Прозерпиночки любимой.
Иногда пришлет им дядя
Чашку жареных бобов"
И тогда, уж дети знают:
У испанцев воскресенье.
Не всегда, однако, праздник,
Не всегда бобы дают им.
Иногда начальник, псарни
Щедро потчует их плетью.
Ибо сей начальник псарни,
Коего надзору дядя,
Кроме псарни, вверил клетку,
Где племянники, живут,
Сам весьма несчастный в браке
Муж той самой Лнмонессы
В брыжах белых, как тарелка,
Что сидела за столом.
А супруга так сварлива,
Что супруг, сбежав от брани,
Часто здесь на псах и детях
Плетью вымещает злобу.
Но такого обращенья
Наш король не поощряет.
Он велел ввести различье
Между принцами и псами.
От чужой бездушной плети
Он племянников избавил
И воспитывать обоих
Будет сам, собственноручно".
Дон Диего смолк внезапно,
Ибо сенешаль дворцовый
Подошел к нам и спросил:
"Как изволили откушать?"
ЭКС-ЖИВОЙ
"О Брут, где Кассий, где часовой,
Глашатай идеи священной,
Не раз отводивший душу с тобой
В вечерних прогулках над Сеной?
На землю взирали вы свысока,
Паря наравне с облаками.
Была туманней, чем облака,
Идея, владевшая вами.
О Брут, где Кассий, твой друг, твой брат,
О мщенье забывший так рано?
Ведь он на Неккаре стал, говорят,
Чтецом при особе тирана!"
Но Брут отвечает: "Ты круглый дурак!
О, близорукость поэта!
Мой Кассий читает тирану, но так,
Чтоб сжить тирана со света.
Стихи Мацерата выкопал плут,
Страшней кинжала их звуки.
Рано иль поздно тирану капут,
Бедняга погибнет от скуки".
БЫВШИЙ СТРАЖ НОЧЕЙ
Недовольный переменой, -
Штутгарт с Неккаром, прости! -
Он на Изар править сценой
В Мюнхен должен был уйти.
В той земле, где все красиво,-
Ум и сердце веселя,
Бродит мартовское пиво,
И гордится им земля.
Но, попавши в интенданты,
Он, бедняга, говорят,
Ходит сумрачный, как Данте,
И, как Байрон, супит взгляд.
Он невесел от комедий,
В бредни виршей не влюблен,
И над страхами трагедий
Не смеется даже он.
Девы рвением объяты -
Сердцу скорбному помочь,
Но отводят, встретив латы,
Взоры ласковые прочь.
Из-под чепчика веселье
В смехе Наннерле звучит.
"Ах, голубка, шла бы в келью!"
Датским принцем он ворчит.
Принялись, хоть труд напрасен,
Развлекать его друзья
И поют: "Твой светоч ясен,-
Пей услады бытия!"
Как же груз хандры тяжелой
Не спадет с твоей груди
В этой местности веселой,
Где шутами пруд пруде?
Но теперь там смеха мало,
Смех там несколько заглох:
Стали реже запевалы,
А без них ведь город плох.
Будь тебе хоть Массман дан там,
Этот бравый господин
Цирковым своим талантом
Разогнал бы весь твой сплин.
Шеллинг, кто его заменит?
Без него не мил и свет!
Мудрецов- смешней нигде нет
И шутов почтенней нет.
Что ушел творец Валгаллы,
Что -- как плод его труда- -
Им завещан том немалый,-
Это разве не беда?
За Корнелиусом, сникли
Свиты всей его чины,
Ибо волосы остригли,
А без оных не сильны.
Шеф был опытнее вдвое:
В гривах сеял колдовство
Что-то двигалось живое
В них нередко оттого
Геррес пал. -- Гиена сдохла.
Краха клириков не снес
Инквизитор, чье не сохло
Веко, вспухшее от слез.
Этим хищником лишь кролик
Нам в наследье был прижит:
Жрет он снадобья от колик,
Сам он -- тоже ядовит.
Кстати, папский Доллингерий, -
Так ведь, бишь, мерзавца звать?
Продолжает в прежней мере
Он на Изаре дышать?
В самый светлый день я даже
Вспоминаю эту тварь!
Ни противнее, ни гаже
Не видал еще я харь.
Говорят болтуньи наши,
Что на свет он вышел вдруг
Между ягодиц мамаши,
Чей понятен перепуг.
Перед Пасхой в крестном ходе
Мне попался как-то он,-
Был он в темном этом сброде
Самой темной из персон.
Да, Monacho Monachorum 1
Есть монашья цитадель,
Град virorum obscurorum 2,
Шуток Гуттеновых цель.
Словом "Гухтен" потрясенный,
Встань же, бывший страж ночей,
И поповский хлам зловонный
Бей, как прежде, не жалей!
Как, бывало, рыцарь Ульрих,
В кровь лупи их по жрестцам!
Не страшась их воплей, дурь их
Выбивал он смело сам.
В корчах смеха у Эразма -
Столь он рад был той игре -
Лопнул чирей из-за спазма
И полегчало в нутре.
-------------------
1 Монах из монахов (лат.) - название Мюнхена.
2 Темных людей (лат.).
Зикинген от воплей своры,
Как безумный, хохотал,
И любой немецкий город
Эбернбургу подражал.
Дружный хохот брал измором
Даже тех, кто вечно хмур.
В Виттенберге пели хором
"Gaudeamus igitur!"1
Выбивая рясы-, Гуттен
Свой брезгливо морщил лоб;
Тучей блох он был окутан
И частенько кожу скреб.
Кличем "Alea est jacta!"2
Им суля переполох,
Рыцарь этак бил и так-то
И священников и блох.
Что ж ты, бывший страж полночный,
Не встряхнешься, часовой,
Влагой Изара проточной
Сплин не вылечится твой?
В путь, к победам! Ноги длинны,-
Рви сутану,-- все равно,
Шелк на ней ли благочинный
Или грубое рядно.
Хрустнув кистью, с кислой миной,
Он, вздыхая, говорит:
"Что с того, что ноги длинны?
Я Европой слишком сыт.
Я натер себе мозоли,-
Узок родины штиблет,-
Где ступню он жмет до боли,
Знаю сам -- охоты нет!"
----------------
1 "Будем веселиться!" (лат.) -- первые слова старинной студенческой песни.
2 "Жребий брошен!" (лат.) -- слова Юлия Цезаря, сказанные им при переходе через Рубикон.
Были также девизом Гуттена.
ПЛАТЕНИДЫ
Ты сулишь нам целый ворох
"Илиад" и "Одиссей",
Ожидая лавров скорых
За бессмертный подвиг сей.
Нашу хилую словесность
Слог твой мощный возродит,-
Ты не первый, кто известность
Взялся выкупить в кредит.
Что ж, плясун, яви нам чудо:
Танцев нынче ждет Родос!
А не можешь -- вон отсюда,
На шутов не вечен спрос.
Жить надеждой на щедроты
Не привык высокий ум,-
Виланд, Лессинг, Шиллер, Гете
Презирали праздный шум.
Грех мечтать лауреату
О признанье даровом,
Незаслуженную плату
Вымогая хвастовством.
