Значительной силы достигла империя при Генрихе III, который воспользовался слабостью папы и стал полновластным господином Италии. Он распоряжался судьбой Священного престола, чем вызвал нежелательную реакцию со стороны духовенства, что, как известно, погубило Генриха IV. После смерти следующего правителя, Генриха V, римскую корону ослабила официально признанная самостоятельность германских князей и баронов. В пору раннего Средневековья император был истинным властителем только в Германии. К XIV веку ему подчинялись одни немцы и то лишь теоретически, поскольку германскими землями управляли феодалы.
В следующем столетии императоры активно преследовали династические цели, столь же ревностно заботясь об умножении родовых владений. К тому времени от их былых привилегий остался только пышный титул. Князья прибрали к своим рукам все имперские земли, оставив правителю почетные права ленного господина. Императоры этой эпохи закладывали короны, продавали города, кочевали по чужим замкам, унижались перед папой, продолжая именовать себя наследниками цезарей и повелителями христианского мира.
Осенью 1423 года кайзер Сигизмунд Люксембургский передал городу коронационные регалии вместе с имперскими сокровищами «на вечные времена, безвозвратно, неоспоримо». Однако вечность продлилась немногим больше 500 лет – именно столько времени регалии хранились в храме богадельни Святого Духа. Через несколько лет после передачи регалий вместо разрушенной капеллы на южном берегу Пегница была заложена Лоренцкирхе, завершенная уже в следующем веке и надолго ставшая самой большой и наиболее значимой церковью Нюрнберга. После ее освящения столица империи целое столетие процветала и богатела, определяя политическую обстановку далеко за пределами своей земли, все еще не относящейся к Баварии.
Крепостная башня с часами и надежно укрепленным входом
Средневековый Нюрнберг был одним из самых развитых городов Германии. Являясь посредником в торговле с Италией, он служил перевалочным пунктом для восточных товаров, расходившихся отсюда по всей Европе. Местные негоцианты торговали почти со всем светом, часто имея конторы в крупных торговых центрах Европы. Вряд ли хотя бы еще один германский город мог похвастать такими успехами в технике. Ремесленники Нюрнберга славились как превосходные оружейники, создатели ветряных мельниц, точных измерительных приборов, компасов, больших механических часов, красовавшихся на древних башнях крепости. Здесь же появились первые миниатюрные ходики. Оком и ухом Германии назвал Нюрнберг Мартин Лютер, имея в виду школу математики и блестящее состояние печатного дела.
Стремительный упадок Нюрнберга связан с Тридцатилетней войной. Жестокая битва европейских народов началась с религиозного конфликта и постепенно превратилась в борьбу за господство на территории континента. Главными ее участниками были с одной стороны Испания и Австрия, а с другой – Франция и Швеция. Не имея прямых интересов, германцы невольно предоставили «титанам» место для сражений, отчего понесли самые тяжелые потери. Описывая ужасы тех лет, даже хронисты не скупились на выразительные фразы, поэтому легко представить, настолько эмоциональны были поэты:
Подобно другим германским городам, Нюрнберг потерял около трети населения, практически перестал вести торговлю, заниматься ремеслом и превратился в бледную тень того, чем был в довоенные времена. Апогей несчастий пришелся на середину войны, когда под стенами крепости, вблизи Фюрстерских ворот, со шведами сражались отряды католической партии во главе с герцогом Валенштайном. В конце войны, несмотря на великие опустошения, имперская столица удивила расцветом культуры. Основанное в 1644 году и, кстати, существующее поныне литературное общество сделало Нюрнберг городом не только читающим чужие труды, но и создающим свои, многие из которых узнала вся Германия. Тем не менее в первые мирные годы общее положение не улучшилось, город стал жертвой масштабной бойни, чумы, долгов и стремления властей к самостоятельности, что в том удручающем положении привело лишь к изоляции.
Крепость кайзеров
Сторона Себальд
Гении храма
В следующем столетии императоры активно преследовали династические цели, столь же ревностно заботясь об умножении родовых владений. К тому времени от их былых привилегий остался только пышный титул. Князья прибрали к своим рукам все имперские земли, оставив правителю почетные права ленного господина. Императоры этой эпохи закладывали короны, продавали города, кочевали по чужим замкам, унижались перед папой, продолжая именовать себя наследниками цезарей и повелителями христианского мира.
Осенью 1423 года кайзер Сигизмунд Люксембургский передал городу коронационные регалии вместе с имперскими сокровищами «на вечные времена, безвозвратно, неоспоримо». Однако вечность продлилась немногим больше 500 лет – именно столько времени регалии хранились в храме богадельни Святого Духа. Через несколько лет после передачи регалий вместо разрушенной капеллы на южном берегу Пегница была заложена Лоренцкирхе, завершенная уже в следующем веке и надолго ставшая самой большой и наиболее значимой церковью Нюрнберга. После ее освящения столица империи целое столетие процветала и богатела, определяя политическую обстановку далеко за пределами своей земли, все еще не относящейся к Баварии.
Средневековый Нюрнберг был одним из самых развитых городов Германии. Являясь посредником в торговле с Италией, он служил перевалочным пунктом для восточных товаров, расходившихся отсюда по всей Европе. Местные негоцианты торговали почти со всем светом, часто имея конторы в крупных торговых центрах Европы. Вряд ли хотя бы еще один германский город мог похвастать такими успехами в технике. Ремесленники Нюрнберга славились как превосходные оружейники, создатели ветряных мельниц, точных измерительных приборов, компасов, больших механических часов, красовавшихся на древних башнях крепости. Здесь же появились первые миниатюрные ходики. Оком и ухом Германии назвал Нюрнберг Мартин Лютер, имея в виду школу математики и блестящее состояние печатного дела.
