Варя не выдержала и расплакалась.
– Бедная моя! Да ты влюбилась! – всплеснула руками Ксения.
– Угу, – всхлипнула Варя.
– Расскажи ему, – посоветовала напарница. – Если любит, поймет.
– А если не любит? Если это банальный курортный роман? – испуганно спросила Варвара.
Звякнули колокольчики у входа.
– Ну, кого черт несет в такую погоду? – проворчала Ксения. – Блин, опять студентки, перемеряют полмагазина и ни хрена не купят. Шли бы на рынок, в самом деле…
Напарница удалилась в торговый зал, а Варя осталась один на один со своими печальными размышлениями.
Она думала, что не была ни дурой, ни охотницей за чужими деньгами, а была всего лишь неудачницей. Лузером, как говорят современные тинейджеры. Закончила престижную Плешку – и пошла поработать продавцом. Временно, чтобы набраться опыта. Но оказалось, что нет ничего более постоянного, чем временное… Замужество ей тоже не далось. Первый красавчик курса оказался в результате пьяницей и дебоширом. Иногда Варя мечтала, что накопит денег и откроет свой маленький магазинчик, но знала, что в реальности вряд ли решится на это. Любой частный бизнес связан с риском, а Варя никогда не обладала склонностью к риску и к авантюрам. По крайней мере, до этого лета…
…Одна из их клиенток вернулась с Крита и так живо расписывала прелести острова и роскошь отеля, что у Вари в голове что-то щелкнуло и замкнуло, как замыкает оголившиеся провода под дождем. Только потом эти провода, скорее всего, неправильно соединили…
Прошло время. Саша не позвонил. Варя уверила себя, что это наказание за ее ложь. Сама она тоже не звонила, хотя Ксения горячо убеждала ее это сделать. Отпуск многое в ней изменил. Дело было даже не в романе без продолжения. Варя чувствовала, что стала тверже, уверенней в себе. Она все чаще задумывалась о том, как можно начать бизнес, просчитывала разные варианты, составила бизнес-план. Конечно, требовался начальный капитал, которого у Вари не было, зато у нее была однокомнатная квартира в неплохом районе, при желании ее можно было поменять на меньшую, за городом, а разницу вложить в дело. Ей не хватало смелости. Иногда Варя думала о том, что, если бы рядом с ней был человек, который в нее поверил бы, у нее бы все получилось. Она гнала эти мысли прочь, потому что за ними всегда возникал образ Саши.
Ксения тоже почувствовала перемены в подруге, но относила их к сезонной депрессии, а в качестве решения всех проблем предлагала Варе пойти в какой-нибудь клуб на тусовку, найти парня и весело провести с ним время. Но Варе надоели танцы и загулы. Она выплачивала кредит и откладывала деньги на собственный магазинчик. Пару раз знакомилась с мужчинами, но все было не то.
– Лучшее лекарство от хандры – здоровый секс, – убеждала напарницу Ксения. – А любовь и разные сюси-пуси годятся для семнадцатилетних девочек и романисток.
– Для секса должно быть влечение, – оправдывалась Варя. – Я не хочу себя насиловать.
Бедняжка, – всплескивала ладошками Ксения. – Ты никак не переболеешь своим курортником. Он же обыкновенный кобель, наверняка у него жена и куча детей.
Однажды позвонила постоянная клиентка – дамочка с Рублевки, бывшая моделька, а сейчас скучающая жена банкира. Сказала, что пришлет нового водителя с норковой шубкой.
– Господи, опять у Таньки новый шофер, – вздохнула Ксения. – Никто долго эту кикимору не выдерживает. Как ее только муж терпит?
– Любит, наверное, – безразлично отозвалась Варя.
– Ха, любит! – презрительно фыркнула Ксения. – Да Пашка, бывший водила, когда приезжал в прошлый раз, рассказывал, как она своего банкира с горничной застукала. Визгу было! После этого она Пашку и уволила как нежелательного свидетеля.
Варя смотрела в окно. Уже выпал снег. Он лежал то тут, то там стылыми грязными кучками. Пришли посетители, две девушки, желавшие приобщиться к высокой моде прошлого сезона. Варя надела дежурную улыбку и побрела с ними вдоль вешалок, механически отвечая на вопросы. При входе звенели колокольчики, намекая на визит возможного покупателя.
– Я хочу примерить это. – Девушка указала на платье цвета утренней зари.
– Конечно, – ровным голосом сказала Варя. – Это, несомненно, ваш цвет.
Неожиданно знакомый мужской голос заставил ее вздрогнуть и замереть. Девушка еще что-то спрашивала, но Варя уже не слышала что. Она стояла как окаменелая и слушала, как в комнате для персонала Ксения кокетничает с посетителем.
– Значит, вы новый водитель Татьяны Владимировны? – говорила Ксения. – У нее отличный вкус.
– Девушка, мне бы побыстрее надо… – откликнулся голос, который преследовал Варю во сне. Она и сейчас двинулась на него, словно на звуки волшебной сказочной флейты.
– Меня Ксения зовут, между прочим. А вас? – гнула свою линию напарница.
– Александр, – сообщил знакомый голос.
– Вы всегда такой серьезный? – завлекала посетителя Ксения. – Куда вы так торопитесь, если не секрет?
– Мне надо хозяина встретить в аэропорту, – сообщил Александр. – Так что, если можно, возьмите это поскорее…
Ксения возилась с норковой шубкой. Саша в потертых джинсах и простенькой кожаной куртке переминался с ноги на ногу и скользил рассеянным взглядом по стенам. Ксюшино кокетство не произвело на него ровным счетом никакого впечатления, он явно торопился уйти. И вдруг он увидел Варю и застыл с неловкой улыбкой на губах. Варя даже не поняла, сколько времени они молча смотрели друг на друга. Потом она сказала:
– Привет.
– Привет, – отозвался Саша.
– Я здесь работаю, – зардевшись, сообщила Варя. – Продавцом. Вот.
Она не знала, что еще может ему сказать.
– Я тоже… Вот, – развел руками Саша и улыбнулся виновато и жалобно, словно просил прощения.
Неожиданно Варе стало смешно – неизвестно почему. Она прыснула, за ней Саша, и через секунду они оба хохотали, как расшалившиеся школьники, а еще через секунду Варя прятала лицо на его груди.