Умер старый граф, но в детях
Воплотилась мысль его -
Лицемерней басен этих
Не слыхал я ничего.
Это отпрыски почтенной
Галлермюндовой семьи,-
Я навек ваш раб смиренный,
Платениды вы мои!
Мифология
Что винить Европу, зная
Непокорный норов бычий?
Золотых дождей добычей
Не могла не стать Даная.
И Семелу кто ж осудит?-
Где ей было знать, что туча,
Безобиднейшая тгуча,
Всякий стыд при ней забудет.
Но нельзя не возмутиться
Ледой, этакой разиней,-
Надо быть и впрямь гусыней,
Чтоб на лебедя польститься!
МАТИЛЬДЕ В АЛЬБОМ
На стертых лоскутах тетради
Тебе обязан я как муж
Пером гусиным, шутки ради,
Строчить рифмованную чушь,
Хоть изъясняюсь я недурно
На розах губ твоих в тиши,
Когда лобзанья рвутся бурно,
Как пламя из глубин души!
О, моды роковая сила!
Бесись, но если ты поэт,
Как все поэзии светила,
Строчи в альбом жене куплет.
ЮНЫМ
Пусть не смущают, пусть, не прельщают
Плоды Респеридских Садов в пути,
Пусть стрелы летают, мечи сверкают,-
Герой бесстрашно должен идти.
Кто выступил смело, тот сделал полдела;
Весь мир, Александр, в твоих руках!
Минута приспела! Героя Арбеллы
Уж молят царицы, склонившись во прах.
Прочь страх и сомненья! За муки, лишенья
Награда нам -- Дария ложе и трон!
О, сладость паденья, о, верх упоенья -
Смерть встретить, победно войдя в Вавилон!
ФОМА НЕВЕРНЫЙ
Ты будешь лежать в объятьях моих!
Охвачено лихорадкой,
Дрожит и млеет мое существо
От этой мысли сладкой.
Ты будешь лежать в объятьях моих!
И, кудри твои целуя,
Головку пленительную твою
В восторге к груди прижму я.
Ты будешь лежать в объятьях моих!
Я верю, снам моим сбыться:
Блаженствами райскими мне дано
Здесь, на земле, упиться!
Но, как Фома Неверный тот,
Я все ж сомневаться стану,
Пока не вложу своего перста
В любви разверстую рану.
ПОХМЕЛЬЕ
Море счастья омрачив,
Поднялся туман похмелья,
От вчерашнего веселья
Я сегодня еле жив.
Стал полынью сладкий ром,
Помутился мозг горячий,
Визг кошачий, скреб собачий
Мучат сердце с животом.
СЕМЕЙНОЕ СЧАСТЬЕ
Много женщин -- много блошек,
Много блошек -- зуду много.
Пусть кусают! Этих крошек
Вы судить не смейте строго.
Мстить они умеют больно,
И когда порой ночною
К ним прижметесь вы невольно
Повернутся к вам спиною.
ТЕПЕРЬ КУДА?
Ну, теперь куда?.. Опять
Рад бы встретиться с отчизной,
Но, качая головой,
Разум шепчет с укоризной:
"Хоть окончилась война,
Но остались трибуналы.
Угодишь ты под расстрел!
Ведь крамольничал немало!"
Это верно. Не хочу
Ни расстрела, ни ареста,
Не герой я. Чужды мне
Патетические жесты.
Я бы в Англию уплыл,-
Да пугают англичане
И фабричный дым... От них
Просто рвет меня заране.
О, нередко я готов
Пересечь морские воды,
Чтоб в Америку попасть,
В тот гигантский хлев свободы,
Но боюсь я жить в стране,
Где плевательниц избегли,
Где жуют табак и где
Без царя играют в кегли.
Может быть, в России мне
Было б лучше, а не хуже,-
Да не вынесу кнута
И жестокой зимней стужи.
Грустно на небо смотрю,
Вижу звездный рой несметный,
Но нигде не нахожу
Я звезды моей заветной.
В лабиринте золотом
Заблудилась в час полночный,-
Точно так же, как и я
В этой жизни суматошной.
СТАРИННАЯ ПЕСНЯ
Ты умерла и не знаешь о том,
Искры угасли во взоре твоем;
Бледность легла на ротик алый,
Да, ты мертва, ты жить перестала.
В страшную ночь, ночь скорби и слез,
Сам я тебя к могиле отнес.
Жалобой песнь соловья звенела,
Звезды, плача, теснились над телом.
Лесом мы шли, и эхо кругом
Вторило плачу во мраке ночном.
В траурных мантиях темные ели
Скорбно молитву о мертвых шумели.
К озеру вышли мы, где хоровод
Эльфов кружился у дремлющих вод.
Нас увидав, они вдруг замолчали,
Словно застыв в неподвижной печали.
Вот и к могиле твоей поворот.
Месяц на землю спустился с высот.
Речь говорит он... Рыданья, и стоны,
И колокольные дальние звоны...
ЗАЛОГ
"Я, -- сказала Афродита, -
Не настолько безрассудна,
Чтоб отдаться без гарантий:
Нынче всем живется трудно".
Отвечал ей Феб с усмешкой:
"Перемен и вправду много.
Ты брюзжишь, как ростовщица,
Вечно требуя залога.
Впрочем, лирой золотою,
Знаю, ты довольна будешь.
Сколько жарких поцелуев
За нее ты нынче ссудишь?"
СТАРАЯ РОЗА
Сердца жар во мне зажгла,
Юной свежестью блистала,
И росла, и расцвела,
И роскошной розой стала.
Я б сорвал царицу роз,-
Был влюблен я, был я молод,-
Но насмешек злых не снес,
Весь шипами был исколот.
Ей, узнавшей много вьюг,
Плохо скрывшей старость гримом,
"Милый Генрих" стал я вдруг,
Стал хорошим, стал любимым.
"Генрих, вспомни! Генрих, верь!" -
От восхода до заката.
И беда лишь в том теперь,
Что невеста бородата.
Над губой торчит кустом,
Ниже колется, как щетка.
Хоть побрейся, а потом
В монастырь иди, красотка!
АУТОДАФЕ
Блеклый розан, пыльный локон,
Кончик банта голубого,
Позабытые записки,
Бредни сердца молодого,-
В пламя яркое камина
Я бросаю без участья,
И трещат в огне остатки
Неудач моих и счастья.
Лживо-ветреные клятвы
Улетают струйкой дыма,
И божок любви лукавый
Улыбается незримо.
И гляжу, в мечтах о прошлом,
Я на пламя. Без следа
Догорают в пепле искры,-
Доброй ночи! Навсегда!
ЛАЗАРЬ
1
ХОД ЖИЗНИ
Кто имеет много благ,
Тем, глядишь, еще дается.
Кто лишь малым наделен,
Тот с последним расстается.
А уж если гол и бос,
Лучше саван шей заране.
Тот имеет право жить,
У кого звенит в кармане.
2
ОГЛЯДКА
На милой, земной этой кухне когда-то
Вдыхал я все запахи, все ароматы.
Знавал я такие восторги порой,
Каких ни один не изведал герой!
Пил кофе, пирожными я объедался,
С прекрасными куклами забавлялся
И в модном всегда щеголял сюртуке.
