Страница:
Еда была превосходной, и напряжение Селины начало ослабевать. Внезапно в коридоре послышалось какое-то движение, и в следующее мгновение вся семья поднялась, приветствуя молодую пару, входившую в столовую.
— Марк! — радостно вскричал граф. — Хэрриет! Рядом с высоким, элегантным, красивым мужчиной стояла статная молодая женщина.
— Я не осмеливался надеяться, что у вас получится, — сказал граф, подходя к ним с распростертыми объятиями.
— Нам удалось попасть на самолет, — объяснил Марк. — Мы не могли пропустить такое большое событие. Ты уже…?
— Нет, нет, еще нет, — поспешно прервал его граф. — Входите же и познакомьтесь с новым членом нашей семьи.
Селина встретилась глазами с Лео, который тоже выглядел озадаченным. Большое событие?
Селине сразу понравилась Далей, а теперь она почувствовала симпатию к Хэрриет, которая сидела рядом с ней и ухитрялась разговаривать во время еды, торопливо наверстывая упущенное.
— Я так рада, что вам с Лео удалось встретиться! — воскликнула она. — Мы с Далей надеялись на это.
— Я уже рассказала, что Лео без конца говорил о ней, — заметила Далей/
Хэрриет кивнула:
— Я помню, как это было.
— На самом деле, я казался вам очень смешным, — вмешался в разговор Лео. Он посмотрел на Хэрриет и улыбнулся. — Смейтесь теперь над Марко. Должно быть, ты здорово зацепила его, раз он умчался в Лондон на несколько недель. Когда же ты сделаешь из него честного человека?
— Скоро! — засмеялась Хэрриет. — Марк дарит мне магазин в качестве свадебного подарка. У меня есть антикварный магазин, — пояснила она Селине. — Беда в том, что я совсем не деловая женщина, и Марк пытается научить меня действовать со «здравым финансовым смыслом».
— Антикварный магазин? — переспросила Селина глухо. — Ты хочешь сказать… — Она обвела глазами столовую, хрустальные канделябры, бесценные картины. — Ты хочешь сказать… в нем вот такие вещи?
— Да-да, — откликнулась Хэрриет. — Это место просто разжигает у меня аппетит, потому что в нем столько истории и красоты! Здесь сосредоточена история Венеции, ее народа, великих событий…
Селина больше не слушала ее, на сердце у нее было тяжело. Значит, Хэрриет такая же Кальвани, как все остальные. Она безупречно впишется в семью, и это лишь еще раз подчеркнет, что Селина — белая ворона.
Но была еще Далей, частный детектив, девушка, которая знает, как зарабатывать на жизнь трудом.
Ей нужно цепляться за эту мысль, потому что она не может всем делиться с Лео, он просто не понимает ее.
И это было хуже всего.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
— Марк! — радостно вскричал граф. — Хэрриет! Рядом с высоким, элегантным, красивым мужчиной стояла статная молодая женщина.
— Я не осмеливался надеяться, что у вас получится, — сказал граф, подходя к ним с распростертыми объятиями.
— Нам удалось попасть на самолет, — объяснил Марк. — Мы не могли пропустить такое большое событие. Ты уже…?
— Нет, нет, еще нет, — поспешно прервал его граф. — Входите же и познакомьтесь с новым членом нашей семьи.
Селина встретилась глазами с Лео, который тоже выглядел озадаченным. Большое событие?
Селине сразу понравилась Далей, а теперь она почувствовала симпатию к Хэрриет, которая сидела рядом с ней и ухитрялась разговаривать во время еды, торопливо наверстывая упущенное.
— Я так рада, что вам с Лео удалось встретиться! — воскликнула она. — Мы с Далей надеялись на это.
— Я уже рассказала, что Лео без конца говорил о ней, — заметила Далей/
Хэрриет кивнула:
— Я помню, как это было.
— На самом деле, я казался вам очень смешным, — вмешался в разговор Лео. Он посмотрел на Хэрриет и улыбнулся. — Смейтесь теперь над Марко. Должно быть, ты здорово зацепила его, раз он умчался в Лондон на несколько недель. Когда же ты сделаешь из него честного человека?
— Скоро! — засмеялась Хэрриет. — Марк дарит мне магазин в качестве свадебного подарка. У меня есть антикварный магазин, — пояснила она Селине. — Беда в том, что я совсем не деловая женщина, и Марк пытается научить меня действовать со «здравым финансовым смыслом».
— Антикварный магазин? — переспросила Селина глухо. — Ты хочешь сказать… — Она обвела глазами столовую, хрустальные канделябры, бесценные картины. — Ты хочешь сказать… в нем вот такие вещи?
— Да-да, — откликнулась Хэрриет. — Это место просто разжигает у меня аппетит, потому что в нем столько истории и красоты! Здесь сосредоточена история Венеции, ее народа, великих событий…
Селина больше не слушала ее, на сердце у нее было тяжело. Значит, Хэрриет такая же Кальвани, как все остальные. Она безупречно впишется в семью, и это лишь еще раз подчеркнет, что Селина — белая ворона.
Но была еще Далей, частный детектив, девушка, которая знает, как зарабатывать на жизнь трудом.
Ей нужно цепляться за эту мысль, потому что она не может всем делиться с Лео, он просто не понимает ее.
И это было хуже всего.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Обед подходил к концу. Тарелки убрали, и на столе появились кофе и ликеры. Разговоры постепенно стихли, как будто присутствующие поняли, что час пробил.
— У всех полны бокалы? — осведомился граф. — Прекрасно! Тогда я сделаю объявление. — Его взгляд упал на Селину и Лео. — Как вам известно, в недалеком будущем мы все отправимся на свадьбу наших дорогих Лео и Селины в Тоскану. Это счастливое событие, которое станет еще более радостным, когда я сообщу вам кое-что.
Граф умолк. Селина облегченно вздохнула: по крайней мере, речь пойдет не о свадьбе.
— Сегодня я хочу сказать несколько слов о другом бракосочетании, — продолжал Франческо. — Мы думали, что… то есть, все эти годы мы были в замешательстве… но сейчас, когда все ясно… — Он посмотрел на Гвидо. — Рассказывай, это твоя история.
Гвидо взял слово и обратился к Лео:
— Дядя Франческо пытается сказать тебе, что все эти годы существовало ошибочное мнение о замужестве твоей матери. Она никогда не была замужем, поэтому ее брак с нашим отцом был законным. Следовательно, ты — законнорожденный.
Все ошеломленно молчали. Селина увидела, как Лео побледнел, затем издал принужденный смешок.
