Страница:
— — Для пас уже наверняка накрыли стол. Не соблаговолите ли перейти в столовую?
С приличествующими ситуации фразами все послушно встали и вышли из комнаты. Джесси заметила, что Джейми нарочно задержался и следил за ней до тех пор, пока гостиная не опустела. Она помедлила и спросила:
— Ну что, как прошла первая проверка? Я справилась с испытанием?
— Ты справилась отлично и отлично знаешь об этом.
— Ну полноте, разве это так важно? Незаконнорожденная дочь великой актрисы запросто изобразит светскую даму даже перед племенем дикарей, если придется пригласить их на обед.
— Я вполне уверен, моя малютка, что ты сыграешь с успехом кого угодно и что угодно, стоит только захотеть! — И Джейми не спеша зашагал рядом с ней.
У Джесси перехватило дыхание и потемнело в глазах от ненависти. Камерон остановился в дверях столовой и ждал, пока она подойдет, затем взял жену за руку.
— Ты сегодня ослепительно красива.
— Вот как?
— Это потому, что здесь Роберт Максвелл?
— Думайте что вам угодно, милорд.
— И ты вольна думать что тебе угодно, однако именно я, а не он буду обладать нынче ночью женщиной с ослепительным взором. Вот только дождусь, пока разъедутся гости и мы останемся одни.
— Помилуйте, но ведь эта женщина и так перед вами.
— Вовсе нет, но помяните мое слово, миледи, я непременно достучусь до нее этой же ночью в своей постели.
— Это не светский разговор, милорд, вы забыли про гостей.
— Ах, миледи, придется мне сбить с тебя спесь, — пообещал Джейми и буквально впихнул жену в столовую, хлопнув пониже спины, вместо того чтобы чинно проводить к своему месту. Но их никто не заметил: Ленор завладела вниманием всей компании, с веселым смехом требуя описать, какие фасоны модно носить в диких странах.
— О, у нас все вполне прилично, — заверил ее капитан Хорнби. — Мы наряжаемся так, как предписано указом королевы Елизаветы. Для простых рабочих — домотканые грубые куртки, панталоны и чулки до колен. По воскресным дням они вынимают из сундуков самое лучшее платье, а головы покрывают плоскими шляпами. Ну а что касается лиц благородного звания, миледи, так они не стесняются одеваться в шелк и бархат и украшать одежду вышивкой и драгоценностями. Будьте спокойны, миледи, в нашей небольшой, но богобоязненной общине не забыли о приличных манерах! Хотя, конечно, подчас приходится делать скидку на дикую местность, нам не в чем будет упрекнуть наших добрых сограждан.
— Ну что ж, по крайней мере это обнадеживает, не так ли, Джесси? — заметила Ленор.
Кое-как изобразив кривую улыбку, Джесси дивилась про себя, как Ленор может с такой легкостью рассуждать о жизни за тридевять земель. Ведь ее сестра росла, не зная ни в чем отказа. Она не имела понятия о трудностях, которыми полна жизнь простых людей здесь, в Англии. Ей неведомо чувство голода, ей неведомы те законы, по которым умирающий от голода будет повешен, если посмеет украсть хотя бы ломоть хлеба. Ей неведомо, что такое грязь, подневольный непосильный труд, нищета и побои. И что бы там ни говорил капитан Хорнби, Джесси ни минуты не сомневаюсь, что Виргиния окажется ужасным, мрачным и жестоким местом.
Тем временем Джесси заняла свое место во главе стола, и когда наконец, уселся и кресло сам хозяин дома, слуги принялись подавать одно блюдо за другим: нежная тушеная камбала, копченые угри, жареные фазаны, молодой картофель и самые свежие овощи. Да, это был изысканный, роскошный обед!
В глазах у Джесси стояли злые слезы. Боже, сколько здесь всего! Стоимости этого обеда хватило бы на то, чтобы спасти жизнь ее матери! А ей пришлось бы не меньше двух месяцев не разгибаясь драить полы, чтобы заработать половину таких денег!
Не сразу до Джесси дошло, что возле нее давно уже стоит Джош, один из кухонных лакеев, облаченный в честь обеда в новую ливрею с фамильными цветами Камеронов. Он держал наготове блюдо с горячей парной рыбой. Джесси взяла себе немного и поблагодарила. Кусок вставал у нее поперек горла. Со все возраставшей тоской смотрела она на этот стол, ее собственный стол, сверкавший точкой белоснежной скатертью, хрусталем и серебром. Вот герцог Карлайл, о чем-то оживленно толкующий с капитаном Хорнби. Вот Элизабет звонко рассмеялась в ответ на чье-то замечание, а Джейн мягко призвала ее к порядку, одарив ласковой улыбкой. Вот Роберт шепчется с Ленор, сияющей от счастья.
Она ощутила на себе взгляд Джейми задолго до того, как встретилась с ним глазами. От него, конечно, не укрылось, с какой завистью Джесси следила за Робертом и Ленор.
Он приподнял свой бокал, она потупилась.
Ближе к вечеру общество развлекалось танцами. Лакеи очистили от мебели большой холл, и музыканты поднялись на галерею. Даже Джейн, несмотря на очевидную для всех беременность, принимала участие в общем веселье. Поначалу она отнекивалась, но Джейми настоял на своем, упирая на то, что все они связаны если не кровными узами, то узами брака, кроме одного капитана Хорнби, который умолял не придавать этому значения и не смущаться. Герцог Карлайл не отказал себе в удовольствии пройтись в паре с красавицей дочкой. Генри танцевал со своей сестрой Ленор. Элизабет обернулась к Джейми, и тот не смог отказать, так что Роберту досталась Джесси. И пока они ловко кружились по сверкавшему паркету, Роберт как можно забавнее расписывал способы борьбы с грядущими трудностями путешествия через океан, так как знал, что тревожит Джесси сильнее всего. Она не удержалась от смеха, слушая, что им придется непрерывно грызть лимонные корки, дабы победить морскую болезнь.
— …а на шею мы повесим целые связки надушенных платков, и тогда нам не будет страшен запах от тех, у кого не хватит лимонных корок на все плавание!
Роберт кружил и кружил Джесси в танце, и она смеялась, но смех моментально умолк, а сиявшие глаза померкли, потому что Роберт ловко передал ее прямо в руки ненавистному мужу и мрачное выражение и глазах у Джейми не предвещало ничего хорошего.
— Ты позволишь мне забрать свою жену, Роберт?
— О да, безусловно!
И дальше Джесси повлекли стальные руки, а в лицо впился пронзительный беспощадный взор.
— И где же все это, миледи? Где беззаботный смех? Где оживленные улыбки, где редкостное для вас веселье?
— Не понимаю, о чем ты толкуешь, — скованно отвечала она.
