Гордон Люси. Мой пылкий граф

   — Как вы себя чувствуете? — спросил он.
   — Великолепно, не помню, когда мне было так удобно спать.
   — На полу?
   — Ковер очень толстый, просто замечательный.
   — Теперь скрестите пальцы на удачу, чтобы никто не увидел, как я выхожу из вашей комнаты.
   — Я посмотрю, нет ли кого в коридоре.
   Селина выглянула за дверь и подняла вверх два больших пальца. Лео устремился в свою комнату. Ему показалось, что он вновь услышал хихиканье девочек, но, возможно, у него просто мания преследования.
   Приняв душ и одевшись, Лео понял, что его мучает совесть, — он не сказал Селине всей правды. Она видела его в поношенной одежде, слушала его разговоры о жизни, лишенной комфорта, и поверила, что он незаконнорожденный.
   Но Лео не упомянул, что его дядя — граф Кальвани, у которого в Венеции дворец, и что члены его семьи — миллионеры. То, что он небрежно назвал фермой, на самом деле богатое поместье, и, если он помогает работникам выполнять тяжелую работу, то делает это потому, что ему так хочется.
   Он не сообщил Селине этих подробностей из-за глубокого инстинктивного убеждения, что у нее создастся о нем плохое мнение.
   Для чего нарываться на ссору? В конце концов, он пробудет здесь всего пару недель, и они никогда больше не встретятся.
   В конце концов, на его месте любой разумный человек поступил бы так же.
   Лео заставил себя не думать об этом и решил надеяться на лучшее.
   День он провел с Бартоном, объезжая ранчо. Бартон разводил рогатый скот ради денег, а лошадей — для души: он тренировал их для родео.
   Лео не мог отвести глаз от гнедого коня. Мускулистый скакун с коротким туловищем был выведен для скоростного бега на четверть мили.
   — Красавец, правда? — хвастал Бартон. — Он родом отсюда. Когда-то жена моего друга купила его у меня. Потом решила завести детей и оставила родео. Я снова выкупил его.
   — Мы можем взять его с собой и поставить в конюшню? — задумчиво спросил Лео.
   Бартоп кивнул, но по дороге домой в раздумье пробормотал:
   — Друг мой, ты теряешь голову.
   — Да ладно, Бартон! Ты же знаешь, что скажут в страховой компании. Они бросят один взгляд на Эллиота, а второй — на фургон, и, когда перестанут смеяться, предложат ей десять центов.
   — А тебе какое дело? Ты не виноват.
   — Она все потеряет.
   — Тебе-то что? Лео стиснул зубы:
   — Мы можем ехать молча? Бартон лишь усмехнулся.
   Они приехали и обнаружили, что у конюшни царило уныние. Селина, понурившись, сидела на ступеньке фургона, девочки пытались ее утешить, а Поли, кудахча, вертелся вокруг.
   — Ветеринар говорит, что Эллиот не поправится к следующей неделе, — сообщила Кэрри. — Если она попытается ездить на нем, его состояние ухудшится.
   — Конечно, я этого не сделаю, — быстро сказала Селина. — Но теперь у меня нет шансов выиграть, а я так обязана вам…
   — Ну-ну, я не хочу слышать об этом, — сказал Бартоп. — Страховая…
   Страховая компания купит мне тележку и осла, — криво улыбнулась Селина. Она показала на свой лоб: — Я уже в норме и могу смотреть правде в глаза.
   — Мы не узнаем правды, пока вы не примете участия в нескольких заездах, — заявил Бартон.
   — На ком? — Пытаясь пошутить, она добавила: — У меня еще нет осла.
   — Верно, осла нет, но вы можете сделать мне одолжение. — Бартон показал на гнедого. — Его зовут Джиперс. У меня есть покупатель, который заинтересовался им, и, если этот конь выиграет пару «бочечных» заездов, я смогу поднять цену. Вы можете опробовать его и показать, на что он способен. Этим вы с лихвой отплатите мне.
   — Красавец! — восхитилась Селина, любовно проводя руками по бокам коня. — Но Эллиот, конечно, красивее, — быстро добавила она.