— Очень смешно, братишка, ты всегда был большим шутником, но это твоя лучшая шутка!
— Это не шутка, — возразил Гвидо, — все доказано. Мужчина, который утверждал, что Элисса была его женой, — Франко Винелли. Они не поженились, Винелли был уже женат до этого, в Англии. Он был актером в труппе театра «Коммедиа дель Арте» и много ездил по свету. Его брак с англичанкой был официально зарегистрирован. Когда турне закончилось, он просто-напросто бросил ее. Кажется, Винелли воображал, что гражданская церемония, совершенная в Англии, не будет действительна в Италии, куда он, в конце концов, возвратился.
— Он был прав, — твердо сказал Лео, — в те времена подобную регистрацию не признали бы.
Но ее признали, — возразил Гвидо. — Существовала международная конвенция, по которой брак, признанный законным в стране, где он был заключен, признается в другой стране, подписавшей эту конвенцию. Англия и Италия участвовали в подписании, поэтому брак был сочтен законным. Винелли уже состоял в браке, когда Элисса стала его супругой, а это означает, что, выходя замуж за нашего отца, она была свободной женщиной. Их брак был законным, поэтому ты законнорожденный.
— Что ты имеешь в виду, говоря, что все доказано? — настойчиво спросил Лео. — Разве можно что-то доказать по прошествии столь долгого времени?
— Если немного пошарить, то можно.
— И ты, конечно, так и сделал. — Лео огляделся с загнанным видом. — Я не верю в эти так называемые доказательства, они не выдержат юридической проверки…
— Уже выдержали, — разочаровал его Гвидо, — их многократно проверяли юристы.
— А что говорит Винелли? — с вызовом спросил Лео. — Я хочу встретиться с ним.
— Он умер в прошлом году. У него не было семьи, и никто из его знакомых не знал о его браке в Англии.
— Но кто-то же должен был знать!
— Есть только письменные свидетельства.
— Уж ты все предусмотрел! — вскипел Лео.
— Это точно.
— И радуешься!
— Еще бы!
— Тебя это устраивает, но как же мы?.. — Взгляд Лео упал па бледную Селину, которая в смятении умоляюще смотрела на него. — Как же мы? — спокойно спросил он, беря ее за руку.
Она поднялась и встала рядом с ним. Все насторожились, что-то было явно не в порядке, радостного объявления, на которое рассчитывал граф Франческо, явно не получилось. Граф рассерженно запыхтел.
— Должен признаться, что я ожидал несколько другого приема. Я думал, это будет великий день.
— Великий день, который перевернул всю мою жизнь! — с горечью сказал Лео. — Теперь, с вашего позволения, мы с Селиной пойдем наверх, нам нужно поговорить.
Держась за руки, они вышли из комнаты и бросились бежать. Они остановились только у дверей комнаты Лео.
— Лео, они не могут так поступить с нами!
— Не беспокойся, я им не позволю.
Но Селина услышала в его голосе неуверенность, и сердце у нее дрогнуло.
— Знаешь, — обратилась она к нему, — множество людей только и мечтают об этом. Они бы сказали, что мы просто дураки. Это же здорово — внезапно стать важной персоной с огромным наследством! Почему же мы не радуемся?
— Потому что это кошмар! Я — граф?! Всю жизнь у меня было единственное желание — быть деревенским парнем. А ты хочешь стать графиней?
— Ты смеешься? Лучше уж я буду работать в коровнике!
Они обнялись, ища утешения друг у друга и стараясь преодолеть мучительное чувство отчаяния.
В дверь постучали, и в комнату заглянула Далей.
— Дядя ждет тебя в кабинете. — Она взглянула на Лео. — Он хочет показать тебе документы.
— Черт!
— Лучше покончить с этим, — сочувственно сказала Далей.
Когда Лео вышел, Селина повернулась к ней:
— Как ты относишься к этому? Ты бы могла стать графиней? Почему ты улыбаешься?
Далей рассмеялась и пожала плечами.
— У меня столько титулов, что мне хватит на всю жизнь. Графский титул не сделал мою мать счастливой.
— Твоя мать — графиня? — переспросила Селина.
— Мой отец — эрл, это что-то вроде графа в Англии.
— И вы живете… вот так? — Селина сделала широкий жест рукой.
— Господи, конечно, нет! — засмеялась Далей. — У нас не было ни гроша, отец все проигрывал, поэтому мне пришлось стать частным детективом. Титул не гарантирует хорошей работы. — Она посмотрела на Селину и обеспокоенно спросила: — Что с тобой? Ты заболела?
— Нет, я здорова, но мне кажется, что я попала в сумасшедший дом.
В дверь опять постучали. Это была Хэрриет. За ней стоял слуга с тележкой, на которой стояла бутылка шампанского. Пока Далей наполняла бокалы, Хэрриет растянулась на софе и сбросила туфли.
— Ба-ба-ба, где работа, там беда, — пропела она. — Вы не представляете, какое волнение царит внизу!
— Представляем! — хихикнула Далей, вручая бокалы Селине и Хэрриет. — Хорошо, что нас это не касается.
— Лео и Гвидо едва не подрались, — весело сообщила Хэрриет. — Лео говорит, что он свернет Гвидо шею. Да, между прочим, Лиза пришла бы вместе со мной, но она немного устала и пошла спать. На самом деле, я думаю, она стесняется, что плохо говорит по-английски и Селина может обидеться.
«Так вот каково извинение графини! — мрачно подумала Селина. — Вот как, оказывается, поступают эти люди: не откровенное пренебрежение, которое может обидеть, а неуловимая полуправда».
Лео дождался, когда во дворце наступила тишина, и тихо выскользнул из своей комнаты. К черту приличия! Сегодня ночью ему нужно быть с Селиной.
Но, открыв дверь, он увидел, что кровать пуста и в комнате никого нет. Лео включил свет, потом выключил и подошел к окну. Что-то привлекло его внимание на противоположной стороне дворца. В огромных окнах виднелась фигура в белом, медленно переходившая из комнаты в комнату.
Лео быстро вышел из комнаты и поспешно побежал вниз. Мраморные полы эхом отзывались на его шаги.
В бальном зале он наконец обнаружил «привидение».
Он тихо окликнул Селину, и та оглянулась. Даже в этом неясном свете Лео увидел, что она в смятении. В следующий момент они бросились друг к другу.
— Я не могу сделать этого! — вскричала она. — Я просто не могу!
Лео гладил ее по голове, хотя сердце у него сжималось от страха.
— Ты все можешь, когда у тебя есть цель.
— Да, я могу сделать все, что требует мужества и упорства, но это… это погубит меня!
