Так неуклюже выгораживает инквизиторов – старых и новых – католический историк Поль Мюррэй.
   Оценка деятельности иезуитского ордена в колониальной Америке, его место, влияние и значение в системе колониального порабощения местного индейского населения вызывали в прошлом и продолжают вызывать в настоящее время горячие споры между сторонниками и противниками "Общества Иисуса". Его апологеты, в основном историки-иезуиты, пытаются доказать, что орден Лойолы был примером всех христианских добродетелей, даже покровительствовал индейцам, сеял "разумное, доброе, вечное" в колониях, сочувствовал передовой культуре и науке, боролся за независимость колоний, осуждал колониализм, за что его члены якобы были в конечном счете изгнаны из колоний. Они потерпели за правду.
   Совершенно на противоположных позициях стоят противники иезуитского ордена – либеральные историки прошлого и современные прогрессивные историки, рассматривающие этот орден как один из оплотов испанского и португальского колониального режима и категорически отрицающие какой-либо вклад иезуитов в дело борьбы за независимость колоний.
   Некоторые современные буржуазные историки, апеллируя к архивным источникам и учитывая все аргументы "за" и "против" "Общества Иисуса", пытаются дать ему объективную оценку. Эта оценка чаще всего служит тем же апологетическим целям и представляет иезуитов в розовом свете – как сподвижников и поборников прав индейского населения. Примером такого объективистского, псевдонаучного подхода к оценке деятельности иезуитского ордена в американских колониях является сборник "Изгнание иезуитов из Латинской Америки" (The Expulsion of the Jesuits from Latin America. New York, 1965), в котором собраны выдержки из работ как апологетов, так и противников иезуитского ордена. Составители сборника предоставляют читателю право самому выработать точку зрения на основании представленных в его распоряжение разрозненных материалов, в основном апологетического характера.
   Больше всего путаницы в литературе вызывает оценка иезуитского "государства" в Парагвае. На эту тему писали и пишут историки самых различных направлений со времен энциклопедистов по настоящее время.
   Защитники иезуитского ордена изображают их парагвайские владения как некую Аркадию, осуществленную Утопию, идеальную христианскую республику, где индейцы обрели подлинное счастье под руководством их бескорыстных духовных наставников. В историографии этого вопроса имеется направление, выдающее иезуитское "государство" в Парагвае за своего рода разновидность "коммунистического" общества или общества "теократического коммунизма".
   Среди популяризаторов социалистических доктрин XIX и начала XX в. можно было встретить и таких, которые из тактических соображений рассматривали иезуитское "государство" в Парагвае как попытку осуществить коммунистические идеалы. Такая трактовка была нацелена на противников коммунизма, в частности из клерикального лагеря, отрицавших самую возможность установления коммунистического общества. Им возражали: "Вы отрицаете, что коммунизм осуществим? Но ведь ваши иезуиты уже практиковали его, и к тому же успешно, в Парагвае!" При этом ссылались на работу иезуита Хосе Марии Парамоса "Республика Платона и Гуарани", в которой утверждалось, что иезуитское "государство" воплотило идеалы платоновской идеальной республики.
   В свою очередь сторонники христианского социализма, утверждая, что католическая церковь поддерживала страждущих, приводили в качестве примера то же иезуитское "государство".
   На других позициях стоял Элисе Реклю. В блестяще написанном в 60-х годах прошлого века памфлете "Опыты превращения новых людей в старых (Парагвай)" Реклю заявлял, что "иезуитский идеал заключался в неразрывной связи абсолютной духовной монархии с мудро организованной феодальной аристократией, которая давала бы им силу вместе эксплуатировать невежественное большинство, вытягивая из него все, что возможно вытянуть," (Реклю Э. Опыты превращения новых людей в старых (Парагвай). – "Дело", 1869, № 9, с. 146).