Стремительный упадок Нюрнберга связан с Тридцатилетней войной. Жестокая битва европейских народов началась с религиозного конфликта и постепенно превратилась в борьбу за господство на территории континента. Главными ее участниками были с одной стороны Испания и Австрия, а с другой – Франция и Швеция. Не имея прямых интересов, германцы невольно предоставили «титанам» место для сражений, отчего понесли самые тяжелые потери. Описывая ужасы тех лет, даже хронисты не скупились на выразительные фразы, поэтому легко представить, настолько эмоциональны были поэты:
Герой книги Ганса Якоба Гриммельсгаузена «Симплициссимус» путешествует с отрядом фуражиров, казалось, имевших намерения лишь «рыскать по деревням, красть и отнимать все, что сыщется, пытать и разорять крестьян, позорить их служанок, жен и дочерей. Когда же иной бедный мужик проявлял неудовольствие или набирался дерзости вернуть свое добро, то его зарубали насмерть либо пускали на дым хижину». Такое обращение терпели все жители Германии, невзирая на социальное положение и достаток. Впрочем, толстый кошелек тяготил очень немногих, тогда как большинство просто выживало, а некоторые в отчаянных попытках сохранить жизнь опускались до каннибализма.
Ныне мы полностью разорены! Пришли чужеземцы!
Наглая разноязычная банда с ревущими трубами.
Их скользкий от крови меч и огненные ядра
Истребили плоды нашего пота и тяжкого труда.
Башни на крепости уничтожил огонь, церкви разрушены.
Ратуша лежит в руинах, сосед-здоровяк разрублен на куски,
Девушки лишились невинности; повсюду, куда ни посмотришь,
Пламя, чума и смерть гнетут сердце и душу
(Андрес Грифиус).
Подобно другим германским городам, Нюрнберг потерял около трети населения, практически перестал вести торговлю, заниматься ремеслом и превратился в бледную тень того, чем был в довоенные времена. Апогей несчастий пришелся на середину войны, когда под стенами крепости, вблизи Фюрстерских ворот, со шведами сражались отряды католической партии во главе с герцогом Валенштайном. В конце войны, несмотря на великие опустошения, имперская столица удивила расцветом культуры. Основанное в 1644 году и, кстати, существующее поныне литературное общество сделало Нюрнберг городом не только читающим чужие труды, но и создающим свои, многие из которых узнала вся Германия. Тем не менее в первые мирные годы общее положение не улучшилось, город стал жертвой масштабной бойни, чумы, долгов и стремления властей к самостоятельности, что в том удручающем положении привело лишь к изоляции.
Крепость кайзеров
В средневековую пору почти все крупные германские города походили друг на друга, отличаясь только в мелочах. Однако по прошествии веков ни один из них, кроме Нюрнберга, не сумел сохранить столь оригинальный облик и тем более никогда не доказывал своим видом собственную значимость. Если при взгляде на высокий холм посреди города приходят мысли о римском владычестве, то взмывающие ввысь шпили соборов, как и толстые стены крепости, повествуют о временах германской империи, ее правителях и столице, процветавшей в богатом лесами крае.
Толстые стены крепости Нюрнберга напоминают об имперских временах
По замечанию известного немецкого философа, «античность исходила из города и его небольшой округи, а Средневековье вышло из деревни». На рубеже тысячелетий близ старых римских крепостей под защитой еще крепких стен складывались ремесленные поселки. Постепенно выделяясь из сельского окружения, они становились центрами ремесел и торговли, одни угасали, другие процветали, медленно расширяясь, обретая права и установленный законом статус. В то время около 3 тысяч немецких городов разделялись на 3 категории: вольные, княжеские (епископские), имперские.
Первые по определению не имели хозяина и управлялись сначала народным собранием, а затем городским советом. Они могли иметь свое ополчение, пользовались правом высшего суда и самообложения налогами. Вторые, являясь собственностью графа, герцога, короля или духовной организации, вынужденно считались с запросами господина. За порядком в них следили управляющие (министериалы), но чаще все те же советы. В отличие от вольных городов, княжеские вершили только низший суд и платили хозяину назначенную сумму, иногда заменявшуюся налогом. Гораздо более широкие права, хотя и отягощенные обязанностями, имели имперские города, в малое число которых входил Нюрнберг. Их жители являлись вассалами императора и должны были служить своему сюзерену. Вначале довольно обременительные, со временем повинности становились все легче и малочисленнее, зато права расширялись, ведь зависимым людям подавали пример их вольные собратья.
Жителям Нюрнберга приятнее считать, что история их города началась с крепости Кайзербург, возвышающейся на холме среди старых кварталов. Это действительно так, если речь идет о городе имперском, о появление которого гласит памятная грамота 1050 года. Однако археологи относят появление построек на этом месте к более ранним временам, заявляя, что первые сооружения существовали здесь больше тысячи лет назад. Так или иначе, но мало кто станет спорить, что прекрасно сохранившиеся средневековые укрепления служат главным украшением Нюрнберга. Благодаря умелым рукам реставраторов они включают в себя наружную стену со рвом, никогда не заполнявшимся водой, и многочисленными башнями всевозможных форм. Круглая башня замка, толщина стен которой составляет 2 м, воздвигнута, согласно земельному кодексу по охране памятников, также тысячелетие назад.