Именно этого Лео боялся. Но он не сдавался.
— Мы не будем заперты здесь все время…
— Этим закончится. — Она отпрянула от него и снова заметалась. — Посмотри на этот зал. Далей здесь как дома, потому что она выросла во дворце. Для Хэрриет это место — средоточие антикварных вещей. Но я? Мне все время приходится следить за тем, чтобы не наткнуться на что-нибудь.
— Со временем это пройдет, — умоляюще сказал Лео, — ты изменишься…
— А может, я не хочу меняться? — вспыхнула Селина. — Может, я думаю, что со мной все в порядке?
— Я не сказал…
— Нет, не сказал и никогда не скажешь. Но правда есть правда. Лео, мы с тобой не только из разных миров, мы с разных планет и даже из разных вселенных. Ты сам это знаешь.
— Мы справились с этим.
— Да, нам помогла ферма, земля, животные — все то, что мы оба любим. Тогда не имело значения, откуда мы родом, потому что мы шли в одном направлении. Но сейчас… — Она в отчаянии огляделась вокруг.
— Нам не придется проводить здесь много времени, потому что у нас останется ферма…
— Останется? Наследство должно было перейти к Гвидо, и из-за тебя он потерял его. Разве тебе не придется отдать ему ферму?
Где-то в подсознании эта мысль не давала ему покоя.
— Гвидо не интересуется сельским хозяйством, я могу выплатить ему деньги. Если потребуется, продам что-нибудь из антиквариата. Продам все до единой вещи, если будет нужно.
— Мы будем жить на ферме, а родовой дворец твоих предков будет пустовать? Даже я понимаю, что это невозможно! — Она вцепилась в свои короткие волосы. — Если бы это было в каком-нибудь другом месте, ты бы просто мог переехать во дворец и купить землю в окрестностях. Но что ты можешь сделать в Венеции?
— Carissima, пожалуйста…
— Не называй меня так, — быстро сказала она.
— Но почему… вдруг… сейчас?
— Потому что все изменилось… сейчас.
— И я не могу сказать, что люблю тебя больше жизни? Не могу сказать, что мне это так же не нужно, как тебе?
— Не надо! — Селина отвернулась, закрыв уши руками.
— Почему я не должен говорить, что твоя любовь для меня — все? — спросил Лео неожиданно жестким тоном. — Потому что ты не можешь сказать то же самое?
Наступило долгое молчание. Лео чувствовал, что сердце у него вот-вот остановится.
— Я не знаю, — наконец, прошептала она. — Прости меня, Лео, но я не знаю. Я… я правда люблю тебя…
— Любишь? — Никогда прежде у Лео не было такого сурового голоса.
— Да, я люблю тебя, люблю, люблю… — С каждым словом ее охватывало все большее волнение. — Пожалуйста, попытайся понять…
— Я понимаю одно: ты любишь меня на определенных условиях, когда появляются трудности, твоя любовь уходит. — Он горько засмеялся: — Какая ирония, правда? Если бы я остался без гроша, я бы мог рассчитывать на твою любовь. Если бы я голодал на улицах, я уверен, ты голодала бы со мной и никогда не произнесла бы ни единого слова жалобы.
— Да… да…
— Но я богат, и для тебя это катастрофа. Ты отворачиваешься от меня и начинаешь думать, заслуживаю ли я любви.
— Это совсем не так! — закричала она.
— Богатый или бедный, я все тот же, но ты можешь меня любить, только если мы будем вести такую жизнь, какую хочешь ты. Но мне ведь тоже все это не нужно.
— Так откажись от наследства! Скажи им, что ты не примешь его. Давай вернемся на ферму и будем счастливы.
— Ты не понимаешь, так нельзя поступить. Я несу ответственность перед семьей, перед людьми, которые зависят от нас, потому что работают на наших землях. Я не могу игнорировать реальность. — Лео нежно взял Селину за плечи и заглянул ей в глаза. — Дорогая, ведь это тоже борьба. Почему ты не хочешь помочь мне в этом случае так же, как в других?
— Потому что нам придется сражаться с другими врагами, и все закончится тем, что мы начнем воевать друг с другом. В каком-то смысле это уже происходит.
— Это всего лишь небольшой спор…
— Но война началась, и первый выстрел сделан тобой. Неужели ты не заметил? «Ты не понимаешь» — разве это не упрек? И будет еще миллион вещей, понятных только тебе. То, что важно для меня, начнет ускользать от тебя, и, в конце концов, слова «ты не понимаешь» будут звучать по десять раз в день.
— Давай не будем больше говорить об этом сегодня, — поспешно сказал Лео. — Мы пережили тяжелое потрясение, обсудим все, когда успокоимся.
— Да, поговорим, когда приедем домой.
Лео проводил Селину до ее комнаты и у двери поцеловал в щеку.
— Постарайся выспаться, нам нужно собраться с силами.
Как только она закрыла дверь, Лео ушел. Он не попытался войти, и Селина не сказала: «Останься со мной».
Следующий день Лео провел, уединившись с дядей, Гвидо и юристами. Тем временем Далей и Хэрриет показывали Селине Венецию. В течение часа она пыталась издавать восторженные возгласы, но на самом деле от узких аллей и каналов у нее возникало удушье.
Далей, вероятно, поняла ее настроение и привела девушек на ближайшую пристань, где стояли vapiretti — лодки, используемые венецианцами в качестве автобусов.
— Три до Лидо, — сказала Далей человеку в билетной кассе. Повернувшись к Селине и Хэрриет, она пояснила: — Мы проведем оставшееся время на пляже.
Селина воспрянула духом, когда они добрались до Лидо — длинного узкого острова, окаймлявшего лагуну и славящегося одними из лучших пляжей в мире. Вот где простор!
Селина была в восторге, она наслаждалась, резвясь в воде под теплым южным солнцем, и у нее мелькнула мысль, что в Венеции все-таки есть кое-что хорошее.
Но когда день подошел к концу и настало время возвращаться, ей показалось, что огромный дворец, угрожающе маячивший в темноте, собирается поглотить ее. На самом деле, он был прекрасно освещен, из окон лился яркий свет, но Селине показалось, что мрачная тень упала на нее, едва она переступила через порог.
Лео был подавлен, но полон решимости.
— Выхода нет, — объявил он. — Я провел весь день с юристами и бухгалтерами и едва не окосел. Они пытаются найти способ произвести финансовую компенсацию для Гвидо так, чтобы не пришлось продавать ферму.
— Это можно сделать?
— Если растянуть платежи на несколько лет.
