— Да. Он не прост, — согласился Мейсон. — Но теперь у нас все же есть ключ к разгадке этой любопытной истории.
— Какой ключ? — недоуменно спросил детектив. Адвокат ответил:
— Вы обратили внимание, что собака отлично выдрессирована? Определенно, собака не из здешних мест, но и не из Калифорнии. Эта собака, должно быть, взята им с ранчо в Неваде, и Хекли к ней очень привязан, иначе он просто не взял бы ее с собой.
— Ну и что ты хочешь этим сказать? — спросил Дрейк.
— Хекли чего-то боится. Он выпускает собаку охранять двор. Собака выдрессирована таким образом, что ни один человек не сможет подойти к дому ночью.
— Так что мы будем делать дальше?
Мейсон сказал:
— Теперь мы навестим Роландо Ломекса и узнаем, не слышал ли он ночью, около часа, подозрительно долгого лая собаки.
— Отличная идея, — ухмыльнулся Дрейк. — Я охотно уступаю тебе это право.
Некоторое время Мейсон ехал по хрустящему гравию, затем, свернув вправо, остановил машину перед домом Роландо Ломекса.
Хозяин дома оказался рослым мужчиной лет шестидесяти. Его могучие плечи ссутулились от тяжелой работы, а морщинистое лицо было темным от загара. Его поседевшие волосы спадали прядями на лоб, на котором блестели капли пота, свидетельствовавшие о том, что Ломекса оторвали от работы. Рукава шерстяной рубашки были закатаны, обнажая сильные руки с огромными натруженными ладонями.
— Мы расследуем, — произнес Мейсон, — происшествие, которое произошло по соседству. Вы, вероятно, слышали об этом.
— Вы имеете в виду женщину, которая была убита на шоссе?
Мейсон утвердительно кивнул.
— Что же вы хотите знать?
— Вы были здесь прошлой ночью?
— Да.
— Вы, случайно, не слышали чего-нибудь необычного вон там? — Мейсон указал в сторону дома Хекли.
— Вы имеете в виду дом, который куплен тем высоким хлыщом?
— Да, вы меня правильно поняли.
— Прошлой ночью я слышал в том направлении яростный собачий лай, — ответил Ломекс. — Я еще сказал своей жене: «Что-то случилось». Собака словно с цепи сорвалась.
— Вы не обратили внимания, в котором часу это было?
— Точно я не знаю, который был час. Я не знаю, в какое время это началось, но когда собака лаяла, я подумал, что стряслось что-то, и выглянул в окно. Мои окна выходят прямо на дом Хекли.
— Так, так, — проговорил Мейсон с нетерпением, — и что же там случилось?
— Ну, я взглянул на часы. Я думал, что там что-то неладное. Время было двадцать четыре минуты первого.
— Ваши часы исправны? — поинтересовался адвокат.
— Да. Я сверяю их с сигналами по радио каждый день. Они могут врать лишь на минуту или на две.
— Значит, было двадцать четыре — двадцать пять минут после полуночи?
— Точно двадцать четыре минуты первого, — утверждал Ломекс. — Я хорошо помню.
— А долго лаяла собака?
— Как раз когда я подошел к окну, то увидел, как зажегся свет в доме, купленном этим Хекли, потом неожиданно лай прекратился, будто ей приказали замолчать. Я немного подождал. Свет в доме продолжал гореть, а собака время от времени лишь тихо скулила. Я решил, что все в порядке, и вернулся в постель. Прежде чем я посмотрел на часы, собака лаяла минуты три или четыре. Если вы меня спросите, что означал этот лай, я вам не смогу ответить. Я стараюсь поддерживать хорошие отношения с соседями. Но если этот пес начнет нападать на цыплят, которых я развожу, то я сразу же отправлюсь к этому Хекли и скажу, что его собаке нечего делать в деревне, ее надо держать в городе. Вот люди, которые жили до него в этом доме, были очень приятными. Несмотря на то, что они были богаты, это были добрые соседи. Они многим занимались. Думаю, они были городскими жителями, но тянулись к спокойной жизни в деревне. Теперь, к примеру, возьмем Хекли. Это другой человек. Он типичный городской житель. Он один из тех, кто совсем не стремится дружить с соседями. Меня он как будто и не замечает. Проходит мимо. Иногда кивнет головой, чаще — нет. Никогда не остановится поболтать. — Было заметно, что старик любит поговорить, он рассказывал с удовольствием. — Человек в деревне всегда на виду, и когда объявляется такой, как Хекли, это всех настораживает.
— Конечно, — кивнул Мейсон.
— Поэтому я и не собираюсь мириться с выходками его собаки. Я не потерплю. Ужасно иметь такого пса по соседству.
— А собака лаяла только этой ночью?
— Да. Раньше я такого не замечал, — ответил Ломекс.
— А вы не заметили никакой машины, двигавшейся по направлению к гравийной дороге или обратно?
— Нет, никакой машины я не видел, — ответил Ломекс. — Когда я вернулся в постель, то сразу уснул. У меня есть ранчо площадью в двенадцать гектаров, на котором я работаю. Я здорово устаю и готов любое свободное время использовать для сна. Я слушаю по радио новости в девять часов и ложусь спать. Встаю я с рассветом и приступаю к работе. Я не имею привычки совать нос в дела соседей и не хочу, чтобы они лезли в мои. Я хочу жить свободно и даю другим такую же возможность. Вот и все.
— Вы не видели, но, может быть, хотя бы слышали, как мимо проезжал автомобиль?
— Я ничего не видел и ничего не слышал, пока не раздался лай. А потом встал посмотреть, что происходит. Собака лает — обычное дело, она лает, когда пытается что-нибудь защитить. Но не так истерично.
— Вы думаете, кто-нибудь был там?
— Думаю, собака не просто лаяла.
— Вы никого там не приметили?
— Я же говорил. Я видел, как включили свет в доме, после этого лай сразу стих. Потом я отправился в постель.
— И долго вы лежали, прежде чем заснуть? — спросил Мейсон.
— Прежде чем что?
— Прежде чем снова заснуть.
— Не знаю, — проговорил Ломекс. — На часы я больше не смотрел. Черт возьми, откуда мне это знать? Это могло быть секунд тридцать, а могла быть и минута.
— Спасибо, — улыбнулся Мейсон. — Пожалуйста, не рассказывайте никому о нашей беседе. Я не хочу, чтобы Хекли знал, что мы останавливались здесь, и я думаю, что и для вас будет лучше, если Хекли об этом не будет знать.
— Мне безразлично, что он узнает, — сказал Ломекс. — Когда я рублю дрова, то не обращаю внимания, куда летят щепки. — Он усмехнулся, довольный своей шуткой.