— О, напротив, ты отлично все поняла!
— Мы ведем себя неприлично. Капитан Хорнби скучает один.
— Не смей корчить передо мной светскую даму. Я желаю получить ответ на свой вопрос. Куда исчезла та смешливая девица с сияющими глазками?
— Тебе не видать ее как своих ушей! — выпалила Джесси, и слава Богу, что в ту минуту с ней пожелал танцевать герцог Карлайл.
Но Джейми по-прежнему не спускал с нее глаз.
До конца вечера Джесси правдами и неправдами старалась избегать своего супруга, но близилась ночь, и гости стали разъезжаться. Правда, капитан Хорнби решил задержаться, чтобы обсудить с лордом Камероном кое-какие дела, и Джесси получила короткую передышку. Впрочем, она не сомневалась, что Джейми не оставит своего жестокого намерения подвергнуть ее новым издевательствам.
Мужчины удалились в кабинет Джейми, расположенный по левую руку от столовой, а Джесси осталась стоять в коридоре. Ее ушей достигал монотонный гул голосов — видимо, Джейми перечислял капитану список необходимых припасов. Четыре дополнительные пушки, двадцать пять мушкетов, тысяча футов фитильного шнура, бочонки черного пороха, шомполы, бомбы, двадцать пять комплектов снаряжения для пеших дружинников, нагрудники, наспинники, шлемы… Помимо этого, капитан Хорнби должен доставить еще пять овец, пять хороших молочных коров херефордскои породы, два десятка несушек и петуха.
— Оружие нам пригодится, — заметил капитан Хорнби. — Но помяните мое слово, милорд, с мушкетами хорошо ходить на охоту, а против памунки от них мало проку. Лучше запасти побольше сабель да кинжалов. Когда эти черти выскакивают из засады, с ними не управишься даже копьем.
— Да, ты прав, — отвечал Джейми. Послышались шаги, тихо звякнуло стекло, и Джесси поняла, что мужчины наливают себе выпить.
— Вы сами знаете индейцев как никто другой, — раздался голос капитана.
— Да, я их знаю и собираюсь поддерживать с ними мир. У братьев Поухатана не хватило сил сохранить былой союз племен. Многие индейцы хотят торговать с белыми. Но все же…
— Что все же?
— Подчас они действительно способны на дикие выходки. В юности, когда отец настоял на том, что третьему сыну положено как следует познать мир и как можно больше путешествовать, чтобы найти свое место под солнцем, я забирался в дебри американских лесов. Мне довелось побывать у них в стойбищах. Я видел, как тщательно они готовятся к своим пыточным обрядам. Памунки славятся среди индейцев как искусные повара. Их женщины готовят пиршественное угощение. А воины с нетерпением ждут начала праздника и покрывают себя яркими узорами. Если пленник не растерзан на части и выдерживает все пытки, его забивают до смерти. Джон Ролф рассказывал мне, что именно то же собирались проделать и с ним, когда Покахонтас спасла ему жизнь. Она была совсем малышкой, но Поухатан любил ее больше всех — хотя вряд ли знал по именам всех своих детей от бесчисленного множества жен. Так вот, девочка закрыла собой пленника и не дала его прикончить.
— И все же мне кажется, что вы симпатизируете им, лорд Камерон.
— Пока мы одни, зови меня Джейми. Да, верно, мне нравятся индейцы. У них остро развито чувство собственного достоинства, и многие из них — мирные люди. Просто нельзя забывать, что это народ с совершенно иной, самобытной культурой, что для них верховным божеством является Окус, злобный кровожадный демон, и чтобы его умилостивить, они охотно приносят в жертву собственных Детей.
— Ну что ж, будем надеяться на то, что округ Карлайл сможет отразить любую атаку, — провозгласил капитан. — А теперь скажи-ка, Джейми, что еще я должен доставить на борту моей старушки?
— Да, конечно, капитан… — Камерон явно замялся, но все же докончил: — Купи мне хорошую просторную кровать с мягкой периной — из тех, что делают в Лондоне.
— А как насчет шелковых занавесок и полога?
— Это в колонии?.. — рассмеялся Джейми. Он подумал и решительно сказал: — Да. Купи все, что положено. Женщинам нравятся все эти финтифлюшки, верно?
— Ее светлость непременно оценит такое внимание, я уверен.
— Вот как? — с сомнением буркнул Джейми, и у Джесси сжалось сердце: столько горечи было в этих словах.
— Вы мудро выбрали себе жену, милорд. Она прекрасная женщина и не ударит в грязь лицом в Новом Свете. На это у нее хватит духу.
— Точно так же считаю и я.
— Она не хочет туда ехать? — Не хочет, но поедет.
— Ах, милорд, вы в этом уверены?
— Если она не поднимется на борт «Сладкого рая» сама, то тебе придется доставить ее связанной, в дерюжном мешке. Как угодно, но она должна попасть в Виргинию. А там посмотрим — может, я сам отошлю се обратно. — В его звучном голосе внезапно послышалась невероятная усталость. — Может быть, жизнь вдали от нее покажется мне избавлением, на этот вопрос ответ даст только время.
Джесси приросла к полу в коридоре, пылая как маков цвет. Когда разговор в кабинете коснулся индейцев, у нее в жилах застыла кровь. Она оцепенела, и ей едва не стало дурно. А потом, когда заговорили про нее, ее снова бросило в жар.
Мужчины беседовали еще какое-то время, но вскоре капитан собрался уходить. Джасмин, испугавшись, что ее застанут за подслушиванием, приникла спиной к стене. Но капитан не заметил скрытую в полумраке фигурку. Как ни в чем не бывало Хорнбн проследовал к парадной двери.
Джесси услышала, как Джейми снова звякнул графином, и подумала, что муж вот-вот выйдет из кабинета, чтобы проследовать в спальню.
В припадке безотчетного ужаса она опрометью кинулась вверх по ступеням. Не смея отказываться от обязанности проводить ночи в хозяйской спальне, Джесси лелеяла несбыточную надежду на то, что однажды сумеет достаточно убедительно притвориться спящей, так что Джейми оставит ее в покое.
Упрямые застежки и крючки на платье никак не желали слушаться. Скидывая с ног туфли, она думала было позвать Молли, но побоялась тратить на это время. Отчаянные попытки взять себя в руки и успокоиться ни к чему не привели. Ее била нервная дрожь. Изо всех сил вцепившись в спинку кровати, она старалась дышать глубоко и ровно, но стоило закрыть глаза — и перед ее смятенным взором маячила толпа индейцев: голые, размалеванные дикари скакали вокруг костра и бросали в пламя куски тел несчастных пленников…
Дверь в спальню распахнулась. Джесси подскочила на месте и с ужасом уставилась на входящего. Это был Джейми. Бархатная бровь надменно поползла вверх, и небрежная улыбка выразила его недоумение по поводу того, что благоверная супруга все еще не заняла свое место на брачном ложе.
