Страница:
— Передай им, что я отказался, — решил принц.
Теперь девушка испугалась, опять так быстро и так сильно, что Горн в недоумении наморщил лоб.
— Нет! Не надо! Пожалуйста!
Ильрика готова была разрыдаться и упала бы на колени, если бы требующий внимания жест принца не предупредил желание девушки. Теперь она стояла и с наивной надеждой в упор смотрела ему в глаза. Горн потер висок и вдруг рассердился на Хонтеана, который, прекрасно зная, как устал принц, все же устранился от решения внезапно возникшей проблемы.
— Чего ты так испугалась? — спросил юноша.
— Мне сказали, что если я не подойду вам, то буду наказана!
При этом девчонка так задрожала, что Горн невольно почувствовал к ней участие — умоляюще блестящие глазки, наверное, тронули бы самое черствое сердце.
— Кто тебе это сказал? — уточнил принц.
— Вустер!
— Ты принадлежишь Вустеру?
— Но ведь и вы тоже?
Она так же быстро успокаивалась, как и загоралась! Вопрос был задан гораздо спокойнее и даже с нотками любопытства. Очевидно, по сочувственному тону принца Ильрика решила, что гроза прошла стороной и вновь можно думать о том, что ей интересно. Вместо ответа Горн только вздохнул. Рядом с этой юной особой он почувствовал себя таким взрослым, что не захотел вдаваться в рассуждения, высокомерно рассудив, что этот ребенок все равно бы его не понял.
— Не стройте из себя бог весть кого! — тут же фыркнула гостья, краснея и делая шаг к Горну.
— Ты хочешь меня ударить?!
Неожиданно для себя Горн взорвался смехом: не услышав ответа, прочитав что-то там по его глазам, маленькая слабая девушка сама домыслила остальное и пришла к выводу, что ее хотят оскорбить, а следовательно, решила наброситься на чемпиона «Айсберга» с кулаками!
— Вы сильный воин… — смешно хмурясь, угрожающе прошипела девушка. — Вас все знают… Но если вы только попробуете меня обидеть!..
— Остановись, я не пробую! — Горн еще больше зашелся хохотом. — Хорошо, хорошо! Можешь пока остаться!
— Она тебе понравилась? — остужая принца своим вечным безразличием, спросил Хонтеан.
— Я приму ванну, — чтобы не давать старику по вода для насмешек, решил Горн. — А там посмотрим, что с ней делать!.
— Присаживайся, красавица, — кивнул гостье монах. — У тебя есть двадцать минут, чтобы придумать, как убедить моего несговорчивого друга!
Через двадцать минут водных процедур принц вернулся распаренный и куда более умиротворенный. Ильрика сидела в кресле гостиной.
— Пойдемте наверх, — позвал Горн. — На третьем этаже у нас что-то вроде балкона с садом и баром. Там и поговорим…
Втроем они перебрались наверх — в облагороженный цветами и уставленный аппаратурой и качественной мебелью зал для приема гостей и отдыха.
— Видишь, Хозяева позволяют мне чувствовать себя здесь как в раю! — принц обвел руками зеленое от растений в кадушках просторное помещение. — Есть даже бар с синтезатором, придающим обычной алкогольной бурде вкус дорогого выдержанного вина — подарок Хозяина Нортема.
— Вы говорите с иронией? — Ильрика слушала очень внимательно. — По-моему, здесь и вправду очень красиво.
— На воле он жил еще лучше, — на понятном девушке языке объяснил Хонтеан.
Горн подошел к бару, где над стеклянным столиком в силовом поле висели прозрачные фужеры из голубого стекла:
— Будете что-нибудь?
Ильрика вежливо, но настойчиво забрала фужер из рук юноши:
— Я сама… Вы присаживайтесь!
Горн пожал плечами и опустился в одно из массажных кресел в тени ярко-зеленого тропического дерева. Он еще не отвык от тех времен, когда ухаживать за его персоной считалось само собой разумеющимся и не требовало благодарности. Хонтеан сел рядом и пододвинул третье кресло для юной гостьи. Ильрика наполнила фужеры для мужчин, подала каждому и только после этого опустилась в предложенное ей кресло.
— А ты? — спросил Горн, кивая на бар. Девушка решительно мотнула головой.
— Вы хотели поговорить? — заметно нервничая, напомнила она принцу.
Горн с наслаждением сделал большой глоток.
— Я хотел лишь спросить: если я откажусь от подарка Вустера, тебя и в самом деле накажут? Ильрика кивнула.
— Тогда вот мой ответ. Оставайся. В этом доме достаточно места. — Горн поспешил сделать жест рукой, требуя, чтобы гостья воздержалась от попытки броситься ему на шею. — Не будем забывать, что мы оба несвободны в своих решениях. Мне приказали жить здесь. Тебе приказали жить рядом со мной. Ты выполняешь приказ, как и я. Глупо думать, что в этом мире что-то зависит от нас самих!
— Даже рабы могут получать удовольствие от того, что делают! — возразила девчонка.
— Тебе по душе распоряжение Вустера служить мне?
— Конечно! — Глаза Ильрики заблестели восторгом. — Мне все равно пришлось бы кому-то служить. А вы самый красивый и сильный!
— Железная логика! — оценил Хонтеан. — И откуда же ты такая мудрая? На «Айсберге» ведь недавно?
— Две недели. Мой дом на Амальгане.
— Планета императора Йогата, — вспомнил Горн. — А сюда как попала?
— По глупости. Отправилась искать приключений. Купила билет на лайнер дальнего следования, а тот оказался не пассажирским. Мне нужно было сразу задуматься, почему просили так мало…
— А куда смотрели родители? — поинтересовался монах.
— Они не знали. Я им не говорила.
— Не ладила с родственниками?
— Да нет же! — Голос Ильрики взлетел на высокую ноту и тут же опять стал тише: — Папа и мама очень хорошие. Они культурные люди. Мама— инженер-кораблестроитель, Папа — историк.
— Но тебе с ними стало скучно? — подсказал Хонтеан.
Ильрика смутилась:
— Зачем вы так? Я и сама жалею…
— Здесь не нравится?
Девушка посмотрела монаху прямо в глаза взглядом взрослого, который найдет ответ на любой вопрос:
— Везде можно жить!
— У тебя, наверное, есть свое мнение? — продолжал любопытствовать Хонтеан. — Что ты думаешь об этом месте?
— А что тут думать?! — Ильрика поддалась на уловку отшельника и поспешила поделиться своими выводами, полагая, что они могут быть и другим весьма интересны: — Допрыгались, вот что!
— Кто допрыгался? — улыбнулся ее возмущению Горн.
— Хамовники!
— Вот те раз… — Хонтеан многозначительно подмигнул Горну.
