— Круглая дырка, мистер Бергер, — улыбнулся свидетель. — Почти в точности под размер пули тридцать восьмого калибра.
Публика в зале рассмеялась, оценив юмор, а судья призвал соблюдать тишину.
— У вас есть снимки отверстия?
— Да, сэр. Я сфотографировал все окно.
Неффс предъявил фотографию.
— Я вынул стекло и наложил на него с обеих сторон прозрачный пластик, — продолжал Неффс.
— Зачем?
— Потому что пуля, пройдя сквозь стекло, оставила в нем трещины. Я боялся, что куски стекла могут выпасть, разбиться, и тогда вещественное доказательство будет уничтожено. Нельзя будет доказать, что это была геометрически правильная круглая дырка.
Бергер кивнул помощнику, и тот достал деревянный ящик толщиной в несколько дюймов, но площадью в несколько квадратных футов. Бергер открыл ящик и извлек из него стекло, обложенное двумя толстыми листами пластика.
— Это то самое стекло? — спросил он Неффса.
— Да, сэр, то самое.
— Когда вы занимались со стеклом, мистер Эдисон и миссис Фэррел ничего не говорили вам?
— Говорили.
— Я протестую против передачи каких-либо слов миссис Фэррел, сказанных в отсутствие обвиняемого, — вмешался Мейсон. — Против передачи слов, сказанных обвиняемым или в его присутствии, я не возражаю.
— Отлично, — откликнулся Бергер, — что говорил Эдисон и что было сказано в его присутствии?
— Эдисон сказал, что знает это место, так как подумывал, не купить ли дом, когда его за три неделя до этого предлагали для продажи. Тогда он и был там, но с тех пор не возвращался. Когда миссис Фэррел сказала ему, что беспокоится за своего мужа, он спросил, не считает ли она возможным, что ее муж находится в этом загородном доме, какой он, оказывается, купил. Она призналась, что ничего не знала об этой покупке своего мужа.
— Постойте, — сказал Бергер. — Давайте кое-что уточним. Я хочу, чтобы не было причин для недоразумений. Итак, обвиняемый Джон Эдисон заявил вам тогда на месте преступления, в присутствии миссис Фэррел, что он был там один-единственный раз, за три недели до того, когда дом был предложен для продажи?
— Да, сэр, так он сказал.
— Скажите теперь, вы не заметили никаких следов вокруг дома?
— Да, сэр. Заметил.
— Что за следы?
— Следы автомобильных шин.
— Вы можете описать их?
— Я сделал с них снимки, сэр.
— Эти фотографии сейчас у вас?
— Вот они, сэр.
Свидетель выложил фотографии с отпечатками шин.
— А теперь, господа, прошу обратить внимание на этот снимок. Что вы можете сказать о нем, Неффс?
— На нем видно, что автомобиль был здесь после дождя. То есть следы были оставлены в момент совершения преступления. Потом грязь запеклась на солнце.
— А так как на этом месте машина делала поворот, то остались следы всех четырех колес?
— Да, сэр.
— Вы знаете, когда последний раз был дождь?
— Да, сэр. Вечером восьмого и утром девятого.
— То есть в понедельник под ночь и во вторник рано утром?
— Да, сэр. Во вторник часа в четыре утра.
— А какое было состояние почвы, когда вы в сопровождении миссис Фэррел и обвиняемого были на месте убийства?
— Тогда земля была вся сухая.
— Были ли еще какие-нибудь следы машин вокруг дома, кроме тех, что изображены на этом снимке?
— Да, сэр. Были и другие. Но эти сохранились лучше всего.
— Значит, эти следы сохранились лучше всего потому, что были оставлены после дождя?
— Да, сэр. Я бы сказал, в течение двадцати четырех часов после окончания дождя.
— И потому они четко сохранили рисунок протекторов всех четырех колес?
— Да, сэр.
— Скажите, у вас была возможность осмотреть автомобиль обвиняемого?
— Да, сэр. Я осмотрел его.
— Когда?
— Двенадцатого числа, во второй половине дня.
— И что вы обнаружили?
— Я заготовил пластичную массу, с помощью которой снимают отпечатки протектора. По этой массе я проехал на его машине, выполнив поворот. После этого я сделал снимок оставленных следов.
— И что же вы обнаружили? Я полагаю, что в этом вопросе вы можете считаться экспертом?
— Следы абсолютно идентичные. В этом сомнений быть не может.
— Снимки у вас есть?
— Да, сэр.
Все углубились в рассмотрение снимков. Было видно, что на судью Китли идентичность отпечатков произвела большое впечатление.
— Теперь вы можете задавать вопросы свидетелю, — обратился Бергер к Мейсону.
Мейсон указал на вырезанный кусок стекла.
— Вы собственноручно вырезали его?
— Да, сэр.
— И теперь он в том же состоянии, что и раньше, когда был частью оконного стекла?
— Да, сэр. За исключением того, что я его вырезал. На нем по краям остались следы стеклореза.
— Это я понимаю. Я говорю лишь об отверстии и расходящихся от него трещинах.
— Да, сэр.
— Эти трещины идут всего на два-три дюйма. Так это обычно и бывает?
— Да, сэр.
— Вы можете сказать, какая сторона стекла была наружной, а какая обращенная к спальне?
Свидетель улыбнулся и мотнул головой.
— Нет, сэр, не могу.
— Вам не показалось, что это стоило отметить, когда вы вырезали стекло?
— Нет, сэр. Ведь обе стороны одинаковы.
— Но одна из них наружная, а другая внутренняя.
— Вряд ли Суду необходимо это знать, — вмешался Гамильтон Бергер. — Какая разница между двумя сторонами стекла? Никакой!
— Ну, а что сталось с оставшейся частью стекла? — спросил Мейсон.
— Его забрали в лабораторию для экспериментов, — ответил Бергер.
— Каких экспериментов?
— Сквозь него стреляли пулей тридцать восьмого калибра, — пояснил Бергер. — Измеряли диаметр отверстия. И, мне кажется, свидетелю известно об этом.
— Это верно? — спросил Мейсон свидетеля.
— Да, сэр.
— Кстати, — торжествующе сообщил Бергер, — размеры отверстий, полученные во время опыта, в точности совпали с размерами отверстия, оставленного пулей, поразившей Фэррела.
— И вы что, собираетесь и их представить как вещественное доказательство? — спросил Мейсон.
— Я не вижу причин для этого, — заявил Бергер. — После проведения испытаний стекло разбито. Но остались фотографии и осколки стекла. Мне кажется, свидетель может пояснить это.
— Да, сэр, — начал Неффс. — Стекло мы не стали сохранять. Отверстия оказались слишком близко к краю стекла. Когда попытались вырезать кусок стекла, оно треснуло и раскололось.