   Что же касается отношения иезуитов к их подопечным – индейцам-гуарани, то, по словам Реклю, "их жизнь в миссиях подобна жизни в великолепно устроенных, снабженных всеми удобствами одиночных тюрьмах, которые изобрела новейшая филантропия взамен смертной казни… Вместе с рогатым скотом искусные воспитатели внутри ограды заключили человеческий скот, который систематически эксплуатировали, заставляя его работать и достаточно напитывая частью продуктов, ими же выработанных…" (Реклю Э. Опыты превращения новых людей в старых (Парагвай). – "Дело", 1869, № 9, с. 161-163)
   Столь же решительно осудил иезуитский режим в парагвайских миссиях Поль Лафарг в статье "Поселения иезуитов в Парагвае", опубликованной впервые в 1899 г. Ссылаясь на папу Льва XIII, выдававшего себя за "друга рабочих" и сторонника социальной справедливости, П. Лафарг отмечал, что для понимания сущности "Нового Иерусалима", уготованного духовенством для человека, вовсе не надо насиловать свою фантазию и измышлять "государство будущего", а достаточно исследовать "христианскую республику", основанную иезуитами в Парагвае, которая дает довольно точную картину того общественного строя, к осуществлению которого стремится католическая церковь. Изложив подробно историю иезуитских редукций в Парагвае и царившие в них порядки, П. Лафарг указывал, что "христианская республика, основанная иезуитами для полного осуществления евангельских принципов, оказывается при ближайшем рассмотрении очень остроумной и прибыльной смесью крепостничества и рабства. Индейцы, как крепостные, должны были сами производить средства для своего пропитания и, как рабы, были лишены всякой собственности" (Lafargue P. Die Niederlassungen der Jesuiten in Paraguay. – In: Die Vorlaufer des neuen Sozialismus, Bd. I. Th. 2. Stuttgart, 1895, S. 719-749. Лафарг П. Поселения иезуитов в Парагвае. – В кн.: Из истории общественных течений. История социализма, т. II. СПб., 1906).
   Иезуиты, писал П. Лафарг, обрекли индейцев в миссиях на нищенское существование и еще упрекали их за то немногое, чем пользовались эти несчастные. Как капиталисты постоянно изображают своих рабочих пьяницами, так иезуиты обвиняли индейцев в обжорстве и лакомстве.
   Наши господа капиталисты, замечает Лафарг, называют пролетариев, производящих для них миллионные прибыли и создающих чудеса современной цивилизации, дураками и лентяями. Иезуиты, подававшие им во всем прекрасный пример, обвиняли индейцев в лености, склонности ко всяким порокам, ограниченности, принуждавшей благочестивых отцов вмешиваться во все их дела.
   "Христианская республика" иезуитов, делает вывод П. Лафарг, "отнюдь не была коммунистическим обществом, в котором члены принимали участие в производстве земледельческих и промышленных продуктов и в равной мере имели право на пользование этими продуктами. Наоборот, она была капиталистическим государством, в котором мужчины, женщины и дети – все были обречены на каторжную работу, наказание кнутом и, лишенные всяких прав, прозябали в равных для всех нищете и невежестве, несмотря на процветание земледелия и промышленности, несмотря на колоссальные богатства, созданные их трудом" (Лафарг П. Указ. соч., с. 359-360).
   Есть и такие исследователи, которые уверяют, что иезуиты стремились воскресить в редукциях и других своих владениях эгалитарные принципы первоначального христианства. Может быть, иезуиты и считали, что они в своих владениях осуществляли идеалы "града божия", но если это так, то на практике их "град божий" превращался в рабовладельческий фаланстер, в котором, по образному выражению Вольтера, солдатам Лойолы принадлежало все, а их подопечным индейцам – ничего.
   Если некоторые сторонники социализма, пытаясь доказать его осуществимость, ссылались при этом на иезуитское "государство" в Парагвае (Такая идея лежит в основе кн.: Святловский В. В. Коммунистическое государство иезуитов в Парагвае в XVII-XVIII вв. Пг., 1924), то реакционные авторы делали это с целью опорочить самою идею социализма, который якобы ведет в конечном итоге к духовному порабощению человека, хотя и обеспечивает ему минимум материальных благ (Lugon С. La republique communiste chretienne de Guaranies. Paris, 1949).
