Страница:
Его водили к разным специалистам. Родители крайне тревожились за талантливого сына, но помочь ему оказались не в силах. И тогда они решились на крайнюю меру.
Эрика привезли на Землю, в Дхарма-центр.
Эрик и по сей день видел все это отчетливо и во всех подробностях.
...Он видел безбрежное море зелени. Это был парк, окружавший белое, легкое, словно парящее в воздухе здание Дхарма-центра. Но "летучка" села не в парке, а рядом с ним, и родители объяснили Эрику, что в парк можно войти только пешком. И они долго шагали по тенистым аллеям, мимо поросших ромашками полян, мимо большого озера, в котором, любуясь на собственные отражения, неторопливо плавали белые и черные лебеди...
...А потом он вошел в полутемную комнату, в дальнем конце которой стояла на простом деревянном столике небольшая фигурка Учителя Цзонхавы. Перед фигуркой горела масляная плошка и тлели палочки благовоний. Семь серебряных чашечек с водой выстроились на столике в ряд... и еще там была низкая ваза с букетиком незабудок.
Засмотревшись на Цхонхаву, Эрик не сразу заметил старого монаха в темно-красных одеждах, стоявшего сбоку от двери. Наконец мальчик спохватился и поклонился Учителю. Монах улыбнулся.
- Здравствуй, Эрик. Меня просили поговорить с тобой. Ты сам-то ничего не имеешь против?
- Я... - Эрик растерялся. Он никак не ожидал, что в Дхарма-центре будут интересоваться его мнением. Он почему-то представлял себе адептов крайне суровыми людьми, сосредоточенными на Учении Будды, не снисходящими до дел таких жалких и недостойных существ, как истеричный Эрик Бах. Но сейчас он видел перед собой старого Мастера с потемневшим от прожитых лет лицом и с необычайно молодыми и веселыми глазами. И в этих глазах светилась такая доброта, какой Эрик не встречал ни разу за свою короткую жизнь. Монах сочувствовал мальчику. Монах понимал его проблемы и принимал их как свои собственные...
- Значит, не против, - кивнул монах. - Ну, тогда идем вон туда, там нам будет удобнее.
Он провел Эрика через узкую дверь в соседнее помещение, с большим окном, через которое врывались мягкие лучи солнца. Они уселись на подушках, и тут же еще один монах, совсем молодой на вид, не старше самого Эрика, принес чай и печенье, и сразу ушел.
Старый Учитель разлил чай по чашкам и сказал:
- Попробуй. Очень вкусный чай, мы сами для него собираем травы.
Эрик удивился.
- Вы - собираете травы?..
Он просто не в силах был представить себе старого адепта бродящим по лужайке с корзинкой в руке...
- А почему бы и нет? - рассмеялся Учитель. - Чем мы отличаемся от других людей?
...И они стали говорить о самых разных вещах. Эрик скоро совершенно забыл, что говорит не с кем-нибудь, а с адептом Учения. Ему казалось, что рядом с ним - его лучший друг, которому можно доверить все, что угодно, и который все поймет сразу и правильно... и он рассказывал о своих проблемах так, как никогда не рассказал бы ни родителям, ни самому квалифицированному психотерапевту. И старый монах внимательно слушал мальчика, иногда задавая вопросы, иногда помогая найти нужное слово, определение... и осторожно подводя Эрика к тому, чтобы тот сам понял, что же такое происходит с ним.
И Эрик понял.
Он даже не испугался. Он уже был готов к осознанию.
- Значит, это болезнь? - спокойно спросил он.
- Да, - кивнул монах.
- И вылечить меня невозможно?
- Это не так.
И разговор продолжился.
...Стемнело, и молодой монах бесшумно вошел в комнату и зажег две маленькие лампы под желтыми абажурами, стоявшие в разных углах, и так же бесшумно вышел... а они все говорили. И наконец Эрик почувствовал, что все уже сказано. И спросил:
- Вы расскажете моим родителям?..
- Нет, - спокойно ответил Учитель. - Ты уже взрослый. Ты должен сам выбрать свой путь.
- Спасибо, - сказал Эрик и, поклонившись адепту, вышел.
Молодой монах проводил его вниз, в холл, где Эрика ожидали испуганные и уставшие родители. На столике перед ними стояли чайник с чаем и чашки, тарелки с бутербродами и золотистым печеньем, - но похоже было на то, что отец и мать Эрика за весь день так и не проглотили ни крошки.
Увидев спускавшегося по лестнице сына, они вскочили и бросились к нему.
- Эрик, - взволнованно заговорила его мать, - Эрик, мы уже не знали, что и думать... Ну, что тебе сказали?
- Потом, мам, потом, - сказал Эрик, и заметил, как родители переглянулись и в глазах обоих мелькнула надежда.
Но ему нечем было их обрадовать.
Он выбрал свой путь.
2.
Мюррей Лепски пребывал в растерянности.
Ему повезло в том смысле, что Кхон Лорик случайно дал дополнительное представление еще до начала Фестиваля, и что именно в момент спектакля перед божком Эрика Баха оказался человек с огромными знаниями. Но вот сами эти знания...
Поначалу, когда Мюррей понял, что с помощью Камня Мудрости он на этот раз похитил интеллект не какого-нибудь кабинетного знатока наук, а инспектора Федеральной безопасности, он очень обрадовался. Но позже его одолели немалые сомнения. И причиной этих сомнений было то, что он никак не мог освоиться с инспекторской техникой. То есть умом-то он теперь знал, что нужно делать в той или иной ситуации, но получить результат ему удавалось далеко не всегда.
А теперь на Минар явились сразу двое инспекторов. Мюррей ничуть не сомневался, что им нужен только он, Лепски, и никто больше. Но совсем не был уверен, что сумеет справиться с двумя специалистами.
Лепски снова, в который уже раз, сел за компьютер, пытаясь разобраться в причине неудачи. Потому что это была именно неудача, пусть и не полная. Ведь те знания, которые он похищал до сих пор, отлично приживались в его уме.
Итак, что могло послужить причиной?
Во-первых, могло что-то случиться с самим Камнем Мудрости. Возможно, он стал терять силу, потому что его разбили на две части. Проклятый Эрик... и как ему могло такое прийти в голову? Половину камня он спрятал, как и договаривались, в своей скульптуре. Но где вторая? То есть Лепски давно уже знал, конечно, что вторая часть - в одной из кукол чревовещателя, но в какой именно? Если бы он мог просто пойти к Кхону Лорику и спросить, которую из его кукол смастерил Эрик Бах! Но - нет, это было слишком опасно. Его могут вычислить. А уж теперь, когда на Минар явились инспектора, и речи не могло идти о подобном шаге.
