Гладков Василий Федорович
Десант на Эльтиген
Гладков Василий Федорович
Десант на Эльтиген
Аннотация издательства: Эльтиген... Населенного пункта с таким названием сейчас не найти на карте Керченского полуострова. Поселку дано другое имя Героевское, в память о подвиге советского десанта, высадившегося здесь в ноябре 1943 года. Честь командовать героическим десантом выпала Василию Федоровичу Гладкову. В своих воспоминаниях он рассказывает о славных делах солдат, матросов и офицеров, сражавшихся на "Огненной земле", как называли в те незабываемые дни Эльтиген. Второе издание книги предпринято по многочисленным просьбам читателей.
Содержание
Бросок через пролив
"Огненная земля"
В осаде
Прочные корни
Надо прорываться
По вражеским тылам
Живая история
Примечания
Бросок через пролив
Было это 25 сентября 1943 года. Я получил телефонограмму из штаба фронта: прибыть к генералу армии И. Е. Петрову. Первая встреча с командующим фронтом волновала. От товарищей я слышал о генерале много хорошего. Говорили, что это человек не только обширных военных познаний, опыта, но и большой души. Я не знал, по какому поводу он вызывает меня, командира 318-й дивизии, которая после боев за Новороссийск и Анапу была выведена в резерв фронта.
На командном пункте в лесу близ станицы Крымской дежурный провел меня в палатку командующего. Над рабочей картой, лежавшей на большом столе, склонился полный, высокий генерал, с чисто выбритой головой и рыжими, опущенными вниз усами. Увидев меня, он выпрямился во весь рост, поправил пенсне и широко шагнул навстречу:
- А, товарищ Гладков! Так быстро доехали?
Я объяснил, что дорога прекрасная, сто километров ехал всего два часа.
Генерал любезно предложил сесть и сам сел рядом, окинув меня взглядом добрых серых глаз. Голова его слегка подергивалась: последствие давней контузии.
Командующий хорошо отозвался о действиях нашей дивизии при освобождении Новороссийска и Анапы.
- Звание "Новороссийская" ей не зря присвоено, товарищ Гладков. Это имя должно стать гордостью всех солдат и офицеров. Постарайтесь правительственные награды, как получите, вручить в торжественной обстановке.
Затем И. Е. Петров перевел разговор на славную историю Малой земли, и я сразу насторожился, почувствовав: речь пойдет о главном!
"Малой землей" тогда называли плацдарм на берегу моря, у подножия горы Мысхако, в пригороде Новороссийска, захваченный в феврале 1943 года нашими частями. Черноморская группа войск Закавказского фронта, взаимодействуя с флотом, высадила тут дерзкий десант. Семь месяцев существовала Малая земля, впоследствии сыгравшая большую роль при освобождении города.
Борьба за плацдарм проходила у меня на глазах: я служил там в должности начальника штаба дивизии. Противник занимал все господствующие высоты и держал нас под невыносимым огнем. Поэтому нам пришлось тогда много заниматься фортификационными работами. Вот там-то мы и оценили в полной мере значение траншей и ходов сообщения. Вся Малая земля была изрыта. Открыто по ней не ходил никто. Неоднократно немцы хотели сбросить нас в море, расколоть плацдарм на части. Не вышло. Десантники удержались до конца и отсюда штурмовали в сентябре 1943 года Новороссийск. Малая земля научила нас многому: познакомила с приемами, которые враг применяет против десантов, развила своеобразное чутье, помогающее разгадывать замыслы противника.
- Высадка десанта, - говорил командующий, - дело сложное. Оно требует от солдат и командиров особого мужества, инициативы, стойкости, готовности к любым случайностям. Вы это сами знаете по опыту Малой земли. Не хочу скрывать от вас: после овладения Таманским полуостровом нам придется форсировать Керченский пролив. К этому мы должны готовиться уже сейчас. Пролив - большое препятствие, преодоление его будет стоить немалых усилий.
- Буду рад, если доверите эту почетную задачу нашей дивизии.
- Ваш тридцать девятый полк, - продолжал генерал, - вместе с частями морской пехоты участвовал в форсировании Цемесской бухты. Вот вам костяк будущего десанта в Крым. Используйте солдат этого полка в качестве инструкторов. Добивайтесь, чтобы люди не боялись воды, приучайте к самостоятельным действиям, поощряйте инициативу, воспитывайте у бойцов упорство и стойкость.
В заключение командующий предупредил: о нашем разговоре - никому ни слова. Все это пока предварительная наметка. С командующими армиями и на Военном совете вопрос а десанте еще не решался. Прощаясь, И. Е. Петров сказал:
- Ну, желаю вам, Василий Федорович, успехов, и здоровья. Здоровье в таком деле играет не последнюю роль, тут потребуется такая выносливость... Передавайте привет славным новороссийцам!
Много дум вызвала встреча с генералом Петровым:. Конечно, взволновало доверие командующего. Петров ведь знал, что я всего неделю назад принял триста восемнадцатую, мне еще нужно вживаться в коллектив, "брать его в руки", на что генерал своими советами и нацеливал. Но самое большое впечатление оставила у меня в душе та часть беседы, которая касалась самой нашей дивизии. Несомненно, Петров верил, что она способна на такое трудное дело, как десант в Крым, и пояснил почему, назвав ее людей емким словом "новороссийцы".
Действительно, героическая борьба за Новороссийск стала для нашего боевого коллектива школой мужества, стойкости, воинской дерзости.
Развернутая летом 1942 года на базе 78-й бригады и 165-го запасного стрелкового полка, ведших в то время тяжелые бои в районе Красного Лимана, 318-я дивизия той же осенью встала на восточной окраине Новороссийска и приняла на себя основной удар вражеских войск, рвавшихся на Черноморское побережье Кавказа.
Год оборонялась 318-я дивизия на восточной окраине Новороссийска и ни шагу не отступила назад. Левый берег Цемесской бухты прочно находился в наших руках, и ви одно фашистское судно не могло зайти в Новороссийский порт.
Сводки Совинформбюро были тогда тяжелыми: противник овладел Моздоком, Нальчиком, рвался к Орджоникидзе и Грозному. А дивизия продолжала отбивать атаки врага на окраине Новороссийска, связывая и перемалывая его силы. В ожесточенной борьбе шли дни, недели, месяцы... После окружения армии Паулюса и сталинградской победы наступили радостные дни и для войск, самоотверженно державших на запоре ворота на Кавказ. 3 января 1943 года перешла в наступление Северная группа войск Закавказского фронта, а шестнадцатого - Черноморская группа; 4 февраля в пригороде Новороссийска - Станичке - был высажен десант и захвачен тот самый плацдарм, который получил название Малой земли.
