Джордж не ждал от Квик Уана победы, и поэтому происшедшее выглядело просто комичным. Но оно показалось бы весьма огорчительным, если бы лошадь, которую долгие месяцы готовили специально к данному соревнованию, по глупой случайности сорвала все планы.
Хотя поломки в какой-то части упряжи и случаются, но не так часто, и не они разбивают партнерство между жокеем и лошадью. Так легко упасть, если лошадь спотыкается на препятствии или внезапно останавливается перед ним, чтобы лучше подготовиться к прыжку; если она неожиданно «клюет носом», то есть резко нагибает голову, приземляясь. Знание причин неудачи совсем не уменьшает разочарования, когда, усталый и подавленный, плетешься в паддок, чтобы глядеть там в такие же удрученные и мрачные лица тренера и владельца.
Падения относятся к третьему виду разочарования, к тому разочарованию, которое труднее всего переносить, потому что всегда где-то в глубине таится подозрение, что ты потерпел поражение из-за собственных ошибок, и если бы применил другую тактику, то мог бы победить. Такие упреки в свой адрес трудно забываются. И кроме того, всегда грозят две опасности: предыдущий успех может привести к чересчур самонадеянной и рискованной тактике в будущем, а удручающие результаты отнимают веру в себя и порой даже подталкивают к глупым попыткам добиться победы во что бы то ни стало.
Иногда жокей неправильно судит о скорости, взятой лидером в этом заезде, и делает рывок к финишу или слишком рано, или слишком поздно, и в нужный момент его лошадь не мчится впереди, как он бы хотел. Ни один честный жокей не будет отрицать, что он много раз переживал разочарование в себе из-за удручающих ошибок, которые допустил.
И наконец, внезапно наступает такое горькое время, когда тренер или владелец хотят поменять жокея. Конечно, я понимаю, что победа на скачках — смысл и цель, ради которых работает тренер и покупает лошадей владелец. И, конечно, совсем не противоречит здравому смыслу их желание нанять такого жокея, который больше подходит и лошади, и данному виду скачек, так чтобы их скакун имел максимальные возможности для выигрыша. И если по очевидной вине всадника лошадь потерпела поражение, то жокей с горьким сожалением, но без удивления, примет их решение и с болезненным разочарованием будет наблюдать, как кто-то другой на его бывшей лошади пытается первым прийти к финишу. Бывает, что владелец считает, дескать, у его лошади будет больше шансов победить с жокеем А, чем с жокеем Б, или же он знает, что его скакун «сильно тянет» и поэтому жокей В подходит ему лучше, чем жокей Д. Но порой человек попадает в странную обстановку, когда его могут в любую минуту снять с соревнований и даже уволить из этой конюшни, хотя вроде бы нет никакой причины. Такая явная несправедливость наносит более тяжелые удары, чем поражение на скачках. Я чувствую это сам и не раз слышал от других.
Прошлой весной я стоял на трибуне с другом, и мы смотрели заезд, в котором участвовала «его» лошадь. Он не раз приводил ее к победе.
— Почему ты теперь не работаешь с ней? — спросил я.
— Не знаю, — обиженным тоном произнес он, — вправду не знаю. Я выиграл девять скачек на этой лошади, а теперь владелец нанял другого. Он не объяснил почему. Что еще я должен был делать, кроме как побеждать?
Эти слова относятся ко всей нашей братии, если кто-то из нас оказывался в таком же положении.
Итак. На одном полюсе разочарование... А на другом — момент свершения, когда впереди только полоска зеленой травы финиша и никто не мешает тебе первым ступить на нее.
Порой бывает, что лошадь проявляет себя гораздо лучше, чем от нее ожидали, и, к всеобщему удивлению, побеждает. Но чаще за счастливым мгновением, когда на площадке для победителей расседлывают твоего скакуна, стоят долгие часы усилий и продуманная тактика. С того дня, как лошадь попадает в конюшню тренера, у всех единственная цель — привести ее в состояние боевой готовности для соревнований, то есть научить чисто прыгать через препятствия, кормить и чистить до тех пор, пока шкура не начнет лучиться здоровьем, постоянно заботиться о копытах и ногах, чтобы эти слабейшие части лошадиной анатомии не подвели, когда она приземлится после прыжка или устремится к финишу.
Когда жокей выходит на старт, он вооружен не только своим мастерством, но и тяжелой работой тренера, конюха, кузнеца. И когда лошадь выигрывает, то награда тоже принадлежит всем. Побеждая, я испытываю не только удовольствие, но и чувство облегчения, что усилия других людей не пропали напрасно. Их восторг каждый раз приносит мне удовлетворение, радость владельца — моя награда, все в мире прекрасно, и в этот момент я знаю, кто заставляет меня быть жокеем. Этот человек я сам.
Уверен, что каждый будет считать себя счастливым, если он проводит жизнь, делая то, что ему больше всего нравится. Жокей не просто профессия, это образ жизни. Образ жизни, который мне больше всего нравится. И хотя теперь я не работаю с лошадьми, но мои интересы, мое сердце и мое новое занятие почти так же увлекают меня, как когда-то соревнования на скаковых дорожках.
По натуре я беспокойный человек и терпеть не могу долго оставаться на одном месте. Летом, когда не проводятся стипль-чезы, казалось бы, надо радоваться долгому перерыву после трудной зимы. Усталому телу нужен отдых. Но недели через две отдых надоедает, и я начинаю скучать по скачкам. Каждый год я прихожу к убеждению, что мне не хватит терпения выдержать до августа.
В начале лета Мери и я проводим отпуск, объезжая на машине Шотландию или Европу, или на лодке путешествуем по рекам Норфолка. Мы всегда в движении, чтобы каждый день видеть новые ландшафты, запоминать новые места. Мы едем, куда хотим и когда хотим, не планируя заранее и не придавая значения времени ленча или обеда, установленному традициями, и не советуясь ни с кем, кроме как со своим желанием. Ленивое и бесцельное путешествие — лучший отдых для нас обоих, мы чувствуем, как каждый день восстанавливаются силы. Но от бессмысленного лежания на песке и загорания я только устаю, потому что каждую минуту меня тревожит мысль, мол, надо куда-то пойти и что-то сделать. Даже если это дело — всего лишь игра в теннис или поход с детьми вдоль берега за мороженым.
