– А наши машины пройдут по той дороге, она не узкая? – спросил Лиен.
– Может, она и узковата, – ответила Венке. – Но она частная, и, насколько я понимаю, в это время суток но ней никто не ездит.
– И все это тебе объяснили по-итальянски и ты поняла? – Светло-карие глаза Гюндерсена подозрительно смотрели на Венке.
– Я разговаривала с сиделкой по-английски.
Они расселись но машинам и, уже не отставая друг от друга, проехали восемь километров от Пескары до Франковиллы. Потом – двенадцать километров до Ортоны, сорок пять – до Васто, двадцать семь – до Термоли и наконец пятьдесят три километра по совершенно пустому шоссе Е-2 до Сан-Северо.
– Италия спит, – пошутил Бертелсен.
– Похоже на то, – отозвался Слон.
Венке промолчала, она сидела между ними как неживая и мрачно смотрела на дорогу. Слон хотел взять ее за руку, но Венке ее убрала. Бедняга, ну чего она так волнуется? Ведь только что ей сказали, что тетке пусть ненадолго, но стало лучше и что их там ждут!
– Почему ты сказала, что тебе нужно в Фоджу, если тетка твоя живет посередине между Фоджей и Сан-Северо? – спросил Бертелсен. – От Сан-Северо до Фоджи пятьдесят четыре километра, а ты говоришь, что нам надо свернуть на двадцать седьмом. Так ведь, Слон, правильно я говорю? – Он повернулся к Харри.
– Письмо адвокатской фирмы, в котором меня от имени тети Веры просили приехать как можно скорее, пришло из Фоджи. Поэтому я и решила, что она живет в Фодже. Фирма просила меня позвонить по этому номеру, как только я буду знать точное время своего прибытия. – Венке взглянула на часы. – Ничего себе, уже почти половина второго!
– Значит, мы прибудем на место в четверть или в половине третьего, – заметил Слон. – Не больно-то красиво вваливаться к чужим людям среди ночи!
– В Италии ложатся поздно. – Венке закусила губу. – Не могу же я снова звонить им и говорить, что сегодня мы не приедем, ведь они уже ждут нас.
– Если мы не попадем туда сегодня, мы уже никогда там не побываем, – сказал Бертелсен. – Мы должны соблюдать график. Нам придется выехать из замка на рассвете, чтобы вовремя успеть в Бриндизи. Слава богу, шоссе хорошее.
– Значит, ночевать мы в замке не будем? – пробормотал Слон.
Никто ему не ответил.
Они нашли нужный поворот и медленно съехали с шоссе.
– А ведь дорога и в самом деле узковата! – воскликнул Бертелсен, ему стоило большого труда вести машину. – Далеко нам так ехать?
– До самого замка.
Бертелсен присвистнул.
– Зато попадешь в высшее общество! – утешил его Слон, радуясь, что еще на остановке в Пескаре надел новый пиджак. – Мать в обморок упадет, когда я расскажу ей, что меня принимали в настоящем замке! Интересно, слуги у них ходят в белых перчатках?
Минут пять они медленно и осторожно ехали по узкой дороге. Неожиданно впереди вынырнули два человека в зеленой форме и в шапках, похожих на пилотки. Они были вооружены автоматами.
– Это еще что такое? – испуганно спросил Бертелсен.
– Должно быть, сторожа! – успокоил его Слон.
Сторожа знаками велели им остановиться и выйти из машины. Сзади остановился трейлер Гюндерсена и Лиена, им тоже приказали выйти.
Откуда ни возьмись появились еще два человека в такой же форме.
– Наверно, хотят проверить наши документы, – предположил Лиен, но голос у него дрожал.
Часы показывали без двадцати пяти три, на дороге было темно и пусто.
Краткая команда прорезала тишину. Словно в страшном сне Слон увидел, как упал сраженный пулей Гюндерсен, потом Лиен и наконец Бертелсен, успевший крикнуть:
– Это не сторожа!..
Внезапно Слон вспомнил то, что пытался вспомнить всю дорогу: мать купила себе синее пальто и шляпу за три дня до его отъезда. Он никак не мограссказать Венке об этой покупке в одну из их первых встреч!
Откуда же она узнала про это? И про то, что мать дружит с фру Торкилдсен?
В тот же миг он увидел испуганные глаза Венке, услышал, как она что-то крикнула по-итальянски.
Потом она упала, на лице у нее застыло удивленное выражение, словно она не предполагала, что и ее тоже ждет смерть.
Пули Слон не заметил.
Он просто провалился в пустоту.
5
6
– Может, она и узковата, – ответила Венке. – Но она частная, и, насколько я понимаю, в это время суток но ней никто не ездит.
– И все это тебе объяснили по-итальянски и ты поняла? – Светло-карие глаза Гюндерсена подозрительно смотрели на Венке.
– Я разговаривала с сиделкой по-английски.
Они расселись но машинам и, уже не отставая друг от друга, проехали восемь километров от Пескары до Франковиллы. Потом – двенадцать километров до Ортоны, сорок пять – до Васто, двадцать семь – до Термоли и наконец пятьдесят три километра по совершенно пустому шоссе Е-2 до Сан-Северо.
– Италия спит, – пошутил Бертелсен.
– Похоже на то, – отозвался Слон.
Венке промолчала, она сидела между ними как неживая и мрачно смотрела на дорогу. Слон хотел взять ее за руку, но Венке ее убрала. Бедняга, ну чего она так волнуется? Ведь только что ей сказали, что тетке пусть ненадолго, но стало лучше и что их там ждут!
– Почему ты сказала, что тебе нужно в Фоджу, если тетка твоя живет посередине между Фоджей и Сан-Северо? – спросил Бертелсен. – От Сан-Северо до Фоджи пятьдесят четыре километра, а ты говоришь, что нам надо свернуть на двадцать седьмом. Так ведь, Слон, правильно я говорю? – Он повернулся к Харри.
– Письмо адвокатской фирмы, в котором меня от имени тети Веры просили приехать как можно скорее, пришло из Фоджи. Поэтому я и решила, что она живет в Фодже. Фирма просила меня позвонить по этому номеру, как только я буду знать точное время своего прибытия. – Венке взглянула на часы. – Ничего себе, уже почти половина второго!
– Значит, мы прибудем на место в четверть или в половине третьего, – заметил Слон. – Не больно-то красиво вваливаться к чужим людям среди ночи!
– В Италии ложатся поздно. – Венке закусила губу. – Не могу же я снова звонить им и говорить, что сегодня мы не приедем, ведь они уже ждут нас.
