Страница:
Если Бог использовал Эйнштейна и Шекспира как презерватив, выжал их как губку, а потом выкинул их за борт жизни, то какой толк от остальной серости, которая составляет 90%? Это просто напросто абстрактная картина жизни, вселенной.
Э – эх! Нас, людей, прокляли! Все мы прокляты! Уже давно прокляты!
Несколько тысячелетий. Обрати внимание, какая сила в этом проклятии!
Какова сила, а!
Человек ничто, главное – земля. С человеком не происходит ничего.
Абсолютно ничего!
Но земля меняется. Это как в театре, актеры приходят и уходят, но сценарии обновляются, дополняются, переделываются и пр.
Кошка грациозна при любом положении своего тела. Не то с человеками.
Человек уродлив!
Что же тогда есть наши представления о красоте, грации и пр., если на сто процентов отвечают им только животные? Ась?
Все века вся история пишется и переписывается. Посмотри, что творится в вашей России. Разве это серьезно? Нет, на самом деле, разве это не уродство!
Когда-то очень давно бессмертный вождь большевиков – Ленин, ляпнул, что нашим советским государством может управлять любая ебучая кухарка из Рязани, любой говнюк из Бобруйска. Из чего можно сделать вывод, что государство наше было Ильичу глубоко по хую, ему был по фени – этот СССР. Это была просто борьба за власть!
Везде она, эта борьба! Это наша программа, это наш файл.
Ага, я уже взяла у тебя две пешки. Так, на чем остановилась? А! Кстати, хочешь, Егор, я тебе стишок скажу про жизнь? Воот. Значит слушай (напрягая лицо).
Жаль живых: пожить желают,
"Жрать!" – жужжат, железом жгут, то завоют, то залают, то опять чего-то ждут.
Ан никто не разберется в наших путаных делах.
Рой людей бесцельно (?) вьется:
"Жить-желать!" Увы и ах.
Мертвых жаль: они желали, жить пытались, жгли себя, что попало пили-жрали, ненавидя, не любя.
А задач наоставляли – за сто лет не разрешить!
И себя зря утомляли, и другим не дали жить.
Жалко всех: какая гадость – тщетно все, как ни крути.
"Только небо, только радость, только ветер впереди"
Похлопал в ладоши Егор Дайдар, улыбаясь произнес:
– Браво! Все, выиграла ты эту партию. Фейруз, это отсоси у меня член, а? Плиз!
Она ни чуть не смутилась.
– Прям щас?
– Да, да – Дайдар не хотел упускать момент, хотел использовать момент возбуждения по максимуму.
– Может не сегодня?
– Сегодня, сегодня! – он расстегнул брюки, спустил их вниз, и выпустил на свободу уже истосковавшегося пленника, обхватив его левой рукой.
Дайдар приблизился к Фейруз, и не сразу сообразил, что покорно следует за очаровательной девушкой, которая за галстук, словно щеночка на поводке, ведет его в постель. Она присев на четвереньки, начала сосать его член. Прижалась к его пупку головой, как насос высасывая сперму.
Дайдар схватил своей левой рукой ее за волосы и стал с силой пропихивать член ей в рот. Один момент Фейруз хотела вырваться, взвигнула, он ей засовывал очень глубоко, она с трудом сдерживала рвотный рефлекс. Через минут пять Егор Дайдар кончил.
– ОхХорошо, ей богу Уф Спасибо.
– Не благодари меня за это, Егор! – сказала, облизывая губы.
– Хорошо, не буду.
18.
Э – эх! Нас, людей, прокляли! Все мы прокляты! Уже давно прокляты!
Несколько тысячелетий. Обрати внимание, какая сила в этом проклятии!
Какова сила, а!
Человек ничто, главное – земля. С человеком не происходит ничего.
Абсолютно ничего!
Но земля меняется. Это как в театре, актеры приходят и уходят, но сценарии обновляются, дополняются, переделываются и пр.
Кошка грациозна при любом положении своего тела. Не то с человеками.
Человек уродлив!
Что же тогда есть наши представления о красоте, грации и пр., если на сто процентов отвечают им только животные? Ась?
Все века вся история пишется и переписывается. Посмотри, что творится в вашей России. Разве это серьезно? Нет, на самом деле, разве это не уродство!
Когда-то очень давно бессмертный вождь большевиков – Ленин, ляпнул, что нашим советским государством может управлять любая ебучая кухарка из Рязани, любой говнюк из Бобруйска. Из чего можно сделать вывод, что государство наше было Ильичу глубоко по хую, ему был по фени – этот СССР. Это была просто борьба за власть!
Везде она, эта борьба! Это наша программа, это наш файл.
Ага, я уже взяла у тебя две пешки. Так, на чем остановилась? А! Кстати, хочешь, Егор, я тебе стишок скажу про жизнь? Воот. Значит слушай (напрягая лицо).
Жаль живых: пожить желают,
"Жрать!" – жужжат, железом жгут, то завоют, то залают, то опять чего-то ждут.
Ан никто не разберется в наших путаных делах.
Рой людей бесцельно (?) вьется:
"Жить-желать!" Увы и ах.
Мертвых жаль: они желали, жить пытались, жгли себя, что попало пили-жрали, ненавидя, не любя.
А задач наоставляли – за сто лет не разрешить!
И себя зря утомляли, и другим не дали жить.
Жалко всех: какая гадость – тщетно все, как ни крути.
"Только небо, только радость, только ветер впереди"
Похлопал в ладоши Егор Дайдар, улыбаясь произнес:
– Браво! Все, выиграла ты эту партию. Фейруз, это отсоси у меня член, а? Плиз!
Она ни чуть не смутилась.
– Прям щас?
– Да, да – Дайдар не хотел упускать момент, хотел использовать момент возбуждения по максимуму.
– Может не сегодня?
– Сегодня, сегодня! – он расстегнул брюки, спустил их вниз, и выпустил на свободу уже истосковавшегося пленника, обхватив его левой рукой.
Дайдар приблизился к Фейруз, и не сразу сообразил, что покорно следует за очаровательной девушкой, которая за галстук, словно щеночка на поводке, ведет его в постель. Она присев на четвереньки, начала сосать его член. Прижалась к его пупку головой, как насос высасывая сперму.
Дайдар схватил своей левой рукой ее за волосы и стал с силой пропихивать член ей в рот. Один момент Фейруз хотела вырваться, взвигнула, он ей засовывал очень глубоко, она с трудом сдерживала рвотный рефлекс. Через минут пять Егор Дайдар кончил.
– ОхХорошо, ей богу Уф Спасибо.
– Не благодари меня за это, Егор! – сказала, облизывая губы.
