БОЛЬШЕ ПОЛОВИНЫ ДЕДОВСКИХ ДЕНЕГ ЗАРЫТЫ ПОД ОКНОМ БИБЛИОТЕКИ
ГДЕ РОЗОВЫЙ КУСТ ВЬЕТСЯ ПО РЕШЕТКЕ ТЧК МЕСТО ОТМЕЧЕНО
ПАЛОЧКОЙ ВОТКНУТОЙ В ЗЕМЛЮ ТЧК ОНИ НЕ ГЛУБОКО ТЧК НЕ ДАЛЬШЕ
НЕСКОЛЬКИХ ДЮЙМОВ".
Телеграмма была подписана "ДРУГ".
- Вроде телеграмма настоящая, - тихо сказал Глассмен. - Прошла
через телеграф.
- Что же вы нашли? - спросил Бергер.
Оуфли шагнул вперед и тут впервые заметил Мейсона. Он мгновенно
напрягся и спросил:
- А этот человек что тут делает?
- Он здесь по моей просьбе, - сказал Бергер. - Он адвокат Чарльза
Эштона, привратника. У меня к Эштону несколько вопросов, и я хотел бы,
чтобы Мейсон присутствовал. Так вы нашли что-нибудь там, где копали?
- Я нашел палочку, - Оуфли вытащил ее из кармана. - Она была в
земле. Я прокопал суглинок и гравий. Там ничего нет.
- Кто послал телеграмму?
- Вы могли бы это определить.
Бергер тихо сказал Глассмену:
- Том, перепиши номер, съезди на телеграф и попроси найти эту
телеграмму. Разузнай все, что сможете. Достань адрес отправителя.
- Вы что, приехали из-за телеграммы? - спросил Оуфли. - Будь
проклята эта ночь. Не стоило мне вылезать и копать тут, но вы
понимаете, что я почувствовал после такого совета.
- Мы приехали в связи с другим делом, - объяснил Бергер. - Где Сэм
Лекстер?
Оуфли вдруг заволновался:
- Нет его. А зачем он вам? - С минуту Оуфли колебался, затем
спросил: - Вы разговаривали с Эдит де Во?
- Нет, - сказал Бергер, - я не разговаривал.
- Я с ней говорил. - Мейсон внимательно посмотрел на Оуфли.
- Я так и знал, - сказал Оуфли. - Просто удивительно, до чего вы
любите совать нос в чужие дела.
- Хватит, - остановил его Бергер. - Идемте в дом. А что там насчет
бриллиантов, спрятанных в костыле Эштона?
- Вам об этом известно столько же, сколько и мне, - мрачно
огрызнулся Оуфли.
- Сэма нет дома?
- Нет.
- А где он?
- Не знаю. На свидании, наверное.
- Ладно, - сказал Бергер. - Пойдемте.
Они поднялись на крыльцо. Оуфли достал связку ключей, открыл дверь
и сказал:
- Извините, я на минутку, отмоюсь и переоденусь.
- Стой-ка, парень, - остановил его Глассмен, - тут ведь речь о
полумиллионе монет. Мы, конечно, тебе верим, но не лучше ли проверить
твои карманы и убедиться...
- Глассмен, - предостерег Бергер, - с мистером Оуфли не надо так
обращаться. - Он повернулся к Оуфли: - Извините мистера Глассмена за
слишком резкие слова, но мне в голову пришла та же самая мысль, да и
вам, без сомнении, тоже. Речь идет об огромной сумме. А если автор
телеграммы поклянется под присягой, что вы откопали хотя бы часть этих
денег?
- Я же ничего не нашел. А если и нашел бы, так они все равно мои,
половина, во всяком случае...
- Не думаете ли вы, что вам лучше запастись свидетелями?
- А как это сделать?
- Подвергнуться добровольному обыску.
- Валяйте. - Лицо Оуфли помрачнело. - Обыскивайте.
