Грин Джейн. Хочу ребенка!

   Внезапно Джейсон прерывается на полуслове, не досказав какую-то историю.
   – Это очень долго и утомительно, – произносит он, – не могу вам это рассказывать, вы слишком красивы. – Джулия ощущает, как заливается краской, испытывает дрожь, впервые за многие годы. – Лучше расскажите мне…
   Он с заговорщическим видом склоняется вперед, и Джулия ничего не в силах с собой поделать, ее тело тоже придвигается, и их лица теперь разделяет всего лишь пара дюймов. Его голос напряжен. Осторожен. Он глубоко заглядывает ей в глаза.
   – Вы… – он выдерживает паузу, – вы… – опять замолкает на мгновение, – …выдумаете, шоу «Семейка Клэнгеров» должны вернуть на экраны?
   Столь интимный тон и такой ребяческий вопрос, но Джейсон знает, что светская беседа никуда не приведет, и удар по ностальгическим эмоциям – гораздо более верная тропинка к женскому сердцу.
   Джулия заливается смехом. Она чувствует облегчение. И легкое разочарование.
   – Ни капельки не сомневаюсь, их необходимо показывать опять, – смеется она.
   – И вам не кажется, что «Веселую Дракониху» тоже должны показывать почаще?
   – Боже, – Джулия широко раскрывает глаза от восторга. – Давненько я не вспоминала Веселую Дракониху.
   – Но готов поспорить, вы не забыли ее отважные песенки.
   Джулия расслабляется, откинувшись на стуле, колеблется несколько мгновений, потом наклоняется вперед и издает характерные для драконихи звуки.
   – Не-а, – Джейсон качает головой. – Это совсем не похоже на Веселую Дракониху.
   – Хорошо, попробуйте сами.
   – Не могу. Но зато могу очень даже хорошо изобразить папашу Клэнгера, – и при этом он затягивает нараспев: – Ду-ду? Ду-ду-ду-ду-ду-ду. Ду. Ду-ду.
   – Не похоже! – Джулия начинает смеяться. – Клэнгеры насвистывали. Вот так, – сложив губы трубочкой, она посвистывает, и весь стол прекращает разговор и поворачивается в их сторону.
   – Клэнгеры! – восклицает Мэйв, которая до сих пор довольно тихо сидела по другую сторону от Джейсона. Очевидно, Лорна и Адам планировали свести Мэйв и Джейсона, но ему никогда не нравились рыжие, поэтому Мэйв развлекает Чарлз, муж Клаудии.
   – Вот видите? – Джулия торжествующе поворачивается к Джейсону. – Я же говорила, что они насвистывали.
   – Но это было совсем не похоже на свист, – возражает Мэйв.
   – Видите? – на этот раз у Джейсона довольный вид. – Я же говорил, что они пели «ду-ду».
   Он опять принимается распевать «ду-ду» и имеет чуть больший успех у гостей, но все соглашаются, что Клэнгеры на самом деле свистели, а не тянули песенки.
   – О'кей, о'кей, – вмешивается Белла, подняв руку.
   Официант ставит перед ней тарелку с основным блюдом.
   – Кто смотрел «Домик Гектора»? Мой любимый сериал.
   – «Домик Гектора», – восхищенным хором повторяют собравшиеся за столом: все они примерно одно го возраста и все выросли на одних и тех же телешоу.
   – А про что он был, этот «Домик Гектора»? – спрашивает Джейсон, и гости начинают смеяться: никто так до конца и не помнит, о чем этот сериал, но все равно все уверены, что они от него без ума.
   – А мистер Бенн? – кричит Джулия, смекнув, что их ностальгическое настроение передалось всем гостям.
   – Вот кого действительно пора снова вытащить из чулана на свет божий, – Джейсон поднимает бокал, молчаливо салютуя мистеру Бенну.
   Каждый вспоминает своих любимых героев. Кристал Тихшс и Элистера, Мэри, Манго и Мидж, и, наконец, всеобщие любимцы: семейка Пипкинов.
