Грин Джейн. Хочу ребенка!

   Лишь когда я очутилась в метро, до меня дошло, что, вероятно, меня позвали на место Джулии. По крайней мере, вид у нее был такой, будто она и в самом деле утратила хватку.
   Когда приеду домой, нужно звякнуть Лорне, подумала я.
   Я переезжаю в Лондон за неделю до начала работы. Мой контракт с Лондонским Дневным Телевидением позволит мне развернуться по сравнению с тем, как я жила в Брайтоне. Очень удачно, потому что за те деньги, что я платила за дом в Брайтоне, в Лондоне мне удалось бы снять свинарник размером с фасолинку.
   В конце концов я нашла квартиру в Белсайз-парк. Хозяйка – одинокая женщина примерно моего возраста. Ее зовут Фэй, и она уезжает путешествовать примерно на год. Я познакомилась с ней через друзей моих друзей. Квартира идеальная: крошечный размер спальни компенсируется просторной гостиной с четырехметровыми потолками и эркером, который выходит на плоскую крышу, где хватит места для стола и пары стульев.
   Мебель также идеально мне подходит: минимализм в духе магазина «Конран» с примесью «Хабитат», но большинство мебели из ИКЕА. (Книжные полки в виде кубов: ИКЕА. Подставка для телевизора: ИКЕА. Обе денный стол: Хабитат). Все предметы безлики, белые стены и якобы деревянные полы, фавориты застройщиков, на самом деле сделанные из пластика.
   В комнатах полно одежды, коробок и чемоданов. Фэй рассказывает, как она уже было думала, что нашла жильца – тоже через знакомых, – но он подвел ее в последнюю минуту. Она уезжает через три дня, и начала было паниковать. Извиняется за беспорядок, разбросанную одежду и чемоданы, но я не обращаю внимания на бардак. Я вижу роскошную квартиру с высокими потолками и большими окнами. Такая квартира вполне может стать домом для успешного телепродюсера, живущего в Лондона.
   – Не буду говорить, что позвоню вам после того, как увижу всех желающих, – говорит Фэй, когда мы допиваем кофе и осторожно ставим чашки на кофейный столик (от «Хил»). – Вы мне нравитесь. Я представляю вас в этой квартире и доверяю вам, поэтому, если хотите снять квартиру на год, она ваша.
   – Я согласна, – с улыбкой отвечаю я, въезжаю через три дня, неделю распаковываю вещи, устраиваюсь и изучаю район Белсайз-парк.
   Лорна дала мне телефон Джулии.
   – Она такая милая, – сказала она. – Обязательно позвони ей.
   Но я не смогла себя заставить, потому что к тому времени уже знала, что меня пригласили ей на замену, и понятия не имела, что говорят в таких случаях. Пусть я жестока и амбициозна, конфликтовать я не люблю. И в любом случае я пришла на Лондонское Дневное Телевидение работать. А не общаться.
   Прошла одна неделя, и я в восторге. Начала работать, знакомилась со съемочной группой, проверяла расписания, рассчитывала бюджет, инструктировала аналитиков, наспех обедала и теперь ощущаю себя как рыба в воде.
   – Не могу поверить, что вы здесь всего неделю, – говорит Джонни, который когда-то был правой рукой Джулии, пока я не взялась за его воспитание.
   По-моему, я уже достигла некоторого прогресса: он звонит ей намного реже (я точно знаю, что Джонни звонит ей, потому что он начинает очень тихо говорить в мини-микрофон, кивает головой и воровато оглядывается, проверяя, не подслушивают ли его, когда он передает ей сплетни).
   В столовой меня приглашали обедать за столик к большим шишкам, и в бар после работы тоже, но я принимала предложения столько же раз, сколько отказывалась. Наконец-то я поняла, наученная опытом, что не всегда мудро игнорировать сверстников. И тем более свою команду.
   С ребятами я веду себя твердо, но справедливо. Я дружелюбна, но слежу за тем, чтобы они ощущали границу между нами. И соблюдали ее. Я с радостью общаюсь с ними, поддерживаю дружеские отношения вне офиса, но они должны понимать, что я им не подружка. У меня нет времени на исправление ошибок, но я вознаграждаю за хорошее поведение. Годы в этом бизнесе доказали, что это лучший способ добиться от подчиненных толка.
