Гейман Александр. Сказка о быдле

   - Ты смотри-ка,- удивлялись в народе, - быдло-быдло, а ведь чисто стало!
   - Да, и дышится как-то свежей!
   Через некоторое время судья вновь пришел к быдлу:
   - В городе много воровства и бесчинства, как с ним бороться?
   Быдло вновь не задумалось:
   - Всех замеченных зачисляй на разные сроки в золотарную команду!
   Эта мера оказалась на удивление действенной. Некоторые, попав в дружину золотарей, пробовали валять дурака, но в руках золотарей скоро становились как шелковые. В короткий срок в городе почти совершенно перевелось воровство.
   - А быдло-то у нас хорошее,- стали говорить горожане. Быдло, а... лучше стало!
   - Лучше! Куда лучше!
   И горожане полюбили быдло. Особенно им нравилось то, что оно не чинилось и часто появлялось в народе. Действительно, быдлу быстро надоело видеть перед собой за обедом тупое лицо императора Гордея. Быдло стало есть у себя или вместе со слугами. Оно вело с ними различные разговоры и обо всем расспрашивало. Большинству слуг льстил простой обычай быдла, хотя быдло иногда любило похвастать и порой туманно намекало на свое высокое происхождение, которого, впрочем, оно и само не знало. В государственном совете быдлу тоже скоро надоело: министры с жабьими лицами мололи какую-то чепуху под видом обсуждения государственных вопросов. Быдло забросило государственный совет и больше выбиралось в город, проявляя ко всему неиссякающую любознательность. То оно заходило в лавку и принималось расспрашивать о товарах и торговле, то останавливало какого-нибудь мужика с возом овощей и выпытывало у него, сажает ли он репу и капусту и трескает ли гусей с яблоками. Если быдло видело какой-либо непорядок, то свирепело и посвойски разделывалось с виновником, а особенно было взыскательно в отношении нечистоты. Поэтому, если перед быдлом было грязно, то псоле быдла становилось чисто. Горожане подметили это. Заметили и то, что быдло никогда не обсирает женщин, стариков и детей. Его спросили:
   - Как ты узнаешь, дяюдюшка, что такого-то обосрать надо?
   - Я холуя изнутри чувствую,- объяснило быдло.
   И действительно, быдло не ошибалось. Однажды оно неожиданно для себя обосрало какого-то мужика на углу рыночной площади и долго у него допытывалось, в чем он провинился. Мужик все отрицал.
   - Может быть, ты из дома деньги тащишь и в кабаке пропиваешь? - спрашивало быдло.
   - В рот капли не беру,- отказывался мужик.
   - Тогда ты, наверное, жену и детей бьешь?
   - Я не женат, ваша светлость!
   - Дядюшка быдло,- начали подсказывать из толпы, - да ведь это живодер Шкуркин! Он шкуры с собак живьем сдирает, а перед тем мучит почем зря!
   - Ну, вот,- зря не обосру,- сказало быдло. - Ступай-ка, живодер, на месяц в золотари, а собак больше не мучь!
   - Князь-правитель суров, но справедлив! - закричал ябеда, живший наискосок от дворца - и тоже загремел на три месяца в золотари.
   В тот же день быдло встретило на базаре купца Терентьева.
   - Эге. да это Ермолай Егорович!
   - Здравствуйте, ваше превосходительство,- отвечал Терентьев, снимая шапку.
   - Ну, ну,- сказало быдло,- что это ты чинишься, давай-ка по-старому. Приходи ко мне вечером во дворец, непременно хочу с тобой потолковать.
   Оно наказало страже:
   - Купца Терентьева ко мне всякий час пускать!
   Вечером за самоваром быдло спросило Терентьева:
   - А ведь ты, купчина, с разбойниками-то раньше знался,не холуйство ли то?
   Купец Терентьев аж блюдце выронил из рук.
