К. А. Гельвеции столь же беспощаден к иезуитам, как и Вольтер. Он называет их "одним из самых жестоких бичей наций" (Гельвеций К. А. О человеке, его умственный способностях и его восприятии. М., 1938, с. 291). В труде "О человеке, его умственных способностях и его восприятии" (1773 г.) Гельвеции писал: "Всякая монашеская организация страдает одним коренным недостатком – отсутствием реальной власти. Власть монахов основывается на невежестве и безумии людей. Но с течением времени человеческая мысль становится просвещенной или, во всяком случае, должна изменить форму своего безумия. Поэтому иезуиты, предвидя это, захотели соединить в своих руках светскую власть с духовной. Они хотели иметь возможность устрашать своими армиями государей, которых нельзя испугать кинжалом или ядом. С этой целью они заложили уже в Парагвае и Калифорнии основы новых государств. Если бы правители продолжали пребывать в прежней спячке, то через сто лет, быть может, было бы невозможно бороться с планами иезуитов. Соединение духовной власти со светской сделало бы их слишком страшными: они всегда держали бы католиков в ослеплении, а их государей в унижении" (Гельвеций К. А. О человеке, его умственный способностях и его восприятии. М., 1938, с. 289).
   Не менее суров в оценке иезуитов Д. Дидро. В своем сочинении – "Добавление к "Путешествию Бугенвилля" (Луи Антуан Бугенвилль (1729-1811) совершил в 1766-1769 гг. кругосветное путешествие, опубликовав о нем отчет в 1771 г.). Дидро дает резко отрицательную характеристику деятельности иезуитов в Парагвае. Он пишет, что "эти жестокие спартанцы в черной рясе обращались со своими рабами-индейцами так, как лакедемоняне с илотами, что они обрекали их на непрерывный труд, жирели от плодов их пота, не оставив им совершенно права собственности, держали их в тисках суеверия, требовали от них величайшего почитания, ходили среди них с бичом в руках, стегая им одинаково старцев и детей, мужчин и женщин. Если бы это положение вещей продлилось еще сто лет, их нельзя было бы изгнать без длительной войны между монахами и государем, авторитет которого они мало-помалу потрясали" (Дидро Д. Указ. соч., с. 180-181).
   Утверждение, что иезуитам и другим миссионерам свойственна жертвенность, свидетельствующая якобы об их бескорыстпи, высмеял в свое время Поль Гольбах. В сочинении "Здравый смысл, или естественные идеи, противопоставленные сверхъестественным" он писал: "Нас часто поражают и трогают рассказы о благородном мужестве и бескорыстном рвении иных миссионеров, проповедовавших свое учение с риском подвергнуться преследованиям и жестокостям. На основании таких подвигов во спасение человечества выводят заключение в пользу истинности религии, проповедуемой такими миссионерами. Однако по существу их бескорыстие – одна только видимость. Кто не рискует, тот и не выигрывает. Миссионер, идя на проповедь, испытывает судьбу, как всякий игрок, он знает, что, если ему посчастливится обратить свою паству, он станет ее неограниченным господином, тогда он может быть уверен в том, что обращенные окружат его заботами, уважением и почетом, тогда он с полным основанием может рассчитывать, что его ждет привольное и обеспеченное существование. Таковы истинные побудительные причины, подогревающие рвение и самоотвержение многих прорицателей и миссионеров, странствующих по всему свету" (Гольбах П. Письма к Евгении. Здравый смысл. М., 1956, с. 354-355).
   Как следует из этих высказываний, идеологи Просвещения решительно осуждали деятельность иезуитов в испанских колониях Америки.
 

Глава шестая. Церковь и рабство негров

 
   Институт рабства, установленный колонизаторами в испано-португальской Америке, не только существовал на протяжении всего колониального периода, но и пережил его на многие десятилетия. Вначале рабство было отменено на Гаити (1790), затем в Мексике (1829), испанском Сан-Доминго (1831), Колумбии (1851), Уругвае (1853), Венесуэле (1854), Перу (1855), Аргентине (1864), на Кубе (1886), в Бразилии (1888). В английских колониях Карибского бассейна с рабством было покончено в 1833 г., во французских колониях – в 1848 г., в США – в 1863 г.