— Ты до сих пор на ногах?
— У меня запутались шнурки на корсете…
— Позвала бы Молли.
— Да, конечно, так я и сделаю.
— Ничего страшного. — Он уже двинулся в ее сторону — Джесси отшатнулась, избегая его прикосновений.
— Я справлюсь сама.
— Нет, не справишься, стой смирно.
Джейми моментально расстегнул платье, а потом не спеша отошел к столу, налил изрядную порцию густой янтарной жидкости в стакан и уселся, закинув ноги на столешницу и не отрывая глаз от жены.
— Прошу, — промолвил Камерон. — Продолжай сама.
— Если бы в тебе была хоть капля порядочности, ты бы потрудился выйти, пока я…
— Порядочности во мне нет ни на грош, а ты к тому же моя жена. Если тебе все еще требуется помощь — только скажи, и я к твоим услугам.
Тихонько чертыхнувшись, Джесси повернулась к нему спиной, но и тогда ощущала на себе его пронзительный взгляд, от которого душа уходила в пятки, а непослушные пальцы тряслись еще сильнее. Но вот наконец ей удалось содрать с себя тесное платье, и оно небрежно полетело прямо на пол. Скинув нижнюю юбку, Джесси обнаружила, что Молли заранее приготовила для нее ночную рубашку, но выбрала нечто воздушное, розовое, с кружавчиками и оборочками я возмутительно низким вырезом. Джесси сердито скомкала рубашку — поздно искать что-то менее вызывающее — и потянулась к шнуркам на корсете. В это мгновение Джейми оказался рядом. Он распустил шнурки, и корсет с шелестом сполз к ее ногам. Джесси невнятно пробурчала что-то вроде «спасибо», и Камерон вернулся к своему креслу за столом и выпивке. Прежде чем снять тонкую нижнюю сорочку, Джесси наполовину накинула ночную рубашку и лишь после этого рассталась с нижним бельем. Разозленная, испуганная, она и думать забыла про то, что осталась в чулках и подвязках, и шмыгнула в самый угол кровати, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди. Там она затаилась как мышь и долго ждала, пока Джейми встанет из-за стола. Было слышно, как он снимает камзол и башмаки, и Джесси зажмурилась изо всех сил.
Но в спальне вдруг стало необычно тихо. Измучившись от неопределенности, она решилась приоткрыть глаза. Муж стоял над ней и караулил каждое движение. С торжествующей улыбкой Джейми положил руку ей на грудь, и оба услышали, как бешено бьется ее сердце.
— Заснула? — на удивление мирным тоном осведомился он. У него в руке по-прежнему был бокал с виски. Камерон успел скинуть с себя всю одежду, кроме панталон.
Джесси не удостоила его ответом, ее возмущало овладевшее Камероном настроение. Он вел себя грубо, цинично и к тому же злоупотребил спиртным.
Джейми взял жену за подбородок. И стал вертеть туда-сюда, всматриваясь в застывшее лицо.
— Ну, где же она, та девица? — хрипло прошептал он.
— По-моему, ты пьян, — брезгливо отвечала Джесси.
— Разве? Милая, без виски жизнь стала бы невыносимой. Тебе тоже следует выпить.
— Я не желаю.
: — Ты не желаешь выпить вместе со мной? У Джесси мелькнула мысль, что ему придется отойти к столу, чтобы налить бокал и для нее. — Хорошо, я выпью.
— Прекрасно. — Он действительно вернулся к столу и налил еще один бокал.
Джесси не спускала с него глаз. И осторожно выбралась из постели, полагая, что оставаться там слишком опасно. Но тут же выяснилось, что лучше бы уж ей вообще не трогаться с места. Проклятая ночная рубашка скорее обнажала, нежели прикрывала ее прелести, и она обнаружила эту ошибку слишком поздно, заметив, как зажегся взгляд Джейми, обернувшегося к ней.
Но он не набросился на нее как дикий зверь, а просто протянул ей бокал. Джесси взяла его, отвернулась и прошла к подоконнику. Створки окна были распахнуты настежь, чтобы впустить ласковый летний ветерок. Он приятно овевал ее с ног до головы.
Джесси не слышала и не чувствовала, как Джейми под. ходит к ней вплотную. И оттого испуганно вскрикнула, когда ее обняли сзади за талию, подняли и усадили на подоконник. Стиснув зубы, она ждала, пока Джейми шарил по ее бедрам, расстегивал подвязки и снимал чулки. Он медленно, осторожно скатывал их по чуткой коже, и Джесси потрясла сила разбуженных им ощущений. Ее испуганные глаза встретились с его взглядом, и в индигово-черной глубине зажглось неистовое пламя страсти.
— Так где же она? — настойчиво спрашивал Камерон. — Могу ли я достучаться до нее?
Джесси застыла от страха, но Джейми не обратил на это внимания. Джесси машинально, одним глотком выпила виски. Оно жидким огнем скатилось по горлу далеко вниз, туда, где удивительным образом встретилось с ласковыми пальцами, и от слияния этих двух ощущений произошел взрыв, потрясший ее с головы до ног.
— Хватит, — взмолилась она, но не получила ответа. Джейми все так же упорно всматривался в ее глаза и спрашивал:
— Где одушевление, где жизнерадостность? Где пламя твоей души? Я успел разглядеть его нынче вечером!
— Наверное, у тебя нет масла, от которого загорается такой огонь! — яростно выпалила Джесси.
— Нет-нет, — упрямо покачал головой Камерон. — никогда не поверю в это, леди, и, так или иначе, выясню это еще до утра!
— Нет…
Джейми отобрал у жены пустой бокал и прижал ее спиной к стене. А потом поцеловал жадно и страстно. Одной рукой он ласкал ей грудь, а другая проникла в ложбинку между бедер, умело пробуждая к жизни ее женское начало.
Внезапно Джейми опрокинул ее на спину, прямо на подоконнике. Джесси покорно взглянула ему в лицо, в темные, бездонные, горящие страстью глаза. Ночная рубашка разлетелась в клочья, и она с испуганным криком дернулась, чтобы прикрыться.
— Нет, — отрезал он.
— Но это была одна из моих любимых рубашек, — пожаловалась она.
— Купишь себе другую. — Их глаза встретились, и Джесси замолкла.