Мейсон пожелал ему доброй ночи, и все трое вернулись в машину.
Делла Стрит сказала:
— Я украла одну вещицу из дома Хекли.
— Что такое? — повернулся к ней Мейсон. Она рассмеялась и сказала:
— Это все мой женский глаз. Я не думаю, чтобы вы обратили внимание на женский шарф, который был заброшен в угол книжного шкафа, не так ли?
— Шарф? — сказал Мейсон. — Бог мой, конечно, нет!
Делла Стрит сунула руку под пиджак и извлекла оттуда цветастый шелковый шарф. Шарф, на котором полосы зеленого цвета постепенно переходили в полосы густого фиолетового цвета.
— Вы не хотите, — обратилась она к Перри Мейсону, — понюхать его?
Мейсон поднес шарф к носу и тихо присвистнул.
— Делла! А тебе не знакомы эти духи?
— Какие?
Мейсон сказал:
— Если я не ошибаюсь, этими духами пользуется Вирджиния Байнам.
Делла Стрит заметила:
— Запах очень слабый, и, конечно, суду вы не сможете его предъявить как улику, но об этом стоит подумать, шеф.
— Это больше чем раздумье, — сказал нахмуривший брови Мейсон. — Это проблема.
— А вот, — сказала Делла, — кое-что еще.
Она вытащила из-под пиджака смятую маленькую женскую шляпку.
— Шарф и шляпка лежали вместе на книжной полке в углу. Вспомните, человек Дрейка говорил, что на Эзел Гарвин была надета шляпка, когда она покидала апартаменты «Монолиз».
Мэйсон молча взял шляпку в руки.
Дрейк тихо присвистнул и многозначительно произнес:
— Черт побери, Перри, а если обе женщины были любовницами Хекли?!
— И обе были здесь этой ночью, — в тон ему проговорил адвокат.
Глава 13
Глава 14
— Какой ключ? — недоуменно спросил детектив. Адвокат ответил:
— Вы обратили внимание, что собака отлично выдрессирована? Определенно, собака не из здешних мест, но и не из Калифорнии. Эта собака, должно быть, взята им с ранчо в Неваде, и Хекли к ней очень привязан, иначе он просто не взял бы ее с собой.
— Ну и что ты хочешь этим сказать? — спросил Дрейк.
— Хекли чего-то боится. Он выпускает собаку охранять двор. Собака выдрессирована таким образом, что ни один человек не сможет подойти к дому ночью.
— Так что мы будем делать дальше?
Мейсон сказал:
— Теперь мы навестим Роландо Ломекса и узнаем, не слышал ли он ночью, около часа, подозрительно долгого лая собаки.
— Отличная идея, — ухмыльнулся Дрейк. — Я охотно уступаю тебе это право.
Некоторое время Мейсон ехал по хрустящему гравию, затем, свернув вправо, остановил машину перед домом Роландо Ломекса.
Хозяин дома оказался рослым мужчиной лет шестидесяти. Его могучие плечи ссутулились от тяжелой работы, а морщинистое лицо было темным от загара. Его поседевшие волосы спадали прядями на лоб, на котором блестели капли пота, свидетельствовавшие о том, что Ломекса оторвали от работы. Рукава шерстяной рубашки были закатаны, обнажая сильные руки с огромными натруженными ладонями.
— Мы расследуем, — произнес Мейсон, — происшествие, которое произошло по соседству. Вы, вероятно, слышали об этом.
— Вы имеете в виду женщину, которая была убита на шоссе?
Мейсон утвердительно кивнул.
— Что же вы хотите знать?
— Вы были здесь прошлой ночью?
— Да.
— Вы, случайно, не слышали чего-нибудь необычного вон там? — Мейсон указал в сторону дома Хекли.
— Вы имеете в виду дом, который куплен тем высоким хлыщом?
— Да, вы меня правильно поняли.
— Прошлой ночью я слышал в том направлении яростный собачий лай, — ответил Ломекс. — Я еще сказал своей жене: «Что-то случилось». Собака словно с цепи сорвалась.
— Вы не обратили внимания, в котором часу это было?
— Точно я не знаю, который был час. Я не знаю, в какое время это началось, но когда собака лаяла, я подумал, что стряслось что-то, и выглянул в окно. Мои окна выходят прямо на дом Хекли.
— Так, так, — проговорил Мейсон с нетерпением, — и что же там случилось?
— Ну, я взглянул на часы. Я думал, что там что-то неладное. Время было двадцать четыре минуты первого.
— Ваши часы исправны? — поинтересовался адвокат.
— Да. Я сверяю их с сигналами по радио каждый день. Они могут врать лишь на минуту или на две.
— Значит, было двадцать четыре — двадцать пять минут после полуночи?
— Точно двадцать четыре минуты первого, — утверждал Ломекс. — Я хорошо помню.
— А долго лаяла собака?
— Как раз когда я подошел к окну, то увидел, как зажегся свет в доме, купленном этим Хекли, потом неожиданно лай прекратился, будто ей приказали замолчать. Я немного подождал. Свет в доме продолжал гореть, а собака время от времени лишь тихо скулила. Я решил, что все в порядке, и вернулся в постель. Прежде чем я посмотрел на часы, собака лаяла минуты три или четыре. Если вы меня спросите, что означал этот лай, я вам не смогу ответить. Я стараюсь поддерживать хорошие отношения с соседями. Но если этот пес начнет нападать на цыплят, которых я развожу, то я сразу же отправлюсь к этому Хекли и скажу, что его собаке нечего делать в деревне, ее надо держать в городе. Вот люди, которые жили до него в этом доме, были очень приятными. Несмотря на то, что они были богаты, это были добрые соседи. Они многим занимались. Думаю, они были городскими жителями, но тянулись к спокойной жизни в деревне. Теперь, к примеру, возьмем Хекли. Это другой человек. Он типичный городской житель. Он один из тех, кто совсем не стремится дружить с соседями. Меня он как будто и не замечает. Проходит мимо. Иногда кивнет головой, чаще — нет. Никогда не остановится поболтать. — Было заметно, что старик любит поговорить, он рассказывал с удовольствием. — Человек в деревне всегда на виду, и когда объявляется такой, как Хекли, это всех настораживает.
— Конечно, — кивнул Мейсон.
— Поэтому я и не собираюсь мириться с выходками его собаки. Я не потерплю. Ужасно иметь такого пса по соседству.
— А собака лаяла только этой ночью?
— Да. Раньше я такого не замечал, — ответил Ломекс.
— А вы не заметили никакой машины, двигавшейся по направлению к гравийной дороге или обратно?