   Рабство, по словам К. Маркса, самая бесстыдная форма порабощения человека (См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 15, с. 335), пронизывала все поры колониального общества, оказывая влияние на все стороны его жизни. Если колонии Нового Света служили подспорьем развивающемуся капитализму в Европе, то рабство в этой части света было оборотной стороной медали эксплуатации европейских рабочих или, как говорил К. Маркс, "для скрытого рабства наемных рабочих в Европе нужно было в качестве фундамента рабство sans phrase [без оговорок] в Новом свете" (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 769).
   Особенно бесчеловечно эксплуатировались рабы на плантациях. Плантаторы выступали в роли рыцарей первоначального накопления. К. Маркс первым раскрыл капиталистическую сущность плантационного хозяйства. Он писал, что на "плантациях, – которые с самого же начала рассчитаны на торговлю, на производство для мирового рынка, – существует капиталистическое производство, хотя только формально, так как рабство негров исключает свободный наемный труд, т. е. самую основу капиталистического производства. Но здесь перед нами капиталисты, строящие свое хозяйство на рабском труде негров" (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 26, ч. II, с. 329).
   Во многих колониях рабство являлось основой экономики, источником благосостояния колонизаторов, латифундистов, плантаторов, собственников рудников. Работорговля и рабовладель-чество создавали определенный "стиль" жизни, для которого были характерны ничем не ограниченные жестокость, произвол, насилие. Хосе Марти писал, что "каждое утро вместе с солнцем поднимался над кубинской землей бич рабовладельца" (Марти X. Избранное. М., 1956, с. 268), его щелканье раздавалось и во всех других колониях Америки. Рабов клеймили, некоторых подвергали изощренным пыткам, увечили. Особенно страдали женщины. Рабовладельцы не только насиловали их, но и нередко заставляли заниматься проституцией, присваивая себе, подобно сутенерам, их доходы. Восстания рабов сопровождались массовыми казнями, за беглыми рабами велась подлинная охота, их травили собаками, а при поимке обрезали уши, носы, кастрировали, избивали до смерти.
   Рабовладельческая система повинна не только в порабощении и гибели миллионов африканцев, но и в том моральном ущербе, который она наносила обществу в целом, порождая расовые предрассудки, создавая расовые барьеры, расовую дискриминацию, жертвами которых было и в значительной степени продолжает еще оставаться небелое население во многих районах земного шара. Как справедливо отмечал французский ученый Марсель Пренан, существование рабства всегда сопровождалось расизмом, который провозглашал неполноценность народов, подвергавшихся рабству (Prenant M. Raza у racismo. La Habana, 1940, p. 11).
   С работорговлей были связаны королевская власть, церковь, суды, колониальные чиновники, многие посредники. В ней принимали участие крупнейшие банкирские дома, торговые фирмы, члены королевских семейств, аристократы Испании, Португалии, Англии, Франции, Дании, Голландии, немецких и итальянских государств. Все, кто только мог, кто располагал капиталом и связями, пытался поживиться за счет купли, транспортировки и продажи негров. Сделки финансировались банковскими домами и страховыми компаниями.
   Рабов поставляла Африка. Главные центры работорговли находились в португальских колониях. Работорговля осуществлялась как бы треугольником. Из портов метрополий направлялись корабли работорговцев, груженные оружием, порохом и другими товарами, в Африку, где их обменивали на рабов. Из Африки корабли с рабами шли в колонии, откуда с колониальными товарами возвращались в Европу.
   Сколько было завезено рабов в Америку за три с половиной столетия? Точных данных на этот счет не существует. По мнению авторитетных ученых, работорговцами было продано от 50 млн. до 200 млн. человек. Достигло же Америки не более 20 млн., из них 3/4 мужчины (Фостер У. З. Негритянский народ в истории Америки. М., 1955, с. 35-36; Morner M. Race mixture in the history of Latin America. Boston, 1967, p. 17-18; Franco I. L. AfroAmerica. La Habana, 1961, p. 163-164. О значении негритянского фактора в современном этническом составе Латинской Америки говорят следующие цифры: потомки африканских рабов составляют 14% всего населения континента: 10% – в США, от 28 до 36% – в Бразилии, 46% – на Антильских островах, 6% – в Колумбии, 14% – в Эквадоре и 8% – в Венесуэле. В других странах процент значительно меньший. См.: Franco I. L. La presencia negra en el A Nuevo Mundo. La Habana, 1968, p. 19-20), остальные погибли в пути. Рабов поставляли европейцам продажные вожди племен. Невольников сортировали: стариков и детей убивали, оставшихся в живых связывали группами друг с другом и гнали пешком к факториям, расположенным на океанском побережье. Больных, отстающих убивали. Из факторий рабов увозили на невольничьих кораблях "цивилизованных" христианнейших европейцев прочь от родной земли.