И неудивительно, что меня только радуют ежедневные поездки на ипподромы, даже когда стоит туман или на дорогах пробки. Редко такие путешествия кажутся мне скучными. К несчастью, дорожные проблемы подстерегают нас почти каждое воскресенье, ведь мы всегда направляемся туда, где собирается много народа. Очереди машин, стоящих на подъездах к Ливерпулю, Челтенхему, Бангеру-он-Ди, иногда бывают такими длинными и неподвижными, что жокеи, участвующие в первых заездах, предпочитают идти по обочине пешком, чтобы успеть вовремя.
Когда в 1946 году я начинал свою карьеру жокея, нормирование бензина, введенное во время войны, еще строго соблюдалось, и я пришел к мысли, что лучше купить самолет и летать в нем на скачки. Тогда можно было недорого купить «Остер», а топливо для него свободно продавалось. Жокеи гладких скачек прилетали на самолетах, их машины садились на беговых дорожках, и это никому не казалось удивительным. Но два момента поломали мои бодрые планы.
Первый и неодолимый — погода. Очень часто в дни, когда скачки были возможны, полеты были невозможны. Порывистые ветры, низкие облака, плохая видимость и ливневые грозы помешали бы мне приземлиться, и зимними вечерами пришлось бы возвращаться домой в полной темноте.
Второй — огромное количество правил и ограничений, которые давили на желающего быть частным пилотом. К примеру, для каждого взлета и посадки пришлось бы получать разрешение в трех инстанциях. Самолет предстояло оставлять в ближайшем гражданском аэропорту и в день полета все равно приезжать за ним на машине. Кроме того, нужно было нанять механика, который проверял бы исправность двигателя после каждых десяти часов полета. Конечно, я бы мог это делать и сам, но без механика мне бы не дали удостоверения, а без удостоверения не разрешили бы летать.
Короче говоря, я пришел к выводу: полеты потребуют от меня столько работы на земле, что я быстрее попаду на скачки, если воспользуюсь машиной. И, стоя в очереди машин с милю длиной, я мечтал об «Остере», который за минуты перенес бы меня на скаковую дорожку.
Таким образом, зимой шесть дней в неделю, кроме снежных и морозных, мы проводили в дороге, переезжая с ипподрома на ипподром. В среднем за неделю мы проезжали по семьсот миль и осмотрели всю страну.
Мне нравилась такая жизнь. Я люблю движение и всегда находил новые тихие дороги, минуя транспортные пробки и города. Все, чей бизнес — скачки, путешествуют по одним и тем же маршрутам. Можно вечером сказать друзьям «до свидания» в Кенте и на следующее утро поприветствовать их в Шропшире.
Мы подружились со многими людьми, живущими в деревнях возле ипподромов, и встречались с ними три-четыре раза в год. И, по-моему, очень приятно, когда работа не только что позволяет, но даже заставляет тебя переезжать от друга к другу.
Такая кочевая жизнь дарит величайшее чувство свободы. Если жокей вовремя приезжает на скачки, а иногда выполняет задания тренера по обучению лошадей, то никому нет дела, где и как он проводит остальное время. Не надо являться в офис, отсиживать там положенное время, не надо спешить на определенный рейс автобуса, чтобы не опоздать на работу. Жокеи, ставшие тренерами, с завистью вспоминают прошедшие дни, когда их работа заканчивалась с последним заездом и им не приходилось торопиться домой и быть привязанными к конюшне, потому что лошадей нельзя оставить без попечения ни на один день. Зимой, когда заезды начинаются очень рано, чтобы провести соревнования засветло, скачки заканчиваются в половине третьего, и ты совершенно свободен до следующего утра.
Тем не менее настоящая причина, почему я был жокеем, заключается не в том, что эта работа дарила мне свободу, друзей и возможность путешествовать; не в том, что эта работа приносила радость и величайшее удовлетворение, когда побеждал; не в том, что эта работа давала мне средства на жизнь (если бы я был миллионером, то все равно бы участвовал в скачках). Настоящая причина очень простая. Я люблю работать с лошадьми, мне нравится скорость и дух соревнований.
Трудно объяснить, почему все жокеи — любители и профессионалы — без жалоб переносят боль, холод, разочарование в своих способностях, лишь бы были лошади, с которыми они хотят работать. Почему люди карабкаются по горам или переплывают Ла-Манш? Почему люди крутятся на трапециях или исследуют кратеры вулканов? Потому что они могут, хотят и каким-то таинственным путем чувствуют, что должны.
Глава 6
Хотя поломки в какой-то части упряжи и случаются, но не так часто, и не они разбивают партнерство между жокеем и лошадью. Так легко упасть, если лошадь спотыкается на препятствии или внезапно останавливается перед ним, чтобы лучше подготовиться к прыжку; если она неожиданно «клюет носом», то есть резко нагибает голову, приземляясь. Знание причин неудачи совсем не уменьшает разочарования, когда, усталый и подавленный, плетешься в паддок, чтобы глядеть там в такие же удрученные и мрачные лица тренера и владельца.
Падения относятся к третьему виду разочарования, к тому разочарованию, которое труднее всего переносить, потому что всегда где-то в глубине таится подозрение, что ты потерпел поражение из-за собственных ошибок, и если бы применил другую тактику, то мог бы победить. Такие упреки в свой адрес трудно забываются. И кроме того, всегда грозят две опасности: предыдущий успех может привести к чересчур самонадеянной и рискованной тактике в будущем, а удручающие результаты отнимают веру в себя и порой даже подталкивают к глупым попыткам добиться победы во что бы то ни стало.
Иногда жокей неправильно судит о скорости, взятой лидером в этом заезде, и делает рывок к финишу или слишком рано, или слишком поздно, и в нужный момент его лошадь не мчится впереди, как он бы хотел. Ни один честный жокей не будет отрицать, что он много раз переживал разочарование в себе из-за удручающих ошибок, которые допустил.