Его обыскали. Бергер удовлетворенно кивнул:
- Может быть, позже вы будете рады сотрудничеству с нами.
- Не буду. Теперь можно пойти переодеться?
- Лучше не надо, - покачал головой Бергер. - Сядьте. Вы быстро
обсохнете.
- Хорошо, - вздохнул Оуфли. - Выпьем по рюмочке. Вы, кажется, тоже
побывали под дождем. Бурбон, ржаное или шотландское?
- Что ни выберешь, - заметил Мейсон, - все равно - виски.
Оуфли метнул на него подозрительный взгляд и позвонил. В дверях
появился мужчина с синевато-багровым шрамом на правой щеке,
придававшим ему выражение злобного торжества, и спросил:
- Вы звонили?
- Да, - сказал Оуфли. - Принесите виски, Джим. Бурбон, шотландское.
И содовую.
Человек кивнул и удалился.
- Джим Брэндон, - объяснил Оуфли. - Он и за шофера, и за
дворецкого.
- Каким образом он был ранен? - поинтересовался Бергер.
- Автомобильная авария, кажется... Это вы мистер Бергер, окружной
прокурор?
- Да.
- Сожалею, что Эдит де Во сказала то, что сказала.
- Почему?
- Потому что пожар начался вовсе не от выхлопных газов. Это вообще
невозможно.
- Где у вас телефон? - спросил Глассмен.
- В холле. Я покажу... или Джим покажет.
- Неважно, - следователь встал. - Я сам найду.
- Вы слышали об отравлениях угарным газом, мистер Оуфли? - спросил
Бергер.
- Конечно.
- Вам известно, что угарный газ образуется в автомобиле, когда
работает мотор?
- Причем тут угарный газ? Он же не воспламеняющийся...
- Зато он отравляющий.
Что-то в голосе Бергера заставило выгнуться брови Оуфли.
- Господи боже! - воскликнул он. - Не хотите же вы сказать... Нет,
это невероятно! И я не могу поверить...
- Неважно, во что вы можете и во что не можете поверить, мистер
Оуфли. Мы заходили в гараж и обыскали машину Сэма Лекстера. Мы нашли
длинный шланг.
- Да, - сказал Оуфли, не удивляясь. - Эдит видела его.
- Так где же сейчас Сэм Лекстер?
- Не знаю. Уехал.
- Каким образом? Его машина в гараже.
- Да, - согласился Оуфли. - Шофер увез его в город на паккарде,
потом пригнал машину назад. Не знаю уж, как Сэм вернется, разве что
шевроле где-то там.
- Шевроле?
- Да. Служебная машина. Обычно на ней ездит Эштон. Она у нас для
подвозки грузов и для всяких поручений.
- А у вас есть машина? - спросил Бергер.
- Есть. Бьюик, который стоит в гараже.
- А большой паккард?
- Его дед купил незадолго до смерти.
- Когда сгорел дом, машины спасли?
- Да, гараж был на углу. С краю.
- То есть пожар начался далеко от гаража?
- Да, похоже, он начался возле дедовой спальни.
- У вас есть соображения, как начался пожар?
- И не одно... Слушайте, мистер Бергер, я бы предпочел, чтобы вы
поговорили об этом с Сэмом. Мое положение достаточно щекотливо... В
конце концов, Сэм мне родственник. Говоря откровенно, я уже слышал
рассказ Эдит де Во, но не придал ему значения. Угарный газ для меня,
конечно, новость. Я просто поверить не могу, что такое возможно.
Должно быть какое-то объяснение.
Вошел Глассмен с телеграммой в левой руке.
- Телеграмма подлинная, - доложил он с порога. - Была отправлена по
телефону, подпись "Друг", а номер телефона отправителя: шестьсот
двадцать три девяносто восемь. Телефон зарегистрирован на заведение
"Вафли Уинни".
- Чушь! - Мейсон вскочил.