– Хорошо, не буду.
Храбрым за храбрость, иным – за дела!
Нету пощады грешным телам.
Брошены кости и выпала смерть,
Боги не в силах зло одолеть.
Страшным кошмаром наполниться мир
Вечером будет у дьявола пир!
18.
Сулейман и я плыли в лодке по озеру. Мы сидели в лодке друг против друга. Сулейман зажал в руке пожелтевший тоненький свиток папируса, раскрыл его. Он был вполовину исписанный, и с такими помарками, что в иных местах разобрать было невозможно. Я гребла веслами и смотрела на него в ужасном испуге и беспокойстве.
У меня горели глаза от любопытства. Я целеустремленно работала веслами, периодически глядела на Сулеймана. И в тоже время я боялась Сулеймана.
Слишком была плохая репутация у него.
– Эрна, ты хочешь услышать нечто интересное?
– Да. Но мне запретили общаться с тобой, мне сказали, что опасно даже твое дыханье.
– Ничего. Я поговорю за двоих. Ты греби – греби. Да! Я не знаю, как передать тебе эту радость. Смотри, смотри, о боги! Вот это записки! Я держу это в своих руках. Вот он, последний сон Мохаммеда! Тот ли, тот ли это сон! Да, это тот последний сон! Здесь описаны невероятные вещи.
Я дошел до цели! Люди! Мечтайте, ставьте перед собой цель (посмотрев вдаль)! И не бойтесь, что не дойдете до нее! Цель не всегда нужна для того, чтобы ее достичь, иначе она бессмысленна. Главное, иметь значение во взгляде, а не в рассматриваемом предмете.
Он был так счастлив и чувствовал себя так изумительно, так чисто, точно внутри у него вымыли.
– Ух ты. Вот ты говоришь! – я с нетерпением надеялась услышать то, отчего хотела избавиться, как если бы выдернули мне больной зуб, чтобы облегчить страдание. – (Прислонившись на борт лодки) Слушай теперь! Ты знаешь, чего не указано в настоящем Коране? Значит так. Оказывается, Иисус – единственный пророк, который пролил невинную кровь. Ты поняла?
– Это как? Охустала я грести.
– Отдыхай. То есть, он прожил 33 года, и не имел полового контакта, в отличие от всех других пророков. Богу надоели бессмысленные жертвы. Ему нужна достойная жертва, а не всякие там барашки или грешная кровь. Это не жертва. Но Иисус был действительно безгрешен, ибо его тело возвысилось в небеса. Это единственный пророк, у которого на земле нет могилы, не достойна земля его тела. Тогда как могилы многих пророков посещают паломники.
– Глупость это! Я не верю этому! Что значит, возвысилось тело в небеса?
Что, он в птичку превратился что ли? – я сделала китайские глаза.
– Но факт то, что тело не нашли!
– Ну и что? Это еще ничего не значит. После битвы в Кярбала, в Ираке, тело 12 – го имама Мехди тоже не нашли. Да, да, не нашли. И что же, он тоже в небеса возвысился? Также не нашли и тело Экзюпери. И что? Может Экзюпери тоже пророк? Не верю я в эти сказки! Тело Иисуса просто – напросто съели животные, или же его украли. Вот и все! А из этого христиане сделали культ. Смешно это!
Шлюпка свободно качалась на волнах. Я вновь взялась за весла, и стала грести. Иногда, чтоб четко слушать Сулеймана, я крепко сжимала весла, держа их над водой. Сулейман читал с увлечением, даже краска заиграла на его щеках.
– Да это не я писал, а Мохаммед! Че ты на меня набросилась? Слушай дальше! В истинном Коране (смотрит в папирус) написано, что лицо пророка Мохаммеда на стенах мечети в обязательном порядке должно было быть изображено. Он был чрезвычайно красив.
Пророк объяснял, что все – таки зримый образ – лучше слуховой информации. На людей бы это подействовало.
Изображенные лица пророка и его имамов, халифов, более эффектно действовали бы на верующих. Они пронзили бы их сердца. С завороженными физиономиями смотрели бы посетители мечетей на мусульманские "иконы", старые портреты, если по сей день сохранился бы наказ пророка. Но в мусульманском мире всего этого нет. В мечетях одни голые стены да ковры.
– Нуэто еще ничего, в этом есть доля истины. Дальше!
Я нервно сделала три сильных взмаха веслами, и шлюпка продвинулась вперед на 10 метров. Стоял вечер. Луна выглядывала на минуту, освещала их силуэты, и заново пряталась за облака.
– Но вот еще что главное. Живописцы повадились изображать пророков с оттенком необыкновенной красоты. Это не верно. Мохаммеда надо было изобразить так, как на лице его проглядывает злоба и страдание, гнев и ненависть. Таков и должен быть человек. Все это со слов самого пророка.
Вооот. Опять читаю. Пророк писал, что при входе в мечеть вовсе не обязательно мыть ноги, лицо. По словам пророка, у верующих омовение часто вызывает недовольство, создает для них дискомфорт. Хоть они и не признаются в этом открыто, все же нельзя заставлять насильно людей делать то, что им не по сердцу. Иначе – это уже принудительная религия.
Гигиена необходима только для откровенных грязнуль, нечистоплотных уродов, а не для цивилизованных людей, которые и так следят за собой.
Более того, также не обязательно снимать туфли и одежду. Не нужно даже!
Очень часто такие манипуляции сопровождаются в мечетях кражами.
Посетители выходят оттуда недовольными, злыми, обиженными.
– И с эти с оговорками я согласна. Частично согласна. Дальше, дальше
Откуда – то примчался порыв сырого ветра, и лодку понесло к западу. Я слушая его, ритмично работала веслами, но устала. Платком я вытерла испарину со лба, одним глазом смотрела на Сулеймана.
– Потом! При кончине человека мусульмане тут же хоронят тело. Всего несколько часов, и все – тело отдано земле! Но христиане это тело держат около двух дней. Тело покоится в церкви, везде горят свечи, кругом иконы, ведется церковная служба. Родственники и близкие покойного в течение этих 2 дней как бы чуть – чуть успокаиваются. Они смотрят на тело, "разговаривают" с ним, успевают попрощаться с его душой.
А мусульмане, закопав тело, порой не успевают проститься с духом мертвого, и у них в сердце навсегда остается предсмертный стресс.
– Не согласна, это бред! Это очень спорно! Дальше, дальше, дальше давай!!!
– Да я тоже не согласен, ни в этом дело. Остынь! Я читаю то, что тут написано. И самое главное – тут говорится, что мусульманская религия очень нежна и демократична. Ей нужна жестокость. Вот ей чего не хватает!