   После второй мировой войны интерес к иезуитской "республике" в Парагвае вновь возрос. В ряде работ клерикальных авторов "республика" вновь поднимается на щит в виде прообраза справедливого государственного строя, в котором имелись налицо все признаки "коммунизма". Другие "серьезные" авторы договариваются даже до того, что выдают иезуитский эксперимент в Парагвае за решение проблемы экономического развития слаборазвитых стран в настоящее время.
   Жан Десколя, например, противопоставляет ее "марксистскому обществу", заверяя своих читателей, что иезуиты в противовес марксистам пеклись не только о материальном благополучии своих "граждан", но и об их духовном спасении (Descola J. Quand les Jesuites sont ou pouvoir. Paris, 1956, p. 138).
   А австриец Фриц Хохвальдер написал на эту же тему театральную пьесу "На земле, как на небесах", в которой утверждает, что орден Лойолы был распущен провидением (!) в наказании за попытку осуществить царство божье на земле!
   Сторонники иезуитов представляют их как великих благодетелей и покровителей туземных народов. "Иезуиты были неустанными защитниками индейцев, – утверждает американский историк Хюберт Херринг. – Ревнивые критики обвиняют их в том, что они эксплуатировали своих беззащитных подопечных, но факты показывают, что, хотя они были беспощадны в своем управлении индейцами, они были не менее суровы по отношению к самим себе. Они требовали от других не большего, чем от самих себя" (Herring H. A history of Latin America. New York, 1963, p. 183). Логика рабовладельца!
   Индейцев, которых удавалось подчинить путем духовной конкисты, последователи Лойолы считали вечно пребывающими в "младенческом возрасте", а потому нуждающимися в их опеке. Индейцев же, не поддавшихся их "обаянию", иезуиты объявляли "чертовым отродьем", воинством дьявола, олицетворением зла. Отцы-иезуиты относились к своим подопечным отнюдь не со смирением, а с высокомерием и даже с откровенной расистской ненавистью. Например, иезуит Мартин Добрицхоффер, имевший отношение к созданию парагвайских редукций, писал, что индейцы отличаются тупостью, невежеством и злобой (См.: Магидович И. П. История открытия и исследования Центральной и Южной Америки. М., 1965, с. 307). Карибы, которых иезуиты, несмотря на все свои старания, так и не смогли обратить в христианство, описывались иезуитским миссионером X. Кассони как "жестокие, бесчеловечные. Они кушают человеческое мясо – главное блюдо на их банкетах, пьют с наслаждением из черепов, которые употребляют в качестве кубков, чем дают вызывающий и несомненный пример своей дикости" (Cassaus J. Historia de la Provincia de la Compania de Jesus en Nuevo Reyno de Granada en la America. Caracas, 1967, p. 385).
   Так рассуждали иезуиты не только 300 лет назад, так рассуждают многие из них и сейчас. Например, иезуит Джером В. Джакобсон, автор работы по истории ордена в Бразилии, пишет, что индейцы были людоедами, походили на зверей, обращали себе подобных в рабство, стремились удовлетворить свойственное им ненасытное чувство ненависти и мести, убивали своих детей, просто чтобы избавиться от них. "Они ничего не знали о боге, о моральных законах, о единобрачье, находясь под влиянием колдунов, трепетали перед дьяволом и беспокоились только о пище, ходили нагишом" (The Roman catholic church in Colonial Latin America, p. 75). Если подобного рода наукообразные бредни печатаются иезуитами во второй половине XX в., то легко вообразить, как рассуждали на этот счет их предшественники в XVII в.!
   Колумбийский историк Индалесио Лиевано Агирре в свою очередь утверждает: иезуиты якобы питали симпатии к индейцам и неграм-рабам, за что их преследовали помещики и рабовладельцы. Иезуиты были вынуждены убраться на "периферию" – в пограничные районы, где они могли пользоваться "свободой действий", необходимой для создания в Новом Свете социального режима, обеспечивающего экономическое развитие отсталых народов. Иезуитам будто были чужды такие понятия, как "избранные классы", "привилегированные расы", свойственные кальвинистскому учению (Lievano Aguirre J. Los grandes conflictos sociales у economicos de nuest-ra historia, v. II. Bogota, 1960, p. 180). Тот же автор заявляет, что иезуиты на Ориноко создали тип "льянеровской (скотоводческой) демократии", а иезуит Херес считает, что во владениях ордена Лойолы была осуществлена "социалистическая мечта" путем "чуда любви и без помопр утопических слов…" (Lievano Aguirre I. Op. cit., p. 108-109). Есть и такие авторы, которые считают иезуитские редукции попыткой "деколонизации".
