Страница:
Она пришла в себя, ощущая странную прохладу и легкость во всем теле. Скайла моргнула, почувствовав пронзительную боль из-за того, что ошейник прекратил приток крови к мозгу.
— Бедная Скайла, — мурлыкала Фера. — Ты попыталась… и была так близка… так близка к успеху.
Ладонь ее опустилась, нежно гладя волосы Скайлы. С леденящей уверенностью она осознала, что лежит на полу, а голова ее покоится на коленях Фера. Дрожащей рукой она дотянулась и протерла глаза от мути. Поворот головы дался ей с большим трудом, но она смогла поглядеть мимо этих гигантских, нависших над ней грудей в блестящие странным блеском глаза Фера.
— Это была хорошая попытка, Скайла, — продолжала напевать Арта, — но, дорогая моя, ты проиграла. Ты совершенно захватила меня врасплох… и в самый незащищенный момент. Я была медлительна, совсем расслабилась после тренировки. И эта горячая стасса дала тебе как раз тот необходимый для успеха краешек, чтобы зацепиться, и ты бы убила меня… а ошейник прикончил бы тебя… если бы ты не поскользнулась, — она матерински улыбнулась.
— Отпусти… меня, — ее голос звучал, как скрип резца по дереву.
— Нет, Скайла. Ты использовала свой последний шанс, — Арта вздернула голову. — Так что будет дальше? Ты можешь решить теперь. Я? Или Или? Неужели так плохо быть моей любовницей? Я буду лелеять тебя, Скайла. Ты продержалась дольше, чем я думала. А твое решение умереть, чем быть побежденной, потребовало невероятного мужества. Я не верю, что женщина такого мужества и хитрости хочет, чтобы ее демонстрировали в Министерстве внутренних дел в одной из этих дурацких, сексуальных ночных рубашечек.
— Почему бы тебе просто не убить меня?
— Потому что я хочу тебя спасти.
— Сгинь в аду, сука.
Арта кивнула, ее руки еще нежнее перебирали волосы Скайлы.
— Мы в одном прыжке от Риги. Мы можем там оказаться через пару дней… или можем протянуть подольше. Гораздо дольше. Тебе решать, Скайла. Даю тебе три часа.
Эймс сорвал с себя шлем и швырнул его на компьютер перед собой.
— Вот и все. Они нас достали.
Командный центр Армии Севера начал закрываться по мере того, как переставали работать коммуникаторы. Когда-то эта комната была читальней Императорского курорта. Теперь она была оснащена компьютерами и ситуационной доской. Там, где раньше царствовали мягкие пухлые кресла для отдыха, теперь пространство занимали побитые вращающиеся стулья, которые скрипели при каждом движении сидящих. Офицеры начали выключать коммуникаторы по мере того, как главный компьютер забирал их сведения и запоминал для дальнейшего изучения. Усталые мужчины и женщины собирали свои вещи, тихо переговаривались, проигрывая заново отдельные эпизоды битвы, которая занимала их целиком уже долгие три дня.
Дион Аксель откинулась в своем командном кресле, массируя переносицу. Ее прямые коричневые волосы колыхались при каждом движении.
— Это было хорошо разыграно. Они ударили в ваше слабое место и заполнили его прежде, чем мы смогли им противодействовать.
Когда она затем посмотрела на него, в глазах ее светилась мрачная твердость.
— Что у тебя на уме, Дион?
Уголки ее рта стали подергиваться.
— Что-то не совсем… Я имею в виду, я знаю Фримена и Крисента. Они не проделали бы этот номер, если бы от этого зависела их жизнь и если бы у них было всего десять недель на подготовку.
Эймс улыбнулся ей одной стороной рта.
— Просто я видел, как такие вещи происходят. Я видел на Тарге людей, которые осваивали это за ночь. Пару раз почувствуешь, как пульсирующий огонь покалывает твой скальп, и быстро всему научишься.
На нее это не произвело впечатления.
— Вот именно. Никто из этих ребят не испытывал жужжания пульсирующего огня вокруг своей головы. Послушай, ты столько лет пробыл на разных фронтах, что думаешь у всех есть твой инстинкт выживания? Ты считаешь это само собой разумеющимся?
— Может быть, — Эймс скрестил руки на груди. — Ну и что… что это доказывает?
Дион глубоко вздохнула, приподняв грудью свои доспехи так, что это доставило Эймсу удовольствие, несмотря на то, что она была на семьдесят пять лет старше его.
— Все слишком быстро, вот что. И это в третий раз мы вступаем в бой с регулярами, которые заставляют вас попотеть. На этот раз они выиграли… что кажется мне чертовски подозрительным.
— Мы же сами работаем над этом проблемой. Этим парням никогда не справится ни с одним из Тарганских дивизионов. Да и с вашим, если на те пошло.
Дион проворчала что-то себе под нос и встала, глаза ее все еще были устремлены на боевую информацию.
— Может, и нет, но я нюхом чую крысу в упакованном грузе.
— Послушай, ты из-за подозрений сна лишилась. По чему бы тебе не слетать во дворец и узнать, что думает об этом Синклер.
Она кивнула каким-то офицерам своего штаба, встретившимся им при выходе.
— Возможно, завтра утром. А сегодня ночью я хочу выспаться.
— И я тоже, — объявил Эймс. — Когда все это закончится, я собираюсь осесть где-нибудь и провести остаток моей жизни во сне.
Дион озабоченно улыбнулась и двинулась к двери.
Долгое время Эймс сидел за своим коммуникатором, обдумывая снова боевую игру, которую они только что провели. Их обошли необученные дивизионы, предполагалось, что их недавно перебросили сюда с Эштана. Тогда откуда же они узнали, что Эймс собирается отозвать своих людей из садов и ударить по лесу? Да, он уже трижды использовал такую тактику при проведении маневров, но эти новые парни не должны были этого знать… или должны?
Он еще сильнее нахмурился и вытянул ленты с последними тренировочными упражнениями, просматривая записи, наблюдая за действиями частей. Его противники, предположительно, мягкотелые новички, которых он встречал на предигровом инструктаже, последовательно отрицали Святую, черт бы ее побрал, Книгу, не в реальном проведении действий были настолько плохи, что Эймсу не составляло труда их высечь. Но на этот раз?..
Он снова прокрутил части записи, наблюдая, с какой легкостью действует противник. «Так, как если бы они это уже проделывали раньше».
Но ведь это исключалось!?
Эймс откинулся назад и нервно стал постукивать пальцев по подбородку. Кое-где предполагалась измена…
«Или это Синклер устраивает вам сюрпризы, чтобы мы не расслаблялись». Это было легко проверить. — Эймс отключил систему я вышел яз двери, пройдя мимо двух офицеров безопасности. Он не сделал и четырех шагов, когда эти самые офицеры нагнали его и окликнули.
