Страница:
- Нужно устроить так, чтоб обошлось без скандала, - сказал Демарест. Они делают вид, будто она туда ходит стряпать.
- Это облегчает дело, - оживился Дейган. - Мы найдем Маркэнду другую стряпуху.
- А что, если он своей доволен? - спросил Лоусон.
- Будь проклят я, если он и впредь будет доволен! - проворчал Дейган.
По пути в Клирден Томас Реннард недоумевает, отчего ему так не по себе. Обычно поездка по железной дороге доставляла ему удовольствие. Он все тот же, сын фанатика проповедника с бедной фермы в Огайо, откуда вместе с сестрой бежал в город. В душе его укоренилось внушенное отцом представление о мире, юдоли скорби и тяжелых испытаний, и потому приятно, сидя в плавно идущем поезде, в роскошном спальном вагоне, на мягком диване, глядеть из окна на покоренный им мир. Покой - символ власти; фермы и города, как ни быстро они проносятся мимо, принадлежат ему; он завоевал право на свою часть во всем этом. Но сейчас что-то неладно; защищенный от звуков пульмановский вагон и мелькающий за окном ландшафт не успокаивают его. Дэвид! Он едет в Клирден, чтобы поговорить с Дэвидом, и Дэвид тревожит его. Он понял, что вовсе не знает, зачем едет, о чем будет говорить с Дэвидом. Эта неопределенность сама по себе не смутила бы Томаса Реннарда. Он привык действовать по интуиции; не раз входил он в комнату совещаний или судебный зал, не зная, каков будет его первый ход... и выигрывал. Но он всегда _чувствует_ свой план, даже если не знает его заранее; и незнание вызывает в нем возбуждение, речи его, когда приходит время говорить, звучат пламенно. Что сейчас тревожит Реннарда - это именно отсутствие такого предваряющего чувства; что сейчас тревожит его - это то, что он встревожен. Едет ли он представить финансовый отчет клиенту или убедить друга возвратиться домой? - Маркэнд мне не друг, по он и не обычный клиент. - Кто же он? Клиент, которому Реннард в глаза грозил разорением. Странный клиент. - Ну, пока я еще не разорил его, отчего же мне тревожиться за друга? (Он не друг мне.) Дэвид - умница, но он поступает, как чудак. Вот что не дает мне покоя. Все мы отчасти чудаки. Чудаками были пионеры, пересекшие океан, чтобы искать счастья в пустыне, мы же их сыновья. Чудаками были мой отец и Корнелия. Дэвид будит во мне подавленного чудака... ищет в нем союзника в борьбе против меня... Реннард спорил сам с собой, пытаясь рассуждениями рассеять тревогу; это ему не удавалось.
В Уотербери он нанял автомобиль, чтобы не дожидаться полчаса уотертаунской "кукушки". - Я тороплюсь увидеть Дэвида... Нет, не то. Я ищу красоты. Красота - в движении. Я на пути в Клирден. Прервать путь, не достигнув цели, было бы уродливо, стремиться вперед - прекрасно. Для того чтобы не прервать движения, нужны деньги, а деньги - то же, что власть. Власть, деньги, красота - все это одно. - Он подумал о рисунках Корнелии: углем на белой бумаге длинные штрихи, не прерываясь, переходили один в другой, без конца, вечно. В этом красота. Ему вспомнились слова поэта: "Прекрасна истина, и истина в прекрасном". - Чушь. Истины не существует. Есть лишь бессилие и неподвижность - уродство; и есть движение, власть красота. С тяжелым чувством он несся в подпрыгивающем автомобиле. Пыль мутными волнами вставала вокруг открытого кузова, мимо мчались холмистые окрестности. Несмотря на деньги, власть, быстроту, тревога не покидала его. Дэвид!
В послеобеденный час Маркэнд любил сидеть на задней веранде, обращенной к востоку. Приятно было глядеть на заброшенный сад, где на вспаханной им и Стэном земле буйно разрослись сорные травы; а деревья у изгороди - яблони, березы, тополя и один-единственный бук - в сумерках полны были птиц.
Он встал, заслышав шум автомобиля, и увидел Реннарда, выходящего из-за угла.
- Что-нибудь случилось дома?
- Решительно ничего, - отвечал Реннард.
Маркэнд молча стоял и смотрел на него.
- Ну-с, если вы не хотите со мной поздороваться, - сказал Реннард, может быть, вы хотя бы предложите мне стул?
- Садитесь, - сказал Маркэнд.
На веранде стоял столик; Реннард положил на него свою соломенную шляпу, сел и раскрыл портсигар. Маркэнд продолжал стоять.
- Я не совсем понимаю, - сказал он. - Если дома все благополучно, зачем вы приехали сюда?
Реннард вдруг оживился, точно собака, напавшая на след. Он протянул Маркэнду портсигар и, когда тот отказался, достал себе сигарету, постучал ею о донышко шляпы и закурил.
- Набейте свою трубку, старина, - сказал он, - и давайте поговорим. Если через полчаса вы еще будете злиться - (Может быть, только за этим я и приехал - чтобы обозлить его), - я уеду. Идет?
Маркэнд ждал.
- По-видимому, я не имел права приехать просто, чтобы узнать, как вы поживаете?
- Нет, - сказал Маркэнд.
- Или чтобы узнать, когда вы думаете вернуться?
- Вам нужно знать об этом как моему поверенному?
- Возможно.
- Вы могли написать. Я не знаю, когда вернусь.
- Когда истечет шесть месяцев (ваше жалованье первого числа каждого месяца аккуратно поступает в банк), ОТП примет ваше заявление об уходе. Я знаю об этом непосредственно от Соубела.
- Разумеется.
- Если вы ничего не сообщите им или не уполномочите меня сообщить, им придется принять вашу отставку.
- Разумеется.
- И выкупить вашу часть.
- Все это не ново, Том.
- Я не из-за этого приехал.
Маркэнд ждал.
- Может быть, я сделал это, чтобы уговорить вас вернуться.
- В качестве поверенного вы не обязаны быть и моим советчиком в личных делах.
- Слушайте, Дэвид, я вам уже сказал однажды, что мы не друзья. Могу повторить. Но я - человек.
- Немного же чуткости вы проявили, приехав сюда... в то самое время... - Он остановился.
- Может быть, больше, чем вы думаете. Во всяком случае, я приехал для того, чтоб сообщить вам две-три новости. Вы вольны принять их, как вам угодно.
Маркэнд ждал.
- Я провел субботу и воскресенье в Адирондаке. Ваша жена пригласила меня. Приехав туда... прелестное местечко, между прочим... я выяснил, что она хотела лишь узнать, не имею ли я каких-нибудь известий от вас. Она слишком горда, чтобы открыто спрашивать, но я прекрасно видел, что ей нужно знать это. Она хотела знать также, как я смотрю на все это дело и что я об этом думаю. Что же, многого она не могла от меня добиться. Я и сам еще не знаю, что я об этом думаю. По, пробыв там эти два дня, я кое-что установил для себя. Ваше отсутствие сказывается на семье, Дэвид. В Элен чувствуется большое и все растущее напряжение. Быть может, об этом-то я и хотел с вами говорить.
- Все это я знаю. Лучше, чем вы. Приехав и сообщив мне об этом, вы ничему не помогли.
