Гордон Люси. Мой пылкий граф

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

   «Самое неприятное в аэропортах — то, что туда надо приезжать заранее, поэтому прощание мучительно затягивается. Еще хуже, — думала Селина, — если ждешь прощальных слов и не знаешь, какими они будут». Но Лео не сказал ничего.
   Она отвезла его в аэропорт Далласа. Они проверили время рейса в Атланту, сдали багаж и нашли кафе. Внезапно он вскочил и сказал:
   — Пойдем со мной!
   — Куда?
   — Перед отъездом я хочу купить тебе подарок, и я только что понял, каким он должен быть.
   Он привел ее к магазину, где продавали мобильные телефоны.
   — Он нужен любому человеку, который, как ты, всегда в пути.
   — Я не могла позволить себе этого. — На мгновенье она обрадовалась — это был знак, что он не хочет терять с ней связь, но радость быстро померкла: ведь он уезжает и она, возможно, никогда его не увидит.
   Они вместе выбрали телефон, и Лео оплатил первые тридцать часов. Селина торопливо записала номер на маленьком листке бумаги, и Лео положил его в бумажник.
   — Мне пора проходить паспортный контроль.
   — Нет-нет, — быстро сказала она, — у нас еще есть время выпить по чашке кофе.
   У нее было ужасное чувство, что вся ее жизнь скользит к краю пропасти. Если бы знать, как остановить это! Язык ей не повиновался, нужные слова не произносились.
   Последние несколько минут Селина жадно всматривалась в Лео, запоминая каждое его движение, каждую интонацию.
   Он уезжает. Он забудет ее.
   Еще никогда улыбка Селины не была такой ослепительной.
   — Пассажиров просят…
   — Кажется, пора. — Лео поднялся.
   Селина проводила его до выхода на посадку. Он остановился и нежно прикоснулся к ее лицу.
   — Я всегда буду помнить это, — сказал он.
   — Да неужели? — беспечно откликнулась она и шутливо нацелила удар ему в руку. — Ты забудешь меня, как только на горизонте появится первая же стюардесса.
   Но Лео не улыбнулся.
   — Я никогда не забуду тебя, Селина.
   Он стиснул зубы, и на мгновение ей показалось, что ему хочется сказать что-то важное. Селина ждала, и сердце у нее трепетало от безумной надежды. Но Лео только наклонился и поцеловал ее в щеку.
   — Помни меня, — попросил он.
   — Лучше звони мне и напоминай о себе.
   — Я позвоню.
   Он еще раз поцеловал ее и ушел.
   У выхода он остановился и помахал ей рукой. Она тоже помахала ему, усилием воли удерживая на лице улыбку.
   Потом она стояла у окна и смотрела, как самолет отрывается от земли, взмывает ввысь и исчезает в бездонном небе…
   Она вернулась на стоянку и села за руль.
   Какого черта! Они встретились и разошлись как в море корабли, вот и все. Перед ней будущее, о котором она даже не мечтала, и только оно должно занимать ее мысли.
   Селина ударила рукой по рулевому колесу — раньше она никогда не лгала себе.
   «Я должна была сказать что-то! — бушевала она. — Чтобы он знал. Тогда, может быть, он бы даже попросил меня поехать с ним. Но такая мысль даже не пришла ему в голову. Он не позвонит, этот телефон — прощальный подарок. Хватит дурить, Селина, нельзя плакать на стоянке».
 
   Перелет из Атланты в Пизу казался бесконечным. Лео вышел из самолета полумертвым от усталости и, проходя паспортный контроль и таможню, все время зевал. Странно было вновь оказаться в своей стране.
   Направляясь к стоянке такси, он был так поглощен подсчетом времени, которое потребуется, чтобы добраться до дома, что не заметил каких-то звуков сзади. Он не видел ни чем его ударили, ни сколько их было, единственное, что он понял, это что он лежит на земле, окруженный толпой незнакомых людей.
   Лео сел и ощупал голову. Кто-то помог ему подняться, и он, пошатываясь, встал.