   — Несомненно! — согласился Лео.
   — Он хорошо объезжен, — сообщил Бартон. Он рассказал историю предыдущего владельца, и Селина была шокирована.
   — Она бросила родео, чтобы жить на одном месте и рожать детей?
   — Есть такие странные женщины, — заметил Лео, усмехнувшись.
   Взгляд Селины красноречиво показал, что она думает о таких женщинах.
   — Можно я оседлаю его?
   — Хорошая мысль!
   Пока Селина седлала коня, Лео отвел Бартона в сторону.
   — Ну-ка, расскажи мне об этом таинственном покупателе! — потребовал он.
   Бартоп посмотрел ему в глаза.
   — Ты знаешь его так же хорошо, как я, — сказал он.
 
   Вся семья вышла посмотреть, как Селина будет опробовать Джиперса на тренировочной арене Бартона. Три бочки расположили в форме треугольника, одна сторона которого составляла девяносто футов, а две другие — сто пять футов каждая. Селина верхом на Джиперсе пронеслась через стартовую линию внутрь треугольника и резко повернула вправо. Обогнув первую бочку, она вновь оказалась в треугольнике, обогнув вторую, повернула влево и устремилась к последней бочке в верхней точке треугольника.
   После последнего поворота она направила Джиперса к центру треугольника, а потом за пределы арены. Семья Бартона и их работники приветствовали ее рукоплесканиями.
   — Восемнадцать секунд! — выкрикнул Бартон.
   Глаза у Селины сияли.
   — На первый раз мы не спешили. Подождите, пока мы возьмемся за дело по-настоящему! Мы сделаем это за четырнадцать.
   Радостный крик «Йе-ху-у-у-у!», который испустила Селина, вознесся высоко в небо, и все присутствующие присоединились к нему.
   Лео смотрел ей в лицо и думал, что никогда в жизни не видел человека, который был бы так безмерно счастлив.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

   Отмахнувшись от своей травмы с легкомыслием человека, которому приходилось выносить кое-что похуже, следующие несколько дней Селина носилась на Джиперсе сломя голову до тех пор, пока, как и обещала, не сократила время до четырнадцати секунд.
   Бартон настоял, чтобы Селина осталась на ранчо до окончания родео, и тайком подмигнул Лео, давая понять, что его предложение продиктовано не только добротой.
   — Это все твои выдумки, — проворчал Лео, когда они остались одни. — Да, мне нравится эта девушка, я не отрицаю, что хочу ей помочь. Черт, ей никто никогда не помогал, пока она не встретила нас! Но это вовсе не означает…
   — Конечно, не означает, — согласился Бартон и ушел, насвистывая.
   У Лео возникло ужасное подозрение, что события первой ночи стали известны всему дому; вероятно, Кэрри и Билли хихикали неспроста.
   Лео заглядывал в конюшню каждый вечер и видел там Селину, которая желала Эллиоту спокойной ночи. Это всегда занимало у нее много времени, и в глубине души Лео был уверен, что она старается убедить своего коня в том, что, несмотря на Джиперса, он по-прежнему занимает в ее сердце первое место. Иногда она проводила в конюшне всю ночь.
   Но сегодня что-то было не так. Распахнув дверь, вместо нежного воркования Селины он услышал шум потасовки. Где-то в глубине конюшни происходило что-то нехорошее.
   Когда глаза Лео привыкли к темноте, он увидел, что Селина отбивается от ухаживаний Поли, который явно не хочет смириться с отказом.
   — Ну же, хватит дурачиться! Я видел, как ты посматривала на меня. Я знаю, когда женщина хочет этого.
   Он бросился на Селину. Лео тихо выругался и собрался прыгнуть на Поли, как рыцарь, спасающий даму, попавшую в беду, но эта дама не нуждалась в помощи. Раздался вопль, и толстяк, схватившись за нос, качнулся назад. Селина подула на костяшки пальцев.
