Фрумкин Сергей. Предназначение

   Он хотел обнять Ильрику, такую родную, простую, понятную, естественную и честную. Хотел свирепо взглянуть в глаза Нортему, Вустеру и прочим «хозяевам». Хотел сам отдавать приказы и не задумываться о том, как их мудрость оценят придворные или родственники. Было ли среди этих желаний самое важное? В них была новая цель, думать о которой оказалось приятнее, чем о чувствах неловкости и бесполезности, сопровождавших его все это утро!
 
 
   Разгорячившись спором с самим собой, Горн принял решение совершить поступок, который не позволит ему повернуть вспять. Он встал, позвал прислугу и потребовал указать дорогу в покои ее величества.
   Было без двадцати десять. Эльнора готовилась к первому официальному завтраку со своим новым возлюбленным. У красавицы было прекрасное настроение, ее душа пела, глаза блестели. Приход принца прямо к ней в спальню ее величество расценила неверно. Она обрадовалась, что и юный король самостоятельно догадался, что незачем усложнять самые простые вещи в природе. Не обращая внимания на воинственный вид молодого человека, Эльнора бросилась к Горну, обняла его и нежно коснулась губами губ принца.
   От неожиданности юноша замер. Это опять было воспринято королевой не так, как нужно. Эльнора решила, что Горн смущен и слишком взволнован, чтобы ответить на поцелуй поцелуем. Ее губы стали настойчивей, ладони заскользили по спине юноши, глаза помутнели от просыпающегося желания. А Горн, который пришел распрощаться, в ужасе отстранился, меньше всего понимая, почему прикосновения столь прекрасной женщины вызвали у него только отвращение и подавленность.
   — В чем дело? — недоуменно свела брови красавица.
   Горн помотал головой, заставляя себя очнуться.
   — Я пришел не за этим!
   — Что?.. — Она отступила, с запозданием понимая, что попала в унизительную ситуацию.
   — Я шел сказать, что не стану завтракать…
   — Почему? — в растерянности моргая глазами, спросила Эльнора.
   — Я подумал… — Горн осмотрелся. — Можно я присяду?
   Королева пожала плечами. Горн разместился в кресле, намереваясь теперь уже до конца исполнить сложную миссию.
   — Понимаете, я не люблю вас! — собравшись с духом, выпалил принц.
   — Это я вижу… — тихо пробормотала Эльнора.
   — Я все обдумал. Не хочу вас обидеть, ваше величество! Вы красивее всех женщин, которых я видел в жизни… и даже в своих фантазиях! Но… — Горн принял серьезный и глубокомысленный, как ему самому казалось, вид. — Не знаю… Это все не по мне! Наверное, я не хотел стать королем Инкрустара, я всего лишь мечтал победить самого известного воина! Понимаете, мне никогда не надо было думать об этом, меня все детство готовили к Поединку Крови, мне всю жизнь твердили, что я должен прославить свой род, должен вызвать на бой Фаора, вашего мужа… Я ничего и не выбирал. Мой путь был от начала и до конца задан другими. А теперь, когда наконец появилась свобода выбора… Понимаете, я хочу выбрать сам! Я не могу быть с вами, Эльнора. Это неправильно! Понимаете, я не люблю вас!
   Королева не верила, что слышит такое в собственной спальне. Она не могла представить, что найдется особа мужского пола, не способная оценить ее плоть по достоинству. Сейчас она приходила к выводу, что серьезно ошиблась, приняв девятнадцатилетнего мальчишку за взрослого и сознательного мужчину.
   — Ты и не можешь меня любить, — от досады переходя на «ты» и начиная нервно покусывать ноготь, объяснила королева. — Мы едва познакомились!
   — Не в этом дело! — Юноша горячился, все меньше стараясь подбирать безобидные выражения. — У меня была девушка, Ильрика. Самая обыкновенная, но… живая, естественная, с недостатками, которые можно вспомнить, с неповторимым лицом, неповторимой улыбкой, неповторимыми ужимками…
   — А у меня все «повторимое»? — оскорбилась королева.
   — Нет же! — Горн покачал головой. — Не так. У вас здесь все слишком блестит. Я вижу блеск, но не вижу вас! Я должен решить, быть или не быть с вами, но я не могу увидеть ничего, кроме блеска!
   — Ты говоришь глупости, а думаешь, что мудр, как никогда раньше, — оценила Эльнора. — Ты король, прикажи, чтобы все поверхности стали матовыми!
   — Я могу приказать и вам стать другой?