   Рабов, которых называли "черной слоновой костью" или "индийскими предметами" (piezas de Indias), набивали в корабли, словно это были ящики или бочки. Закованных в кандалы, их укладывали вплотную друг к другу (нередко заставляли даже сгибать ноги в коленях). По словам одного капитана невольничьего судна, "негру на корабле отводилось меньше места, чем покойнику в гробу".
   Условия пребывания в переполненных трюмах были невыносимы, особенно в непогоду, когда люки наглухо задраивались. На тропических широтах многие рабы умирали от удушья. Антисанитарное состояние на кораблях не поддается описанию. В море невольничьи корабли можно было обнаружить с наветренной стороны по их специфическому запаху на расстоянии нескольких миль. Чтобы поднять настроение рабов, многие из которых кончали жизнь самоубийством (бросались в море, отказывались от пищи или заглатывали язык), надсмотрщики заставляли их ударами бича петь и плясать на палубах.
   Но рабы гибли в пути не только от скученности, антисанитарии, болезней, самоубийств. Тех из них, которые осмеливались протестовать, стегали до смерти плетьми, отрубали им руки или головы, выбрасывали живыми в океан на съедение акулам, чтобы другим было неповадно оказывать сопротивление. Многих невольников кидали за борт, когда на судне не хватало еды и питья вследствие неожиданно затянувшегося рейса. С больными оспой поступали точно так же. После запрещения работорговли Англией в 1807 г. капитаны невольничьих судов, опасаясь быть уличенными в нарушении закона, временами "избавлялись от вещественных доказательств, выбрасывая за борт всех рабов. Голодные акулы неотступно следовали за невольничьими судами" (Фостер У. З. Указ. соч., с. 40-42).
   И все же, несмотря на потери в живых людях, работорговцы оставались в выигрыше, их доход иногда достигал 1000% на затраченный капитал.
   Как же относилась католическая церковь к этой громадной человеческой трагедии, к этому геноциду, которому нет параллели в истории, если не считать преступлений против человечества, совершенных нацистами во время второй мировой войны? Этот вопрос большинство католических авторов старательно обходит молчанием. Читая многочисленные современные церковные истории, посвященные Латинской Америке, может показаться, что рабство в испанских и португальских колониях не существовало вовсе. Так, например, в двухтомной иезуитской "Истории церкви в Испанской Америке" говорится главным образом о споре, возникшем в период конкисты, о природе индейцев и законности их порабощения (Lopetegui L., Zubillaga F. Historia de la Iglesia en la America Espanola. Madrid, 1965, p. 72-77). Этот спор, как известно, закончился признанием папским престолом и испанской короной индейцев людьми и запрещением обращать их в рабство. "Гуманизм" папы и королевской власти объясняется тем, что обращение в рабство индейцев сделало бы конкистадоров независимыми от короны и создало бы условия для отделения колоний от метрополии. Но это запрещение вовсе не означало, что индейцев не ввергали в кабалу, не эксплуатировали, не лишали жизни, не грабили. Об этом тоже умалчивают авторы упомянутой "Истории".
   Что же касается рабства негров, то ему иезуитские историки посвятили в своем труде буквально несколько строк, отмечая, что XVI в. "начался ввоз черных рабов, чем была открыта грустная и достойная сожаления страница истории Запада в Америке. Испания была заинтересована в этой торговле, в особенности в первые времена после конкисты, хотя в основном она велась португальскими и итальянскими торговцами" (Ibid., p. 73). Далее говорится, что конкистадор Овандо привез с собой в 1502 г. несколько рабов-негров, которые бежали, в 1505 г. король разрешил Овандо приобрести еще 100 рабов, а пятью годами позже направил 50 новых рабов для работы в рудниках (Ibidem).