— Одну минуту, сэр! Нам надо сказать вам несколько слов.
Эймс искоса глянул на женщину.
— Знаете ли вы, как давно я не спал? Восемь часов подряд.
— Да, сэр. Но, сэр, мы не могли не подслушать ваш разговор с Дион Аксель. Если можно, мы бы могли пролить некоторый свет на вашу дилемму.
Эймс помедлил, потом остановился.
— Вы хотите сказать, что в этом есть нечто особое? Молодая женщина быстро взглянула на своего спутника.
— Не здесь, сэр. Там есть комната… в конце холла. Если бы вы были так любезны…
Эймс заколебался, внезапно ощутив какую-то неуверенность. Он же был в штабе Четвертого Тарганского дивизиона. Если ему здесь что-то грозит, да еще рядом с двумя офицерами безопасности, то где же тогда можно быть спокойным?
— Да, конечно. Но объяснение должно быть стоящим. Вам же положено наблюдать за той комнатой, из которой я вышел.
Ответил молодой человек.
— Объяснение будет хорошим, командир Эймс, я обещаю вам.
Эймс позволил им отвести себя в конец коридора. Он вошел в комнату, окинул взглядом тяжелые мешки и кипы белья. Когда дверь за ним защелкнулась, он обернулся, говоря:
— Ладно, так что там за история об этой команде… Он так и не успел договорить, как парализующий прут уперся ему в живот. Он почувствовал, что падает, а затем его окружил запах свежего белья, когда на его обмякшее тело надели мешок.
Прут снова послал в него заряд боли, оглушая еще больше, но он услыхал, как молодая женщина произнесла:
— Доставочный фургон будет через десять минут. Нам надо продержать его таким, по крайней мере, в течение этого времени.
— А они не будут проверять?
— Что искать? Грязное белье?
Парализующий прут снова и снова уничтожал реальность мира Эймса, пока, наконец, его кричащие от боли нервы просто не отключились, оставив плавать его в черном тумане.
— Сюда, — тихо позвала Анатолия. Разъедающая паника сменилась постоянной болью ужаса, когда она пробиралась по нижним областям, снова переживая бесконечный ужас погони и унылых надежд.
— Рад, что вы знаете, куда идете, — тихо ответил Бачмен. — Все это шибает в нос Макартой.
— Если это все, что вы можете сказать, лучше не говорить, — откликнулась сзади Уилер.
Анатолия вела их вниз по ломаной линии прохода. Свет проникал сюда только сверху через узкую щель. Вонючий воздух нес запахи горячего масла, плесени и разложения.
— Внимание, требуется помощь, это сержант Бачмен. Кто-нибудь есть здесь? На помощь, на помощь. Если вы получили это сообщение, мы были атакованы членами Внутренней Безопасности. Мы примерно в пятнадцати кликах на северо-запад от дворца. Мы снизу на подуровнях, около… черт, где мы находимся?
Анатолия крикнула через плечо:
— Простите, сержант, я только знаю дорогу, потому что ездила по ней. Я не могла бы показать ее на карте, даже ради спасения своей души.
— Забудьте об этом, — сказала Уилер. — Если они не засекли нас до сих пор, они…
Коммуникатор на поясе Бачмена издал слабый звук, сопровождаемый потрескиванием, но сквозь него Анатолия смогла расслышать:
«Сержант Бачмен? Вы нас слышите? Командир дивизиона Мейз. Пожалуйста, ответьте. Бачмен, пожалуйста, ответьте. Синк о вас беспокоится. Вы слышите?»
— Мы здесь! Мейз! Мы на подуровнях!
— Эй, потише! — зло зашипела Уилер. — Ты чего хочешь добиться? Мы уже ушли от двух отрядов нехороших парней.
Бачмен передвинул слабый луч света.
— Да, и если мы сможем заставить группу опуститься сюда к нам, не скажешь, кто кого потянет, — он наклонился вниз к своему коммуникатору, — Мейз, ты меня слышишь? Мы в пятнадцати кликах на северо-запад от дворца в подуровнях. Мы пытаемся оторваться от людей Или. Ситуация Тарга, повторяю, Тарга!
Долгое время они ждали, потом донеслось:
— Сержант Бачмен. Вы слышите? Мы получили очень слабый сигнал, на уровне оптического шума. Если это вы… если вы принимаете, я организую поиски. Мы будем вас искать. Если можете добраться до места, где можно передавать, а мы можем вас засечь, мы вас найдем. Если слышите меня, ответьте.
— Я вас слышу. Это не фон! Мы в пятнадцати…
— Тарга! — предупредила Уилер. — Кончай и беги, черт подери. Наша компания увеличивается, они спускаются по трубе сзади нас. Не то пятеро, не то шестеро.
Анатолия вытянула шею и увидела слабенькие тени на входе в трубу в полутора километрах за ними.
— А в таких узких расщелинах звук разносится далеко, — Анатолия заставила себя двигаться быстрее. — Надо надеяться, что они никого не поставили дожидаться внизу.
— На случай, если поставили, мне лучше идти первым, — Бачмен положил руку ей на плечо и протиснулся вперед. Через плечо спросил:
— После того как выберемся из этой дыры, в какую сторону идти?
— Направо. Может, шагов пятьдесят вдоль нагромождений фундамента и найдешь налево забитый мусором уголок. Выглядит, как тупик, но пройдешь шагов десять внутрь в темноту и там металлическая лестница, старая и ржавая, она спущена на следующий уровень.
— Как ты это все отыскала? — спросила Уилер.
— Убегая, — ответила Анатолия. — Точно так же, как и сейчас…
Голографическая камера мерцала призрачным желтым светом и придавала такой же оттенок лицу склонившейся над дисплеем Райсты Брактов, подчеркивая складки на ее униформе и морщины на ее коже. На фойе голубоватого полумрака зала совещаний командования эта старуха выглядела зловещей, как ведьма.
Мак оперся рукой на одну сторону камеры и заглядывал туда через плечо Райсты, слегка щурясь от яркого сияния голограммы. Для него все эти фигурки смысла не имели.
— Что вы думаете?
Она потрясла головой.
— Ни малейшего следа неприятностей. Мелкие банды. В основном спокойно. Здесь нет ничего отличного от рутинной серии упражнений. А что выяснилось из информационных сообщений прессы?
— Ничего, — ответил Мак. — Вроде бы все знают о военных учениях, призваны резервисты, то там, то тут упоминается имя Синклера и почтя всегда в благожелательных тонах. Имя Или не всплывает нигде, люди вроде бы тревожатся о войне, но не обращают внимания на внутренние беспорядки. То есть все так, как мы ожидали.