— Все. У меня больше нет вопросов, — сказал Мейсон.
Бергер, несколько удивленный непродолжительностью перекрестного допроса, вызвал следующего свидетеля — специалиста по дактилоскопии.
Свидетель показал, что он обнаружил в доме обвиняемого отпечатки пальцев Лоррейн Фэррел, Джона Рэйса Эдисона и, кроме того, отпечатки пальцев двух неизвестных лиц. По его мнению — женщин.
Следующим свидетелем обвинения был Фрэнк Парма — еще один помощник шерифа.
— Вы прибыли в загородный дом Фэррела утром двенадцатого? — спросил Бергер.
— Да, сэр.
— В какое время?
— Примерно в час.
— Вы вели специальное расследование?
— Да, сэр.
— И что вы обнаружили?
— «Смит и Вессон» тридцать восьмого калибра, номер шестьсот сорок восемь ноль пять.
— Где вы нашли его?
— Если можно, я покажу на карте. Вот здесь. Примерно в восьмидесяти пяти футах от дома. Прямо напротив окна комнаты, где нашли труп. Револьвер лежал под камнем в русле высохшего ручья.
— У вас сохранились фотографии этого места?
— Да, сэр. У меня также есть снимок булыжника, о который ударился револьвер, когда его, видимо, выбросили из…
— Не следует утверждать, что «его, видимо, выбросили», говорите, что вы точно установили, — сказал Бергер.
— Да, сэр. На револьвере остались отметины от удара о булыжник, что находился примерно в двух футах от него. На камне остались следы краски и волокна дерева. У револьвера была деревянная ручка. Кусочек этой деревянной рукоятки откололся при ударе.
— На револьвере нашли какие-нибудь отпечатки пальцев?
— Никаких, сэр.
— Совсем никаких?
— Нет, сэр. Оружие было тщательно протерто.
Гамильтон Бергер открыл небольшой саквояж и извлек из него револьвер.
— Этот револьвер?
— Он самый, сэр, — узнал оружие свидетель.
— Вы не установили личность владельца оружия?
— Да, сэр. Установлено, что примерно семь месяцев назад его приобрел Джон Рэйс Эдисон.
— Вы предъявили оружие обвиняемому?
— Да, сэр.
— И что он сказал?
— Обвиняемый опознал револьвер и заявил, что он дал этот револьвер Эдгару Фэррелу, когда тот собирался в отпуск на рыбалку.
— Что вы можете сказать о патронах?
— Их не было. Барабан был пуст.
— В каком состоянии был ствол?
— В стволе остались следы пороха.
— Перекрестный допрос, пожалуйста, — обратился Бергер к Мейсону.
— У меня нет вопросов, — ответил адвокат.
— Пригласите доктора Паркера К. Лоретто, — сказал Бергер.
Доктор Лоретто, занявший свидетельское место, назвался врачом-патологоанатомом, и заявил, что по просьбе полиции он произвел вскрытие трупа Эдгара Э. Фэррела.
— Что было причиной смерти? — спросил Бергер.
— Пулевое ранение. Пуля вошла в левую часть черепной коробки, немного позади уха, и застряла в лобной кости.
— Значит, пуля проникла в мозг?
— Да. Она вызвала сильнейшее повреждение тканей мозга и внутреннее кровотечение в черепной коробке.
— И рана была причиной смерти?
— Да, сэр.
— Сколько, по-вашему, может прожить человек, получивший такую рану?
— Ничтожно мало. Потеря создания и смерть наступают практически в течение нескольких секунд.
— Получив такую рану, человек уже не может двигаться?
— Нет, не может. Правда, падая, человек меняет положение тела. Но эти движения не обязательны.
— Вы нашли пулю?
— Да, сэр, нашел.
— В каком состоянии она была?
— Сплюснута на конце, но в основном не повреждена.
— То есть?
— Я хочу сказать, что она в основном сохранила свою цилиндрическую форму и отметины, которые остаются на пуле после выстрела, даже если пуля никуда не попала.
— Вы как-нибудь пометили найденную пулю?
— Да, сэр.
— Как?
— Я выцарапал на ней свои инициалы.
— Я покажу вам пулю и прошу вас ответить, та ли это пуля, о которой вы говорили.
Бергер театральным жестом открыл небольшой запечатанный конверт и вытряхнул на ладонь кусочек свинца.
Доктор Лоретто поднес пулю к глазам, внимательно разглядывая ее.
— Да, это та самая пуля, — сказал он.
— Что вы с ней сделали, когда нашли ее?
— Я передал пулю Джорджу Малдену из отдела баллистики при шерифе.
— У меня все. У защиты есть вопросы? — повернулся Бергер в сторону адвоката.
— Никаких вопросов, — ответил Мейсон.
— Попросите Джорджа Малдена, — сказал Бергер.
Джордж Малден был невысоким коренастым мужчиной лет пятидесяти, выглядел солидно, говорил сухим хрипловатым голосом. Твердым шагом он прошел на свидетельское место, принес присягу и взглянул на Гамильтона Бергера.
— Ваше основное занятие?
— Я помощник шерифа, сэр.
— Давно вы на этом посту?
— Двадцать три года, сэр.
— За это время вы специализировались в какой-либо отрасли криминалистики?
— Да, сэр. В баллистике и в дактилоскопии.
— Насколько вы изучили баллистику?
— Я прочел большую часть стандартных учебников. Посещал лекции в школе полиции. Четырнадцать лет практической работы.
— Я прошу вас осмотреть пулю, которую доктор Лоретто только что идентифицировал, как вызвавшую сметь Эдгара Фэррела. Вы до этого видели ее?
— Да, сэр.
— Что это за пуля?
— Свинцовая пуля тридцать восьмого калибра, производство компании «Петерс». Выстрел сделан из револьвера тридцать восьмого калибра.
— Я прошу вас обратить внимание на отметины на пуле и ответить, что они означают.
— Это следы нарезки ствола, из которого была выпущена пуля.
— Есть ли возможность установить по ним, из какого оружия был произведен выстрел?
— Да, сэр.
— Пожалуйста, поясните это Суду.
Малден повернулся к судье:
— Каждый ствол имеет некоторые особенности нарезки. Например, число каналов, их формы и размеры. Кроме того, каждый ствол имеет некоторые отличия в отливке металла, которые тоже оставляют свой след на пуле. Эти отметины на пуле столь же индивидуальны, как отпечатки пальцев.
— Вы пытались установить оружие, из которого была выпущена пуля?