В боевой деятельности войск, участвовавших в боях за Новороссийск, была важная особенность: они сражались на морском побережье во взаимодействии с моряками, в тесной боевой дружбе с ними осуществляли смелые десанты. И пехота и моряки многому друг у друга научились, это помогало им в боях.
Под мощными ударами наших войск вражеские части отходили на Таманский полуостров, чтобы укрыться на заранее подготовленном сильно укрепленном рубеже - так называемой Голубой линии, протянувшейся от Азовского моря до восточной окраины Новороссийска.
Пришла пора взломать этот рубеж. 10 сентября началась Новороссийская наступательная операция Северо-Кавказского фронта. Главный удар наносила 18-я армия во взаимодействии с Черноморским флотом. Новороссийск было решено взять комбинированным ударом с моря и с суши. Войска приступали к штурму глубокой ночью одновременно с трех сторон. Были созданы три ударные группы - восточная сухопутная, западная сухопутная и морская десантная (высаживались три десанта в Новороссийский порт). Наша 318-я дивизия двумя полками прорывала главную полосу противника на восточной окраине города, а один полк шел десантом.
В ночь на 10 сентября 39-й полк подполковника Каданчика, высадившийся с кораблей, захватил берег бухты в районе электростанции и цементного завода "Пролетарий". Весь день гитлеровцы старались сбросить десантников в море, но они выстояли, а в ночь на одиннадцатое на плацдарме высадился второй полк дивизии - 37-й. Десантники понесли тяжелую утрату - погиб подполковник Каданчик: он с радистом поднялся на колокольню, чтобы наблюдать за ходом боя, и был убит прямым попаданием вражеского снаряда. Полк глубоко переживал гибель любимого командира и поклялся увековечить его память новыми славными боевыми делами.
С утра 13 сентября была прорвана вражеская оборона на восточной окраине, и десант дивизии соединился с наступающими войсками. В прорыв вошли 55-я гвардейская дивизия и 5-я танковая бригада.
Шесть суток не прекращались жаркие бои. Утром 16 сентября с основными силами 18-й армии встретились войска, наступавшие с Малой земли; с ними тогда был и автор этих строк. Какая это была счастливая встреча!..
Новороссийск был освобожден. Закончились 365 суток борьбы на его восточной окраине и 225 дней и ночей героической обороны на Малой земле.
Вот в каких боевых делах закалялись люди 318-й дивизии, получившей почетное наименование Новороссийской. К тому времени, когда я принял дивизию, в ней уже насчитывалось более двух тысяч орденоносцев. Я сразу же почувствовал, какое это гибкое, организованное и легко откликающееся на волю командира соединение!
Для меня, только что пережившего все радости и хлопоты, связанные с завершением борьбы на Малой земле, это назначение было неожиданным. Командующий 18-й армией генерал-лейтенант К. Н. Леселидзе 18 сентября вызвал меня к себе на КП. Он рассказал, что бывший комдив полковник Вруцкий был тяжело ранен еще 11 сентября.
- Мы хотели тогда же вас вытребовать с Малой земли, но решили подождать до воссоединения. А теперь - поезжайте, командуйте!..
У начальника штаба армии генерала Н. О. Павловского ознакомился с задачей дивизии, поглядел на карте, где она воюет, - и в путь.
Машина промчалась по улицам истерзанного Новороссийска. Тяжело было видеть эти руины... А каким красивым был он раньше, этот город боевой и революционной славы!
Знакомиться с дивизией пришлось в бою. К вечеру 19 сентября она овладела перевалом Волчьи Ворота, достигла станицы Раевской, но дальше продвинуться не могла из-за сильного огня противника. Ночью мы с начальником штаба полковником Бушиным разработали новый план: с утра обойти Раевскую с. северо-запада и наступать на станицу Анапскую и город Анапа.
Я связался с левым соседом - командиром 55-й гвардейской дивизии генералом Аршинцевым. Согласовали совместные действия, установили время начала атаки. Решение доложили командарму. Получили от Леселидзе "добро".
Утром, после артналета, дивизия атаковала (в первом эшелоне - 37-й и 39-й полки, во втором - 31-й полк). Противник начал отходить, и наши части перешли в энергичное преследование. Перед станицей Анапской продвижение замедлилось враг встретил. сильным артиллерийским и пулеметным огнем.
Я подъехал; в 39-й полк. Его тогда вел в бой начальник штаба полка Ковешников, совсем молодой офицер в звании майора. Я сразу почувствовал симпатию к нему - хорошо, грамотно, с железным упорством вел он свой полк!
- Не задерживайтесь, врывайтесь в Анапскую на плечах противника!
Адъютанта послал к командиру 37-го полка Блбуляну, чтобы тот атаковал вместе с Ковешниковым.
Полки дружно ринулись вперед и ворвались в станицу. Завязался уличный бой. Мне было видно, с какой инициативой и дерзкой хваткой воюют люди. Вспоминаю с удовольствием такой случай. Офицер 2-го батальона 39-го полка старший лейтенант Галкин с группой бойцов, маскируясь камышами, росшими вдоль речки, зашел в тыл гитлеровцам. Рядовой Быхчинов первым ворвался на НП командира вражеской минометной батареи, заставил немецкого офицера поднять руки, а бойцы сержанта Коротенко тем временем захватили минометы и открыли из них огонь по фашистам.
Начальник оперативного отделения подполковник Челов быстро организовал на северо-восточной окраине Анапской наблюдательный пункт. Отсюда хорошо просматривались подступы к Анапе. У меня уже была связь со всеми своими частями и с соседями. Звоню генералу Аршинцеву, спрашиваю, как дела. Он отвечает, что туговато, враг упорно сопротивляется на восточной окраине.
- А вы второй эшелон не вводили?
- Нет еще, но думаю...
- Давайте вместе ударим. Я с левого фланга, а вы - с правого.
- Прекрасная идея, только атаковать нужно одновременно.
- Часа хватит на подготовку?
- Хватит. Наносим удар в 18.00!
Так и было сделано. В назначенный час громкое "ура!" прокатилось по фронту. Наш 31-й полк ринулся на северо-западную окраину Анапы. С другого фланга атаковали части соседа. К утру 21 сентября Анапа была полностью очищена от фашистских захватчиков.
Впервые за полтора года тяжелых боев дивизия получила отдых. Бойцы моются, приводят в порядок обмундирование. Ждем нового пополнения. И никто, кроме комдива, еще не знает, что дивизии предстоит труднейшее испытание, что командующий фронтом избрал для броска через Керченский пролив именно наше соединение.