Райста сделала гримасу и выпрямилась, спина ее хрустнула, когда она нажала на нее.
— Тогда, может быть, вы тревожитесь зря? Он кивнул, скрестил руки на груди и прислонился к голографической камере.
— Да, возможно. Я прослушал все военные частоты. Мейз, Шикста, Эймс — все они на месте и разговаривают так, будто ничего неприятного не произошло, кроме того, что все они переутомлены. Единственное чего не хватает, это разговорчивости Синклера. Но, может быть, последние два дня у него хватало других дел, а мы несколько сбавили темп.
— Да, можно полагать и так.
Мак уставился в невозмутимые глаза Райсты.
— Вы этому тоже не верите, да?
— Верю? На чем нам строить догадки? Только на том, что Синклер не бросил все и не кинулся жечь линии связи, приветствуя нас дома и рассказывая, какие мы замечательные, что выбили душу вон из Сасса и выбрались оттуда живыми?
— Вы видели его лицо в тот последний день, — Мак ударил кулаком в ладонь, — это же Синклер. Он переживал, командир. У него душа болела, потому что он считал, что посылает нас в безвозвратную командировку. Он чувствовал себя в ловушке, несчастным и виноватым. Я слишком давно его знаю. Он должен уже быть на связи, счастливый, как какой-нибудь паршивый жаворонок, что нам все удалось. К черту все формальности, он был бы здесь, сияющий я довольный.
Райста скептически подняла бровь.
— Говорю вам, я его знаю.
— Мак, я в этом не сомневаюсь. Я тоже считала, что знаю его. Я не люблю его, но думала, что знаю.
— Почему в прошедшем времени?
— Потому. Времена в речи могут передавать многие оттенки мысли.
— А уточнить не можете, командир?
Райста прикусила нижнюю губу, снова склонившись над голокамерой, мерзкий желтый свет омывал ее древнее липе, ее горбатый нос.
— Возможно, Синклер, которого вы знали. Ну, он ведь молод. Я много видела молодых людей, наблюдала за ними с интересом долгие годы. Молодые люди впечатлительны. А Или хитрая профессионалка, знающая все фокусы и уловки.
— Синк не купится на…
— Неужели? Она красивая женщина, а как вы говорите, у него болит душа, потому что он только что послал лучшего друга почти на верную смерть. Как вы думаете отреагирует он, если милая Или застанет его в таком состоянии и посмотрит на него своим нежным ласковым взглядом, а взгляд она умеет менять, как хочет?
— Синк слишком умен и проницателен.
— Верно! У него была одна любовь, и он ее потерял. Он одинок, вечно на бегу. Если она правильно подойдет к нему, она возьмет его в руки за несколько дней… И, Мак, она оставит его очарованным.
— Говорю тебе, Синклер слишком умен. Райста кивнула и прищурилась.
— Ты тоже не дурак, верно?
— Бьюсь об заклад.
— Тогда, может быть, скажешь, что, если Крисла позовет тебя однажды ночью в постель ты что, вежливо улыбнешься и уйдешь?
— Это совсем другое.
На лице Райсты ничего не отразилось.
— Вот именно. Как я уже говорила, я получаю массу удовольствия, наблюдая за молодыми мужчинами. К несчастью, это все, что мне осталось, в моем возрасте.
— Может, мы вернемся к предмету разговора?
— Не заводись, не красней, мальчик.
— Перестаньте так меня называть!
— У нас есть еще день, прежде чем мы выйдем на причальную орбиту. Какой у тебя план?
Мак овладел собой, преодолел раздражение и широко развел руками.
— Как только придумаю, тут же дам знать.
Хорошо, ты можешь надеяться только на то, что ты ей чем-то сможешь пригодиться. Если же нет, может оказаться, что лучше бы твой хитроумный план, сохранивший нас живыми после Сассы не удался.
— Если они нас ищут, то где же они, черт возьми? — резко спросил Бачмен у темноты. Он должен был повысить голос, чтобы его можно было услышать за шумом вентиляторов, качающих горячий воздух у них над головой. Его бурлящие потоки не только поддерживали в помещении приятное тепло, но его завихрения сдували весь мусор в тупичок, куда привела их Анатолия.
Она сидела в этом мусоре на корточках. Каждые десять минут Бачмен пробовал свой коммуникатор. Усталые, голодные, умирающие от жажды, они отдыхали на куче пластика и бумаги. За маскирующим шумом вентиляторов их голоса нельзя было услышать дальше четырех метров.
— Неплохая норка, — похвалила Уилер, ее лицо едва можно было различить во мраке. — Надо отдать должное, Анатолия, ты отличный солдат. И ты долго жила здесь внизу?
Она нервно потерла руки, драгоценная распечатка лежала у нее на коленях.
— Кажется, будто прошла вечность.
— Это правда? То, что ты сказала, что убила кого-то металлической палкой?
— Да. Он загнал меня в похожее место. Стал меня насиловать, и я забила его до смерти, — она посмотрела вверх, ненавидя и темноту, и воспоминания, ею вызванные. — Он, наверное, до сих пор там лежит, гниет в мусоре. Люди редко сюда спускаются. Если вам нужна пища, вы поднимаетесь выше, ближе к поверхности, где мусор богаче.
Бачмен включился в разговор:
— Ты уверена, что хочешь говорить об этом? Может, помечтаем, что будем делать, когда выберемся отсюда, что-нибудь о ресторане с эштанским бифштексом и рипарианским элем.
— А как насчет того, чтобы добраться до Министерства внутренней безопасности и перерезать горло Или, — предложила Уилер.
— Согласен, но чтобы только не разозлить Синклера. Он с ней близок. Слышал от Мхитшала.
— Он не близок с ней, — стала защищать его Анатолия. — Я думаю, он знает, чего она стоит и чего хочет.
— Знает что-то, чего не знаю я? — заинтересовался Бачмен, желая посплетничать.
— Он не такой дурак, как вы думаете, — упрямо продолжала настаивать Анатолия. — Она использовала его. И не сиди здесь с видом святого, это могло случиться с каждым. Или хитрая, а у Синклера много забот. Она знает, как надо обращаться с мужчиной.
— И самыми разными способами, — сострила Уилер. У Анатолии начали гореть уши, она подняла палец и ткнула в темноту.
— Сделайте человеку снисхождение. Он был одинок. И тяжесть всей империи навалилась ему на плечи.
— Из того, что говорил Мхитшал, ясно, что пару раз он испытал на своих плечах тяжесть Или.