   — Что случилось? — спросил он.
   — Вас ограбили, синьор.
   Лео застонал и потянулся к карману, где лежал бумажник, — карман был пуст. У него сильно болела голова, мысли разбегались. Кто-то вызвал «скорую помощь», и его отвезли в местную больницу.
   Проснувшись на следующее утро, он увидел у своей кровати полицейского, протягивавшего ему бумажник.
   — Мы нашли его в переулке, — объяснил он.
   Как и следовало ожидать, бумажник был пуст, деньги, кредитные карточки — все исчезло. Не было и листка бумаги с номером Селины…
 
   Ренцо, его управляющий, заехал за ним в больницу. От его дома в Белла Подена Лео отделяли пятьдесят миль. Как только он увидел холмы Тосканы, его напряжение заметно ослабло. Какие бы тревоги ни нарушали течение его жизни, инстинкт говорил, что самое главное — это то, что он дома, там, где под благодатным солнцем созревает виноград и раскинулись поля пшеницы.
   Владения семейства Кальвани были обширны. Последние несколько миль перед ним расстилались его собственные поля. У подножья склона, на вершине которого стоял дом Лео, раскинулась Моренца, деревушка, представлявшая собой небольшое скопление средневековых строений. Главная улица, обегая церковь и небольшой утиный пруд, выходила из деревни и терялась в разбитых на склонах виноградниках, где янтарные грозди наливались соком под лучами палящего солнца.
   На вершине холма стоял каменный жилой дом средневековой постройки, из которого открывался великолепный вид на долину. Удовлетворенно вздохнув, Лео вошел и опустил сумки на пол.
   Появилась Джина, уже приготовившая его любимое блюдо. Вино, которому он отдавал предпочтение, было в меру охлажденным, собаки, его любимцы, легли у его ног.
   Лео сытно поел, поцеловал Джину в щеку в знак благодарности и пошел в кабинет. Оттуда он управлял поместьем. Пара часов, проведенных с Энрико, его помощником, который занимался бумажной работой во время его отсутствия, показали, что он прекрасно справился с ней, большего от него и не требовалось.
   Завтра он объедет свои владения.
   В течение следующих двух часов Лео разговаривал по телефону, узнавая семейные новости. Наконец, он вышел и, стоя с бокалом вина в руке, стал смотреть вниз на деревню, где уже начинали вспыхивать огоньки. Легкий ветерок шелестел листвой деревьев, эхо разносило колокольный звон по всей долине, и Лео подумал, что нигде нет такого упоительного покоя и красоты. И все-таки…
   Впервые в жизни его внезапно охватило одиночество.
   Лежа в постели, Лео тщетно пытался заснуть. Он встал и спустился в кабинет. В Техасе было раннее утро, и трубку поднял Бартон.
   — Селина случайно не у вас? — с надеждой спросил Лео.
   — Нет, она уехала сразу после тебя. Заехала, чтобы забрать Джиперса, и сразу отправилась в путь. Здорово она выступила, да? Джиперс — как раз тот конь, что ей нужен, с ним она станет звездой.
   — Конечно, конечно. — Лео пытался придать жизнерадостность своему голосу. — Она звонила тебе?
   — Вчера, спросила, как Эллиот. Я сказал, что он идет на поправку.
   — Она спрашивала обо мне? — Вопрос вырвался сам собой.
   — Нет, ни разу не упомянула. Но я уверен, что, если бы ты позвонил ей…
   — Бартон, я не могу ей позвонить, на меня напали и ограбили, и листок, на котором был записан номер ее телефона, пропал. Ты его знаешь?
   — Я бы сказал тебе, но у меня его нет. Я не знаю, как связаться с ней.
   — В следующий раз, когда она позвонит, объясни ей, что произошло, и попроси мне позвонить.
   — Обязательно.
   — Она не сказала, куда едет?
   — В Рино, кажется.
   — Я оставлю там сообщение для нее.