— Конечно! — Загораясь, девчонка звенела в полный голос. — В отличие от большинства, я знаю историю! Хамовники возродили королевскую власть. Придумали Провидение. Выдумали теорию, по которой, чтобы доказать, что он лучше, каждый наследник трона должен убить такого же наследника на дуэли. Вот и натворили бог весь чего! Всем хочется стать Избранными, всем хочется доказать, что они лучше других! Мечи, копья, убийства! Видите, чем все обернулось?!
— То есть ты против королевской власти? — с притворно-серьезным видом кивнул Хонтеан.
Красная от возбуждения, Ильрика уверенно крикнула:
— Конечно же!
— Это так очевидно?
Горн поднял брови, не зная, смеяться ему или рассердиться.
— Ну да! Разве нет? Королей придумали для красоты! Придворные, знать, дворцы, гербы, флаги, традиции, церемонии — это все такое яркое, такое блестящее, такое сказочное! А во что вылилось!
— И во что же? — поинтересовался монах.
— Понятно во что… — Девушка наконец выдохлась и сказала спокойнее: — Планетой должны править те, кто умнее, а не те, кто лучше дерется!
— Браво! — Хонтеан посмотрел на Горна. — Великолепная логика, не правда ли?
— Кто умнее, должен прокладывать дорогу! — с серьезным видом возразил Горн. — А кто благороднее — указывать им направление! Настоящий король — человек, которого избрала история. Человек, который чувствует, куда ступить, чтобы сделать мир лучше. Человек, которого ведет Провидение, который принадлежит времени, а не себе. Победив в бою равного, Претендент подтверждает, что он избран судьбой!
— А второй точно такой же равный обязательно должен умереть? — укоризненно покачала головой девушка.
— Это лучше, чем жить с сознанием, что ты недостоин! — от чистого сердца выпалил Горн.
— Но неужели его не жалко? — удивилась Ильрика. — Чем же он хуже? Если все делается для людей и если он такой же Избранный, пусть бы приносил пользу где-нибудь на окраине, в каком-нибудь менее престижном уголке космоса!
— Претенденты знают, на что идут. Они готовы пожертвовать собой ради того, чтобы человечество шагало верной дорогой!
— Верной? Ну как же! Королевства превратились в феодальные замки! Каждое планетарное образование самодостаточно и варится в собственном соусе! Все, что необходимо его населению, производится прямо там. Там сочиняются свои песни, открываются свои звезды, изобретаются свои велосипеды!
— Что же в этом плохого? — удивился Горн. — Королевства очень удалены друг от друга в пространстве. Лучше было бы, если бы в каждом из них не хватало чего-то такого, что есть у соседей? Чтобы везти это потом через всю галактику месяцы или годы?
— А иначе мы деградируем! — заявила Ильрика.
— Так говорил тебе папа? — понял Хонтеан.
— И правильно говорил! — рассердилась девушка. — У нас рушатся культурные связи! Мы теряем друг друга! Нам нет дела, что происходит за пределами нашего носа!
— Это верно…
Последние слова Хонтеан сказал откуда-то издалека. Монах погружался в собственные мысли, разбуженные ораторством гостьи.
— Что-то я разошлась! — увидев, как затуманиваются глаза отшельника, Ильрика вдруг спохватилась и улыбнулась очаровательной виноватой улыбкой. — Что мы все о политике да обо мне? Вот вы? За что вас назвали Принцем?
Горн пожал плечами:
— За то, что я и есть принц! Мой отец был королем Веридора. Восемь планет под тремя солнцами… Но ты ведь все равно не поверишь?
Ильрика насупилась, пытаясь осознать смысл услышанного.
— Невозможно, — рассудила девушка, заглядывая в глаза юноше, чтобы понять, лжет он или нет. — Как же тогда вы стали рабом?
— Тоже по глупости, — невесело улыбнулся Горн. — Теперь вот видишь: живу прекрасно, делаю что нравиться, хожу где хочу… только дерусь иногда, когда заставляют.
Ильрика вспыхнула:
— Не шутите так! Я слышала, что вы фехтуете лучше всех в городе, а не убили ни одного гладиатора! Вы не должны смеяться!
— Почему же? — Горн искренне удивился. — Судить о самом себе — право каждого!
— То, что для вас шутка, для других — пример и надежда!
— Для кого это «других»?
— Для всех! Неужели вы ничего не видите и не слышите?
Горн невольно почувствовал себя польщенным. Однако сейчас его не хвалили, а обвиняли в несерьезности.
— Да и мне, честно говоря, не до шуток, — признался юноша. — Это я так, чтобы не плакать.
— Плакать?
— Опять шучу, — Горн утомленно потянулся. — Ну что ж, Ильрика. Интересно было тебя послушать! Сегодня я слишком устал, чтобы говорить дальше. От вина все плывет. Я пойду спать.
— А мне что делать?
— Что хочешь.
— Значит, вы меня оставляете?
— Разумеется! Но лучше начни говорить мне «ты». А то я забываюсь, начинаю думать, что все по-прежнему… Не хочется потом разочаровываться. Коль мы рабы, коль ты живешь со мной в одном доме, говори мне «ты, Горн». Так проще для нас и понятнее для других.
— А вы разве не хотите воспользоваться мною как девушкой?
На еще детском личике Ильрики отразилось неподдельное непонимание: новый господин шел спать один, откровенно забывая про сделанный ему Хозяевами подарок. Горн чудом сумел сохранить серьезное выражение лица — он едва не прыснул со смеху от неожиданности:
— Только не сегодня, Ильрика! Как-нибудь в другой раз!
ГЛАВА 11
Теперь девушка испугалась, опять так быстро и так сильно, что Горн в недоумении наморщил лоб.
— Нет! Не надо! Пожалуйста!
Ильрика готова была разрыдаться и упала бы на колени, если бы требующий внимания жест принца не предупредил желание девушки. Теперь она стояла и с наивной надеждой в упор смотрела ему в глаза. Горн потер висок и вдруг рассердился на Хонтеана, который, прекрасно зная, как устал принц, все же устранился от решения внезапно возникшей проблемы.
— Чего ты так испугалась? — спросил юноша.
— Мне сказали, что если я не подойду вам, то буду наказана!
При этом девчонка так задрожала, что Горн невольно почувствовал к ней участие — умоляюще блестящие глазки, наверное, тронули бы самое черствое сердце.
— Кто тебе это сказал? — уточнил принц.
— Вустер!
— Ты принадлежишь Вустеру?
— Но ведь и вы тоже?
Она так же быстро успокаивалась, как и загоралась! Вопрос был задан гораздо спокойнее и даже с нотками любопытства. Очевидно, по сочувственному тону принца Ильрика решила, что гроза прошла стороной и вновь можно думать о том, что ей интересно. Вместо ответа Горн только вздохнул. Рядом с этой юной особой он почувствовал себя таким взрослым, что не захотел вдаваться в рассуждения, высокомерно рассудив, что этот ребенок все равно бы его не понял.