   - Дялюшка, да разве я своей волей! Пришли ночью, в руках пистоли, суют товар: "Бери, а нам припас привезешь!". Лица страшные, как откажешься? Мало того, что убьют, так дом подожгут: семью разорят! А от царя какая защита? Ох, и натерпелся от них страху!
   - Ну, ну! - похмыкало быдло. - Я ведь тебя, Ермолай Егорович, тоже обосрать хотело сначала, а не стало: умен больно! Когда в лесу-то,- помнишь? - я подумало, ты меня к разбойникам нарочно завез, а ты, значит, наоборот, - через меня от них отделаться решил!
   - Да что ты, дядюшка,-смутился купец. - Получилось так!
   - Умен, умен,- похвалило быдло. - Теперь если в город приедешь, ко мне всегда заходи!
   Купец стал заезжать к быдлу и беседовал с ним об устроении торговли. Его страх понемногу рассеялся, и они с шутом Ерошкой договаривались до разных новшеств.
   - Ярмарка - вещь хорошая, но надо бы, чтоб в городе постоянно было что-нибудь такое,- рассуждал Терентьев. Приедешь туда и видишь, где, кто, почем торгует.
   - А вы, Ермолай Егороыич, разве видели такое в западных странах? - спросил его позже посол Калдин. - Это называется у нас,- и посол произнес по-иностранному.
   - Да нет, мне куда уж в иноземье,- засмущался купец. - Я так, от себя прикидываю.
   Среди знати к быдлу относились по-разному. Половина партии Агафона при дворе видела в нем противовес императору Гордею, но остальные считали быдло виновником изгнания принца. Находились и такие, кто чувствовал подобно народу.
   - Вы знаете, Таечка,- признавался князь Песков фрейлине Журавлевой,- князь-правитель меня ставит порой в тупик. Больше всего мне нравится, что он не пытается корчить из себя сановника. Я, признаться, опасался еще другой крайности,- этако игры в близость к народу с его стороны, но нет,- он простодушен - и только. А порой это простодушие у мней всякого ума, и я, право, теряюсь. Но, главное, мне стало как-то легче. Я хожу теперь во дворец, не опасаясь подвергнуться высочайшему оскорблению, и вообще - как бы это выразиться? - чувствую какую-то приподнятость. Правда, во дворце теперь иной раз пованивает, но...
   Журавлева задумалась.
   - Вы знаете, князь, со мной происходит что-то подобное, - созналась и она. - Не могу объяснить, в чем тут дело, но в нем какое-то обаяние. Я бы даже сказала, что меня к нему както притягивает...
   - Как женщину, фрейлина? - галантно осведомился князь.
   - Вы все об одном, повеса! - засмеялась фрейлина.
   В это время быдло подружилось с епископом Павсанием. Оно часто гостило у него в монастыре и живо интересовалось вопросами веры. Быдло обожало вести с Павсанием богословские беседы и очень иоржествовало, когда ему удавалось поймать епископа на каком-то несоответствии.
   Как-то быдло спросило Павсания:
   - Павсаний, вот ты говоришь: на все воля Божья. Так это?
   - Так, дружочек,- отвечал владыка, заранее улыбаясь.
   - Нет, не так! Вот если я тебя об... леплю - это что, тоже воля Божья? А, как по-твоему, могу я тебя... облепить?
   - Ну, можешь, можешь,- смеясь, отвечал епископ.
   - А! - можешь! То-то и оно, что не могу! Мы с тобой в дружбе, у тебя глаза он какие ероткие,- как же я тебя могу обгадить,- ну, как тебе не стыдно, Павсаний! Выходит, не на все воля Божья! - торжествовало быдло. - Плохо же ты про своего Бога-то думаешь, душа моя!
   - Срезал, срезал,- смеялся епископ.
   Но больше всего быдло подружилось с Ваняткой. С ним быдло познакомилось вскоре после новоселья во дворце,- вышло однажды к обеду и увидело за столом ясноглазого мальчишечку. Мальчик, блестя любопытными глазами, открыто смотрел на быдло.