Дукаты звенели в моем кошельке.
Как Геллерт, крылатого гнал я коня,
Дворец восхитительный был у меня.
В долинах блаженства дремал я, бывало,]
И солнце лучами меня целовало.
Лавровый венок мне чело обвивал
И грезы волшебные мне навевал.
Мечтанья о розах, о радостях мая
Тогда я лелеял, печали не зная.
Не думал о смерти, не ведал забот,
И рябчики сами летели мне в рот.
Потом прилетали ко мне ангелочки
С бутылкой шампанского в узелочке.
Но лопнули мыльные пузыри!
На мокрой траве я лежу, смотри -
Свело ревматизмом мне ноги и руки.
Душа скорбит от стыда и муки.
Все то, чем когда-то так счастлив я бь
Я самой ужасной ценой оплатил.
Отраву мне подливали в напитки,
Меня клопы подвергали пытке,
Невзгоды одолевали всюду.
Я должен был лгать и выклянчивать ссул
У старых кокоток и юных кутил,
Как будто я милостыню просил.
Теперь надоело мне по свету шляться,
3
ВОСКРЕСЕНИЕ ИЗ МЕРТВЫХ
Весь мир наполнил трубный рев,
Гудит земля сырая.
И мертвецы встают на зов,
Костями громыхая.
Кто на ногах, те, знай, бредут,
Лишь саваном белым одеты,
В Иосафат, где будет суд,-
Там сбор со всей планеты.
Судья -- Христос. Он окружен
Апостолами снова.
Их вызвал как присяжных он,
И кротко их мудрое слово.
Они вершат в открытую суд.
В день светлый, в день расплаты,
Когда нас трубы призовут,
Все маски будут сняты!
В Иосафатской долине, меж гор,
Стоят мертвецы по уступам,
И грешников столько, что здесь приговор
Выносят суммарно -- по группам.
Овечек направо, налево козлят,-
Постановленье мгновенно:
Невинным овцам -- райский сад,
Козлам похотливым -- геенна.
4
УМЕРШИЕ
Разодетый в прах и в пух,
Вышел в свет германский дух,
А вернулся вновь к германцам
Горемычным оборванцем.
Смерть близка. Но в смертный час
Вновь отечество при нас.
Мягко спать в земле немецкой,
Как в родной кроватке детской.
А оставшийся без ног,
Кто домой прийти не смог,
Страстно к богу тянет руки,
Чтобы спас от горькой муки.
5
ГОЛЬ
Лишь плоско всем богатым льстя,
Сумеешь быть у них в чести:
Ведь деньги -- плоские, дитя,
Так, значит, плоско им и льсти.
Маши кадилом, не боясь,
И золотого славь тельца.
Клади пред ним поклоны в грязь
Не вполовину -- до конца.
Хлеб нынче дорог, -- год такой, -
Но по дешевке набери
Красивых слов, потом воспой
Псов Меценатовых -- и жри!
6
ВОСПОМИНАНИЕ
Ларец одному, а другому -- алмаз,
О Вилли Визецкий, ты рано угас,
Но котик спасен был тобою.
Доска сломалась, когда ты взбирался,
Ты с моста в бурлящую реку сорвался,
Но котик спасен был тобою.
И шли мы за мальчиком славным к могиле,
Средь ландышей маленький гроб твой зарыли,
Но котик спасен был тобою.
Ты мальчик был умный, ты был осторожный,
От бурь ты укрылся под кровлей надежной,
Но котик спасен был тобою.
Был умный ты, Вилли, от бурь ты укрылся,
Еще не болел, а уже исцелился,
Но котик спасен был тобою.
Я с грустью и завистью здесь, на чужбине,
Тебя, мой дружок, вело катаю доныне,
Но котик спасен был тобою.
7
НЕСОВЕРШЕНСТВО
Нет совершенства в существах земных,
Есть розы, но -- растут шипы на них.
На небесах есть ангелы, и что же -
У них найдутся недостатки тоже.
Тюльпан не пахнет. Немцы говорят:
"Свинью стащить подчас и честный рад".
Лукреция, не будь у ней кинжала,
Могла родить -- и клятвы б не сдержала.
Павлин красив, а ноги -- сущий стыд.
С милейшей дамой вдруг тебя пронзит
Такая смесь и скуки и досады,
Как будто начшгалея "Генриады".
В латыни, слаб я самый умный бык,
Как Масемаи наш. Канона, был велик,
Но он Венере сплющил зад. И схожа
С обширным задом Массманова рожа.
В нежнейшей песне рифма вдруг резнет,-
Так с медом жало попадает в рот.
Дюма -- метис. И пятка погубила
Никем не побежденного Ахилла.
Ярчайшая звезда на небесах
Подцепит насморк -- и сорвется в прах,
От сидра пахнет бочки терпким духом.
Да и на солнце пятна есть, по слухам.
А вы, мадам, вы -- идеал как раз.
Но ах! Кой-что отсутствует у вас.
"А что ?" -- глядите вы, не понимая.
Грудь! А в груди -- нет сердца, дорогая!
8
СМИРЕННОЕ ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ
Душа бессмертная, остерегись,
Тебе не пришлось бы худо,
Когда полетишь ты отсюда,
В последний путь, в беззвездную высь.
К небесной столице ворота ведут,
Стоят там солдаты господни,
Нужны им деянья сегодня,-
А званье и чин не ценятся тут.
Тяжелую обувь и лишний груз
Оставь же, странник, у входа,-
Здесь будет покой, и свобода,
И мягкие туфли, и пение муз.
9
ОХЛАДЕЛЫЙ
Умрешь -- так знай, придется в прах
Надолго слечь. И гложет страх.
Да, страх берет: до воскрешенья
Сойдешь с ума от нетерпенья!
Еще б хоть раз, пока светло
В глазах и сердце не сдало,
Хоть раз в конце пути земного
Щедрот любви отведать снова.
И пусть мне явится она
Блондинкой, нежной, как луна,-
Вредней, чем солнце в полдень знойный,
Мне жар брюнетки беспокойной.
Цветущим юношам милей
Кипенье бешеных страстей,
Размолвки, клятвы, беснованья
И обоюдные терзанья.
А я не молод, не здоров,
И пусть бы мне под грустный кров
Любовь, мечты послали боги
И счастье -- только без тревоги!
10
СОЛОМОН
Замолкли кларнеты, литавры, тромбоны,
И ангелы-меченосцы браво -
Шесть тысяч слева, шесть тысяч справа -
Хранят покой царя Соломона.
Они от видений царя охраняют:
Едва он брови насупит, тревожен,
Двенадцать тысяч клинков из ножен
Подобно стальным огням сверкают.
Но возвращаются в ножны вскоре
Меченосцев мечи стальные.
Исчезают страхи ночные,
И спящий тихо бормочет в горе:
"О Суламифь! От края до края
Израиль с Иудою подо мною.
Я царь над здешнею стороною -
Но ты не любишь, и я умираю".
11
ПОГИБШИЕ НАДЕЖДЫ
Привлеченные взаимно
Сходством душ в любой детали,
Мы всегда друг * Другу льнули,
Хоть того не сознавали.