Может быть, разбитый Камень Мудрости стал понемногу забывать то, что с таким трудом вложил в него Мюррей? Может быть, Камень разучился выбирать нужный уровень интеллекта... то есть нет, выбирает он правильно, вот только... возможно, он теперь не в силах донести чужой ум до Мюррея в целости и сохранности, неповрежденным?
А может быть...
Мюррей еще и еще раз просматривал накопившиеся данные. Конечно, может быть и это. Каждый раз, когда Лорик дает представление на равнине, возникают какие-то помехи, и Камень начинает работать в чрезвычайно сильном, но немного необычном режиме. Судя по карте, помехи возникают в районе замка Хоулдинг. Но что может мешать Камню? И каким образом? И как ему, Лепски, найти источник помех?...
Нет, эта задача в данный момент тоже неразрешима.
Вот проклятье, в который уже раз выругался Мюррей. Угораздило же его связаться не с кем-нибудь, а именно с сумасшедшим Эриком! Как будто мало на свете скульпторов, чьи работы постоянно привлекают к себе внимание! А среди поклонников искусства такого рода всегда найдется десяток-другой подходящих умов, которые стоит присвоить.
Но Мюррей отдал Камень Мудрости в руки Эрика Баха.
А тот, невесть почему, разбил его на две части.
И вторая часть оказалась в кукле.
И теперь Мюррею приходилось подолгу выжидать удобного случая. Разбитый Камень Мудрости оказался способен похищать чужую мысль и передавать ее Мюррею только в том случае, если искомый интеллект и обе части камня оказывались лежащими на одной прямой с самим Лепски. Оптимальной точкой была одна рощица на равнине за городом... и еще поляна в центре Заповедника, но там Камень Мудрости работал не с такой отдачей. Однако чревовещатель бродил с места на место, давая представления где угодно и когда угодно, его вообще носило по разным галактикам.. Да, он довольно часто оказывался на Минаре, но далеко не всегда в часы его спектаклей перед скульптурой Эрика Баха оказывался подходящий по силе знаний человек... да еще и какие-то помехи! Эдак еще сто лет придется ждать достижения желаемой силы.
В конце концов Мюррей, еще и еще раз прикинув все варианты, решился на риск.
Он пойдет к этому трижды проклятому чревовещателю. Он проявит максимум осторожности. Никакому инспектору будет не проследить за его действиями - он и сам теперь не хуже инспекторов знает, как действовать в различных обстоятельствах. Он получит куклу, изготовленную Эриком Бахом. Чревовещатель просто не сможет устоять. Мюррей предложит ему любые деньги, самую неразумную, самую запредельную сумму. А когда кукла окажется наконец в его руках, он отключит на пару минут сигнализацию Заповедника и даст половинкам Камня Мудрости возможность воссоединиться.
Да, сказал себе Лепски. Это единственный выход из ситуации.
Жаль, конечно, что на Минар явились инспектора... но ведь если он не восстановит Камень, то, пожалуй, и с инспекторами ему не справиться. Лепски был уверен, что как только половинки Камня найдут друг друга, он тут же овладеет на практике всеми похищенными инспекторскими умениями. Камень подскажет ему, как это сделать.
До города, к которому прилегал Скульптурный Заповедник, Мюррею было лететь около двадцати минут. Посмотрев на часы, Лепски решил, что можно отправляться прямо сейчас. Он явится к пансиону чревовещателя ранним утром... хорошо, что Лорик поселился на самой окраине. Проникнет в дом, застанет Лорика врасплох... нет, можно не сомневаться - артист продаст куклу. А если не захочет договориться по-хорошему - у Мюррея найдутся и другие средства и способы убеждения. Уж с каким-то паршивым чревовещателем он справится, не зря он всю жизнь тренировался в магии. Лорик потом и не вспомнит, куда подевалась кукла.
Лепски вывел из гаража свою "летучку", изготовленную по особому заказу. Мюррею нравилось знать, что лобовое стекло его машины можно пробить только выстрелом из бластера, а какие-нибудь паршивые энергетические пули отскочат от него, как от защитного поля. Ему нравилось, что в принципе он может лететь со скоростью, от которой у инспекторов воздушного движения случился бы обморок. Конечно, он не позволял себе нарушать правила, но сама по себе мысль о такой возможности его согревала. В общем, машина была что надо. Но внешне она ничем не отличалась от сотен других. И это тоже радовало Мюррея.
Оставив "летучку" на соседней с пансионом улице, Мюррей Лепски неторопливо зашагал к нужному ему дому. К утру город наконец затих, фестивальные толпы разбрелись, и раньше десяти утра едва ли кто высунет нос из гостиницы. Спешить было некуда. Лорик наверняка дома, он вообще не слишком любит выходить без дела. Мюррей это знал - он давно уже отлично изучил привычки и характер чревовещателя.
Лепски повернул за угол - и замер.
Впереди, на пустынной улице, прямо перед пансионом, в котором жил Кхон Лорик, стояли на мостовой два Мрачных Карлика...
Лепски осторожно попятился, боясь привлечь к себе внимание опасных существ, и, высунув голову из-за угла дома, стал наблюдать за Карликами.
Проклятье! Им нужен Лорик...
Значит, они все-таки вышли на след Камня Мудрости. Через столько лет...
Но если они знают, что в одной из кукол скрыта половина камня, - они знают и то, как она туда попала.
Карлики что-то обсуждали, глядя, похоже, на окно Кхона Лорика, хотя, конечно, проследить направление их взгляда никто бы не мог. Но они, кипя злобой, размахивали руками, тыча пальцами в сторону именно этого окна и громко ругаясь на своем странно звучащем, щелкающем и свистящем языке. Мюррей не изучал специально их речь, но несколько лет назад ему достался ум ученого языковеда... однако сейчас он стоял слишком далеко от маленьких людей, и до него доносились лишь отдельные слова. Впрочем, и этих слов хватило для того, чтобы основательно встревожить Мюррея Лепски.
- ...все равно надо искать...
- ...проклятый кукольник... кто мог знать, что он зомби...
- ...там, на поляне...
- ...пустим по следу сам знаешь кого...
- ...ты просто не соображаешь, что говоришь, дубина!..
- ...дьявольщина, нам же не добраться до...
- ...идиот, нам бога нельзя трогать! Нам нужен скульптор...
- ...от Лепски нам никакого проку...
Мюррей на цыпочках отошел подальше, а потом бегом бросился к своей "летучке". Что-то случилось с Кхоном... что?
Лепски давно уже подозревал, что с чревовещателем что-то неладно. Несмотря на все усилия, Мюррею не удалось выяснить, откуда Кхон родом, как он стал артистом...