   – О боже, – стонет Джулия. – Обожаю Пипкинов. Помнишь, какой задавакой была Октавия?
   – А Кролик Хартли? – никто и не заметил, что Сэм и Крис пробираются к своим местам за столом. Увидев их, все начинают смеяться. Кролик Хартли. Про Кролика Хартли все давно уже позабыли.
   Белла поднимается, чтобы обнять Сэм, хотя это не легко с ее растущим, как на дрожжах, животом.
   – Двойня? – не удерживается Белла, и Сэм толкает ее в бок.
   – Ой, пошла ты, – со смехом произносит она.
   Ей ли не знать, что Белла в курсе, как ей надоело выслушивать замечания о том, что, наверное, она носит в себе целую футбольную команду.
   – Крис, у тебя измученный вид, – говорит Джулия, поворачиваясь к мужу Сэм, который придвигается и целует ее в щеку.
   – Ничего удивительного, черт возьми, ведь Сэм или вываливается из кровати по тридцать раз за ночь, что бы сходить в туалет, и даже не пытается греметь потише в ванной, или ворочается и пыхтит так, что весь дом трясется!
   Вид у него ужасный. Да, он измучен, но при этом ласково сжимает плечо Сэм.
   – С какой стати я должна мучиться в одиночку? – фыркает Сэм, пододвигаясь настолько близко к столу, насколько позволяет живот. Достав из сумочки гигантскую бутылку «Гавискона», она с грохотом ставит ее на стол рядом с бокалом для вина.
   – Это еще что за хреновина?
   Белла с ужасом на лице показывает пальцем на зеленую бутылочку.
   Сэм отворачивает крышку и опрокидывает огромный глоток прямо из бутылки.
   – Лекарство от изжоги, – объясняет Сэм, явно вздыхая с облегчением, когда микстура достигает цели.
   – Говорят, что, если во время беременности жуткая изжога – как у меня – ребенок будет волосатым.
   – Правда?
   Марк в изумлении.
   – Судя по всему, да, меня это не удивляет. Яблоко от яблони недалеко падает. Какая мать, такая и дочь, – она ловит взгляд Криса.
   – Или сын, но лично мне кажется, что у меня родится горилла.
   Вскоре Сэм и Белла начинают обмениваться новостями, и Джулия немножко расстроена, что сидит не рядом с ними, но зато она сидит рядом с Джейсоном, который оказался идеальным свадебным кавалером. Она так чудесно проводит время, чувствует себя такой сексуальной, кокетливой, жизнерадостной, что на минутку даже искренне жалеет, что несвободна.
   Но у нее есть Марк. Она живет с мужчиной, они пытаются завести ребенка. Эта мысль отрезвляет ее на несколько секунд. Джейсон видит, что она похолодела, и применяет новую тактику, и вскоре Джулия уже хохочет, вспоминая слова хитов их юности.
   – «Что случилось, крошка», – поет Джулия. – «Почему грустишь. Хватит плакать, да-да-да-да-да, когда ж ты замолчишь».
   – Что такое «да-да-да-да-да»? – с улыбкой спрашивает Джейсон.
   – Наверное, то же самое, что и… – Джулия передразнивает папашу Клэнгера, – …ду-ду-ду-ду-ду! – они покатываются со смеху.
   Со стороны можно подумать, что они идеальная парочка.
   Марк откинулся на стуле и наблюдает за Джулией. Он видит, что она кокетничает, но ничего не имеет против. Ему нравится, когда ей весело, он ей доверяет и любит видеть ее такой: оживленной, жизнерадостной. Такой, какой она была, когда они познакомились четыре года назад. Ощутив укол боли, он задумывается, почему он больше не может заставить ее так себя чувствовать.
   Ужин окончен, и жених с невестой идут на танц-пол танцевать под «свою» песню. Играет «Никто, кроме тебя», и мужчины за столом ворчат, жалуясь на слащавость мелодии, а женщины улыбаются, хотя их глаза наполнены слезами от прилива чувств при взгляде на всю эту романтику и любовь.