Вернулся я от командующего фронтом поздно вечером. Меня ждали начальник штаба дивизии П. Ф. Бушин и заместитель командира дивизии В. Н. Ивакин. Им не терпелось узнать, что нового я привез из штаба фронта. Только мы собрались вместе поужинать, как в комнату вошел незнакомый полковник, рослый, с открытым, простым лицом. Доложил:
- Полковник Копылов Михаил Васильевич. Прибыл на должность начальника политотдела дивизий.
За ужином состоялось первое знакомство, Копылов коротко рассказал о себе. Волжанин. Бедняцкий сын. В юности работал трактористом. Потом два года на действительной службе в Красной Армии, где его приняли в партию. Отслужив, учился в автомобильном техникуме, а с 1938 года - партийный работник: инструктор, секретарь райкома, секретарь окружного комитета партии. В первые дни войны стал начальником политотдела стрелковой бригады.
- А теперь вот прибыл к вам...
Я слушал и думал: "Кого-то судьба послала мне боевым товарищем накануне такой ответственной операции?"
Настоящего человека послала!
Михаил Васильевич Копылов легко вошел в жизнь Новороссийской дивизии и очень скоро стал в ней своим.
Зазвонил телефон. Бушин подошел к аппарату и, вернувшись, сказал начальнику политотдела:
- У вас, полковник, легкая рука. Не успели прибыть, а вслед за вами новое пополнение. Более тысячи солдат. Теперь укомплектованность рот дойдет до семидесяти человек.
Торжественно проходило вручение правительственных наград. Каждый полк выстраивался под боевым Знаменем. Один за другим офицеры и солдаты подходили к столу, чтобы получить ордена, или медали. Имена награжденных к тому времени знали все: политотдел, партийные и комсомольские организации многое сделали, чтобы каждый подвиг стал достоянием всей дивизии. Новый начальник политотдела, организовавший эту работу, не уставал повторять:
- Смотрите, какие замечательные люди, впору о каждом листовку выпускай!
После вручения наград в 39-м полку я встретил знакомого разведчика с Малой земли.
- Швайницкий, вы-то как сюда попали?
- А помните, товарищ комдив, меня тогда ранило на Малой земле?
- Как же, помню, в ногу...
- Точно так. Пролежал месяца четыре. А из госпиталя направили в эту дивизию, и на второй день уже был в десанте.
- Он молодец, - сказал подошедший Ковешников. - Мы тогда еще не успели закрепиться на плацдарме, а уже "языка" заполучили. Это Швайницкий притащил его.
Я попросил солдата рассказать, как это ему удалось. Тот пожал плечами:
- Да все очень просто, товарищ полковник. Спрыгнули мы с катера. Берег крутой. Скользкий. Замешкались ребята. А немец ударил из пулеметов и минометов. Вижу - кое-кто из наших залег. А я еще по Малой земле знаю - нельзя на берегу мешкать. Рви вперед, выходи из пристрелянной зоны! Кричу: "За мной!" Рядом оказался Рыбкин, наш разведчик. Мы с ним первыми перебежали улицу. Уже вне зоны обстрела огляделись. Недалеко дзот, из него строчит немецкий пулемет.
Дал по амбразуре очередь. Пулемет замолк. К нам начали подбегать солдаты нашей роты. А мы с Рыбкиным - дальше. Глядим - два немца. Один устанавливает мины на дороге, второй наблюдает. Говорю Рыбкину: дай очередь по наблюдателю, а я схвачу сапера. Так было и сделано. Сапера я свалил. Связали ему руки - был фриц, вышел "язык"...
Слушали Швайницкого затаив дыхание. Для новобранцев его рассказ был как бы открытием нового мира - того мужественного солдатского мира, в котором им предстояло освоиться и показать, на что сами способны.
- Хороши у вас в полку разведчики, - сказал я Ковешникову.
- Не только разведчики, - улыбнулся майор. - Вот сержант Журавлев, пулеметчик, тоже отличился в Новороссийске. Катер не смог подойти к берегу, попрыгали солдаты - только головы торчат над водой. А у Журавлева "максим", на вытянутых руках его не удержишь. Тогда сержант снял со станка тело пулемета, взял коробку с лентой и - за борт. Выкарабкался на берег. Кругом стрельба. И тут увидел невысокую каменную стену. Она ему заменила станок: положил на нее ствол, вставил ленту и открыл огонь. Вовремя! Гитлеровцы как раз в контратаку бросились.
- И сколько же вы их уложили?
- Не знаю, некогда было считать.
Да, было что вспомнить боевым друзьям. Вспомнили, как Туликов захватил дом, а немцам удалось его взвод выбить на второй этаж. На выручку пришел взвод Топольникова. Сержант этого взвода Исмагулов, взяв восемь гранат, подполз к окнам и забросал гитлеровцев. Не успел дым рассеяться, на уцелевших гитлеровцев кинулись сверху бойцы Туликова. Так дрались за каждый дом.
Чем больше мы работали с людьми, тем глубже раскрывались перед нами лучшие качества нашего солдата - отвага, смекалка, находчивость, чувство товарищества. С такими бойцами можно идти и в огонь и в воду.
К 9 октября советские войска очистили от противника Таманский полуостров и вышли к берегам Керченского пролива. Теперь ставилась задача форсировать эту водную преграду и ворваться в Крым.
Откуда начать бросок? Удобным трамплином была коса Чушка, узкую полоску которой от керченского берега отделяло всего пять километров воды. Но коса эта, голая, открытая, просматривалась противником. Гитлеровцы ожидали нападения именно с Чушки.
А наше командование учитывало, что в создавшейся ситуации главное - скрыть от противника места предстоящей высадки десанта.
Меня вызвали в штаб армии. Генерал Леселидзе, знакомя с замыслом фронтовой операции, объяснил, что соседняя 56-я армия форсирует пролив северо-восточнее Керчи, в районе полуострова Еникале, а наша 18-я армия - южнее Керчи.
- Начинает операцию ваша дивизия, товарищ Гладков, - говорил командарм, подходя со мной к карте. - Вы должны погрузиться на суда вот тут, у причалов Таманского полуострова, преодолеть тридцать пять километров водного пространства и захватить плацдарм.
На карте командарма было очерчено место, где предполагалось высадить наш десант. Это был участок крымского берега в двадцати километрах на юг от Керчи. Здесь между озерами Чурбашское и Тобечикское прибрежные высоты подходят близко к морю, и у их отрогов на низком песчаном берегу растянулся цепочкой рыбацкий поселок Эльтиген. Несколько севернее его - Камыш-Бурун, порт, в котором базировались боевые корабли противника, а южнее - поселок когда-то богатой коммуны "Инициатива".
