Страница:
– Вообще-то я надеялась, что в конце концов попаду в горы. Когда я прочитала первый рассказ о Дэниеле Буне, то была…
– Потрясена?
– Да, потрясена.
– Я все сделаю, чтобы помочь вам, – пообещала Виктория. – Скажите только одно, пожалуйста. Что Лукас говорит о…
– Он ничего не знает ни о Малькольме, ни о девочках, и вы должны пообещать мне, что не скажете ему ни слова.
– Ради Бога, Тэйлор. Подумайте сами. По-вашему, он не заметит, что вы живете в Редемпшене?
Тэйлор рассмеялась:
– Конечно, заметит, но тогда уже будет поздно. Если же он сейчас узнает о моих планах, то попытается помешать мне. Он не верит, что я выдержу жизнь в глуши. Считает, что я должна полностью сосредоточиться на том, какое платье надеть на очередную вечеринку в Бостоне. Можете себе представить что-нибудь более нелепое?
Виктория улыбнулась. Она уже достаточно знала Тэйлор, чтобы понимать, что это и в самом деле нелепо.
– Я хочу исчезнуть вместе с вами. И выслушайте меня, пожалуйста, прежде чем начнете предостерегать. Я молодая, сильная и неглупая. Я прекрасно проживу в глуши.
– А как же ребенок? Вы подумали, каково рожать в хижине?
– Но ведь другие женщины рожали, – не сдавалась Виктория.
– Нам надо потом обсудить это подробно, – сказала Тэйлор. – Может быть, будет лучше, если вы приедете ко мне, когда ребенок родится. Во всяком случае, так наверняка будет безопаснее.
Виктория в восторге стиснула руки.
– Так вы согласны, чтобы сейчас или позже я переехала в Редемпшен?
– Вы представляете себе, на что идете?
– Да.
Тэйлор вздохнула.
– Что ж, тогда у меня есть тост. – Она подняла свою чашку с чаем, подождала, когда Виктория сделает то же самое, и прошептала:
– За Редемпшен и за нашу новую жизнь!
Их чашки стукнулись друг о друга.
– И за свободу! – воскликнула Виктория.
– Тэйлор, мы опоздаем.
Это был Лукас. Тэйлор была настолько поглощена разговором, что не заметила, как ее муж вошел в ресторан.
У него был не очень приветливый вид. Она натянуто улыбнулась, пытаясь сгладить его суровость.
– У нас еще масса времени.
– Я хочу поскорее закончить с этими делами. – Он взял ее под руку и почти силой заставил встать. – Ведь это не займет очень много времени, да? В полдень я договорился встретиться с одним приятелем. Не хочу отменять эту встречу. У него есть крепкий жеребец, которого он собирается продать.
– Думаю, что за час мы управимся, – отвечала Тэйлор. – Виктория, я зайду к вам в номер, как только закончу с банкирами. Может быть, сходим за покупками сегодня после обеда. Вы пойдете с нами, мистер Росс?
Лукаса просто затрясло при одной мысли о том, что ему придется ходить с ними по лавкам.
– У меня встреча, – напомнил он Тэйлор.
– Весь день?
– И большую часть вечера. Эта ферма за чертой Бостона. Туда только добираться больше двух часов. Я раньше восьми вечера в гостиницу не вернусь.
– Почему у вас такой сварливый и недовольный тон?
– Просто я терпеть не могу, когда меня заставляют ждать.
– И я тоже, – весело заявила Тэйлор, чем разозлила его окончательно.
– Может, нам не следует ходить по магазинам, Тэйлор? – вмешалась Виктория. – У вас ведь траур.
– Она не должна носить траур, – буркнул Лукас. – Она обещала своей бабушке не делать этого.
– Я хочу найти церковь и поставить за нее свечку, – сказала Тэйлор.
Виктория одобрительно покивала:
– Уверена, что ей это понравится.
У Тэйлор совсем не было настроения ходить и делать покупки, но для девочек надо было купить массу вещей. Однако, по правде говоря, единственное, чего ей хотелось, – это увидеть близняшек. А время шло, и она хорошо понимала, что все необходимо сделать как можно быстрее.
Так как Лукас объявил, что будет занят весь день и часть вечера, Тэйлор решила съездить и навестить племянниц. Лукас даже не узнает, что она отлучалась из гостиницы. Да и ей самой не надо будет торопиться, подумала она и поймала себя на том, что улыбается от предчувствия радостной встречи. И если удача не оставит ее, то, вполне возможно, ей удастся уговорить миссис Бартлсмит поехать вместе с ней и с малышками. Такой поворот дела был весьма маловероятен, но попытаться все же стоило.
Тэйлор намеревалась не посвящать няню в детали их поездки до тех пор, пока они не проедут добрую половину пути. Чем меньше будет известно об истинной цели путешествия, тем лучше. Можно даже намекнуть, что они направляются в Техас.
Когда поднялись наверх, компания распалась: их номера располагались в двух противоположных коридорах. Виктория отправилась к себе, а Тэйлор шла за Лукасом и кипела от возмущения. Своими длинными ногами ее муж шагал так широко, что за ним невозможно было угнаться, не перейдя на бег, а она вовсе не собиралась бегать по такой элегантной гостинице.
– Пожалуйста, сбавьте шаг или отпустите мою руку, и я спокойно пойду за вами, – процедила она.
Лукас немедленно отпустил ее руку. Пошел вперед, отпер дверь и начал демонстративно ждать, когда Тэйлор догонит его.
– Слыхали когда-нибудь выражение «ползет как улитка»? – язвительно поинтересовался он, едва она вошла. Тэйлор прошла в спальню и оттуда отвечала:
– Нет.
– Это к вам очень подходит.
Проигнорировав эту колкость, Тэйлор занялась поиском бумаг, которые хотела взять с собой к банкирам. Она заготовила обширный список вопросов, которые намеревалась задать, и очень беспокоилась, как бы чего не забыть. Необходимо уладить все, прежде чем она исчезнет… и прежде чем Лукас уедет к себе в горы.
Она собрала бумаги, свернула их и стала искать перчатки. Лукас преградил ей дорогу.
– Я не шучу, Тэйлор. Я хочу, чтобы вы поменяли это ужасающее платье.
– Это вполне подходящий наряд.
– Вы дали бабушке слово, – не уступал он. Подошел к гардеробу, распахнул дверцы и стал просматривать ее платья. Он и сам не понимал до конца, почему это было так важно для него, но ведь она дала слово. А последнюю волю надо уважать, и, видит Бог, Лукас позаботится о том, чтобы это произошло.
Он вытащил из гардероба платье на вешалке и повернулся к Тэйлор:
– Вот – наденьте это. Поторопитесь, иначе мы опоздаем.
Она чуть не рассмеялась, когда увидела, что он выбрал.