- Хватит, Мейсон, - сказал Бергер. - Не вмешивайтесь.
- Какого дьявола! - взорвался Мейсон. - Вы мне не указ, мистер
Бергер. Уинифред Лекстер не посылала этой телеграммы.
- Не стала бы Уинни посылать такую телеграмму, - подтвердил Оуфли,
глядя на Глассмена. - Тут какая-то ошибка.
- Но она ее послала, - настаивал Глассмен.
- Черта лысого! - рявкнул Мейсон. - По телефону ее мог послать кто
угодно.
- Да уж, - заметил Глассмен, - у ваших клиентов вечно какая-то
конспирация...
- Вовсе она не моя клиентка, - сказал Мейсон.
- А кто же ваш клиент?
- Думаю, что кот, - ухмыльнулся Мейсон.
С минуту длилась тишина. Затем послышался шум автомобильного
мотора. На мгновение за окном сверкнули передние фары, затем
повелительно взвыл сигнал. Джим Брэндон вошел в комнату с подносом, на
котором стояли бутылки, стаканы и два сифона. Он поспешил поставить
поднос и заторопился к двери, потому что сигнал взвыл снова.
- Это мистер Сэм Лекстер, - сказал он.
Бергер поймал его за рукав, когда Джим проходил мимо.
- Не надо так спешить, - предложил он.
Глассмен прошел по коридору и открыл парадную дверь, сигнал
раздался снова.
- Выходите, Джим, - сказал он. - Посмотрите, что там нужно.
Джим Брэндон зажег свет на крыльце и вышел.
- Джим, - позвал его Сэм Лекстер, - я в аварию попал. Идите,
поставьте машину.
Бергер отодвинул портьеру. Яркий свет с крыльца падал на несколько
старомодный шевроле с поломанными дворниками, вдавленным крылом и
смятым бампером. Сэм Лекстер выбирался с водительского места. Лицо его
было поцарапано, правая рука перевязана окровавленным платком. Бергер
пошел к двери. Прежде чем он добрался до нее, фары вновь высветили
моросящий дождь. Подъехал большой седан с мягко гудящим мотором, он
развернулся и остановился. Оттуда выпрыгнул на дорожку человек,
повернулся и помчался прямо к дому, затем, заметив Сэма Лекстера,
внезапно остановился.
Перри Мейсон хмыкнул и объяснил Бергеру:
- Перед нами не кто иной, как наш выдающийся современник Нат
Шастер. В течение следующего получаса вы будете иметь возможность
установить, последовал ли он за Сэмом Лекстером потому, что знал о
вашем присутствии здесь, или появился случайно.
Бормоча проклятия, Бергер устремился к крыльцу.
Шастер позвал резким и взволнованным голосом:
- Слыхали вы об этом? Нет, вы слыхали? Знаете, что они вытворяют?
Знаете, что произошло? У них приказ - вырыть тело вашего дедушки. И
они выкопали его!
На залитом кровью лице Сэма Лекстера проступило удивление. Фрэнк
Оуфли, стоящий возле Бергера, спросил:
- Это еще что за чертовщина?
- Спокойно! - предупредил Глассмен.
- Я только что узнал! Хотите ли вы, чтобы я предпринял законные
шаги... - он умолк, увидев на крыльце фигуру Бергера.
- Входите, мистер Шастер, - предложил прокурор. - Если будете там
стоять, вы совсем промокнете.
На лице Сэма Лекстера блестели капли дождя. Рана на его щеке
кровоточила. Губы в волнении дергались.
- Что происходит? - спросил он.
- Я провожу расследование, - объяснил Бергер, - и хочу задать вам
несколько вопросов. Не возражаете?
- Нет, конечно, - ответил Лекстер, - но меня удивляет то, как это
делается. Откуда взялась нелепая идея выкапывать...
- Никаких вопросов! Никаких! - закричал Шастер. - И отвечать,
только если я разрешу!