— Да, сэр. Я взял «Смит и Вессон», который был представлен как вещественное доказательство, зарядил его пулями «Петерс», полностью идентичными роковой пуле по весу и размерам, и несколько раз выстрелил в тюки с ватой. Затем я нашел пули в тюках и оглядел их под специальным микроскопом. Он состоит из двух отдельных микроскопов, так чтобы объект можно было поместить под любой из них, а затем сравнить получающиеся картины. Естественно, если картины совпадают, то получается одно изображение. Я поместил под микроскоп обе пули. Царапины, микронеровности, следы нарезки — все совпало. Вот фотографии обеих пуль, на них почти невозможно найти отличия.
— У вас есть вопросы? — спросил Бергер Мейсона.
— Да. Вы сказали, мистер Малден, что вы эксперт по дактилоскопии?
— Да, сэр.
— Вы занимались отпечатками пальцев и в следствии по данному делу?
— Да, сэр.
— Вы обнаружили отпечатки пальцев подсудимого?
— Да, сэр.
— И вдовы покойного Лоррейн Фэррел?
— Да, сэр.
— Что-нибудь еще?
— Да, сэр.
— Самого покойного?
— Да, сэр.
— Кроне того, вы обнаружили отпечатки, которые вы приняли за женские. Не так ли?
— Да, сэр, Я думаю, что они принадлежат двум разным женщинам.
— Полагаю, вы приняли меры к тому, чтобы установить, кто же оставил эти отпечатки?
— Да, следовало во всяком случае убедиться, что они не принадлежат полицейским.
— Где теперь эти отпечатки?
— Ваша Честь! Я протестую, — вмешался Бергер. — Если защите так угодно, пусть она наймет частного детектива, чтобы проверить отпечатки.
— Но если эти отпечатки нельзя предъявить для освидетельствования, то этот детектив впустую потратит время, — сказал Мейсон.
— Полиция не может представить защите эти отпечатки, — раздраженно сказал Бергер.
— Почему?
— Потому что вы с их помощью сразу же начнете запутывать дело, пытаясь выгородить клиента.
— Но если полиция располагает такими вещественными доказательствами, то и защита должна располагать ими.
— Вам не даны те полномочия, которыми обладает полиция.
— Вы квалифицировали этого свидетеля как специалиста по отпечаткам пальцев. Я хочу выяснить, насколько полно он провел расследование с целью проверить его компетентность.
— Вы вовсе не хотите проверить его компетентность. Вы добиваетесь совсем иного!
— Пусть так, но я действую в рамках закона.
— Ваша Честь, я протестую. Так нельзя допрашивать свидетеля.
— Суд считает, — заявил судья Китли, — что свидетель дал показания, связанные с баллистикой. Он упомянул о тон, что он специалист по дактилоскопии, но это не имеет отношения к делу. Точно так же, как и мера его компетентности в данной области.
— Я подчиняюсь решению Суда, — сказал Мейсон. — У меня нет больше вопросов к свидетелю.
— Ваш следующий свидетель, — обратился судья к Бергеру.
Бергер взглянул на часы.
— Подходит время перерыва, Ваша Честь.
— Но у нас еще осталось пятнадцать минут, — заявил судья Китли.
— Что же, — ответил Бергер, — вызовите Эрика Хэнсела.
Место свидетеля занял Эрик Хэнсел.
— Вы знакомы с обвиняемым Джоном Эдисоном? — спросил Бергер.
— Да, сэр.
— Вы разговаривали с ним одиннадцатого числа?
— Да, сэр.
— О чем вы говорили?
Хэнсел замялся.
— Отвечайте, — настаивал Бергер, — что это был за разговор?
— Время, место, присутствующие при этом? — сказал Мейсон.
— Где происходил разговор? — спросил Бергер.
— В его кабинете, в универмаге.
— Кто при этом присутствовал?
— Только я и Эдисон.
— Что произошло?
— Я хотел получить кое-какую информацию для передачи другу, который ведет колонку в газете. Я спросил мистера Эдисона о том, как он подобрал во вторник вечером некую девушку и обеспечил ей комнату в отеле. Эдисон посоветовал мне обратиться к его адвокату.
— Он назвал имя адвоката?
— Да, сэр. Имя Перри Мейсона.
— И вы встретились с мистером Мейсоном?
— Да, сэр.
— Когда?
— В тот же день.
— Где?
— В его кабинете.
— И что вам сказал тогда мистер Мейсон?
— Мистер Мейсон заявил мне, что его клиент не желает огласки и дал мне чек на две тысячи долларов, подписанный мистером Эдисоном.
— Вы хотите сказать, что мистер Эдисон дал вам две тысячи долларов за то, чтобы вы умолчали, что он был на некоем участке шоссе во вторник вечером?
— Да, сэр.
Гамильтон Бергер расплылся в самодовольной улыбке и с сарказмом в голосе обратился к Мейсону:
— Задавайте ваши вопросы, если они у вас есть.
Мейсон, будто не замечая иронии Бергера, спросил свидетеля:
— Другими словами, вы пришли к мистеру Эдисону, чтобы шантажировать его, мистер Хэнсел?
— Да, — твердо ответил свидетель. — Если ваш клиент не хотел бы кое-что утаить, он бы не дал двух тысяч за молчание.
— Что он хотел утаить?
— Это вы знаете.
— Я не знаю. Я спрашиваю вас.
— Утаить то, что он прихватил с собой блондиночку и нежно заботился о ней, и то, что он был на том месте во время убийства.
— И за какой же из этих фактов он выложил деньги?
— Наверное, за оба.
— Вы так полагали?
— Да.
— Значит, вы знали об убийстве, когда начинали шантажировать его?
Хэнсел растерялся, не зная как быть.
— Вы знали? — настаивал Мейсон.
— Нет.
— Почему же вы сказали, что полагаете, что он заплатил вам за то, чтобы утаить факт своего нахождения на шоссе в тот вечер, когда произошло убийство?
— Так я думаю теперь.
— Но тогда вы так не думали?
— Нет.
— В то время вы ничего не знали об убийстве?
— Конечно же нет.
— Вы пытались шантажировать его только потому, что он подружился с молодой женщиной?
— Он организовал ей комнату в хорошем отеле.
— Вы договорились со службой окружного прокурора, что вам будет гарантирована безопасность от обвинения в шантаже, если вы выступите свидетелем по этому делу?
— Я не заключал никаких договоров.
— Но вы так поняли ситуацию?
— Ну, я…
— Он понял именно так, — заявил Гамильтон Бергер. — Вымогательство — это относительно небольшое правонарушение по сравнению с убийством.
— Прекрасно, — ответил Мейсон, — но остается тот факт, что ему обещали снять обвинение.
— Да, — рявкнул разозленный Бергер.
Мейсон повернулся к Хэнселу.
— Почему вы не сказали об этом?
— Вы спрашивали о договоре. Никаких договоров не было. Было просто соглашение, но не договор.