   — Замечательно! — сказал Лео. — Я буду знать, что вас нельзя раздражать. Не то чтобы у меня было такое намерение, но зато теперь я предупрежден.
   — Он сам напросился, — возразила Селина.
   — Без сомнения!
   Внезапно в ней произошла перемена:
   — Нельзя было бить его! Господи, зачем я это сделала!
   — Зачем? — переспросил Лео. — Надеюсь, вам было приятно врезать ему. Я позеленел от зависти.
   — Но они выгонят меня! — Селина была в отчаянии. — А Эллиот еще не выздоровел. Как вы думаете, если я попрошу прощения…
   Лео изумленно смотрел на нее. Меньше всего можно было ожидать от нее этих слов.
   — Просить прощения? Вам?
   — Эллиот еще не может идти. Позвольте мне поговорить с этой тварью.
   — Я сам с ним поговорю, — возразил Лео.
   Он решительно подошел к Поли, который, пошатываясь, прижимал руку к носу и злобно смотрел на них.
   — Ну как ты, Поли? — добродушно осведомился Лео.
   Тот осторожно опустил руку, и взору Лео предстал красный распухший нос и слезящиеся глаза.
   — Ты видел, что она сделала? — простонал он.
   — Да. И я видел, что сделал ты. Я бы сказал, ты легко отделался.
   — Эта гадина…
   — Ну, ты в любой момент можешь отомстить ей, — утешил толстяка Лео. — Беги и пожалуйся мамочке, что женщина расквасила тебе нос. Я буду твоим свидетелем и постараюсь, чтобы об этом узнал весь Техас. Возможно, твоя история попадет в газеты вместе с фотографией, на которой ты будешь запечатлен во всей красе.
   Воцарилось гробовое молчание. Поли переваривал информацию.
   — За кого вы меня принимаете? — наконец, огрызнулся он.
   — Если я скажу это, тебе придется остаться здесь на всю ночь, — проговорил Лео.
   Поли благоразумно пропустил эти слова мимо ушей.
   — Она гостит здесь. Естественно, я… — сдавленным голосом произнес он, — ничего не скажу.
   Я был уверен, что ты поймешь. Джентльмен до мозга костей! Если кто-нибудь спросит, откуда у тебя такой синяк, скажешь, что наступил на грабли. Или что я тебе его поставил. Я не возражаю.
   — Я возражаю! — вмешалась Селина. — Ни за что на свете не позволю, чтобы вы приписали это себе. Раз уж я не могу признаться, пусть скажет, что это были грабли.
   Лео восхищенно усмехнулся.
   — Молодец! — прошептал он.
   — Вы оба сумасшедшие. — Поли боком выбрался из конюшни и бросился бежать, едва очутившись за дверью.
   — Спасибо, — горячо выдохнула Селина, — это было потрясающе.
   — Рад немного помочь. Я бы сбил его с ног одним ударом, но мне показалось, что вам не нужна моя помощь.
   — С этим я справляюсь сама, — беспечно отмахнулась она. — Меня смущают слова. Я никогда не нахожу нужных слов. Чем больше я стараюсь, тем хуже у меня получается.
   — С кулаками выходит лучше?
   — У меня большой опыт.
   — По-моему, вы из тех девушек, которые используют удар коленом в пах.
   — Когда нужно, я использую любые средства.
   — И это происходит довольно часто?
   — Некоторые парни думают, что женщина, которая путешествует одна, легкая добыча. Я просто показываю им, что они ошибаются.
   Лео представил себе ее одинокую жизнь: всегда в пути, с единственным любимым существом — старым конем.
   Затем ему пришло в голову, что она даже не осознает своего одиночества, потому что у нее никогда не было другой жизни. У Лео сжалось сердце.
   Селина потрясла рукой, сгибая и разгибая пальцы, и Лео принялся массировать их, зажав между сильными теплыми ладонями. Покой и удовлетворение нахлынули на нее.
   — Как самочувствие? — обеспокоенно спросил он.
   — Прекрасно.
   Селина покачала головой и улыбнулась ему. Неожиданно Лео поддался порыву и обнял ее. Он обнимал Селину осторожно, стараясь продлить это мгновение и борясь с искушением ее поцеловать.