– Красное? Вы хотите, чтобы я надела красное платье?
– Да, оно вполне подойдет. Она засмеялась:
– Это вечерний туалет, сэр, он не годится для такого случая.
– Мне оно нравится. И вашей бабушке тоже понравилось бы, – заявил он, направляясь к ней с платьем в руках.
Нет, он просто сумасшедший, если полагает, что она наденет вечернее бархатное платье на встречу с банкирами.
– Оно плохо сидит, – соврала Тэйлор.
– Вы его наденете, – повторил он.
– Мадам не одобрила бы этого.
И Тэйлор скрестила руки на груди. Она не собирается сдаваться – вот и все.
По упрямой линии подбородка было понятно, что и он не уступит. Похоже, они зашли в тупик. Но тут Лукас вдруг ловко обратил ее последний аргумент в свою пользу.
– Безусловно, Мадам бы одобрила. На небесах ведь все одеты в яркую одежду, Тэйлор. Я просто уверен. Ну, надевайте же его. А то мы опоздаем.
Ее это просто ошеломило. Он вел себя возмутительно. И прекрасно. На небесах все одеты в яркую одежду. Несомненно, это было самое лучшее, что он мог сказать. Дело было не в одежде, не в том, во что одеты там, наверху, если они вообще во что-нибудь одеты, а в том, что он был убежден – Мадам попала на небеса.
– Лукас Росс, вы очаровательны. Известно ли вам, что Мадам назвала вас моим принцем, когда в первый раз рассказала мне о вас?
Он положительно начинал выходить из себя. Что она имеет в виду, когда несет такую чушь! И голос у нее стал такой мягкий и ласковый, как нежный летний ветерок. Отчего вдруг такая неожиданная перемена? То она качает головой и хмурится, как старая грымза, то через минуту готова расплакаться и целовать его. Он не знал, что на нее нашло, но твердо решил поставить ее на место относительно всяких «очарований».
– Тэйлор, никакой я не принц и вовсе не очаровательный. Просто стараюсь быть джентльменом в такой непростой для вас ситуации. И это чертовски нелегко. Честное слово, как перед Богом, не знаю, как долго я еще смогу выдерживать эту комедию.
Она не поверила ему.
– Вот как? – спросила она с вызовом. – Тогда умоляю, скажите, что бы вы сделали, вот прямо сейчас, если бы не вели себя по-джентльменски?
– Вы просите меня сказать, что бы я на самом деле хотел сделать?
– Да.
Он широко улыбнулся:
– Я раздел бы вас догола.
Она покраснела ярче своего платья. Он засмеялся:
– Вы сами попросили меня ответить честно, не так ли?
– Да, конечно. – Тэйлор была так ошарашена, что перестала соображать. – Я надену это платье, – промолвила она, заикаясь. – А сверху пальто. – Черное пальто, добавила она про себя, да еще такое, которое закроет меня до пят. И ни за что его не сниму, пусть даже в банке будет нестерпимо жарко.
Выхватив платье у него из рук и направляясь в альков, чтобы переодеться, она вскользь заметила:
– У него ужасно глубокий вырез. Как бы мне из него не вывалиться.
В ответ Лукас буквально вырвал у нее злополучное платье.
Дело кончилось тем, что Тэйлор облачилась в белую блузку и темно-синюю юбку. Когда она завершила свой туалет, завязав яркую ленту в волосах, Лукас уже нетерпеливо расхаживал по комнате взад и вперед.
В конце концов, оказалось, что они пришла на пять минут раньше. Правда, Лукас тотчас поспешил заметить, что они наверняка опоздали бы, если бы он не настоял на том, чтобы взять экипаж.
Мистер Гарри Шерман встретил их в дверях банка и проводил до кабинета председателя, где ожидал мистер Питер Саммерс. Шерман был старшим из двоих – ему было около шестидесяти. В Англии он долгие годы был хорошим другом и консультантом Мадам. Но пять лет назад, через месяц после того как его жена, с которой он прожил почти четверть века, скончалась после долгой и изнурительной болезни, Шерман объявил, что покидает Англию. Ему необходима была какая-то встряска – так он объяснял свой отъезд, – и он вызвался помочь с открытием бостонского филиала их банка. Мадам была ошеломлена, так как полагала, что Гарри никогда не меняет привычного хода вещей. Однако поддержала его решение и даже помогла ему утвердиться на новом месте, поместив в бостонский филиал значительную сумму. Они остались друзьями и писали друг другу по крайней мере раз в две недели.
Мадам всегда говорила, что Шерман – мозг, а Саммерс – душа этого начинания. И в своей оценке бабушка, безусловно, была права, думала Тэйлор с улыбкой, пока Питер Саммерс отпускал ей комплимент за комплиментом. Тэйлор не могла вспомнить, знакома ли с ним, но он уверял, что они прежде встречались. Она была тогда еще совсем юной особой и почти все время цеплялась за бабушкину юбку. А он, Саммерс, безуспешно пытался уговорить ее улыбнуться.
– Вы вели себя довольно забавно, – рассказывал он ей. – Немного даже странно. С нами был еще ваш дядюшка Малькольм, и стоило ему выйти, вы отцеплялись от бабушкиной юбки и превращались в чертенка. Пускались на самые разные шалости. А ваша бабушка была весьма снисходительна. Она давала вам полную волю. Вы начинали рыться в ее столе, очевидно, в поисках каких-то сокровищ, но с появлением в кабинете вашего дяди снова стремглав летели к бабушкиной юбке. И все это повторялось несколько раз, потому что ваш дядя то и дело выходил, а потом возвращался. У меня создалось впечатление, что он прикладывался за дверью к стаканчику виски.
– Может быть, и так, – отвечала Тэйлор. – Мадам никому не позволяла пить спиртное в ее присутствии.
Банкир продолжал вспоминать один за другим забавные эпизоды. И все они были связаны со странным поведением Тэйлор в присутствии дяди Малькольма.
Но эти воспоминания не вызывали у Тэйлор улыбки. Лукасу стало любопытно, когда же до Саммерса дойдет, что она не видит в своем дяде ничего забавного. Сам Лукас, слушая эти рассказы, сразу же пришел к простому выводу: Тэйлор боялась этого человека, когда была маленькой. И его удивляло, что она до сих пор боится его. Судорожно сжатые руки, испуганный взгляд – все говорило о том, что ее страх граничит с ужасом.
Он уже собирался вмешаться в их разговор, чтобы перевести его в другое русло, но тут Саммерс завершил свои воспоминания и спросил Тэйлор, было ли спокойным и благополучным ее путешествие из Лондона. К их беседе присоединился и Шерман. Лукас молча стоял за спиной жены, пока эти два джентльмена наперебой ухлестывали за ней. Разумеется, он полагал, что они вполне безобидны, но все же ему не нравилось, как тот, что помоложе, глазеет на Тэйлор.