Джейми завел ей руки высоко за голову и снова поцеловал в губы. А потом не спеша проложил дорожку вдоль ложбинки между грудей, обведя кругом каждый сосок, и стал спускаться ниже, к животу. Дышавший в окно летний ветер холодил кожу, влажную от легких поцелуев, и от этого ей стало зябко. Такой странный, колдовской контраст между жаром от выпитого виски внутри и прохладой снаружи… удивительно! Джейми все еще целовал се живот. Его дыхание было таким ласковым… Но вот темная голова приподнялась, и губы их слились в поцелуе. У Джесси захватило дух, горло сжималось в судорогах, она напряглась всем телом, впитывая нежные, возбуждающие поцелуи. Джейми оторвался от ее губ, затем осторожно раздвинул ей бедра и пробежался губами по чуткой коже, ласково щекоча и покусывая, прежде чем припал к горячим влажным складкам, укрытым мягкими завитками.
И в этот миг в ней словно что-то взорвалось. Джесси забилась, жадно глотая воздух, желая, чтобы пытка длилась без конца. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Джесси содрогалась всем телом, переполненным Жгучей, сладостной истомой, и, к своему удивлению, не только не стремилась вырваться из рук Джейми, но желала распахнуться перед ним как можно полнее. Звездный свет, черный бархат июньской ночи, ласковый ветер — все слилось в единый сверкающий вихрь, и она горела — и не могла сгореть в волшебном, неземном пламени. Ее мало волновала близость, казавшаяся ранее неприличной, — все поглотили неистовый любовный голод, жажда новых ласк…
И тут она наткнулась на его темные, светившиеся триумфом глаза над собой.
— Ох! — Джесси в ужасе забилась, чтобы спрятаться от него, от этих торжествующих глаз, но Джейми и не думал отпускать ее. Напротив, он скидывал с себя панталоны. В волшебном свете звезд Джейми был неотразим: высокий, стройный, словно Адонис, с готовым к любви копьем. Он легко поднял на руки Джесси, все еще смущенную своим непристойным поведением, и гортанно рассмеялся, ликуя от одержанной победы.
— Пожалуйста… — прошептала Джесси, однако сама не имела понятия, о чем просит. А он уложил ее на кровать и слился воедино. Джесси охнула — так легко, в мгновение ока все вернулось к ней: и это томное, неземное блаженство, и острое до боли желание вобрать его в себя полностью, без остатка.
И Джейми с готовностью откликнулся на ее желание. Вот он приподнялся, чтобы упереться попрочнее, и его лицо напряглось от первобытной, потрясающей страсти. Впрочем, Джесси не долго наблюдала за его лицом. Задыхаясь от наслаждения, она двигалась вместе с ним, понимая, к чему стремится, и уверенными рывками продвигаясь все ближе к желанному завершению. Она не замечала, что стала такой же влажной и скользкой, как Джейми. Ее полностью поглотил волшебный, ослепительный взрыв, утоливший голод молодого, созданного для любви тела. Она почувствовала, какими бешеными, лихорадочными толчками отвечает ей Джейми, но вот и он запрокинул голову с каким-то гортанным стоном и рухнул рядом без сил.
Джесси лежала, не смея шевельнуться. Хотя теперь ей было холодно от ночного ветерка, лицо пылало как в огне — вряд ли леди пристало такое неприличное поведение. Ей хотелось зарыться лицом в подушки, поскорее укрыться где-нибудь подальше отсюда, найти нору поглубже и затаиться там, сжавшись в комок.
Но не прошло и минуты, как она почувствовала на себе руки мужа. Они двигались легко и ласково, едва касаясь кожи кончиками пальцев.
Наконец Джейми поднялся на локте и поймал ее за подбородок, и Джесси с новой силой возненавидела его за торжество, которое прочла в иссиня-черных глазах.
— Она все-таки существует! — заявил Джейми. — Я нашел это огненное создание, эту женщину, полную страсти!
— Нет…
Джесси зажмурилась и хотела отодви1гуться. Она услышала его хриплый смех и почувствовала, как он целует ее — сначала губы, потом грудь.
— Не надо больше! — шептала Джесси в отчаянии. — Не надо!
— Нет, я непременно получу больше, пика не упустил свое пламенное создание, — возражал Джейми, лаская жену взглядом. — Иначе оно ускользнет, прежде чем я найду его снова!
И он немедленно перешел от слов к делу. У Джесси не было сил сопротивляться или отказаться от наслаждения. И он брал ее снова и снова, и она отдавалась ему все с тем же неистовым пылом на протяжении всей ночи…
Рассудок отступил перед древним как мир, могучим инстинктом, и Джесси не замечала, что давно пылает ответной страстью, что трепетные пальчики ласково гладят широкую спину, а горячий влажный язык ласкает каждый дюйм сильного бронзового тела…
В отличие от Джесси Джейми не мог не замечать, как изменились их отношения, и в упоении восторгался каждым движением жены, каждым криком и вздохом. Тем горше ему было вспоминать о том, как близко их расставание.
И он стремился взять от волшебной ночи все, до конца, сделать так, чтобы Джесси не смогла забыть его, забыть об их браке. В окне занимался рассвет, когда он наконец позволил ей заснуть в полном изнеможении, но и тогда Джейми не переставал ласкать ее, еле слышно касаясь то легких золотистых волос, рассыпанных по подушке солнечным облаком, то точеных черт прекрасного лица, то изящных изгибов юного тела.
Уж не совершает ли он глупость, приказав ей следовать за ним, на другой конец жестокого, коварного океана?
Джесси вздохнула и улыбнулась во сне, и Джейми ужасно захотелось узнать, о ком она грезит. Он сумел разбудить ее женское начало, ему хватило упорства проникнуть в самые потаенные глубины, где обитала страсть, которую он инстинктивно чувствовал под колючим ледяным панцирем. Что ж, тем большим дураком он оказался — позволил страсти окончательно затуманить голову. Ведь нынешняя ночь так ничего и не изменит. Стоит Джесси проснуться — и она станет по-прежнему сопротивляться, если не придумает чего-нибудь похуже в отместку за его победу па этом необычном поле битвы.
Нет… он не мог ошибаться. Ведь главной, неизменной его страстью были и остаются земли там, на другом конце света. Да, все верно, он взял ее в жены, потому что хотел, потому что всегда был сам себе хозяином и потому что он так решил. Но кроме этого, Джейми взял ее в жены из-за ее несгибаемого духа. Ее переполняла страстная, неистовая жажда жизни, и он не оставит ее здесь. Нравится ей это или нет, она поедет за ним и станет его опорой во всех делах.
Желание разгорелось в нем с новой силой. Он снова хотел Джесси, хотел неудержимо, и так мало времени оставалось до разлуки…
Джейми прижал ее к себе. Сонные глаза широко распахнулись, и она что-то возмущенно зашептала.
— Нет, Джасмин, не протестуй, потому что я хочу тебя и возьму сейчас же!
Джесси охнула — и снова мир завертелся в цветном вихре. Когда все было кончено, Джейми торопливо встал, умылся, оделся и вышел. Начинался новый день, и пора было приниматься за дела.