Высадку десанта, снабжение его боеприпасами и вывоз раненых с плацдарма обеспечивает Черноморский флот. Командиром высадки назначен контр-адмирал Г. Н. Холостяков. Для десантирования выделяется до ста тридцати судов. Все плавсредства разбиваются на шесть десантных отрядов - по два на полк.
Огневую поддержку осуществляет с восточного берега (ширина пролива здесь 20 километров) артиллерия 18-й армии под командованием генерала Г. С. Кариофилли и Новороссийской военно-морской базы (командующий береговой артиллерией полковник М. С. Малахов) . Авиационное обеспечение десанта возлагается на воздушную армию генерала Вершинина и авиацию Черноморского флота генерала Ермаченкова. При командире дивизии будут представители от артиллерии и авиации.
Мы тренировались и днем и ночью. Нам было известно, что противник сильно укрепил берега Керченского полуострова, а в проливе поставил мощные минные заграждения. Мы создали макет вражеских укреплений района Эльтигена. Бывалые десантники учили здесь солдат. На кораблях выходили в море, бросались в воду, штурмовали берег. За подготовкой дивизии следили командарм и командующий фронтом.
Большая работа была проведена политотделом 18-й армии, который тогда возглавлял Леонид Ильич Брежнев. Вдумчиво расставлялись партийные силы. Проводились партийные и комсомольские собрания, читались лекции. Коммунисты ветераны дивизии организовывали передачу молодым солдатам боевого опыта бывалых десантников. Были разработаны памятки о действиях бойца во время перехода морем, при штурме берега, в борьбе за плацдарм...
В разгар учений мы узнали, что с офицерами десанта будет беседовать маршал С. К. Тимошенко. На рассвете к нам приехал генерал И. Е. Петров. Прошел по берегу, посмотрел, как идут тренировки. Похвалил солдат:
- Лихо атакуете. Давайте так же действовать на том берегу.
Командующий фронтом сел на камень, обросший мхом, прислушиваясь к рокоту прибоя.
- Шумит волна, шумит... Сколько тут, в этих местах, мертвых немцев плавает? Привирают фашисты, что им удалось вывести с Тамани все их войска... Эх, Тамань! Кто здесь только не воевал? Греки, гунны, хазары, монголы, турки. Белогвардейцев мы тут били, а теперь вот и гитлеровцев приходится колотить.
- Да, тут каждый камень напоминает о войнах. Я смотрю на ваш орден Суворова, товарищ генерал, и вспоминаю - ведь и Суворов тут воевал.
- Вон, видите ту высоту? - Петров показал рукой.
- Вижу.
- Это и есть Фанагория, та самая знаменитая суворовская Фанагория, последняя крепость на кубанской земле. Суворов немало потрудился тут со своим кубанским полком - целых пять лет!
Мы подошли к группе солдат.
- Как идут занятия, товарищи? - спросил Петров. - Трудновато действовать ночью?
- Никак нет, товарищ командующий! - ответил сержант Толстов. - Мы помним слова Суворова, что тяжело в ученье - легко в бою.
- Да тут все орденоносцы! Вы за что получили этот орден? - обращаясь к Толстову, спросил генерал.
- За Новороссийск.
- Он бронебойщик у нас. На плацдарме в районе электростанции своим ПТР разбил в доте два пулемета, - сказал командир роты Мирошник.
- Что ж, товарищ сержант, и в дальнейшем желаю успеха...
Люди обступили командующего. Чувствовалось, что генерал душой отдыхает в этом тесном солдатском кругу.
Потом мы поехали на встречу с маршалом. Офицеры уселись в автобус. Меня командующий пригласил в свою машину. Шофер осторожно объезжал свежие воронки. На обочинах дороги - исковерканные немецкие пушки и танки.
- О чем задумались, Василий Федорович?
- Мои мысли на той стороне пролива, товарищ командующий.
- Уверен, что у вас все будет хорошо. Конечно, задуманный план чрезвычайно труден. Главная беда, что сосредоточение наших войск в Тамани от немцев не замаскируешь. Но вот направление и места высадки можно скрыть. Это в наших возможностях. А ваше дело вцепиться в крымский берег и держаться... Ага, мы уже в городе, - прервал Петров сам себя и указал шоферу: - Давайте-ка по этой улице.
Маленький городок Тамань уже снова выглядит мирно, прихорашиваются уцелевшие домики с черепичными и камышовыми крышами. И вдруг брызнувшее из-за тучи солнце ярко высветило появившуюся перед нашими взорами бронзовую фигуру гордого запорожского казака, поднятую на каменный пьедестал.
- Выйдем на минуту... Ого! Да тут еще есть любители старины...
За памятник скрылись две фигуры в морских кителях.
- Что прячетесь, молодые люди? А ну-ка, выходите, - улыбаясь, сказал Петров. Те подошли, четко отдали честь.
- Капитан третьего ранга Сипягин.
- Главстаршина Галина Петрова. Командующий, здороваясь с ними за руку, спросил девушку:
- Оба мы с вами Петровы, случаем не родственники?
- Очень хотелось бы иметь такого родственника, - смело ответила главстаршина.
- Ну... Вот уже и льстите старику. Вы откуда родом?
- Из Новороссийска, товарищ командующий.
- Нет, я из других краев... А знаете, кто этот дядька? - Он указал на памятник.
- Наказной атаман войска запорожского Головатый Антон.
- Лихо, лихо... Вижу, что дружны с историей.
- Я люблю историю и морской флот.
- Чем же вас флот прельстил?
- Люди на море смелые, бесстрашные. Моя мечта попасть к морякам-десантникам... Правда, товарищ командующий, это моя самая большая сейчас мечта.
- Боевая девушка, как я погляжу.
- Нет, хочу быть боевой, если бы вы знали, как хочу этого.
На крымском берегу послышались взрывы и орудийные выстрелы. Петров взглянул на пролив.
- Немцы укрепляют Камыш-Бурунский участок, товарищ командующий, - сказал Сипягин.
- Откуда вам это известно?
- Вчера мы на двух катерах прощупывали тот берег и еле унесли ноги... Немцы укрепляют берег и ведут артпристрелку по проливу. Это точно.
- Буду иметь в виду, а пока, товарищи, любуйтесь этим памятником. И слова-то на нем какие высечены: "В Тамани жити - вирно служити. Границу держати, хлиба робити, а хто прийде з чужих - як ворога бити..." Однако хватит любоваться историей, поехали, Василий Федорович, а то опоздаем.
В небольшом саду расставили скамейки, стол, покрытый кумачом. Офицеры при орденах, подтянутые, взволнованные. Здесь и армейцы, и моряки. Появились маршал Тимошенко, генерал Леселидзе, адмирал Владимирский, генерал Колонии, полковник Брежнев.
