Гэфни Патриция. Одинокий волк

   – А нам можно, папа? Почему бы нам не пойти вместе с Филипом и Майклом? Почему мы должны возвращаться домой? Почему мы не можем пойти с ними?
   – Нам нельзя.
   – Почему?
   Профессор Винтер обменялся многозначительным взглядом со старшим сыном, потом наклонился и прошептал на ухо Сэму:
   – Потому что я слишком стар, а ты слишком мал. Когда Сэм и его отец ушли, Майкл спросил:
   – Куда мы теперь пойдем?
   Филип собирался где-нибудь пообедать и намекнул, что потом они могут даже сходить на какой-нибудь спектакль. Майкл ждал этого события целый день.
   – Сейчас нам надо перейти на северную сторону, чтобы попасть на станцию. Прямо вон туда, станцию даже отсюда видно. Но идти придется минут двадцать, потому что лагуна мешает. Если бы мы могли волоком доставить сюда гондолу, были бы на месте через пять минут. Майкл внезапно замер на ходу.
   – Волоком, – повторил он тихо. – Волоком. Филип внимательно посмотрел на него.
   – В чем дело? – спросил он удивленно. Майкл смотрел на Филипа горящим взглядом.
   – Что такое «волоком»? Что означает это слово?
   – Волоком? Это когда тащишь лодку на своем горбу по суше от одного водоема к другому. Ну, скажем, между небольшими озерами.
   – Маленькую лодку? Легкую лодку. Как же она называется…
   – Обычно байдарка или каноэ. А что? Майкл запустил пальцы себе в волосы и дернул изо всех сил.
   – Каноэ… Вот что это было. Вот что случилось. Это не было кораблекрушение.
   – Ты о чем?
   Майкл вдруг вспомнил все. Словно это происходило сейчас у него на глазах.
   – Вода была не синяя, а белая.
   – Пороги!
   – Каноэ перевернулось, ушло под воду. Белая пена, холодная, как лед. Вот все, что я помню. Я проснулся на земле, на берегу, а их уже не было.
   Перед глазами у него мелькнуло воспоминание: испуг на лицах его дяди и тети и еще одного человека, которого он не знал. Наверное, этот человек сопровождал их в пути.
   – Все утонули, кроме меня.
   Он знал это раньше, схоронил воспоминание в самом дальнем уголке памяти, но сейчас вновь увидел их лица. Ему захотелось плакать.
   Филип стиснул его локоть.
   – Это же отлично, Майкл! Это поможет детективу. Он долго рылся в записях кораблекрушений на Великих озерах. Теперь он сможет сосредоточиться на несчастных случаях во внутренних водоемах. И даже сузить район поисков до южной оконечности Онтарио.
   – Почему я раньше не мог вспомнить? Сейчас я все вижу так ясно… Неужели только из-за того, что ты произнес это слово?! Я раньше никогда не слышал его.
   – Я не знаю, – растерялся Филип. – Все в порядке? Ты побледнел, тебе нехорошо?
   – Не беспокойся, Филип.
   – Ну пошли, давай выбираться отсюда. Что нам сейчас нужно, так это выпить.

* * *

   Они выпили очень много, переходя из одного заведения в другое. Филип называл их «салунами» и «игорными домами». Майкл заметил, что их посещают одни только мужчины. Все они знали Филипа, все хотели угостить его пивом.
   – Я и не знал, что есть такие места, – удивлялся Майкл, обращаясь к Филипу.
   Он потягивал первую в своей жизни кружку пива и пришел к выводу, что на вкус оно лучше, чем можно было ожидать судя по запаху.
   – В городе их полным-полно. Куда ни плюнь, попадешь в салун.
   – Мужчины приходят сюда поговорить? Так?
   – Поговорить и выпить. И обделать кое-какие делишки.
   В последних двух салунах сам Филип тоже обделывал кое-какие делишки: в одном заплатил кому-то деньги, а во втором получил от кого-то деньги. Раз он сам об этом заговорил, Майкл решил, что можно спрашивать и дальше.
   – А какими делами ты занимаешься?
   – Лошадьми.