С приличествующими ситуации фразами все послушно встали и вышли из комнаты. Джесси заметила, что Джейми нарочно задержался и следил за ней до тех пор, пока гостиная не опустела. Она помедлила и спросила:
— Ну что, как прошла первая проверка? Я справилась с испытанием?
— Ты справилась отлично и отлично знаешь об этом.
— Ну полноте, разве это так важно? Незаконнорожденная дочь великой актрисы запросто изобразит светскую даму даже перед племенем дикарей, если придется пригласить их на обед.
— Я вполне уверен, моя малютка, что ты сыграешь с успехом кого угодно и что угодно, стоит только захотеть! — И Джейми не спеша зашагал рядом с ней.
У Джесси перехватило дыхание и потемнело в глазах от ненависти. Камерон остановился в дверях столовой и ждал, пока она подойдет, затем взял жену за руку.
— Ты сегодня ослепительно красива.
— Вот как?
— Это потому, что здесь Роберт Максвелл?
— Думайте что вам угодно, милорд.
— И ты вольна думать что тебе угодно, однако именно я, а не он буду обладать нынче ночью женщиной с ослепительным взором. Вот только дождусь, пока разъедутся гости и мы останемся одни.
— Помилуйте, но ведь эта женщина и так перед вами.
— Вовсе нет, но помяните мое слово, миледи, я непременно достучусь до нее этой же ночью в своей постели.
— Это не светский разговор, милорд, вы забыли про гостей.
— Ах, миледи, придется мне сбить с тебя спесь, — пообещал Джейми и буквально впихнул жену в столовую, хлопнув пониже спины, вместо того чтобы чинно проводить к своему месту. Но их никто не заметил: Ленор завладела вниманием всей компании, с веселым смехом требуя описать, какие фасоны модно носить в диких странах.
— О, у нас все вполне прилично, — заверил ее капитан Хорнби. — Мы наряжаемся так, как предписано указом королевы Елизаветы. Для простых рабочих — домотканые грубые куртки, панталоны и чулки до колен. По воскресным дням они вынимают из сундуков самое лучшее платье, а головы покрывают плоскими шляпами. Ну а что касается лиц благородного звания, миледи, так они не стесняются одеваться в шелк и бархат и украшать одежду вышивкой и драгоценностями. Будьте спокойны, миледи, в нашей небольшой, но богобоязненной общине не забыли о приличных манерах! Хотя, конечно, подчас приходится делать скидку на дикую местность, нам не в чем будет упрекнуть наших добрых сограждан.
— Ну что ж, по крайней мере это обнадеживает, не так ли, Джесси? — заметила Ленор.
Кое-как изобразив кривую улыбку, Джесси дивилась про себя, как Ленор может с такой легкостью рассуждать о жизни за тридевять земель. Ведь ее сестра росла, не зная ни в чем отказа. Она не имела понятия о трудностях, которыми полна жизнь простых людей здесь, в Англии. Ей неведомо чувство голода, ей неведомы те законы, по которым умирающий от голода будет повешен, если посмеет украсть хотя бы ломоть хлеба. Ей неведомо, что такое грязь, подневольный непосильный труд, нищета и побои. И что бы там ни говорил капитан Хорнби, Джесси ни минуты не сомневаюсь, что Виргиния окажется ужасным, мрачным и жестоким местом.
Тем временем Джесси заняла свое место во главе стола, и когда наконец, уселся и кресло сам хозяин дома, слуги принялись подавать одно блюдо за другим: нежная тушеная камбала, копченые угри, жареные фазаны, молодой картофель и самые свежие овощи. Да, это был изысканный, роскошный обед!
В глазах у Джесси стояли злые слезы. Боже, сколько здесь всего! Стоимости этого обеда хватило бы на то, чтобы спасти жизнь ее матери! А ей пришлось бы не меньше двух месяцев не разгибаясь драить полы, чтобы заработать половину таких денег!
Не сразу до Джесси дошло, что возле нее давно уже стоит Джош, один из кухонных лакеев, облаченный в честь обеда в новую ливрею с фамильными цветами Камеронов. Он держал наготове блюдо с горячей парной рыбой. Джесси взяла себе немного и поблагодарила. Кусок вставал у нее поперек горла. Со все возраставшей тоской смотрела она на этот стол, ее собственный стол, сверкавший точкой белоснежной скатертью, хрусталем и серебром. Вот герцог Карлайл, о чем-то оживленно толкующий с капитаном Хорнби. Вот Элизабет звонко рассмеялась в ответ на чье-то замечание, а Джейн мягко призвала ее к порядку, одарив ласковой улыбкой. Вот Роберт шепчется с Ленор, сияющей от счастья.
Она ощутила на себе взгляд Джейми задолго до того, как встретилась с ним глазами. От него, конечно, не укрылось, с какой завистью Джесси следила за Робертом и Ленор.
Он приподнял свой бокал, она потупилась.
Ближе к вечеру общество развлекалось танцами. Лакеи очистили от мебели большой холл, и музыканты поднялись на галерею. Даже Джейн, несмотря на очевидную для всех беременность, принимала участие в общем веселье. Поначалу она отнекивалась, но Джейми настоял на своем, упирая на то, что все они связаны если не кровными узами, то узами брака, кроме одного капитана Хорнби, который умолял не придавать этому значения и не смущаться. Герцог Карлайл не отказал себе в удовольствии пройтись в паре с красавицей дочкой. Генри танцевал со своей сестрой Ленор. Элизабет обернулась к Джейми, и тот не смог отказать, так что Роберту досталась Джесси. И пока они ловко кружились по сверкавшему паркету, Роберт как можно забавнее расписывал способы борьбы с грядущими трудностями путешествия через океан, так как знал, что тревожит Джесси сильнее всего. Она не удержалась от смеха, слушая, что им придется непрерывно грызть лимонные корки, дабы победить морскую болезнь.
— …а на шею мы повесим целые связки надушенных платков, и тогда нам не будет страшен запах от тех, у кого не хватит лимонных корок на все плавание!
Роберт кружил и кружил Джесси в танце, и она смеялась, но смех моментально умолк, а сиявшие глаза померкли, потому что Роберт ловко передал ее прямо в руки ненавистному мужу и мрачное выражение и глазах у Джейми не предвещало ничего хорошего.
— Ты позволишь мне забрать свою жену, Роберт?
— О да, безусловно!
И дальше Джесси повлекли стальные руки, а в лицо впился пронзительный беспощадный взор.
— И где же все это, миледи? Где беззаботный смех? Где оживленные улыбки, где редкостное для вас веселье?
— Не понимаю, о чем ты толкуешь, — скованно отвечала она.
— О, напротив, ты отлично все поняла!