— Как относится к этому Гвидо?
— Прекрасно. Он просто пожал плечами и сказал: «Круто! И то, и другое». Ему все равно, от счастья, что ему удалось свалить наследство на меня, он ведет себя, как школьник, сбежавший с уроков. Однако за его юношеским очарованием скрывается очень проницательный делец. Он живет за счет производства сувениров, и этот бизнес приносит ему большие деньги. Но, конечно, я должен поступить с ним по справедливости.
— И ты сохранишь ферму?
— Да, но наша жизнь изменится.
Селина кивнула.
— Наша жизнь… Мне тоже следовало быть там, по меня, как ребенка, отослали играть.
— Не думаю, что это была чья-то злая воля, просто мы разговаривали по-итальянски, и ты ничего бы не поняла.
Как только Лео произнес эти слова, он пожалел, что не откусил себе язык. Селина лишь улыбнулась.
— Ну конечно!
— Я хочу сказать, что ни юрист, ни бухгалтер совсем не говорят по-английски, поэтому нам пришлось бы переводить…
— Все в порядке, ты совершенно прав, ведь меня это не касается, так?
— Все, что касается меня, касается и тебя, — возразил Лео. — Прости, дорогая.
Все еще улыбаясь, она отчужденно кивнула. Но Лео выглядел таким отчаявшимся и усталым, что она не выдержала.
— Прости меня, — глухо проговорила она.
— Будь со мной, — попросил он, крепко обнимая ее, — не оставляй меня одного в этой борьбе.
— Не оставлю, не оставлю!
Лео вздохнул:
— Я должен сделать тебе признание. Дядя опять настаивает, чтобы наша свадьба состоялась в соборе Святого Марка. Я сказал, что это зависит от тебя.
— Замечательно, вали все на меня! — Ей удалось улыбнуться. — Лучше скажи «да». Нельзя начинать новую жизнь с семейной ссоры.
— Спасибо, carissima! — Лео снова пылко обнял ее.
— Все будет хорошо, когда мы вернемся домой, — сказала Селина.
Но будущее пугало ее, и она чувствовала, что Лео почти так же страшно, как ей.
Она повторяла про себя, что все образуется, как только они покинут Венецию… Но даже тогда она знала, что спасения нет. Через две недели им придется вернуться, чтобы Лео подписал бумаги.
— Поезжай один, — предложила она.
— Я хочу, чтобы ты поехала со мной. В конце концов, ты сама сказала, что тебя это тоже касается.
— Но ведь мне ничего не надо подписывать, я останусь дома и…
— Я хочу, чтобы ты поехала со мной, — повторил Лео, упрямо выпятив подбородок.
«Итак, он тоже чувствует это», — мелькнуло в голове у Селины.
Более, чем кто-либо, Селину огорчала графиня, которая говорила по-английски так плохо, что общаться без переводчика они не могли.
До их отъезда оставалось всего несколько ми-пут, когда графиня подошла к ней со словарем в руках. Кроме них, в комнате никого не было.
— Я говорить… с тобой. — Она произносила слова, которые явно заучила заранее.
— Да? — откликнулась Селина, стараясь сохранять спокойствие.
— Все… по-другому теперь… ваша свадьба… мы должны… говорить…
— Но я знаю! — вспыхнула Селина. — Вы можете ничего не говорить, потому что я знаю. Как я могу выйти за него замуж? Вы не хотите этого, и вы правы, мне здесь не место. Я знаю!
На лице графини появилось напряженное, высокомерное выражение. В следующее мгновенье мрамор отразил эхо приближавшихся шагов, и графиня отступила назад.
Их окружили остальные члены семьи. Слова прощания, и лодка унесла Селину и Лео прочь.
— У всех полны бокалы? — осведомился граф. — Прекрасно! Тогда я сделаю объявление. — Его взгляд упал на Селину и Лео. — Как вам известно, в недалеком будущем мы все отправимся на свадьбу наших дорогих Лео и Селины в Тоскану. Это счастливое событие, которое станет еще более радостным, когда я сообщу вам кое-что.
Граф умолк. Селина облегченно вздохнула: по крайней мере, речь пойдет не о свадьбе.
— Сегодня я хочу сказать несколько слов о другом бракосочетании, — продолжал Франческо. — Мы думали, что… то есть, все эти годы мы были в замешательстве… но сейчас, когда все ясно… — Он посмотрел на Гвидо. — Рассказывай, это твоя история.
Гвидо взял слово и обратился к Лео:
— Дядя Франческо пытается сказать тебе, что все эти годы существовало ошибочное мнение о замужестве твоей матери. Она никогда не была замужем, поэтому ее брак с нашим отцом был законным. Следовательно, ты — законнорожденный.
Все ошеломленно молчали. Селина увидела, как Лео побледнел, затем издал принужденный смешок.
— Очень смешно, братишка, ты всегда был большим шутником, но это твоя лучшая шутка!
— Это не шутка, — возразил Гвидо, — все доказано. Мужчина, который утверждал, что Элисса была его женой, — Франко Винелли. Они не поженились, Винелли был уже женат до этого, в Англии. Он был актером в труппе театра «Коммедиа дель Арте» и много ездил по свету. Его брак с англичанкой был официально зарегистрирован. Когда турне закончилось, он просто-напросто бросил ее. Кажется, Винелли воображал, что гражданская церемония, совершенная в Англии, не будет действительна в Италии, куда он, в конце концов, возвратился.
— Он был прав, — твердо сказал Лео, — в те времена подобную регистрацию не признали бы.
Но ее признали, — возразил Гвидо. — Существовала международная конвенция, по которой брак, признанный законным в стране, где он был заключен, признается в другой стране, подписавшей эту конвенцию. Англия и Италия участвовали в подписании, поэтому брак был сочтен законным. Винелли уже состоял в браке, когда Элисса стала его супругой, а это означает, что, выходя замуж за нашего отца, она была свободной женщиной. Их брак был законным, поэтому ты законнорожденный.
— Что ты имеешь в виду, говоря, что все доказано? — настойчиво спросил Лео. — Разве можно что-то доказать по прошествии столь долгого времени?
— Если немного пошарить, то можно.
— И ты, конечно, так и сделал. — Лео огляделся с загнанным видом. — Я не верю в эти так называемые доказательства, они не выдержат юридической проверки…
— Уже выдержали, — разочаровал его Гвидо, — их многократно проверяли юристы.
— А что говорит Винелли? — с вызовом спросил Лео. — Я хочу встретиться с ним.
— Он умер в прошлом году. У него не было семьи, и никто из его знакомых не знал о его браке в Англии.