Гарри Шерман дождался, когда Тэйлор будет снова занята беседой с его коллегой, и, отозвав Лукаса в дальний угол комнаты, спросил его, знает ли Тэйлор о смерти бабушки.
– Ее дядя Эндрю прислал телеграмму, – ответил Лукас.
Шерман облегченно вздохнул:
– Я с ужасом думал, что именно мне придется сообщить ей. Они ведь были близки, как мать и дочь. И я сам никак не могу поверить. Мне будет ее недоставать.
Затем Шерман спросил Лукаса, готова ли Тэйлор пройтись по всем подробностям завещания.
– Ее бабушка внесла кое-какие изменения, и я боюсь, что Тэйлор еще не знает всех последствий. Эти условия вызовут переполох в семье. Запомните мои слова: еще будут неприятности.
Через час, после того как все подробности были растолкованы, Тэйлор начало мутить.
Лукасу показалось, будто она вот-вот потеряет сознание. Ее лицо сделалось белым, как ее перчатки. Саммерса не было – он отправился на поиски свидетелей, так как Тэйлор предстояло подписать некоторые документы, а Шерман, заметив резкую перемену в своей клиентке, пошел принести ей стакан воды. Он сказал Лукасу, что это все, конечно же, от горя, а разговор о последней воле дорогой леди Эстер, очевидно, оказался для Тэйлор просто невыносимым.
Лукас сел рядом с Тэйлор. Он дождался, пока они остались совсем одни, и взял ее за руку.
– С вами все в порядке?
Она не отвечала, в глубокой задумчивости опустив голову.
Он сжал ее руку, чтобы она посмотрела на него, а когда это не помогло, осторожно взял ее за подбородок и легонько повернул лицом к себе.
В глазах ее стояли слезы. Она вся дрожала. Нет, Тэйлор не пыталась справиться с горем. Она боролась со страхом. Ее глаза выдавали правду. Она была самом деле напугана, и Лукас твердо решил узнать, по какой причине.
– О Лукас, что же Мадам наделала! – Тэйлор ухватила его за руку и не отпускала.
Эти слова поразили его.
– Вы расстроились оттого, что она оставила так много денег на благотворительные цели, Тэйлор? – to, прежде чем она сказала хоть что-нибудь, он сам ответил на свой вопрос:
– Нет, конечно, не из-за это-го. Возможно, это вы и предложили ей поделить свое состояние таким образом. Все равно вам остается огромная сумма. Разве вы не были к этому готовы?
– Мадам не следовало так поступать. Неужели вы не понимаете? Теперь он будет просто вынужден приехать за мной. У него не будет другого выбора. Он на все пойдет, лишь бы заполучить эти деньги. О Господи, что же мне теперь делать?!
Тэйлор вцепилась ему в руку мертвой хваткой. Она очень волновалась, и Лукас не знал, что сделать, чтобы как-то успокоить ее. Ей придется объяснить, в чем состоит опасность, чтобы он мог ей помочь.
Тэйлор снова уставилась себе в колени. Она понимала, что надо как-то совладать со своими чувствами. Лукас, наверное, думает, что на сошла с ума.
– Мне уже лучше, – солгала она и, слабо улыбнувшись, посмотрела на него. – Простите меня. Я не собираюсь так вести себя все время. Просто это было настолько неожиданно… А сейчас я в полном порядке, честное слово.
Он ни на минуту не поверил ей.
– Вы поставили вопрос: что, мол, мне теперь делать? Но вы замужем, Тэйлор. Поэтому ваш вопрос теперь должен звучать так: что нам теперь делать? Понятно?
У него был сердитый вид и резкий голос. Ей подумалось, что он опять ведет себя, как самый настоящий принц.
Ее Прекрасный Принц. Боже, что она сделала с этим человеком? Он заслуживает лучшей участи. Его не следовало обременять браком, которого он не желал, и такими родственниками, как Малькольм.
Он сжал ее руку, и тогда только она поняла, что он ждет от нее ответа. И сказала, только чтобы не расстраивать его:
– Да, понятно. Вопрос должен быть: что же нам делать?
Он что-то проворчал. Она решила: это означает, что он удовлетворен.
– Вы очаровательны, Лукас Росс, даже когда издаете такие малопристойные хриплые звуки.
Ну нет, подумал Лукас. Он не даст ей так просто уйти от этого разговора.
– Скажите, что вы имеете в виду. Я не в силах помочь вам, пока не знаю, в чем именно проблема.
– Да, конечно.
Он прождал целую минуту, пока не понял, что она больше не скажет ни слова.
Но ему очень хотелось хоть как-то развеять ее страхи.
– Послушайте, вы сказали: он будет преследовать вас в погоне за деньгами. Вы ведь говорили о своем дяде Малькольме, да?
Она посмотрела на него и медленно кивнула.
– Но теперь вы замужем, и он не смеет прикасаться к вашему наследству.
– Это понятно.
Она попыталась встать. Но он удержал ее.
– Не так быстро, – проговорил он строго. – Расскажите мне, почему вы расстроены.
От ответа ее спасло то, что Саммерс и Шерман вернулись в кабинет. Шерман подал ей стакан, и Лукасу пришлось отпустить ее руки, чтобы она смогла выпить воды. Она воспользовалась этим и поднялась. Сделав маленький глоток, вернула стакан банкиру, поблагодарила его и отошла к окну. Сложила руки перед собой и устремила взгляд на пешеходов, снующих взад и вперед по улице.
Саммерс сел за свой рабочий стол, повернулся и взглянул на свою клиентку.
– Дорогая моя, вам придется подписать несколько бумаг, чтобы получить доступ к своим средствам.
– А что будет, если я откажусь подписывать? Саммерс подумал, что она шутит с ним. Мысль о том, что кто-то может добровольно отказаться от любой суммы денег, вызывала у него улыбку.
– Подпишете вы или нет – не будет иметь большого значения, – сказал он. – Это просто банковская формальность. Деньги будут сохранены и принесут вам солидную сумму в процентах, если вы решите ничего из них не тратить сейчас.
– Прошу вас, повторите еще раз все подробности. Как именно распределяются эти деньги?
– Две трети имущества идут на благотворительные цели, как я уже объяснял…
Она нетерпеливо откинула волосы назад.
– Да-да, благотворительность. Я понимаю. Но дядя Малькольм… Вы сказали, что он не получит остального. Я не пойму. Вы хотите сказать, что Мадам ничего не оставила своему сыну?
– Давайте все по порядку, – предложил Шерман. Он видел, что Тэйлор сильно взволнована, и хотел успокоить ее, методично разъяснив положение вещей.
– Треть, оставшаяся после пожертвований на благотворительность, составляет солидную сумму, моя дорогая. Ваш двоюродный дедушка Эндрю получает приличное содержание и право на владение имением в Шотландии. Остальное делится между вами и детьми.
