием в
тот момент, когда оно обретает смысл - смысл жертвоприношения.
Конечно, это не было терапией в прямом значении слова: во-первых, его
отчаяние не было болезнью; во-вторых, я не мог изменить его судьбы,
воскресить его жену. Но в этот момент мне удалось изменить его отношение к
неумолимой судьбе, и он по крайней мере смог увидеть смысл в своем
страдании. Это один из основных принципов логотерапии: главное стремление
человека не к тому, чтобы получить удовольствие или избежать боли, а к тому,
чтобы увидеть смысл своей жизни. Вот почему человек готов даже страдать,
если он уверен, что в его страдании есть смысл.
Я только обязательно должен уточнить, что страдание ни в коем случае не
является необходимым, чтобы найти смысл. Я лишь настаиваю, что смысл
возможен даже несмотря на страдания - разумеется, если страдание неизбежно.
Если же, однако, его можно избежать, то как раз имело бы смысл
устранить его причину, будь она психологической, биологической или
политической. Страдание без необходимости - это мазохизм, а не героизм.
Ныне покойная Эдит Вайскопф-Джоэлсон, профессор университета штата
Джорджия, заявила в своей статье о логотерапии: "Наша теперешняя философия
душевной гигиены придает большое значение принципу, что человек обязан быть
счастлив, что несчастья - это признак неумения жить. Такая система ценностей
приводит к тому, что гнет несчастья, которого нельзя избежать, еще
усиливается чувством ложной вины за свое несчастье." А в другой статье она
выразила надежду, что логотерапия сможет противодействовать некоторым
нездоровым тенденциям в культуре Соединенных Штатов, где у неизлечимого
страдальца есть очень мало возможности гордиться своим страданием и ощущать
его как облагораживающий, а не унижающий фактор. "Поэтому он не только
несчастен, но еще и стыдится быть несчастным."
Бывают ситуации, в которых человек лишен возможности заниматься работой
или наслаждаться жизнью; но что никогда нельзя исключить, так это
неизбежность страдания. Если человек принял вызов и готов страдать
мужественно, он сохраняет смысл жизни до последнего момента, буквально до
конца жизни. Другими словами, смысл жизни безусловен (не связан ни с какими
условиями), потому что он включает даже потенциальный смысл неустранимого
страдания.
Я хочу вернуться к тому, что было, наверное, самым глубоким моим
переживанием в концентрационном лагере. Шансы на выживание там были не более
чем 1:28, что легко проверить точной статистикой. Не было ни малейшей
вероятности, что мне удастся спасти рукопись моей первой книги, спрятанную в
подкладке куртки по прибытии в Освенцим. Мне пришлось испытать и превозмочь
потерю моего первого духовного дитяти. Казалось, что после меня никого и
ничего не останется - ни физического, ни духовного ребенка. И я очутился
перед вопросом - не лишена ли в таких обстоятельствах моя жизнь всякого
смысла.
Я не сразу заметил, что ответ на этот вопрос, над которым я так
страстно бился, для меня уже приготовлен. Это произошло, когда мне пришлось
отдать свою одежду и получить взамен поношенное тряпье узника, отправленного
в газовую камеру сразу по прибытии в Освенцим. Я нашел в кармане куртки
листок, вырванный из еврейского молитвенника и содержащий самую важную
еврейскую молитву, Шма Исраэль. Была ли возможность истолковать такое
"совпадение" иначе, чем вызов судьбы: попытаться жить согласно моим мыслям,
а не просто излагать их на бумаге?
Я припоминаю другую ситуацию, немного спустя, когда близкая смерть
казалась неминуемой. Однако в этой критической ситуации мои мысли отличались
от мыслей большинства моих товарищей. Их мучил вопрос: "Выживем ли мы в
лагере? Если нет, то все это страдание не имеет смысла." Вопрос, занимавший
меня: "Имеет ли все это страдание, эта смерть вокруг нас, смысл? Если не
имеет, то, по конечному счету и выживание лишено смысла: ведь жизнь, смысл
которой зависит от такой непредсказуемо случайной вещи,
как спасение, в конечном итоге ничего не стоит."
Мета-клинические проблемы
("Мета" - здесь выходящие за рамки, около-клинические.)
В наше время психиатр все чаще сталкивается с пациентами, которые
приходят к нему с чисто человеческими проблемами, а не с невротическими
симптомами. Некоторые из тех, кто нынче обращается к психиатру, раньше
пришли бы к священнику, пастору или раввину. Теперь они часто не доверяются
священнослужителю, а вместо этого ставят перед врачом такие вопросы, как: "В
чем смысл моей жизни?"
Логодрама
Я хочу привести следующий пример: однажды, после попытки самоубийства,
в мое отделение попала женщина, у которой умер одиннадцатилетний сын. Доктор
*** предложил ей присоединиться к терапевтической группе, с которой он
проводил психодраму, и мне случилось зайти в комнату, где это происходило.
Она рассказывала свою историю. После смерти мальчика она осталась одна со
старшим сыном, инвалидом, страдающим последствиями детского церебрального
паралича. Бедняга был прикован к инвалидной коляске. Однако его мать
восстала против своей судьбы. Но когда она попыталась совершить двойное
самоубийство - вместе с ним, - именно он, ее сын-калека, не дал ей это
сделать: ему хотелось жить! Для него жизнь имела смысл, а для матери - нет!
Как мы могли помочь его матери понять, что ее жизнь тоже еще имеет
смысл?