— Но кто-то же должен был знать!
— Есть только письменные свидетельства.
— Уж ты все предусмотрел! — вскипел Лео.
— Это точно.
— И радуешься!
— Еще бы!
— Тебя это устраивает, но как же мы?.. — Взгляд Лео упал па бледную Селину, которая в смятении умоляюще смотрела на него. — Как же мы? — спокойно спросил он, беря ее за руку.
Она поднялась и встала рядом с ним. Все насторожились, что-то было явно не в порядке, радостного объявления, на которое рассчитывал граф Франческо, явно не получилось. Граф рассерженно запыхтел.
— Должен признаться, что я ожидал несколько другого приема. Я думал, это будет великий день.
— Великий день, который перевернул всю мою жизнь! — с горечью сказал Лео. — Теперь, с вашего позволения, мы с Селиной пойдем наверх, нам нужно поговорить.
Держась за руки, они вышли из комнаты и бросились бежать. Они остановились только у дверей комнаты Лео.
— Лео, они не могут так поступить с нами!
— Не беспокойся, я им не позволю.
Но Селина услышала в его голосе неуверенность, и сердце у нее дрогнуло.
— Знаешь, — обратилась она к нему, — множество людей только и мечтают об этом. Они бы сказали, что мы просто дураки. Это же здорово — внезапно стать важной персоной с огромным наследством! Почему же мы не радуемся?
— Потому что это кошмар! Я — граф?! Всю жизнь у меня было единственное желание — быть деревенским парнем. А ты хочешь стать графиней?
— Ты смеешься? Лучше уж я буду работать в коровнике!
Они обнялись, ища утешения друг у друга и стараясь преодолеть мучительное чувство отчаяния.
В дверь постучали, и в комнату заглянула Далей.
— Дядя ждет тебя в кабинете. — Она взглянула на Лео. — Он хочет показать тебе документы.
— Черт!
— Лучше покончить с этим, — сочувственно сказала Далей.
Когда Лео вышел, Селина повернулась к ней:
— Как ты относишься к этому? Ты бы могла стать графиней? Почему ты улыбаешься?
Далей рассмеялась и пожала плечами.
— У меня столько титулов, что мне хватит на всю жизнь. Графский титул не сделал мою мать счастливой.
— Твоя мать — графиня? — переспросила Селина.
— Мой отец — эрл, это что-то вроде графа в Англии.
— И вы живете… вот так? — Селина сделала широкий жест рукой.
— Господи, конечно, нет! — засмеялась Далей. — У нас не было ни гроша, отец все проигрывал, поэтому мне пришлось стать частным детективом. Титул не гарантирует хорошей работы. — Она посмотрела на Селину и обеспокоенно спросила: — Что с тобой? Ты заболела?
— Нет, я здорова, но мне кажется, что я попала в сумасшедший дом.
В дверь опять постучали. Это была Хэрриет. За ней стоял слуга с тележкой, на которой стояла бутылка шампанского. Пока Далей наполняла бокалы, Хэрриет растянулась на софе и сбросила туфли.
— Ба-ба-ба, где работа, там беда, — пропела она. — Вы не представляете, какое волнение царит внизу!
— Представляем! — хихикнула Далей, вручая бокалы Селине и Хэрриет. — Хорошо, что нас это не касается.
— Лео и Гвидо едва не подрались, — весело сообщила Хэрриет. — Лео говорит, что он свернет Гвидо шею. Да, между прочим, Лиза пришла бы вместе со мной, но она немного устала и пошла спать. На самом деле, я думаю, она стесняется, что плохо говорит по-английски и Селина может обидеться.
«Так вот каково извинение графини! — мрачно подумала Селина. — Вот как, оказывается, поступают эти люди: не откровенное пренебрежение, которое может обидеть, а неуловимая полуправда».
Лео дождался, когда во дворце наступила тишина, и тихо выскользнул из своей комнаты. К черту приличия! Сегодня ночью ему нужно быть с Селиной.
Но, открыв дверь, он увидел, что кровать пуста и в комнате никого нет. Лео включил свет, потом выключил и подошел к окну. Что-то привлекло его внимание на противоположной стороне дворца. В огромных окнах виднелась фигура в белом, медленно переходившая из комнаты в комнату.
Лео быстро вышел из комнаты и поспешно побежал вниз. Мраморные полы эхом отзывались на его шаги.
В бальном зале он наконец обнаружил «привидение».
Он тихо окликнул Селину, и та оглянулась. Даже в этом неясном свете Лео увидел, что она в смятении. В следующий момент они бросились друг к другу.
— Я не могу сделать этого! — вскричала она. — Я просто не могу!
Лео гладил ее по голове, хотя сердце у него сжималось от страха.
— Ты все можешь, когда у тебя есть цель.
— Да, я могу сделать все, что требует мужества и упорства, но это… это погубит меня!
Именно этого Лео боялся. Но он не сдавался.
— Мы не будем заперты здесь все время…
— Этим закончится. — Она отпрянула от него и снова заметалась. — Посмотри на этот зал. Далей здесь как дома, потому что она выросла во дворце. Для Хэрриет это место — средоточие антикварных вещей. Но я? Мне все время приходится следить за тем, чтобы не наткнуться на что-нибудь.
— Со временем это пройдет, — умоляюще сказал Лео, — ты изменишься…
— А может, я не хочу меняться? — вспыхнула Селина. — Может, я думаю, что со мной все в порядке?
— Я не сказал…
— Нет, не сказал и никогда не скажешь. Но правда есть правда. Лео, мы с тобой не только из разных миров, мы с разных планет и даже из разных вселенных. Ты сам это знаешь.
— Мы справились с этим.
— Да, нам помогла ферма, земля, животные — все то, что мы оба любим. Тогда не имело значения, откуда мы родом, потому что мы шли в одном направлении. Но сейчас… — Она в отчаянии огляделась вокруг.
— Нам не придется проводить здесь много времени, потому что у нас останется ферма…
— Останется? Наследство должно было перейти к Гвидо, и из-за тебя он потерял его. Разве тебе не придется отдать ему ферму?
Где-то в подсознании эта мысль не давала ему покоя.
— Гвидо не интересуется сельским хозяйством, я могу выплатить ему деньги. Если потребуется, продам что-нибудь из антиквариата. Продам все до единой вещи, если будет нужно.
— Мы будем жить на ферме, а родовой дворец твоих предков будет пустовать? Даже я понимаю, что это невозможно! — Она вцепилась в свои короткие волосы. — Если бы это было в каком-нибудь другом месте, ты бы просто мог переехать во дворец и купить землю в окрестностях. Но что ты можешь сделать в Венеции?