- Кто сказал, что я хочу помочь вам?
- Элен вы этим тоже не поможете.
- Разве я говорил, что хочу помочь вашей жене? С чего вы это взяли?
- Том, я не поверю, что вы приехали сюда только затем, чтобы мучить меня, даже если вы сами в это верите.
- Кто знает!
- Но вы сами измучены, Том. Я никогда не видел вас таким измученным.
- Сейчас конец августа. Через два месяца нужно будет приступить к расчетам с ОТП. Вы будете еще в Клирпене?
- Не знаю.
- Может быть, я приехал получить от вас специальные распоряжения. Если вы до тех нор не дадите о себе знать...
- Вы должны приступить к делу: получить деньги и поместить их по вашему усмотрению. Без всяких специальных распоряжений.
Реннард встал.
- Может быть, я нарушил ваше... вашу летнюю спячку, потому что я хочу заставить вас страдать, Дэвид... потому что я ненавижу вас! Может быть, я не могу видеть, как вы сами причиняете страдания себе и своим близким... потому что я люблю вас! Вы идете к гибели, старина. Такие вещи нельзя долго проделывать безнаказанно. Вернитесь! Как настроение все это еще можно было понять, но если оно у вас продлится, это уже будет безумие.
- Знаю.
- Если вам обязательно нужно уйти, возьмите жену с собой.
- Тогда это не будет безумие?
- Конечно, нет...
- Что вы можете противопоставить безумию, Том?
Реннард молчал.
- Ваш путь, быть может?
- Спасибо. Я понял урок. Ну, полчаса прошло, а вы все еще сердитесь? Он взял свою шляпу.
- Я не сержусь, Том. Но меня удивляет, в каком смятении вы находитесь. Вы, здравомыслящий человек...
- Полагаю, сами вы знаете, зачем вы здесь, но для других это тайна.
Маркэнд медленно покачал головой и улыбнулся:
- Я не знаю, зачем я здесь, и это не тайна. А вот вы знаете, зачем вы здесь, но для меня это тайна.
Реннард протянул руку.
- Прощайте... Мое рукопожатие значения не имеет.
Маркэнд улыбнулся, пожал протянутую руку и удержал ее в своей.
- Я не сержусь больше, Том, нет. Вы правильно сделали, что приехали. Мне жаль, что вам пришлось тащиться в такую даль по жаре. Может быть, вы подождете, пока станет прохладнее?
- Нет. - Реннард отнял руку. - Я уезжаю сейчас. - Он надел шляпу, и под желтой соломой лицо его стало пепельным.
- Я буду держать вас в курсе своих дел, Том.
Реннард прошел несколько шагов и остановился.
- Дэвид, - сказал он, стоя спиной к нему, - я не знал, зачем я приехал сюда. Но здесь я понял кое-что... Я это заметил, когда был у вашей жены в Адирондаке. Я тогда не знал... или не знал, что я знаю. Я понял это не из слов ее. - Он повернулся к Маркэнду лицом. - Но теперь я уверен. Ваша жена беременна.
...Оставшись один, Маркэнд продолжал стоять неподвижно. Последний час, проведенный с Элен, строчки ее письма... "Ты даже сам не знаешь, какая близость связывает нас сейчас. Ты всегда здесь, со мной, и не можешь покинуть меня". Конечно, Реннард сказал правду. Маркэнд опустился на стул, с которого только что поднялся Реннард, и взгляд его обратился к саду, к зарослям сорной травы, в беспорядке взошедшей на распаханной и заброшенной им земле. Весь мир - бессмысленное сплетение сил, преходящих и одиноких, вездесущих и вечных. Что все это значит? Элен покинута... он здесь. - От Тома Реннарда пришлось мне узнать о тайном моем присутствии в чреве жены.
Он услышал шаги перед домом; он не обратил на них внимания: они тоже были лишь сорной травой в бессмысленном саду мира, где из того, что сеет человек, взрастает хаос. Только когда двое людей подошли к нему совсем близко и окликнули его по имени, Маркэнд отвел глаза от того, что некогда было садом.
Он увидел Дейгана, человека, внушившего ему такую неприязнь, когда он покупал у него уголь и дрова в день приезда; и рядом с Дейганом другого, незнакомого ему.
- Добрый день! - сказал Дейган. - Сожалею, что потревожил вас. Это мистер Демарест.
При звуке этого имени сердце у Маркэнда дрогнуло: потом он подумал, что его чувство вины перед Люси Демарест вряд ли было бы понятно другим. Если бы люди знали, из-за чего он чувствовал себя виноватым (из-за того, что сдержал себя), они, скорее, похвалили бы его. В его положении была юмористическая сторона, и это вернуло ему равновесие. Теперь ему даже приятен был приход этих двух мужчин.
- Здесь прохладно, - сказал он. - Сейчас я принесу еще стул. - И все трое сели, внимательно изучая друг друга, он - их, они - его.
- Мы вам коротко объясним, зачем пришли, - сказал Дейган. - В Клирдене живет одна очень почтенная вдова, некая миссис Смит. У нее недавно умерла дочь, тоже вдова, и трое маленьких детей остались у нее на руках. Община, конечно, делает что может. Но мы стараемся подыскать для нее работу - это гораздо лучше, чем денежная помощь. Она умеет хорошо готовить. Нам пришло в голову, что она очень пригодилась бы вам; она могла бы приходить сюда каждый день и вести ваше хозяйство.
Маркэнд понял цель их посещения; он решил разыграть партию по всем правилам.
- Вы очень любезны, что обратились ко мне, - сказал он. - Очень рад, что вы понимаете, как мне приятно оказать любую услугу, какую бы ни потребовал от меня Клирден.
Демарест еще больше выпучил глаза: он никак не ожидал столь быстрой победы.
- Вы, кажется, сказали, что эта почтенная дама принимает помощь?
- Мы не раз помогали ей, - проворчал Дейган.
- Понятно! - Маркэнд вынул бумажник. - Догадываюсь, что вы явились ко мне за пожертвованием, но, право, вы напрасно не решились прямо сказать мне об этом. Я с радостью приму участие. Вот на первый раз.
Посетители не тронулись с места.
- Это не то, что нам нужно, - сквозь зубы процедил Дейган.
- Разве вам не нужна кухарка? - спросил Демарест, все еще не теряя надежды.
- Ах, миссис Смит - кухарка! А я думал, что она нуждается в помощи. Нет, господа, с чего вы взяли, что мне нужна кухарка?
- Едва ли такой человек, как вы, сам себе готовит еду.
- А вот представьте... до некоторой степени... я готовлю себе сам. Польщен вашим вниманием к этому вопросу.
Оба гостя опять промолчали.
- А когда я не готовлю сам, то есть женщина, которая делает это для меня.
- Это мы знаем, - проворчал Дейган.
- Может быть, вы сомневаетесь, доволен ли я ею? О, вполне! К тому же ведь она тоже вдова, как мне сейчас пришло в голову... И мать четверых детей...
- Четверых?..
- Трое уже в раю и дожидаются ее там.
Тут в первый раз за весь разговор Дейган и Демарест обменялись знаками.
- Так, - Дейган откашлялся, - я вижу, вы не хотите принять пилюлю подслащенной. Что ж, будем говорить прямо. Мы знаем, кто... готовит вам еду. Ее сын, обезумевший от стыда и позора, все рассказал нам. Вы, видимо, любите закусить и ночью, а? Ну так вот, мы пришли сказать вам со всей возможной вежливостью, что Клирден этого не потерпит.