— Нет, никакой машины я не видел, — ответил Ломекс. — Когда я вернулся в постель, то сразу уснул. У меня есть ранчо площадью в двенадцать гектаров, на котором я работаю. Я здорово устаю и готов любое свободное время использовать для сна. Я слушаю по радио новости в девять часов и ложусь спать. Встаю я с рассветом и приступаю к работе. Я не имею привычки совать нос в дела соседей и не хочу, чтобы они лезли в мои. Я хочу жить свободно и даю другим такую же возможность. Вот и все.
— Вы не видели, но, может быть, хотя бы слышали, как мимо проезжал автомобиль?
— Я ничего не видел и ничего не слышал, пока не раздался лай. А потом встал посмотреть, что происходит. Собака лает — обычное дело, она лает, когда пытается что-нибудь защитить. Но не так истерично.
— Вы думаете, кто-нибудь был там?
— Думаю, собака не просто лаяла.
— Вы никого там не приметили?
— Я же говорил. Я видел, как включили свет в доме, после этого лай сразу стих. Потом я отправился в постель.
— И долго вы лежали, прежде чем заснуть? — спросил Мейсон.
— Прежде чем что?
— Прежде чем снова заснуть.
— Не знаю, — проговорил Ломекс. — На часы я больше не смотрел. Черт возьми, откуда мне это знать? Это могло быть секунд тридцать, а могла быть и минута.
— Спасибо, — улыбнулся Мейсон. — Пожалуйста, не рассказывайте никому о нашей беседе. Я не хочу, чтобы Хекли знал, что мы останавливались здесь, и я думаю, что и для вас будет лучше, если Хекли об этом не будет знать.
— Мне безразлично, что он узнает, — сказал Ломекс. — Когда я рублю дрова, то не обращаю внимания, куда летят щепки. — Он усмехнулся, довольный своей шуткой.
Мейсон пожелал ему доброй ночи, и все трое вернулись в машину.
Делла Стрит сказала:
— Я украла одну вещицу из дома Хекли.
— Что такое? — повернулся к ней Мейсон. Она рассмеялась и сказала:
— Это все мой женский глаз. Я не думаю, чтобы вы обратили внимание на женский шарф, который был заброшен в угол книжного шкафа, не так ли?
— Шарф? — сказал Мейсон. — Бог мой, конечно, нет!
Делла Стрит сунула руку под пиджак и извлекла оттуда цветастый шелковый шарф. Шарф, на котором полосы зеленого цвета постепенно переходили в полосы густого фиолетового цвета.
— Вы не хотите, — обратилась она к Перри Мейсону, — понюхать его?
Мейсон поднес шарф к носу и тихо присвистнул.
— Делла! А тебе не знакомы эти духи?
— Какие?
Мейсон сказал:
— Если я не ошибаюсь, этими духами пользуется Вирджиния Байнам.
Делла Стрит заметила:
— Запах очень слабый, и, конечно, суду вы не сможете его предъявить как улику, но об этом стоит подумать, шеф.
— Это больше чем раздумье, — сказал нахмуривший брови Мейсон. — Это проблема.
— А вот, — сказала Делла, — кое-что еще.
Она вытащила из-под пиджака смятую маленькую женскую шляпку.
— Шарф и шляпка лежали вместе на книжной полке в углу. Вспомните, человек Дрейка говорил, что на Эзел Гарвин была надета шляпка, когда она покидала апартаменты «Монолиз».
Мэйсон молча взял шляпку в руки.
Дрейк тихо присвистнул и многозначительно произнес:
— Черт побери, Перри, а если обе женщины были любовницами Хекли?!
— И обе были здесь этой ночью, — в тон ему проговорил адвокат.
Глава 13
Мейсон, сложив нераспечатанную утреннюю почту на свой стол, принялся расхаживать по кабинету взад и вперед, время от времени высказывая свои соображения Делле Стрит.
— Дело очень запутанное, — сказал он и принялся рассуждать: — Итак, чем мы располагаем… Бензобак автомобиля Эзел Гарвин был полон… Ветровое стекло машины было испачкано… Она не заправляла машину ни на одной заправочной станции… Она очень торопилась, чтобы ждать, пока протрут стекло. Получается нелогично.
Мейсон снова зашагал из угла в угол, затем опять заговорил:
— Мы знаем, что кто-то был у Хекли в двадцать четыре минуты первого этой ночью. Мы допускаем, что Вирджиния Байнам, возможно, была там, но она не могла быть там в это время, поскольку находилась на пожарной лестнице, наблюдая за Денби.
Делла Стрит сказала:
— Ну, что касается меня, то я бы хотела знать побольше о Френке Ливсее. Я разбираюсь в мужчинах такого сорта. Он тщеславен, очень высокого мнения о своей персоне, а следовательно, жесток.
— Почему ты так думаешь?
— Я знаю это. Его слабость — женщины. В молодости он достаточно предавался развлечениям, теперь же осознал, что время его ушло. Но в его офисе работает определенного сорта девушка, которая находится в полной зависимости от него, поскольку хлебу с маслом предпочитает пирожные.
Мейсон сказал:
— Ну, это еще ни о чем не говорит.
— Я еще не закончила, — продолжила Делла Стрит. — Такого типа мужчина становится надменным. Он…
Во входную дверь кабинета кто-то постучал: один удар, за ним пауза, три удара подряд — снова пауза и затем два удара.
— Это условный стук Пола Дрейка, — заметил адвокат. — Впусти его, Делла.
Делла Стрит открыла дверь. Пол Дрейк вошел в кабинет и, приветливо улыбнувшись, спросил:
— Чем занимаемся? Снова латаем дыры в этом загадочном деле?
— Точно, — ответил Мейсон. — Я пытаюсь привести в порядок некоторые факты.
— Полезное занятие, — проговорил Дрейк. — А у меня для тебя новости.
— Выкладывай.
— Полиция обнаружила человека из Океансайда, по имени Ирвинг, Мортимер Ирвинг… А теперь подробно об этом деле, Перри, это очень важно.
— Пол, я весь внимание.
— Ирвинг гостил у друзей в Ла-Джолле. Он возвращался в Океансайд и был обеспокоен тем, что задержался. Дело в том, что в Ла-Джолле он играл в покер и не хотел, чтобы его жена узнала об этом. Он изрядно проигрался и был этим весьма огорчен. Всю дорогу он ехал, стараясь придумать правдоподобное объяснение для своей благоверной.
— Дальше. И пожалуйста, будь серьезнее, Пол.
— В двух милях от Океансайда он увидел машину, стоящую в стороне от дороги. Фары машины были включены.
— В котором часу это было?
— Парень приехал домой ровно без десяти час. Он посмотрел на часы, когда входил в дом.