Он помчался домой, и всю дорогу клял себя за то, что в свое время не приложил должных усилий к этой теме. Ведь ему всегда чудилось в Лорике нечто... нечто чужеродное. А теперь Карлики назвали Лорика зомби... Нет, Мюррей был уверен: зомби тут ни при чем. И все же в сознании Кхона таилось нечто постороннее. Теперь Лепски не сомневался в этом.
Но что это было? Или кто?
И при чем тут был его Камень Мудрости?
Чревовещателя необходимо было не просто найти, а найти как можно скорее. Пока до него не добрались рассерженные малыши. Наверняка он спрятался где-нибудь, обнаружив, что им интересуются Мрачные Карлики. К этим странным человечкам все относятся с большой опаской. И если Лорик знает о том, кто скрыт в глубине его ума, и знает о возможностях Камня... да откуда ему это знать? Впрочем, о сущности Камня Мудрости мог догадаться тот, кто живет в Лорике...
Лепски бросил "летучку" на лужайке перед домом, бурей ворвался в свой кабинет и потребовал у своей личной наблюдательной системы сведения о передвижениях чревовещателя за последние сутки.
И через несколько секунд он уже знал: Лорик лежит в госпитале в состоянии полного беспамятства. Знал, что в пансионе побывали инспектора.
И что одна из кукол чревовещателя - Дорис - исчезла.
3.
Эрик Бах сидел в своей мастерской, тупо глядя на валявшиеся перед ним инструменты, куски пластика и эскизы. Скульптор не в силах был приняться за работу.
Эрика замучили мысли о камне Мюррея.
И он совершенно не понимал, почему не заподозрил ничего дурного раньше.
Ведь все было слишком очевидно!
Лепски вел грязную игру. Конечно, Эрик понятия не имел, в чем суть задуманного Мюрреем, но, само собой, на что-то этот бес рассчитывал. На какую-то немалую выгоду для себя. И как-то все это связано с тем камнем, который Лепски уговорил Эрика запрятать в "Лотос пришлого бога", не объяснив, зачем это ему нужно. То есть что-то он наплел, конечно, только Эрик совершенно забыл, что именно говорил ему много лет назад странный заказчик. Но Эрик, взяв у Мюррея деньги, разбил камень, невольно сорвав тем самым непонятные, но явно не слишком добрые замыслы Лепски.
Эрику снова захотелось выпить. Предыдущая порция давным-давно уже выветрилась из его вечно жаждущего организма.
Он встал и пошел к инкрустированному перламутром угловому шкафчику, где была припрятана одна из бутылок. Он уже ощущал на языке жгучий вкус рома... но, едва приоткрыв маленькую застекленную дверцу, с криком отшатнулся.
Вокруг пузатой черной бутылки обвились чьи-то окровавленные кишки.
Эрик захлопнул шкаф и обессилено опустился на пол, обхватив руками внезапно разболевшуюся голову.
Опять... опять на него нападают! Это все не просто так. Это чей-то жестокий план. Кто-то, какие-то неизвестные враги хотят лишить Эрика способности творить, отнять у него великий и неповторимый дар... мерзавцы...
Эрик на четвереньках выполз на середину мастерской и задумчиво остановился, уткнувшись лбом в подставку, на которой по-прежнему стояла незаконченная фигура Мудреца.
Кто же подсылает к нему все эти отвратительные штуковины?
Еще недавно вокруг болтались только чьи-то ноги. Потом появились руки. А теперь вот - кишки. Интересно, кому они принадлежат?.. Это надо же - не остановиться перед тем, чтобы выпотрошить кого-то... лишь ради того, чтобы напакостить ему, великому Баху!
А еще интереснее - есть ли сейчас какая-нибудь деталь постороннего организма на кухне? Может быть, все же удастся добраться до рома? К тому же имеется еще третья бутылка - в спальне, и четвертая - в гараже... к одной из них путь наверняка свободен.
Скульптор, стараясь не делать лишних движений, чтобы не вызвать нового приступа головной боли, отправился на кухню. Ради экономии сил он не стал подниматься на ноги. На четвереньках он чувствовал себя гораздо более устойчиво.
На кухне ничего подозрительного или пугающего не оказалось. И Эрик прильнул к бутылке с обжигающей влагой, радуясь удаче. Но почему-то на этот раз любимый ром не помог Баху избавиться от реальности. Наоборот, Эрик, сам того не желая, вдруг снова вспомнил тот день, когда он выбрал свой путь.
...Тогда он не сомневался, что творчество - превыше всего. И хотя он был совсем еще юн, он был уверен, что не ошибся, что его выбор единственно возможный.. Да, Учитель сказал ему о кармических причинах его заболевания. Гордыня... в предыдущей жизни Эрик страдал огромной, безумной гордыней. А в этой - мог стать просто безумцем.
Но мог и избежать подобной участи.
Все зависело от него самого.
Он мог отказаться от стремления стать великим скульптором. Он мог бросить живопись и лепку и сосредоточиться на собственном сознании. И за многие годы тяжелого и упорного труда, он мог отчистить ошибки прошлых жизней.
А потом?..
Когда в тот день Эрик задал себе этот вопрос, он не нашел на него ответа. И тогда он спросил монаха. Но старый Учитель лишь развел руками и сказал:
- Кто знает...
И Эрик предпочел неопределенности простую и ясную перспективу.
У него есть талант. Большой талант. И он будет творить.
Через год-другой Эрик почти забыл о том, что говорил ему старый адепт Учения. Редко, очень редко в его памяти всплывали белое здание Дхарма-центра, темно-красные одежды монахов, тенистый парк, сверкающее озеро, лебеди... Он стал скульптором. Его работы стоили огромных денег. Но их было так мало, этих работ...
И вот теперь Эрик сидел на кухне снятого на полгода дома с бутылкой рома в руке, а в мастерской его ожидали незаконченные работы... но Эрику совсем не хотелось приниматься за дело. Он желал знать: кто мешает ему, подсылая в его дом дурацкие летающие ноги и запихивая в его шкаф чьи-то кишки? Эрик совсем забыл, что он болен. Он давно уже склонен был считать сумасшедшими всех вокруг себя. И не просто сумасшедшими, а злобными маньяками, прилагающими все силы к тому, чтобы лишить его, Эрика Баха, возможности создавать новые гениальные произведения.
Да еще этот мерзкий Мюррей со своим булыжником!
И тут в глубине сознания Эрика шевельнулось что-то... что-то, ненадолго разбуженное много лет назад старым Учителем, но потом снова заснувшее... Но Эрик и теперь предпочел об этом забыть.
Мюррей Лепски...