- Да ну вас, Шастер, - отмахнулся Сэм. - Я смогу ответить на любой
вопрос прокурора.
- Не дурите, - простонал Шастер. - Вовсе это не расследование
окружного прокурора, это все дело рук выскочки Мейсона! Все вокруг
этого чертова кота. Не отвечайте им. Ничего не отвечайте. Прежде всего
вас одурачат, а потом? Вы лишитесь наследства, Мейсон восторжествует,
все получит Уинифред, даже кот будет смеяться...
- Замолчите, мистер Шастер, - приказал Бергер. - Я собираюсь
говорить с Сэмом Лекстером и так, чтобы вы меня не перебивали.
Заходите в дом, мистер Лекстер. Вам нужен доктор - осмотреть раны?
- Не думаю, - сказал Лекстер. - Меня занесло на телефонный столб.
Сильно тряхнуло, ушиб правую руку, но, наверное, достаточно промыть
антисептиком и нормально перевязать. Не мешало бы, конечно, чтобы врач
посмотрел, но я не хочу вас задерживать.
- Пожалуйста! - подбежал к нему Шастер. - Я вас умоляю! Прошу вас!
Не делайте этого!
- Замолчите, - повторил Бергер и взял Сэма под руку.
Лекстер с Бергером вошли в дом, сразу за ними - Глассмен. Шастер
медленно поднимался по ступенькам, точно старик, каждый шаг для
которого - тяжелая работа. Мейсон наблюдал, как трое мужчин пересекли
гостиную и скрылись за дверью. Он уселся в гостиной. Дрейк достал из
кармана сигарету, устроился на пуфике, скрестив ноги, и произнес:
- Ну, так-то.
Джим Брэндон, стоя в дверях, сказал Шастеру:
- Не знаю уж, надо ли вам входить.
- Не дурите, - сказал Шастер и понизил голос так, чтобы Мейсон и
Дрейк ничего не услышали. Брэндон тоже понизил голос. Они продолжили
разговор шепотом.
Зазвонил телефон. Через несколько минут толстая женщина с
заспанными глазами прошла по коридору, застегивая халат. Она сняла
трубку, сказала "алло" сонным и неприветливым голосом. Лице ее
выразило удивление, и она произнесла:
- Да, мисс Уинифред... Конечно, я могу его позвать. Он, конечно,
спит. Сказать ему, чтобы он попросил мистера Мейсона позвонить вам
и...
Перри Мейсон бросился к телефону.
- Если кто-то спрашивает мистера Мейсона, - вмешался адвокат, - то
я здесь.
- Это мисс Уинифред Лекстер. - Женщина подала ему трубку.
- Алло, - сказал Мейсон и услышал голос Уинифред, взволнованный,
почти истеричный:
- Слава Богу, смогла вам дозвониться. Я не знала, где вас искать,
так что хотела передать через Эштона... Случилось нечто ужасное! Вам
надо немедленно приехать.
- Вообще-то я пока занят, - спокойно ответил Мейсон. - Вы можете в
общих чертах объяснить, что случилось?
- Не знаю, но у Дугласа что-то серьезное. Вы помните Дугласа?
Дуглас Кин.
- Что же с ним случилось?
- Не знаю, но я должна вас видеть.
- Я выйду отсюда минут через десять, - обещал ей Мейсон. - Это все,
что я могу сделать. Здесь еще одно дело, в котором я заинтересован.
Где вас искать?
- У меня в заведении. Витрины не горят, просто открывайте дверь и
входите.
- Хорошо, я выхожу через десять минут, - твердо сказал Мейсон.
Он повесил трубку, а Шастер, оставив Брэндона у двери, пересек холл
быстрыми нервными шагами и схватил Мейсона за полу пиджака.
- Вы этого не сделаете! - объявил он. - Вы не можете так уйти! Это
чудовищно! Я буду жаловаться! Это шантаж!