Тэйлор закрыла глаза.
– Мадам уточнила или просто сказала: между детьми?
– Она определенно уточнила. Джорджианна и Элисон Хенсон – каждая получает по трети. – Саммер повернулся к Лукасу:
– Это близнецы – правнучки леди Эстер.
– А завещание уже оглашено в Лондоне? – спросила Тэйлор.
– Нет, публичное чтение намечено на вторник, – ответил Саммерс.
– На завтра, – одновременно уточнил Шерман.
– Так неужели Мадам совсем ничего не оставила своему сыну и его семье?
– Оставила, – терпеливо пояснил Саммерс. – Но это просто жалкие гроши.
– Ну, не совсем так, – не согласился Шерман, – Сэр Малькольм будет получать ежемесячное жалованье. Не очень большое, но если он станет вести скромный образ жизни, то ему вполне хватит. Его жене леди Эстер оставила ровно сто фунтов. Она сказала, что это как раз столько, на сколько она поправилась с тех пор, как вышла замуж за ее сына. Мадам обладала своеобразным чувством юмора. – Он тоже повернулся к Лукасу, чтобы пояснить:
– Мадам недолюбливала Лорин. Она говорила, что Лорин – зануда.
– А Джейн? – не отставала Тэйлор. – Ей-то Мадам что-нибудь оставила?
– Она получает столько же, сколько ее мать, – отвечал Шерман. – Ровно сто фунтов и ни шиллинга больше.
Тэйлор покачала головой. Ее переполнял ужас перед будущим.
– Когда Малькольм узнает, что сделала его мать, он взревет так, что мы услышим этот рев на другом берегу океана. Он будет в ярости.
Шерман, который знал Малькольма лучше, чем Саммерс, согласно кивнул:
– Он постарается наделать бед – это точно. Я предупреждал вашу бабушку, но она и слушать ничего не хотела. Она велела своим адвокатам составить завещание так, чтобы невозможно было подкопаться.
– А как насчет земель Малькольма? – спросила Тэйлор.
– Не знаю, известно ли вам, что он уже заложил свою собственность. Ваша бабушка выделила огромную сумму денег на выплату всех его долгов. А это в общей сложности свыше пятидесяти тысяч фунтов.
Лукас был единственным из них, кого поразила эта цифра. Неужели у одного человека могут быть такие долги? Чего он мог накупить в кредит?
Тэйлор невольно ответила на его немой вопрос.
– Карты он никогда не бросит, – уверенно предрекла она.
– Ваша бабушка прекрасно знала об этом его пороке. Она решила дать ему еще один, последний шанс начать все сначала. Если он предпочтет снова наделать долгов, ему придется поискать другой способ расплачиваться с ними. Имущество его матери не сможет больше сулить ему залогом.
– О, не сомневайтесь, он найдет другой способ, – прошептала Тэйлор. – У дяди великолепные творческие способности.
– Ну-ну, не накликайте беду, – посоветовал Саммерс.
Тэйлор сникла.
– Я представляю, о чем вы сейчас думаете, моя дорогая, – сказал Шерман. – Не пройдет и месяца, как он попытается взять у вас взаймы или просто начнет клянчить деньги. – Он снова повернулся к Лукасу, чтобы объяснить:
– Малькольм ни в чем не знает меры. Он не станет сидеть сложа руки.
– Он приедет за мной.
При этих словах она посмотрела на Лукаса. Ей показалось, что он задремал. Он вытянул свои длинные ноги, руки положил на подлокотники кресла и прикрыл глаза.
– Это уже не будет иметь никакого значения, – успокоил Саммерс. – Если бы вы даже захотели отдать ему часть наследства, вы все равно не можете этого сделать. Ваша бабушка особо оговорила это. То, что вы не истратите, будет сохранено для ваших детей.
– А если я умру?
– Вы не умрете, – не открывая глаз, спокойно возразил Лукас.
– Но все же, если бы это вдруг произошло? – Свой вопрос она адресовала Гарри Шерману.
– Даже при этом условии Малькольм денег не получит. Вашим единственным наследником тогда станет ваш муж. – Шерман сделал паузу и улыбнулся. – И потому, как он только что выразительно говорил с вами, я могу предположить, что он сделает все, что в его силах, чтобы вы прожили долгую и счастливую жизнь. И хватит говорить о смерти, Тэйлор. Малькольм не может причинить вам никакого вреда. Вы не должны его больше бояться. Ведь я тоже помню, какой вы были в детстве. Вы, безусловно, боялись своего дяди. Но теперь вы взрослая, да еще к тому же замужняя женщина. Забудьте о своих детских страхах. И помните, что Англия от нас за целый океан.
– Да, вы правы. – Она изобразила улыбку, чтобы он поверил, что убедил ее отбросить волнение и страх.
Наконец они занялись делом, ради которого собрались вместе. Тэйлор подписала необходимые бумаги, а когда они были засвидетельствованы и оформлены, открыла два счета. Один объединенный счет на имя ее и мистера Росса, на котором стояли обе их подписи, и другой – на имя Виктории.
Мистер Шерман согласился принести необходимые бумаги в гостиницу в четыре часа, чтобы встретиться с Викторией и получить ее подпись.
– Вы исключительно щедры по отношению к своей подруге, – заметил он, когда Тэйлор, собираясь уходить, надевала перчатки, а Лукас держал наготове ее пальто.
– Мадам бы это одобрила, – ответила она. Через несколько минут они уже направлялись в гостиницу. Тэйлор хотела пройтись пешком. Но Лукас сказал, что у него мало времени и он не может позволить, чтобы она шла до гостиницы одна. Он сделал знак извозчику, помог Тэйлор забраться в экипаж, а сам сел напротив нее.
Ему нелегко было начать разговор, но очень хотелось обсудить эту тему.
– Почему вы боитесь своего дяди?
Она отвечала не особенно ласковым голосом:
– Он – змея.
– И что?
– Я терпеть не могу змей.
Он улыбнулся, несмотря на то что ответа толком не получил. Эта женщина владела словом, а еще лучше владела искусством давать уклончивые ответы. Она сведет его с ума, если он пробудет с ней достаточно долго и предоставит ей такую возможность.
– Когда вы уезжаете из Бостона? – внезапно спросила Тэйлор.
Уезжает? Никуда он не поедет, пока не убедится, что у нее все в порядке. Одному Богу известно, когда это произойдет. Ему не терпелось поскорее уехать, но все у него внутри переворачивалось от мысли, что придется расстаться с ней. Да, правда была очевидна. Он никуда не хотел уезжать без нее.
Лукас сразу попытался выбросить это из головы. Он пока не мог примириться с неизбежным. В глубине души он побледнел и содрогнулся. Нет, он еще не готов думать о чем-то хоть сколько-нибудь постоянном.