Когда он попросил Эрика вложить камень в скульптуру, которую Эрик задумал поставить в Заповеднике, он, кажется, сказал, что затеял смешную шутку. Что этот дурацкий камень, похожий на недоделанную снежную бабу, заворожен, и что он заставит людей, приходящих взглянуть на творение Эрика, видеть в скульптуре нечто совсем особенное... и что Эрик превратится в их глазах в неповторимого гения, и несравнимое совершенство его работ навсегда останется в их памяти. И, конечно, те, кто увидит скульптуру с прячущимся внутри камнем, уже никогда в жизни не захотят приобрести скульптуры других мастеров.
И Эрик купился на эту глупость.
Гордыня, вдруг снова вспомнил скульптор. Безумная гордыня, которой он страдал в прошлой жизни. Никуда она не подевалась... Она по-прежнему с ним.
А Мюррей и не подумал объяснять, какой для него самого смысл во всей этой игре. Он отлично знал, что Эрик не задаст такого вопроса. Эрику достаточно было мысли о еще большей славе... и о деньгах, конечно. Но что-то словно подтолкнуло руку скульптора, когда он заканчивал пришлого бога. И он разбил камень, и, само собой, не сказал об этом Мюррею.
Вопросительно посмотрев на бутылку, которую он все еще держал в руке, скульптор сказал вслух:
- Как ты думаешь, зачем ему это?
Бутылка не ответила.
И в этот момент в памяти Эрика проплыло нечто туманное и неясное... вроде бы он слышал, что какой-то человек незадолго до нынешнего фестиваля умер в двадцать втором круге, прямо перед его лотосом, в котором сидит божок Мрачных Карликов...
Эрик с трудом, цепляясь за стены, поднялся на ноги и отправился в мастерскую.
По пути, чтобы поддержать слабеющий организм, он несколько раз приложился к бутылке. Наверное, именно поэтому, добравшись наконец до мастерской, Эрик тупо остановился в дверях и глубоко задумался.
Он совсем забыл, зачем он сюда пришел.
Ему хотелось спать.
Но спальня была так далеко, на втором этаже! Да и зачем она нужна? Зачем вообще люди выдумали спальни? Как будто не все равно, где человек уснет, когда ему того захочется!
Эрик доковылял до тахты и свалился на нее.
...Ему снова приснился тот страшный сон, который в последний год повторялся из месяца в месяц.
За Эриком гнались Мрачные Карлики.
Эрик не знал, зачем он им понадобился. Но страх перед странными маленькими людьми с ярко-синими выпуклыми глазами был так велик, что Эрик едва передвигал ноги. Все его тело сотрясала дрожь, спазмы сжимали желудок... но он бежал, бежал, бежал... а воздух облипал его, как густой кисель, и серая грязная трава хватала за ноги, пытаясь остановить, и какие-то вонючие звери вставали на его пути, скаля желтые кривые зубы, и еще лил вовсю обжигающе холодный дождь... Эрик задыхался, он обливался потоками пота, его сердце, казалось, вот-вот разорвется от невыносимого напряжения... но остановиться значило умереть. А Мрачные Карлики молча преследовали его... какое счастье, что они так малы, что у них такие коротенькие ножки! Нет, им никогда не догнать Эрика... если только он не упадет от изнеможения.
И вдруг Карлики заговорили.
До оглушенного страхом Эрика как сквозь вату донеслись их голоса.
- Наш Бог... ты осмелился выставить нашего Бога на потеху бездельникам...
- Ты посягнул на нашу святыню...
- Ты расколол наш Камень Мудрости...
- Ты умрешь, негодяй...
А потом Карлики почему-то запели без слов. Высокие жужжащие голоса вонзались в воспаленный мозг скульптора, просверливая его насквозь, причиняя острую боль...
...Эрик с трудом поднял тяжелую голову и несколько секунд, ничего не понимая, смотрел на тихо звонящий телефон.
И вдруг он понял, что должен сделать.
Преодолевая внезапно усилившуюся гравитацию, скульптор встал, подошел к стеллажу с инструментами и выбрал подходящую пилу.
Потом он вызвал такси.
Потом ему понадобилось немало времени на то, чтобы выйти из дома и забраться в чудовищно раскачивавшуюся "летучку".
Он отправился в Заповедник. По дороге он связался с муниципальной справочной службой и задал мучивший его вопрос.
Да, ответили ему, в двадцать втором круге действительно совсем недавно умер человек.
Только один?
Нет, сказали Эрику. За последние шесть лет в двадцать втором круге было еще восемь несчастных случаев. То есть вряд ли это можно назвать несчастными случаями. Просто болезнь. Сердце. Внезапный приступ.
- Я тебя убью, Мюррей! - прошипел Эрик, выключая связь. - Я тебя убью, грязный вонючий колдун!
"Летучка" опустилась на поляну прямо перед "Лотосом пришлого бога". Эрик, приказав машине подождать, выпал на траву, крепко держа пилу в руке.
Через несколько минут он уже летел к замку Хоулдинг.
4.
Инспектора вернулись довольно быстро, вскоре после полуночи. Разведчики, сидевшие в гостиной и наблюдавшие за тем, как Чита пытается найти блоху на попугае, на редкость терпеливо сносившем ее активную деятельность, слышали, как приземлились одна за другой "летучки", как открылась и закрылась входная дверь... и когда Даниил Петрович с Винцентом вошли в гостиную, их встретили вопросительными взглядами.
- Привет! - сказал Ольшес. - Ну, что тут новенького?
- Да в общем ничего, - ответил Саймон Корнилович. - Если не считать того, что Кейт наковырял на дну пруда.
- О! Это интересно! - И Даниил Петрович демонстративно оглядел комнату. - И где же эти сокровища?
Левинский предъявил инспектору крохотный осколок камня, похожего на кремень, и сообщил:
- Вообще-то я этого добра полную тарелку набрал, но Саймон сказал, что остальное можно выбросить.
- А ты и послушался... - пробормотал Даниил Петрович, беря предложенный ему камешек двумя пальцами и поднося его к глазам.
- Да ничего подобного! - возмутился Левинский. - Вон они, на буфете.
Харвич подошел к упомянутому предмету обстановки и внимательно рассмотрел лежавшие в тарелке камешки. Это были самые обычные гальки.
- Ну, это и в самом деле можно выбросить, - улыбнулся Харвич. - Если, конечно, ты не хочешь сохранить их как память о нынешней экспедиции.
Доктор Френсис задумчиво произнес:
- Знаете что, мужики? Мне кажется, лет через эдак.... несколько... наш Винцент станет в сто раз хуже Данилы.
- Да, - согласился Винклер. - Язвить он уже научился.
Харвич обвел разведчиков недоуменным взглядом.
- Да я разве чего?..
- Нет, ты ничего, - утешил его доктор Френсис. - У тебя это пока что в подсознании.
