Гомонов Сергей. Послания себе (Книга 3)

   - Ненавижу! - прорычал он.
   Тессетен, знай он то, что знают они, наверняка бы смог все изменить и остановить катастрофу. Костьми бы лег, а смог! Они не хотят. Просто не хотят. Ал изображает, словно знал, что все так и будет. Любимчик Удачи. Он получил все, чего можно желать, но ему все мало. Его и всех его приспешников прельщают новые горизонты, возня с погаными нематодами, глистами, паразитами, которых и животными-то не назовешь... Им нужна власть, поклонение этих ничтожеств льстит их самолюбию... Будет льстить. Обязательно. Потому что дикари - не равные, а те, кто вовек не сможет вылезти из трясины невежества... Для того, чтобы найти доказательства сего утверждения, достаточно заглянуть в глубь времен и увидеть, как от поколения к поколению не только не эволюционировали, но деградировали "куарт" этих животных. Что ж, берегитесь, те и другие - те, что поклоняются, и те, что принимают эту дань. Он нарушит свой закон и научит нарушать его всех остальных. Нематоды сами расправятся с пришельцами и с самими собой, дай-то срок! Имея в руках такое оружие, а в голове - неокрепший разум, они разнесут все по кусочкам.
   В кустах неподалеку послышался едва уловимый шорох. Экономист повернул голову влево и увидел серую тень. Через мгновение к нему вышел волк Ала и Танрэй, серебристый поджарый Нат. Он склонил голову к плечу, присел, оценил, а затем неспешно подошел к человеку.
   - Привет, псина... - тихо сказал Сетен. - Не лежится тебе в теньке?
   Волк положил тяжелую морду ему на колени и умными глинисто-серыми глазами заглянул в лицо друга хозяина. Сокрушенный вздох расширил его мощную грудь, но затем, толчком выгнав из себя воздух, она вновь опала. Экономист погладил его за длинными ушами:
   - Ты прав, Нат... Остается только вздыхать... Ладно, не сердись, собака, все будет как надо...
   Натаути поднялся и снова скрылся в чаще.
   Тессетен улыбнулся и встал. Пора за работу. Ничего не изменилось. Все идет по плану. Из него вышел бы отличный педагог...
   Первой увидела его Ормона. Холодная бесплодная Ормона. Она слегка улыбнулась ему тонкими губами и занялась своим делом. Сетен понял, что она догадалась обо всем с первого взгляда. И никогда не выдаст его. В этом ее прелесть. Он подошел и медленно поцеловал руку жены. Она проследила за ним проницательным взглядом из-под приопущенных век и отвернулась.
   ВТОРАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
   Суббота выдалась солнечной. Николай довольно быстро расправился с остатками пятничных дел и во второй половине дня был свободен, как птица.
   "Ладонька", Шурик и "няня Людмилка" ждали его приезда во дворе. Гроссман придирчиво оглядел жену. Беспокоиться, пожалуй, не о чем: если бы она хотела "выпендриться", то и оделась бы поярче, и накрасилась бы получше. А Рената была в простом спортивном костюме и кроссовках; рыжие волосы забраны заколкой в "домашний" хвостик. Девочка-подросток, сбежавшая с урока физкультуры. Старшая сестренка Шурика. В таком виде не пофлиртуешь. Она словно нарочно подчеркнула: "На, на, Гроссман! Хочешь, чтобы жена твоя выглядела серой мышью?! Да получай!"
   - Фатима! Зульфия! Гюльчатай! Построились! - положив локоть на крышу автомобиля, скомандовал Ник. - По местам!
   - Слюш-сь-сь-сь, вашбродь! - ответила Рената и, покачивая бедрами, поплыла к машине.
   Людмилка рассмеялась, взяла Шурика за руку и последовала за нею.
   Мальчик был как никогда оживлен. Глядя в окно, он все время показывал на что-нибудь пальцем и без умолку болтал.
   - Что это вы с ним сделали?! - спросил Гроссман.
   - Ровным счетом ничего. Это наглядный пример того, каким был бы Сашкин, уделяй мы ему побольше внимания, - отозвалась Рената и оглянулась: - Смотри-ка: Марго со своим хахалем! Пф! Ну и тачку он себе отхватил!