Импровизируя, я принял участие в беседе и стал задавать вопросы другой
женщине из группы. Я спросил, сколько ей лет. Она ответила: "Тридцать." Я
возразил: "Нет, вам сейчас не тридцать, вам сейчас восемьдесят и вы лежите
на смертном одре. И вот вы смотрите назад на свою жизнь, которая была
бездетной, но отмеченной финансовыми успехами и общественным признанием." Я
предложил ей вообразить, что она должна чувствовать при этом. Ее ответ (как
и весь сеанс) был записан на пленку, и я процитирую его в точности: "О, я
вышла замуж за миллионера, и у меня была легкая и богатая жизнь! Я выпила ее
до дна. Я флиртовала с мужчинами, я дразнила их. Но сейчас мне восемьдесят;
у меня нет своих детей. В старости, глядя назад, я не вижу, для чего все это
было; я должна сказать, что я прожила ее зря."
Тогда я предложил матери сына-инвалида точно так же вообразить, что ей
восемьдесят лет и что она вспоминает свою жизнь. Вот что записано на пленке:
"Я хотела иметь детей, и мое желание осуществилось. Один мой мальчик умер;
однако другой, инвалид, попал бы в дом призрения, если бы я не взяла на себя
заботу о нем. Хотя он искалечен и беспомощен, он в конце концов мой сын. И
вот я постаралась дать ему всю возможную полноту жизни." В этот момент она
разразилась слезами и, плача, продолжала: "Что касается меня, я спокойно
могу оглянуться на свою жизнь; ведь я могу сказать, что моя жизнь была полна
смысла, и я очень старалась осуществить его; я сделала все, что смогла - я
сделала все, что смогла для своего сына. Моя жизнь не была неудачной." Глядя
на свою жизнь как будто со смертного одра, она внезапно увидела в ней смысл,
смысл, который включал в себя даже все ее страдания. И к тому же стало ясно,
что даже короткая жизнь, как у ее рано умершего мальчика, может быть так
богата радостью и любовью, что будет содержать больше смысла, чем жизнь,
длившаяся восемьдесят лет.
Вскоре я перешел к другому вопросу, на этот раз обращаясь ко всей
группе.
Может ли обезьяна, которую используют для производства полиомиэлитной
сыворотки и поэтому все время делают пункции. - может ли эта обезьяна понять
смысл своих страданий. Все единодушно ответили - конечно, нет. С ее
ограниченным интеллектом она никогда не сможет проникнуть в человеческий
мир, т.е. единственный мир, в котором смысл страдания может быть понятен.
Тогда я пошел дальше: "А что касается человека? Вы уверены, что мир человека
- это высшая точка эволюции космоса. Разве нельзя представить себе, что есть
еще другое измерение, мир выше человеческого; мир, в котором вопрос об
окончательном смысле человеческого страдания найдет ответ?"
Сверх-смысл
Этот окончательный смысл несомненно находится вне ограниченных
интеллектуальных способностей человека; поэтому в логотерапии мы говорим о
сверхсмысле. От человека требуется вовсе не вытерпеть бессмысленность жизни,
как учат некоторые экзистенциальные философы; а наоборот - смириться со
своей неспособностью понять ее безусловную осмысленность в рациональных
выражениях. Logos глубже логики.
Психиатр, который пытается продвинуться дальше понятия сверх-смысла,
будет рано или поздно посрамлен своими пациентами, как случилось однажды со
мной. Моя шестилетняя дочь спросила меня: "Почему мы всегда говорим, что Бог
добрый?" На что я ответил: "Несколько недель назад, когда ты болела корью,
добрый Бог послал тебе полное выздоровление." Она тут же возразила: "Хорошо,
папа, но не забудь - сначала он послал мне корь."
Однако, если пациент твердо стоит на почве религиозной веры, вполне
допустимо использовать терапевтическое воздействие его религиозных убеждений
для мобилизации его духовных ресурсов. Для этого следует поставить себя на
место пациента. Именно так я поступил, когда ко мне обратился раввин из
Восточной Европы и рассказал свою историю. Он потерял в Освенциме жену и
шестерых детей, а сейчас оказалось, что его вторая жена бесплодна. Я заметил
ему, что рождение потомства не является единственным смыслом жизни, потому
что тогда жизнь потеряла бы смысл сама по себе, а что-нибудь внутренне
бессмысленное не может стать осмысленным через свое воспроизведение. Но
раввин, будучи ортодоксальным евреем, был в отчаянии, что у него нет родного
сына, который прочел бы кадиш над его могилой.
Но я не сдавался, а сделал последнюю попытку. Я спросил его: разве он
не надеется снова увидеть своих детей на небесах? Мой вопрос вызвал приступ
рыданий, и истинная причина его отчаяния выступила наружу: он объяснил, что
его дети, погибшие, как невинные мученики, оказались достойны самого высшего
места на небесах; но сам он, старый и грешный человек, не сможет попасть
туда же. Я возразил: "Рабби, вы ошибаетесь. Смысл того, что вы пережили
своих детей, в том, что годы страданий могут очистить вас от ваших грехов, и
вы можете стать достойным присоединиться к ним на небесах. Разве не сказано
в Псалмах, что Бог хранит все наши слезы? Так что наверно все ваши страдания
не напрасны." Впервые за много лет он нашел утешение в своих страданиях,
взглянув на на них с новой точки зрения, которую я ему открыл.