   И это все! Как будто в природе не было миллионов рабов, доставленных в испанские колонии с ведома и разрешения испанской короны. Иезуитские историки ни словом не обмолвились и об отношении папского престола и католического духовенства к институту рабства, к борьбе за его отмену, которая велась на протяжении многих десятилетий в странах Латинской Америки, разделяя общество на два непримиримых лагеря – сторонников и противников рабовладения.
   Напрасно мы искали бы ответы на эти вопросы и в другом весьма авторитетном сочинении "Церковь и государство в Латинской Америке" американского профессора Дж. Ллойда Мечема (Lloyd Mecham J. Church and State in Latin America. Chapel Hill, 1966). Автор обходит молчанием как наличие рабства в испано-португальской Америке, так и отношение к нему католической церкви.
   Такую же позицию занимает и известный французский богослов Ив Конгар в своем сочинении "Католическая церковь и расовый вопрос", изданном ЮНЕСКО в 1953 г. (Congar I. M. – J. The Catholic Church and the race question. Paris, 1959). Казалось бы, сама тема сочинения обязывала автора определить отношение католической церкви к рабству – одному из источников расизма. Однако автор уклонился от разбора этого вопроса, голословно утверждая, что расизм всегда был чужд католической церкви.
   Случайно ли такое замалчивание? Как мы увидим, вовсе нет. Оно отражает определенную точку зрения. Церковь поддерживала рабство и работорговлю, о чем современные католические авторы пытаются забыть. Впрочем, церковь (католическая и протестантские культы) относилась столь же благожелательно к рабству в Соединенных Штатах, как и в Англии.
   Американские рабовладельцы и церковники выискивали в священном писании высказывания, призывающие рабов к повиновению своим хозяевам. В Библии нетрудно было найти такие цитаты (Фостер У. З. Указ. соч., с. 214). "Теоретическим" обоснованием для порабощения негров служила глава Бытия, в которой повествуется о том, как Хам, сын Ноя, увидел "наготу" своего охмелевшего отца. Рассерженный Ной проклял за это сына Хама – Ханаана, пообещав, что "раб рабов будет он у братьев своих" ("Бытие", гл. IV, ст. 5). Богословы утверждали, что негры являются потомками Ханаана и поэтому вполне законно обращать их в рабство.
   Ссылаясь на Библию, церковники требовали от рабов терпения, послушания и повиновения. В особенности популярны были ссылки на послание апостола Павла к ефесянам, где он сравнивает Иисуса Христа с рабовладельцем, призывая рабов "со страхом и трепетом" повиноваться своим хозяевам ("Евангелие", гл. VII, ст. 25). В XVII в. некоторые теологи утверждали, что, только сделав негров рабами, можно обратить их в христианство. Другие же доказывали, что негры, будучи идолопоклонниками, не имеют права на свободу (Franco J. L. AfroAmerica, p. 80).
   Церковники угрожали невольникам жесточайшими загробными муками в случае сопротивления своим владельцам, освящали и оправдывали бесчеловечную эксплуатацию рабов. В XVIII и XIX вв. проповедники епископальной церкви в штатах Мэриленд и Виргиния внушали невольникам, что богу было угодно, чтобы они стали рабами. Их предостерегали, что всевышний гневается, когда они дерзки, неблагоразумны, упрямы, сердиты. Они не должны осуждать своего хозяина, даже когда он груб, скуп и жесток. Это дело всевышнего, а не их, и они должны предоставить ему наказывать хозяина (Aptheker П. American Negro Slave Revolts. New York, 1943, p. 56).
   Стоит ли удивляться, что один из самых известных идеологов рабовладельческого юга XIX в. Александр Т. Стивене говорил: "Мне представляется, что утверждать, будто рабство само по себе порочно (подчеркнуто автором), вопреки всему тому, что сказано и написано о нем в Библии, вопреки тому, что сам господь бог неоднократно благословлял отношения раба и господина, почти равносильно богохульству. Такие утверждения бросают тень на мудрость и справедливость, а также на веления господа, записанные во вдохновенных пророчествах, не говоря уже об их проявлениях во вселенной, нас окружающей" (Цит. по: Паррингтон В. А. Основные течения американской мысли, т. IL Революция романтизма в Америке (1800-1860). М., 1962, с. 114).