Оба честны, оба скромны,
Даже мысли сплошь да рядом
Мы угадывали молна.
Обменявшись только взглядом.
Оба честны, оба скромны,
Даже мысли сплошь да рядом
Мы угадывали молна.
Обменявшись только взглядом.
О, я жаждал быть с тобою
До последнего момента,
Боевым твоим собратом
В тихом dolee far niente1.
Да, мечтой о жизни вместе
Сердце тешил я и разум,
Я бы сделал что угодно,
Чуть мой друг моргнул бы глазом,
Ел бы все, что ты прикажешь,
И притом хвалил бы с жаром,
Прочих блюд и не касался б,
Пристрастился бы к сигарам.
И тебя, как в годы оны,
Угощал бы для забавы
На еврейском диалекте
Анекдотами Варшавы.
Ах, забыть бы все мечтанья,
Все скитанья по чужбинам.
К очагу твоей фортуны
Воротиться блудным сыном.
----------------------
1 Сладком ничегонеделанье, безделье (ит.).
Но, как жизнь, умчались грезы,
Сны растаяли, как пена,
Я лежу, приговоренный,
Мне не вырваться из плена.
Да, и- грезы и надежды -
Все прошло, погибло даром,
Ах, мечтатель прямо в сердце
Смертным" поражен ударом!
12
ДЕНЬ ПОМИНОВЕНЬЯ
Не прочтут мне скучный кадош,
Не отслужат мессы чинной,
Ни читать, ни петь не будут
Вспоминая дни кончины.
Но, быть может, в годовщину,
Если будет день погожий,
На Монмартр моя Матильда
С Паулиной выйдет все же.
Принесет из иммортелей
Для могилы украшенье
И, вздыхая: "Pauvre homme!"1 -
Прослезится на мгновенье.
Жаль, что я живу высоко,-
Не могу я, как бывало,
Кресла предложить любимой,
Ах, она в пути устала!
Милая моя толстушка,
Вновь пешком идти не надо.
Посмотри -- стоят фиакры
За кладбищенской оградой.
--------------------
1 Бедняжка!
13
СВИДАНИЕ
Беседка. И вечер. И запахи сада.
В молчанье сидим у окошка мы снова.
От месяца льется и жизнь и отрада.
Два призрака, вместе мы вновь -- и ни слова.
Двенадцать годов прошумели над нами
С тех пор, как безумное видело лето
И нежный наш пыл, и великое пламя,
Но вот отгорело, угасло и это.
Сначала болтунья усердно старалась,
Но я не поддерживал разговора,
И в пепле любовном не загоралось
Ни искры от скучного женского вздора.
Она вспоминала и длинно и нудно,
Как силилась отогнать искушенье,
Как ей добродетель хранить было трудно.
Я делал глупое выраженье.
Потом уехал. И мимо бежали
Деревья, как духи под бледной луною.
А воздух звучал голосами печали,
И призраки мертвых летели за мною.
14
ГОСПОЖА ЗАБОТА
В лучах удачи еще вчера
Кружилась беспечная мошкара.
Друзьями всегда был полон дом,
И смех не смолкал за моим столом.
Я с первым встречным, как с братом,
Делился последним дукатом.
Но вот за удачей захлопнулась дверь,
И нет ни гроша у меня теперь,
И в долгие зимние вечера
Не кружит беспечная мошкара.
А тут и друзья понемногу
Ко мне позабыли дорогу.
С тех пор неотступно сиделкой ночной
Забота склоняется надо мной.
Черный чепец и белый капот,
В руке табакерка. Всю ночь напролет.
Старуха, трясясь над постелью,
К проклятому тянется зелью.
Мне снится порой: возвратились они,
Удача и теплые майские дни.
Вновь кружатся мошки у фонаря.
Мгновенье -- и мыльного нет пузыря!
Скрипит табакерка, старуха
Чихает у самого уха.
15
К АНГЕЛАМ
То грозный всадник Танатос,
Коня он шпорит под откос;
Я слышу топот, слышу скок,
Летит, нагнал меня ездок,
Схватил и мчит. Ах, мысль моя мутится,
С Матильдою судьба велит проститься.
Мое дитя, жена моя,
Когда тебя покину я,
Ты здесь, оставленная мной,
Вдовою станешь, сиротой,
Жена-дитя, что мирно так, бывало,
У сердца моего опочивала.
Вы, духи светлые в раю,
Услышьте плач, мольбу мою:
От зол, от бед и темных сил
Храните ту, что я любил;
Свой щит, свой меч над нею вы прострите,
Сестру свою, Матильду, защитите.
Во имя слез, что столько раз
Роняли вы, скорбя по нас,
Во имя слова, что в сердцах
Священников рождает страх,
Во имя благости, что вы таите,
Взываю к вам: Матильду защитите.
16
В ОКТЯБРЕ 1849
Умчалась буря -- тишь да гладь.
Германия, большой ребенок,
Готова елку вновь справлять
И радуется празднику спросонок.
Семейным счастьем мы живем,
От беса -- то, что манит выше!
Мир воротился в отчий дом,
Как ласточка под сень знакомой крыши,
Все спит в лесу и на реке,
Залитой лунными лучами.
Но что там? Выстрел вдалеке,-
Быть может, друг расстрелян палачами!
Быть может, одолевший враг
Всадил безумцу пулю в тело.
Увы, не все умны, как Флакк, -
Он уцелел, бежав от битвы смело!
Вновь треск... Не в честь ли Гете пир
Иль, новым пламенем согрета,
Вернулась Зонтаг в шумный мир
И славит лиру дряхлую ракета?
А Лист? О, милый Франц, он жив!
Он не заколот в бойне дикой,
Не пал среди венгерских нив,
Пронзенный царской иль кроатской пикой
Пусть кровью изошла страна,
Пускай раздавлена свобода,-
Что ж, дело Франца сторона,
И шпагу он не вынет из комода.
Он жив, наш Франц! Когда-нибудь
Он сможет прежнею отвагой
В кругу своих внучат хвастнуть:
"Таков я был, так сделал выпад шпагой".
О, как моя вскипает кровь
При слове "Венгрия"! Мне тесен
Немецкий мой камзол, и вновь
Я слышу трубы, зов знакомых песен.
Опять звучит в душе моей,
Как шум далекого потока,
Песнь о героях прошлых дней,
О Нибелунгах, павших жертвой рока.
Седая быль повторена,
Как будто вспять вернулись годы.
Пусть изменились имена -
В сердцах героев тот же дух свободы.
Им так же гибель рок судил:
Хоть стяги реют в гордом строе,-
Пред властью грубых, темных сил
Обречены падению герои.
С быком вступил в союз медведь,
Ты пал, мадьяр, в неравном споре,
Но верь мне -- лучше умереть,
Чем дни влачить, подобно нам, в позоре.
Притом хозяева твои -
Вполне пристойная скотина,
А мы -- рабы осла, свиньи,
Вонючий пес у нас за господина!
Лай, хрюканье -- спасенья нет,
И что ни день -- смердит сильнее.
Но не волнуйся так, поэт,-
Ты нездоров, и помолчать -- вернее.