– Потрясена?
– Да, потрясена.
– Я все сделаю, чтобы помочь вам, – пообещала Виктория. – Скажите только одно, пожалуйста. Что Лукас говорит о…
– Он ничего не знает ни о Малькольме, ни о девочках, и вы должны пообещать мне, что не скажете ему ни слова.
– Ради Бога, Тэйлор. Подумайте сами. По-вашему, он не заметит, что вы живете в Редемпшене?
Тэйлор рассмеялась:
– Конечно, заметит, но тогда уже будет поздно. Если же он сейчас узнает о моих планах, то попытается помешать мне. Он не верит, что я выдержу жизнь в глуши. Считает, что я должна полностью сосредоточиться на том, какое платье надеть на очередную вечеринку в Бостоне. Можете себе представить что-нибудь более нелепое?
Виктория улыбнулась. Она уже достаточно знала Тэйлор, чтобы понимать, что это и в самом деле нелепо.
– Я хочу исчезнуть вместе с вами. И выслушайте меня, пожалуйста, прежде чем начнете предостерегать. Я молодая, сильная и неглупая. Я прекрасно проживу в глуши.
– А как же ребенок? Вы подумали, каково рожать в хижине?
– Но ведь другие женщины рожали, – не сдавалась Виктория.
– Нам надо потом обсудить это подробно, – сказала Тэйлор. – Может быть, будет лучше, если вы приедете ко мне, когда ребенок родится. Во всяком случае, так наверняка будет безопаснее.
Виктория в восторге стиснула руки.
– Так вы согласны, чтобы сейчас или позже я переехала в Редемпшен?
– Вы представляете себе, на что идете?
– Да.
Тэйлор вздохнула.
– Что ж, тогда у меня есть тост. – Она подняла свою чашку с чаем, подождала, когда Виктория сделает то же самое, и прошептала:
– За Редемпшен и за нашу новую жизнь!
Их чашки стукнулись друг о друга.
– И за свободу! – воскликнула Виктория.
– Тэйлор, мы опоздаем.
Это был Лукас. Тэйлор была настолько поглощена разговором, что не заметила, как ее муж вошел в ресторан.
У него был не очень приветливый вид. Она натянуто улыбнулась, пытаясь сгладить его суровость.
– У нас еще масса времени.
– Я хочу поскорее закончить с этими делами. – Он взял ее под руку и почти силой заставил встать. – Ведь это не займет очень много времени, да? В полдень я договорился встретиться с одним приятелем. Не хочу отменять эту встречу. У него есть крепкий жеребец, которого он собирается продать.
– Думаю, что за час мы управимся, – отвечала Тэйлор. – Виктория, я зайду к вам в номер, как только закончу с банкирами. Может быть, сходим за покупками сегодня после обеда. Вы пойдете с нами, мистер Росс?
Лукаса просто затрясло при одной мысли о том, что ему придется ходить с ними по лавкам.
– У меня встреча, – напомнил он Тэйлор.
– Весь день?
– И большую часть вечера. Эта ферма за чертой Бостона. Туда только добираться больше двух часов. Я раньше восьми вечера в гостиницу не вернусь.
– Почему у вас такой сварливый и недовольный тон?
– Просто я терпеть не могу, когда меня заставляют ждать.
– И я тоже, – весело заявила Тэйлор, чем разозлила его окончательно.
– Может, нам не следует ходить по магазинам, Тэйлор? – вмешалась Виктория. – У вас ведь траур.
– Она не должна носить траур, – буркнул Лукас. – Она обещала своей бабушке не делать этого.
– Я хочу найти церковь и поставить за нее свечку, – сказала Тэйлор.
Виктория одобрительно покивала:
– Уверена, что ей это понравится.
У Тэйлор совсем не было настроения ходить и делать покупки, но для девочек надо было купить массу вещей. Однако, по правде говоря, единственное, чего ей хотелось, – это увидеть близняшек. А время шло, и она хорошо понимала, что все необходимо сделать как можно быстрее.
Так как Лукас объявил, что будет занят весь день и часть вечера, Тэйлор решила съездить и навестить племянниц. Лукас даже не узнает, что она отлучалась из гостиницы. Да и ей самой не надо будет торопиться, подумала она и поймала себя на том, что улыбается от предчувствия радостной встречи. И если удача не оставит ее, то, вполне возможно, ей удастся уговорить миссис Бартлсмит поехать вместе с ней и с малышками. Такой поворот дела был весьма маловероятен, но попытаться все же стоило.
Тэйлор намеревалась не посвящать няню в детали их поездки до тех пор, пока они не проедут добрую половину пути. Чем меньше будет известно об истинной цели путешествия, тем лучше. Можно даже намекнуть, что они направляются в Техас.
Когда поднялись наверх, компания распалась: их номера располагались в двух противоположных коридорах. Виктория отправилась к себе, а Тэйлор шла за Лукасом и кипела от возмущения. Своими длинными ногами ее муж шагал так широко, что за ним невозможно было угнаться, не перейдя на бег, а она вовсе не собиралась бегать по такой элегантной гостинице.
– Пожалуйста, сбавьте шаг или отпустите мою руку, и я спокойно пойду за вами, – процедила она.
Лукас немедленно отпустил ее руку. Пошел вперед, отпер дверь и начал демонстративно ждать, когда Тэйлор догонит его.
– Слыхали когда-нибудь выражение «ползет как улитка»? – язвительно поинтересовался он, едва она вошла. Тэйлор прошла в спальню и оттуда отвечала:
– Нет.
– Это к вам очень подходит.
Проигнорировав эту колкость, Тэйлор занялась поиском бумаг, которые хотела взять с собой к банкирам. Она заготовила обширный список вопросов, которые намеревалась задать, и очень беспокоилась, как бы чего не забыть. Необходимо уладить все, прежде чем она исчезнет… и прежде чем Лукас уедет к себе в горы.
Она собрала бумаги, свернула их и стала искать перчатки. Лукас преградил ей дорогу.
– Я не шучу, Тэйлор. Я хочу, чтобы вы поменяли это ужасающее платье.
– Это вполне подходящий наряд.
– Вы дали бабушке слово, – не уступал он. Подошел к гардеробу, распахнул дверцы и стал просматривать ее платья. Он и сам не понимал до конца, почему это было так важно для него, но ведь она дала слово. А последнюю волю надо уважать, и, видит Бог, Лукас позаботится о том, чтобы это произошло.
Он вытащил из гардероба платье на вешалке и повернулся к Тэйлор:
– Вот – наденьте это. Поторопитесь, иначе мы опоздаем.
Она чуть не рассмеялась, когда увидела, что он выбрал.
– Красное? Вы хотите, чтобы я надела красное платье?