   Христианская религия, указывает Уильям З. Фостер, ссылаясь на самые разнообразные свидетельства эпохи, была в руках североамериканских плантаторов самым мощным средством придания видимости морального оправдания их рабовладельческой системы. В изображении церковников негры были прокляты и осуждены богом на безропотное служение белым в течение всей своей жизни. Для негров христианская религия была не вратами освобождения, а оковами рабства (См.: Фостер У. З. Указ. соч., с. 267).
   К такому же выводу приходили как многие современники рабства, так и объективные его историки. Участник американского аболиционистского движения Джеймс Дж. Берни называл церковь "оплотом рабовладения" (См.: Фостер У. З. Указ. соч., с. 214). Американский историк К. Штампп писал: христианская религия поучала, что рабство – одобрялось всевышним и что неповиновение рабов означало неповиновение воле божьей (Stampp К. The Peculiar Institution. New York, 1956, p. 158). "Сегодня кажется непостижимым, – признается протестантский теолог У. Э. Виссер, – что так много служителей церкви участвовало в защите рабства и даже работорговли" (Visser W. A., Hoff T. The Ecumenical Movement and the Racial Problem. Paris, 1954, p. 12).
   Эрик Вильяме, премьер-министр Тринидада, автор книги "Капитализм и рабство", отмечает, что, как правило, английские плантаторы на Антильских островах противились принятию рабами христианства, опасаясь, что это позволит им более тесно общаться и составлять заговоры. Были и другие соображения сугубо материального характера. Губернатор Барбадоса в 1695 г. приписывал сопротивление плантаторов распространению христианства их нежеланию предоставлять своим рабам воскресные и праздничные дни отдыха. Даже в 1823 г. плантаторы отказывались разрешать неграм один день отдыха в неделю. Церковь послушно держалась такого же курса. Протестантское общество распространения Евангелия, владевшее плантациями на Барбадосе, не позволяло наставлять в христианской вере своих рабов, выжигало клеймо с надписью "Общество" на телах своих невольников, чтобы отличать их от принадлежавших светским владельцам.
   Многие английские миссионеры считали: наилучший способ борьбы со злоупотреблениями рабовладельцев – самим приобрести рабов и плантации, чтобы таким практическим путем способствовать спасению душ плантаторов и успеху их предприятий. Моравские и баптистские миссионеры на островах Карибского бассейна без всяких колебаний приобретали рабов, владели рабами и служители англиканской церкви. Перед отменой рабства епископ Экзетерский владел 655 рабами, за которые получил в 1833 г. в качестве выкупа 12700 фунтов стерлингов.
   Таким образом, позиция протестантских церковников была та же, что и позиция мирян. Квакеры, не признававшие официальной английской церкви, не расходились с ней по вопросу о работорговле. Работорговля была одним из самых доходных видов капиталовложений для английских и американских квакеров. Название одного из невольничьих кораблей, прибывшего в 1793 г. из Бостона в Сьерра-Леоне, – "Усердный квакер" символизировало одобрение, с каким смотрели на работорговлю в квакерских кругах (Вильямс Э. Капитализм и рабство. М., 1950, с. 61-62).
   Английский исследователь Стив Джакобссон в свою очередь отмечает, что англиканская церковь не проявляла никакого интереса к духовной жизни рабов, полностью солидаризировалась со взглядами рабовладельцев, считавших, что обращение рабов в христианство может подтолкнуть на борьбу за свободу и равен-ство с белыми (Jakobsson S. Am I not a man and a brother? British Missions and the abolition of the slave trade and slavery in West Africa and the West Indies. 1786-1838. Uppsala, 1972, p. 252-253).
   Отношение протестантских церковников, да и то далеко не всех, к рабству и работорговле изменплось только тогда, когда этот институт стал экономически невыгодным молодой буржуазии. Некоторые протестантские церковники в США (методисты, баптисты, пресвитерианцы, квакеры), следуя интересам буржуазных прослоек, не связанных непосредственно с работорговлей, выступали с конца XVIII в. за ее отмену, другие, однако, продолжали яростно отстаивать рабовладельческий институт.
   С ростом аболиционистского движения протестантская церковь в США раскололась на северную ветвь, выступавшую против рабства, и южную, выступавшую за него. Отношение к рабству явилось причиной раскола методистской и баптистской церквей в 1844-1845 гг. В протестантских церквах Севера были сильны антирабовладельческие настроения, но высшее духовенство продолжало относиться к аболиционистам враждебно. В пресвитерианской и епископальной церквах, среди приверженцев которых имелось много рабовладельцев, раскол на северную и южную ветви произошел лишь в 1861 г.