Мейсон оттолкнул его рукой и сказал:
- Вернитесь лучше к своим лекциям, Шастер. Никто не может обвинить
вас в их излишней сухости.
Мейсон достал из кармана платок и вытер лицо. Шастер возбужденно
подпрыгнул, точно терьер, лающий на быка:
- Вы же знали, что нельзя нарушать завещание, завещание так же
верно, как золото! Что вы натворили? Пытаетесь пришить моим клиентам
дело об убийстве? Ничего не получится! Вы с вашим привратником
наживете кучу неприятностей! Кучу! Вы слышите? Вы...
Его прервал окружной прокурор Бергер, вошедший в сопровождении
Глассмена. Лицо Бергера выражало недоумение.
- Мейсон, - сказка он, - вы что-нибудь знаете о бриллиантах,
которые находятся у вашего клиента Эштона?
- Нет, но мы можем его спросить, - предложил Мейсон.
- Кажется, надо с ним поговорить. Очевидно, он тут замешан.
Вмешался Шастер:
- Нарушение закона! Все подтасовано! Это Мейсон состряпал, чтобы
нарушить волю покойного.
Мейсон вежливо улыбнулся:
- Я вас предупреждал, мистер Шастер, что всегда бью неожиданно?
- Вы хотите, чтобы я позвала привратника? - спросила пожилая
женщина в халате.
Тут в комнату шаркающей походкой вошел Оуфли в халате и домашних
туфлях.
- Вы кто? - спросил женщину Бергер.
- Экономка, - вмешался Оуфли, - миссис Пиксли.
- Лучше бы пойти допросить привратника, не предупреждая его
специально, - предложил Бергер.
- Послушайте, - сказал Мейсон, - не кажется ли вам, что в данных
обстоятельствах я должен быть в курсе того, что вы узнаете?
- Идемте, - пригласил Бергер. - Вы будете в курсе, но не
перебивайте ни вопросами, ни советами.
Шастер заметался вокруг стола.
- Вы за ним хорошенько следите, - предупредил он. - Он все это дело
из пальца высосал.
- Замолчите, - бросил Том Глассмен через плечо.
- Идемте, - сказал Бергер миссис Пиксли. - Покажите дорогу.
Женщина пошла по коридору, задники ее туфель шлепали на ходу. Пол
Дрейк пристроился рядом с Перри Мейсоном. Оуфли отстал, чтобы
поговорить с Шастером. Бергер держал под руку Сэма Лекстера.
- Странная женщина эта экономка, - тихо заметил Дрейк. - Все
мягкое, кроме рта, а уж он такой жесткий! За счет остального.
- Под этой мягкостью, - ответил Мейсон, оглядывая фигуру женщины, -
масса силы. Мускулы скрыты под жиром, но она очень сильна. Обратите
внимание, как она держится.
Женщина вела их по лестнице в подвальный этаж. Открыла дверь,
прошлепала по цементному полу, остановилась перед следующей дверью и
спросила:
- Постучать?
- Нет, только если заперто, - сказал ей Бергер.
Она повернула ручку и распахнула дверь. Мейсон не мог разглядеть
внутренность комнаты, но он видел лицо экономки. При свете, падающем
из комнаты, он увидел, как ее полное лицо застыло в диком ужасе. Ее
твердые губы раскрылись - и он услышал крик.
Бергер выскочил вперед. Экономка покачнулась, воздела руки, колени
ее задрожали и она начала оседать. Глассмен тоже устремился в комнату.
Оуфли поддержал экономку под мышки.
- Спокойно, - сказал он. - Что случилось?
Мейсон протиснулся мимо них.
Кровать Чарльза Эштона стояла под открытым окном. Окно
располагалось на уровне земли. Оно было подперто палкой, отверстие
составляло пять-шесть дюймов, как раз столько, чтобы мог пройти кот.