— Не стройте из себя бог весть кого! — тут же фыркнула гостья, краснея и делая шаг к Горну.
— Ты хочешь меня ударить?!
Неожиданно для себя Горн взорвался смехом: не услышав ответа, прочитав что-то там по его глазам, маленькая слабая девушка сама домыслила остальное и пришла к выводу, что ее хотят оскорбить, а следовательно, решила наброситься на чемпиона «Айсберга» с кулаками!
— Вы сильный воин… — смешно хмурясь, угрожающе прошипела девушка. — Вас все знают… Но если вы только попробуете меня обидеть!..
— Остановись, я не пробую! — Горн еще больше зашелся хохотом. — Хорошо, хорошо! Можешь пока остаться!
— Она тебе понравилась? — остужая принца своим вечным безразличием, спросил Хонтеан.
— Я приму ванну, — чтобы не давать старику по вода для насмешек, решил Горн. — А там посмотрим, что с ней делать!.
— Присаживайся, красавица, — кивнул гостье монах. — У тебя есть двадцать минут, чтобы придумать, как убедить моего несговорчивого друга!
Через двадцать минут водных процедур принц вернулся распаренный и куда более умиротворенный. Ильрика сидела в кресле гостиной.
— Пойдемте наверх, — позвал Горн. — На третьем этаже у нас что-то вроде балкона с садом и баром. Там и поговорим…
Втроем они перебрались наверх — в облагороженный цветами и уставленный аппаратурой и качественной мебелью зал для приема гостей и отдыха.
— Видишь, Хозяева позволяют мне чувствовать себя здесь как в раю! — принц обвел руками зеленое от растений в кадушках просторное помещение. — Есть даже бар с синтезатором, придающим обычной алкогольной бурде вкус дорогого выдержанного вина — подарок Хозяина Нортема.
— Вы говорите с иронией? — Ильрика слушала очень внимательно. — По-моему, здесь и вправду очень красиво.
— На воле он жил еще лучше, — на понятном девушке языке объяснил Хонтеан.
Горн подошел к бару, где над стеклянным столиком в силовом поле висели прозрачные фужеры из голубого стекла:
— Будете что-нибудь?
Ильрика вежливо, но настойчиво забрала фужер из рук юноши:
— Я сама… Вы присаживайтесь!
Горн пожал плечами и опустился в одно из массажных кресел в тени ярко-зеленого тропического дерева. Он еще не отвык от тех времен, когда ухаживать за его персоной считалось само собой разумеющимся и не требовало благодарности. Хонтеан сел рядом и пододвинул третье кресло для юной гостьи. Ильрика наполнила фужеры для мужчин, подала каждому и только после этого опустилась в предложенное ей кресло.
— А ты? — спросил Горн, кивая на бар. Девушка решительно мотнула головой.
— Вы хотели поговорить? — заметно нервничая, напомнила она принцу.
Горн с наслаждением сделал большой глоток.
— Я хотел лишь спросить: если я откажусь от подарка Вустера, тебя и в самом деле накажут? Ильрика кивнула.
— Тогда вот мой ответ. Оставайся. В этом доме достаточно места. — Горн поспешил сделать жест рукой, требуя, чтобы гостья воздержалась от попытки броситься ему на шею. — Не будем забывать, что мы оба несвободны в своих решениях. Мне приказали жить здесь. Тебе приказали жить рядом со мной. Ты выполняешь приказ, как и я. Глупо думать, что в этом мире что-то зависит от нас самих!
— Даже рабы могут получать удовольствие от того, что делают! — возразила девчонка.
— Тебе по душе распоряжение Вустера служить мне?
— Конечно! — Глаза Ильрики заблестели восторгом. — Мне все равно пришлось бы кому-то служить. А вы самый красивый и сильный!
— Железная логика! — оценил Хонтеан. — И откуда же ты такая мудрая? На «Айсберге» ведь недавно?
— Две недели. Мой дом на Амальгане.
— Планета императора Йогата, — вспомнил Горн. — А сюда как попала?
— По глупости. Отправилась искать приключений. Купила билет на лайнер дальнего следования, а тот оказался не пассажирским. Мне нужно было сразу задуматься, почему просили так мало…
— А куда смотрели родители? — поинтересовался монах.
— Они не знали. Я им не говорила.
— Не ладила с родственниками?
— Да нет же! — Голос Ильрики взлетел на высокую ноту и тут же опять стал тише: — Папа и мама очень хорошие. Они культурные люди. Мама— инженер-кораблестроитель, Папа — историк.
— Но тебе с ними стало скучно? — подсказал Хонтеан.
Ильрика смутилась:
— Зачем вы так? Я и сама жалею…
— Здесь не нравится?
Девушка посмотрела монаху прямо в глаза взглядом взрослого, который найдет ответ на любой вопрос:
— Везде можно жить!
— У тебя, наверное, есть свое мнение? — продолжал любопытствовать Хонтеан. — Что ты думаешь об этом месте?
— А что тут думать?! — Ильрика поддалась на уловку отшельника и поспешила поделиться своими выводами, полагая, что они могут быть и другим весьма интересны: — Допрыгались, вот что!
— Кто допрыгался? — улыбнулся ее возмущению Горн.
— Хамовники!
— Вот те раз… — Хонтеан многозначительно подмигнул Горну.
— Конечно! — Загораясь, девчонка звенела в полный голос. — В отличие от большинства, я знаю историю! Хамовники возродили королевскую власть. Придумали Провидение. Выдумали теорию, по которой, чтобы доказать, что он лучше, каждый наследник трона должен убить такого же наследника на дуэли. Вот и натворили бог весь чего! Всем хочется стать Избранными, всем хочется доказать, что они лучше других! Мечи, копья, убийства! Видите, чем все обернулось?!
— То есть ты против королевской власти? — с притворно-серьезным видом кивнул Хонтеан.
Красная от возбуждения, Ильрика уверенно крикнула:
— Конечно же!
— Это так очевидно?
Горн поднял брови, не зная, смеяться ему или рассердиться.
— Ну да! Разве нет? Королей придумали для красоты! Придворные, знать, дворцы, гербы, флаги, традиции, церемонии — это все такое яркое, такое блестящее, такое сказочное! А во что вылилось!
— И во что же? — поинтересовался монах.
— Понятно во что… — Девушка наконец выдохлась и сказала спокойнее: — Планетой должны править те, кто умнее, а не те, кто лучше дерется!
— Браво! — Хонтеан посмотрел на Горна. — Великолепная логика, не правда ли?
