Гейман Александр. Сказка о быдле

   - Неподалеку от дворца живет человек с низменными душевными качествами,- ответил маг. - Пожалуй, я мог бы попробовать внушить ему зависть к быдлу, но расходы...
   - Об этом не беспокойтесь! - перебил бывший начальник тайной полиции.
   Кудесник назвал величину вознаграждения. Государь тотчас распорядился выдать требуемое. Бывший начальник тайной полиции проводил чародея в казну. Узнав величину подлежащей выдаче суммы, Карл Федорович наотрез отказался выдать деньги. Бывший начальник тайной полиции не мог убедить казначея. Царю пришлось самому спуститься в казну итрижды повторять приказание, прежде чем Карл Федорович расслышал. Со слезами на глазах он отправился в сокровищницу, и там его взгляд упал на кошель с фальшивым серебром, изъятым некогда из обращения. Карл Федорович повиновался велеемию сердца и вручил это серебро магу. Кудесник принял кошель и поклонился. Лакей Никифоров стал у выхода из хранилища и вылил на голову магу ночной горшок.
   - Враг силен,- саказал маг и в тот же день отбыл из столицы.
   На пути он зашел перекусить в харчевню и расплатился монетой из кошеля. Хозяин харчевни мигом опознал подделку и крепко поколотил чародея. Узнав о причине побоев, маг бросил кошель на дорогу и сказал:
   - Знал, что нельзя, а взялся. Хотел поживиться, а остался при тумаках. Награда по трудам, труды по награде.
   И он направил стопы в иные страны.
   А наискосок от дворца действительно жил очень завистливый человек. Он хаживал к горничной Настасьи Дуняше и иной вечер проводил среди слуг. Те часто толковали о проделках быдла. Слушая эти разговоры, завистливый человек мрачнел, начинал вздыхать и потом долго не мог заснуть. Однажды, вконец измученный бессонницей, завистливый человек сел на постели и сказал:
   - Лопнуть можно от зависти: быдло, а как устроилось! Ест царское, спит на царском, министрами помыкает... Почему бы и мне не стать падлом?
   На следующий день завистливый человек окунулся несколько раз в отхожую яму и пошел во дворец. Стража остановила его.
   - Я - быдло,- отвечал завистливый человек на вопрос караульных.
   Стражники переглянулись:
   - Падло, да не то.
   - Это наверное, опять какая-нибудь проказа князя-правителя,- решил начальник караула. - Хрен с ним, пусть идет ради смеха.
   Завистливый человек проследовал во дворец. Тут как тут рядом с ним вырос бывший начальник тайной полиции, наблюдавший все из укрытия. Он взял завистника быдла под руку и повел к императору.
   - Ваше величество, мы спасены! - возбужденно доложил императору бывший начальник тайной полиции. - Смотрите, кто нынче пожаловал во дворец!
   - А кто это? - в недоумении спросил император.
   - Я - быдло,- сказал завистливый человек.
   - Видите? Чары мага начали действовать!
   - А, да, да! - припомнил государь. - Тебя-то нам и нужно, голубчик. Ты хочешь послужить государю и отечеству?
   - Нет, я хочу есть за одним столом с вами и спать на царском, как быдло,- отвечал завистливый человек.
   Государь отмахнулся.
   - Это само собой, что хочешь... Но готов ли ты послужить мне, чтобы твое желание исполнилось?
   - Если мое желание исполнится, то да,- сказал завистник.
   - Ага! Тогда тебе нужно постараться оттеснить князя-правителя от его места... Мы сегодня же представим тебя министрам и поселим в его покоях. Быдло нынче в отлучке, а когда явится, то увидит, что утратило... Как там? - оборотился император к бывшему начальнику тайной полиции.
   - Утратило единственность своего лица в глазах двора и народа,- подсказал фискал.
   - Да, да, вот именно,- утратило единственность своего лица... и начнет... э...
   - Начнет чахунть, сбежит из дворца, а вскоре и околеет.
   - Да, и околеет. Мы же щедро наградим тебя и разошлем по домам.
   - Но я хочу навечно поселиться во дворце,- возразил завистник быдла.