— Продолжай.
— Важно то, — подчеркнул детектив, — что этот факт подтверждает показания фермера, который говорил, что машина была поставлена таким образом, что свет от фар бил в окна его спальни. Он не обратил внимания, но запомнил, что машина там была где-то в середине ночи. Он не смотрел на часы, следовательно, его показания нельзя приобщить к делу, однако в любом случае мы знаем, что машина там стояла.
Мейсон кивнул. Пол продолжал:
— Теперь же Ирвинг описывает эту картину, не подозревая, что он может оказаться чертовски опасным свидетелем. Он говорит, что удивился, завидев одинокую машину с включенными фарами, и подумал, что, возможно, кто-то попал в беду.
— Дальше, — сказал Мейсон. — Что он сделал?
— Ну, он остановил свою машину, но оставил ее на дороге. На его машине имеется прожектор, которым он посветил вокруг и осмотрел тот автомобиль. Он увидел, что это был кабриолет терракотового цвета, а в нем никого не было. Он стоял с включенными фарами и выглядел весьма подозрительно. Ирвинг не обнаружил никаких признаков чьего-либо присутствия возле автомобиля. Он не обратил внимания на номер машины, но зато дал довольно подробное ее описание. Перри, по описанию машина похожа на кабриолет Гарвина.
— Или на любой другой кабриолет, — возразил Мейсон. — Этот малый мог видеть только большую машину.
— Но он заметил ее цвет.
— Многие из них такого же цвета, — сказал адвокат. — И моя — светло-коричневая, и светло-голубая машина Гарвина могли ночью в свете прожектора выглядеть терракотовыми. Так может выглядеть любая машина светлого цвета.
— Это-то я знаю, — проговорил Дрейк. — Но полиция придерживается другого мнения. Вот почему я говорю, что этот малый может оказаться чертовски опасным свидетелем. Вы же понимаете, что они сделают. Они будут обрабатывать его до тех пор, пока в конце концов не убедят, что он видел именно кабриолет Гарвина. Он даже припомнит вмятины на корпусе машины. И, что самое ужасное, вдруг вспомнит номер.
Мейсон уныло кивнул и сказал:
— Это преступление — давать свидетельские показания под нажимом полиции. Я…
В этот момент распахнулась дверь, телефонистка по имени Герта влетела в комнату и остановилась, натолкнувшись на Дрейка.
— О, извините! — воскликнула она. — Я думала, здесь только мистер Мейсон и мисс Стрит.
— Так и было, — ответил Мейсон. — В чем дело?
— Мистер Мейсон, миссис Гарвин на проводе. Она звонит из Сан-Диего и очень взволнована. Миссис Гарвин говорит, что хочет сообщить что-то важное. Я подумала, что, возможно, вы захотите поговорить с ней таким образом, чтобы мисс Стрит могла слышать ваш разговор по параллельному аппарату и кое-что записать. Она…
— Я согласен, Герта, — перебил ее Мейсон. — Переключите телефон на мой кабинет.
Как только девушка убежала, Мейсон кивнул Делле Стрит и сказал:
— Делла, возьми блокнот и записывай все, что услышишь.
Делла согласно кивнула, открыла блокнот, и они с Мейсоном одновременно подняли трубки двух телефонных аппаратов.
— Алло… — произнес Мейсон.
В трубке раздался истеричный голос Лоррейн Гарвин:
— О, мистер Мейсон! Как я рада слышать вас. Я…
— Успокойтесь, — сказал адвокат. — Рассказывайте, что случилось.
— Они обманули нас. — Кто?
— Полиция.
— Что произошло?
— Представители мексиканской иммиграционной службы пришли к нами и стали выяснять, долго ли мы собираемся пребывать в Мексике, а Эдвард сказал им, что не знает точно, может быть, мы поедем в Энсенаду недели на две или три, а может, и больше. Они остались довольны таким ответом, но потребовали оформить туристические карточки. Они сказали, что эти туристические карточки будут действительны в течение шести месяцев, что их выдают в иммиграционной службе у границы и что нам не нужно для этого пересекать границу между Мексикой и США.
— Так. И что дальше?
— Вот мы и сели в машину Эдварда и отправились к границе, но когда мы добрались туда, офицер дорожной службы потребовал, чтобы мы свернули на дорогу, ответвляющуюся вправо. Эд постарался объяснить, что мы всего лишь хотим получить туристические карточки, но никто из сотрудников дорожной службы не говорил по-английски.
— Так, так.
— Мы понимали, что эта дорога ведет в сторону Соединённых Штатов. Эд решил, что лучше будет пересечь границу, а затем развернуть машину и вернуться обратно в Мексику. Но на границе офицеры таможенной службы проводили досмотр проезжающих машин и лишь потом разрешали двигаться дальше.
— Вам бы следовало знать об этом, — сердито буркнул Мейсон, начиная понимать, что произошло.
Теперь мы знаем, — ответила женщина. — Это была просто западня. Мы пытались ускользнуть, но двое офицеров американской дорожной службы оглушительно засвистели и потребовали вернуться обратно на полосу движения. Эд попытался объяснить, что он только хотел оформить туристические карточки. Выслушав его, офицеры предложили пересечь границу, а затем развернуться. Мы въехали на территорию Соединенных Штатов и в течение минуты пытались выбраться из потока машин, чтобы вернуться в Мексику. Тут вдруг появился этот Трэгг, ухмыльнулся и сказал Эду: «Я же говорил вам, что мы найдем способ добиться вашего содействия, раз вы сами не желаете помочь нам». Короче, они забрали Эда с собой в Сан-Диего и поместили его в тюрьму.
— Где вы сейчас находитесь?
— В Сан-Диего, в «Гранд-отеле».
— Они не арестовали вас?
— Нет, они были со мной очень вежливы. Сказали, что очень сожалеют, что причинили мне беспокойство, и что я могу вернуться в Мексику на машине и забрать свои вещи. Потом они позвонили снова и попросили меня, если я не возражаю, позволить им осмотреть машину.
— А где сейчас машина?
— Здесь, в гараже гостиницы.
— Разве они не осматривали ее раньше?
— Когда они нас схватили, машину осматривали, но теперь, оказывается, они хотят забрать ее, то ли для того, чтобы снять отпечатки пальцев, то ли еще для чего-то. Они сказали, что будут здесь часа через три.
— А где ключи от машины?
— Я думаю, в машине.
— Когда они вам звонили?
— Только что.
— И что вы им ответили?