   — Мне?!
   — Но я говорил ведь о вас!
   — Ты не любишь меня и не хочешь попробовать полюбить, так? — досадуя, что все повернулось именно таким образом, попробовала разобраться Эльнора. — И решить это нужно немедленно, прямо сейчас, до завтрака?
   — Я только пытался сказать, что не хочу вас обманывать! Я подумал и сумел оценить свои чувства. Когда я думаю об Ильрике, на сердце как-то приятнее, теплее, светлее… Когда о вас — ничего! Перед глазами только картинка: мне интересно ее разглядывать, но я не хочу смотреть на какой-то рисунок все годы до самой смерти!
   Эльнора едва не сломала зубы, когда ноготь поддался их неожиданному натиску. Она стерпела все оскорбления, как недавно не осмеливалась высказать недовольство прямо в глаза Фаору, но в душе королевы взорвался настоящий вулкан! Горн же не думал, что наносит жестокий удар самолюбию женщины, он наивно решил, что любая откровенность должна быть оценена по достоинству. Гораздо хуже было бы думать молча, притворяясь и обманывая друг друга.
   — Иначе говоря, вы меня выдворяете? — ужаснулась красавица. — Вы победили Фаора, а теперь желаете избавиться от всего, что напоминает о нем?
   — Нет, конечно… — Пораженный ненавистью в ее голосе, Горн наконец понял, что допустил ошибку. Он постарался говорить мягче: — Живите как прежде! Это ведь ваш дворец… Я хотел только решить проблему наших отношений…
   — Между нами не было еще никаких отношений, — сухо отрезала королева. — И, не волнуйтесь, не будет! Вы слишком размечтались нынче, юноша!
   Горн почувствовал себя отвратительно. Он сделал нечто такое, что в одно мгновение превратило очаровательное существо в настоящее исчадие ада — свирепое, неприступное, готовое наброситься и вцепиться в горло. Принц понял, что оправдания здесь не помогут, а самое для него лучшее — избавить даму от присутствия раздражителя.
   Едва Горн оказался за дверью, Эльнора взвыла, как раненая волчица, опрокинула столик с благовониями, разбила старинную вазу, а затем упала на кровать и разрыдалась от горькой обиды. Она ведь и в самом деле от чистого сердца полюбила этого юного дурака! Она ведь и в самом деле была с ним самой обходительностью! Она ведь и в самом деле не предлагала ему ничего плохого и недостойного!
   Наконец сотрясаемая рыданиями Эльнора подняла голову. Чем больше она думала о поступке принца, тем больше приходила к выводу, что наказана незаслуженно. Она должна отомстить. Задетая женская гордость требовала расплаты. Не важно, какими средствами, и не важно, кто в итоге пострадает по-настоящему.
   Помучив себя еще какое-то время переживаниями, королева приняла окончательное решение.
   — Вызовите ко мне Увергема! — приказала она караульному.
   Через минуту офицер явился с докладом:
   — Ваше величество, барона нет в Фаорбурге!
   — Так разыщите его! — в бешенстве взвизгнула женщина. — Переверните всю Полезинию!! Достаньте из-под земли!!
   Строгий приказ поднял на ноги все службы планеты. Барона нашли и доставили во дворец под конвоем, даже не позволив вельможе одеться подобающим образом.
   Увергем дрожал, словно лист на ветру, представляя себе самое худшее, — королеву это вполне устраивало. Ее Величество дала фантазии барона разгуляться еще сильнее. Какое-то время она молча сверкала на гостя жаждущими крови глазами.
   — Ваше величество? — не выдержал Увергем.
   — Молчать! — взвизгнула королева. — Ты что же, не понимаешь, для чего вызван?!
   — Нет… — Парализованный ее криком, барон едва выдавил из себя звук.
   Королева стиснула жемчужные зубки. Она вся тряслась от избытка эмоций:
   — Ты привез сюда этого недоумка?!
   — Какого? — затрепетал барон. — Принца?
   — Так вот, — продолжила королева, — делай что хочешь, но чтобы завтра его здесь не было!!!
   — Ваше величество?.. — глаза Увергема стали огромными от ужаса и удивления.
   Королева закричала так, что, казалось, порвет голосовые связки:
   — Увези этих двоих туда, откуда привез!!!
   — Но ваше величество, — забормотал Увергем. — Мальчишка теперь король!
   — Еще не король!
   — Но он будет королем!