— Поверить не могу, что слышу это! Что с вами такое? После всего того, что Синклер для вас сделал, вы не можете сделать ему скидку? Он работает на износ, стараясь привести в порядок войска, чтобы сассанцы не раздавили нас, как гнилые плоды сливы. Ну, так он ошибся, и Или этим воспользовалась. Отстаньте.
— Прости, — отступил Бачмен, но смешок испортил его извинение. — Ух, мы же не знали, что ты такая поклонница Синклера Фиста.
— А вы нет?
— Полегче, — успокоила ее Уилер, — Синк помог нам выжить на Тарге. Мы прячемся здесь внизу в темноте от убийц Или только ради Синка. Не то чтобы этим надо было хвастаться, так уж сложились обстоятельства, но это получше, чем быть трупом на Тарге. Да, мы точно подтруниваем над Синклером Фистом… Но он наш, поэтому и сплетничаем. Поняла? Мы можем говорить что хотим о Синке. Но если кто еще откроет рот, мы ему ногу открутим и в глотку засунем.
— Чертовски верно, — сказал в темноте Бачмен. — Ну, а ты, Анатолия? Ты каким боком встроилась в эту картинку? Что дня тебя значит Синк?
Она нахмурилась в темноту.
— Он старый друг, вот и все. Я когда-то оказала ему услугу. Он сделал то же самое, и все.
«Но было ли все это?» Она продолжала представлять его озабоченное лицо, вспоминать теплоту его взгляда, когда он подвинул и через стол пакеты с едой.
— Ну, значит это не так просто, — мягко подначила ее Уилер. — Ух, знаешь, большинство из нас, из солдат, я имею в виду, чувствуют себя ответственными за Синка. Нас это очень расстроило, что он крутится вокруг Или. Видишь ли, мы все знали Гретту… сказать по правде, любили ее. Для многих она неподражаема и неповторима.
Анатолия вздернула подбородок.
— Я не любовница Синклера. Мы просто друзья.
— Я и не говорила, что любовница, — Уилер подвигалась в своих бумажках, — но никогда не мешает знать обстановку.
Анатолия шмыгнула носом и покрепче обхватила колени, прижимая к груди драгоценную распечатку.
«Я даже не знаю, что из себя представляет Синклер, и уж подавно, смогу ли я любить его».
Однако вопрос, произнесенный вслух, застрял у нее в голове. А каким будет Синклер любовником? Он, казалось, был таким добрым и уязвимым. А эта печаль в его странного цвета глазах находила какой-то отклик в ее душе. Ей нравилось, как он касается вещей, его движения были ласковы, как будто он боялся повредить физическому миру.
Но если он был такой добрый, ласковый, сообразительный, как мог он связаться с Или? Неужели она действительно обращалась с ним иначе, мягче, как утверждал Синклер? Или у него была какая-то червоточинка в характере, которая еще не проявилась на глазах у Анатолии.
Она едва заметила движение мусора, как в узкой нише закружился вихрь. Ощущение чего-то неладного только успело возникнуть, как их ослепил яркий свет. Несмотря на то, что она ничего не видела от боли в глазах, Анатолия нырнула в сторону, стараясь зарыться в кучу отбросов. Уголком глаза она уловила движение Бачмена, когда он вскочил на ноги и направил свой бластер, изрыгающий фиолетовые нити в сторону источника ослепительного света.
Анатолия сунула распечатку и кубик данных в заплесневелую кучу отходов и отступила назад, зная, что путей для отхода нет.
Тело Бачмена содрогнулось, когда удар бластера попал ему в плечо и закрутил волчком. Тем временем Уилер была уже на ногах. Она бросилась к свету, одной рукой прикрывая глаза, другой сжимая пистолет.
Она подняла его и нажала на спуск. К ужасу Анатолии, голова женщины взорвалась розовой пеной, превращенной в пыль крови, мозга, костей. Обезглавленный труп Уилер упал ничком вперед в рассыпанный мусор, из шеи лилась струей кровь.
— Анатолия Давиура? Встаньте, — усиленный рупором голос перекрыл рев вентилятора. — Вам не причинят вреда, если вы сдадитесь. Вам не причинят вреда.
Долгие секунды она была неподвижной, парализованной другим ужасом.
— Вы слышите меня? Вам не причинят вреда. Она медленно покачала головой. Она не могла набраться достаточно мужества, чтобы подняться. Только когда черные силуэты появились из света, ей удалось встать из мусора.
— Наконец мы вас захватили, — голос молодой женщины прозвучал громче вентилятора. — Вы не знаете и половины того, что натворили.
— Я ничего не сделала!
— Нет? Об этом вы сможете рассказать Или Такка.
"Как-то, каким-то образом мы должны найти приемы, чтобы прекратить это проклятое вещание, которое ведут Седди. Оно, как кислота, медленно разъедает сознание людей. Донесения с мест продолжают поступать, и в каждом одно и то же: люди стали беспокойны и более, чем раньше, непослушны.
Мой штаб провел статистическое обследование и предсказывает, что если Кайлла Дон будет продолжать свои возмутительные проповеди, через шесть месяцев у нас начнется гражданская война. Революционные лозунги и призывы пишут краской на стенах. Есть сообщения об актах саботажа в правительственных зданиях.
Я тщательно рассмотрела дело, изучила все сведения. Не думаю, что настанет лучшее время для действия, чем сейчас. Макрофт, который анализировал сообщения Сассанской разведки, абсолютно уверен, что может их привести в чувство не более чем за четыре месяца. Это означает, что единственной реальной оппозицией остается Стаффа.
Почему он отказывается отвечать на мои послания? Все, что я получаю из Итреаты, — это повторяемый дурацкий вопрос: «Когда будет освобождена Скайла Лайма?»
Стаффа, ты можешь наслаждаться своей игрой на нервах, но я первая не моргну. Нет.
Да будет так. Последний кон начат, и игра на весь свободный космос пошла. Мне жаль, Синклер, но твоя полезность была очень урезана твоим же собственным успехом. Ты теперь мой. Я выиграла… или проиграла все".
Запись в личном блокноте Или Такка.
Глава 26
— Бедная Скайла, — мурлыкала Фера. — Ты попыталась… и была так близка… так близка к успеху.
Ладонь ее опустилась, нежно гладя волосы Скайлы. С леденящей уверенностью она осознала, что лежит на полу, а голова ее покоится на коленях Фера. Дрожащей рукой она дотянулась и протерла глаза от мути. Поворот головы дался ей с большим трудом, но она смогла поглядеть мимо этих гигантских, нависших над ней грудей в блестящие странным блеском глаза Фера.