— Очень тонкое рассуждение, мистер Хэнсел. Договоров вы не заключали, но зато заключили соглашение с окружным прокурором.
Хэнсел молчал.
— Вы никогда не привлекались к судебной ответственности? — спросил Мейсон.
— Привлекался.
— За что?
— За шантаж.
— Сколько раз?
— Четыре.
— У вас есть помощница, женщина, с которой вы работаете. Не так ли?
— Протестую против такого некорректного, непозволительного ведения допроса, — заявил Гамильтон Бергер. — Задавая подобные вопросы, не относящиеся к делу, защита затемняет суть и ставят под угрозу репутацию свидетеля.
— Вы согласны с этим, мистер Мейсон? — спросил судья Китли.
Мейсон почтительно поклонился.
— Целью моих вопросов был не подрыв репутации свидетеля, Ваша Честь, но выяснение личности его помощницы. Возможно, именно ее отпечатки пальцев найдены в доме, где совершено убийство, отпечатки, принадлежащие женщине, личность которой не установлена.
В зале зашумели. Судья Китли постучал молотком, призывая к порядку.
— Я не думаю, что вопрос следует ставить именно так, — наконец заявил судья Китли. — Такая форма постановки вопроса может лишь дискредитировать свидетеля. Время слушания дела подошло к концу. Продолжение слушания состоится завтра в десять часов утра.
16
Публика в зале рассмеялась, оценив юмор, а судья призвал соблюдать тишину.
— У вас есть снимки отверстия?
— Да, сэр. Я сфотографировал все окно.
Неффс предъявил фотографию.
— Я вынул стекло и наложил на него с обеих сторон прозрачный пластик, — продолжал Неффс.
— Зачем?
— Потому что пуля, пройдя сквозь стекло, оставила в нем трещины. Я боялся, что куски стекла могут выпасть, разбиться, и тогда вещественное доказательство будет уничтожено. Нельзя будет доказать, что это была геометрически правильная круглая дырка.
Бергер кивнул помощнику, и тот достал деревянный ящик толщиной в несколько дюймов, но площадью в несколько квадратных футов. Бергер открыл ящик и извлек из него стекло, обложенное двумя толстыми листами пластика.
— Это то самое стекло? — спросил он Неффса.
— Да, сэр, то самое.
— Когда вы занимались со стеклом, мистер Эдисон и миссис Фэррел ничего не говорили вам?
— Говорили.
— Я протестую против передачи каких-либо слов миссис Фэррел, сказанных в отсутствие обвиняемого, — вмешался Мейсон. — Против передачи слов, сказанных обвиняемым или в его присутствии, я не возражаю.
— Отлично, — откликнулся Бергер, — что говорил Эдисон и что было сказано в его присутствии?
— Эдисон сказал, что знает это место, так как подумывал, не купить ли дом, когда его за три неделя до этого предлагали для продажи. Тогда он и был там, но с тех пор не возвращался. Когда миссис Фэррел сказала ему, что беспокоится за своего мужа, он спросил, не считает ли она возможным, что ее муж находится в этом загородном доме, какой он, оказывается, купил. Она призналась, что ничего не знала об этой покупке своего мужа.
— Постойте, — сказал Бергер. — Давайте кое-что уточним. Я хочу, чтобы не было причин для недоразумений. Итак, обвиняемый Джон Эдисон заявил вам тогда на месте преступления, в присутствии миссис Фэррел, что он был там один-единственный раз, за три недели до того, когда дом был предложен для продажи?
— Да, сэр, так он сказал.
— Скажите теперь, вы не заметили никаких следов вокруг дома?
— Да, сэр. Заметил.
— Что за следы?
— Следы автомобильных шин.
— Вы можете описать их?
— Я сделал с них снимки, сэр.
— Эти фотографии сейчас у вас?
— Вот они, сэр.
Свидетель выложил фотографии с отпечатками шин.
— А теперь, господа, прошу обратить внимание на этот снимок. Что вы можете сказать о нем, Неффс?
— На нем видно, что автомобиль был здесь после дождя. То есть следы были оставлены в момент совершения преступления. Потом грязь запеклась на солнце.
— А так как на этом месте машина делала поворот, то остались следы всех четырех колес?
— Да, сэр.
— Вы знаете, когда последний раз был дождь?
— Да, сэр. Вечером восьмого и утром девятого.
— То есть в понедельник под ночь и во вторник рано утром?
— Да, сэр. Во вторник часа в четыре утра.
— А какое было состояние почвы, когда вы в сопровождении миссис Фэррел и обвиняемого были на месте убийства?
— Тогда земля была вся сухая.
— Были ли еще какие-нибудь следы машин вокруг дома, кроме тех, что изображены на этом снимке?
— Да, сэр. Были и другие. Но эти сохранились лучше всего.
— Значит, эти следы сохранились лучше всего потому, что были оставлены после дождя?
— Да, сэр. Я бы сказал, в течение двадцати четырех часов после окончания дождя.
— И потому они четко сохранили рисунок протекторов всех четырех колес?
— Да, сэр.
— Скажите, у вас была возможность осмотреть автомобиль обвиняемого?
— Да, сэр. Я осмотрел его.
— Когда?
— Двенадцатого числа, во второй половине дня.
— И что вы обнаружили?
— Я заготовил пластичную массу, с помощью которой снимают отпечатки протектора. По этой массе я проехал на его машине, выполнив поворот. После этого я сделал снимок оставленных следов.
— И что же вы обнаружили? Я полагаю, что в этом вопросе вы можете считаться экспертом?
— Следы абсолютно идентичные. В этом сомнений быть не может.
— Снимки у вас есть?
— Да, сэр.
Все углубились в рассмотрение снимков. Было видно, что на судью Китли идентичность отпечатков произвела большое впечатление.
— Теперь вы можете задавать вопросы свидетелю, — обратился Бергер к Мейсону.
Мейсон указал на вырезанный кусок стекла.
— Вы собственноручно вырезали его?
— Да, сэр.
— И теперь он в том же состоянии, что и раньше, когда был частью оконного стекла?
— Да, сэр. За исключением того, что я его вырезал. На нем по краям остались следы стеклореза.
— Это я понимаю. Я говорю лишь об отверстии и расходящихся от него трещинах.
— Да, сэр.
— Эти трещины идут всего на два-три дюйма. Так это обычно и бывает?
— Да, сэр.
— Вы можете сказать, какая сторона стекла была наружной, а какая обращенная к спальне?
Свидетель улыбнулся и мотнул головой.
— Нет, сэр, не могу.
— Вам не показалось, что это стоило отметить, когда вы вырезали стекло?
— Нет, сэр. Ведь обе стороны одинаковы.
— Но одна из них наружная, а другая внутренняя.