   Более того, в пятницу вечером, в качестве благодарности за то, что ко мне отнеслись с таким гостеприимством, за то, что первая неделя оказалась столь приятной (Интриганка? Я?), я приглашаю свою команду в ресторан. Я предложила поужинать в одном из американских ресторанчиков в Ковент-Гардене, где так вкусно готовят жареные ребрышки, и, поскольку у нас в команде одни молодые, энергичные ребята, в предвкушении радостей уик-энда мы решили сначала напиться в стельку.
   Никогда не обвиняйте меня в том, что я не могу найти дорогу к молодому сердцу.
   Кстати, в этом одно из преимуществ работы на Лондонском Дневном Телевидении. Тусовки включены в социальный пакет, а отдыхать здесь умеют. Каждый вечер на этой неделе меня приглашали в бар после работы, где мы часами болтали, а потом шли ужинать по меньшей мере с двумя коллегами.
   Я выжата как лимон, но преимуществ тысячи. Я начала чувствовать себя в своей стихии, ближе узнаю коллег, попадаюсь на глаза нужным людям и усиленно демонстрирую преданность компании. Все равно это лучше, чем возвращаться в пустую квартиру и пить вино, сидя на диване в одиночестве.
   Сегодня я ужинаю с Нэт, Никки, Стеллой, Дэном и Тедом. Джонни был не в настроении и ушел пораньше, и я этому рада, потому что, как бы он мне ни нравился, мне легче расслабиться, когда его нет рядом. И не спрашивайте, почему у всех короткие имена. Понятия не имею, но, похоже, так здесь принято. Хотя я бы застрелила любого, кто посмел бы назвать меня Мэй.
   Для начала мы выпиваем несколько бокалов в местном баре, закатываясь смехом за двумя сдвинутыми столиками, окутанными сигаретным дымом.
   – Тони Нолан, – стонет Никки. – О боже. Мне обязательно это говорить?
   – Да! – хором кричат остальные, наклоняясь вперед.
   – Не могу поверить, что я это делаю. Тони Нолан?
   Стелла делает паузу, и даже я склоняю голову, потому что с Тони Ноланом я уже знакома. Редактор отдела новостей. Милый парень, но с самыми отвратительными зубами, которые я только видела в жизни. Один кривей другого, серые чередуются с желтыми, у него во рту их слишком много, и к тому же они издают такую вонь, что хочется либо отодвинуться, либо предложить ему жвачку. Но жвачку он не любит.
   Все наклоняются вперед в нетерпении. Стелла отхлебывает пива из кружки и поднимает глаза.
   Трах!
   – Ничего себе!
   Дэн и Тед чуть не давятся пивом, и все начинают обсуждать Тони Нолана и то, как можно трахаться с типом, у которого такие гнилые зубы.
   Мы играем в игру «Трах или смерть», в которой, кажется, нет никаких правил. Участники попросту делятся своим мнением: кого бы они трахнули, а кого бы нет, даже под страхом смерти.
   – Марк Симпсон? – спрашивает Тед, глядя на девушек.
   Я лишь слушаю, не участвую в игре: большинство претендентов – сотрудники компании, о которых я даже не слышала, не говоря уж о том, чтобы знать ИХ ЛИЧНО.
   – Нэт?
   – М-м-м-м. Трах.
   – Никки?
   – Трах до потери памяти.
   – Стелла?
   – Да, пожалуйста. Я сделаю это ради своей страны.
   – Кто такой Марк Симпсон? – я покатываюсь от хохота над этой идиотской игрой, но слегка заинтригована тем, сколько трахов достанется Марку Симпсону – если он того пожелает.
   – Марк. Ты его знаешь. Юрист, – мое лицо все еще полно недоумения, и Стелла закатывает глаза. – Ты должна была встретиться с ним вчера, но перенесла встречу на следующую неделю.
   Ах да. Теперь припоминаю.