- Вы нехорошо поступили с мальчиком. Почему вместо того, чтобы поощрять его идиотские выдумки, вы не попытались уговорить и успокоить его? Что касается миссис Гор, то я имею полное право пользоваться ее услугами в качестве кухарки, и она имеет такое же право работать у меня.
- Маркэнд, - сказал Демарест, - не усложняйте дела для нас и для себя. Если вы хотите жить здесь, вы должны жить так, как принято в Клирдене. Мы не вмешиваемся в чужие дела до тех пор, пока не нарушены приличия и не поставлен под угрозу общественный покой.
- Если приличия и нарушены, то не мною. Что же до угрозы общественному покою... - (Тут Дейган встал.) - Она действительно существует.
Маркэнд продолжал улыбаться, но его била мелкая дрожь.
- Самый лучший выход, - мягко начал Демарест, и Дейган снова сел, - это вам отказаться от услуг миссис Гор, принимая во внимание чувства ее сына, и взять миссис Смит. В таких местах, как Клирден, с приличиями очень считаются. Вы в этом могли убедиться.
- И потом, Смит нуждается в деньгах, а Гор - нет, - прибавил Дейган.
- Если Смит не угодит вам стряпней, - сказал Демарест, - я вам обещаю подыскать кого-нибудь еще.
Маркэнд спокойно ответил:
- Не в этом дело.
Дейган снова вскочил.
- В чем же дело в таком случае? Если вы не спите с этой бабой, не все ли вам равно, черт возьми, кто вам варит обед?
Маркэнд, перестав улыбаться, подошел к Дейгану.
- Я вам скажу. - Он старался не повышать голос: - Мне не все равно. Причина не та, что вы думаете. Но не ваше дело, какая...
- Нет, это будет наше дело.
- Вот увидите, - пообещал Демарест.
- Довольно. Идем, - сказал Дейган.
- Мы вас предупредили. - Демарест надел шляпу.
Маркэнд молча стоял и смотрел, как они медленно удалялись.
Маркэнд сел; он весь дрожал и только теперь почувствовал это. Реннард, эти двое людей, только что угрожавших ему, угрюмая враждебность Клирдена, Гарольд, нападающий на свою мать, Элен, которая снова носит его в себе, Тони с полными упрека глазами - все смешалось, все перепуталось в нем. Птицы уже затеяли свою шумную беседу в ветвях деревьев в саду, небо зарумянилось закатом. - Почему я дрожу? Мое тело стремится к движению. Вот что означает эта дрожь. _Вырваться_!
Дебора пришла готовить ему ужин; он был рад, что она здесь. При ней улеглось его смятение. - Дебора... Что знаю я о Деборе? - Он относился к ней, как дитя относится к своей матери.
- Посидите сегодня со мной. Поужинаем вместе, - сказал он.
Она поставила вторую тарелку и села рядом с ним.
- Скажите, - начал он, - вы знаете обо всем, что тут происходит?
- Знаю.
- Знаете ли вы, что Гарольд приходил ко мне и хотел вынудить у меня обещание больше не видеться с вами?
- Знаю.
- Знаете ли вы, что я сбросил его вниз, на дорогу?
- Он остался цел и невредим.
- Боже мой! Вы думаете обо мне больше, чем о родном сыне.
По ее лицу разлилась нежность, не направленная на пего, но вызванная его словами.
- Я люблю Гарольда, - сказала она. - Но нужна я вам.
- Знаете ли вы, что два почтенных горожанина приходили сегодня сюда, чтобы угрозами заставить меня нанять в кухарки некую миссис Смит?
- Этого я не знала. Но я понимаю.
- Гарольд приходил к ним. Он клевещет на вас.
- Это оттого, что я больше не нужна ему.
Его вопросы (чего я боюсь? почему не уезжаю домой?), его мысли (Реннард, Тони, беременность Элен...) замерли, потому что они были ложны перед лицом реальности, связавшей его с этой женщиной. Реальности не боишься и не понимаешь, ею живешь. Страх и неведение заключены в пей. Маркэнд сидел рядом с Деборой и испытывал чувство глубокого покоя. Сумерки окружали их тишиной обреченности, но реальность, связавшая их, была глубже и шире этой тишины. В ней всему находилось место. Но если б он захотел отрицать реальность, сердцевиной которой была его близость с этой женщиной, все сейчас же снова обратилось бы в хаос.
- Как вы молчаливы! - сказал он.
- Я долго жила одна.
- Дебора, я не хочу, чтобы вы уходили. До вашего прихода меня все время била дрожь. Если вы уйдете, это опять начнется.
Она внимательно оглядела его.
- Давайте навестим ваших друзей на ферме. Я хочу познакомиться с ними.
- Разве вы не знаете Стэна и Кристину?
- Я их видела. Но это другое дело. Тогда они не были еще вашими друзьями.
Прохладный ветерок подул с севера, освежая вечерний воздух.
- Лето кончается, - сказала она.
Кусты у дороги шелестели, вдалеке выла собака.
Лето тревожно металось, предчувствуя нашествие осени на свои владения. Дебора протянула руку и остановила Маркэнда. Они молча стояли и слушали в темноте, как по дороге торопливо прошлепала куда-то в сторону лягушка.
- Я боялась, как бы нам не наступить на нее, - сказала Дебора.
Молча они стояли рядом; он чувствовал легкое прикосновение ее плеча, он слышал ее дыхание. Она была как лето, и она была как ветер, сильный и порывистый, который разрушит лето.
- Идем, милый, - сказала она, и они пошли дальше.
Они сидели на скамье перед домом Стэна. Дверь была открыта, и в промежутках между редкими репликами Маркэнду было слышно, как шевелится во сне Клара. Луны не было, но на небе мерцали звезды. Ветер усилился, ночь была беспокойная и бурная под неподвижными звездами.
Стэн сказал:
- Сегодня мне приходит на ум океан. Никто из вас не переезжал океана. С берега его не узнаешь - нужно, чтоб он был кругом. Я стою на палубе. Вверху звезды... тихие. А внизу я... тоже тихий. А посередине все движется. Тело мое движется, вода движется, ревет ночной ветер. Вот потому звезды и кажутся близкими, что во всем мире только и есть тихого, что они да твоя душа.
- Стэн, милый, - сказала его жена, - расскажи им, как ты спорил с Филипом.
- Ладно, расскажу. Фил Двеллинг - это старший брат Кристины, очень богатый фермер.
- Ну уж и очень богатый.
- Что ж, у него в Мельвилле дом, и он там живет почти круглый год на доходы с фермы. И тратит деньги на свою газету и на митинги. Хороший человек. Все придумывает, как одолеть богатых банкиров.
- Брось об этом, Стэн. Ты им расскажи - знаешь, про что...