– Да, оно вполне подойдет. Она засмеялась:
– Это вечерний туалет, сэр, он не годится для такого случая.
– Мне оно нравится. И вашей бабушке тоже понравилось бы, – заявил он, направляясь к ней с платьем в руках.
Нет, он просто сумасшедший, если полагает, что она наденет вечернее бархатное платье на встречу с банкирами.
– Оно плохо сидит, – соврала Тэйлор.
– Вы его наденете, – повторил он.
– Мадам не одобрила бы этого.
И Тэйлор скрестила руки на груди. Она не собирается сдаваться – вот и все.
По упрямой линии подбородка было понятно, что и он не уступит. Похоже, они зашли в тупик. Но тут Лукас вдруг ловко обратил ее последний аргумент в свою пользу.
– Безусловно, Мадам бы одобрила. На небесах ведь все одеты в яркую одежду, Тэйлор. Я просто уверен. Ну, надевайте же его. А то мы опоздаем.
Ее это просто ошеломило. Он вел себя возмутительно. И прекрасно. На небесах все одеты в яркую одежду. Несомненно, это было самое лучшее, что он мог сказать. Дело было не в одежде, не в том, во что одеты там, наверху, если они вообще во что-нибудь одеты, а в том, что он был убежден – Мадам попала на небеса.
– Лукас Росс, вы очаровательны. Известно ли вам, что Мадам назвала вас моим принцем, когда в первый раз рассказала мне о вас?
Он положительно начинал выходить из себя. Что она имеет в виду, когда несет такую чушь! И голос у нее стал такой мягкий и ласковый, как нежный летний ветерок. Отчего вдруг такая неожиданная перемена? То она качает головой и хмурится, как старая грымза, то через минуту готова расплакаться и целовать его. Он не знал, что на нее нашло, но твердо решил поставить ее на место относительно всяких «очарований».
– Тэйлор, никакой я не принц и вовсе не очаровательный. Просто стараюсь быть джентльменом в такой непростой для вас ситуации. И это чертовски нелегко. Честное слово, как перед Богом, не знаю, как долго я еще смогу выдерживать эту комедию.
Она не поверила ему.
– Вот как? – спросила она с вызовом. – Тогда умоляю, скажите, что бы вы сделали, вот прямо сейчас, если бы не вели себя по-джентльменски?
– Вы просите меня сказать, что бы я на самом деле хотел сделать?
– Да.
Он широко улыбнулся:
– Я раздел бы вас догола.
Она покраснела ярче своего платья. Он засмеялся:
– Вы сами попросили меня ответить честно, не так ли?
– Да, конечно. – Тэйлор была так ошарашена, что перестала соображать. – Я надену это платье, – промолвила она, заикаясь. – А сверху пальто. – Черное пальто, добавила она про себя, да еще такое, которое закроет меня до пят. И ни за что его не сниму, пусть даже в банке будет нестерпимо жарко.
Выхватив платье у него из рук и направляясь в альков, чтобы переодеться, она вскользь заметила:
– У него ужасно глубокий вырез. Как бы мне из него не вывалиться.
В ответ Лукас буквально вырвал у нее злополучное платье.
Дело кончилось тем, что Тэйлор облачилась в белую блузку и темно-синюю юбку. Когда она завершила свой туалет, завязав яркую ленту в волосах, Лукас уже нетерпеливо расхаживал по комнате взад и вперед.
В конце концов, оказалось, что они пришла на пять минут раньше. Правда, Лукас тотчас поспешил заметить, что они наверняка опоздали бы, если бы он не настоял на том, чтобы взять экипаж.
Мистер Гарри Шерман встретил их в дверях банка и проводил до кабинета председателя, где ожидал мистер Питер Саммерс. Шерман был старшим из двоих – ему было около шестидесяти. В Англии он долгие годы был хорошим другом и консультантом Мадам. Но пять лет назад, через месяц после того как его жена, с которой он прожил почти четверть века, скончалась после долгой и изнурительной болезни, Шерман объявил, что покидает Англию. Ему необходима была какая-то встряска – так он объяснял свой отъезд, – и он вызвался помочь с открытием бостонского филиала их банка. Мадам была ошеломлена, так как полагала, что Гарри никогда не меняет привычного хода вещей. Однако поддержала его решение и даже помогла ему утвердиться на новом месте, поместив в бостонский филиал значительную сумму. Они остались друзьями и писали друг другу по крайней мере раз в две недели.
Мадам всегда говорила, что Шерман – мозг, а Саммерс – душа этого начинания. И в своей оценке бабушка, безусловно, была права, думала Тэйлор с улыбкой, пока Питер Саммерс отпускал ей комплимент за комплиментом. Тэйлор не могла вспомнить, знакома ли с ним, но он уверял, что они прежде встречались. Она была тогда еще совсем юной особой и почти все время цеплялась за бабушкину юбку. А он, Саммерс, безуспешно пытался уговорить ее улыбнуться.
– Вы вели себя довольно забавно, – рассказывал он ей. – Немного даже странно. С нами был еще ваш дядюшка Малькольм, и стоило ему выйти, вы отцеплялись от бабушкиной юбки и превращались в чертенка. Пускались на самые разные шалости. А ваша бабушка была весьма снисходительна. Она давала вам полную волю. Вы начинали рыться в ее столе, очевидно, в поисках каких-то сокровищ, но с появлением в кабинете вашего дяди снова стремглав летели к бабушкиной юбке. И все это повторялось несколько раз, потому что ваш дядя то и дело выходил, а потом возвращался. У меня создалось впечатление, что он прикладывался за дверью к стаканчику виски.
– Может быть, и так, – отвечала Тэйлор. – Мадам никому не позволяла пить спиртное в ее присутствии.
Банкир продолжал вспоминать один за другим забавные эпизоды. И все они были связаны со странным поведением Тэйлор в присутствии дяди Малькольма.
Но эти воспоминания не вызывали у Тэйлор улыбки. Лукасу стало любопытно, когда же до Саммерса дойдет, что она не видит в своем дяде ничего забавного. Сам Лукас, слушая эти рассказы, сразу же пришел к простому выводу: Тэйлор боялась этого человека, когда была маленькой. И его удивляло, что она до сих пор боится его. Судорожно сжатые руки, испуганный взгляд – все говорило о том, что ее страх граничит с ужасом.
Он уже собирался вмешаться в их разговор, чтобы перевести его в другое русло, но тут Саммерс завершил свои воспоминания и спросил Тэйлор, было ли спокойным и благополучным ее путешествие из Лондона. К их беседе присоединился и Шерман. Лукас молча стоял за спиной жены, пока эти два джентльмена наперебой ухлестывали за ней. Разумеется, он полагал, что они вполне безобидны, но все же ему не нравилось, как тот, что помоложе, глазеет на Тэйлор.