   - А что,- сказал бывший начальник тайной полиции, подмигивая государю за спиной завистливого человека,- почему бы и не сохранить должность князя-правителя на будущее. Все дело только в том, чтобы это место занимал тот, кто достоин его.
   - Я окажусь таким,- обещал завистливый человек.
   - Значит, дело улажено,- рассмеялся император.
   Завистника быдла сводили на кухню и покормили. Как раз началось заседание государственного совета.
   - Господа министры! - объявил царь, вводя быдлозавистника. - Представляю вам князя-правителя!
   - Я - падло,- объявил завистливый человек.
   - Падло, да не то,- переглянулись министры.
   Завистливый человек уселся во главе стола.
   - Какой вопрос желает обсудить его превосходительство? осведомились министры.
   - О повышении мне жалованья вчетверо,- ответил завистливый человек.
   Карл Федорович побагровел и поднялся.
   - Это бешпримерный шаможванеш! Я не шобираюш играть роль паяша в этой комедии!
   - Карл Федорович! - шепотом напомнил казначею генерал Голованов. - Да ведь быдло не получает никакого жалованья! Почему не согласиться - пусть будет вчетверо ничего.
   Карл Федорович успокоился и сел на место. Министры решили вопрос положительно.
   - Его превосходительство что-то еще желает обсудить?
   - Нет, более ничего.
   Министры, не отвлекаясь более на быдлозавистника, продолжили заседание. Через пару часов завистливому чедовеку наскучило.
   - Ладно, позаседали,- сказал он и вышел из-за стола. Ужинать пора.
   Министры встали и поклонились. Ведомый бывшим начальником тайной полиции, завистливый человек пошел ужинать. С ужина его проводили в спальню быдла. Завистник быдла улегся на постели и стал вспоминать, как прошел день.
   - Министрами покамандовал, царского поел, лежу там же, где и быдло... Что еще надо?
   Тут он вспомнил, что ему еще надо, и решил:
   - Завтра же женюсь на Настасье! То быдло в благородство сыграло, а я не буду, нечего!
   В этот миг в покои заглянула Дуня,- ей передали, что ее ухажера весь день водили по дворцу и уложили на постели князя-правителя.
   - Ты что тут делаешь, дурной?
   - Пошла вон, потаскушка! - прикрикнул завистник быдла. - Я завтра на Настасье женюсь, а ты мне зачем!
   Дуня фыркнула и ушла. Завистливый человек полежал еще немного и пожалел, что прогнал Дуню.
   - Надо было ей потом сказать. Ну да, плевать...
   Он вытянулся на ложе и захрапел.
   Ближе к ночи от епископа вернулось быдло. Ему, как учил фискал, тотчас доложили, что во вдорце поселился новый князьправитель. Ожидали, что быдло омрачится, но оно просияло.
   - Да ну?!. Братец мне на помощь приехал! Вот радость, так радость! - ликовало быдло. - Ну, теперь на пару будем плешивого холуя обсирать! Теперь-то мы везде поспеем! Да где же братик-то мой, ведите к нему скорей!
   - Он в вашей опочивальне,- сказали слуги.
   Ошалевшее от радости быдло вбежало в спальню и принялось обнимать проснувшегося быдлозавистника.
   - Братушка! Братец родненький! Ну, наконец-то! Как доехал-то? Поди, тоже с купцом Терентьевым? А Ефим-то Кулагина видел? Как он поживает? А куст-то помнишь ракитовый? Да что ты все молчишь?
   Завистливый человек только хватал ртом воздух в объятиях быдла и ничего не соображал.
   - А, ты, видно устал и спать хочешь! - догадалось быдло. - И то верно, время позднее. ну, давай спать, завтра уж поговорим.
   С этими словами быдло улеглось на ложе и заснуло, а завистливый человек обнаружил, что уже выпихнут с постели на пол. Он встал и попытался пристроиться рядом с быдлом, но всякий раз соскальзывал. Тогда завистливый человек осторожно разбудил быдло,
   - А где же мне спать?
   - Что? Спать? - спросило быдло, просыпаясь.