   - Ты, поди, царевич Ванятка? - догадалось быдло.
   - Да,- живо отвечал мальчик. - А ты, наверное, Настькин жених?
   - Называй меня как-нибудь иначе,- смутилось быдло.
   - Хорошо, дядюшка быдло!
   - А почему я тебя раньше не видело, Ванятка?
   - А я раньше в монастыре у владыки Павсания воспитывался,- бойко объяснял Ванятка, а теперь, когда Агафона прогнали, я первый наследник стал, и меня Настька к себе забрала!
   Быдлу очень понравилась смышленость и непосредственность царевича, и оно к нему быстро привязаалось. Теперь быдло часто ходило к Ванятке в детскую и слушало вместе с ним уроки. Вечером Настасья проверяла у братика, как он выучил залание, а быдло присутствовало и набиралось заодно грамоты. На удивление быстро быдло освоило письмо и счет и очень гордилось, что может теперь прочитать государственные бумаги и поставить подпись. Но больше всего из уроков быдло полюбило историю, а еще больше географию, а из нее Африку, а из нее жирафу. Если вечером быдло не гоняло чай со слугами, то непременно находилось в детской у Ванятки и слушало что-нибудь из географии.
   - За морем от Греции,- читал Ванятка,- находится жаркая страна Африка. Растительность в ней обильна, как нигде. Африку населяют многие удивительные звери: лев, который признан между зверями царем, ибо не мигая глядит на солнце, и слон, величайший из животных земли размерами, и единорог, чей рог обладает целебными свойствами от всех болезней, и водный зверь крокодил, уподобляющийся дракону безобразием своей чешуи, а еще жирафа,- анитлопа со столь длинной шеей, что может доставать до верхушек деревьев и поедать с них листву. Несмотря на свою шею, жирафа выделяется из всех зверей грациозностью, за это ее почитают прочие антилопы и всегда сопровождают своитой. Обитают в Африке два народа: арапы и эфиопы. Арапы поклоняются крокодилу, эфиопы же исповедуют ислам*, занесенный в эту страну из Турции. Эта вера заставляет эфиопов восемь раз в день совершать молитву, при эом кто-нибудь взбирается на какое-нибудь высокое место, скалу или пальму, и надзирает за правильностью обряда. Пальма,- писал далее географ,- есть дерево, стройностью подобное сосне, но с большими листьями папоротника на макушке.
   - Сосна - и листья папоротника на макушке,- вздыхало бы___________________ * так у географа дло. - Какая удивительная страна, Ванятка!
   - Через море, называемое Индийским, находится материк Индия,- продолжал Ванятка. - Природой она подобна Африке, но жирафы там нет. Индию,- писал географ,- также населяют эфиопы, но в отличие от турок они держатся магометанства*. Правит здесь царь Эвкамон. Раньше в Индии было еще царство обезьян, весьма багровых задами, но Эвкамон напал на них и присоединил к своей державе. Царя обезьян Эвкамон привез к себе и золотой цепью приковал к своему трону. Если царь сердится на кого-нибудь из своих подданных, то обезьяна обучена показывать виновнику зад. Все в Индии очень трепещут этого, поэтому в державе Эвкамона большой порядок.
   - Не,- сказало было,- я лучше делаю.
   - Если Африка - поистине то место, где волосы женщин отличаются наибольшей курчавостью, то в Индии встречаются мужчины с четырьмя, а женщины с шестью руками. Это сообщает большое удовольствие супружеским ласкам, поэтому браки у индусских эфипов очень прочны.
   - Какое удовольствие супружеским ласкам от шести рук! не согласилось быдло. - Вот если бы... Ну, читай, читай6 что там дальше...