17
ДУРНОЙ СОН
Иногда пришлет им дядя
Чашку жареных бобов"
И тогда, уж дети знают:
У испанцев воскресенье.
Не всегда, однако, праздник,
Не всегда бобы дают им.
Иногда начальник, псарни
Щедро потчует их плетью.
Ибо сей начальник псарни,
Коего надзору дядя,
Кроме псарни, вверил клетку,
Где племянники, живут,
Сам весьма несчастный в браке
Муж той самой Лнмонессы
В брыжах белых, как тарелка,
Что сидела за столом.
А супруга так сварлива,
Что супруг, сбежав от брани,
Часто здесь на псах и детях
Плетью вымещает злобу.
Но такого обращенья
Наш король не поощряет.
Он велел ввести различье
Между принцами и псами.
От чужой бездушной плети
Он племянников избавил
И воспитывать обоих
Будет сам, собственноручно".
Дон Диего смолк внезапно,
Ибо сенешаль дворцовый
Подошел к нам и спросил:
"Как изволили откушать?"
ЭКС-ЖИВОЙ
"О Брут, где Кассий, где часовой,
Глашатай идеи священной,
Не раз отводивший душу с тобой
В вечерних прогулках над Сеной?
На землю взирали вы свысока,
Паря наравне с облаками.
Была туманней, чем облака,
Идея, владевшая вами.
О Брут, где Кассий, твой друг, твой брат,
О мщенье забывший так рано?
Ведь он на Неккаре стал, говорят,
Чтецом при особе тирана!"
Но Брут отвечает: "Ты круглый дурак!
О, близорукость поэта!
Мой Кассий читает тирану, но так,
Чтоб сжить тирана со света.
Стихи Мацерата выкопал плут,
Страшней кинжала их звуки.
Рано иль поздно тирану капут,
Бедняга погибнет от скуки".
БЫВШИЙ СТРАЖ НОЧЕЙ
Недовольный переменой, -
Штутгарт с Неккаром, прости! -
Он на Изар править сценой
В Мюнхен должен был уйти.
В той земле, где все красиво,-
Ум и сердце веселя,
Бродит мартовское пиво,
И гордится им земля.
Но, попавши в интенданты,
Он, бедняга, говорят,
Ходит сумрачный, как Данте,
И, как Байрон, супит взгляд.
Он невесел от комедий,
В бредни виршей не влюблен,
И над страхами трагедий
Не смеется даже он.
Девы рвением объяты -
Сердцу скорбному помочь,
Но отводят, встретив латы,
Взоры ласковые прочь.
Из-под чепчика веселье
В смехе Наннерле звучит.
"Ах, голубка, шла бы в келью!"
Датским принцем он ворчит.
Принялись, хоть труд напрасен,
Развлекать его друзья
И поют: "Твой светоч ясен,-
Пей услады бытия!"
Как же груз хандры тяжелой
Не спадет с твоей груди
В этой местности веселой,
Где шутами пруд пруде?
Но теперь там смеха мало,
Смех там несколько заглох:
Стали реже запевалы,
А без них ведь город плох.
Будь тебе хоть Массман дан там,
Этот бравый господин
Цирковым своим талантом
Разогнал бы весь твой сплин.
Шеллинг, кто его заменит?
Без него не мил и свет!
Мудрецов- смешней нигде нет
И шутов почтенней нет.
Что ушел творец Валгаллы,
Что -- как плод его труда- -
Им завещан том немалый,-
Это разве не беда?
За Корнелиусом, сникли
Свиты всей его чины,
Ибо волосы остригли,
А без оных не сильны.
Шеф был опытнее вдвое:
В гривах сеял колдовство
Что-то двигалось живое
В них нередко оттого
Геррес пал. -- Гиена сдохла.
Краха клириков не снес
Инквизитор, чье не сохло
Веко, вспухшее от слез.
Этим хищником лишь кролик
Нам в наследье был прижит:
Жрет он снадобья от колик,
Сам он -- тоже ядовит.
Кстати, папский Доллингерий, -
Так ведь, бишь, мерзавца звать?
Продолжает в прежней мере
Он на Изаре дышать?
В самый светлый день я даже
Вспоминаю эту тварь!
Ни противнее, ни гаже
Не видал еще я харь.
Говорят болтуньи наши,
Что на свет он вышел вдруг
Между ягодиц мамаши,
Чей понятен перепуг.
Перед Пасхой в крестном ходе
Мне попался как-то он,-
Был он в темном этом сброде
Самой темной из персон.
Да, Monacho Monachorum 1
Есть монашья цитадель,
Град virorum obscurorum 2,
Шуток Гуттеновых цель.
Словом "Гухтен" потрясенный,
Встань же, бывший страж ночей,
И поповский хлам зловонный
Бей, как прежде, не жалей!
Как, бывало, рыцарь Ульрих,
В кровь лупи их по жрестцам!
Не страшась их воплей, дурь их
Выбивал он смело сам.
В корчах смеха у Эразма -
Столь он рад был той игре -
Лопнул чирей из-за спазма
И полегчало в нутре.
-------------------
1 Монах из монахов (лат.) - название Мюнхена.
2 Темных людей (лат.).
Зикинген от воплей своры,
Как безумный, хохотал,
И любой немецкий город
Эбернбургу подражал.
Дружный хохот брал измором
Даже тех, кто вечно хмур.
В Виттенберге пели хором
"Gaudeamus igitur!"1
Выбивая рясы-, Гуттен
Свой брезгливо морщил лоб;
Тучей блох он был окутан
И частенько кожу скреб.
Кличем "Alea est jacta!"2
Им суля переполох,
Рыцарь этак бил и так-то
И священников и блох.
Что ж ты, бывший страж полночный,
Не встряхнешься, часовой,
Влагой Изара проточной
Сплин не вылечится твой?
В путь, к победам! Ноги длинны,-
Рви сутану,-- все равно,
Шелк на ней ли благочинный
Или грубое рядно.
Хрустнув кистью, с кислой миной,
Он, вздыхая, говорит:
"Что с того, что ноги длинны?
Я Европой слишком сыт.
Я натер себе мозоли,-
Узок родины штиблет,-
Где ступню он жмет до боли,
Знаю сам -- охоты нет!"
----------------
1 "Будем веселиться!" (лат.) -- первые слова старинной студенческой песни.
2 "Жребий брошен!" (лат.) -- слова Юлия Цезаря, сказанные им при переходе через Рубикон.
Были также девизом Гуттена.
ПЛАТЕНИДЫ
Ты сулишь нам целый ворох
"Илиад" и "Одиссей",
Ожидая лавров скорых
За бессмертный подвиг сей.
Нашу хилую словесность
Слог твой мощный возродит,-
Ты не первый, кто известность
Взялся выкупить в кредит.
Что ж, плясун, яви нам чудо:
Танцев нынче ждет Родос!
А не можешь -- вон отсюда,
На шутов не вечен спрос.
Жить надеждой на щедроты
Не привык высокий ум,-
Виланд, Лессинг, Шиллер, Гете
Презирали праздный шум.
Грех мечтать лауреату
О признанье даровом,
Незаслуженную плату
Вымогая хвастовством.