— Кто умнее, должен прокладывать дорогу! — с серьезным видом возразил Горн. — А кто благороднее — указывать им направление! Настоящий король — человек, которого избрала история. Человек, который чувствует, куда ступить, чтобы сделать мир лучше. Человек, которого ведет Провидение, который принадлежит времени, а не себе. Победив в бою равного, Претендент подтверждает, что он избран судьбой!
— А второй точно такой же равный обязательно должен умереть? — укоризненно покачала головой девушка.
— Это лучше, чем жить с сознанием, что ты недостоин! — от чистого сердца выпалил Горн.
— Но неужели его не жалко? — удивилась Ильрика. — Чем же он хуже? Если все делается для людей и если он такой же Избранный, пусть бы приносил пользу где-нибудь на окраине, в каком-нибудь менее престижном уголке космоса!
— Претенденты знают, на что идут. Они готовы пожертвовать собой ради того, чтобы человечество шагало верной дорогой!
— Верной? Ну как же! Королевства превратились в феодальные замки! Каждое планетарное образование самодостаточно и варится в собственном соусе! Все, что необходимо его населению, производится прямо там. Там сочиняются свои песни, открываются свои звезды, изобретаются свои велосипеды!
— Что же в этом плохого? — удивился Горн. — Королевства очень удалены друг от друга в пространстве. Лучше было бы, если бы в каждом из них не хватало чего-то такого, что есть у соседей? Чтобы везти это потом через всю галактику месяцы или годы?
— А иначе мы деградируем! — заявила Ильрика.
— Так говорил тебе папа? — понял Хонтеан.
— И правильно говорил! — рассердилась девушка. — У нас рушатся культурные связи! Мы теряем друг друга! Нам нет дела, что происходит за пределами нашего носа!
— Это верно…
Последние слова Хонтеан сказал откуда-то издалека. Монах погружался в собственные мысли, разбуженные ораторством гостьи.
— Что-то я разошлась! — увидев, как затуманиваются глаза отшельника, Ильрика вдруг спохватилась и улыбнулась очаровательной виноватой улыбкой. — Что мы все о политике да обо мне? Вот вы? За что вас назвали Принцем?
Горн пожал плечами:
— За то, что я и есть принц! Мой отец был королем Веридора. Восемь планет под тремя солнцами… Но ты ведь все равно не поверишь?
Ильрика насупилась, пытаясь осознать смысл услышанного.
— Невозможно, — рассудила девушка, заглядывая в глаза юноше, чтобы понять, лжет он или нет. — Как же тогда вы стали рабом?
— Тоже по глупости, — невесело улыбнулся Горн. — Теперь вот видишь: живу прекрасно, делаю что нравиться, хожу где хочу… только дерусь иногда, когда заставляют.
Ильрика вспыхнула:
— Не шутите так! Я слышала, что вы фехтуете лучше всех в городе, а не убили ни одного гладиатора! Вы не должны смеяться!
— Почему же? — Горн искренне удивился. — Судить о самом себе — право каждого!
— То, что для вас шутка, для других — пример и надежда!
— Для кого это «других»?
— Для всех! Неужели вы ничего не видите и не слышите?
Горн невольно почувствовал себя польщенным. Однако сейчас его не хвалили, а обвиняли в несерьезности.
— Да и мне, честно говоря, не до шуток, — признался юноша. — Это я так, чтобы не плакать.
— Плакать?
— Опять шучу, — Горн утомленно потянулся. — Ну что ж, Ильрика. Интересно было тебя послушать! Сегодня я слишком устал, чтобы говорить дальше. От вина все плывет. Я пойду спать.
— А мне что делать?
— Что хочешь.
— Значит, вы меня оставляете?
— Разумеется! Но лучше начни говорить мне «ты». А то я забываюсь, начинаю думать, что все по-прежнему… Не хочется потом разочаровываться. Коль мы рабы, коль ты живешь со мной в одном доме, говори мне «ты, Горн». Так проще для нас и понятнее для других.
— А вы разве не хотите воспользоваться мною как девушкой?
На еще детском личике Ильрики отразилось неподдельное непонимание: новый господин шел спать один, откровенно забывая про сделанный ему Хозяевами подарок. Горн чудом сумел сохранить серьезное выражение лица — он едва не прыснул со смеху от неожиданности:
— Только не сегодня, Ильрика! Как-нибудь в другой раз!
ГЛАВА 11
С этого дня обстановка в доме Горна заметно улучшилась. Новая обитательница принесла в общество двух совершенно разных и потому не слишком дружных партнеров струю свежего воздуха, насыщенного жаждой жизни, беспричинной радостью, легкостью и беззаботностью. Глядя на никогда не унывающую, звонкую, подвижную, переменчивую, как ветер, Ильрику, старый отшельник все чаще выходил из состояния отрешенности, а юный принц забывал о своих несчастьях.
Девчонка ворвалась в мир мрачных мужчин внезапно и непрошено, подобно стихийному бедствию, но уже через несколько дней жизни под одной крышей и Горн, и Хонтеан не представляли, как смогут существовать дальше без юной сумасбродной особы. Ильрика напомнила им о самом важном — о вкусе к жизни. Ее смех пробуждал в них веселье, ее слезы заставляли их чувствовать горечь, ее острый язычок вынуждал относиться к словам и мыслям не так серьезно, а ее живость увлекала за собой и придавала силы менять и меняться.
Как-то естественно и незаметно Горн и Ильрика сближались. Они улыбались друг другу, обменивались взглядами, подолгу беседовали. Ильрику нельзя было назвать ослепительной красавицей, вроде дамы королевского двора Фанкора, но ее недостатки своей естественностью привлекали принца больше, чем достоинства фрейлин, данные им современными технологиями. Ильрика не была идеальна, но симпатичное личико и стройная аккуратная фигурка возбуждали юношу, притягивали его взгляд, рождали мысли, доставляющие ему удовольствие. Горну нравились широта взглядов амальганки, удивляли ее острый ум и смелость выводов, нравилось просто слушать, как звенит ее голосок…
На четвертую ночь их знакомства принц, как всегда, лег в постель один, но вдруг почувствовал, что за дверью ванной комнаты кто-то прячется. Этот кто-то не заставил себя ждать. Едва Горн убавил свет, хрупкая обнаженная девушка метнулась через открытое пространство спальни и молниеносно нырнула рядом с ним под одеяло. Горн вскочил — и от неожиданности, и просто оттого, что не знал, что сказать или сделать.
— Ты что вытворяешь?! — более рассерженным, чем хотел, тоном хозяина выпалил Горн.
Ильрика высунулась из-под одеяла, смешливое выражение на ее лице молниеносно сменилось встревоженным.
— Разве я тебе не нравлюсь? — пискнула гостья.