   – Точно, – смеюсь я. – Слишком много новых имен и лиц для одной недели. Я уже ничего не помню. Чем так хорош этот Марк Симпсон?
   – Он прелесть, – вздыхает Нэт.
   – Лакомый кусочек, – постанывает Никки.
   – Красавчик, – Стелла прикуривает, – но меня в нем притягивает совсем другое. Он похож на заблудившегося маленького мальчика, такой ранимый… юристы обычно не такие. Все знают, что у него с его девушкой не ладятся отношения. Боже, неудивительно, если вспомнить, что здесь творилось… и думаю, мы все страдаем от «синдрома спасателя». Так хочется поцеловать его и сделать счастливым.
   – М-м-м, – хихикает Нэт. – Расцеловать его с ног до головы.
   – Господи, на вас смотреть противно, – произносит Тед с отвращением. И, если я не ошибаюсь, с завистью.
   – Кто его девушка?
   – Ты не знала? – Тед в изумлении смотрит на меня. – Джулия.
   И тут я вспоминаю свадьбу Адама и Лорны. Конечно, я помню Марка, только вот я не думала, что это один и тот же человек, и я уж точно не подозревала, что он местный герой-любовник. Симпатичный? Да. Милый парень? Да. Герой сексуальных фантазий? Ни в коем случае.
   Трах или смерть? Что ж. Это уже совсем другой раз говор.

12

   – У тебя уши горели?
   Стелла подняла бровь и кокетливо заморгала ресничками, заглядывая мне через плечо.
   Я поворачиваюсь и вижу, что за моей спиной стоит Марк Симпсон. Тот самый Марк Симпсон. Герой-любовник Марк Симпсон. И он не имеет ничего общего с тем парнем, с которым я познакомилась на свадьбе.
   У этого Марка Симпсона взбешенный вид. Опасный вид. И он очень раздражен. Другими словами, он вы глядит сексуально, он провоцирует меня, и, как только я вижу его лицо, то чувствую, что готова принять вызов.
   Нет. Прекрати. Пусть он излучает сексуальность каждой клеточкой своего тела, но этот мужчина уже долгие годы живет с Джулией. Счастливы они или нет, меня не касается, но я точно знаю, что это не оправдание.
   Даже если бы я решила соблазнить его, он не из тех мужчин, что изменяют своим женам. И я не в его вкусе. Джулия похожа на девочку с соседнего двора. Даже когда она выглядит, как полное дерьмо, мужчинам все равно хочется защитить ее, а я? Я на соседскую девчонку не потяну.
   – Можно присоединиться?
   Марк отодвигает стул от соседнего столика и садится между мной и Джонни. Поворачивается ко мне.
   – Марк Симпсон. Приятно познакомиться.
   Я улыбаюсь и пожимаю его руку.
   – Вообще-то, мы уже знакомы.
   – Я так и думал, что где-то вас уже видел. Где?
   – На свадьбе Адама и Лорны. Я – зачинщик спора о «Семейке Клэнгеров», – я жду, что он улыбнется, но выражение его лица остается отстраненным.
   Очевидно, его сейчас занимают совсем другие проблемы.
   – М-м-м… у вас все в порядке?
   Тогда он смотрит на меня. Видит меня.
   – Извините, – говорит он, и в ту же минуту я понимаю, что этот человек несчастен, что бы ни было тому причиной.
   Может, из-за личной жизни, не знаю. Я ни когда не верила офисным сплетням. Хоть мне и нравится быть в курсе событий и вникать в разговоры окружающих, я научилась не принимать слова на веру.
   Слухи искажаются и очень скоро превращаются в факты, и хотя мне говорили, даже сегодня вечером, что Марк несчастен, я предпочитаю сама сделать выводы.
   И теперь я могу сделать вывод. Этот мужчина несчастен.
   Он пожимает плечами.
   – Всего лишь, хм-м… неурядицы дома. Домашние дела, – он вздыхает, и интересно, какого черта со мной происходит?
   Что это я такое чувствую? Неужели это… сострадание? К незнакомцу? Бред собачий.