— Я сказала, что хотела бы отправиться на ней в Мексику, чтобы забрать свои вещи и расплатиться за гостиницу в Тихуане. Они ответили, что предоставят мне для этого полицейскую машину и…
Мейсон перебил ее:
Теперь делайте так, как я скажу. Откажите им. Скажите, что вы совсем не собираетесь ехать на виду у всех в полицейской машине, что они могут послать с вами офицера, если хотят, но поедете вы только на своей машине. Вы все поняли?
— Да.
— И слушайте, что вам делать дальше, — продолжил адвокат. — Не позволяйте им притрагиваться к автомобилю, по крайней мере, полтора или два часа. Затяните дело насколько сможете. Только не ведите себя так, будто хотите что-то скрыть. Просто разыграйте возмущение или раздражение. В общем, придумайте что-нибудь. Убедите их, что они получат машину, как только вы вернетесь. Поняли?
— Да, но я не понимаю, почему…
— И не надо понимать, — сказал Мейсон. — Делайте точно, как я сказал, и ни в коем случае никому не говорите, что разговаривали со мной.
— Да, но я…
— Приступайте, — оборвал ее Мейсон. — Оттяните дело с осмотром автомобиля часа на два. Нам нужно выиграть время. Обо мне никому ни слова. Делайте так, как я сказал. До свидания.
Мейсон опустил трубку.
— В чем дело? — поинтересовался Дрейк. Адвокат, бросив на него озабоченный взгляд, сказал:
— Как раз то, о чем ты говорил, Пол. Знаешь, что может произойти? Полиция намерена задержать машину Гарвина. Они обманным путем заставили его въехать на территорию Соединенных Штатов, а затем арестовали. Теперь же они хотят заполучить его кабриолет. А знаешь ли ты, что они собираются сделать с ним? Они отправятся на этой машине в Океансайд, покажут ее Ирвингу, а тот скажет, что это та самая машина, которую он увидел. Они позволят Ирвингу внимательно осмотреть машину и укажут на приметные места: вмятины, царапины и тому подобное. В конце концов они добьются своего… Ты же знаешь, что происходит со свидетелями.
— Что? — спросил Дрейк, закуривая сигарету. Наставительным тоном Мейсон произнес:
— Тысячу раз доказано, что если преступление будет совершаться в комнате, полной свидетелей, и затем каждый из них будет давать показания, то выяснится, что те сильно различаются и, более того, даже противоречат друг другу. Просто люди не могут видеть вещи и рассказывать о них с одинаковой степенью достоверности.
— Предположим, что ты прав, — с сомнением проговорил Дрейк.
— Черт возьми! — возмутился Мейсон. — Это же классический пример из лекции по психологии. Итак, что же произойдет дальше? Они вызовут каждого по очереди и расскажут всю историю, которая уже освещена в прессе. Свидетели, естественно, все это уже читали и расскажут полиции то же самое, но со своими дополнениями. Полицейские укажут им на маленькие несоответствия с показаниями других свидетелей, выскажут свои соображения и предложат свидетелю хорошенько все вспомнить. Дальше они снова будут беседовать с ним. Потом они позволят ему поговорить с другими свидетелями. Они возьмут его на место преступления, пригласят других свидетелей, чтобы восстановить, как все произошло. Со временем свидетель приходит к такому состоянию, что дает показания на основании того, что он видел сам и в чем его убедила полиция. Посмотри, что происходит в нашем случае. Полиция нашла свидетеля. Теперь она собирается забрать автомобиль Гарвина и…
— Знаю, знаю, — махнул рукой Дрейк. — Но мы же бессильны что-либо сделать.
— Черта с два, — заявил Мейсон. — Бери свою машину, и вместе с Деллой следуйте за мной как можно быстрее.
— Что ты собираешься делать?
Мейсон ответил:
— Я собираюсь взять свой кабриолет, отправиться на нем к Океансайду, поставить его в том месте, где свидетель видел ночью машину. А вы едете к мистеру Мортимеру Ирвингу и просите его приехать опознать машину. Сажаете его к себе и везете к моей машине. Мой кабриолет будет стоять на условленном месте. Ставлю десять против одного, что этот парень признает: тот кабриолет, который он видел ночью, был мой, если, правда, он увидит его раньше, чем подоспеет кабриолет Гарвина.
— А потом что? — с сомнением в голосе спросил Дрейк.
— А затем, — продолжал Мейсон, — мы с вами вернемся восвояси, а миссис Лоррейн Гарвин скажет полиции, что они могут забрать ее машину для обследования. Полиция помчит к Океансайду и устроит опознание с участием Ирвинга. Ирвинг скажет им, что это не та машина, ту он уже видел и что на ней был тот же номер, который он видел ночью.
— Он не будет опознавать, если узнает, что машина принадлежит тебе, да еще узнает, кто ты, — продолжал сомневаться детектив.
— Он не узнает, кто я такой, — заверил его Мейсон. — И он не узнает, кому принадлежит машина.
Дрейк тряхнул головой и сказал:
— Ну, конечно, в подобных делах ты смыслишь больше моего, но что касается меня, то я умываю руки.
— Почему?
— Это чертовски опасно. Ты можешь накликать беду на свою голову.
— Какую беду? — возразил Мейсон. — Мы просто просим человека опознать машину.
— И устраиваем ему спектакль. Ты заставляешь его думать, что это та же самая машина, которую он видел ночью.
— А разве полиция не пытается сделать то же самое? — огрызнулся адвокат. — Полиция заняла очень удобную позицию: что бы она ни делала — это правильно, но для других то же самое действие может быть противозаконным. Так ты едешь или нет?
— Нет, — покачал головой Дрейк. — У меня свое мнение на сей счет. Это здорово отдает…
Мейсон его недослушал, он повернулся к своей секретарше. Та отодвинула стул, встала, взяла из шкафа шляпу Мейсона и сказала:
— Шеф, моя машина стоит внизу. Она готова к поездке. Правда, такую скорость, как на вашем кабриолете, ей не развить. Но я постараюсь не отстать от вас, если вы будете учитывать возможности моего автомобиля.
Адвокат взял из рук Деллы Стрит свою шляпу, надел ее и сказал:
— Поехали.
— Перри, будет страшный скандал. Они… — пытался образумить их Дрейк.
— Пусть скандалят, — отмахнулся Мейсон. — Я не собираюсь сидеть сложа руки и не позволю им навязывать свидетелю свое мнение. Я не потерплю, чтобы моего клиента обвиняли в том, чего он не совершал. Если у меня есть право вести перекрестный допрос и после дачи показаний в суде спрашивать у свидетеля, как он узнал эту машину, то значит, у меня есть такое же право вести перекрестный допрос до того, как он дал показания, и продемонстрировать, что он не может точно утверждать, чей кабриолет он видел. Едем, Делла.
