Грин Джейн. Хочу ребенка!

   – С матерью Дэна такая же история, – говорит Джилл. – Банально, конечно, но все, что ее интересует, – ее проклятый теннис.
   – В случае с моей матерью это бридж, – Сэм с пониманием пожимает плечами.
   Джилл продолжает.
   – Она навещает Лили раз в две недели, и при этом звонит и предъявляет мне какие-то идиотские обвинения: мол, я плохая невестка, и единственная причина, почему она не проводит с Лили больше времени, в том, что я так занята, и она не хочет мне мешать, – Джилл распаляется и повышает голос.
   – Ладно тебе, Джилл. Успокойся.
   Дэн видит, что она выходит из себя.
   – Извини, но меня злость разбирает. Чертовы свекрови. Ей ничем не угодишь. Думаю, мне просто придется с этим смириться.
   – Ты знаешь, что ты здесь ни при чем, – произносит Дэн. – Просто она – несчастная женщина, и ни чего не поделаешь. Она никогда не изменится.
   – Именно это я не устаю повторять Сэм, – говорит Крис. – Но Сэм все время пытается ей угодить или надеется, что в одно прекрасное утро ее мать проснется и внезапно станет доброй бабушкой с седым пучком из сказки. Но этого никогда не произойдет.
   – Думаю, всем женщинам свойственно так себя вести. Я всех пытаюсь изменить, или надеюсь, что они изменятся.
   – Может, у тебя мания, что все должно быть под контролем? – смеется Крис.
   – О да, – Дэн многозначительно смотрит на Джилл. – Забавно, что ты об этом заговорил.
   – Как называется эта игра? – смеется Сэм. – Я люблю тебя, ты идеален, а теперь изволь измениться. Все мы так делаем, правда?
   – Только вы двое, – возражает Крис. – Не обобщай.
   – Нет, приятель, – Дэн качает головой. – Все женщины так делают. Притворяются сладкими и невинными сразу после знакомства, но стоит жениться, и они превращаются в ведьм.
   – Очаровательно, – смеется Джилл. – Напомни мне, чтобы я оставила тебя дома, когда мы в следующий раз пойдем в ресторан, – она изгибает бровь. – Говорят, прежде чем выйти замуж, нужно приглядеться к друзьям жениха, мол, о человеке судят по его друзьям. А мне кажется, что многое можно узнать, взглянув на его мать. Может, мне нужно было подумать, как следует, прежде чем выходить за тебя.
   Дэн обижен, и Джилл смягчается.
   – Извини, извини. Я вовсе так не думаю, я лишь хотела тебя подзадорить, – она целует его в щеку, и он расслабляется.
   Сэм кажется, что от этого нежного жеста она сейчас закричит.
   – Я в туалет, – бормочет она, встав из-за стола и чуть ли не бегом рванув в туалет.
   Целую вечность она стоит перед зеркалом, уставившись на свое отражение, с пустотой в голове, но потом мысли накатывают одна за другой.
   О чем ты только думаешь? Он женатый мужчина. Он счастлив. Почему он не оттолкнул ее, когда она попыталась его поцеловать? Но, в конце концов, она же его жена. Это не значит, что он не думает о тебе. И не значит, что он не хочет, чтобы ты его поцеловала. Посмотри, как много у вас общего. Вспомни, как он коснулся бедром твоей ноги. Как он все подстроил, лишь бы сесть рядом с тобой в кинотеатре. Да. Он явно к тебе неравнодушен.
   Сэм спокойно возвращается за столик с улыбкой на лице. Она снова безмятежна.
   Если за следующие двадцать секунд я не увижу ни одной красной машины, Дэн любит меня.
   Если до следующего перекрестка ни разу не наступлю на трещину на асфальте, мы с Дэном будем вместе.
   Если Джордж проспит полтора часа, значит, Дэн сейчас сидит и думает обо мне.
   Это уже идиотство какое-то.
   Последние три дня Сэм только и думает, что о Дэне. Утром ее будит плач Джорджа, и она как в тумане берет его из колыбельки и сажает на высокий стульчик, все время думая о Дэне.