Десант на Эльтиген
Аннотация издательства: Эльтиген... Населенного пункта с таким названием сейчас не найти на карте Керченского полуострова. Поселку дано другое имя Героевское, в память о подвиге советского десанта, высадившегося здесь в ноябре 1943 года. Честь командовать героическим десантом выпала Василию Федоровичу Гладкову. В своих воспоминаниях он рассказывает о славных делах солдат, матросов и офицеров, сражавшихся на "Огненной земле", как называли в те незабываемые дни Эльтиген. Второе издание книги предпринято по многочисленным просьбам читателей.
Содержание
Бросок через пролив
"Огненная земля"
В осаде
Прочные корни
Надо прорываться
По вражеским тылам
Живая история
Примечания
Бросок через пролив
Было это 25 сентября 1943 года. Я получил телефонограмму из штаба фронта: прибыть к генералу армии И. Е. Петрову. Первая встреча с командующим фронтом волновала. От товарищей я слышал о генерале много хорошего. Говорили, что это человек не только обширных военных познаний, опыта, но и большой души. Я не знал, по какому поводу он вызывает меня, командира 318-й дивизии, которая после боев за Новороссийск и Анапу была выведена в резерв фронта.
На командном пункте в лесу близ станицы Крымской дежурный провел меня в палатку командующего. Над рабочей картой, лежавшей на большом столе, склонился полный, высокий генерал, с чисто выбритой головой и рыжими, опущенными вниз усами. Увидев меня, он выпрямился во весь рост, поправил пенсне и широко шагнул навстречу:
- А, товарищ Гладков! Так быстро доехали?
Я объяснил, что дорога прекрасная, сто километров ехал всего два часа.
Генерал любезно предложил сесть и сам сел рядом, окинув меня взглядом добрых серых глаз. Голова его слегка подергивалась: последствие давней контузии.
Командующий хорошо отозвался о действиях нашей дивизии при освобождении Новороссийска и Анапы.
- Звание "Новороссийская" ей не зря присвоено, товарищ Гладков. Это имя должно стать гордостью всех солдат и офицеров. Постарайтесь правительственные награды, как получите, вручить в торжественной обстановке.
Затем И. Е. Петров перевел разговор на славную историю Малой земли, и я сразу насторожился, почувствовав: речь пойдет о главном!
"Малой землей" тогда называли плацдарм на берегу моря, у подножия горы Мысхако, в пригороде Новороссийска, захваченный в феврале 1943 года нашими частями. Черноморская группа войск Закавказского фронта, взаимодействуя с флотом, высадила тут дерзкий десант. Семь месяцев существовала Малая земля, впоследствии сыгравшая большую роль при освобождении города.
Борьба за плацдарм проходила у меня на глазах: я служил там в должности начальника штаба дивизии. Противник занимал все господствующие высоты и держал нас под невыносимым огнем. Поэтому нам пришлось тогда много заниматься фортификационными работами. Вот там-то мы и оценили в полной мере значение траншей и ходов сообщения. Вся Малая земля была изрыта. Открыто по ней не ходил никто. Неоднократно немцы хотели сбросить нас в море, расколоть плацдарм на части. Не вышло. Десантники удержались до конца и отсюда штурмовали в сентябре 1943 года Новороссийск. Малая земля научила нас многому: познакомила с приемами, которые враг применяет против десантов, развила своеобразное чутье, помогающее разгадывать замыслы противника.
- Высадка десанта, - говорил командующий, - дело сложное. Оно требует от солдат и командиров особого мужества, инициативы, стойкости, готовности к любым случайностям. Вы это сами знаете по опыту Малой земли. Не хочу скрывать от вас: после овладения Таманским полуостровом нам придется форсировать Керченский пролив. К этому мы должны готовиться уже сейчас. Пролив - большое препятствие, преодоление его будет стоить немалых усилий.
- Буду рад, если доверите эту почетную задачу нашей дивизии.
- Ваш тридцать девятый полк, - продолжал генерал, - вместе с частями морской пехоты участвовал в форсировании Цемесской бухты. Вот вам костяк будущего десанта в Крым. Используйте солдат этого полка в качестве инструкторов. Добивайтесь, чтобы люди не боялись воды, приучайте к самостоятельным действиям, поощряйте инициативу, воспитывайте у бойцов упорство и стойкость.
В заключение командующий предупредил: о нашем разговоре - никому ни слова. Все это пока предварительная наметка. С командующими армиями и на Военном совете вопрос а десанте еще не решался. Прощаясь, И. Е. Петров сказал:
- Ну, желаю вам, Василий Федорович, успехов, и здоровья. Здоровье в таком деле играет не последнюю роль, тут потребуется такая выносливость... Передавайте привет славным новороссийцам!
Много дум вызвала встреча с генералом Петровым:. Конечно, взволновало доверие командующего. Петров ведь знал, что я всего неделю назад принял триста восемнадцатую, мне еще нужно вживаться в коллектив, "брать его в руки", на что генерал своими советами и нацеливал. Но самое большое впечатление оставила у меня в душе та часть беседы, которая касалась самой нашей дивизии. Несомненно, Петров верил, что она способна на такое трудное дело, как десант в Крым, и пояснил почему, назвав ее людей емким словом "новороссийцы".
Действительно, героическая борьба за Новороссийск стала для нашего боевого коллектива школой мужества, стойкости, воинской дерзости.
Развернутая летом 1942 года на базе 78-й бригады и 165-го запасного стрелкового полка, ведших в то время тяжелые бои в районе Красного Лимана, 318-я дивизия той же осенью встала на восточной окраине Новороссийска и приняла на себя основной удар вражеских войск, рвавшихся на Черноморское побережье Кавказа.
Год оборонялась 318-я дивизия на восточной окраине Новороссийска и ни шагу не отступила назад. Левый берег Цемесской бухты прочно находился в наших руках, и ви одно фашистское судно не могло зайти в Новороссийский порт.
Сводки Совинформбюро были тогда тяжелыми: противник овладел Моздоком, Нальчиком, рвался к Орджоникидзе и Грозному. А дивизия продолжала отбивать атаки врага на окраине Новороссийска, связывая и перемалывая его силы. В ожесточенной борьбе шли дни, недели, месяцы... После окружения армии Паулюса и сталинградской победы наступили радостные дни и для войск, самоотверженно державших на запоре ворота на Кавказ. 3 января 1943 года перешла в наступление Северная группа войск Закавказского фронта, а шестнадцатого - Черноморская группа; 4 февраля в пригороде Новороссийска - Станичке - был высажен десант и захвачен тот самый плацдарм, который получил название Малой земли.