– Если мы не попадем туда сегодня, мы уже никогда там не побываем, – сказал Бертелсен. – Мы должны соблюдать график. Нам придется выехать из замка на рассвете, чтобы вовремя успеть в Бриндизи. Слава богу, шоссе хорошее.
– Значит, ночевать мы в замке не будем? – пробормотал Слон.
Никто ему не ответил.
Они нашли нужный поворот и медленно съехали с шоссе.
– А ведь дорога и в самом деле узковата! – воскликнул Бертелсен, ему стоило большого труда вести машину. – Далеко нам так ехать?
– До самого замка.
Бертелсен присвистнул.
– Зато попадешь в высшее общество! – утешил его Слон, радуясь, что еще на остановке в Пескаре надел новый пиджак. – Мать в обморок упадет, когда я расскажу ей, что меня принимали в настоящем замке! Интересно, слуги у них ходят в белых перчатках?
Минут пять они медленно и осторожно ехали по узкой дороге. Неожиданно впереди вынырнули два человека в зеленой форме и в шапках, похожих на пилотки. Они были вооружены автоматами.
– Это еще что такое? – испуганно спросил Бертелсен.
– Должно быть, сторожа! – успокоил его Слон.
Сторожа знаками велели им остановиться и выйти из машины. Сзади остановился трейлер Гюндерсена и Лиена, им тоже приказали выйти.
Откуда ни возьмись появились еще два человека в такой же форме.
– Наверно, хотят проверить наши документы, – предположил Лиен, но голос у него дрожал.
Часы показывали без двадцати пяти три, на дороге было темно и пусто.
Краткая команда прорезала тишину. Словно в страшном сне Слон увидел, как упал сраженный пулей Гюндерсен, потом Лиен и наконец Бертелсен, успевший крикнуть:
– Это не сторожа!..
Внезапно Слон вспомнил то, что пытался вспомнить всю дорогу: мать купила себе синее пальто и шляпу за три дня до его отъезда. Он никак не мограссказать Венке об этой покупке в одну из их первых встреч!
Откуда же она узнала про это? И про то, что мать дружит с фру Торкилдсен?
В тот же миг он увидел испуганные глаза Венке, услышал, как она что-то крикнула по-итальянски.
Потом она упала, на лице у нее застыло удивленное выражение, словно она не предполагала, что и ее тоже ждет смерть.
Пули Слон не заметил.
Он просто провалился в пустоту.
5
В субботу 22 октября Рудольф Нильсен, старший инспектор уголовной полиции, Главное управление которой находится на Виктория-Террассе, ездил за покупками в город со своей женой Магдой. Магда уже не помнила, когда он в последний раз оказывал ей подобную честь, и потому приготовилась извлечь из этой поездки как можно больше удовольствия.
– Зачем нам полотенца? – воскликнул Рудольф, когда Магда подвела его к одному из крупных универмагов, в дверях которого была давка.
– А может, мы найдем здесь что-нибудь дешевое! – возбужденно ответила она, и Рудольф сразу увидел, как купюры одна за другой покидают его бумажник. – И мне нужна скатерть для нового стола!
– Новый стол точно такого же размера, как старый!
– Ну и что, новый стол требует новой скатерти!
Ни Рудольф, ни Магда не отличались изящным телосложением. Он чувствовал, как его кидает и швыряет в бесконечном потоке людей – мужчин и женщин, стариков и молодых, толстых и худых, добродушных и сердитых.
– Настоящий Техас! – с отчаянием воскликнул он.
– Откуда ты знаешь, ты никогда не был в Америке, – откликнулась Магда, возвышаясь над шляпкой полной пожилой дамы, которую совсем затолкали. – Между прочим, – продолжала она, не обращая внимания на многочисленных слушателей, – Нильс обзавелся подружкой.
Мужчина лет шестидесяти с редкими седыми волосами, романтично развевающимися у него на затылке всякий раз, как он кивал головой, а кивал он беспрестанно, с интересом посмотрел на Магду. Он, конечно, понял, что Нильс – это ее сын и наследник и, наверно, надеялся услышать пикантные подробности.
А старший инспектор тем временем пытался уловить связь между новой скатертью и подружкой Нильса.
– Я лучше постою здесь, – смирившись, сказал он и остановился возле зеркала неподалеку от входа.
Со своего наблюдательного поста он видел, как его пышная Магда с поразительной ловкостью скользит среди толпы. Вот она набросилась на полку с хваталками для кастрюль. Он покачал головой. Магда, не торопясь, выбрала пять или шесть штук. Держа их в руке, она подошла к полке, на которой грудой были навалены столовые салфетки всех цветов радуги. Выудив из этой груды три голубоватые и четыре коричневые салфетки, она вернулась к Рудольфу.
– Посмотри. Они такие дешевые…
– Я знаю, сколько они стоят, – мягко, но решительно перебил ее Рудольф. – Расплатись, и мы уходим отсюда.
Найти свободную продавщицу оказалось не так-то просто. Магда ждала минут десять. Потом она встала в очередь в кассу.
Наконец она подошла к Рудольфу; терпение его было на исходе и чуть не лопнуло, когда она объявила, что теперь ей хочется дань-цинь-дань. Он сдержанно спросил, в своем ли она уме, но оказалось, что Магда имела в виду китайский ресторан. Не зная названий китайских блюд, она произнесла первые попавшиеся слова, надеясь, что он со своей сообразительностью поймет ее с полуслова.
Они отправились в «Пекин-хауз» в Вике, где им подали свинину во фритюре и молодые побеги бамбука, а к ним довольно безвкусный соус и рис, показавшийся Рудольфу переваренным.
– Почему говорят «молодые побеги»? – спросил Рудольф, осторожно поливая свою порцию соусом. – По-моему, старых побегов и не бывает, это уже обыкновенные бамбуковые палки.
– Иногда я перестаю тебя понимать!
Магда огорченно покачала головой, и он про себя отметил, что счет стал 1:1.
Свинину они запивали жасминовым чаем, Магда мужественно нахваливала чай, но после обеда непоследовательно заказала себе кофе.
Расплатившись, Рудольф протянул Магде счет.
– Сохрани этот сувенир себе на память!
Выходя из ресторана, Магда спросила:
– Ты читал про одну женщину, которая пять недель питалась только кашей, хлебом и картофелем? Она похудела на восемь килограммов!
– Не может быть!..
– Мы начнем с понедельника.
– Значит, будем есть только кашу, хлеб и картошку?
Магда решительно кивнула.
– По-моему, ты совсем недавно заявила, что каши, хлеба и картофеля в нашем меню больше никогда не будет?
– Век живи, век учись, – неопределенно бросила Магда, и разговор был окончен.
Они пошли на Виктория-Террассе, где еще утром.