   Рассеянно кормит Джорджа с ложечки, пачкая ему все лицо, и думает о Дэне.
   Толкает коляску по холмам в парке и фантазирует об их с Дэном будущем.
   Теперь Сэм уже не сомневается. Она видела, как он ей улыбался, как пристально смотрел ей в глаза, когда они разговаривали. В конце вечера Джилл с Крисом стали говорить об интерьерах, и Джилл советовала ему, как построить маркетинговую и пиар-кампании. А Сэм очутилась один на один с Дэном, как и предполагала.
   Глядя ей прямо в глаза, Дэн тихо, чтобы другие не услышали, расспрашивал ее о ее жизни. Они говорили о ее детстве, матери, болезненных подростковых годах. О работе, ее целях и страхах. И больше всего – о Крисе. О том, как они познакомились, что она думает об их отношениях, сделала ли она правильный выбор.
   Для человека, которого она видела всего второй раз в жизни, его вопросы были слишком интимны. И то, как он с ней разговаривал, как впитывал каждое ее слово, пока все в комнате будто растворялось, льстило ей, волновало ее и мучило. Особенно вопросы о ее браке.
   У нее возникло ощущение, будто он пытается узнать о ней все, заглянуть в глубину ее души. И зачем ему это делать, если только он не считает ее любовью всей своей жизни? Но ей нужно быть осторожной. Ей нельзя признаваться, что ее брак разрушен, не в присутствии Криса. Но она может дать ему знать, отвечая коротко, с горечью пожимая плечами, отказываясь разговаривать.
   Она не может винить Криса и плохо о нем отзываться, и, самое главное, ей нельзя выставлять себя в плохом свете. Но больше всего ей хотелось расспросить Дэна о том же, чтобы он дал ей подсказку. Если бы он сказал, что с его браком покончено, она бы согласилась и сделала то же самое. Если бы он сказал, что любит Джилл как друга, но не как женщину, она бы призналась, что чувствует то же самое. Если бы он сказал, что подумывает бросить ее, Сэм бы призналась, что тоже хочет уйти от Криса.
   Но только она собиралась задать ему вопрос, он спрашивал ее еще о чем-нибудь, и лишь когда они очутились дома, она поняла, что к концу вечера знала о нем так же мало, как и в начале.
   Зато он теперь знал о ней почти все.
   И все это потому, что он меня любит, думает Сэм, кидая упаковки подгузников в тележку. Джордж весело агукает на детском сиденье. Она поднимает голову и решает, что, если она дойдет до конца прохода раньше, чем старушка в красном плаще, которая едва волочит ноги, Дэн стопроцентно в нее влюблен. Она уже переходит на бег, но потом понимает, что ведет себя как идиотка.
   Он ее любит.
   Ей уже ни к чему играть в эти игры.

28

   – Привет, это Сэм?
   Джордж сидит в высоком стульчике, пытаясь наклониться вперед, а Сэм маневрирует с подносом, чтобы накормить его обедом.
   – Подождите минуточку, – кричит она и бросает трубку, чтобы поправить ремешки на стульчике. – Давай, цыпленок. Будь хорошим мальчиком, кушай мамочкины домашние рыбные пирожки. Ням-ням. Ням. Вкусненько, – она кормит его с ложечки и берет трубку.
   – Извините, – говорит она, поспешно запихивая раскрошенные рыбные пирожки в рот Джорджу.
   Джордж в нетерпении разевает рот, как птенец.
   – Алло?
   – Значит, твои пирожки – просто объедение, да?
   – Он их за обе щеки уплетает, – отвечает Сэм, пытаясь понять, кто это.
   Голос знакомый.
   – А кто это, если не секрет?
   – Не могу поверить, что ты меня не узнала, ведь мы разговаривали только вчера.
   Вчера? Вчера же было воскресенье. Она пытается припомнить, с кем вчера говорила, но безуспешно. В голове пусто.
   – Вчера?
   – Сэм! Это Дэн.
   Сэм роняет ложку, к счастью, беззвучно, так как ложка сделана из оранжево-бирюзовой резины, и Джордж недовольно хнычет, нетерпеливо ожидая следующей порции.