   – Ты купил лошадь?
   – Нет, я играю на скачках. Делаю ставки на забеги в Вашингтон-парке. Если моя лошадь придет первой, значит, я выиграл. Вчера я выиграл, а завтра – кто знает?
   Он усмехнулся, не выпуская зажатой в зубах толстой, мерзко пахнущей сигары. Но все равно, даже с сигарой в зубах Филип не был похож на остальных посетителей салуна, на всех этих Сликов, Динков и Лефти. Он как будто играл в какую-то игру, – решил Майкл. Разыгрывал всех, включая самого себя.
   Обедали они в небольшом ресторане на Кларк-стрит. Заказанное Филипом вино на вкус было лучше пива, но, выпив полбокала, Майкл почувствовал, что у него кружится голова.
   – В прошлый раз, когда мы гуляли с Сэмом, все было по-другому.
   – Да уж надо надеяться, – кивнул Филип, подливая им обоим вина. – Что ты думаешь вон о той девчонке? Ну той, что сидит со стариканом за тем дальним столиком.
   Майкл вытянул шею.
   – Ты говоришь о той даме с черными волосами? Она выглядит очень мило, – нерешительно проговорил он. – А вот у ее мужа усталый вид.
   Филип застыл, не донеся вилку до рта, и начал смеяться. Очень скоро его смех перешел в хохот. Майкл так и не понял, в чем заключается шутка, но тоже засмеялся.
   С этой минуты началось беспрерывное веселье. Они пошли в театр на Четырнадцатой улице, где посмотрели пьесу под названием «Дитя богемы», где мужчины выезжали на сцену на настоящих живых лошадях, похищали героиню и скрывались в кулисах. Спектакль произвел на Майкла такое впечатление, что он потом никак не мог успокоиться, все говорил и говорил о нем, задавал бесчисленные вопросы.
   Час был уже поздний, но вместо того, чтобы вернуться домой, они отправились еще в один салун, уже в другом районе. В этом салуне, к удивлению Майкла, были и дамы. Их называли официантками, они подавали напитки на столы и развлекали посетителей на сцене. При этом они показывали ноги, прямо как Маленькая Египтянка, но танцевали под быструю музыку на фортепьяно, а не под грустную мелодию флейты. Майкл попытался вообразить себе Сидни, поющую и пляшущую на сцене в этом зале, но не смог.
   – Сэм правильно заметил, – тихо признался он Филипу, пока две женщины на сцене пели песню под названием «Под лимонным деревом». – В одежде они выглядят совсем по-другому.
   Филип поставил на столик стакан с виски.
   – У тебя никогда не было женщины, так ведь? – спросил он без обиняков. – Ты ни разу в жизни не спал с женщиной?
   Он проговорил это так спокойно, без насмешки, что Майкл не стал уходить от ответа.
   – Я никогда не занимался любовью, – сказал он, используя выражение, которому недавно научил его Филип. – А что это за девушки? Зачем они это делают?
   Филип рассмеялся.
   – Им это нравится?
   – Конечно, почему бы и нет? Он осушил одним глотком стаканчик виски.
   – Они богатые? – продолжил свои расспросы Майкл, показывая глазами на увешанных сверкающими поддельными драгоценностями женщин.
   Филип соскользнул ниже на стуле.
   – Нет, Майкл, они не богатые. Они занимаются этим, чтобы заработать себе на жизнь. Не знаю, нравится им это или нет. А впрочем, пошли они все к черту!
   Майкл понял, что у его друга портится настроение. Такое с Филипом часто бывало.
   – Давай пойдем еще куда-нибудь, – предложил он. – Туда, где есть спектакль. Тебе ведь понравился театр, я видел, как ты смеялся.
   Филип молча бросил деньги на стол и тяжело поднялся на ноги. При этом он слегка покачнулся; Майклу пришлось подхватить его и поддержать.
   – Отличная идея! Я знаю одно подходящее место, уверен, тебе тоже понравится!

* * *

   Миссис Бэрч обитала в портовом районе. Когда Майкл спросил, что это за особенный район, Филип ответил:
   – Тебе лучше не соваться сюда в одиночку. Особенно по ночам.