   Обгонявшая их вишневая "девятка" посигналила. Из окна высунулся Риткин отпрыск и показал Гроссману нос, за что был затянут назад и награжден подзатыльником.
   - Отцы и дети! - вздохнула Рената и тоскливо посмотрела на Сашку: у нее-то все впереди...
   - Чувствую, эта мелочь будет кишеть под ногами со страшным звуком... - заметил Николай. - Шурик!
   Мальчик оторвался от обсуждения овечек, что стадом паслись на пригорке, и с готовностью поглядел на папу.
   - Шурик, Левке по приезде так и скажешь: "Под столом больше двух не собираться!"
   - Учи, учи... - проворчала Рената.
   Худшие ожидания Гроссмана оправдались: приехавшие спустя час после них Ромальцев и его подружка привезли с собой подростка лет четырнадцати - пятнадцати.
   - Шурик, не собираться больше трех, - внес коррективы Ник и живо представил себе, какую революцию устроит здесь сейчас этот детский сад.
   Но Лёша на детвору даже не посмотрел. Окинув взрослых ледяным взглядом (у кого научился, интересно?), он стал безмолвной тенью своего отца. Когда тот подал ему не видимый другим знак расслабиться и вести себя, как все дети, мальчик слегка улыбнулся ему и вытащил из пакета отцовской подруги волейбольный мяч. Ромальцев, одетый в джинсы, кожанку и тонкий серый свитер, сильно отличался от того "делового джентльмена", коим предстал перед Гроссманом в своем офисе. А на лице его заиграла какая-то совсем мальчишеская озорная улыбка. Постучав мячом о землю, он мотнул головой в сторону площадки, некогда представлявшей собой грядки с культурами, а теперь в связи с занятостью хозяйки сада запущенной до состояния поляны с сорняками.
   Ася проводила их взглядом, но принимать участия в волейбольном поединке не стала. Она произвела на Николая благоприятное впечатление, хотя в последнее время такое с ним бывало исключительно редко. Она была среднего роста, худенькая, с приятными чертами лица, темно-русыми волосами и очень добрыми темными же глазами. Простенькая прическа походила на старинную - как у женщин в прошлом веке. Тихая и спокойная, по мнению Гроссмана, именно такая и должна была понравиться Владу. Два сапога - пара. И это главное.
   Не ускользнуло от внимания предупрежденного Гроссмана и то, какие взгляды бросала в сторону Ромальцева разбитная Марго. Ну, уж эта, если захочет, своего добьется! Держись, Ася!
   - Если ты хоть намеком проболтаешься, Гроссман, я буду говорить о тебе в прошедшем времени! - прошипела ему на ухо Рената и убежала вслед за Людмилкой и Шуриком. Левка, улюлюкая, догнал их и повалил малыша на землю. Алексей поймал мяч и хмуро уставился на это безобразие.
   - Ну, я ему сейчас устрою! - не вытерпела Марго и кинулась на подмогу Сашку, оставив Гроссмана и Асю наедине друг с другом.
   И, отвлеченный кутерьмой, Николай упустил из виду самого Ромальцева. С лица Влада вдруг соскользнула беззаботная ребячья улыбка, он повернулся и проводил взглядом Ренату.
   - Вам можно позавидовать, - сказал Гроссман Асе. - Вы этот этап уже прошли...
   Она не поняла и вопросительно двинула головой.
   - Я о подростковом кризисе, - пояснил тот.
   Из-за дома доносился стук топора: Кирилл, поклонник Марго колол дрова для шашлыка. Пожалуй, капитан был единственным из них, кто занимался истинно полезным делом.
   Ася оглядывалась по сторонам, но Николаю не показалось, что она чувствует себя не в своей тарелке. Зато он сам вдруг почувствовал себя неловко - словно он зря сказал о подростковом кризисе. Странная семейка. Впрочем, непохоже, чтобы Ася была женой или невестой Ромальцева. Чувствовалось, что между ними нет не только физической, но даже и духовной близости. А ведь по ее глазам было видно, что она влюблена, как кошка. Наверняка дело в самом Владиславе: такое ощущение, что он представляет из себя коробку фокусника - вроде один, а на самом деле донышек-то у него ой как много...