   – Дэн, как дела? – она думает, не начать ли говорить голосом кролика из рекламы микстуры от кашля, но уже слишком поздно.
   Он подумает, что она идиотка, и она проклинает себя за то, что совсем не подготовилась к его звонку и Дэну приходится слушать, как она ведет себя, как мамаша, а не чувственная сексуальная сирена. Но он же ей позвонил. Наконец-то осуществились ее желания, и он позвонил.
   – У меня все замечательно. Я звоню не вовремя?
   Разве может Дэн позвонить не вовремя?
   – Конечно, нет.
   – Послушай, Сэм, только не подумай, что я нахал. Дело в том, что в следующую пятницу у Джилл день рождения, и я бы хотел подарить ей картину или рисунок нашего дома, ведь она его обожает. Я знаю, что ты художник-дизайнер, но подумал, что, возможно, ты и картины рисуешь.
   – Я бы могла это сделать, – слова вылетают прежде, чем она успевает подумать.
   – Правда? – в его голосе облегчение и радость.
   Она так и знала! Сэм так и знала, что это всего лишь предлог, чтобы увидеть ее снова!
   – Я хотел попросить тебя, но был уверен, что ты откажешься. Боже, Сэм. Это фантастика. Правда, времени в обрез, день рождения через две недели. Успеешь?
   – Никаких проблем. У меня в последнее время нет никаких дел, кроме как присматривать за Джорджем.
   – Ладно, ладно. Я знаю, что ты врешь. Как же те вкусные рыбные пирожки? Наверняка ты долго их готовила.
   Она смеется.
   – О да. Я и забыла. Видишь, какая у меня захватывающая жизнь? Сижу с ребенком и готовлю.
   – Джилл только притворяется, что умеет готовить. На самом деле у нее есть четыре фирменных блюда, которые она готовит идеально, и все. Должен сказать, твоему мужу очень повезло.
   Сэм расцветает от гордости.
   – Комплиментами от женщины можно добиться чего угодно.
   – Осторожно, ведь такой мужчина, как я, может поймать тебя на слове, – смеется Дэн.
   Сэм заливается краской. Это уже настоящий флирт. Кое-что, чего она не делала уже очень давно. Со времен Криса. И, что самое главное, она флиртует с Дэном. Точнее, он заигрывает с ней.
   Она пытается придумать такой же кокетливый ответ или сказать что-нибудь остроумное и выдающееся, но кажется, она забыла все слова. Все происходит намного быстрее, чем она ожидала, и, хотя она с ума сходит от радости, она не готова к этому. Поэтому Сэм меняет тактику и переводит разговор в более безопасное русло.
   – И что мне делать с картиной? У тебя есть фотографии дома, с которых я могла бы писать?
   – Есть, я снимал в начале года. Может, я попозже к тебе заеду? Ты сегодня дома?
   О боже. Ей нужно помыть голову. И убраться в доме. И сходить в магазин. И погулять с Джорджем.
   – Буду дома весь день. Но чем позже, тем лучше.
   – Может, в четыре? Я мог бы зайти на чай.
   Сэм улыбается как чеширский кот.
   – Четыре? Замечательно. Ты уверен? – ее обуревают сомнения.
   – Разумеется, я уверен. Принесу фотографии, а ты позаботься о домашнем печенье.
   – Ха-ха-ха. Тебе еще повезет, если останется два прошлогодних сухарика.
   – Не волнуйся. Меня и дома кормят. Увидимся.
   И он вешает трубку.
   В дверь звонят в час сорок пять. Дьявол. Она в ванной, на лице питательная маска, посеченные кончики волос лечатся с помощью увлажняющего кондиционера, а Джордж крепко спит в своей комнате. Сэм вылезает из ванной, хватает полотенце, бежит вниз по лестнице и, капая водой на придверный коврик, открывает дверь.
   На пороге стоит Мэйв и Поппи.
   – Ой, – с сожалением произносит Мэйв. – Видимо, мы не вовремя.