Хорошо сохранившиеся средневековые укрепления составляют главное украшение города
В сегодняшнем Нюрнберге никто не знает ни подлинного возраста города, ни предполагаемой даты его очередного юбилея. Слишком частые открытия ученых заставляют пересмотреть и без того нетвердые взгляды, к тому же сами археологи заявляют: «Еще немного и мы сможем обнаружить следы первобытных культур; Кайзербург оказался для нас неизведанным островом в самом центре таинственного Нюрнберга. Мы должны привыкать к тому, что его история развивалась совсем иначе, чем представлялось ранее». Недавно, во время капитального ремонта одного из старых городских зданий, строители обнаружили под фундаментом следы кладки, значительно более древней, чем крепостные постройки. В ходе дальнейших изысканий выяснилось, что город возник не после и не вокруг крепости, а намного раньше и в стороне. Таким образом, подлинным центром будущей имперской столицы признана группа небольших крестьянских домов, стоявших поодаль от замка. Ученые утверждают, что они, а вовсе не средневековая твердыня, являются настоящим историческим центром города.
Однако первым, по всеобщему мнению, в крепости был построен графский замок, ставший причиной множества раздоров между бюргерами и бургграфами. Догадки о почтенном возрасте этой постройки подтверждает ее местоположение. Возвышаясь над другими крепостными сооружениями, замок выглядит хозяином города, каковым, видимо, был его основатель, император Конрад II Салический, решивший устроить здесь резиденцию в 1024 году. Спустя два столетия сюда прибыл Фридрих Гогенцоллерн, получивший от императора Рудольфа Габсбурга титул бургграфа. Высокое звание давало право не только управлять замком, но и господствовать в округе, то есть вершить суд и взимать налоги. По прошествии еще двух веков к потомку бургграфа Фридриха перешла земля Бранденбург с наследственным правом курфюршества, отчего нюрнбергская крепость оказалась связанной с прусским королевским домом.
Кайзербург
Графский замок значительно увеличился благодаря Фридриху Барбароссе, а заботами его потомков обрел готический вид, правда, не во всем и не так явно, как тогда переделывались церкви. С середины XIX века это величественное сооружение, давно не нужное королям, перешло к городу, чему в немалой степени способствовал баварский король Максимилиан-Иосиф II.
К тому времени довольно просторный вестибюль был украшен четырьмя гипсовыми статуями в виде юношей с факелами. В одной из стенных ниш уже давно стояла статуя саксонского посланника Глансдорфа, скончавшегося в Нюрнберге в пору Тридцатилетней войны. В зале для аудиенций находились картины старых немецких мастеров Кульмбаха, Шеффелина, а также их более знаменитых коллег – живописца Михаэля Вольгемута и прекрасного графика Ханса Бургкмайра. Стены замковой капеллы до сих пор покрыты деревянными барельефами. Из ее окон открывается великолепный вид на городские улицы, светские здания и храмы, берега реки, прилегающие к холму виллы. Особенно хороши картины природы с террасы в северо-западной части замка и, конечно, из башен, например из окон обращенной к городу Вайсертурм (Белой башни). Языческая Гейдентурм состоит из двух малых башень: постройки X века, посвященной святой Маргарите, и сводчатой часовни Святого Оттмара. Округлый потолок последней опирается на легкие мраморные колонны с пышными капителями.
Круглая башня крепости
Укрепления северной стороны созданы по системе Альбрехта Дюрера. Справа от входа располагается собрание орудий пыток, представленное здесь после основания музея. Вторая подобная коллекция хранится в Фольтеркаммер, городской камере пыток, расположенной в башне Фрёштурм, невдалеке от ворот Максимилиана. Выставленные здесь инструменты дают представление о правовых обычаях средневековья; ужасные орудия расставлены по степени мучений, которые они причиняли узникам крепостной тюрьмы. Венцом экспозиции служит «железная дева» – самый страшный инструмент средневекового палача.
Окна дворцовой капеллы
Достопримечательностью восточной стороны является пятиугольная башня и расположенные рядом с ней два следа. С большим трудом, но все же можно поверить, что оставлены они в XVI веке копытами лошади рыцаря-разбойника по кличке Эппелеин, в действительности звавшегося Аполлониусом Геллигеном. По слухам, благородный грабитель пытался перепрыгнуть через широкий ров, однако удалось ли ему скрыться, осталось тайной. Колодец замка уходит в глубину более чем на 100 м. В старину посетители платили 12 крон за то, чтобы увидеть, как пламя свечи, спущенной служителем почти к самой воде, отражалось в зеркале, которое другой служитель держал наверху.
По легенде, старую липу во дворе графского замка посадила императрица Кунигунда. Произошло это в знаменательном 1050 году, когда Генрих III освободил крепостную Сигену, и вскоре невдалеке от старого строения началось строительство нового дворца. В законченном виде крепость стала императорской вотчиной, долго передававшейся по наследству. Отсюда в течение 500 лет правили все германские императоры и короли. Именно здесь разбирались громкие судебные дела и проходили самые важные государственные мероприятия, например дипломатические приемы или заседания рыцарских советов. Расположенный на высокой горе, хорошо укрепленный, Кайзербург приобрел важное стратегическое значение.
Бургштрассе. Фотография, начало XX века
При восстановлении Нюрнберга после Второй мировой войны обнаружилось, что груды развалин окружает почти целая крепостная стена, которую решили не уничтожать. Теперь контур средневекового города можно представить не только по планам. Мощными стенами с башнями и рвами, обрамляющими старый город по периметру, в настоящее время, кроме Нюрнберга, может похвастаться только Москва. Откликом прошлой жизни служат оставшиеся с давних времен скалистые проходы (нем. Felsengange). Штольни и подвалы-кладовые в северной старой части Нюрнберга выдалбливались в песчанике для того, чтобы хранить пиво и добывать воду.