Рудольф поставил машину на своей служебной стоянке. Со вздохом облегчения он положил покупки в багажник. Часы показывали десять минут третьего.
– Пожалуй, на всякий случай я загляну в Управление. Подождешь меня в машине или поднимешься вместе со мной?
– Я уж как-нибудь сама доберусь до дому, – подозрительно миролюбиво сказала Магда. – Вдруг тебе придется задержаться. – И добавила как бы между прочим: – Я, наверно, навещу Турид. У нее нога в гипсе, и она не выходит из дому.
– Милосердная самаритянка, – пошутил Рудольф.
Входя в Управление, Рудольф улыбался. Он прекрасно понимал, почему Магда решила навестить подругу. Ей не терпелось рассказать о китайском ресторане. И он готов был поклясться, что больше всего Магда будет расхваливать жасминовый чай. Он видел Магду насквозь, может, потому и был так горячо к ней привязан.
Дежурным инспектором был сегодня Карстен Нильсен, брат Рудольфа, и Рудольф первым делом зашел к нему.
– Наконец-то ты нашелся! Я уже четверть часа звоню тебе, и никто не отвечает. Я думал, что ты сегодня решил отдыхать и отсыпаться.
– Магда уговорила меня поехать с нею в город. Думаю, я теперь не скоро соглашусь повторить такую поездку. Всюду сутолока и толчея! А зачем ты меня искал?
– Албректсен хочет, чтобы ты взялся за одно дело.
Албректсен был начальником их отдела.
– За одно дело?
Карстен кивнул.
– Звонил директор Бек, экспедиционная фирма «Инт-Транс». Он в панике. Думает, что в Италии пропали два его трейлера.
– Сразу два? – Рудольф широко раскрыл глаза. – Да это кто-нибудь спьяну решил нас разыграть!
– К сожалению, нет. Директор оставил свой телефон. Я его проверил по телефонной книге. Все точно. Потом я позвонил на коммутатор и попросил соединить меня с директором Беком. Он тут же ответил. Я обещал, что наш человек приедет, как только сможет. Потом я разговаривал с Албректсеном, он считает, что это дело как нарочно придумано для тебя.
Рудольф иронически усмехнулся.
– Только этого мне в субботу и не хватало для полного счастья! Какой там у него телефон? Я ему позвоню. Ты как считаешь, он действительно боится, что потерял машины, или там что-нибудь еще? Он уверен, что они пропали?
– Насколько я понял, пока он просто беспокоится о машинах.
– Но ведь машины не сами собой попали в Италию?
– Конечно, нет. Только под конец разговора выяснилось, что вместе с машинами пропали четверо его лучших водителей. Стоимость груза исчислялась во много миллионов крон, точно он мне не сказал, и не сказал, какой именно груз они везли.
– Все верно – на первом месте деньги, – заметил Рудольф и ушел к себе в кабинет.
– Зачем нам полотенца? – воскликнул Рудольф, когда Магда подвела его к одному из крупных универмагов, в дверях которого была давка.
– А может, мы найдем здесь что-нибудь дешевое! – возбужденно ответила она, и Рудольф сразу увидел, как купюры одна за другой покидают его бумажник. – И мне нужна скатерть для нового стола!
– Новый стол точно такого же размера, как старый!
– Ну и что, новый стол требует новой скатерти!
Ни Рудольф, ни Магда не отличались изящным телосложением. Он чувствовал, как его кидает и швыряет в бесконечном потоке людей – мужчин и женщин, стариков и молодых, толстых и худых, добродушных и сердитых.
– Настоящий Техас! – с отчаянием воскликнул он.
– Откуда ты знаешь, ты никогда не был в Америке, – откликнулась Магда, возвышаясь над шляпкой полной пожилой дамы, которую совсем затолкали. – Между прочим, – продолжала она, не обращая внимания на многочисленных слушателей, – Нильс обзавелся подружкой.
Мужчина лет шестидесяти с редкими седыми волосами, романтично развевающимися у него на затылке всякий раз, как он кивал головой, а кивал он беспрестанно, с интересом посмотрел на Магду. Он, конечно, понял, что Нильс – это ее сын и наследник и, наверно, надеялся услышать пикантные подробности.
А старший инспектор тем временем пытался уловить связь между новой скатертью и подружкой Нильса.
– Я лучше постою здесь, – смирившись, сказал он и остановился возле зеркала неподалеку от входа.
Со своего наблюдательного поста он видел, как его пышная Магда с поразительной ловкостью скользит среди толпы. Вот она набросилась на полку с хваталками для кастрюль. Он покачал головой. Магда, не торопясь, выбрала пять или шесть штук. Держа их в руке, она подошла к полке, на которой грудой были навалены столовые салфетки всех цветов радуги. Выудив из этой груды три голубоватые и четыре коричневые салфетки, она вернулась к Рудольфу.
– Посмотри. Они такие дешевые…
– Я знаю, сколько они стоят, – мягко, но решительно перебил ее Рудольф. – Расплатись, и мы уходим отсюда.
Найти свободную продавщицу оказалось не так-то просто. Магда ждала минут десять. Потом она встала в очередь в кассу.
Наконец она подошла к Рудольфу; терпение его было на исходе и чуть не лопнуло, когда она объявила, что теперь ей хочется дань-цинь-дань. Он сдержанно спросил, в своем ли она уме, но оказалось, что Магда имела в виду китайский ресторан. Не зная названий китайских блюд, она произнесла первые попавшиеся слова, надеясь, что он со своей сообразительностью поймет ее с полуслова.
Они отправились в «Пекин-хауз» в Вике, где им подали свинину во фритюре и молодые побеги бамбука, а к ним довольно безвкусный соус и рис, показавшийся Рудольфу переваренным.
– Почему говорят «молодые побеги»? – спросил Рудольф, осторожно поливая свою порцию соусом. – По-моему, старых побегов и не бывает, это уже обыкновенные бамбуковые палки.
– Иногда я перестаю тебя понимать!
Магда огорченно покачала головой, и он про себя отметил, что счет стал 1:1.
Свинину они запивали жасминовым чаем, Магда мужественно нахваливала чай, но после обеда непоследовательно заказала себе кофе.
Расплатившись, Рудольф протянул Магде счет.
– Сохрани этот сувенир себе на память!
Выходя из ресторана, Магда спросила:
– Ты читал про одну женщину, которая пять недель питалась только кашей, хлебом и картофелем? Она похудела на восемь килограммов!
– Не может быть!..
– Мы начнем с понедельника.
– Значит, будем есть только кашу, хлеб и картошку?
Магда решительно кивнула.
– По-моему, ты совсем недавно заявила, что каши, хлеба и картофеля в нашем меню больше никогда не будет?
