Гарднер Эрл Стенли. Дело куклы-непоседы

   — Звонил.
   — Вы видели, какой номер он набрал?
   — Нет.
   — Вы слышали, к кому он обращался после того, как набрал номер? Называл ли он этого человека «мистер Бэйлор»?
   — Минуточку! — Калверт вскочил с кресла. — Возражаю! То, что он называл это имя, еще не значит, что он ему звонил. Я могу позвонить вам, ваша честь, и сказать: «Послушайте, мистер президент!..» Но это не означает, что я разговаривал с президентом Соединенных Штатов.
   — Понимаю, что вы имеете в виду, — ответил судья. — Однако, на мой взгляд, это как раз то, что юристы называют обстоятельством, неразрывно связанным с существенным фактом. Поэтому возражение отклоняется. Давайте послушаем, что ответит свидетельница. Итак, звонил ли Хэррод кому-нибудь, кого он называл «мистер Бэйлор»?
   — Да, звонил.
   — Спасибо, — улыбнувшись, сказал Мейсон. — У меня все.
   — А у меня есть еще несколько вопросов, — заявил Калверт. — Вы слышали фамилию Бэйлор. Но вы же не знаете, говорил он с мистером или с мисс Бэйлор, правда?
   — По-моему, он сказал «мистер Бэйлор».
   — Но это мог быть и мистер Форрестер Бэйлор, не так ли?
   — Этого я не знаю.
   — А может быть, это был еще какой-то человек, носящий ту же фамилию?
   — Возможно.
   — Он ведь не называл его по имени?
   — Не называл.
   — Спасибо. Вопросов больше нет, — сказал Калверт.
   — Постойте, — заговорил вдруг адвокат, — вы все время подчеркиваете, что речь идет о разговоре, состоявшемся сразу после моего ухода. А, может, был и еще один разговор?
   — Да, был.
   — Когда?
   — До вашего прихода. Когда Карл вернулся в первый раз.
   — С кем он говорил?
   — Не знаю.
   — А кого просил позвать к телефону?
   — Мистера Бэйлора.
   — Следовательно, он звонил ему два раза — до и после моего визита, так?
   — Так.
   — Спасибо. У меня все. Однако, учитывая показания свидетельницы, мне необходимо задать один вопрос свидетельнице Ирме Кэрнс.
   — Возражаю! — воскликнул помощник прокурора. — Ее уже опрашивали. Вопрос этот можно было задать и раньше. Некрасиво заставлять свидетельницу давать показания несколько раз.
   — Порядок ведения процесса — прерогатива суда, — возразил судья Болтон. — Поскольку показания последней свидетельницы позволили выявить некоторые новые факты, дадим возможность защите задать этот вопрос.
   — Позовите мисс Кэрнс, — обратился он к судебному приставу.
   Продавщица заняла место, где до нее стояла Нелли Эллистон.
   — Пригласите в зал мисс Деллу Стрит, мою секретаршу. Она в комнате для свидетелей, — сказал приставу Мейсон.
   Тот вышел из зала и вскоре вернулся с Деллой.
   — Мисс Кэрнс, — обратился к продавщице Мейсон, — позвольте представить вам Деллу Стрит, мою секретаршу. Вглядитесь в нее внимательно. Вы встречались с ней раньше?
   — По-моему, нет.
   — На самом деле мисс Стрит как раз и была второй вашей покупательницей. Именно ей вы рассказывали, почему изменилась цена на шпатели.
   Продавщица сердито затрясла головой:
   — Нет, это не она! Меня предупреждали, что вы будете сбивать меня с толку и подменивать свидетелей. Но я готова к этому, мистер Мейсон. Моя вторая покупательница — это Милдред Крэст, обвиняемая. Вашей секретарше я ни разу в жизни ничего не продавала. Вам не удастся меня провести!
   — Вы абсолютно уверены, что ни разу в жизни ничего не продавали мисс Стрит?
   — Я ее в глаза никогда не видела.
   — Вспомните: когда вы отсчитывали ей сдачу, один из шпателей упал на пол, а мисс Стрит нагнулась и подала его вам.