Преходящесть жизни
Среди вещей, отнимающих у жизни смысл, числятся не только страдания, но
и смерть. Но я никогда не устаю повторять, что единственные преходящие
стороны жизни - ее возможности; но как только они осуществляются, они тут же
превращаются в реальность; они спасены от исчезновения и доставлены в
прошлое; а в прошлом все сохраняется неизменным, и ничто не может быть
безвозвратно утрачено.
Таким образом, конечность нашего существования никоим образом не делает
его бессмысленным. Но она же возлагает на нас особую ответственность за нашу
жизнь. Все зависит от того, насколько мы реализуем возможности, которые по
своей природе преходящи. Человек постоянно совершает выбор из имеющихся в
данный момент возможностей: какая из них будет приговорена к
неосуществлению, и какая будет реализована? Какой выбор - раз и навсегда -
будет сделан, и что останется бессмертным "следом на песке времени"? В
каждый момент человек решает, к добру или ко злу, что будет памятником его
существования.
Разумеется, обычно человек видит только сжатое поле преходящего
мгновения и не замечает полных житниц прошлого, где раз и навсегда собраны
все его деяния, его радости и страдания. Ничего нельзя переделать и ничего
нельзя убрать. Я сказал бы: то, что уже прожито - самый надежный вид бытия.
Логотерапия, помня о неизбежной конечности жизни человека, побуждает
его не к пессимизму, а к активности. Образно говоря, пессимист напоминает
человека, который со страхом и печалью наблюдает, как его настенный
календарь с каждым прошедшим днем делается все тоньше и тоньше. С другой
стороны, человек, активно решающий свои жизненные проблемы, подобен тому,
кто, снимая с календаря очередной листок, делает на нем несколько
дневниковых записей и бережно присоединяет его к предшествующим. Он гордо и
радостно озирает свои богатства, отраженные в этих заметках, и жизнь, уже
прожитую во всей ее полноте. Какое значение для него имеет то, что он уже
состарился? Есть ли у него хоть какой-то повод завидовать окружающим его
молодым, или приходить в ярость оттого, что его юность уже прошла? В чем ему
завидовать молодому человеку? По поводу ожидающих его возможностей
предстоящего ему будущего? "Нет, благодарю вас" - подумает он. "Вместо
возможностей, в моем прошлом уже есть свершения, и не только реальность
выполненной работы и пережитой любви, но и реальность мужественно
перенесесенных страданий. И именно своими страданиями я особенно горжусь -
это те вещи, которые не могут вызвать зависти."
Техника логотерапии
Нельзя успокоить психодинамической интерпретацией естественный страх,
вроде страха смерти; с другой стороны, невротический страх (боязнь открытого
пространства или толпы) не может быть побежден философским пониманием и
логическими доводами. Однако в логотерапии разработана особая техника для
таких случаев. Чтобы понять, что происходит при использовании этой техники,
мы начнем с расстройства, часто наблюдаемого у невротиков - тревожное
предвидение. Для этого состояния характерно, что оно провоцирует именно тот
страх, которого опасается пациент. Например, тот, кто боится смутиться,
входя в большое помещение со множеством людей, действительно более других
склонен краснеть от смущения. В этом контексте можно дополнить поговорку
"Желание - это отец мысли" другой: "Страх - это мать происшествия."
По иронии, как страх вызывает как раз то, чего боишься, точно так же
усиленное намерение мешает человеку достичь того, чего он так хочет.
Такое усиленное намерение, или "чрезмерное стремление", как я это
называю, особенно часто наблюдается в случаях сексуальных неврозов. Чем
больше мужчина пытается демонстрировать свою сексуальную потенцию или
женщина - свою способность испытывать оргазм, тем меньше им это удается.
Удовольствие есть, и должно оставаться, побочным эффектом; оно портится и
разрушается в той степени, в какой оно становится самоцелью.
Кроме излишнего внимания, описанного выше, излишние, или "чрезмерные
сомнения", как это называется в логотерапии, тоже могут быть патогенными
(приводить к болезни). Вот иллюстрирующий это клинический пример. Молодая
женщина пришла ко мне с жалобой на фригидность. В детстве она испытала
сексуальные домогательства со стороны отца. Однако мы легко установили, что
к сексуальному неврозу ее привел не сам по себе этот травмирующий опыт.
Оказалось, что из-за чтения популярной психоаналитической литературы она
постоянно жила в страхе перед тяжким уроном, который должен причинить ей ее
травматический опыт. Это тревожное предчувствие вылилось как в излишнее
стремление подтвердить свою женственность, так и в излишнее внимание к себе,
а не к партнеру. Этого было достаточно, чтобы лишить пациентку кульминации
сексуального наслаждения, потому что оргазм стал объектом внимания и
стремления вместо того, чтобы оставаться неумышленным следствием бездумной
преданности и полной отдачи своему партнеру. После недолгой терапии излишнее
внимание к себе и стремление пациентки испытать оргазм было снято
("dereflected" - еще один термин из логотерапии. Снят условный рефлекс.).
Когда она перенесла свое внимание на то, что следует - на партнера, - оргазм
непроизвольно установился.
Логотерапия основывает свою методику, названную "парадоксальным
стремлением", на двойном факте: страх провоцирует как раз то, чего человек
боится, а излишнее стремление делает невозможным как раз то, к чему он
стремится. Я описал на немецком языке парадоксальное стремление еще в 1937
г. По этой методике пациенту предлагают хоть на мгновение устремиться к
тому, чего он боится.