В боевой деятельности войск, участвовавших в боях за Новороссийск, была важная особенность: они сражались на морском побережье во взаимодействии с моряками, в тесной боевой дружбе с ними осуществляли смелые десанты. И пехота и моряки многому друг у друга научились, это помогало им в боях.
Под мощными ударами наших войск вражеские части отходили на Таманский полуостров, чтобы укрыться на заранее подготовленном сильно укрепленном рубеже - так называемой Голубой линии, протянувшейся от Азовского моря до восточной окраины Новороссийска.
Пришла пора взломать этот рубеж. 10 сентября началась Новороссийская наступательная операция Северо-Кавказского фронта. Главный удар наносила 18-я армия во взаимодействии с Черноморским флотом. Новороссийск было решено взять комбинированным ударом с моря и с суши. Войска приступали к штурму глубокой ночью одновременно с трех сторон. Были созданы три ударные группы - восточная сухопутная, западная сухопутная и морская десантная (высаживались три десанта в Новороссийский порт). Наша 318-я дивизия двумя полками прорывала главную полосу противника на восточной окраине города, а один полк шел десантом.
В ночь на 10 сентября 39-й полк подполковника Каданчика, высадившийся с кораблей, захватил берег бухты в районе электростанции и цементного завода "Пролетарий". Весь день гитлеровцы старались сбросить десантников в море, но они выстояли, а в ночь на одиннадцатое на плацдарме высадился второй полк дивизии - 37-й. Десантники понесли тяжелую утрату - погиб подполковник Каданчик: он с радистом поднялся на колокольню, чтобы наблюдать за ходом боя, и был убит прямым попаданием вражеского снаряда. Полк глубоко переживал гибель любимого командира и поклялся увековечить его память новыми славными боевыми делами.
С утра 13 сентября была прорвана вражеская оборона на восточной окраине, и десант дивизии соединился с наступающими войсками. В прорыв вошли 55-я гвардейская дивизия и 5-я танковая бригада.
Шесть суток не прекращались жаркие бои. Утром 16 сентября с основными силами 18-й армии встретились войска, наступавшие с Малой земли; с ними тогда был и автор этих строк. Какая это была счастливая встреча!..
Новороссийск был освобожден. Закончились 365 суток борьбы на его восточной окраине и 225 дней и ночей героической обороны на Малой земле.
Вот в каких боевых делах закалялись люди 318-й дивизии, получившей почетное наименование Новороссийской. К тому времени, когда я принял дивизию, в ней уже насчитывалось более двух тысяч орденоносцев. Я сразу же почувствовал, какое это гибкое, организованное и легко откликающееся на волю командира соединение!
Для меня, только что пережившего все радости и хлопоты, связанные с завершением борьбы на Малой земле, это назначение было неожиданным. Командующий 18-й армией генерал-лейтенант К. Н. Леселидзе 18 сентября вызвал меня к себе на КП. Он рассказал, что бывший комдив полковник Вруцкий был тяжело ранен еще 11 сентября.
- Мы хотели тогда же вас вытребовать с Малой земли, но решили подождать до воссоединения. А теперь - поезжайте, командуйте!..
У начальника штаба армии генерала Н. О. Павловского ознакомился с задачей дивизии, поглядел на карте, где она воюет, - и в путь.
Машина промчалась по улицам истерзанного Новороссийска. Тяжело было видеть эти руины... А каким красивым был он раньше, этот город боевой и революционной славы!
Знакомиться с дивизией пришлось в бою. К вечеру 19 сентября она овладела перевалом Волчьи Ворота, достигла станицы Раевской, но дальше продвинуться не могла из-за сильного огня противника. Ночью мы с начальником штаба полковником Бушиным разработали новый план: с утра обойти Раевскую с. северо-запада и наступать на станицу Анапскую и город Анапа.
Я связался с левым соседом - командиром 55-й гвардейской дивизии генералом Аршинцевым. Согласовали совместные действия, установили время начала атаки. Решение доложили командарму. Получили от Леселидзе "добро".
Утром, после артналета, дивизия атаковала (в первом эшелоне - 37-й и 39-й полки, во втором - 31-й полк). Противник начал отходить, и наши части перешли в энергичное преследование. Перед станицей Анапской продвижение замедлилось враг встретил. сильным артиллерийским и пулеметным огнем.
Я подъехал; в 39-й полк. Его тогда вел в бой начальник штаба полка Ковешников, совсем молодой офицер в звании майора. Я сразу почувствовал симпатию к нему - хорошо, грамотно, с железным упорством вел он свой полк!
- Не задерживайтесь, врывайтесь в Анапскую на плечах противника!
Адъютанта послал к командиру 37-го полка Блбуляну, чтобы тот атаковал вместе с Ковешниковым.
Полки дружно ринулись вперед и ворвались в станицу. Завязался уличный бой. Мне было видно, с какой инициативой и дерзкой хваткой воюют люди. Вспоминаю с удовольствием такой случай. Офицер 2-го батальона 39-го полка старший лейтенант Галкин с группой бойцов, маскируясь камышами, росшими вдоль речки, зашел в тыл гитлеровцам. Рядовой Быхчинов первым ворвался на НП командира вражеской минометной батареи, заставил немецкого офицера поднять руки, а бойцы сержанта Коротенко тем временем захватили минометы и открыли из них огонь по фашистам.
Начальник оперативного отделения подполковник Челов быстро организовал на северо-восточной окраине Анапской наблюдательный пункт. Отсюда хорошо просматривались подступы к Анапе. У меня уже была связь со всеми своими частями и с соседями. Звоню генералу Аршинцеву, спрашиваю, как дела. Он отвечает, что туговато, враг упорно сопротивляется на восточной окраине.
- А вы второй эшелон не вводили?
- Нет еще, но думаю...
- Давайте вместе ударим. Я с левого фланга, а вы - с правого.
- Прекрасная идея, только атаковать нужно одновременно.
- Часа хватит на подготовку?
- Хватит. Наносим удар в 18.00!
Так и было сделано. В назначенный час громкое "ура!" прокатилось по фронту. Наш 31-й полк ринулся на северо-западную окраину Анапы. С другого фланга атаковали части соседа. К утру 21 сентября Анапа была полностью очищена от фашистских захватчиков.
Впервые за полтора года тяжелых боев дивизия получила отдых. Бойцы моются, приводят в порядок обмундирование. Ждем нового пополнения. И никто, кроме комдива, еще не знает, что дивизии предстоит труднейшее испытание, что командующий фронтом избрал для броска через Керченский пролив именно наше соединение.