   – Хотите поужинать с нами? – предлагаю я, потому что не привыкла испытывать сострадание к кому-либо, и мне хочется поскорее перейти на безопасную территорию. – Мы идем в американское кафе «Обалденные говяжьи ребрышки Чака». Говорят, там теперь готовят так же вкусно, как в «Айви».
   К моему огромному облегчению, он смеется, и лицо его меняется. Проклятье. Он на самом деле красавчик.
   – Пойду, только если вы разрешите мне одному съесть целиком луковую лепешку.
   – Можешь съесть целую луковую лепешку и даже целый чесночный хлеб, если пожелаешь.
   – Ну все, я не могу сопротивляться.
   Я поднимаю глаза и вижу, что Стелла наблюдает за нами, и понимаю, что она на самом деле в него влюблена. Но я пригласила его пойти с нами не потому, что он мне интересен, и уж точно не просила его садиться рядом со мной. К тому же я ни чуточки не кокетничаю, я всего лишь приглашаю коллегу, который не в духе, повеселиться со мной и моими ребятами. Могу же я хоть раз в неделю поиграть в доброго самаритянина!
   «Обалденные говяжьи ребрышки Чака» – огромный ресторан в подвальном помещении. Здесь темно и шумно. Ресторан битком набит такими же компаниями, как и наша: коллеги по работе, празднующие конец рабочей недели, которые напиваются и отплясывают на крошечном танцполе в центре зала, и, возможно, как часто случается с людьми, работающими вместе, замышляют познакомиться поближе.
   Мы раздумываем, не попытаться ли пробраться к бару сквозь толпы народу, но минутная разведка показывает, что для этой простои операции нам придется миновать дюжину мужиков с глазами острыми, как у ястребов. Они делают вид, будто разговаривают с приятелями и отхлебывают пиво из бутылки, но на самом деле сверлят взглядом комнату и всех находящихся в ней женщин. Стоя у входа, рядом со Стеллой, Ник и Нэт (Марк и мальчики чуть позади, на шаг), я вижу, что нас, девочек, уже раздевают несколько десятков глаз. Хотя заигрывание – часть пятничного ритуала, когда принято отрываться на всю катушку, я не уверена, что хочу принимать в этом участие. По крайней мере, не сейчас, когда я со своей командой. И с Марком.
   Чрезмерно жизнерадостная официантка проводит нас к столику в глубине зала. Она общается с нами, будто мы ее лучшие друзья, но так всегда бывает в подобных заведениях. Я сжимаю зубы: постоянно жалуюсь на отвратительное качество обслуживания в этой стране, и эта официантка, на мой вкус, слишком фамильярна, но все равно лучше, чем девица с кислой рожей, которая всем своим видом показывает, что де лает одолжение, обслуживая вас. Из двух зол выбираем меньшее. Ну ладно. Забудем об этом.
   Я стою за столом вместе со всеми, и мы ломаем голову, где бы сесть. Все девушки хотят сидеть рядом с Марком, но никто не желает этого так, как Стелла, которая пробирается к нему поближе. Я, между прочим, оказываюсь с другой стороны, но не нарочно, лишь потому, что так удобнее: мы вместе подошли к столику, и это казалось естественным.
   – Что будете пить?
   Шелли, официантка, вернулась к нам с улыбкой до ушей.
   – Текилу! – хором выкрикивают Нэт и Ник и хихикают.
   После наших посиделок в баре обе уже под мухой.
   – Отличный выбор! – говорит официантка, и, прежде чем я успеваю заказать джин с тоником, испаряется.
   Я оборачиваюсь и вижу, что Марк смотрит на меня с выражением, напоминающим улыбку.
   – Сейчас она принесет бутылку текилы. – он считает головы, – …семь стопок. Ты это понимаешь? – я повожу плечами. – И ты готова? – продолжает он, поднимая бровь и с вызовом глядя на меня.
   – Готова… к чему? – мурлыкаю я.
   Стоп. Прекрати, Мэйв! Немедленно прекрати говорить мурлыкающим тоном.
