Грай Татьяна. Лотос пришлого бога

   За это стоило выпить.
   Эрик, напоследок заглянув в гостиную и не заметив там ничего подозрительного, вернулся в мастерскую. Жизнь казалась скульптору прекрасной, как никогда прежде. Он ощущал прилив сил, ему хотелось немедленно приняться за работу, в его голове роились великолепные, абсолютно новые идеи... ну, сначала он чуть-чуть выпьет. Отпразднует возвращение. А потом... пора поразмышлять и о том, чтобы подыскать себе более интересное местечко для житья. Что ему этот Минар? Скука! Стоит закончиться фестивалю - и через неделю тут можно будет подохнуть с тоски.
   Эрик достал из шкафа бутылку и самый красивый бокал. Потом сбегал на кухню и принес кувшин лимонного сока и немного льда. Потом еще раз вернулся на кухню - за фруктами. Придвинул к заветному шкафу маленький столик и самое большое кресло. В который уже раз подумал о том, что надо бы оборудовать в мастерской настоящий бар, как это принято у состоятельных людей в мирах, не следующих Учению. В конце концов, при чем тут Учение? Да, он родился в религиозной семье, да, его воспитывали в убеждении, что причинно-следственный закон, именуемый кармой, нерушим. Но так ли это? У Эрика было слишком много причин сомневаться в истинности подобного утверждения. Он бывал в разных галактиках, он не раз видел людей разного типа - гуманоидов и негуманоидов - которым, казалось бы, не имело смысла ждать подарков от жизни... однако они процветали и вовсе не задумывались о будущих существованиях. Эрик вспомнил одного крутого бандита, которому он за бешеные деньги продал маленький бюст - портрет знаменитой балерины... вот уж тип был, всем типам тип! Скольких он убил, чтобы прорваться наверх? Наверное, он и сам не знал. Да его это и не интересовало. Жил себе как хотел и радовался по-своему. Такой роскоши, как в имении того бандита, Эрик никогда не видывал. Даже писсуары из чистой платины. Окаймленные бриллиантами. А ему что предлагал тот противный монах? Ха-ха!
   Эрик уселся в кресло и, растягивая удовольствие, осторожно налил в бокал ром, добавил чуть-чуть сока, бросил пару кубиков льда. Принюхался. Да, это и есть радости сансары. Божественный напиток! И пусть ему не говорят, что сансара - это страдание и только страдание. Чушь все это и словесная эквилибристика!
   После первой порции естественным образом последовала вторая, потом третья. Но тут Эрик решил остановиться и немножко поработать.
   Он поискал мастихины - не нашел. Он ковырнул глину - пересохла. Он открыл банку пластика, и обнаружил, что туда забрался паук.
   Выругавшись и отшвырнув банку в дальний угол мастерской, Эрик вернулся к столику возле шкафа и выпил еще немножко, чтобы успокоиться. И еще чуть-чуть.
   Раздался звонок у входной двери.
   Эрик неуверенно прошагал по коридору и широко распахнул дверь.
   На пороге стоял Мрачный Карлик.
   Эрик вытаращил глаза и хрипло пробормотал:
   - Ну, блин... опять глюки...
   - Я реален, - спокойно сказал Карлик, непрерывно вращая синими шариками глаз. - И у меня к тебе дело. Можешь неплохо заработать.
   Это Эрик понял. Но тем не менее он продолжал сомневаться - стоит ли пускать в дом этого неприятного малыша, не достающего макушкой даже до пояса скульптора? До Эрика не раз доходили слухи о том, что Мрачные Карлики опасны, что от них лучше держаться подальше... вот только скульптор никак не мог припомнить, в чем, собственно, заключалась связанная с Карликами опасность? Заразные они, что ли?... Или драчливые?.. Или, может быть, вороватые?..
   - И чего тебе надо? - хмуро спросил скульптор..
   - Ты позволишь мне войти в дом? - ответил вопросом Карлик.
   - Ну... а что, здесь ты сказать не можешь?
   Эрика повело влево, и он ухватился за дверной косяк, чтобы не упасть, испуганно подумав, что Карлик, похоже, навел на него порчу.... почему бы иначе он чуть не свалился ни с того ни с сего? Нет, надо поскорее гнать отсюда это чудище. Они, эти Карлики, наверное, колдуны!