   — Неужели? — Королева наклонила голову и посмотрела исподлобья взглядом, от которого у Увергема волосы встали дыбом. Ее голосок стал хитрым и сладким, отчего барону стало еще страшнее. — А как ты думаешь, милый барон, что сделает этот мальчик, как только наденет корону?
   — Что? — не догадался сам Увергем.
   — О ком новый король вспомнит в первую очередь? Ты — связующее звено между станцией рабов и королевским престолом. Ты — работорговец. Король Горн ненавидит работорговцев!
   — Я не работорговец, я исполнял приказ короля! — испуганно напомнил Увергем.
   — А кто же об этом знает? — Эльнора злорадно улыбнулась, прохаживаясь вокруг бледного, как мел, вельможи и заглядывая ему в лицо. — Не сомневайся, мой милый, Горн первым делом отправит тебя в распылитель! Он ведь едва не побывал там сам… по твоей милости!
   — Но как я смогу…
   — Подумай! — изображая на лице сочувствие, посоветовала королева. Ее тон тут же сменился, срываясь на оглушивший барона визг: — Но если завтра утром эти двое еще будут здесь, я сама сделаю из тебя пудинг!!!

ГЛАВА 18

   Чувство вины недолго беспокоило Горна. Ему было неприятно вспоминать о разговоре с Эльнорой, беседа получилась не такой, как хотел бы юноша, но душу согревала мысль, что он поступил по совести. По крайней мере, теперь отношения с королевой перестали быть фамильярными или родственными. Можно было расслабиться и поступать по своему усмотрению, не ощущая на голове каблук бывшей повелительницы королевства.
   Завтракал Горн один, в саду, под открытым небом. Настроение его улучшалось по мере того, как лучи мнимого солнца постепенно озаряли лужайку, на которой слуги расставили стол и стулья, по мере того, как бокал с редким натуральным вином пустел, а ароматно пахнущие деликатесы исчезали с тарелок и таяли во рту, доставляя подлинное наслаждение вкусом.
   Одной проблемою стало меньше. Горн обдумывал, как разобраться и с остальными. Можно было дождаться коронации, взять несколько кораблей, отправиться на поиски станции «Айсберг». Походная жизнь, приключения, расставание с Инкрустаром — на какое-то время бремя ответственности за судьбу королевства и необходимость изображать из себя великосветского монарха, кем на самом деле он пока не являлся, отодвинулись бы на второй план. Такая перспектива ближайшего будущего выглядела гораздо лучше. Оставался еще один важный момент — расставание с Хонтеаном, но и здесь наверняка можно было бы найти выход. Например, взять монаха с собой в экспедицию. Там будет время поговорить по душам, определить награду, достойную человека, спасшего жизнь и честь нового короля Инкрустара, придумать, как не разрушить их отношения, как не прятаться от Хамовников, как узаконить вторую государственную религию…
   Юноша как раз представил себе всегда отрешенное лицо умудренного годами отшельника, когда тишину прервал голос офицера дворцовой стражи:
   — Ваше величество, вам послание!
   — В чем дело? — вздрогнул от неожиданности Горн.
   — Ваш тренер осмеливается просить аудиенции.
   — Пригласите сюда, для него я всегда свободен!
   — К сожалению, сир, связь прервалась. Этот человек сказал, что ждет вас в ангаре. Он хочет покинуть столицу и просит предоставить ему средство передвижения. Прикажете привезти его к вам?
   — Нет, не надо! Как мне туда попасть?
   Офицер распорядился по связи. Изящная гравитационная повозка с голограммой королевского герба над креслами упала с неба. Во двор выбежал отряд из десяти офицеров в золотистого цвета скафандрах-латах — личный караул будущего правителя. Горн разместился в кресле на повозке, охранники выстроились вдоль бортов на специальных подножках. Повозка беззвучно заскользила к воротам…
   В ангаре было темно и тихо. Освещалась всего одна посадочная зона, где готовился к взлету красивый бот без голографических гербов или опознавательных знаков. Горн решил, что Хонтеан, уже нашел способ покинуть дворец и ждал его внутри бота, чтобы попрощаться без свидетелей. Не подозревая подвоха, юноша избавился от охраны, подчинившейся его приказу беспрекословно, поскольку никто из офицеров еще не успел принести клятву верности новому правителю Инкрустара и никто не отвечал жизнью за жизнь и свободу короля Горна. Юноша вошел в бот по спущенному пустому трапу, удивляясь нахальству Жреца Времени — тот мог хотя бы выйти навстречу, уважая новый сан старого друга! Однако странным поведение Хонтеана назвать было сложно, монах всегда удивлял Горна непредсказуемостью двигавших им мотивов.