Покидая Кайзербург по Бургштрассе, уходящей с холма в городские кварталы, невозможно избавиться от ощущения причастности к прошлому. В историческом центре Нюрнберга Средневековье не оставляет человека даже за стенами крепости: шпили готических соборов, покатые черепичные крыши, глубокие колодцы улочек, зажатых глухими стенами зданий, таблички с именами давно умерших людей и названиями давно исчезнувших ремесел. В Германии традиции сильны и некоторые из старинных профессий еще живы, а их представители по-прежнему рисуют, выпиливают, точат и стучат молоточками, склонившись над работой в своих фахверковых домах.
По замечанию известного немецкого философа, «античность исходила из города и его небольшой округи, а Средневековье вышло из деревни». На рубеже тысячелетий близ старых римских крепостей под защитой еще крепких стен складывались ремесленные поселки. Постепенно выделяясь из сельского окружения, они становились центрами ремесел и торговли, одни угасали, другие процветали, медленно расширяясь, обретая права и установленный законом статус. В то время около 3 тысяч немецких городов разделялись на 3 категории: вольные, княжеские (епископские), имперские.
Первые по определению не имели хозяина и управлялись сначала народным собранием, а затем городским советом. Они могли иметь свое ополчение, пользовались правом высшего суда и самообложения налогами. Вторые, являясь собственностью графа, герцога, короля или духовной организации, вынужденно считались с запросами господина. За порядком в них следили управляющие (министериалы), но чаще все те же советы. В отличие от вольных городов, княжеские вершили только низший суд и платили хозяину назначенную сумму, иногда заменявшуюся налогом. Гораздо более широкие права, хотя и отягощенные обязанностями, имели имперские города, в малое число которых входил Нюрнберг. Их жители являлись вассалами императора и должны были служить своему сюзерену. Вначале довольно обременительные, со временем повинности становились все легче и малочисленнее, зато права расширялись, ведь зависимым людям подавали пример их вольные собратья.
Жителям Нюрнберга приятнее считать, что история их города началась с крепости Кайзербург, возвышающейся на холме среди старых кварталов. Это действительно так, если речь идет о городе имперском, о появление которого гласит памятная грамота 1050 года. Однако археологи относят появление построек на этом месте к более ранним временам, заявляя, что первые сооружения существовали здесь больше тысячи лет назад. Так или иначе, но мало кто станет спорить, что прекрасно сохранившиеся средневековые укрепления служат главным украшением Нюрнберга. Благодаря умелым рукам реставраторов они включают в себя наружную стену со рвом, никогда не заполнявшимся водой, и многочисленными башнями всевозможных форм. Круглая башня замка, толщина стен которой составляет 2 м, воздвигнута, согласно земельному кодексу по охране памятников, также тысячелетие назад.
В сегодняшнем Нюрнберге никто не знает ни подлинного возраста города, ни предполагаемой даты его очередного юбилея. Слишком частые открытия ученых заставляют пересмотреть и без того нетвердые взгляды, к тому же сами археологи заявляют: «Еще немного и мы сможем обнаружить следы первобытных культур; Кайзербург оказался для нас неизведанным островом в самом центре таинственного Нюрнберга. Мы должны привыкать к тому, что его история развивалась совсем иначе, чем представлялось ранее». Недавно, во время капитального ремонта одного из старых городских зданий, строители обнаружили под фундаментом следы кладки, значительно более древней, чем крепостные постройки. В ходе дальнейших изысканий выяснилось, что город возник не после и не вокруг крепости, а намного раньше и в стороне. Таким образом, подлинным центром будущей имперской столицы признана группа небольших крестьянских домов, стоявших поодаль от замка. Ученые утверждают, что они, а вовсе не средневековая твердыня, являются настоящим историческим центром города.
Однако первым, по всеобщему мнению, в крепости был построен графский замок, ставший причиной множества раздоров между бюргерами и бургграфами. Догадки о почтенном возрасте этой постройки подтверждает ее местоположение. Возвышаясь над другими крепостными сооружениями, замок выглядит хозяином города, каковым, видимо, был его основатель, император Конрад II Салический, решивший устроить здесь резиденцию в 1024 году. Спустя два столетия сюда прибыл Фридрих Гогенцоллерн, получивший от императора Рудольфа Габсбурга титул бургграфа. Высокое звание давало право не только управлять замком, но и господствовать в округе, то есть вершить суд и взимать налоги. По прошествии еще двух веков к потомку бургграфа Фридриха перешла земля Бранденбург с наследственным правом курфюршества, отчего нюрнбергская крепость оказалась связанной с прусским королевским домом.
Графский замок значительно увеличился благодаря Фридриху Барбароссе, а заботами его потомков обрел готический вид, правда, не во всем и не так явно, как тогда переделывались церкви. С середины XIX века это величественное сооружение, давно не нужное королям, перешло к городу, чему в немалой степени способствовал баварский король Максимилиан-Иосиф II.