— Нравишься, ну и что?!
Горн не мог разобраться, возмущен он или доволен. Воля и сознание принца требовали взять ситуацию под контроль, а душа и тело радовались возможности лишиться контроля.
— Значит, нравлюсь! — не сдержав довольной улыбки, отметила девушка.
— Это не дает тебе права являться ко мне, когда вздумается!
Она нахмурилась, анализируя его реакцию:
— Горн, это потому, что ты принц, или потому, что у тебя тоже никого до меня не было?
— С чего ты взяла?
— Значит, не было? — Она искренне удивилась, чем заставила Горна почувствовать себя уязвленным. — Не понимаю почему! Ты такой красивый и… взрослый!
Комплимент тут же отогрел сердце парня, уже собиравшегося дать отпор нежданной атаке и грубо пресечь обсуждение темы его сексуального опыта. Вместо этого Горн задал себе тот же вопрос: «Почему?» — и стал вполне спокойно отвечать и себе, и подруге:
— Понимаешь, я так воспитан. Меня учили держать дистанцию с простолюдинами… — принц опомнился и поспешил исправиться: — Да и вообще с людьми! Не соприкасаться, не вглядываться, не привыкать! Понимаешь, чужие судьбы затягивают. Принц должен следовать только своей судьбе, беречь ее, не давать воли слабостям и сиюминутным желаниям. Быть Избранным — не только награда, но и ответственность. Понимаешь? Моя судьба принадлежит не мне одному!
— Поэтому ты брезгуешь мной сейчас? — Она поняла, но все равно оскорбилась.
— Брезгую? Почему?
— Потому что ты принц?
— Я не брезгую, ты мне нравишься, но я не могу…
— Потому что ты принц? — настойчиво повторила Ильрика.
Горн на мгновенье задумался.
— Скорей всего, нет! — серьезно рассудил он. — Скорее всего, потому, что я не хочу пользоваться твоей беззащитностью, потому, что ты не свободна, потому, что ты забралась в мою постель против собственной воли, по принуждению!
— Вот и нет! — Ильрика сверкнула глазами от радости. — Меня не принуждали! Я сама хочу этого!
Горн ухмыльнулся — с высоты своего возраста— над святой простотой ребенка:
— Откуда ты это знаешь? Она смешно пожала плечами:
— Ты мне снился…
Горн улыбнулся ее хитрости:
— Уже три ночи?!
К большому удивлению юноши, Ильрика смутилась и покраснела.
— Нет… — неуверенно пробормотала она. — Всегда снился…
Ее большие глаза смотрели с такой наивной чистотой, что сомневаться не приходилось: девчонка и в самом деле считала, что говорит правду. К тому же она открывала большую тайну.
Горн вздохнул, спор начинал утомлять его. Как боец, принц привык засыпать и просыпаться мгновенно, а ложился в постель лишь для того, чтобы сразу заснуть. Сейчас ему мешали, и конца вмешательству не предвиделось.
— Не прогоняй меня! — уловив его недовольство, жалобно проскулила Ильрика. — Пожалуйста! Горн опять вздохнул.
— Ладно, — решил он. — Разрешаю остаться. Кровать большая, ты мне не помешаешь. Но только спи!
Это было не совсем то, на что Ильрика рассчитывала, но больше, чем если бы ее выгнали. Девушка свернулась клубком на своей половине, мечтательно закатила глаза и расплылась в улыбке.
Через какое-то время почти отключившийся Горн услышал над ухом ее шепот:
— А если бы мы были свободны, тогда…
— Тогда конечно! — буркнул юноша.
Ильрика удовлетворенно кивнула и принялась мечтать дальше — пусть чемпион еще не принадлежал ей, но ей досталось его обещание!
Хонтеан заметил, что по утрам Горн и Ильрика все чаще выходят вместе из спальни юноши.
— Влюбляешься? — скорее с какой-то глубокой завистью, чем с иронией, поинтересовался монах у принца.
Горн вздрогнул, испугавшись. Подобный вопрос, заданный Жрецом Времени, означал, что его судьба и в самом деле уходит в сторону, притянутая менее значительной судьбой девчонки.
— Ситуация под контролем! — не слишком уверенно заверил принц.
Хонтеан укоризненно покачал головой.
— А напрасно! — с очень серьезным видом заметил он.
Горн фыркнул:
— Я все же принц! Провидение и ты…
— Сейчас ты не принц, а раб! — осадил Хонтеан. — Прости, что напомнил. Но ты знаешь кого-то, кто говорит тебе «ваше высочество»? Сбрось спесь, Горн! Тогда, может быть, сообразишь, что ты не принц и не раб, а нечто гораздо большее: ты — живой человек!
— Ты разрешаешь мне увлечься Ильрикой? — не понял юноша.
— А тебе нужно мое разрешение? — в свою очередь удивился монах.
— Но ты ведь помнишь, что Провидение… Хонтеан улыбнулся его неведению:
— Не то, что ты о нем думаешь, мальчик! Твоя судьба связана с твоими желаниями. Если, почувствовав нечто хорошее, ты захочешь от жизни совсем иного, это пойдет тебе только на пользу!
— Постой, это важно! — потребовал Горн. — Если я правильно тебя понял: я могу общаться с Ильрикой и при этом все равно стану королем Инкрустара?
— Дался тебе этот Инкрустар… — вздохнул монах. — Если захочешь, то станешь!
— Привет всем!..
Ильрика сбегала по лестнице. Она старалась выглядеть веселой, но в глазах девушки отражалась легкая озабоченность.
— Что случилось? — спросил Хонтеан.
— Меня вызывают к Вустеру, — сообщила Ильрика. Теперь мужчинам стало заметно, что она не только обеспокоена, но и расстроена.
— Что значит «вызывают»? — нахмурился Горн.
— Я увидела и услышала, что меня ждут в доме Вустера, — бесхитростно сказала Ильрика.
— Но он ведь подарил тебя мне?! — возмутился принц.
— Да, но он по-прежнему наш Хозяин! — напомнила девушка.
— Наглец он, а не хозяин! — прорычал Горн. — Как он смеет… Ты что, пойдешь к нему прямо сейчас?!
— Ну да, — растерянно заглянула она принцу в глаза. — Иначе мне будет больно!
— Конечно, беги! — улыбнувшись успокаивающей улыбкой, посоветовал Хонтеан. — Но помни, мы очень ждем твоего возвращения!
Она хихикнула и исчезла.
— Проклятье! — выругался Горн, ощущая одновременно и страх за беззащитную девушку, и горечь собственного бессилия. — Как думаешь, зачем она могла им понадобиться?
— Нервничаешь? — понял монах. — Неприятно все-таки быть рабом?
— Хонтеан!!
— Секунду! — Монах предостерегающе поднял палец.