— Мы ведем себя неприлично. Капитан Хорнби скучает один.
— Не смей корчить передо мной светскую даму. Я желаю получить ответ на свой вопрос. Куда исчезла та смешливая девица с сияющими глазками?
— Тебе не видать ее как своих ушей! — выпалила Джесси, и слава Богу, что в ту минуту с ней пожелал танцевать герцог Карлайл.
Но Джейми по-прежнему не спускал с нее глаз.
До конца вечера Джесси правдами и неправдами старалась избегать своего супруга, но близилась ночь, и гости стали разъезжаться. Правда, капитан Хорнби решил задержаться, чтобы обсудить с лордом Камероном кое-какие дела, и Джесси получила короткую передышку. Впрочем, она не сомневалась, что Джейми не оставит своего жестокого намерения подвергнуть ее новым издевательствам.
Мужчины удалились в кабинет Джейми, расположенный по левую руку от столовой, а Джесси осталась стоять в коридоре. Ее ушей достигал монотонный гул голосов — видимо, Джейми перечислял капитану список необходимых припасов. Четыре дополнительные пушки, двадцать пять мушкетов, тысяча футов фитильного шнура, бочонки черного пороха, шомполы, бомбы, двадцать пять комплектов снаряжения для пеших дружинников, нагрудники, наспинники, шлемы… Помимо этого, капитан Хорнби должен доставить еще пять овец, пять хороших молочных коров херефордскои породы, два десятка несушек и петуха.
— Оружие нам пригодится, — заметил капитан Хорнби. — Но помяните мое слово, милорд, с мушкетами хорошо ходить на охоту, а против памунки от них мало проку. Лучше запасти побольше сабель да кинжалов. Когда эти черти выскакивают из засады, с ними не управишься даже копьем.
— Да, ты прав, — отвечал Джейми. Послышались шаги, тихо звякнуло стекло, и Джесси поняла, что мужчины наливают себе выпить.
— Вы сами знаете индейцев как никто другой, — раздался голос капитана.
— Да, я их знаю и собираюсь поддерживать с ними мир. У братьев Поухатана не хватило сил сохранить былой союз племен. Многие индейцы хотят торговать с белыми. Но все же…
— Что все же?
— Подчас они действительно способны на дикие выходки. В юности, когда отец настоял на том, что третьему сыну положено как следует познать мир и как можно больше путешествовать, чтобы найти свое место под солнцем, я забирался в дебри американских лесов. Мне довелось побывать у них в стойбищах. Я видел, как тщательно они готовятся к своим пыточным обрядам. Памунки славятся среди индейцев как искусные повара. Их женщины готовят пиршественное угощение. А воины с нетерпением ждут начала праздника и покрывают себя яркими узорами. Если пленник не растерзан на части и выдерживает все пытки, его забивают до смерти. Джон Ролф рассказывал мне, что именно то же собирались проделать и с ним, когда Покахонтас спасла ему жизнь. Она была совсем малышкой, но Поухатан любил ее больше всех — хотя вряд ли знал по именам всех своих детей от бесчисленного множества жен. Так вот, девочка закрыла собой пленника и не дала его прикончить.
— И все же мне кажется, что вы симпатизируете им, лорд Камерон.
— Пока мы одни, зови меня Джейми. Да, верно, мне нравятся индейцы. У них остро развито чувство собственного достоинства, и многие из них — мирные люди. Просто нельзя забывать, что это народ с совершенно иной, самобытной культурой, что для них верховным божеством является Окус, злобный кровожадный демон, и чтобы его умилостивить, они охотно приносят в жертву собственных Детей.
— Ну что ж, будем надеяться на то, что округ Карлайл сможет отразить любую атаку, — провозгласил капитан. — А теперь скажи-ка, Джейми, что еще я должен доставить на борту моей старушки?
— Да, конечно, капитан… — Камерон явно замялся, но все же докончил: — Купи мне хорошую просторную кровать с мягкой периной — из тех, что делают в Лондоне.
— А как насчет шелковых занавесок и полога?
— Это в колонии?.. — рассмеялся Джейми. Он подумал и решительно сказал: — Да. Купи все, что положено. Женщинам нравятся все эти финтифлюшки, верно?
— Ее светлость непременно оценит такое внимание, я уверен.
— Вот как? — с сомнением буркнул Джейми, и у Джесси сжалось сердце: столько горечи было в этих словах.
— Вы мудро выбрали себе жену, милорд. Она прекрасная женщина и не ударит в грязь лицом в Новом Свете. На это у нее хватит духу.
— Точно так же считаю и я.
— Она не хочет туда ехать? — Не хочет, но поедет.
— Ах, милорд, вы в этом уверены?
— Если она не поднимется на борт «Сладкого рая» сама, то тебе придется доставить ее связанной, в дерюжном мешке. Как угодно, но она должна попасть в Виргинию. А там посмотрим — может, я сам отошлю се обратно. — В его звучном голосе внезапно послышалась невероятная усталость. — Может быть, жизнь вдали от нее покажется мне избавлением, на этот вопрос ответ даст только время.
Джесси приросла к полу в коридоре, пылая как маков цвет. Когда разговор в кабинете коснулся индейцев, у нее в жилах застыла кровь. Она оцепенела, и ей едва не стало дурно. А потом, когда заговорили про нее, ее снова бросило в жар.
Мужчины беседовали еще какое-то время, но вскоре капитан собрался уходить. Джасмин, испугавшись, что ее застанут за подслушиванием, приникла спиной к стене. Но капитан не заметил скрытую в полумраке фигурку. Как ни в чем не бывало Хорнбн проследовал к парадной двери.
Джесси услышала, как Джейми снова звякнул графином, и подумала, что муж вот-вот выйдет из кабинета, чтобы проследовать в спальню.
В припадке безотчетного ужаса она опрометью кинулась вверх по ступеням. Не смея отказываться от обязанности проводить ночи в хозяйской спальне, Джесси лелеяла несбыточную надежду на то, что однажды сумеет достаточно убедительно притвориться спящей, так что Джейми оставит ее в покое.
Упрямые застежки и крючки на платье никак не желали слушаться. Скидывая с ног туфли, она думала было позвать Молли, но побоялась тратить на это время. Отчаянные попытки взять себя в руки и успокоиться ни к чему не привели. Ее била нервная дрожь. Изо всех сил вцепившись в спинку кровати, она старалась дышать глубоко и ровно, но стоило закрыть глаза — и перед ее смятенным взором маячила толпа индейцев: голые, размалеванные дикари скакали вокруг костра и бросали в пламя куски тел несчастных пленников…
Дверь в спальню распахнулась. Джесси подскочила на месте и с ужасом уставилась на входящего. Это был Джейми. Бархатная бровь надменно поползла вверх, и небрежная улыбка выразила его недоумение по поводу того, что благоверная супруга все еще не заняла свое место на брачном ложе.