Умер старый граф, но в детях
Воплотилась мысль его -
Лицемерней басен этих
Не слыхал я ничего.
Это отпрыски почтенной
Галлермюндовой семьи,-
Я навек ваш раб смиренный,
Платениды вы мои!
Мифология
Что винить Европу, зная
Непокорный норов бычий?
Золотых дождей добычей
Не могла не стать Даная.
И Семелу кто ж осудит?-
Где ей было знать, что туча,
Безобиднейшая тгуча,
Всякий стыд при ней забудет.
Но нельзя не возмутиться
Ледой, этакой разиней,-
Надо быть и впрямь гусыней,
Чтоб на лебедя польститься!
МАТИЛЬДЕ В АЛЬБОМ
На стертых лоскутах тетради
Тебе обязан я как муж
Пером гусиным, шутки ради,
Строчить рифмованную чушь,
Хоть изъясняюсь я недурно
На розах губ твоих в тиши,
Когда лобзанья рвутся бурно,
Как пламя из глубин души!
О, моды роковая сила!
Бесись, но если ты поэт,
Как все поэзии светила,
Строчи в альбом жене куплет.
ЮНЫМ
Пусть не смущают, пусть, не прельщают
Плоды Респеридских Садов в пути,
Пусть стрелы летают, мечи сверкают,-
Герой бесстрашно должен идти.
Кто выступил смело, тот сделал полдела;
Весь мир, Александр, в твоих руках!
Минута приспела! Героя Арбеллы
Уж молят царицы, склонившись во прах.
Прочь страх и сомненья! За муки, лишенья
Награда нам -- Дария ложе и трон!
О, сладость паденья, о, верх упоенья -
Смерть встретить, победно войдя в Вавилон!
ФОМА НЕВЕРНЫЙ
Ты будешь лежать в объятьях моих!
Охвачено лихорадкой,
Дрожит и млеет мое существо
От этой мысли сладкой.
Ты будешь лежать в объятьях моих!
И, кудри твои целуя,
Головку пленительную твою
В восторге к груди прижму я.
Ты будешь лежать в объятьях моих!
Я верю, снам моим сбыться:
Блаженствами райскими мне дано
Здесь, на земле, упиться!
Но, как Фома Неверный тот,
Я все ж сомневаться стану,
Пока не вложу своего перста
В любви разверстую рану.
ПОХМЕЛЬЕ
Море счастья омрачив,
Поднялся туман похмелья,
От вчерашнего веселья
Я сегодня еле жив.
Стал полынью сладкий ром,
Помутился мозг горячий,
Визг кошачий, скреб собачий
Мучат сердце с животом.
СЕМЕЙНОЕ СЧАСТЬЕ
Много женщин -- много блошек,
Много блошек -- зуду много.
Пусть кусают! Этих крошек
Вы судить не смейте строго.
Мстить они умеют больно,
И когда порой ночною
К ним прижметесь вы невольно
Повернутся к вам спиною.
ТЕПЕРЬ КУДА?
Ну, теперь куда?.. Опять
Рад бы встретиться с отчизной,
Но, качая головой,
Разум шепчет с укоризной:
"Хоть окончилась война,
Но остались трибуналы.
Угодишь ты под расстрел!
Ведь крамольничал немало!"
Это верно. Не хочу
Ни расстрела, ни ареста,
Не герой я. Чужды мне
Патетические жесты.
Я бы в Англию уплыл,-
Да пугают англичане
И фабричный дым... От них
Просто рвет меня заране.
О, нередко я готов
Пересечь морские воды,
Чтоб в Америку попасть,
В тот гигантский хлев свободы,
Но боюсь я жить в стране,
Где плевательниц избегли,
Где жуют табак и где
Без царя играют в кегли.
Может быть, в России мне
Было б лучше, а не хуже,-
Да не вынесу кнута
И жестокой зимней стужи.
Грустно на небо смотрю,
Вижу звездный рой несметный,
Но нигде не нахожу
Я звезды моей заветной.
В лабиринте золотом
Заблудилась в час полночный,-
Точно так же, как и я
В этой жизни суматошной.
СТАРИННАЯ ПЕСНЯ
Ты умерла и не знаешь о том,
Искры угасли во взоре твоем;
Бледность легла на ротик алый,
Да, ты мертва, ты жить перестала.
В страшную ночь, ночь скорби и слез,
Сам я тебя к могиле отнес.
Жалобой песнь соловья звенела,
Звезды, плача, теснились над телом.
Лесом мы шли, и эхо кругом
Вторило плачу во мраке ночном.
В траурных мантиях темные ели
Скорбно молитву о мертвых шумели.
К озеру вышли мы, где хоровод
Эльфов кружился у дремлющих вод.
Нас увидав, они вдруг замолчали,
Словно застыв в неподвижной печали.
Вот и к могиле твоей поворот.
Месяц на землю спустился с высот.
Речь говорит он... Рыданья, и стоны,
И колокольные дальние звоны...
ЗАЛОГ
"Я, -- сказала Афродита, -
Не настолько безрассудна,
Чтоб отдаться без гарантий:
Нынче всем живется трудно".
Отвечал ей Феб с усмешкой:
"Перемен и вправду много.
Ты брюзжишь, как ростовщица,
Вечно требуя залога.
Впрочем, лирой золотою,
Знаю, ты довольна будешь.
Сколько жарких поцелуев
За нее ты нынче ссудишь?"
СТАРАЯ РОЗА
Сердца жар во мне зажгла,
Юной свежестью блистала,
И росла, и расцвела,
И роскошной розой стала.
Я б сорвал царицу роз,-
Был влюблен я, был я молод,-
Но насмешек злых не снес,
Весь шипами был исколот.
Ей, узнавшей много вьюг,
Плохо скрывшей старость гримом,
"Милый Генрих" стал я вдруг,
Стал хорошим, стал любимым.
"Генрих, вспомни! Генрих, верь!" -
От восхода до заката.
И беда лишь в том теперь,
Что невеста бородата.
Над губой торчит кустом,
Ниже колется, как щетка.
Хоть побрейся, а потом
В монастырь иди, красотка!
АУТОДАФЕ
Блеклый розан, пыльный локон,
Кончик банта голубого,
Позабытые записки,
Бредни сердца молодого,-
В пламя яркое камина
Я бросаю без участья,
И трещат в огне остатки
Неудач моих и счастья.
Лживо-ветреные клятвы
Улетают струйкой дыма,
И божок любви лукавый
Улыбается незримо.
И гляжу, в мечтах о прошлом,
Я на пламя. Без следа
Догорают в пепле искры,-
Доброй ночи! Навсегда!
ЛАЗАРЬ
1
ХОД ЖИЗНИ
Кто имеет много благ,
Тем, глядишь, еще дается.
Кто лишь малым наделен,
Тот с последним расстается.
А уж если гол и бос,
Лучше саван шей заране.
Тот имеет право жить,
У кого звенит в кармане.
2
ОГЛЯДКА
На милой, земной этой кухне когда-то
Вдыхал я все запахи, все ароматы.
Знавал я такие восторги порой,
Каких ни один не изведал герой!
Пил кофе, пирожными я объедался,
С прекрасными куклами забавлялся
И в модном всегда щеголял сюртуке.