— Ты что-то слышишь? — понял Горн. Монах посмотрел ему в глаза как-то странно.
— Ты дождался, — сообщил отшельник. — Время пришло в движение.
— Что ты хочешь этим сказать? Стой… — Горн замер, увидев перед собой схему города и место, куда надлежало прибыть в течение часа. — Хонтеан, что происходит?
— Ты чувствуешь или думаешь? — уточнил монах.
— Я чувствую тревогу, но думаю… — Горн нервно ударил кулаком по стене и крикнул: — Да ничего я не думаю! Хонтеан, что происходит?! Если знаешь, то говори, а не изображай из себя провидца!
— Знаю? — отшельник пожал плечами. — Я знаю то же, что знает весь город. Это вы, молодой человек, заперлись дома и ничего не слышите и не видите. В городских новостях уже неделю кричат о Больших
Играх.
— Когда? — Горн насупился и притих.
— Сегодня, Горн. Так что бери себя в руки и готовься к особой встрече!
— Особой?!
— К тебе, как к чемпиону «Айсберга», везут такого же чемпиона с другой гладиаторской станции. Они назвали вашу встречу боем века… Со всех экранов только ее и рекламируют, на всех улицах только про нее и сплетничают!
— Но почему ты молчал? — пробормотал принц. — Стоп, не говори — это неважно… Скажи другое: ты думаешь, я справлюсь?
— Почему бы и нет? Ты ведь не нашел равного здесь. Сомневаюсь, что его найдут для тебя в другом месте. Та станция ничем не лучше этой, там такие же гладиаторы, такие же условия, такие же двуногие, двурукие люди. Остальное эмоции. Не поддавайся всеобщему возбуждению — и победишь.
Когда принц вышел на улицу, отшельник медленно выдохнул, закрыл глаза и ушел в свои мысли.
— Начинается! — задумчиво заключил Хонтеан.
Охрана ждала у того места, в котором маршрут Горна, указанный ему на визуальной схеме, пересекал невидимую линию между центром города, где обитали только Хозяева и гости станции, и вторым кольцом, где вперемешку жили свободные люди и самые обеспеченные из рабов. Все тот же Кабур — офицер безопасности, приставленный городом к Нортему — приветствовал принца, подняв руку. За четыре месяца успешных выступлений Горн заработал уважение даже у этого сторожевого пса.
Центр города и в самом деле производил впечатление разбуженного осиного гнезда. Люди, катера, машины — все суетились, сновали в разных направлениях, образовывали настоящие пробки. Повсюду стояла охрана. На всех информационных экранах мелькали афиши с голограммой «лучшего бойца „Айсберга“ — Горна по кличке „Принц“».
Нортем ожидал своего гладиатора, заметно волнуясь. Горн это заметил, обычно Нортем являл собой пример уравновешенного и спокойного человека.
— Поединок пройдет в Центральном Амфитеатре, — сообщил Хозяин. — Ты открываешь Большие Игры, а если победишь, то и закрываешь. Два больших боя.
Горн кивнул. К этому дню поединки стали для него обыденным делом.
— Что еще?
— Немного иные правила. На «Айсберге» гости из благородных. Они хотят увидеть настоящий Поединок Крови. Поэтому мечи настоящие!
Горн посмотрел с немым вопросом в глазах. Нор-тем кивнул помощнику, и тот подал принцу оружие в надежных неповреждаемых ножнах. Юноша медленно обнажил лезвие, изучая, как свет играет на дорогой стали, и ощущая легкую дрожь от набежавших воспоминаний.
— Настоящее оружие Избранных! — гордо заверил Нортем. — Поэтому решили обойтись без щитов. Меч разрежет металл щита, как бумагу. Латы тебе выдадут, но на них тоже не рассчитывай. Для этого меча и они не препятствие.
— Хороший клинок, — оценил Горн. — Но это не меч Избранных.
Нортем поморщился:
— Откуда тебе знать, раб? Слушай, что говорят, и. не умничай, пока не спросят!
Горн несколько раз взмахнул мечом, сделал несколько вращательных движений, попробовал оружие на вес. Рукоять хорошо ложилась в руку и приятно холодила пальцы. Лезвие было таким острым, что требовало особого внимания — неосторожно дотронувшись до краев меча, можно было лишиться пальцев. Принц усмехнулся:
— Настоящие мечи, Хозяин? А не боитесь?
— Чего нам бояться? — удивился Нортем.
— С таким оружием я бы не побоялся солдата с поляризатором!
— Насмехаешься?! Давно не чувствовал боли?! Побереги силы для битвы. По слухам, на этот раз тебя ждет достойный противник!
— Посмотрим!
Горн стал неторопливо и аккуратно облачаться в ослепительно сверкающие золотом доспехи. Нор-тем заколебался. Намереваясь сказать нечто важное, он сомневался, стоит ли делать это сейчас или отложить на потом.
— Что-то еще?
Горн почувствовал неладное и выжидающе посмотрел на Хозяина.
— Да, Горн… —Нортем потер вспотевшие руки. — Еще одно условие. Сегодня ты обязательно должен убить!
Горн сделал большие глаза, а потом хмыкнул и вернулся к подвязыванию наколенника.
— Сегодня это не мой приказ, Горн! — сурово повысив голос, добавил Нортем. — Сегодня у тебя ничего не выйдет!
— Посмотрим! — буркнул принц.
— Если нет, ты умрешь. Нам ясно дали понять: церемониться с тобой больше не станут. — Нортем вздохнул, видя, что юноша не реагирует. — Горн, ты приносил мне хорошие деньги. Пойми, я не приказываю, я прошу тебя сделать это!
— Нет! — твердо отрезал принц и встал. В золоте лат, с непреклонным выражением на красивом юном лице он заставил Хозяина на мгновение засмотреться.
Девчонка ворвалась в мир мрачных мужчин внезапно и непрошено, подобно стихийному бедствию, но уже через несколько дней жизни под одной крышей и Горн, и Хонтеан не представляли, как смогут существовать дальше без юной сумасбродной особы. Ильрика напомнила им о самом важном — о вкусе к жизни. Ее смех пробуждал в них веселье, ее слезы заставляли их чувствовать горечь, ее острый язычок вынуждал относиться к словам и мыслям не так серьезно, а ее живость увлекала за собой и придавала силы менять и меняться.