— Дело очень запутанное, — сказал он и принялся рассуждать: — Итак, чем мы располагаем… Бензобак автомобиля Эзел Гарвин был полон… Ветровое стекло машины было испачкано… Она не заправляла машину ни на одной заправочной станции… Она очень торопилась, чтобы ждать, пока протрут стекло. Получается нелогично.
Мейсон снова зашагал из угла в угол, затем опять заговорил:
— Мы знаем, что кто-то был у Хекли в двадцать четыре минуты первого этой ночью. Мы допускаем, что Вирджиния Байнам, возможно, была там, но она не могла быть там в это время, поскольку находилась на пожарной лестнице, наблюдая за Денби.
Делла Стрит сказала:
— Ну, что касается меня, то я бы хотела знать побольше о Френке Ливсее. Я разбираюсь в мужчинах такого сорта. Он тщеславен, очень высокого мнения о своей персоне, а следовательно, жесток.
— Почему ты так думаешь?
— Я знаю это. Его слабость — женщины. В молодости он достаточно предавался развлечениям, теперь же осознал, что время его ушло. Но в его офисе работает определенного сорта девушка, которая находится в полной зависимости от него, поскольку хлебу с маслом предпочитает пирожные.
Мейсон сказал:
— Ну, это еще ни о чем не говорит.
— Я еще не закончила, — продолжила Делла Стрит. — Такого типа мужчина становится надменным. Он…
Во входную дверь кабинета кто-то постучал: один удар, за ним пауза, три удара подряд — снова пауза и затем два удара.
— Это условный стук Пола Дрейка, — заметил адвокат. — Впусти его, Делла.
Делла Стрит открыла дверь. Пол Дрейк вошел в кабинет и, приветливо улыбнувшись, спросил:
— Чем занимаемся? Снова латаем дыры в этом загадочном деле?
— Точно, — ответил Мейсон. — Я пытаюсь привести в порядок некоторые факты.
— Полезное занятие, — проговорил Дрейк. — А у меня для тебя новости.
— Выкладывай.
— Полиция обнаружила человека из Океансайда, по имени Ирвинг, Мортимер Ирвинг… А теперь подробно об этом деле, Перри, это очень важно.
— Пол, я весь внимание.
— Ирвинг гостил у друзей в Ла-Джолле. Он возвращался в Океансайд и был обеспокоен тем, что задержался. Дело в том, что в Ла-Джолле он играл в покер и не хотел, чтобы его жена узнала об этом. Он изрядно проигрался и был этим весьма огорчен. Всю дорогу он ехал, стараясь придумать правдоподобное объяснение для своей благоверной.
— Дальше. И пожалуйста, будь серьезнее, Пол.
— В двух милях от Океансайда он увидел машину, стоящую в стороне от дороги. Фары машины были включены.
— В котором часу это было?
— Парень приехал домой ровно без десяти час. Он посмотрел на часы, когда входил в дом.
— Продолжай.
— Важно то, — подчеркнул детектив, — что этот факт подтверждает показания фермера, который говорил, что машина была поставлена таким образом, что свет от фар бил в окна его спальни. Он не обратил внимания, но запомнил, что машина там была где-то в середине ночи. Он не смотрел на часы, следовательно, его показания нельзя приобщить к делу, однако в любом случае мы знаем, что машина там стояла.
Мейсон кивнул. Пол продолжал:
— Теперь же Ирвинг описывает эту картину, не подозревая, что он может оказаться чертовски опасным свидетелем. Он говорит, что удивился, завидев одинокую машину с включенными фарами, и подумал, что, возможно, кто-то попал в беду.
— Дальше, — сказал Мейсон. — Что он сделал?
— Ну, он остановил свою машину, но оставил ее на дороге. На его машине имеется прожектор, которым он посветил вокруг и осмотрел тот автомобиль. Он увидел, что это был кабриолет терракотового цвета, а в нем никого не было. Он стоял с включенными фарами и выглядел весьма подозрительно. Ирвинг не обнаружил никаких признаков чьего-либо присутствия возле автомобиля. Он не обратил внимания на номер машины, но зато дал довольно подробное ее описание. Перри, по описанию машина похожа на кабриолет Гарвина.
— Или на любой другой кабриолет, — возразил Мейсон. — Этот малый мог видеть только большую машину.
— Но он заметил ее цвет.
— Многие из них такого же цвета, — сказал адвокат. — И моя — светло-коричневая, и светло-голубая машина Гарвина могли ночью в свете прожектора выглядеть терракотовыми. Так может выглядеть любая машина светлого цвета.
— Это-то я знаю, — проговорил Дрейк. — Но полиция придерживается другого мнения. Вот почему я говорю, что этот малый может оказаться чертовски опасным свидетелем. Вы же понимаете, что они сделают. Они будут обрабатывать его до тех пор, пока в конце концов не убедят, что он видел именно кабриолет Гарвина. Он даже припомнит вмятины на корпусе машины. И, что самое ужасное, вдруг вспомнит номер.
Мейсон уныло кивнул и сказал:
— Это преступление — давать свидетельские показания под нажимом полиции. Я…
В этот момент распахнулась дверь, телефонистка по имени Герта влетела в комнату и остановилась, натолкнувшись на Дрейка.
— О, извините! — воскликнула она. — Я думала, здесь только мистер Мейсон и мисс Стрит.
— Так и было, — ответил Мейсон. — В чем дело?
— Мистер Мейсон, миссис Гарвин на проводе. Она звонит из Сан-Диего и очень взволнована. Миссис Гарвин говорит, что хочет сообщить что-то важное. Я подумала, что, возможно, вы захотите поговорить с ней таким образом, чтобы мисс Стрит могла слышать ваш разговор по параллельному аппарату и кое-что записать. Она…
— Я согласен, Герта, — перебил ее Мейсон. — Переключите телефон на мой кабинет.
Как только девушка убежала, Мейсон кивнул Делле Стрит и сказал:
— Делла, возьми блокнот и записывай все, что услышишь.
Делла согласно кивнула, открыла блокнот, и они с Мейсоном одновременно подняли трубки двух телефонных аппаратов.
— Алло… — произнес Мейсон.
В трубке раздался истеричный голос Лоррейн Гарвин:
— О, мистер Мейсон! Как я рада слышать вас. Я…
— Успокойтесь, — сказал адвокат. — Рассказывайте, что случилось.
— Они обманули нас. — Кто?
— Полиция.
— Что произошло?
— Представители мексиканской иммиграционной службы пришли к нами и стали выяснять, долго ли мы собираемся пребывать в Мексике, а Эдвард сказал им, что не знает точно, может быть, мы поедем в Энсенаду недели на две или три, а может, и больше. Они остались довольны таким ответом, но потребовали оформить туристические карточки. Они сказали, что эти туристические карточки будут действительны в течение шести месяцев, что их выдают в иммиграционной службе у границы и что нам не нужно для этого пересекать границу между Мексикой и США.