Кровать стояла прямо под окном, а на белом покрывале была масса
грязных кошачьих следов - и на подушке тоже. В постели лежал Чарльз
Эштон с искаженным лицом. Достаточно было взглянуть на выпученные
глаза и высунутый язык, чтобы опытные люди поняли, отчего от умер.
Бергер повернулся к Глассмену:
- Не пускайте сюда никого. Позвоните в отдел убийств. Не выпускайте
Сэма Лекстера из поля зрения, пока все не выяснится. Я буду здесь и
все осмотрю. Начинайте!
Глассмен повернулся, задел плечом Мейсона и извинился. Мейсон вышел
из комнаты. Глассмен захлопнул дверь:
- Пропустите меня к телефону. Мистер Оуфли, не пытайтесь удрать.
- Почему это я должен удирать? - обиделся Оуфли.
- Не делайте никаких заявлений! Не делайте никаких заявлений! -
истерически умолял Шастер. - Молчите, говорить предоставьте мне!
Неужели не понимаете? Ведь это убийство! Не разговаривайте с ними. Не
подходите к ним. Не...
- Закройте рот, - воинственно подступил к нему Глассмен, - или я
сам заткну его!
Шастер увильнул от него, точно белка, беспрерывно бормоча:
- Никаких заявлений! Никаких заявлений! Разве вы не понимаете, что
я ваш адвокат? Вы же не знаете, в чем вас хотят обвинить! Молчите!
Дайте мне говорить вместе вас.
- В таких разговорах нет необходимости, - заверил его Оуфли. - Я
так же хочу знать истину, как эти должностные лица. У вас истерика.
Помолчите и успокойтесь.
Когда все поднимались по лестнице, Перри Мейсон, отстав, наклонился
к Полу Дрейку.
- Побудь здесь, Пол, - попросил он, - посмотри, что будет.
Постарайся увидеть все, что сможешь. А не сможешь увидеть - пусть
работают твои уши.
- Смываешься? - спросил Дрейк.
- Есть еще срочные дела, - ответил Мейсон.
Поднявшись по ступеням, Глассмен поспешил к телефону. Мейсон
повернул направо, прошел через кухню, спустился с крыльца и оказался в
дождливой ночи.
Электровывеска, прославляющая "Вафли Уинни", не светилась. Над
дверью горел ночник. Перри Мейсон повернул ручку - дверь отворилась.
Мейсон закрыл ее за собой, прошел между стойкой и столиками и оказался
перед еще одной открытой дверью. В комнате было темно. Он услышал, как
всхлипывает женщина. Мейсон сказал "Хэлло!". Щелкнул выключатель.
Комната осветилась мягким светом настольной лампы под розовым шелковым
абажуром.
У стены стояла односпальная кровать. Видны были два стула, стол и
книжный шкаф - грубо сколоченные деревянные ящики из-под консервов.
Самодельный шкаф был полон книг. Угол комнаты отгораживала портьера,
за ней - через щель - Мейсон увидел душ, напоминавший гусиную шею. На
стене висело несколько фотографий в рамках. Несмотря на скромную
обстановку, в комнате царила атмосфера домашнего уюта. На столе -
фотография Дугласа Кина в рамке.
Уинифред Лекстер сидела на кровати. Глаза ее были красны от слез.
Большой персидский кот свернулся у нее под боком, прижавшись к бедру
девушки, и громко мурлыкал. Когда зажегся свет, кот грациозно
повернулся и уставился на Мейсона ярко горящими глазами. Потом
зажмурился, потянулся, зевнул и снова замурлыкал.
- Что случилось? - спросил Мейсон.
Девушка безнадежно указала на телефон, как бы желая все объяснить
этим жестом.
- А я-то думала, что посмеюсь над жизнью, - сказала она.
Мейсон подвинул стул и сел рядом. Он видел, что девушка на грани
истерики, и произнес с участием:
- Славная киска.
- Да, это Клинкер.