И наконец, внезапно наступает такое горькое время, когда тренер или владелец хотят поменять жокея. Конечно, я понимаю, что победа на скачках — смысл и цель, ради которых работает тренер и покупает лошадей владелец. И, конечно, совсем не противоречит здравому смыслу их желание нанять такого жокея, который больше подходит и лошади, и данному виду скачек, так чтобы их скакун имел максимальные возможности для выигрыша. И если по очевидной вине всадника лошадь потерпела поражение, то жокей с горьким сожалением, но без удивления, примет их решение и с болезненным разочарованием будет наблюдать, как кто-то другой на его бывшей лошади пытается первым прийти к финишу. Бывает, что владелец считает, дескать, у его лошади будет больше шансов победить с жокеем А, чем с жокеем Б, или же он знает, что его скакун «сильно тянет» и поэтому жокей В подходит ему лучше, чем жокей Д. Но порой человек попадает в странную обстановку, когда его могут в любую минуту снять с соревнований и даже уволить из этой конюшни, хотя вроде бы нет никакой причины. Такая явная несправедливость наносит более тяжелые удары, чем поражение на скачках. Я чувствую это сам и не раз слышал от других.
Прошлой весной я стоял на трибуне с другом, и мы смотрели заезд, в котором участвовала «его» лошадь. Он не раз приводил ее к победе.
— Почему ты теперь не работаешь с ней? — спросил я.
— Не знаю, — обиженным тоном произнес он, — вправду не знаю. Я выиграл девять скачек на этой лошади, а теперь владелец нанял другого. Он не объяснил почему. Что еще я должен был делать, кроме как побеждать?
Эти слова относятся ко всей нашей братии, если кто-то из нас оказывался в таком же положении.
Итак. На одном полюсе разочарование... А на другом — момент свершения, когда впереди только полоска зеленой травы финиша и никто не мешает тебе первым ступить на нее.
Порой бывает, что лошадь проявляет себя гораздо лучше, чем от нее ожидали, и, к всеобщему удивлению, побеждает. Но чаще за счастливым мгновением, когда на площадке для победителей расседлывают твоего скакуна, стоят долгие часы усилий и продуманная тактика. С того дня, как лошадь попадает в конюшню тренера, у всех единственная цель — привести ее в состояние боевой готовности для соревнований, то есть научить чисто прыгать через препятствия, кормить и чистить до тех пор, пока шкура не начнет лучиться здоровьем, постоянно заботиться о копытах и ногах, чтобы эти слабейшие части лошадиной анатомии не подвели, когда она приземлится после прыжка или устремится к финишу.
Когда жокей выходит на старт, он вооружен не только своим мастерством, но и тяжелой работой тренера, конюха, кузнеца. И когда лошадь выигрывает, то награда тоже принадлежит всем. Побеждая, я испытываю не только удовольствие, но и чувство облегчения, что усилия других людей не пропали напрасно. Их восторг каждый раз приносит мне удовлетворение, радость владельца — моя награда, все в мире прекрасно, и в этот момент я знаю, кто заставляет меня быть жокеем. Этот человек я сам.
Уверен, что каждый будет считать себя счастливым, если он проводит жизнь, делая то, что ему больше всего нравится. Жокей не просто профессия, это образ жизни. Образ жизни, который мне больше всего нравится. И хотя теперь я не работаю с лошадьми, но мои интересы, мое сердце и мое новое занятие почти так же увлекают меня, как когда-то соревнования на скаковых дорожках.
По натуре я беспокойный человек и терпеть не могу долго оставаться на одном месте. Летом, когда не проводятся стипль-чезы, казалось бы, надо радоваться долгому перерыву после трудной зимы. Усталому телу нужен отдых. Но недели через две отдых надоедает, и я начинаю скучать по скачкам. Каждый год я прихожу к убеждению, что мне не хватит терпения выдержать до августа.
В начале лета Мери и я проводим отпуск, объезжая на машине Шотландию или Европу, или на лодке путешествуем по рекам Норфолка. Мы всегда в движении, чтобы каждый день видеть новые ландшафты, запоминать новые места. Мы едем, куда хотим и когда хотим, не планируя заранее и не придавая значения времени ленча или обеда, установленному традициями, и не советуясь ни с кем, кроме как со своим желанием. Ленивое и бесцельное путешествие — лучший отдых для нас обоих, мы чувствуем, как каждый день восстанавливаются силы. Но от бессмысленного лежания на песке и загорания я только устаю, потому что каждую минуту меня тревожит мысль, мол, надо куда-то пойти и что-то сделать. Даже если это дело — всего лишь игра в теннис или поход с детьми вдоль берега за мороженым.
И неудивительно, что меня только радуют ежедневные поездки на ипподромы, даже когда стоит туман или на дорогах пробки. Редко такие путешествия кажутся мне скучными. К несчастью, дорожные проблемы подстерегают нас почти каждое воскресенье, ведь мы всегда направляемся туда, где собирается много народа. Очереди машин, стоящих на подъездах к Ливерпулю, Челтенхему, Бангеру-он-Ди, иногда бывают такими длинными и неподвижными, что жокеи, участвующие в первых заездах, предпочитают идти по обочине пешком, чтобы успеть вовремя.
Когда в 1946 году я начинал свою карьеру жокея, нормирование бензина, введенное во время войны, еще строго соблюдалось, и я пришел к мысли, что лучше купить самолет и летать в нем на скачки. Тогда можно было недорого купить «Остер», а топливо для него свободно продавалось. Жокеи гладких скачек прилетали на самолетах, их машины садились на беговых дорожках, и это никому не казалось удивительным. Но два момента поломали мои бодрые планы.
Первый и неодолимый — погода. Очень часто в дни, когда скачки были возможны, полеты были невозможны. Порывистые ветры, низкие облака, плохая видимость и ливневые грозы помешали бы мне приземлиться, и зимними вечерами пришлось бы возвращаться домой в полной темноте.
Второй — огромное количество правил и ограничений, которые давили на желающего быть частным пилотом. К примеру, для каждого взлета и посадки пришлось бы получать разрешение в трех инстанциях. Самолет предстояло оставлять в ближайшем гражданском аэропорту и в день полета все равно приезжать за ним на машине. Кроме того, нужно было нанять механика, который проверял бы исправность двигателя после каждых десяти часов полета. Конечно, я бы мог это делать и сам, но без механика мне бы не дали удостоверения, а без удостоверения не разрешили бы летать.
Короче говоря, я пришел к выводу: полеты потребуют от меня столько работы на земле, что я быстрее попаду на скачки, если воспользуюсь машиной. И, стоя в очереди машин с милю длиной, я мечтал об «Остере», который за минуты перенес бы меня на скаковую дорожку.