— Так. И что дальше?
— Вот мы и сели в машину Эдварда и отправились к границе, но когда мы добрались туда, офицер дорожной службы потребовал, чтобы мы свернули на дорогу, ответвляющуюся вправо. Эд постарался объяснить, что мы всего лишь хотим получить туристические карточки, но никто из сотрудников дорожной службы не говорил по-английски.
— Так, так.
— Мы понимали, что эта дорога ведет в сторону Соединённых Штатов. Эд решил, что лучше будет пересечь границу, а затем развернуть машину и вернуться обратно в Мексику. Но на границе офицеры таможенной службы проводили досмотр проезжающих машин и лишь потом разрешали двигаться дальше.
— Вам бы следовало знать об этом, — сердито буркнул Мейсон, начиная понимать, что произошло.
Теперь мы знаем, — ответила женщина. — Это была просто западня. Мы пытались ускользнуть, но двое офицеров американской дорожной службы оглушительно засвистели и потребовали вернуться обратно на полосу движения. Эд попытался объяснить, что он только хотел оформить туристические карточки. Выслушав его, офицеры предложили пересечь границу, а затем развернуться. Мы въехали на территорию Соединенных Штатов и в течение минуты пытались выбраться из потока машин, чтобы вернуться в Мексику. Тут вдруг появился этот Трэгг, ухмыльнулся и сказал Эду: «Я же говорил вам, что мы найдем способ добиться вашего содействия, раз вы сами не желаете помочь нам». Короче, они забрали Эда с собой в Сан-Диего и поместили его в тюрьму.
— Где вы сейчас находитесь?
— В Сан-Диего, в «Гранд-отеле».
— Они не арестовали вас?
— Нет, они были со мной очень вежливы. Сказали, что очень сожалеют, что причинили мне беспокойство, и что я могу вернуться в Мексику на машине и забрать свои вещи. Потом они позвонили снова и попросили меня, если я не возражаю, позволить им осмотреть машину.
— А где сейчас машина?
— Здесь, в гараже гостиницы.
— Разве они не осматривали ее раньше?
— Когда они нас схватили, машину осматривали, но теперь, оказывается, они хотят забрать ее, то ли для того, чтобы снять отпечатки пальцев, то ли еще для чего-то. Они сказали, что будут здесь часа через три.
— А где ключи от машины?
— Я думаю, в машине.
— Когда они вам звонили?
— Только что.
— И что вы им ответили?
— Я сказала, что хотела бы отправиться на ней в Мексику, чтобы забрать свои вещи и расплатиться за гостиницу в Тихуане. Они ответили, что предоставят мне для этого полицейскую машину и…
Мейсон перебил ее:
Теперь делайте так, как я скажу. Откажите им. Скажите, что вы совсем не собираетесь ехать на виду у всех в полицейской машине, что они могут послать с вами офицера, если хотят, но поедете вы только на своей машине. Вы все поняли?
— Да.
— И слушайте, что вам делать дальше, — продолжил адвокат. — Не позволяйте им притрагиваться к автомобилю, по крайней мере, полтора или два часа. Затяните дело насколько сможете. Только не ведите себя так, будто хотите что-то скрыть. Просто разыграйте возмущение или раздражение. В общем, придумайте что-нибудь. Убедите их, что они получат машину, как только вы вернетесь. Поняли?
— Да, но я не понимаю, почему…
— И не надо понимать, — сказал Мейсон. — Делайте точно, как я сказал, и ни в коем случае никому не говорите, что разговаривали со мной.
— Да, но я…
— Приступайте, — оборвал ее Мейсон. — Оттяните дело с осмотром автомобиля часа на два. Нам нужно выиграть время. Обо мне никому ни слова. Делайте так, как я сказал. До свидания.
Мейсон опустил трубку.
— В чем дело? — поинтересовался Дрейк. Адвокат, бросив на него озабоченный взгляд, сказал:
— Как раз то, о чем ты говорил, Пол. Знаешь, что может произойти? Полиция намерена задержать машину Гарвина. Они обманным путем заставили его въехать на территорию Соединенных Штатов, а затем арестовали. Теперь же они хотят заполучить его кабриолет. А знаешь ли ты, что они собираются сделать с ним? Они отправятся на этой машине в Океансайд, покажут ее Ирвингу, а тот скажет, что это та самая машина, которую он увидел. Они позволят Ирвингу внимательно осмотреть машину и укажут на приметные места: вмятины, царапины и тому подобное. В конце концов они добьются своего… Ты же знаешь, что происходит со свидетелями.
— Что? — спросил Дрейк, закуривая сигарету. Наставительным тоном Мейсон произнес:
— Тысячу раз доказано, что если преступление будет совершаться в комнате, полной свидетелей, и затем каждый из них будет давать показания, то выяснится, что те сильно различаются и, более того, даже противоречат друг другу. Просто люди не могут видеть вещи и рассказывать о них с одинаковой степенью достоверности.
— Предположим, что ты прав, — с сомнением проговорил Дрейк.
— Черт возьми! — возмутился Мейсон. — Это же классический пример из лекции по психологии. Итак, что же произойдет дальше? Они вызовут каждого по очереди и расскажут всю историю, которая уже освещена в прессе. Свидетели, естественно, все это уже читали и расскажут полиции то же самое, но со своими дополнениями. Полицейские укажут им на маленькие несоответствия с показаниями других свидетелей, выскажут свои соображения и предложат свидетелю хорошенько все вспомнить. Дальше они снова будут беседовать с ним. Потом они позволят ему поговорить с другими свидетелями. Они возьмут его на место преступления, пригласят других свидетелей, чтобы восстановить, как все произошло. Со временем свидетель приходит к такому состоянию, что дает показания на основании того, что он видел сам и в чем его убедила полиция. Посмотри, что происходит в нашем случае. Полиция нашла свидетеля. Теперь она собирается забрать автомобиль Гарвина и…
— Знаю, знаю, — махнул рукой Дрейк. — Но мы же бессильны что-либо сделать.
— Черта с два, — заявил Мейсон. — Бери свою машину, и вместе с Деллой следуйте за мной как можно быстрее.
— Что ты собираешься делать?
Мейсон ответил:
— Я собираюсь взять свой кабриолет, отправиться на нем к Океансайду, поставить его в том месте, где свидетель видел ночью машину. А вы едете к мистеру Мортимеру Ирвингу и просите его приехать опознать машину. Сажаете его к себе и везете к моей машине. Мой кабриолет будет стоять на условленном месте. Ставлю десять против одного, что этот парень признает: тот кабриолет, который он видел ночью, был мой, если, правда, он увидит его раньше, чем подоспеет кабриолет Гарвина.