– Прости меня, – сказала Варя, – я все наврала про бизнес… Сама не знаю зачем. Нет, знаю, мне хотелось пожить другой жизнью, хоть немного… Я такая глупая, я чуть все не испортила.
– Это я дурак, – возразил Саша. – Когда ты сказала, что у тебя свой магазин, я подумал, что ты и разговаривать со мной не станешь, если я скажу, что я всего лишь водитель у новых русских… Знаешь, как я в нашем отеле оказался? Мой босс, классный мужик, собирался ехать отдыхать с подружкой, но потом они поссорились, и он дал мне денег и велел отдохнуть вместо него. А сейчас он подался в Штаты, у него там бизнес, а я временно работаю у Татьяны… – Саша помолчал. – Я ведь тысячу раз хотел тебе позвонить, но всякий раз думал, что ты крутая бизнес-леди, а что я смогу тебе предложить?
– Какое счастье, что я не бизнес-леди, – рассмеялась Варя.
– В самом деле – счастье, – серьезно подтвердил Саша. – Но знаешь, вообще-то я хочу открыть свое дело. Я столько думал об этом… У меня есть кое-какие идеи. Ты мне веришь?
– Верю, – сказала Варя, и ее глаза влажно засияли.
РАССВЕТ
– Бедная моя! Да ты влюбилась! – всплеснула руками Ксения.
– Угу, – всхлипнула Варя.
– Расскажи ему, – посоветовала напарница. – Если любит, поймет.
– А если не любит? Если это банальный курортный роман? – испуганно спросила Варвара.
Звякнули колокольчики у входа.
– Ну, кого черт несет в такую погоду? – проворчала Ксения. – Блин, опять студентки, перемеряют полмагазина и ни хрена не купят. Шли бы на рынок, в самом деле…
Напарница удалилась в торговый зал, а Варя осталась один на один со своими печальными размышлениями.
Она думала, что не была ни дурой, ни охотницей за чужими деньгами, а была всего лишь неудачницей. Лузером, как говорят современные тинейджеры. Закончила престижную Плешку – и пошла поработать продавцом. Временно, чтобы набраться опыта. Но оказалось, что нет ничего более постоянного, чем временное… Замужество ей тоже не далось. Первый красавчик курса оказался в результате пьяницей и дебоширом. Иногда Варя мечтала, что накопит денег и откроет свой маленький магазинчик, но знала, что в реальности вряд ли решится на это. Любой частный бизнес связан с риском, а Варя никогда не обладала склонностью к риску и к авантюрам. По крайней мере, до этого лета…
…Одна из их клиенток вернулась с Крита и так живо расписывала прелести острова и роскошь отеля, что у Вари в голове что-то щелкнуло и замкнуло, как замыкает оголившиеся провода под дождем. Только потом эти провода, скорее всего, неправильно соединили…
Прошло время. Саша не позвонил. Варя уверила себя, что это наказание за ее ложь. Сама она тоже не звонила, хотя Ксения горячо убеждала ее это сделать. Отпуск многое в ней изменил. Дело было даже не в романе без продолжения. Варя чувствовала, что стала тверже, уверенней в себе. Она все чаще задумывалась о том, как можно начать бизнес, просчитывала разные варианты, составила бизнес-план. Конечно, требовался начальный капитал, которого у Вари не было, зато у нее была однокомнатная квартира в неплохом районе, при желании ее можно было поменять на меньшую, за городом, а разницу вложить в дело. Ей не хватало смелости. Иногда Варя думала о том, что, если бы рядом с ней был человек, который в нее поверил бы, у нее бы все получилось. Она гнала эти мысли прочь, потому что за ними всегда возникал образ Саши.
Ксения тоже почувствовала перемены в подруге, но относила их к сезонной депрессии, а в качестве решения всех проблем предлагала Варе пойти в какой-нибудь клуб на тусовку, найти парня и весело провести с ним время. Но Варе надоели танцы и загулы. Она выплачивала кредит и откладывала деньги на собственный магазинчик. Пару раз знакомилась с мужчинами, но все было не то.
– Лучшее лекарство от хандры – здоровый секс, – убеждала напарницу Ксения. – А любовь и разные сюси-пуси годятся для семнадцатилетних девочек и романисток.
– Для секса должно быть влечение, – оправдывалась Варя. – Я не хочу себя насиловать.
Бедняжка, – всплескивала ладошками Ксения. – Ты никак не переболеешь своим курортником. Он же обыкновенный кобель, наверняка у него жена и куча детей.
Однажды позвонила постоянная клиентка – дамочка с Рублевки, бывшая моделька, а сейчас скучающая жена банкира. Сказала, что пришлет нового водителя с норковой шубкой.
– Господи, опять у Таньки новый шофер, – вздохнула Ксения. – Никто долго эту кикимору не выдерживает. Как ее только муж терпит?
– Любит, наверное, – безразлично отозвалась Варя.
– Ха, любит! – презрительно фыркнула Ксения. – Да Пашка, бывший водила, когда приезжал в прошлый раз, рассказывал, как она своего банкира с горничной застукала. Визгу было! После этого она Пашку и уволила как нежелательного свидетеля.
Варя смотрела в окно. Уже выпал снег. Он лежал то тут, то там стылыми грязными кучками. Пришли посетители, две девушки, желавшие приобщиться к высокой моде прошлого сезона. Варя надела дежурную улыбку и побрела с ними вдоль вешалок, механически отвечая на вопросы. При входе звенели колокольчики, намекая на визит возможного покупателя.
– Я хочу примерить это. – Девушка указала на платье цвета утренней зари.
– Конечно, – ровным голосом сказала Варя. – Это, несомненно, ваш цвет.
Неожиданно знакомый мужской голос заставил ее вздрогнуть и замереть. Девушка еще что-то спрашивала, но Варя уже не слышала что. Она стояла как окаменелая и слушала, как в комнате для персонала Ксения кокетничает с посетителем.
– Значит, вы новый водитель Татьяны Владимировны? – говорила Ксения. – У нее отличный вкус.
– Девушка, мне бы побыстрее надо… – откликнулся голос, который преследовал Варю во сне. Она и сейчас двинулась на него, словно на звуки волшебной сказочной флейты.