Таким образом, зимой шесть дней в неделю, кроме снежных и морозных, мы проводили в дороге, переезжая с ипподрома на ипподром. В среднем за неделю мы проезжали по семьсот миль и осмотрели всю страну.
Мне нравилась такая жизнь. Я люблю движение и всегда находил новые тихие дороги, минуя транспортные пробки и города. Все, чей бизнес — скачки, путешествуют по одним и тем же маршрутам. Можно вечером сказать друзьям «до свидания» в Кенте и на следующее утро поприветствовать их в Шропшире.
Мы подружились со многими людьми, живущими в деревнях возле ипподромов, и встречались с ними три-четыре раза в год. И, по-моему, очень приятно, когда работа не только что позволяет, но даже заставляет тебя переезжать от друга к другу.
Такая кочевая жизнь дарит величайшее чувство свободы. Если жокей вовремя приезжает на скачки, а иногда выполняет задания тренера по обучению лошадей, то никому нет дела, где и как он проводит остальное время. Не надо являться в офис, отсиживать там положенное время, не надо спешить на определенный рейс автобуса, чтобы не опоздать на работу. Жокеи, ставшие тренерами, с завистью вспоминают прошедшие дни, когда их работа заканчивалась с последним заездом и им не приходилось торопиться домой и быть привязанными к конюшне, потому что лошадей нельзя оставить без попечения ни на один день. Зимой, когда заезды начинаются очень рано, чтобы провести соревнования засветло, скачки заканчиваются в половине третьего, и ты совершенно свободен до следующего утра.
Тем не менее настоящая причина, почему я был жокеем, заключается не в том, что эта работа дарила мне свободу, друзей и возможность путешествовать; не в том, что эта работа приносила радость и величайшее удовлетворение, когда побеждал; не в том, что эта работа давала мне средства на жизнь (если бы я был миллионером, то все равно бы участвовал в скачках). Настоящая причина очень простая. Я люблю работать с лошадьми, мне нравится скорость и дух соревнований.
Трудно объяснить, почему все жокеи — любители и профессионалы — без жалоб переносят боль, холод, разочарование в своих способностях, лишь бы были лошади, с которыми они хотят работать. Почему люди карабкаются по горам или переплывают Ла-Манш? Почему люди крутятся на трапециях или исследуют кратеры вулканов? Потому что они могут, хотят и каким-то таинственным путем чувствуют, что должны.
Глава 6
Жокеи и рутина
Жокеи стипль-чеза — общительная компания мужчин, твердо стоящих на земле и довольных своей работой. Большинство из них наделены острым чувством юмора и реалистическим отношением к жизни.
Вопреки распространенному среди зрителей мнению, они ведут спокойный и размеренный образ жизни. Это неизбежно, потому что, участвуя изо дня в день в соревнованиях, надо поддерживать хорошую форму. В начале сезона никто не чувствует себя в норме. В августе после каждого заезда жокеи возвращаются такими же взмыленными, как и лошади. Даже через несколько месяцев после трудного финиша или тяжелого скакуна всадник приходит в раздевалку выжатый как лимон, ноги подкашиваются, когда он высвобождает их из стремян, и пальцы дрожат от усталости.
Многие удивляются, когда узнают, что я был жокеем.
— Вы слишком высокий для жокея, — говорят они. Или: — Вы не похожи на жокея.
Мало кто из участников стипль-чеза похож на жокея. В противоположность гладким скачкам в скачках с препятствиями нет ограничений в росте. Только те из нас, кто начинал в гладких скачках, а потом вырос и потяжелел для этого вида конного спорта, так и остались несколько ниже, чем в среднем жокеи стипль-чеза. Некоторые из начинавших в гладких скачках терпят неудачу, потому что стали слишком крупными для них, но недостаточно высокими для стипль-чеза. То же самое и с весом: слишком тяжелые для гладких скачек, они слишком легкие для стипль-чеза, и им приходится нагружать себя свинцом, чтобы лошадь несла положенный правилами вес. Другой недостаток, мешающий успеху в разного вида скачках, — короткие ноги: при прыжках через высокие барьеры длинные ноги помогают сохранить равновесие и удержаться на лошади.
Последнее обстоятельство накладывает отпечаток на весь стиль работы с лошадью в стипль-чезе. Короткие стремена, почти прижатые к подбородку колени — эти особенности жокея гладких скачек хотя и могут быть эффективны в соревнованиях с препятствиями, но ведут к падению, если всадник зацепится за высокий барьер. Длинные ноги лучше обхватывают корпус лошади и сильнее побуждают ее к прыжку. И кроме того, чувство слитности с лошадью в таком случае больше.
Рост большинства жокеев стипль-чеза 175 — 177 сантиметров, есть несколько человек и за 180 сантиметров. Все они выглядят как обыкновенные люди. Ничто не говорит об их профессии: ни лица, ни одежда, ни ноги, которые вовсе не кривые. К примеру, Пат Тааф выиграл Большой национальный стипль-чез и был приглашен на телевизионную программу, посвященную выбору профессии. Содержание программы заключалось в том, что постоянная команда зрителей встречалась с представителями разных областей деятельности и задавала им вопросы по их работе. В то время проходила забастовка репортеров, поэтому команда зрителей не видела на экране ни победы Пата, ни процедуры награждения, и он был им совершенно незнаком. Несмотря на опыт в определении рода занятий гостей, зрители не угадали профессию Пата, и, когда им сказали, что он жокей, почти вся команда хором воскликнула:
— Но ведь он такой большой!
Жокеи стипль-чеза должны быть большими и сильными, потому что их работа заключается в том, чтобы контролировать поведение крупных и очень сильных животных. Некоторые лошади хорошо слушаются узды и отвечают на каждое движение руки, держащей поводья, но другие, кажется, готовы оторвать вам руки. Поэтому у жокея, который проводит много скачек, развивается сильная мускулатура на плечах и спине. Опытный глаз, едва увидев торс всадника, определит, давно ли он участвует в стипль-чезах, так же как можно определить возраст дерева по годовым кольцам роста на его стволе.
Общее у жокеев — здоровье и преданность своей работе. Во всем остальном они так же различны, как и любая случайно сложившаяся группа мужчин. Среди них встречаются и необузданно вспыльчивые, и джентльменски сдержанные, интуитивно чуткие и хронически завистливые, грубияны и острословы. Некоторые из них наделены несгибаемым и упрямым чувством справедливости, которое может удивить тех, кто смирился с британской привычкой молча страдать от оскорбления и негодования.