— А потом что? — с сомнением в голосе спросил Дрейк.
— А затем, — продолжал Мейсон, — мы с вами вернемся восвояси, а миссис Лоррейн Гарвин скажет полиции, что они могут забрать ее машину для обследования. Полиция помчит к Океансайду и устроит опознание с участием Ирвинга. Ирвинг скажет им, что это не та машина, ту он уже видел и что на ней был тот же номер, который он видел ночью.
— Он не будет опознавать, если узнает, что машина принадлежит тебе, да еще узнает, кто ты, — продолжал сомневаться детектив.
— Он не узнает, кто я такой, — заверил его Мейсон. — И он не узнает, кому принадлежит машина.
Дрейк тряхнул головой и сказал:
— Ну, конечно, в подобных делах ты смыслишь больше моего, но что касается меня, то я умываю руки.
— Почему?
— Это чертовски опасно. Ты можешь накликать беду на свою голову.
— Какую беду? — возразил Мейсон. — Мы просто просим человека опознать машину.
— И устраиваем ему спектакль. Ты заставляешь его думать, что это та же самая машина, которую он видел ночью.
— А разве полиция не пытается сделать то же самое? — огрызнулся адвокат. — Полиция заняла очень удобную позицию: что бы она ни делала — это правильно, но для других то же самое действие может быть противозаконным. Так ты едешь или нет?
— Нет, — покачал головой Дрейк. — У меня свое мнение на сей счет. Это здорово отдает…
Мейсон его недослушал, он повернулся к своей секретарше. Та отодвинула стул, встала, взяла из шкафа шляпу Мейсона и сказала:
— Шеф, моя машина стоит внизу. Она готова к поездке. Правда, такую скорость, как на вашем кабриолете, ей не развить. Но я постараюсь не отстать от вас, если вы будете учитывать возможности моего автомобиля.
Адвокат взял из рук Деллы Стрит свою шляпу, надел ее и сказал:
— Поехали.
— Перри, будет страшный скандал. Они… — пытался образумить их Дрейк.
— Пусть скандалят, — отмахнулся Мейсон. — Я не собираюсь сидеть сложа руки и не позволю им навязывать свидетелю свое мнение. Я не потерплю, чтобы моего клиента обвиняли в том, чего он не совершал. Если у меня есть право вести перекрестный допрос и после дачи показаний в суде спрашивать у свидетеля, как он узнал эту машину, то значит, у меня есть такое же право вести перекрестный допрос до того, как он дал показания, и продемонстрировать, что он не может точно утверждать, чей кабриолет он видел. Едем, Делла.
Глава 14
Перри Мейсон и Делла Стрит остановили машину перед небольшим скромным домом на одной из улочек Океансайда.
Мейсон вышел из машины, поднялся по ступенькам и постучал. Дверь распахнулась от сильного толчка. На пороге стояла рыжеволосая женщина. Ее глубоко посаженные глаза смерили Мейсона с головы до ног.
— Нам ничего не нужно, — произнесла она и собралась было закрыть дверь.
— Минуточку, — остановил ее адвокат, — я хотел бы видеть вашего мужа.
— Он на работе.
— Вы не могли бы сказать мне, где он работает?
— На автозаправочной станции.
— Он не рассказывал об автомобиле, который видел, когда возвращался из Ла-Джоллы?
— Рассказывал, — ответила женщина.
— Я хочу побеседовать с ним об этом. Он описывал вам эту машину?
— Он заметил, что это был кабриолет светлого цвета. В нем никого не было.
— Вы помните, в котором часу ваш муж вернулся домой?
— Без десяти час. Вечно сидит со своими приятелями, просаживает в карты деньги, рисковать которыми не имеет никакого права. Игрок он паршивый, но по части придумывания неправдоподобных историй, когда нужно загладить свою вину, ему равных нет…
— Так мы найдем его на заправочной станции?
— Несомненно.
Мейсон поблагодарил ее, быстро вернулся к автомобилю и отправился к заправочной станции в поисках Мортимера Ирвинга.
Ирвинг — рослый, медлительный и добродушный человек с часто моргающими глазами, выглядевший намного моложе своей жены — взглянул на них и сказал:
— Я видел там машину, чего никак не ожидал в столь поздний час. В первую очередь в глаза бросилось то, что фары были включены. Это меня очень удивило. Я подумал: может быть, какая-нибудь девушка, находясь в затруднительном положении, специально включила их, надеясь таким образом привлечь к себе внимание и получить помощь? Я сразу направил на машину свой прожектор.
— Вы не могли бы отлучиться с работы на полчаса? — спросил Мейсон.
Мейсон вышел из машины, поднялся по ступенькам и постучал. Дверь распахнулась от сильного толчка. На пороге стояла рыжеволосая женщина. Ее глубоко посаженные глаза смерили Мейсона с головы до ног.
— Нам ничего не нужно, — произнесла она и собралась было закрыть дверь.
— Минуточку, — остановил ее адвокат, — я хотел бы видеть вашего мужа.
— Он на работе.
— Вы не могли бы сказать мне, где он работает?
— На автозаправочной станции.
— Он не рассказывал об автомобиле, который видел, когда возвращался из Ла-Джоллы?
— Рассказывал, — ответила женщина.
— Я хочу побеседовать с ним об этом. Он описывал вам эту машину?
— Он заметил, что это был кабриолет светлого цвета. В нем никого не было.
— Вы помните, в котором часу ваш муж вернулся домой?
— Без десяти час. Вечно сидит со своими приятелями, просаживает в карты деньги, рисковать которыми не имеет никакого права. Игрок он паршивый, но по части придумывания неправдоподобных историй, когда нужно загладить свою вину, ему равных нет…
— Так мы найдем его на заправочной станции?
— Несомненно.
Мейсон поблагодарил ее, быстро вернулся к автомобилю и отправился к заправочной станции в поисках Мортимера Ирвинга.
Ирвинг — рослый, медлительный и добродушный человек с часто моргающими глазами, выглядевший намного моложе своей жены — взглянул на них и сказал:
— Я видел там машину, чего никак не ожидал в столь поздний час. В первую очередь в глаза бросилось то, что фары были включены. Это меня очень удивило. Я подумал: может быть, какая-нибудь девушка, находясь в затруднительном положении, специально включила их, надеясь таким образом привлечь к себе внимание и получить помощь? Я сразу направил на машину свой прожектор.
— Вы не могли бы отлучиться с работы на полчаса? — спросил Мейсон.