   Никак нельзя согласиться с перуанским историком Луисом Альбертом Санчесом, который, хотя и признает, что иезуиты "слишком" подчинили себе индейцев и препятствовали их развитию, утверждает, что основная их задача заключалась в "освобождении индейцев от тирании энкомендеросов (колониальных помещиков)" (Sanchez L. A. Historia general de America, t. I. Santiago, 1963, p. 352). В действительности все обстояло наоборот. Иезуиты, как и прочие миссионеры, не только не ограждали индейцев от помещичьего гнета, но открывали ему путь, приучая индейцев к повиновению, "усмиряя" их.
   "Просветительная" деятельность иезуитов в колониях также служила интересам колонизаторов, ибо ее целью была подготовка преданных колониальному режиму кадров из среды креольского населения и привилегированной индейской верхушки. Это признает Луис Альберто Санчес, когда отмечает, что "иезуиты по своей организованности и дисциплине представляли препятствие для распространения враждебных церкви доктрин" (Ibid., p. 376).
   Если поверить восторженным панегиристам "Общества Иисуса", то иезуиты предстанут перед нами в образе и подобии "рыцарей без страх и упрека", друзей индейцев и негров-рабов, мечтающих построить для них идеальное христианское общество, основанное на всеобщем равенстве и благоденствии.
   В действительности нет ничего более далекого от истины, чем подобного рода утверждения. Иезуитский орден не только не осуждал рабство, он участвовал в работорговле и являлся собственником рабов во многих колониях Испанской Америки. Что же касается индейцев, то, выступая против их порабощения светскими колонизаторами, иезуиты стремились сами стать их неограниченными "покровителями", как было в парагвайских владениях ордена Лойолы. Соперничество между иезуитами и светскими колонизаторами было до определенного времени выгодно короне, колониальная политика которой опиралась на принцип "разделяй и властвуй!"
   Можно сказать, что нет ни одного раздела истории колониальной Америки, по которому не велась бы сегодня острейшая идеологическая борьба и не делалась бы попытка исказить историческую правду в угоду церкви, возвеличить ее роль, выдать ее за извечную поборницу интересов отверженных, покровительницу обездоленных, сторонницу социальной справедливости и противницу национального угнетения. Объективный анализ колониального общества и роли в нем католической церкви опровергает, как убедится читатель данной монографии, необоснованные претензии церковных апологетов.
   Глава первая. Конкиста, папство и церковь
   Открытию Америки Христофором Колумбом в 1492 г. предшествовали следующие события.
   Захват Константинополя турками практически закрыл доступ европейцам в Индию, к ее колониальным товарам, цены на которые стали быстро расти. Добившись раньше Испании изгнания мавров со своих земель, Португалия стала планомерно продвигаться на юг вдоль западного побережья Африки.
   В 1488 г. португальцы достигли мыса Доброй Надежды, что практически открыло им путь в Индию. Поэтому Португалия дважды – в 1484 и 1488 гг. – отклонила предложение Христофора Колумба финансировать экспедицию с целью "открыть остров Сипанго через Западный океан" (Путешествия Христофора Колумба. Дневники. Письма. Документы. Перев. и комм. Я. М. Света под ред. и со вступ. ст. И. П. Магидовича. М., 1956, с. 40). Колумб не смог получить поддержки также в Англии и Франции, где королевская власть еще не располагала средствами для такого рода предприятий и была занята укреплением своего авторитета и консолидацией монархического строя.
   Иначе складывалась обстановка в Испании. В 1469 г. королева Кастильи Изабелла сочеталась браком с наследником арагонского престола Фердинандом, что позволило десять лет спустя, когда Фердинанд унаследовал престол, объединить Кастилью и Арагон в единое испанское государство. Вслед за этим ускорился процесс отвоевания у мавров испанских земель, длившийся с перерывами около 800 лет. Реконкиста завершилась в 1492 г. падением Гранады – последнего оплота мавров на Иберийском полуострове.