   Похоже, Марк удивлен. Дерьмо. Он со мной не заигрывал. Я облажалась. Я должна вести себя хладнокровно. По-деловому. Я больше не связываюсь с мужчинами, с которыми работаю. И уж тем более не связываюсь с мужчинами, которые заняты.
   – О чем ты подумала? – медленно произносит он.
   Я в замешательстве, потому что по его тону не возможно понять, флиртует он со мной или нет. Вдруг он понятия не имеет, что за скрытый смысл несли мои слова.
   – Ни о чем, – выпаливаю я, потом наклоняю голову и тихонько мурлыкаю ему на ухо. – Я не знаю, стоит ли нам с тобой, учитывая наши ответственное положение в компании, надираться в присутствии персонала.
   Марк смеется, и появляется Шелли – вы угадали – с бутылкой текилы, тарелкой лаймов и солонкой. Марк наливает себе текилы и опрокидывает одним глотком, без лайма и соли.
   – Знаешь, что я думаю? – он вытирает губы и наливает еще. – У меня выдался такой денек, что я заслуживаю выпивки. Более того, я заслуживаю того, чтобы нажраться, как свинья. – Он наливает еще одну стопку и пододвигает ее мне. – И еще мне кажется, что тебе нужно расслабиться и как следует оторваться, – он пристально смотрит мне в глаза. Я беру стаканчик и заливаю его в горло так быстро, как только можно.
   Стелла наблюдает за нами. Каждый раз, когда я отворачиваюсь, ощущаю, как горят ее глаза. Я пытаюсь сесть так, чтобы не видеть ее лица, разговаривая с Марком, но это нелегко.
   Я отчаянно пытаюсь не заигрывать с Марком, относиться к нему как к малознакомому коллеге по работе, но, похоже, между нами существует какая-то интимная связь, и, клянусь, я все это не придумала. Дело даже не в том, что мы горячо обсуждаем королевскую семью – мы с Марком оказались единственными роялистами за столиком.
   Вообще-то, я не такая уж роялистка. Но и не против монархии, как все мои журналисты, которые обвиняют королевскую семью в том, что им слитком много платят, и в том, что монархия устарела и не играет в обществе никакой роли, кроме как шутовской.
   – Но как можно ненавидеть королеву-мать? – недоумевает Марк. – Такая милая старушенция.
   – Что это? Неужели я вижу сентиментальность под маской неумолимого адвоката?
   Нэт наклоняется к нему с улыбкой, которая, благодаря щедрому количеству спиртного, больше напоминает ухмылку.
   – Под маской неумолимого адвоката бьется золотое сердце, – с улыбкой говорит Марк.
   – Спорим, ты всем девушкам это говоришь.
   Нэт кокетничает, и я чувствую вспышку раздражения, но тут же подавляю ее.
   Я очень остро ощущаю присутствие Марка. Когда он нечаянно касается рукой моего плеча, оно вдруг наливается тяжестью и немеет. Я хочу пошевелить рукой, но почему-то не могу. Я просто сижу и ощущаю, как его мягкие светлые волосы щекочут мою кожу, и пытаюсь отвести взгляд, потому что это ощущение захватывает меня полностью. Если я увижу, как наши руки соприкасаются, то не доживу до конца вечера. Я захлебнусь от этого впечатления.
   Кстати, это чувство для меня не ново. Любовь? Не смешите меня. Это ощущение, обострение чувств, то, что я слежу за каждым его движением, каждым щелчком пальца, каждым взмахом ресниц, – это желание. Старое доброе сексуальное желание, чистой воды. Боже, как я обожаю это чувство. И я уже забыла, как это приятно.
   Но я не путаюсь с женатыми мужчинами. Я не путаюсь с женатыми мужчинами. Не путаюсь с женатыми мужчинами.
   Но он же не женат… девушка считается?
   Сойдет ли мне это с рук? В конце концов, он несчастен, а я не питаю никаких иллюзий насчет нашего с ним счастливого будущего, так стоит ли рисковать?