Мейсон поднял брови.
- Дуглас съездил и взял его.
- Зачем?
- Потому что боялся, что Сэм его отравит.
- Когда?
- Часов в десять. Я его послала.
- Он говорил с Эштоном?
- Нет, Эштона не было.
- Не возражаете, если я закурю?
- И я закурю. Вы, должно быть, считаете меня ужасным ребенком.
Мейсон достал из кармана пачку сигарет, серьезно протянул ей и
подал спичку.
- Вовсе нет, - сказал он, зажигая сигарету для себя. - Здесь
довольно одиноко, да?
- Пока нет, но будет, - сказала она.
- Расскажите мне, как только будете готовы, - предложил он.
- Я еще не готова, - голос у нее стал тверже, но в нем все еще
звучали нотки истерики. - Я слишком долго сидела здесь в темноте - и
все думала, думала...
- Хватит думать, - перебил он. - Давайте просто поговорим. В какое
время Дуглас Кин уехал от Эштона?
- Часов в одиннадцать, наверное. А что?
- Он там был около часа?
- Да.
- А когда же начался дождь? До одиннадцати или после?
- Ой, раньше - еще до девяти.
- Вы можете точно сказать, когда именно Дуглас принес кота?
- Нет, я вафли готовила. А почему вы спрашиваете?
- Просто пытаюсь завязать разговор, - небрежно заметил Мейсон. - Я
для вас слишком чужой человек, чтобы со мной откровенничать. Вот я и
хочу, чтобы вы ко мне немного привыкли. Дугласа впустил кто-то из
слуг?
- В городской дом? Нет, я дала Дугу свой ключ. Я не хотела, чтобы
Сэм знал, что я беру кота. Дедушка дал мне ключ от дома. Я его так и
не вернула.
- Почему вы не дали знать Эштону, что взяли кота? Ведь он будет
беспокоиться?
- Он знал, что Дуг едет за Клинкером.
- Откуда?
- Я ему звонила.
- Когда?
- Перед тем, как Дуг ушел.
- А когда он ушел?
- Не знаю, мы договорились по телефону, что лучше мне пока
подержать Клинкера у себя. Он сказал, что будет дома, когда Дуг
приедет, и велел дать Дугу мой ключ, чтобы Сэм ничего не знал.
- Но Эштона не было, когда приехал Дуг?
- Нет. Дуг целый час ждал. Потом взял кота и уехал.
Мейсон, откинувшись на спинку стула, изучал клубящийся сигаретный
дым.
- Клинкер всегда спит на постели Эштона, да?
- Да.
- Еще какие-то кошки есть?
- Вы имеете в виду - в доме?
- Да.
- Нет, наверное, нет. Клинкер любую кошку выжил бы. Он ужасно
ревнивый, особенно дядю Чарльза ревнует.
- Дядю Чарльза?
- Я так иногда называю привратника.
- Довольно странный он, да?
- Странный, но хороший, если узнать его поближе.
- Честный?
- Конечно, честный.
- Скуповат малость, а?
- Был бы скуповат, если бы ему было что жалеть. Он долго служил у
дедушки. Дедушка всегда не доверял банкам. Когда прошел тот бум с
золотом, дед чуть не умер. Он ведь копил золото. Но тогда он пошел,
сдал золото и получил бумажные деньги. Это был такой удар для дедушки.
Он несколько недель не мог оправиться.
- Чудак, должно быть, был.
- Да, большой чудак - и такой славный: у него было чувство
справедливости.
- Судя по его завещанию, этого не скажешь.
- Нет, - возразила она. - При данных обстоятельствах это было
лучшее, что он мог сделать. Кажется, Гарри меня совсем
загипнотизировал.
- Гарри? - переспросил Мейсон.
- Гарри Инмен. Он казался таким прямодушным, откровенным...
- Но он таким не был?