Вот один случай. Молодой врач стал советоваться со мной по поводу
своего страха вспотеть в неподходящий момент. Обычно тревожного ожидания как
раз было достаточно, чтобы бросить его в обильный пот. Чтобы разорвать этот
круг, я посоветовал пациенту, когда это с ним произойдет, решиться открыто
показать людям, как сильно он может вспотеть. Через неделю он вернулся ко
мне, чтобы доложить: как только он встречал кого-нибудь, кто возбуждал его
тревожное ожидание, он говорил себе: "Раньше с меня сходил только один литр
пота, но сейчас, наверно, сойдет десять." И вот, после четырех лет фобии, он
сумел, за неделю и после одного визита к врачу, навсегда освободиться от
нее.
Читатель заметит, что эта процедура состоит в том, что установка
пациента разворачивается в обратном направлении - его страх замещается
парадоксальным (обратным) стремлением. Так нейтрализуется ветер, дующий в
паруса тревоги.
Для успеха этой процедуры обязательно надо воспользоваться
способностью, присущей лишь человеку - способностью взглянуть на себя со
стороны, неотделимую, в частности, от чувства юмора. Ее необходимо пускать в
ход всякий раз, когда применяется методика парадоксального стремления. При
этом пациент становится способным посмотреть со стороны на свой собственный
невроз. Близкая мысль содержится в книге Гордона Аллпорта Индивидуум и его
религия: "Невротик, который научился смеяться над собой, уже на пути к
владению собой и, может быть, к излечению." Парадоксальное стремление - это
эмпирическое подтверждение и клиническое приложение этой мысли.
Для дальнейшего разъяснения этого метода можно привести еще несколько
случаев. У нас был пациентом счетовод, который без всякого успеха лечился у
многих врачей в различных клиниках. В наше больничное отделение он поступил
в состоянии крайнего отчаяния, признавшись, что уже близок к самоубийству.
Несколько лет он страдал "писчим спазмом", который стал настолько тяжелым,
что ему грозила потеря работы. Его положение могла облегчить только срочная
помощь. Приступив к лечению, д-р Ева Кордера посоветовала пациенту
хороший ход вне конкретной ситуации в игре и личности противника. То же
самое верно для человеческой жизни. Не следует искать абстрактного смысла
жизни. У каждого есть свое особое призвание или миссия, конкретное
предназначение в жизни, которое требует выполнения. Во всем этом ему нет
замены, и его жизнь не может быть прожита заново. Таким образом, задача
каждого уникальна, как и его специфическая возможность ее выполнить.
Так как каждая ситуация в жизни представляет собой вызов человеку,
ставя задачу, которую ему надо решить, вопрос о смысле жизни следует
повернуть в обратном направлении. В конечном итоге, не человек должен
задавать этот вопрос; напротив. он должен признать, что спрашивают его.
Одним словом, это жизнь задает человеку вопрос, и он может ответить только
одним способом - отвечая за свою собственную жизнь, взяв на себя
ответственность за свои поступки. Итак, логотерапия видит в ответственности
саму сущность человеческого существования.
Сущность существования
Это подчеркивание особого значения ответственности отражено в
категорическом императиве логотерапии: "Живите так, как будто вы живете уже
второй раз, и как будто вы совершили в первый раз ту же ошибку, которую
собираетесь совершить сейчас!" Мне кажется, что этот принцип, как никакой
другой, способен пробудить в человеке чувство ответственности; сначала он
позволяет вообразить, что настоящее - это прошлое, а потом - что прошлое еще
можно изменить и исправить. Такая инструкция ставит его лицом к лицу перед
конечностью жизни, а также перед окончательностью того, что он делает со
своей жизнью и с собой.
Логотерапия старается помочь пациенту полностью осознать свою
собственную ответственность; поэтому она должна оставить за ним выбор - за
что, перед чем, или перед кем он считает себя ответственным. Вот почему
логотерапевт в наименьшей степени из всех психотерапевтов склонен навязывать
свои оценочные суждения пациентам - он никогда не позволит пациенту
возложить на врача ответственность за свои решения.
Итак, это дело пациента - решать, как он будет понимать задачу своей
жизни, неся ответственность перед обществом или своей собственной совестью.
Многие люди считают, что несут ответственность и перед высшим существом; они
не воспринимают свою жизнь лишь через возложенные на них задачи, но и несут
в душе образ руководителя, возложившего на них эти задачи.
Логотерапия - это не учение и не проповедь. Она так же далека от
логических рассуждений, как и от моралистических увещеваний. Образно говоря,
логотерапевт скорее играет роль глазного врача, чем художника. Художник
старается передать нам картину мира, как он ее видит; офтальмолог старается
дать нам возможность увидеть мир своими глазами. Роль логотерапевта состоит
в расширении и прояснении поля зрения пациента, чтобы он смог увидеть и
осознать весь спектр потенциального смысла.
Провозглашая, что человек отвечает за потенциальный смысл своей жизни и
его реализацию, я хочу подчеркнуть, что истинный смысл жизни надо найти во
внешнем мире, а не внутри человека и его собственной души, как в какой-то
замкнутой системе. Я дал определение этой существенной характеристике "выйти
за пределы себя " (self-transcedence). Она указывает, что бытие человека
всегда направлено к чему-то или кому-то иному, чем он сам - будь это смысл,
который надо осуществить, или другой человек, с которым надо встретиться.