Гарри Шерман дождался, когда Тэйлор будет снова занята беседой с его коллегой, и, отозвав Лукаса в дальний угол комнаты, спросил его, знает ли Тэйлор о смерти бабушки.
– Ее дядя Эндрю прислал телеграмму, – ответил Лукас.
Шерман облегченно вздохнул:
– Я с ужасом думал, что именно мне придется сообщить ей. Они ведь были близки, как мать и дочь. И я сам никак не могу поверить. Мне будет ее недоставать.
Затем Шерман спросил Лукаса, готова ли Тэйлор пройтись по всем подробностям завещания.
– Ее бабушка внесла кое-какие изменения, и я боюсь, что Тэйлор еще не знает всех последствий. Эти условия вызовут переполох в семье. Запомните мои слова: еще будут неприятности.
Через час, после того как все подробности были растолкованы, Тэйлор начало мутить.
Лукасу показалось, будто она вот-вот потеряет сознание. Ее лицо сделалось белым, как ее перчатки. Саммерса не было – он отправился на поиски свидетелей, так как Тэйлор предстояло подписать некоторые документы, а Шерман, заметив резкую перемену в своей клиентке, пошел принести ей стакан воды. Он сказал Лукасу, что это все, конечно же, от горя, а разговор о последней воле дорогой леди Эстер, очевидно, оказался для Тэйлор просто невыносимым.
Лукас сел рядом с Тэйлор. Он дождался, пока они остались совсем одни, и взял ее за руку.
– С вами все в порядке?
Она не отвечала, в глубокой задумчивости опустив голову.
Он сжал ее руку, чтобы она посмотрела на него, а когда это не помогло, осторожно взял ее за подбородок и легонько повернул лицом к себе.
В глазах ее стояли слезы. Она вся дрожала. Нет, Тэйлор не пыталась справиться с горем. Она боролась со страхом. Ее глаза выдавали правду. Она была самом деле напугана, и Лукас твердо решил узнать, по какой причине.
– О Лукас, что же Мадам наделала! – Тэйлор ухватила его за руку и не отпускала.
Эти слова поразили его.
– Вы расстроились оттого, что она оставила так много денег на благотворительные цели, Тэйлор? – to, прежде чем она сказала хоть что-нибудь, он сам ответил на свой вопрос:
– Нет, конечно, не из-за это-го. Возможно, это вы и предложили ей поделить свое состояние таким образом. Все равно вам остается огромная сумма. Разве вы не были к этому готовы?
– Мадам не следовало так поступать. Неужели вы не понимаете? Теперь он будет просто вынужден приехать за мной. У него не будет другого выбора. Он на все пойдет, лишь бы заполучить эти деньги. О Господи, что же мне теперь делать?!
Тэйлор вцепилась ему в руку мертвой хваткой. Она очень волновалась, и Лукас не знал, что сделать, чтобы как-то успокоить ее. Ей придется объяснить, в чем состоит опасность, чтобы он мог ей помочь.
Тэйлор снова уставилась себе в колени. Она понимала, что надо как-то совладать со своими чувствами. Лукас, наверное, думает, что на сошла с ума.
– Мне уже лучше, – солгала она и, слабо улыбнувшись, посмотрела на него. – Простите меня. Я не собираюсь так вести себя все время. Просто это было настолько неожиданно… А сейчас я в полном порядке, честное слово.
Он ни на минуту не поверил ей.
– Вы поставили вопрос: что, мол, мне теперь делать? Но вы замужем, Тэйлор. Поэтому ваш вопрос теперь должен звучать так: что нам теперь делать? Понятно?
У него был сердитый вид и резкий голос. Ей подумалось, что он опять ведет себя, как самый настоящий принц.
Ее Прекрасный Принц. Боже, что она сделала с этим человеком? Он заслуживает лучшей участи. Его не следовало обременять браком, которого он не желал, и такими родственниками, как Малькольм.
Он сжал ее руку, и тогда только она поняла, что он ждет от нее ответа. И сказала, только чтобы не расстраивать его:
– Да, понятно. Вопрос должен быть: что же нам делать?
Он что-то проворчал. Она решила: это означает, что он удовлетворен.
– Вы очаровательны, Лукас Росс, даже когда издаете такие малопристойные хриплые звуки.
Ну нет, подумал Лукас. Он не даст ей так просто уйти от этого разговора.
– Скажите, что вы имеете в виду. Я не в силах помочь вам, пока не знаю, в чем именно проблема.
– Да, конечно.
Он прождал целую минуту, пока не понял, что она больше не скажет ни слова.
Но ему очень хотелось хоть как-то развеять ее страхи.
– Послушайте, вы сказали: он будет преследовать вас в погоне за деньгами. Вы ведь говорили о своем дяде Малькольме, да?
Она посмотрела на него и медленно кивнула.
– Но теперь вы замужем, и он не смеет прикасаться к вашему наследству.
– Это понятно.
Она попыталась встать. Но он удержал ее.
– Не так быстро, – проговорил он строго. – Расскажите мне, почему вы расстроены.
От ответа ее спасло то, что Саммерс и Шерман вернулись в кабинет. Шерман подал ей стакан, и Лукасу пришлось отпустить ее руки, чтобы она смогла выпить воды. Она воспользовалась этим и поднялась. Сделав маленький глоток, вернула стакан банкиру, поблагодарила его и отошла к окну. Сложила руки перед собой и устремила взгляд на пешеходов, снующих взад и вперед по улице.
Саммерс сел за свой рабочий стол, повернулся и взглянул на свою клиентку.
– Дорогая моя, вам придется подписать несколько бумаг, чтобы получить доступ к своим средствам.
– А что будет, если я откажусь подписывать? Саммерс подумал, что она шутит с ним. Мысль о том, что кто-то может добровольно отказаться от любой суммы денег, вызывала у него улыбку.
– Подпишете вы или нет – не будет иметь большого значения, – сказал он. – Это просто банковская формальность. Деньги будут сохранены и принесут вам солидную сумму в процентах, если вы решите ничего из них не тратить сейчас.
– Прошу вас, повторите еще раз все подробности. Как именно распределяются эти деньги?
– Две трети имущества идут на благотворительные цели, как я уже объяснял…
Она нетерпеливо откинула волосы назад.
– Да-да, благотворительность. Я понимаю. Но дядя Малькольм… Вы сказали, что он не получит остального. Я не пойму. Вы хотите сказать, что Мадам ничего не оставила своему сыну?
– Давайте все по порядку, – предложил Шерман. Он видел, что Тэйлор сильно взволнована, и хотел успокоить ее, методично разъяснив положение вещей.
– Треть, оставшаяся после пожертвований на благотворительность, составляет солидную сумму, моя дорогая. Ваш двоюродный дедушка Эндрю получает приличное содержание и право на владение имением в Шотландии. Остальное делится между вами и детьми.