- А... ты же психолог! - фыркнул Харвич. И тут ему в голову пришла некая мысль. - А Чита давно вернулась? - спросил он.
Эрика привезли на Землю, в Дхарма-центр.
Эрик и по сей день видел все это отчетливо и во всех подробностях.
...Он видел безбрежное море зелени. Это был парк, окружавший белое, легкое, словно парящее в воздухе здание Дхарма-центра. Но "летучка" села не в парке, а рядом с ним, и родители объяснили Эрику, что в парк можно войти только пешком. И они долго шагали по тенистым аллеям, мимо поросших ромашками полян, мимо большого озера, в котором, любуясь на собственные отражения, неторопливо плавали белые и черные лебеди...
...А потом он вошел в полутемную комнату, в дальнем конце которой стояла на простом деревянном столике небольшая фигурка Учителя Цзонхавы. Перед фигуркой горела масляная плошка и тлели палочки благовоний. Семь серебряных чашечек с водой выстроились на столике в ряд... и еще там была низкая ваза с букетиком незабудок.
Засмотревшись на Цхонхаву, Эрик не сразу заметил старого монаха в темно-красных одеждах, стоявшего сбоку от двери. Наконец мальчик спохватился и поклонился Учителю. Монах улыбнулся.
- Здравствуй, Эрик. Меня просили поговорить с тобой. Ты сам-то ничего не имеешь против?
- Я... - Эрик растерялся. Он никак не ожидал, что в Дхарма-центре будут интересоваться его мнением. Он почему-то представлял себе адептов крайне суровыми людьми, сосредоточенными на Учении Будды, не снисходящими до дел таких жалких и недостойных существ, как истеричный Эрик Бах. Но сейчас он видел перед собой старого Мастера с потемневшим от прожитых лет лицом и с необычайно молодыми и веселыми глазами. И в этих глазах светилась такая доброта, какой Эрик не встречал ни разу за свою короткую жизнь. Монах сочувствовал мальчику. Монах понимал его проблемы и принимал их как свои собственные...
- Значит, не против, - кивнул монах. - Ну, тогда идем вон туда, там нам будет удобнее.
Он провел Эрика через узкую дверь в соседнее помещение, с большим окном, через которое врывались мягкие лучи солнца. Они уселись на подушках, и тут же еще один монах, совсем молодой на вид, не старше самого Эрика, принес чай и печенье, и сразу ушел.
Старый Учитель разлил чай по чашкам и сказал:
- Попробуй. Очень вкусный чай, мы сами для него собираем травы.
Эрик удивился.
- Вы - собираете травы?..
Он просто не в силах был представить себе старого адепта бродящим по лужайке с корзинкой в руке...
- А почему бы и нет? - рассмеялся Учитель. - Чем мы отличаемся от других людей?
...И они стали говорить о самых разных вещах. Эрик скоро совершенно забыл, что говорит не с кем-нибудь, а с адептом Учения. Ему казалось, что рядом с ним - его лучший друг, которому можно доверить все, что угодно, и который все поймет сразу и правильно... и он рассказывал о своих проблемах так, как никогда не рассказал бы ни родителям, ни самому квалифицированному психотерапевту. И старый монах внимательно слушал мальчика, иногда задавая вопросы, иногда помогая найти нужное слово, определение... и осторожно подводя Эрика к тому, чтобы тот сам понял, что же такое происходит с ним.
И Эрик понял.
Он даже не испугался. Он уже был готов к осознанию.
- Значит, это болезнь? - спокойно спросил он.
- Да, - кивнул монах.
- И вылечить меня невозможно?
- Это не так.
И разговор продолжился.
...Стемнело, и молодой монах бесшумно вошел в комнату и зажег две маленькие лампы под желтыми абажурами, стоявшие в разных углах, и так же бесшумно вышел... а они все говорили. И наконец Эрик почувствовал, что все уже сказано. И спросил:
- Вы расскажете моим родителям?..
- Нет, - спокойно ответил Учитель. - Ты уже взрослый. Ты должен сам выбрать свой путь.
- Спасибо, - сказал Эрик и, поклонившись адепту, вышел.
Молодой монах проводил его вниз, в холл, где Эрика ожидали испуганные и уставшие родители. На столике перед ними стояли чайник с чаем и чашки, тарелки с бутербродами и золотистым печеньем, - но похоже было на то, что отец и мать Эрика за весь день так и не проглотили ни крошки.
Увидев спускавшегося по лестнице сына, они вскочили и бросились к нему.
- Эрик, - взволнованно заговорила его мать, - Эрик, мы уже не знали, что и думать... Ну, что тебе сказали?
- Потом, мам, потом, - сказал Эрик, и заметил, как родители переглянулись и в глазах обоих мелькнула надежда.
Но ему нечем было их обрадовать.
Он выбрал свой путь.
2.
Мюррей Лепски пребывал в растерянности.
Ему повезло в том смысле, что Кхон Лорик случайно дал дополнительное представление еще до начала Фестиваля, и что именно в момент спектакля перед божком Эрика Баха оказался человек с огромными знаниями. Но вот сами эти знания...
Поначалу, когда Мюррей понял, что с помощью Камня Мудрости он на этот раз похитил интеллект не какого-нибудь кабинетного знатока наук, а инспектора Федеральной безопасности, он очень обрадовался. Но позже его одолели немалые сомнения. И причиной этих сомнений было то, что он никак не мог освоиться с инспекторской техникой. То есть умом-то он теперь знал, что нужно делать в той или иной ситуации, но получить результат ему удавалось далеко не всегда.
А теперь на Минар явились сразу двое инспекторов. Мюррей ничуть не сомневался, что им нужен только он, Лепски, и никто больше. Но совсем не был уверен, что сумеет справиться с двумя специалистами.
Лепски снова, в который уже раз, сел за компьютер, пытаясь разобраться в причине неудачи. Потому что это была именно неудача, пусть и не полная. Ведь те знания, которые он похищал до сих пор, отлично приживались в его уме.
Итак, что могло послужить причиной?
Во-первых, могло что-то случиться с самим Камнем Мудрости. Возможно, он стал терять силу, потому что его разбили на две части. Проклятый Эрик... и как ему могло такое прийти в голову? Половину камня он спрятал, как и договаривались, в своей скульптуре. Но где вторая? То есть Лепски давно уже знал, конечно, что вторая часть - в одной из кукол чревовещателя, но в какой именно? Если бы он мог просто пойти к Кхону Лорику и спросить, которую из его кукол смастерил Эрик Бах! Но - нет, это было слишком опасно. Его могут вычислить. А уж теперь, когда на Минар явились инспектора, и речи не могло идти о подобном шаге.