   Дом миссис Бэрч, расположенный в глубине тупика, выглядел нежилым, но, как только Филип постучал, дверь бесшумно открылась.
   – Это твой друг? – спросил открывший дверь мужчина, посторонившись, чтобы пропустить их внутрь. Похоже, самого Филипа он хорошо знал.
   Филип обхватил за плечи Майкла и тяжело повис на нем.
   – Это Мик. Мой друг из Канады.
   Мужчина повел их по узкому коридору. Откинув тяжелый плотный занавес, он пропустил посетителей вперед.
   Яркий свет, музыка, шумные возбужденные люди. Майкл удивленно заморгал. Это и есть спектакль? Он-то представлял, что увидит нечто совсем другое.
   В двух шагах от него на коленях у хорошо одетого джентльмена восседала женщина в тонкой ночной сорочке. Затем он увидел другую даму, тоже в ночной сорочке, которая танцевала под мелодию, доносившуюся из граммофона. Она двигалась с закрытыми глазами, то выгибаясь, то оглаживая свое тело руками. Может, она спала? Ему уже приходилось слышать, что некоторые люди умеют ходить и даже разговаривать во сне.
   – Что это за место? – шепотом спросил он у Филипа. – Разве это называется спектаклем?
   В комнате, немного напоминавшей гостиную у Винтеров, только еще больше заставленную мебелью, было полно народу. Все мужчины были одеты, а все женщины – раздеты, и никому это не казалось странным. Горело так много свечей, что было светло, почти как днем. На низком столе расставлена еда – фрукты, хлеб, сыры, маленькие пирожные. Воздух был пронизан смешанным запахом духов, папиросным дымом и потом. И чем-то еще.
   Но Филип не успел ответить – к ним подплыла женщина.
   – Как видите, у нас сегодня много народу, – сказала она тихим бесцветным голосом.
   В отличие от остальных дам, она была одета в блестящее красное платье, которое плотно облегало ее пышную фигуру. У нее были темно-каштановые пышные волосы и белое, абсолютно неподвижное лицо.
   – Надеюсь, для старого друга все-таки найдется местечко, – негромко, в тон ей, ответил Филип. – Как поживаете, миссис Бэрч?
   Она холодно окинула его взглядом из-под густо накрашенных ресниц. Майкл весь сжался. Филип был пьян и говорил не то, что нужно: ничего подобного с ним раньше не случалось. Миссис Бэрч не стала отвечать на его вопрос. Вместо этого она холодно спросила:
   – В каком вы сегодня настроении, джентльмены? Чего желаете?
   – Для начала выпить.
   – Вина?
   – Нет, шампанского.
   Упоминание о шампанском вызвало у нее снисходительную улыбку.
   – Что-то празднуете? Филип хлопнул Майкла по плечу.
   – Да я-то нет, а вот ему есть что отпраздновать.
   – Чудесно! А потом?
   – Потом… Полагаю, мы с моим другом как раз в таком настроении, чтобы посмотреть представление. Во всяком случае, с этого начнем, а там… кто знает?
   Миссис Бэрч понимающе кивнула, хотя ее лицо по-прежнему оставалось бесстрастным. Она была похожа на куклу, а не на живого человека.
   – Подать вам шампанского здесь или наверху?
   – М-м-м… – промычал Филип, качнувшись и оглядывая комнату долгим взглядом. – Наверху. Она подняла руку, и девушка в халате, которая сто яла, прислонившись к стене в углу, приблизилась к ним.
   – Это Лили. Сегодня она будет вас обслуживать. Веселитесь и дайте мне знать, если вам еще что-нибудь понадобится.
   С этими словами миссис Бэрч удалилась через темный сводчатый проход в другую комнату.
   – Лили, – сказал Филип и, к удивлению Майкла, поцеловал руку девушки. – Разве тебя звали не Стеллой?
   Она засмеялась, показывая желтые зубы; Майкл ощущал запах табака, идущий у нее изо рта. У нее были жидкие, прямые, ярко-оранжевые волосы, зачесанные назад и закрепленные заколками за ушами, а лицо такое же белое, как у миссис Бэрч, только она была моложе. На вид – совсем еще ребенок.