Мусульмане слишком милосердны и либеральны, чего не скажешь о христианах и иудеях.
– Постой, постойТеррористические организации, вроде "Аль – Кайда",
"Хамас", "Хезболлах" вряд ли можно назвать нежными. Нет?
– В том то и дело, что можно! Со стороны мусульман любая жестокость считается незаконной, тогда как со стороны христиан более мощная жестокость и агрессия является узаконенной, ГОСУДАРСТВЕННОЙ. Когда Буш бомбил Белград и Кабул, где погибали мирные люди, даже дети, о жестокости не говорил никто. Так-де надо, необходимо. США – де, борется с террором. Это глупости!
Вот что писал пророк Мохаммед. Жаль, что его слова не сохранились, не отметились в Коране.
Многих мусульман обманули, сказав им, что якобы Мохаммед видел, как всевышний имел возможность погубить мусульман, уничтожить многие народы.
Но он не допустил этого, он жертвовал собой ради всех мусульман, так как был добр и чист. Поэтому большинство мусульман – фанатиков, готовы жертвовать собой ради пророка. Ради его этой доброты, избивают себя цепями, мучают себя, охотно проделывают самобичевание. Хотя на самом деле, такого не было, Мохаммед был обыкновенным человеком. Не имел он возможности погубить народ. Да, он был избран, но он был ЧЕЛОВЕК!!!
ЧЕЛОВЕК!!! Вот что здесь написано.
Но вот что еще писал он о религии. Он говорил, что религия нужна только для свободы души, но это не по плечу мусульманству. Ибо, душа освобождается только тогда, если она чиста, если человек, при жизни, делиться своими бедами с людьми, раскрывает душу, исповедуется. Но мусульмане этого не знают. Они только молятся и постятся. Но это не в счет.
Освобождение души обеспечивает разве что католичество. Почему? Это пишет он, Мохаммед. Потому, что только в католических церквях грешник может спрятать свое лицо, и рассказать священнику о черной стороне своей жизни. Священник сидит в кабинке, и лица его не видит. Вот это и есть исповедь! Душа и сердце успокаиваются полностью.
– Ты что, пропагандируешь христианство? – нагнувшись, обмочив руку в воде, провела я по лицу.
– Так я и знал, что ты скажешь именно так. Нет, какая пропаганда! Что ты! Мое мнение про Иисуса знают все. Но самое страшное еще впереди, ты обалдеешь. Ужас! Вот что о своем сне писал Мохаммед. Это был страшный сон, предсмертный сон. Он успел его запечатлеть на пальмовых листьях, потом умер. Это все успели переписать, передать на папирус.
И Сулейман медленно прочитал.
– Вот что писал Мохаммед о своем сне.
'' Вчера я видел сон. Что-то непонятное. Стоял я у реки, прислонившись к дереву. Передо мной появился старец. Сказал он мне: '' Забыл ты эту реку. Давно пора придти сюда. Тебя же тянет к берегу, нет разве''?
Он показал мне свою ладонь, где я отчетливо видел свою судьбу. Взгляд моей матери, взгляд цветов, прекрасных, одухотворенных цветов – и чаша переполнилась, и погрузился я в безумие. "Что происходит?! Наваждение начинается''.
Старец сказал: ''в детстве ты любил, это была чистая, истинная любовь.
Но ты забыл ее. Где она – твоя любовь?'' Ах, моя мать! Зачем ты отдала меня Халиме на воспитание? Зачем? Ведь именно у нее нашли меня эти ангелы. С них все и началось!
Знал, что я неправ. Вот где зарыта собака! Вот она где зарыта! Какой Коран? К чему все это? Я обманул мусульманский народ! Поместил в Коран я страх, богобоязненность, фобию. Я знал, на что иду. А по другому было трудно внушить людям веру. Никогда народ не поймет простые советы или призыв к благородству. Все должно делаться на основе силы! СИЛЫ И СТРАХА! И понятия про рай и ад подходят под этот параметр полностью.
Кто поймет, что это глупость? Да никто! Люди будут верить в ад и рай, будут верить вечно, и поэтому их легко будет держать в узде и напряжении. Без понятий ангелов, без понятий про рай и адские мучения – религия теряет актуальность. Хорошо, что человек не готов это осмыслить.
Иначе религия окончательно бы проиграла.
Хотя, это глупость! Каким создала человека Природа, таким же он будет вечно. Будто рай или ад преградят его злодеяния?
Правители убивают людей, потом якобы замаливают свой грех. Чем? Простыми молитвами? Глупо!
Если человек хороший по природе, то ему религия не нужна. Зачем она ему?
Он все равно хороший. У него сердце чистое. Это тоже самое, что добавить три капли масла в уже готовую вкусную еду. Она и так вкусна, и эти капли масла не существенны.
А если человек родился гадом и подонком, то религия ему не поможет. Это тоже самое, что добавить капли масла в казан дерьма. Это бесполезно, таким плебеям религия не нужна. И не нужен им рай, и не страшен им ад.
Глупости все это.
Тогда чему служит религия? Чему? Что она пресекает? Я скажу чему! Люди ударяются в религию, имея ввиду именно эти капли масла, которые добавляются уже во вкусную еду, или же в казан дерьма. Именно эти пару капель масла – вот их религиозная грань, вот она – их вера!
Религия – это эмоциональное впечатление, исходящее из личного самосознания. Где нет границ, там нет законов. В религии нет границ. Это только вера, и отсутствие очевидности полностью искореняет реальную мысль об Аллахе.
Как – то я был в доме у Абдаллах ибн Амира. Его мать захотела дать ему немного сушеных фиников. И я сказал ей:'' Берегись же! Если ты их не дашь ему, за тобою будет записана ложь''.
Какая ахинея! Допустим, не дала ему она фиников. И что? Какая ложь, какие финики?! Не надо из мухи делать слона!
И главное, моим словам поверили. Будто, я сказал какую – то мудрость.
Яхья ибн Ямур сказал мне:
– Расскажи мне о Судном часе, когда же он настанет?
И ответил ему я:
– Тот, у кого спрошено это, знает о том не более, чем тот, кто спрашивает.
То есть, я дал понять, что ничего не знаю я о Судном дне, мне неизвестно ничего про рай и ад. Бесполезно! Все равно люди верят. Им нужна сказка.
Воистину, болваны люди.
Кругом противоречия в моих словах, но люди верят.
И вот случай, я вспомнил. Воскликнул я как-то Кудаиму, при Микдаме ибн Мадикарибе было это.
– О, Кудаим! Да будешь счастлив ты, когда умирать будешь, ибо не был ты ни правителем, ни соправителем, ни его советником.