И они любят повеселиться.
Много лет назад Тим Молоуни (брат Мартина) и Дэйв Дик однажды вечером припарковали свои машины в приморском городе и пошли в ресторан отеля. Уютная площадка, огороженная кустами, где они оставили машины, предназначалась для такси, которые в этот момент были в разъезде. Поздно вечером, вернувшись из ресторана, Тим и Дэйв увидели, что все такси вернулись, а шины на их машинах спущены. Водители такси таким образом наказали автомобили, которые вторглись на их территорию, а сами пошли выпить по чашке чая. Ошибка таксистов заключалась в том, что они не учли характер владельцев наказанных машин.
Тим и Дэйв, недолго думая, вывернули все золотники у шин автомобилей таксистов, так что машины грациозно опустились на ободья колес. Когда Тим и Дэйв подошли к последней машине, водители вернулись и с удивлением и возмущением наблюдали за действиями незнакомцев.
Теплую летнюю ночь огласили хриплые проклятья и ругательства, но все же лейтмотив всех высказываний звучал скорее недоуменно:
— Как вы могли такое нам сделать?
Таксисты угрожающе надвигались на Дэйва, но он и Тим схватили ближайшего к ним и пригрозили, что сбросят его со стены в море, если скандал будет продолжаться. Жертва громко кричала и просила заключить перемирие, ее вовсе не радовало полуночное купание в одежде, С трудом, но мир был заключен. Тим и Дэйв считали, что моральная победа на их стороне, потому что таксисты без возражений накачали им шины.
Как сыновья врачей, актеров, рыбаков наследуют по семейной традиции профессию своих отцов, так и будущие жокеи ищут счастья в работе с лошадьми потому, что ездили верхом с детства. Большинство жокеев стипль-чеза — или дети жокеев и тренеров, или выросли на фермах, и почти все они деревенские парни. Некоторые из участников стипль-чеза, кто учился своему делу на гладких скачках, — горожане, но таких очень мало. Все остальные привыкли слушать нескончаемые разговоры о лошадях с первых своих дней и пришли к стипль-чезу после участия в охоте или в скачках «пойнт-ту-пойнтс» или же жили рядом со скаковыми конюшнями и привыкли к лошадям с колыбели.
Способность маленького ребенка ездить верхом еще не гарантирует ему успеха в качестве жокея стипль-чеза, но почти невозможно научиться хорошо работать с лошадью на скачках, если не начать вовремя, то есть в двенадцать лет. В старшем возрасте придется учиться сохранять равновесие, тогда как в детстве это чувство развивается само. Так же и с координацией движения каждого мускула: оно должно быть инстинктивным, а не заученным.
Я часто получаю письма от мальчиков, которые спрашивают, как стать жокеем стипль-чеза. Почти все письма примерно одного содержания: «Я очень люблю ездить верхом и на каникулах два раза в неделю занимаюсь в школе верховой езды. Мне шестнадцать, и скоро я закончу школу. Как мне стать жокеем?»
Я отвечаю на каждое письмо, советую, как написать тренерам, заклеиваю конверт — и знаю: у них нет шанса стать жокеем. Потому что живут они в городах или пригородах, садик при доме слишком маленький, чтобы держать там собственного пони, а окружающие их городские улицы не годятся для верховой езды.
И каждый раз мне хочется послать этим мальчикам копию беседы, которую я однажды слышал по радио. Известный имитатор объяснял, как он, изучая манеру говорить лиц, которых будет представлять, разбивает голоса на типы и акценты, на низкие, средние и высокие. Это было такое понятное и увлекательное объяснение, что я решил сам испытать его метод и научиться подражать десяткам людей так же, как и он. Но в конце передачи он сказал: «Я хотел бы добавить только одно: начинать практиковаться надо в пять лет».
В имитировании, в любом другом занятии, которые требуют, помимо умственных способностей, также физической натренированности, раннее начало — залог дальнейшего успеха. В восемнадцать лет юноша может принять решение стать врачом или юристом, но уже поздно выбирать профессию пианиста или жокея.
Человек, который хочет стать жокеем, должен честно оценивать свои способности и ясно представлять три момента.
Во-первых, не поддаваться влиянию того романтического ореола, которым в глазах некоторых людей окружена эта работа. Ореол видят только глаза постороннего. Когда человек привыкает носить сверкающие рубашки и быть постоянной целью телеобъективов, чувство романтики уходит, но грязь, пот, синяки и ссадины остаются.
Во-вторых, понимать, что игра случая порой решает успех или поражение жокея и что удача сама не приходит даже к хорошему наезднику. Мне исключительно повезло, но другой любитель, который одновременно со мной перешел в профессионалы и перед которым открывались не худшие перспективы, в первой же своей профессиональной скачке сломал ногу. Он пропустил целый сезон и уже никогда не восстановил своего положения, потому что с бывшими его лошадьми теперь работали другие люди.
В-третьих, не надеяться много зарабатывать. Не больше сорока жокеев живут только на гонорары от скачек.
Меня всегда удивляло широко распространенное в мире скачек мнение, будто жокеи зарабатывают астрономические суммы. Я был одним из самых удачливых, каждый сезон участвовал во множестве скачек, получал жалованье в двух конюшнях и работал с лошадьми щедрых и понимающих спорт владельцев, они хорошо награждали меня, когда я выигрывал, и не слишком упрекали, когда проигрывал. Я описываю финансовые сложности жокейской жизни не потому, что обижен сам.
Всего несколько конюшен во всей Британии нанимают жокеев с постоянным жалованьем. Потому что всегда можно найти опытного мастера и нанять его на одно-два выступления. Иногда жокеи отказываются от маленького жалованья, потому что из-за него считают себя связанными. Будучи свободными, они могут участвовать в самых крупных соревнованиях, получить лучшую лошадь, чем есть в конюшне, предложившей им постоянную работу, выиграть на ней скачку, а следовательно, и получить хорошее вознаграждение.
В настоящее время, по недавно установленным правилам, за участие в скачке независимо от того, выиграл или проиграл, жокей получает гонорар через специальную организацию, а не прямо из рук владельца. Благодаря такой постановке дела теперь он уверен, что его работа будет оплачена и ему не придется снова и снова напоминать некоторым недобросовестным владельцам о причитающихся деньгах.