   Селина подняла голову.
   — Что случилось? — прошептала она.
   Он наклонил голову так низко, что они коснулись лбами. До поцелуя было совсем недалеко, и она с нетерпением ждала.
   — Ничего… Я просто хотел… нет, ничего.
   — Лео… — Селина потянулась к нему, но он быстро поднял голову.
   — Вы не должны больше спать здесь. — Он выпустил ее из объятий и отступил на шаг. — Здесь ему очень легко добраться до вас.
   Селина с трудом подавила разочарование: поцелуй не состоялся.
   — Он может сделать это и в доме, — возразила она. — Если только вы не будете спать у меня под дверью.
   — Нет, это не выход, — в отчаянии сказал Лео. — Пойдемте. — Он пошел вперед, стараясь держаться от нее на расстоянии.
   Всю дорогу к дому Селина молча убеждала себя, что она не должна терять голову. Он не нашел ее привлекательной? Ну что же, она всегда это знала. Если бы она не предавалась глупым фантазиям, сейчас у нее не ныло бы сердце.
   Эти мысли мучили ее, пока они не подошли к дому, где ей пришлось принять серьезный вид и выслушать рассказ Дилии о том, как бедный Поли наступил на грабли и разбил себе нос.
 
   Утром Лео постарался застать Селину одну.
   — Давайте покатаемся, — предложил он. — Я хочу опробовать одну из лошадей Бартона на длинной дистанции.
   У него был скрытый мотив: он условился с Бартоном, что увезет Селину, когда страховые агенты будут производить оценку нанесенного ей ущерба.
   Селина наслаждалась верховой ездой, она держалась в седле естественно и элегантно.
   Они пустились вскачь. У Лео была более сильная лошадь, но ему не удавалось опередить Селину.
   Найдя тенистое место у ручья, они растянулись под деревьями, с собой у них были пиво и булочки с сосисками. Селина сделала глубокий вдох, наслаждаясь солнцем, журчанием ручья и бодрящим чувством, появлявшимся у нее после верховой езды.
   — Все хорошо? — услышала она голос Лео и вздрогнула.
   Селина хотела отделаться шуткой о том, как много людей заботятся о ней, но в глазах Лео была такая доброта, что ей внезапно расхотелось шутить.
   — Да, замечательно, — отозвалась она.
   — Но что-то вас все же беспокоит? — спросил он с легкой улыбкой и нежно взял ее за руку. — Скажите мне!
   — Нет, я… ничего, — смущенно засмеялась Селина.
   Лео промолчал и только поднял брови. Рискни. Доверься ему.
   — Как будто всю жизнь я хожу над пропастью по туго натянутому канату, — призналась она. — Я все время думаю, что дойду до другой стороны, но… — Селина взмахнула руками, слова давались ей с трудом.
   — …что ждет на другой стороне? — закончил за нее Лео, не выпуская ее руки.
   Она посмотрела ему в глаза и покачала головой:
   — Я не уверена, что есть другая сторона.
   — Ошибаетесь, другая сторона всегда есть, просто нужно знать, что вы хотите там найти. Когда это произойдет, вы увидите далекий уступ. И попадете на него.
   — Если сначала не упаду. Я все время чувствую, как у меня подгибаются ноги, а внутри все дрожит, как студень.
   — Не может быть, не верю. Вы храбрая.
   — Спасибо, но вы не знаете меня.
   — Странно, но у меня такое чувство, будто я вас знаю. Когда мы встретились на дороге, вы накричали па меня, и мне показалось, что вы кричите на меня всю жизнь.
   Селина неуверенно засмеялась:
   — Да, это у меня хорошо получается. А разве вас ничего не расстраивает?
   — Конечно, расстраивает. Плохие урожаи, мерзкая погода, большие города, подлость, нечестность, жестокость.
   Селина энергично закивала головой:
   — Да, да. Внезапно он спросил:
   — Чего вы хотите от жизни, Селина?
   — Я просто живу.