   — Это было, когда я продавала их обвиняемой! — вскричала продавщица. — Она рассказала вам об этом, а вы пытаетесь сбить меня с толку. Не выйдет! Я внимательно изучила ее черты.
   — Наверное, в полицейском участке перед опознанием?
   — Нет, когда она покупала шпатели.
   — Почему же вы приглядывались к ее лицу?
   — Чтобы не ошибиться при опознании.
   — Ну знаете, вам же не могло тогда быть известно, что придется ее опознавать!
   — Да, но все же я уверена, что покупала их она.
   — А не мисс Стрит?
   — Конечно нет! Меня предостерегали против вас, мистер Мейсон, и, как видно, не зря.
   — Понятно, — сказал адвокат. — У меня больше нет вопросов.
   — А у вас? — спросил судья Калверта.
   — У меня тоже, — с довольным видом сказал тот. — Вы свободны, мисс Кэрнс. Благодарю вас за откровенные показания.
   Продавщица, бросив на Мейсона негодующий взгляд, вышла из зала.
   — Все мои свидетели уже опрошены, ваша честь, — заявил Калверт. — Надеюсь, суть дела суду ясна.
   — В таком случае, — встал со своего места адвокат, — прошу суд прекратить дело и освободить мою подзащитную из-под стражи.
   Судья покачал головой:
   — Задача предварительного слушания лишь в том, чтобы установить факт преступления и наличие достаточных оснований для предания обвиняемого суду присяжных. Мне кажется, обвинение доказало оба эти тезиса и выявило мотивы преступления. Суд хотел бы услышать от обвиняемой, будет ли она давать показания сейчас или предпочтет предстать перед судом присяжных.
   — С позволения суда, прошу сделать в заседании пятнадцатиминутный перерыв, — сказал Мейсон. — Честно говоря, я не решил, посоветовать ли моей подзащитной дожидаться суда присяжных или давать показания сейчас, чтобы добиться прекращения дела.
   — Что ж, это откровенные слова, — ответил судья Болтон. — Суд, идя вам навстречу, удаляется на перерыв.

Глава 14

   Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк зашли в пустую комнату для свидетелей.
   — Ну вот, дождались, — сказал адвокат. — Продавщица видела Деллу лишь мельком, к тому же ее убедили, что покупательницей была Милдред, а я попытаюсь подменить свидетеля. Она и твердит свое.
   — Что же делать? — спросил детектив.
   — Я могу вызвать Деллу, — задумчиво проговорил Мейсон. — Она присягнет, что покупала шпатели. Это должно произвести впечатление на судью. Однако в таком случае придется вызвать потом и Милдред.
   — Тогда все будет поставлено на карту, — заметил Дрейк. — Нельзя ли обойтись без этого?
   — Нет, — ответил адвокат. — Дело в том, что Болтон заинтригован. Если он нормально прореагирует на то, что я вызвал Деллу, я рискну. В конце концов, бывают же ситуации, когда и адвокат должен рисковать.
   — Вы хотите угадать, что думает судья, по его лицу? — спросила Делла.
   — Скорее, по наклону голову. Если Болтон заинтересован, он нагибается вперед, а если уверен, что обвиняемый виновен, — откидывается на спинку стула. Когда я опрашивал последнюю свидетельницу, он немного наклонился вперед… Пожалуй, я все-таки вызову Деллу, а там посмотрим… Ладно, пора возвращаться в зал.
   Войдя в зал суда, Мейсон подошел к Милдред Крэст и зашептал ей на ухо:
   — Послушайте, Милдред, если я вас сегодня не вызову, дадим бой на суде присяжных.
   Девушка кивнула.
   — Но если я вас вызову, — продолжал адвокат, — значит, у нас появился шанс, пусть даже ничтожный, убедить судью, что в деле допущена ошибка. Вряд ли вас освободят, но, вероятнее всего, снимут обвинение в предумышленном убийстве.
   — А в чем же тогда меня будут обвинять?