   Его никто не встречал, никто не показывал дорогу. Горн смело шагнул в автоматически распахнувшиеся двери и… получил в грудь заряд из парализатора. Оставаясь в сознании, юноша рухнул на пол, не в силах пошевелиться или выдавить из легких вопль о помощи. К нему тут же бросились какие-то люди, скрутили за спину руки и заткнули рот кляпом. Трап поднялся еще до закрытия люка. Бот устремился к шлюзу, намереваясь срочно покинуть дворец-корабль.
   Через пару минут Горн увидел и Хонтеана. Такой же неподвижный, словно мертвец, старик лежал на полу между сиденьями. Туда же швырнули и принца. Они оказались совсем рядом, голова к голове, но не могли обменяться ни словом, ни жестом. Горн не умел мыслить вслух, а Хонтеан почему-то не хотел делиться своими мыслями.
   Так они пролежали не более получаса. Через тридцать минут их подняли, взвалили на плечи и вынесли наружу из бота. В это время небольшое транспортное средство уже висело неподвижно в ангаре другого космического корабля — в небольшом и почему-то показавшемся Горну знакомым. Еще через минуту Горн и Хонтеан оказались в комнате, которую принц узнал сразу. Это была та самая каюта, в которой они коротали время по пути из «Айсберга» в Полезинию!
   «Корабль Увергема!» — в отчаянии понял Горн. Он выругал себя за непредусмотрительность. С чего он решил, будто вероломный помощник Фаора станет сидеть сложа руки, дожидаясь, пока новый король сам вспомнит о его преступлениях?!
   Тошнота дала понять, что лайнер набирает скорость, отрываясь от притяжения Полезинии. Их не только похитили, их вновь увозили в бесконечные просторы нейтрального космоса!
   Через какое-то время паралич стал отпускать, позволив сперва сесть, а затем пошевелить губами.
   — Подумать только: нас выкрали прямо из королевского дворца Фаора! — отказываясь верить, вслух пробормотал Горн. — Невозможно представить!
   Монах тоже пришел в себя.
   — Невозможно, чтобы Увергем действовал на свой страх и риск, — хриплым голосом (вероятно, его били во время захвата), пробормотал Хонтеан.
   — Кто же ему помог?
   — А кому принадлежит этот дворец, Горн? Кто отдает приказы караулам?
   — Королева? — Горн присвистнул, начиная понимать, что произошло с ним на самом деле. — Я как раз нахамил ей…
   — Знаю, — кивнул Хонтеан.
   — Откуда? — Горн тут же перебил сам себя: — Нет, подожди! Скажи лучше вот что: ты знал, что мы угодим в ловушку, но ничего не сделал, чтобы спасти самого себя?
   — Я решил остаться с тобой.
   — Почему? Ты ведь сказал, что наши пути разошлись?
   — Передумал!
   — Но почему?
   Жрец Времени устало вздохнул:
   — В тебе есть нечто такое, без чего мне стало бы скучно. Ты любишь жизнь!
   — А-а-а… — не только не уловив логики, но и решив, что это выше его понимания, протянул Горн. — Ну и куда нас теперь?
   — Обратно на «Айсберг».
   — На «Айсберг»?! Зачем?!
   — Этого я не знаю. Возможно, барон не решается избавиться от нового короля собственными руками или не хочет брать греха на душу. Или ему приказали намеками, а он не так все понял.
   — Или он полный дурак! — скривившись, добавил Горн.
   — Или и то, и другое, и третье, — в тон принцу поддержал Хонтеан.
   — Значит, — вздохнул юноша, — опять три недели полета, опять приборы за ухом, опять бои насмерть, опять рабы и Хозяева…
   От собственных слов он помрачнел, бездумно уставившись в пол. Провидение откровенно издевалось над юношей, швыряя его из огня в полымя.
   Но на этот раз принц не собирался сдаваться без сопротивления!
   — Опять Ильрика, — напомнил монах. — Ты ведь о ней подумал?
   — А ты вновь ведешь нас моими желаниями? — всерьез испугался Горн.
   — Уже нет, — усмехнулся монах. — Мне надоело смотреть, как ты страдаешь. И сейчас все не так плохо, как кажется.
   — То есть?
   — Мы действительно похищены, мы на корабле Увергема, но мы не одни.
   — Конечно же: есть еще команда, солдаты, барон…
   — И крейсер Хамовников. Рыцари Ордена идут следом за кораблем барона.