   — Но в конце?
   — Скажите мне, когда придет конец, — парировала она, — и я скажу вам, что буду делать.
   — Но вы не сможете вечно жить так. Придет день, когда вам придется остепениться.
   Селина поморщилась:
   — Вы имеете в виду семейную жизнь, домашний очаг? Спасибо, это не для меня. Четыре стены сводят меня с ума, жизнь на одном месте доводит до безумия.
   — А одиночество?
   Селина недоверчиво рассмеялась:
   — Я не одинока, я свободна. Нет-нет, не говорите этого!
   — Не говорить чего?
   Что одиночество и свобода — одно и то же. Где заканчивается одно и начинается другое? Не слишком ли поздно я пойму разницу между ними? И так далее, и так далее, и так далее.
   — Вы уже слышали эти слова?
   — Сотни раз. Избитые фразы!
   — Большинство избитых фраз истинны. Именно поэтому они и становятся клише.
   — Но я говорю о свободе. Никто не приказывает мне, что я должна делать. Никто, кроме Эллиота, а он ничего не ждет от меня, и я люблю его. Так что все в порядке.
   — Но ведь вы можете полюбить мужчину, — осторожно предположил Лео, — почти так же сильно, как Эллиота.
   — Не-е, мужики хитрые, все время нужно быть начеку. Эллиот лучше, у него все просто.
   — Мне кажется, вы поддразниваете меня. — Лео внимательно посмотрел на нее.
   — Вовсе нет. Мужчины всегда издеваются. Вспомните прошлую ночь в конюшне. Разве вы видели, что Эллиот пытается лапать меня, дыша парами виски? Разве вы слышали, как он ржет: «Давай, Селина, ты же знаешь, что хочешь этого»?
   — Да, я слышал, что болтал Поли, — с отвращением сказал Лео. — Вам надо было врезать ему еще раз.
   — В этом не было необходимости. — Селина лукаво улыбнулась. — Никогда не бей двумя кулаками там, где хватит одного. Это я узнала очень давно.
   Боюсь, вы знаете много такого, чего большинству женщин знать не надо. — (Она кивнула.) — Но вы все еще не ответили на мой вопрос, — не унимался Лео. — Что вы сделаете, когда вам придется оставить родео?
   — Обзаведусь фермой, буду разводить лошадей.
   — И, значит, жить на одном месте…
   — Иногда я буду ночевать под открытым небом.
   — И вы будете совсем одна на вашей ферме…
   — Нет, там будут лошади.
   — Вы же понимаете, что я имею в виду. Не увиливайте.
   — Вы хотите сказать, привяжу ли я себя к мужу? Никогда! Зачем? Если рядом со мной будет мужчина, я рехнусь.
   — Но так бывает не всегда, — возразил Лео, осторожно выбирая слова. Он часто говорил то же самое, и теперь его встревожило, что он защищает нечто прямо противоположное. — Люди могут хорошо жить вместе долгое время. Иногда они даже любят друг друга. Да, поверьте, они могут любить.
   — Конечно, могут. Вначале. Потом рождается ребенок, и она толстеет. Ему все надоедает, и он начинает пить. Она пилит его, и он приходит в ярость; она еще сильнее попрекает его.
   — Это говорит в вас опыт жизни в приемных семьях, не так ли?
   — Во всех без исключения, всегда одно и то же.
   — Вы не верите, что люди могут любить друг друга всю жизнь?
   На лице Селины появилась веселая улыбка.
   — Лео, вы сентиментальны, если верите в эту чушь.
   — Я итальянец, — протянул он. — Нам полагается верить в «эту чушь».
   — Серьезно? Вы очень забавный! Смешнее, чем Поли.
   Лео ничего не ответил ей, и спустя мгновенье она ощутила, что молчание становится зловещим. Селина повернула голову и увидела, что глаза у него гневно горят.
   — Что такого я сказала? — удивилась она.
   — Попробую объяснить. Вы думаете, что я ничуть не лучше Поли, что я заговариваю вам зубы, прежде чем начать лапать вас в конюшне. Спасибо!