И тут же записали мои слова, будто сказал я нечто гениальное.
Пожалуйста, где в моих словах логика? Будто я сам не стремился править, основав религию? Править! Еще как править! И правил! И люди смотрели на это, но не видели истину. А кто видел истину, и возражать хотел, забрасывали его камнями, объявляли ему джихад.
Или как однажды сказал я Абу Римсе:
– Не называй никогда раба как раб. Зови его – мой друг. И будешь ты в раю.
И все опять поверили. Это страшный абсурд! Как можно раба назвать другом? Как? Ведь он же раб!
Короче говоря, сильно сжалось во сне мое сердце – я видел лица людей, которые вообразили себе ад и рай. Как надеялись они попасть в рай, и как они пугались, страшились попасть в ад. И как это не благородно с моей стороны. Ведь все это придумал я! О Аллах! Прости меня грешного!
И тут же мир во мне меня стал ускользать. Потонул в слезах и звуках, и не сказать словами, как он лился и струился, и какая в этом была доброта и боль! О слезы и кровь! Слезы и кровь – тающий лед души, и плачущий парит средь ангелов. Вот она – свобода!
Я плакал, я сильно плакал. Не знаю, почему. Сидел без обыкновенных чувств, без мысли, без свидетелей. И мелькающие картины: гроб, а в нем такой любимый, такой важный для меня запах, но только я не знаю какой.
Это был пряный запах, легкий, светлый.
"Может быть, этот запах – ты сам", – подумал я. О, может быть, смысл всей моей жизни был только в том, чтобы создать религию. Может, у меня был талант к чему – то другому? Но все пропало где-то вдалеке. Я хмуро шагал к какому-то домику.
В изнеможении я побрел туда. Сейчас мне необходимо было войти в дом, где ждала меня мать, ведь я, кажется, слышал уже ее голос? И, по-моему, видел ее лицо?
Мое внимание привлекли ступени. Белые, ярко белые ступени. Они вели наверх, головокружительные ступени, крутые, скользкие, и никаких перил.
Наверняка уже слишком поздно – ее, наверное, уже там нет, а может быть, уже она умерла? Ведь умерла она давно, когда мне было 6 лет. И что же, не суждено мне больше услышать, как она зовет меня?
Я молча сражался с этим ступенчатым горным хребтом. Падал, терял силы, в ярости и слезах карабкался наверх – и вот я уже наверху. Были распахнуты ворота, и там, за ними, в сером платье брела моя мать, с корзинкой в руках, тихо-тихо, погруженная в свои мысли. Моя мать! Нет, это не моя мать.
И тут до меня дошло! Да не может быть! Опасно! Опасно! Нет, да, нет, о да! ДАААА!!! Это был Аллах!
Это Он – всевышний! Смотрел на меня. И вот совсем рядом стоит Он, вот идет куда-то – я мог видеть Его только сзади. Он был ясный и прекрасный, весь – воплощение свободы, вся – мысль о свободе!
Яростно прорывался я вперед, но в густом воздухе вязли немеющие ноги, все туже и туже ползучие растения обвивали мое тело – все мешает, все враждебно, не пройти!
"О, Аллах!" – я закричал, но закричал беззвучно моего голоса не было слышно. Между Ним и мной была стеклянная стена.
Аллах шел дальше, не оглядываясь, тихо-тихо, погруженный в прекрасные свои мысли и заботы. Я отчаянно и беззвучно закричал. Я бежал и не двигался с места! Нежность и ярость пожирали меня.
Через весь дом насквозь медленно прошел. Он остановился в дверях, наружу вышел, в сад. За Ним и я. Стояли мы на вершине большой горы. Он вниз посмотрел, взглядом указывая мне сделать то же самое.
Внизу раскинулся город. Издали слабо доносилось волнение большого города. Кое где мерцали разноцветные огоньки, такие тусклые и далекие.
Аллах слегка наклонил голову набок, мягко и задумчиво, погруженный в свои мысли, потом тихо сказал мне: "сделай ко Мне шаг ''.
Я попытался двигаться, и вдруг качнулась, расшаталась подо мною земля. Я еле удержал равновесие, чуть не упал вниз, на город. Но кое – как еще пытался стоять у косого обрыва. Аллах улыбнулся. Я еще раз попытался продвинуться к Нему. И вновь чуть не упал, со всей силою стал карабкаться наверх, хватаясь на камни и ветки кустарника.
Он прошептал мне строго: "Ради людей ты сделал это. Жалеть не стоит, иначе будешь мучиться и после смерти. Ведь и после смерти живет душа с проблемами. Но тебе уже пора меня послушать. Так слушай же, Мохаммед!
Создал я мир, и я же послал людям самое важное – это Глупость! Без глупости нет в мире жизни. И не было бы! Глаза, рот, мозг, грудь, уши – нет, не они порождают на свет человека, а половой член. Это ли не глупость?
Какой то шершавый стручок, похожий на огурец, торчащий между ног, выводит в жизнь субъект, имя которому – ЧЕЛОВЕК! Разумно разве это?
Ведь я Аллах – и я говорю, что это глупо!
Человек умным быть не может, ибо его душа созревает, формируется для выхода из матки, где она обитала в течение 9 месяцев между пузырем, наполненным мочой, и грязной кишкой, набитой калом. Поэтому всякие бредни о бессмертии души, и тем более, исходящие из уст человека – это ребячество. Это глупость!
Жизнь не жизнь без глупости. Иначе пойдет развитие, большой прорыв вперед, а мне это не нужно. Я люблю гармонию, степенность и медлительность. Ведь подумай сам: везде кутеж и выпивка, разврат и смех.
Но лучше так, чем обращать жизнь в трагедию. Это ли не глупость? Хотя людям очень важна именно она – Глупость!
Происходит так давно, еще со времен Хирона, Ахилла, Аристафана, Одиссея, Паллады, Юпитера, которых создал я и послал на землю, чтоб хотя бы они объяснили глупцам жизнь. Но все бесполезно.
Ни одно важное дело, ни одно благородное открытие не возникло без помощи ее величества Глупости!
Война! Не философами, не учеными и не просветителями ведется она. Нет!
Она ведется дармоедами, всякими тупыми мужланами, убийцами, ворами, мстителями и прочими идиотами. И замышляется она не на всеобщих собраниях или слетах правителей, а в тупых и алчных мозгах завистливых отбросов, которые шушукаются в тиши своих дворцов. И на это расходуется почти вся казна государства, погибают целые народы, культуры. Не глупость ли это?