   Лео попытался думать о предстоящей поездке в Венецию на церемонию бракосочетания своего младшего сводного брата Гвидо с англичанкой Далей. За день до этого состоится свадьба его дяди, графа Франческо Кальвани, и Лизы, его бывшей экономки. Эта церемония будет скромной и пройдет в присутствии ограниченного круга гостей.
   До поездки в Техас он с нетерпением ожидал радостных семейных событий, но сейчас никакие свадьбы его не радовали.
   Он послал сообщение с подробным расписанием своих переездов в ближайшие дни на сайт родео в Рино, сообщил номер домашнего телефона дяди в Венеции и своего мобильного, на всякий случай попросил позвонить ему в Белла Подена. До последней минуты у него теплилась надежда услышать голос Селины, но телефон молчал, и тогда он уехал в Венецию.
 
   Лео не принадлежал к людям, склонным предаваться мрачным раздумьям. Мир полон смеющихся женщин, и с ними можно хорошо провести время. Однако сейчас эта мысль не улучшила ему настроения. Во Флоренции он сел на поезд до Венеции, откуда моторная лодка, принадлежавшая семье Кальвани, доставила его в Палаццо Кальвани на Большом канале. Лео застал семейство за ужином.
   Во время ужина Лео старался скрыть свое настроение, и, возможно, ему удалось одурачить мужскую половину семейства, но у женщин были более острые глаза, и, когда все встали из-за стола, Далей и Хэрриет усадили его на диван и уселись по обеим сторонам от него.
   — Наконец-то ты нашел ее!
   — Ее? — смущенно спросил он.
   — Ты понимаешь, кого я имею в виду. Ее! Единственную. Она связала тебя по рукам и ногам.
   — Как ее зовут? — спросила Далей.
   Лео не стал увиливать и обманывать их.
   — Ее зовут Селина, — признался он. — Мы встретились в Техасе и вместе участвовали в родео. — Он умолк.
   — И? — не выдержали они. — И?
   Он вспомнил прелесть Селины, ее стройное тело, ее нежность.
   — Это было чудесно, — коротко ответил он.
   — Тебе следовало привезти ее сюда, — упрекнула его Хэрриет.
   — Я не знаю, где ее искать.
   — Но разве вы не обменялись адресами?
   — У нее нет адреса, она кочует от родео к родео и живет там, где они проводятся. У меня был номер ее мобильника, но… вы же знаете, у меня украли бумажник, а там был листок с телефоном. Возможно, я больше никогда не увижу ее…
   Понемногу все разошлись. Гвидо и Далей незаметно исчезли, чтобы насладиться нежностями, подобающими влюбленным. Марк и Хэрриет отправились побродить по улицам Венеции. Лео вышел в сад и увидел, что его тетка Люция мирно сидит, устремив взгляд на звезды.
   — Я думаю, Марк и Хэрриет могут в любой момент объявить день свадьбы, — сказал Лео, садясь рядом с ней.
   — Я так надеюсь на это! — с жаром отозвалась Люция.
   — Ты очень заинтересована в этом браке, да? — с любопытством спросил Лео. — Несмотря на то, что… это брак не по любви?
   — Да, я устроила его, это правда, я не отрицаю.
   — Может, лучше бы он сам выбрал себе невесту?
   — Боюсь, я никогда не дождалась бы этого. У Марка должен быть кто-нибудь, иначе он закончит свои дни в одиночестве, а это будет ужасно!
   — Есть кое-что хуже одиночества, тетя.
   — Нет, милый мальчик, нет.
   Лео промолчал. Впервые в жизни он почувствовал, что это правда.
   — Я думаю, ты начинаешь понимать это, так ведь? — осторожно спросила Люция.
   Он пожал плечами.
   — Я просто не в настроении, слишком долго не был дома. Сейчас у меня с работой завал… — Он не договорил.
   — Какая она?
   Лео описал Селину.
   — Ты очень любишь ее?