Из своего гонорара жокей оплачивает дорогую экипировку, услуги гардеробщика, взносы в фонд несчастных случаев, из которого выплачивается пособие получившим травму. Сам несет транспортные расходы на переезды с ипподрома на ипподром.
Примерно сорок жокеев участвует больше чем в ста скачках за сезон. Из них человек десять-двенадцать — больше чем в двухстах. Значит, пятьсот шестьдесят остальных жокеев имеют работу меньше чем сто раз за сезон. Так что, поверьте, никто не разбогател на гонорарах.
Когда я был жокеем, гонорар — единственное, что по закону полагалось профессионалу, даже если он победил в национальных соревнованиях. Практически, конечно, победитель, помимо законного минимума, обычно (хотя и не всегда) получал от владельца лошади дополнительное вознаграждение в виде подарка. Размер такого вознаграждения полностью зависел от владельца. Большинство давало жокею чуть больше десяти процентов от выигрыша, который они получили, поставив на свою лошадь.
Ставка могла быть маленькой на небольших соревнованиях и очень большой на национальных. Некоторые владельцы были исключительно щедрыми, и совсем мало было невероятно скупых. Жокеи всегда рассказывали друг другу, от какого владельца чего можно ожидать!
В апреле 1957 года в этом деле произошли революционные изменения. На соревнованиях за Золотой кубок впервые профессионалам, занявшим первые три места, вручили очень большую премию. С этого же года победителей еще в нескольких стипль-чезах стали награждать сигаретами, хлыстиками, ценными подарками, а в Вустере — знаменитыми кофейными сервизами местного производства.
Но все же по собственному опыту знаю, что шаткие финансовые перспективы не мешали молодым людям выбирать профессию жокея стипль-чеза и, надеюсь, никогда не будут мешать.
Для меня несомненно, что участие в скачках — это наслаждение, а не финансовый расчет, потому что любители так же преданы своему делу, как и профессионалы, участвуют в тех же самых скачках и на тех же самых условиях, только не получают вознаграждения. Кроме того, есть примерно сто пятьдесят соревнований только для любителей.
Правда, одно время стюарды ввели строгости, и, если любитель работал с многими лошадьми и участвовал почти во всех скачках, они вызывали его, как это было со мной, и ставили перед выбором: или переходить в профессионалы, или участвовать только в соревнованиях любителей.
Этти Корбет, сын лорда Раулона, начальника шотландской гвардии, много лет участвовал во всех стипль-чезах как любитель и считался одним из лучших жокеев. Он решил не дожидаться ультиматума и перейти в профессионалы. В первый день своей профессиональной карьеры он пришел в раздевалку, чтобы надеть форму со своими собственными цветами (ему предстояло работать со своей лошадью). Туда же пришел переодеться и его друг, который оставался любителем.
— Что вы себе позволяете, такие-растакие любители, — сказал Этти негодующим тоном, приводя главный аргумент стюардов, — захватили всех лошадей и отнимаете у нас, бедных профессионалов, хлеб.
Впоследствии правила снова изменились. Любители могли участвовать во всех соревнованиях и оставаться «мистерами» (к профессионалам обращение «мистер» не употребляется), но владельцы, нанимающие их больше чем для семидесяти скачек, обязаны передавать гонорар, полагавшийся бы профессионалу, в фонд помощи жокеям, пострадавшим от травмы. И теперь любители могут, не боясь упреков, на равных с профессионалами наслаждаться скачками.
Помню, в один из редких дней, когда я появлялся в школе, меня попросили написать сочинение на тему «День из жизни кролика». Чувства кролика мне сегодня так же неизвестны, как и тогда. Но сегодня я, пожалуй, могу рискнуть написать «День из жизни жокея стипль-чеза», странного создания, нарушающего законы природы: летом погруженного в зимнюю спячку, а зимой возвращающегося к жизни.
В дни молодости, едва забрезжит рассвет, я вскакивал с постели, считая утро лучшим временем жизни. Оно и вправду было прекрасным. А сейчас, с заспанными глазами, дрожа от холода, неверными пальцами я натягиваю брюки для верховой езды и шесть свитеров. Но когда восходит солнце и разгоняет туман, я по-прежнему радуюсь, что могу видеть эту картину.
Жокеи стипль-чеза — общительная компания мужчин, твердо стоящих на земле и довольных своей работой. Большинство из них наделены острым чувством юмора и реалистическим отношением к жизни.
Вопреки распространенному среди зрителей мнению, они ведут спокойный и размеренный образ жизни. Это неизбежно, потому что, участвуя изо дня в день в соревнованиях, надо поддерживать хорошую форму. В начале сезона никто не чувствует себя в норме. В августе после каждого заезда жокеи возвращаются такими же взмыленными, как и лошади. Даже через несколько месяцев после трудного финиша или тяжелого скакуна всадник приходит в раздевалку выжатый как лимон, ноги подкашиваются, когда он высвобождает их из стремян, и пальцы дрожат от усталости.
Многие удивляются, когда узнают, что я был жокеем.
— Вы слишком высокий для жокея, — говорят они. Или: — Вы не похожи на жокея.
Мало кто из участников стипль-чеза похож на жокея. В противоположность гладким скачкам в скачках с препятствиями нет ограничений в росте. Только те из нас, кто начинал в гладких скачках, а потом вырос и потяжелел для этого вида конного спорта, так и остались несколько ниже, чем в среднем жокеи стипль-чеза. Некоторые из начинавших в гладких скачках терпят неудачу, потому что стали слишком крупными для них, но недостаточно высокими для стипль-чеза. То же самое и с весом: слишком тяжелые для гладких скачек, они слишком легкие для стипль-чеза, и им приходится нагружать себя свинцом, чтобы лошадь несла положенный правилами вес. Другой недостаток, мешающий успеху в разного вида скачках, — короткие ноги: при прыжках через высокие барьеры длинные ноги помогают сохранить равновесие и удержаться на лошади.