   Какую же позицию занимала католическая церковь США по отношению к рабству? Этот вопрос достаточно хорошо освещен в современной североамериканской историографии. Исследователи единодушно признают, что церковь в целом была на стороне рабовладельцев.
   Вся католическая пресса США периода, предшествовавшего гражданской войне, поддерживала рабовладельцев. "Пайлот" – орган бостонской католической епархии, отражавший точку зрения американского епископата, писал в 1857 г.: "Право рабовладельцев владеть рабами равнозначно их праву обладать любой другой собственностью". В 1862 г. газета утверждала: "Эмансипация негров хороша в теории, но в жизни это другое дело; и не подлежит какому-либо сомнению, что черные Мэриленда живут лучше в рабстве, чем жили бы иа свободе".
   Католический историк Джон Мэрфи в своей диссертации на тему об отношении американских католиков к иммигрантам и неграм вынужден признать, что "католическая пресса в общем единодушно признавала рабство институтом, с которым следовало в данных условиях смириться. Аболиционистам оказывалось сопротивление под предлогом, что они проявляли крайность в своих требованиях и что их поддержка могла поставить под угрозу национальное единство. Сторонники рабства утверждали, что освобождение негров не приносит им пользы. Некоторые договаривались до того, что объявляли рабство естественным условием существования негров, для которых якобы было выгодно оставаться на положении рабов (Murphy J. С. An analysis of the atitudes of American catholic toward the immigrant and the negro, 1825-1925. Washington, 1940, p. 77). В другом месте Мэрфи говорит: "Руководители католической церкви отрицали, что негры подвергались издевательствам. По их мнению, рабовладельцы относились справедливо к рабам. Они утверждали, что на рабовладельцев клеветали противники рабовладельческого строя" (Ibid., p. 137).
   Во время гражданской войны в США католическая иерархия выступала на стороне рабовладельцев-южан. В разгар войны католическое духовенство южных штатов направило в Европу миссию во главе с епископом Чарлстона – Линчем и иезуитом Джоном Ванноном с поручением убедить правительства католических государств оказать Югу более активную поддержку (Maynard Th. The story of American Catholicism. New York, 1943, p. 372). Знаменательным является и то обстоятельство, что убийца президента Линкольна актер Бусс был католиком-фанатиком, воспитанником иезуитов.
   Исходя из всех этих фактов Уильям З. Фостер с полным основанием приходит к заключению, что католическая церковь являлась в период гражданской воины "воинствующей прорабовладельческой организацией" (Фостер У. З. Указ. соч., с. 215).
   Когда в 1891 г. архиепископ Айрланд выступил с осуждением расовой дискриминации, церковное руководство и Ватикан не поддержали его. Более того, слишком либеральные взгляды Айрланда преградили ему пути к кардинальскому званию.
   Об отношении католической церкви к негритянскому вопросу можно судить по тому, что между 1854 и 1934 гг. в США было возведено в священнический сан всего 14 негров, а в 1950 г. их было лишь 33 (Cougar I. M. – I. Op. cit., p. 49). Свою антинегритянскую ориентацию католическая церковь стала менять только с ростом массового движения против расовой дискриминации.
   В отличие от США в латиноамериканской историографии вопрос о рабстве и работорговле – сравнительно новый. Его разработка началась по существу только после второй мировой войны, когда вышли в свет несколько крупных монографий по истории рабства в Бразилии, Венесуэле, Колумбии, на Кубе, Пуэрто-Рико, Санто-Доминго и других странах Латинской Америки. Повышенный интерес к этой теме в послевоенные годы объясняется ростом освободительной борьбы в этом регионе и подъемом негритянского и антирасистского движения в США, расширением фронта исследований истории Латинской Америки. Отсутствие монографий по истории рабства, аболиционистского движения, восстаний рабов, их участия в войнах за независимость делало картину исторического развития Латинской Америки неполной, искажало ее.
   Новым в историографии являются работы по сравнительной истории рабства в республиках Лагинской Америки и в США, породившие острую полемику между учеными о характере этого института в Западном полушарии. На данной проблеме необходимо остановиться более подробно, так как она имеет непосредственную связь с темой нашего исследования.