   Оно село на постели и задумалось.
   - Куда бы тебя уложить... Здесь негде, к слугам - почету нет... А, слушай, иди к царю да ночуй в его постели,- ничего, поспит ночь с царицей, нечего... Да, кстати, - обосри-ка его за меня,- чую, что есть за что, да идти лень, притомилось с дороги...
   И быдло вновь заснуло. Завистливый человек в полном смятении вышел от быдла: его приласкали и царь, и быдло, кого же ему теперь держаться? В коридоре к завистнику быдла подошел лакей Никифоров и молча сунул ему в руки ночной горшок. Завистливый человек пошел к императору.
   Император как раз готовился отойти ко сну, когда в его спальне появился быдлозавистник с горшком в руках. "Неужели и этот туда же?"- заподозрил император. Он поспешил навстречу завистливому человеку.
   - А: кстати, очень кстати!
   Император выхватил горшок из рук завистливого человека и тут же на него (горшок) уселся.
   - Понимаешь,- излагал, не вставая с горшка, государь,собирался до уборной прогуляться перед сном, а тут как раз ты. Очень кстати.
   Завистливый человек в растерянности молчал.
   - Ну что,- расспрашивал царь,- как тебя встретило быдло? Наверное, расстроилось донельзя?
   - Нет, оно ликовало,- отвечал завистник быдла.
   - Ликовало? Вот это, голубчик, плохо. Ну, ладно, завтра поговорим, поздно уже. На-ка, вынеси пока это.
   Император вручил завистливому человеку потяжелевший горшок и вытолкал его из покоев. Завистливый человек вышел от государя и потерянно брел по коридору. Лакей Никифоров уничтожающе посмотрел на енго и молча ушел. Завистливый человек поставил горшок на пол, присел на него (горшок) и зарыдал. Он не знал, где ему ночевать. Быдлозавистник поробовал было сунуться к Дуне, но там уже был садовник. Он обошелся с быдлозавистником очень грубо. Вылетев из комнаты Дуни, завистливый человек вернулся к горшку и на нем кое-как продремал до утра.
   Лакей Никифоров рассказал быдлу о происшедшем. Быдло сильно огорчилось и утеряло к своему завистнику всякий интерес. Его примеру последовали все остальные. Лже-быдло еще два дня слонялось по дворцу, но на него никто не обращал внимания. Завистник быдла садился за стол,- ему никто не предлагал ни еды, ни питья, он шел заседать в государственном совете, - ему не находилось стула, чтобы присесть. Промаявшись вторую ночь на горшке, завистливый человек надумал тайком покинуть дворец. Он умолил Дуню выпустить его через окно. Некстати вошел садовник, и завистник быдла покинул дворец не столь незаметно, как предполагал. Он поднялся с земли и бегом побежал к себе.
   Между тем весть о пришествии второго быдла облетела столицу. У завистливого человека нашлись последователи. В короткий срок у дворца собралась изрядлная толпа лже-падла.
   - Мы тоже быдло! - кричали они. - Мы тоже хотим спать на царском! Пустите нас во дворец!
   Но император, едва не поплатившись за свою доверчивость, велел не пускать их. Лже-быдло, однако, видело, что их предводитель все еще во дворце, и не расходилось. Они жгли костры и пели песни, надеясь, что завистник быдла в конце концов призовет их к себе. Но увидев, в каком жалком состоянии он вылетает из окна и падает прямо на мостовую, с каким несчастным лицом бежит прочь, завистники приуныли, потушили костры и разбрелись по домам, не глядя друг другу в глаза.
   Ночью быдло приснилось завистливому человеку и сказало:
   - Два мелких, пять существенных. Ты любишь вкусно поесть, и я люблю. Тебе нравится спать на царском, и мне тоже. Но я ворвалось во дворец, волоча на себе дюжину стражников, а тебя пустили по недомыслию. Настасья по праву должна была выйти за меня, но я не стал ее неволить, а ты вознамерился. Огородник Ефим Кулагин мечтает заполучить меня на свой огород, а тебя он к нему и близко не подпустит. Плешивого холуя я через день обсираю, а тебя как угораздило за ним горшок вынести? Наконец, ты сам назвал себя падлом, я же себя так никогда не называло.