Последнее обстоятельство накладывает отпечаток на весь стиль работы с лошадью в стипль-чезе. Короткие стремена, почти прижатые к подбородку колени — эти особенности жокея гладких скачек хотя и могут быть эффективны в соревнованиях с препятствиями, но ведут к падению, если всадник зацепится за высокий барьер. Длинные ноги лучше обхватывают корпус лошади и сильнее побуждают ее к прыжку. И кроме того, чувство слитности с лошадью в таком случае больше.
Рост большинства жокеев стипль-чеза 175 — 177 сантиметров, есть несколько человек и за 180 сантиметров. Все они выглядят как обыкновенные люди. Ничто не говорит об их профессии: ни лица, ни одежда, ни ноги, которые вовсе не кривые. К примеру, Пат Тааф выиграл Большой национальный стипль-чез и был приглашен на телевизионную программу, посвященную выбору профессии. Содержание программы заключалось в том, что постоянная команда зрителей встречалась с представителями разных областей деятельности и задавала им вопросы по их работе. В то время проходила забастовка репортеров, поэтому команда зрителей не видела на экране ни победы Пата, ни процедуры награждения, и он был им совершенно незнаком. Несмотря на опыт в определении рода занятий гостей, зрители не угадали профессию Пата, и, когда им сказали, что он жокей, почти вся команда хором воскликнула:
— Но ведь он такой большой!
Жокеи стипль-чеза должны быть большими и сильными, потому что их работа заключается в том, чтобы контролировать поведение крупных и очень сильных животных. Некоторые лошади хорошо слушаются узды и отвечают на каждое движение руки, держащей поводья, но другие, кажется, готовы оторвать вам руки. Поэтому у жокея, который проводит много скачек, развивается сильная мускулатура на плечах и спине. Опытный глаз, едва увидев торс всадника, определит, давно ли он участвует в стипль-чезах, так же как можно определить возраст дерева по годовым кольцам роста на его стволе.
Общее у жокеев — здоровье и преданность своей работе. Во всем остальном они так же различны, как и любая случайно сложившаяся группа мужчин. Среди них встречаются и необузданно вспыльчивые, и джентльменски сдержанные, интуитивно чуткие и хронически завистливые, грубияны и острословы. Некоторые из них наделены несгибаемым и упрямым чувством справедливости, которое может удивить тех, кто смирился с британской привычкой молча страдать от оскорбления и негодования.
И они любят повеселиться.
Много лет назад Тим Молоуни (брат Мартина) и Дэйв Дик однажды вечером припарковали свои машины в приморском городе и пошли в ресторан отеля. Уютная площадка, огороженная кустами, где они оставили машины, предназначалась для такси, которые в этот момент были в разъезде. Поздно вечером, вернувшись из ресторана, Тим и Дэйв увидели, что все такси вернулись, а шины на их машинах спущены. Водители такси таким образом наказали автомобили, которые вторглись на их территорию, а сами пошли выпить по чашке чая. Ошибка таксистов заключалась в том, что они не учли характер владельцев наказанных машин.
Тим и Дэйв, недолго думая, вывернули все золотники у шин автомобилей таксистов, так что машины грациозно опустились на ободья колес. Когда Тим и Дэйв подошли к последней машине, водители вернулись и с удивлением и возмущением наблюдали за действиями незнакомцев.
Теплую летнюю ночь огласили хриплые проклятья и ругательства, но все же лейтмотив всех высказываний звучал скорее недоуменно:
— Как вы могли такое нам сделать?
Таксисты угрожающе надвигались на Дэйва, но он и Тим схватили ближайшего к ним и пригрозили, что сбросят его со стены в море, если скандал будет продолжаться. Жертва громко кричала и просила заключить перемирие, ее вовсе не радовало полуночное купание в одежде, С трудом, но мир был заключен. Тим и Дэйв считали, что моральная победа на их стороне, потому что таксисты без возражений накачали им шины.
Как сыновья врачей, актеров, рыбаков наследуют по семейной традиции профессию своих отцов, так и будущие жокеи ищут счастья в работе с лошадьми потому, что ездили верхом с детства. Большинство жокеев стипль-чеза — или дети жокеев и тренеров, или выросли на фермах, и почти все они деревенские парни. Некоторые из участников стипль-чеза, кто учился своему делу на гладких скачках, — горожане, но таких очень мало. Все остальные привыкли слушать нескончаемые разговоры о лошадях с первых своих дней и пришли к стипль-чезу после участия в охоте или в скачках «пойнт-ту-пойнтс» или же жили рядом со скаковыми конюшнями и привыкли к лошадям с колыбели.
Способность маленького ребенка ездить верхом еще не гарантирует ему успеха в качестве жокея стипль-чеза, но почти невозможно научиться хорошо работать с лошадью на скачках, если не начать вовремя, то есть в двенадцать лет. В старшем возрасте придется учиться сохранять равновесие, тогда как в детстве это чувство развивается само. Так же и с координацией движения каждого мускула: оно должно быть инстинктивным, а не заученным.
Я часто получаю письма от мальчиков, которые спрашивают, как стать жокеем стипль-чеза. Почти все письма примерно одного содержания: «Я очень люблю ездить верхом и на каникулах два раза в неделю занимаюсь в школе верховой езды. Мне шестнадцать, и скоро я закончу школу. Как мне стать жокеем?»
Я отвечаю на каждое письмо, советую, как написать тренерам, заклеиваю конверт — и знаю: у них нет шанса стать жокеем. Потому что живут они в городах или пригородах, садик при доме слишком маленький, чтобы держать там собственного пони, а окружающие их городские улицы не годятся для верховой езды.
И каждый раз мне хочется послать этим мальчикам копию беседы, которую я однажды слышал по радио. Известный имитатор объяснял, как он, изучая манеру говорить лиц, которых будет представлять, разбивает голоса на типы и акценты, на низкие, средние и высокие. Это было такое понятное и увлекательное объяснение, что я решил сам испытать его метод и научиться подражать десяткам людей так же, как и он. Но в конце передачи он сказал: «Я хотел бы добавить только одно: начинать практиковаться надо в пять лет».
В имитировании, в любом другом занятии, которые требуют, помимо умственных способностей, также физической натренированности, раннее начало — залог дальнейшего успеха. В восемнадцать лет юноша может принять решение стать врачом или юристом, но уже поздно выбирать профессию пианиста или жокея.
Человек, который хочет стать жокеем, должен честно оценивать свои способности и ясно представлять три момента.