- Ну ладно, ладно! Кристина очень любит эту историю, уж я не знаю почему. - (Она уже смеялась.) - Ей кажется, что это очень веселая шутка. Но это вовсе не шутка. Ну вот. Однажды вечером собралась компания на пикник. Дело было в начале сентября, в такой же вот вечер, как сейчас. Ветер дул даже еще сильнее, в прериях он всегда сильнее. Лежим мы все на возу с сеном, и я спрашиваю Фила: "Как ты думаешь, Фил, почему ветром но сдувает звезды с неба? На чем они держатся?" Фил отвечает серьезно: "Ветер ведь дует самое большее на милю в вышину. А звезды от нас за миллионы миль". - "А-а, - говорю я, - но если звезды так далеко, как же мы их видим своими глазами?" Фил отвечает: "Очень просто. Звезды испускают волны света. Мы видим эти волны, когда они доходят до нас". - "А-а, - говорю я, - волны света... Но они пересекают ветер, чтоб до нас дойти". - "Ясное дело", - говорит Фил. "Как же тогда выходит, - говорю я, - что ветер не сдувает эти волны?" - "Потому что они совсем другие. - Тут Фил начинает злиться. - Ветер не может коснуться их". - "А кто же может коснуться их?" - говорю я. "Никто и ничто не может коснуться световых волн!" - рычит он. "А как же тогда наши глаза касаются их?" - спрашиваю я кротко.
Кристина звонко хохочет.
- Надо было вам это послушать. Всю дорогу они так спорили. Стэн до того взбесил Фила своими глупостями, что с бедным Филом чуть не случился припадок.
- Хороший человек Фил, - сказал Стэн, - но ничего не понимает. Ничего! Что называется - практический ум.
- Он-то думает, что только такие все понимают.
- Фил Двеллинг куда умнее меня. Посмотрите на него: он богатый человек. Посмотрите на меня: я бедный человек. Но он ошибается. Все американцы ошибаются. Все вы видите только факты, а факты ничего не значат.
- Что вы хотите сказать? - послышался приглушенный голос Деборы.
Трубка Стэна вспыхнула в темноте: он сделал глубокую затяжку.
- Хорошо, давайте объясню. Вы берете кучу фактов: лошадь, пятидолларовая бумажка, гитара, нарядное платьице для Клары, фунт вырезки для Дэви... звезда... автомобиль Фила... мысль. Вы, американцы, все это называете фактами. Вы говорите так: мы изучаем каждый факт в отдельности и все о них узнаем. Ну что ж, вы так и поступаете - и ничего не узнаете. Они существуют вовсе не в отдельности. Они все связаны вместе. Если это раз навсегда не запомнить, можете изучать свои факты до самой смерти, и все равно ничего не будете знать.
- Вот человек, который знает бога, - послышался во тьме голос Деборы.
- Бога! - вскричал Стэн. - К черту бога! Бог принадлежит священникам. Видал я в Польше, чего стоит ваш бог!..
- Вы человек, который знает бога, - повторила Дебора тем же ровным голосом. - При чем здесь священники или ваши собственные слова?
- Стэн, - сказала Кристина, - принес бы ты вина.
Поляк пошел к темному сараю и зажег фонарь.
- Кажется, что мы далеко-далеко от Клирдена, - произнес Маркэнд. И тотчас же в тишине Клирден обступил его. В колеблющемся свете фонаря он увидел худое лицо Стэна, покосившуюся крышу на фоне мерцающего неба. Он услышал, как воет ветер под звездами, неподвижными и далекими. Ему захотелось сказать: "Кристина! Что нам делать здесь? Вернемся, Кристина, вы - к своему брату, я - к своей жене". Стэн принес вина...
Лето еще боролось. В начале сентября выпадали дни, когда солнце осушало холмы своим пламенем, и в сверкающем воздухе тучей носились насекомые. Но земля продолжала свой путь, осень пятнами ложилась на ее зеленые плечи, уходившие от солнца, и все дольше задерживалась на ее лице ночная тень. Маркэнд склонялся перед закатом года, как перед видением своей судьбы. И он подходил к закату. Как и багровые мерцающие холмы, он попал в безвыходный круг обреченности.
Перемена совершилась не сразу, она была незаметна, как движение земли, уходящей от солнца. Он попытался написать Элен - и не смог. Многое нужно было сказать - и в то же время нечего. Он не мог выразить на бумаге свои чувства, свои мысли о растущей в чреве Элен частице его плоти.
Дебора сказала ему как-то, что Гарольд ни разу с той последней их встречи не приезжал домой.
- Что с ним?
Она не ответила.
- Что в городе?
- Я покупаю, что мне нужно, - сказала она, - и возвращаюсь домой.
- Дебора, но правильно ли это, справедливо ли это - держать Гарольда вдали от вас?
- Гарольд вернется ко мне. Он снова поймет, что я нужна ему, и вернется.
- А тем временем?..
- Дэвид! Вы хуже Гарольда. Такой же ребенок.
Ему нечего было ответить, он перестал задавать вопросы. - Я во власти этой странной женщины. Странной? Но она не более странная теперь, чем все эти пять месяцев.
Осень пробивалась сквозь землю, наступая на лето, с каждой ночью она отвоевывала все больше и больше: холодила почву, сушила листья и корни, дыханием бурь обвевала поля. Но лето боролось.
Однажды, когда весь день стояло жаркое солнце и в неподвижном воздухе пахло сосновой хвоей, Маркэнд, возвращаясь из леса, зашел на ферму у каменоломни. Кристина встретила его с побелевшим от страха лицом.
- Вы видели Стэна? Он вас нашел? - Она перевела глаза на дорогу: - Вот он идет, - и в них появилась успокоенность: у каменоломни она увидала мужа, торопливо идущего к дому.
Не садясь, они молча дожидались Стэна. В углу, перед маленьким столиком, который сделал ей Маркэнд, за чашкой молока с хлебом сидела Клара. На сыром полу, у блюдца молока с хлебом свернулась ее любимица, черная кошечка. Маркэнд ощутил свое присутствие в комнате и присутствие этих трех чужих жизней. Стэн порывисто распахнул дверь. Он тихо притворил ее за собой и тяжело прислонился к ней.
- Слава богу, что я нашел вас, - сказал он, задыхаясь. - Вы должны уехать.
Маркэнд машинально сел и услышал свой голос:
- Что случилось?
- Иди, родной, сядь. - Кристина принесла мужу стул.
- Я работал у Дейла. Там не знают, что я ваш друг. И слава богу, что не знают. Молодой Гарри Дейл вдруг говорит мне: "Ну, Стэн, надеюсь, вы сегодня вечером с нами?" - "Понятно", - отвечаю я, не зная, о чем речь, а сам удивляюсь - обычно они меня никуда с собой не зовут. "Так не забудьте, - говорит он, - мы собираемся в девять у дверей почты. Да возьмите винтовку. Это только так, чтобы попугать его. Стрелять строго-настрого запрещено". Тут я быстро соображаю и еще задаю несколько окольных вопросов. И скоро я все узнал, а он ничего и не подозревает. Дэвид! Чуть ли не весь город собирается сегодня вечером выгонять вас из Клирдена. Если вы будете сопротивляться, вас вымажут дегтем и вываляют в перьях. Затеяли все дело мистер Лоусон и мистер Дейган. После завтрака я притворился, будто заболел. Ушел с работы. Забежал сперва к миссис Гор, сказал, чтобы она не выходила из дому. Если они придут и увидят ее у вас, они совсем взбесятся. Потом пошел к вам - не застал, хотел дождаться. Чуть с ума не сошел. Побежал сюда, потом обратно. Дэви, вам нельзя идти домой. Они говорили - в девять, но они могут передумать и прийти раньше.