– Меня Ксения зовут, между прочим. А вас? – гнула свою линию напарница.
– Александр, – сообщил знакомый голос.
– Вы всегда такой серьезный? – завлекала посетителя Ксения. – Куда вы так торопитесь, если не секрет?
– Мне надо хозяина встретить в аэропорту, – сообщил Александр. – Так что, если можно, возьмите это поскорее…
Ксения возилась с норковой шубкой. Саша в потертых джинсах и простенькой кожаной куртке переминался с ноги на ногу и скользил рассеянным взглядом по стенам. Ксюшино кокетство не произвело на него ровным счетом никакого впечатления, он явно торопился уйти. И вдруг он увидел Варю и застыл с неловкой улыбкой на губах. Варя даже не поняла, сколько времени они молча смотрели друг на друга. Потом она сказала:
– Привет.
– Привет, – отозвался Саша.
– Я здесь работаю, – зардевшись, сообщила Варя. – Продавцом. Вот.
Она не знала, что еще может ему сказать.
– Я тоже… Вот, – развел руками Саша и улыбнулся виновато и жалобно, словно просил прощения.
Неожиданно Варе стало смешно – неизвестно почему. Она прыснула, за ней Саша, и через секунду они оба хохотали, как расшалившиеся школьники, а еще через секунду Варя прятала лицо на его груди.
***
Вечером после работы они сидели в маленьком кафе и не могли наговориться.– Прости меня, – сказала Варя, – я все наврала про бизнес… Сама не знаю зачем. Нет, знаю, мне хотелось пожить другой жизнью, хоть немного… Я такая глупая, я чуть все не испортила.
– Это я дурак, – возразил Саша. – Когда ты сказала, что у тебя свой магазин, я подумал, что ты и разговаривать со мной не станешь, если я скажу, что я всего лишь водитель у новых русских… Знаешь, как я в нашем отеле оказался? Мой босс, классный мужик, собирался ехать отдыхать с подружкой, но потом они поссорились, и он дал мне денег и велел отдохнуть вместо него. А сейчас он подался в Штаты, у него там бизнес, а я временно работаю у Татьяны… – Саша помолчал. – Я ведь тысячу раз хотел тебе позвонить, но всякий раз думал, что ты крутая бизнес-леди, а что я смогу тебе предложить?
– Какое счастье, что я не бизнес-леди, – рассмеялась Варя.
– В самом деле – счастье, – серьезно подтвердил Саша. – Но знаешь, вообще-то я хочу открыть свое дело. Я столько думал об этом… У меня есть кое-какие идеи. Ты мне веришь?
– Верю, – сказала Варя, и ее глаза влажно засияли.
***
…Медовый месяц Варя и Саша провели на Крите. Правда, отель был попроще, но теперь это не имело никакого значения…
РАССВЕТ
– Ну что ты виляешь? – недовольно спросил у жены Борис.
– Я не виляю, – таким же недовольным тоном отозвалась Света. – Я прижимаюсь к обочине. Не видишь, дорога сужается, впереди опасный поворот?
– А так мы слетим в пропасть, – не унимался Борис. – Погуди. За скалой дороги не видно. Вдруг там встречный автомобиль?
Света недовольно поджала губы и надавила на клаксон. Выруливший из-за поворота маленький «корса» с немецкими номерами от неожиданности сиганул вбок и едва не врезался в мрачный коричневый остов скалы, покрытой редкой щетиной колючих горных растений. Водитель «корсы», мужчина в пестрой рубахе, возмущенно взмахнул рукой и что-то проговорил, он, видимо, ругался. Его спутница, светловолосая женщина, обернулась к сидящим на заднем сиденье кудрявым девочкам, испуганно округлившим глазенки.
– Видишь, мы испугали людей, – укорила мужа Света.
– Таковы правила: если впереди крутой поворот, надо сигналить, – отозвался Борис. – Осторожно! – вдруг вскричал он.
Навстречу, басовито загудев, пронесся автобус.
– Что ты орешь?! – вскипела Света. – Хочешь, чтобы я от неожиданности потеряла управление?
– Дорога не терпит слабонервных, – фыркнул Борис.
– Ну и садись сам за руль! – выпалила Света. – Надоел ты мне со своими нотациями!
Прокатный «хёндай» остановился у обочины.
Борис не заставил себя долго упрашивать. Моментально он уселся в водительское кресло, покрутил магнитолу с тягучими греческими напевами, довольно улыбнулся и выжал газ.
– Не гони, – сказала Света. – Сколько раз тебе повторять. Тоже мне, лихач.
– Все нормально, – отмахнулся от нее муж.
– Нет, не нормально, – повысила голос Света. – Я не хочу попадать в автокатастрофу. Вон сколько памятников вдоль трассы наставили умникам вроде тебя!
– Не ори, – огрызнулся Борис. – Ты меня отвлекаешь от дороги.
– Кажется, я вообще тебе мешаю, – выпалила Света.
Борис не ответил. Он крутил баранку, явно наслаждаясь ездой и только что одержанной победой над женой. Света прикусила губу, нахмурилась. За окном проплывали головокружительные горные пейзажи. Крохотные ослепительно-белые церквушки с красными крышами на фоне ярко-синего неба, примостившиеся в самых невероятных местах над обрывами коричневых гор. Внизу, далеко-далеко, бирюзовое море билось кружевными гребнями волн о каменные глыбы дикого берега. Их автомобиль затерялся где-то между небом и землей, на горном серпантине, длинном, узком, извилистом, как сама человеческая жизнь.
Света снова подумала, что не стоило им ехать в Грецию в наивной надежде собрать и слепить обломки давно развалившихся отношений. Склеенный сосуд все равно остается разбитым.