— Это была хорошая попытка, Скайла, — продолжала напевать Арта, — но, дорогая моя, ты проиграла. Ты совершенно захватила меня врасплох… и в самый незащищенный момент. Я была медлительна, совсем расслабилась после тренировки. И эта горячая стасса дала тебе как раз тот необходимый для успеха краешек, чтобы зацепиться, и ты бы убила меня… а ошейник прикончил бы тебя… если бы ты не поскользнулась, — она матерински улыбнулась.
— Отпусти… меня, — ее голос звучал, как скрип резца по дереву.
— Нет, Скайла. Ты использовала свой последний шанс, — Арта вздернула голову. — Так что будет дальше? Ты можешь решить теперь. Я? Или Или? Неужели так плохо быть моей любовницей? Я буду лелеять тебя, Скайла. Ты продержалась дольше, чем я думала. А твое решение умереть, чем быть побежденной, потребовало невероятного мужества. Я не верю, что женщина такого мужества и хитрости хочет, чтобы ее демонстрировали в Министерстве внутренних дел в одной из этих дурацких, сексуальных ночных рубашечек.
— Почему бы тебе просто не убить меня?
— Потому что я хочу тебя спасти.
— Сгинь в аду, сука.
Арта кивнула, ее руки еще нежнее перебирали волосы Скайлы.
— Мы в одном прыжке от Риги. Мы можем там оказаться через пару дней… или можем протянуть подольше. Гораздо дольше. Тебе решать, Скайла. Даю тебе три часа.
Эймс сорвал с себя шлем и швырнул его на компьютер перед собой.
— Вот и все. Они нас достали.
Командный центр Армии Севера начал закрываться по мере того, как переставали работать коммуникаторы. Когда-то эта комната была читальней Императорского курорта. Теперь она была оснащена компьютерами и ситуационной доской. Там, где раньше царствовали мягкие пухлые кресла для отдыха, теперь пространство занимали побитые вращающиеся стулья, которые скрипели при каждом движении сидящих. Офицеры начали выключать коммуникаторы по мере того, как главный компьютер забирал их сведения и запоминал для дальнейшего изучения. Усталые мужчины и женщины собирали свои вещи, тихо переговаривались, проигрывая заново отдельные эпизоды битвы, которая занимала их целиком уже долгие три дня.
Дион Аксель откинулась в своем командном кресле, массируя переносицу. Ее прямые коричневые волосы колыхались при каждом движении.
— Это было хорошо разыграно. Они ударили в ваше слабое место и заполнили его прежде, чем мы смогли им противодействовать.
Когда она затем посмотрела на него, в глазах ее светилась мрачная твердость.
— Что у тебя на уме, Дион?
Уголки ее рта стали подергиваться.
— Что-то не совсем… Я имею в виду, я знаю Фримена и Крисента. Они не проделали бы этот номер, если бы от этого зависела их жизнь и если бы у них было всего десять недель на подготовку.
Эймс улыбнулся ей одной стороной рта.
— Просто я видел, как такие вещи происходят. Я видел на Тарге людей, которые осваивали это за ночь. Пару раз почувствуешь, как пульсирующий огонь покалывает твой скальп, и быстро всему научишься.
На нее это не произвело впечатления.
— Вот именно. Никто из этих ребят не испытывал жужжания пульсирующего огня вокруг своей головы. Послушай, ты столько лет пробыл на разных фронтах, что думаешь у всех есть твой инстинкт выживания? Ты считаешь это само собой разумеющимся?
— Может быть, — Эймс скрестил руки на груди. — Ну и что… что это доказывает?
Дион глубоко вздохнула, приподняв грудью свои доспехи так, что это доставило Эймсу удовольствие, несмотря на то, что она была на семьдесят пять лет старше его.
— Все слишком быстро, вот что. И это в третий раз мы вступаем в бой с регулярами, которые заставляют вас попотеть. На этот раз они выиграли… что кажется мне чертовски подозрительным.
— Мы же сами работаем над этом проблемой. Этим парням никогда не справится ни с одним из Тарганских дивизионов. Да и с вашим, если на те пошло.
Дион проворчала что-то себе под нос и встала, глаза ее все еще были устремлены на боевую информацию.
— Может, и нет, но я нюхом чую крысу в упакованном грузе.
— Послушай, ты из-за подозрений сна лишилась. По чему бы тебе не слетать во дворец и узнать, что думает об этом Синклер.
Она кивнула каким-то офицерам своего штаба, встретившимся им при выходе.
— Возможно, завтра утром. А сегодня ночью я хочу выспаться.
— И я тоже, — объявил Эймс. — Когда все это закончится, я собираюсь осесть где-нибудь и провести остаток моей жизни во сне.
Дион озабоченно улыбнулась и двинулась к двери.
Долгое время Эймс сидел за своим коммуникатором, обдумывая снова боевую игру, которую они только что провели. Их обошли необученные дивизионы, предполагалось, что их недавно перебросили сюда с Эштана. Тогда откуда же они узнали, что Эймс собирается отозвать своих людей из садов и ударить по лесу? Да, он уже трижды использовал такую тактику при проведении маневров, но эти новые парни не должны были этого знать… или должны?
Он еще сильнее нахмурился и вытянул ленты с последними тренировочными упражнениями, просматривая записи, наблюдая за действиями частей. Его противники, предположительно, мягкотелые новички, которых он встречал на предигровом инструктаже, последовательно отрицали Святую, черт бы ее побрал, Книгу, не в реальном проведении действий были настолько плохи, что Эймсу не составляло труда их высечь. Но на этот раз?..
Он снова прокрутил части записи, наблюдая, с какой легкостью действует противник. «Так, как если бы они это уже проделывали раньше».
Но ведь это исключалось!?
Эймс откинулся назад и нервно стал постукивать пальцев по подбородку. Кое-где предполагалась измена…
«Или это Синклер устраивает вам сюрпризы, чтобы мы не расслаблялись». Это было легко проверить. — Эймс отключил систему я вышел яз двери, пройдя мимо двух офицеров безопасности. Он не сделал и четырех шагов, когда эти самые офицеры нагнали его и окликнули.
— Одну минуту, сэр! Нам надо сказать вам несколько слов.
Эймс искоса глянул на женщину.
— Знаете ли вы, как давно я не спал? Восемь часов подряд.
— Да, сэр. Но, сэр, мы не могли не подслушать ваш разговор с Дион Аксель. Если можно, мы бы могли пролить некоторый свет на вашу дилемму.
Эймс помедлил, потом остановился.
— Вы хотите сказать, что в этом есть нечто особое? Молодая женщина быстро взглянула на своего спутника.