Дукаты звенели в моем кошельке.
Как Геллерт, крылатого гнал я коня,
Дворец восхитительный был у меня.
В долинах блаженства дремал я, бывало,]
И солнце лучами меня целовало.
Лавровый венок мне чело обвивал
И грезы волшебные мне навевал.
Мечтанья о розах, о радостях мая
Тогда я лелеял, печали не зная.
Не думал о смерти, не ведал забот,
И рябчики сами летели мне в рот.
Потом прилетали ко мне ангелочки
С бутылкой шампанского в узелочке.
Но лопнули мыльные пузыри!
На мокрой траве я лежу, смотри -
Свело ревматизмом мне ноги и руки.
Душа скорбит от стыда и муки.
Все то, чем когда-то так счастлив я бь
Я самой ужасной ценой оплатил.
Отраву мне подливали в напитки,
Меня клопы подвергали пытке,
Невзгоды одолевали всюду.
Я должен был лгать и выклянчивать ссул
У старых кокоток и юных кутил,
Как будто я милостыню просил.
Теперь надоело мне по свету шляться,
3
ВОСКРЕСЕНИЕ ИЗ МЕРТВЫХ
Весь мир наполнил трубный рев,
Гудит земля сырая.
И мертвецы встают на зов,
Костями громыхая.
Кто на ногах, те, знай, бредут,
Лишь саваном белым одеты,
В Иосафат, где будет суд,-
Там сбор со всей планеты.
Судья -- Христос. Он окружен
Апостолами снова.
Их вызвал как присяжных он,
И кротко их мудрое слово.
Они вершат в открытую суд.
В день светлый, в день расплаты,
Когда нас трубы призовут,
Все маски будут сняты!
В Иосафатской долине, меж гор,
Стоят мертвецы по уступам,
И грешников столько, что здесь приговор
Выносят суммарно -- по группам.
Овечек направо, налево козлят,-
Постановленье мгновенно:
Невинным овцам -- райский сад,
Козлам похотливым -- геенна.
4
УМЕРШИЕ
Разодетый в прах и в пух,
Вышел в свет германский дух,
А вернулся вновь к германцам
Горемычным оборванцем.
Смерть близка. Но в смертный час
Вновь отечество при нас.
Мягко спать в земле немецкой,
Как в родной кроватке детской.
А оставшийся без ног,
Кто домой прийти не смог,
Страстно к богу тянет руки,
Чтобы спас от горькой муки.
5
ГОЛЬ
Лишь плоско всем богатым льстя,
Сумеешь быть у них в чести:
Ведь деньги -- плоские, дитя,
Так, значит, плоско им и льсти.
Маши кадилом, не боясь,
И золотого славь тельца.
Клади пред ним поклоны в грязь
Не вполовину -- до конца.
Хлеб нынче дорог, -- год такой, -
Но по дешевке набери
Красивых слов, потом воспой
Псов Меценатовых -- и жри!
6
ВОСПОМИНАНИЕ
Ларец одному, а другому -- алмаз,
О Вилли Визецкий, ты рано угас,
Но котик спасен был тобою.
Доска сломалась, когда ты взбирался,
Ты с моста в бурлящую реку сорвался,
Но котик спасен был тобою.
И шли мы за мальчиком славным к могиле,
Средь ландышей маленький гроб твой зарыли,
Но котик спасен был тобою.
Ты мальчик был умный, ты был осторожный,
От бурь ты укрылся под кровлей надежной,
Но котик спасен был тобою.
Был умный ты, Вилли, от бурь ты укрылся,
Еще не болел, а уже исцелился,
Но котик спасен был тобою.
Я с грустью и завистью здесь, на чужбине,
Тебя, мой дружок, вело катаю доныне,
Но котик спасен был тобою.
7
НЕСОВЕРШЕНСТВО
Нет совершенства в существах земных,
Есть розы, но -- растут шипы на них.
На небесах есть ангелы, и что же -
У них найдутся недостатки тоже.
Тюльпан не пахнет. Немцы говорят:
"Свинью стащить подчас и честный рад".
Лукреция, не будь у ней кинжала,
Могла родить -- и клятвы б не сдержала.
Павлин красив, а ноги -- сущий стыд.
С милейшей дамой вдруг тебя пронзит
Такая смесь и скуки и досады,
Как будто начшгалея "Генриады".
В латыни, слаб я самый умный бык,
Как Масемаи наш. Канона, был велик,
Но он Венере сплющил зад. И схожа
С обширным задом Массманова рожа.
В нежнейшей песне рифма вдруг резнет,-
Так с медом жало попадает в рот.
Дюма -- метис. И пятка погубила
Никем не побежденного Ахилла.
Ярчайшая звезда на небесах
Подцепит насморк -- и сорвется в прах,
От сидра пахнет бочки терпким духом.
Да и на солнце пятна есть, по слухам.
А вы, мадам, вы -- идеал как раз.
Но ах! Кой-что отсутствует у вас.
"А что ?" -- глядите вы, не понимая.
Грудь! А в груди -- нет сердца, дорогая!
8
СМИРЕННОЕ ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ
Душа бессмертная, остерегись,
Тебе не пришлось бы худо,
Когда полетишь ты отсюда,
В последний путь, в беззвездную высь.
К небесной столице ворота ведут,
Стоят там солдаты господни,
Нужны им деянья сегодня,-
А званье и чин не ценятся тут.
Тяжелую обувь и лишний груз
Оставь же, странник, у входа,-
Здесь будет покой, и свобода,
И мягкие туфли, и пение муз.
9
ОХЛАДЕЛЫЙ
Умрешь -- так знай, придется в прах
Надолго слечь. И гложет страх.
Да, страх берет: до воскрешенья
Сойдешь с ума от нетерпенья!
Еще б хоть раз, пока светло
В глазах и сердце не сдало,
Хоть раз в конце пути земного
Щедрот любви отведать снова.
И пусть мне явится она
Блондинкой, нежной, как луна,-
Вредней, чем солнце в полдень знойный,
Мне жар брюнетки беспокойной.
Цветущим юношам милей
Кипенье бешеных страстей,
Размолвки, клятвы, беснованья
И обоюдные терзанья.
А я не молод, не здоров,
И пусть бы мне под грустный кров
Любовь, мечты послали боги
И счастье -- только без тревоги!
10
СОЛОМОН
Замолкли кларнеты, литавры, тромбоны,
И ангелы-меченосцы браво -
Шесть тысяч слева, шесть тысяч справа -
Хранят покой царя Соломона.
Они от видений царя охраняют:
Едва он брови насупит, тревожен,
Двенадцать тысяч клинков из ножен
Подобно стальным огням сверкают.
Но возвращаются в ножны вскоре
Меченосцев мечи стальные.
Исчезают страхи ночные,
И спящий тихо бормочет в горе:
"О Суламифь! От края до края
Израиль с Иудою подо мною.
Я царь над здешнею стороною -
Но ты не любишь, и я умираю".
11
ПОГИБШИЕ НАДЕЖДЫ
Привлеченные взаимно
Сходством душ в любой детали,
Мы всегда друг * Другу льнули,
Хоть того не сознавали.