   Ванятка читал:
   - Еще в Индии живет племя говорящих енотов. Говорящие еноты в большой вражде со змеями и часто сражаются с ними. Среди енотов встречаются весьма ученые. Их царь живет в высоких горах, откуда созерцает вселенную, и раз в десять лет ______________________ * очевидно, имеются в виду различия шиитского и суннитского толка спускается к царю Эвкамону и прорицает. После этого Эвкамон подносит говорящему еноту дары и дает носильщиков, чтобы унести подарки в горы.
   Как-то раз быдло спросило Ванятку:
   - Как ты думаешь, Ванятка, куда бы интересней было поехать: в Индию или Африку?
   - В Африку, дядюшка быдло!
   - В Индию тоже интересно,- вздохнуло быдло,- там обезьяна ученая и енот говорящий. Но... в Африку лучше: там жирафа!
   История быдлу тоже показалась весьма занимательной, но подвиг Геракла с авгиевыми конюшнями ему не понравился:
   - Взял да смыл,- нет, чтобы Ефыму Кулагину на огород отдать!
   Учитель словесности, желая угодить быдлу, дал Ванятке выучить стишок про жирафу. Теперь вечерами Ванятка читал быдлу:
   Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
   И руки особенно тонки, колени обняв.
   Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
   Изысканный бродит жираф.
   Вдали он подобен цыетным парусам корабля,
   И бег его плавен, как радостный птичий полет.
   Я знаю, что много чудесного видит земля,
   Когда на закате он прячется в мраморный грот.
   - Изысканный бродит жираф, - повторяло быдло, едва не плача от задумчивости.
   Как-то быдло спросило Ванятку:
   - А как ты думаешь, Ванятка, вот эти наши остолопы, что в государственном совете,- они, поди, про жирафу и не слыхили и ничего такого понять не умеют?
   - Куда им, дядюшка быдло,- бойко отвечал Ванятка,- они и про географию-то не слышали!
   - А ну-ка я их проверю по географии,- надумало быдло.
   И быдло объявило через несколько дней экзамен по географии для всех министров.
   Министры по одному заходили в комнату, а быдло задавало им вопросы.
   - Что разделяет Африку и Индию? - спрашивало быдло.
   Министры тушевались.
   - В каком месте волосы у женщин отличаются наибольшей курчавостью?
   - Министры говорили совсем не про Африку. Быдло распоряжалось:
   - Запиши,- шуту Ерошке,- министр такой-то географии не знает.
   Если вельможа проявлял себя совсем плохо, то быдло лично выпроваживало его комнаты и объявляло в коридор:
   - Балбесу такому-то жалованья больше не выдавать!
   Или:
   - Бездельника такого-то от должности отрешить!
   Глашатай Самсон Полыгалов открывал окно и повторял это зычным криком на всю столицу.
   Министра осматривания всходов и облаков быдло вовсе не допустило до экзамена.
   - Но, ваше превосходительство,- пробовал возражать министр,- почему же вы отказываете мне в праве сдать экзамен? А вдруг я покажу крепкие познания в географии?
   - Нет, нет,- отвергло быдло. - Будь ты хоть Магелланом, при твоей должности я бы тебя все равно не допустило. Уж лучше я сразу тебя министром рассматривания золотарских задниц назначу!
   - А какое жалованье вы мне положите? - осведомился министр, не поняв насмешки.
   Быдло вспылило:
   - Я тебе знаешь что положу?!. - вот какое жалованье!..
   - Запиши,- велело оно Ерошке,- остолопа такого-то на месяц в золотари без экзамена!
   - Остолопа такого-то на месяц в золотари без экзамена! заорал в окно Самсон Полыгалов.
   Та же участь постигла министра созерцания красоты императорского лица, министра регулярного наступления понедельника, министра попечения о всеобщем балгоденствии и еще коекого. Вечером министр осматривания всходов и облаков жаловался домочадцам:
   - Двадцать лет на государственной службе, начиная еще с покойного императора Семена... Три ордена, ни одного замечания... Нынешний император всего два раза поставил шелбан... Легко ли - каждую весну в дворцовом саду осматривал всходы... Ладно, я понимаю,- он свои порядки заводит. Ну, так ты отправь человека в отставку по возрасту, дай имение, орден, назначь пенсию, наградные... А то что же это такое: вместо жалованья... говорить не хочется - что!