   — В убийстве по неосторожности.
   — Это лучше?
   — Намного лучше, — сказал Мейсон. — Если вы предстанете перед жюри, часть присяжных будет считать, что обвинение доказано, а один или двое — что вы невиновны. Те и другие начнут спорить, копаться в мелочах и в конце концов придут к компромиссному решению, что убийство совершено по неосторожности. И это еще лучший исход. Если же слово «предумышленное» не будет фигурировать в деле, присяжные, считающие вас невиновной, могут взять верх, и тогда дело будет прекращено.
   — Что-то вы не слишком оптимистичны.
   — Хочу подготовить вас к худшему. На всякий случай. А что вы думаете по этому поводу?
   — Не знаю, что и думать. Во всяком случае, буду слушаться вас.
   — Похоже, мне все-таки придется вас вызвать. Но учтите — это нелегкое испытание, — предупредил Мейсон.
   — Что ж, на сей раз буду говорить всю правду.
   — Надеюсь, — отозвался адвокат. — Ага, вот и судья. Сядьте поудобнее и, как говорится, пристегните ремни. Сейчас начнется.

Глава 15

   — Хочу обратить внимание присутствующих, — начал судья Болтон, — что со стороны обвинения сегодня выступает сам окружной прокурор Гамильтон Бергер^[1].
   Широкоплечий коренастый прокурор с величественным видом поднялся со своего места.
   — С позволения суда, хочу сообщить, что в ходе настоящего процесса возникла ситуация, которая непосредственно затрагивает мои профессиональные интересы. Я только сейчас узнал об этом. Во время допроса свидетельницы Ирмы Кэрнс мистер Мейсон, поверенный в делах обвиняемой, вызвал свою секретаршу мисс Стрит и пытался убедить суд, что именно она покупала шпатель, фигурирующий в деле как вещественное доказательство. Надеюсь, адвокат не собирается настаивать на своих инсинуациях. В перерыве я подробно расспросил свидетельницу мисс Кэрнс. Если защита выставит мисс Стрит, чтобы она засвидетельствовала, что купила шпатель сама, я буду ее допрашивать лично. Хочу также предупредить мисс Стрит и мистера Мейсона, что привлеку их к ответственности за лжесвидетельство. Одно дело пытаться сбить с толку свидетеля, подсунув ему другую девушку, но совсем другое — подкреплять свои шаткие позиции ложными показаниями.
   Адвокат повернулся к Бергеру:
   — Предположим, суду станет известно, что ложные показания дала Ирма Кэрнс. Привлечете ли вы за это к ответственности ее?
   — Ирма Кэрнс говорит правду, — уверенно и спокойно ответил прокурор. — Я лично беседовал с ней. Здесь не может быть никаких сомнений.
   — Не понимаю, какое отношение имеет ваша перепалка к сути дела, — пожал плечами судья. — Мистер Мейсон, если вы собираетесь вызвать сегодня вашу подзащитную, делайте это и не тяните время.
   — Я принимаю вызов, который мне бросило обвинение, — заявил Мейсон. — Пригласите свидетельницу Деллу Стрит.
   Делла была приведена к присяге.
   — Вспомните вечер второго числа, — сказал ей адвокат. — Свидетельница мисс Кэрнс заявила, что три шпателя были куплены у нее обвиняемой. Вы знакомы с ее показаниями хотя бы в общих чертах?
   — Да, — ответила секретарша.
   — Опишите, пожалуйста, ваш разговор с мисс Кэрнс.
   — Я была в номере у Милдред Крэст вместе с вами. Вы дали мне задание сходить в универмаг «Аркейд новелти» и купить там три шпателя, таких же, как тот, что был в номере. Я зашла в универмаг. За прилавком стояла мисс Кэрнс. Я купила три шпателя. Она сказала мне, что я немного опоздала — еще час назад они продавались по более низкой цене. Когда она пробивала чек, один из шпателей скатился на пол. Я нагнулась и подняла его.
   — Можете задавать вопросы, — сказал Мейсон прокурору.