— Ты до сих пор на ногах?
— У меня запутались шнурки на корсете…
— Позвала бы Молли.
— Да, конечно, так я и сделаю.
— Ничего страшного. — Он уже двинулся в ее сторону — Джесси отшатнулась, избегая его прикосновений.
— Я справлюсь сама.
— Нет, не справишься, стой смирно.
Джейми моментально расстегнул платье, а потом не спеша отошел к столу, налил изрядную порцию густой янтарной жидкости в стакан и уселся, закинув ноги на столешницу и не отрывая глаз от жены.
— Прошу, — промолвил Камерон. — Продолжай сама.
— Если бы в тебе была хоть капля порядочности, ты бы потрудился выйти, пока я…
— Порядочности во мне нет ни на грош, а ты к тому же моя жена. Если тебе все еще требуется помощь — только скажи, и я к твоим услугам.
Тихонько чертыхнувшись, Джесси повернулась к нему спиной, но и тогда ощущала на себе его пронзительный взгляд, от которого душа уходила в пятки, а непослушные пальцы тряслись еще сильнее. Но вот наконец ей удалось содрать с себя тесное платье, и оно небрежно полетело прямо на пол. Скинув нижнюю юбку, Джесси обнаружила, что Молли заранее приготовила для нее ночную рубашку, но выбрала нечто воздушное, розовое, с кружавчиками и оборочками я возмутительно низким вырезом. Джесси сердито скомкала рубашку — поздно искать что-то менее вызывающее — и потянулась к шнуркам на корсете. В это мгновение Джейми оказался рядом. Он распустил шнурки, и корсет с шелестом сполз к ее ногам. Джесси невнятно пробурчала что-то вроде «спасибо», и Камерон вернулся к своему креслу за столом и выпивке. Прежде чем снять тонкую нижнюю сорочку, Джесси наполовину накинула ночную рубашку и лишь после этого рассталась с нижним бельем. Разозленная, испуганная, она и думать забыла про то, что осталась в чулках и подвязках, и шмыгнула в самый угол кровати, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди. Там она затаилась как мышь и долго ждала, пока Джейми встанет из-за стола. Было слышно, как он снимает камзол и башмаки, и Джесси зажмурилась изо всех сил.
Но в спальне вдруг стало необычно тихо. Измучившись от неопределенности, она решилась приоткрыть глаза. Муж стоял над ней и караулил каждое движение. С торжествующей улыбкой Джейми положил руку ей на грудь, и оба услышали, как бешено бьется ее сердце.
— Заснула? — на удивление мирным тоном осведомился он. У него в руке по-прежнему был бокал с виски. Камерон успел скинуть с себя всю одежду, кроме панталон.
Джесси не удостоила его ответом, ее возмущало овладевшее Камероном настроение. Он вел себя грубо, цинично и к тому же злоупотребил спиртным.
Джейми взял жену за подбородок. И стал вертеть туда-сюда, всматриваясь в застывшее лицо.
— Ну, где же она, та девица? — хрипло прошептал он.
— По-моему, ты пьян, — брезгливо отвечала Джесси.
— Разве? Милая, без виски жизнь стала бы невыносимой. Тебе тоже следует выпить.
— Я не желаю.
: — Ты не желаешь выпить вместе со мной? У Джесси мелькнула мысль, что ему придется отойти к столу, чтобы налить бокал и для нее. — Хорошо, я выпью.
— Прекрасно. — Он действительно вернулся к столу и налил еще один бокал.
Джесси не спускала с него глаз. И осторожно выбралась из постели, полагая, что оставаться там слишком опасно. Но тут же выяснилось, что лучше бы уж ей вообще не трогаться с места. Проклятая ночная рубашка скорее обнажала, нежели прикрывала ее прелести, и она обнаружила эту ошибку слишком поздно, заметив, как зажегся взгляд Джейми, обернувшегося к ней.
Но он не набросился на нее как дикий зверь, а просто протянул ей бокал. Джесси взяла его, отвернулась и прошла к подоконнику. Створки окна были распахнуты настежь, чтобы впустить ласковый летний ветерок. Он приятно овевал ее с ног до головы.
Джесси не слышала и не чувствовала, как Джейми под. ходит к ней вплотную. И оттого испуганно вскрикнула, когда ее обняли сзади за талию, подняли и усадили на подоконник. Стиснув зубы, она ждала, пока Джейми шарил по ее бедрам, расстегивал подвязки и снимал чулки. Он медленно, осторожно скатывал их по чуткой коже, и Джесси потрясла сила разбуженных им ощущений. Ее испуганные глаза встретились с его взглядом, и в индигово-черной глубине зажглось неистовое пламя страсти.
— Так где же она? — настойчиво спрашивал Камерон. — Могу ли я достучаться до нее?
Джесси застыла от страха, но Джейми не обратил на это внимания. Джесси машинально, одним глотком выпила виски. Оно жидким огнем скатилось по горлу далеко вниз, туда, где удивительным образом встретилось с ласковыми пальцами, и от слияния этих двух ощущений произошел взрыв, потрясший ее с головы до ног.
— Хватит, — взмолилась она, но не получила ответа. Джейми все так же упорно всматривался в ее глаза и спрашивал:
— Где одушевление, где жизнерадостность? Где пламя твоей души? Я успел разглядеть его нынче вечером!
— Наверное, у тебя нет масла, от которого загорается такой огонь! — яростно выпалила Джесси.
— Нет-нет, — упрямо покачал головой Камерон. — никогда не поверю в это, леди, и, так или иначе, выясню это еще до утра!
— Нет…
Джейми отобрал у жены пустой бокал и прижал ее спиной к стене. А потом поцеловал жадно и страстно. Одной рукой он ласкал ей грудь, а другая проникла в ложбинку между бедер, умело пробуждая к жизни ее женское начало.
Внезапно Джейми опрокинул ее на спину, прямо на подоконнике. Джесси покорно взглянула ему в лицо, в темные, бездонные, горящие страстью глаза. Ночная рубашка разлетелась в клочья, и она с испуганным криком дернулась, чтобы прикрыться.
— Нет, — отрезал он.
— Но это была одна из моих любимых рубашек, — пожаловалась она.
— Купишь себе другую. — Их глаза встретились, и Джесси замолкла.