   – То было в прошлом месяце. В этом месяце я Лили. Разве я не похожа на Лили?
   Она опять засмеялась и повернулась к Майклу, часто-часто моргая ресницами.
   – Привет!
   – Привет.
   Он протянул руку для приветствия. Лили и этот жест встретила смехом: ей все казалось забавным.
   – Никогда тебя раньше не видела.
   – Я тоже никогда тебя раньше не видел.
   – Будешь моим дружком?
   – Да, – сказал Майкл как можно почтительнее. Она томно повела глазами в сторону Филипа.
   – Какой он душка! Где ты его раньше прятал?
   – Очень далеко! В непроходимых джунглях, в глухом лесу, – расхохотался Филип.
   – Не подняться ли нам наверх, джентльмены? – смеясь предложила девушка.
   Лили провела их по широкой лестнице, потом по коридору к закрытой двери. Когда они вошли, Майкл сперва решил, что оказался в чьей-то спальне, но, увидев расставленные по комнате кушетки и кресла, понял, что это гостиная. Но тогда зачем здесь кровать?:
   – Ну вы, господа, располагайтесь поудобнее, а я сейчас вернусь с напитками.
   Когда она ушла, Филип плюхнулся на широкую кушетку и вытянулся во весь рост, подложив подушку под голову.
   – Ты знаешь всех этих людей, Филип?
   – Не всех, но кое-кого знаю. И он закрыл глаза, словно решив вздремнуть. Майкл начал обследовать комнату.
   – Тут будет представление? – поинтересовался он, недоумевая.
   На стенах висели картины, но на столах ничего не было: ни фотографий в рамочках, ни цветов в вазах – ничего. Половина одной стены была задернута зеленым бархатным занавесом. Может быть, за ним скрывалась сцена? Нет, когда он ткнул пальцем в занавес, за ним оказалось что-то твердое. Наверное, стена, подумал Майкл. Он повернулся к Филипу.
   – Гм? – переспросил Филип в точности как его отец. – Да, нечто вроде представления.
   – А где же публика? На губах у Филипа появилась странная улыбка.
   – Публика – это мы.
   Майкл понял, что Филип не хочет ничего ему объяснять, и ему это не понравилось. Скоро Лили вернулась с подносом.
   – А вот и я.
   Она поставила поднос на кровать и начала открывать бутылку. Хлоп! Майкл подскочил, когда пробка вылетела и ударила в потолок. Лили так расхохоталась, словно ничего смешнее в жизни не видела.
   – Ты что, никогда раньше не пробовал шипучки, миленький? Он покачал головой.
   – Как тебя звать?
   – Майкл Макнейл. Это опять ее рассмешило.
   – Говори просто «Майкл», миленький. Нам тут фамилии без надобности.
   – А ты не будешь пить? – спросил он, когда она подала один бокал ему, а другой Филипу. – Нет, у меня есть своя особая настойка. Многозначительно подмигнув. Лили взяла с подноса стакан с чем-то прозрачным, и Майкл подумал, что это вода.
   – Ну что ж, мальчики, пьем до дна. Пора начинать представление.
   Пузырьки ударили ему в нос и защекотали язык. Шампанское оказалось холодным и сладким, оно понравилось Майклу гораздо больше, чем кислое красное вино, которое они пили за обедом, но двух глотков оказалось довольно, чтобы заставить его икнуть. Он прикрыл рот ладонью и извинился. Лили все никак не могла отсмеяться.
   – Извините меня, я на секундочку. Она вышла из комнаты, но тотчас же вернулась.
   – Так, все готово, дайте знак, когда начинать. Пройдясь по комнате, Лили задула все свечи, кроме одной. Филип подвинулся, когда она опустилась на кушетку рядом с ним.
   – Почему бы тебе не присесть тут вместе с нами, Майкл? Давай устраивайся поудобнее.