– Век живи, век учись, – неопределенно бросила Магда, и разговор был окончен.
Они пошли на Виктория-Террассе, где еще утром.
Рудольф поставил машину на своей служебной стоянке. Со вздохом облегчения он положил покупки в багажник. Часы показывали десять минут третьего.
– Пожалуй, на всякий случай я загляну в Управление. Подождешь меня в машине или поднимешься вместе со мной?
– Я уж как-нибудь сама доберусь до дому, – подозрительно миролюбиво сказала Магда. – Вдруг тебе придется задержаться. – И добавила как бы между прочим: – Я, наверно, навещу Турид. У нее нога в гипсе, и она не выходит из дому.
– Милосердная самаритянка, – пошутил Рудольф.
Входя в Управление, Рудольф улыбался. Он прекрасно понимал, почему Магда решила навестить подругу. Ей не терпелось рассказать о китайском ресторане. И он готов был поклясться, что больше всего Магда будет расхваливать жасминовый чай. Он видел Магду насквозь, может, потому и был так горячо к ней привязан.
Дежурным инспектором был сегодня Карстен Нильсен, брат Рудольфа, и Рудольф первым делом зашел к нему.
– Наконец-то ты нашелся! Я уже четверть часа звоню тебе, и никто не отвечает. Я думал, что ты сегодня решил отдыхать и отсыпаться.
– Магда уговорила меня поехать с нею в город. Думаю, я теперь не скоро соглашусь повторить такую поездку. Всюду сутолока и толчея! А зачем ты меня искал?
– Албректсен хочет, чтобы ты взялся за одно дело.
Албректсен был начальником их отдела.
– За одно дело?
Карстен кивнул.
– Звонил директор Бек, экспедиционная фирма «Инт-Транс». Он в панике. Думает, что в Италии пропали два его трейлера.
– Сразу два? – Рудольф широко раскрыл глаза. – Да это кто-нибудь спьяну решил нас разыграть!
– К сожалению, нет. Директор оставил свой телефон. Я его проверил по телефонной книге. Все точно. Потом я позвонил на коммутатор и попросил соединить меня с директором Беком. Он тут же ответил. Я обещал, что наш человек приедет, как только сможет. Потом я разговаривал с Албректсеном, он считает, что это дело как нарочно придумано для тебя.
Рудольф иронически усмехнулся.
– Только этого мне в субботу и не хватало для полного счастья! Какой там у него телефон? Я ему позвоню. Ты как считаешь, он действительно боится, что потерял машины, или там что-нибудь еще? Он уверен, что они пропали?
– Насколько я понял, пока он просто беспокоится о машинах.
– Но ведь машины не сами собой попали в Италию?
– Конечно, нет. Только под конец разговора выяснилось, что вместе с машинами пропали четверо его лучших водителей. Стоимость груза исчислялась во много миллионов крон, точно он мне не сказал, и не сказал, какой именно груз они везли.
– Все верно – на первом месте деньги, – заметил Рудольф и ушел к себе в кабинет.
6
Экспедиционная фирма «Инт-Транс» помещалась в старом здании в восточной части Осло. Из-за унылого вида улицы здание не производило внушительного впечатления, но стоило войти в подъезд и подняться на второй этаж, как впечатление сразу менялось.
Старший инспектор Рудольф Нильсен переступил порог большой приемной, стены которой были покрыты резными палисандровыми панелями, на полу от стены до стены лежал голубоватый ковер. Приемную разделял невысокий барьер, тоже из палисандра, покрытый сверху мрамором.
В субботу, как всегда, в приемной никого не было, но Рудольф заметил звонок, скромно прятавшийся за большой керамической вазой с цветами, которым было не суждено дожить до понедельника. Они как-то не вязались со всей обстановкой приемной. Рудольф нажал кнопку, и где-то далеко раздался тихий звонок.
В приемную вошел молодой человек. Ему было не больше тридцати, волосы и борода у него были ярко-рыжие.
– К отцу? – спросил он, с улыбкой оглядывая Рудольфа. – Полиция? Отец! – крикнул он негромко, и тут же в дверях, которые до сих пор были закрыты, появился человек в элегантном костюме.
– Не надо так кричать, Уле! – раздраженно сказал он и только потом обратился к Рудольфу: – Я Фриц Бек. Вы из полиции?
Рудольф пожал ему руку, представился и предъявил свое удостоверение.
– Сюда, пожалуйста! – Директор Бек первым направился к двери, из которой только что появился, прошел по длинному и широкому коридору и остановился перед массивной дверью с медной дощечкой. Открыв дверь, он отступил в сторону, пропуская Рудольфа в свой кабинет – святая святых этой фирмы.
Здесь также преобладал палисандр, но Рудольф уже успел привыкнуть к этой породе дерева. Его заинтересовали карты, висевшие на одной стене, книги, занимавшие другую, и картины, украшавшие третью. Особое внимание он обратил на большую безвкусную картину, на которой была изображена молодая обнаженная женщина, написанная тусклыми синими и зелеными мазками.
Само собой разумеется, что в подобном кабинете обычный, пусть даже очень большой, письменный стол казался бы неуместным. Поэтому Рудольфа нисколько не удивило, что директорский письменный стол имел форму человеческих почек, а ножки его заканчивались серебряными или посеребренными копытцами. Из выдолбленной колоды, украшавшей стол, тянули головки свежие тюльпаны.
– Инспектор, я просто в отчаянии, и это еще мягко сказано. Они должны были прибыть на место сегодня в десять ноль-ноль. А их не было там и в половине второго. – Директор вынул из серебряного портсигара сигарету, вспомнив о хорошем тоне, он протянул портсигар Рудольфу, но тот вежливо отказался.
Тогда директор закурил сам, несколько раз глубоко затянулся и продолжал:
– Наверняка что-то случилось, иначе они бы уже давным-давно были на месте!
Рудольф взглянул на часы.
– Но ведь трейлеры задержались всего на пять с половиной часов.
Он был немало раздражен. Такая пустяковая задержка, а он должен жертвовать своей свободной субботой ради этого эгоцентричного человека, который одет так безупречно, что смотреть противно! Рудольф уже приподнялся со слишком глубокого и слишком удобного кресла, обтянутого черной свиной кожей, но Бек движением руки заставил его снова сесть.
– Вы, очевидно, плохо знакомы с нашим делом, инспектор?
– Я с ним вообще не знаком. Я даже не знаю толком, что такое прицеп или, скажем, чем отличается прицеп от полуприцепа.
Бек подошел к книжной полке, нажал кнопку, и полка с книгами отодвинулась в сторону, открывая бутылки, стоявшие на фоне освещенного зеркала.