Как-то естественно и незаметно Горн и Ильрика сближались. Они улыбались друг другу, обменивались взглядами, подолгу беседовали. Ильрику нельзя было назвать ослепительной красавицей, вроде дамы королевского двора Фанкора, но ее недостатки своей естественностью привлекали принца больше, чем достоинства фрейлин, данные им современными технологиями. Ильрика не была идеальна, но симпатичное личико и стройная аккуратная фигурка возбуждали юношу, притягивали его взгляд, рождали мысли, доставляющие ему удовольствие. Горну нравились широта взглядов амальганки, удивляли ее острый ум и смелость выводов, нравилось просто слушать, как звенит ее голосок…
На четвертую ночь их знакомства принц, как всегда, лег в постель один, но вдруг почувствовал, что за дверью ванной комнаты кто-то прячется. Этот кто-то не заставил себя ждать. Едва Горн убавил свет, хрупкая обнаженная девушка метнулась через открытое пространство спальни и молниеносно нырнула рядом с ним под одеяло. Горн вскочил — и от неожиданности, и просто оттого, что не знал, что сказать или сделать.
— Ты что вытворяешь?! — более рассерженным, чем хотел, тоном хозяина выпалил Горн.
Ильрика высунулась из-под одеяла, смешливое выражение на ее лице молниеносно сменилось встревоженным.
— Разве я тебе не нравлюсь? — пискнула гостья.
— Нравишься, ну и что?!
Горн не мог разобраться, возмущен он или доволен. Воля и сознание принца требовали взять ситуацию под контроль, а душа и тело радовались возможности лишиться контроля.
— Значит, нравлюсь! — не сдержав довольной улыбки, отметила девушка.
— Это не дает тебе права являться ко мне, когда вздумается!
Она нахмурилась, анализируя его реакцию:
— Горн, это потому, что ты принц, или потому, что у тебя тоже никого до меня не было?
— С чего ты взяла?
— Значит, не было? — Она искренне удивилась, чем заставила Горна почувствовать себя уязвленным. — Не понимаю почему! Ты такой красивый и… взрослый!
Комплимент тут же отогрел сердце парня, уже собиравшегося дать отпор нежданной атаке и грубо пресечь обсуждение темы его сексуального опыта. Вместо этого Горн задал себе тот же вопрос: «Почему?» — и стал вполне спокойно отвечать и себе, и подруге:
— Понимаешь, я так воспитан. Меня учили держать дистанцию с простолюдинами… — принц опомнился и поспешил исправиться: — Да и вообще с людьми! Не соприкасаться, не вглядываться, не привыкать! Понимаешь, чужие судьбы затягивают. Принц должен следовать только своей судьбе, беречь ее, не давать воли слабостям и сиюминутным желаниям. Быть Избранным — не только награда, но и ответственность. Понимаешь? Моя судьба принадлежит не мне одному!
— Поэтому ты брезгуешь мной сейчас? — Она поняла, но все равно оскорбилась.
— Брезгую? Почему?
— Потому что ты принц?
— Я не брезгую, ты мне нравишься, но я не могу…
— Потому что ты принц? — настойчиво повторила Ильрика.
Горн на мгновенье задумался.
— Скорей всего, нет! — серьезно рассудил он. — Скорее всего, потому, что я не хочу пользоваться твоей беззащитностью, потому, что ты не свободна, потому, что ты забралась в мою постель против собственной воли, по принуждению!
— Вот и нет! — Ильрика сверкнула глазами от радости. — Меня не принуждали! Я сама хочу этого!
Горн ухмыльнулся — с высоты своего возраста— над святой простотой ребенка:
— Откуда ты это знаешь? Она смешно пожала плечами:
— Ты мне снился…
Горн улыбнулся ее хитрости:
— Уже три ночи?!
К большому удивлению юноши, Ильрика смутилась и покраснела.
— Нет… — неуверенно пробормотала она. — Всегда снился…
Ее большие глаза смотрели с такой наивной чистотой, что сомневаться не приходилось: девчонка и в самом деле считала, что говорит правду. К тому же она открывала большую тайну.
Горн вздохнул, спор начинал утомлять его. Как боец, принц привык засыпать и просыпаться мгновенно, а ложился в постель лишь для того, чтобы сразу заснуть. Сейчас ему мешали, и конца вмешательству не предвиделось.
— Не прогоняй меня! — уловив его недовольство, жалобно проскулила Ильрика. — Пожалуйста! Горн опять вздохнул.
— Ладно, — решил он. — Разрешаю остаться. Кровать большая, ты мне не помешаешь. Но только спи!
Это было не совсем то, на что Ильрика рассчитывала, но больше, чем если бы ее выгнали. Девушка свернулась клубком на своей половине, мечтательно закатила глаза и расплылась в улыбке.
Через какое-то время почти отключившийся Горн услышал над ухом ее шепот:
— А если бы мы были свободны, тогда…
— Тогда конечно! — буркнул юноша.
Ильрика удовлетворенно кивнула и принялась мечтать дальше — пусть чемпион еще не принадлежал ей, но ей досталось его обещание!
Хонтеан заметил, что по утрам Горн и Ильрика все чаще выходят вместе из спальни юноши.
— Влюбляешься? — скорее с какой-то глубокой завистью, чем с иронией, поинтересовался монах у принца.
Горн вздрогнул, испугавшись. Подобный вопрос, заданный Жрецом Времени, означал, что его судьба и в самом деле уходит в сторону, притянутая менее значительной судьбой девчонки.
— Ситуация под контролем! — не слишком уверенно заверил принц.
Хонтеан укоризненно покачал головой.
— А напрасно! — с очень серьезным видом заметил он.
Горн фыркнул:
— Я все же принц! Провидение и ты…
— Сейчас ты не принц, а раб! — осадил Хонтеан. — Прости, что напомнил. Но ты знаешь кого-то, кто говорит тебе «ваше высочество»? Сбрось спесь, Горн! Тогда, может быть, сообразишь, что ты не принц и не раб, а нечто гораздо большее: ты — живой человек!
— Ты разрешаешь мне увлечься Ильрикой? — не понял юноша.
— А тебе нужно мое разрешение? — в свою очередь удивился монах.
— Но ты ведь помнишь, что Провидение… Хонтеан улыбнулся его неведению:
— Не то, что ты о нем думаешь, мальчик! Твоя судьба связана с твоими желаниями. Если, почувствовав нечто хорошее, ты захочешь от жизни совсем иного, это пойдет тебе только на пользу!
— Постой, это важно! — потребовал Горн. — Если я правильно тебя понял: я могу общаться с Ильрикой и при этом все равно стану королем Инкрустара?
— Дался тебе этот Инкрустар… — вздохнул монах. — Если захочешь, то станешь!
— Привет всем!..
Ильрика сбегала по лестнице. Она старалась выглядеть веселой, но в глазах девушки отражалась легкая озабоченность.
— Что случилось? — спросил Хонтеан.
— Меня вызывают к Вустеру, — сообщила Ильрика. Теперь мужчинам стало заметно, что она не только обеспокоена, но и расстроена.
— Что значит «вызывают»? — нахмурился Горн.