Они поженились не сразу, не впопыхах, не в бурном бесшабашном студенчестве, когда все кажется простым и понятным, а потом вдруг усложняется и запутывается. Их отношения не были незрелыми и скоропалительными, да и сами Борис и Светлана были уже взрослыми, самостоятельными, достаточно успешными людьми с высшими образованиями, востребованными профессиями и приличными зарплатами. Их любовь не осложнил квартирный вопрос: у каждого было жилье. Они не были сказочно богатыми, но крепко стояли на ногах и, в дополнение к ногам, на четырех колесах, и являли собой тот самый высокий уровень среднего класса, к которому стремится образованная молодежь. Познакомились они на австрийском зимнем курорте, а потом долго встречались в Москве. У них нашлись общие интересы – от горных лыж до средневековых нецке. Борису и Светлане было хорошо вместе и на вечеринках и в постели. Они были красивой парой. Борис – высокий плечистый шатен с мужественным подбородком, чувственными губами и жгучим взглядом. Света – тоненькая, хрупкая блондинка, доходившая любимому до плеча, с пушистой стрижкой, солнечной улыбкой и ясными серо-голубыми глазами. Когда они стали жить вдвоем, им показалось, что так было всегда. Утром они садились в машины и разъезжались по офисам, вечером – ужинали в кафешках, по выходным – бродили по выставкам, катали шары в боулинге или отрывались в шумной компании общих друзей, которые не уставали твердить, что Борис и Света созданы друг для друга и непременно должны пожениться. Скоро они и сами это поняли. На день рождения Борис увез любимую в Венецию, где на мосту Вздохов – месте встреч влюбленных – сделал ей предложение. Света радостно согласилась.
Им казалось, что они две половинки, которые наконец обрели друг друга, и ничто в целом мире не сможет разрушить их счастливого союза. В свадебное путешествие они поехали на Крит, там, в роскошном бунгало на диком берегу ласкового моря, они предавались бурным любовным утехам, а в перерывах, разгоряченные и утомленные, мечтали, как у них родятся дети: мальчик и девочка.
Шло время. Угар медового месяца прошел. Жар поостыл. В отношениях стали появляться едва заметные трещинки. Постепенно их становилось больше, они ширились, увеличивались в размерах, и однажды стало ясно: еще немного, и хрупкий сосуд любви расколется, раздробится на сотни осколков, которые нельзя ни склеить, ни собрать.
Она поехала в тренажерку, как и собиралась, но занятия не доставили ей никакого удовольствия, а домой впервые за многие месяцы, прожитые с Борисом, возвращаться не хотелось. Света в одиночестве посидела в кафе, побродила по магазинам, но даже удачно приобретенные за умеренную сумму классные джинсы, сидевшие на ней как влитые, не развеяли меланхолии. В конце концов Светлана, успокоившись, решила помириться с мужем и даже поджарить яичницу. Но дом встретил ее холодной тишиной. Борис вернулся за полночь. Света посмотрела на него с презрительным молчанием. Она не стала устраивать унизительный допрос – приняла ванну и легла спать, демонстративно повернувшись к стене передом, а к мужу задом. Борис принял такую же позу. Все воскресенье они не разговаривали. После обеда Света уехала навестить маму, а когда вернулась, снова обнаружила пустую квартиру. Впервые она тихо заплакала. На ночь Света приняла снотворное. Сквозь сон она услышала, как вернулся муж. Он тихо разделся и лег рядом.
Утром в понедельник супруги разъехались каждый на свою работу.
К следующим выходным они все же помирились, дали друг другу обещание не ругаться и даже вместе сварили суп. Но скоро снова повздорили из-за сущего пустяка. Потом стычки стали регулярными, затяжными. Они спорили по малейшему поводу: и кому выносить мусор, и какую купить мебель. Споры перерастали в баталии. Теперь в выходные Борис с друзьями пил пиво в баре, а Света после тренажерки шла с подругами в кафе обсуждать мужской эгоцентризм.
У них было много общего, даже слишком много. Единственное, чего им недоставало, – умения уступить друг другу.
Брак неумолимо рушился. Света даже спросила совета у матери, но та была женщиной другого века, другого поколения, других традиций, и ее рекомендации – уступать, готовить, убирать, рожать, – с точки зрения Светланы, были полным анахронизмом.
– Почему я должна тратить свой выходной на какую-то уборку? – кипятилась Света перед подругами. – У меня два высших образования, зарплата в две штуки и должность начальника отдела! Зачем париться у плиты, если можно нормально поесть в ресторане?! А вчера он заявил, что не потерпит никакой няни и что с ребенком должна сидеть мать! Для того я училась и делала карьеру, чтобы напялить на себя халат и тапки?! А вчера я попросила его посмотреть, что стучит в машине, так он сказал, чтобы я сама разбиралась, раз я такая эмансипированная. Полки повесить – неделю плотника ждали, хоть работы на полчаса. Говорит: с какой стати я должен в выходной корячиться, если можно заплатить – и все сделают? В итоге пришел какой-то козел, прицепил все кое-как, а после его ухода полки рухнули. Я говорю: что ты за мужик, если гвоздь не можешь забить? А он в ответ: такой же, какая ты женщина. Ну не хамство?!
Подруги сочувственно кивали.
Борис с друзьями в то же время обсуждал женскую стервозность…
Вскоре разведка донесла Свете, что к ее благоверному клеится долговязая губастая секретарша, а Борис улыбается ей теплее, чем положено по рангу. Света считала ниже своего достоинства устраивать ревнивые разборки. Она всплакнула в гордом одиночестве, ничего не сказала мужу, но в отместку на дружеской клубной вечеринке долго танцевала с парнем из-за соседнего столика и даже позволила чмокнуть себя в щечку. Борис вспылил, грубо затолкал жену в такси, и остаток ночи молодые супруги посвятили грандиозной разборке в итальянском стиле.
К годовщине удачно заключенного брака Борис и Света поняли, что им надо либо разбежаться в разные стороны, либо дать друг другу последний шанс и попытаться что-то изменить в своих отношениях и, что было самым сложным, в самих себе. Ведь несмотря ни на что они продолжали любить друг друга, и в дни перемирий им по-прежнему казалось, что они – две половинки, созданные друг для друга, а склоки и распри – нелепое недоразумение. Каждый раз они давали друг другу слово, что это больше не повторится… Последний раз супруги продержались неделю.
Однажды субботним августовским утром Борис и Света решили отправиться в путешествие на Крит, где провели год назад страстный медовый месяц. Им казалось, что жаркое солнце, горячий песок, мерный шум прибоя, под который так сладко любится, помогут похоронить обиды и недоразумения и раздуют угасающий огонек былой страсти до пожара пятой категории.