- Это облегчает дело, - оживился Дейган. - Мы найдем Маркэнду другую стряпуху.
- А что, если он своей доволен? - спросил Лоусон.
- Будь проклят я, если он и впредь будет доволен! - проворчал Дейган.
По пути в Клирден Томас Реннард недоумевает, отчего ему так не по себе. Обычно поездка по железной дороге доставляла ему удовольствие. Он все тот же, сын фанатика проповедника с бедной фермы в Огайо, откуда вместе с сестрой бежал в город. В душе его укоренилось внушенное отцом представление о мире, юдоли скорби и тяжелых испытаний, и потому приятно, сидя в плавно идущем поезде, в роскошном спальном вагоне, на мягком диване, глядеть из окна на покоренный им мир. Покой - символ власти; фермы и города, как ни быстро они проносятся мимо, принадлежат ему; он завоевал право на свою часть во всем этом. Но сейчас что-то неладно; защищенный от звуков пульмановский вагон и мелькающий за окном ландшафт не успокаивают его. Дэвид! Он едет в Клирден, чтобы поговорить с Дэвидом, и Дэвид тревожит его. Он понял, что вовсе не знает, зачем едет, о чем будет говорить с Дэвидом. Эта неопределенность сама по себе не смутила бы Томаса Реннарда. Он привык действовать по интуиции; не раз входил он в комнату совещаний или судебный зал, не зная, каков будет его первый ход... и выигрывал. Но он всегда _чувствует_ свой план, даже если не знает его заранее; и незнание вызывает в нем возбуждение, речи его, когда приходит время говорить, звучат пламенно. Что сейчас тревожит Реннарда - это именно отсутствие такого предваряющего чувства; что сейчас тревожит его - это то, что он встревожен. Едет ли он представить финансовый отчет клиенту или убедить друга возвратиться домой? - Маркэнд мне не друг, по он и не обычный клиент. - Кто же он? Клиент, которому Реннард в глаза грозил разорением. Странный клиент. - Ну, пока я еще не разорил его, отчего же мне тревожиться за друга? (Он не друг мне.) Дэвид - умница, но он поступает, как чудак. Вот что не дает мне покоя. Все мы отчасти чудаки. Чудаками были пионеры, пересекшие океан, чтобы искать счастья в пустыне, мы же их сыновья. Чудаками были мой отец и Корнелия. Дэвид будит во мне подавленного чудака... ищет в нем союзника в борьбе против меня... Реннард спорил сам с собой, пытаясь рассуждениями рассеять тревогу; это ему не удавалось.
В Уотербери он нанял автомобиль, чтобы не дожидаться полчаса уотертаунской "кукушки". - Я тороплюсь увидеть Дэвида... Нет, не то. Я ищу красоты. Красота - в движении. Я на пути в Клирден. Прервать путь, не достигнув цели, было бы уродливо, стремиться вперед - прекрасно. Для того чтобы не прервать движения, нужны деньги, а деньги - то же, что власть. Власть, деньги, красота - все это одно. - Он подумал о рисунках Корнелии: углем на белой бумаге длинные штрихи, не прерываясь, переходили один в другой, без конца, вечно. В этом красота. Ему вспомнились слова поэта: "Прекрасна истина, и истина в прекрасном". - Чушь. Истины не существует. Есть лишь бессилие и неподвижность - уродство; и есть движение, власть красота. С тяжелым чувством он несся в подпрыгивающем автомобиле. Пыль мутными волнами вставала вокруг открытого кузова, мимо мчались холмистые окрестности. Несмотря на деньги, власть, быстроту, тревога не покидала его. Дэвид!
В послеобеденный час Маркэнд любил сидеть на задней веранде, обращенной к востоку. Приятно было глядеть на заброшенный сад, где на вспаханной им и Стэном земле буйно разрослись сорные травы; а деревья у изгороди - яблони, березы, тополя и один-единственный бук - в сумерках полны были птиц.
Он встал, заслышав шум автомобиля, и увидел Реннарда, выходящего из-за угла.
- Что-нибудь случилось дома?
- Решительно ничего, - отвечал Реннард.
Маркэнд молча стоял и смотрел на него.
- Ну-с, если вы не хотите со мной поздороваться, - сказал Реннард, может быть, вы хотя бы предложите мне стул?
- Садитесь, - сказал Маркэнд.
На веранде стоял столик; Реннард положил на него свою соломенную шляпу, сел и раскрыл портсигар. Маркэнд продолжал стоять.
- Я не совсем понимаю, - сказал он. - Если дома все благополучно, зачем вы приехали сюда?
Реннард вдруг оживился, точно собака, напавшая на след. Он протянул Маркэнду портсигар и, когда тот отказался, достал себе сигарету, постучал ею о донышко шляпы и закурил.
- Набейте свою трубку, старина, - сказал он, - и давайте поговорим. Если через полчаса вы еще будете злиться - (Может быть, только за этим я и приехал - чтобы обозлить его), - я уеду. Идет?
Маркэнд ждал.
- По-видимому, я не имел права приехать просто, чтобы узнать, как вы поживаете?
- Нет, - сказал Маркэнд.
- Или чтобы узнать, когда вы думаете вернуться?
- Вам нужно знать об этом как моему поверенному?
- Возможно.
- Вы могли написать. Я не знаю, когда вернусь.
- Когда истечет шесть месяцев (ваше жалованье первого числа каждого месяца аккуратно поступает в банк), ОТП примет ваше заявление об уходе. Я знаю об этом непосредственно от Соубела.
- Разумеется.
- Если вы ничего не сообщите им или не уполномочите меня сообщить, им придется принять вашу отставку.
- Разумеется.
- И выкупить вашу часть.
- Все это не ново, Том.
- Я не из-за этого приехал.
Маркэнд ждал.
- Может быть, я сделал это, чтобы уговорить вас вернуться.
- В качестве поверенного вы не обязаны быть и моим советчиком в личных делах.
- Слушайте, Дэвид, я вам уже сказал однажды, что мы не друзья. Могу повторить. Но я - человек.
- Немного же чуткости вы проявили, приехав сюда... в то самое время... - Он остановился.
- Может быть, больше, чем вы думаете. Во всяком случае, я приехал для того, чтоб сообщить вам две-три новости. Вы вольны принять их, как вам угодно.
Маркэнд ждал.
- Я провел субботу и воскресенье в Адирондаке. Ваша жена пригласила меня. Приехав туда... прелестное местечко, между прочим... я выяснил, что она хотела лишь узнать, не имею ли я каких-нибудь известий от вас. Она слишком горда, чтобы открыто спрашивать, но я прекрасно видел, что ей нужно знать это. Она хотела знать также, как я смотрю на все это дело и что я об этом думаю. Что же, многого она не могла от меня добиться. Я и сам еще не знаю, что я об этом думаю. По, пробыв там эти два дня, я кое-что установил для себя. Ваше отсутствие сказывается на семье, Дэвид. В Элен чувствуется большое и все растущее напряжение. Быть может, об этом-то я и хотел с вами говорить.
- Все это я знаю. Лучше, чем вы. Приехав и сообщив мне об этом, вы ничему не помогли.
- Кто сказал, что я хочу помочь вам?
- Элен вы этим тоже не поможете.