Джейми завел ей руки высоко за голову и снова поцеловал в губы. А потом не спеша проложил дорожку вдоль ложбинки между грудей, обведя кругом каждый сосок, и стал спускаться ниже, к животу. Дышавший в окно летний ветер холодил кожу, влажную от легких поцелуев, и от этого ей стало зябко. Такой странный, колдовской контраст между жаром от выпитого виски внутри и прохладой снаружи… удивительно! Джейми все еще целовал се живот. Его дыхание было таким ласковым… Но вот темная голова приподнялась, и губы их слились в поцелуе. У Джесси захватило дух, горло сжималось в судорогах, она напряглась всем телом, впитывая нежные, возбуждающие поцелуи. Джейми оторвался от ее губ, затем осторожно раздвинул ей бедра и пробежался губами по чуткой коже, ласково щекоча и покусывая, прежде чем припал к горячим влажным складкам, укрытым мягкими завитками.
И в этот миг в ней словно что-то взорвалось. Джесси забилась, жадно глотая воздух, желая, чтобы пытка длилась без конца. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Джесси содрогалась всем телом, переполненным Жгучей, сладостной истомой, и, к своему удивлению, не только не стремилась вырваться из рук Джейми, но желала распахнуться перед ним как можно полнее. Звездный свет, черный бархат июньской ночи, ласковый ветер — все слилось в единый сверкающий вихрь, и она горела — и не могла сгореть в волшебном, неземном пламени. Ее мало волновала близость, казавшаяся ранее неприличной, — все поглотили неистовый любовный голод, жажда новых ласк…
И тут она наткнулась на его темные, светившиеся триумфом глаза над собой.
— Ох! — Джесси в ужасе забилась, чтобы спрятаться от него, от этих торжествующих глаз, но Джейми и не думал отпускать ее. Напротив, он скидывал с себя панталоны. В волшебном свете звезд Джейми был неотразим: высокий, стройный, словно Адонис, с готовым к любви копьем. Он легко поднял на руки Джесси, все еще смущенную своим непристойным поведением, и гортанно рассмеялся, ликуя от одержанной победы.
— Пожалуйста… — прошептала Джесси, однако сама не имела понятия, о чем просит. А он уложил ее на кровать и слился воедино. Джесси охнула — так легко, в мгновение ока все вернулось к ней: и это томное, неземное блаженство, и острое до боли желание вобрать его в себя полностью, без остатка.
И Джейми с готовностью откликнулся на ее желание. Вот он приподнялся, чтобы упереться попрочнее, и его лицо напряглось от первобытной, потрясающей страсти. Впрочем, Джесси не долго наблюдала за его лицом. Задыхаясь от наслаждения, она двигалась вместе с ним, понимая, к чему стремится, и уверенными рывками продвигаясь все ближе к желанному завершению. Она не замечала, что стала такой же влажной и скользкой, как Джейми. Ее полностью поглотил волшебный, ослепительный взрыв, утоливший голод молодого, созданного для любви тела. Она почувствовала, какими бешеными, лихорадочными толчками отвечает ей Джейми, но вот и он запрокинул голову с каким-то гортанным стоном и рухнул рядом без сил.
Джесси лежала, не смея шевельнуться. Хотя теперь ей было холодно от ночного ветерка, лицо пылало как в огне — вряд ли леди пристало такое неприличное поведение. Ей хотелось зарыться лицом в подушки, поскорее укрыться где-нибудь подальше отсюда, найти нору поглубже и затаиться там, сжавшись в комок.
Но не прошло и минуты, как она почувствовала на себе руки мужа. Они двигались легко и ласково, едва касаясь кожи кончиками пальцев.
Наконец Джейми поднялся на локте и поймал ее за подбородок, и Джесси с новой силой возненавидела его за торжество, которое прочла в иссиня-черных глазах.
— Она все-таки существует! — заявил Джейми. — Я нашел это огненное создание, эту женщину, полную страсти!
— Нет…
Джесси зажмурилась и хотела отодви1гуться. Она услышала его хриплый смех и почувствовала, как он целует ее — сначала губы, потом грудь.
— Не надо больше! — шептала Джесси в отчаянии. — Не надо!
— Нет, я непременно получу больше, пика не упустил свое пламенное создание, — возражал Джейми, лаская жену взглядом. — Иначе оно ускользнет, прежде чем я найду его снова!
И он немедленно перешел от слов к делу. У Джесси не было сил сопротивляться или отказаться от наслаждения. И он брал ее снова и снова, и она отдавалась ему все с тем же неистовым пылом на протяжении всей ночи…
Рассудок отступил перед древним как мир, могучим инстинктом, и Джесси не замечала, что давно пылает ответной страстью, что трепетные пальчики ласково гладят широкую спину, а горячий влажный язык ласкает каждый дюйм сильного бронзового тела…
В отличие от Джесси Джейми не мог не замечать, как изменились их отношения, и в упоении восторгался каждым движением жены, каждым криком и вздохом. Тем горше ему было вспоминать о том, как близко их расставание.
И он стремился взять от волшебной ночи все, до конца, сделать так, чтобы Джесси не смогла забыть его, забыть об их браке. В окне занимался рассвет, когда он наконец позволил ей заснуть в полном изнеможении, но и тогда Джейми не переставал ласкать ее, еле слышно касаясь то легких золотистых волос, рассыпанных по подушке солнечным облаком, то точеных черт прекрасного лица, то изящных изгибов юного тела.
Уж не совершает ли он глупость, приказав ей следовать за ним, на другой конец жестокого, коварного океана?
Джесси вздохнула и улыбнулась во сне, и Джейми ужасно захотелось узнать, о ком она грезит. Он сумел разбудить ее женское начало, ему хватило упорства проникнуть в самые потаенные глубины, где обитала страсть, которую он инстинктивно чувствовал под колючим ледяным панцирем. Что ж, тем большим дураком он оказался — позволил страсти окончательно затуманить голову. Ведь нынешняя ночь так ничего и не изменит. Стоит Джесси проснуться — и она станет по-прежнему сопротивляться, если не придумает чего-нибудь похуже в отместку за его победу па этом необычном поле битвы.
Нет… он не мог ошибаться. Ведь главной, неизменной его страстью были и остаются земли там, на другом конце света. Да, все верно, он взял ее в жены, потому что хотел, потому что всегда был сам себе хозяином и потому что он так решил. Но кроме этого, Джейми взял ее в жены из-за ее несгибаемого духа. Ее переполняла страстная, неистовая жажда жизни, и он не оставит ее здесь. Нравится ей это или нет, она поедет за ним и станет его опорой во всех делах.
Желание разгорелось в нем с новой силой. Он снова хотел Джесси, хотел неудержимо, и так мало времени оставалось до разлуки…
Джейми прижал ее к себе. Сонные глаза широко распахнулись, и она что-то возмущенно зашептала.
— Нет, Джасмин, не протестуй, потому что я хочу тебя и возьму сейчас же!
Джесси охнула — и снова мир завертелся в цветном вихре. Когда все было кончено, Джейми торопливо встал, умылся, оделся и вышел. Начинался новый день, и пора было приниматься за дела.