– Что вы будете пить? Виски? Водку? Джин?
– Спасибо, ничего. Я за рулем.
Бек с изумлением поглядел на него:
– Разве кто-нибудь может задержать офицера полиции?
Рудольф вместо ответа пожал плечами.
– Надеюсь, вы не будете против, если я выпью рюмочку?
Ему бы следовало сказать: выпью еще однурюмочку, подумал Рудольф, отрицательно покачав головой.
Налив себе виски с содовой, Бек выдвинул ящик стола и достал модель полуприцепа.
– Две вот такие машины, – сказал он. – Длина пятнадцать метров, вес – восемнадцать тонн. И вы хотите убедить меня, будто такая махина может бесследно раствориться в воздухе! Я уверен, произошло какое-то несчастье!
– Я вас не понимаю! Ведь они задержались всего на несколько часов, – сказал Рудольф. – Что значат несколько часов при такой дальней поездке!.. Между прочим, откуда вы знаете, может быть, теперь они уже прибыли на место?
– Нет. Около двух часов мы получили телекс от «Джеронтони». Нас просили подтвердить ЕТА. Мы тут же ответили, подтвердив, что наши машины должны были прибыть в Бриндизи в десять ноль-ноль. При этом мы попросили, как только машины придут, поставить нас в известность. Пока никакого сообщения от них не поступало. – Директор сделал глоток виски. – В нашем деле самое главное – это время. Даже самое незначительное опоздание может повлечь за собой столько проблем и расходов, что подумать страшно.
– Если не ошибаюсь, трейлеры ехали вместе? Предположим, у одного из них забарахлил мотор и машинам пришлось остановиться. Бывают повреждения, которые быстро не исправишь. Может, шоферам показалось, что они смогут самостоятельно устранить повреждение, и потому они не потрудились сообщить об этом.
– Это исключено! – Бек выразительно посмотрел на Рудольфа. – Если бы у них случилось какое-нибудь повреждение, они бы, во всяком случае, предупредили «Джеронтони». «Джеронтони» – крупнейшая экспедиционная фирма Италии. Мы уже много лет с нею сотрудничаем. Они бы непременно поставили нас в известность!
– Да, видно, что-то случилось, – согласился Рудольф.
– Я тоже так думаю, – мрачно сказал Бек. – Но вместо сообщения о случившемся мы получили от «Джеронтони» только телекс, о котором я вам уже говорил.
– А как вы сами думаете, что могло случиться с двумя такими большими машинами?
– Их могли похитить!
– Вы шутите!
– Ничуть. Разве вы не знаете, что в Италии было похищено. больше десятка трейлеров?
– Но где можно спрятать трейлер длиной пятнадцать метров? Мне это кажется невероятным!
– Мы пользуемся трейлерами марки «мерседес». Немецких трейлеров марки «мерседес», «M. A. H.» или других полно на дорогах южной Европы. Нам бы давно следовало перейти на «вольво», «еканию» или… – Словно не отдавая себе отчета в том, что делает, директор снова поднес рюмку к губам. – А так – несколько ведер краски, новые номера…
– Какого цвета ваши машины?
– У нас все трейлеры бежевые. А название фирмы написано белыми буквами. Мой девиз – скромность!
Прежде чем Рудольф успел что-либо ответить, в комнату вошла молодая женщина.
– Перестань, папа! Ты прекрасно знаешь, что никто не поверит в твою скромность, пока ты будешь окружать себя такими вульгарными украшениями!
Не смутившись появлением дочери, так же как и ее словами, Бек представил ее Рудольфу.
– Инспектор Нильсен, это моя дочь Лиллиан Бек, мы зовем ее Лилле. [4]
– Папины обычные шуточки, но я привыкла и к ним, и к нему. – Она приветливо улыбнулась. – Я пришла сообщить, что от «Джеронтони» получен новый телекс. Трейлеры еще не прибыли.
Лиллиан Бек, очень высокая и стройная женщина, была одета удивительно старомодно, на ней не было ни одного украшения, кроме золотого медальона на массивной цепочке.
– Они ждут ответа, – сказала Лиллиан.
– Господи, ну что мы можем ответить! Нам известно не больше, чем им!
– Значит, подождем с ответом?
– Да, Лилле, давай еще немного подождем.
– А что везли ваши машины? – спросил Рудольф.
– Графопостроители. С патентными правами, – ответила Лиллиан прежде, чем ее отец успел открыть рот. – Оба трейлера шли в Бриндизи. Оттуда груз одного из них должен был направиться в Стамбул, а другого – в Бейрут, но это уже дело «Джеронтони». Как только груз будет доставлен в Бриндизи, мы за него больше не отвечаем.
– Ценность?
– Семнадцать миллионов двести тысяч норвежских крон, – ответила Лиллиан, не спуская с Рудольфа глаз. – Изготовитель – Оружейный завод в Конгсберге. Фирма «Джеронтони» с отчаяния направила телекс и в Конгсберг, что весьма осложнило наше положение.
Эти слова заставили директора Бека снова искать утешения в баре.
– Для того чтобы вы могли нам помочь, вам, наверно, необходимо получить некоторые дополнительные сведения? – спросила Лиллиан Рудольфа. – Я могу рассказать вам все гораздо лучше, чем отец. Давайте пройдем в мой кабинет, он тут рядом…
Кабинеты были расположены, бок о бок, но если кабинет Бека отличался вульгарностью, то обстановка в кабинете Лиллиан была сугубо деловая: большой письменный стол, отвечавший своему назначению, несколько стульев, низкий ореховый столик для посетителей, скромные льняные шторы, шкаф с архивом, полки, уставленные папками, несколько акварелей в рамках и четыре рисунка углем, прикрепленные кнопками прямо к обоям, а главное – удобное для работы освещение. На низком столике у окна стоял красный термос-кофейник с белыми и желтыми цветами.
– Выпьете кофе?
– Спасибо, с удовольствием.
Он сел и отметил, что стулья в кабинете очень удобные.
– Хотите со сливками? Только у меня сухие.
– Спасибо, не нужно.
Лиллиан села напротив, серьезно посмотрела на Рудольфа и сказала:
– Мы с отцом закадычные друзья. Правда, это не мешает нам ссориться по пустякам, но ненадолго. Наша фирма – смысл всей его жизни. Мама развелась с ним пять лет назад и живет теперь в Канаде со своим вторым мужем. Мы не поддерживаем никаких отношений друг с другом. Уле – тот рыжеволосый молодой человек, которого вы уже видели, – мой брат, он скоро окончит факультет психологии. Уле называет нашу фирму паршивой лавочкой, хотя без денег, приносимых этой лавочкой, он вряд ли смог бы получить образование. Он не из тех, кто способен сам заработать себе на учение или взять для этого ссуду, с тем чтобы потом самостоятельно ее выплатить. Как видите, я не питаю особой нежности к своему брату. Да, впрочем, и отец тоже, хотя и старается убедить себя в обратном. Он очень разочарован, что Уле, когда придет время, не возглавит его фирму. Это придется сделать мне. К счастью, отцу еще только шестьдесят, так что… – Она пожала плечами и сделала глоток кофе.