— Не здесь, сэр. Там есть комната… в конце холла. Если бы вы были так любезны…
Эймс заколебался, внезапно ощутив какую-то неуверенность. Он же был в штабе Четвертого Тарганского дивизиона. Если ему здесь что-то грозит, да еще рядом с двумя офицерами безопасности, то где же тогда можно быть спокойным?
— Да, конечно. Но объяснение должно быть стоящим. Вам же положено наблюдать за той комнатой, из которой я вышел.
Ответил молодой человек.
— Объяснение будет хорошим, командир Эймс, я обещаю вам.
Эймс позволил им отвести себя в конец коридора. Он вошел в комнату, окинул взглядом тяжелые мешки и кипы белья. Когда дверь за ним защелкнулась, он обернулся, говоря:
— Ладно, так что там за история об этой команде… Он так и не успел договорить, как парализующий прут уперся ему в живот. Он почувствовал, что падает, а затем его окружил запах свежего белья, когда на его обмякшее тело надели мешок.
Прут снова послал в него заряд боли, оглушая еще больше, но он услыхал, как молодая женщина произнесла:
— Доставочный фургон будет через десять минут. Нам надо продержать его таким, по крайней мере, в течение этого времени.
— А они не будут проверять?
— Что искать? Грязное белье?
Парализующий прут снова и снова уничтожал реальность мира Эймса, пока, наконец, его кричащие от боли нервы просто не отключились, оставив плавать его в черном тумане.
— Сюда, — тихо позвала Анатолия. Разъедающая паника сменилась постоянной болью ужаса, когда она пробиралась по нижним областям, снова переживая бесконечный ужас погони и унылых надежд.
— Рад, что вы знаете, куда идете, — тихо ответил Бачмен. — Все это шибает в нос Макартой.
— Если это все, что вы можете сказать, лучше не говорить, — откликнулась сзади Уилер.
Анатолия вела их вниз по ломаной линии прохода. Свет проникал сюда только сверху через узкую щель. Вонючий воздух нес запахи горячего масла, плесени и разложения.
— Внимание, требуется помощь, это сержант Бачмен. Кто-нибудь есть здесь? На помощь, на помощь. Если вы получили это сообщение, мы были атакованы членами Внутренней Безопасности. Мы примерно в пятнадцати кликах на северо-запад от дворца. Мы снизу на подуровнях, около… черт, где мы находимся?
Анатолия крикнула через плечо:
— Простите, сержант, я только знаю дорогу, потому что ездила по ней. Я не могла бы показать ее на карте, даже ради спасения своей души.
— Забудьте об этом, — сказала Уилер. — Если они не засекли нас до сих пор, они…
Коммуникатор на поясе Бачмена издал слабый звук, сопровождаемый потрескиванием, но сквозь него Анатолия смогла расслышать:
«Сержант Бачмен? Вы нас слышите? Командир дивизиона Мейз. Пожалуйста, ответьте. Бачмен, пожалуйста, ответьте. Синк о вас беспокоится. Вы слышите?»
— Мы здесь! Мейз! Мы на подуровнях!
— Эй, потише! — зло зашипела Уилер. — Ты чего хочешь добиться? Мы уже ушли от двух отрядов нехороших парней.
Бачмен передвинул слабый луч света.
— Да, и если мы сможем заставить группу опуститься сюда к нам, не скажешь, кто кого потянет, — он наклонился вниз к своему коммуникатору, — Мейз, ты меня слышишь? Мы в пятнадцати кликах на северо-запад от дворца в подуровнях. Мы пытаемся оторваться от людей Или. Ситуация Тарга, повторяю, Тарга!
Долгое время они ждали, потом донеслось:
— Сержант Бачмен. Вы слышите? Мы получили очень слабый сигнал, на уровне оптического шума. Если это вы… если вы принимаете, я организую поиски. Мы будем вас искать. Если можете добраться до места, где можно передавать, а мы можем вас засечь, мы вас найдем. Если слышите меня, ответьте.
— Я вас слышу. Это не фон! Мы в пятнадцати…
— Тарга! — предупредила Уилер. — Кончай и беги, черт подери. Наша компания увеличивается, они спускаются по трубе сзади нас. Не то пятеро, не то шестеро.
Анатолия вытянула шею и увидела слабенькие тени на входе в трубу в полутора километрах за ними.
— А в таких узких расщелинах звук разносится далеко, — Анатолия заставила себя двигаться быстрее. — Надо надеяться, что они никого не поставили дожидаться внизу.
— На случай, если поставили, мне лучше идти первым, — Бачмен положил руку ей на плечо и протиснулся вперед. Через плечо спросил:
— После того как выберемся из этой дыры, в какую сторону идти?
— Направо. Может, шагов пятьдесят вдоль нагромождений фундамента и найдешь налево забитый мусором уголок. Выглядит, как тупик, но пройдешь шагов десять внутрь в темноту и там металлическая лестница, старая и ржавая, она спущена на следующий уровень.
— Как ты это все отыскала? — спросила Уилер.
— Убегая, — ответила Анатолия. — Точно так же, как и сейчас…
Голографическая камера мерцала призрачным желтым светом и придавала такой же оттенок лицу склонившейся над дисплеем Райсты Брактов, подчеркивая складки на ее униформе и морщины на ее коже. На фойе голубоватого полумрака зала совещаний командования эта старуха выглядела зловещей, как ведьма.
Мак оперся рукой на одну сторону камеры и заглядывал туда через плечо Райсты, слегка щурясь от яркого сияния голограммы. Для него все эти фигурки смысла не имели.
— Что вы думаете?
Она потрясла головой.
— Ни малейшего следа неприятностей. Мелкие банды. В основном спокойно. Здесь нет ничего отличного от рутинной серии упражнений. А что выяснилось из информационных сообщений прессы?
— Ничего, — ответил Мак. — Вроде бы все знают о военных учениях, призваны резервисты, то там, то тут упоминается имя Синклера и почтя всегда в благожелательных тонах. Имя Или не всплывает нигде, люди вроде бы тревожатся о войне, но не обращают внимания на внутренние беспорядки. То есть все так, как мы ожидали.
Райста сделала гримасу и выпрямилась, спина ее хрустнула, когда она нажала на нее.
— Тогда, может быть, вы тревожитесь зря? Он кивнул, скрестил руки на груди и прислонился к голографической камере.
— Да, возможно. Я прослушал все военные частоты. Мейз, Шикста, Эймс — все они на месте и разговаривают так, будто ничего неприятного не произошло, кроме того, что все они переутомлены. Единственное чего не хватает, это разговорчивости Синклера. Но, может быть, последние два дня у него хватало других дел, а мы несколько сбавили темп.
— Да, можно полагать и так.
Мак уставился в невозмутимые глаза Райсты.
— Вы этому тоже не верите, да?
— Верю? На чем нам строить догадки? Только на том, что Синклер не бросил все и не кинулся жечь линии связи, приветствуя нас дома и рассказывая, какие мы замечательные, что выбили душу вон из Сасса и выбрались оттуда живыми?
— Вы видели его лицо в тот последний день, — Мак ударил кулаком в ладонь, — это же Синклер. Он переживал, командир. У него душа болела, потому что он считал, что посылает нас в безвозвратную командировку. Он чувствовал себя в ловушке, несчастным и виноватым. Я слишком давно его знаю. Он должен уже быть на связи, счастливый, как какой-нибудь паршивый жаворонок, что нам все удалось. К черту все формальности, он был бы здесь, сияющий я довольный.
Райста скептически подняла бровь.
— Говорю вам, я его знаю.
— Мак, я в этом не сомневаюсь. Я тоже считала, что знаю его. Я не люблю его, но думала, что знаю.
— Почему в прошедшем времени?
— Потому. Времена в речи могут передавать многие оттенки мысли.
— А уточнить не можете, командир?
Райста прикусила нижнюю губу, снова склонившись над голокамерой, мерзкий желтый свет омывал ее древнее липе, ее горбатый нос.
— Возможно, Синклер, которого вы знали. Ну, он ведь молод. Я много видела молодых людей, наблюдала за ними с интересом долгие годы. Молодые люди впечатлительны. А Или хитрая профессионалка, знающая все фокусы и уловки.
— Синк не купится на…
— Неужели? Она красивая женщина, а как вы говорите, у него болит душа, потому что он только что послал лучшего друга почти на верную смерть. Как вы думаете отреагирует он, если милая Или застанет его в таком состоянии и посмотрит на него своим нежным ласковым взглядом, а взгляд она умеет менять, как хочет?
— Синк слишком умен и проницателен.
— Верно! У него была одна любовь, и он ее потерял. Он одинок, вечно на бегу. Если она правильно подойдет к нему, она возьмет его в руки за несколько дней… И, Мак, она оставит его очарованным.
— Говорю тебе, Синклер слишком умен. Райста кивнула и прищурилась.
— Ты тоже не дурак, верно?
— Бьюсь об заклад.
— Тогда, может быть, скажешь, что, если Крисла позовет тебя однажды ночью в постель ты что, вежливо улыбнешься и уйдешь?
— Это совсем другое.
На лице Райсты ничего не отразилось.
— Вот именно. Как я уже говорила, я получаю массу удовольствия, наблюдая за молодыми мужчинами. К несчастью, это все, что мне осталось, в моем возрасте.
— Может, мы вернемся к предмету разговора?
— Не заводись, не красней, мальчик.
— Перестаньте так меня называть!
— У нас есть еще день, прежде чем мы выйдем на причальную орбиту. Какой у тебя план?
Мак овладел собой, преодолел раздражение и широко развел руками.
— Как только придумаю, тут же дам знать.
Хорошо, ты можешь надеяться только на то, что ты ей чем-то сможешь пригодиться. Если же нет, может оказаться, что лучше бы твой хитроумный план, сохранивший нас живыми после Сассы не удался.
— Если они нас ищут, то где же они, черт возьми? — резко спросил Бачмен у темноты. Он должен был повысить голос, чтобы его можно было услышать за шумом вентиляторов, качающих горячий воздух у них над головой. Его бурлящие потоки не только поддерживали в помещении приятное тепло, но его завихрения сдували весь мусор в тупичок, куда привела их Анатолия.
Она сидела в этом мусоре на корточках. Каждые десять минут Бачмен пробовал свой коммуникатор. Усталые, голодные, умирающие от жажды, они отдыхали на куче пластика и бумаги. За маскирующим шумом вентиляторов их голоса нельзя было услышать дальше четырех метров.
— Неплохая норка, — похвалила Уилер, ее лицо едва можно было различить во мраке. — Надо отдать должное, Анатолия, ты отличный солдат. И ты долго жила здесь внизу?
Она нервно потерла руки, драгоценная распечатка лежала у нее на коленях.
— Кажется, будто прошла вечность.
— Это правда? То, что ты сказала, что убила кого-то металлической палкой?
— Да. Он загнал меня в похожее место. Стал меня насиловать, и я забила его до смерти, — она посмотрела вверх, ненавидя и темноту, и воспоминания, ею вызванные. — Он, наверное, до сих пор там лежит, гниет в мусоре. Люди редко сюда спускаются. Если вам нужна пища, вы поднимаетесь выше, ближе к поверхности, где мусор богаче.
Бачмен включился в разговор:
— Ты уверена, что хочешь говорить об этом? Может, помечтаем, что будем делать, когда выберемся отсюда, что-нибудь о ресторане с эштанским бифштексом и рипарианским элем.
— А как насчет того, чтобы добраться до Министерства внутренней безопасности и перерезать горло Или, — предложила Уилер.
— Согласен, но чтобы только не разозлить Синклера. Он с ней близок. Слышал от Мхитшала.
— Он не близок с ней, — стала защищать его Анатолия. — Я думаю, он знает, чего она стоит и чего хочет.
— Знает что-то, чего не знаю я? — заинтересовался Бачмен, желая посплетничать.
— Он не такой дурак, как вы думаете, — упрямо продолжала настаивать Анатолия. — Она использовала его. И не сиди здесь с видом святого, это могло случиться с каждым. Или хитрая, а у Синклера много забот. Она знает, как надо обращаться с мужчиной.
— И самыми разными способами, — сострила Уилер. У Анатолии начали гореть уши, она подняла палец и ткнула в темноту.
— Сделайте человеку снисхождение. Он был одинок. И тяжесть всей империи навалилась ему на плечи.
— Из того, что говорил Мхитшал, ясно, что пару раз он испытал на своих плечах тяжесть Или.
— Поверить не могу, что слышу это! Что с вами такое? После всего того, что Синклер для вас сделал, вы не можете сделать ему скидку? Он работает на износ, стараясь привести в порядок войска, чтобы сассанцы не раздавили нас, как гнилые плоды сливы. Ну, так он ошибся, и Или этим воспользовалась. Отстаньте.
— Прости, — отступил Бачмен, но смешок испортил его извинение. — Ух, мы же не знали, что ты такая поклонница Синклера Фиста.
— А вы нет?