Может быть, разбитый Камень Мудрости стал понемногу забывать то, что с таким трудом вложил в него Мюррей? Может быть, Камень разучился выбирать нужный уровень интеллекта... то есть нет, выбирает он правильно, вот только... возможно, он теперь не в силах донести чужой ум до Мюррея в целости и сохранности, неповрежденным?
А может быть...
Мюррей еще и еще раз просматривал накопившиеся данные. Конечно, может быть и это. Каждый раз, когда Лорик дает представление на равнине, возникают какие-то помехи, и Камень начинает работать в чрезвычайно сильном, но немного необычном режиме. Судя по карте, помехи возникают в районе замка Хоулдинг. Но что может мешать Камню? И каким образом? И как ему, Лепски, найти источник помех?...
Нет, эта задача в данный момент тоже неразрешима.
Вот проклятье, в который уже раз выругался Мюррей. Угораздило же его связаться не с кем-нибудь, а именно с сумасшедшим Эриком! Как будто мало на свете скульпторов, чьи работы постоянно привлекают к себе внимание! А среди поклонников искусства такого рода всегда найдется десяток-другой подходящих умов, которые стоит присвоить.
Но Мюррей отдал Камень Мудрости в руки Эрика Баха.
А тот, невесть почему, разбил его на две части.
И вторая часть оказалась в кукле.
И теперь Мюррею приходилось подолгу выжидать удобного случая. Разбитый Камень Мудрости оказался способен похищать чужую мысль и передавать ее Мюррею только в том случае, если искомый интеллект и обе части камня оказывались лежащими на одной прямой с самим Лепски. Оптимальной точкой была одна рощица на равнине за городом... и еще поляна в центре Заповедника, но там Камень Мудрости работал не с такой отдачей. Однако чревовещатель бродил с места на место, давая представления где угодно и когда угодно, его вообще носило по разным галактикам.. Да, он довольно часто оказывался на Минаре, но далеко не всегда в часы его спектаклей перед скульптурой Эрика Баха оказывался подходящий по силе знаний человек... да еще и какие-то помехи! Эдак еще сто лет придется ждать достижения желаемой силы.
В конце концов Мюррей, еще и еще раз прикинув все варианты, решился на риск.
Он пойдет к этому трижды проклятому чревовещателю. Он проявит максимум осторожности. Никакому инспектору будет не проследить за его действиями - он и сам теперь не хуже инспекторов знает, как действовать в различных обстоятельствах. Он получит куклу, изготовленную Эриком Бахом. Чревовещатель просто не сможет устоять. Мюррей предложит ему любые деньги, самую неразумную, самую запредельную сумму. А когда кукла окажется наконец в его руках, он отключит на пару минут сигнализацию Заповедника и даст половинкам Камня Мудрости возможность воссоединиться.
Да, сказал себе Лепски. Это единственный выход из ситуации.
Жаль, конечно, что на Минар явились инспектора... но ведь если он не восстановит Камень, то, пожалуй, и с инспекторами ему не справиться. Лепски был уверен, что как только половинки Камня найдут друг друга, он тут же овладеет на практике всеми похищенными инспекторскими умениями. Камень подскажет ему, как это сделать.
До города, к которому прилегал Скульптурный Заповедник, Мюррею было лететь около двадцати минут. Посмотрев на часы, Лепски решил, что можно отправляться прямо сейчас. Он явится к пансиону чревовещателя ранним утром... хорошо, что Лорик поселился на самой окраине. Проникнет в дом, застанет Лорика врасплох... нет, можно не сомневаться - артист продаст куклу. А если не захочет договориться по-хорошему - у Мюррея найдутся и другие средства и способы убеждения. Уж с каким-то паршивым чревовещателем он справится, не зря он всю жизнь тренировался в магии. Лорик потом и не вспомнит, куда подевалась кукла.
Лепски вывел из гаража свою "летучку", изготовленную по особому заказу. Мюррею нравилось знать, что лобовое стекло его машины можно пробить только выстрелом из бластера, а какие-нибудь паршивые энергетические пули отскочат от него, как от защитного поля. Ему нравилось, что в принципе он может лететь со скоростью, от которой у инспекторов воздушного движения случился бы обморок. Конечно, он не позволял себе нарушать правила, но сама по себе мысль о такой возможности его согревала. В общем, машина была что надо. Но внешне она ничем не отличалась от сотен других. И это тоже радовало Мюррея.
Оставив "летучку" на соседней с пансионом улице, Мюррей Лепски неторопливо зашагал к нужному ему дому. К утру город наконец затих, фестивальные толпы разбрелись, и раньше десяти утра едва ли кто высунет нос из гостиницы. Спешить было некуда. Лорик наверняка дома, он вообще не слишком любит выходить без дела. Мюррей это знал - он давно уже отлично изучил привычки и характер чревовещателя.
Лепски повернул за угол - и замер.
Впереди, на пустынной улице, прямо перед пансионом, в котором жил Кхон Лорик, стояли на мостовой два Мрачных Карлика...
Лепски осторожно попятился, боясь привлечь к себе внимание опасных существ, и, высунув голову из-за угла дома, стал наблюдать за Карликами.
Проклятье! Им нужен Лорик...
Значит, они все-таки вышли на след Камня Мудрости. Через столько лет...
Но если они знают, что в одной из кукол скрыта половина камня, - они знают и то, как она туда попала.
Карлики что-то обсуждали, глядя, похоже, на окно Кхона Лорика, хотя, конечно, проследить направление их взгляда никто бы не мог. Но они, кипя злобой, размахивали руками, тыча пальцами в сторону именно этого окна и громко ругаясь на своем странно звучащем, щелкающем и свистящем языке. Мюррей не изучал специально их речь, но несколько лет назад ему достался ум ученого языковеда... однако сейчас он стоял слишком далеко от маленьких людей, и до него доносились лишь отдельные слова. Впрочем, и этих слов хватило для того, чтобы основательно встревожить Мюррея Лепски.
- ...все равно надо искать...
- ...проклятый кукольник... кто мог знать, что он зомби...
- ...там, на поляне...
- ...пустим по следу сам знаешь кого...
- ...ты просто не соображаешь, что говоришь, дубина!..
- ...дьявольщина, нам же не добраться до...
- ...идиот, нам бога нельзя трогать! Нам нужен скульптор...
- ...от Лепски нам никакого проку...
Мюррей на цыпочках отошел подальше, а потом бегом бросился к своей "летучке". Что-то случилось с Кхоном... что?
Лепски давно уже подозревал, что с чревовещателем что-то неладно. Несмотря на все усилия, Мюррею не удалось выяснить, откуда Кхон родом, как он стал артистом...