Чем больше человек забывает себя - отдавая себя служению важному делу или
любви к другому человеческому существу - тем более он человечен и тем более
он реализует себя. То, что называют самореализацией, не должно быть целью,
по той простой причине, что чем больше за ней гонишься, тем вернее ее можно
упустить. Другими словами, самореализация возможна как побочный эффект
"выхода за свои пределы".
Итак, мы показали, что смысл жизни все время меняется, но никогда не
исчезает. Согласно логотерапии, мы можем обнаружить этот смысл на трех
разных направлениях: (1) занимаясь творчеством или работой, или совершая
подвиг; (2) переживая нечто или встретив кого-то; (3) заняв достойную
позицию по отношению к неизбежному страданию. Первое направление, путь
достижений и свершений, не нуждается в объяснениях; второе и третье требуют
уточнения.
Второй путь нахождения смысла жизни - это переживания, познание чего-то
- доброты, истины и красоты, природы и культуры, и наконец - познание
другого человеческого существа в его предельной уникальности, единственности
- полюбив его.
Смысл любви
Любовь - это единственный способ понять другое человеческое существо в
глубочайшей сути его личности. Никто не может полностью понять саму сущность
другого человеческого существа, если он не будет его любить. Любовь придает
нам способность увидеть особенности и самые существенные черты любимого
человека, и даже больше - увидеть его еще не реализованный потенциал. Более
того, своей любовью любящий человек помогает любимому реализовать этот
потенциал. Заставив любимого осознать, чем он может стать, можно помочь ему
осуществить свои возможности.
В логотерапии любовь не интерпретируется как простой эпифеномен
(вторичное явление) сексуальных побуждений и инстинктов в смысле так
называемой их сублимации. В норме секс - это способ выражения любви. Секс
оправдан, даже освящен постольку, и только в той мере, в какой он является
средством любви. Итак, любовь не рассматривается как простой побочный эффект
секса; скорее секс - это способ выразить ощущение той предельной близости,
которая называется любовью.
Третий путь найти смысл жизни - через страдание.
Смысл страдания
Мы не должны забывать, что найти смысл жизни можно и тогда, когда мы
находимся в безнадежной ситуации, во власти судьбы, изменить которую
невозможно. Именно тогда предоставляется возможность проявить качества, на
которые способен только человек - превратить личную трагедию в триумф,
превратить приговор судьбы в подвиг. Когда мы больше не в состоянии изменить
ситуацию, такую как неизлечимая болезнь, от нас требуется изменить себя.
Я приведу яркий пример: однажды пожилой врач-терапевт стал советоваться
со мной по поводу своей тяжелой депрессии. Он не мог справиться с горем по
поводу смерти жены, умершей два года назад, которую он любил больше всего на
свете. Как я могу ему помочь? Что я должен ему сказать? Я воздержался от
прямых утешений, а вместо этого спросил: "Что было бы, доктор, если бы вы
умерли первым, и вашей жене суждено было бы пережить вас?" "О, - сказал он.
- Для нее это было бы ужасно; она бы так страдала!" Я ответил: "Вот видите,
доктор, такое страдание ее миновало, и это вы избавили ее - ценой того, что
пережили ее и оплакиваете ее." Он не сказал ни слова, только пожал мне руку
и вышел из кабинета. В какой-то мере страдание перестает быть страданием в
тот момент, когда оно обретает смысл - смысл жертвоприношения.
Конечно, это не было терапией в прямом значении слова: во-первых, его
отчаяние не было болезнью; во-вторых, я не мог изменить его судьбы,
воскресить его жену. Но в этот момент мне удалось изменить его отношение к
неумолимой судьбе, и он по крайней мере смог увидеть смысл в своем
страдании. Это один из основных принципов логотерапии: главное стремление
человека не к тому, чтобы получить удовольствие или избежать боли, а к тому,
чтобы увидеть смысл своей жизни. Вот почему человек готов даже страдать,
если он уверен, что в его страдании есть смысл.
Я только обязательно должен уточнить, что страдание ни в коем случае не
является необходимым, чтобы найти смысл. Я лишь настаиваю, что смысл
возможен даже несмотря на страдания - разумеется, если страдание неизбежно.
Если же, однако, его можно избежать, то как раз имело бы смысл
устранить его причину, будь она психологической, биологической или
политической. Страдание без необходимости - это мазохизм, а не героизм.
Ныне покойная Эдит Вайскопф-Джоэлсон, профессор университета штата
Джорджия, заявила в своей статье о логотерапии: "Наша теперешняя философия
душевной гигиены придает большое значение принципу, что человек обязан быть
счастлив, что несчастья - это признак неумения жить. Такая система ценностей
приводит к тому, что гнет несчастья, которого нельзя избежать, еще
усиливается чувством ложной вины за свое несчастье." А в другой статье она
выразила надежду, что логотерапия сможет противодействовать некоторым
нездоровым тенденциям в культуре Соединенных Штатов, где у неизлечимого
страдальца есть очень мало возможности гордиться своим страданием и ощущать
его как облагораживающий, а не унижающий фактор. "Поэтому он не только
несчастен, но еще и стыдится быть несчастным."
Бывают ситуации, в которых человек лишен возможности заниматься работой
или наслаждаться жизнью; но что никогда нельзя исключить, так это
неизбежность страдания. Если человек принял вызов и готов страдать
мужественно, он сохраняет смысл жизни до последнего момента, буквально до
конца жизни. Другими словами, смысл жизни безусловен (не связан ни с какими
условиями), потому что он включает даже потенциальный смысл неустранимого
страдания.