   Гамильтон Бергер тяжело встал.
   — Мисс Стрит, вы ведь секретарша мистера Мейсона, так?
   — Совершенно верно.
   — Уже давно?
   — Да.
   — Вы преданы ему и действуете в его интересах?
   — Разумеется.
   — В ваши обязанности входит сопровождать его, когда он беседует со свидетелями, и вести стенограмму?
   — Да, сэр.
   — Вы присутствовали при его беседе с Карлом Хэрродом?
   — Присутствовала.
   — Я утверждаю, что второго числа вы не были в универмаге «Аркейд новелти», не покупали никаких шпателей и до сегодняшнего дня в глаза не видели мисс Кэрнс. Даю вам последнюю возможность избежать лжесвидетельства. Вы дали ложные показания под присягой. Это уже записано в протоколе. Сейчас вам в последний раз представляется случай сказать правду.
   — Мои показания правдивы, — возразила Делла.
   — Вопросов больше нет, — сказал прокурор.
   — У меня тоже, — отозвался Мейсон.
   Делла с невозмутимым видом прошла мимо судьи и заняла место в зале. Ее спокойная уверенность резко контрастировала с замешательством и злобой, обуревавшими прокурора.
   Мейсон внимательно смотрел на судью, изучая его позу. Наконец он сказал:
   — Ваша честь, я хочу вызвать для дачи показаний обвиняемую мисс Милдред Крэст.
   — Пожалуйста, — ответил судья.
   По залу внезапно прокатился напряженный шепоток.
   — Все в порядке, — шепнул адвокат сидевшей рядом Милдред. — Держитесь уверенно и помните, что вам надо не очаровать их, а убедить в своей искренности. Вперед!
   Девушка медленно встала, прошла к скамье свидетелей и приняла присягу.
   — Милдред, — сказал адвокат, — расскажите, что произошло двадцать второго числа прошлого месяца, когда вам позвонил Роберт Джойнер. Но сначала объясните суду, кем он вам приходился.
   — Я была помолвлена с этим человеком. Носила его кольцо.
   — Друзья знали о вашей помолвке?
   — Да.
   — Понятно. Теперь расскажите о телефонном разговоре и о том, что вы делали после него. Со всеми подробностями, пожалуйста.
   Милдред заговорила низким, срывающимся голосом:
   — Роберт позвонил мне на работу. Заявил, что наша помолвка расторгнута. Навсегда. Сказал, чтобы я его не искала и постаралась о нем забыть. Он проигрался на скачках, присвоил чужие деньги и решил сбежать. Меня как будто оглушили. Ничего подобного я от него не ждала. Он говорил, что происходит из хорошей семьи…
   Звуки собственного голоса придали девушке уверенность, и она заговорила громче и быстрее. Адвокат спокойными, доброжелательными вопросами подбадривал ее, когда она запиналась. Милдред рассказала об аварии, о том, как она не смогла побороть искушение сменить фамилию, о разговорах с Хэрродом и с Китти, о визите Мейсона и, наконец, о том, как Делла купила шпатели, чтобы возместить их нехватку.
   Адвокат повернулся к Бергеру:
   — Можете задавать вопросы.
   Тот с величественным видом встал и заговорил сдержанно, пытаясь даже изобразить какую-то теплоту в голосе:
   — Насколько я понимаю, после звонка Джойнера вы пережили тяжелый психологический шок, да?
   — Да, так оно и было.
   — Вы не подозревали, что он способен на такое?
   — Мне это и в голову не приходило.
   — Но не могли же вы не заметить, что он живет не по средствам?
   — Конечно, замечала. И не только я. Но он говорил, что происходит из богатой семьи, откуда-то с юга, и работает только для того, чтобы изучить делопроизводство. Мы все ему верили.
   — Когда вы узнали, что он растратил чужие деньги, вы больше не пожелали иметь с ним дело, так?
   — Да, верно.
   — Но, несмотря на это, — саркастически улыбаясь, возвысил голос прокурор, — всего через несколько часов после отречения от нечистого на руку жениха вы сами совершили кражу?