— Вряд ли Суду необходимо это знать, — вмешался Гамильтон Бергер. — Какая разница между двумя сторонами стекла? Никакой!
— Ну, а что сталось с оставшейся частью стекла? — спросил Мейсон.
— Его забрали в лабораторию для экспериментов, — ответил Бергер.
— Каких экспериментов?
— Сквозь него стреляли пулей тридцать восьмого калибра, — пояснил Бергер. — Измеряли диаметр отверстия. И, мне кажется, свидетелю известно об этом.
— Это верно? — спросил Мейсон свидетеля.
— Да, сэр.
— Кстати, — торжествующе сообщил Бергер, — размеры отверстий, полученные во время опыта, в точности совпали с размерами отверстия, оставленного пулей, поразившей Фэррела.
— И вы что, собираетесь и их представить как вещественное доказательство? — спросил Мейсон.
— Я не вижу причин для этого, — заявил Бергер. — После проведения испытаний стекло разбито. Но остались фотографии и осколки стекла. Мне кажется, свидетель может пояснить это.
— Да, сэр, — начал Неффс. — Стекло мы не стали сохранять. Отверстия оказались слишком близко к краю стекла. Когда попытались вырезать кусок стекла, оно треснуло и раскололось.
— Все. У меня больше нет вопросов, — сказал Мейсон.
Бергер, несколько удивленный непродолжительностью перекрестного допроса, вызвал следующего свидетеля — специалиста по дактилоскопии.
Свидетель показал, что он обнаружил в доме обвиняемого отпечатки пальцев Лоррейн Фэррел, Джона Рэйса Эдисона и, кроме того, отпечатки пальцев двух неизвестных лиц. По его мнению — женщин.
Следующим свидетелем обвинения был Фрэнк Парма — еще один помощник шерифа.
— Вы прибыли в загородный дом Фэррела утром двенадцатого? — спросил Бергер.
— Да, сэр.
— В какое время?
— Примерно в час.
— Вы вели специальное расследование?
— Да, сэр.
— И что вы обнаружили?
— «Смит и Вессон» тридцать восьмого калибра, номер шестьсот сорок восемь ноль пять.
— Где вы нашли его?
— Если можно, я покажу на карте. Вот здесь. Примерно в восьмидесяти пяти футах от дома. Прямо напротив окна комнаты, где нашли труп. Револьвер лежал под камнем в русле высохшего ручья.
— У вас сохранились фотографии этого места?
— Да, сэр. У меня также есть снимок булыжника, о который ударился револьвер, когда его, видимо, выбросили из…
— Не следует утверждать, что «его, видимо, выбросили», говорите, что вы точно установили, — сказал Бергер.
— Да, сэр. На револьвере остались отметины от удара о булыжник, что находился примерно в двух футах от него. На камне остались следы краски и волокна дерева. У револьвера была деревянная ручка. Кусочек этой деревянной рукоятки откололся при ударе.
— На револьвере нашли какие-нибудь отпечатки пальцев?
— Никаких, сэр.
— Совсем никаких?
— Нет, сэр. Оружие было тщательно протерто.
Гамильтон Бергер открыл небольшой саквояж и извлек из него револьвер.
— Этот револьвер?
— Он самый, сэр, — узнал оружие свидетель.
— Вы не установили личность владельца оружия?
— Да, сэр. Установлено, что примерно семь месяцев назад его приобрел Джон Рэйс Эдисон.
— Вы предъявили оружие обвиняемому?
— Да, сэр.
— И что он сказал?
— Обвиняемый опознал револьвер и заявил, что он дал этот револьвер Эдгару Фэррелу, когда тот собирался в отпуск на рыбалку.
— Что вы можете сказать о патронах?
— Их не было. Барабан был пуст.
— В каком состоянии был ствол?
— В стволе остались следы пороха.
— Перекрестный допрос, пожалуйста, — обратился Бергер к Мейсону.
— У меня нет вопросов, — ответил адвокат.
— Пригласите доктора Паркера К. Лоретто, — сказал Бергер.
Доктор Лоретто, занявший свидетельское место, назвался врачом-патологоанатомом, и заявил, что по просьбе полиции он произвел вскрытие трупа Эдгара Э. Фэррела.
— Что было причиной смерти? — спросил Бергер.
— Пулевое ранение. Пуля вошла в левую часть черепной коробки, немного позади уха, и застряла в лобной кости.
— Значит, пуля проникла в мозг?
— Да. Она вызвала сильнейшее повреждение тканей мозга и внутреннее кровотечение в черепной коробке.
— И рана была причиной смерти?
— Да, сэр.
— Сколько, по-вашему, может прожить человек, получивший такую рану?
— Ничтожно мало. Потеря создания и смерть наступают практически в течение нескольких секунд.
— Получив такую рану, человек уже не может двигаться?
— Нет, не может. Правда, падая, человек меняет положение тела. Но эти движения не обязательны.
— Вы нашли пулю?
— Да, сэр, нашел.
— В каком состоянии она была?
— Сплюснута на конце, но в основном не повреждена.
— То есть?
— Я хочу сказать, что она в основном сохранила свою цилиндрическую форму и отметины, которые остаются на пуле после выстрела, даже если пуля никуда не попала.
— Вы как-нибудь пометили найденную пулю?
— Да, сэр.
— Как?
— Я выцарапал на ней свои инициалы.
— Я покажу вам пулю и прошу вас ответить, та ли это пуля, о которой вы говорили.
Бергер театральным жестом открыл небольшой запечатанный конверт и вытряхнул на ладонь кусочек свинца.
Доктор Лоретто поднес пулю к глазам, внимательно разглядывая ее.
— Да, это та самая пуля, — сказал он.
— Что вы с ней сделали, когда нашли ее?
— Я передал пулю Джорджу Малдену из отдела баллистики при шерифе.
— У меня все. У защиты есть вопросы? — повернулся Бергер в сторону адвоката.
— Никаких вопросов, — ответил Мейсон.
— Попросите Джорджа Малдена, — сказал Бергер.
Джордж Малден был невысоким коренастым мужчиной лет пятидесяти, выглядел солидно, говорил сухим хрипловатым голосом. Твердым шагом он прошел на свидетельское место, принес присягу и взглянул на Гамильтона Бергера.
— Ваше основное занятие?
— Я помощник шерифа, сэр.
— Давно вы на этом посту?
— Двадцать три года, сэр.
— За это время вы специализировались в какой-либо отрасли криминалистики?
— Да, сэр. В баллистике и в дактилоскопии.
— Насколько вы изучили баллистику?
— Я прочел большую часть стандартных учебников. Посещал лекции в школе полиции. Четырнадцать лет практической работы.