   Когда она перебросила ногу на ногу, ее халат распахнулся, оголив колени и ляжки. Майкл снова поперхнулся шампанским, и Лили громко расхохоталась.
   – Знаешь что? Я думаю, мы еще не совсем готовы, – сказал Филип, стараясь говорить медленно и четко. – Лили, милая, будь так добра, не могла бы ты еще разок выйти на пару минут? Нам с Миком надо посовещаться наедине.
   – Как скажешь, миленький, но этак вы пропустите начало. Ты же понимаешь, когда представление началось, его уже не остановить.
   – Ничего страшного. Мы все домыслим. Они оба рассмеялись, пока Майкл следил за ними с недоумением. Потом Лили поднялась и вышла из комнаты.
   Филип начал вставать, но ноги у него подкосились, и он рухнул обратно.
   Он похлопал по кушетке рядом с собой, где только что сидела Лили.
   – Слушай, приятель, пора тебе растолковать, что к чему. Мы же не хотим, чтобы тебя хватил удар в заведении миссис Бэрч, верно? А то еще газеты пронюхают и поднимут хай.
   Почему его должен «хватить удар»? Что значит «поднимать хай»? Майкл ничего не мог понять.
   – Филип, где мы?
   – Мик, мальчик мой, мы в публичном доме.
   – Очень хорошо, но что такое «публичный дом»? Ты раньше ничего мне об этом не рассказывал.
   Филип уставился на Майкла покрасневшими глазами, пытаясь понять, не шутит ли он. Потом поставил свой бокал, откашлялся и сел, сложив руки на груди.
   – Публичный дом – это такое место, куда приходят мужчины, чтобы заниматься любовью с женщинами. Я не хочу сказать, что они занимаются этим только здесь, есть разные варианты, но публичный дом только для этого и существует. Ты меня понимаешь? Мы платим деньги таким девушкам, как Лили. Она шлюха, и это ее работа. И все довольны.
   – Мы платим им деньги? – Майкл засмеялся, надеясь, что Филип к нему присоединится. – Скажи мне правду. Что тут на самом деле происходит?
   – Я же тебе только что сказал.
   – Нет. Я все понял. Но при чем тут деньги? Он опять засмеялся, но уже не так уверенно. Филип даже не улыбнулся в ответ.
   – Ты хочешь сказать, что эти женщины занимаются любовью, потому что им платят за это? Взяв свой бокал, Филип сделал большой глоток.
   – Точно! Ну, короче, дело вот в чем. Раз ты никогда раньше этого не делал, я подумал, что для начала лучше места не найти, чем у миссис Бэрч. А все потому, что у нее тут есть… м-м-м… одна особенность, которой ты в других домах не найдешь.
   – Особенность? – растерянно переспросил Майкл. Филип указал на зеленый занавес.
   – Видишь? За этой штукой большое окно. Витрина. А за ней комната, в точности как эта. И там сейчас находится парочка: одна из шлюх и парень, которому наплевать, что люди смотрят, пока он с ней это проделывает.
   – Занимается любовью?
   – Именно. Нет, он в это не верил. Нет, это невозможно! Филип почесал затылок.
   – Конечно, мы не обязаны это делать, если ты не хочешь. Можем вернуться домой, мне все равно. Я просто хотел тебе объяснить, как все происходит. Если тебе нужна женщина, а жены у тебя нет, это, пожалуй, единственный способ получить, что хочешь. Потому что остальные в большинстве своем на это не пойдут.
   – Почему?
   – Потому. Считается, что это неприлично. Они так думают. Это безнравственно.
   – Значит, им нельзя, а нам можно? Филип со смехом откинулся назад, расплескав шампанское на брюки.
   – Точно! Это ты верно подметил: им нельзя, а нам можно. Отлично сказано.
   Он сокрушенно посмотрел на мокрое пятно, расплывающееся на колене.
   – Так что же мы решим? Останемся или уйдем? Тут открылась дверь, и появилась Лили, неся по бутылке шампанского в каждой руке. Майкл встал. Она остановилась прямо перед единственной непогашенной свечкой, и ему было видно, как ее тело просвечивает сквозь халат.