И в тоже время правители должны воевать, а не философствовать! Трон – это не место для умника. Правитель – философ не удержится у власти.
Но опять же связано это с глупостью. У любого правителя есть шуты, комедианты и дураки – камердинеры, без которых не могут даже они кушать, и даже не могут прогуливаться без них. Они заменяют им охрану, якобы, они охраняют правителей. Правителям интереснее с ними, чем с мудрецами.
Так было всегда, поверь! Даже мой посланник Иисус своих верных подданных называл "овцами". Но я же знаю, да ты и сам знаешь, что овца – самая тупая скотина.
Знаешь, давно бы я появился перед людьми, но они не поймут этого. Люди слишком глупы. Осмеют меня, закидают камнями, освистают, оплюют, облюют.
Это естественно. Мой Иисус всегда осуждал мудрецов. Знал ведь, что они выведут его на чистую воду. Кричал Иисус на них:
– Горе вам, фарисеи и книжники!!! Горе вам, мудрые! И успел он записать это в Евангелие.
Сам же знаешь, что Иисус призывал своих подданных забыть о жизни при жизни, забыть все мирское, сбросить с себя всю одежду, и ни о чем не думать, кроме самого Иисуса. Даже мне трудно измерить степень такой глупости.
Соломон говорил: ''Да не хвалиться мудрый своей мудростью''.
– Почему? – спросил его Еремия.
– Да потому, что человек вовсе лишен мудрости.
Соломон – возможно единственный посланный мною на землю человек, который кое – как еще понял меня.
Сколько я посылал людей на землю, чтобы человек очнулся, я даже потерял счет.
Через Цицерона:
– Весь мир полон глупцов.
Через Гомера:
– Люди – неразумные дети!
Через Эпикура:
– Лучше прослыть безумцем и болваном, чем хмурым умником.
Но я нарочно сделал людей глупцами, ибо мудрость делает людей робкими, и потому на каждом шагу видишь мудрецов в бедности, в голоде и грязи. К дуракам плывут деньги сами, дураки вечно процветают.
Глупцы бормочут свои молитвы, которых я не слышу. Я не могу их слышать, ибо они сами не понимают, что говорят при молитвах.
Десятки тысяч пророков я наделил талантом, а все они занимаются глупостями. Ушли они все в землю, так и не поняв ничего. Ведь их функция была – образумить, урезонить толпу! А где? Где?!
Посмотри на город, что внизу. Посмотри, посмотри! Город спит, уже ведь полночь! Теперь подойди поближе. Ближе, еще ближе. Я тебе сейчас кое – что покажу.
Мы стояли у обрыва над черной пропастью. Внизу был город, огоньки которого поочередно затухали. Народ собирался спать.
Одним махом Аллах приподнял крыши домов, точно корку слоеного пирога, и обнажил начинку города.
Я так и замер.
Аллах продолжал.
– Мохаммед, вон, взгляни на того шаха. Прежде чем поесть плов, он добавляет туда щепотку своего дерьма, а в шербет, который сам же пьет, добавил он мочу. Во избежания сглаза это все он сделал.
А теперь обернись, и посмотри внимательно на того судью. Готовиться он спать. Вон, гляди-ка, маленький соседский мальчик потирает мазью ему задний проход, и задув горящую свечу, ложиться рядом. Тебе все ясно?
А вон и лучшая красавица города, невестка правителя. Днем она сказочно красива, жеманна, губки бантиком, глазки приоткрыты в очаровательной истоме, меж зуб ее встроен алмаз, который блестит при улыбке. А ночью, как видишь, она храпит как египетский медведь. От ее храпа больше шуму, чем от прибоя на океанских островах. 20 старых рыбаков она смогла бы перехрапеть.
У меня горели глаза от любопытства. Я целеустремленно работала веслами, периодически глядела на Сулеймана. И в тоже время я боялась Сулеймана.
Слишком была плохая репутация у него.
– Эрна, ты хочешь услышать нечто интересное?
– Да. Но мне запретили общаться с тобой, мне сказали, что опасно даже твое дыханье.
– Ничего. Я поговорю за двоих. Ты греби – греби. Да! Я не знаю, как передать тебе эту радость. Смотри, смотри, о боги! Вот это записки! Я держу это в своих руках. Вот он, последний сон Мохаммеда! Тот ли, тот ли это сон! Да, это тот последний сон! Здесь описаны невероятные вещи.
Я дошел до цели! Люди! Мечтайте, ставьте перед собой цель (посмотрев вдаль)! И не бойтесь, что не дойдете до нее! Цель не всегда нужна для того, чтобы ее достичь, иначе она бессмысленна. Главное, иметь значение во взгляде, а не в рассматриваемом предмете.
Он был так счастлив и чувствовал себя так изумительно, так чисто, точно внутри у него вымыли.
– Ух ты. Вот ты говоришь! – я с нетерпением надеялась услышать то, отчего хотела избавиться, как если бы выдернули мне больной зуб, чтобы облегчить страдание. – (Прислонившись на борт лодки) Слушай теперь! Ты знаешь, чего не указано в настоящем Коране? Значит так. Оказывается, Иисус – единственный пророк, который пролил невинную кровь. Ты поняла?
– Это как? Охустала я грести.
– Отдыхай. То есть, он прожил 33 года, и не имел полового контакта, в отличие от всех других пророков. Богу надоели бессмысленные жертвы. Ему нужна достойная жертва, а не всякие там барашки или грешная кровь. Это не жертва. Но Иисус был действительно безгрешен, ибо его тело возвысилось в небеса. Это единственный пророк, у которого на земле нет могилы, не достойна земля его тела. Тогда как могилы многих пророков посещают паломники.
– Глупость это! Я не верю этому! Что значит, возвысилось тело в небеса?
Что, он в птичку превратился что ли? – я сделала китайские глаза.
– Но факт то, что тело не нашли!
– Ну и что? Это еще ничего не значит. После битвы в Кярбала, в Ираке, тело 12 – го имама Мехди тоже не нашли. Да, да, не нашли. И что же, он тоже в небеса возвысился? Также не нашли и тело Экзюпери. И что? Может Экзюпери тоже пророк? Не верю я в эти сказки! Тело Иисуса просто – напросто съели животные, или же его украли. Вот и все! А из этого христиане сделали культ. Смешно это!
Шлюпка свободно качалась на волнах. Я вновь взялась за весла, и стала грести. Иногда, чтоб четко слушать Сулеймана, я крепко сжимала весла, держа их над водой. Сулейман читал с увлечением, даже краска заиграла на его щеках.