   — Нет, я этого не делала, — возмутилась девушка.
   — Ну как же? — изобразил неописуемое удивление Бергер. — Неужели я плохо разобрался в ваших показаниях? По-моему, вы признались, что взяли сумочку Ферн Дрисколл.
   — Да, взяла, но с определенной целью.
   — С какой же?
   — Чтобы пожить под ее именем, пока хоть немного не приду в себя.
   — Только для этого вы и взяли сумочку?
   — Да.
   — Но ведь там были не только документы, но и деньги. Четыре тысячи долларов. Они тоже были вам нужны, чтобы прийти в себя?
   — Нет.
   — И все же вы их взяли?
   — Они были в сумочке.
   — Хм, «были», — передразнил ее прокурор. — Интересно, где они сейчас?
   — У меня. Я вынула их из сумочки.
   — И что с ними сделали?
   — Положила в конверт и написала на нем: «Собственность Ферн Дрисколл».
   — В самом деле? А когда это произошло?
   — Перед тем, как пришла полиция.
   — Понятно, — усмехнулся прокурор. — После визита вашего адвоката.
   — Совершенно верно.
   — Вы надписали конверт по его совету?
   — Да.
   — Когда узнали о ранении Карла Хэррода и ожидали полицию?
   — Да.
   — Чтобы ваши честность и бескорыстие произвели неотразимое впечатление в суде?
   — Я тогда не думала, что попаду в суд.
   — Вы-то не думали, — насмешливо покачал головой Бергер. — Но адвокат ваш думал.
   — Откуда мне знать, что думал мой адвокат?
   — Нет, нет, этого вы знать, конечно, не можете. Но вы ведь не отрицаете, что действовали по его совету?
   — Не отрицаю.
   — И что до его визита ничего не сделали, чтобы отметить принадлежавшие ей банкноты?
   — Я их просто отложила.
   — Вы хотите сказать, что не начали их тратить?
   — Я и не собиралась их тратить.
   — Пытались ли вы разыскать наследников Ферн Дрисколл?
   — Нет.
   — Поставили ли вы в известность власти округа Сан-Диего, где произошла авария, что у вас находятся вещи погибшей?
   — Нет.
   — Вы говорите, что держали деньги у себя, считая их собственностью Ферн Дрисколл?
   — Совершенно верно.
   — Несмотря на то, что сами жили под ее именем?
   — Да.
   — Найдя в сумочке водительские права с ее подписью, вы стали копировать эту подпись?
   — Да.
   — В том числе и на чеках?
   — Да, но чеки я выписывала на свои собственные деньги.
   — Зачем же вы копировали ее подпись?
   — Рано или поздно мне пришлось бы предъявить ее водительские права.
   — Вы что-нибудь знали о Ферн Дрисколл?
   — Только то, что было в документах.
   — С ее близкими связаться не пытались? Может быть, кто-то до сих пор ждет о ней вестей.
   — Не пыталась.
   — Вы специально подожгли машину, чтобы ваш обман не был обнаружен?
   — Нет, это произошло случайно.
   — Пламя вспыхнуло от брошенной вами спички?
   — Я ее просто выронила.
   — До этого вы уже зажгли одну спичку?
   — Да.
   — Но пламя не разгорелось. Поэтому вы сделали еще одну попытку, на сей раз удачную.
   — Я уже сказала, что огонь вспыхнул случайно.
   — Вы чувствовали запах бензина?
   — Да.
   — Значит, вы знали, что бензобак пробит?
   — Догадывалась.
   — Следовательно, вам было известно, что пары бензина могли вспыхнуть. Несмотря на это, вы зажгли спичку. А когда пламя не вспыхнуло — еще одну.
   — Да, я хотела увидеть, что было на заднем сиденье.
   — Потом вы бросили туда спичку, что дало наконец желаемый эффект.
   — Я ее просто уронила. Огонь опалил мне пальцы.
   — Вам приходилось до этого зажигать спички?
   — Разумеется.