К тому времени довольно просторный вестибюль был украшен четырьмя гипсовыми статуями в виде юношей с факелами. В одной из стенных ниш уже давно стояла статуя саксонского посланника Глансдорфа, скончавшегося в Нюрнберге в пору Тридцатилетней войны. В зале для аудиенций находились картины старых немецких мастеров Кульмбаха, Шеффелина, а также их более знаменитых коллег – живописца Михаэля Вольгемута и прекрасного графика Ханса Бургкмайра. Стены замковой капеллы до сих пор покрыты деревянными барельефами. Из ее окон открывается великолепный вид на городские улицы, светские здания и храмы, берега реки, прилегающие к холму виллы. Особенно хороши картины природы с террасы в северо-западной части замка и, конечно, из башен, например из окон обращенной к городу Вайсертурм (Белой башни). Языческая Гейдентурм состоит из двух малых башень: постройки X века, посвященной святой Маргарите, и сводчатой часовни Святого Оттмара. Округлый потолок последней опирается на легкие мраморные колонны с пышными капителями.
Укрепления северной стороны созданы по системе Альбрехта Дюрера. Справа от входа располагается собрание орудий пыток, представленное здесь после основания музея. Вторая подобная коллекция хранится в Фольтеркаммер, городской камере пыток, расположенной в башне Фрёштурм, невдалеке от ворот Максимилиана. Выставленные здесь инструменты дают представление о правовых обычаях средневековья; ужасные орудия расставлены по степени мучений, которые они причиняли узникам крепостной тюрьмы. Венцом экспозиции служит «железная дева» – самый страшный инструмент средневекового палача.
Достопримечательностью восточной стороны является пятиугольная башня и расположенные рядом с ней два следа. С большим трудом, но все же можно поверить, что оставлены они в XVI веке копытами лошади рыцаря-разбойника по кличке Эппелеин, в действительности звавшегося Аполлониусом Геллигеном. По слухам, благородный грабитель пытался перепрыгнуть через широкий ров, однако удалось ли ему скрыться, осталось тайной. Колодец замка уходит в глубину более чем на 100 м. В старину посетители платили 12 крон за то, чтобы увидеть, как пламя свечи, спущенной служителем почти к самой воде, отражалось в зеркале, которое другой служитель держал наверху.
По легенде, старую липу во дворе графского замка посадила императрица Кунигунда. Произошло это в знаменательном 1050 году, когда Генрих III освободил крепостную Сигену, и вскоре невдалеке от старого строения началось строительство нового дворца. В законченном виде крепость стала императорской вотчиной, долго передававшейся по наследству. Отсюда в течение 500 лет правили все германские императоры и короли. Именно здесь разбирались громкие судебные дела и проходили самые важные государственные мероприятия, например дипломатические приемы или заседания рыцарских советов. Расположенный на высокой горе, хорошо укрепленный, Кайзербург приобрел важное стратегическое значение.
При восстановлении Нюрнберга после Второй мировой войны обнаружилось, что груды развалин окружает почти целая крепостная стена, которую решили не уничтожать. Теперь контур средневекового города можно представить не только по планам. Мощными стенами с башнями и рвами, обрамляющими старый город по периметру, в настоящее время, кроме Нюрнберга, может похвастаться только Москва. Откликом прошлой жизни служат оставшиеся с давних времен скалистые проходы (нем. Felsengange). Штольни и подвалы-кладовые в северной старой части Нюрнберга выдалбливались в песчанике для того, чтобы хранить пиво и добывать воду.
Покидая Кайзербург по Бургштрассе, уходящей с холма в городские кварталы, невозможно избавиться от ощущения причастности к прошлому. В историческом центре Нюрнберга Средневековье не оставляет человека даже за стенами крепости: шпили готических соборов, покатые черепичные крыши, глубокие колодцы улочек, зажатых глухими стенами зданий, таблички с именами давно умерших людей и названиями давно исчезнувших ремесел. В Германии традиции сильны и некоторые из старинных профессий еще живы, а их представители по-прежнему рисуют, выпиливают, точат и стучат молоточками, склонившись над работой в своих фахверковых домах.
Сторона Себальд
Появившись на окраине франкского королевства, деревня Норимберг быстро стала городом. Испытывая постоянный приток населения, он так же скоро стал самым крупным среди множества малых немецких поселений. Через него шла бойкая торговля северных стран с южными, западных с восточными. Правила в имперской вотчине диктовали не правители, а цеховые братства, и так продолжалось не одно столетие. Впрочем, город не только торговал, но и производил, изобретая и применяя новшества в быту, что в ту смутную пору представляло большие трудности. Постепенно разрастаясь, он перекинулся на другую сторону реки Пегниц, разделившись на две части, названия которых определяли церкви: Святого Себальда (северные кварталы или сторона Себальд) и Святого Лаврентия (южные кварталы или сторона Лоренц).
Сторона Себальд. Фотография, начало XX века
Суровые цеховые уставы не помешали нюрнбергцам представить миру карманные часы, токарный станок, кларнет, наперсток и глобус, на котором еще не было Америки. Здесь впервые в мире появилась карандашная фабрика, и здесь же по первой германской железной дороге торжественно проследовала невиданная прежде машина – паровоз. Наладив серийное производство компасов и карт, город посчитал себя причастным к мореплаванию, а затем, первым в своей стране учредив академию и гимназию, которую в свое время возглавлял великий философ Гегель, по праву отнес себя к центрам европейского просвещения. Накопив немалые богатства, совет приглашал лучших архитекторов, мастеров, художников, учителей. Всего этого вкупе со статусом имперской столицы было достаточно для благоговейного отношения немцев к Нюрнбергу.