- Разве я говорил, что хочу помочь вашей жене? С чего вы это взяли?
- Том, я не поверю, что вы приехали сюда только затем, чтобы мучить меня, даже если вы сами в это верите.
- Кто знает!
- Но вы сами измучены, Том. Я никогда не видел вас таким измученным.
- Сейчас конец августа. Через два месяца нужно будет приступить к расчетам с ОТП. Вы будете еще в Клирпене?
- Не знаю.
- Может быть, я приехал получить от вас специальные распоряжения. Если вы до тех нор не дадите о себе знать...
- Вы должны приступить к делу: получить деньги и поместить их по вашему усмотрению. Без всяких специальных распоряжений.
Реннард встал.
- Может быть, я нарушил ваше... вашу летнюю спячку, потому что я хочу заставить вас страдать, Дэвид... потому что я ненавижу вас! Может быть, я не могу видеть, как вы сами причиняете страдания себе и своим близким... потому что я люблю вас! Вы идете к гибели, старина. Такие вещи нельзя долго проделывать безнаказанно. Вернитесь! Как настроение все это еще можно было понять, но если оно у вас продлится, это уже будет безумие.
- Знаю.
- Если вам обязательно нужно уйти, возьмите жену с собой.
- Тогда это не будет безумие?
- Конечно, нет...
- Что вы можете противопоставить безумию, Том?
Реннард молчал.
- Ваш путь, быть может?
- Спасибо. Я понял урок. Ну, полчаса прошло, а вы все еще сердитесь? Он взял свою шляпу.
- Я не сержусь, Том. Но меня удивляет, в каком смятении вы находитесь. Вы, здравомыслящий человек...
- Полагаю, сами вы знаете, зачем вы здесь, но для других это тайна.
Маркэнд медленно покачал головой и улыбнулся:
- Я не знаю, зачем я здесь, и это не тайна. А вот вы знаете, зачем вы здесь, но для меня это тайна.
Реннард протянул руку.
- Прощайте... Мое рукопожатие значения не имеет.
Маркэнд улыбнулся, пожал протянутую руку и удержал ее в своей.
- Я не сержусь больше, Том, нет. Вы правильно сделали, что приехали. Мне жаль, что вам пришлось тащиться в такую даль по жаре. Может быть, вы подождете, пока станет прохладнее?
- Нет. - Реннард отнял руку. - Я уезжаю сейчас. - Он надел шляпу, и под желтой соломой лицо его стало пепельным.
- Я буду держать вас в курсе своих дел, Том.
Реннард прошел несколько шагов и остановился.
- Дэвид, - сказал он, стоя спиной к нему, - я не знал, зачем я приехал сюда. Но здесь я понял кое-что... Я это заметил, когда был у вашей жены в Адирондаке. Я тогда не знал... или не знал, что я знаю. Я понял это не из слов ее. - Он повернулся к Маркэнду лицом. - Но теперь я уверен. Ваша жена беременна.
...Оставшись один, Маркэнд продолжал стоять неподвижно. Последний час, проведенный с Элен, строчки ее письма... "Ты даже сам не знаешь, какая близость связывает нас сейчас. Ты всегда здесь, со мной, и не можешь покинуть меня". Конечно, Реннард сказал правду. Маркэнд опустился на стул, с которого только что поднялся Реннард, и взгляд его обратился к саду, к зарослям сорной травы, в беспорядке взошедшей на распаханной и заброшенной им земле. Весь мир - бессмысленное сплетение сил, преходящих и одиноких, вездесущих и вечных. Что все это значит? Элен покинута... он здесь. - От Тома Реннарда пришлось мне узнать о тайном моем присутствии в чреве жены.
Он услышал шаги перед домом; он не обратил на них внимания: они тоже были лишь сорной травой в бессмысленном саду мира, где из того, что сеет человек, взрастает хаос. Только когда двое людей подошли к нему совсем близко и окликнули его по имени, Маркэнд отвел глаза от того, что некогда было садом.
Он увидел Дейгана, человека, внушившего ему такую неприязнь, когда он покупал у него уголь и дрова в день приезда; и рядом с Дейганом другого, незнакомого ему.
- Добрый день! - сказал Дейган. - Сожалею, что потревожил вас. Это мистер Демарест.
При звуке этого имени сердце у Маркэнда дрогнуло: потом он подумал, что его чувство вины перед Люси Демарест вряд ли было бы понятно другим. Если бы люди знали, из-за чего он чувствовал себя виноватым (из-за того, что сдержал себя), они, скорее, похвалили бы его. В его положении была юмористическая сторона, и это вернуло ему равновесие. Теперь ему даже приятен был приход этих двух мужчин.
- Здесь прохладно, - сказал он. - Сейчас я принесу еще стул. - И все трое сели, внимательно изучая друг друга, он - их, они - его.
- Мы вам коротко объясним, зачем пришли, - сказал Дейган. - В Клирдене живет одна очень почтенная вдова, некая миссис Смит. У нее недавно умерла дочь, тоже вдова, и трое маленьких детей остались у нее на руках. Община, конечно, делает что может. Но мы стараемся подыскать для нее работу - это гораздо лучше, чем денежная помощь. Она умеет хорошо готовить. Нам пришло в голову, что она очень пригодилась бы вам; она могла бы приходить сюда каждый день и вести ваше хозяйство.
Маркэнд понял цель их посещения; он решил разыграть партию по всем правилам.
- Вы очень любезны, что обратились ко мне, - сказал он. - Очень рад, что вы понимаете, как мне приятно оказать любую услугу, какую бы ни потребовал от меня Клирден.
Демарест еще больше выпучил глаза: он никак не ожидал столь быстрой победы.
- Вы, кажется, сказали, что эта почтенная дама принимает помощь?
- Мы не раз помогали ей, - проворчал Дейган.
- Понятно! - Маркэнд вынул бумажник. - Догадываюсь, что вы явились ко мне за пожертвованием, но, право, вы напрасно не решились прямо сказать мне об этом. Я с радостью приму участие. Вот на первый раз.
Посетители не тронулись с места.
- Это не то, что нам нужно, - сквозь зубы процедил Дейган.
- Разве вам не нужна кухарка? - спросил Демарест, все еще не теряя надежды.
- Ах, миссис Смит - кухарка! А я думал, что она нуждается в помощи. Нет, господа, с чего вы взяли, что мне нужна кухарка?
- Едва ли такой человек, как вы, сам себе готовит еду.
- А вот представьте... до некоторой степени... я готовлю себе сам. Польщен вашим вниманием к этому вопросу.
Оба гостя опять промолчали.
- А когда я не готовлю сам, то есть женщина, которая делает это для меня.
- Это мы знаем, - проворчал Дейган.
- Может быть, вы сомневаетесь, доволен ли я ею? О, вполне! К тому же ведь она тоже вдова, как мне сейчас пришло в голову... И мать четверых детей...
- Четверых?..
- Трое уже в раю и дожидаются ее там.
Тут в первый раз за весь разговор Дейган и Демарест обменялись знаками.
- Так, - Дейган откашлялся, - я вижу, вы не хотите принять пилюлю подслащенной. Что ж, будем говорить прямо. Мы знаем, кто... готовит вам еду. Ее сын, обезумевший от стыда и позора, все рассказал нам. Вы, видимо, любите закусить и ночью, а? Ну так вот, мы пришли сказать вам со всей возможной вежливостью, что Клирден этого не потерпит.