   — Я не хотела…
   — Думаю, что хотели! В ваших глазах все мужчины одинаковы.
   Он вскочил и, широко шагая, пошел к небольшой возвышенности. На вершине крутого склона лежал большой камень, и Лео, вскарабкавшись наверх, уселся на него, сердито уставившись вдаль.
   Селина в смятении смотрела на него. Суровая жизнь научила ее прямоте, а не тонкости чувств. Если тебе что-то нужно, добивайся этого сама, потому что никто тебе не поможет. Впервые в жизни ей пришло в голову, что в ее арсенале чего-то недостает.
   Она поднялась на склон и, оказавшись как раз под камнем, на котором сидел Лео, с облегчением увидела, что гневное выражение исчезло с его лица.
   Он протянул руку, чтобы помочь ей подняться, и она села рядом с ним.
   — Вы правда не сердитесь на меня?
   — Гр-р-р, — как медведь, прорычал он.
   Селина хихикнула, и, обхватив обеими руками руку Лео, положила голову ему на плечо.
   — Простите меня, Лео, я всегда такая — сначала говорю, а потом думаю.
   — Вы? Думаете?
   — Иногда мне это удается.
   — Вы должны сообщить мне, когда это произойдет в следующий раз. Я уверен, что это невероятное событие.
   Она шутливо шлепнула его, затем вновь взяла его за руку, и некоторое время они спокойно сидели молча.
   Чтобы лучше видеть ее лицо, Лео повернул голову и накрыл ее узкую руку своей большой ладонью.
   — Я вовсе не хотела свалить вас в одну кучу с Поли, — сказала она. — Вы не будете шарить в темноте и пытаться сорвать поцелуй.
   Лео тихо возразил:
   — Я не говорил, что не хочу поцеловать вас.
   — Что вы сказали? — быстро переспросила Селина.
   — Ничего. — Разговор приобретал опасный поворот. — Нам пора возвращаться.
   Солнце уже опускалось к горизонту, и они не спеша отправились в обратный путь. Когда они легким галопом въехали во двор, Лео обменялся взглядом с Бартоном и понял, что его опасения оправдались.
   — Все было так, как она сказала, — сообщил Бар той, когда Селина скрылась в конюшне. — Едва они увидели ее автофургон, то захохотали во все горло.
   Конечно, они возместят убытки, но это всего лишь уценка. За такую сумму ей ничего не удастся купить взамен.
   — Это решает вопрос, — заявил Лео. — Остается план Б.
   — Я даже не знал, что у нас был план А, — удивился Бартон.
   — План А только что рухнул, что касается плана Б…
   Лео взял Бартона под руку и увлек в сторону. Через некоторое время Селина в конюшне услышала вопль Бартона:
   — Ты сошел с ума?

ГЛАВА ПЯТАЯ

   Лео не только собирался присутствовать на родео в Стивенвилле, но и решил принять в нем участие. В соревнованиях по объездке быков.
   — Только один бык, — спорил он с Бартоном, — какой от этого вред?
   — Ты можешь сломать себе шею. Этого недостаточно?
   К завтраку собралась вся семья. Бартон и Лео сидели в противоположных концах стола, и присутствующие вертели головами туда-сюда, как зрители на теннисном корте. Джек, который занимался даже за столом, оторвал нос от книги и начал вести счет.
   — Бартон, я знаю, что я делаю! — настаивал Лео.
   — Пятнадцать — ноль, — нараспев объявил Джек. — Подает Лео.
   — Черта с два ты знаешь! — возразил Бартон.
   — Пятнадцать — пятнадцать! — объявил Джек.
   — Для этого просто нужна сноровка.
   — Ты занимаешься этим в Италии? Впервые слышу, что там объезжают быков! Интересно, когда бык сбрасывает тебя, он ревет «Mama mia!»? — Бартон громко расхохотался.
   — Пятнадцать — тридцать!
   — Мне просто надо потренироваться на твоем тренажере.
   — Чтобы я оказался виноват? Ни за что!