Если верить статистике, в средневековой Германии насчитывалось около 3 тысяч городов, но лишь в 15 из них население превышало 10 тысяч человек. В Нюрнберге проживало 25 тысяч бюргеров и примерно столько же временных обитателей: наемных работников, школяров, негоциантов, нищенствующих особ и богомольцев. О количестве пришлого люда можно было судить по сутолоке на Рыночной площади (нем. Hauptmarkt), до сих пор известной своими рождественскими ярмарками, скульптурой и источниками, своеобразно представляющими разные стили.
Высокая готика воплощена в затейливой резьбе Прекрасного фонтана (нем. Schone Brunnen). Созданный мастером Генрихом Балье в 1396 году, значительно реконструированный в середине XIX века, он сохранил средневековый вид и, как прежде, возвышается посреди Рыночной площади. Когда-то это сооружение было примитивным колодцем, а великолепная ажурная надстройка над ним – шпилем стоящего напротив храма, который, в свою очередь, занял место уничтоженной синагоги. Получив заказ, мастер поторопился, сделав навершие до закладки церкви; она так и не появилась на свет и творение Балье решили водрузить над колодцем.
Блестящий образец пластического искусства представляет собой богато украшенная 19-метровая композиция, которую, наряду с аллегорическими фигурами, составляют образы реальных людей. Нижние статуи изображают курфюрстов, принцев и библейских героев. В этой части рядом с Юлием Цезарем, Александром Македонским, Карлом Великим, королем захваченной крестоносцами Палестины Готфридом Бульонским и варварским королем Хлодвигом помещены Гектор, Иуда Маккавей, Иисус Навин, Давид; над ними возвышаются статуи Моисея и 7 пророков.
Несмотря на чарующую красоту, Прекрасный фонтан привлекает не только любителей искусства. Многие приходят сюда для того, чтобы испытать на себе действие «колец судьбы» – темного и светло-желтого, помещенных мастером на литую решетку ограды. Собственно, интерес представляет лишь «золотое», которое при ближайшем рассмотрении оказывается сделанным из обыкновенной латуни. Однако люди верят, что драгоценный металл скрывается внутри, а само кольцо способно оградить от жизненных невзгод, как получилось с создателем фонтана. По слухам, молодой Балье старался ради расположения отца своей возлюбленной. Неизвестно, удалось ли ему жениться, но любовь соотечественников он завоевал, поскольку в городе «золотое» кольцо сразу посчиталось волшебным. Сегодня почти каждый прохожий не упустит случая дотянуться до него и повертеть, таким образом привлекая удачу. Однако получается это далеко не у всех, и правильно, ведь для того, чтобы обрести счастье, нужно хотя бы немного потрудиться.
Рыночная площадь Нюрнберга
Пламенеющую готику сменяет холодноватый Ренессанс, отраженный в декоре патрицианских дворцов, подобных Фембохаусу, где сегодня располагается Музей истории. Рациональное и в то же время безудержно фантастичное искусство северного Возрождения в старом Нюрнберге предстает повсюду, и в самом неожиданном облике. Наиболее впечатляющим зрелищем являются каменные персонажи Альбрехта Дюрера и Ганса Сакса, своеобразно трактованные современными немецкими ваятелями. Расставленные в виде монументальной скульптуры на улицах и площадях, они удивляют, а порой и пугают гостей города, как, например, жутковатая карикатура на дюреровского «Молодого кролика»: бронзовый зверь гигантских размеров раздавил человека, а другие, поменьше, начинают его пожирать. Не радует приятным сюжетом многофигурная группа фонтана «Брачная карусель». Сцена, виртуозно исполненная профессором Юргеном Вебером, не случайно кажется такой жизненной, ведь автор воспользовался автобиографическим стихотворением Ганса Сакса «Сладко-горькая жизнь в браке».
Фонтан «Брачная карусель»
Пышно украшенный фонтан «Купидон» придает эффектный, хотя и немного странный вид городской ратуше, выходящей на рыночную площадь своим длинным фасадом. Невозможно догадаться, что за внешними стенами, отделанными в начале XVII века по канонам итальянского Ренессанса, скрывается зал, который старше самого здания на два столетия. Кроме роскошных деревянных сводов, его украшают фрески, выполненные по работам Дюрера: «Триумф императора Максимилиана», «Музыкант и глава певцов», «Мидан, убеждающийся в своем невежестве». Росписи оконных проемов принадлежат кисти немецкого живописца Гиршфогеля, тоже избравшего исторические и библейские сцены. На средней колонне зала изображена казнь на гильотине, что удивительно, поскольку, по всеобщему мнению, этот смертоносный инструмент был изобретен во времена Великой французской революции.
Некогда потолок в длинном коридоре ратуши покрывал гипсовый барельеф с фигурами в натуральную величину. Изображенная на нем сцена – рыцари, сражающиеся на нюрнбергском турнире 1446 года, – принадлежала новому зданию, как и художественно оформленный план Вены, подаренный городу австрийской императрицей Марией-Терезией. В более поздних помещениях тоже имелись великолепные потолки из резного дерева. Созданные по средневековым образцам, они служили достойным обрамлением для предметов искусства ушедшей эпохи.
Члены городского совета не без помощи императоров украшали свой дом очень ценными в материальном и в духовном отношении вещами, приобретенными за большие деньги либо подаренными представительствами других городов. В многочисленных помещениях ратуши находились такие предметы, как обрамленное резным деревом распятие из Ландау, старинная рака, красивая посуда из стекла, большое деревянное панно со сценами Страшного суда, чаши древних корпораций, рельефный план окрестностей Зальцбурга и план средневекового Нюрнберга. Две серебряные чаши составляли композицию с двумя миниатюрными ящерицами, выполненными из того же металла и тем же, вероятно, голландским ювелиром. Прославленный мастер Петер Вишер специально для этой выставки выполнил из бронзы две статуэтки – собаку и амура.