   Одной из отличительных черт периода реконкисты был союз королевской власти с католической церковью, иерархия которой в отвоеванных у мавров землях назначалась королем, получившим от папского престола право патроната над ними. А так как к церковным должностям приписывались доходные земли и недвижимое имущество, то по существу и материальное благополучие церковной иерархии зависело от доброй воли королевской власти. Это касалось церковников, действовавших не только на отвоеванных у мавров землях, но и на территориях Кастильи и Леона, ибо за преданность корона могла вознаградить их прибыльными постами на землях патроната. Будучи зависимой, таким образом, от короны, щедро вознаграждавшей ее услуги, церковная иерархия была заинтересована в укреплении могущества королевской власти, она поддерживала короля в борьбе с мятежной знатью и идальго, а также в его стремлении ограничить городские вольности.
   Этот альянс короны и церкви еще больше окреп в связи с последовавшими во второй половине XV в. гонениями против иудеев и мавров, в основе которых лежало стремление короны избавиться от этих общностей, представлявших не только крупный экономический потенциал, но и обладавших определенной религиозной, – а тогда это было равнозначно политической – автономией, препятствовавшей укреплению монархической власти. Корона рассчитывала, что подрыв экономико-идеологического влияния иудеев и мавров будет способствовать сплочению вокруг нее других разрозненных сил испанского общества, в особенности знати и идальго, и укреплению в них прослоек, связанных с торговлей и промышленностью. Но больше всего от преследований иудеев и мавров выиграла церковь, в "мертвых" руках которой оказалась значительная часть иудейских капиталов и земель, принадлежавших маврам.
   Возрожденная в 1481 г. для расправы и ограбления иудеев и мавров испанская инквизиция превратилась со временем не только в оплот католической контрреформы, но и, по выражению К. Маркса,- "в самое несокрушимое орудие абсолютизма" (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 10, с. 431).
   Процесс консолидации королевской власти в Испании носил весьма сложный и противоречивый характер, обусловленный в значительной степени ее опорой на такой средневековый институт, каким была католическая церковь. Процесс этот происходил в период революционных сдвигов в общественном организме Западной Европы: развивалась торговля, росли мануфактуры, ремесла, накапливались с невиданной доселе быстротой научные знания, делались гигантские шаги в таких областях, как навигация, кораблестроение, астрономия, расцветали гуманитарные науки, возрождались великие творения искусства древних греков и римлян, создавались новые шедевры мастерами этой во всех отношениях новой эпохи. И всюду, в какой бы области человеческого знания или деятельности ни произносилось новое слово, оно наталкивалось на сопротивление католической церкви – классического феодального института, тормозившего поступательное движение общества, боровшегося против "пагубных новшеств" XVI в.
   Став оплотом контрреформации и активным участником колониальных захватов, косвенно подрывавших тот самый феодальный порядок, который защищала контрреформация, испанский абсолютизм и его союзница церковь не смогли полностью изолировать Испанию от новых веяний XVI в. Самая идея объединенного абсолютистского испанского государства, открытие новых земель и создание могущественной испанской империи, во владениях которой никогда не заходило солнце, борьба с реформацией, необходимость обосновать террор по отношению к иудеям и маврам, захватнические войны, завоевание и покорение многих "новых" народов – все это не могло не вызвать и в действительности вызвало огромное брожение в умах людей, ожесточенные споры, дискуссии, столкновения мнений, породило многочисленные теории и объяснения происходившим событиям.
   Во время конкисты завоеватели и сопровождавшие их миссионеры столкнулись с совершенно новой, неожиданной для них проблемой. Довольно быстро они убедились, что открытые Колумбом земли вовсе не были сказочной Индией, Катаем (Китаем) или Сипанго (Японией), а индейцы вовсе не обитатели этих азиатских стран. Если так, то кем же они тогда были? Такими же людьми, как испанцы – христиане? Но ведь эти существа ходили голыми и поклонялись идолам. Значит, их никак нельзя было приравнять к испанцам. Имели ли они вообще "душу"? Следовало ли считать их грешниками или безответственными младенцами? А может быть, они вообще не были людьми, хотя внешне и походили на них? Наконец, откуда они взялись, как появились на свет?