   И тут его едва не сбил с ног пущенный кем то - не то Ромальцевым, не то его сыном - мяч. Гроссман не ожидал этого и даже покачнулся. Влад и Леша ждали, когда он отфутболит мяч назад. Николай поднял его из травы и красиво послал пас Алексею.
   - Идите к нам, - сказал Влад.
   - Пойдете? - Ник повернулся к Асе.
   Она слегка улыбнулась и пошла.
   Гроссман не думал об игре. Что-то постоянно уводило его в сторону от нее. Какие-то невнятные обрывки, словно кадры из просмотренной в детстве киноленты. Так уже было...
   Они с огромным волком кувыркались в траве. Старый, но мощный зверь хватал его зубами возле локтя и валил за собой, не причиняя боли... Затем вскакивал и вцеплялся в короткую палку, делая вид, что она нужна ему больше всего на свете. Но отобрать не мог - или Ал был достаточно силен, или Нат не хуже него видел разницу между игрой и настоящей борьбой. Стальные челюсти как бы невзначай соскальзывают, и хозяин со смехом бросает палку в дальние кусты. Волк срывается с места... Так уже было...
   Краем глаза Николай заметил, что по периметру полянки расселись зрители. Подошла и Рената. Она уже не спорила с Марго о том, что не нужно наказывать Левку и что Сашкин не в обиде, потому что давно воспринимает Риткиного наследника как стихийное бедствие - если уж оно произошло, то ничего не поделаешь. Кирилл остервенело крошил дрова. Откуда-то издалека, с соседнего участка, ветерком доносило запах варившегося борща. У Ренаты борщ пахнет по-другому. Пас Ромальцеву. Тот поймал мяч на полусогнутые пальцы и...
   - Вы с Натом - душа в душу! - крикнул один из учеников Танрэй, Ишвар.
   В культуре Ори не было такого понятия. У них говорят - "Вы - одна душа!" Так оно и было. И с отцом Ната, родившимся в один день с Алом и всегда жившим в их семье. И с самим Натом, который появился на свет, когда его старый-престарый отец ушел к предкам... и вернулся... И было это не зря. Об этом знал Паском, древний, как мир, кулаптр Паском... И ведал, почему так было...
   Мяч укатился в можжевельник. Взгляды Ника и Влада встретились. "Бежим?" - одновременно словно сказали оба. Леша кинулся за ними, но отстал. Николай, смеясь, прыгнул в заросли и оглянулся. Ромальцева рядом не было. Он поднял мяч и швырнул его Леше.
   - Вы как хотите, - сказал Ник, у которого уже пересохло в горле от всех этих прыжков и перебежек, - а я пошел пить пиво!
   Интересно, куда же подевался Влад? Ведь только что был здесь... Не выскользнул же он в тот лаз под деревянным забором, который вел в соседний сад! Это было бы... ну, по меньшей мере, странно.
   Ник направился в дом и открыл холодильник.
   - Гроссман! - крикнула Рената. - Кто подаст страждущему, того возблагодарят сторицей!..
   Николай бросил ей банку и подошел к Асе.
   - Начинается! - отреагировала Марго на искусно закрученную фразу подруги. - Эй, вы, сильно умные! А не пойти ли вам со своими цитатами... бабочек половить... того самого!..
   Гроссман покосился на Асю: не покраснеет ли от таких намеков. Не покраснела. Интересная "шкатулочка с секретом"... Как говорится, "и где же у нас ключик?"
   Вдалеке, со стороны "партийных дач", куда выходил лаз в деревянном заборе, слышался шум работающего экскаватора. И охота ведь кому-то работать в такой погожий майский денек... Такие же трудоголики, как Кирилл...
   Капитан вскоре начал таинство над мангалом. Да, для Марго этот мужичок и впрямь слишком серенький - на принца никак не тянет. Простой парень, без вывертов. Не будь дурой, Людмилка, действуй! Да здравствует сегодняшняя суббота - день всемирного единения! Славная сходка. И пиво ничего. С шашлыком потянет.