   Я выпадаю из разговора, отодвигаю сексуальное возбуждение в дальний уголок мозга и обдумываю степень риска. Я работаю на Лондонском Дневном Телевидении всего неделю. Пока мне здесь все по душе. И я могла бы работать здесь очень долго. Дьявол, скажу честно: я уже вижу, как рабочие снимают с двери табличку «Майк Джонс» и вешают вместо нее «Мэйв Робертсон».
   Здесь я могла бы взобраться по карьерной лестнице до самых небес. А Марк – юрист. И он не просто работает в юридическом отделе, он – глава юридического отдела. Как я и говорила. Не просто юрист. Кто-то, с кем мне придется сталкиваться постоянно, и я-то знаю, что я с этим справлюсь, но справится ли он?
   И еще он живет с Джулией, и Джулия пытается от него забеременеть, к тому же, от Джулии здесь все без ума, Джулию все уважают. Черт, она и мне тоже нравится. Хм-м-м. Я смотрю на его руку: сильная, загорелая, не слишком много и не слишком мало выгоревших на солнце волос. Сексуальная.
   В другой раз, Жозефина.
   Я поднимаю руку, подзывая Шелли, и заказываю большую бутылку газированной минеральной воды.
   – Вижу, ты решила не распускаться, – произносит Марк с ироничной усмешкой. – Видно, моя сила убеждения не настолько эффективна, как я думал.
   Я пожимаю плечами.
   – На другую она бы подействовала, но я же новичок. Мне нужно произвести достойное впечатление.
   – Думаешь, ты до сих пор этого не сделала?
   – Не знаю. Как ты думаешь?
   О боже. Я проявила неуверенность в себе. Никогда нельзя показывать мужчине, что сомневаешься в своих силах, потому что большинство мужчин терпеть не могут закомплексованных женщин.
   – Ты произвела впечатление на меня, – проговорив это, он не смотрит мне в лицо, и я вздыхаю.
   Этот мужчина с легкостью мог бы затащить меня в свою паутину, но я не поддамся. Не могу.
   – Но я уже ухожу, – я одариваю его улыбкой, за которой, надеюсь, не видно сожаления.
   – Хорошая мысль, – говорит он, отодвигая стул. – Мне тоже пора домой.
   – Где ты живешь? – мы стоим на углу Сент-Мартинс-Лейн и уже отчаялись разыскать такси. Я кутаюсь в пальто. Естественно, единственное такси в поле зрения уже занято, и мне все время кажется, что ко мне движется оранжевый огонек, словно мираж в пустыне. Но я ошибаюсь.
   – В Белсайз-парк. Ты?
   – На Госпел Оак. Как раз по пути! Поймаем одно такси на двоих, – это утверждение, не вопрос. За ним следует тишина.
   – Может, прогуляемся? Более заманчивая перспектива, – Марк машет рукой в сторону другой улицы, а такси, вероятно, тоже занятое, исчезает за дальним углом.
   Я воспринимаю это как хороший знак и киваю. Мы шагаем рука об руку. Слава богу, сексуальное желание поостыло с тех пор, как мы укали из ресторана. Я замерзла и устала. Единственное, о чем я могу думать сейчас – как я свернусь калачиком на заднем сиденье уютного теплого такси и поеду домой спать.
   Я покрепче запахиваю пальто и смотрю под ноги, на тротуар, семеня ножками и жалея, что не надела более удобные туфли. И тут до меня доходит, что Марк остановился. Я тоже замираю. Смотрю на него, краем сознания замечая, что глаза его горят желанием, и – клянусь, я до сих пор не понимаю, как это произошло – оказываюсь в его объятиях и целую его так, будто от этого зависит моя жизнь.
   Если бы я могла описать это ощущение: страсть, притяжение, огонь. Я таю в его руках, прижимаюсь к нему каждой клеточкой тела, и нас утягивают на дно невероятно насыщенные чувства.
   Наконец мы отстраняемся и смотрим в глаза друг другу. Наши зрачки расширены от шока.
   – Извини, – говорит он, и я же хочу успокоить его, сказать, что извиняться не за что, как он опять целует меня, и на этот раз, когда мы отстраняемся друг от друга, он подталкивает меня в узкий проход между домами.