Я хочу вернуться к тому, что было, наверное, самым глубоким моим
переживанием в концентрационном лагере. Шансы на выживание там были не более
чем 1:28, что легко проверить точной статистикой. Не было ни малейшей
вероятности, что мне удастся спасти рукопись моей первой книги, спрятанную в
подкладке куртки по прибытии в Освенцим. Мне пришлось испытать и превозмочь
потерю моего первого духовного дитяти. Казалось, что после меня никого и
ничего не останется - ни физического, ни духовного ребенка. И я очутился
перед вопросом - не лишена ли в таких обстоятельствах моя жизнь всякого
смысла.
Я не сразу заметил, что ответ на этот вопрос, над которым я так
страстно бился, для меня уже приготовлен. Это произошло, когда мне пришлось
отдать свою одежду и получить взамен поношенное тряпье узника, отправленного
в газовую камеру сразу по прибытии в Освенцим. Я нашел в кармане куртки
листок, вырванный из еврейского молитвенника и содержащий самую важную
еврейскую молитву, Шма Исраэль. Была ли возможность истолковать такое
"совпадение" иначе, чем вызов судьбы: попытаться жить согласно моим мыслям,
а не просто излагать их на бумаге?
Я припоминаю другую ситуацию, немного спустя, когда близкая смерть
казалась неминуемой. Однако в этой критической ситуации мои мысли отличались
от мыслей большинства моих товарищей. Их мучил вопрос: "Выживем ли мы в
лагере? Если нет, то все это страдание не имеет смысла." Вопрос, занимавший
меня: "Имеет ли все это страдание, эта смерть вокруг нас, смысл? Если не
имеет, то, по конечному счету и выживание лишено смысла: ведь жизнь, смысл
которой зависит от такой непредсказуемо случайной вещи,
как спасение, в конечном итоге ничего не стоит."
Мета-клинические проблемы
("Мета" - здесь выходящие за рамки, около-клинические.)
В наше время психиатр все чаще сталкивается с пациентами, которые
приходят к нему с чисто человеческими проблемами, а не с невротическими
симптомами. Некоторые из тех, кто нынче обращается к психиатру, раньше
пришли бы к священнику, пастору или раввину. Теперь они часто не доверяются
священнослужителю, а вместо этого ставят перед врачом такие вопросы, как: "В
чем смысл моей жизни?"
Логодрама
Я хочу привести следующий пример: однажды, после попытки самоубийства,
в мое отделение попала женщина, у которой умер одиннадцатилетний сын. Доктор
*** предложил ей присоединиться к терапевтической группе, с которой он
проводил психодраму, и мне случилось зайти в комнату, где это происходило.
Она рассказывала свою историю. После смерти мальчика она осталась одна со
старшим сыном, инвалидом, страдающим последствиями детского церебрального
паралича. Бедняга был прикован к инвалидной коляске. Однако его мать
восстала против своей судьбы. Но когда она попыталась совершить двойное
самоубийство - вместе с ним, - именно он, ее сын-калека, не дал ей это
сделать: ему хотелось жить! Для него жизнь имела смысл, а для матери - нет!
Как мы могли помочь его матери понять, что ее жизнь тоже еще имеет
смысл?
Импровизируя, я принял участие в беседе и стал задавать вопросы другой
женщине из группы. Я спросил, сколько ей лет. Она ответила: "Тридцать." Я
возразил: "Нет, вам сейчас не тридцать, вам сейчас восемьдесят и вы лежите
на смертном одре. И вот вы смотрите назад на свою жизнь, которая была
бездетной, но отмеченной финансовыми успехами и общественным признанием." Я
предложил ей вообразить, что она должна чувствовать при этом. Ее ответ (как
и весь сеанс) был записан на пленку, и я процитирую его в точности: "О, я
вышла замуж за миллионера, и у меня была легкая и богатая жизнь! Я выпила ее
до дна. Я флиртовала с мужчинами, я дразнила их. Но сейчас мне восемьдесят;
у меня нет своих детей. В старости, глядя назад, я не вижу, для чего все это
было; я должна сказать, что я прожила ее зря."
Тогда я предложил матери сына-инвалида точно так же вообразить, что ей
восемьдесят лет и что она вспоминает свою жизнь. Вот что записано на пленке:
"Я хотела иметь детей, и мое желание осуществилось. Один мой мальчик умер;
однако другой, инвалид, попал бы в дом призрения, если бы я не взяла на себя
заботу о нем. Хотя он искалечен и беспомощен, он в конце концов мой сын. И
вот я постаралась дать ему всю возможную полноту жизни." В этот момент она
разразилась слезами и, плача, продолжала: "Что касается меня, я спокойно
могу оглянуться на свою жизнь; ведь я могу сказать, что моя жизнь была полна
смысла, и я очень старалась осуществить его; я сделала все, что смогла - я
сделала все, что смогла для своего сына. Моя жизнь не была неудачной." Глядя
на свою жизнь как будто со смертного одра, она внезапно увидела в ней смысл,
смысл, который включал в себя даже все ее страдания. И к тому же стало ясно,
что даже короткая жизнь, как у ее рано умершего мальчика, может быть так
богата радостью и любовью, что будет содержать больше смысла, чем жизнь,
длившаяся восемьдесят лет.
Вскоре я перешел к другому вопросу, на этот раз обращаясь ко всей
группе.