   Успешно сдали экзамен князь Песков, казначей Карл Федорович, генерал Голованов и еще некоторые. Быдлу особенно понравился князь Песков: он в своей жизни много ездил по иноземью и рассказал быдлу массу любопытного. Карл Федорович был вообще человек заграничный, а генерал в молодости мечтал о воинской славе и, изучая Александра Македонского, выучил по его походам всю географию.
   На следующий день быдло собрало государственный совет и объявило результаты экзаменов.
   - Такие-то,- быдло перечислило,- сдали экзамен и остаютв государственном совете. Такие-то,- быдло перечислило,- экзамен не сдали и от должности отрешаются. Из них министры такие-то зачисляются на месяц в золотари. Всем не сдавшим экзамена жалованья больше не выдавать!
   - Горы Шань высоки,- запел на радостях казначей.
   - Следующий экзамен будет по истории,- объявило быдло.
   - Хорошо хоть в золотари не записал,- зашептались уволенные, не глядя в сторону приговоренных.
   Уволенные министры хотели получить расчет за прошлый месяц, но казначей уклонялся:
   - Вы уволены шо шлужбы!
   - Карл Федорович, но ведь это жалованье за прошлое время! - убеждали бывшие министры, взяв казначея в кольцо.
   - Нишего не шлышу беж ошков,- прищурился казначей и, вырвавшись из окружения, скрылся в сокровищнице.
   Министр осматривания облаков и остальные несчастные подали жалобу государю. На следующем заседании государственого совета быдло увидело их, по-прежнему восседающих на привычных местах.
   - Кто пустил? - осерчало быдло.
   - По повелению императора...
   - Плешивый холуй самовольничать стал! - взбеленилось быдло. - Ну, щас!..
   Оно побежало в покои императора, и оттуда дурно запахло. Уволенные министры переглянулись, втянули головы в плечи и и скоренько покинули зал заседаний. Когда к государю в другой раз пришли с какой-то жалобой, он отвечал:
   - Должность князя-правителя введена затем, чтобы освободить меня для лучшего царствования. Обращайтесь с подобными вопросами к князю-правителю.
   - Но он...
   Император был непреклонен:
   - Идите к быдлу!
   А министры, зачисленные в золотари, проработав месяц, неожиданно вошли во вкус новой работы и подали прошение о зачислении в золотарную команду на постоянно. Бывший министр осматривания всходов выучился водить лошадь и разъезжал на своей бочке с гордо поднятой головой, едва удостаивая кивком прежних знакомых. За усердие Вальдемар Курносый обещал назначить его бригадиром над остальными министрами. Бывший министр всходов получил новое жалованье, принес домой и прослезился:
   - Эти деньги больше всех моих прежних стоят...
   - Да кому нужны твои копейки, говновоз! - заругалась на него жена.
   - Дура! - заорал обиженный бывший министр. - Это же без бригадирских пока!
   Царь Гордей держал при дворе философа. Когда случалась какая-нибудь неприятность, государь вызывал его к себе, и тот объяснял все по философии так, что всегда выходило в пользу царя Гордея. Императору это очень нравилось. Он захотел и на этот раз утешиться философией и, вызвав философа к себе, сказал:
   - Быдло называет меня плешивым холуем, а мне это не нравится. Нельзя ли истолковать это как-нибудь в мою пользу?
   - Это уже в вашу пользу, ваше величество,- отвечал философ. - Само титулование вас плешивым холуем со стороны быдла подтверждает ваше императорское достоинство, ибо таким образом претворяется важнейший закон диалектики, а именно отрицание отрицания.
   - Как это? - тупо посмотрел на него император.