   — Значит, вы знали, что, если держать в руке спичку слишком долго, можно обжечь пальцы?
   — Знала. Но в тот момент я думала о другом.
   — Вот именно, — усмехнулся прокурор. — Теперь скажите, когда мисс Бэйлор оставила вам шпатели, якобы для самозащиты, вы спросили, где она их купила?
   — Да.
   — Узнав, где они продаются, вы немедленно отправились туда и купили еще несколько штук, чтобы в случае чего создать впечатление, что все на месте?
   — Я их не покупала!
   — Вы надеялись, что мисс Бэйлор даст показания, что оставила вам два шпателя, и оба они будут найдены у вас в номере?
   — Говорю вам, не покупала я никаких шпателей!
   — Вы не только взяли чужие деньги, вы даже не сознаете, что совершили воровство. Сейчас вы лжете, что не покупали шпатели, и не сознаете, что лжесвидетельствуете!
   — Шпатели покупала не я. Мне точно известно, что их купила Делла Стрит.
   — Откуда вы знаете?
   — Мистер Мейсон при мне послал ее за ними.
   — Вы слышали, как мисс Кэрнс заявила, что продала вам шпатели?
   — Она ошибается.
   — Значит, несмотря на все свидетельские показания, вы продолжаете рассказывать нам сказки, что вошли в свой номер, взяли со стола шпатель, а пробегавший мимо мужчина случайно на него наткнулся?
   — Но ведь это правда. Прокурор посмотрел на часы:
   — С позволения суда, беру на себя смелость утверждать, что с этим уже все ясно. Час поздний; предполагаю, что уже пора закрывать заседание. Прошу суд дать мне утром возможность задать обвиняемой еще пару вопросов. Это займет всего несколько минут.
   — Хорошо, — сказал судья. — Продолжим завтра в десять утра. Обвиняемую отправить в камеру.

Глава 16

   Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк вышли на улицу.
   — Зайду-ка я к себе в контору, посмотрю, что там делается, — сказал детектив. — Потом, может быть, загляну к тебе, Перри.
   — О'кей. Позвони, если твои люди раскопали что-нибудь интересное.
   Войдя в свой кабинет, адвокат швырнул шляпу на стул.
   — Ну, Делла, что скажете о сегодняшнем спектакле?
   — Вы имеете в виду суд? По-моему, Милдред держалась неплохо.
   — Судья следит за ней, как ястреб за овечкой.
   — Да, верно. Наклоняется вперед и сверлит ее глазами.
   — Это хороший знак. Если бы он решил, что она виновна, то спокойно сидел бы и ждал, пока она закончит давать показания, а потом объявил бы, что считает факт убийства доказанным, а ее вину установленной.
   Делла кивнула.
   — Самое интересное, что путаница со шпателями придала делу новый оттенок. Совершить все те поступки, которые обвинение приписывает Милдред, мог лишь бессердечный, хладнокровный убийца.
   — Вы имеете в виду покупку шпателей?
   — Вот именно.
   — По-моему, судья мне поверил, — сказала Делла.
   — Похоже, что так, — отозвался Мейсон. — Что-то Пол долго молчит. Позвоню-ка я ему сам.
   Он набрал номер.
   — А, Герти! Хэлло! — поздоровался он с секретаршей. — Мы уже вернулись из суда. Если мне будут звонить, давайте им домашний телефон Деллы, ладно? Мы ожидаем…
   — Погодите! — перебила его девушка. Она была так взволнована, что едва могла говорить. — Я должна вам сообщить… Сейчас к вам забегу. Ждите!
   Она бросила трубку. Мейсон повернулся к Делле:
   — В нее какой-то бес вселился! Похоже, там действительно что-то произошло.
   Через несколько минут в кабинет влетела Герти. Глаза ее были широко раскрыты.
   — Мистер Мейсон, он здесь!
   — Кто?
   — Он не захотел назвать свое имя. Такой импозантный, высокий, темные курчавые волосы, благородный лоб, тонкие черты лица…
   — Да о ком, черт возьми, вы говорите?