— Я прошу вас осмотреть пулю, которую доктор Лоретто только что идентифицировал, как вызвавшую сметь Эдгара Фэррела. Вы до этого видели ее?
— Да, сэр.
— Что это за пуля?
— Свинцовая пуля тридцать восьмого калибра, производство компании «Петерс». Выстрел сделан из револьвера тридцать восьмого калибра.
— Я прошу вас обратить внимание на отметины на пуле и ответить, что они означают.
— Это следы нарезки ствола, из которого была выпущена пуля.
— Есть ли возможность установить по ним, из какого оружия был произведен выстрел?
— Да, сэр.
— Пожалуйста, поясните это Суду.
Малден повернулся к судье:
— Каждый ствол имеет некоторые особенности нарезки. Например, число каналов, их формы и размеры. Кроме того, каждый ствол имеет некоторые отличия в отливке металла, которые тоже оставляют свой след на пуле. Эти отметины на пуле столь же индивидуальны, как отпечатки пальцев.
— Вы пытались установить оружие, из которого была выпущена пуля?
— Да, сэр. Я взял «Смит и Вессон», который был представлен как вещественное доказательство, зарядил его пулями «Петерс», полностью идентичными роковой пуле по весу и размерам, и несколько раз выстрелил в тюки с ватой. Затем я нашел пули в тюках и оглядел их под специальным микроскопом. Он состоит из двух отдельных микроскопов, так чтобы объект можно было поместить под любой из них, а затем сравнить получающиеся картины. Естественно, если картины совпадают, то получается одно изображение. Я поместил под микроскоп обе пули. Царапины, микронеровности, следы нарезки — все совпало. Вот фотографии обеих пуль, на них почти невозможно найти отличия.
— У вас есть вопросы? — спросил Бергер Мейсона.
— Да. Вы сказали, мистер Малден, что вы эксперт по дактилоскопии?
— Да, сэр.
— Вы занимались отпечатками пальцев и в следствии по данному делу?
— Да, сэр.
— Вы обнаружили отпечатки пальцев подсудимого?
— Да, сэр.
— И вдовы покойного Лоррейн Фэррел?
— Да, сэр.
— Что-нибудь еще?
— Да, сэр.
— Самого покойного?
— Да, сэр.
— Кроне того, вы обнаружили отпечатки, которые вы приняли за женские. Не так ли?
— Да, сэр, Я думаю, что они принадлежат двум разным женщинам.
— Полагаю, вы приняли меры к тому, чтобы установить, кто же оставил эти отпечатки?
— Да, следовало во всяком случае убедиться, что они не принадлежат полицейским.
— Где теперь эти отпечатки?
— Ваша Честь! Я протестую, — вмешался Бергер. — Если защите так угодно, пусть она наймет частного детектива, чтобы проверить отпечатки.
— Но если эти отпечатки нельзя предъявить для освидетельствования, то этот детектив впустую потратит время, — сказал Мейсон.
— Полиция не может представить защите эти отпечатки, — раздраженно сказал Бергер.
— Почему?
— Потому что вы с их помощью сразу же начнете запутывать дело, пытаясь выгородить клиента.
— Но если полиция располагает такими вещественными доказательствами, то и защита должна располагать ими.
— Вам не даны те полномочия, которыми обладает полиция.
— Вы квалифицировали этого свидетеля как специалиста по отпечаткам пальцев. Я хочу выяснить, насколько полно он провел расследование с целью проверить его компетентность.
— Вы вовсе не хотите проверить его компетентность. Вы добиваетесь совсем иного!
— Пусть так, но я действую в рамках закона.
— Ваша Честь, я протестую. Так нельзя допрашивать свидетеля.
— Суд считает, — заявил судья Китли, — что свидетель дал показания, связанные с баллистикой. Он упомянул о тон, что он специалист по дактилоскопии, но это не имеет отношения к делу. Точно так же, как и мера его компетентности в данной области.
— Я подчиняюсь решению Суда, — сказал Мейсон. — У меня нет больше вопросов к свидетелю.
— Ваш следующий свидетель, — обратился судья к Бергеру.
Бергер взглянул на часы.
— Подходит время перерыва, Ваша Честь.
— Но у нас еще осталось пятнадцать минут, — заявил судья Китли.
— Что же, — ответил Бергер, — вызовите Эрика Хэнсела.
Место свидетеля занял Эрик Хэнсел.
— Вы знакомы с обвиняемым Джоном Эдисоном? — спросил Бергер.
— Да, сэр.
— Вы разговаривали с ним одиннадцатого числа?
— Да, сэр.
— О чем вы говорили?
Хэнсел замялся.
— Отвечайте, — настаивал Бергер, — что это был за разговор?
— Время, место, присутствующие при этом? — сказал Мейсон.
— Где происходил разговор? — спросил Бергер.
— В его кабинете, в универмаге.
— Кто при этом присутствовал?
— Только я и Эдисон.
— Что произошло?
— Я хотел получить кое-какую информацию для передачи другу, который ведет колонку в газете. Я спросил мистера Эдисона о том, как он подобрал во вторник вечером некую девушку и обеспечил ей комнату в отеле. Эдисон посоветовал мне обратиться к его адвокату.
— Он назвал имя адвоката?
— Да, сэр. Имя Перри Мейсона.
— И вы встретились с мистером Мейсоном?
— Да, сэр.
— Когда?
— В тот же день.
— Где?
— В его кабинете.
— И что вам сказал тогда мистер Мейсон?
— Мистер Мейсон заявил мне, что его клиент не желает огласки и дал мне чек на две тысячи долларов, подписанный мистером Эдисоном.
— Вы хотите сказать, что мистер Эдисон дал вам две тысячи долларов за то, чтобы вы умолчали, что он был на некоем участке шоссе во вторник вечером?
— Да, сэр.
Гамильтон Бергер расплылся в самодовольной улыбке и с сарказмом в голосе обратился к Мейсону:
— Задавайте ваши вопросы, если они у вас есть.
Мейсон, будто не замечая иронии Бергера, спросил свидетеля:
— Другими словами, вы пришли к мистеру Эдисону, чтобы шантажировать его, мистер Хэнсел?
— Да, — твердо ответил свидетель. — Если ваш клиент не хотел бы кое-что утаить, он бы не дал двух тысяч за молчание.
— Что он хотел утаить?
— Это вы знаете.
— Я не знаю. Я спрашиваю вас.
— Утаить то, что он прихватил с собой блондиночку и нежно заботился о ней, и то, что он был на том месте во время убийства.
— И за какой же из этих фактов он выложил деньги?
— Наверное, за оба.
— Вы так полагали?
— Да.
— Значит, вы знали об убийстве, когда начинали шантажировать его?
Хэнсел растерялся, не зная как быть.
— Вы знали? — настаивал Мейсон.
— Нет.
— Почему же вы сказали, что полагаете, что он заплатил вам за то, чтобы утаить факт своего нахождения на шоссе в тот вечер, когда произошло убийство?
— Так я думаю теперь.
— Но тогда вы так не думали?
— Нет.
— В то время вы ничего не знали об убийстве?
— Конечно же нет.
— Вы пытались шантажировать его только потому, что он подружился с молодой женщиной?
— Он организовал ей комнату в хорошем отеле.
— Вы договорились со службой окружного прокурора, что вам будет гарантирована безопасность от обвинения в шантаже, если вы выступите свидетелем по этому делу?
— Я не заключал никаких договоров.
— Но вы так поняли ситуацию?
— Ну, я…
— Он понял именно так, — заявил Гамильтон Бергер. — Вымогательство — это относительно небольшое правонарушение по сравнению с убийством.
— Прекрасно, — ответил Мейсон, — но остается тот факт, что ему обещали снять обвинение.
— Да, — рявкнул разозленный Бергер.
Мейсон повернулся к Хэнселу.
— Почему вы не сказали об этом?
— Вы спрашивали о договоре. Никаких договоров не было. Было просто соглашение, но не договор.
— Очень тонкое рассуждение, мистер Хэнсел. Договоров вы не заключали, но зато заключили соглашение с окружным прокурором.
Хэнсел молчал.
— Вы никогда не привлекались к судебной ответственности? — спросил Мейсон.
— Привлекался.
— За что?
— За шантаж.
— Сколько раз?
— Четыре.
— У вас есть помощница, женщина, с которой вы работаете. Не так ли?
— Протестую против такого некорректного, непозволительного ведения допроса, — заявил Гамильтон Бергер. — Задавая подобные вопросы, не относящиеся к делу, защита затемняет суть и ставят под угрозу репутацию свидетеля.
— Вы согласны с этим, мистер Мейсон? — спросил судья Китли.
Мейсон почтительно поклонился.
— Целью моих вопросов был не подрыв репутации свидетеля, Ваша Честь, но выяснение личности его помощницы. Возможно, именно ее отпечатки пальцев найдены в доме, где совершено убийство, отпечатки, принадлежащие женщине, личность которой не установлена.
В зале зашумели. Судья Китли постучал молотком, призывая к порядку.
— Я не думаю, что вопрос следует ставить именно так, — наконец заявил судья Китли. — Такая форма постановки вопроса может лишь дискредитировать свидетеля. Время слушания дела подошло к концу. Продолжение слушания состоится завтра в десять часов утра.
16
Судья Китли покинул зал. Вслед за ним ушел и Гамильтон Бергер, которому пришлось отбиваться от наседавших журналистов.
Мейсон, улыбаясь, стоял в окружении репортеров, готовый отвечать на вопросы.
— Господа, я не могу полностью выкладывать свои карты. Но факты говорят сами за себя. Вы видели, как выступило обвинение. Все базируется на показаниях отъявленного шантажиста. Есть отпечатки двух каких-то таинственных женщин. Кто они? Установило ли обвинение их личности? Нет. Насколько обвинение стремится установить их? Судите сами, господа.
В этот момент сквозь толпу журналистов к Мейсону пробился Пол Дрейк и зашипел ему прямо в ухо:
— Важная новость!
— Что такое?
— Мы нашли ее.
— Кого? Партнершу Хэнсела?
— Нет. Лауру Мэй Дейл. Мать Вероники.
— Наконец-то! — не скрывая радости, воскликнул Мейсон.
— Мои парни нашли ее в ресторане, в городке в Индиане. Они посадили ее я самолет, сказали, что от этого зависит судьба ее дочери. Теперь она здесь. Я не мог сообщить тебе во время заседания.
— Мистер Эдисон, — возвысил голос Мейсон. — Подождите минутку! Бейлиф, прошу вас, задержите мистера Эдисона.
Охранник, сопровождающий Эдисона, остановился. Мейсон подошел к нему и, взяв его за руку, зашептал:
— Хорошие новости, мистер Эдисон, наконец-то у нас кое-что есть!
— Что есть? — не понял Эдисон.
— Сейчас я не ногу вам все объяснить, но теперь вы можете чувствовать себя спокойнее.
Мейсон вернулся к Дрейку.
— Отлично, Пол, пойдем отсюда. Теперь мне нужна Делла Стрит и ее блокнот, я хочу, чтобы показания этой женщины были застенографированы. А ее отпечатки следует сравнить с теми отпечатками, которые полиция нашла в загородном доме. Где она сейчас?
— В отеле.
— Она никуда не денется оттуда?
— Нет. Там дежурят два моих оперативника. Кроме того, мы обещали, что доставим к ней Веронику.
Мейсон усмехнулся.
— Мы можем лишь попытаться доставить к ней Веронику. Мы свяжемся с Гамильтоном Бергером и заявим ему, что мать Вероники просит дать ей возможность увидеть дочь.
— Но он же лопнет от злости. А потом скажет, что свидание может состояться только в прокуратуре.
— До этого он додумается после. А сперва только разозлится. Где, ты говоришь, она остановилась?
— Там же, где и дочь, в отеле «Роквей». Тут психология.
— Это ни к чему. Она достаточно умна и во всем разбирается. Если она никак не причастна к шантажу, значит, я ничего не понимаю в людях. Поехали.
Делла Стрит, Пол Дрейк и Перри Мейсон подошли к номеру шестьсот двенадцать и постучали в дверь.
— Что нужно? — раздался за дверью грубый мужской голос. Дверь чуть-чуть приоткрылась. Тот же голос, но другим тоном произнес: — О, это вы, босс. Входите, пожалуйста.
Дрейк в сопровождении Деллы Стрит и Перри Мейсона вошел в комнату, в которой находились два дюжих молодчика, способных постоять за себя.
— Где она? — спросил Мейсон.
— В соседней комнате. Но она пока даже не зарегистрировалась в отеле. Этот номер еще не снят. Мы сейчас как раз думаем, как с этим быть.
— А вы уверены, что она там? — спросил Дрейк. — Вы уверены, что она не воспользовалась другим выходом?
— Что вы, босс. Дверь заперта, а ключ у нас. Она на месте. Вы хотите поговорить с ней?
— Да, — кивнул Дрейк.
— Сейчас приведем.
— Подождите, — вмешался Мейсон, — лучше, если вы просто скажете, что ее хотят видеть.
— Хорошо.
— Миссис Дейл, к вам пришли, — постучал в дверь оперативник. — Не беспокойтесь, вам не хотят ничего дурного.
Мейсон, ожидавший увидеть женщину, заходившую к нему в контору, был крайне удивлен, когда вышла худая, истомленная работой женщина, лет сорока, державшаяся робко и неуверенно.
— Вы пришли сказать мне о моей дочери? — спросила она.
Мейсон выступил вперед и представился:
— Меня зовут Перри Мейсон, я адвокат. Это Пол Дрейк — частный детектив. Мы хотим попытаться вернуть вам дочь. Так случилось, что ее привлекли в качестве свидетеля по делу об убийстве. Я сейчас свяжусь с людьми, которые задержали ее, и попрошу привести ее сюда.
— Я думал, что вы уже знакомы, ведь вы же были в конторе мистера Мейсона, — сказал Дрейк, не разобравшись.
— Что вы! — покачала головой женщина. — Я ведь только что приехала в этот город. Я так хочу увидеть Веронику. Я не видела ее больше года. Последний раз она прислала мне открытку из этого отеля «Роквей». Я приехала…
— Вы не видели ее больше года? — переспросил Мейсон.
— Да.
— А где вы живете?
— В маленьком городке в Индиане, вряд ли вы слышали о нем. У меня там маленький ресторанчик. Всего на десять столов. Но в нем уютно, чисто, неплохая кухня.
— Значит, вы мать Вероники Дейл? — спросил Мейсон.
— Конечно. Почему вы спрашиваете?
— Просто так. Расскажите нам о Веронике.
— Что мне рассказать о ней?
— Ну, например, сколько ей лет?
Мейсон, улыбаясь, стоял в окружении репортеров, готовый отвечать на вопросы.
— Господа, я не могу полностью выкладывать свои карты. Но факты говорят сами за себя. Вы видели, как выступило обвинение. Все базируется на показаниях отъявленного шантажиста. Есть отпечатки двух каких-то таинственных женщин. Кто они? Установило ли обвинение их личности? Нет. Насколько обвинение стремится установить их? Судите сами, господа.
В этот момент сквозь толпу журналистов к Мейсону пробился Пол Дрейк и зашипел ему прямо в ухо:
— Важная новость!
— Что такое?
— Мы нашли ее.
— Кого? Партнершу Хэнсела?
— Нет. Лауру Мэй Дейл. Мать Вероники.
— Наконец-то! — не скрывая радости, воскликнул Мейсон.
— Мои парни нашли ее в ресторане, в городке в Индиане. Они посадили ее я самолет, сказали, что от этого зависит судьба ее дочери. Теперь она здесь. Я не мог сообщить тебе во время заседания.
— Мистер Эдисон, — возвысил голос Мейсон. — Подождите минутку! Бейлиф, прошу вас, задержите мистера Эдисона.
Охранник, сопровождающий Эдисона, остановился. Мейсон подошел к нему и, взяв его за руку, зашептал:
— Хорошие новости, мистер Эдисон, наконец-то у нас кое-что есть!
— Что есть? — не понял Эдисон.
— Сейчас я не ногу вам все объяснить, но теперь вы можете чувствовать себя спокойнее.
Мейсон вернулся к Дрейку.
— Отлично, Пол, пойдем отсюда. Теперь мне нужна Делла Стрит и ее блокнот, я хочу, чтобы показания этой женщины были застенографированы. А ее отпечатки следует сравнить с теми отпечатками, которые полиция нашла в загородном доме. Где она сейчас?
— В отеле.
— Она никуда не денется оттуда?
— Нет. Там дежурят два моих оперативника. Кроме того, мы обещали, что доставим к ней Веронику.
Мейсон усмехнулся.
— Мы можем лишь попытаться доставить к ней Веронику. Мы свяжемся с Гамильтоном Бергером и заявим ему, что мать Вероники просит дать ей возможность увидеть дочь.
— Но он же лопнет от злости. А потом скажет, что свидание может состояться только в прокуратуре.
— До этого он додумается после. А сперва только разозлится. Где, ты говоришь, она остановилась?
— Там же, где и дочь, в отеле «Роквей». Тут психология.
— Это ни к чему. Она достаточно умна и во всем разбирается. Если она никак не причастна к шантажу, значит, я ничего не понимаю в людях. Поехали.
Делла Стрит, Пол Дрейк и Перри Мейсон подошли к номеру шестьсот двенадцать и постучали в дверь.
— Что нужно? — раздался за дверью грубый мужской голос. Дверь чуть-чуть приоткрылась. Тот же голос, но другим тоном произнес: — О, это вы, босс. Входите, пожалуйста.
Дрейк в сопровождении Деллы Стрит и Перри Мейсона вошел в комнату, в которой находились два дюжих молодчика, способных постоять за себя.
— Где она? — спросил Мейсон.
— В соседней комнате. Но она пока даже не зарегистрировалась в отеле. Этот номер еще не снят. Мы сейчас как раз думаем, как с этим быть.
— А вы уверены, что она там? — спросил Дрейк. — Вы уверены, что она не воспользовалась другим выходом?
— Что вы, босс. Дверь заперта, а ключ у нас. Она на месте. Вы хотите поговорить с ней?
— Да, — кивнул Дрейк.
— Сейчас приведем.
— Подождите, — вмешался Мейсон, — лучше, если вы просто скажете, что ее хотят видеть.
— Хорошо.
— Миссис Дейл, к вам пришли, — постучал в дверь оперативник. — Не беспокойтесь, вам не хотят ничего дурного.
Мейсон, ожидавший увидеть женщину, заходившую к нему в контору, был крайне удивлен, когда вышла худая, истомленная работой женщина, лет сорока, державшаяся робко и неуверенно.
— Вы пришли сказать мне о моей дочери? — спросила она.
Мейсон выступил вперед и представился:
— Меня зовут Перри Мейсон, я адвокат. Это Пол Дрейк — частный детектив. Мы хотим попытаться вернуть вам дочь. Так случилось, что ее привлекли в качестве свидетеля по делу об убийстве. Я сейчас свяжусь с людьми, которые задержали ее, и попрошу привести ее сюда.
— Я думал, что вы уже знакомы, ведь вы же были в конторе мистера Мейсона, — сказал Дрейк, не разобравшись.
— Что вы! — покачала головой женщина. — Я ведь только что приехала в этот город. Я так хочу увидеть Веронику. Я не видела ее больше года. Последний раз она прислала мне открытку из этого отеля «Роквей». Я приехала…
— Вы не видели ее больше года? — переспросил Мейсон.
— Да.
— А где вы живете?
— В маленьком городке в Индиане, вряд ли вы слышали о нем. У меня там маленький ресторанчик. Всего на десять столов. Но в нем уютно, чисто, неплохая кухня.
— Значит, вы мать Вероники Дейл? — спросил Мейсон.
— Конечно. Почему вы спрашиваете?
— Просто так. Расскажите нам о Веронике.
— Что мне рассказать о ней?
— Ну, например, сколько ей лет?