— Carissima, пожалуйста…
— Не называй меня так, — быстро сказала она.
— Но почему… вдруг… сейчас?
— Потому что все изменилось… сейчас.
— И я не могу сказать, что люблю тебя больше жизни? Не могу сказать, что мне это так же не нужно, как тебе?
— Не надо! — Селина отвернулась, закрыв уши руками.
— Почему я не должен говорить, что твоя любовь для меня — все? — спросил Лео неожиданно жестким тоном. — Потому что ты не можешь сказать то же самое?
Наступило долгое молчание. Лео чувствовал, что сердце у него вот-вот остановится.
— Я не знаю, — наконец, прошептала она. — Прости меня, Лео, но я не знаю. Я… я правда люблю тебя…
— Любишь? — Никогда прежде у Лео не было такого сурового голоса.
— Да, я люблю тебя, люблю, люблю… — С каждым словом ее охватывало все большее волнение. — Пожалуйста, попытайся понять…
— Я понимаю одно: ты любишь меня на определенных условиях, когда появляются трудности, твоя любовь уходит. — Он горько засмеялся: — Какая ирония, правда? Если бы я остался без гроша, я бы мог рассчитывать на твою любовь. Если бы я голодал на улицах, я уверен, ты голодала бы со мной и никогда не произнесла бы ни единого слова жалобы.
— Да… да…
— Но я богат, и для тебя это катастрофа. Ты отворачиваешься от меня и начинаешь думать, заслуживаю ли я любви.
— Это совсем не так! — закричала она.
— Богатый или бедный, я все тот же, но ты можешь меня любить, только если мы будем вести такую жизнь, какую хочешь ты. Но мне ведь тоже все это не нужно.
— Так откажись от наследства! Скажи им, что ты не примешь его. Давай вернемся на ферму и будем счастливы.
— Ты не понимаешь, так нельзя поступить. Я несу ответственность перед семьей, перед людьми, которые зависят от нас, потому что работают на наших землях. Я не могу игнорировать реальность. — Лео нежно взял Селину за плечи и заглянул ей в глаза. — Дорогая, ведь это тоже борьба. Почему ты не хочешь помочь мне в этом случае так же, как в других?
— Потому что нам придется сражаться с другими врагами, и все закончится тем, что мы начнем воевать друг с другом. В каком-то смысле это уже происходит.
— Это всего лишь небольшой спор…
— Но война началась, и первый выстрел сделан тобой. Неужели ты не заметил? «Ты не понимаешь» — разве это не упрек? И будет еще миллион вещей, понятных только тебе. То, что важно для меня, начнет ускользать от тебя, и, в конце концов, слова «ты не понимаешь» будут звучать по десять раз в день.
— Давай не будем больше говорить об этом сегодня, — поспешно сказал Лео. — Мы пережили тяжелое потрясение, обсудим все, когда успокоимся.
— Да, поговорим, когда приедем домой.
Лео проводил Селину до ее комнаты и у двери поцеловал в щеку.
— Постарайся выспаться, нам нужно собраться с силами.
Как только она закрыла дверь, Лео ушел. Он не попытался войти, и Селина не сказала: «Останься со мной».
Следующий день Лео провел, уединившись с дядей, Гвидо и юристами. Тем временем Далей и Хэрриет показывали Селине Венецию. В течение часа она пыталась издавать восторженные возгласы, но на самом деле от узких аллей и каналов у нее возникало удушье.
Далей, вероятно, поняла ее настроение и привела девушек на ближайшую пристань, где стояли vapiretti — лодки, используемые венецианцами в качестве автобусов.
— Три до Лидо, — сказала Далей человеку в билетной кассе. Повернувшись к Селине и Хэрриет, она пояснила: — Мы проведем оставшееся время на пляже.
Селина воспрянула духом, когда они добрались до Лидо — длинного узкого острова, окаймлявшего лагуну и славящегося одними из лучших пляжей в мире. Вот где простор!
Селина была в восторге, она наслаждалась, резвясь в воде под теплым южным солнцем, и у нее мелькнула мысль, что в Венеции все-таки есть кое-что хорошее.
Но когда день подошел к концу и настало время возвращаться, ей показалось, что огромный дворец, угрожающе маячивший в темноте, собирается поглотить ее. На самом деле, он был прекрасно освещен, из окон лился яркий свет, но Селине показалось, что мрачная тень упала на нее, едва она переступила через порог.
Лео был подавлен, но полон решимости.
— Выхода нет, — объявил он. — Я провел весь день с юристами и бухгалтерами и едва не окосел. Они пытаются найти способ произвести финансовую компенсацию для Гвидо так, чтобы не пришлось продавать ферму.
— Это можно сделать?
— Если растянуть платежи на несколько лет.
— Как относится к этому Гвидо?
— Прекрасно. Он просто пожал плечами и сказал: «Круто! И то, и другое». Ему все равно, от счастья, что ему удалось свалить наследство на меня, он ведет себя, как школьник, сбежавший с уроков. Однако за его юношеским очарованием скрывается очень проницательный делец. Он живет за счет производства сувениров, и этот бизнес приносит ему большие деньги. Но, конечно, я должен поступить с ним по справедливости.
— И ты сохранишь ферму?
— Да, но наша жизнь изменится.
Селина кивнула.
— Наша жизнь… Мне тоже следовало быть там, по меня, как ребенка, отослали играть.
— Не думаю, что это была чья-то злая воля, просто мы разговаривали по-итальянски, и ты ничего бы не поняла.
Как только Лео произнес эти слова, он пожалел, что не откусил себе язык. Селина лишь улыбнулась.
— Ну конечно!
— Я хочу сказать, что ни юрист, ни бухгалтер совсем не говорят по-английски, поэтому нам пришлось бы переводить…
— Все в порядке, ты совершенно прав, ведь меня это не касается, так?
— Все, что касается меня, касается и тебя, — возразил Лео. — Прости, дорогая.
Все еще улыбаясь, она отчужденно кивнула. Но Лео выглядел таким отчаявшимся и усталым, что она не выдержала.
— Прости меня, — глухо проговорила она.
— Будь со мной, — попросил он, крепко обнимая ее, — не оставляй меня одного в этой борьбе.
— Не оставлю, не оставлю!
Лео вздохнул:
— Я должен сделать тебе признание. Дядя опять настаивает, чтобы наша свадьба состоялась в соборе Святого Марка. Я сказал, что это зависит от тебя.
— Замечательно, вали все на меня! — Ей удалось улыбнуться. — Лучше скажи «да». Нельзя начинать новую жизнь с семейной ссоры.