   – Ну как? – спросила Лили. Майкл повернулся к Филипу.
   – А ты уже раньше это делал? Смотрел, как люди этим занимаются?
   Филип отвернулся, и Майкл решил, что он не станет отвечать. В первый раз с тех пор, как они пришли в этот дом, у Филипа не хватило духу посмотреть ему в глаза. Он был явно смущен.
   – Да, я уже это делал. В этом ничего плохого нет. Голос у него был почти сердитый. Лили согнула ноги и ссутулила плечи, показывая, как тяжело ей держать бутылки.
   – Ну ладно, – сказал Майкл.
   – Ну ладно, – подхватила Лили со смехом. – Вот и отлично, Майкл!
   Она поставила бутылки на столик возле кушетки и села рядом с Филипом.
   – Миленький, будь лаской, дерни вон за тот шнур справа от занавеса, а потом иди сюда и сядь рядом с Лили.
   Майкл потянул за шнур, как было ведено, но не стал садиться. Он обошел кушетку и встал у Лили за спиной. Ему не хотелось, чтобы она видела его лицо.
   До самой последней секунды он в глубине души все-таки не верил. «Филип шутит, – думал он. – Это опять будет какой-нибудь розыгрыш». Но он отступил назад, словно кто-то толкнул его в грудь, когда увидел, что творится по ту сторону стекла.
   Женщина. И мужчина. На нем были брюки и белая рубашка, но она… она была совершенно голая!
   И она снимала с него одежду. Они стояли в изножии кровати в такой же комнате, как эта, только там было светло от множества горящих свечей. Она сняла с него рубашку, пока он гладил ее белую грудь. Майклу хотелось рассмотреть ее получше, он пожирал ее глазами, но мужчина мешал ему, заслоняя ее. Она расстегнула брюки мужчины и спустила их вниз по его ногам. Все это время мужчина смотрел прямо в окно, слегка улыбаясь, хотя глаза у него были холодные. Майклу хотелось отвернуться, спрятаться, укрыться с головой. Но он не мог ни сдвинуться с места, ни отвести взгляд.
   Руки, губы, груди, ноги. Волосы на голове у женщины были желтые, а между ногами – черные. Мужчина встал у нее за спиной перед витриной и начал ее трогать повсюду, положив подбородок ей на плечо. Нравится ли это ей? По лицу невозможно было догадаться. Одной рукой он стиснул ее тяжелую грудь, а другую положил на треугольник волос у нее между ног, подтягивая ее поближе к себе. Она согнула колени, и его рука скользнула глубже. У Майкла возникло странное ощущение: собственная кожа стала ему тесна. Ему хотелось выпрыгнуть из нее. Он понял, что долго не выдержит.
   Они подошли к кровати. Женщина опрокинулась на спину, мужчина накрыл ее своим телом. Она обхватила его ногами, и они начали делать это – заниматься любовью. Их тела напряженно изгибались, толкались и стукались друг о друга, но лица оставались пустыми, глаза были открыты. Мужчина схватил женщину за руки, а сам начал биться об нее все быстрее и быстрее, чаще и чаще. Она широко раскрыла рот и запрокинула голову.
   На этом все кончилось. Мужчина перекатился на спину и лег рядом с женщиной, а она встала. Она что-то сказала; он не ответил. Покачиваясь, положив руки на бедра и выставив вперед живот, она подошла к стеклу, разделявшему две комнаты, и прижалась к нему всем телом. При этом ее груди, бедра, ладони, даже губы расплющились о стекло. Лили засмеялась, словно это была шутка, но на самом деле это было отвратительно, и Майкл обрадовался, что Филип не засмеялся вместе с ней.
   Лили встала и, покачивая бедрами, пошла к стене, чтобы задернуть занавес.
   – Ну ладно, ребята. Кто хочет первым?

* * *

   Ледяной ветер гнал по переулку обрывки бумаги и разный мусор, заметая его в булькающую, забитую доверху сточную канаву. Из черной решетки, вделанной в булыжную мостовую, поднимался запах затхлой воды и гниющих отбросов. Майкл поежился в своем легком плаще и подивился тому, каким он стал неженкой. Разве это можно сравнить с тем, что ему приходилось испытывать раньше? И все-таки он дрожал, как загнанный кролик, под холодным дождем, хлеставшим по лицу и попадававшим за воротник, и жалел, что у него нет более теплой одежды.