   Эта история облетела всю столицу, и завистливый человек стал всеобщим посмешищем. В народе появилась поговорка: "Падло, да не то"*, а еще: "Ни быдлу, ни царю"**. Завистливый человек бежал от насмешек горожан и скрылся в лесах. Там с ним произошло непостижимое: неожиданно он обнаружил себя во главе ватаги разбойников под именем Вальдемара Курносого, а ватагу составили остальные быдлозавистники. Вот их-то всех и захватило в плен быдло, когда с купцом Терентьевым двигалось на столицу.
   Меж тем на Саврасию обрушилась большая беда. Принц Агафон, бежав за границу, принялся строить интриги против свое______________________ * в значении: не все золото, что блестит ** в значении: ни рыба, ни мясо; ни Богу свечка, ни черту кочерга
   го отца. Он подбивал своего дружка принца Евгения пойти на Саврасию войной. Принц Евгений и сам давно мечтал о славе полководца и убедил короля Бегонии дать ему войско. Предлог для вторжения был самый благовидный: армия Бегонии, как было объявлено в Европе, шла в Саврасию для того, чтобы свергнуть с престола узурпатора Гордея и вернуть престол законной наследнице Анастасии. После этого предполагался династический брак Евгения И Анастасии и присоединение Саврасии к Бегонии. Принц Агафон, так ему обещали, оставался в Саврасии наместником, а Настасья с Евгением должны были уехать в Бегонию.
   Получив известие о вторжении, царь Гордей очень обрадовался: он решил, что это удачный случай избавиться от быдла. От Бегонии же император рассчитывал откупиться, а в крайнем случае уступить половину земель. На государственном совете государь потребовал, чтобы войско против неприятеля возглавил князь-правитель. Быдло озадаченно взглянуло на министров. Но все кивали. И Павсаний, и Калдин тоже были с этим согласны.
   - Дружочек, кому же, как не тебе,- сказал епископ,захотел быть князем-правителем, так что уж теперь...
   Быдло вздохнуло, взяло копье и отправилось на войну. Ему предложили сесть на белую лошадь, но быдло отказалось и поехало в коляске. Император и бывший начальник тайной полиции веселились, глядя из окна на нелепую фигуру быдла, неуклюже держащую копье.
   - Это тебе не ватага Вальдемара Курносого... Тут европейская армия!
   Быдло вместе с несколькими полками стрельцов и казаков вышло навстречу неприятелю. По пути набирали ополчение: из деревень выходили мужики с вилами и топорами и присоединялись к походу. Генерал Голованов, шедший с быдлом, только крякал, видя такое вооружение.
   Меж тем бегонская армия двигалась, не встречая сопротивления. Несколько застав заграждения у границы были рассеяны в первые же дни, и войско принца Евгения сдерживалось только скоростными возможностями его пехотинцев. Офицеры досадовали:
   - Успех, конечно, полный, но в Европе над нами будут смеяться. Что за кампания,- единственный неприятель - разбитые дороги...
   Иногда, встречая вдоль дороги саврасских мужиков, принц Агафон подъезжал к ним для беседы:
   - Видите ли вы это доблестное войско, вставшее за поруганную справедливость? Оно идет, чтобы покарать узурпатора Гордея Засраного. Желаете ли вы законной царицы Анастасии?
   - Засраного-то можно скинуть, - неопределенно отвечали мужики.
   Лазутчики, высланные вперед, доложили принцу Евгению, что навстречу бегонской армии идет войско Гордея, в котором несколько казачьих полков, а остальные - ополчение, вооруженное вилами и граблями. Принцы Евгений и Агафон помирали со смеху:
   - Должно быть, генерал Голованов перепутал войну с сельскохозяйственными работами...
   У реки Каялы оба войска сошлись. Дело было к вечеру, и сражение отложили на утро. Ночью из лагеря принца Евгения доносились до войска Саврасии крики веселья. Быдло спросило генерала Голованова:
   - Как думаешь воевать завтра?