   - Очень просто, ваше величество. Отрицание отрицания это взаимное уничтожение двух отрицаний. Поясню это на живом примере: враг моего врага - мой друг. Враг - это нечто вредное, отрицательное, но когда одна вредность вредит другой, то мне получается польза. Равносильно тому и хула со стороны врага есть похвала. Теперь разберем ваш случай. Быдло находится в отношении противоположности к вашему величеству, ибо оно низменно, а вы - высочайшее лицо в государстве. Поэтому когда оно направляет в вашу сторону нечто отрицательное, а именно обращается к вам "плешивый холуй", то это обращение приобретает противоположный смысл, а именно - признание вашего императорского достоинства.
   - Отлично! - одобрил император. - Теперь надо издать указ, где бы все это было расписано.
   Философ испугался и сказал:
   - К делу надо привлечь учителя словесности, у него хороший слог.
   Позвали словесника. Он выслушал философа и сказал:
   - Рассуждения моего высокоученого коллеги философски чрезвычайно убедительны, но мало применены к обстоятельствам.
   - Почему это? - обиделся философ.
   - Я имею в виду,- пояснил учитель словесности,- что не оговорено титулование со стороны простого народа. Ведь они тоже в низменном состоянии по сравнению с государем и, рассуждая логически, должны обращаться к государю "плешивый холуй".
   - Да, да, верно,- согласился император,- все прочие рядом со мной падло и должны поэтому называть меня плешивым холуем... но... мне этого почему-то не хочется.
   - И совершенно справедливо, ваше величество! - подхватил философ. - Разумеется, простой народ в низости относительно вас, но эта низость не достигает противоположности.
   - Надо будет уточнить это в указе,- заметил император.
   - Конечно, ваше величество. Значит, так,- забормотал философ. - Указ его величества императора всея Саврасии. Князьправитель - быдло. Быдло называет меня плешивым холуем и правильно делает, ибо находится ко мне в отношении противоположности и титулует по противоположности...
   - Не надо про "правильно делает",- перебил государь.
   - Ага, значит, так. Князь-правитель - быдло и называет меня плешивым холуем. Быдло находится в отношении противоположности ко мне и титулует по противоположности, т.е. правильно. Поэтому когда быдло называет меня плешивым холуем, то это не считается, то есть я считаюсь императором.
   - Являюсь,- поправил словесник. - А лучше просто: то я император.
   - Тогда так: когда быдло называет меня плешивым холуем, то я император. Когда быдло не называет меня плешивым холуем, то... то... я все равно император.
   - Надо опустить это место,- подсказал словесник. Достаточно того, что сомнительный случай титулования разъяснен.
   - Да, да. ...Холуем, то я император. Когда плешивым холуем меня называет не быдло... То есть, нет, не так... Когда плешивым холуем быдло называет не меня...
   - Почему только быдло? Назвать плешивым холуем может каждый,- вмешался словесник.
   - Да, верно. ...Когда плешивым холуем называет кто-нибудь другой... и кого-нибудь другого... А, может быть, ваше величество, нам вообще воспретить такое обращение?
   - С чего это вдруг? - отклонил царь Гордей. - Меня быдло будет так называть, а их, выходит, нельзя? Нет уж, пусть и остальные в холуях походят,- какое мне дело?
   - Ага, значит, так. Когда плешивым холуем называют меня, то я император. Когда плешивым холуем называют кого-нибудь другого, то он - плешивый холуй.
   - Не обязательно,- не согласился словесник. - Если это, например, особа женского пола? Холуй - слово мужского рода и не подходит. Да и плешь у женщин чрезвычайно редка.
   - Пожалуй, вы правы. Тогда так: когда плешивым холуем называют кого-нибудь другого, то он кто-нибудь другой...
   - Это тоже не обязательно. Вот вам пример: конюх Антип плешив. Он - холуй. Следовательно, он - плешивый холуй, а не кто-нибудь другой.
   - Да, вы правы, коллега. Тогда оговорим это: ...кто-нибудь другой, кроме тех случаев, когда он плешивый холуй.