Тэйлор закрыла глаза.
– Мадам уточнила или просто сказала: между детьми?
– Она определенно уточнила. Джорджианна и Элисон Хенсон – каждая получает по трети. – Саммер повернулся к Лукасу:
– Это близнецы – правнучки леди Эстер.
– А завещание уже оглашено в Лондоне? – спросила Тэйлор.
– Нет, публичное чтение намечено на вторник, – ответил Саммерс.
– На завтра, – одновременно уточнил Шерман.
– Так неужели Мадам совсем ничего не оставила своему сыну и его семье?
– Оставила, – терпеливо пояснил Саммерс. – Но это просто жалкие гроши.
– Ну, не совсем так, – не согласился Шерман, – Сэр Малькольм будет получать ежемесячное жалованье. Не очень большое, но если он станет вести скромный образ жизни, то ему вполне хватит. Его жене леди Эстер оставила ровно сто фунтов. Она сказала, что это как раз столько, на сколько она поправилась с тех пор, как вышла замуж за ее сына. Мадам обладала своеобразным чувством юмора. – Он тоже повернулся к Лукасу, чтобы пояснить:
– Мадам недолюбливала Лорин. Она говорила, что Лорин – зануда.
– А Джейн? – не отставала Тэйлор. – Ей-то Мадам что-нибудь оставила?
– Она получает столько же, сколько ее мать, – отвечал Шерман. – Ровно сто фунтов и ни шиллинга больше.
Тэйлор покачала головой. Ее переполнял ужас перед будущим.
– Когда Малькольм узнает, что сделала его мать, он взревет так, что мы услышим этот рев на другом берегу океана. Он будет в ярости.
Шерман, который знал Малькольма лучше, чем Саммерс, согласно кивнул:
– Он постарается наделать бед – это точно. Я предупреждал вашу бабушку, но она и слушать ничего не хотела. Она велела своим адвокатам составить завещание так, чтобы невозможно было подкопаться.
– А как насчет земель Малькольма? – спросила Тэйлор.
– Не знаю, известно ли вам, что он уже заложил свою собственность. Ваша бабушка выделила огромную сумму денег на выплату всех его долгов. А это в общей сложности свыше пятидесяти тысяч фунтов.
Лукас был единственным из них, кого поразила эта цифра. Неужели у одного человека могут быть такие долги? Чего он мог накупить в кредит?
Тэйлор невольно ответила на его немой вопрос.
– Карты он никогда не бросит, – уверенно предрекла она.
– Ваша бабушка прекрасно знала об этом его пороке. Она решила дать ему еще один, последний шанс начать все сначала. Если он предпочтет снова наделать долгов, ему придется поискать другой способ расплачиваться с ними. Имущество его матери не сможет больше сулить ему залогом.
– О, не сомневайтесь, он найдет другой способ, – прошептала Тэйлор. – У дяди великолепные творческие способности.
– Ну-ну, не накликайте беду, – посоветовал Саммерс.
Тэйлор сникла.
– Я представляю, о чем вы сейчас думаете, моя дорогая, – сказал Шерман. – Не пройдет и месяца, как он попытается взять у вас взаймы или просто начнет клянчить деньги. – Он снова повернулся к Лукасу, чтобы объяснить:
– Малькольм ни в чем не знает меры. Он не станет сидеть сложа руки.
– Он приедет за мной.
При этих словах она посмотрела на Лукаса. Ей показалось, что он задремал. Он вытянул свои длинные ноги, руки положил на подлокотники кресла и прикрыл глаза.
– Это уже не будет иметь никакого значения, – успокоил Саммерс. – Если бы вы даже захотели отдать ему часть наследства, вы все равно не можете этого сделать. Ваша бабушка особо оговорила это. То, что вы не истратите, будет сохранено для ваших детей.
– А если я умру?
– Вы не умрете, – не открывая глаз, спокойно возразил Лукас.
– Но все же, если бы это вдруг произошло? – Свой вопрос она адресовала Гарри Шерману.
– Даже при этом условии Малькольм денег не получит. Вашим единственным наследником тогда станет ваш муж. – Шерман сделал паузу и улыбнулся. – И потому, как он только что выразительно говорил с вами, я могу предположить, что он сделает все, что в его силах, чтобы вы прожили долгую и счастливую жизнь. И хватит говорить о смерти, Тэйлор. Малькольм не может причинить вам никакого вреда. Вы не должны его больше бояться. Ведь я тоже помню, какой вы были в детстве. Вы, безусловно, боялись своего дяди. Но теперь вы взрослая, да еще к тому же замужняя женщина. Забудьте о своих детских страхах. И помните, что Англия от нас за целый океан.
– Да, вы правы. – Она изобразила улыбку, чтобы он поверил, что убедил ее отбросить волнение и страх.
Наконец они занялись делом, ради которого собрались вместе. Тэйлор подписала необходимые бумаги, а когда они были засвидетельствованы и оформлены, открыла два счета. Один объединенный счет на имя ее и мистера Росса, на котором стояли обе их подписи, и другой – на имя Виктории.
Мистер Шерман согласился принести необходимые бумаги в гостиницу в четыре часа, чтобы встретиться с Викторией и получить ее подпись.
– Вы исключительно щедры по отношению к своей подруге, – заметил он, когда Тэйлор, собираясь уходить, надевала перчатки, а Лукас держал наготове ее пальто.
– Мадам бы это одобрила, – ответила она. Через несколько минут они уже направлялись в гостиницу. Тэйлор хотела пройтись пешком. Но Лукас сказал, что у него мало времени и он не может позволить, чтобы она шла до гостиницы одна. Он сделал знак извозчику, помог Тэйлор забраться в экипаж, а сам сел напротив нее.
Ему нелегко было начать разговор, но очень хотелось обсудить эту тему.
– Почему вы боитесь своего дяди?
Она отвечала не особенно ласковым голосом:
– Он – змея.
– И что?
– Я терпеть не могу змей.
Он улыбнулся, несмотря на то что ответа толком не получил. Эта женщина владела словом, а еще лучше владела искусством давать уклончивые ответы. Она сведет его с ума, если он пробудет с ней достаточно долго и предоставит ей такую возможность.
– Когда вы уезжаете из Бостона? – внезапно спросила Тэйлор.
Уезжает? Никуда он не поедет, пока не убедится, что у нее все в порядке. Одному Богу известно, когда это произойдет. Ему не терпелось поскорее уехать, но все у него внутри переворачивалось от мысли, что придется расстаться с ней. Да, правда была очевидна. Он никуда не хотел уезжать без нее.
Лукас сразу попытался выбросить это из головы. Он пока не мог примириться с неизбежным. В глубине души он побледнел и содрогнулся. Нет, он еще не готов думать о чем-то хоть сколько-нибудь постоянном.