   Потом звучат любимые песни Адама и Лорны – хиты семидесятых. Марк встает и приглашает Джулию на танец под песню «Эй-би-си» «Джексон Файв». Потом следует Патти Лабелль и «Леди Мармелад», «Грандмастер Флэш» и «Уайт Лайнз», и «Лихорадка субботнего вечера» «Би Джиз». К этому моменту они уже так вымотались, что захотели пить.
   Когда они возвращаются к столику, Джейсона уже и след простыл. Он понял, что Джулия пришла с Марком, и теперь рыскает среди других столиков в поисках подходящей добычи. Джулия и Марк садятся за стол и улыбаются друг другу.
   – Мне весело, – говорит Джулия.
   Ей удается сдержать изумление в голосе.
   – Знаю, – Марк касается кончика ее носа: нежность, которую он не проявлял уже несколько месяцев. – Мне тоже.
   Вечер подошел к концу, и остались только самые стойкие. Лорна почти все время просидела во главе стола, как приклеенная, не в силах вынести мысли, что как только она покинет свой трон, то перестанет быть королевой вечера. Но теперь она может расслабиться, и они с Адамом кружатся на танцполе, глядя ДРУГ ДРУГУ в глаза и плавно покачиваясь, тихо разговаривая и целуясь, хохоча над тем, что теперь они муж и жена.
   Большинство пожилых родственников уже ушли, и некоторые гости на пути к выходу останавливаются, оборачиваются и смотрят на Адама и Лорну, вспоминая собственную свадьбу, размышляя, как давно это было.
   Гости покидают комнату, и зал принимает сиротливый вид. Цветочные композиции куда-то исчезли – гости умудрились незаметно умыкнуть цветы домой, белоснежные дамастовые скатерти кажутся сероватыми и грязными.
   Крис и Сэм давно ушли домой. У Сэм кончился «Гавискон», она съела три пинты ванильно-молочного йогурта, купленные услужливым официантом в ближайшем супермаркете, и поняла, что эту битву она проиграла. Сэм с трудом вылезла из-за стола, одной рукой схватившись за спину и постанывая от напряжения.
   Джулия наблюдает за ней с нежностью. И завистью. Белла, которая села рядом с Джулией, смотрит на нее и берет ее за руку.
   – Должно быть, тебе нелегко, – говорит она.
   – Ты даже представить не можешь, – Джулия вымученно улыбается и вздыхает. – Я бы отдала что угодно, все, что угодно, чтобы сейчас оказаться на месте Сэм. Я люблю ее, я за нее рада, но не могу даже подумать о том, что внутри нее растет и дышит живой младенец. Не могу поверить, что у меня его нет, – при этих словах ее глаза застилают слезы, и, подогретое шампанским, ее разочарование вырывается наружу громким всхлипом, который повисает в воздухе. Охваченная горечью и ощущением потери, она выбегает из комнаты.
   Марк поднимается и хочет последовать за ней, но у него такой усталый вид, что Белла качает головой и говорит, что пойдет она. Все в порядке, у Джулии все будет хорошо. Марк садится на место, обрадовавшись, что ему не придется иметь дело с этой истерикой, не придется испытывать чувство вины, потому что он понимает, что Джулия во всем обвиняет его.
   Единственное, чего хочет Марк, – быть счастливым. Если Джулия хочет ребенка, если это сделает ее счастливой, то Марк тоже хочет этого малыша. Если Джулия решит пойти к специалисту по бесплодию, Марк пойдет с ней. Если Джулии придет в голову, что им совсем не нужны дети, он и на это согласен.
   Проблема в том, что Марк никогда не задумывался, чего же хочется ему. Может, сейчас самое время?

5

   В последнее время у Джулии не очень-то получается работать. Все больше и больше времени она проводит витая в облаках, и коллегам с трудом удается привлечь ее внимание и заставить принять решение.
   В понедельник на ее столе звонит телефон, врываясь в сладкие грезы.
   – Джулия? Это Майк. – Майк Джонс.