   Внезапно Леша сорвался с места и бросился встречать идущего в их сторону по петляющей дороге между участками Влада. И правда - словно в лаз ушел...
   Нат принюхался и еще больше насторожил и без того острые уши. Шерсть на серебристом загривке встала дыбом. Без приказа Ала он обогнал Танрэй и оттеснил ее назад... Волк почуял недоброе...
   В какой-то момент Николай ощутил что-то тревожное, недоброе, витающее в воздухе и принесенное с собой Владом. Но Ромальцев беззаботно улыбался. В руке у него колыхалась полураспустившаяся веточка сирени, которую он протянул Асе. Гроссману стало смешно, потому что Марго недовольно покривилась и ушла на кухню.
   Николай сел на пороге и обнял пристроившегося к нему на коленку Шурика.
   - Смотри, сколько голубей, пап! - малыш указывал в небо и щурился от солнца.
   В вышине кружилась, играла, переворачивалась на разные лады, купалась разноцветная стая. Есть еще в нашей стране заядлые голубятники...
   Стоявший неподалеку Влад тоже поднял голову. Покинув его, Ася отправилась на кухню помогать женщинам, которые уже звенели посудой, беззаботно чирикали и смеялись.
   Так втроем - Николай, Сашкин и Влад - они и разглядывали веселую стайку, что резвилась прямо над ними в воздушном океане. Гроссман чувствовал себя почти счастливым. Ну, почти совсем... Если бы не Ромальцев. В нем сейчас есть что-то настораживающее. Для чего это сейчас, здесь? Какая опасность может подстерегать их в этом "Эдеме"?..
   Левка кругами ходил вокруг сурового Алексея и не знал, как к нему подступиться и вовлечь в игру. Эти взрослые только и думают о том, чтобы слушать глупую музыку и готовить еду: снова невкусные шашлыки, салаты, картошку... Шурка еще маленький, с ним неинтересно: чуть что - падает с ног. Глупый. Вот с Лешей бы... Так тот не хочет. Страшный он какой-то - а ну как в репу даст ни за что ни про что? Этот может, по нему видно...
   - Благодать господня! - наконец услышал Лева голос Кирилла, поливавшего угли из сифона.
   О! Хорошая мысль! И сын Марго сорвался с места, схватил водяной пистолетик, набрал в камеру воды из бочки и помчался на подмогу, имитируя вой пожарной сирены.
   Удовлетворенный тем, что его оставили в покое, Алексей подсел на ступеньку к Николаю. Оглядев Шурика, он непонятно к чему вдруг строго заявил:
   - Он на вас не похож.
   Гроссман предпочел отшутиться, хотя заявление тринадцатилетнего парня его немного задело: мог бы и подержать свои мысли при себе, не маленький:
   - Шурик у нас мамин сын!
   На этот раз Леша ничего не сказал, но было видно, что мнения Николая он нисколько не разделяет. Влад спокойно посмотрел на сына. Тот взял Сашкина за руку, заглянул ему в лицо и пробормотал:
   - Хорошенький... - а после этого, словно смутившись своего благого порыва, поднялся и ушел к Асе, в дом.
   Гроссман понял, что это Влад как-то воздействовал на Лешу, заставив его прикусить язык. Ну, или что-то в этом роде. У них была какая-то своя, не понятная окружающим, система знаков, и они ею с успехом пользовались.
   - Не сердитесь на него, Влад. Это нормальная детская непосредственность...
   Влад пожал плечами, дескать, кто сказал, что я на него сержусь? Но Николая понесло, хоть он и не любил ни оправдываться сам, ни оправдывать кого-либо:
   - Глупо пытаться усмотреть в своих детях собственные черты. Это слишком эгоистично, тянет мещанством и пошлостью. Как сказали в каком-то фильме, "хорошо, что она вся в маму"...
   Влад согласился:
   - Форма - это всегда только форма.
   - Да. А мальчики, похожие на матерей, должны вырасти счастливыми. Леша ведь тоже больше похож на мать, правда?