Может ли обезьяна, которую используют для производства полиомиэлитной
сыворотки и поэтому все время делают пункции. - может ли эта обезьяна понять
смысл своих страданий. Все единодушно ответили - конечно, нет. С ее
ограниченным интеллектом она никогда не сможет проникнуть в человеческий
мир, т.е. единственный мир, в котором смысл страдания может быть понятен.
Тогда я пошел дальше: "А что касается человека? Вы уверены, что мир человека
- это высшая точка эволюции космоса. Разве нельзя представить себе, что есть
еще другое измерение, мир выше человеческого; мир, в котором вопрос об
окончательном смысле человеческого страдания найдет ответ?"
Сверх-смысл
Этот окончательный смысл несомненно находится вне ограниченных
интеллектуальных способностей человека; поэтому в логотерапии мы говорим о
сверхсмысле. От человека требуется вовсе не вытерпеть бессмысленность жизни,
как учат некоторые экзистенциальные философы; а наоборот - смириться со
своей неспособностью понять ее безусловную осмысленность в рациональных
выражениях. Logos глубже логики.
Психиатр, который пытается продвинуться дальше понятия сверх-смысла,
будет рано или поздно посрамлен своими пациентами, как случилось однажды со
мной. Моя шестилетняя дочь спросила меня: "Почему мы всегда говорим, что Бог
добрый?" На что я ответил: "Несколько недель назад, когда ты болела корью,
добрый Бог послал тебе полное выздоровление." Она тут же возразила: "Хорошо,
папа, но не забудь - сначала он послал мне корь."
Однако, если пациент твердо стоит на почве религиозной веры, вполне
допустимо использовать терапевтическое воздействие его религиозных убеждений
для мобилизации его духовных ресурсов. Для этого следует поставить себя на
место пациента. Именно так я поступил, когда ко мне обратился раввин из
Восточной Европы и рассказал свою историю. Он потерял в Освенциме жену и
шестерых детей, а сейчас оказалось, что его вторая жена бесплодна. Я заметил
ему, что рождение потомства не является единственным смыслом жизни, потому
что тогда жизнь потеряла бы смысл сама по себе, а что-нибудь внутренне
бессмысленное не может стать осмысленным через свое воспроизведение. Но
раввин, будучи ортодоксальным евреем, был в отчаянии, что у него нет родного
сына, который прочел бы кадиш над его могилой.
Но я не сдавался, а сделал последнюю попытку. Я спросил его: разве он
не надеется снова увидеть своих детей на небесах? Мой вопрос вызвал приступ
рыданий, и истинная причина его отчаяния выступила наружу: он объяснил, что
его дети, погибшие, как невинные мученики, оказались достойны самого высшего
места на небесах; но сам он, старый и грешный человек, не сможет попасть
туда же. Я возразил: "Рабби, вы ошибаетесь. Смысл того, что вы пережили
своих детей, в том, что годы страданий могут очистить вас от ваших грехов, и
вы можете стать достойным присоединиться к ним на небесах. Разве не сказано
в Псалмах, что Бог хранит все наши слезы? Так что наверно все ваши страдания
не напрасны." Впервые за много лет он нашел утешение в своих страданиях,
взглянув на на них с новой точки зрения, которую я ему открыл.
Преходящесть жизни
Среди вещей, отнимающих у жизни смысл, числятся не только страдания, но
и смерть. Но я никогда не устаю повторять, что единственные преходящие
стороны жизни - ее возможности; но как только они осуществляются, они тут же
превращаются в реальность; они спасены от исчезновения и доставлены в
прошлое; а в прошлом все сохраняется неизменным, и ничто не может быть
безвозвратно утрачено.
Таким образом, конечность нашего существования никоим образом не делает
его бессмысленным. Но она же возлагает на нас особую ответственность за нашу
жизнь. Все зависит от того, насколько мы реализуем возможности, которые по
своей природе преходящи. Человек постоянно совершает выбор из имеющихся в
данный момент возможностей: какая из них будет приговорена к
неосуществлению, и какая будет реализована? Какой выбор - раз и навсегда -
будет сделан, и что останется бессмертным "следом на песке времени"? В
каждый момент человек решает, к добру или ко злу, что будет памятником его
существования.
Разумеется, обычно человек видит только сжатое поле преходящего
мгновения и не замечает полных житниц прошлого, где раз и навсегда собраны
все его деяния, его радости и страдания. Ничего нельзя переделать и ничего
нельзя убрать. Я сказал бы: то, что уже прожито - самый надежный вид бытия.
Логотерапия, помня о неизбежной конечности жизни человека, побуждает
его не к пессимизму, а к активности. Образно говоря, пессимист напоминает
человека, который со страхом и печалью наблюдает, как его настенный
календарь с каждым прошедшим днем делается все тоньше и тоньше. С другой
стороны, человек, активно решающий свои жизненные проблемы, подобен тому,
кто, снимая с календаря очередной листок, делает на нем несколько
дневниковых записей и бережно присоединяет его к предшествующим. Он гордо и
радостно озирает свои богатства, отраженные в этих заметках, и жизнь, уже
прожитую во всей ее полноте. Какое значение для него имеет то, что он уже
состарился? Есть ли у него хоть какой-то повод завидовать окружающим его
молодым, или приходить в ярость оттого, что его юность уже прошла? В чем ему
завидовать молодому человеку? По поводу ожидающих его возможностей
предстоящего ему будущего? "Нет, благодарю вас" - подумает он. "Вместо
возможностей, в моем прошлом уже есть свершения, и не только реальность
выполненной работы и пережитой любви, но и реальность мужественно
перенесесенных страданий. И именно своими страданиями я особенно горжусь -
это те вещи, которые не могут вызвать зависти."