   Карлик молча наблюдал за скульптором, принюхиваясь к крепкому запаху рома... а потом сказал:
   - Знаешь, я лучше зайду в другой раз. Ты в какое время бываешь трезвым?
   - Ах ты, наглец! - возмутился Эрик. - Ты что себе позволяешь?! Я не пьян! Я никогда не бываю пьяным! И если я чуть-чуть выпил, так это мое дело, и проваливай отсюда, пока я тебе не врезал как следует!
   Эрик взмахнул рукой, пытаясь стукнуть Карлика по макушке, но не сумел правильно учесть разницу в росте и покатился с крыльца в палисадник. Мрачный Карлик, отступивший в сторону, чтобы не помешать свободному падению великого скульптора, покачал крупной уродливой головой и ушел, смешно переставляя коротенькие тонкие ножки. Эрик следил за ним затуманенным взглядом. Карлик казался ему похожим на грубо вырезанную деревянную куклу-марионетку, одетую в странные пестрые лохмотья...
   Кукла...
   Эрик с кряхтением поднялся на четвереньки и пополз вверх по ступеням. Кукла...
   Что-то этот болван Мюррей говорил о кукле... но что? Какое отношение он, Эрик Бах, может иметь к каким бы то ни было куклам?
   Впрочем, он ведь несколько лет назад сделал одну... для чревовещателя.
   Ну да, именно о ней Лепски и прожужжал ему уши.
   Эрик никак не мог соединить все концы. Зачем-то Мюррею понадобилась кукла Кхона... и зачем-то Мюррею нужен "Лотос пришлого бога"... а, ну его ко всем чертям!
   Эрик наконец сумел подняться на две конечности. Руки освободились, и скульптор не замедлил использовать их, вцепившись в дверь. Эй, а это еще кто?..
   В небольшом полутемном холле коттеджа свернулся клубком на светло-малиновом ковре гигантский тигровый питон - блестящий, желто-зеленый...
   Эрик икнул и попятился. Змея? Это уж слишком.
   И тут он понял.
   Змею подослал к нему Мрачный Карлик.
   Так вот зачем он сюда являлся!
   И, конечно же, он приходил не один. Пока тот, что позвонил в дверь, заговаривал Эрику зубы, другие подсунули в дом к скульптору вот эту пятнистую гадость. Надо же, притащили такую громадину! Питон - это вам не какая-нибудь мелочь болотная...
   Эрик не любил змей. Не то чтобы он их боялся, нет, просто они ему не нравились - из-за того, что были холодными и дурно пахли. Но в то же время он знал их неплохо, потому что змеи как-то сами собой напрашивались на то, чтобы оказаться в составе большинства тех скульптурных групп, которые создавал Эрик Бах... и потому он поневоле основательно изучил их. Нет, он их не боялся... но все же - какая гадость!
   Впрочем, питон, задремавший в холле, мог напугать кого угодно. Уж очень он был большим... Эрик вытянул шею и всмотрелся в змею. Ну... махина! Как же его выгнать?
   Эрик сосредоточился, встряхнулся - и пошел в гараж. Там наверняка найдется что-нибудь подходящее. Какое-нибудь оружие, орудие, предмет... в общем, питона он выгонит, можно не сомневаться... И Эрика снова одолели мысли о врагах. Только теперь он уже точно знал, кто они таковы. Это Мрачные Карлики. Эрик не стал задаваться вопросом - чем он мог так уж не угодить странным существам из далекого Магелланова Облака? Это было несущественно. Главное - враг обрел зримую форму, образ, вещественное воплощение. И теперь великий скульптор знал, с кем ему предстоит бороться.
   Мрачные Карлики? Прекрасно! Они свое получат!
   В гараже он увидел обвившуюся вокруг "летучки" черную анаконду. Эрик застыл в дверях, рассматривая нахалку. По первой прикидке - метров двенадцать длиной, не меньше... и толстая какая... ну, плевать. Анаконда вряд ли станет на него бросаться ни с того ни с сего. Да она вроде и дремлет... а может, и нет... Ну, и пусть себе тут сидит... главное выгнать змею из дома. Дом - это святое. Там нечего делать всяким вонючим питонам.