   В любой другой день Сэм была бы на седьмом небе, но только не сегодня. Джордж может проснуться в любую минуту, а она использует время, пока он спит, чтобы прихорошиться.
   И еще она понимает, что Дэн пошутил насчет домашнего печенья. Но ей хочется показать ему, что возможно быть одновременно сексуальной, обворожительной, чудесной матерью и превосходной женой. Поэтому, после того, как она тщательно уберется в доме, она планирует быстренько взбить тесто для бананового кекса.
   – О боже, – стонет Сэм. – Я бы с удовольствием пригласила вас в гости, но сегодня днем у меня встреча, и мне нужно привести себя в божеский вид до того, как Джордж проснется. Как у вас дела?
   – Здорово, – улыбается Мэйв. – Поппи просто прелесть, а я умираю от скуки. Мы проходили мимо, и я подумала: дай-ка загляну. Но не волнуйся. Как-нибудь в другой раз.
   – Нет. Подожди.
   Сэм мысленно производит расчеты.
   Если Дэн придет в четыре и сразу же отдаст ей фотографии, они успеют поболтать, а потом… Проклятье. Что, если между ними что-то произойдет? Нет, не медленно решает она. Самое большее, что случится сегодня – это поцелуй, но даже представляя себе возможный поцелуй с Дэном, она ощущает слабость в коленях. Я не буду с ним спать, не в этом доме, и не сейчас, твердо решает она. Всего один поцелуй. В пять часов у Джорджа полдник, в шесть его нужно купать, так что, что бы ни случилось, к тому времени Дэн уже уйдет. Но в любом случае с Мэйв ей болтать некогда. И вообще, стоит ли с ней встречаться, думает Сэм. Мэйв же ничего не знает о Джулии, но она такая милая! Она могла бы стать моей лучшей подругой! О боже. Что же мне делать?
   – Что ты делаешь завтра утром?
   – То же, что и обычно, – отвечает Мэйв. – Брожу по улицам и пристаю к каждой симпатичной женщине с ребенком, которая могла бы стать моей подругой. А что?
   Сэм смеется.
   – Заходи завтра. Попьем кофе. В полдесятого нормально?
   Мэйв корчит рожу.
   – У маленького ангелочка утренний сон до десяти. Так неудобно подстраиваться под ее сон.
   – Не переживай. Может, в пол-одиннадцатого?
   – Отлично. До завтра.
   В 3.34 Сэм в боевой готовности. Дом сверкает, каждый шкафчик отполирован до блеска, на кухонном столе появилась ваза свежих роз.
   На ней новые джинсы и длинный голубой свитер, прикрывающий уши на бедрах, оставшиеся после беременности, но потихоньку начинающие исчезать. С тех пор как она влюбилась, у нее напрочь пропал аппетит.
   Она сделала легкий и незаметный макияж, который виден, лишь если присмотреться поближе.
   На полочке в прихожей горит свеча с ароматом ванили, на кухне восхитительно пахнет банановым кексом, а стол в гостиной отполирован пчелиным воском с лавандовым ароматом.
   Сэм прибегла ко всем возможным уловкам, разве что не положила в духовку палочки корицы (хотя это тоже пришло ей в голову), чтобы ее дом казался гостеприимным, а она сама – воплощением домашнего уюта.
   Если бы сегодня днем агент по недвижимости вы ставил их дом на продажу, клиенты перегрызли бы друг другу глотки.
   Она тихонько покачивается в кресле-качалке в комнате Джорджа, глядя, как он гремит музыкальной игрушкой. Но ее даже не раздражает писклявый голос игрушки с американским акцентом: «Щенок. Котенок. Привет, малыш».
   В 3.55 звонит телефон. Это Дэн.
   – Я ужасно извиняюсь, – говорит он без особого сожаления.
   Но он явно куда-то торопится.
   – Возникло срочное дело, и мне нужно уехать. Это займет целый день, так что я брошу фотографии в почтовый ящик на пути домой, о'кей?
   – Конечно, – бодро произносит Сэм.
   Ей удается скрыть разочарование, но она тут же чувствует себя брошенной.