   На противоположной стороне замусоренного переулка открылась дверь заведения миссис Бэрч. Вышли двое мужчин, но ни один из них не был Филипом. Скоро настанет рассвет. Мутная расплывчатая луна давно уже опустилась за изломанную линию крыш. Теперь улица совсем опустела, а ведь еще час назад мимо него по грязному тротуару несколько раз проходили пьяные мужчины. Правда, только один из них попытался ввязаться в драку – коренастый крупный мужчина с курчавыми волосами, от которого несло пивом. Он напомнил Майклу 0'Фэллона.
   Майкл, припавший к земле в позе бегуна на старте, распрямился, как пружина, готовый к драке. Ему хотелось подраться, он был даже рад. Он стиснул кулаки, изнывая от желания ударить кого-нибудь или что-нибудь. Внутри у него скопилось необъяснимо скверное чувство, искавшее выхода. Его даже затошнило. Мужчина подошел поближе, заглянул в глаза Майклу, и злоба в его собственном лице сменилась страхом. Он выругался и поплелся прочь.
   Потирая онемевшие от холода руки, Майкл начал переминаться с ноги на ногу. Всего полгода назад он мог часами лежать в снегу, не двигаясь, терпеливо поджидая, пока его добыча – кролик или мышь – не высунется из норки. Теперь он стал кем-то по имени Майкл Макнейл. Из борьбы за выживание его жизнь превратилась в борьбу за постижение того, что она собой представляет. Сегодня он узнал нечто новое и очень важное о том, что делают мужчины, но не почувствовал себя более уверенно в своей новой коже, в своей новой сущности. Напротив, он ощутил себя еще более чужим, потому что не мог, не умел делать то, что делали все остальные мужчины.
   Но вот что странно: его тело желало этого. Все еще желало этого. Образ обнаженной девушки в витрине то и дело всплывал у него перед глазами, ему становилось тесно и больно. Что-то распирало его изнутри. Он все вспоминал тот момент, когда она опрокинулась на спину и раздвинула ноги, а мужчина вошел в нее, направляя свою плоть рукой. Майкл никак не мог прогнать это воспоминание. Ему тоже хотелось помочь себе рукой, чтобы облегчить боль, но он боялся, что его кто-нибудь увидит. По крайней мере этот урок, преподанный ему людьми, он усвоил быстро: секс, как говорил ему Филип, – это то, что делается по секрету. О нем даже говорить не разрешалось. Мужчины так сильно хотели секса, что готовы были платить деньги, но не смели признаться в этом открыто. Это был большой нехороший секрет.
   «Кто хочет первым?» Щеки у Майкла запылали, когда он вспомнил смех Лили, преследовавший его, пока он бежал по коридору и спускался по лестнице. А все потому, что он сказал, что не хочет делать это с ней. «Почему нет, миленький? Ты что, боишься? Да брось, тебе понравится, вот увидишь». Она сунула руки ему под сюртук и погладила его ладонями, но всякий раз, как она делала шаг к нему, Майкл отступал на шаг назад. Наконец он налетел спиной на дверь – даже Филип засмеялся, увидев это. «В чем дело, миленький? Разве тебе не нравится Лили?» Майкл не хотел ее обижать и поэтому выпалил: «У меня нет денег», – нащупывая позади себя ручку двери, но такое признание ее не остановило. «Ну, ты у нас такой красавчик, пожалуй, я сделаю тебе скидку». Он мог лишь гадать о том, что такое «скидка». Какой-то другой способ заниматься сексом? «Нет, спасибо, я… я…» Каким предлогом пользовалась Сидни, чтобы прервать затянувшийся разговор по телефону? «Я знаю, что вы заняты, не буду вас больше задерживать». В тот самый момент, когда эти слова выходили у него изо рта, Майкл понял, что здесь они звучат по-идиотски.