– А я думал, он моложе.
Она улыбнулась, и Рудольф заметил у нее на левой щеке небольшую ямочку.
– Ему все идет на пользу! – Она снова стала серьезной. – Отец из кожи вон лезет, чтобы показать всем, какой он богатый. Не обращайте на это внимания. И несмотря на свой кабинет – вы сами видели, какой у него вкус, – он замечательный знаток своего дела. Я это говорю не потому, что он мой отец. Все, что касается перевозок, он знает досконально, и, уж если он бьет тревогу, значит, для этого есть все основания. У него интуиция. Вам это может показаться смешным, но до сих пор интуиция ни разу не подводила его. Несколько лет назад он вдруг забеспокоился, почувствовав, что случилось какое-то несчастье. Я, признаюсь, тогда посмеялась над ним. А он был прав! Действительно случилось несчастье. Наш трейлер потерпел аварию. Шофер погиб. Трейлер не сразу нашли. Мы считали, что он в ФРГ, а он упал в реку в Норвегии. Мы ничего не предпринимали, его обнаружили случайно. Я была уверена, что отец просто паникует, и по моей вине мы сидели сложа руки. Это дело уже давно расследовано, не будем на нем задерживаться. У шофера в пути случился удар, и трейлер слетел в реку. Наверно, шофер уже чувствовал себя неважно, потому что свернул с шоссе на пустынный проселок, там-то и случилась авария.
– Другими словами, вы хотите сказать, что разделяете опасения своего отца и тоже считаете, что ваши трейлеры похищены?
Она кивнула.
Рудольф помолчал.
– Вам, наверно, известно, что в Италии сейчас очень… неспокойно? – спросила она.
– Да, но… похищение трейлеров!
– Не забывайте, общая стоимость груза семнадцать миллионов двести тысяч крон!
– Я знаю, и все-таки…
– Конечно, все было застраховано, – заметила она таким тоном, как будто отвечала на заданный вопрос. – Но с машинами было четыре водителя. Шоферы высшего класса. Смелые, надежные и порядочные люди, которые работают у нас уже много лет. Какова их судьба? У нас есть договоренность с водителями, и, если в пути что-то случается, они непременно связываются с нами. По вечерам фирма закрыта, но они знают, куда можно звонить в любое время суток. Они не звонили» Поэтому мы, естественно, и не беспокоились. Я думаю, у них все было в порядке, пока неожиданно что-то не случилось.
. – Сколько человек знало о том, что они везли в Италию такой ценный груз?
– Наверно, все сотрудники фирмы, – задумчиво проговорила Лиллиан. – А сколько человек знало об этом в Конгсберге, я сказать не могу. Мы там имеем дело только с господином Исаксеном, но он мог рассказать об этом кому-нибудь еще… Этого я, к сожалению, не знаю.
– А сколько человек работает у вас в фирме?
– Тридцать два, из них восемь постоянных водителей. Кроме того, шесть водителей работают у нас нештатно, мы приглашаем их, когда нужно.
– Наверно, неосмотрительно допускать, чтобы столько людей знало о таком ценном грузе?
– Конечно, неосмотрительно! Но в тайне этого не сохранить. У нас коммутатор. У нас служащие, которые оформляют документы. Ясно, что об этом шли разговоры. И в отделах. И в нашем кафетерии. Никто не придавал этому значения, ведь разговоры велись между сотрудниками фирмы, так сказать – в своей семье. А потом одна рассказала мужу, другой – жене или невесте, вот и пошло гулять по городу. Какая уж тут тайна! – Лиллиан тяжело вздохнула. – Разумеется, мы пытаемся хранить все в тайне, но это бесполезно. Мы не раз убеждались в этом. Условно мы называли их груз макулатурой. Но вы представляете себе, как приятно произнести цифру семнадцать миллионов двести тысяч крон? У водителей как будто нимб вокруг головы появляется… Между прочим, на обратном пути они должны были привезти из ФРГ очень дорогую электронную аппаратуру для Норвежского радио. – Она снова вздохнула. – Нет, такие сведения просачиваются, невзирая ни на какие меры предосторожности.
– Фрекен Бек, покажите мне, пожалуйста, список ваших сотрудников, как штатных, так и нештатных. Кроме того, мне нужен очень подробный маршрут этих двух трейлеров. И еще, сообщите мне полные данные о господине Исаксене, номер телефона и адрес завода в Конгсберге, а также назовите всех, кто, по вашему мнению, представляет интерес в связи с этим делом.
Старший инспектор Рудольф Нильсен переступил порог большой приемной, стены которой были покрыты резными палисандровыми панелями, на полу от стены до стены лежал голубоватый ковер. Приемную разделял невысокий барьер, тоже из палисандра, покрытый сверху мрамором.
В субботу, как всегда, в приемной никого не было, но Рудольф заметил звонок, скромно прятавшийся за большой керамической вазой с цветами, которым было не суждено дожить до понедельника. Они как-то не вязались со всей обстановкой приемной. Рудольф нажал кнопку, и где-то далеко раздался тихий звонок.
В приемную вошел молодой человек. Ему было не больше тридцати, волосы и борода у него были ярко-рыжие.
– К отцу? – спросил он, с улыбкой оглядывая Рудольфа. – Полиция? Отец! – крикнул он негромко, и тут же в дверях, которые до сих пор были закрыты, появился человек в элегантном костюме.
– Не надо так кричать, Уле! – раздраженно сказал он и только потом обратился к Рудольфу: – Я Фриц Бек. Вы из полиции?
Рудольф пожал ему руку, представился и предъявил свое удостоверение.
– Сюда, пожалуйста! – Директор Бек первым направился к двери, из которой только что появился, прошел по длинному и широкому коридору и остановился перед массивной дверью с медной дощечкой. Открыв дверь, он отступил в сторону, пропуская Рудольфа в свой кабинет – святая святых этой фирмы.
Здесь также преобладал палисандр, но Рудольф уже успел привыкнуть к этой породе дерева. Его заинтересовали карты, висевшие на одной стене, книги, занимавшие другую, и картины, украшавшие третью. Особое внимание он обратил на большую безвкусную картину, на которой была изображена молодая обнаженная женщина, написанная тусклыми синими и зелеными мазками.