— Я увидела и услышала, что меня ждут в доме Вустера, — бесхитростно сказала Ильрика.
— Но он ведь подарил тебя мне?! — возмутился принц.
— Да, но он по-прежнему наш Хозяин! — напомнила девушка.
— Наглец он, а не хозяин! — прорычал Горн. — Как он смеет… Ты что, пойдешь к нему прямо сейчас?!
— Ну да, — растерянно заглянула она принцу в глаза. — Иначе мне будет больно!
— Конечно, беги! — улыбнувшись успокаивающей улыбкой, посоветовал Хонтеан. — Но помни, мы очень ждем твоего возвращения!
Она хихикнула и исчезла.
— Проклятье! — выругался Горн, ощущая одновременно и страх за беззащитную девушку, и горечь собственного бессилия. — Как думаешь, зачем она могла им понадобиться?
— Нервничаешь? — понял монах. — Неприятно все-таки быть рабом?
— Хонтеан!!
— Секунду! — Монах предостерегающе поднял палец.
— Ты что-то слышишь? — понял Горн. Монах посмотрел ему в глаза как-то странно.
— Ты дождался, — сообщил отшельник. — Время пришло в движение.
— Что ты хочешь этим сказать? Стой… — Горн замер, увидев перед собой схему города и место, куда надлежало прибыть в течение часа. — Хонтеан, что происходит?
— Ты чувствуешь или думаешь? — уточнил монах.
— Я чувствую тревогу, но думаю… — Горн нервно ударил кулаком по стене и крикнул: — Да ничего я не думаю! Хонтеан, что происходит?! Если знаешь, то говори, а не изображай из себя провидца!
— Знаю? — отшельник пожал плечами. — Я знаю то же, что знает весь город. Это вы, молодой человек, заперлись дома и ничего не слышите и не видите. В городских новостях уже неделю кричат о Больших
Играх.
— Когда? — Горн насупился и притих.
— Сегодня, Горн. Так что бери себя в руки и готовься к особой встрече!
— Особой?!
— К тебе, как к чемпиону «Айсберга», везут такого же чемпиона с другой гладиаторской станции. Они назвали вашу встречу боем века… Со всех экранов только ее и рекламируют, на всех улицах только про нее и сплетничают!
— Но почему ты молчал? — пробормотал принц. — Стоп, не говори — это неважно… Скажи другое: ты думаешь, я справлюсь?
— Почему бы и нет? Ты ведь не нашел равного здесь. Сомневаюсь, что его найдут для тебя в другом месте. Та станция ничем не лучше этой, там такие же гладиаторы, такие же условия, такие же двуногие, двурукие люди. Остальное эмоции. Не поддавайся всеобщему возбуждению — и победишь.
Когда принц вышел на улицу, отшельник медленно выдохнул, закрыл глаза и ушел в свои мысли.
— Начинается! — задумчиво заключил Хонтеан.
Охрана ждала у того места, в котором маршрут Горна, указанный ему на визуальной схеме, пересекал невидимую линию между центром города, где обитали только Хозяева и гости станции, и вторым кольцом, где вперемешку жили свободные люди и самые обеспеченные из рабов. Все тот же Кабур — офицер безопасности, приставленный городом к Нортему — приветствовал принца, подняв руку. За четыре месяца успешных выступлений Горн заработал уважение даже у этого сторожевого пса.
Центр города и в самом деле производил впечатление разбуженного осиного гнезда. Люди, катера, машины — все суетились, сновали в разных направлениях, образовывали настоящие пробки. Повсюду стояла охрана. На всех информационных экранах мелькали афиши с голограммой «лучшего бойца „Айсберга“ — Горна по кличке „Принц“».
Нортем ожидал своего гладиатора, заметно волнуясь. Горн это заметил, обычно Нортем являл собой пример уравновешенного и спокойного человека.
— Поединок пройдет в Центральном Амфитеатре, — сообщил Хозяин. — Ты открываешь Большие Игры, а если победишь, то и закрываешь. Два больших боя.
Горн кивнул. К этому дню поединки стали для него обыденным делом.
— Что еще?
— Немного иные правила. На «Айсберге» гости из благородных. Они хотят увидеть настоящий Поединок Крови. Поэтому мечи настоящие!
Горн посмотрел с немым вопросом в глазах. Нор-тем кивнул помощнику, и тот подал принцу оружие в надежных неповреждаемых ножнах. Юноша медленно обнажил лезвие, изучая, как свет играет на дорогой стали, и ощущая легкую дрожь от набежавших воспоминаний.
— Настоящее оружие Избранных! — гордо заверил Нортем. — Поэтому решили обойтись без щитов. Меч разрежет металл щита, как бумагу. Латы тебе выдадут, но на них тоже не рассчитывай. Для этого меча и они не препятствие.
— Хороший клинок, — оценил Горн. — Но это не меч Избранных.
Нортем поморщился:
— Откуда тебе знать, раб? Слушай, что говорят, и. не умничай, пока не спросят!
Горн несколько раз взмахнул мечом, сделал несколько вращательных движений, попробовал оружие на вес. Рукоять хорошо ложилась в руку и приятно холодила пальцы. Лезвие было таким острым, что требовало особого внимания — неосторожно дотронувшись до краев меча, можно было лишиться пальцев. Принц усмехнулся:
— Настоящие мечи, Хозяин? А не боитесь?
— Чего нам бояться? — удивился Нортем.
— С таким оружием я бы не побоялся солдата с поляризатором!
— Насмехаешься?! Давно не чувствовал боли?! Побереги силы для битвы. По слухам, на этот раз тебя ждет достойный противник!
— Посмотрим!
Горн стал неторопливо и аккуратно облачаться в ослепительно сверкающие золотом доспехи. Нор-тем заколебался. Намереваясь сказать нечто важное, он сомневался, стоит ли делать это сейчас или отложить на потом.
— Что-то еще?
Горн почувствовал неладное и выжидающе посмотрел на Хозяина.
— Да, Горн… —Нортем потер вспотевшие руки. — Еще одно условие. Сегодня ты обязательно должен убить!
Горн сделал большие глаза, а потом хмыкнул и вернулся к подвязыванию наколенника.
— Сегодня это не мой приказ, Горн! — сурово повысив голос, добавил Нортем. — Сегодня у тебя ничего не выйдет!
— Посмотрим! — буркнул принц.
— Если нет, ты умрешь. Нам ясно дали понять: церемониться с тобой больше не станут. — Нортем вздохнул, видя, что юноша не реагирует. — Горн, ты приносил мне хорошие деньги. Пойми, я не приказываю, я прошу тебя сделать это!
— Нет! — твердо отрезал принц и встал. В золоте лат, с непреклонным выражением на красивом юном лице он заставил Хозяина на мгновение засмотреться.