   — Нет, мне кажется, что… — Он сделал попытку оправдаться. — Просто я не могу не беспокоиться. Никто не заботится о ней, у нее никогда никого не было. Эллиот — единственное близкое ей существо. Если бы не этот конь, она бы была совершенно одинока. Ей кажется, что это не имеет значения, она думает, что так она счастливее.
   — Возможно. Ты же сам сказал, что есть кое-что хуже одиночества.
   — Я был неправ. Когда я представляю, что такая жизнь продолжается годами…
   Но это вовсе не обязательно, она может встретить какого-нибудь молодого человека и выйти за него замуж. И через несколько лет ты случайно увидишь ее, а у нее уже будет парочка малышей и еще один на подходе. Лео усмехнулся.
   — Ты умная женщина, тетя, ты знаешь, что я не хочу этого.
   — Интересно, чего же ты вообще хочешь.
   — Что бы это ни было, мне оно, похоже, не достанется.
   Огни на Большом канале постепенно гасли, огромный дворец закрывался на ночь. Лео встал и помог Люции подняться.
   — Спасибо, что выслушала меня, — сказал он. — Боюсь, что Далей и Хэрриет приняли меня за клоуна.
   — В твоей жизни было много мимолетных связей. — Люция похлопала Лео по руке. — Но если Селина — женщина, которая тебе нужна, ты снова встретишься с ней. Хотя я думаю, она просто сумасшедшая, если не найдет тебя.
   — Может быть, она не хочет искать, — мрачно заметил Лео. — Она любит дороги, переезды с места на место и никогда не знает, что ей принесет следующий день. Так что я все равно не смог бы сделать ее счастливой.
   — Не надо так говорить. Если тебе суждено любить, ты будешь любить. Но ведь завтра у нас свадьба, будем веселиться.
   Поздно вечером Селина появилась на ранчо Бартона.
   — Я слышал, ты очень хорошо выступила в Рино.
   — У меня еще будут миллионы! — сказала она. — Что-нибудь случилось, Бартон?
   — Мне звонил Лео.
   — Неужели?
   — Не притворяйся, что тебе это безразлично. Мне кажется, что ты волнуешься так же, как он.
   — Почему он должен волноваться?
   — Потому что у него украли твой номер телефона, и теперь он сходит с ума: звонит сюда, оставляет сообщения…
   — Но я не знала…
   — Конечно, не знала! Мне пришлось уехать на некоторое время, и я попросил передать тебе его сообщения. К сожалению, я попросил Поли. Не знаю, действительно ли он забыл или в этом было что-то еще… — Бартон испытующе посмотрел ей в лицо. — Не связано ли это с тем вечером, когда Поли наступил на вилы?
   — Я не хотела рассказывать, вы были так добры…
   — Если тебе от этого станет легче, то скажу, что мне часто хотелось врезать ему.
   — Он стал нахальничать, ну я и…
   — Так это ты? Не Лео?
   — Лео вошел, когда драка закончилась. Но, возможно, я зашла слишком далеко.
   — Я бы так не сказал, — с явным удовольствием возразил Бартон. — Значит, он отомстил тебе.
   — Может, мне позвонить Лео?
   — А ты не хочешь?
   — Конечно, хочу, но он так далеко, в своей стране, и теперь он совсем другой.
   — Тогда поезжай к нему, узнай, не сможет ли его страна стать и твоей тоже. Селина, когда мужчина постоянно звонит и так беспокоится, значит, ему нужно сказать женщине то, о чем невозможно говорить по телефону.
   — Мне… ехать в Италию?
   — Но это же не обратная сторона Луны! Я присмотрю за Джиперсом и Эллиотом, у тебя есть призовые деньги. Что тебя останавливает?
   Селина молчала, и Бартон зацокал языком.
   — Я не трусиха!
   — Ну да, когда ты на арене. Никогда не видел никого храбрее! Но это легко. Мир за пределами арены — место пострашнее. Подумай об этом.
 
   К моменту возвращения домой Лео почти убедил себя, что так ему и надо. Видно, не судьба им быть вместе.