   Скажу сразу: я не из тех женщин, что занимаются сексом в подворотнях. Меня никогда не заводил страх быть пойманной или замеченной, и вообще, я люблю заниматься этим в условиях чрезвычайного комфорта, в спальне. Или в гостиной. Я существо, обожающее комфорт, и люблю соответственно планировать свидания. Я соблазнила не одного мужчину с помощью шелковисто-гладких ног (эпилятор «Эпиледи», невыносимая боль, но какой результат), черных чулков и подвязок (жутко банально, но от этого не менее эффективно), шампанского и лести (ключик, открывающий любые двери).
   Но я в жизни не делала того, что делаю сейчас. Я стою, прислонившись к кирпичной стене в темном переулке, освещенном единственным тусклым фонарем в конце. В противоположном конце. Губы Марка повсюду. Он целует мое лицо, шею, ямочку у ключицы. Жесткие, влажные поцелуи, от которых перехватывает дыхание и в глазах появляются слезы. Я просовываю руки под его пиджак, вытаскиваю рубашку из брюк и задираю наверх, страстно, отчаянно, пока не почувствую его горячую кожу своими ладонями.
   Он разрывает мою блузку, и я задерживаю дыхание, когда он скользит губами по моей груди, отодвигая чашечку лифчика. Белая пышная плоть вырывается наружу, и соски твердеют под его поцелуями, его волшебными поцелуями. Я закрываю глаза и постанываю от удовольствия.
   Я опускаю руку и поглаживаю сквозь брюки его член, ощущая его твердость, чувствуя, что не могу больше ждать, и вот он проникает в меня, входит глубоко и тяжело дышит мне в шею, придерживая мою ногу у своей талии. Я прижимаюсь к нему, обнимая его за спину, и из груди вырывается крик наслаждения.
   После он на меня даже не смотрит. Мы выходим из переулка. Я вглядываюсь в лица прохожих и думаю: видели ли они? Видел ли нас кто-нибудь? Мы идем рядом, осторожно, лишь бы не коснуться друг друга. О такси мы уже и думать позабыли. Когда мы подходим к перекрестку, я поворачиваюсь к Марку и пытаюсь что-то сказать, что угодно, лишь бы разрушить молчание. И вдруг он начинает плакать.
   – О, Марк, что с тобой? – как будто пять минут назад меня яростно и быстро трахнул кто-то другой.
   Я опять чувствую себя незнакомцем, и неуклюже обнимаю его за плечи, пытаясь утешить.
   – Прости, – выпаливает он. – Проклятье. Мне очень жаль. Я не хотел… черт.
   И никто из нас не знает, что сказать. Но я точно знаю одно. В таком состоянии этот мужчина домой не пойдет.
   – Клянусь жизнью, мне ничего от тебя не нужно, – нежно говорю я, и мне кажется, что все это происходит во сне, – я понимаю, тебе, должно быть, очень неловко, но, по-моему, тебе необходимо с кем-то поговорить. Почему бы тебе не зайти ко мне, просто поговорить? Я приготовлю тебе кофе, а потом пойдешь домой.
   К тому времени, как мы заходим в парадную дверь моего дома, мне уже кажется, что все это на самом деле мне привиделось. По пути домой я выглядываю из окошка такси (мы все-таки поймали такси, хотя прошла целая вечность) и думаю: может, я уснула за столом и мне приснился сон о том, как мы с Марком занимались самым страстным сексом в моей жизни в темной подворотне на пути домой? Я начинаю серьезно сомневаться, произошло ли все это в реальности.
   Я завариваю кофе, и мы садимся на диван на расстоянии метра друг от друга. Никто не хочет говорить первым, и никто не понимает, что мы здесь делаем.
   – Бред какой-то, – говорит Марк. – Во-первых, я тебя не знаю, если не считать… хм-м… – он краснеет, что делает ему честь, и я понимаю, что все-таки это был не сон.
   Мы явно переспали, иначе бы он не покраснел. Он продолжает:
   – …и ты работаешь в той же компании. Не могу поверить в то, что произошло сегодня, и не могу поверить, что сижу здесь, сейчас, и…