— Спасибо, carissima! — Лео снова пылко обнял ее.
— Все будет хорошо, когда мы вернемся домой, — сказала Селина.
Но будущее пугало ее, и она чувствовала, что Лео почти так же страшно, как ей.
Она повторяла про себя, что все образуется, как только они покинут Венецию… Но даже тогда она знала, что спасения нет. Через две недели им придется вернуться, чтобы Лео подписал бумаги.
— Поезжай один, — предложила она.
— Я хочу, чтобы ты поехала со мной. В конце концов, ты сама сказала, что тебя это тоже касается.
— Но ведь мне ничего не надо подписывать, я останусь дома и…
— Я хочу, чтобы ты поехала со мной, — повторил Лео, упрямо выпятив подбородок.
«Итак, он тоже чувствует это», — мелькнуло в голове у Селины.
Более, чем кто-либо, Селину огорчала графиня, которая говорила по-английски так плохо, что общаться без переводчика они не могли.
До их отъезда оставалось всего несколько ми-пут, когда графиня подошла к ней со словарем в руках. Кроме них, в комнате никого не было.
— Я говорить… с тобой. — Она произносила слова, которые явно заучила заранее.
— Да? — откликнулась Селина, стараясь сохранять спокойствие.
— Все… по-другому теперь… ваша свадьба… мы должны… говорить…
— Но я знаю! — вспыхнула Селина. — Вы можете ничего не говорить, потому что я знаю. Как я могу выйти за него замуж? Вы не хотите этого, и вы правы, мне здесь не место. Я знаю!
На лице графини появилось напряженное, высокомерное выражение. В следующее мгновенье мрамор отразил эхо приближавшихся шагов, и графиня отступила назад.
Их окружили остальные члены семьи. Слова прощания, и лодка унесла Селину и Лео прочь.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Участие в уборке урожая подняло Селине настроение. По всей долине в виноградниках и оливковых рощах кипела работа. Селина была там, иногда с Лео, иногда без него. Многие работники немного говорили по-английски, а ей удалось выучить несколько итальянских слов, так что они отлично общались.
Лео она видела гораздо реже, потому что его постоянно вызывали в Венецию, чтобы решить тот или иной вопрос. Он поклялся, что их жизнь не изменится, но теперь оба знали, что не в его силах сдержать это обещание. Мало-помалу Лео вступал на дорогу, по которой она следовать за ним не могла.
Селина позвонила на ранчо Фор-Тен и с жадным интересом узнала новости о семье Бартона. Поли уехал в Даллас, чтобы, по его словам, организовать очередную Интернет-компанию. Билли выходит замуж за своего парня, Кэрри тренирует Джиперса, и на него уже есть два предложения. Если Селина не вернется…
— Нет, не продавайте его, — быстро сказала она. — Если я посылаю недостаточно денег…
— Более, чем достаточно, — обиделся Бартон. — Неужели ты думаешь, я жалею для него корма?
— Нет, конечно! Вы мои добрые друзья, но я не собираюсь злоупотреблять…
— Для чего же тогда друзья? Джиперс отличный рысак, жаль, если его способности будут растрачиваться впустую.
— Я знаю, но… придержи его еще немного, пожалуйста, Бартон! Как Эллиот?
— Прекрасно! На нем ездит Кэрри и говорит, он просто душка.
— Да, — подтвердила Селина.
Она повесила трубку и пошла в кухню, чтобы обсудить с Джиной меню ужина. Лео должен был вернуться из Венеции, и Джина пекла для него пирог с сардинами и картофелем. Затем Селина пошла в кабинет и погрузилась в бумаги, касающиеся конюшни.
Потом она уронила голову на руки и разрыдалась.
Вечера становились короче, и было уже темно, когда Лео подъехал к дому. Он с аппетитом поужинал, но на вопросы Селины отвечал неохотно.
Она поняла, почему: мир его семьи затягивал его, и он не знал, как сказать ей об этом.
После ужина Селина направилась в кабинет, чтобы «закончить кое-что».
— Разве ты не идешь спать? — удивился он.
— Я подумала, что мне надо…
— Нет, — возразил Лео, — пойдем спать.
Обнявшись, они поднялись по лестнице. В комнате Лео обнял ее и поцеловал. Их желание никогда не иссякало, даже стало сильнее, превратившись в едва ли не единственный способ общения. Они торопливо сорвали друг с друга одежду.
Это был благословенный миг, когда сладострастная тяга плоти смела все преграды. Как будто издалека Селина услышала свой голос, зовущий Лео, чтобы найти покой и утешение в его нежном обожании. Чувство удовлетворения сменило выплеснувшуюся страсть, и Селина уснула, положив голову на грудь Лео.
Но сон перенес ее в непроходимую чащу. Она продиралась сквозь заросли, которые безжалостно смыкались вокруг нее сплошным кольцом, не давая дышать. Селина проснулась, судорожно хватая воздух.
— Carissima… — Лео приподнялся и включил ночник. — Проснись, проснись! — Он прижал ее к себе, гладя по голове. — Все хорошо, — приговаривал он, — я здесь, с тобой, это был всего лишь сон.
— Я не могла дышать, — с трудом выговорила Селина. — Кольцо вокруг меня сжималось, и выхода не было. Обними меня!
Они прижались друг к другу, и Лео тихо спросил:
— Ты уходишь от меня?
Она долго молчала.
— Нет, — сказала она наконец, — не думаю… но мне надо вернуться. На время, только на время…
— Да, — горько произнес Лео, — только на время.
На следующий день он отвез ее в Пизу. Они приехали поздно, и рейс на Даллас уже объявили.
— Мне надо торопиться, — сказала Селина.
— Ты ничего не забыла?
Она коротко и, как показалось Лео, раздраженно засмеялась.
— Ты все время спрашиваешь меня об этом. В конце концов окажется, что я действительно забыла что-нибудь важное.
Он согласно кивнул.
— Пассажиров просят… Внезапно у него вырвалось:
— Селина, останься!
— Я не могу.
— Можешь! Если ты улетишь, ты не вернешься. Мы должны решить это. Не улетай!
— Уже объявили посадку.
— Не улетай! Мы оба хорошо понимаем, что произойдет, если ты не останешься.
— Прости… прости. — Слезы текли у нее по лицу. — Я так старалась, но я просто не могу…. Мне жаль, Лео, мне так жаль…
Он протянул к ней руки, но она ускользнула. У выхода Селина обернулась, чтобы бросить на него прощальный взгляд.