Вернулся я от командующего фронтом поздно вечером. Меня ждали начальник штаба дивизии П. Ф. Бушин и заместитель командира дивизии В. Н. Ивакин. Им не терпелось узнать, что нового я привез из штаба фронта. Только мы собрались вместе поужинать, как в комнату вошел незнакомый полковник, рослый, с открытым, простым лицом. Доложил:
- Полковник Копылов Михаил Васильевич. Прибыл на должность начальника политотдела дивизий.
За ужином состоялось первое знакомство, Копылов коротко рассказал о себе. Волжанин. Бедняцкий сын. В юности работал трактористом. Потом два года на действительной службе в Красной Армии, где его приняли в партию. Отслужив, учился в автомобильном техникуме, а с 1938 года - партийный работник: инструктор, секретарь райкома, секретарь окружного комитета партии. В первые дни войны стал начальником политотдела стрелковой бригады.
- А теперь вот прибыл к вам...
Я слушал и думал: "Кого-то судьба послала мне боевым товарищем накануне такой ответственной операции?"
Настоящего человека послала!
Михаил Васильевич Копылов легко вошел в жизнь Новороссийской дивизии и очень скоро стал в ней своим.
Зазвонил телефон. Бушин подошел к аппарату и, вернувшись, сказал начальнику политотдела:
- У вас, полковник, легкая рука. Не успели прибыть, а вслед за вами новое пополнение. Более тысячи солдат. Теперь укомплектованность рот дойдет до семидесяти человек.
Торжественно проходило вручение правительственных наград. Каждый полк выстраивался под боевым Знаменем. Один за другим офицеры и солдаты подходили к столу, чтобы получить ордена, или медали. Имена награжденных к тому времени знали все: политотдел, партийные и комсомольские организации многое сделали, чтобы каждый подвиг стал достоянием всей дивизии. Новый начальник политотдела, организовавший эту работу, не уставал повторять:
- Смотрите, какие замечательные люди, впору о каждом листовку выпускай!
После вручения наград в 39-м полку я встретил знакомого разведчика с Малой земли.
- Швайницкий, вы-то как сюда попали?
- А помните, товарищ комдив, меня тогда ранило на Малой земле?
- Как же, помню, в ногу...
- Точно так. Пролежал месяца четыре. А из госпиталя направили в эту дивизию, и на второй день уже был в десанте.
- Он молодец, - сказал подошедший Ковешников. - Мы тогда еще не успели закрепиться на плацдарме, а уже "языка" заполучили. Это Швайницкий притащил его.
Я попросил солдата рассказать, как это ему удалось. Тот пожал плечами:
- Да все очень просто, товарищ полковник. Спрыгнули мы с катера. Берег крутой. Скользкий. Замешкались ребята. А немец ударил из пулеметов и минометов. Вижу - кое-кто из наших залег. А я еще по Малой земле знаю - нельзя на берегу мешкать. Рви вперед, выходи из пристрелянной зоны! Кричу: "За мной!" Рядом оказался Рыбкин, наш разведчик. Мы с ним первыми перебежали улицу. Уже вне зоны обстрела огляделись. Недалеко дзот, из него строчит немецкий пулемет.
Дал по амбразуре очередь. Пулемет замолк. К нам начали подбегать солдаты нашей роты. А мы с Рыбкиным - дальше. Глядим - два немца. Один устанавливает мины на дороге, второй наблюдает. Говорю Рыбкину: дай очередь по наблюдателю, а я схвачу сапера. Так было и сделано. Сапера я свалил. Связали ему руки - был фриц, вышел "язык"...
Слушали Швайницкого затаив дыхание. Для новобранцев его рассказ был как бы открытием нового мира - того мужественного солдатского мира, в котором им предстояло освоиться и показать, на что сами способны.
- Хороши у вас в полку разведчики, - сказал я Ковешникову.
- Не только разведчики, - улыбнулся майор. - Вот сержант Журавлев, пулеметчик, тоже отличился в Новороссийске. Катер не смог подойти к берегу, попрыгали солдаты - только головы торчат над водой. А у Журавлева "максим", на вытянутых руках его не удержишь. Тогда сержант снял со станка тело пулемета, взял коробку с лентой и - за борт. Выкарабкался на берег. Кругом стрельба. И тут увидел невысокую каменную стену. Она ему заменила станок: положил на нее ствол, вставил ленту и открыл огонь. Вовремя! Гитлеровцы как раз в контратаку бросились.
- И сколько же вы их уложили?
- Не знаю, некогда было считать.
Да, было что вспомнить боевым друзьям. Вспомнили, как Туликов захватил дом, а немцам удалось его взвод выбить на второй этаж. На выручку пришел взвод Топольникова. Сержант этого взвода Исмагулов, взяв восемь гранат, подполз к окнам и забросал гитлеровцев. Не успел дым рассеяться, на уцелевших гитлеровцев кинулись сверху бойцы Туликова. Так дрались за каждый дом.
Чем больше мы работали с людьми, тем глубже раскрывались перед нами лучшие качества нашего солдата - отвага, смекалка, находчивость, чувство товарищества. С такими бойцами можно идти и в огонь и в воду.
К 9 октября советские войска очистили от противника Таманский полуостров и вышли к берегам Керченского пролива. Теперь ставилась задача форсировать эту водную преграду и ворваться в Крым.
Откуда начать бросок? Удобным трамплином была коса Чушка, узкую полоску которой от керченского берега отделяло всего пять километров воды. Но коса эта, голая, открытая, просматривалась противником. Гитлеровцы ожидали нападения именно с Чушки.
А наше командование учитывало, что в создавшейся ситуации главное - скрыть от противника места предстоящей высадки десанта.
Меня вызвали в штаб армии. Генерал Леселидзе, знакомя с замыслом фронтовой операции, объяснил, что соседняя 56-я армия форсирует пролив северо-восточнее Керчи, в районе полуострова Еникале, а наша 18-я армия - южнее Керчи.
- Начинает операцию ваша дивизия, товарищ Гладков, - говорил командарм, подходя со мной к карте. - Вы должны погрузиться на суда вот тут, у причалов Таманского полуострова, преодолеть тридцать пять километров водного пространства и захватить плацдарм.
На карте командарма было очерчено место, где предполагалось высадить наш десант. Это был участок крымского берега в двадцати километрах на юг от Керчи. Здесь между озерами Чурбашское и Тобечикское прибрежные высоты подходят близко к морю, и у их отрогов на низком песчаном берегу растянулся цепочкой рыбацкий поселок Эльтиген. Несколько севернее его - Камыш-Бурун, порт, в котором базировались боевые корабли противника, а южнее - поселок когда-то богатой коммуны "Инициатива".