   Свадьба потребовала от него напряжения всех сил. Зрелище безмятежного счастья брата внезапно вызвало у него недовольство собственной судьбой.
   Не то чтобы он подумывал о браке. Мысль о Селине в белом платье из переливающегося атласа и кружев, в которое облачилась Далей, вызывала у него сомнение. Селина, вероятно, выходила бы замуж в ковбойской шляпе и сапогах со шпорами.
   Когда Лео подъехал к дому, он уже все обдумал: они замечательно провели время, но оно прошло и так и должно быть. Он забудет о ней.
   Джина только что приготовила для него постель. Пожелав ему спокойной ночи, она подошла к окну, чтобы забрать щетку для обметания пыли.
   — Днем приходил Ренцо, он хотел поговорить с тобой, — начала она. — Ему нужно… интересно, кто это?
   — Где? — Лео подошел к окну, из которого была видна тропа, которая вела из Моренцы к дому.
   Высокая стройная женщина, обвешанная сумками, шла к дому, иногда останавливаясь, чтобы посмотреть вверх. Она была далеко, но Лео узнал легкую поступь и поворот головы.
   — Она, должно быть, здесь впервые, — Джина повернулась к нему, — потому что… signore?
   Ее хозяин уже с грохотом сбегал по ступенькам.
   Молодая женщина выронила из рук сумки и побежала ему навстречу. В следующее мгновенье, забыв обо всем на свете, они оказались в объятиях друг друга.
   — Челия! — крикнула Джина одной из горничных. — У нас гостья. Оставь свою работу и приготовь для нее комнату. Хотя, — добавила она, глядя на две фигуры, слившиеся в тесном объятии, — мне кажется, она вряд ли будет спать в ней.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

   — Скажи мне, что это не сон! Ты действительно здесь!
   — Я здесь! Я здесь! Обними меня! — Селина смеялась и плакала одновременно.
   Лео изо всех сил сжал Селину и покрыл поцелуями ее лицо.
   — Я так часто представлял, как ты идешь по этой дороге, но это всегда был лишь солнечный блик.
   — Но не сейчас. Ах, Лео, ты действительно рад меня видеть?
   Внезапно он потерял дар речи. Рад ли он видеть ее? Ком в горле не давал ему говорить.
   — Ты плачешь, — удивилась Селина.
   — Конечно, нет! Только слабаки плачут, — пошутил Лео, вспомнив ее собственные слова. Но у него были влажные глаза, и он не сделал попытки утереть слезы.
   Засунув одну сумку под мышку и взяв вторую в руку, он обнял Селину свободной рукой и они пошли к дому.
   — У тебя гости? — спросила Сплина, заметив в окнах чьи-то лица.
   — Нет, это… — Лео едва не сказал «слуги», — две племянницы Джины, — объяснил он. Когда возникала необходимость в дополнительных работниках, он просил Джину привести кого-нибудь из ее многочисленных родственников.
   В дверях их встретила улыбающаяся Джина, сообщившая, что для «синьорины» приготавливают комнату, а освежительные напитки и еда уже на пути из кухни.
   Джина удалилась, и Лео обнял Селину. Он не стал целовать ее, просто прижал к себе и уперся подбородком ей в голову.
   — Почему она приготавливает комнату для меня? — удивилась Селина.
   — Джина увидела, как ты поднимаешься по холму, и, когда я… когда мы… я думаю, что все уже знают о нас.
   У нее вертелся на языке вопрос, что он имеет в виду, говоря «все о нас», но она промолчала — сейчас ничего не имело значения, кроме теплой радости, которую она испытывала от близости Лео. В этой стране, где все казалось ей странным и люди говорили на непонятном языке, у нее возникло ощущение, что она вернулась домой.
   — Почему ты не взяла такси? Тебя бы довезли до самой двери.
   — Я не знала, как сказать твой адрес. Мне удалось найти автобус с надписью «Моренца», но я не знала, что билет надо покупать в кондитерской. Поэтому пока я покупала его, автобус ушел. Что ты смеешься?
   Лео поспешно подавил смешок.