   - Но не я,- вставил император. - Надо разъяснить здесь, что ко мне это не относится.
   - Совершенно верно, ваше величество! ...То он кто-нибудь другой, кроме тех случаев, когда он плешивый холуй, кроме тех случаев, когда он император.
   - Или,- посоветовал словесник. - Два раза подряд "кроме тех случаев" нехорошо. Стилистически верно - или.
   - Да, или. Значит, так: ...называют плешивым холуем, то он кто-нибудь другой, кроме тех случаев, когда он плешивый холуй или император.
   - Кто император? - подозрительно спросил царь Гордей.
   - Кто-нибудь другой, кроме тех случаев, когда он плешивый холуй, ваше величество!
   - Запомни, болван,- сказал царь, ставя философу щелбан, - император я, а не кто-нибудь другой. Так это и должно быть в указе: я - император.
   - Слушаюсь, ваше величество! ...Кроме тех случаев, когда он плешивый холуй, кроме тех случаев, когда я император.
   - Или,- снова вставил словесник. - Стилистически лучше - или.
   - Да,- или я император. Значит, все вместе,- снова забормотал философ. - Указ его величества... быдло называет... по противоположности... то я император... кого-нибудь другого... плешивый холуй...
   Государь долго сидел с тупым лицом.
   - Прочитай-ка еще раз.
   - Указ его величества всея Саврасии. Князь-правитель быдло и называет меня плешивым холуем. Быдло находится ко мне в отношении противоположности и титулует меня по противоположности, т.е. правильно. Поэтому когда быдло называет меня плешивым холуем, то я император. Когда плешивым холуем назы
   - Совершенно верно, ваше величество! ...То он кто-нибудь другой, кроме тех случаев, когда он плешивый холуй, кроме тех случаев, когда он император.
   - Или,- посоветовал словесник. - Два раза подряд "кроме тех случаев" нехорошо. Стилистически верно - или.
   - Да, или. Значит, так: ...называют плешивым холуем, то он кто-нибудь другой, кроме тех случаев, когда он плешивый холуй или император.
   - Кто император? - подозрительно спросил царь Гордей.
   - Кто-нибудь другой, кроме тех случаев, когда он плешивый холуй, ваше величество!
   - Запомни, болван,- сказал царь, ставя философу щелбан, - император я, а не кто-нибудь другой. Так это и должно быть в указе: я - император.
   - Слушаюсь, ваше величество! ...Кроме тех случаев, когда он плешивый холуй, кроме тех случаев, когда я император.
   - Или,- снова вставил словесник. - Стилистически лучше - или.
   - Да,- или я император. Значит, все вместе,- снова забормотал философ. - Указ его величества... быдло называет... по противоположности... то я император... кого-нибудь другого... плешивый холуй...
   Государь долго сидел с тупым лицом.
   - Прочитай-ка еще раз.
   Философ зачитал окончательную редакцию.
   - Вот сейчас все правильно,- сказал император. Отлично! Превосходно! Теперь надо огласить этот указ по всем весям моей державы.
   Начали со столицы. Глашатай Самсон Полыгалов вышел на рыночную площадь и зачитал:
   - Указ его величества императора всея Саврасии о правильном титуловании.
   Князь-правитель, являясь быдлом, называет меня плешивым холуем. Быдло находится ко мне в отношении противоположности и титулует меня по противоположности, т.е. правильно. Поэтому когда быдло называет меня плешивым холуем, то я император. Когда плешивым холуем называют кого-нибудь другого, то он кто-нибудь другой, кроме тех случаев, когда он плешивый холуй или я император.
   Народ ничего не понял и безмолствовал. Потом все начали кричать:
   - Полыгалов, мы ничего не поняли, прочитай еще раз!
   Полыгалов прокашлялся и зычным голосом зачитал указ вторично. Из толпы понеслись крики:
   - Самсон, да ты скажи попросту, как царя-то теперь звать,- падлом или плешивым холуем?