   Программный директор отдела новостей. Ее наставник.
   – Привет, Майк. Как дела?
   – Джулия, ты должна зайти ко мне, я хочу тебя видеть. Есть минутка?
   Давным-давно, когда она была еще юной и неопытной стажеркой, не предметом мебели, как сейчас, ее пульс заколотился бы от испуга, что ее хотят уволить. Сердце заколотилось как бешеное: вдруг ей предложат новый захватывающий проект?
   Но сегодня она безучастна, даже пульс не участился.
   Она поднимается с измученным видом и зачесывает волосы назад. Джонни, ее протеже и правая рука, печально смотрит на нее, удивляясь, что же произошло с той сияющей, жизнерадостной девушкой, которая приняла его на работу курьером и помогла продвинуться до продюсера. Раньше они постоянно хохотали, но теперь она так рассеянна, что даже не улыбнется. Он в курсе этой истории с ребенком. Боже, да каждая собака в курсе! Но он не понимает, почему она так близко принимает это к сердцу.
   Иногда Джонни думает, что нужно рассказать ей о слухах. Признаться, что поговаривают, будто ее время уже прошло и ее скоро вышвырнут. Но это же все го лишь слухи, и, если они далеки от реальности, ему не хочется быть гонцом, которого пристрелят за плохие новости.
   Дело совсем в другом. Раньше в ней был огонек. Ее команда обожала своего «босса». После работы они постоянно ходили куда-нибудь и напивались до беспамятства, и Джулия все время была заводилой. Но теперь она лишь кричит на подчиненных, унижает их, пытается поучать. Самое худшее, что она даже не подозревает, как это выглядит со стороны.
   Ее друзья по работе восстали против нее. И лишь Джонни остается ей верен, потому что помнит о прошлом и умоляет бога, чтобы в один прекрасный день она снова станет прежней Джулией.
   – Куда собралась? – спрашивает он, увидев, что она медленно направляется к выходу: бледная тень прежней Джулии-урагана, которая всегда была так занята, что не ходила, а кружилась вихрем.
   – О… – она оборачивается, часто моргая, чтобы очнуться от забытья. – Поднимусь наверх, Майк вызывает. Я ненадолго. Наверное, хочет устроить мне взбучку из-за всех этих жалобных писем, – в ее последнем шоу под названием «Курортный роман» одинокие мужчины и женщины должны были отправляться на курорты Средиземного моря в поисках любви. Но в большинстве случаев просто напивались и занимались случайным сексом. Хотя рейтинги шоу взлетели до небес, количество жалоб поднялось еще выше.
   – Надеюсь, так оно и будет, – отвечает Джонни почти про себя, поворачиваясь к монитору.
   У самой двери Джулия оборачивается.
   – Что ты сказал?
   – О, ничего. Ничего.
   Открываются двери, и Джулия заходит в лифт, глубоко погруженная в мысли. Когда дверь закрывается, она поднимает глаза.
   – Черт. Я думала, этот лифт идет наверх, – бормочет она.
   – Джулия?
   Несколько мгновений она пытается вспомнить это лицо, потом имя, потому что эту женщину она знает явно не по работе.
   – О, привет, – произносит она, наконец узнав ее. – Что вы здесь делаете? Вы же Мэйв?
   Мэйв кивает.
   – Вы не поверите, но я только что была на собеседовании по поводу работы. Когда я об этом узнала, хотела вам позвонить, но была так занята подготовкой, что не было ни одной лишней минутки.
   – Как тесен мир. Я даже и не думала, что вы тоже на телевидении. Разве вы живете не в Брайтоне?
   Мэйв поводит плечами и улыбается, как бы желая сказать, что Джулия многого не знает.
   – Единственное, что действует мне на нервы, лондонские цены на квартиры. Если я получу эту работу, придется переехать обратно в Лондон. А с тех пор как я в последний раз здесь жила, цены выросли до небес. На секунду Джулия задумывается: не предложить ли ей пожить с ними? Бог свидетель, места у них пре достаточно, но она едва знакома с этой девушкой, и Марк точно взбесится.