   - Как тут повоюешь,- отвечал генерал. - Заманить бы врага вон в ту лощину да ударить сверху,- а кем ударить-то? Всего нашего войска - два полка стрельцов да казаки. Калдин уговаривал царя армию завести, а тому, вишь, опасно показалось. Были богатыри, так в Турцию на смерть послали. Теперь кому это объяснять? Принцу Евгению? Так он понял уже, то и идет войной.
   - Что же сдаться теперь? - разозлилось быдло.
   - Сдаться я и дома мог,- отвечал Голованов. - Костьми ляжем, что еще делать.
   - А не страшно - костьми-то лечь?
   - Дело военное,- просто отвечал генерал.
   - Быдло зауважало Голованова.
   - Ты прости меня, Потап Алексеевич, что я тебя тогда так перепачкало,- извинилось быдло.
   - Да что тут прощать! Мне Гордей не больше твоего мил. Я не за него, я за корону вступился. Самозваный, а все равно царь,- другого-то нет.
   Быдло еще пуще зауважало генерала.
   - Ладно, Голованов, ты не горюй раньше времени. Завтра видно будет, за кем правда.
   Утром по берегам реки выстроилось два войска. Принц Евгений вышел из палатки и обратился к армии с речью:
   - Господа офицеры и солдаты! Что вы видите на том берегу? Жалкое воинство подлеца Гордея Засраного? Нет, за рекой вас ждет поприще доблести и славы! Вас ждет история и Европа! Вас ждет попранная справедливость! Видите ли вы восходящее солнце? Это восходит солнце лучшей армии Европы! Мира!
   Принц говорил еще полчаса, а придворный историограф, сопровождавший войско, записывал. Воодушевленные воины отвечали громовым "ура!".
   - Повелеваю решительным ударом смять неприятеля! приказал принц Евгений, вытягивая руку в сторону саврасского войска.
   Ударили бегонские пушки, и через реку полетели ядра. Быдло увидело, как они разрываются среди саврасских рядов и на землю валятся изувеченные люди.
   - Это что же, людей убивают?! - задохнулось быдло.
   Пушки ударили вновь, и вновь в воздух взлетели клочья человеческих тел. От великой тоски и скорби по гибнущим и беззащитным быдло впало в подобие какого0то безумия и дальнейшее сознавало уже смутно. Оно подвинулось вперед к берегу, припало к земле и стало раздаваться, раздаваться, раздвигаясь вдоль всего берега широкой трясиной. В это время сознание быдла как бы раздвоилось: оно видело все как будто из-под облаков - и реку, и себя вдоль берега, и всю равнину с мечущимися по ней людьми, и оно же в этот час как бы слилось с землей, по-земляному чувствуя топот и тяжесть тел и шевеление корней, и подземные ходы воды, и все, что было глубоко-глубоко внизу. Тем временем конница бегонских драгунов перешла реку и остановилась перед невесть откуда взявшейся коричневой топью. Подувший ветер понес на бегонские ряды страшную вонь. Лошади захрапели и не шли дальше.
   - Вы не говорили мне, что противник обладает химическим оружием, принц Агафон,- нахмурился принц Евгений.
   - Для меня это тоже новость, принц,- растерянно отвечал Агафон.
   Офицеры скомандовали надеть противогазы. Атаку пытались повторить, но лошади вставали на дыбы и, сбрасывая всадников, понеслись обратно. расстраивая ряды своей же пехоты. Бегонские драгуны пробовали продолжить движение в пешем строю, но, сделав шаг-другой, увязали в топи и барахтались там в полной беспомощности.
   - Необходимо навести гати,- подбежал к принцу Евгению офицер.
   - Выдвинуть вперед саперов,- распорядился принц Евгений.