   - Не знаю, - Влад присел на корточки и закурил; Сашкин заворожено следил за полетом птиц. - Мы никогда с ним об этом не говорили. И не нужно этого делать...
   Гроссман был откровенно сбит с толку:
   - Так Леша вам не родной?
   - Он - мой сын. Остальное - неважно, - отрезал Ромальцев, и по его тону Ник понял, что развивать эту тему не стоит. У него по-прежнему не проходило ощущение, что с Владом они уже когда-то встречались.
   - Давно вы в "Бенну", Влад? - он перевел разговор на другой предмет.
   - Со времени его образования. То есть, с восемьдесят восьмого...
   - Упс! Так ваша фирма - с солидным стажем?
   - Это за нею водится.
   Гроссман заметил, что в какой-то момент Шурик начал прислушиваться к их беседе. То есть, с того момента, как папа произнес это странное название. Мальчик перевел взгляд на его губы и, сузив глаза, с удовольствием повторил непривычное сочетание звуков. Но в этот момент из окошка кухни высунулась Марго:
   - Гроссман! Ты мне нужен, как мужчина!
   Из домика послышался смех Ренаты и Людмилки.
   - Оп-па! - Ник поднял Шурика со своей коленки, поставил его на землю и отправился на помощь.
   Влад покосился на мальчика, поднес сигарету ко рту и глубоко затянулся. Рука его почти незаметно дрожала. Саша подошел к нему. Солнце золотилось в его тонких волнистых волосиках.
   - Бенну - это птица? - вдруг спросил он.
   Почти рывком вытолкнув из легких дым, Ромальцев слегка кивнул.
   - Тогда, может, ты научишь меня летать? - и Шурик шагнул к нему, чтобы взять его за руку.
   Влад буквально шарахнулся в сторону и вскочил на ноги. Слава богам, что Николай из низенького окна не мог увидеть, как его затрясло; но то, что Ромальцев отшатнулся от его сына, словно тот был заразным, не ушло от внимания наблюдательного Гроссмана и утвердило последнего в мысли, что менеджер "Бенну" - престранный тип. Хотя, наверное, неплохой. С первого взгляда не определишь.
   Садящееся солнце огненным шаром висело над холмами. Смотреть на него было не больно даже без темных очков, но ни Владислав, ни Марго не торопились их снимать.
   Компания сидела за столиком в виноградной беседке и, вероятно, все чувствовали себя очень уютно. Все, кроме Гроссмана - уж про себя-то он мог сказать точно. Рената все-таки научила его чувствовать, когда что-то не так.
   - А что хорошего в путешествиях?! - спрашивала Марго своего Кирилла, который мечтательно повествовал о том, как их майор прошлым летом ездил по путевке на Кипр - в первый раз за всю долгую службу. Заработал. - Терпеть не могу. Нервы, нервы, нервы! Куча хлопот - и в итоге ни отдыха, ни удовольствия! А если еще с детьми, так тут вообще караул!
   - Что ж, тогда я приглашу... Ну, хоть Людмилку! - пошутил капитан. - Поедете со мной, Люда? - он подмигнул.
   - Поезжай, Люд! - рассмеялась Марго. - Как раз будет тебе подарок к пенсии!
   Та хихикнула и попыталась поймать Сашу, но мальчик ловко вывернулся и забрался к Асе, с которой у них вдруг обнаружилась взаимная симпатия:
   - Ну вот! - почти не скрывая ревности, сказала няня. - А я хотела дать тебе что-то вкусненькое!
   Ася была покорена Гроссманом-младшим. Ласковый мальчик так и льнул к ней, едва ли не больше, чем к родной матери.
   - Рената! - подруга Влада почти умоляюще посмотрела на нее. - Приезжайте с Сашулькой к нам в гости! Моя мама просто сойдет от него с ума! Это просто маленькое чудо, а она обожает малышей! - от избытка чувств Ася поцеловала его в разрумянившуюся прохладную щечку, и он разулыбался до ямочек. Прелесть!
   "Своего заведи да и своди с ума мамочку!" - внутренне пробурчала Людмила, а Гроссман угадал ее мысли, даже не видя глаз. С недавних пор такое с ним случалось. Иногда он принимал чужие мысли за свои, но сейчас они были произнесены голосом и тоном няньки, а потому принадлежать ему самому не могли никак.