В первые дни отдыха Свете казалось, что так и получается. На обоих напало блаженное полудремотное состояние, когда не то что поругаться – лишний раз рот открыть лень. Измотанные напряженной работой и домашними скандалами, они двое суток отсыпались, нежились на пляже, дремали на лежаках. Борис плавал за буйки. Света качалась на волнах на надувном матрасике. К ним возвращались силы, а вместе с силами – желания, не созвучные с желаниями другой половины. Ослепленные страстью, раньше они этого не замечали. Год спустя выяснилось, что Борис на отдыхе предпочитает тупо валяться на пляже или у бассейна, тянуть пиво и разглядывать проходящих девушек в бикини. Света обожала зажигательные танцы до упаду под восхищенные взоры загорелых мачо. Ей хотелось покататься по острову, посмотреть достопримечательности, прикоснуться к неизведанному, потрогать ладонями остатки рухнувших миров и древних цивилизаций. Борис если и желал куда-либо поехать, то скорее по соседним тавернам – в поисках самых сочных оливок, нежнейшей дорады и бело-желтого овечьего сыра, который тает во рту, смешиваясь с молодым вином, пьющимся как сок, но потом не позволяющим подняться из-за стола и оставляющим ясную голову при хмельных ногах.
Света решительно заявила, что растительный отдых не для нее. Она достала из сумки путеводитель, наметила интересные маршруты и сказала Борису, что если тот хочет – то может и дальше лежать и растить живот. Она же намерена взять напрокат машину и отправиться в путешествие по острову. Борис скорчил кислую мину, но потом вспомнил, как упоительно заниматься любовью на клочке пустынного берега, укрывшись за скалой от любопытных глаз, и отправился вместе с женой в Rent a car.
Но и здесь их подстерегали новые испытания. И Борис и Света были хорошими водителями с довольно большим стажем, самолюбивыми и независимыми, и ни один не желал уступить другому место за рулем. Оба долго препирались у дверей прокатной конторы, пока загорелый владелец со смехом не предложил бросить жребий. Они так и сделали. Право на руль выпало Свете. Но Борис сделал все, чтобы свести удовольствие, получаемое ею от вождения, к минимуму. Рядом с более опытным и уверенным Борисом с его нагловатым стилем поведения на дороге осторожная Света ощущала себя неумелым «чайником». Наконец ей надоело выслушивать бесконечные придирки и комментарии мужа. Вспомнив мудрость: «уступит тот, кто умнее», она отдала руль супругу. Но осознание собственной мудрости не добавило ей радости. И потому, когда, проезжая мимо безлюдных пляжей, Борис многозначительно улыбнулся и предложил затормозить, Света сухо ответила, что у нее нет настроения. Борис обиженно хмыкнул и заявил, что ему надоело уговаривать собственную жену и в следующий раз он отправится в отпуск один.
– Зачем же один? – уязвленно фыркнула Света. – Попроси свою дылду-секретутку – она с удовольствием составит тебе компанию.
– Спасибо, что подсказала, – парировал Борис. – Так я и сделаю.
Свету больше не радовали ни захватывающие дух скалистые горы, вздыбившие хребты прямо в облака, ни море, вытекающее из неба. Ни средневековые монастыри с дивными фресками и стенами, увитыми душистыми цветами и изумрудным виноградом, взращенным на голых камнях. Ни удивительные в своей первозданной целостности постройки минойской эпохи – простые дома из грубого серого камня, в которые можно зайти, посидеть на шлифованной каменной скамье, сфотографироваться с огромным глиняным сосудом. Время остановило в них свой бег, кажется, стоит чуть-чуть подождать, и вернется хозяин, разложит незамысловатый ужин – сыр, оливки, вино, – и будто не бывало четырех тысячелетий. Но сейчас раскаленные солнцем каменные остатки ушедшей цивилизации вызывали не благоговение, а уныние, наводя на мысль о недолговечности всего сущего. Света раздраженно думала о том, что жизнь коротка, а отпуск еще короче, и глупо тратить то и другое на реанимацию чувств, на бесконечные споры и раздоры с давно ставшим чужим человеком. Что по возвращении в Москву им следует развестись.
Неожиданно Борис остановился возле покосившегося столба с указателем и принялся с интересом разглядывать карту.
– Помнишь, парень из Rent говорил, что южный берег красивее северного – там самые лучшие пляжи, но именно север отдан на откуп туристам, а сами местные отдыхают на юге?
– Ну и что? – равнодушно спросила Света.
– А то, что мы сейчас находимся в самом узком месте между северным и южным берегом, – поднял указательный палец Борис, радуясь так, словно он открыл Америку. – Эта дорога ведет в Иерапетру, самый южный город Крита. Всего четырнадцать километров – и мы на другом побережье!
– Что там смотреть? – пожала плечами Света. – Подумаешь, пляжи…
– При чем тут пляжи? – возмутился Борис. – Это же шанс увидеть что-то новое, интересное. Разве не для этого люди путешествуют? Ты сама твердила, что хочешь все посмотреть.
– Вечереет, – возразила осторожная Света. – Я не хочу оказаться в горах в темноте. По этому сумасшедшему серпантину и днем ездить опасно.
– Мы поедем по обычной автомобильной трассе, – начал уговаривать ее Борис. – Что ты как старушка, в самом деле? Где твой дух авантюризма? А вдруг там в самом деле красоты неимоверные?
Борис, когда хотел, мог быть очень убедительным и затмевал своим красноречием самого Владимира Вольфовича. Именно такого Бориса, с горящими от предвкушения волнующих приключений глазами, когда-то и полюбила спокойная, рассудительная Света. Как часто, взирая на лежащего на диване перед телевизором супруга, она печально размышляла над метаморфозой: когда же на смену неуемной энергии мужа пришла эта стариковская дремотная расслабленность? Задавала себе вопрос и не находила ответа. А теперь вдруг поняла: Борис оставался прежним. Просто он сильно уставал, «вымерзал» во время суровой московской зимы. А теперь передохнул, отоспался, отогрелся под греческим солнцем. Что-то екнуло, жарко трепыхнулось внутри, и вопреки доводам разума, упреждавшего от необдуманного поступка, Света согласно кивнула:
– Ну хорошо. Только поедем по нормальной дороге. И ненадолго, чтобы вернуться в отель засветло.