Во-первых, не поддаваться влиянию того романтического ореола, которым в глазах некоторых людей окружена эта работа. Ореол видят только глаза постороннего. Когда человек привыкает носить сверкающие рубашки и быть постоянной целью телеобъективов, чувство романтики уходит, но грязь, пот, синяки и ссадины остаются.
Во-вторых, понимать, что игра случая порой решает успех или поражение жокея и что удача сама не приходит даже к хорошему наезднику. Мне исключительно повезло, но другой любитель, который одновременно со мной перешел в профессионалы и перед которым открывались не худшие перспективы, в первой же своей профессиональной скачке сломал ногу. Он пропустил целый сезон и уже никогда не восстановил своего положения, потому что с бывшими его лошадьми теперь работали другие люди.
В-третьих, не надеяться много зарабатывать. Не больше сорока жокеев живут только на гонорары от скачек.
Меня всегда удивляло широко распространенное в мире скачек мнение, будто жокеи зарабатывают астрономические суммы. Я был одним из самых удачливых, каждый сезон участвовал во множестве скачек, получал жалованье в двух конюшнях и работал с лошадьми щедрых и понимающих спорт владельцев, они хорошо награждали меня, когда я выигрывал, и не слишком упрекали, когда проигрывал. Я описываю финансовые сложности жокейской жизни не потому, что обижен сам.
Всего несколько конюшен во всей Британии нанимают жокеев с постоянным жалованьем. Потому что всегда можно найти опытного мастера и нанять его на одно-два выступления. Иногда жокеи отказываются от маленького жалованья, потому что из-за него считают себя связанными. Будучи свободными, они могут участвовать в самых крупных соревнованиях, получить лучшую лошадь, чем есть в конюшне, предложившей им постоянную работу, выиграть на ней скачку, а следовательно, и получить хорошее вознаграждение.
В настоящее время, по недавно установленным правилам, за участие в скачке независимо от того, выиграл или проиграл, жокей получает гонорар через специальную организацию, а не прямо из рук владельца. Благодаря такой постановке дела теперь он уверен, что его работа будет оплачена и ему не придется снова и снова напоминать некоторым недобросовестным владельцам о причитающихся деньгах.
Из своего гонорара жокей оплачивает дорогую экипировку, услуги гардеробщика, взносы в фонд несчастных случаев, из которого выплачивается пособие получившим травму. Сам несет транспортные расходы на переезды с ипподрома на ипподром.
Примерно сорок жокеев участвует больше чем в ста скачках за сезон. Из них человек десять-двенадцать — больше чем в двухстах. Значит, пятьсот шестьдесят остальных жокеев имеют работу меньше чем сто раз за сезон. Так что, поверьте, никто не разбогател на гонорарах.
Когда я был жокеем, гонорар — единственное, что по закону полагалось профессионалу, даже если он победил в национальных соревнованиях. Практически, конечно, победитель, помимо законного минимума, обычно (хотя и не всегда) получал от владельца лошади дополнительное вознаграждение в виде подарка. Размер такого вознаграждения полностью зависел от владельца. Большинство давало жокею чуть больше десяти процентов от выигрыша, который они получили, поставив на свою лошадь.
Ставка могла быть маленькой на небольших соревнованиях и очень большой на национальных. Некоторые владельцы были исключительно щедрыми, и совсем мало было невероятно скупых. Жокеи всегда рассказывали друг другу, от какого владельца чего можно ожидать!
В апреле 1957 года в этом деле произошли революционные изменения. На соревнованиях за Золотой кубок впервые профессионалам, занявшим первые три места, вручили очень большую премию. С этого же года победителей еще в нескольких стипль-чезах стали награждать сигаретами, хлыстиками, ценными подарками, а в Вустере — знаменитыми кофейными сервизами местного производства.
Но все же по собственному опыту знаю, что шаткие финансовые перспективы не мешали молодым людям выбирать профессию жокея стипль-чеза и, надеюсь, никогда не будут мешать.
Для меня несомненно, что участие в скачках — это наслаждение, а не финансовый расчет, потому что любители так же преданы своему делу, как и профессионалы, участвуют в тех же самых скачках и на тех же самых условиях, только не получают вознаграждения. Кроме того, есть примерно сто пятьдесят соревнований только для любителей.
Правда, одно время стюарды ввели строгости, и, если любитель работал с многими лошадьми и участвовал почти во всех скачках, они вызывали его, как это было со мной, и ставили перед выбором: или переходить в профессионалы, или участвовать только в соревнованиях любителей.
Этти Корбет, сын лорда Раулона, начальника шотландской гвардии, много лет участвовал во всех стипль-чезах как любитель и считался одним из лучших жокеев. Он решил не дожидаться ультиматума и перейти в профессионалы. В первый день своей профессиональной карьеры он пришел в раздевалку, чтобы надеть форму со своими собственными цветами (ему предстояло работать со своей лошадью). Туда же пришел переодеться и его друг, который оставался любителем.
— Что вы себе позволяете, такие-растакие любители, — сказал Этти негодующим тоном, приводя главный аргумент стюардов, — захватили всех лошадей и отнимаете у нас, бедных профессионалов, хлеб.
Впоследствии правила снова изменились. Любители могли участвовать во всех соревнованиях и оставаться «мистерами» (к профессионалам обращение «мистер» не употребляется), но владельцы, нанимающие их больше чем для семидесяти скачек, обязаны передавать гонорар, полагавшийся бы профессионалу, в фонд помощи жокеям, пострадавшим от травмы. И теперь любители могут, не боясь упреков, на равных с профессионалами наслаждаться скачками.
Помню, в один из редких дней, когда я появлялся в школе, меня попросили написать сочинение на тему «День из жизни кролика». Чувства кролика мне сегодня так же неизвестны, как и тогда. Но сегодня я, пожалуй, могу рискнуть написать «День из жизни жокея стипль-чеза», странного создания, нарушающего законы природы: летом погруженного в зимнюю спячку, а зимой возвращающегося к жизни.
В дни молодости, едва забрезжит рассвет, я вскакивал с постели, считая утро лучшим временем жизни. Оно и вправду было прекрасным. А сейчас, с заспанными глазами, дрожа от холода, неверными пальцами я натягиваю брюки для верховой езды и шесть свитеров. Но когда восходит солнце и разгоняет туман, я по-прежнему радуюсь, что могу видеть эту картину.