— Полегче, — успокоила ее Уилер, — Синк помог нам выжить на Тарге. Мы прячемся здесь внизу в темноте от убийц Или только ради Синка. Не то чтобы этим надо было хвастаться, так уж сложились обстоятельства, но это получше, чем быть трупом на Тарге. Да, мы точно подтруниваем над Синклером Фистом… Но он наш, поэтому и сплетничаем. Поняла? Мы можем говорить что хотим о Синке. Но если кто еще откроет рот, мы ему ногу открутим и в глотку засунем.
— Чертовски верно, — сказал в темноте Бачмен. — Ну, а ты, Анатолия? Ты каким боком встроилась в эту картинку? Что дня тебя значит Синк?
Она нахмурилась в темноту.
— Он старый друг, вот и все. Я когда-то оказала ему услугу. Он сделал то же самое, и все.
«Но было ли все это?» Она продолжала представлять его озабоченное лицо, вспоминать теплоту его взгляда, когда он подвинул и через стол пакеты с едой.
— Ну, значит это не так просто, — мягко подначила ее Уилер. — Ух, знаешь, большинство из нас, из солдат, я имею в виду, чувствуют себя ответственными за Синка. Нас это очень расстроило, что он крутится вокруг Или. Видишь ли, мы все знали Гретту… сказать по правде, любили ее. Для многих она неподражаема и неповторима.
Анатолия вздернула подбородок.
— Я не любовница Синклера. Мы просто друзья.
— Я и не говорила, что любовница, — Уилер подвигалась в своих бумажках, — но никогда не мешает знать обстановку.
Анатолия шмыгнула носом и покрепче обхватила колени, прижимая к груди драгоценную распечатку.
«Я даже не знаю, что из себя представляет Синклер, и уж подавно, смогу ли я любить его».
Однако вопрос, произнесенный вслух, застрял у нее в голове. А каким будет Синклер любовником? Он, казалось, был таким добрым и уязвимым. А эта печаль в его странного цвета глазах находила какой-то отклик в ее душе. Ей нравилось, как он касается вещей, его движения были ласковы, как будто он боялся повредить физическому миру.
Но если он был такой добрый, ласковый, сообразительный, как мог он связаться с Или? Неужели она действительно обращалась с ним иначе, мягче, как утверждал Синклер? Или у него была какая-то червоточинка в характере, которая еще не проявилась на глазах у Анатолии.
Она едва заметила движение мусора, как в узкой нише закружился вихрь. Ощущение чего-то неладного только успело возникнуть, как их ослепил яркий свет. Несмотря на то, что она ничего не видела от боли в глазах, Анатолия нырнула в сторону, стараясь зарыться в кучу отбросов. Уголком глаза она уловила движение Бачмена, когда он вскочил на ноги и направил свой бластер, изрыгающий фиолетовые нити в сторону источника ослепительного света.
Анатолия сунула распечатку и кубик данных в заплесневелую кучу отходов и отступила назад, зная, что путей для отхода нет.
Тело Бачмена содрогнулось, когда удар бластера попал ему в плечо и закрутил волчком. Тем временем Уилер была уже на ногах. Она бросилась к свету, одной рукой прикрывая глаза, другой сжимая пистолет.
Она подняла его и нажала на спуск. К ужасу Анатолии, голова женщины взорвалась розовой пеной, превращенной в пыль крови, мозга, костей. Обезглавленный труп Уилер упал ничком вперед в рассыпанный мусор, из шеи лилась струей кровь.
— Анатолия Давиура? Встаньте, — усиленный рупором голос перекрыл рев вентилятора. — Вам не причинят вреда, если вы сдадитесь. Вам не причинят вреда.
Долгие секунды она была неподвижной, парализованной другим ужасом.
— Вы слышите меня? Вам не причинят вреда. Она медленно покачала головой. Она не могла набраться достаточно мужества, чтобы подняться. Только когда черные силуэты появились из света, ей удалось встать из мусора.
— Наконец мы вас захватили, — голос молодой женщины прозвучал громче вентилятора. — Вы не знаете и половины того, что натворили.
— Я ничего не сделала!
— Нет? Об этом вы сможете рассказать Или Такка.
"Как-то, каким-то образом мы должны найти приемы, чтобы прекратить это проклятое вещание, которое ведут Седди. Оно, как кислота, медленно разъедает сознание людей. Донесения с мест продолжают поступать, и в каждом одно и то же: люди стали беспокойны и более, чем раньше, непослушны.
Мой штаб провел статистическое обследование и предсказывает, что если Кайлла Дон будет продолжать свои возмутительные проповеди, через шесть месяцев у нас начнется гражданская война. Революционные лозунги и призывы пишут краской на стенах. Есть сообщения об актах саботажа в правительственных зданиях.
Я тщательно рассмотрела дело, изучила все сведения. Не думаю, что настанет лучшее время для действия, чем сейчас. Макрофт, который анализировал сообщения Сассанской разведки, абсолютно уверен, что может их привести в чувство не более чем за четыре месяца. Это означает, что единственной реальной оппозицией остается Стаффа.
Почему он отказывается отвечать на мои послания? Все, что я получаю из Итреаты, — это повторяемый дурацкий вопрос: «Когда будет освобождена Скайла Лайма?»
Стаффа, ты можешь наслаждаться своей игрой на нервах, но я первая не моргну. Нет.
Да будет так. Последний кон начат, и игра на весь свободный космос пошла. Мне жаль, Синклер, но твоя полезность была очень урезана твоим же собственным успехом. Ты теперь мой. Я выиграла… или проиграла все".
Запись в личном блокноте Или Такка.
Глава 26
Взвинченный до предела, Синклер метался туда-сюда, Переходя из своей спальни в серо-голубой коридор и обратно. Из-за энергетических бамперов за ним с беспокойством наблюдали. На ходу он ударял кулаком одной руки в ладонь другой, и этот звук его как-то успокаивал.
Напряжение нарастало, и Синклер продолжал бродить по фантастическим покоям, где жил и умер Тибальт. Он просто чувствовал присутствие императора, наблюдающее, выжидающее.
— Сэр, не могу ли я… — спросил Мхитшал, когда Синклер в который раз прошел мимо своего адъютанта. Мхитшал сидел за столом, попеременно глядя то на Синклера, то на монитор коммуникатора. — Не могу ли я что-нибудь предложить вам? Например, чашечку стассы?
Напряжение нарастало, и Синклер продолжал бродить по фантастическим покоям, где жил и умер Тибальт. Он просто чувствовал присутствие императора, наблюдающее, выжидающее.
— Сэр, не могу ли я… — спросил Мхитшал, когда Синклер в который раз прошел мимо своего адъютанта. Мхитшал сидел за столом, попеременно глядя то на Синклера, то на монитор коммуникатора. — Не могу ли я что-нибудь предложить вам? Например, чашечку стассы?