– Да это не я писал, а Мохаммед! Че ты на меня набросилась? Слушай дальше! В истинном Коране (смотрит в папирус) написано, что лицо пророка Мохаммеда на стенах мечети в обязательном порядке должно было быть изображено. Он был чрезвычайно красив.
Пророк объяснял, что все – таки зримый образ – лучше слуховой информации. На людей бы это подействовало.
Изображенные лица пророка и его имамов, халифов, более эффектно действовали бы на верующих. Они пронзили бы их сердца. С завороженными физиономиями смотрели бы посетители мечетей на мусульманские "иконы", старые портреты, если по сей день сохранился бы наказ пророка. Но в мусульманском мире всего этого нет. В мечетях одни голые стены да ковры.
– Нуэто еще ничего, в этом есть доля истины. Дальше!
Я нервно сделала три сильных взмаха веслами, и шлюпка продвинулась вперед на 10 метров. Стоял вечер. Луна выглядывала на минуту, освещала их силуэты, и заново пряталась за облака.
– Но вот еще что главное. Живописцы повадились изображать пророков с оттенком необыкновенной красоты. Это не верно. Мохаммеда надо было изобразить так, как на лице его проглядывает злоба и страдание, гнев и ненависть. Таков и должен быть человек. Все это со слов самого пророка.
Вооот. Опять читаю. Пророк писал, что при входе в мечеть вовсе не обязательно мыть ноги, лицо. По словам пророка, у верующих омовение часто вызывает недовольство, создает для них дискомфорт. Хоть они и не признаются в этом открыто, все же нельзя заставлять насильно людей делать то, что им не по сердцу. Иначе – это уже принудительная религия.
Гигиена необходима только для откровенных грязнуль, нечистоплотных уродов, а не для цивилизованных людей, которые и так следят за собой.
Более того, также не обязательно снимать туфли и одежду. Не нужно даже!
Очень часто такие манипуляции сопровождаются в мечетях кражами.
Посетители выходят оттуда недовольными, злыми, обиженными.
– И с эти с оговорками я согласна. Частично согласна. Дальше, дальше
Откуда – то примчался порыв сырого ветра, и лодку понесло к западу. Я слушая его, ритмично работала веслами, но устала. Платком я вытерла испарину со лба, одним глазом смотрела на Сулеймана.
– Потом! При кончине человека мусульмане тут же хоронят тело. Всего несколько часов, и все – тело отдано земле! Но христиане это тело держат около двух дней. Тело покоится в церкви, везде горят свечи, кругом иконы, ведется церковная служба. Родственники и близкие покойного в течение этих 2 дней как бы чуть – чуть успокаиваются. Они смотрят на тело, "разговаривают" с ним, успевают попрощаться с его душой.
А мусульмане, закопав тело, порой не успевают проститься с духом мертвого, и у них в сердце навсегда остается предсмертный стресс.
– Не согласна, это бред! Это очень спорно! Дальше, дальше, дальше давай!!!
– Да я тоже не согласен, ни в этом дело. Остынь! Я читаю то, что тут написано. И самое главное – тут говорится, что мусульманская религия очень нежна и демократична. Ей нужна жестокость. Вот ей чего не хватает!
Мусульмане слишком милосердны и либеральны, чего не скажешь о христианах и иудеях.
– Постой, постойТеррористические организации, вроде "Аль – Кайда",
"Хамас", "Хезболлах" вряд ли можно назвать нежными. Нет?
– В том то и дело, что можно! Со стороны мусульман любая жестокость считается незаконной, тогда как со стороны христиан более мощная жестокость и агрессия является узаконенной, ГОСУДАРСТВЕННОЙ. Когда Буш бомбил Белград и Кабул, где погибали мирные люди, даже дети, о жестокости не говорил никто. Так-де надо, необходимо. США – де, борется с террором. Это глупости!
Вот что писал пророк Мохаммед. Жаль, что его слова не сохранились, не отметились в Коране.
Многих мусульман обманули, сказав им, что якобы Мохаммед видел, как всевышний имел возможность погубить мусульман, уничтожить многие народы.
Но он не допустил этого, он жертвовал собой ради всех мусульман, так как был добр и чист. Поэтому большинство мусульман – фанатиков, готовы жертвовать собой ради пророка. Ради его этой доброты, избивают себя цепями, мучают себя, охотно проделывают самобичевание. Хотя на самом деле, такого не было, Мохаммед был обыкновенным человеком. Не имел он возможности погубить народ. Да, он был избран, но он был ЧЕЛОВЕК!!!
ЧЕЛОВЕК!!! Вот что здесь написано.
Но вот что еще писал он о религии. Он говорил, что религия нужна только для свободы души, но это не по плечу мусульманству. Ибо, душа освобождается только тогда, если она чиста, если человек, при жизни, делиться своими бедами с людьми, раскрывает душу, исповедуется. Но мусульмане этого не знают. Они только молятся и постятся. Но это не в счет.
Освобождение души обеспечивает разве что католичество. Почему? Это пишет он, Мохаммед. Потому, что только в католических церквях грешник может спрятать свое лицо, и рассказать священнику о черной стороне своей жизни. Священник сидит в кабинке, и лица его не видит. Вот это и есть исповедь! Душа и сердце успокаиваются полностью.
– Ты что, пропагандируешь христианство? – нагнувшись, обмочив руку в воде, провела я по лицу.
– Так я и знал, что ты скажешь именно так. Нет, какая пропаганда! Что ты! Мое мнение про Иисуса знают все. Но самое страшное еще впереди, ты обалдеешь. Ужас! Вот что о своем сне писал Мохаммед. Это был страшный сон, предсмертный сон. Он успел его запечатлеть на пальмовых листьях, потом умер. Это все успели переписать, передать на папирус.
И Сулейман медленно прочитал.
– Вот что писал Мохаммед о своем сне.
'' Вчера я видел сон. Что-то непонятное. Стоял я у реки, прислонившись к дереву. Передо мной появился старец. Сказал он мне: '' Забыл ты эту реку. Давно пора придти сюда. Тебя же тянет к берегу, нет разве''?
Он показал мне свою ладонь, где я отчетливо видел свою судьбу. Взгляд моей матери, взгляд цветов, прекрасных, одухотворенных цветов – и чаша переполнилась, и погрузился я в безумие. "Что происходит?! Наваждение начинается''.
Старец сказал: ''в детстве ты любил, это была чистая, истинная любовь.
Но ты забыл ее. Где она – твоя любовь?'' Ах, моя мать! Зачем ты отдала меня Халиме на воспитание? Зачем? Ведь именно у нее нашли меня эти ангелы. С них все и началось!