– Вернемся, не переживай! – радостно воскликнул Борис и развернул автомобиль в сторону юга.
– Я бы не смогла быть альпинистом, – призналась Света. – Эти горы вселяют в меня ужас, какой-то первобытный страх. В них чувствуешь себя песчинкой, мелким камушком вроде тех, которые падают за сетку.
– Иногда и большие камни падают, – заметил Борис, кивнув на приличных размеров красно-коричневые валуны, валявшиеся у обочины.
– Я не виляю, – таким же недовольным тоном отозвалась Света. – Я прижимаюсь к обочине. Не видишь, дорога сужается, впереди опасный поворот?
– А так мы слетим в пропасть, – не унимался Борис. – Погуди. За скалой дороги не видно. Вдруг там встречный автомобиль?
Света недовольно поджала губы и надавила на клаксон. Выруливший из-за поворота маленький «корса» с немецкими номерами от неожиданности сиганул вбок и едва не врезался в мрачный коричневый остов скалы, покрытой редкой щетиной колючих горных растений. Водитель «корсы», мужчина в пестрой рубахе, возмущенно взмахнул рукой и что-то проговорил, он, видимо, ругался. Его спутница, светловолосая женщина, обернулась к сидящим на заднем сиденье кудрявым девочкам, испуганно округлившим глазенки.
– Видишь, мы испугали людей, – укорила мужа Света.
– Таковы правила: если впереди крутой поворот, надо сигналить, – отозвался Борис. – Осторожно! – вдруг вскричал он.
Навстречу, басовито загудев, пронесся автобус.
– Что ты орешь?! – вскипела Света. – Хочешь, чтобы я от неожиданности потеряла управление?
– Дорога не терпит слабонервных, – фыркнул Борис.
– Ну и садись сам за руль! – выпалила Света. – Надоел ты мне со своими нотациями!
Прокатный «хёндай» остановился у обочины.
Борис не заставил себя долго упрашивать. Моментально он уселся в водительское кресло, покрутил магнитолу с тягучими греческими напевами, довольно улыбнулся и выжал газ.
– Не гони, – сказала Света. – Сколько раз тебе повторять. Тоже мне, лихач.
– Все нормально, – отмахнулся от нее муж.
– Нет, не нормально, – повысила голос Света. – Я не хочу попадать в автокатастрофу. Вон сколько памятников вдоль трассы наставили умникам вроде тебя!
– Не ори, – огрызнулся Борис. – Ты меня отвлекаешь от дороги.
– Кажется, я вообще тебе мешаю, – выпалила Света.
Борис не ответил. Он крутил баранку, явно наслаждаясь ездой и только что одержанной победой над женой. Света прикусила губу, нахмурилась. За окном проплывали головокружительные горные пейзажи. Крохотные ослепительно-белые церквушки с красными крышами на фоне ярко-синего неба, примостившиеся в самых невероятных местах над обрывами коричневых гор. Внизу, далеко-далеко, бирюзовое море билось кружевными гребнями волн о каменные глыбы дикого берега. Их автомобиль затерялся где-то между небом и землей, на горном серпантине, длинном, узком, извилистом, как сама человеческая жизнь.
Света снова подумала, что не стоило им ехать в Грецию в наивной надежде собрать и слепить обломки давно развалившихся отношений. Склеенный сосуд все равно остается разбитым.
Они поженились не сразу, не впопыхах, не в бурном бесшабашном студенчестве, когда все кажется простым и понятным, а потом вдруг усложняется и запутывается. Их отношения не были незрелыми и скоропалительными, да и сами Борис и Светлана были уже взрослыми, самостоятельными, достаточно успешными людьми с высшими образованиями, востребованными профессиями и приличными зарплатами. Их любовь не осложнил квартирный вопрос: у каждого было жилье. Они не были сказочно богатыми, но крепко стояли на ногах и, в дополнение к ногам, на четырех колесах, и являли собой тот самый высокий уровень среднего класса, к которому стремится образованная молодежь. Познакомились они на австрийском зимнем курорте, а потом долго встречались в Москве. У них нашлись общие интересы – от горных лыж до средневековых нецке. Борису и Светлане было хорошо вместе и на вечеринках и в постели. Они были красивой парой. Борис – высокий плечистый шатен с мужественным подбородком, чувственными губами и жгучим взглядом. Света – тоненькая, хрупкая блондинка, доходившая любимому до плеча, с пушистой стрижкой, солнечной улыбкой и ясными серо-голубыми глазами. Когда они стали жить вдвоем, им показалось, что так было всегда. Утром они садились в машины и разъезжались по офисам, вечером – ужинали в кафешках, по выходным – бродили по выставкам, катали шары в боулинге или отрывались в шумной компании общих друзей, которые не уставали твердить, что Борис и Света созданы друг для друга и непременно должны пожениться. Скоро они и сами это поняли. На день рождения Борис увез любимую в Венецию, где на мосту Вздохов – месте встреч влюбленных – сделал ей предложение. Света радостно согласилась.
Им казалось, что они две половинки, которые наконец обрели друг друга, и ничто в целом мире не сможет разрушить их счастливого союза. В свадебное путешествие они поехали на Крит, там, в роскошном бунгало на диком берегу ласкового моря, они предавались бурным любовным утехам, а в перерывах, разгоряченные и утомленные, мечтали, как у них родятся дети: мальчик и девочка.
Шло время. Угар медового месяца прошел. Жар поостыл. В отношениях стали появляться едва заметные трещинки. Постепенно их становилось больше, они ширились, увеличивались в размерах, и однажды стало ясно: еще немного, и хрупкий сосуд любви расколется, раздробится на сотни осколков, которые нельзя ни склеить, ни собрать.