Оба честны, оба скромны,
Даже мысли сплошь да рядом
Мы угадывали молна.
Обменявшись только взглядом.
Оба честны, оба скромны,
Даже мысли сплошь да рядом
Мы угадывали молна.
Обменявшись только взглядом.
О, я жаждал быть с тобою
До последнего момента,
Боевым твоим собратом
В тихом dolee far niente1.
Да, мечтой о жизни вместе
Сердце тешил я и разум,
Я бы сделал что угодно,
Чуть мой друг моргнул бы глазом,
Ел бы все, что ты прикажешь,
И притом хвалил бы с жаром,
Прочих блюд и не касался б,
Пристрастился бы к сигарам.
И тебя, как в годы оны,
Угощал бы для забавы
На еврейском диалекте
Анекдотами Варшавы.
Ах, забыть бы все мечтанья,
Все скитанья по чужбинам.
К очагу твоей фортуны
Воротиться блудным сыном.
----------------------
1 Сладком ничегонеделанье, безделье (ит.).
Но, как жизнь, умчались грезы,
Сны растаяли, как пена,
Я лежу, приговоренный,
Мне не вырваться из плена.
Да, и- грезы и надежды -
Все прошло, погибло даром,
Ах, мечтатель прямо в сердце
Смертным" поражен ударом!
12
ДЕНЬ ПОМИНОВЕНЬЯ
Не прочтут мне скучный кадош,
Не отслужат мессы чинной,
Ни читать, ни петь не будут
Вспоминая дни кончины.
Но, быть может, в годовщину,
Если будет день погожий,
На Монмартр моя Матильда
С Паулиной выйдет все же.
Принесет из иммортелей
Для могилы украшенье
И, вздыхая: "Pauvre homme!"1 -
Прослезится на мгновенье.
Жаль, что я живу высоко,-
Не могу я, как бывало,
Кресла предложить любимой,
Ах, она в пути устала!
Милая моя толстушка,
Вновь пешком идти не надо.
Посмотри -- стоят фиакры
За кладбищенской оградой.
--------------------
1 Бедняжка!
13
СВИДАНИЕ
Беседка. И вечер. И запахи сада.
В молчанье сидим у окошка мы снова.
От месяца льется и жизнь и отрада.
Два призрака, вместе мы вновь -- и ни слова.
Двенадцать годов прошумели над нами
С тех пор, как безумное видело лето
И нежный наш пыл, и великое пламя,
Но вот отгорело, угасло и это.
Сначала болтунья усердно старалась,
Но я не поддерживал разговора,
И в пепле любовном не загоралось
Ни искры от скучного женского вздора.
Она вспоминала и длинно и нудно,
Как силилась отогнать искушенье,
Как ей добродетель хранить было трудно.
Я делал глупое выраженье.
Потом уехал. И мимо бежали
Деревья, как духи под бледной луною.
А воздух звучал голосами печали,
И призраки мертвых летели за мною.
14
ГОСПОЖА ЗАБОТА
В лучах удачи еще вчера
Кружилась беспечная мошкара.
Друзьями всегда был полон дом,
И смех не смолкал за моим столом.
Я с первым встречным, как с братом,
Делился последним дукатом.
Но вот за удачей захлопнулась дверь,
И нет ни гроша у меня теперь,
И в долгие зимние вечера
Не кружит беспечная мошкара.
А тут и друзья понемногу
Ко мне позабыли дорогу.
С тех пор неотступно сиделкой ночной
Забота склоняется надо мной.
Черный чепец и белый капот,
В руке табакерка. Всю ночь напролет.
Старуха, трясясь над постелью,
К проклятому тянется зелью.
Мне снится порой: возвратились они,
Удача и теплые майские дни.
Вновь кружатся мошки у фонаря.
Мгновенье -- и мыльного нет пузыря!
Скрипит табакерка, старуха
Чихает у самого уха.
15
К АНГЕЛАМ
То грозный всадник Танатос,
Коня он шпорит под откос;
Я слышу топот, слышу скок,
Летит, нагнал меня ездок,
Схватил и мчит. Ах, мысль моя мутится,
С Матильдою судьба велит проститься.
Мое дитя, жена моя,
Когда тебя покину я,
Ты здесь, оставленная мной,
Вдовою станешь, сиротой,
Жена-дитя, что мирно так, бывало,
У сердца моего опочивала.
Вы, духи светлые в раю,
Услышьте плач, мольбу мою:
От зол, от бед и темных сил
Храните ту, что я любил;
Свой щит, свой меч над нею вы прострите,
Сестру свою, Матильду, защитите.
Во имя слез, что столько раз
Роняли вы, скорбя по нас,
Во имя слова, что в сердцах
Священников рождает страх,
Во имя благости, что вы таите,
Взываю к вам: Матильду защитите.
16
В ОКТЯБРЕ 1849
Умчалась буря -- тишь да гладь.
Германия, большой ребенок,
Готова елку вновь справлять
И радуется празднику спросонок.
Семейным счастьем мы живем,
От беса -- то, что манит выше!
Мир воротился в отчий дом,
Как ласточка под сень знакомой крыши,
Все спит в лесу и на реке,
Залитой лунными лучами.
Но что там? Выстрел вдалеке,-
Быть может, друг расстрелян палачами!
Быть может, одолевший враг
Всадил безумцу пулю в тело.
Увы, не все умны, как Флакк, -
Он уцелел, бежав от битвы смело!
Вновь треск... Не в честь ли Гете пир
Иль, новым пламенем согрета,
Вернулась Зонтаг в шумный мир
И славит лиру дряхлую ракета?
А Лист? О, милый Франц, он жив!
Он не заколот в бойне дикой,
Не пал среди венгерских нив,
Пронзенный царской иль кроатской пикой
Пусть кровью изошла страна,
Пускай раздавлена свобода,-
Что ж, дело Франца сторона,
И шпагу он не вынет из комода.
Он жив, наш Франц! Когда-нибудь
Он сможет прежнею отвагой
В кругу своих внучат хвастнуть:
"Таков я был, так сделал выпад шпагой".
О, как моя вскипает кровь
При слове "Венгрия"! Мне тесен
Немецкий мой камзол, и вновь
Я слышу трубы, зов знакомых песен.
Опять звучит в душе моей,
Как шум далекого потока,
Песнь о героях прошлых дней,
О Нибелунгах, павших жертвой рока.
Седая быль повторена,
Как будто вспять вернулись годы.
Пусть изменились имена -
В сердцах героев тот же дух свободы.
Им так же гибель рок судил:
Хоть стяги реют в гордом строе,-
Пред властью грубых, темных сил
Обречены падению герои.
С быком вступил в союз медведь,
Ты пал, мадьяр, в неравном споре,
Но верь мне -- лучше умереть,
Чем дни влачить, подобно нам, в позоре.
Притом хозяева твои -
Вполне пристойная скотина,
А мы -- рабы осла, свиньи,
Вонючий пес у нас за господина!
Лай, хрюканье -- спасенья нет,
И что ни день -- смердит сильнее.
Но не волнуйся так, поэт,-
Ты нездоров, и помолчать -- вернее.
17
ДУРНОЙ СОН