Он помчался домой, и всю дорогу клял себя за то, что в свое время не приложил должных усилий к этой теме. Ведь ему всегда чудилось в Лорике нечто... нечто чужеродное. А теперь Карлики назвали Лорика зомби... Нет, Мюррей был уверен: зомби тут ни при чем. И все же в сознании Кхона таилось нечто постороннее. Теперь Лепски не сомневался в этом.
Но что это было? Или кто?
И при чем тут был его Камень Мудрости?
Чревовещателя необходимо было не просто найти, а найти как можно скорее. Пока до него не добрались рассерженные малыши. Наверняка он спрятался где-нибудь, обнаружив, что им интересуются Мрачные Карлики. К этим странным человечкам все относятся с большой опаской. И если Лорик знает о том, кто скрыт в глубине его ума, и знает о возможностях Камня... да откуда ему это знать? Впрочем, о сущности Камня Мудрости мог догадаться тот, кто живет в Лорике...
Лепски бросил "летучку" на лужайке перед домом, бурей ворвался в свой кабинет и потребовал у своей личной наблюдательной системы сведения о передвижениях чревовещателя за последние сутки.
И через несколько секунд он уже знал: Лорик лежит в госпитале в состоянии полного беспамятства. Знал, что в пансионе побывали инспектора.
И что одна из кукол чревовещателя - Дорис - исчезла.
3.
Эрик Бах сидел в своей мастерской, тупо глядя на валявшиеся перед ним инструменты, куски пластика и эскизы. Скульптор не в силах был приняться за работу.
Эрика замучили мысли о камне Мюррея.
И он совершенно не понимал, почему не заподозрил ничего дурного раньше.
Ведь все было слишком очевидно!
Лепски вел грязную игру. Конечно, Эрик понятия не имел, в чем суть задуманного Мюрреем, но, само собой, на что-то этот бес рассчитывал. На какую-то немалую выгоду для себя. И как-то все это связано с тем камнем, который Лепски уговорил Эрика запрятать в "Лотос пришлого бога", не объяснив, зачем это ему нужно. То есть что-то он наплел, конечно, только Эрик совершенно забыл, что именно говорил ему много лет назад странный заказчик. Но Эрик, взяв у Мюррея деньги, разбил камень, невольно сорвав тем самым непонятные, но явно не слишком добрые замыслы Лепски.
Эрику снова захотелось выпить. Предыдущая порция давным-давно уже выветрилась из его вечно жаждущего организма.
Он встал и пошел к инкрустированному перламутром угловому шкафчику, где была припрятана одна из бутылок. Он уже ощущал на языке жгучий вкус рома... но, едва приоткрыв маленькую застекленную дверцу, с криком отшатнулся.
Вокруг пузатой черной бутылки обвились чьи-то окровавленные кишки.
Эрик захлопнул шкаф и обессилено опустился на пол, обхватив руками внезапно разболевшуюся голову.
Опять... опять на него нападают! Это все не просто так. Это чей-то жестокий план. Кто-то, какие-то неизвестные враги хотят лишить Эрика способности творить, отнять у него великий и неповторимый дар... мерзавцы...
Эрик на четвереньках выполз на середину мастерской и задумчиво остановился, уткнувшись лбом в подставку, на которой по-прежнему стояла незаконченная фигура Мудреца.
Кто же подсылает к нему все эти отвратительные штуковины?
Еще недавно вокруг болтались только чьи-то ноги. Потом появились руки. А теперь вот - кишки. Интересно, кому они принадлежат?.. Это надо же - не остановиться перед тем, чтобы выпотрошить кого-то... лишь ради того, чтобы напакостить ему, великому Баху!
А еще интереснее - есть ли сейчас какая-нибудь деталь постороннего организма на кухне? Может быть, все же удастся добраться до рома? К тому же имеется еще третья бутылка - в спальне, и четвертая - в гараже... к одной из них путь наверняка свободен.
Скульптор, стараясь не делать лишних движений, чтобы не вызвать нового приступа головной боли, отправился на кухню. Ради экономии сил он не стал подниматься на ноги. На четвереньках он чувствовал себя гораздо более устойчиво.
На кухне ничего подозрительного или пугающего не оказалось. И Эрик прильнул к бутылке с обжигающей влагой, радуясь удаче. Но почему-то на этот раз любимый ром не помог Баху избавиться от реальности. Наоборот, Эрик, сам того не желая, вдруг снова вспомнил тот день, когда он выбрал свой путь.
...Тогда он не сомневался, что творчество - превыше всего. И хотя он был совсем еще юн, он был уверен, что не ошибся, что его выбор единственно возможный.. Да, Учитель сказал ему о кармических причинах его заболевания. Гордыня... в предыдущей жизни Эрик страдал огромной, безумной гордыней. А в этой - мог стать просто безумцем.
Но мог и избежать подобной участи.
Все зависело от него самого.
Он мог отказаться от стремления стать великим скульптором. Он мог бросить живопись и лепку и сосредоточиться на собственном сознании. И за многие годы тяжелого и упорного труда, он мог отчистить ошибки прошлых жизней.
А потом?..
Когда в тот день Эрик задал себе этот вопрос, он не нашел на него ответа. И тогда он спросил монаха. Но старый Учитель лишь развел руками и сказал:
- Кто знает...
И Эрик предпочел неопределенности простую и ясную перспективу.
У него есть талант. Большой талант. И он будет творить.
Через год-другой Эрик почти забыл о том, что говорил ему старый адепт Учения. Редко, очень редко в его памяти всплывали белое здание Дхарма-центра, темно-красные одежды монахов, тенистый парк, сверкающее озеро, лебеди... Он стал скульптором. Его работы стоили огромных денег. Но их было так мало, этих работ...
И вот теперь Эрик сидел на кухне снятого на полгода дома с бутылкой рома в руке, а в мастерской его ожидали незаконченные работы... но Эрику совсем не хотелось приниматься за дело. Он желал знать: кто мешает ему, подсылая в его дом дурацкие летающие ноги и запихивая в его шкаф чьи-то кишки? Эрик совсем забыл, что он болен. Он давно уже склонен был считать сумасшедшими всех вокруг себя. И не просто сумасшедшими, а злобными маньяками, прилагающими все силы к тому, чтобы лишить его, Эрика Баха, возможности создавать новые гениальные произведения.
Да еще этот мерзкий Мюррей со своим булыжником!
И тут в глубине сознания Эрика шевельнулось что-то... что-то, ненадолго разбуженное много лет назад старым Учителем, но потом снова заснувшее... Но Эрик и теперь предпочел об этом забыть.
Мюррей Лепски...