Само собой разумеется, что в подобном кабинете обычный, пусть даже очень большой, письменный стол казался бы неуместным. Поэтому Рудольфа нисколько не удивило, что директорский письменный стол имел форму человеческих почек, а ножки его заканчивались серебряными или посеребренными копытцами. Из выдолбленной колоды, украшавшей стол, тянули головки свежие тюльпаны.
– Инспектор, я просто в отчаянии, и это еще мягко сказано. Они должны были прибыть на место сегодня в десять ноль-ноль. А их не было там и в половине второго. – Директор вынул из серебряного портсигара сигарету, вспомнив о хорошем тоне, он протянул портсигар Рудольфу, но тот вежливо отказался.
Тогда директор закурил сам, несколько раз глубоко затянулся и продолжал:
– Наверняка что-то случилось, иначе они бы уже давным-давно были на месте!
Рудольф взглянул на часы.
– Но ведь трейлеры задержались всего на пять с половиной часов.
Он был немало раздражен. Такая пустяковая задержка, а он должен жертвовать своей свободной субботой ради этого эгоцентричного человека, который одет так безупречно, что смотреть противно! Рудольф уже приподнялся со слишком глубокого и слишком удобного кресла, обтянутого черной свиной кожей, но Бек движением руки заставил его снова сесть.
– Вы, очевидно, плохо знакомы с нашим делом, инспектор?
– Я с ним вообще не знаком. Я даже не знаю толком, что такое прицеп или, скажем, чем отличается прицеп от полуприцепа.
Бек подошел к книжной полке, нажал кнопку, и полка с книгами отодвинулась в сторону, открывая бутылки, стоявшие на фоне освещенного зеркала.
– Что вы будете пить? Виски? Водку? Джин?
– Спасибо, ничего. Я за рулем.
Бек с изумлением поглядел на него:
– Разве кто-нибудь может задержать офицера полиции?
Рудольф вместо ответа пожал плечами.
– Надеюсь, вы не будете против, если я выпью рюмочку?
Ему бы следовало сказать: выпью еще однурюмочку, подумал Рудольф, отрицательно покачав головой.
Налив себе виски с содовой, Бек выдвинул ящик стола и достал модель полуприцепа.
– Две вот такие машины, – сказал он. – Длина пятнадцать метров, вес – восемнадцать тонн. И вы хотите убедить меня, будто такая махина может бесследно раствориться в воздухе! Я уверен, произошло какое-то несчастье!
– Я вас не понимаю! Ведь они задержались всего на несколько часов, – сказал Рудольф. – Что значат несколько часов при такой дальней поездке!.. Между прочим, откуда вы знаете, может быть, теперь они уже прибыли на место?
– Нет. Около двух часов мы получили телекс от «Джеронтони». Нас просили подтвердить ЕТА. Мы тут же ответили, подтвердив, что наши машины должны были прибыть в Бриндизи в десять ноль-ноль. При этом мы попросили, как только машины придут, поставить нас в известность. Пока никакого сообщения от них не поступало. – Директор сделал глоток виски. – В нашем деле самое главное – это время. Даже самое незначительное опоздание может повлечь за собой столько проблем и расходов, что подумать страшно.
– Если не ошибаюсь, трейлеры ехали вместе? Предположим, у одного из них забарахлил мотор и машинам пришлось остановиться. Бывают повреждения, которые быстро не исправишь. Может, шоферам показалось, что они смогут самостоятельно устранить повреждение, и потому они не потрудились сообщить об этом.
– Это исключено! – Бек выразительно посмотрел на Рудольфа. – Если бы у них случилось какое-нибудь повреждение, они бы, во всяком случае, предупредили «Джеронтони». «Джеронтони» – крупнейшая экспедиционная фирма Италии. Мы уже много лет с нею сотрудничаем. Они бы непременно поставили нас в известность!
– Да, видно, что-то случилось, – согласился Рудольф.
– Я тоже так думаю, – мрачно сказал Бек. – Но вместо сообщения о случившемся мы получили от «Джеронтони» только телекс, о котором я вам уже говорил.
– А как вы сами думаете, что могло случиться с двумя такими большими машинами?
– Их могли похитить!
– Вы шутите!
– Ничуть. Разве вы не знаете, что в Италии было похищено. больше десятка трейлеров?
– Но где можно спрятать трейлер длиной пятнадцать метров? Мне это кажется невероятным!
– Мы пользуемся трейлерами марки «мерседес». Немецких трейлеров марки «мерседес», «M. A. H.» или других полно на дорогах южной Европы. Нам бы давно следовало перейти на «вольво», «еканию» или… – Словно не отдавая себе отчета в том, что делает, директор снова поднес рюмку к губам. – А так – несколько ведер краски, новые номера…
– Какого цвета ваши машины?
– У нас все трейлеры бежевые. А название фирмы написано белыми буквами. Мой девиз – скромность!
Прежде чем Рудольф успел что-либо ответить, в комнату вошла молодая женщина.
– Перестань, папа! Ты прекрасно знаешь, что никто не поверит в твою скромность, пока ты будешь окружать себя такими вульгарными украшениями!
Не смутившись появлением дочери, так же как и ее словами, Бек представил ее Рудольфу.
– Инспектор Нильсен, это моя дочь Лиллиан Бек, мы зовем ее Лилле. [4]
– Папины обычные шуточки, но я привыкла и к ним, и к нему. – Она приветливо улыбнулась. – Я пришла сообщить, что от «Джеронтони» получен новый телекс. Трейлеры еще не прибыли.
Лиллиан Бек, очень высокая и стройная женщина, была одета удивительно старомодно, на ней не было ни одного украшения, кроме золотого медальона на массивной цепочке.
– Они ждут ответа, – сказала Лиллиан.
– Господи, ну что мы можем ответить! Нам известно не больше, чем им!
– Значит, подождем с ответом?
– Да, Лилле, давай еще немного подождем.
– А что везли ваши машины? – спросил Рудольф.
– Графопостроители. С патентными правами, – ответила Лиллиан прежде, чем ее отец успел открыть рот. – Оба трейлера шли в Бриндизи. Оттуда груз одного из них должен был направиться в Стамбул, а другого – в Бейрут, но это уже дело «Джеронтони». Как только груз будет доставлен в Бриндизи, мы за него больше не отвечаем.
– Ценность?
– Семнадцать миллионов двести тысяч норвежских крон, – ответила Лиллиан, не спуская с Рудольфа глаз. – Изготовитель – Оружейный завод в Конгсберге. Фирма «Джеронтони» с отчаяния направила телекс и в Конгсберг, что весьма осложнило наше положение.