   Влад посмотрел на Ренату. По случайному совпадению, она тоже повернулась к нему в тот момент, но угадать, что это за взгляд, за стеклами его темных очков не смогла и тотчас нашлась:
   - А почему вы ничего не едите? Положить вам картошки?
   Он улыбнулся:
   - Я ем быстро. Так что иногда этого никто не замечает.
   Она приподняла кастрюльку и указала на нее глазами, но Влад покачал головой. Рената пожала плечами и, словно потеряв к нему всякий интерес, увлеклась разговором с Марго.
   - Сашуля! - смеялась Ася, тиская его и прижимая к себе. Ник подумал: странно, с чужими Шурик ведет себя обычно по-другому замыкается, молчит, не дает прикоснуться. А тут - и к Владу, и к Асе... Вот уж правда с ним сегодня что-то не то. Свежий воздух и всеобщее внимание? Необычный день... - Сашуля, а редиску хочешь? - он со смехом завертел головой. - Ты же худенький совсем! Нет? Прелесть! Правда ведь? - она обращалась уже к Владу.
   Ромальцев мягко улыбнулся и что-то шепнул ей на ухо. Гроссман, решивший все-таки узнать, в чем секрет очарования Аси, где ключик от той шкатулочки, не упустил из виду, как озарилось ее лицо. О, если бы Рената хоть раз в жизни взглянула на него, на Николая, точно так же, он до самой смерти был счастливейшим из всех счастливых! Да, тут не "шкатулочка"... Тут - "сокровищница Али-Бабы"!..
   Подумав об этом, Николай поглядел на жену. И застал ее такой, что все внутри перевернулось: Рената настороженно, словно учуявшая опасность для своего выводка мама-клуша (а именно этот имидж она усиленно демонстрировала и закрепляла весь день), уставилась на проходившую за штакетником дорогу. И "куриная мама" исчезла в ней в тот же момент, развеяв в клочья все труды. Казалось, что-то внутри нее готово сию секунду вскочить и броситься наперерез подошедшему к ограде в предвечерних, медленно сгущавшихся сумерках мужчине. Незнакомец был в рабочем комбинезоне. Издалека выражение лица его было неразборчивым, но Гроссману показалось, будто он ухмыляется, понимая, что произвел должное впечатление на тех, на кого желал его произвести.
   Николай толкнул под руку Марго:
   - Ритка! Это кто такой?
   - Что? Где?.. А-а-а-п-понятия не имею! Рабочий какой-то. Их здесь по весне табуны шляются... А что?
   В этот момент Лева имел неосторожность опрокинуть на стол стакан сока, чем вызвал среди дам (даже Рената отвлеклась) определенную сумятицу. Подскочив, они стали убирать последствия шалости. Левка получил от матери законный подзатыльник и вприпрыжку убежал в деревянный домик за деревьями:
   - Сока опился, совсем ничего не соображает! - возмущалась Рита, смахивая тряпкой на землю сладкие капли. Людмилка терла клеенку мокрой губкой, чтобы не липло.
   Но Ника это не сбило с толку. Он заметил, что и Влад повторил взгляд Ренаты в том же направлении. И если она из "клуши" превратилась вдруг на мгновение в рыжую кошку, в львицу, готовую разорвать обидчика, рискни он сделать еще хоть шаг, то Ромальцев остался почти спокоен. Влад только кивнул и опустил ресницы. Николай перевел взгляд на незнакомца, чтобы узнать, как прореагирует тот в немой дуэли, но никаких посторонних вокруг сада больше не было. Рабочий куда-то испарился. Как ветром сдуло, все равно... Так и не бывает. Гроссман лишь на секунду выпустил его из фокуса - и пожалуйста. Что, эдакий "коллективный глюк"? Неизвестно, как с людьми, а с компьютерами такое частенько приключается...