   Эрик, на всякий случай поглядывая на занятую своими делами анаконду, пошарил на стеллажах. Он решил, что быстросохнущие краски, которые он использовал для покрытия скульптур, вполне сгодятся в качестве средства самообороны. Можно еще взять флакон разбавителя... порошковую краску в распылителе.... фиксатор... так, а это что такое? Эрик ужасно обрадовался, обнаружив завалившуюся в угол довольно большую коробку с новогодними хлопушками. Кто их сюда запихнул и сколько времени они тут провалялись, скульптор понятия не имел, но был уверен: сейчас хлопушки ему пригодятся. Хлопушка - это взрыв, огонь... а змеи боятся огня.
   Нагрузив собранное вооружение на маленькую тележку, Эрик приказал:
   - За мной, железяка!
   Тележка послушно покатилась следом за скульптором к дому, ловко вскарабкалась по ступеням на крыльцо и перебралась через порог.
   - Стой!
   Тележка остановилась.
   - Ну, ребята, я до вас доберусь, - бормотал Эрик, беря в руки баллон с оранжевой краской. - Я до вас доберусь, крохи синеглазые, коротконогие... и змейки ваши мне не помеха...
   Он храбро прыгнул к питону и брызнул ему в морду краской. По желто-зеленой блестящей шкуре расплылось оранжевое пятно. Сочетание цветов было ужасающим, оно так резало глаза, что Эрик зажмурился. Вот дурак, выругал он себя, надо было взять синий флакон.
   Он приоткрыл левый глаз. Фу, ну и гадость! Оранжевое с зеленым и желтым... да еще на малиновом фоне ковра... ох... Питон неторопливо разворачивался, явно недовольный тем, что его так бесцеремонно потревожили. Эрик бросил оранжевую краску обратно в тележку и взял синий аэрозоль. Потом вдруг передумал и поменял его на фиолетовый. Уж если начал создавать сюрреалистическую картину, так и продолжай, сказал он себе. Оранжевое и желтое с зеленым и фиолетовым - да от этого кто угодно подохнет!
   Питон, однако, не подох. Но видно было, что он отчаянно зауважал Эрика. Довольный скульптор фыркнул в змею еще и из белого флакона, и питон сдался.
   Он издал странный скрежещущий звук, развернулся и медленно уполз из холла на улицу, неторопливо перелившись через низкий порог.
   - Ага! - радостно заорал Эрик. - Испугался, погань!
   Он услышал за спиной шорох и резко обернулся.
   Из полуоткрытой двери мастерской высунулась голова африканской кобры.
   Змея распустила капюшон и противно шипела.
   - Эй, только не вздумай плеваться! - предостерег ее Эрик. - В момент башку срублю!
   Кобра, похоже, Эрику не поверила.
   Она плотно блокировала вход в мастерскую, и Эрику ничего не оставалось, кроме как пробиваться на свой творческий плацдарм с боем. Он выхватил из кучи оружия распылитель, и кобра, обсыпанная ядовито-зеленой красящей пудрой, испуганно растаяла.
   - Вот так! - вежливо сказал Эрик. - Не лезь в чужой дом без спросу!
   Он наконец вошел в мастерскую - и ахнул.
   По рабочим столам и незаконченным скульптурам шустро ползали носатые гадюки, тигровые ужи, песчаные удавчики... Во всех креслах уютно устроились золотистые полозы, а с люстры свисало целое семейство крупных гремучек. Прямо возле шкафа с ромом, спрятавшись за ножкой маленького стола, на котором все еще стояли кувшин и бутылка, притаилась мексиканская королевская змея - красная, с черно-желтыми поясками... Болотная черная гадюка забралась на стол и нагло сунулась в бокал с остатками рома.
   Последним штрихом в невероятной картине был оседлавший бутылку с ромом скорпион.
   - А-а-а!... - обезумев от ярости, заорал Эрик. - Ну, я вам покажу!...
   И начался бой великого скульптора с толпой мерзких бескрылых драконов.