   – Никаких проблем. Не волнуйся.
   Опустив трубку, она пытается сдержать слезы. Это смешно. Он сделал это не потому, что не любит ее, просто вмешались независящие от него силы. Он позвонит завтра. Найдет еще какой-нибудь предлог, потому что Сэм уверена, что это всего лишь предлог. Ему же вообще необязательно приезжать, размышляет Сэм и немного приободряется. Он мог бы послать фотографии по почте или заехать вечером, когда Крис дома.
   Но он напросился на чай, чтобы провести время со мной. Это неизбежно, успокаивает она себя, глядя на Джорджа. Он придумает еще один предлог.
   Но ей нужно занять себя чем-то еще. Он намертво поселился у нее в мыслях, и, хотя ей нравится думать о нем, это очень утомительно. Сегодня она отдохнет от Дэна, от мыслей о Дэне.
   Она звонит Мэйв.
   – Какая приятная неожиданность. Я сегодня уже отупела от скуки, – Мэйв толкает коляску в прихожую, вынимает Поппи и уверенно шагает на кухню.
   Молодые мамы в присутствии друга никогда не стесняются. В чужих домах располагаются как дома, открывают дверцы шкафов и берут слюнявчики, бутылочки и детские салфетки. В домах незнакомцев они ведут себя с такой фамильярностью, что их мужья часто бывают шокированы, оказавшись рядом.
   – Это же неприлично, – шипят они, когда молодые мамы собираются на чай в воскресенье всей семьей, включая мужей. – Она только что залезла во все наши шкафы! Неужели нельзя было попросить разрешения? Ее что, хорошим манерам не учили?
   Молодые мамы лишь пожимают плечами. Они все понимают, а вот мужчинам никогда не понять.
   И вот Мэйв заходит к Сэм на кухню, восторженно кричит, увидев детский стульчик с откидной спинкой, которые Сэм засунула в угол, и со знанием дела пристегивает Поппи, гремя у нее над головой погремушкой (она валялась на полу рядом со стульчиком), что бы развеселить и утихомирить малышку.
   – Тебе что-нибудь нужно? – Сэм заходит следом и ставит чайник. – Поппи не нужно покормить? У меня куча смесей. У Джорджа была аллергия на все, так что пришлось попробовать все разновидности. Что бы ты ни попросила, у меня есть все.
   Мэйв изгибает бровь.
   – Аптамил?
   – Есть.
   – Соевое молоко?
   – Есть.
   – Ага. А Нэнни?
   – Разумеется, у меня есть Нэнни. Смесь с козьим молоком – единственное, что пил мой бедняжка.
   Он не переносит лактозу.
   Мэйв корчит гримаску.
   – Откуда ты знаешь, что у него аллергия на лактозу?
   – После всех остальных смесей у него была ужасная экзема.
   – Понятно, – отвечает Мэйв, пожимая плечами.
   – А что?
   – Я просто не понимаю, почему ни у кого из наших сверстников в детстве не было аллергии на лактозу, а сейчас вдруг каждый ребенок стал страдать от непереносимости лактозы или чего-то еще.
   Сэм не понимает, о чем говорит Мэйв, но Мэйв уверена, что непереносимость лактозы бывает только у тех детей, матери которых невротички.
   – Наверное, сейчас стали использовать больше добавок, – говорит Сэм. – И очень зря. Как бы я хотела, чтобы можно было кормить Джорджа обычной смесью.
   – То же самое все эти экологически чистые продукты, – продолжает Мэйв: похоже, она завелась. – У нас в детстве не было никаких экологически чистых продуктов. И что, кто-нибудь из нас вырос уродом? Ничего подобного. Понятия не имею, с какой стати я должна тратить в три раза больше, покупая эту чертову органическую пищу.
   – О боже, – стонет Сэм. – Знаешь, я полностью с тобой согласна, но ты только посмотри на это.
   Открыв дверцу холодильника, она подзывает Мэйв. Экологически чистое молоко. Экологически чистый сыр. Хлеб из зерна, выращенного без удобрений. Органические овощи.
   – Бред какой-то, правда? Я думаю так же, как ты, но все равно покупаю, потому что все так делают.