   ...Верная примета: когда компания более или менее освоится в общении, почувствует раскрепощение и расслабится, так всем наступает пора разъезжаться. Таким сигналом для Гроссманов стал сон Шурика. Мальчик уснул на руках у Аси - явное подтверждение доверчивости. Николай осторожно взял его, отнес в машину и вернулся попрощаться.
   При свете длинной лампы дневного света, встроенной в потолок веранды, плясали мошки и первые комары. Марго и Влад наконец-то расстались с темными очками. Кое-чего Ритка все же добилась от сегодняшней встречи: Ромальцев охотно шутил с нею и смеялся. Ник не ожидал, что швея сможет провернуть свою затею с непробиваемым, как ему казалось, и странным менеджером. Ан вот смогла. И неплохо так удался ей этот первый шаг - даже Кирилл заметил и обидчиво собирал вещи в сторонке. Ася с огорчением сказала Ренате, что будет скучать без Сашульки, и взяла с нее обещание при случае обязательно приехать к ним в гости. Леша, почти не проявивший себя на "посиделках", снова не отходил от своего отца. Гроссман посмотрел на жену и обнаружил, что она благополучно вернулась в образ "наседки", теперь даже без насилия над своим естеством. Тьфу ты! Да не хотел он этого, к чему все это представление?!
   - Ну! До побачиння, что ли? - Ник пожал руку Кириллу и протянул ладонь Ромальцеву. - До встречи...
   - Счастливо, - ответил тот.
   Гроссману почудилось, что Рената тоскливо посмотрела в их сторону. Что это с ним - пустая ревность? Но даже искусственный свет не может так искажать события...
   Горячая ладонь Влада сдавила его пальцы, и Николай ощутил легкую встряску, словно его несильно и не больно ударило током. Гроссман немного вздрогнул от неожиданности.
   - Ты вспомнишь, - тихо и как будто даже не размыкая губ, произнес Влад. - Теперь я чувствую, что ты - вспомнишь...
   - Не понял?.. - Ник склонил голову к плечу.
   - До встречи, - улыбнулся Влад. Он заговорил впервые, а предыдущая фраза, конечно же, почудилась Нику. Вот уж слуховых галлюцинаций Гроссман от себя никак не ожидал!..
   Шурик спал так крепко, что не проснулся даже при перекладывании с папиных рук на свой диванчик. Рената осторожно переодела его, поцеловала и подтянула одеяльце к груди малыша.
   ...Ник повернулся и увидел, что Рената, слегка видимая в свете уличных фонарей, сидит на краю постели, положив подбородок на колени и прижав пальцы руки к губам. Вся ее поза говорила о глубокой задумчивости.
   - Что полуночничаешь? - спросил Гроссман.
   - Мне снится... - Рената осеклась и сжала голову руками.
   И Ник вдруг отчетливо увидел, что ей снится. Образы сами собой промелькнули перед его мысленным взором. Одно и то же, одно и то же, вот уже из года в год: они прощаются с Сашей и уезжают к водохранилищу... Прощаются - и уезжают, прощаются - и уезжают... И она не может его удержать, он сыплется, как песок сквозь пальцы, он неуловим... Конь-убийца снова понес... Какой конь, господи? Что лезет в голову?! Но не было уже ни боли, ни ревности. Только сочувствие, будто... будто он сам прощался с Ренатой, зная, наперед и точно зная, что не вернется больше никогда...
   - Ты больше не увидишь этого, - Николай взял ее за плечи внезапно потеплевшими, прямо горячими, ладонями и нежно поцеловал в шею.
   Рената оглянулась. Она терялась, не зная, что сказать в ответ, а у Гроссмана было ощущение, что он когда-то уже говорил об этом. Ласковые слова обычно давались ему с трудом, казались смешными и нелепыми, наигранными и сентиментальными. Разумный человек не будет тратить их попусту, чтобы не смешить другого человека, который все равно не поверит или, чего доброго, заподозрит в умышленной лжи. Но сегодняшний день и сегодняшняя ночь была не такой, как все. Слова нежности лились сами собой, голос исполнился мягкости, и Николай не думал о том, как выглядит - высокопарно ли, смешно ли... Главное, что, ища в нем защиту, она успокаивалась. И он мог, он умел дать ей эту защиту! По-настоящему!