   Но было уже поздно: вонь усилилась так, что не помогали и противогазы, а затем быдло сползло с берега, перешло реку и широкой полосой двинулось на войско Бегонии. Зрелище было ужасным: казалось, будто встала дыбом земля и волной катится по равнине. Этот земляной вал достиг пушек, смял их и продолжал наступать, неотвратимый, как ход небесных светил. Пушки и повозки кувыркались в нем, как игрушечные кораблики в штормовой волне. Бегонские войска в панике бежали прочь. Принц Евгений, рыдая, поймал за уздечку лошадь и бежал впереди всего войска. Еще раньше бежал принц Агафон. А быдло поднялось на холм, где была ставка Евгения, и тут наконец очнулось. Как сквозь пелену оно видело равнину и удирающее в беспорядке войско противника. Их уже преследовали казаки. Быдло огляделось вокруг и заметило среди обломков снаряжения тела бегонских солдат, затоптанных в панике своей же конницей.
   - Много крови,- опечалилось оно.
   Быдло пошло обратно, перешло реку и поднялось на свой берег. Там оно увидело генерала Голованова. Он сидел прямо на земле и плакал, уткнув лицо в рукав.
   - Потап Алексеевич, ты что? - удивилось быдло.
   - Смерти всем ждал,- отвечал Голованов.
   - Ну вот еще,- смерти! - сказало быдло. - Жить лучше.
   Генерал вытер слезы и поднялся на ноги.
   - И то верно, лучше.
   В это время казаки пригнали в лагерь трофей: золоченую карету императора Бегонии. В ней принц Евгений собирался увезит Настасью.
   - Вот, дядюшка, новая коляска тебе! - сказали казаки.
   - Годится! - отвечало быдло. - Спасибо, ребята!
   - Тебе спасибо, дядюшка!
   Генерал Голованов сказал,
   - Знаешь что, князь: этих-то я уж до границы и сам провожу. А тебе здесь больше делать нечего: ступай с ополчением в столицу, чего мужиков держать, им сейчас самая работа.
   Быдло согласилось, село в карету и поехало домой. Ополчение по пути расходилось по деревням. Быдло вгляделось в местность и узнало родимые места: здесь оно проезжало с Ефимом Кулагиным. Да вот и сам Ефим - увидело быдло - идет рядом с каретой.
   Быдло высунолось из окна и окликнуло:
   - Эй, Ефим, будь здоров! Узнаешь?
   - Как не узнать, дядюшка! И тебе здравствуй, - отвечал Ефим.
   - Помнишь, как вез меня? - спрашивало быдло. - На огород хотел, вот тебе и огород! Видишь, в какой карете нынче еду?
   - Как не видать!
   - А видел, как я нынче бегонского принца умыло? Поди, наложил в штаны-то, засранец! Так-то я их! - хвастало быдло.
   Ефим как-то старнно кривился и не отвечал.
   - Ты что молчишь-то? - спросило быдло.
   - На огород бы тебя,- помявшись, отвечал Ефим.
   Быдло обиделось, откинулось на сиденье и задернуло шторки. Мало-помалу оно начало яриться. Но странным образом его злость направилась не на огородника Ефима, а на императора Гордея. Быдло распалялось все сильней и, когда въехало в столицу, дошло уже до последней точки кипения. Подъехав ко дворцу, быдло заметило в одном из окон бледное лицо царя Гордея и, еще наполовину только вывалдившись из кареты, неистово завопило:
   - Холуина плешивая! Меня на смерть послал, сам во дворце отсиживаешься! Если бы не я, тебя бы за яйца на воротах повесили, твою бы Таську солдатня во дворе е...ла!
   Император отпрянул от окна, а польщенная вниманием Таисья замахала с балкона платочком. К быдлу поскорее вытолкали Ванятку.
   - С победой, дядюшка быдло! - поздравил Ванятка, протягивая быдлу букет гвоздик.
   Быдло растрогалось:
   - Только ты умеешь меня понять...
   После этой победы положение быдла в государстве упрочилось непререкаемо. Все забросили императора и со всяким делом шли к быдлу. Калдин, Ерошка и князь Песков осаждали быдло, предлагая осуществить реформы правления. Посол Калдин предлагал ввести начала народоправства, чтобы ограничить на будущее самовластье императора.
   - Что ты говоришь мне, Калдин,- с досадой отвечало быдло,- как будто я само не знаю. Да будь Ванятке хоть на восемь годков побольше, я бы давно плешивого холуя в золотари отправило!