Высадку десанта, снабжение его боеприпасами и вывоз раненых с плацдарма обеспечивает Черноморский флот. Командиром высадки назначен контр-адмирал Г. Н. Холостяков. Для десантирования выделяется до ста тридцати судов. Все плавсредства разбиваются на шесть десантных отрядов - по два на полк.
Огневую поддержку осуществляет с восточного берега (ширина пролива здесь 20 километров) артиллерия 18-й армии под командованием генерала Г. С. Кариофилли и Новороссийской военно-морской базы (командующий береговой артиллерией полковник М. С. Малахов) . Авиационное обеспечение десанта возлагается на воздушную армию генерала Вершинина и авиацию Черноморского флота генерала Ермаченкова. При командире дивизии будут представители от артиллерии и авиации.
Мы тренировались и днем и ночью. Нам было известно, что противник сильно укрепил берега Керченского полуострова, а в проливе поставил мощные минные заграждения. Мы создали макет вражеских укреплений района Эльтигена. Бывалые десантники учили здесь солдат. На кораблях выходили в море, бросались в воду, штурмовали берег. За подготовкой дивизии следили командарм и командующий фронтом.
Большая работа была проведена политотделом 18-й армии, который тогда возглавлял Леонид Ильич Брежнев. Вдумчиво расставлялись партийные силы. Проводились партийные и комсомольские собрания, читались лекции. Коммунисты ветераны дивизии организовывали передачу молодым солдатам боевого опыта бывалых десантников. Были разработаны памятки о действиях бойца во время перехода морем, при штурме берега, в борьбе за плацдарм...
В разгар учений мы узнали, что с офицерами десанта будет беседовать маршал С. К. Тимошенко. На рассвете к нам приехал генерал И. Е. Петров. Прошел по берегу, посмотрел, как идут тренировки. Похвалил солдат:
- Лихо атакуете. Давайте так же действовать на том берегу.
Командующий фронтом сел на камень, обросший мхом, прислушиваясь к рокоту прибоя.
- Шумит волна, шумит... Сколько тут, в этих местах, мертвых немцев плавает? Привирают фашисты, что им удалось вывести с Тамани все их войска... Эх, Тамань! Кто здесь только не воевал? Греки, гунны, хазары, монголы, турки. Белогвардейцев мы тут били, а теперь вот и гитлеровцев приходится колотить.
- Да, тут каждый камень напоминает о войнах. Я смотрю на ваш орден Суворова, товарищ генерал, и вспоминаю - ведь и Суворов тут воевал.
- Вон, видите ту высоту? - Петров показал рукой.
- Вижу.
- Это и есть Фанагория, та самая знаменитая суворовская Фанагория, последняя крепость на кубанской земле. Суворов немало потрудился тут со своим кубанским полком - целых пять лет!
Мы подошли к группе солдат.
- Как идут занятия, товарищи? - спросил Петров. - Трудновато действовать ночью?
- Никак нет, товарищ командующий! - ответил сержант Толстов. - Мы помним слова Суворова, что тяжело в ученье - легко в бою.
- Да тут все орденоносцы! Вы за что получили этот орден? - обращаясь к Толстову, спросил генерал.
- За Новороссийск.
- Он бронебойщик у нас. На плацдарме в районе электростанции своим ПТР разбил в доте два пулемета, - сказал командир роты Мирошник.
- Что ж, товарищ сержант, и в дальнейшем желаю успеха...
Люди обступили командующего. Чувствовалось, что генерал душой отдыхает в этом тесном солдатском кругу.
Потом мы поехали на встречу с маршалом. Офицеры уселись в автобус. Меня командующий пригласил в свою машину. Шофер осторожно объезжал свежие воронки. На обочинах дороги - исковерканные немецкие пушки и танки.
- О чем задумались, Василий Федорович?
- Мои мысли на той стороне пролива, товарищ командующий.
- Уверен, что у вас все будет хорошо. Конечно, задуманный план чрезвычайно труден. Главная беда, что сосредоточение наших войск в Тамани от немцев не замаскируешь. Но вот направление и места высадки можно скрыть. Это в наших возможностях. А ваше дело вцепиться в крымский берег и держаться... Ага, мы уже в городе, - прервал Петров сам себя и указал шоферу: - Давайте-ка по этой улице.
Маленький городок Тамань уже снова выглядит мирно, прихорашиваются уцелевшие домики с черепичными и камышовыми крышами. И вдруг брызнувшее из-за тучи солнце ярко высветило появившуюся перед нашими взорами бронзовую фигуру гордого запорожского казака, поднятую на каменный пьедестал.
- Выйдем на минуту... Ого! Да тут еще есть любители старины...
За памятник скрылись две фигуры в морских кителях.
- Что прячетесь, молодые люди? А ну-ка, выходите, - улыбаясь, сказал Петров. Те подошли, четко отдали честь.
- Капитан третьего ранга Сипягин.
- Главстаршина Галина Петрова. Командующий, здороваясь с ними за руку, спросил девушку:
- Оба мы с вами Петровы, случаем не родственники?
- Очень хотелось бы иметь такого родственника, - смело ответила главстаршина.
- Ну... Вот уже и льстите старику. Вы откуда родом?
- Из Новороссийска, товарищ командующий.
- Нет, я из других краев... А знаете, кто этот дядька? - Он указал на памятник.
- Наказной атаман войска запорожского Головатый Антон.
- Лихо, лихо... Вижу, что дружны с историей.
- Я люблю историю и морской флот.
- Чем же вас флот прельстил?
- Люди на море смелые, бесстрашные. Моя мечта попасть к морякам-десантникам... Правда, товарищ командующий, это моя самая большая сейчас мечта.
- Боевая девушка, как я погляжу.
- Нет, хочу быть боевой, если бы вы знали, как хочу этого.
На крымском берегу послышались взрывы и орудийные выстрелы. Петров взглянул на пролив.
- Немцы укрепляют Камыш-Бурунский участок, товарищ командующий, - сказал Сипягин.
- Откуда вам это известно?
- Вчера мы на двух катерах прощупывали тот берег и еле унесли ноги... Немцы укрепляют берег и ведут артпристрелку по проливу. Это точно.
- Буду иметь в виду, а пока, товарищи, любуйтесь этим памятником. И слова-то на нем какие высечены: "В Тамани жити - вирно служити. Границу держати, хлиба робити, а хто прийде з чужих - як ворога бити..." Однако хватит любоваться историей, поехали, Василий Федорович, а то опоздаем.
В небольшом саду расставили скамейки, стол, покрытый кумачом. Офицеры при орденах, подтянутые, взволнованные. Здесь и армейцы, и моряки. Появились маршал Тимошенко, генерал Леселидзе, адмирал Владимирский, генерал Колонии, полковник Брежнев.