   ...Винцент Харвич, убедившись, что Мрачный Карлик возвращаться не намерен, долго наблюдал за скульптором. Не менее получаса молодой инспектор стоял под окном мастерской и смотрел, как Эрик Бах воюет с тенями. Во все стороны летели струи краски, брызги разбавителя, Эрик швырял в стены штихели, прыгал, вертелся на месте, размахивая руками... то и дело взрывались детские хлопушки, выбрасывая фонтаны яркого конфетти... а Эрик орал:
   - Так вас, гады ползучие! Меня вам не достать!
   Наконец молодой инспектор повернулся и ушел. Тут ловить было нечего.
   11.
   Чита важно восседала за столом между Винклером и Харвичем, и перед ней стояла тарелка с маленькими сливочными печеньями. Кроха пристроился прямо на столе по другую сторону от Винцента, и на тарелке попугая лежал, само собой, пирожок с капустой. Даниил Петрович, болтая, по обыкновению, всякую ерунду, время от времени бросал оценивающий взгляд на Харвича и окружавший его зоопарк, и наконец сообщил:
   - Ты похож на Робинзона Крузо.
   - А? - не понял Харвич.
   - Ну, у того тоже, как мне помнится, была целая компания всяких зверей... или я его с кем-то перепутал?
   - При чем тут Робинзон Крузо? - удивился Саймон Корнилович. - Мы же не на необитаемом острове!
   - А по мне так очень похоже, - сказал Ольшес. - А почему мне не дали такого печенья? - Он ткнул пальцем в тарелку Читы, и обезьяна тут же угрожающе оскалила зубы и прикрыла тарелку рукой. - Да не съем я твое, что ты в самом деле!
   - Возьми сам на кухне, если надо, - сказал доктор Френсис. - А она сегодня пострадала, ей полагается особый уход и особое нежное отношение.
   - Ну, если не обращать внимания на некоторую лысоватость, - сказал Даниил Петрович, - так и не очень-то она похожа на пострадавшую.
   - Ты забываешь о глубокой психологической травме, - напомнил Левинский. - Ей сейчас нужен максимум внимания. Ее ведь чуть не убили!
   - Ох, попадись мне этот негодяй... - пробормотал Саймон Корнилович.
   - Если он тебе попадется, - неожиданно серьезно произнес Ольшес, - ты уж, пожалуйста, отойди от него подальше в сторонку, ладно?
   Разведчики уставились на инспектора, не веря собственным ушам. Чтобы Данила - и вдруг заговорил всерьез? Да еще на сугубо служебную тему?
   - Дан, - осторожно спросил доктор Френсис, - ты вообще-то как себя чувствуешь? Не простыл? Может, у тебя живот болит? Или коленку ушиб?
   Харвич захохотал, как сумасшедший, и напуганный взрывом его смеха Кроха крякнул по-утиному и, с шумом и треском замахав крыльями, удрал на шкаф. И оттуда стал с большим подозрением во взоре рассматривать сидевших за столом людей. Кроха вообще, похоже, страдал повышенной подозрительностью.
   Обиженный донельзя Даниил Петрович нагрузил на свою тарелку огромную порцию малинового крема и сообщил:
   - Пока все не съем - не утешусь. Меня, кажется, побили в соревновании на вредность!
   - Ничего, ты быстро возьмешь свое, - фыркнул Кейт Левинский. - А что касается того типа, Лепски, так и я, пожалуй, не отказался бы с ним поговорить. Уж так бы припечатал!
   - Знаешь, от чего помер великий селекционер Мичурин? - с загадочным видом спросил Даниил Петрович, облизывая ложку. - Он полез на ёлку за укропом, упал - его и завалило арбузами.
   Левинский разинул рот и вытаращил глаза, совершенно не понимая, о чем речь.
   - Вас не затруднит разъяснить нам, примитивным существам, вашу глубокую мысль, многоуважаемый сэр? - подчеркнуто учтивым тоном поинтересовался доктор Френсис. Командир же вдруг впал в глубокую задумчивость и долго смотрел на Ольшеса, а потом несколько раз нервно мигнул и дернулся, вроде бы решив вскочить и бежать куда-то - но тут же передумал, и, вздохнув, повернулся к Чите и осторожно погладил ее по голове. Чита в ответ на жест командира громко фыркнула и почесала живот.