Техника логотерапии
Нельзя успокоить психодинамической интерпретацией естественный страх,
вроде страха смерти; с другой стороны, невротический страх (боязнь открытого
пространства или толпы) не может быть побежден философским пониманием и
логическими доводами. Однако в логотерапии разработана особая техника для
таких случаев. Чтобы понять, что происходит при использовании этой техники,
мы начнем с расстройства, часто наблюдаемого у невротиков - тревожное
предвидение. Для этого состояния характерно, что оно провоцирует именно тот
страх, которого опасается пациент. Например, тот, кто боится смутиться,
входя в большое помещение со множеством людей, действительно более других
склонен краснеть от смущения. В этом контексте можно дополнить поговорку
"Желание - это отец мысли" другой: "Страх - это мать происшествия."
По иронии, как страх вызывает как раз то, чего боишься, точно так же
усиленное намерение мешает человеку достичь того, чего он так хочет.
Такое усиленное намерение, или "чрезмерное стремление", как я это
называю, особенно часто наблюдается в случаях сексуальных неврозов. Чем
больше мужчина пытается демонстрировать свою сексуальную потенцию или
женщина - свою способность испытывать оргазм, тем меньше им это удается.
Удовольствие есть, и должно оставаться, побочным эффектом; оно портится и
разрушается в той степени, в какой оно становится самоцелью.
Кроме излишнего внимания, описанного выше, излишние, или "чрезмерные
сомнения", как это называется в логотерапии, тоже могут быть патогенными
(приводить к болезни). Вот иллюстрирующий это клинический пример. Молодая
женщина пришла ко мне с жалобой на фригидность. В детстве она испытала
сексуальные домогательства со стороны отца. Однако мы легко установили, что
к сексуальному неврозу ее привел не сам по себе этот травмирующий опыт.
Оказалось, что из-за чтения популярной психоаналитической литературы она
постоянно жила в страхе перед тяжким уроном, который должен причинить ей ее
травматический опыт. Это тревожное предчувствие вылилось как в излишнее
стремление подтвердить свою женственность, так и в излишнее внимание к себе,
а не к партнеру. Этого было достаточно, чтобы лишить пациентку кульминации
сексуального наслаждения, потому что оргазм стал объектом внимания и
стремления вместо того, чтобы оставаться неумышленным следствием бездумной
преданности и полной отдачи своему партнеру. После недолгой терапии излишнее
внимание к себе и стремление пациентки испытать оргазм было снято
("dereflected" - еще один термин из логотерапии. Снят условный рефлекс.).
Когда она перенесла свое внимание на то, что следует - на партнера, - оргазм
непроизвольно установился.
Логотерапия основывает свою методику, названную "парадоксальным
стремлением", на двойном факте: страх провоцирует как раз то, чего человек
боится, а излишнее стремление делает невозможным как раз то, к чему он
стремится. Я описал на немецком языке парадоксальное стремление еще в 1937
г. По этой методике пациенту предлагают хоть на мгновение устремиться к
тому, чего он боится.
Вот один случай. Молодой врач стал советоваться со мной по поводу
своего страха вспотеть в неподходящий момент. Обычно тревожного ожидания как
раз было достаточно, чтобы бросить его в обильный пот. Чтобы разорвать этот
круг, я посоветовал пациенту, когда это с ним произойдет, решиться открыто
показать людям, как сильно он может вспотеть. Через неделю он вернулся ко
мне, чтобы доложить: как только он встречал кого-нибудь, кто возбуждал его
тревожное ожидание, он говорил себе: "Раньше с меня сходил только один литр
пота, но сейчас, наверно, сойдет десять." И вот, после четырех лет фобии, он
сумел, за неделю и после одного визита к врачу, навсегда освободиться от
нее.
Читатель заметит, что эта процедура состоит в том, что установка
пациента разворачивается в обратном направлении - его страх замещается
парадоксальным (обратным) стремлением. Так нейтрализуется ветер, дующий в
паруса тревоги.
Для успеха этой процедуры обязательно надо воспользоваться
способностью, присущей лишь человеку - способностью взглянуть на себя со
стороны, неотделимую, в частности, от чувства юмора. Ее необходимо пускать в
ход всякий раз, когда применяется методика парадоксального стремления. При
этом пациент становится способным посмотреть со стороны на свой собственный
невроз. Близкая мысль содержится в книге Гордона Аллпорта Индивидуум и его
религия: "Невротик, который научился смеяться над собой, уже на пути к
владению собой и, может быть, к излечению." Парадоксальное стремление - это
эмпирическое подтверждение и клиническое приложение этой мысли.
Для дальнейшего разъяснения этого метода можно привести еще несколько
случаев. У нас был пациентом счетовод, который без всякого успеха лечился у
многих врачей в различных клиниках. В наше больничное отделение он поступил
в состоянии крайнего отчаяния, признавшись, что уже близок к самоубийству.
Несколько лет он страдал "писчим спазмом", который стал настолько тяжелым,
что ему грозила потеря работы. Его положение могла облегчить только срочная
помощь. Приступив к лечению, д-р Ева Кордера посоветовала пациенту