   — Прости, carissima, я не смог удержаться! Действительно, мы в Италии немного сумасшедшие — покупаем билеты на автобус в кондитерской.
   — А что вы делаете, если кондитерские закрыты?
   — Ходим пешком.
   Селина засмеялась.
   — Поэтому я дождалась следующего автобуса. Ты рассказал о своем доме, и я легко узнала его.
   — Но почему ты не позвонила, чтобы я встретил тебя?
   — Ну… понимаешь…
   Всю дорогу Селину мучила мысль, что она не нужна Лео. Она позвонит и услышит в его голосе неловкость. А если он звонил в Техас, чтобы попросить ее не разыскивать его… Она дала себе слово, что, как только самолет приземлится, она немедленно вернется домой. Или позвонит Лео. Или сделает еще что-нибудь… Но ей вспомнились слова Бартона… нет, никто из членов семьи Гейтс никогда не пасовал перед трудностями. Хотя она ничего не знала о своей семье, эта мысль помогла ей.
   Автобус доставил ее к утиному пруду в Моренце, откуда был виден дом на вершине холма. Неподалеку старое такси ожидало клиентов, и Селина могла бы просто указать водителю на дом, но у нее не хватило решимости: возможно, вскоре ей, отвергнутой, придется возвращаться тем же путем.
   Поэтому, едва не падая от усталости, она прошла пешком последнюю милю. Знакомая и невыразимо дорогая фигура буквально слетела ей навстречу и, рыдая от радости, прижала к сердцу. И тогда она узнала то, что хотела знать.
   Он повел ее в комнату, приготовленную для нее горничными. Поднимаясь наверх, она рассматривала дом с толстыми каменными стенами. Он был таким, каким Лео описал его, только гораздо больше.
   Ее комната с полированным деревянным полом оказалась очень просторной. Никогда в жизни Селина не видела такой огромной кровати с ореховым изголовьем, покрытым резьбой. Чтобы сохранить прохладу, на окнах были тяжелые деревянные ставни, и, когда Джина открыла их, Селина вышла на крошечный балкон. Она увидела долину и сельский пейзаж изумительной красоты. Цепь холмов, покрытых соснами, уходила за горизонт, где оттенки зеленого и голубого постепенно бледнели в туманной дали.
   Был теплый вечер, и они ужинали на воздухе, наслаждаясь закатом. Джина подала суп из креветок, мидий, лука, чеснока и помидоров.
   — Я вернулась и обнаружила, что Бартон вне себя. Он оставил твое сообщение Поли, который «забыл» о нем.
   — Но мое неотразимое обаяние неумолимо влекло тебя? — отважился спросить Лео.
   — Я приехала, чтобы посмотреть родео в Гроссетто, — твердо сказала Селина. — Вот и все.
   — Не ради меня?
   — Не ради тебя, не обольщайся!
   — Да, мэм.
   — И перестань ухмыляться!
   — Я не ухмыляюсь!
   — Нет, ухмыляешься! Как кот, который слизал сливки. То, что я объехала полмира, чтобы найти тебя, ничего не значит. Ты понял?
   — Конечно! И то, что последние две недели я сходил с ума, заходя на сайты, чтобы опередить тебя на один шаг, тоже ничего не значит.
   — Вот и прекрасно!
   — Замечательно!
   Они замолчали.
   — Ты опять это сделал, — сказала Селина. — Когда я приехала, ты назвал меня carissima, но ты не объяснил, что это означает.
   — По-итальянски сага — «дорогая», — ответил Лео. — Когда ты добавляешь issima, ты подчеркиваешь, что это высшая степень того, что ты хочешь сказать.
   Она молча смотрела на него.
   — Теперь ты понимаешь, — продолжал он, беря ее за руку, — что, когда мужчина называет женщину carissima…
   Внезапно ему стало трудно говорить. Он не раз произносил это слово, не вкладывая в него особого значения. Сейчас все по-другому, но слово уже было опошлено частым употреблением.