   – Посмотрите на доске объявлений, – наконец предлагает она и вздыхает с облегчением, когда двери лифта, наконец, открываются на первом этаже.
   – Если получите работу и вам что-нибудь будет нужно, только позвоните, – выговаривает Джулия, прежде чем закрываются двери лифта. – Приятно видеть вас снова. Удачи.
   – Спасибо, – Мэйв тепло улыбается. – И вам тоже.
   Как только двери лифта закрываются, Джулия поворачивается и оглядывает себя в зеркальной стене. Боже, она выглядит кошмарно. Волосы засалились, глаза налились кровью, под глазами тяжелые мешки, как у алкоголички. Когда она только начала мучиться от бессонницы, то пыталась скрыть их умело нанесенным макияжем, но теперь даже не старается. Двери лифта открываются на двенадцатом этаже. Она вздыхает и заходит в офис Майка.
   – Выглядишь отвратительно, – это первое, что произносит Майк.
   Он позволяет себе такое лишь потому, что они друзья. И потому, что это правда.
   – Какого черта с тобой происходит?
   Джулия улыбается.
   – Майк, я тоже рада тебя видеть. Как у тебя дела?
   – Я серьезно, Джулия. Ты выглядишь, как дерьмо, – Майк покачивает головой и вздыхает, его глаза наполнены печалью и сочувствием.
   Таких, как Майк Джонс, не ожидаешь встретить в офисе крупнейшей телекомпании, и уж тем более за огромным буковым столом в кабинете программного директора, на этаже, где обитает руководство.
   Он одет так же, как всегда, в джинсы и футболку. Разумеется, если сегодня не важное собрание с Комиссией Международной Торговли и Майку необходимо прочитать сложный доклад по программированию. В этом случае он надевает свой единственный костюм – от Хьюго Босс, только вот он носит его с кедами, которые сводят на нет эффект серьезности. Майк считает себя человеком со странностями. Те, кто с ним незнаком, могли бы принять его за вышибалу. Маленького роста, со стрижкой ежиком, коренастый – Джулия всегда дразнила его, говоря, что ему самое место в видеофильме «Футбольные увечья».
   Он любит футболки и не прочь выпить пару пива с парнями, но за всем этим скрывается блестящая творческая натура. Все, кто когда-либо работал с Майком, от него без ума; его конкуренты из других телекомпаний ненавидят его и боятся.
   Он никогда не учился в университете («Школу жизни, дружище, вот что я заканчивал. В этих колледжах одни педики, я тебе говорю»), на Лондонское Дневное Телевидение пришел курьером. Все остальное, как говорится, уже история.
   Майк Джонс знаменит своим умом, тем, что постоянно матерится, и невероятной притягательностью для женщин. Пока вы не узнаете его ближе, понять это невозможно. Шесть лет назад, на рождественской вечеринке, когда Джулия напилась в стельку и его власть подействовала на нее, как афродизиак, они переспали. С тех пор они даже не упоминали о том случае, но Майк всегда был к ней неравнодушен, и сейчас он – единственный человек, которому хочется выяснить, что же с ней творится.
   – Выкладывай, в чем проблема. Выглядишь дерьмово, работаешь спустя рукава, журналисты каждый день жалуются на твои истерики, и мне интересно, какого дьявола я до сих пор не послал тебя сама знаешь куда. Просветишь меня?
   Джулия побледнела, как привидение.
   – Ты что, серьезно? – шепотом произносит она. – Мои ребята приходят к тебе и жалуются на меня?
   – Плевать я на них хотел. Я хочу знать, что с тобой происходит. Я знаю, что ты пытаешься забеременеть и ничего не выходит.
   Джулия ошарашена, но Майк продолжает, не обращая на нее внимания:
   – Я тебя понимаю, поверь, и даже не могу вообразить, как тебе сейчас тяжело, но ты должна найти способ забывать обо всем этом дерьме, когда приходишь на работу.
   – Я думала, что у меня это получается, – Джулия уже чуть не плачет, и голос Майка становится мягче.