   — Это тот самый человек, который вам нужен, — трагическим шепотом сообщила девушка. — Форрестер Бэйлор!
   — Чтоб он провалился! — вырвалось у адвоката.
   — Не знаю, что вам там про него наговорили, мистер Мейсон. Я уверена: он любит ее и за последнее время очень много пережил. На лице его заметны следы страданий и…
   — Да спуститесь вы, наконец, с небес на землю, — резко сказал адвокат.
   — Давайте его сюда, а сами возвращайтесь в агентство. Если на вас насядут газетчики, врите без зазрения совести.
   Герти стремглав кинулась из кабинета, взвихрив воздух своими пышными юбками.
   — Неисправимо романтичная особа, — прокомментировал Мейсон.
   — Что же, сюжет запутывается, — задумчиво сказала Делла.
   В дверях снова появилась Герти. За нею следовал высокий, статный, пожалуй, даже худощавый молодой человек. Он выглядел так, будто не спал целую неделю. Взгляд был тусклым, вокруг глаз темнели круги. Лицо, однако же, изобличало породу. Чувствовалось, что у него сильный характер.
   Герти представила мужчин друг другу. Посетитель крепко сжал ладонь Мейсона.
   — Мой личный секретарь, мисс Стрит, — представил Деллу адвокат.
   Бэйлор поклонился.
   — Что ж, садитесь, — сказал Мейсон.
   — Давайте прежде всего кое-что выясним. Кто вас сюда направил?
   — Никто.
   — Кто знает, что вы здесь?
   — Тоже никто.
   — А ваш отец? Бэйлор-младший покачал головой:
   — Он запретил мне уезжать из Лансинга.
   — Сестра-то хоть знает?
   — Она хорошая девочка. Мне пригодилась бы ее помощь, но я хочу, чтобы никто не знал о моем приезде.
   — В каком отеле вы остановились?
   — Ни в каком. Я сдал чемодан на хранение в аэропорту, взял такси, потом пересел в другое. Не хочу, чтобы меня выследили.
   — Билет на самолет был на ваше имя?
   — Нет, на другое. Мне удалось ускользнуть от газетчиков уже в Лансинге, хотя и с большим трудом.
   — Зачем вы сюда приехали?
   — Хочу кое-что вам рассказать. — Что же?
   — Мой отец, хотя и действовал, несомненно, из самых лучших побуждений, виноват в том, что Ферн уехала. Он сделал так, что работа в его фирме стала для нее невыносимой. Хочу сказать еще, что Ферн была порядочной и искренней девушкой. Она не могла быть беременной.
   — Почему не могла?
   — Я бы об этом знал. Она не стала бы это скрывать. Понимаете, она… Она не из тех…
   Адвокат пристально посмотрел на него.
   — Садитесь, мистер Бэйлор. Располагайтесь поудобнее. К несчастью, в женщинах не так уж трудно ошибиться.
   — Насчет нее я не ошибаюсь. Я… Только сейчас я понял, как сильно ее люблю.
   — Немного поздновато, вам не кажется?
   — Мистер Мейсон, я хочу, чтобы вы заставили моего отца дать показания.
   — Зачем?
   — Хочу, чтобы кое-что всплыло на свет Божий. Он ведь дал ей четыре тысячи долларов, чтобы она уехала!
   — Откуда вы знаете?
   — Кроме него и меня сделать это было некому. Я этого не делал. К тому же я как раз собирался просить ее руки, и отец знал об этом. Он не одобрял наших отношений. Не потому, что ему не нравилась Ферн, а только из-за неравенства нашего общественного положения. Она ведь зарабатывала на хлеб своим трудом. Мой отец сам вышел из низов. Он знает, что такое нищета. Поэтому он и хотел подобрать мне богатую невесту… Когда Ферн уехала, я внезапно понял, как много она для меня значит. Я пытался ее найти, но не тут-то было. Думал, она где-то неподалеку от Лансинга… Когда отец рассказал, что она умерла и что на вскрытии выяснилось… Я… я был потрясен. Не мог поверить… До сих пор не верю…