Зимой в производстве сувениров всегда наступало оживление. Гвидо решил, что в следующем году в его бизнесе появятся новые направления, и показ новой продукции занимал все его время. Через две недели он открывал грандиозную выставку, для проведения которой подходило лишь Палаццо Кальвани. Граф проворчал что-то об «унижении», но все же дал согласие.
Когда подготовка шла уже полным ходом, Гвидо нашел время, чтобы вместе с Далей отправиться в Рим и поделиться своей важной новостью.
В течение двух дней они отмечали эту новость с Марком и Хэрриет, до чьей свадьбы оставались считанные дни, и Люцией, которая от радости была на седьмом небе. Потом Гвидо и Далей приехали в Белла Подена.
— Итак, я скоро стану дядей, — сказал Лео, чокаясь с ними в пятый раз.
Все домочадцы уже поздравили их, и будущие родители сияли от счастья.
Но что-то омрачало радость Далей. Она чувствовала, что Лео заставляет себя принимать участие в общем веселье. Когда Джина ушла спать, и они относили посуду в кухню, Далей коснулась его руки и тихо спросила:
Лео она видела гораздо реже, потому что его постоянно вызывали в Венецию, чтобы решить тот или иной вопрос. Он поклялся, что их жизнь не изменится, но теперь оба знали, что не в его силах сдержать это обещание. Мало-помалу Лео вступал на дорогу, по которой она следовать за ним не могла.
Селина позвонила на ранчо Фор-Тен и с жадным интересом узнала новости о семье Бартона. Поли уехал в Даллас, чтобы, по его словам, организовать очередную Интернет-компанию. Билли выходит замуж за своего парня, Кэрри тренирует Джиперса, и на него уже есть два предложения. Если Селина не вернется…
— Нет, не продавайте его, — быстро сказала она. — Если я посылаю недостаточно денег…
— Более, чем достаточно, — обиделся Бартон. — Неужели ты думаешь, я жалею для него корма?
— Нет, конечно! Вы мои добрые друзья, но я не собираюсь злоупотреблять…
— Для чего же тогда друзья? Джиперс отличный рысак, жаль, если его способности будут растрачиваться впустую.
— Я знаю, но… придержи его еще немного, пожалуйста, Бартон! Как Эллиот?
— Прекрасно! На нем ездит Кэрри и говорит, он просто душка.
— Да, — подтвердила Селина.
Она повесила трубку и пошла в кухню, чтобы обсудить с Джиной меню ужина. Лео должен был вернуться из Венеции, и Джина пекла для него пирог с сардинами и картофелем. Затем Селина пошла в кабинет и погрузилась в бумаги, касающиеся конюшни.
Потом она уронила голову на руки и разрыдалась.
Вечера становились короче, и было уже темно, когда Лео подъехал к дому. Он с аппетитом поужинал, но на вопросы Селины отвечал неохотно.
Она поняла, почему: мир его семьи затягивал его, и он не знал, как сказать ей об этом.
После ужина Селина направилась в кабинет, чтобы «закончить кое-что».
— Разве ты не идешь спать? — удивился он.
— Я подумала, что мне надо…
— Нет, — возразил Лео, — пойдем спать.
Обнявшись, они поднялись по лестнице. В комнате Лео обнял ее и поцеловал. Их желание никогда не иссякало, даже стало сильнее, превратившись в едва ли не единственный способ общения. Они торопливо сорвали друг с друга одежду.
Это был благословенный миг, когда сладострастная тяга плоти смела все преграды. Как будто издалека Селина услышала свой голос, зовущий Лео, чтобы найти покой и утешение в его нежном обожании. Чувство удовлетворения сменило выплеснувшуюся страсть, и Селина уснула, положив голову на грудь Лео.
Но сон перенес ее в непроходимую чащу. Она продиралась сквозь заросли, которые безжалостно смыкались вокруг нее сплошным кольцом, не давая дышать. Селина проснулась, судорожно хватая воздух.
— Carissima… — Лео приподнялся и включил ночник. — Проснись, проснись! — Он прижал ее к себе, гладя по голове. — Все хорошо, — приговаривал он, — я здесь, с тобой, это был всего лишь сон.
— Я не могла дышать, — с трудом выговорила Селина. — Кольцо вокруг меня сжималось, и выхода не было. Обними меня!
Они прижались друг к другу, и Лео тихо спросил:
— Ты уходишь от меня?
Она долго молчала.
— Нет, — сказала она наконец, — не думаю… но мне надо вернуться. На время, только на время…
— Да, — горько произнес Лео, — только на время.
На следующий день он отвез ее в Пизу. Они приехали поздно, и рейс на Даллас уже объявили.
— Мне надо торопиться, — сказала Селина.
— Ты ничего не забыла?
Она коротко и, как показалось Лео, раздраженно засмеялась.
— Ты все время спрашиваешь меня об этом. В конце концов окажется, что я действительно забыла что-нибудь важное.
Он согласно кивнул.
— Пассажиров просят… Внезапно у него вырвалось:
— Селина, останься!
— Я не могу.
— Можешь! Если ты улетишь, ты не вернешься. Мы должны решить это. Не улетай!
— Уже объявили посадку.
— Не улетай! Мы оба хорошо понимаем, что произойдет, если ты не останешься.
— Прости… прости. — Слезы текли у нее по лицу. — Я так старалась, но я просто не могу…. Мне жаль, Лео, мне так жаль…
Он протянул к ней руки, но она ускользнула. У выхода Селина обернулась, чтобы бросить на него прощальный взгляд.
Зимой в производстве сувениров всегда наступало оживление. Гвидо решил, что в следующем году в его бизнесе появятся новые направления, и показ новой продукции занимал все его время. Через две недели он открывал грандиозную выставку, для проведения которой подходило лишь Палаццо Кальвани. Граф проворчал что-то об «унижении», но все же дал согласие.
Когда подготовка шла уже полным ходом, Гвидо нашел время, чтобы вместе с Далей отправиться в Рим и поделиться своей важной новостью.
В течение двух дней они отмечали эту новость с Марком и Хэрриет, до чьей свадьбы оставались считанные дни, и Люцией, которая от радости была на седьмом небе. Потом Гвидо и Далей приехали в Белла Подена.
— Итак, я скоро стану дядей, — сказал Лео, чокаясь с ними в пятый раз.
Все домочадцы уже поздравили их, и будущие родители сияли от счастья.
Но что-то омрачало радость Далей. Она чувствовала, что Лео заставляет себя принимать участие в общем веселье. Когда Джина ушла спать, и они относили посуду в кухню, Далей коснулась его руки и тихо спросила: