Гарднер Эрл Стенли. Дело тайны падчерицы

   — И что будет теперь? — спросил Дрейк.
   — Скорее всего, один из них станет обвинять другого в жульничестве и, возможно, прольется чья-то кровь.
   — Ну, а потом?
   — Потом нам придется играть вслепую. Главное — заставить их перейти к обороне.
   — Хорошо, а что ты скажешь о жертве шантажа? — спросил Дрейк. — Представляешь, что она чувствует после газетных сообщений?
   — Нетрудно догадаться, — усмехнулся Мейсон, — особенно после того, как она узнала, что в банке оказалось три тысячи долларов.
   — Шантажисты ведь позвонят ей, и она скажет им, что положила в банку только полторы тысячи.
   — И именно этим она убедит их в том, — подчеркнул Мейсон, — что кто-то надул их и приказал ей держать рот на замке.
   — Да, представляю ее положение.
   — Вот поэтому, Пол, у нее должна быть постоянная охрана. Только она об этом ничего не должна знать. Пускай за ней постоянно следят двое или даже трое человек. Установи также микрофон в ее автомашине.
   — Думаю, что не нужды напоминать, — сказал Дрейк, — что ты ведешь чрезвычайно опасную игру. Эти парни знают дело.
   Мейсон брезгливо поморщился.
   — Я тоже знаю свое дело, Пол.

Глава 6

   Вскоре после полудня в кабинет Мейсона вошла Делла Стрит и сказала:
   — Тебе опять придется пережить несколько неприятных минут, шеф.
   — В чем дело? — спросил адвокат.
   — Пришла Розена Эндрюс. Она необычайно раздражена, просто рвет и мечет. Глаза прямо горят от ярости.
   — Как ты думаешь, зачем она пришла?
   — Она ничего не говорит, только заявляет, что должна видеть тебя по чрезвычайно важному, сугубо личному делу.
   — Что ж, ничего не поделаешь, Делла. Пусть войдет… Интересно, что это за женщина? Вдруг она выхватит из сумочки пистолет и начнет стрелять?
   Или же подойдет к столу и покажет когти?
   — Она может сделать и то и другое. Она, по-моему, не считается ни с кем, если я правильно сужу о ее характере.
   — Ты редко ошибаешься. Что ж, пусть войдет.
   Делла Стрит приоткрыла дверь, и в кабинет прошла раздраженная двадцатитрехлетняя девушка. Ее голубые глаза излучали гнев.
   — Вы — Перри Мейсон?
   — Да.
   — Я требую, чтобы вы не вмешивались в мои дела! Я еще не знаю, к кому именно обращусь с жалобой на вас, в ассоциацию адвокатов или в полицию…
   Мейсон в удивлении посмотрел на нее.
   — Я вмешиваюсь в ваши дела?
   — Да, и вы это прекрасно знаете.
   — Может быть, вы присядете и все подробно расскажете?
   — Я не собираюсь этого делать. Этой ужасной рекламы в утренних газетах вполне достаточно. Мне известно, что мой отчим звонил вам вчера по срочному делу. Нужно отдать вам должное за этот план.
   — Какой план? — поднял брови Мейсон.
   — Вы прекрасно знаете, что я имею в виду. Выловить банку, подменить письмо и вложить лишние полторы тысячи долларов и… Ради Бога, скажите, что вы собираетесь сделать, мистер Мейсон?
   Адвокат улыбнулся и сказал:
   — Но не сейчас, когда вы в таком настроении, мисс Эндрюс. Разговор произойдет только тогда, когда вы сможете взглянуть на дело совершенно спокойно.
   — Но я желаю знать!
   — Вы сейчас слишком возбуждены и не в состоянии внимательно слушать.
   — Я имею право!
   — Вы еще не объяснили мне, почему.
   — Вы прекрасно знаете, почему. Это письмо было послано мне.
   — Теперь давайте выясним, — спросил Мейсон, — письмо было точно адресовано вам?
   — Вы прекрасно знаете, что да.
   — Откуда я могу это знать?
   — Возможно, от моего отчима, который все время сует нос в мои дела, нашел на моем столе письмо, прочитал его, а затем положил на место.
   — А как вы узнали об этом?
   — Я предусмотрительно пометила место, где лежало письмо. Мне просто хотелось знать, кто суется в мои дела.
   — Должен ли я это понимать как отсутствие особой любви между вами и отчимом? — спросил адвокат.
   — Ничего подобного. Я люблю его. Это внимательный, заботливый и беспокойный человек, который постоянно обо мне печется.
   — Ну и что же мы сделали?
   — Не знаю. Поставили меня в чертовски трудное положение. Я должна была передать шантажистам полторы тысячи долларов. Кто-то увеличил сумму до трех тысяч, кто-то в добавление к моим вложил еще полторы тысячи долларов. Вдобавок появляется некая кинозвезда в бикини. Ее фотография на первых страницах газет, деньги в полиции и… Откровенно говоря, слишком много придется платить.
   — А что, от вас потребовали нового платежа?
   — Нет еще, — ответила Розена, — но я чувствую, что это произойдет.
   — Может быть, вы объясните мне, почему вы так уязвимы?
   — Что вы имеете в виду?
   — Почему шантажист выбрал именно вас?
   — Я полагаю, что мы все уязвимы. В сущности, у каждого есть своя тайна.
   — А что за тайна у вас?
   — Это не ваше дело. Я понимаю, что вы пытаетесь как-то оградить меня, но я здесь именно потому, мистер Мейсон, что не нуждаюсь в вашем покровительстве. Я хочу сама вести свои дела.
   — А мне бы хотелось, — заметил адвокат, — чтобы вы осознали, что, как только вы начнете игру с шантажистами, с вами будет покончено. Вы заплатите один раз, второй, третий, а затем будете платить до тех пор, пока у вас не выкачают все деньги.
   — Никто не сможет обобрать меня до нитки. Просто я выигрываю время, вот и все.
   — Выигрываете время? Для чего?
   — Для того, чтобы повести свою игру. Я сама веду свои дела и не нуждаюсь в вашей помощи.
   — Вы, случайно, не пытаетесь кого-нибудь выгородить? — спросил Мейсон.
   — Это не ваше дело. Я говорю вам с глазу на глаз — держитесь в стороне от этого дела и не мешайте мне.
   — Как вы не понимаете, что шагаете по зыбучим пескам. Вы погружаетесь с каждым шагом все глубже и глубже…
   — Я знаю, что делаю, мистер Мейсон. Я хочу выиграть время. Именно поэтому я заплатила полторы тысячи.
   — Затем они выдвинут новые требования.
   — К этому времени они сломают себе шею.
   — А вы очень решительная женщина.
   — И изобретательная, — с улыбкой добавила она. — Не забывайте этого.
   Мейсон в задумчивости посмотрел на посетительницу.
   — Может быть, вы все-таки скажете мне, что у вас на уме, мисс Эндрюс.
   Я могу дать вам совет, который поможет, если так можно сказать, объединить наши силы.
   Она резко покачала головой.
   — Эта информация, о которой идет речь в письме, вам она известна?
   — Да.
   — Может, расскажете?
   — Конечно же нет. Это мое и только мое личное дело.
   — Вполне возможно, — сказал Мейсон, — что по каким-то причинам вы полагаете, что сможете выиграть несколько дней или недель, а затем изменить ситуацию в лучшую для вас сторону.
   — Может быть.
   — Неужели вы думаете, что с течением времени что-нибудь изменится?
   — Да.
   — Люди, приславшие письмо, звонили вам по телефону?
   — Думаю, это вполне естественно.
   — Они как-нибудь выдали себя?
   — Я не собираюсь обсуждать это… Цель моего визита, мистер Мейсон, убедить вас не вмешиваться. Я не нуждаюсь в услугах адвоката. Я все делаю сама, у меня свои планы, я сама веду свои дела и не потерплю вмешательства. Поэтому прошу вас держаться в стороне от моих дел. Таково мое официальное заявление.
   Произнеся эти слова, она резко повернулась и вышла из кабинета.
   Мейсон повернулся к Делле Стрит:
   — Попытайся дозвониться до Бэнкрофта.
   Несколько минут спустя секретарша сказала:
   — Он на линии.
   — Алло, Бэнкрофт, — произнес Мейсон. — У меня только что была ваша падчерица. Она прямо-таки горела от ярости.
   — Интересно, откуда она узнала о вас?
   — Очевидно, ей стало известно, что вы звонили мне вчера утром и назначили срочную встречу. Она также уверена, что вы прочитали полученное ею письмо, пока ее не было дома. Вы положили его не на то место, и она это заметила.
   — Что же хочет Розена? — спросил Бэнкрофт.
   — Она заявила мне, что ей не нужен адвокат, что она сама в состоянии позаботиться о себе, что у нее свои планы, и она не хочет, чтобы я вмешивался.
   — Меня не волнует, что она сказала, — ответил Бэнкрофт. — Делайте свое дело. Она молода, энергична и самоуверенна. Слишком самоуверенна. Она полагает, что может справиться с профессиональными шантажистами. Но как она ошибается!
   — Может быть, — заметил Мейсон, — поскольку она знает, что вы видели письмо и беспокоится о вас не меньше, чем вы о ней, вам следует откровенно поговорить с вашей падчерицей? Вы можете с ней спокойно все обсудить.
   — Нет, она должна первой прийти ко мне, первой сломать стену недоверия между нами. А до тех пор, пока она не доверяет мне, я не буду вмешиваться. Тем более, что письмо послано ей.
   — Учитывая ее требования о невмешательстве в ее дела, я чувствую себя несколько связанным.
   — Что вы имеете в виду?
   — Я не могу выступать от ее имени.
   — А вам не следует этого делать, — заметил Бэнкрофт. — Вы представляете меня. Я не хочу, чтобы в обществе стали известны кое-какие факты. Я должен этого добиться. Я имею полное право нанять вас как своего адвоката. Тем более, вы так опытны, что заставили шантажистов отступить.
   Делайте свое дело… Кстати, вам нужны еще деньги?
   — Пока нет.
   — Как только понадобятся, сразу же звоните. Но мне не хотелось бы, чтобы Розена оказалась в опасности.
   — Хорошо. Мы сделаем все возможное.
   — Допустим, шантажисты думают, что она обманула их?
   — Вряд ли. Они скорее полагают, что кто-то из их же банды решил получить лишние полторы тысячи. Такова будет их первая реакция, ведь ваша падчерица делала все так, как они требовали. Далее, они уверены, что по ошибке выловили не ту банку, а шумиха в газетах заставит их изрядно понервничать.
   — Тем не менее меня беспокоит безопасность Розены.
   — У нее постоянная вооруженная охрана.
   — И она знает об этом?
   — Нет еще.
   — А может узнать?
   — Конечно.
   — Тогда она может причинить вам массу беспокойства.
   — К этому времени, — сказал ему Мейсон, — почти наверняка на первом плане будут другие события.
   — Хорошо. Вам виднее, — сказал Бэнкрофт. — Однако мне хотелось бы, чтобы вы знали, что Розена очень решительна и вооружена.
   — Что?
   — Она вооружена. По крайней мере, я так думаю. Либо Розена, либо Филлис, моя жена, в общем, кто-то из них взял мой револьвер тридцать восьмого калибра, который лежал в ящике туалетного столика.
   — Вы в этом уверены?
   — Всего несколько минут назад я решил, что неплохо иметь револьвер под рукой и заглянул в ящик. Оружия там не оказалось. Либо Розена, либо Филлис взяли револьвер.
   — Когда вы видели его? — спросил Мейсон.
   — Он все время лежал в ящике.
   — Меня интересует, когда вы видели его в последний раз?
   — Точно не знаю, примерно неделю назад.
   — Где сейчас ваша жена?
   — Все еще в городе. Делает приготовления к благотворительному балу.
   — Лучше было бы, если бы вы с ней приехали сюда. Небольшой семейный разговор при таких обстоятельствах был бы не лишним.
   — Я-то не против, — ответил Бэнкрофт. — Но в данном случае инициатива в их руках.
   — Лучше бы вы сделали так, как я сказал, пока Розена не проявила своей собственной инициативы и не воспользовалась вашим револьвером.
   — О, Боже! Я не подумал об этом! — воскликнул Бэнкрофт.
   — Что ж, подумайте, — сказал Мейсон и повесил трубку.

Глава 7

   В три часа дня Делла Стрит сказала:
   — Похоже, тебя сегодня весь день будут беспокоить разъяренные и встревоженные женщины.
   — Кто же на этот раз? — поинтересовался Мейсон.
   — Наша кинозвезда — Ева Эймори. Она явно расстроена. Похоже, что она даже плакала.
   — О, черт! Пусть войдет.
   — Через несколько минут у тебя встреча с…
   — Ничего, это подождет. Девушка, возможно, в очень серьезном и затруднительном положении. Кстати, узнай у Пола, приставил ли он к ней телохранителя и, если нет, пусть сделает это. Мы должны знать каждый ее шаг. И, если можешь, в нескольких словах изложи мне свое мнение о ней.
   — Она необычайно красива, — сказала Делла. — Обычно при встрече с такими женщинами мужчины невольно останавливаются.
   — Так. Что еще?
   — Не хочется злословить, — продолжала она, — но при внимательном взгляде в поведении таких женщин чувствуется какая-то неестественность.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Видишь ли, у них нет индивидуальности. Все их манеры какие-то искусственные, как бы отрепетированные. Если они улыбаются, то улыбка у них несколько растянутая, как будто отработанная перед зеркалом. Все их движения какие-то неестественные, как будто это не люди, а манекены.
   — Что ж, посмотрим.
   — Едва ли ты, как мужчина, заметишь все это. Она слишком красива, а к таким заключениям, как мои, могут прийти только люди, совершенно равнодушные к внешней красоте.
   — Пусть войдет. Посмотрим, что у нее на уме. Да, обязательно позвони Полу Дрейку и попроси его приставить к ней телохранителя. В целях ее безопасности необходимо, чтобы у нее была постоянная охрана. А теперь, Делла, пусть она войдет, и посмотрим, сможет ли она поразить меня своей красотой.
   Вскоре Делла Стрит вернулась в сопровождении Евы Эймори.
   — А-а, — произнес с улыбкой Мейсон, — ваши фотографии я видел в газетах.
   Девушка улыбнулась, протянула руку адвокату и сказала:
   — Именно поэтому я и хотела вас видеть.
   — Почему именно меня?
   — Человек, с которым я работала — Пол Дрейк. Он — частный детектив. Я узнала, что он помогает вам в одном деле. Мне также известно, что именно вам он звонил, когда мы выловили банку с деньгами.
   — Откуда вы это узнали? — в удивлении спросил адвокат.
   — Я отнюдь не слепа, и, кроме того, мистер Мейсон, вы очень известны.
   Ваши фотографии часто появляются в газетах. — Она улыбнулась:
   — Гораздо чаще, чем мои.
   — Продолжайте.
   — Меня разыскал некий очень учтивый, но безжалостный мужчина и поставил в затруднительное положение.
   — Каким образом?
   — Дело в том, что ему известно кое-что обо мне.
   — Точнее, о вашем прошлом?
   Она посмотрела адвокату прямо в глаза и заметила:
   — У каждой известной и красивой голливудской актрисы, стремящейся обеспечить свое будущее, вполне возможны свои тайны в прошлом… и настоящем.
   — А как выглядит этот мужчина?
   — Это человек примерно пятидесяти лет. У него серые пронизывающие глаза и односторонний склад ума.
   — Что вы имеете в виду? — спросил Мейсон. — Может быть, он хочет…
   — Как раз нет, мистер Мейсон, — быстро прервала она. — Он совершенно равнодушен к женщинам.
   — Чего же он хочет?
   — Денег.
   — Сколько?
   — Те три тысячи долларов, которые я нашла.
   — Вы же отдали эти деньги в полицию. Разве он не читал газет?
   — Читал. Ему все известно.
   — Как же он собирается получить эти деньги?
   — Он требует, чтобы я сделала заявление полиции о том, что вся эта комедия была разыграна ради рекламы, что некий мой друг дал мне три тысячи долларов, напечатал письмо мнимых шантажистов и посоветовал мне заявить, что во время катания на водных лыжах я нашла банку с деньгами, что, возможно, это шантажируют кого-нибудь из богачей, проживающих у озера.
   Этот мужчина потребовал, чтобы в полиции я разыграла раскаяние и призналась, что все это было проделано ради моей личной рекламы, что это была приманка для газет. Затем он сказал, что через некоторое время полиция возвратит мне эти деньги, и я их вручу ему.
   — А если вы откажетесь? — перебил ее Мейсон.
   — Конечно, он сказал, что будет в этом случае. Именно это меня и тревожит, так как я не хотела бы, чтобы кое-что появилось в прессе.
   Адвокат внимательно посмотрел на посетительницу.
   — Вы полагаете, что из-за карьеры у вас не может быть прошлого? — спросил он.
   — Я беспокоюсь не о себе. Это касается человека с двумя детьми.
   — Мужчина, шантажирующий вас, назвал свое имя?
   Она отрицательно покачала головой.
   — Он сказал, что я должна называть его мистером Иксом.
   — Как вы должны поддерживать с ним связь?
   — Мне не нужно этого делать. Он сказал, что сам меня разыщет.
   — Это, очевидно, очень тревожит вас?
   — Разумеется.
   — Если вы сделаете все, что он от вас требует, вас возненавидят многие журналисты.
   — Я знаю.
   — Тем самым вы погубите карьеру, которая перед вами открывается.
   — Не стоит мне этого напоминать, мистер Мейсон. Я и так все понимаю.
   — И тем не менее считаете, что это необходимо сделать?
   — Я не могу не думать о моем знакомом и его детях.
   — Ваш знакомый, видимо, имеет влияние в обществе?
   — Да.
   — И что знает шантажист о нем?
   — Он мне ничего не сказал.
   — Почему?
   — Потому что он прекрасно понимает, что в противном случае ему могут наступить на хвост. Вот почему я не знаю, что именно известно мистеру Иксу. Меня с моим знакомым пару раз видели в обществе и…
   После некоторого размышления Мейсон спросил:
   — Когда вы должны снова встретиться с мистером Иксом?
   — Сегодня вечером.
   — Хорошо. При встрече с ним скажите, что у него прекрасный план, из которого, однако, ничего не выйдет, так как в противном случае ваш адвокат заявит, что вас шантажируют.
   — А могу я сказать ему, кто мой адвокат?
   — Черт побери! Вы обязаны сделать это. Объявите ему, что ваш адвокат — Перри Мейсон, и что он просил его прийти к нему.
   Она некоторое время сидела задумавшись, затем резко подала Мейсону свою руку.
   — Я так и сделаю.
   — Я не люблю шантажистов, — продолжал адвокат. — Это вампиры, пьющие человеческую кровь и паразитирующие на людских слабостях и их тайнах.
   Скажите мистеру Иксу, если он хочет обсудить данное дело, пусть явится ко мне лично.
   — Вряд ли он сделает это, — в задумчивости произнесла Ева Эймори. — Как только я упомяну ваше имя и скажу, что вы собираетесь сделать заявление о том, что меня шантажируют, он пойдет на попятный и начнет искать, куда бы скрыться. — Она несколько натянуто улыбнулась. — Все так прекрасно закончилось, мистер Мейсон. Благодарю вас.
   Когда она покинула кабинет, адвокат кивнул головой секретарше, и та быстро дозвонилась до Пола Дрейка.
   — Кто-нибудь приставлен к Еве Эймори? — спросил Мейсон детектива.
   — Да. Уже более получаса. Он шел за ней, когда она подошла к нашему зданию. Я думал, что она пришла ко мне. Вместо этого она, видимо, решила повидать тебя.
   — У нее вымогает деньги некий тип лет пятидесяти.
   — Мне об этом пока ничего не известно.
   — Внимательно следи за ней и, если твои люди увидят его, пусть не теряют из виду. Я думаю, что он появится сегодня вечером.
   — Что это за человек? — спросил Дрейк.
   — Называет себя мистером Иксом. Если не ошибаюсь, именно он — шантажист. Ему примерно пятьдесят лет, серые пронизывающие глаза и…
   — Как раз он и ловил рыбу на озере, — заметил Дрейк. — У нас есть описание его внешности.
   — Прекрасно. Итак, мы вышли непосредственно на шантажистов и, как только мы узнаем, кто они, мы перехватим инициативу и подбросим им пищу для размышлений. Продолжай работу, Пол.

Глава 8

   Вскоре после четырех часов дня зазвонил телефон. Делла подняла трубку. Спокойствие на ее лице сменилось тревогой.
   — В чем дело? — спросил Мейсон.
   Делла прикрыла микрофон, повернулась к нему и сказала:
   — Круг замкнулся. Герти говорит, что пришла миссис Бэнкрофт и настаивает на немедленной встрече с тобой по очень важному делу.
   — Пусть немного подождет. Срочно разыщи Харлоу Бэнкрофта. Позвони к нему на виллу. Если его там нет, звони ему в контору.
   — Пусть она немного подождет, Герти, — произнесла в трубку Делла. — Дай мне город. — Получив связь, Делла набрала номер телефона виллы Бэнкрофтов. — Алло. Говорит секретарша мистера Мейсона. Могу ли я переговорить с мистером Бэнкрофтом? Скажите ему, что это очень важно…
   Да, да, понимаю. Вы, случайно, не знаете, где он может быть? Благодарю вас, попытаюсь дозвониться к нему в контору. Спасибо, не надо, у меня есть номер его телефона. — Она повесила трубку и сказала Мейсону:
   — Его там нет. Слуга полагает, что он в конторе.
   — Тогда звони туда.
   Дозвонившись до конторы Бэнкрофта, Делла вновь повторила, что звонят от мистера Мейсона по очень важному делу. Затем, после некоторой паузы, она произнесла:
   — Благодарю вас. Вы не знаете, где он может быть?.. Ясно. Спасибо.
   Она повесила трубку.
   — На вилле полагают, что он в конторе, а в конторе думают, что он за городом.
   Мейсон тяжело вздохнул.
   — Что ж, пригласи миссис Бэнкрофт. Будем играть вслепую.
   — Что ты собираешься ей сказать?
   — Ничего. Не могу же я ей заявить, что все знаю от ее мужа, который со мной консультировался! Но и лгать я не собираюсь.
   Делла Стрит кивнула головой, вышла в приемную и вернулась в сопровождении миссис Бэнкрофт, во всей походке которой было что-то королевское, гордое. Она была несколько моложе своего мужа — женщины подобного типа всегда выглядят моложе своего возраста. Заметно было, что она тщательно следит за своей фигурой и явно гордится своей внешностью.
   — Здравствуйте, мистер Мейсон, — произнесла миссис Бэнкрофт. — Очень о вас наслышана. Много раз видела ваши фотографии и рада лично с вами встретиться. Насколько я знаю, вы адвокат моего мужа?
   — Ваш муж сказал об этом? — с удивлением спросил Мейсон.
   — Нет.
   — Откуда же вы это узнали?
   — От дочери. Должна заметить, что ни она, ни мой муж не знают о моем визите к вам.
   — Если я буду вести разговор с вами как адвокат вашего мужа, — заявил Мейсон, — то я не имею право утаивать от него содержание нашего разговора.
   Если вы будете настаивать на конфиденциальности визита, то ставите меня в неловкое положение…
   — Перестаньте, — перебила она. — Мне понятно ваше положение. Ну а теперь разрешите мне присесть и кое-что вам рассказать.
   — Вы, может быть, хотите, чтобы я был и вашим адвокатом?
   — Нет, я просто хочу, чтобы вы кое-что знали.
   — Хорошо. Я вас внимательно слушаю.
   — А ваша секретарша?
   — Она умеет хранить молчание.
   — Прекрасно. Начну с самого начала. Моя дочь, Розена, помолвлена с Джетсоном Блэром. Семья Блэров, как вам, наверное, известно, занимает высокое положение в обществе. Их можно назвать аристократами с голубой кровью, но в бизнесе они не проявили себя. Тем не менее они хорошо известны. Мой же муж — бизнесмен.
   — И имеет большое состояние? — уточнил Мейсон.
   — Очень.
   — Продолжайте.
   — Джетсону Блэру двадцать четыре года. У него есть младший брат — Карлетон Расмус Блэр, двадцати двух лет — самый настоящий дикарь. Он постоянно попадал в различные истории, которые, однако, удавалось замять.
   Затем он завербовался в армейскую авиацию. Во время авиаразведки его самолет не вернулся. Сперва семье сообщили, что он пропал без вести.
   Затем, год спустя, на склоне одной из гор нашли останки самолета. В живых не остался никто. Одни погибли в результате катастрофы, другие — из-за тяжелых ранений, погоды и диких животных. Естественно, вслед за этим последовало сообщение о его смерти.
   Мейсон с пониманием кивнул головой.
   — Два года тому назад, — продолжала миссис Бэнкрофт, — был осужден и заключен в тюрьму «Сан-Квентин» некто по имени Ирвин Виктор Фордайс. Он вышел из заключения всего несколько недель назад. Вскоре после этого произошло ограбление станции техобслуживания. Полиция представила потерпевшим фотографии подозреваемых преступников, а также тех, кто недавно вышел на свободу.
   — И одна из жертв указала на Ирвина Фордайса как на одного из бандитов, участвовавших в налете? — Мейсон явно заинтересовался. — Продолжайте.
   — Мне сказали, — произнесла миссис Бэнкрофт тщательно взвешивая свои слова, — что, поскольку есть официальное сообщение о смерти Карлетона Блэра, то отпечатки его пальцев находятся в полицейском архиве. Но мне дали также понять, что Карлетон отнюдь не мертв, а жив, что ему удалось обнаружить съестные припасы в кабине самолета, кое-как прокормиться, выжить, а затем навсегда исчезнуть, поскольку он по горло был сыт армейской жизнью. Он взял себе имя Ирвина Виктора Фордайса и в конце концов вернулся в наш город, попал в неприятную историю и был заключен в «Сан-Квентин». Таким образом, мистер Мейсон, то обстоятельство, что один из Блэров отсидел срок, а сейчас разыскивается полицией в связи с ограблением, может помешать свадьбе.
   — Все это вы узнали от своей дочери? — спросил Мейсон.
   — Нет. От самого шантажиста.
   — Ну и чего он хочет?
   — Чего же он может хотеть? Конечно денег.
   Мейсон прищурился. Он хотел что-то сказать, но сдержался.
   После некоторого молчания миссис Бэнкрофт продолжала:
   — Естественно, это был самый критический период в жизни моей дочери.
   — Другими словами, вы заплатили?
   — Да.
   — Сколько?
   — Тысячу долларов.
   Мейсон застучал пальцами по краю стола.
   — И только, прочитав сообщение в газетах, я поняла, что аналогичное требование было также послано моей дочери. Не удивлюсь, если он послал его и моему мужу.
   — А Блэрам?
   — Не знаю. Мне об этом ничего не известно. Блэры, конечно, не бедны, но, с другой стороны, с них особо ничего не возьмешь.
   — То есть они могут заплатить сравнительно небольшую сумму? — добавил Мейсон.
   — Пожалуй, да.
   — Можете ли вы, — спросил адвокат, — описать мне внешность шантажиста? Это был человек с пронизывающими серыми глазами, примерно пятидесяти лет?