Знал, что я неправ. Вот где зарыта собака! Вот она где зарыта! Какой Коран? К чему все это? Я обманул мусульманский народ! Поместил в Коран я страх, богобоязненность, фобию. Я знал, на что иду. А по другому было трудно внушить людям веру. Никогда народ не поймет простые советы или призыв к благородству. Все должно делаться на основе силы! СИЛЫ И СТРАХА! И понятия про рай и ад подходят под этот параметр полностью.
Кто поймет, что это глупость? Да никто! Люди будут верить в ад и рай, будут верить вечно, и поэтому их легко будет держать в узде и напряжении. Без понятий ангелов, без понятий про рай и адские мучения – религия теряет актуальность. Хорошо, что человек не готов это осмыслить.
Иначе религия окончательно бы проиграла.
Хотя, это глупость! Каким создала человека Природа, таким же он будет вечно. Будто рай или ад преградят его злодеяния?
Правители убивают людей, потом якобы замаливают свой грех. Чем? Простыми молитвами? Глупо!
Если человек хороший по природе, то ему религия не нужна. Зачем она ему?
Он все равно хороший. У него сердце чистое. Это тоже самое, что добавить три капли масла в уже готовую вкусную еду. Она и так вкусна, и эти капли масла не существенны.
А если человек родился гадом и подонком, то религия ему не поможет. Это тоже самое, что добавить капли масла в казан дерьма. Это бесполезно, таким плебеям религия не нужна. И не нужен им рай, и не страшен им ад.
Глупости все это.
Тогда чему служит религия? Чему? Что она пресекает? Я скажу чему! Люди ударяются в религию, имея ввиду именно эти капли масла, которые добавляются уже во вкусную еду, или же в казан дерьма. Именно эти пару капель масла – вот их религиозная грань, вот она – их вера!
Религия – это эмоциональное впечатление, исходящее из личного самосознания. Где нет границ, там нет законов. В религии нет границ. Это только вера, и отсутствие очевидности полностью искореняет реальную мысль об Аллахе.
Как – то я был в доме у Абдаллах ибн Амира. Его мать захотела дать ему немного сушеных фиников. И я сказал ей:'' Берегись же! Если ты их не дашь ему, за тобою будет записана ложь''.
Какая ахинея! Допустим, не дала ему она фиников. И что? Какая ложь, какие финики?! Не надо из мухи делать слона!
И главное, моим словам поверили. Будто, я сказал какую – то мудрость.
Яхья ибн Ямур сказал мне:
– Расскажи мне о Судном часе, когда же он настанет?
И ответил ему я:
– Тот, у кого спрошено это, знает о том не более, чем тот, кто спрашивает.
То есть, я дал понять, что ничего не знаю я о Судном дне, мне неизвестно ничего про рай и ад. Бесполезно! Все равно люди верят. Им нужна сказка.
Воистину, болваны люди.
Кругом противоречия в моих словах, но люди верят.
И вот случай, я вспомнил. Воскликнул я как-то Кудаиму, при Микдаме ибн Мадикарибе было это.
– О, Кудаим! Да будешь счастлив ты, когда умирать будешь, ибо не был ты ни правителем, ни соправителем, ни его советником.
И тут же записали мои слова, будто сказал я нечто гениальное.
Пожалуйста, где в моих словах логика? Будто я сам не стремился править, основав религию? Править! Еще как править! И правил! И люди смотрели на это, но не видели истину. А кто видел истину, и возражать хотел, забрасывали его камнями, объявляли ему джихад.
Или как однажды сказал я Абу Римсе:
– Не называй никогда раба как раб. Зови его – мой друг. И будешь ты в раю.
И все опять поверили. Это страшный абсурд! Как можно раба назвать другом? Как? Ведь он же раб!
Короче говоря, сильно сжалось во сне мое сердце – я видел лица людей, которые вообразили себе ад и рай. Как надеялись они попасть в рай, и как они пугались, страшились попасть в ад. И как это не благородно с моей стороны. Ведь все это придумал я! О Аллах! Прости меня грешного!
И тут же мир во мне меня стал ускользать. Потонул в слезах и звуках, и не сказать словами, как он лился и струился, и какая в этом была доброта и боль! О слезы и кровь! Слезы и кровь – тающий лед души, и плачущий парит средь ангелов. Вот она – свобода!
Я плакал, я сильно плакал. Не знаю, почему. Сидел без обыкновенных чувств, без мысли, без свидетелей. И мелькающие картины: гроб, а в нем такой любимый, такой важный для меня запах, но только я не знаю какой.
Это был пряный запах, легкий, светлый.
"Может быть, этот запах – ты сам", – подумал я. О, может быть, смысл всей моей жизни был только в том, чтобы создать религию. Может, у меня был талант к чему – то другому? Но все пропало где-то вдалеке. Я хмуро шагал к какому-то домику.
В изнеможении я побрел туда. Сейчас мне необходимо было войти в дом, где ждала меня мать, ведь я, кажется, слышал уже ее голос? И, по-моему, видел ее лицо?
Мое внимание привлекли ступени. Белые, ярко белые ступени. Они вели наверх, головокружительные ступени, крутые, скользкие, и никаких перил.
Наверняка уже слишком поздно – ее, наверное, уже там нет, а может быть, уже она умерла? Ведь умерла она давно, когда мне было 6 лет. И что же, не суждено мне больше услышать, как она зовет меня?
Я молча сражался с этим ступенчатым горным хребтом. Падал, терял силы, в ярости и слезах карабкался наверх – и вот я уже наверху. Были распахнуты ворота, и там, за ними, в сером платье брела моя мать, с корзинкой в руках, тихо-тихо, погруженная в свои мысли. Моя мать! Нет, это не моя мать.
И тут до меня дошло! Да не может быть! Опасно! Опасно! Нет, да, нет, о да! ДАААА!!! Это был Аллах!
Это Он – всевышний! Смотрел на меня. И вот совсем рядом стоит Он, вот идет куда-то – я мог видеть Его только сзади. Он был ясный и прекрасный, весь – воплощение свободы, вся – мысль о свободе!
Яростно прорывался я вперед, но в густом воздухе вязли немеющие ноги, все туже и туже ползучие растения обвивали мое тело – все мешает, все враждебно, не пройти!
"О, Аллах!" – я закричал, но закричал беззвучно моего голоса не было слышно. Между Ним и мной была стеклянная стена.
Аллах шел дальше, не оглядываясь, тихо-тихо, погруженный в прекрасные свои мысли и заботы. Я отчаянно и беззвучно закричал. Я бежал и не двигался с места! Нежность и ярость пожирали меня.