   Испанские богословы лихорадочно листали Библию и труды отцов церкви, пытаясь найти в них какой-либо намек на Новый Свет и его странных обитателей. Но вразумительного ответа не получалось. Одни церковники утверждали, что индейцы происходят от Каина, убившего Авеля, другие,и что они потомки Хама, сына пророка Ноя, проклятого отцом за дерзость; третьи, что они потомки одного из некогда исчезнувших колен израилевых, т. е. чистокровные иудеи. Были и такие богословы, которые утверждали, что индейцы не люди, а звери, животные.
   О разнобое, который существовал в этом вопросе, можно судить по следующим двум диаметрально противоположным высказываниям, одно из которых принадлежит хронисту Овиедо-и-Вальдесу, другое – Бартоломе де Лас Касасу. Первый писал в своей "Всеобщей и естественной истории Индий", изданной в Севилье в 1535 г.: "Индейцы по своей природе ленивы и порочны, меланхоличны, трусы и вообще бессовестные лжецы. Их брак лишен таинства, это святотатство. Они идолопоклонники, развратники и занимаются мужеложеством. Их главная забота – жрать, пить, поклоняться их истуканам и совершать животные бесстыдства. Что можно ожидать от людей, черепа которых столь тверды, что испанцы должны оберегаться в сражениях с ними, не бить их мечами по голове, так как мечи тупеют от этого?"
   Приблизительно в то же самое время Лас Касас писал: "Бог сотворил этих простых людей без пороков и хитрости. Они очень послушны и преданы их собственным господам и христианам, которым служат. Они исключительно терпеливы, миролюбивы, добродетельны. Они не драчуны, не мстительны, не злопамятны, не мелочны. Кроме того, они более деликатны, чем сама принцесса, быстро умирают от работы или болезней. Несомненно, они были бы самыми благословенными людьми в мире, если бы почитали настоящего бога" (Las Casas В. de. Coleccion de tratados. 1552-1553. Buenos Aires, 1924, p. 7-8).
   Необходимость найти ответ на многие вопросы, порожденные конкистой, объясняет тот факт, почему в период "расцвета" деятельности инквизиции в Испании могли выходить работы Барто-ломе де Лас Касаса и его единомышленников, настроенных оппозиционно и к внутренней, и к внешней политике Испании. Критика испанской действительности зачастую подавалась в этих работах опосредствованно, через критику колониальных порядков и советы, как лучше управлять заморскими владениями, соблюдая интересы местного населения, с большей для короля выгодой.
   Центрами острейшей идеологической борьбы стали церковь и подчинявшиеся ей университеты. Корона разрешала высказывание самых еретических мнений, пока не затрагивались ее прерогативы и не подвергались сомнению ее права на абсолютную власть. Зная эту ее слабость, участники споров заверяли короля в своей лояльности. Корона внимательно прислушивалась к этим словесным баталиям, даже сама их поощряла, пытаясь извлечь из них определенную пользу для себя: с одной стороны, в этих спорах выявлялись нужные ей идеи и люди, с другой – споры в известной степени разделяли церковь на враждующие течения, что превращало королевскую власть в арбитра, а точнее – в вершителя судеб церкви.
   Когда дискуссия о судьбах Нового Света приняла слишком радикальный характер, Карл V повелел 10 ноября 1539 г. прекратить ее на том основании, что завоевание Америки было совершено с разрешения папы и что подвергать сомнению право Испании на владение заморскими землями могло "нанести большой вред и вызвать беспорядки, а также повредить интересам бога и нанести ущерб папскому престолу" (Friede J. Bartolome de Las Casas, precursor del anticolonialismo. Su lucha у su derrota. Mexico, 1974, p. 17-18). Король приказал все выступления и заявления церковников, как и другие документы на эту тему, собрать и переслать правительству и впредь без его разрешения этих вопросов публично не обсуждать. Но этот приказ в связи с отъездом короля во Францию не был приведен в исполнение.