- Вы нехорошо поступили с мальчиком. Почему вместо того, чтобы поощрять его идиотские выдумки, вы не попытались уговорить и успокоить его? Что касается миссис Гор, то я имею полное право пользоваться ее услугами в качестве кухарки, и она имеет такое же право работать у меня.
- Маркэнд, - сказал Демарест, - не усложняйте дела для нас и для себя. Если вы хотите жить здесь, вы должны жить так, как принято в Клирдене. Мы не вмешиваемся в чужие дела до тех пор, пока не нарушены приличия и не поставлен под угрозу общественный покой.
- Если приличия и нарушены, то не мною. Что же до угрозы общественному покою... - (Тут Дейган встал.) - Она действительно существует.
Маркэнд продолжал улыбаться, но его била мелкая дрожь.
- Самый лучший выход, - мягко начал Демарест, и Дейган снова сел, - это вам отказаться от услуг миссис Гор, принимая во внимание чувства ее сына, и взять миссис Смит. В таких местах, как Клирден, с приличиями очень считаются. Вы в этом могли убедиться.
- И потом, Смит нуждается в деньгах, а Гор - нет, - прибавил Дейган.
- Если Смит не угодит вам стряпней, - сказал Демарест, - я вам обещаю подыскать кого-нибудь еще.
Маркэнд спокойно ответил:
- Не в этом дело.
Дейган снова вскочил.
- В чем же дело в таком случае? Если вы не спите с этой бабой, не все ли вам равно, черт возьми, кто вам варит обед?
Маркэнд, перестав улыбаться, подошел к Дейгану.
- Я вам скажу. - Он старался не повышать голос: - Мне не все равно. Причина не та, что вы думаете. Но не ваше дело, какая...
- Нет, это будет наше дело.
- Вот увидите, - пообещал Демарест.
- Довольно. Идем, - сказал Дейган.
- Мы вас предупредили. - Демарест надел шляпу.
Маркэнд молча стоял и смотрел, как они медленно удалялись.
Маркэнд сел; он весь дрожал и только теперь почувствовал это. Реннард, эти двое людей, только что угрожавших ему, угрюмая враждебность Клирдена, Гарольд, нападающий на свою мать, Элен, которая снова носит его в себе, Тони с полными упрека глазами - все смешалось, все перепуталось в нем. Птицы уже затеяли свою шумную беседу в ветвях деревьев в саду, небо зарумянилось закатом. - Почему я дрожу? Мое тело стремится к движению. Вот что означает эта дрожь. _Вырваться_!
Дебора пришла готовить ему ужин; он был рад, что она здесь. При ней улеглось его смятение. - Дебора... Что знаю я о Деборе? - Он относился к ней, как дитя относится к своей матери.
- Посидите сегодня со мной. Поужинаем вместе, - сказал он.
Она поставила вторую тарелку и села рядом с ним.
- Скажите, - начал он, - вы знаете обо всем, что тут происходит?
- Знаю.
- Знаете ли вы, что Гарольд приходил ко мне и хотел вынудить у меня обещание больше не видеться с вами?
- Знаю.
- Знаете ли вы, что я сбросил его вниз, на дорогу?
- Он остался цел и невредим.
- Боже мой! Вы думаете обо мне больше, чем о родном сыне.
По ее лицу разлилась нежность, не направленная на пего, но вызванная его словами.
- Я люблю Гарольда, - сказала она. - Но нужна я вам.
- Знаете ли вы, что два почтенных горожанина приходили сегодня сюда, чтобы угрозами заставить меня нанять в кухарки некую миссис Смит?
- Этого я не знала. Но я понимаю.
- Гарольд приходил к ним. Он клевещет на вас.
- Это оттого, что я больше не нужна ему.
Его вопросы (чего я боюсь? почему не уезжаю домой?), его мысли (Реннард, Тони, беременность Элен...) замерли, потому что они были ложны перед лицом реальности, связавшей его с этой женщиной. Реальности не боишься и не понимаешь, ею живешь. Страх и неведение заключены в пей. Маркэнд сидел рядом с Деборой и испытывал чувство глубокого покоя. Сумерки окружали их тишиной обреченности, но реальность, связавшая их, была глубже и шире этой тишины. В ней всему находилось место. Но если б он захотел отрицать реальность, сердцевиной которой была его близость с этой женщиной, все сейчас же снова обратилось бы в хаос.
- Как вы молчаливы! - сказал он.
- Я долго жила одна.
- Дебора, я не хочу, чтобы вы уходили. До вашего прихода меня все время била дрожь. Если вы уйдете, это опять начнется.
Она внимательно оглядела его.
- Давайте навестим ваших друзей на ферме. Я хочу познакомиться с ними.
- Разве вы не знаете Стэна и Кристину?
- Я их видела. Но это другое дело. Тогда они не были еще вашими друзьями.
Прохладный ветерок подул с севера, освежая вечерний воздух.
- Лето кончается, - сказала она.
Кусты у дороги шелестели, вдалеке выла собака.
Лето тревожно металось, предчувствуя нашествие осени на свои владения. Дебора протянула руку и остановила Маркэнда. Они молча стояли и слушали в темноте, как по дороге торопливо прошлепала куда-то в сторону лягушка.
- Я боялась, как бы нам не наступить на нее, - сказала Дебора.
Молча они стояли рядом; он чувствовал легкое прикосновение ее плеча, он слышал ее дыхание. Она была как лето, и она была как ветер, сильный и порывистый, который разрушит лето.
- Идем, милый, - сказала она, и они пошли дальше.
Они сидели на скамье перед домом Стэна. Дверь была открыта, и в промежутках между редкими репликами Маркэнду было слышно, как шевелится во сне Клара. Луны не было, но на небе мерцали звезды. Ветер усилился, ночь была беспокойная и бурная под неподвижными звездами.
Стэн сказал:
- Сегодня мне приходит на ум океан. Никто из вас не переезжал океана. С берега его не узнаешь - нужно, чтоб он был кругом. Я стою на палубе. Вверху звезды... тихие. А внизу я... тоже тихий. А посередине все движется. Тело мое движется, вода движется, ревет ночной ветер. Вот потому звезды и кажутся близкими, что во всем мире только и есть тихого, что они да твоя душа.
- Стэн, милый, - сказала его жена, - расскажи им, как ты спорил с Филипом.
- Ладно, расскажу. Фил Двеллинг - это старший брат Кристины, очень богатый фермер.
- Ну уж и очень богатый.
- Что ж, у него в Мельвилле дом, и он там живет почти круглый год на доходы с фермы. И тратит деньги на свою газету и на митинги. Хороший человек. Все придумывает, как одолеть богатых банкиров.
- Брось об этом, Стэн. Ты им расскажи - знаешь, про что...