   — Откуда ты знаешь… Ах, да… Они знают, что Увергем захватил короля Инкрустара?
   — Нет, едва ли.
   — Тогда что же заставляет Хамовников преследовать мирный лайнер?
   — Не что, а кто. Я. Рыцари идут по следам Жреца Времени.
   — Как же они узнали, что ты — это ты?
   — Я сам подал знак.
   — Но зачем?!
   — Чтобы помочь тебе.
   Горн взглянул на монаха с изумлением. Хонтеан впервые заговорил о непрошеной помощи.
   — А ты не мог бы помочь мне немного раньше, еще до того, как мы попали в засаду?
   — Нет, не мог. Тогда бы ты никогда не нашел «Айсберг» и Ильрику.
   — А так найду?
   — Найдешь.
   — Но если Хамовники идут следом за нами, почему они медлят? Почему не уничтожат корабль с Изгнанным?
   Монах пожал плечами:
   — Хотят взять живыми.
   — Но зачем?
   — По одной причине. Помнишь монастырь на Атонге?
   — Там, где мы встретились?
   — Хамовники никого там не застали. Монастырь был пустым, его покинули задолго до прибытия Истребителей. Я — настоятель. Я остался. Хамовники знают, кто я, и надеются с моей помощью найти остальных Изгнанных.
   — Откуда они знают, что ты настоятель?
   — С тех пор, как корабли вышли в космос, мы разговариваем. Я слышу, их мысли, они — мои. Я пообещал им сдаться живым, они пообещали помочь тебе.
   — Но, если крейсер Хамовников настолько близко, почему Увергем его не заметил?
   — Крейсер скрывается от барона в маскирующем поле.
   Горн хмыкнул, уж в этом-то он разбирался:
   — Ну и что? При переходе в гиперпространство и обратно его отключат!
   — Все равно, нельзя увидеть то, чего нет.
   — Ты же только что сказал, что есть?!
   — Крейсер Хамовников скрывает их нежелание быть замеченными. Люди Увергема не посмотрят на мониторы в тот момент, когда на них можно что-то увидеть. Локаторы корабля Увергема обратятся в другую сторону. Любая случайность сыграет Истребителям на руку.
   — Разве Хамовники могут действовать как Жрецы Времени?
   — Эти могут.
   — Почему-то не верится! Я разговаривал с Главой Северного Ордена, как с тобой сейчас. Он не производил впечатление жуткого человека, способного спрятать крейсер. Миролюбивый, добрый старик…
   — Этот крейсер пришел не из Северного Ордена, Горн. Чтобы управлять миром, у Хамовников есть своя армия, своя разведка, своя служба безопасности, свои наместники на местах. У них есть и своя столица — планета Ланстайл — столица всей заселенной людьми галактики.
   — Почему я о ней не слышал?
   — Короли настолько же далеки от дел Хамовников, насколько простые люди далеки отдел королей. Двести дет назад никаких Избранных не было. Кто-то ведь их придумал? Те, кто не пожелал, чтобы о них знали. А Ваним Второй всего лишь такой же ритуальный Глава, как короли — ритуальные правители звездных систем. Он обычный наместник, обязанность которого — приглядывать за соблюдением правил и сообщать обо всех отступлениях от них. Мой монастырь атаковали совершенно другие люди…
   — И эти люди идут сейчас по твоему следу? А что потом, когда тебя схватят?
   — Суд и казнь. — Хонтеан улыбнулся. — Ты ведь знаком с процедурой не понаслышке?
   Горн вздрогнул. Пусть биоинженеры и сгладили воспоминания, с момента вынесения ему смертного приговора прошло не более суток…
   — Они нападут не сегодня? — спросил юноша.
   — Не раньше, чем барон Увергем приведет нас к «Айсбергу». Таковы условия договора.
   — Но почему Хамовники слушаются тебя? Ты заперт в каюте и не сможешь навредить ни им, ни себе!
   — Напрасно ты так решил. Я контролирую свое тело. Если будет нужно, сосуды лопнут, а сердце остановится.
   — Зачем ты делаешь это для меня, Хонтеан? — спросил растроганный принц.
   — Зачем я вообще ввязался во все это… еще тогда, на Атонге? Зачем заговорил с тобою сейчас? Хорошие вопросы, юноша. Над ними-то я и думаю!
 
 
   Как это ни удивительно, последующие три недели полета не растянулись на целую вечность.