   - Быдло отлично знало, что царь Гордей, зеленея лицом, подслушивает в соседней комнате.
   Так повелось, что теперь почти все государственные дела решались по вечерам в детской у Ванятки. Ванятка отвечал Настасье уроки, быдло слушало, а государственные мужи гоняли чаи, иногда пропуская по маленькой, и вперемежку с шахматами и картами толковали политику. Составился кружок из шута Ерошки, посла Калдина, епископа Павсания, князя Пескова, генерала Голованова, купца Терентьева, который переселился в город, и иногда заходил Карл Федорович или кто-нибудь еще. В шахматы лучше всех играл купец Терентьев, за ним Павсаний, за ним Ерошка, потом посол Калдин, потом генерал Голованов и хуже всех князь Песков. Зато в карты лучше всех играл купец Терентьев, потом Кадин, за ним князь Песков, за ним генерал Голованов, и хуже всех играл Ерошка, а епископ в карты не играл. Быдло иногда тянуло душу с Ваняткой, но Ванятка мухлевал, подсовывая под туза второго туза, и быдло всегда проигрывало.
   Каждый день к быдлу с чем-нибудь приходили:
   - Надо улучшить дороги, чтобы процветала торговля,говорили Терентьев и Калдин.
   - Ну, так улучшайте,- отвечало быдло.
   - Но в кажне нет на это шредштв,- возражал Карл Федорович.
   - Надо взимать пошлину за проезд по дорогам, и расходы с лихвой окупятся,- предлагал шут Ерошка.
   - Ну, так взимайте,- говорило быдло.
   Шут Ерошка особенно досаждал быдлу, постоянно предлагая различные нововведения. Быдлу это так надоело, что оно назначило Ерофея секретарем в государственный совет:
   - Будешь совет вместо меня вести, а то бегаешь тут со всем!
   Калдин и Павсаний одобрили:
   - Ерофею Ивановичу давно пора.
   Генерал Голованов занялся устроением армии и приставал к быдлу, уговаривая сходить походом на Турцию.
   - Те земли - наши исконные вотчины.
   - Исконные - это как?
   - А так, что пятьсот лет назад под нами были.
   - А до этого?
   - А до этого... То ли хазары жили, то ли печенеги, шут их знает!
   - Так что же ты предлагаешь, Голованов: сейчас мы эти земли отберем, а завтра печенеги придут и скажут: раньше мы тут жили.
   - Да они же вымерли!
   - А если воскреснут? Ты что, Потап Алексеевич, крови хочешь?
   - Да какая кровь,- ты же с нами будешь!
   - А если не буду? - глянуло на него быдло.
   И быдло сказало:
   к нам отойдут, а если лучше, то чего же тягать их на горе.
   - Не время, значит,- понял генерал.
   Как-то в это время быдло спросило Калдина:
   - Калдин, а вот эта вся наша знать - не бездельники ли? Даромедов зачем держать?
   - Не совсем так, ваше превосходительство,- отвечал посол. - Конечно, они не работают в поле или мастерских, но, будучи освобождены от тягот низкого сословия, составляют среду, в которой поддерживается просвещение.
   - То есть?
   - Ну, вот Ерофей Иванович,- объяснил посол,- ездил за границу с принцем Агафоном. Агафон - оболтус был, оболтус и и остался, все так, но не было бы принца, не было бы и заграницы для Ерофея Ивановича, и где бы он всего набрался? Или князь Песков. Скажу по совести, и при европейских дворах трудно сыскать столь обходительного вельможу. Теперь его слуги смотрят на своего господина и усваивают себе, каковы должны быть правила благородного человека. Из подражания и пересказов слуг понятия учтивости расходятся далее вниз, и это так заведено во всех странах: сначала просвещение появляется наверху, а после его усваивают низшие слои. Вспомните лаваторий: сперва его построили во дворце, потом переняли вельможи, а теперь Ерофей Иванович хочет оснастить им все присутственные заведения. Да, жизнь благородного сословия оплачивает простой люд и платит недешево, но такова необходимость: просвещение стоит дорого, но его отсутствие обходится неизмеримо дороже.