- Ну ладно, ладно! Кристина очень любит эту историю, уж я не знаю почему. - (Она уже смеялась.) - Ей кажется, что это очень веселая шутка. Но это вовсе не шутка. Ну вот. Однажды вечером собралась компания на пикник. Дело было в начале сентября, в такой же вот вечер, как сейчас. Ветер дул даже еще сильнее, в прериях он всегда сильнее. Лежим мы все на возу с сеном, и я спрашиваю Фила: "Как ты думаешь, Фил, почему ветром но сдувает звезды с неба? На чем они держатся?" Фил отвечает серьезно: "Ветер ведь дует самое большее на милю в вышину. А звезды от нас за миллионы миль". - "А-а, - говорю я, - но если звезды так далеко, как же мы их видим своими глазами?" Фил отвечает: "Очень просто. Звезды испускают волны света. Мы видим эти волны, когда они доходят до нас". - "А-а, - говорю я, - волны света... Но они пересекают ветер, чтоб до нас дойти". - "Ясное дело", - говорит Фил. "Как же тогда выходит, - говорю я, - что ветер не сдувает эти волны?" - "Потому что они совсем другие. - Тут Фил начинает злиться. - Ветер не может коснуться их". - "А кто же может коснуться их?" - говорю я. "Никто и ничто не может коснуться световых волн!" - рычит он. "А как же тогда наши глаза касаются их?" - спрашиваю я кротко.
Кристина звонко хохочет.
- Надо было вам это послушать. Всю дорогу они так спорили. Стэн до того взбесил Фила своими глупостями, что с бедным Филом чуть не случился припадок.
- Хороший человек Фил, - сказал Стэн, - но ничего не понимает. Ничего! Что называется - практический ум.
- Он-то думает, что только такие все понимают.
- Фил Двеллинг куда умнее меня. Посмотрите на него: он богатый человек. Посмотрите на меня: я бедный человек. Но он ошибается. Все американцы ошибаются. Все вы видите только факты, а факты ничего не значат.
- Что вы хотите сказать? - послышался приглушенный голос Деборы.
Трубка Стэна вспыхнула в темноте: он сделал глубокую затяжку.
- Хорошо, давайте объясню. Вы берете кучу фактов: лошадь, пятидолларовая бумажка, гитара, нарядное платьице для Клары, фунт вырезки для Дэви... звезда... автомобиль Фила... мысль. Вы, американцы, все это называете фактами. Вы говорите так: мы изучаем каждый факт в отдельности и все о них узнаем. Ну что ж, вы так и поступаете - и ничего не узнаете. Они существуют вовсе не в отдельности. Они все связаны вместе. Если это раз навсегда не запомнить, можете изучать свои факты до самой смерти, и все равно ничего не будете знать.
- Вот человек, который знает бога, - послышался во тьме голос Деборы.
- Бога! - вскричал Стэн. - К черту бога! Бог принадлежит священникам. Видал я в Польше, чего стоит ваш бог!..
- Вы человек, который знает бога, - повторила Дебора тем же ровным голосом. - При чем здесь священники или ваши собственные слова?
- Стэн, - сказала Кристина, - принес бы ты вина.
Поляк пошел к темному сараю и зажег фонарь.
- Кажется, что мы далеко-далеко от Клирдена, - произнес Маркэнд. И тотчас же в тишине Клирден обступил его. В колеблющемся свете фонаря он увидел худое лицо Стэна, покосившуюся крышу на фоне мерцающего неба. Он услышал, как воет ветер под звездами, неподвижными и далекими. Ему захотелось сказать: "Кристина! Что нам делать здесь? Вернемся, Кристина, вы - к своему брату, я - к своей жене". Стэн принес вина...
Лето еще боролось. В начале сентября выпадали дни, когда солнце осушало холмы своим пламенем, и в сверкающем воздухе тучей носились насекомые. Но земля продолжала свой путь, осень пятнами ложилась на ее зеленые плечи, уходившие от солнца, и все дольше задерживалась на ее лице ночная тень. Маркэнд склонялся перед закатом года, как перед видением своей судьбы. И он подходил к закату. Как и багровые мерцающие холмы, он попал в безвыходный круг обреченности.
Перемена совершилась не сразу, она была незаметна, как движение земли, уходящей от солнца. Он попытался написать Элен - и не смог. Многое нужно было сказать - и в то же время нечего. Он не мог выразить на бумаге свои чувства, свои мысли о растущей в чреве Элен частице его плоти.
Дебора сказала ему как-то, что Гарольд ни разу с той последней их встречи не приезжал домой.
- Что с ним?
Она не ответила.
- Что в городе?
- Я покупаю, что мне нужно, - сказала она, - и возвращаюсь домой.
- Дебора, но правильно ли это, справедливо ли это - держать Гарольда вдали от вас?
- Гарольд вернется ко мне. Он снова поймет, что я нужна ему, и вернется.
- А тем временем?..
- Дэвид! Вы хуже Гарольда. Такой же ребенок.
Ему нечего было ответить, он перестал задавать вопросы. - Я во власти этой странной женщины. Странной? Но она не более странная теперь, чем все эти пять месяцев.
Осень пробивалась сквозь землю, наступая на лето, с каждой ночью она отвоевывала все больше и больше: холодила почву, сушила листья и корни, дыханием бурь обвевала поля. Но лето боролось.
Однажды, когда весь день стояло жаркое солнце и в неподвижном воздухе пахло сосновой хвоей, Маркэнд, возвращаясь из леса, зашел на ферму у каменоломни. Кристина встретила его с побелевшим от страха лицом.
- Вы видели Стэна? Он вас нашел? - Она перевела глаза на дорогу: - Вот он идет, - и в них появилась успокоенность: у каменоломни она увидала мужа, торопливо идущего к дому.
Не садясь, они молча дожидались Стэна. В углу, перед маленьким столиком, который сделал ей Маркэнд, за чашкой молока с хлебом сидела Клара. На сыром полу, у блюдца молока с хлебом свернулась ее любимица, черная кошечка. Маркэнд ощутил свое присутствие в комнате и присутствие этих трех чужих жизней. Стэн порывисто распахнул дверь. Он тихо притворил ее за собой и тяжело прислонился к ней.
- Слава богу, что я нашел вас, - сказал он, задыхаясь. - Вы должны уехать.
Маркэнд машинально сел и услышал свой голос:
- Что случилось?
- Иди, родной, сядь. - Кристина принесла мужу стул.
- Я работал у Дейла. Там не знают, что я ваш друг. И слава богу, что не знают. Молодой Гарри Дейл вдруг говорит мне: "Ну, Стэн, надеюсь, вы сегодня вечером с нами?" - "Понятно", - отвечаю я, не зная, о чем речь, а сам удивляюсь - обычно они меня никуда с собой не зовут. "Так не забудьте, - говорит он, - мы собираемся в девять у дверей почты. Да возьмите винтовку. Это только так, чтобы попугать его. Стрелять строго-настрого запрещено". Тут я быстро соображаю и еще задаю несколько окольных вопросов. И скоро я все узнал, а он ничего и не подозревает. Дэвид! Чуть ли не весь город собирается сегодня вечером выгонять вас из Клирдена. Если вы будете сопротивляться, вас вымажут дегтем и вываляют в перьях. Затеяли все дело мистер Лоусон и мистер Дейган. После завтрака я притворился, будто заболел. Ушел с работы. Забежал сперва к миссис Гор, сказал, чтобы она не выходила из дому. Если они придут и увидят ее у вас, они совсем взбесятся. Потом пошел к вам - не застал, хотел дождаться. Чуть с ума не сошел. Побежал сюда, потом обратно. Дэви, вам нельзя идти домой. Они говорили - в девять, но они могут передумать и прийти раньше.