Эти слова заставили директора Бека снова искать утешения в баре.
– Для того чтобы вы могли нам помочь, вам, наверно, необходимо получить некоторые дополнительные сведения? – спросила Лиллиан Рудольфа. – Я могу рассказать вам все гораздо лучше, чем отец. Давайте пройдем в мой кабинет, он тут рядом…
Кабинеты были расположены, бок о бок, но если кабинет Бека отличался вульгарностью, то обстановка в кабинете Лиллиан была сугубо деловая: большой письменный стол, отвечавший своему назначению, несколько стульев, низкий ореховый столик для посетителей, скромные льняные шторы, шкаф с архивом, полки, уставленные папками, несколько акварелей в рамках и четыре рисунка углем, прикрепленные кнопками прямо к обоям, а главное – удобное для работы освещение. На низком столике у окна стоял красный термос-кофейник с белыми и желтыми цветами.
– Выпьете кофе?
– Спасибо, с удовольствием.
Он сел и отметил, что стулья в кабинете очень удобные.
– Хотите со сливками? Только у меня сухие.
– Спасибо, не нужно.
Лиллиан села напротив, серьезно посмотрела на Рудольфа и сказала:
– Мы с отцом закадычные друзья. Правда, это не мешает нам ссориться по пустякам, но ненадолго. Наша фирма – смысл всей его жизни. Мама развелась с ним пять лет назад и живет теперь в Канаде со своим вторым мужем. Мы не поддерживаем никаких отношений друг с другом. Уле – тот рыжеволосый молодой человек, которого вы уже видели, – мой брат, он скоро окончит факультет психологии. Уле называет нашу фирму паршивой лавочкой, хотя без денег, приносимых этой лавочкой, он вряд ли смог бы получить образование. Он не из тех, кто способен сам заработать себе на учение или взять для этого ссуду, с тем чтобы потом самостоятельно ее выплатить. Как видите, я не питаю особой нежности к своему брату. Да, впрочем, и отец тоже, хотя и старается убедить себя в обратном. Он очень разочарован, что Уле, когда придет время, не возглавит его фирму. Это придется сделать мне. К счастью, отцу еще только шестьдесят, так что… – Она пожала плечами и сделала глоток кофе.
– А я думал, он моложе.
Она улыбнулась, и Рудольф заметил у нее на левой щеке небольшую ямочку.
– Ему все идет на пользу! – Она снова стала серьезной. – Отец из кожи вон лезет, чтобы показать всем, какой он богатый. Не обращайте на это внимания. И несмотря на свой кабинет – вы сами видели, какой у него вкус, – он замечательный знаток своего дела. Я это говорю не потому, что он мой отец. Все, что касается перевозок, он знает досконально, и, уж если он бьет тревогу, значит, для этого есть все основания. У него интуиция. Вам это может показаться смешным, но до сих пор интуиция ни разу не подводила его. Несколько лет назад он вдруг забеспокоился, почувствовав, что случилось какое-то несчастье. Я, признаюсь, тогда посмеялась над ним. А он был прав! Действительно случилось несчастье. Наш трейлер потерпел аварию. Шофер погиб. Трейлер не сразу нашли. Мы считали, что он в ФРГ, а он упал в реку в Норвегии. Мы ничего не предпринимали, его обнаружили случайно. Я была уверена, что отец просто паникует, и по моей вине мы сидели сложа руки. Это дело уже давно расследовано, не будем на нем задерживаться. У шофера в пути случился удар, и трейлер слетел в реку. Наверно, шофер уже чувствовал себя неважно, потому что свернул с шоссе на пустынный проселок, там-то и случилась авария.
– Другими словами, вы хотите сказать, что разделяете опасения своего отца и тоже считаете, что ваши трейлеры похищены?
Она кивнула.
Рудольф помолчал.
– Вам, наверно, известно, что в Италии сейчас очень… неспокойно? – спросила она.
– Да, но… похищение трейлеров!
– Не забывайте, общая стоимость груза семнадцать миллионов двести тысяч крон!
– Я знаю, и все-таки…
– Конечно, все было застраховано, – заметила она таким тоном, как будто отвечала на заданный вопрос. – Но с машинами было четыре водителя. Шоферы высшего класса. Смелые, надежные и порядочные люди, которые работают у нас уже много лет. Какова их судьба? У нас есть договоренность с водителями, и, если в пути что-то случается, они непременно связываются с нами. По вечерам фирма закрыта, но они знают, куда можно звонить в любое время суток. Они не звонили» Поэтому мы, естественно, и не беспокоились. Я думаю, у них все было в порядке, пока неожиданно что-то не случилось.
. – Сколько человек знало о том, что они везли в Италию такой ценный груз?
– Наверно, все сотрудники фирмы, – задумчиво проговорила Лиллиан. – А сколько человек знало об этом в Конгсберге, я сказать не могу. Мы там имеем дело только с господином Исаксеном, но он мог рассказать об этом кому-нибудь еще… Этого я, к сожалению, не знаю.
– А сколько человек работает у вас в фирме?
– Тридцать два, из них восемь постоянных водителей. Кроме того, шесть водителей работают у нас нештатно, мы приглашаем их, когда нужно.
– Наверно, неосмотрительно допускать, чтобы столько людей знало о таком ценном грузе?
– Конечно, неосмотрительно! Но в тайне этого не сохранить. У нас коммутатор. У нас служащие, которые оформляют документы. Ясно, что об этом шли разговоры. И в отделах. И в нашем кафетерии. Никто не придавал этому значения, ведь разговоры велись между сотрудниками фирмы, так сказать – в своей семье. А потом одна рассказала мужу, другой – жене или невесте, вот и пошло гулять по городу. Какая уж тут тайна! – Лиллиан тяжело вздохнула. – Разумеется, мы пытаемся хранить все в тайне, но это бесполезно. Мы не раз убеждались в этом. Условно мы называли их груз макулатурой. Но вы представляете себе, как приятно произнести цифру семнадцать миллионов двести тысяч крон? У водителей как будто нимб вокруг головы появляется… Между прочим, на обратном пути они должны были привезти из ФРГ очень дорогую электронную аппаратуру для Норвежского радио. – Она снова вздохнула. – Нет, такие сведения просачиваются, невзирая ни на какие меры предосторожности.
– Фрекен Бек, покажите мне, пожалуйста, список ваших сотрудников, как штатных, так и нештатных. Кроме того, мне нужен очень подробный маршрут этих двух трейлеров. И еще, сообщите мне полные данные о господине Исаксене, номер телефона и адрес завода в Конгсберге, а также назовите всех, кто, по вашему мнению, представляет интерес в связи с этим делом.