   Ольшес тем временем приступил к разъяснениям.
   - Видите ли, досточтимые сэры, есть в мире дела и есть специалисты. И каждое дело предназначено для того, кто способен с ним справиться. Да если и не способен - все равно он специалист. А потому...
   - Если не способен - какой же он специалист? - перебил торжественную речь Даниила Петровича инженер.
   - Веди себя хорошо, мальчик! - строго осадил его Ольшес. - Не мешай дяде говорить!
   - А чем ему наша Чита не угодила? - спросил Винклер.
   - Не знаю! - развел руками Даниил Петрович. - Вообще не представляю!
   - Врешь! - уверенно бросил командир.
   Харвич хихикнул и сказал:
   - Если даже и врет - все равно не признается.
   - И ты, Брут! - возмутился Ольшес. - А еще коллега! Ты обязан всегда меня поддерживать, стоять насмерть за каждое высказанное мной утверждение, а ты... Ну, тоска!
   И Ольшес снова принялся за крем.
   - Чите что-то известно, - сказал Кейт Левинский. - И этот самый Лепски ее невзлюбил за то, что наша красавица знает некую тайну.
   - Чита, что это за тайна? - спросил Даниил Петрович, кокетливо посмотрев на орангутаниху. - Может, поведаешь, а? Тут все свои, стесняться нечего.
   Чита взвизгнула и швырнула в него печеньем.
   - Ну, это уж слишком! - возмутился Ольшес. - Зачем же доводить дело до рукоприкладства?
   - Да она же не руки к тебе приложила, а печенье, - уточнил доктор Френсис.
   - Это несущественная деталь, - отмахнулся Даниил Петрович. - Но вообще мне давно уже интересно, зачем эти представители фауны суетятся вокруг нас. Что Чита, что попугай... Кроха, ну чего ты там сидишь, как в засаде? Иди сюда!
   Кроха внял призыву и мгновенно перелетел на прежнее место.
   - Ага! - обрадовался Ольшес. - Кроха, у меня к тебе вопрос. Как ты попал в эти края? Кто тебя привез? Или ты ничего не помнишь? Может, у тебя уже старческий склероз начался?
   Попугай возмущенно тюкнул клювом по краю тарелки и рявкнул:
   - Минар - р-родина попугаев!
   - Да неужели? - искренне удивился Даниил Петрович. - А наши там землю роют, пытаются выяснить, откуда ты тут взялся! Значит, ты местный?
   - Стар-рый Кроха, - неожиданно загрустил попугай. - Стар-ренький Кроха...
   - Ну, ты у нас хоть куда! - постарался утешить его Харвич. - За тобой и молодым птичкам не угнаться. Разве еще кто сможет слопать столько пирожков?
   - Пир-рожок с капустой, - удовлетворенно сообщил Кроха и принялся подбирать оставшиеся на тарелке крошки.
   - А... - осторожно начал Винклер, но, поймав взгляд Ольшеса, замолчал. Но видно было, что у командира имеется некий вопрос, а может, и не один, а штук эдак десять-пятнадцать... Просто сейчас был не самый подходящий момент.
   Поскольку инспектора так и не сказали разведчикам ничего существенного и не предложили никакой конкретной программы действий на следующий день, то после ужина и кофе все разошлись по своим комнатам. Впрочем, это можно было с уверенностью сказать только о докторе Френсисе и инженере. Куда подевался инспектор Харвич, Винклер не знал. А инспектор Ольшес вышел из коттеджа, и командир, испугавшись, что Даниил Петрович в очередной раз ускользнет от него, бросился следом за инспектором.
   - Дан, а Дан, - окликнул Саймон Корнилович остановившегося неподалеку от крыльца Ольшеса. - А вот скажи, пожалуйста...
   - Не скажу, - мгновенно ответил инспектор.
   - Но ты же не знаешь, о чем я! - возмутился командир.
   - Знаю. Отстань.