   – Ой, извини, – Мэйв краснеет от смущения.
   Она понятия не имела, что Сэм окажется одной из тех помешанных мамаш, ведь она показалась ей такой… нормальной.
   – Не надо было ничего говорить. Мой язык не доведет до добра.
   – Нет, ты все правильно сказала, и ты права. Чай или кофе?
   Сэм открывает шкафчик, но Мэйв молчит, и тогда Сэм оборачивается.
   Мэйв стоит у широко распахнутой двери морозильника. Похоже, она в замешательстве и даже немного шокирована.
   – Сэм, понимаю, это идиотский вопрос, но почему у тебя в морозильнике три миллиона формочек для льда?
   Сэм разбирает смех.
   – Это не для льда. Я прочитала потрясающую статью о том, что детскую еду можно замораживать. Это же здорово. Когда я готовлю, просто достаю две-три формочки. Очень легко.
   – Но Сэм, – произносит Мэйв, изо всех сил пытаясь сдержать улыбку, – можно ведь использовать пакетики для льда, а не покупать тысячи формочек.
   – Ты шутишь, – Сэм в ужасе смотрит на груды формочек с замороженной детской едой, от которых в морозилке не осталось и миллиметра свободного места. – Мне никто этого не говорил.
   – Боже. Извини, – Мэйв начинает смеяться. – Я смеюсь, потому что сделала бы то же самое, просто я видела, как кто-то из знакомых замораживает еду в пакетиках. Ты, наверное, разорилась на этих формочках.
   Сэм улыбается, осознавая, какой была идиоткой.
   – Ну, не разорилась, конечно. У меня их всего штук сто. Боже, какая же я дура. Не могу поверить, что мне это не пришло в голову.
   – Значит, я не единственная, чей мозг уменьшился в размерах после родов?
   – Очевидно, нет. А я думала, этого никто не замечает. Так что ты будешь, чай или кофе? – Сэм возвращается к шкафчику. – Есть чай с ромашкой, яблочный с шиповником, и с мятой. – Мэйв снова ошеломлена, и Сэм разбирает смех. – Я пошутила. Чай или кофе? – она уже почти выбросила Дэна из головы.
   – Я бы выпила чаю, но не доверяю тебе, к тому же мне нужен кофеин, поэтому сделай-ка кофе. Покрепче. Две ложки с горкой, и побольше молока.
   – Две ложки? Уверена?
   – Да. Компенсирую последние месяцы беременности, когда кофе вообще был запрещен. Так-так… – Мэйв оглядывает кухню. – У тебя дома так чудесно, как я и думала, но ты же говорила, что тебе никто не помогает.
   – Это так.
   – Ты, наверное, шутишь. Чего-то я не понимаю, как ты умудряешься держать дом в таком идеальном порядке и все делать в одиночку? Ни один человек на это не способен, – она пристально смотрит на Сэм. – Может, ты с другой планеты?
   – Поверь мне, – смеется Сэм. – У меня не всегда так чисто. Просто сегодня я ждала гостя… – она понимает, что может скрыть правду, но при этом не совсем солгать.
   Нельзя же врать новой подруге.
   – Один наш друг по секрету попросил меня нарисовать картину его дома ко дню рождения его жены, и мне стало так стыдно, что мой дом похож на место бомбового удара, что сегодня днем я устроила мощную уборку. Если тебя это утешит, могу сказать, что на самом деле меня всегда ужасный бардак.
   – О'кей. Мне стало намного лучше. Значит, ты хорошо рисуешь?
   – Раньше работала художником-дизайнером.
   – А сейчас?
   – Сейчас я мама. Я должна была вернуться на работу через три месяца после рождения Джорджа, но я уже давно хотела уйти из этой компании, и так и сделала. Поэтому теперь я работаю мамой на полный день и ничего не получаю. Мне нужна работа, иначе я окончательно сойду с ума, и я презираю своего мужа за то, что он не может как следует меня обеспечить. Видимо, с поисками работы придется поторопиться.