Через весь дом насквозь медленно прошел. Он остановился в дверях, наружу вышел, в сад. За Ним и я. Стояли мы на вершине большой горы. Он вниз посмотрел, взглядом указывая мне сделать то же самое.
Внизу раскинулся город. Издали слабо доносилось волнение большого города. Кое где мерцали разноцветные огоньки, такие тусклые и далекие.
Аллах слегка наклонил голову набок, мягко и задумчиво, погруженный в свои мысли, потом тихо сказал мне: "сделай ко Мне шаг ''.
Я попытался двигаться, и вдруг качнулась, расшаталась подо мною земля. Я еле удержал равновесие, чуть не упал вниз, на город. Но кое – как еще пытался стоять у косого обрыва. Аллах улыбнулся. Я еще раз попытался продвинуться к Нему. И вновь чуть не упал, со всей силою стал карабкаться наверх, хватаясь на камни и ветки кустарника.
Он прошептал мне строго: "Ради людей ты сделал это. Жалеть не стоит, иначе будешь мучиться и после смерти. Ведь и после смерти живет душа с проблемами. Но тебе уже пора меня послушать. Так слушай же, Мохаммед!
Создал я мир, и я же послал людям самое важное – это Глупость! Без глупости нет в мире жизни. И не было бы! Глаза, рот, мозг, грудь, уши – нет, не они порождают на свет человека, а половой член. Это ли не глупость?
Какой то шершавый стручок, похожий на огурец, торчащий между ног, выводит в жизнь субъект, имя которому – ЧЕЛОВЕК! Разумно разве это?
Ведь я Аллах – и я говорю, что это глупо!
Человек умным быть не может, ибо его душа созревает, формируется для выхода из матки, где она обитала в течение 9 месяцев между пузырем, наполненным мочой, и грязной кишкой, набитой калом. Поэтому всякие бредни о бессмертии души, и тем более, исходящие из уст человека – это ребячество. Это глупость!
Жизнь не жизнь без глупости. Иначе пойдет развитие, большой прорыв вперед, а мне это не нужно. Я люблю гармонию, степенность и медлительность. Ведь подумай сам: везде кутеж и выпивка, разврат и смех.
Но лучше так, чем обращать жизнь в трагедию. Это ли не глупость? Хотя людям очень важна именно она – Глупость!
Происходит так давно, еще со времен Хирона, Ахилла, Аристафана, Одиссея, Паллады, Юпитера, которых создал я и послал на землю, чтоб хотя бы они объяснили глупцам жизнь. Но все бесполезно.
Ни одно важное дело, ни одно благородное открытие не возникло без помощи ее величества Глупости!
Война! Не философами, не учеными и не просветителями ведется она. Нет!
Она ведется дармоедами, всякими тупыми мужланами, убийцами, ворами, мстителями и прочими идиотами. И замышляется она не на всеобщих собраниях или слетах правителей, а в тупых и алчных мозгах завистливых отбросов, которые шушукаются в тиши своих дворцов. И на это расходуется почти вся казна государства, погибают целые народы, культуры. Не глупость ли это?
И в тоже время правители должны воевать, а не философствовать! Трон – это не место для умника. Правитель – философ не удержится у власти.
Но опять же связано это с глупостью. У любого правителя есть шуты, комедианты и дураки – камердинеры, без которых не могут даже они кушать, и даже не могут прогуливаться без них. Они заменяют им охрану, якобы, они охраняют правителей. Правителям интереснее с ними, чем с мудрецами.
Так было всегда, поверь! Даже мой посланник Иисус своих верных подданных называл "овцами". Но я же знаю, да ты и сам знаешь, что овца – самая тупая скотина.
Знаешь, давно бы я появился перед людьми, но они не поймут этого. Люди слишком глупы. Осмеют меня, закидают камнями, освистают, оплюют, облюют.
Это естественно. Мой Иисус всегда осуждал мудрецов. Знал ведь, что они выведут его на чистую воду. Кричал Иисус на них:
– Горе вам, фарисеи и книжники!!! Горе вам, мудрые! И успел он записать это в Евангелие.
Сам же знаешь, что Иисус призывал своих подданных забыть о жизни при жизни, забыть все мирское, сбросить с себя всю одежду, и ни о чем не думать, кроме самого Иисуса. Даже мне трудно измерить степень такой глупости.
Соломон говорил: ''Да не хвалиться мудрый своей мудростью''.
– Почему? – спросил его Еремия.
– Да потому, что человек вовсе лишен мудрости.
Соломон – возможно единственный посланный мною на землю человек, который кое – как еще понял меня.
Сколько я посылал людей на землю, чтобы человек очнулся, я даже потерял счет.
Через Цицерона:
– Весь мир полон глупцов.
Через Гомера:
– Люди – неразумные дети!
Через Эпикура:
– Лучше прослыть безумцем и болваном, чем хмурым умником.
Но я нарочно сделал людей глупцами, ибо мудрость делает людей робкими, и потому на каждом шагу видишь мудрецов в бедности, в голоде и грязи. К дуракам плывут деньги сами, дураки вечно процветают.
Глупцы бормочут свои молитвы, которых я не слышу. Я не могу их слышать, ибо они сами не понимают, что говорят при молитвах.
Десятки тысяч пророков я наделил талантом, а все они занимаются глупостями. Ушли они все в землю, так и не поняв ничего. Ведь их функция была – образумить, урезонить толпу! А где? Где?!
Посмотри на город, что внизу. Посмотри, посмотри! Город спит, уже ведь полночь! Теперь подойди поближе. Ближе, еще ближе. Я тебе сейчас кое – что покажу.
Мы стояли у обрыва над черной пропастью. Внизу был город, огоньки которого поочередно затухали. Народ собирался спать.
Одним махом Аллах приподнял крыши домов, точно корку слоеного пирога, и обнажил начинку города.
Я так и замер.
Аллах продолжал.
– Мохаммед, вон, взгляни на того шаха. Прежде чем поесть плов, он добавляет туда щепотку своего дерьма, а в шербет, который сам же пьет, добавил он мочу. Во избежания сглаза это все он сделал.
А теперь обернись, и посмотри внимательно на того судью. Готовиться он спать. Вон, гляди-ка, маленький соседский мальчик потирает мазью ему задний проход, и задув горящую свечу, ложиться рядом. Тебе все ясно?
А вон и лучшая красавица города, невестка правителя. Днем она сказочно красива, жеманна, губки бантиком, глазки приоткрыты в очаровательной истоме, меж зуб ее встроен алмаз, который блестит при улыбке. А ночью, как видишь, она храпит как египетский медведь. От ее храпа больше шуму, чем от прибоя на океанских островах. 20 старых рыбаков она смогла бы перехрапеть.