***
На работе у каждого начались запарки. Оба приходили поздно вечером, уставшие, вымотанные, раздраженные. Молча варили магазинные пельмени и падали в кровать. Как-то в выходной, заглянув в пустой холодильник, Борис объявил, что ему осточертел общепит и что Света в конце-то концов могла бы что-нибудь и приготовить. Света недовольно нахмурилась: она собиралась в тренажерку. Они начали препираться: Света заявила, что вкалывает и зарабатывает не меньше мужа и, коли ему приспичило, может сам варить себе обед. Борис заявил, что стоять у плиты – дело женское, и какой на фиг смысл в женитьбе, если приходиться ходить по столовкам? А если Свете работа в напряг, пусть увольняется, рожает ребенка и сидит дома. Света собиралась обзавестись детьми, но гораздо позже, а уж тем более не теперь, когда ей вот-вот должны были предложить повышение. Она фыркнула и назвала мужа домостроевцем и эгоистом. Борис ответил, что супруга – полная неумеха и к тому же сама – настоящая эгоистка. Света с испорченным настроением отправилась в магазин, закупила быстрорастворимые супы в пакетиках, за пять минут сварганила «Галину Бланку» – любовь с первой ложки» – и хлопнула дверью.Она поехала в тренажерку, как и собиралась, но занятия не доставили ей никакого удовольствия, а домой впервые за многие месяцы, прожитые с Борисом, возвращаться не хотелось. Света в одиночестве посидела в кафе, побродила по магазинам, но даже удачно приобретенные за умеренную сумму классные джинсы, сидевшие на ней как влитые, не развеяли меланхолии. В конце концов Светлана, успокоившись, решила помириться с мужем и даже поджарить яичницу. Но дом встретил ее холодной тишиной. Борис вернулся за полночь. Света посмотрела на него с презрительным молчанием. Она не стала устраивать унизительный допрос – приняла ванну и легла спать, демонстративно повернувшись к стене передом, а к мужу задом. Борис принял такую же позу. Все воскресенье они не разговаривали. После обеда Света уехала навестить маму, а когда вернулась, снова обнаружила пустую квартиру. Впервые она тихо заплакала. На ночь Света приняла снотворное. Сквозь сон она услышала, как вернулся муж. Он тихо разделся и лег рядом.
Утром в понедельник супруги разъехались каждый на свою работу.
К следующим выходным они все же помирились, дали друг другу обещание не ругаться и даже вместе сварили суп. Но скоро снова повздорили из-за сущего пустяка. Потом стычки стали регулярными, затяжными. Они спорили по малейшему поводу: и кому выносить мусор, и какую купить мебель. Споры перерастали в баталии. Теперь в выходные Борис с друзьями пил пиво в баре, а Света после тренажерки шла с подругами в кафе обсуждать мужской эгоцентризм.
У них было много общего, даже слишком много. Единственное, чего им недоставало, – умения уступить друг другу.
Брак неумолимо рушился. Света даже спросила совета у матери, но та была женщиной другого века, другого поколения, других традиций, и ее рекомендации – уступать, готовить, убирать, рожать, – с точки зрения Светланы, были полным анахронизмом.
– Почему я должна тратить свой выходной на какую-то уборку? – кипятилась Света перед подругами. – У меня два высших образования, зарплата в две штуки и должность начальника отдела! Зачем париться у плиты, если можно нормально поесть в ресторане?! А вчера он заявил, что не потерпит никакой няни и что с ребенком должна сидеть мать! Для того я училась и делала карьеру, чтобы напялить на себя халат и тапки?! А вчера я попросила его посмотреть, что стучит в машине, так он сказал, чтобы я сама разбиралась, раз я такая эмансипированная. Полки повесить – неделю плотника ждали, хоть работы на полчаса. Говорит: с какой стати я должен в выходной корячиться, если можно заплатить – и все сделают? В итоге пришел какой-то козел, прицепил все кое-как, а после его ухода полки рухнули. Я говорю: что ты за мужик, если гвоздь не можешь забить? А он в ответ: такой же, какая ты женщина. Ну не хамство?!
Подруги сочувственно кивали.
Борис с друзьями в то же время обсуждал женскую стервозность…
Вскоре разведка донесла Свете, что к ее благоверному клеится долговязая губастая секретарша, а Борис улыбается ей теплее, чем положено по рангу. Света считала ниже своего достоинства устраивать ревнивые разборки. Она всплакнула в гордом одиночестве, ничего не сказала мужу, но в отместку на дружеской клубной вечеринке долго танцевала с парнем из-за соседнего столика и даже позволила чмокнуть себя в щечку. Борис вспылил, грубо затолкал жену в такси, и остаток ночи молодые супруги посвятили грандиозной разборке в итальянском стиле.
К годовщине удачно заключенного брака Борис и Света поняли, что им надо либо разбежаться в разные стороны, либо дать друг другу последний шанс и попытаться что-то изменить в своих отношениях и, что было самым сложным, в самих себе. Ведь несмотря ни на что они продолжали любить друг друга, и в дни перемирий им по-прежнему казалось, что они – две половинки, созданные друг для друга, а склоки и распри – нелепое недоразумение. Каждый раз они давали друг другу слово, что это больше не повторится… Последний раз супруги продержались неделю.
Однажды субботним августовским утром Борис и Света решили отправиться в путешествие на Крит, где провели год назад страстный медовый месяц. Им казалось, что жаркое солнце, горячий песок, мерный шум прибоя, под который так сладко любится, помогут похоронить обиды и недоразумения и раздуют угасающий огонек былой страсти до пожара пятой категории.
В первые дни отдыха Свете казалось, что так и получается. На обоих напало блаженное полудремотное состояние, когда не то что поругаться – лишний раз рот открыть лень. Измотанные напряженной работой и домашними скандалами, они двое суток отсыпались, нежились на пляже, дремали на лежаках. Борис плавал за буйки. Света качалась на волнах на надувном матрасике. К ним возвращались силы, а вместе с силами – желания, не созвучные с желаниями другой половины. Ослепленные страстью, раньше они этого не замечали. Год спустя выяснилось, что Борис на отдыхе предпочитает тупо валяться на пляже или у бассейна, тянуть пиво и разглядывать проходящих девушек в бикини. Света обожала зажигательные танцы до упаду под восхищенные взоры загорелых мачо. Ей хотелось покататься по острову, посмотреть достопримечательности, прикоснуться к неизведанному, потрогать ладонями остатки рухнувших миров и древних цивилизаций. Борис если и желал куда-либо поехать, то скорее по соседним тавернам – в поисках самых сочных оливок, нежнейшей дорады и бело-желтого овечьего сыра, который тает во рту, смешиваясь с молодым вином, пьющимся как сок, но потом не позволяющим подняться из-за стола и оставляющим ясную голову при хмельных ногах.