   – Послушай, мне кажется, тебе нужно взять отпуск.
   Она резко поднимает голову.
   – Что?
   – Ты меня слышала. На несколько месяцев, чтобы разобраться с этим дерьмом. Сходи к врачу. Ложись в оздоровительную клинику. Съезди в отпуск. Черт, ну я не знаю. Делай, что хочешь, только стань прежней Джулией, и может, вернешься на работу уже с животиком!
   Джулия в шоке застыла. Ей хочется рыдать, кричать, визжать, но она знает Майка и знает, что ничего этим не добьется. И наконец понимает, что он прав. Она выбилась из сил и чувствует себя так же отвратительно, как и выглядит.
   И внезапно перспектива взять отпуск на пару месяцев кажется ей очень даже заманчивой.
   Наконец она поднимает глаза.
   – Хорошо. Думаю, мне действительно не помешает отдых. Но как же моя новая серия программ? Что будет с «Влюбленными поневоле»? Ты собираешься подыскать кого-то на мое место?
   – Уже нашел, – торжествующе произносит Майк. – Я много слышал о ней, еще когда она работала на канале «Англия», но не думаю, что вы знакомы. Милая девочка. Ирландка. Рыжая, – он подмигивает Джулии, которая прекрасно знает, что он поклонник Джиллиан Андерсон.
   – Это Мэйв, да? – со вздохом произносит она.
   – Ни хрена себе, ты знаешь каждую собаку! – рявкает Майк. – Мэйв согласна начать в кратчайший срок, она знает о тебе, и с радостью займется программой. Твоя съемочная группа уже с ней познакомилась…
   – Она встречалась со съемочной группой? Майк, я все-таки еще здесь работаю, а ты уже рыскаешь у меня за спиной. Полагаю, мои ребята от нее без ума? Полагаю, она истерик устраивать не будет, – она почти выплевывает последние слова.
   – Джулия, расслабься. Никто у тебя за спиной не рыскает. В первый раз она появилась пару недель назад пробоваться для другого шоу, и сегодня я ей перезвонил, потому что вспомнил о «Влюбленных поневоле». Даже говорить не о чем. Твоя съемочная группа толком с ней и не виделась. Хотя Стелла с ней разговаривала, пока вы с Джонни ездили на разведку в Суиндон.
   – Мне никто ничего не говорил, – с несчастным видом произносит Джулия. – Они все меня ненавидят, да?
   – Никто ничего не сказал, потому что никто не знал, кто она такая. Они, наверное, подумали, что она моя новая цыпочка.
   Джулия вымучивает улыбку.
   – Так-то лучше, – Майк тоже улыбается. – И, к твоему сведению, твои журналисты тебя не ненавидят.
   – Спасибо, Майк. Успокоил.
   – Да они боятся тебя, как самого дьявола.
   – Ах ты свинья! – и Джулия начинает смеяться.
   Они еще немного разговаривают, потом Майк провожает ее до лифта. Теперь они обсуждают его вчерашнюю попойку. Потом стоят и слушают грохот приближающегося лифта, и тут Майк опять поворачивается к Джулии.
   – Послушай, – говорит он, неуклюже целуя ее в щеку. – Если тебе что-нибудь будет нужно, все, что угодно, – только позвони, ладно?
   – Ладно, – отвечает она с благодарной улыбкой. – Позвоню.
   Нет смысла целый день торчать в офисе. Теперь уже нет. Теперь ей уже не нужно работать над новой серией программ. Теперь это программа Мэйв. У нее даже нет сил как следует попрощаться. Вернувшись в офис, она пытается дозвониться до Марка. Не для того, что бы все объяснить – нет, только не по телефону из офиса без перегородок. Чтобы договориться встретиться в баре и все рассказать. Но его нет на месте. Она решает не оставлять сообщение по голосовой почте. Потом расскажет.
   Когда все уходят на ланч, Джулия перебирает ящики стола, чтобы взять кое-какие вещи домой. Небольшой набег на комнатку с канцелярскими товарами, и она готова.