   - Не отстану. Почему эти звери тут толкутся? И почему ты до сих пор не взял вампира? Ты же знаешь, кто он и где живет. Чего-то я не понимаю.
   - Ты ничего не понимаешь, да тебе и ни к чему. Пошли-ка лучше к пруду, посидим у воды. Уж очень вечер хорош.
   Винклер мгновенно преисполнился самых черных предчувствий. Чтобы Данила - и вдруг заметил, какая нынче погода? Нет, это не к добру.
   Они устроились на маленьком пригорке, вокруг которого покачивали головками засыпающие лютики. Командир, у которого упрямства было не меньше, чем у некоторых инспекторов, спросил:
   - Чего он хотел от Читы, этот вампир? И почему попугай тут у нас только что гнезда не свил? Ему-то что надо? И зачем Ливадзе выясняет историю этих зверей?
   - Саймон, ты меня удивляешь. Можно подумать, ты никогда не сталкивался с подобными пересечениями линий.
   - А...
   Винклер надолго замолчал, но Даниил Петрович и не стремился продолжить беседу. Он просто смотрел на темную воду, на лотосы, на ультрамариновое небо... но, похоже, ничего не видел.
   Наконец Саймон Корнилович, хорошенько все обдумав, медленно заговорил:
   - Значит, мы угодили в узловую точку... вот не повезло! Попугай и обезьяна... они как-то были связаны в прошлых жизнях с этим вампиром? Или занимались чем-то подобным, а теперь стремятся отработать свои ошибки... они хотят помочь тебе, это ясно. Но ведь они появились на Минаре задолго до того, как сюда переехал Лепски... впрочем, это как раз неважно. Значит, их кармические линии пересекаются... И Чита уже что-то предприняла, и Лепски об этом узнал, и со злости чуть не убил ее... а Кроха?
   - Он тоже кое-что предпринял, - тихо сказал Даниил Петрович.
   - Ты имеешь в виду тот камешек, который мешал аллигатору?
   - Да.
   - Надеюсь, Лепски не захочется и Кроху тоже подстрелить, пробормотал Винклер. - С попугаем справиться несложно.
   - Не захочется. О Крохе он ничего не знает. Потому что ничего не знает об осколке камня.
   Командир искоса посмотрел на Даниила Петровича. Что-то уж очень разоткровенничался инспектор. С чего бы это?
   - Данила, а почему вы с Винцентом до сих пор не...
   - Рано, - отрезал инспектор.
   - Ну, это, конечно, ваши дела, я в них ничего не понимаю... но ведь вампир, да еще интеллектуальный... а вдруг еще кого сожрет?
   - Больше никого не сожрет.
   - Ты уверен?
   - Был бы уверен - давно бы домой улетел.
   - Ох, Дан, - посетовал Саймон Корнилович, - до чего же у меня работа нервная!
   - У тебя? - поднял брови Даниил Петрович.
   - А у кого же? Как только экспедиция с инспектором - так просто хоть ложись и умирай! Ничего не знаю, ни о чем мне не говорят, все тайны какие-то, заговоры... а потом вдруг - бабах! Взрыв, фейерверк, пальба со всех сторон!
   - Никакой пальбы в этот раз не будет, - заверил его Ольшес. - У Лепски и пистолета-то нет.
   - Как это нет? А Читу он что, из пальца подстрелил?
   - А, ну да. Я забыл. Но это ведь просто энергетическая пулялка, и все.
   - Ах, разумеется. Вам, инспекторам, циклобласт подавай, тогда вы, пожалуй, согласитесь - это оружие.
   - Ну, во всяком случае, похоже на него.
   - Данила! - взревел командир экспедиции. - Прекрати надо мной издеваться!
   - Саймон, что с тобой? - обеспокоился инспектор. - С чего ты взял, что я над тобой издеваюсь?
   Винклер горестно покачал головой и ничего не ответил. Он вспомнил о погибшем альпинисте Кхоне Лорике, чье тело захватил неведомый йогин, и подумал о том, что если на Минаре пересеклись кармические линии трех бывших магов и одного активно действующего, то по сравнению с тем, что эта команда в состоянии натворить, выстрел из циклобласта, способного сжечь целую планету, и вправду может показаться не более чем хлопком мухобойки. Да если еще йогин выйдет из пассивного состояния и примется за дело...