Света решительно заявила, что растительный отдых не для нее. Она достала из сумки путеводитель, наметила интересные маршруты и сказала Борису, что если тот хочет – то может и дальше лежать и растить живот. Она же намерена взять напрокат машину и отправиться в путешествие по острову. Борис скорчил кислую мину, но потом вспомнил, как упоительно заниматься любовью на клочке пустынного берега, укрывшись за скалой от любопытных глаз, и отправился вместе с женой в Rent a car.
Но и здесь их подстерегали новые испытания. И Борис и Света были хорошими водителями с довольно большим стажем, самолюбивыми и независимыми, и ни один не желал уступить другому место за рулем. Оба долго препирались у дверей прокатной конторы, пока загорелый владелец со смехом не предложил бросить жребий. Они так и сделали. Право на руль выпало Свете. Но Борис сделал все, чтобы свести удовольствие, получаемое ею от вождения, к минимуму. Рядом с более опытным и уверенным Борисом с его нагловатым стилем поведения на дороге осторожная Света ощущала себя неумелым «чайником». Наконец ей надоело выслушивать бесконечные придирки и комментарии мужа. Вспомнив мудрость: «уступит тот, кто умнее», она отдала руль супругу. Но осознание собственной мудрости не добавило ей радости. И потому, когда, проезжая мимо безлюдных пляжей, Борис многозначительно улыбнулся и предложил затормозить, Света сухо ответила, что у нее нет настроения. Борис обиженно хмыкнул и заявил, что ему надоело уговаривать собственную жену и в следующий раз он отправится в отпуск один.
– Зачем же один? – уязвленно фыркнула Света. – Попроси свою дылду-секретутку – она с удовольствием составит тебе компанию.
– Спасибо, что подсказала, – парировал Борис. – Так я и сделаю.
Свету больше не радовали ни захватывающие дух скалистые горы, вздыбившие хребты прямо в облака, ни море, вытекающее из неба. Ни средневековые монастыри с дивными фресками и стенами, увитыми душистыми цветами и изумрудным виноградом, взращенным на голых камнях. Ни удивительные в своей первозданной целостности постройки минойской эпохи – простые дома из грубого серого камня, в которые можно зайти, посидеть на шлифованной каменной скамье, сфотографироваться с огромным глиняным сосудом. Время остановило в них свой бег, кажется, стоит чуть-чуть подождать, и вернется хозяин, разложит незамысловатый ужин – сыр, оливки, вино, – и будто не бывало четырех тысячелетий. Но сейчас раскаленные солнцем каменные остатки ушедшей цивилизации вызывали не благоговение, а уныние, наводя на мысль о недолговечности всего сущего. Света раздраженно думала о том, что жизнь коротка, а отпуск еще короче, и глупо тратить то и другое на реанимацию чувств, на бесконечные споры и раздоры с давно ставшим чужим человеком. Что по возвращении в Москву им следует развестись.
Неожиданно Борис остановился возле покосившегося столба с указателем и принялся с интересом разглядывать карту.
– Помнишь, парень из Rent говорил, что южный берег красивее северного – там самые лучшие пляжи, но именно север отдан на откуп туристам, а сами местные отдыхают на юге?
– Ну и что? – равнодушно спросила Света.
– А то, что мы сейчас находимся в самом узком месте между северным и южным берегом, – поднял указательный палец Борис, радуясь так, словно он открыл Америку. – Эта дорога ведет в Иерапетру, самый южный город Крита. Всего четырнадцать километров – и мы на другом побережье!
– Что там смотреть? – пожала плечами Света. – Подумаешь, пляжи…
– При чем тут пляжи? – возмутился Борис. – Это же шанс увидеть что-то новое, интересное. Разве не для этого люди путешествуют? Ты сама твердила, что хочешь все посмотреть.
– Вечереет, – возразила осторожная Света. – Я не хочу оказаться в горах в темноте. По этому сумасшедшему серпантину и днем ездить опасно.
– Мы поедем по обычной автомобильной трассе, – начал уговаривать ее Борис. – Что ты как старушка, в самом деле? Где твой дух авантюризма? А вдруг там в самом деле красоты неимоверные?
Борис, когда хотел, мог быть очень убедительным и затмевал своим красноречием самого Владимира Вольфовича. Именно такого Бориса, с горящими от предвкушения волнующих приключений глазами, когда-то и полюбила спокойная, рассудительная Света. Как часто, взирая на лежащего на диване перед телевизором супруга, она печально размышляла над метаморфозой: когда же на смену неуемной энергии мужа пришла эта стариковская дремотная расслабленность? Задавала себе вопрос и не находила ответа. А теперь вдруг поняла: Борис оставался прежним. Просто он сильно уставал, «вымерзал» во время суровой московской зимы. А теперь передохнул, отоспался, отогрелся под греческим солнцем. Что-то екнуло, жарко трепыхнулось внутри, и вопреки доводам разума, упреждавшего от необдуманного поступка, Света согласно кивнула:
– Ну хорошо. Только поедем по нормальной дороге. И ненадолго, чтобы вернуться в отель засветло.
– Вернемся, не переживай! – радостно воскликнул Борис и развернул автомобиль в сторону юга.
***
Дорога и впрямь была вполне нормальной: ровной, асфальтированной, размеченной, с указателями и светоотражающими маячками. По обе стороны громоздились скалистые горы, подпоясанные сеткой со знаками в виде падающих камней. Света невольно поежилась и спросила Бориса, как он думает: дорогу прорубили в скалах или пустили по естественной ложбине? Борис пожал плечами и ответил, что, наверное, все-таки вначале было ущелье, иначе бы здесь встречались тоннели.– Я бы не смогла быть альпинистом, – призналась Света. – Эти горы вселяют в меня ужас, какой-то первобытный страх. В них чувствуешь себя песчинкой, мелким камушком вроде тех, которые падают за сетку.
– Иногда и большие камни падают, – заметил Борис, кивнув на приличных размеров красно-коричневые валуны, валявшиеся у обочины.