Мост мясников Фляйшбрюке, созданный по подобию венецианского Риальто
Живописное собрание нюрнбергской ратуши составляли работы Дюрера («Карл Великий» и «Император Сигизмунд»), Рембрандта («Портрет юноши»), Рубенса («Богородица»), Каналетто («Состязание венецианских гондол»), Вольгемута («Христос, судья мира»), Пенча («Портрет Эразма Роттердамского»), а также большое полотно Ханса Бургкмайра «Турнир в Аугсбурге, при восшествии на престол Карла V».
Воплощенная в ратуше эпоха барокко продолжается в формах и украшениях Моста мясников (нем. Fleischerbrucke). Созданный по подобию знаменитого Риальто в Венеции, он является произведением мастера Вольфа-Старшего, чей сын немного позже построил ратушу. О заказчиках и поначалу основных пользователях моста – городских мясниках – напоминает статуя быка, горделиво возлежащего над латинской надписью, которая в примерном переводе означает: «Все имеет начало и конец, но лишь этот бык никогда не был теленком».
Продолжением темы домашних животных служит фонтан «Человек с гусями», где тонкие струйки воды льются из птичьих клювов. Он стоит на соседней, тоже рыночной площади, именовавшейся Гусиной (нем. Gansemarkt), поскольку на ней издавна торговали птицей. Ассортимент базара с годами расширялся, и власти города, желая увековечить ее давнишнее назначение, заказали статую-символ молодому ваятелю Лабенвольфу, ученику знаменитого Вишера. Глядя на его творение, зритель сразу понимает, чем издавна славилась эта часть Нюрнберга. Небольшая отлитая в бронзе скульптура изображает обаятельного крестьянина Гансеманхена, который несет на рынок продавать птиц. Вместе с тем незатейливая композиция рассказывает о том, как герой заложил в пивной все свое имущество, а добрые птицы каким-то образом спасли его от пьянства и даже способствовали тому, что к хозяину вернулись заложенные вещи.
Суровые цеховые уставы не помешали нюрнбергцам представить миру карманные часы, токарный станок, кларнет, наперсток и глобус, на котором еще не было Америки. Здесь впервые в мире появилась карандашная фабрика, и здесь же по первой германской железной дороге торжественно проследовала невиданная прежде машина – паровоз. Наладив серийное производство компасов и карт, город посчитал себя причастным к мореплаванию, а затем, первым в своей стране учредив академию и гимназию, которую в свое время возглавлял великий философ Гегель, по праву отнес себя к центрам европейского просвещения. Накопив немалые богатства, совет приглашал лучших архитекторов, мастеров, художников, учителей. Всего этого вкупе со статусом имперской столицы было достаточно для благоговейного отношения немцев к Нюрнбергу.
Если верить статистике, в средневековой Германии насчитывалось около 3 тысяч городов, но лишь в 15 из них население превышало 10 тысяч человек. В Нюрнберге проживало 25 тысяч бюргеров и примерно столько же временных обитателей: наемных работников, школяров, негоциантов, нищенствующих особ и богомольцев. О количестве пришлого люда можно было судить по сутолоке на Рыночной площади (нем. Hauptmarkt), до сих пор известной своими рождественскими ярмарками, скульптурой и источниками, своеобразно представляющими разные стили.
Высокая готика воплощена в затейливой резьбе Прекрасного фонтана (нем. Schone Brunnen). Созданный мастером Генрихом Балье в 1396 году, значительно реконструированный в середине XIX века, он сохранил средневековый вид и, как прежде, возвышается посреди Рыночной площади. Когда-то это сооружение было примитивным колодцем, а великолепная ажурная надстройка над ним – шпилем стоящего напротив храма, который, в свою очередь, занял место уничтоженной синагоги. Получив заказ, мастер поторопился, сделав навершие до закладки церкви; она так и не появилась на свет и творение Балье решили водрузить над колодцем.
Блестящий образец пластического искусства представляет собой богато украшенная 19-метровая композиция, которую, наряду с аллегорическими фигурами, составляют образы реальных людей. Нижние статуи изображают курфюрстов, принцев и библейских героев. В этой части рядом с Юлием Цезарем, Александром Македонским, Карлом Великим, королем захваченной крестоносцами Палестины Готфридом Бульонским и варварским королем Хлодвигом помещены Гектор, Иуда Маккавей, Иисус Навин, Давид; над ними возвышаются статуи Моисея и 7 пророков.
Несмотря на чарующую красоту, Прекрасный фонтан привлекает не только любителей искусства. Многие приходят сюда для того, чтобы испытать на себе действие «колец судьбы» – темного и светло-желтого, помещенных мастером на литую решетку ограды. Собственно, интерес представляет лишь «золотое», которое при ближайшем рассмотрении оказывается сделанным из обыкновенной латуни. Однако люди верят, что драгоценный металл скрывается внутри, а само кольцо способно оградить от жизненных невзгод, как получилось с создателем фонтана. По слухам, молодой Балье старался ради расположения отца своей возлюбленной. Неизвестно, удалось ли ему жениться, но любовь соотечественников он завоевал, поскольку в городе «золотое» кольцо сразу посчиталось волшебным. Сегодня почти каждый прохожий не упустит случая дотянуться до него и повертеть, таким образом привлекая удачу. Однако получается это далеко не у всех, и правильно, ведь для того, чтобы обрести счастье, нужно хотя бы немного потрудиться.