   Горн успел несколько раз пройтись мыслями по своей жизни, вспомнить каждое значимое ее событие, оценить взлеты и падения последнего года. Морали во всей этой истории не было — кое-как, с трудом и риском для себя и других, принц выполнил завет венценосных родителей, показал, что не зря носит титул наследника благородного рода, и навсегда избавился от потребности кому-то что-то доказывать. Его неизменных спутников — нервозность и возбужденность — постепенно сменяло спокойствие. Никто больше не ждал от Горна какого-то чуда, ни перед кем больше не нужно было демонстрировать свою уникальность, никакая вершина не требовала немедленного покорения. Жизнь ради цели сменялась обычной жизнью — жизнью ради жизни, ради эмоций и ощущений, ради непредсказуемых желаний и горячих пристрастий, ради обыденных радостей или горестей. Хорошо это или плохо, могло показать только время.
   Хонтеан тоже менялся. Он как-то посветлел, помолодел. Чаще улыбался, чаще искал повода начать беседу. При разговоре смотрел не в бесконечность за спиной Горна, а в лицо и глаза собеседника. Монах словно обрадовался долгожданной возможности отдать поизносившуюся и порядком надоевшую ему жизнь в обмен на свободу и счастье других людей — молодых и только начинающих свой долгий путь к пониманию, что ценно, а что бессмысленно. Горн узнал в своем товарище по злоключениям совершенно нового человека — открытого, легкого, интересного. К концу трехнедельного заключения принц даже решил для себя, что с таким попутчиком с радостью провел бы еще много времени. Кладезь знаний и опыта Жреца Времени казался неисчерпаемым.
   Но наступил день, когда Хонтеан сказал:
   — Приготовься!
   — Мы прибыли?
   — Нет, но подошли совсем близко. Истребители не захотят, чтобы на «Айсберге» забили тревогу. Они атакуют Увергема прямо сейчас.
   Вскоре Горн тоже почувствовал, что происходит нечто неординарное. Атмосфера корабля барона наполнилась беспокойством, тревогой и напряжением.
   — Не волнуйся, — успокоил товарища Хонтеан. — У людей Увергема нет шансов улизнуть.
   — Не очень-то хочется побывать в силовом мешке. Это весьма неприятно! — поежился принц.
   — До этого не дойдет. Увергем отдаст корабль без боя.
   Так и случилось. Точнее, так ничего и не случилось — ни тряски, ни вздрагиваний пола, ни отключения электричества, ни стягивающей руки и ноги, удушающей тяжести вязкого силового поля, которым больший размером корабль, как правило, захватывал меньший. Через тридцать-сорок минут двери каюты с пленниками тихо открылись. На пороге стояли солдаты в матовых белых скафандрах незнакомой принцу конструкции.
   — Вы — принц Горн и монах Хонтеан? — суровым голосом спросил один из гостей. — Сохраняйте спокойствие и идите за нами!
   По коридору, заполненному вооруженными людьми в белых скафандрах-латах, пленников провели в кают-компанию корабля, где в одном из кресел уже сидели бледный, как смерть, барон и двое его офицеров — судя по нашивкам, капитан и первый помощник. Вдоль стен, широко расставив ноги, замерли солдаты в боевых белых скафандрах. За столом напротив расположились два величественных незнакомца в ослепительно-белых с золотыми нашивками мундирах. Оба с первого взгляда производили впечатление людей сильных, волевых и глубоких — голубые у одного и серые у другого глаза Хамовников светились умом и проникали, казалось, в самую душу.
   Один из офицеров указал принцу и монаху на свободные кресла. При этом и он, и его товарищ, прищурившись, пристально разглядывали Жреца
   Времени.
   — Итак, каковы ваши условия? — словно продолжая только что прерванный разговор, сурово спросил Рыцарь Ордена у Хонтеана.
   — Те же, что и раньше, — спокойно отозвался монах. — Вы помогаете Горну вернуть дорогую его сердцу девушку и наказать рабовладельцев. Я позволяю арестовать себя и добровольно предстану перед Синодом.
   Какое-то время Рыцари молча смотрели на врага веры. Наконец один из них кивнул, а второй тут же возразил товарищу:
   — У нас нет времени, чтобы идти у него на поводу. Мы должны возвращаться!
   — Я вернусь, а ты останешься. Возьми десантников, оборудование, этот корабль и действуй по своему усмотрению. По завершении операции отправляйся в Ланстайл следом за нами.
   — А что делать с принцем?
   — Возьмешь с собой!
   — Почему вы называете меня принцем? — вмешался несколько задетый их бесцеремонностью Горн. — Кто вы сами?