   — Это означает, что она не только очень дорога ему, — Лео собрался с духом, — но…
   Он умолк, так как вернулась Джина, чтобы унести тарелки.
   Улыбнувшись, Лео смирился — у него еще будет время, чтобы сказать все, что он хочет.
   Пиршество завершилось тосканским тортом с медом и орехами. К концу ужина у Селины слипались глаза. Наконец, Лео взял ее за руку и повел наверх. У ее двери он остановился.
   — Спокойной ночи, — тихо сказал он, — carissima.
   — Спокойной ночи.
   Он поцеловал ее в щеку и ушел.
   Почти всю ночь Лео бодрствовал. Сознание того, что Селина спит в соседней комнате, вызывало у него чувство человека, хранящего в своем доме сокровище. Оно принадлежит ему, и он будет владеть им, даже если ради этого потребуется сразиться со всем миром.
 
   Проснувшись на рассвете, Лео подошел к окну, открыл ставни и вышел на балкон. Ему хотелось еще раз взглянуть на дорогу, ведущую к деревне.
   Тень в соседнем окне привлекла его внимание.
   Селина смотрела на долину. У нее было спокойное, отрешенное лицо.
   Почувствовав его взгляд, она подняла голову и, мимолетно улыбнувшись ему, вновь устремила взгляд на долину.
   И Лео понял.
   Накинув халат, он тихо вышел и, войдя в ее комнату, подошел к Селине сзади и осторожно положил руки ей на плечи. Селина прижала к себе его руки, и он держал ее в объятиях, испытывая такую глубокую удовлетворенность, какой ему никогда не приходилось чувствовать.
   Внизу нежное свечение, сначала слабое, затем более яркое постепенно заполняло долину. Волшебный, неземной свет сиял всего несколько благословенных минут.
   Затем он изменился, стал резче и прозаичнее; день начался, осталось только воспоминание об исчезнувшем чуде.
   Тихий вздох вырвался у Селины, такой тихий, что Лео не услышал, а почувствовал его.
   — Мое желание сбылось, — сказала она. — С тех пор, как ты рассказал мне об этом свете, я мечтала увидеть его.
   — Ну, и как тебе?
   — Он так же красив, как ты говорил. Это самое прекрасное зрелище, которое мне когда-либо приходилось видеть.
   Лео нежно увлек ее в комнату и отнес на кровать. Он мечтал об этом всю ночь.
 
   Лео часто представлял себе, как он познакомит Селину с Пери. Лошадь была готова для продажи уже несколько месяцев назад, но ее элегантность и горячий задор заставляли его дожидаться подходящего владельца.
   Им оказалась Селина. Предчувствие не обмануло его, когда он увидел, что они полюбили друг друга с первого взгляда. К этому времени Лео решил, что он уже понимает кое-что в любви с первого взгляда.
   Он подумывал о том, что Пери будет его свадебным подарком Селине. Мысль о браке больше не пугала его.
   Целыми днями они разъезжали по его полям и виноградникам, а ночи проводили в объятиях друг друга.
   — Останься здесь, — однажды сказал Лео, когда они лежали, обессилевшие после жгучих любовных ласк. — Не покидай меня.
   Опираясь на локоть, Селина приподнялась и посмотрела ему в лицо. Ставни были открыты, и лунный свет наполнял комнату, бросая тень в ложбинку между ее грудей.
   — Ты моя carissima, — сказал Лео, — ты дороже мне всего на свете. Ты моя любовь, моя возлюбленная, единственная женщина, которая для меня существует.
 
   Через неделю они отправились в Маремму, область на юге Тосканы близ побережья, известную как «Дикий Запад Тосканы», так как здесь занимались разведением крупного рогатого скота и до сих пор использовали традиционные навыки и умения ковбоев.
   Каждый год в этих местах проводилось родео, которое состояло из торжественного проезда по улицам близлежащего городка Гроссетто и представления, длившегося один день. Лео повез Селину в город, чтобы познакомить ее с организаторами, которым он описал ее достижения в самых восторженных выражениях.