Пламенеющую готику сменяет холодноватый Ренессанс, отраженный в декоре патрицианских дворцов, подобных Фембохаусу, где сегодня располагается Музей истории. Рациональное и в то же время безудержно фантастичное искусство северного Возрождения в старом Нюрнберге предстает повсюду, и в самом неожиданном облике. Наиболее впечатляющим зрелищем являются каменные персонажи Альбрехта Дюрера и Ганса Сакса, своеобразно трактованные современными немецкими ваятелями. Расставленные в виде монументальной скульптуры на улицах и площадях, они удивляют, а порой и пугают гостей города, как, например, жутковатая карикатура на дюреровского «Молодого кролика»: бронзовый зверь гигантских размеров раздавил человека, а другие, поменьше, начинают его пожирать. Не радует приятным сюжетом многофигурная группа фонтана «Брачная карусель». Сцена, виртуозно исполненная профессором Юргеном Вебером, не случайно кажется такой жизненной, ведь автор воспользовался автобиографическим стихотворением Ганса Сакса «Сладко-горькая жизнь в браке».
Пышно украшенный фонтан «Купидон» придает эффектный, хотя и немного странный вид городской ратуше, выходящей на рыночную площадь своим длинным фасадом. Невозможно догадаться, что за внешними стенами, отделанными в начале XVII века по канонам итальянского Ренессанса, скрывается зал, который старше самого здания на два столетия. Кроме роскошных деревянных сводов, его украшают фрески, выполненные по работам Дюрера: «Триумф императора Максимилиана», «Музыкант и глава певцов», «Мидан, убеждающийся в своем невежестве». Росписи оконных проемов принадлежат кисти немецкого живописца Гиршфогеля, тоже избравшего исторические и библейские сцены. На средней колонне зала изображена казнь на гильотине, что удивительно, поскольку, по всеобщему мнению, этот смертоносный инструмент был изобретен во времена Великой французской революции.
Некогда потолок в длинном коридоре ратуши покрывал гипсовый барельеф с фигурами в натуральную величину. Изображенная на нем сцена – рыцари, сражающиеся на нюрнбергском турнире 1446 года, – принадлежала новому зданию, как и художественно оформленный план Вены, подаренный городу австрийской императрицей Марией-Терезией. В более поздних помещениях тоже имелись великолепные потолки из резного дерева. Созданные по средневековым образцам, они служили достойным обрамлением для предметов искусства ушедшей эпохи.
Члены городского совета не без помощи императоров украшали свой дом очень ценными в материальном и в духовном отношении вещами, приобретенными за большие деньги либо подаренными представительствами других городов. В многочисленных помещениях ратуши находились такие предметы, как обрамленное резным деревом распятие из Ландау, старинная рака, красивая посуда из стекла, большое деревянное панно со сценами Страшного суда, чаши древних корпораций, рельефный план окрестностей Зальцбурга и план средневекового Нюрнберга. Две серебряные чаши составляли композицию с двумя миниатюрными ящерицами, выполненными из того же металла и тем же, вероятно, голландским ювелиром. Прославленный мастер Петер Вишер специально для этой выставки выполнил из бронзы две статуэтки – собаку и амура.
Живописное собрание нюрнбергской ратуши составляли работы Дюрера («Карл Великий» и «Император Сигизмунд»), Рембрандта («Портрет юноши»), Рубенса («Богородица»), Каналетто («Состязание венецианских гондол»), Вольгемута («Христос, судья мира»), Пенча («Портрет Эразма Роттердамского»), а также большое полотно Ханса Бургкмайра «Турнир в Аугсбурге, при восшествии на престол Карла V».
Воплощенная в ратуше эпоха барокко продолжается в формах и украшениях Моста мясников (нем. Fleischerbrucke). Созданный по подобию знаменитого Риальто в Венеции, он является произведением мастера Вольфа-Старшего, чей сын немного позже построил ратушу. О заказчиках и поначалу основных пользователях моста – городских мясниках – напоминает статуя быка, горделиво возлежащего над латинской надписью, которая в примерном переводе означает: «Все имеет начало и конец, но лишь этот бык никогда не был теленком».
Продолжением темы домашних животных служит фонтан «Человек с гусями», где тонкие струйки воды льются из птичьих клювов. Он стоит на соседней, тоже рыночной площади, именовавшейся Гусиной (нем. Gansemarkt), поскольку на ней издавна торговали птицей. Ассортимент базара с годами расширялся, и власти города, желая увековечить ее давнишнее назначение, заказали статую-символ молодому ваятелю Лабенвольфу, ученику знаменитого Вишера. Глядя на его творение, зритель сразу понимает, чем издавна славилась эта часть Нюрнберга. Небольшая отлитая в бронзе скульптура изображает обаятельного крестьянина Гансеманхена, который несет на рынок продавать птиц. Вместе с тем незатейливая композиция рассказывает о том, как герой заложил в пивной все свое имущество, а добрые птицы каким-то образом спасли его от пьянства и даже способствовали тому, что к хозяину вернулись заложенные вещи.
Гении храма
Северные районы Нюрнберга получили название из-за церкви Святого Себальда, построенной протестантами в 1273 году на Рыночной площади. Возведенная по подобию Бамбергского собора, она имеет готический облик, правда, если не принимать во внимание западный клирос – один из двух приделов храма, наделенный романскими деталями. Подобно залу ратуши, он выглядит так, словно возник намного раньше самого здания. Такое впечатление создается при сравнении западного клироса с южным, готическим, построенным на столетие позже на месте снесенного романского.