Когда он попросил Эрика вложить камень в скульптуру, которую Эрик задумал поставить в Заповеднике, он, кажется, сказал, что затеял смешную шутку. Что этот дурацкий камень, похожий на недоделанную снежную бабу, заворожен, и что он заставит людей, приходящих взглянуть на творение Эрика, видеть в скульптуре нечто совсем особенное... и что Эрик превратится в их глазах в неповторимого гения, и несравнимое совершенство его работ навсегда останется в их памяти. И, конечно, те, кто увидит скульптуру с прячущимся внутри камнем, уже никогда в жизни не захотят приобрести скульптуры других мастеров.
И Эрик купился на эту глупость.
Гордыня, вдруг снова вспомнил скульптор. Безумная гордыня, которой он страдал в прошлой жизни. Никуда она не подевалась... Она по-прежнему с ним.
А Мюррей и не подумал объяснять, какой для него самого смысл во всей этой игре. Он отлично знал, что Эрик не задаст такого вопроса. Эрику достаточно было мысли о еще большей славе... и о деньгах, конечно. Но что-то словно подтолкнуло руку скульптора, когда он заканчивал пришлого бога. И он разбил камень, и, само собой, не сказал об этом Мюррею.
Вопросительно посмотрев на бутылку, которую он все еще держал в руке, скульптор сказал вслух:
- Как ты думаешь, зачем ему это?
Бутылка не ответила.
И в этот момент в памяти Эрика проплыло нечто туманное и неясное... вроде бы он слышал, что какой-то человек незадолго до нынешнего фестиваля умер в двадцать втором круге, прямо перед его лотосом, в котором сидит божок Мрачных Карликов...
Эрик с трудом, цепляясь за стены, поднялся на ноги и отправился в мастерскую.
По пути, чтобы поддержать слабеющий организм, он несколько раз приложился к бутылке. Наверное, именно поэтому, добравшись наконец до мастерской, Эрик тупо остановился в дверях и глубоко задумался.
Он совсем забыл, зачем он сюда пришел.
Ему хотелось спать.
Но спальня была так далеко, на втором этаже! Да и зачем она нужна? Зачем вообще люди выдумали спальни? Как будто не все равно, где человек уснет, когда ему того захочется!
Эрик доковылял до тахты и свалился на нее.
...Ему снова приснился тот страшный сон, который в последний год повторялся из месяца в месяц.
За Эриком гнались Мрачные Карлики.
Эрик не знал, зачем он им понадобился. Но страх перед странными маленькими людьми с ярко-синими выпуклыми глазами был так велик, что Эрик едва передвигал ноги. Все его тело сотрясала дрожь, спазмы сжимали желудок... но он бежал, бежал, бежал... а воздух облипал его, как густой кисель, и серая грязная трава хватала за ноги, пытаясь остановить, и какие-то вонючие звери вставали на его пути, скаля желтые кривые зубы, и еще лил вовсю обжигающе холодный дождь... Эрик задыхался, он обливался потоками пота, его сердце, казалось, вот-вот разорвется от невыносимого напряжения... но остановиться значило умереть. А Мрачные Карлики молча преследовали его... какое счастье, что они так малы, что у них такие коротенькие ножки! Нет, им никогда не догнать Эрика... если только он не упадет от изнеможения.
И вдруг Карлики заговорили.
До оглушенного страхом Эрика как сквозь вату донеслись их голоса.
- Наш Бог... ты осмелился выставить нашего Бога на потеху бездельникам...
- Ты посягнул на нашу святыню...
- Ты расколол наш Камень Мудрости...
- Ты умрешь, негодяй...
А потом Карлики почему-то запели без слов. Высокие жужжащие голоса вонзались в воспаленный мозг скульптора, просверливая его насквозь, причиняя острую боль...
...Эрик с трудом поднял тяжелую голову и несколько секунд, ничего не понимая, смотрел на тихо звонящий телефон.
И вдруг он понял, что должен сделать.
Преодолевая внезапно усилившуюся гравитацию, скульптор встал, подошел к стеллажу с инструментами и выбрал подходящую пилу.
Потом он вызвал такси.
Потом ему понадобилось немало времени на то, чтобы выйти из дома и забраться в чудовищно раскачивавшуюся "летучку".
Он отправился в Заповедник. По дороге он связался с муниципальной справочной службой и задал мучивший его вопрос.
Да, ответили ему, в двадцать втором круге действительно совсем недавно умер человек.
Только один?
Нет, сказали Эрику. За последние шесть лет в двадцать втором круге было еще восемь несчастных случаев. То есть вряд ли это можно назвать несчастными случаями. Просто болезнь. Сердце. Внезапный приступ.
- Я тебя убью, Мюррей! - прошипел Эрик, выключая связь. - Я тебя убью, грязный вонючий колдун!
"Летучка" опустилась на поляну прямо перед "Лотосом пришлого бога". Эрик, приказав машине подождать, выпал на траву, крепко держа пилу в руке.
Через несколько минут он уже летел к замку Хоулдинг.
4.
Инспектора вернулись довольно быстро, вскоре после полуночи. Разведчики, сидевшие в гостиной и наблюдавшие за тем, как Чита пытается найти блоху на попугае, на редкость терпеливо сносившем ее активную деятельность, слышали, как приземлились одна за другой "летучки", как открылась и закрылась входная дверь... и когда Даниил Петрович с Винцентом вошли в гостиную, их встретили вопросительными взглядами.
- Привет! - сказал Ольшес. - Ну, что тут новенького?
- Да в общем ничего, - ответил Саймон Корнилович. - Если не считать того, что Кейт наковырял на дну пруда.
- О! Это интересно! - И Даниил Петрович демонстративно оглядел комнату. - И где же эти сокровища?
Левинский предъявил инспектору крохотный осколок камня, похожего на кремень, и сообщил:
- Вообще-то я этого добра полную тарелку набрал, но Саймон сказал, что остальное можно выбросить.
- А ты и послушался... - пробормотал Даниил Петрович, беря предложенный ему камешек двумя пальцами и поднося его к глазам.
- Да ничего подобного! - возмутился Левинский. - Вон они, на буфете.
Харвич подошел к упомянутому предмету обстановки и внимательно рассмотрел лежавшие в тарелке камешки. Это были самые обычные гальки.
- Ну, это и в самом деле можно выбросить, - улыбнулся Харвич. - Если, конечно, ты не хочешь сохранить их как память о нынешней экспедиции.
Доктор Френсис задумчиво произнес:
- Знаете что, мужики? Мне кажется, лет через эдак.... несколько... наш Винцент станет в сто раз хуже Данилы.
- Да, - согласился Винклер. - Язвить он уже научился.
Харвич обвел разведчиков недоуменным взглядом.
- Да я разве чего?..
- Нет, ты ничего, - утешил его доктор Френсис. - У тебя это пока что в подсознании.
- А... ты же психолог! - фыркнул Харвич. И тут ему в голову пришла некая мысль. - А Чита давно вернулась? - спросил он.