- Как только он понял, что я ничего не наследую по завещанию, он
сразу взял назад все свои слова. Наверное, боялся, что я его женю на
себе.
- Есть у него деньги?
- У него хорошее место. Он зарабатывает около шестисот долларов в
год в какой-то страховой конторе.
- Дуглас Кин привязан к вам, да? - Мейсон осторожно перевел
разговор на молодого человека, чей портрет стоял на столе.
- Да, привязан. Он молодец. Он самый прекрасный в мире. А я и не
понимала до сих пор, сколько в нем хорошего - ведь слова ничего не
значат, просто есть люди, которые умеют говорить лучше других.
Мейсон кивнул, ожидая, что она скажет еще.
- Я хотела вас видеть насчет Дугласа, - сказала она. - Случилось
нечто ужасное, Дуглас боится, что меня втянут. Он сам как-то в этом
замешан - не знаю, как именно.
- Что же случилось? - спросил Мейсон.
- Убийство. - И она зарыдала.
Мейсон подошел к кровати, сел рядом с ней и обнял ее за плечи. Кот
оценивающе посмотрел на него, прижал уши, потом успокоился, но больше
не мурлыкал.
- Ну, успокойтесь, - произнес Мейсон. - Скажите, что вы знаете.
- Я знаю только, что Дуглас позвонил. Он был ужасно взволнован.
Сказал, что кого-то убили и он не хочет, чтобы меня впутывали, поэтому
он уедет и я его никогда не увижу. Он велел мне ничего не говорить и
не упоминать его.
- Кого же убили?
- Он не сказал.
- Почему же он думает, что вас могут впутать?
- Наверное, потому, что я его знаю. Все так глупо. Я думаю, все это
связано с дедушкиной смертью.
- Когда он вам звонил?
- Минут за пятнадцать до моего разговора с вами. Я пыталась
дозвониться всюду - в вашу контору, на квартиру. Нигде никто не
ответил, тогда я решила позвонить дяде Чарльзу. Он говорил, вы ему
звонили - что-то насчет Сэма и окружного прокурора, вот я и решила,
что он, возможно, еще будет с вами говорить.
- Вы знали, - спросил Мейсон, - что ваш дед был убит?
- Дедушка? - Глаза ее расширились. - Нет.
- Вам не показалось, что дом сгорел как-то странно?
- Почему? Огонь вспыхнул где-то возле дедушкиной спальни. Ночь была
ветреная. Я подумала, что пожар начался из-за неисправной проводки.
- Вернемся к коту, - сказал Мейсон. - Он у вас часов с одиннадцати?
- Да, может быть, с начала двенадцатого.
Мейсон кивнул и взял кота на руки.
- Клинкер, - спросил он, - не хотел бы ты немного прокатиться?
- Что вы хотите этим сказать? - не поняла Уинифред.
Перри Мейсон, держа кота в руках и не спуская глаз с девушки,
медленно произнес:
- Сегодня вечером был убит Чарльз Эштон. Я еще не знаю точно, в
какое время. Его задушили, вероятно, когда он лег спать. Все покрывало
и подушка были в грязных кошачьих следах, эти следы вели к самому лбу
Эштона.
Она вскочила, глаза ее расширились, бескровные губы раскрылись, как
будто она пыталась закричать. Но звука не было. Перри Мейсон бросил
кота на кровать, обнял Уинифред, погладил по волосам.
- Успокойтесь, - сказал он ей. - Я возьму кота с собой. Если
кто-нибудь станет вас допрашивать, не отвечайте ни на какие вопросы.
Она выскользнула из его объятий, села на кровать. Лицо ее выражало
страдание.
- Он этого не делал, - повторяла она. - Не мог он. Я его знаю. Он
мухи не обидит.
- Можете вы продержаться, - спросил он, - пока я избавлюсь от кота?
- Что вы хотите с ним сделать?
- Спрячу, пока все не уладится. Вы же понимаете, что значит -