   Саймон Корнилович решил, что надо бы спросить Данилу, когда можно ожидать начала основных событий... но инспектор уже исчез.
   Впрочем, командира это ничуть не удивило.
   12.
   Эрик сел и осторожно повернул голову вправо, потом влево... Голова отозвалась взрывной болью. Эрик, застонав шепотом, чтобы не усугубить положение дел, попробовал осторожно пошевелить руками. Руки были на месте. Ноги, как выяснилось чуть позже, тоже. Ага, значит, змеи до него так и не добрались. И скорпион не сумел его тяпнуть, хотя и старался изо всех сил. Ну, Эрик и не сомневался в том, что одержит победу над нечистью...
   Скульптор медленно опустился на четвереньки и отправился в долгий и сложный поход через мастерскую, стремясь к спасительной цели. Мысли Эрика, раздробленные и рассеянные, то обращались к событиям вчерашнего дня, то пытались сгруппироваться вокруг работы - в те моменты, когда Эрику приходилось преодолевать какой-нибудь вставший на пути инструмент вроде вонзившегося в пол штихеля... но в основном в голове скульптора мелькали обрывки идеи врага.
   Врагами, кажется, были Мрачные Карлики... вот только он забыл, почему. Эрик попытался сосредоточиться на неприятных человечках - но тут же решил, что лучше немного подождать. Вспомнить он всегда успеет. Сейчас не это главное.
   В бутылке с ромом было полным-полно пауков и тараканов. Скульптор с отвращением отшвырнул бутылку, и она покатилась по пятнам пролитой и рассыпанной краски. Эрик, уставясь на нее бессмысленным взглядом, тихо застонал. Придется идти на кухню...
   Добраться до кухни оказалось не так-то просто. В коридоре сидел невесть откуда взявшийся отвратительный черно-зеленый бородавчатый осьминог. Он вытягивал щупальца, пытаясь дотянуться до скульптора, и Эрику пришлось красться вдоль самой стены, уворачиваясь от мерзких желтых присосок. Но Эрик проявил характер и справился с задачей.
   Приоткрыв дверь в кухню, он осторожно заглянул внутрь. Вроде бы никого...
   Эрик крадучись подобрался к шкафчику, медленно открыл дверцу... нет, никаких сюрпризов. Схватив бутылку, Эрик жадно глотнул - и тут же все его внутренности стиснула жестокая судорога. Скульптора вывернуло прямо на пол. Впрочем, ему было не привыкать. Немного отдышавшись, Эрик выпил воды из-под крана и снова приложился к рому. На этот раз помогло. Головная боль отступила, руки немного окрепли... и Эрик снова вспомнил о враге.
   Карлики?... Нет, он никак не мог сообразить, при чем тут мрачные малыши. Мрачные-премрачные... м-м-м...
   И вдруг на него снизошло озарение.
   Мюррей!..
   Его единственный и настоящий враг - Мюррей Лепски!
   Это он во всем виноват. Он и его дурацкий булыжник. Точно-точно. Ведь Лепски когда-то подсунул в скульптуру Эрика какой-то камень... нарочно, чтобы напакостить, чтобы испортить великое произведение... Тут в памяти Эрика всплыло вчерашнее нашествие змей... а, ну да, все правильно. Мюррей подослал Карликов, а Карлики принесли змей. Все сходится!
   Открытие так ошеломило Эрика, что он не устоял на ногах и сел на пол.
   Мюррей... Жизнь Эрика была прекрасна, пока в нее не затесался этот трижды проклятый программист.
   И чего он привязался к Баху?
   Ну да, на самом деле, кажется, Лепски не запихивал камень в "Лотос". Он зачем-то дал камень Эрику, а Эрик расколотил тот дурацкий булыжник, вот только он забыл, почему он это сделал... да, собственно, какая разница? Как будто мало вокруг всяких камней! Разбили один - возьми другой. И не приставай к человеку. Можно подумать, Эрик испортил уникальный бриллиант, какую-нибудь там "Звезду Египта" или "Графа Орлова"!