   — Хорошо, — согласился Лео, — придется мне выступить без тренировки, поэтому ты будешь виноват, когда я сломаю себе шею.
   — Удар ниже пояса! — заорал Бартон.
   — Позволь ему, папа! — взмолилась Кэрри.
   — Ты хочешь, чтобы он пострадал? А я-то думал, что Лео тебе нравится.
   — Папа! — прошептала Кэрри, умирая от смущения.
   — Вот видишь, у меня есть сторонница! — Лео указал на Кэрри. — Кэрри, ты же веришь, что у меня получится?
   — Да! — с вызовом подтвердила она.
   — И не думаешь, что я сверну себе шею?
   — Я думаю, ты будешь великолепен.
   — Ну как, Бартон?
   Кэрри перестала краснеть и улыбнулась. Селина подумала, что Лео с блеском вышел из положения. За несколько секунд он превратил детскую влюбленность в дружбу и открыто показал, что ценит ее. В этом проявились не только его ум, но и доброта.
   Ворча, Бартон сдался, и после завтрака все отправились к его механическому быку — электрическому тренажеру.
   Лео легко справился с первой попыткой.
   — У него прекрасно получается, правда? — прошептала Селине Кэрри.
   К ним присоединился Джек, в руках у него была уже другая книга.
   — Хотите знать, какие у Лео шансы свернуть себе шею, когда…
   — Нет! — в один голос твердо сказали они.
   Пронзительный визг Билли заставил их повернуть голову. Они увидели, как Лео, взлетев в воздух, тяжело упал на землю и замер.
   Кэрри закрыла лицо руками.
   — Я не могу смотреть на это! Как он?
   — Не знаю. — Собственный голос показался Селине чужим. — Он не шевелится.
   Ей казалось, что время остановилось, когда она бросилась к распростертому Лео. Подбежав к нему, она услышала ужасный судорожный кашель.
   Лео удалось приподняться, и Селина опустилась на колени возле него. Все еще не в состоянии произнести ни слова, он вцепился в нее, охая и ловя воздух. Селина поддерживала его.
   Приступ прошел, но Лео казался измученным. Привалившись к Селине, он тяжело дышал, грудь судорожно поднималась и опускалась. Потом он поднял глаза и широко улыбнулся:
   — Говорил же я вам, что смогу сделать это!
   — +
   В отношении одежды на родео существовали строгие правила. Для всадников были обязательны ковбойские шляпы, рубашки с длинными рукавами и ковбойские сапоги. У Лео ничего этого не было, и он отправился в город, чтобы экипироваться для выступлений в Стивенвилле и Гроссетто.
   — Все увидят, что ты очень красивый! — сказала Кэрри, с восхищением рассматривая Лео, на котором были ковбойские сапоги с затейливым рисунком и мягкая широкополая шляпа.
   — Ничто не производит такого впечатления, как новая шляпа, — весело ответил Лео. — Ну-ка, посмотрим, идет ли она тебе.
   Он нахлобучил шляпу на голову Кэрри, потом Билли и, наконец, Селине. Удовлетворенно кивнув, он достал кредитную карточку:
   — Я возьму все три.
   Так он ухитрился сделать Селине подарок. Ему пришлось потратить немало времени, чтобы придумать, как не обидеть ее.
   Иногда они вместе тренировались. Лео решил оседлать быка любой ценой.
   — Вы думаете, у вас получится? — однажды вечером спросила у него Селина.
   — А как вы думаете?
   — Не-а.
   Мне тоже так кажется, но мне наплевать. Я ведь делаю это для души и не конкурирую с теми, кто пытается заработать на жизнь.
   Она усмехнулась.
   Лео закончил обучение на механическом быке и перешел на старину Джима — настоящего живого быка. Беда была в том, что годы смягчили Джима. Ему нравились люди, и он немедленно привязался к Лео, что, конечно, было по-своему приятно, но совершенно бесполезно для практических целей. Лео удалось удержаться восемь секунд на его спине, но то же самое смогла бы сделать Селина. И Дилия, и Билли, и Кэрри. И даже Джек.