   – Все в порядке?
   Черт. Только она собралась уходить, Джонни вернулся. Он смотрит на нее с выражением откровенного непонимания на лице, а она стоит перед ним с большой картонной коробкой в руках.
   Джулия застывает, как вкопанная.
   – Мне нужно отдохнуть, – медленно выговаривает она. – У меня только что был долгий разговор с Майком. Мы договорились, что я возьму отпуск на несколько месяцев.
   Джонни не знает, что ответить.
   – Все в порядке, Джонни. Я знаю, что обо мне в последнее время говорят, и знаю, что вела себя, как настоящая стерва, но мне необходимо, как выразился Майк, разобраться со своим дерьмом.
   Джонни поражен. Джулия медленно опускает коробку на край стола, возвращается и крепко обнимает его.
   – Без меня у вас все будет отлично, – шепчет она ему на ухо. – К тому же мое место займет восхитительная рыжеволосая красотка, – и когда она отстраняется, ей становится немного обидно, потому что, похоже, Джонни рад такой перспективе. В конце концов, оказывается, его преданность не так уж сильна.
   Хлопает дверь, и Джулия слышит, как Марк ругается в прихожей. Он ненавидит, когда за ним захлопывается дверь, боится, что дерево или дверная коробка треснет. Но у него нет выбора: когда он приносит работу домой, приходится бороться с дверью с полны ми руками папок.
   – Джулия! – кричит он с первого этажа.
   Она медленно спускается, промокая волосы полотенцем и останавливаясь на одной из нижних ступенек. Марк кладет папки на пол, выпрямляется и смотрит на нее.
   – Это правда?
   Джулия кивает.
   – Ты нормально?
   – Наверное. Полагаю, это новость дня?
   Марк корчит гримасу.
   – Если верить тому, что я слышал, тебя притащили домой в смирительной рубашке санитары в белом.
   – Издеваешься, – она в шоке.
   – Не совсем. Похоже, все думают, что у тебя нервный срыв.
   – Пошел ты, Марк. Как ты только можешь такое говорить? Боже, иногда ты черствый, как кирпич.
   – Джулия, ради бога, ты же сама спросила! Чего ты на меня набросилась? Господи, неужели мы не можем хоть один вечер провести как нормальные люди, и просто поговорить обо всем? Я знаю только то, что слышал в офисе, и весь день пытался до тебя дозвониться. Джонни сказал, что ты ушла после обеда, а твой проклятый мобильник целый день выключен.
   Джулия молчит. Она в бешенстве. Она пытается ни в чем его не винить. Но он виноват во всем.
   Она ушла из офиса после обеда, поймала такси до дома и только тогда ее накрыло. Одна, в этом огромном доме, который она ненавидела, бродила из комнаты в комнату, пытаясь разобраться в своих чувствах. Испытывала ли она облегчение? Счастье? Злость? Разочарование?
   Пустота. Вот что она чувствовала. И больше ничего. Все время только пустота.
   Она включила телевизор, чтобы не сидеть в тишине, и попала на дневное шоу о проблемных детях. Гиперактивные, непослушные, неуправляемые дети, ни одному из которых не было больше семи. Ей хотелось ударить отчаявшихся родителей. «Как вы смеете жаловаться», – в ярости подумала она. «Как вы смеете говорить хоть слово неодобрения своим детям, когда вам так посчастливилось их иметь».
   Она с отвращением выключила телевизор, схватила пальто и вышла на улицу, вздрогнув оттого, что ледяной январский воздух ударил ей в лицо. Джулия не гуляла уже целую вечность. Раньше, когда она жила одна и у нее было время, она часто гуляла.
   Она прошлась до стадиона, взбежала по бетонным ступенькам и оказалась на открытом пространстве. Лягушатник для малышей зимой пустовал, на беговой дорожке виднелись одинокие спортсмены. Было приятно оказаться на свежем воздухе. Приятно, что нос краснеет от холода, даже приятно закутывать руки в пальто, чтобы они не замерзли.