   – Скажу откровенно, – с улыбкой отвечает Мэйв, – я понимаю тебя, как никто другой, если тебя это утешит.
   – Ты собираешься вернуться на работу?
   – Я должна вернуться. И до рождения Поппи была уверена, что вернусь, думала, что сгнию, если буду сидеть дома, но теперь уже не знаю, смогу ли я ее оставить. Проклятый трехмесячный срок уже истекает. Не могу поверить, что я это говорю, но, по правде говоря, мне кажется, что я могу довольствоваться и ролью мамы, – она вздыхает. – Я потратила на карьеру годы, но только я добилась того, к чему стремилась, как забеременела. Я думала, что Поппи – всего лишь временный перерыв в этой гонке, но я даже не скучаю по работе, по адреналину, и мне кажется, что я счастлива дома, с Поппи.
   – Я работала на телевидении, – добавляет Мэйв, на минуту задумавшись.
   – Я знаю.
   Их взгляды пересекаются, и Сэм понимает, что настало время признаться.
   – О боже. Поклянись, что не сбежишь, если я скажу, откуда я знаю.
   – Клянусь богом, мне понадобится не менее десяти минут, чтобы сбежать, потому что нужно надеть на Поппи комбинезончик и пристегнуть ее к коляске, – она шутит, но ей любопытно. Откуда Сэм знает, что она работала на телевидении?
   Сэм вздыхает. Мэйв ей очень нравится. С ней она так свободно себя ощущает. И она знает, что они мог ли бы стать хорошими подругами. Но также понимает, что, возможно, Мэйв захочет прекратить с ней все отношения. А ведь они даже не успели подружиться.
   – Знаешь своего бойфренда?
   – Марка? Да. Очень хорошо.
   – А знаешь его бывшую девушку?
   – Джулию? Да. Но не настолько хорошо, – она говорит медленнее и, похоже, до нее доходит.
   – Джулия – моя… хм-м… Как бы сказать поточнее… – Сэм мучительно подбирает слова. – Джулия – моя лучшая подруга.
   – Ага. – Мэйв откидывается на стуле. – Значит ли это, что тебе неприятно со мной разговаривать, что ты бешено ненавидишь меня, и единственная причина, почему пригласила меня в гости, – чтобы незаметно выдернуть волос из моей головы и сделать куклу вуду, когда я уйду?
   Сэм не может удержаться от смеха.
   – Я подумала, может, тебе неприятно со мной разговаривать, – отвечает она.
   – Потому что я все еще общаюсь с Джулией. Очень часто. И мне не хочется, чтобы возникла неловкая ситуация.
   Мэйв задумывается, прежде чем ответить.
   – Как я понимаю, Джулия и Марк были несчастны вместе многие годы, и оба ошибочно полагали, что ребенок поможет им наладить отношения?
   Сэм кивает.
   – И сейчас Джулия живет в Нью-Йорке, отрывается на полную катушку и каждый вечер ходит с разными мужчинами по ресторанам, барам и модным клубам, и может дать сто очков вперед героиням «Секса в большом городе»?
   Сэм кивает.
   – Я понимаю, что когда она впервые узнала о Марке и мне… и Поппи, ей было очень трудно.
   Сэм хочет кивнуть, но одергивает себя: она не хочет предавать Джулию.
   – Но, думаю, теперь она уже не так сильно переживает. Хотя, может, я все неправильно поняла.
   – Нет. Можно сказать, ты только что назвала вещи своими именами.
   – Ты планируешь позвонить Джулии и рассказать обо мне?
   – Хм-м, нет. Я об этом даже не думала. И не знаю, что я ей скажу.
   Мэйв наклоняется и кладет руку на ладонь Сэм. Ее голос вдруг становится проникновенным, глубоко искренним.
   – Так почему бы нам просто не стать друзьями, и посмотреть, что получится?
   Сэм улыбается, испытывая приток облегчения.
   – Значит, настоящие подруги? – с опаской спрашивает она.
   – Ни в коем случае, – улыбается Мэйв. – Просто знакомые, которые иногда встречаются. Никто не должен знать. Да, и еще кое-что. Никаких ППП.